Поручик Савва Кулешов. Роман. Ч 1. Глава 14

             
             
                Глава 14. Текущие дела.

                Законы подлости исполняются без
                промедления.

    Как Савва с Никольским и предполагали, на плашке с мастичной печатью, оказался отпечаток большого пальца  правой руки Зинаиды Марковой, и теперь, чтобы не спугнуть злодеев, и не насторожить сообщников Зинаиды, необходимо было действовать очень осторожно.
   Полковник Шахов, как опытный  полицейский сыщик и розыскник, был очень доволен работой «инженерного бюро». Когда ему доложили, что обнаружена женщина, сфотографировавшая чертежи новой пушки, он решил пока не арестовывать её, а на «всякий случай»,  под каким-то предлогом, изолировать, убрать её подальше от завода, от работы с секретными документами. Но, наблюдение с неё не снимать.
   И Савва это «предлог» придумал.
Когда одна из сотрудниц случайно отвлекла Зинаиду от работы, и та, вслед за ней вышла в дамскую комнату, Савва, находившийся неподалёку от её рабочего места, незаметно от всех, положил в её сумку, заранее приготовленные  несколько листов ста-рой копировальной бумаги.
  При выходе из бюро, все сумки у работниц охрана тщательно проверяла, и естественно старая копировальная бумага в сумке Зинаиды была обнаружена. Разразился страшный скандал.
  Когда охранник Павел Федотов, которого она хорошо знала, и с которым даже иногда кокетничала, вытащил у неё из сумки листы копировальной бумаги, Зинаида  сразу начала кричать, клясться «что это не её», отнекиваться, божиться и тут же пустила в ход слёзы.
    Сквозь слёзы она несколько раз повторила одно и то же, заявив, что ничего из бюро не брала, потому что знает, что старую уже использованную копировальную бумагу нужно сдавать в секретную часть и что она даже не представляет себе, как эти листы попали в её сумку.
   Вызванный охранниками, подполковник Лукинский, из Петербургского корпуса жандармов, отвечающий за охрану завода, тут же арестовал Зинаиду, и под конвоем, препроводил рыдающую женщину в свой кабинет, для проведения дознания.
   Опытный сыщик,  старый служака,  подполковник, сразу внимательно рассмотрел каждый листок копирки, и сразу понял, что они старые, никому не нужные и никакой информации и секретов в себе ни несут. Но, они почему-то оказались в сумке у этой особы Зинаиды Макаровой, пусть даже по неосторожности, случайно, но ведь оказались, и тут нужно было разбираться.
   Короче, после тщательно проведённого им допроса и составления протокола о нарушении режима секретности, окончательно расстроенная Маркова была отпущена домой, а в дирекцию было сообщено о попытке хищения  ценных бумаг с её стороны.
  И уже  на другое утро, придя на работу, Зинаида увидела на заводской доске приказов, приказ управляющего, о её увольнении с завода, по недоверию.
   Когда Зинаида прочитала его, то сразу поняла, что это конец. С такой записью в трудовой книжке, она теперь не сможет устроиться даже в самую захудалую контору, и тут не помогут ни Генрих, ни Шатров.
   Она даже представить себе не могла, что это русская контрразведка затеяла с ней свою игру и подталкивает её к действиям.
  Когда она вечером встретилась с Генрихом, и рассказала ему всю историю, тот просто озверел и начал ругать её последними словами, а потом назвал «тупой дурой и даже неумной бл…ю». Увольнение Зинаиды, с её места, лишало его возможности достать через неё ещё какие-нибудь секреты, так необходимые его родной Германии. А теперь он этого лишался, и даже не представлял, что делать дальше.
   Он представил себе, что скажет ему  мнимый барон, которому он подчинялся и который ещё совсем недавно его хвалил и сообщил, что на его счёт в Берлинском банке, положена  кругленькая сумма  - несколько сотен марок – премия за чертежи пушки. И, глядя на рыдающую любовницу, Генрих, в этот момент, совсем не жалел её, а наоборот презирал и ненавидел.
      Потом, успокоившись немного, он дал ей денег,  приказал пока сидеть дома, пока он, что-нибудь не придумает. А сам, направился к дому, где проживал   барон Дубайтис, чтобы доложить ему о случившемся.
  Зинаида целый месяц сидела у себя дома, вышивала, а то и просто валялась в постели, изредка встречаясь  с Генрихом. И была очень удивлена, когда однажды вечером, к ней в дверь постучали, и на пороге она увидела Леонида Бишлякова.
  - Господи, Леонид Алексеевич! Это Вы? Как Вы здесь? – всплеснула она руками, тут же шмыгнув за ширму, чтобы переодеться. Чего-чего, а уж визита Бишлякова, она ожидала меньше всего.
  - Простите, милая Зинаида Петровна, что  я нарушил Ваш покой, - с порога начал Леонид, окинув взглядом небогатое убранство жилища.
  – Просто, после того как я узнал, что с Вами приключилось, я посчитал своим долгом всё выяснить и разобраться. Вы такой опытный, прилежный работник, просто не могли специально взять и положить эту клятую копирку к себе в сумку. Просто не могли. Видимо, вы её положили туда случайно, вместе с платочком, или с чем-нибудь ещё. Короче, я пошёл к управляющему, всё выяснил, и поручился за Вас..
  В этот момент, Зинаида вышла из-за ширмы, и Бишляков осёкся на полуслове, завороженный красотой молодой женщины.
  - Какая же Вы, оказывается красавица! – восторженно произнёс он, и Зинаида вдруг сделав к нему несколько шагов, подошла, положила руки на плечи и крепко поцеловала прямо в губы. Поцеловала, и воскликнула:
   - Ну, какой же вы молодец Леонид Алексеевич! Вы же просто мой спаситель! Да, ещё такие комплименты мне наговорили, прямо голова закружилась, - и она снова поцеловала мужчину, но уже долгим страстным поцелуем.
   Тут уже, Леонид не сдержался, и тоже осыпал Зинаиду поцелуями, шепча какие-то слова нежности.
   Зина на секунду отстранилась, шмыгнула к двери, закрыла её на засов, а потом снова приблизилась к Леониду, и начала порывисто и резко снимать с него одежду. В ответ, мужчина начал раздевать её саму.
   Спустя некоторое время,  разгорячённые от страсти, они были уже в кровати Зинаиды, где она показала Леониду все прелести любовных отношений, которые существуют между мужчиной и женщиной, с самых дальних времён.
   Счастливый и довольный, Леонид был на седьмом небе от нежных ласк и тела вновь испечённой любовницы, и очень радовался тому, что вступился за неё, и теперь, она снова будет рядом с ним работать.
   Через две недели, после увольнения Зинаиды, заместителем Шахова, вместо Никольского был назначен ротмистр Александр Павлович Семский, а Никольский был переведён в штаб Варшавского военного округа к полковнику Батюшину.
  Савва, который с 1910 года числился на должности « чин для поручений» с окладом 1800 рублей в год, и два его товарища – офицера их «инженерного бюро», которые звались «старшим и младшим наблюдательными агентами» по 1200 и 780 рублей каждый, вместе с полицейскими чинами Семёновым и Ивановым, по-прежнему оставались на месте.  Они продолжали свою службу по охране военных секретов России.
    К середине 1911 года в Петербурге было организовано контрразведывательное отделение штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, в ведение которого передавалась охрана военных и военно-промышленных секретов в пределах военного округа. Его возглавил тоже бывший выпускник Михайловского артиллерийского училища, старший чиновник для особых поручений при Петербургском охранном отделении Департамента полиции - ротмистр, Владимир Васильевич Сосницкий.
  И группа Кулешова сразу же перешла в его подчинение.
  Окружное контрразведывательное отделение расположилось теперь по новому адресу, и Савва, вместе со своими четырьмя коллегами, был вызван туда для знакомства и доклада.
  Когда Савва, как старший по званию, доложил ротмистру Сосницкому, о проведённой ими по приказу полковника Шахова операции по отстранению и удалению от дел Зинаиды Марковой, причастной к хищению чертежей новой пушки, ротмистр одобрил их действия.
  - Да, я в курсе этого мероприятия, вы господа, вместе с подполковником Ни-кольским неплохо поработали, А что дальше? Я, например, считаю, что с увольнением Марковой, вы немного поторопились. Ну, что мы можем ей предъявить? Ничего.  Фотоаппарата нет, снимков тоже, а отпечатки пальцев пока в суде не доказательства. Вот так. Мы не знаем, куда и кому она передала снимки и фотоаппарат? По чьей команде она это  делала? Если она работает на разведку, то на чью разведку? Немецкую? Австрийскую? Японскую или английскую? Всё ведь может быть. Поэтому, как специалист по розыску, считаю, что нужно отыграть всё немного назад.
  - Как это назад, господин ротмистр! – не удержался Савва. – Что вернуть Зи-наиду Маркову на своё место и пусть она там продолжает своё чёрное дело, так что ли?
   - Да, именно так, господин поручик. Вернуть на место. Причём сделать это должен будет сам конструктор Бишляков. Вы говорили, что он  был неравнодушен к этой самой Зинаиде и несколько раз обращался к вам с просьбой разобраться в этом деле, считая, что Маркова не виновна. Так ведь?
  - Так.
  - Значит, нужно так всё обставить, чтобы конструктор сам лично пошёл к управляющему, написал заявление на имя директора, о том, что Маркова отличный, квалифицированный специалист, опытная чертёжница, и без неё бюро, просто встанет. И ещё, он должен, за неё поручится. А мы ему поможем, чтобы директор отменил свой приказ. При этом нужно сделать так, чтобы господин Бишляков именно сам поехал к Марковой на квартиру, и рассказал о том, что она восстановлена на прежней работе.
   Вернём её на место и будем за ней приглядывать. Если она немецкий или австрийский агент и шпион, то непременно проявит себя, и когда в очередной раз понесёт фотоплёнку своему резиденту, именно фотоплёнку, потому что сейчас все разведки мира особенно любят фотографировать, тут мы её и возьмём с поличным.
   По указанию генерал-квартирмейстера Санкт-Петербурга генерала Сизова, ваша группа  по-прежнему продолжает работу на двух заводах и старшим назначен поручик Кулешов.
   Теперь, я хотел бы послушать про Морозова и Зиброва. Докладывайте господин, поручик, можно сидя.
   - Когда мы начали следить за Марковой, то в наше поле зрения попали несколько человек, с которыми она встречалась. Это в первую очередь Генрих Августович Гюбель, 35-ти лет, мастер лафетной мастерской на нашем заводе, затем Валентина  Алексеевна Бишлякова, сестра конструктора Бишлякова, 30-ти лет, модистка Матильда Модестовна Грамп, 45-ти лет, у которой Маркова иногда заказывает платья, и барон Андреас Дубайтис, 28-ми лет, официальный представитель фирмы «Зингер» в Петербурге. Он родом из Вильно, в столице, находится уже более полутора лет.
   Маркова, Генрих Гюбель, Валентина Бишлякова и барон Дубайтис, часто посещают литературный салон модного петербургского поэта Вячеслава Иванова, который он организовал в доходном доме Дернова, на Таврической, 35, где проживает сам поэт.
   Одновременно мы установили наблюдение и за Матильдой Грамп. И тут, в поле нашего зрения попал некий Евдоким Семёнович Морозов - 35-ти лет отроду.
  Оказалось, что этот Морозов, является владельцем фотографического ателье на Невском проспекте и одновременно, уже в течение пяти лет,  является любовником госпожи  Матильды Грамп.
  Из-за наших подозрений, что чертежи всё-таки были сфотографированы, мы взяли Морозова под плотное наблюдение, начали следить за каждым его шагом, и узнали много интересного.
    Бойкий, общительный, весёлый, разговорчивый человек, Морозов был за-всегдатаем недорогих ресторанов и пивных, расположенных недалеко от Морского министерства. Он был не скуп на угощение и небогатые завсегдатаи, среди которых были и служащие Морского министерства, не отказывались при приглашении выпить с ним бутылочку пива. Но, особое внимание, этот Морозов, обращал на писарей, служащих министерства.
   Опытный агент, пять лет тому назад завербованный Матильдой и тайно прошедший подготовку в немецкой разведшколе на окраине Берлина, Евдоким, авантюрист по натуре, находил удовольствие в том, что делал, совершенно не думая о том, какой вред это принесёт его родине – России.
 Когда его настойчивость перешла все рамки, один из  писарей, близкого зна-комства с которым  очень добивался Морозов, доложил об этом своему непосредственному начальнику, а тот сообщил в отдел морской контрразведки. Откуда информация о Морозове попала начальнику Петербургского городского отделения контрразведки полковнику Шахову.
    Он дал нам команду, установить за Морозовым   уже постоянное наблюдение, и одновременно, вместо того писаря – мужчины, ему «подставили» писаря - машинистку – женщину, на деле сотрудницу Петербургского охранного отделения Вассу Горяинову.
    Красивая, весёлая, разбитная и одинокая молодая женщина, Васса сразу же произвела на Морозова сильное впечатление. Особенно после того, как, выпив  с ним в ресторане два бокала шампанского, тут же заявила своему вновь испечённому кавалеру, что она девушка  серьёзная, и дорого стоит. И добавила, что на всякие там, «шуры-муры», интимные отношения без венчания в церкви ни за что, не согласится.
   Это, Евдокиму пришлось особенно по душе, и он решил развивать с ней отношения.
   Когда Морозов рассказал о своём знакомстве с Вассой, Матильде, та сама захотела посмотреть на неё. А когда увидела, сразу же, категорически запретила Морозову с ней встречаться.
   Морозов посчитал, что в ней взыграло чувство ревности. Ведь Матильде было далеко за сорок, а тут, молодая, красивая  тридцатилетняя женщина, перед которой, она явно проигрывает по всем параметрам. Именно поэтому Матильда и «за-браковала» его новую знакомую, в качестве предмета вербовки, придумав для него версию, что ей показалось, что эта женщина совсем не та, за кого себя выдаёт и, потому категорически запретила своему любовнику с ней встречаться.
   Но Морозов уже по уши влюбился в Вассу и тайно от Матильды встречался с ней, продолжая делать всё, чтобы завербовать её и заставить работать на немецкую разведку.
   На связи у Морозова, был ещё один очень важный агент – отставной гвардейский  полковник Иван Иванович Зибров, служивший в мобилизационном отделе Министерства путей сообщения. Бывший гвардеец, был большим любителем выпивки и женщин, и к тому же заядлым картёжником. Он был завербован Матильдой, через его жену Полину Зиброву, которая шила у неё платья.
  Как показала на допросе госпожа Зиброва, однажды она в слезах прибежала к Матильде и рассказала, как своей лучшей приятельнице (а, Матильда умела быть приятельницей и советчицей для всех своих клиенток), что её муж проигрался в карты, долг его составляет больше, тысячи рублей и взять их сейчас просто негде.
   - Представляете, милая Матильда Модестовна, он сначала плакал, потом начал пить, а теперь закрылся у себя в кабинете, громко ругается и говорит, что покончит с собой, потому что карточный долг – это святое дело и его нужно обязательно возвращать. Вы ведь знаете, где он служит,  я Вам рассказывала, там  не такие уж большие  денежные оклады, ну ещё его пенсия военная, ну рублей двести в месяц набирается, а тут целая тысяча. Ужас! Я просто не знаю что делать. У него там, в кабинете и оружие имеется, ещё со службы, как бы чего не вышло, - со слезами на глазах выложила всё это Полина своей модистке, и снова залилась слезами.
    Матильда внимательно выслушала Полину, как могла, успокоила её, дала выпить вина и попросила некоторое время посидеть в другой комнате, полистать там журналы мод и подождать её.
   Со слов женщины она знала, где Зибров служит, и даже несколько раз мельком видела его вместе с Полиной прогуливающимися по Невскому проспекту. Она  проводила Зиброву в комнату для клиентов, а сама оделась, вы-шла на улицу, взяла извозчика и приказала везти её по адресу, который хорошо знала.
  О чём она говорила с пьяным полковником, что ему пообещала, нам неизвестно, но установлено, что сразу после встречи с Матильдой, на другой день, Зибров сразу же погасил свой долг, резко  перестал пить и к большой радости жены, больше не садился играть в карты.
   Зато он попал в поле нашего зрения, когда встретился в ресторане «Донон» с Евдокимом Морозовым. Полковник был в нём завсегдатаем ещё с тех времён, когда служил в гвардии. Теперь, он прямо здесь, в ресторане, передавал Морозову, какие-то бумаги со сведениями, которые видимо очень интересовали немецкую разведку.
   Ну, а Морозов, после встречи с Зибровым, и сытного обеда, за счёт полковника,  с этими сведениями тут же отправлялся к Матильде, которая, как нам стало уже известно от агентов полковника Батюшина в Варшаве, является опытнейшим агентом немецкой разведки. Если даже не её резидентом в Петербурге.
   Как потом выяснилось в ходе допроса Зиброва, бывший гвардеец, забыв о долге, чести и совести русского офицера, после получения денег от Матильды, дал  ей подписку и начал активно сотрудничать с немецкой разведкой.
    Он начал собирать информации о мобилизационной возможности российской железной дороги, в предвоенное и военное время, привлекая для этой цели даже своих сослуживцев, даже не подозревающих о  его предательстве.
   Когда  нам стало известно о Морозове, Зиброве и госпоже Грамп, работающей теперь в салоне госпожи Северниной, я через подполковника Никольского, обратился к полковнику Шахову, с просьбой, сообщить мне, если Матильда будет арестована и на её рабочем месте в салоне госпожи Северниной, будет производиться обыск.
   Однако подполковник Никольский, посоветовавшись с полковником Шаховым, решили пока не спешить с арестом Матильды, а постараться раскрыть всю шпионскую цепочку, работающую против России.
   Для этой цели Вассе было дано задание, чтобы она проговорилась Морозову, естественно после выпитого шампанского, о том, что уже три дня печатает секретный документ – который является дополнением к мобилизационному плану России, на случай войны. Все новшества в нём внесены, с учётом войны с Японией.
   Когда Васса, в действительности слегка выпив шампанского и якобы немного захмелев, как бы мимоходом сообщила  про тот документ  Морозову, у того сразу загорелись глаза.
   И он тут же сам лично решил «купить копию этого плана», а потом преподнести его своей любовнице в качестве подарка. Выслушав «пьяную девицу», Морозов тут же перевёл разговор на другую тему. А потом, уже к концу ужина  вернулся к нему, и предложил Васе снять с него сначала копию, а лучше сфотографировать, у него для этой цели есть даже миниатюрная фотокамера, встроенная в книгу, которую можно пронести на службу, даже в женской сумочке.
  - Васса, ты представляешь, какие деньги мы  за эту бумагу можем получить, а?
Я и ты. Тысяч десять рублей, не меньше. Рублями или немецкими марками, всё равно. Три четверти этой суммы будут твои, за риск, а четверть моя – за идею. Ты сможешь, имея эти деньги, до конца жизни себя обеспечить. Уйдёшь, наконец, с этой неблагодарной, мало оплачиваемой работы или службы, сможешь путешествовать, ездить куда захочешь. Хочешь в Париж, хочешь в Вену или в Берлин, а хочешь прямо в Америку – так соблазнял предатель молодую женщину, словно змей-искуситель.
   - Здорово у Вас, получается, пересказывать, господин поручик, - засмеялся ротмистр, до этого внимательно слушающий Савву. – Продолжайте, пожалуйста.
   - Продолжаю. Короче, после нескольких часов колебаний, Васса, наконец, "сдалась" и на другой день вечером, при встрече сказала Морозову.
  - Хороший ты мужик Евдоким. И мыслишь правильно. Действительно, сколько той жизни, то? Всего ничего. Так что я согласна. Но, меньше, чем за десять тысяч рублей, я рисковать не буду, так что решай сам. И, сначала мне  нужен задаток – тысяча рублей, и ещё научи меня фотографировать.
   Васса говорила всё так, как мы с ней заранее договорились. Она должна была показать себя алчной, жадной до денег женщиной.
   Судя по всему, десяти тысяч рублей у Морозова не было, просто мы решили подтолкнуть его к действиям и проследить, куда  и кому он обратиться за деньгами.
    Но Морозов никуда не пошёл, решив пока заплатить Вассе тысячу, которую скопил, работая на немецкую разведку.
   Деньги, завязанные в узелок, он передал ей в своей фотолаборатории, где и научил её  делать снимки на специальном фотоаппарате, которым снабдила его Матильда для его шпионской деятельности, и который действительно был встроен в книгу.
   А ровно через неделю, после этого,  фотограф Евдоким Морозов, был арестован прямо  во время передачи ему  фотоаппарата с плёнкой, на которой был заснят, якобы новый мобилизационный план. На деле же, Васса сфотографировала старые протоколы заседания Морского министерства, ещё за 1880 год.
   Морозов был арестован, допрошен нами, а потом тайно вывезен в Москву, где под другой фамилией, временно помещён в одиночную камеру Таганской тюрьмы.
   А вслед за ним, так же неожиданно для Матильды Грамп, исчез из её поля зрения и  бывший гвардеец Зибров. Мы его тоже тихо арестовали, допросили, и он во всём сознался. А, через два дня после этого, умер от разрыва сердца прямо в камере.
   Потеряв своего любовника и агента Зиброва, Матильда очень разозлилась. Она считала, что Морозов, просто сбежал от неё с молодой любовницей, и сделала всё, чтобы его найти. Но, пока безрезультатно.
  Ну, а насчёт Зиброва, мы смогли сделать так, что он якобы умер от болезни сердца во время командировки в Москву, и  был похоронен  со всеми воинскими почестями на  Никольском кладбище рядом с матерью и отцом.
   Полковник Шахов и подполковник Никольский, которому я постоянно до-кладывал о своих действиях, по борьбе с немецкими шпионами, наши действия одобрили и пока приказали следить за всеми фигурантами, попавшими в поле нашего зрения.
   Подполковник Никольский,  через полковника Батюшина, имеющего в немецкой разведке своего человека, смог по своим каналам, выяснить, что, из себя, представляет Матильда Грамп и так называемый прибалтийский барон Андреас Дубайтис. На деле, он оказался офицером для особых поручений майора Вальтера Николаи – обер-лейтенантом Вальтером Мейсером.
     Далее, агентура жандармского охранного отделения Петербурга, до-несла полковнику Шахову, о том, что в нашу столицу, под разными видами, прибыло пять японских агентов – разведчиков, об этом же полковнику Шахову, это мне сообщил подполковник Никольский, сообщил и прислал обстоятельный материал, начальник жандармско-полицейского управления Уссурийской железной дороги полковник Щербаков.
   Ещё летом 1910 года, все отделы контрразведки и жандармские отделения получили секретную информацию о том, что австрийская разведка, приступила к организации складов с оружием и подготовке специальных кадров для диверсионных акций на российской территории в военное время. Одновременно из Киева сообщили об активации деятельности представителей австрийского консульства в среде украинских националистов.
   Мы приняли некоторые меры, по усилению охраны территории  Путиловского и Обуховского заводов, проинструктировали охрану, сменили пропуска в секретные цеха, где производятся боеприпасы, и продолжаем работу в этом направлении. У меня всё, господин ротмистр, - закончил Савва свой доклад.