Ведьмино логово

Путь я проделала немалый, чтобы добраться до того самого ме-
ста: пять часов на самолете, многочасовое ожидание на вокзалах,
утомительная ночь в поезде. А самое главное почти полжизни до
этого - тридцать восемь долгих-предолгих лет, которые пролетели
так незаметно, что потерялось ощущение времени. Из двадцатилет-
ней цветущей красавицы «бренное тело» превратилось в женщину
«бальзаковского» возраста. Только вечно юная душа взирала на все
внешние изменения с высоты и не собиралась даже сдавать пози-
ции. Вопросы и проблемы, неразрешенные в свое время требовали
удовлетворения. И этот день, и час наконец-то настал.
В ночном экспрессе повезло с соседями. Симпатичная молодая се-
мья с семилетним ребенком. В приятной беседе провели вечер и утро
(с такими приятными людьми можно продолжать знакомство и в даль-
нейшем). Я внимательно смотрела в окно, наблюдая за пролетающим
незнакомым, неродным и совсем неприглядным пейзажем. Редкие,
хиреющие деревья на заболоченной местности. Все больше сердце
сжимало предчувствие чего-то недоброго и чужого. Смутно пыталась
объяснить, какая неприятность или опасность ожидает впереди. Но
также как густой туман накрывал сероватой пеленой, несущиеся за
окном болота, мои мысли путались и терялись, словно их обволаки-
вал этот же ядовитый туман. Наконец место назначения. Выхожу на
зябкий перрон. Туман сгустился до такой степени, что напоминает мо-
росящий дождь. Кругом все сыро и неприветливо. Проезжая на такси
по городу, отмечаю, что он соответствует погоде – серые дома с тоскли-
вым отблеском окон не вызывают доброго настроения.
Наконец-то искомый номер дома. Выхожу их машины и понимаю
действительно только номер, остальное совсем не то, что предпола-
гала. Я ожидала увидеть небольшую, белую ухоженную украинскую
хату. А тут пресловутый двухэтажный особнячок, какие сейчас ра-
стут как «грибы после дождя» внутри осеннего уныло оголенного
сада. Железные ворота на замке. Благо, что забор не высокий, и я
вижу седого деда с лопатой. Машу ему рукой, он замечает и начинает
движение к воротам. Едва улавливаю сходство с тем человеком, кото-
рого хотела бы увидеть столько долгих лет. Я готовила себя к такому
повороту событий, знала, что «время не красит», обманывала свое
сознание, убеждала, что так должно быть. Но увидев, приближаю-
щегося грузного пожилого человека, не смогла удержаться и нагло
пошутила: «Как вас зовут!?» Он, улыбаясь приобнял, и поцеловал.
Я отстранилась и продолжила в своем духе: «Я бы тебя не узнала».
Действительно время очень жестокое и не щадит никого: ни бедного,
ни богатого. Чисто-белые седые волосы по-прежнему украшали лицо, а
глаза, когда-то бывшие васильковые, яркими и живыми, побледнели
и утратили молодой блеск. Да и взгляд был подозрительно винова-
тый. Сразу даю установку: выпрямить спину, не сопеть, не скрипеть
костями. Рядом со мной держаться молодцом. Критика возымела воз-
действие, и он прекратил начавшиеся жалобы. Заведя в дом, сразу же
начал показывать свое новое творение – особнячок, который построи-
ли на месте отцовского дома. Прошли первый этаж. Комнат много, все
аккуратно, стерильно чисто, но холодно и неуютно. Широкая лестни-
ца ведет на второй этаж. Там тоже много комнат, но в основном пустые
и холодные. В одной из них пошутила: «Это что для вытрезвиловки?»
Он как-то вяло пожал плечами. Самому видно было непонятно, зачем
столько комнат, если проживает всего четыре человека. Меня порази-
ла еще одна деталь – в своем шикарном доме он чувствовал себя как-то
совсем неуверенно. После экскурсии по дому, спросила: «Ты меня чаем
будешь поить или нет?» Он виновато засуетился, стал готовить чай.
Я достала свои припасы, оставшиеся с дороги. После чаепития пош-
ли в его комнату. За разговорами продолжала изучать окружающую
обстановку: совершенно голые стены, старенький диван, шифоньер,
маленький столик и тумба неизвестного происхождения. Голый дере-
вянный пол, на единственном окне нет штор. Казалось, изо всех углов
веяло холодком. Зябко поеживаясь, поинтересовалась, почему так про-
хладно? При моей непереносимости жары и то кажется холодно. Он
непринужденно объяснил, что экономим газ, сжигаем ровно на льготу.
Промолчала, но подумала: « Если при плюсовой уличной температуре
такой холод, то, что будет при минусовой?»
Неуютная пустота вызывала неподдельный интерес и любопыт-
ство. Попросила показать хотя бы фотографии, и даже пожалела
об этом. Иван суетливо стал открывать буквально пустые ящички
тумбы, рыть в коробках и извлек на белый свет несколько различ-
ных удостоверений: свое, матери и отца. Ни одной художественной
фотографии. Мне стало не по себе. Он объяснил, что два года на-
зад вернулся из Тюмени в опустевший родительский дом. При этом
почувствовал душевную пустоту и полное отчуждение со стороны
дочери, внука, и полное одиночество. Оказалось, что дочери нужен
был не отец, а профессиональный строитель. Она с мужем решила
перестроить дедовский дом в стиле «аля Рублевка». Стала так упор-
но наседать на отца, что он превратился в безмолвного раба, испол-
няющего все прихоти обиженной на него дочки. Эти обиды много
лет в ней взращивала ее мать. Снимая с себя вину за развод с отцом,
она всеми неправдами винила его и его любовниц. Лия чувствовала
себя с трех лет брошенной, несчастной и постепенно превратилась
в злобную фурию. Высокая, стройная и красивая женщина в даль-
нейшем начала вымещать зло на муже, а затем, когда подрос сын, и
его натравляла на деда. С виду благопристойный и умный отрок по-
лучал двойное воспитание: со стороны мамы и столь же озлобленной
бабушки. И вот уже усиленное в три раза зло, направлено на деда.
Видеть его не хотят, но «терем» строить надо.
Дом построен, сад ухожен, а дед тогда зачем нужен? Надо его
сплавить к стареющей мамочке, с которой он не общался тридцать
восемь лет. Интересуюсь, как он допустил такое? Допускаю, что
мои фотографии могли вызывать раздражение, но сам-то он где,
где его старые друзья, и наконец, его родители? Ни одной зацепоч-
ки, словно человек и не жил совсем. Он только виновато пожимает
плечами и говорит, что как появился здесь два года назад, потерял
себя как человека, позабыл про все, что было до этого. Чувствовал
себя словно зомби. Мне стало все понятно. Дочь, это она ликвиди-
ровала все фотографии, стараясь стереть в его памяти, все, что было
не связано с ней. Злоба ей помогла – живой человек превратился
в живой труп. С прежнем миром связь утрачена, а впереди ниче-
го, кроме презрения и упреков в бесконечной вине перед бывшей
женой, хотевшей устроить свою личную жизнь лучшим образом.
Перед дочкой, потерявшей отца в три года, перед внуком, вырос-
шим без деда. В доме, построенном своими собственными руками,
он превратился в «бесплатное приложение» к холодным, пугающим
пустотой стенам. Можно сказать, что дочь проработала и осуществи-
ла свой коварный план. Отрезала ему путь назад (в шестьдесят семь
лет поздно что-либо менять в своей жизни), а впереди только она
со своей местью и холодные чужие стены. Если человеку постоянно
внушать, что он виноват в чем-то, то эти мысли начнут угнетать его
постоянно, что может привести к трагическому финалу.
Исчезли бесследно не только фотографии. От отца осталась уни-
кальная коллекция старинных банкнот и монет. Альбом с монетами
на месте, а монет нет. Было ясно, что его лишали всего, что связы-
вало с этим миром, вытравляли целенаправленно из памяти хоро-
шие воспоминания. Внушали – ты виноват и должен платить за это.
Было жутко находиться в этом шикарном доме с микроклиматом
склепа. Как только появился муж дочери, мы ретировались – пош-
ли гулять по городу. Он был все такой же серый, сырой и непривет-
ливый. Обошли «достопримечательности», посетили один из музе-
ев, но город также производил унылое тягостное впечатление. Воз-
никло ужасное двойное чувство, не было желания ни возвращаться
в неуютный дом, ни оставаться на промозглой улице.
Предчувствие не обмануло. Не успели спокойно раздеться, как с
порога в дом залетает злобная фурия в довольно привлекательном
внешнем виде. «Кто это у нас? (можно воспринимать как в сказке –
почему человечиной пахнет) Так это ты разлучница - Любаша!» Мне
так понравилось это слово, потому что никто еще в жизни так меня
не называл. Я даже выросла в своих глазах. А она продолжала нерв-
но на украинском языке вперемешку с нарочито плохим русским:
«Ты оставила меня без отца, он мамке рассказывал о своей Любаше,
зачем приехала – у них налаживаются отношения». А дальше был
полный бред на смешанном языке. Я с улыбкой взирала на эту тира-
ду и ждала, когда она придет в чувство. Затем спокойно, с чувством
высокого превосходства сообщила, что: во-первых, я перед ней ни в
чем, ни виновата, во-вторых, не понимаю к кому относиться ее бред,
в третьих мы напьемся чаю и покинем этот дом, в котором непри-
ятно находиться живому человеку.
У меня в таких случаях всегда аппетит хороший, поэтому прош-
ли на кухню и спокойно поели. Не знаю, насколько ее удовлетвори-
ли мои слова, но она ушла с мужем в какую-то комнату и больше
не выходила. Я поинтересо- валась у Дануся, почему он не сообщил
мне о том, что живет со своей дочерью. Но он не мог ничего толком
объяснить. Похоже, что человек уже разучился принимать какие-
либо решения самостоятельно. Н а вопрос, что у него с бывшей же-
ной (матерью Лии) однозначно ответил, что быть ничего общего не
может, так как она сама без него пыталась устроить свою личную
жизнь, а теперь во всех правдах и неправдах винит его. Я смотрела
на этого еще очень приятного, но потерявшегося в этой жизни чело-
века, глубоко одинокого при трех живых женщинах (остальных не
знаю). Каждая сыграла в его жизни какую-то роковую роль, а черту
все-таки подвела дочь. Заманивая в отчий дом, способствовала его
разводу с женщиной, которая прожила с ним двадцать пять лет, и
обеспечила ему горькое одиночество.
Я приняла решение не «рвать» ему сердце и уехать поскорее из
«ведьминого логова» - такое впечатление создалось после всего увиден-
ного и услышанного. Я культурно-ехидно предупредила, чтобы она не
беспокоились, что мы идем за билетами, так как у меня есть много хо-
роших друзей и родственников. Железнодорожный вокзал был совсем
рядом, но билетов, как обычно не было. Узнали, что в сторону Киева
с автовокзала идет много автобусов. Вернулись домой собрать вещи.
Как мне хотелось сказать пару «ласковых» слов! Перед нашим уходом,
она не выдержала и вышла из кухни, Видимо еще раз, посмотреть
на разлучницу - Любашу. Тут я, кланяясь, с улыбкой поблагодарила
за «украинский борщ» и сказала, что мне жалко Дануся за то, что
он бесплатное приложение к жутко-холодным стенам, что все ее зло
вернется к ней и ее детям. Сказала не беспочвенно, потому что это зло
она со своей матерью давно уже поселили в душе тринадцатилетнего
подростка, который не хотел с дедом даже здороваться.
По дороге на вокзал мы чувствовали удивительное единение и
радость от того, что позади осталось логово с его неприятными оби-
тателями, а впереди несколько часов с любимым человеком. Как-то
странно все-таки в жизни складывается, всякие посторонние всегда
рядом надоедают, а с тем, кто тебе дорог приходиться быть очень
редко. На ум сразу приходят выстраданные мной строчки.
Что такое мука? Что такое горе?
Не крупинка, капля, а большое море.
Когда каждой каплей чувствуешь потерю.
Когда губы шепчут: «Я тебе не верю».
Когда не с тобою мне встречать рассветы,
И не знать порою с кем ты рядом, где ты?
Когда вечерами горечь-грусть прольется,
От того, что милый снова не вернется.
Что такое счастье, радость без печали?
Быстрое, как чайки над морским причалом.
Пролетают мимо, лишь крылом коснувшись,
В небе белой дымкой затем обернувшись.
Не достать рукою, не вернуть обратно –
Счастье мимолетно – это всем понятно.
Хрупкою снежинкой нам на плечи ляжет,
И растает мигом, даже не покажет
Красоту всех граней чистых, первозданных,
Так как много в жизни есть речей обманных.
Ласковых, но лживых – сердце каменеет,
И в душе надолго от того темнеет.
Яркое, как вспышка, солнца луч в ненастье.
Краткое мгновенье в нашей жизни – счастье.
Как много лет назад, мы вдвоем на вокзале, и снова против нас
весь мир, а нам хорошо. Может со стороны кому-то смешно смотреть
на двух немолодых людей, улыбающихся и очень близко сидящих.
Зато в душе пели ангелы, и было так хорошо. Особенно мне – ведь
это был единственный человек, с которым я никогда не ругалась. С
ним невозможно было ругаться. Несмотря на то, что он был старше,
хотелось вести его. А самое главное, не было времени ругаться –
мы так мало были вместе. Зато за всю свою жизнь я не испытала
столько эмоций: любви, боли, радости, разочарований, потери само-
го близкого человека. Сознание того, что я поступила на тот момент
глупо – сама отказалась от своего счастья во имя этой самой Лии,
а в результате не выиграл никто, постоянно бередило мне душу.
Данусь не вернулся в семью, а женился на женщине старше его, что
приобрел в результате этого знать только ему.
И вот пришло время «собирать камни». Прошло тридцать восемь
лет, вроде бы все должно утрястись. Но нет, ошибки прошлого не
дают покоя ни кому. Я поняла, что мне он также дорог. Чувствую
его близким и родным человеком. Он, как я поняла, тоже воспри-
нял меня так, словно не было многолетней разлуки. Дочь!? Как
была обиженной и оскорбленной, так и останется, потому что не
любит ни мать, ни отца. Кто любит, думает о счастье любимого че-
ловека, а у нее кроме черной мести в душе ничего не осталось. Мне
ее очень жаль, но помочь такому человеку невозможно. Даже то,
что какая - то чужая тетка любит ее ненавистного отца, посвящает
ему стихи, приводит ее в бешенство, вместо того, чтобы подумать,
за что же его любят. Скоро выйдет повесть о нас, нашей безумной
любви, чтобы знали, что есть еще чувства, неподвластные времени
и обстоятельствам.
До автобуса оставалось еще время, и мы зашли в кафешку при
вокзале. Там попалась такая смешливая хозяйка, что мы посмея-
лись от души. Ведь через день Новый год и начинать его надо с
радостью. Мы были рады, что провожаем старый год и пожелали
друг другу всего- всего. Даже выпили за любовь и загадали на нее.
Я наконец-то увидела блеск в его измученных глазах.
Только перед дверью автобуса до нас дошло, что надо прощаться.
Сухие губы, второпях, натыкались на глаза, на чуть колючую щети-
ну. Хотелось прижаться и остаться так навсегда вдвоем на холодном
перроне.
Уже сидя в автобусе, поняла, что произошло. Снова в воспален-
ном мозге бились слова.
Яркое, как вспышка, солнца луч в ненастье.
Краткое мгновенье в нашей жизни – счастье.
Снова канун Нового года и снова наше
расставание – почему!?
Всю дорогу и сейчас думаю только об одном, как он выживет в
этом «ведьмином логове». Ведь я, по сути, оставила его на растер-
зание. С другой стороны, он должен сам понять, где его поистине
любят и ждут. Где он будет близким, родным и желанным не из-за
чего-то, а из-за того, что он просто есть рядом.
1.01.2012г.