Елена и Протей

Из предисловия к сборнику Елены Меньшиковой “Бозоны счастья”:

“Это  первый поэтический сборник филолога и культуролога Елены Меньшиковой, в котором автор концепта "гротескного сознания" выступила не только как лирик, но и как философ. Ее стихи, писанные на одном дыхании в течение двух месяцев, являют собой настоящий поэтический марафон, который к тому же был продлен социальной сетью, где параллельно шел открытый ею поэтический эксперимент по написанию импровизаций - интроектных impromptu. Вся книга - это научный экзерсис дремавшего поэта, искавшего философский камень в ретортах книг, стихии конференций, писавшего трактаты и статьи. "Бозоны счастья" всех проблем не снимут, но развлекут, над жизни вымыслом прольются песней и Соломона сутру чайкой вскинут, разгоняя печали облака”.


Дрема бытия

Удары солнцем теменные —
Поющие терновником, густые,
Будили ночью каждый час:
Гудели сирым долгом,
Сквозным моментом
Прожитого, невольного
Шаманства лугового, —
Так грустью пеленая,
Взыскуя пустоте и морю,
Босой росой стучась в песок,
Свиваясь в яшмы узелок
От нежности и страха,
Память, поддразнивая явью
Дней одиноко хладных, тая
И растворяя дрему бытия,
В раскатах прятала стихи,
Сливая образ в ретушь звука…
    20.10.2014 г.
Елена Меньшикова

…он растекался двойником,
Размытой акварелью снов,
Зеркальных окон, слов,
В них распускались узелки
И звуки, пришепётывая, рокоча,
Срываясь с уст и сквозь
Глухой прибой, так неожиданно,
Арго с тобой… и тот
Сквозь свист, сквозь сон:
«Я-сон!», сквозь скрип кормой
Сливает образ словно негатив
На ялос.
Елена Коро

Эхом расширяющихся смыслов…

Нам явлен новый миф Елены о Протее. В поэзии Елены Меньшиковой он явлен ярко, в ликах, в кварках мигов неудержимо текучего, изменчивого мира-Протея, удержать его лик можно только в миге настоящего.
В «Фаусте» Гёте мы видим, что Протея влечет пламя, пламя гомункула, сотворенного Фаустом духа без плоти, чистое пламя заключенного в стекло Эроса.

Обманщик-Протей увлекает гомункула в океан, обещая духу рожденье, дельфином довериться морю его увлекает, «по совету Протея гомункул охвачен томленья огнем», «слышатся стоны, вскрик потрясенья», «стекло разбивается, а наполненье, светясь, вытекает в волну целиком», возвращая уловленный магом флюид – стихии морской, что принимает пламя Эроса неудержимо сливаясь и расширяясь…
И хор сирен - песнь хвалы:

«Хвала тебе, Эрос, огонь первозданный,
Объявший собою всю ширь океана!
Слава чуду и хваленье
Морю в пламени и пене!
Слава влаге и огню!
Слава редкостному дню!»
Гете «Фауст» (М.,-Худ.лит, стр.304-305)

И это пролог священного действа, из пламени в пене нам будет явлена Афродита ль, Елена, Фауста фантасмагорическая мечта, Протей первым мигом творения и слияния антиномии священного огня Эроса и стихии морской, материнской утробы, начала вещей всех, оплодотворенных Эросом, предуготовил явление в мир…
И следом следует уж похищение Елены в иное пространство-время – Фаустом, как тень вещи, как призрак, как духа, великий алхимик вызывает в свой мир Елену.
И Елена, как дух, вступает в сократический диалог с Фаустом, отзываясь созвучием платонической идеи:

Елена
Как мне усвоить ваш прием красивый?

Фауст
Он кроется в невольности порыва.
Мы ждем в потребности обнять весь свет,
Того, кто тем же полон…

Елена
Нам в ответ.

Фауст
Тогда наш дух беспечностью велик.
Прекрасен только…

Елена
Настоящий миг.

Фауст
Жизнь только им ценна и глубока.
Тому порукою?..

Елена
Моя рука.

И Фауст, и Протей как будто следуют парадигме мигов настоящего, сменяющих друг друга изменчивых мигов, из которых ткется настоящее время, без хронологического продления из прошлого в будущее. Фауст в этой антиномии – Фауст-Протей - фигура, рационализирующая мистическое. Он тот, кто извне изменяет материю, руководствуясь интеллектом ученого и алхимическим инструментарием.
Протей изменчив онтологически, сущностно. Его стихия изменчивых ликов настоящего обманчива, он длит череду фальшивых мигов, среди которых, настоящий, только один. Он искушает, заговаривает зубы, меняет лики, смеется настоящему в лицо, ускользает из временной парадигмы вовсе, вновь являясь в любое из времен. Он знает, он владеет мигом настоящего, а посему он, как путешественник во времени, оседлавший настоящий миг, волен являться когда и где угодно, чтобы вновь искушать, ворожить, пленять и – давать место рядом с собой во всех мигах и ликах, но овладеть мигом настоящего,  а следовательно, и всеми координатами времени в их продленности дано будет только тому, кто постигнет с ним настоящий миг.
Фауст вечно следует по предуготованном ему Протеем пути, даже не подозревая о водителе, не подозревая о том, что Протей предуготовил ему Елену предыдущим мигом, Фаусту дан настоящий миг с Еленой, но после тот, кто дал, тот же и забирает.
А что же Елена во всех этих духовных приключениях? Вещь ли, призрак, платоническая тень?
И вот Елена Меньшикова дарит нам новый миф, дает свое прочтение.
И новая Елена открывает череду духовных странствий встречей с фавном:

«И был мой Фавн,
Возникший ниоткуда, вдруг…
Явился бог»
«Мой Бог на час, пират взаймы!»

Явился бог на миг, вдруг из вневременья, явился фавном, солнечным и диким Эросом «ты высек море, чтоб послушно стало». Вот образ антиномии знакомой, дихотомии уже властного Эроса, что море высек. Но не маячат ли за кадром действия и качества Протея, не им ли предуготовлен миг явления к Елене Эроса дикого, зрелого, властного флибустьера, призванного умерщвить в жгучей страсти и воскресить, в становлении, новое истинное естество Елены. И вот он, настоящий миг:

«Однако Фавн, презрев златое,
Востребовал иное:
Свирепое и злое –
Всю жизнь мою.
Но разве Богу отказать возможно?»
«К Фавну»

За первый настоящий миг Елена, не колеблясь, платит всей дальнейшей жизнью – и чередой прекрасных мигов, приключений страсти в объятьях ликов-духов. И мы видим, что ни одно мгновение не фальшиво. Оказывается, что и в перекрестках спутанных проулков давних городов, в песках Магриба, в летящих далях Сальвадора, в личинах Дэва, дервиша иль принца магрибского;  во временах, в слиянии времен в прекрасный лик и в ликов череде, мы видим странствия Елены, познающей мир Протея, и, сущностно, себя в этом удивительном мире приключений духа. И всем своим умениям-дарам дух обучил Елену. И что же Елена, познавшая все миги-лики мира духа? Что Елене в дар предуготовил сам Протей, богов и духов подсылая к ней и пряча за их лики суть свою?
Она познала суть и получила в дар миг настоящий, в него миры и времена вплела. Их выткала из антиномий “гротескного сознания”, познав природу Смеха, низвела трагическое в повседневность, до абсурда, став «кысью в мензурке веры химеричной». И мир подняв из антимира смехом, всё – в настоящем миге этом создала – не Фаустом, властительницей времени протеевой, и свой эксперимент вписала в хронологию времен.