Нина Агошкова, Краснодарский край
Перекрёсток времён
http://www.stihi.ru/2015/05/17/6105
Не оглядываясь по сторонам, машинально отвечая на приветствия встречных, я спешила привычным маршрутом с работы домой. Голова раскалывалась: шесть уроков, педсовет. Руку оттягивала сумка с тетрадками, мысли крутились вокруг планов, мероприятий, потом перескочили на дела домашние: борщ в холодильнике есть, нужно заскочить по дороге в магазин, купить печенья к чаю и на вечер колбасы взять, что ли. Кашу сварю и нормально поужинаем. Муж к однообразию еды относится спокойно, привык уже за двадцать лет моей работы. В крайних случаях, когда я не успеваю, и сам готовит. Повезло мне с ним. Дочка выросла, учится в соседнем городе, на второй курс института перешла. Скучно без неё. Вечером позвоню. Так, отбросим хандру и вперёд, на магазин! Осталось только через перекрёсток перейти.
- Куды прёшь? Чо зенки-то вылупила!
Инстинктивно отскочив в сторону от чего-то, мчащегося прямо на меня, я проводила удивлённым взглядом повозку дореволюционных времён. Стоя во весь рост, нахлёстывая лошадей, ею правил молодцеватый парень в вышитой рубашке, подпоясанной кушаком, в плисовых штанах и надраенных сапогах с высокими голенищами. На голове его красовался картуз с заломленным козырьком.
Что за… точно помню, что загорелся зелёный, прежде чем я ступила на проезжую часть. Откуда в нашем городе такое? Кино, что ли, снимают? И какое право он имел так орать на меня? Ничего не понимаю. Городок наш небольшой, за столько лет работы я выучила уже не одно поколение школьников, все меня знают и уважают, в конце концов, а тут… Хотела послать вдогонку наглецу пару нелестных слов, но вдруг с удивлением обнаружила, что стою на противоположной стороне улицы, а его и след простыл. И кинокамер в обозримом пространстве не наблюдается.
Так и не найдя разумного объяснения происшедшему, пошла в магазин.
Вечером, за ужином, рассказала историю мужу. Он посмотрел на меня задумчиво и произнёс свою любимую фразу:
- Танечка, а не пора ли тебе сменить работу? Уже вот мужики на телегах тебе мерещатся.
Фыркнув, пошла мыть посуду. И впрямь, может быть это от переутомления? Ну, ничего, полгода осталось, потом летние каникулы. Может быть, уговорю Сергея пойти в отпуск вместе со мной и съездить на море. Иришку с собой возьмём, пусть отдохнёт от учёбы.
Прошли, наверно, ещё две недели, прежде чем история повторилась. И именно на этом перекрёстке. Мы шли с коллегой по работе, учительницей математики Анной Николаевной и обсуждали школьные дела. Ничего не подозревая, я шагнула на зебру и…
…Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась степь. На ветру качались какие-то травы, скорее всего, ковыль. Висящее в зените солнце палило немилосердно, обжигая кожу. «Откуда такое яркое солнце? – почему-то подумалось мне, - сейчас же октябрь».
В следующий миг услышала вопрос Анны:
- Татьяна Ивановна, с вами всё в порядке?
Мы опять, как в прошлый раз, стояли на противоположной стороне улицы, и коллега участливо смотрела в моё лицо.
- Да-да, Анна Николаевна, всё в порядке, - поспешила я заверить её, а у самой шевельнулось в душе подозрительное чувство: - А не схожу ли я постепенно с ума?
Вечером с Серёжей попытались разобраться в ситуации.
- Ты скажи, оба раза видения начались именно на этом перекрёстке? – в который раз допытывал он меня.
- Да, только на нём. Стоит ступить на асфальт и сразу – хоп! - я не здесь.
- Странно. Ты же столько лет через него ходишь на работу и с работы. Всё было нормально. Почему теперь?
- Хотела бы я это знать…
- Подумай, что предшествовало появлению этих нереальных картин?
- Да всё, как обычно. Просто шла, думала о делах. Во второй раз с Анной рабочие моменты обсуждали.
- А время? – вдруг возбуждённо проговорил муж. Чувствовалось, что его это и пугает, и интересует в одно и то же время. Пугает моё здоровье. Интересуют события с точки зрения здравого смысла. – Тань, а эта твоя Анна ничего не видела?
- Судя по тому, как она расспрашивала меня о самочувствии, навряд ли, – усмехнулась я.
- Значит, ты у нас являешься единственной свидетельницей всего этого, – подвёл итог муж. Потом добавил участливо: - Тань, ты точно себя нормально чувствуешь?
- Уже хочешь меня к психиатру отправить, Серёж? Погоди, посмотрим, может быть на этом всё и закончится.
Но увы. Это было только начало.
Предугадать события было невозможно. И видения – тоже. Совпадал только промежуток: от 15 до 17 часов. В остальное время я переходила через дорогу, как обычно.
А вот с трёх до пяти…
...Однажды я попала под обстрел: с противоположной стороны, из старинного двухэтажного особняка застрочил пулемёт. От неожиданности я упала на землю, прикрыв голову руками. Но очнулась снова на другой стороне улицы, причём стоя на ногах.
...В следующий раз мимо прошли две барыни в кринолинах и шелках в сопровождении служанок, весело переговариваясь между собой и вспоминая какого-то юнкера Венечку.
...В третий раз прямо на меня неслась стая волков, завывая утробными голосами, а я сидела почему-то в санях, укутанная в медвежью полость. Какое счастье, что они меня не догнали и не растерзали! Когда я пришла в себя в моём привычном городе, сердце было готово выскочить из груди.
...Ещё как-то раз внезапно очутилась посредине балагана. Вокруг было много народу, а посредине, в круге, показывали представление ряженые в смешные одежды актёры – скоморохи? Или трубадуры? Кто их разберёт.
Муж волновался всё больше и настойчиво советовал показаться врачу. Я отнекивалась и говорила, что чувствую себя совершенно нормально. А вот если пойду к психиатру… считай, конец моей карьере. А тут совсем немного осталось доработать до выслуги лет.
- Что я, тебя не прокормлю? – кричал Сергей после очередного видения.
- А Ира?
- И её прокормлю!
- Серёж, а учёба? Столько денег нужно. Вот не выдумывай, а? Всё будет нормально. Может быть, это временное явление и постепенно сойдёт на нет. Если честно, то меня это уже не пугает и не расстраивает, а даже интригует: а что же покажут в следующий раз? – задумчиво проговорила я, удивившись внезапному ощущению.
- А вдруг ты под машину попадёшь, зазевавшись на своё видение? – не унимался муж.
- До сих пор же не попала. Уверена что этому должно быть какое-то другое объяснение.
Прошло ещё насколько дней. Я успевала домой до часа «Х», потому всё было благополучно – никаких видений на перекрёстке.
Однажды вечером Сергей оторвался от компьютера и устроил мне форменный допрос:
- Таня, вот скажи, откуда родом твои родители?
- Из деревни, что неподалёку, Ивановки.
- А деды и бабки?
- Тоже местные. А почему ты спрашиваешь?
- Погоди. А твои прадеды? Ничего о них не знаешь?
- Серёж, ты не темни. В чём дело-то? Мне кто-то клад в наследство оставил? – пошутила я.
- Ну, клад не клад, а похоже на то, – вид у мужа был загадочный. – Я вот тут сайт нашёл, где бесплатно можно разведать свою родословную. Вспоминай, какая была фамилия у бабушек и дедушек. Может быть, удастся что-то выяснить.
- Ты думаешь, что это связано с моими предками? Все эти видения?
- Пока это только предположения. Нужно изучить архивы, если они есть в нашем городе. Там могут быть газеты, а в них – разные происшествия, ведь так?
- Нууу, вполне может быть.
- Так что там с фамилиями?
- Ты же знаешь, от бабушки Нади остались какие-то записи. Нужно поискать на антресоли – помнишь, мы туда после её смерти некоторые вещи сложили. Пришла пора, видимо, разобрать. Сорок дней скоро.
Мы посвятили вечер, и второй, и третий изучению бабушкиных бумаг. Как ни странно, в них было некое подобие дневника. И вот на одной из страниц Серёжа, волнуясь, прочитал:
«15 мая. Вчера возвращались с Алиной от модистки. На перекрёстке неожиданно из-за поворота выскочил какой-то сумасшедший на тарантасе. Алина отделалась лёгким испугом, Фёкла с Дарьей тоже. А меня отбросило облучком к стене, и я упала, зацепившись за порожек дома Лисовских. Доктор Нолин вынужден был упрятать мою сломанную ногу в гипсовую повязку. Теперь сижу дома. Скучно. Доктор говорит, что заживать будет долго. Хорошо, Алина не забывает меня».
- Таня! – вскричал Серёжа, - ты понимаешь, что это – ключ?
- Какой ключ?
- Ключ к твоим видениям. Смотри: ты видела мужика, он гнал во весь опор и наорал на тебя – так?
- Так. Но девушки-то были в другой раз!
- Ну и что? Важно, что ты увидела картину, которая произошла с твоей бабушкой именно там, на том перекрёстке.
- Всё равно не понимаю пока связи.
- Ничего, мы с тобой распутаем этот клубок, я уверен! – азартно потирая руки, сказал муж. - Завтра постараюсь освободиться в обед и схожу в архивы, в библиотеку.
Я даже и представить не могла, что это запутанное дело так воодушевит супруга. Перерыв архив, он нашёл ещё одну историю, упомянутую в старой газете: в город, на пустырь, приезжал на гастроли цирк. И вот в самый разгар представления на головы ничего не подозревающих людей упал шатёр. Очень многих тогда помяло шестами, придавило скамейками. Среди пострадавших упоминался Илья Потапов – именно такой была фамилия у моего дедушки по материнской линии.
В один из дней я в задумчивости подходила к перекрёстку. Был четвёртый час дня – самый опасный временной промежуток. Эйфория постепенно сошла «на нет», уже не волновало, что же будет там, в моём новом видении. Постояв в ожидании зелёного света, я вдруг повернулась и пошла направо, по тротуару. В голове словно щёлкнуло что-то, и всё стало на своё место: видимо, таким образом мои предки оберегают меня, хотят передать информацию о том, что мне лучше держаться подальше от этого места. Что с ним связано много трагических историй нашей семьи, закончившихся либо увечьем, либо и того хуже.
Но каким образом я смогла увидеть всё так, словно это происходило со мной, словно это было наяву? Ответа пока не было.
Его нашёл муж. Изучая старые фотографии из архива бабушки Нади, он обратил внимание на кулон, висевший на её шее. Когда я пришла домой, он кинулся ко мне, помог снять пальто и взволнованно произнёс:
- Таня! Ты носишь бабушкин кулон?
- Да, - удивлённо ответила я, - бабушка подарила мне его перед самой смертью, помнишь? Я его практически не снимаю. В нём такой красивый голубой топаз! Бабушка как-то рассказывала мне, что этот камень дарует умиротворение.
- Ну, вот и всё. Вот и найдено недостающее звено! – торжественно провозгласил Сергей.
- А подробнее?
- Подумай сама: все видения были так или иначе связаны с твоими предками – так?
- Так.
- Все произошли в одном и том же месте – так?
- Ну да.
- И всё это время на шее у тебя был бабушкин кулон. Следовательно, он – источник видений и ещё… - Сергей помедлил, - ещё он – твой оберег. Или ангел-хранитель вашей семьи по материнской линии. Потому с тобой ничего там и не случалось. Но всё-таки будет лучше не искушать судьбу.
С тех пор я, по совету мужа, возвращалась домой другой, дальней, дорогой. Как говорится, «Бережёного Бог бережёт!» И никогда не снимала кулон.
Вряд ли кто-то поверил бы в эту необычную историю. Потому никто о ней в нашем городе так и не узнал. Вот только сейчас, по прошествии лет, я решилась написать этот рассказ. Ваше право решать: правда в нём или вымысел?
Закир Дакенов, Астрахань
Парад алле антон палыча
http://www.proza.ru/2006/08/08-261
- Кто такой Антон Палыч?.. Видно, что человек вы новый в наших краях, раз не знаете Антон Палыча. Антон Палыча знают все. Знали, вернее… Теперь помнят. Помнят его приплюснутую шляпу, затёртый до блеска лавсановый костюм; брюки пузырились на коленях, но зато рубашка всегда была бела, а галстук ярок и цветист… И помнят, конечно, неразлучную его спутницу – гармонь, без которой Антон Палыч просто не представлялся даже. Любой вам скажет – гармонист он был классный! Да что там говорить, это же услышать надо! Он будто и был рождён для своей гармони, а она – для него. Оттого-то, видать, не сыгралась, не спелась его семейная жизнь: он был одинок. То есть он жил один, но считать его одиноким как-то не приходило в голову: без него ни одна свадьба не обходилась. Без Антон Палыча и свадьба была бы не свадьба, а так…
С большим уважением подходили к нему, когда приглашали играть, а так как приглашали его всё время, по всей округе, то и уважение, значит, было всегда. В почёте был Антон Палыч, в большом почёте.
Как дорогого гостя угощали его, называли «золотой наш» да «миленький», и частенько, изнемогая от бешеной пляски, какая-нибудь шустрая бабёнка влепляла в его раскрасневшуюся лысину звонкий поцелуй. И Антон Палыч вскакивал вместе с гармонью и кидался выделывать ногами чёрт знает что! Он и вприсядку, он и так, он и эдак!
- Антон Палыч! Давай! Режь! – кричали восторженные гости и, не жалея сил, били в ладоши и топали ногами.
Так и жил Антон Палыч людскими пирами, чужой радостью… Кочевал со свадьбы на проводы, с проводов на именины, а оттуда ещё куда-нибудь. Он то появлялся, то снова надолго исчезал, а потом привозили его откуда-нибудь из Михайловки или из Матвеевки, привозили опухшего и бесчувственного. Относили его вместе с гармонью домой, в полуразваленную землянку, которая никогда не запиралась и где пахло сыростью и мышами. Снимали с него шляпу, стаскивали лакированные ботинки, серые от пыли, и уходили. Чем ещё ему помочь? Проспится и опять куда-нибудь засобирается. Впервой, что ли?
- Какой с него работник? – говорили мужики, покуривая вечерами на улице. – Шалтай-балтай! И всё…
- Хотя гармонист я те дам! – добавляли тут же, и все соглашались.
И вот однажды засобирался наш Антон Палыч на свадьбу в соседнее село Потаповку – и к кому вы думаете? – к родной своей дочери!
Да, Антон Палыч был одинок, и давно; в Потаповке жила его бывшая супруга Анна, от которой имел он красавицы дочь, синеглазую Риту.
Давно, лет пятнадцать назад, ушла Анна от него, сказав на прощанье: «Теперь хоть насмерть заиграйся на своей гармони, а я ещё пожить хочу как люди!» И ушла к зоотехнику Попову, недавно объявившемуся в колхозе.
Антон Палыч чуть не сутки просидел на крылечке, и плакала навзрыд гармонь его бедовая, плакала отчаянно и безутешно, а сам он будто окаменел…
- Переживает! – шептали друг другу бабы, выгоняя коров поутру.
- Свихнулся! – говорили мужики, качая головами.
А Антон Палыч всё играл да играл…
Вот такие дела.
И шёл теперь Антон Палыч в Потаповку, шёл по озарённой закатом дороге, той самой дороге, по которой когда-то ходил на свидания с Анной. И, когда поздней ночью возвращался он, то далеко была слышна его гармонь, и можно было угадать, как у них там дела: то заливалась гармонь весело и широко, то, будто жалуясь, причитала…
Антон Палыч шёл, надвинув шляпу на глаза, наигрывая какой-то вальсок. Он молча кивал встречным, мотал головой, когда проезжающие шофера приглашали сесть.
Он был в новом синем костюме, в белоснежной сорочке и галстуке цвета радуги…
Свадьба началась с наступлением сумерек.
Антон Палыч сидел возле выхода; он то расстёгивал на себе пиджак, то снова принимался застёгивать, и всё щупал карманы, будто искал что-то. Он ни с кем не разговаривал.
Невеста, окутанная фатой, была хороша; она смотрела вокруг себя полными света глазами и улыбалась. Она была счастлива. Да и кто же тут не был бы счастлив?! Сияющий жених то и дело поворачивал донельзя довольное лицо к невесте и так ласково смотрел на неё, что просто сердце радовалось за обоих!
Анна… Ах ты боже мой, Анна, будто помолодевшая сразу, сама была похожа на счастливую невесту. Взволнованная и румяная, она наклонялась к мужу и что-то шептала, блестя глазами и улыбаясь. И она была счастлива…
Попов, теперь уже главный зоотехник, сидел очень даже солидно, в великолепной серой тройке и накрахмаленной до хруста сорочке. Красиво сидел! Он слегка покачивал аккуратной гладкой головой и благожелательно посматривал по сторонам, будто одобряя, мол, хорошо, хорошо!..
Стучали вилки, то тут, то там вспыхивал смех, говор людей всё усиливался и сливался в один густой непрерывный гул. Уже и Анна, всплакнув, пожелала молодым жить счастливо. Муж её говорил кратко, но сильно, и закончил так: « Мы надеемся быть свидетелями вашего счастья!»
Говорили родители жениха: отец, тучный и тоже очень солидный, сказал два слова, заморгал часто и, прикладывая платок к глазам, сказал басом:
- Живите в мире!
Худосочная и какая-то испуганная мамаша тянулась с рюмкой к Анне и, проливая водку на скатерть, причитала:
- Голубчики вы мои!.. Голубчики! Да что же это такое?
На Антон Палыча никто не смотрел; пляски ещё не скоро, так чего же смотреть? Ни Анна и ни Рита тоже не смотрели. Рита, например, знала, что этот дядька в шляпе – её отец. Ну и что? Она вообще с десяти лет жила в городе у бабушки. Да и не забыли же его пригласить! И так вокруг хорошо, такие все радостные, так чего же ещё?
Анна не смотрела, потому что не хотела смотреть. Она была волевой женщиной, да и забылось всё давным-давно, к чему вспоминать?
Свадьба набирала силу, расходилась, будто огонь постепенно разгорался, плясал сначала на отдельных сучках, чтобы потом рвануть и пойти, и пойти гулять да буйствовать, становясь всё веселее и неудержимее…
- Антон Палыч! Золотой наш! – закричал кто-то, уже готовый. – Давввай, милый, растуды его в печень!
И повскакивали гости, готовясь тут же кинуться в гущу отчаянной пляски, отбить зудящие ноги о звонкий пол, отвести наконец душу. Эх-ха!
Антон Палыч медленно встал, и шум тотчас утих, готовый взорваться в следующую минуту. Глаза, весёлые, ожидающие глаза, отовсюду упирались в него. И сейчас никто не вспомнил, что он – отец невесты. Какой ещё отец? Он – гармонист! Больше от него ничего не нужно.
Антон Палыч вышел на середину и приблизился к извивающейся свахе, которая тут же протянула поднос, уставленный рюмками и усыпанный деньгами, - в дар молодым. Он при полной тишине вытащил из кармана пачку денег и небрежно бросил на поднос. Сваха в мгновение ока пересчитала, подняла над головой и, потрясая густой пачкой, зычно крикнула:
- Тыща!
Антон Палыч, не обращая внимания на изумлённый гул, прокатившийся среди гостей, не спеша опустошил принятую рюмку, и хлоп её об пол! И как крикнул:
- А ну, гармонь мне!
Эх, и брызнула музыка, брызнула шальная, и пошёл, пошёл костёр бушевать; кто тут усидит, кто не бросится в самый огонь, словно решив сгинуть в нём?
- Эх-ма! Гуляй, душа! Рыдайте, половицы, разломать вас не жалко! Да пропади всё пропадом! Оп! Оп! Оп-па! Так, растак, перетак!..
Ох, и плясали гости! Ох, и наяривал Антон Палыч, так он ещё не играл никогда…
- Расступись! – молодецки крикнул он и пошёл вприсядку по кругу – пыль столбом!
- Ух-ха! Ух-ха! – подбадривали его со всех сторон. – Давввай! Давввай!
- Ша! – оборвал игру Антон Палыч; по лицу его красному катился пот, синие глаза горели, грудь ходила ходуном…
Наступила тишина. Антон Палыч набрал воздуху и глянул туда, где сидели молодые и Анна, желая, видно, что-то сказать. Но не смотрели в его сторону. Может, не видели просто?..
- Пляшу один! – изо всех сил закричал Антон Палыч и уронил голову на гармонь. И медленно пошёл по кругу, постукивая то правой, то левой ногой об пол, и всё с прискоком, да с притопом, а потом вдруг рванул меха – озарили они малиновым огнём, как сама душа его развернулась, и высокий срывающийся голос взлетел под потолок:
- Эх, товарищи, держите вы меня! Я от радости займусь, как от огня! И-и рраз! И-и два!
Замелькали ноги, яростно колотя по деревянному полу, шляпа его сбилась на затылок, галстук перекинулся через плечо.
Загулял Антон Палыч.
- Антон Палыч! – орали ему. – Миленький! Жарь!
Вокруг него уже отплясывали, а он, никого не видя, стремительно шёл и шёл по кругу, запрокинув голову. Бешеной каруселью полетело: столы сверкающие, кричащие что-то гости, невеста белая, кто-то ещё…
Пошатнулся и остановился Антон Палыч, хватая воздух и наталкиваясь на хохочущих людей, он пошёл на своё место, плюхнулся, обессиленно дыша, и закрыл глаза.
Свадьба не утихала, а наоборот всё более и более расходилась. Включили магнитофон; завыли динамики, и все принялись отплясывать, кто во что горазд. Грохот электромузыки бил в уши, свет то гас, то вновь вырывал из темноты прыгающих людей, столы и одиноко сидящего у двери Антон Палыча.
- Умаялся Антон Палыч! – со смехом бросила растрёпанная женщина с размазанной по щекам губной помадой. – Капут!
- Пускай посидит, - сказал кто-то, ловя её за талию.
Какой-то родственник жениха сказал:
- Давайте-ка гармониста в чулан отведём. Пусть там спит. Неча тут…
Подошёл второй. Вдвоём они ухватили обмякшего Антон Палыча и, отпрянув, переглянулись: он был мёртв. Но кроме них никто этого не заметил, так зачем же людей полошить? Праздник!
Взялись покрепче, осторожно вытащили из-за стола и потащили. Его занесли в чулан, положили на лавку и, накрыв брезентом, вышли. Свадьба продолжалась.
Тамара Захарова, Алматы, Казахстан
Анютины глазки
http://www.sib-zharki.ru/node/16996
Порой бывает трудно определить, какому цветку отдать предпочтение. Каждый хорош по-своему. Но сегодня мне хочется высказать своё восхищение одному из цветков моей клумбы.
Вот удивительное растение - весёлые анютины глазки! По доброму, внимательно смотрят они на мир. Улыбаясь, приветствуют новый день. Всё лето они умиляли и радовали меня, украшая клумбу вместе с другими цветами.
Всевозможная окраска цветка и разные размеры лепестков, удивляли и привлекали взгляд. Нежный лепесток - самый крупный и красивый, два боковых - тоже красивые, но поменьше, а два верхних, самые маленькие, скромные, отличаются от нижних цветом. Раскраска у них самая разная. Какой только нет! То верхние лепестки фиолетовые, бархатистые, а нижние жёлтые, то весь цветок жёлтый или голубой, а по лепесткам рассыпаны пятнышки и, обязательно, две точки-глазка на верхних лепестках. У некоторых - сливаются разные цвета.
Каждое утро я подхожу к цветнику под окном. Первое, что вижу - глазастое чудо - цветок. Мы, улыбаясь, смотрим друг на друга, приветствуя с новым днём. Сразу же поднимается хорошее настроение, и - на целый день.
Однажды, в конце лета, мне захотелось сорвать цветок, ощутить его запах, поближе просмотреть на это прелестное растение. Нежно держа цветочек, я впервые рассматривала его вблизи, и обнаружила ещё два маленьких цветочка, среди пяти известных мне. Они были почти незаметны в общей массе лепестков,яркой окраски и листьев. И на цветочки-то мало были похожи, но у них я обнаружила маленькую коробочку. Положив её на ладонь, стала рассматривать. Через какое-то время коробочка неожиданно с силой раскрылась и из неё полетели в разные стороны семена. Это было открытием для меня. Я то думала, что "анютки" размножаются только корневищем.
Так раскрылась для меня тайна моих старых знакомцев - пёстрых глазастых цветочков, которые всё лето, вместе с другими цветами моей клумбы, глядели на солнышко, на мир вокруг, подставляли свои головки тёплому летнему дождичку.
Каждый раз, подходя к клумбе, вижу, как раскрывается передо мной удивительный мир цветов, украшающий мой палисадник, от которых радуется душа, выравнивается настроение.
Нина Ильиных, Новосибирская область
Если что не так, прости…
http://www.sib-zharki.ru/node/16572
На одном из праздничных богослужений они оказались рядом. Глаза их встретились. После службы она затерялась в толпе прихожан и исчезла, как бы он ее не искал.
В следующее воскресенье она опять пришла из Чащино, что в Черепановском район, а он стоял на крыльце только что построенной в Шипуново церкви имени Вознесения Господня, и глазами искал ее…
- Да как же ты, бабушка, все это пережила, - выслушав свою собеседницу, - дивлюсь я.
- Может, война, девка, виновата во всем, а, может, Богу угодно так было.
На следующую осень Феоктисту, любимицу отца, одну из четырех сестер сосватал красавец Леонтий. Ямщиной занималась вся его семья. Коней держал свекор отменных. Холил их и берег, пуще глаза: так как кормили вороные всю семью. Этого требовал отец и от своих сыновей.
В любви и согласии родилось у молодых семь детей. Хлеба всегда было вдоволь, мясо, молоко тоже свое, а ягодой, грибами, да рыбой всегда богата земля шипуновская.
В августе 1919 в село вошли белочехи и стали в домах делать обыски – искали зачинщиков партизанского бунта. В доме моей героини были только дети. Размахивая обнаженной саблей, не прошенный гость требовал выдать взрослых, одного из сыновей Егорку это так напугало, что он потерял сознание и с той поры сердце его стало шалить.
А через десять лет в 1929 году началась коллективизация – все свезли на общий двор – все стало общее. Надвинул Леон картуз на самые глаза и ходил чернее тучи. Видел, как по улице нерадивые хлопцы старались со свистом прокатиться на его холеных вороных. Глядел на порванные постромки, на нечесаные гривы коней и мозолистые руки ямщика, которыми он мог управлять залихватской тройкой, сжимались в кулаки. Чернел лицом и уходил в пустые дворы. Редко садился за стол.
- Я уж, как могла, утешала его. А он никого видеть даже не хотел. Вскоре его, ослабленного здоровьем, скосил свирепствующий тиф, и осталась я одна с семью детками, - вздохнув, продолжила Феоктиста Федуловна.
И опять бы ничего. Закипела работа в колхозе. Девок мать отдала замуж, сыновей женила, народились внуки – в ограде тесно было, коли все враз соберутся. Живи, да радуйся, ан, нет. 30 лет было Егору, а он ушел в мир иной, оставив двух детей, сердце так и не могло отойти.
А Алексея в августе 41-го забрали самым первым из семьи моей героини. Лишь одно письмо пришло от него – в район Ленинграда отправили. Потом забрали Кешку, а через год привезли без левой ноги. Еще две дочери овдовели, зять Семьянов Дмитрий Акимович погиб под Вязьмой, а второй пропал без вести. Сына Федора по состоянию здоровья отправили на заводы в Новосибирск. Жена его Агаша была на сносях – пятого ребенка ждали в семье. В конце февраля разрешили Федору попроведать семью – дали ему трое суток, а он лишь к исходу вторых добрался в деревню – пешком шел, ноги сильно обморозил. Агаша еще не родина. Корью болели все четверо детей. В трудном оказался Федор положении: на работу опоздает будет наказан и остаться дома – дезертир, по законам военного времени – это штрафбат, а то, может, еще хуже. И все-таки Федор остался с детьми.
И с тех пор жизнь его семьи и матери превратилась в ад. На люди нельзя было показаться – для всех односельчан – он ушел в город. Вскоре приехали из военкомата, частыми стали люди с сельского Совета. Дома и день и ночь сидели на закиде. Баню топили в потемках, и когда Федор шел помыться, с двух сторон переулка стояли домашние постовые. С приходом лета Федор уходил в согру. Комар съедал заживо: костер-дымокур нельзя было развести – дым выдал бы беглеца. Денно и нощно молила мать Богородицу о спасении и не знала, что было бы лучше: сдаться властям или продолжать скрываться. И этот ад продолжался два года. Два года ожидания, страха и надежд. Эти вопросы сверлили, терзали душу матери, чтобы она ни делала.
Страх поселился во всем ее немолодом теле. Ей казалось, что там, в зарослях лебеды – сидят люди из милиции, и она в день по три-четыре раза ходила туда. Она машинально щипала розовато-перламутровые макушки лебеды, складывала их в подол фартука, а сама с вышины своего роста оглядывала бурно растущую лебеду: а друг там кто-то сидит и наблюдает за домом сына. Достав из загнетки русской печи чугунок с кипятком, она быстро ошпаривала нарванные листья и тут же выходила на улицу – не пропустить момента, вдруг придет чужой. Здесь же в ограде, отцеживала листья и на минуту юркала в сени, чтоб плеснуть с горшка стакан сливок и выходила на крыльцо, шумнув вечно просящим есть внукам. И пока они тут же на крылечке хлебали это хлёбово, она стерегла калитку своей усадьбы и калитку сына – благо, дома были рядом.
В май 1945-го за Федором пришли. С заломанными руками вывели 40-летнего седого, как лунь, старика, посадили в машину и повезли в район, а за воротами стояла Агаша с пятью мал малого детьми, а мать Феоктиста Федуловна упала у калитки, и не было никаких сил, чтобы ее поднять.
Боль, стыд, неизбежность – все скопилось в маленьком сердце. Куда пойти, кому печаль свою поведать? Дочери вдовы, сын без ноги, другой уже четыре года не подает вестей, а вот и Федьку забрали. Что будет теперь с его семьей?
Но имя Феоктиста значит с греческого Богом созданная – терпел Бог и ты терпи.
К счастью, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии в связи с Победой, в котором говорилось: освободить от наказаний осужденных за самовольный уход с предприятий военной промышленности.
Долго и дотошно допрашивали его в кутузке, а однажды пришел милиционер, вывел его из камеры и повел по улице, затем завел зачем-то в кинотеатр на вечерний сеанс и посадил рядом с собой. Что видел Федор на экране и о чем думал, остается только догадываться. После сеанса повел его по улице Пролетарской (до самого леса), что вела к родному селу и сказал: «Ну, иди домой». Федор шел, а сам затылком чувствовал: вот-вот ударит пуля, при этом сам все ускорял шаг, а потом побежал.
Лишь с рассветом он постучал в окно к матери, а затем к жене и детям.
Отлегло у материнского сердца – кормилец детей дома. Не гнушался Федор никакой работой, хотя и выбора у него не было. Как-то состарился, согнулся, стал припадать на одну ногу(на весенней земле спал в шалаше), но все-равно: он был при детях.
Но не меньшей занозой в сердце у матери была неизвестность об Алексее. Лишь весной 46-го пришла от него весточка: был в окружении – потом плен, по окончании войны после всех проверок и допросов был признан невиновным, но был отправлен в Кемеровскую область на работу в шахты.
Благодарила Феоктиста Богородицу, что живой сынок, хотя и находился под надзором.
Лишь весной 47-го года разрешили жене с сыном приехать к месту пребывания мужа. Невестка с внуком уехали, а дочери Феклы не стало – туберкулез в те годы был не излечим. В январе 51-го по состоянию здоровья разрешили сыну с семьей вернуться на родину в село.
Почти 10 лет не видела мать своего сына. Стало пошаливать здоровье. И видно Бог послал матери за все ее страдания покинуть этот мир на второй день светлой Пасхи.
Р.S. Годовалая я была, когда тебя не стало. Поздно ко мне пришло, чтобы история твоей жизни легла на бумагу…
Но я старалась, на сколько это можно, и ни одного факта твоей непростой жизни не исказила и не выдумала. Говорят, ты любила меня, и что-то есть во мне от тебя, да это и понятно – ведь ты моя бабушка. И если что не так, то прости…
Владислав Кулагин, Новосибирск
Однажды (фантастический рассказ)
http://www.sib-zharki.ru/node/16879
В старой таверне царила привычная для субботнего вечера атмосфера. Клиенты, прибывшие сюда со всех концов городка, как обычно сидели за кружечкой чего-нибудь крепкого и обсуждали последние новости. На маленькой сцене играл музыкальный коллектив гномов ;Дети подгорного царства;. Пол дрожал от танцев, а хозяин заведения наливал посетителям хмельные напитки и жадно подсчитывал прибыль.
За одним из столов, находясь в прекрасном расположении духа, заказав по кружке ;Королевского Светлого; и парочку больших свиных окороков, сидели два потрёпанных временем гостя: старый рыцарь, чьё загорелое морщинистое лицо украшали длиннющие седые усы, и тоже довольно немолодой зелёный дракон с большим обвисшим брюхом.
-Ну, а тот случай, когда я у тебя принцессу и пару сундуков с сокровищами украл, думаю, ты прекрасно помнишь? - улыбаясь, спросил воин, положив шлем на стол.
-Ещё бы, - сказал дракон, достав из пивной кружки упавшую туда вставную челюсть. - У меня хороший шрам на груди после той схватки остался. А не забыл, как через год, я на тебя со скалы здоровенный булыжник сбросил?
-О чём ты?! Конечно помню! - ответил рыцарь, откусив кусок окорока. - После этого мои соратники к лучшему магу страны ездили, чтоб меня воскресить. Хотя на том свете, если честно, было не так уж и плохо. Мягкие облака - кровати, ангелы, играющие прекрасную музыку на арфах, молочные реки, омывающие кисельные берега и, конечно же, очень красивые девушки. Не думай ничего плохого, своей принцессе я остался верен, несмотря на её привычку бить меня сковородой по голове, после того, как я возвращаюсь отсюда домой.
-Да! - ностальгически воскликнул дракон. - Вот были времена. Не то, что нынешнее. Современного дракона за хвост не затащишь в хороший рейд по принцессам пройтись. ;Это же прошлый век! Нет, сегодня я занят! Давай как-нибудь в другой раз. Сейчас всё совсем по-другому устроено. Кому это нужно!? Дед, отстань! Не мешай отдыхать!; Фу, срамотища-то какая! Если бы мои великие предки видели всё это. Эх-х-х,- вздохнул ящер, сделав очередной глоток.
Этот задушевный разговор мог продолжаться ещё очень и очень долго, если бы не появившийся как ни кстати орк.
-Эй, пожилая гвардия, а ну пшла отсюда! - нагрубил зелёный великан. - Мне с женой нужно свободное место.
-Молодой....эээээээ явно не человек, - сказал рыцарь, пригрозив хаму пальцем. - Вообще - то мы законно проводим здесь свободное время. Я - заслуженный преподаватель военной академии его величества не потерплю такого хамского обращения!!!
-Вам, старичьё, не пиво и окорока в тавернах употреблять надо, а сидеть дома и вязать внукам носки, - ответил орк. - Валите отсюда, пока целы! Дорогу молодым и сильным!
К старикам подошла супруга орка, которая, уставившись на них, спросила:
-Дорогой, ты договорился насчёт места?
-Почти. Господа уже собираются в полёт, - ответил муж.
-ЧТО? - хором воскликнули рыцарь и дракон.
***
Полёт из таверны, посредством хорошего орчьего пинка, завершился приземлением в луже у крыльца вышеуказанного заведения. Выбравшись из неё, убрав с лица грязь и хорошенько поплевавшись, рыцарь воскликнул:
-За свою жизнь я встретил много подонков и столько же раз бил их, но такое в первый раз. Уродец зелёный! Даже окорок доесть не дал. Шлем хоть верни!
-Обойдёшься! - Из твоего кочана всё равно выбивать нечего, а мне пригодится. Прощай, папаша! Будешь знать, как с Ррыгом Стальным спорить, - ответил орк, закрывая дверь в таверну.
Униженный рыцарь несколько секунд пролежал на земле, затем его привёл в себя пронзительный крик дракона:
- АААААААААА!!!! Этот гад мне крыло повредил!
-Может это......того........ к старине Форесту в магическую башню наведаемся. Он же в медицине хорошо разбирается, - предложил рыцарь.
- Ты совсем сдурел!? - ответил дракон. - Знаешь хоть, сколько он с меня сдерёт?! Я всю жизнь у него долг отрабатывать буду!
Рыцарь, сделав умное лицо, заявил:
-Ну, можно у меня дома лечебное снадобье взять. Оно с прошлого похода осталось.
-А твоя жена? Ты же говоришь, она чуть что, так сразу за сковороду. А я ещё жить хочу! - напомнил дракон.
-Да эта карга старая, наверное, на боковую уже отправилась, - постарался убедить его рыцарь.
-Ладно, согласен, - ответил дракон.
***
Дом рыцаря стоял на окраине городка, в тихом районе, среди таких же одинаковых примитивных построек. Ночь уже вступила в свои права. Моросил мелкий дождь. Где - то вдалеке орал свои песни какой - то пьяница. Эльф и его возлюбленная, радостно смеясь, бежала по лужам, в которых отражалась полная луна. Гном кузнец, напевая ;Когда, по утру, я слышу удары молота;, возвращался из своей мастерской домой.
-Ну что ж, - сказал рыцарь, подходя к родной хибаре. - Сейчас я зайду домой, возьму зелье и принесу его тебе.
-Я хоть и старый, но ещё не маразматик, - сказал дракон.
-Вот и отлично, - одобрительно ответил седоусый воин, отворив дверь, за которой его ждал неприятный сюрприз.
На пороге стояла воинственного вида старуха в розовом халате, державшая в руках солидного размера чугунную сковороду.
-К..к..Клара, - жалобно промямлил рыцарь.
-Опять нажрался, скотина!!!! - воскликнула его благоверная.
-Знаешь а, у..у... меня уже всё прошло, - виновато улыбаясь заявил дракон и бросился бежать отсюда подальше.
-Эй, ты куда?! - успел сказать рыцарь, прежде чем старая добрая сковорода обрушилась ему на голову.
Дина Немировская, Астрахань
Кенгуру
http://www.proza.ru/2006/01/03-171
Наташка долго и пристально вглядывается в зеркало. Подхожу сзади и строю своему отражению печальную гримаску. Наши планы сбываются. Сегодня не будет заседания кафедры - ура! Вторник наш единственный выходной в кутерьме бесконечных практических занятий, когда мы обе, в строгих костюмах, скрывающих коленки, вещаем о суффиксах и флексиях студенткам, в большинстве своём счастливым. Работу свою мы любим – юные мордашки окружают постоянно, их весеннее щебетание заполняет институтские коридоры, звонко рябит в глазах от блузочек, курточек, джинсиков.
Вчера Наташка долго уговаривала меня съездить и оценить. И вот мы едем в переполненном автобусе с непонятными запахами прелой картошки и выхлопных газов. Огненное чудище – конец нашего маршрута – находится в двух часах езды от города. «Дважды два – четыре», - складываю сумму времени, потраченного туда-обратно.
Ну, конечно, Толик любит её, она любит Толика и всё, как всегда, о кей. А в глазах грусть. Потому что Толик – кадр восьмой, дубль тринадцатый. Ну и пусть. Кому от этого плохо? И в чём мы виноваты в конце-то концов? Я вот со своим встречалась безропотно аж целых шесть лет, а прожила всего шесть месяцев. «Шестью шесть – тридцать шесть!» - привязалась же эта таблица умножения! Кстати, что выйдет в сумме, если сложить все человеческие радости, какие происходят в эту вот минуту, со всеми сиюжеминутными несчастьями и поделить на всех? По-моему, на каждого накатит такой глуховой депрессняк, что человечество в один день сократится вдвое. И безо всяких там Мальтусов и современных мальтузианцев. И никаких не надо атомных бомб.
Давно, ещё когда мы сами были весёлыми и беззаботными, а переживали по всяким пустякам – из-за зачёта или нового прикида одногруппницы – мы с Наташкой придумали такую улыбку: «У меня, мол, всё прекрасно!» Вот сейчас она примерно так и улыбается, но меня не проведёшь. Я сама такая и вижу лиловые тени – густые и искусственные – над веками, а бессонные – вокруг подружкиных глаз. Чего-то не так. Она призналась, что спать ей не дают кролик и кенгуру. Они приходят каждую ночь, рассаживаются на потолке и занимаются каждый своим: кролик яростно пожирает морковку, а кенгуру елозит «молнией» по брюху: вжик – туда, вжик – обратно. Но, главное, улыбается, сволочь! Представляю эту улыбочку!
Так улыбалась Ленка, когда мой муженёк проплывал с ней под руку в тумане каком-то и в ушах начинало звенеть, звенеть…
Я чинно несла мимо свой восьмимесячный живот, делала вид, что ничего не вижу, что мне вообще всё по фигу, кроме моего живота. Но там вдруг закололо резко-резко и дочурка, тогда ещё будущая, больно перевернулась (она всё поняла, ей-богу!) и целых две недели ещё вплоть до самых родов, лежала там, в животе, как-то по-необычному. Это уже в родилке, когда мы обе испугались, что сейчас нам сделают кесарево, она опять всё поняла и перевернулась правильно. Донька вообще какая-то сообразительная – это она в мою маму. И сейчас, в автобусе, я абсолютно спокойна, знаю – мама выгуляет, накормит и уложит мою четырёхлетнюю Доньку.
Наташке хуже. Светланка в саду. Ровно в шесть вечера сад закроют. В прошлый раз, она рассказывала, после очередного вояжа за счастьем, автобус сломался, его чинили сорок минут, а зарёванную Светланку привела домой воспитательница. Хорошо ещё, Наташкина мать поверила тогда в профсоюзное собрание!
Вообще-то я вредная. Это у меня после развода проявилось. Ни за что не поставлю зачёт сразу, если это заочница, если наглая, и если с обручальным кольцом во всю фалангу. Пусть учит – долго и нудно. Она этого вполне заслуживает – ишь, какая довольная! И мужик, и отдельная квартира, и студентка, видите ли, ОЗО. Аббревиатуры у нас идиотские. ОЗО – это отделение заочного обучения. ФРЯЛ – факультет русского языка и литературы. Тех, кто вообще без ехидных круглых колец, я называю Озами, а других, довольных и сытых – фрями с ФРЯЛа. Градация чёткая. Может, и глупо, не знаю…
Автобус остановился и замычал. Это мы приехали. Воняет всюду – месторождение газа, как же! Город у нас хороший был, тихий; грязноватый, правда. А теперь что? Все бледные, злые, бомжей понаехало – им длинный рубль, а нам, коренным астраханцам, короткую жизнь? Когда на газоконденсате выброс случается, то запахи мясокомбината кажутся французскими духами. Кстати, о духах. Этим конденсатчикам-лимитчикам они иногда достаются – за вредность. Интересно, а Толик Наташке подарит?
А вот и контора его. Он местным Малевичем работает. Малюет, в общем.
Наталья моя улыбается, как Джоконда. Грустно и загадочно. Навстречу нам бежит Батыр:
- Сюда, скорее! – шепчет.
Господи, почему скорее? Что за спешка такая? Втолкнулись в мастерскую. Ах, вот и Толик. Ничего себе, крепенький, глаз не прячет, улыбка светлая, но улыбается мне, не Наташке почему-то.
- Здравствуйте, Толя! – ладошку ему протягиваю.
- Приветики! Только я Витя, - и опять улыбается.
Подходит Наташка и тоже улыбается. Ну, ясно. Это мне сюрприз. Он – мне сюрприз, я – ему сюрприз. Ох, Наташка! Не можешь ты без этого! Ну ладно, сюрприз так сюрприз. Что я, чёрт возьми, зря в такую даль тащилась?
- А Толик где? – спрашиваю.
Потом странные вещи проясняются. Толик женат, оказывается. Жену, между прочим, зовут Наташей. Такое совпадение. Жена Наташа сейчас за стенкой помогает Толику писать плакат. Витя сейчас сходит за Толиком, отведёт грозу и мы сядем пить чай. Я медленно зверею. У меня первичная реакция. Примерно такая, как пять лет назад, когда обнаружила в рубашке мужа два билета в цирк. Вот и Толик, вероятно, циркач. Хватаю свою куртку, Наташкины сумки – пирожков ему, дурёха, напекла!
- Идём отсюда! – ору.
А она опять улыбается. Только теперь виновато:
- Не хотела тебе говорить, - лепечет. – Я уже всё знаю. Но любит он меня!
Мне-то что, в конце-концов? Пусть. Как хочет. Чайник вскипел. Витя улыбается. А вот и он, герой-любовник – Тольчик, как Наташка его зовёт. Увидел нас в окно, Батыра послал навстречу, жену домой отправил – одним словом, циркач!
Чай сели пить. Наташка третью сигарету тянет. Толик анекдоты травит. Мне не смешно. И Витя уже не улыбается. Улыбается только кенгуру – вон, на потолке, и молнией на сумке: вжик – туда, вжик – обратно. Сволочь!
Геннадий Прашкевич, Новосибирск
Из книги «Азбука вины»
http://www.sib-zharki.ru/node/17499
О ДУРИАНЕ
В Малайзии, в Куала-Лумпуре, Миша Давиденко, опытный китаист, объездивший всю юго-восточную Азию, предложил мне и драматургу Сене Злотникову впервые попробовать плод дуриана. Запах у дуриана дерьмовый, предупредил Миша, щуря хитрые узкие умные глаза, скажем так, трудноватый запах. Но если забыть про запах, победить его, сделать первый укус, о-о-о! – вас за уши никто не оттащит от дуриана. Даже на Северном полюсе будете мечтать о дуриане!
Сильная речь. Мы решились.
Мы купили круглый, как брюква, плод дуриана.
Мы выбрали зеленую и милую лужайку в самом центре Куала-Лумпура.
Как настоящие белые люди мы возлегли на траве, и Сеня Злотников достал из кармана изящный позолоченный ножичек, с которым объехал чуть не полсвета. Вас теперь от дуриана за уши не оттащишь, сказал Миша, любовно оглядывая голый и страшный плод. Жаль, он, Миша Давиденко, старый китаист, столько за свою жизнь этих дурианов съел, что ему полезнее выпить баночку пива. Он только на минутку отойдет во-о-он туда, выпьет баночку пива и вернется, чтобы, значит, оттаскивать нас за уши от полюбившегося нам дуриана.
И Миша отошел. Выпить пива.
Было безумно жарко – за сорок. Мы с Сеней переглянулись. Прикрикни на нас в тот момент кто-нибудь, даже не полицейский, не было бы нужды оттаскивать нас за уши от дуриана, мы бы сами от него побежали. Мы даже вспомнили официальное предупреждение, помещенное на видном месте у входа в отель: «Плоды дуриана не вносить!» Одно утешение: указанное предупреждение в запретном списке отеля шло только вторым, – после наркотиков. Правда, за внос наркотиков правительство Малайзии обещало смертную казнь.
«А что обещают за дуриан?»
Сеня мрачно пожал плечами. Судя по тому, что дуриан идет сразу после наркотиков... Ну, может, три пожизненных... Хотя климат тут не тот... Вряд ли в таком климате удастся отсидеть хоть одно пожизненное…
«Режь, – решился я. – Кусанем пару раз, и пусть нас оттаскивают за уши».
Сеня сделал легкий разрез, почти незаметную легкую царапинку, нечто почти ненаблюдаемое, как марсианский канал, и на нас явственно пахнуло трупом. Во влажной тропической жаре страшный запах многократно усиливался. Обливаясь потом, оглядываясь, не спешат ли малайские полицейские оттаскивать нас за уши, мы торопливо зарыли плод (труп) дуриана в землю. Кстати, вместе с заслуженным позолоченным ножичком, о чем Сеня в те минуты нисколько не жалел. По крайней мере, когда в отеле, несколько отдышавшись, я предложил ему еще раз смотаться на знакомую лужайку, Сеня покачал головой: «Лучше пожизненное».
ЛЕПРА
Переделкино, Дом творчества писателей.
В библиотеке выступает Август Муран – поэт.
Длинные черные волосы, нервно кусает ногти, смотрит на мир невыразимо скромным взглядом. «Пишу по-якутски и по-французски. Меня знают в Якутии и во Франции. Многие годы живу почти в полной изоляции от мира. Целью творчества для меня является само творчество. Все великие творят ради абсолюта, ради вечности. Моя миссия: открыть людям глаза на главный двигатель мирового искусства – лепру. Об этом многие не догадываются. Я думаю, что искусство человеческое порождено лепрой. Пройдя через лепрозорий, я понимаю, что проказа – это состояние мирового духа. Все так называемые здоровые люди – больны».
«Прочтите свои стихи, пожалуйста».
«Да, сейчас прочту. По-французски».
«Понятнее будет, наверное, по-русски».
«Я не пишу стихов на варварском языке».
«Тогда, прочтите по-якутски».
Поэт величественно перестает нас замечать.
P.S.
Вот странно, это напомнило мне роман Георгия Шилина «Прокаженные».
В книжке библиографа А. В. Блюма «Запрещенные книги русских писателей и литературоведов. 1917-1991; Индекс советской цензуры с комментариями» (2003) о романе рассказано следующее. «Навестив заболевшего проказой товарища, Георгий Шилин был потрясен судьбой заболевших. Жизнь лепрозория и стала темой его романа, выдержавшего три издания в 1930-1931 гг. В колонию прокаженных, заброшенную на край света, приезжает новый доктор, явно психически ненормальный. Он зациклен на утопической идее – создать “Республику Прокаженных”, собирает больных, произнося пространные речи. По его мнению, на земле нет иных классов, кроме двух: здоровых и прокаженных. В связи с такой расстановкой сил, доктор предлагает совершить революцию против здоровых, выбросить их из государства прокаженных, больные вполне управятся и без них! В этом исключительном государстве, развивает доктор свою идею, будет возведена своя культура, создано свое общество, выше которого нет, и не будет никакого другого, существовавшего или существующего где-либо в мире. Там не будет вообще никакой классовой борьбы! Долой здоровых! Прокаженные всех стран, соединяйтесь!» Поистине, под Луной ничто не ново.
ОЖИДАНИЕ
В Хабаровске (1967 год) в кафе «Алые паруса» недобравший вес пьяный и веселый поэт Валера Шульжик за бутылку «Столичной» продал случайному человеку только что написанное им стихотворение. Мы по-настоящему это стихотворение так и не услышали. Вдруг полыхнуло, обожгло и исчезло. Записав слова на мятой салфетке, Валера передал салфетку покупателю, сидевшему за соседним столиком. Ни улыбки, ни внешности, только голос остался в памяти: «Ты учти, в первой трети двадцать первого века это стихотворение войдет во все мировые школьные хрестоматии». – «А под чьим именем? – рассмеялся Валера. – Хотя какая разница. Не доживу».
Не дожил, к сожалению. Идет уже двадцать первый век.
И журналов все меньше, и хрестоматии издаются все реже.
Где, где пропитое нами стихотворение?
РУХАДЗЕ
Году в восемьдесят втором или восемьдесят третьем в Пицунде, в Доме творчества, в прекрасный летний вечер поднялся ко мне в номер писатель Автандил Рухадзе. «Геннадий, – неторопливо сказал он, – зачем один сидишь в номере? Хватит работать. Давай спустимся вниз в пацху, выпьем молодого вина, скушаем копченого мяса, попробуем свежий сыр».
Почему бы и нет? Работа никуда не денется.
Мы спустились в пацху и в дружеских разговорах дотемна просидели у теплого очага. Сквозь настежь раскрытые двери на нас смотрели звезды, шумело близкое море. Мы пили молодое вино, кушали копченое мясо, пробовали свежий сыр. Но даже самые долгие праздники кончаются. Неторопливо приблизился к столику хозяин – медлительный пожилой абхазец в ослепительно белой рубашке. Спросив, понравилось ли нам у него, и, получив подразумевавшийся ответ, он все так же медлительно – а куда торопиться? – извлек из кармана рубашки крошечные деревянные счеты, почти игрушечные, и толстым умелым пальцем тщательно подсчитал сумму, в которую нам обошелся чудесный вечерний праздник. При этом хозяин смотрел на звезды, прислушивался к шуму моря, радовался тому, что мы получили удовольствие в его заведении, но когда он, наконец, назвал итог своих подсчетов, я обалдел. Я и до этого слышал в Абхазии не всегда разумные цифры, но эта...
А вот Автандил нисколько не удивился и так же неторопливо, так же доброжелательно, как хозяин пацхи, прикинул свой вариант.
«Послушай, дорогой, – неторопливо и дружелюбно сказал он хозяину пацхи. – Получается, что мы выпили по семь литров молодого вина, скушали по три килограмма копченого мяса и попробовали целых три круга свежего сыра?»
Хозяин пацхи нисколько этому не удивился. Он неторопливо и радушно, как и полагается вести себя в таком хорошем, в таком недорогом, в таком гостеприимном заведений, как у него, снова вынул из кармана рубашки свои крошечные деревянные счеты и снова впал в чудесный транс долгих и благожелательных вычислений. При этом он туманно смотрел на нас, на перемигивающиеся звезды, прислушивался к вечному морю. Наверное, он знал что-то свое особенное об окружающем нас мире. Семь литров молодого вина... ну да… три килограмма копченого мяса... три круга свежего сыра... Что ж, подвел он итог... Так и получается.
Татьяна Самойленко, Новосибирская область
Димка-нелюдимка
http://www.sib-zharki.ru/node/16945
Жил-был мальчик Димка. Были у него мама и папа, бабушка и дедушка. И вдоволь всяких игрушек. Числи их у Димки росло день ото дня. Позабавляется он игрушкой немного и требует новую. А прежние бросал в ящик.
Приходили к Димке ребята из соседних дворов. Возьмут в руки Димкины игрушки, а он тут как тут и кричит:
- Не трогайте моего зайца, я сам еще с ним не наигрался.
Только и знал, что приговаривал: «Это мое, и это тоже мое». Рассердились ребята из соседних дворов и перестали водить с ним дружбу.
- Не станем больше знаться с Димкой-нелюдимкой, - твердо решили они.
С тех пор и пошло – Димка-нелюдимка, да Димка-нелюдимка.
Димке-нелюдимке в доме скучно не было. Его окружали мама и папа, бабушка и дедушка. Угождали ему во всем, выполняли любые прихоти. Но все же без друзей жить очень бедно. Он это сразу понял. Как только пошел в школу в первый класс.
Идет Димка-нелюдимка в школу, а рядом бабушка внуков портфель несет, букет цветов, да авоську с провизией. Конечно, все ребята рады, что настала пора учиться в школе. На их лицах ликование. А у Димки-нелюдимки оно переросло в самодовольство, которое всем говорил: «Это моя бабушка, этой мой портфель, это мне подкрепление в авоське»
Посадила учительница детей за парты. Рядом с Димкой-нелюдимкой она указала место девочке Нике. Что тут было! На всю классную комнату Димка-нелюдимка раскричался:
- Это моя парта, мне никого не надо.
На крик внука бабушка Димки-нелюдимки открыла дверь в класс. Тут он еще больше разошелся. Поняла учительница, что с невоздержанным мальчиком ей сейчас ничего не сделать, и отправила Нику на задние ряды.
Начался урок. Учительница повела разговор о том, что теперь они школьники, что учеба – это тоже труд, что на уроках ребята узнают много интересного. Один Димка-нелюдимка головой крутит: вот, мол, какой я решительный, да лучше всех.
На перемене к Димке-нелюдимке быстро подошла бабушка и стала угощать его пирожками из авоськи.
- Никому, внучек, не давай, самому не хватит, голодненьким останешься.
Ребятам немного завидно. Подходят незаметно. Вдруг, думают, угостят. Но на них даже не глядят. Отошли все, занятие себе нашли.
Проходят дни. Димка-нелюдимка по-прежнему себя особенно ведет. Бабушка уже в школу не приходит, но пирожки на обед дает. Дети познакомились между собой и подружились. Весело им, интересно друг с дружкой. Тут уж Димка-нелюдимка стал им завидовать. Но себя переломить не может.
Наблюдала-наблюдала за ним девочка Ника, подошла и говорит:
- Дима, ты не обижайся на меня, что я тебе сейчас скажу.
И она ему пояснила, что он не правильно себя ведет.
- Вот моя мама дает мне конфеты и наказывает:»Поделись, дочка, с другими». А как же? Сегодня ты угостишь кого-нибудь, завтра – тебя. Надо быть добрым, надо делиться со всеми. Радость делить вместе, а в беде выручать.
Димка-нелюдимка мальчишка сметливый. Задумался он над словами девочки Ники. На другое утро перед уроками подошел к ней и говорит:
- Ника, хочешь, садись со мной.
Место до сих пор за партой пустовало, и Ника охотно согласилась. И учительница дала разрешение.
А еще на другое утро открывает Димка-нелюдимка портфель, в котром рядом с книжками и тетрадками были конфеты, и радостно так закричит:
- Налетайте, кто любит конфеты!
Любо было смотреть, как одноклассники уплетали за обе щеки угощение. И радостно ему было. Около него стоял весь класс. Так началась дружба.
А Димкой-нелюдимкой теперь мальчика и не зовут. Словно и не было добавления к его имени.
Ольга Самсонова, Новосибирск
Бабушкины руки (очерк)
http://www.sib-zharki.ru/node/17500
У моей бабушки были маленькие руки. С детства удивляло и умиляло меня, как она такими маленькими и нежными руками управлялась по хозяйству, ловко готовила еду, пряла шерсть долгими зимними вечерами, вязала внукам и правнукам носки и варежки. Никогда ее руки не знали покоя. Вроде бы и дела не было порой, самое время отдохнуть – так нет! – обязательно найдет себе занятие – примется носки штопать или гречку от шелухи перебирать…
Такая же беспокойная была у нее и душа. Только душа была – большая, очень большая, переполненная вниманием и состраданием к ближнему.
Впрочем, этим отличались многие люди того поколения, пережившие мировые потрясения и вынесшие на своих плечах такое, что нашему поколению и представить-то сложно. Бывало, сядем мы вечерком перед телевизором – хоть и скучно было нам, детям, смотреть программу «Время», да деваться было некуда, у стариков наших был обязательный ритуал – «вечерняя политинформация» - так на бабушку без боли смотреть было невозможно…
Все ее волновало: и война во Вьетнаме, и письмо маленькой американской девочки Саманты Смит нашему президенту Горбачеву, и извержения вулканов в дальних тропических странах. Как своё переживала она любое чужое горе, расстраивалась, обескуражено покачивала головой и приговаривала: «Что же делается-то опять такое…» Видимо, чем больше личных невзгод видел человек на своем веку, тем ближе ему становятся боли и горести людские, тем меньше и меньше остается в его душе места для равнодушия. В бабушке не было его ни капли.
Родилась она, маленькая Фрося Довженко, в украинском селе Людвиновка в Винницкой волости (ныне Житомирская область). Села такого теперь нет, ни на карте, ни на земле. Хорошо ли, плохо ли жили они в том краю спелых слив и яблок с матушкой Ганной Андреевной и отцом Осипом Марковичем, знатным сапожником, с сестрой Тасей и пятью братьями: Сергеем, Николаем, Петром, Кузьмой и Михаилом – уже неизвестно, знаем только, что в 1932 году настал в этом благодатном краю страшный голод. По документальным сведениям, опубликованным только в 90-х годах двадцатого столетия, мы теперь знаем, что унес этот период более шести миллионов жизней на территории, охватывающей всю Украину, Поволжье, часть Казахстана и весь Северный Кавказ. Никто в семье не рассказывал и о том, как добиралась их семья в 1933-м году до родственников, уже тогда проживавших в Сибири, но в дальнем пути погибли от голода младшие дети - Петро, Михаил и Демьян. Остальные добрались до Бердска, а потом и до деревни Чупино (ныне Искитимского района нашей области). Там уже давно, со времен дореволюционных реформ по заселению Сибирского края, проживали бывшие земляки и дальние родственники украинцев. Семья Довженко остановилась у дядьки отца, Кузьмы Довженко. Недолго они жили в «примаках», вскоре отстроились и отделились. Сергей и Фрося начали ходить в школу, что располагалась в соседнем селе Бородавкино, за семь километров от Чупино. Подросли со временем и малыши – Тася и Коленька. У Фроси уже и школа была позади – обязательные четыре класса. Подумывала о семилетке – больно уж хотелось работать в новеньком клубе, сама была певунья, плясунья знатная, но приходилось пока семье помогать, на полях работать. А тут и война началась. Великая. Отечественная.
В июне 1941 года было бабушке моей всего 16 лет. Горестно смотрела она, как уходили из Чупино на войну мужчины, сначала призывного возраста – молодые и зрелые, потом, к осени ближе, ушли и остальные – старики и юноши. Остались в селе только бабы, дети и немощные старики. Ей ли – молодой девчонке с характером и золотыми руками было оставаться в стороне от всенародной беды? И села Фрося за руль трактора. Смышленая девушка освоила профессию тракториста быстро, работала ловко, с необыкновенной выносливостью, удивляя сельчан тем, что на сон хватало ей трех часов в сутки… А после и другие девчата потянулись за ней. Так стала Фрося Довженко бригадиром колхозной тракторной бригады. А в декабре 1941 года исполнилось ей 17 лет…
В наше время девчонки в 17 лет – еще несовершеннолетние девочки. Иную родители не решаются отпустить учиться в соседний город – маленькая еще. А тут… Иногда задаешься вопросом, разве можно в такие-то года нести на себе бремя непосильного труда и фактически государственной ответственности за урожай – перед законами военного времени, перед партией, перед Родиной? Но…другое было время, другие были и люди. Бабушка не считала свой труд в годы войны каким-либо подвигом. Просто она знала слово «НАДО». На все вопросы так и отвечала: «Так было надо, деточки…» Был ли у нее выбор?
И только один раз, как-то на семейном торжестве, когда разгар веселья уже прошел, и когда дед наш, Михаил Васильевич, подпив изрядно, вдруг не торопясь душевно разговорился, узнали мы такую историю…
Во время посевной весною 1942 года одна из девочек-трактористок, работая на утренней заре, в четыре часа утра, незаметно для себя уснула за рулем, и трактор съехал в овраг. (А надо сказать, что деревня Чупино расположена среди овражистой местности, пересекают ее земли три оврага – мягкий и пологий Сухая речка, менее пологий, заросший клубникой по склонам овраг Калманка, и круто обрывающийся по склонам Медвежий овраг или Косиха, в котором бьют минеральные источники.) Так вот съехал трактор в Калманку, а глубина этой Калманки не менее метров десяти, и вытянуть на тросе трактор никакой возможности не было.
Что делать? Плачет девчонка-трактористка – виновата. Теперь под суд ее (комсомолку!) отдадут по законам военного времени за порчу колхозной техники. Подумала тут молодая «бригадирша» Фросечка, да и остановила посевную, отправила девчонок в деревню, по домам стучать, поднимать оставшихся стариков. Так – всем миром – до зари успели сельчане разобрать тот трактор на запчасти, вынести их на себе из оврага и собрать «железного коня» заново. Когда солнышко встало и по дорогам запылили машины строгих проверяющих, все чупинские трактора работали на поле в полную силу. А историю эту еще долгие годы сельчане не рассказывали ни в миру, ни в пиру, ни друг дружке. Время было такое…
Долго не рассказывали нам родственники и о том, что довелось бабушке и под судом побывать, и в исправительном лагере по приговору суда поработать. А дело было так: как пошла война на убыль, погнали фашистов к граница нашей страны, так и на душе посветлело – скоро войне конец! А тут работницу Фросю стал переманивать к себе соседний совхоз Степной. Директор его так и уговаривал, мол, за деньги работать можно, не за трудодни, да и ходить до совхоза совсем недалеко, километра три, через Сухую речку…Вот и поддалась наша ударница на уговоры, сбежала, променяла родной Чупинский колхоз на совместное хозяйство крупного села Степное.
Разгорелся скандал между руководством. Рассерженный председатель колхоза увез «дезертиршу» в Бердск, где и состоялся суд по законам военного времени. И отправили уже взрослую, сознательную, восемнадцатилетнюю «предательницу Родины» в Бердский лагерь, где нужно было, отбывая срок, работать на заводе, производившем гранаты для фронта. Закусив губу работала Фрося три месяца, сжигал ее тягучий стыд, злилась на саму себя, потому и подруг по несчастью там не заводила…Потом перебросили заключенных из Бердска в Томск, куда эвакуировали военный завод – дезертиры рыли там котлован под фундамент, в любых погодных условиях, под дождем, под снегом – прямо на старом дореволюционном кладбище, где почему-то разместили завод… Долго не могла забыть Фрося, как приходилось им выкапывать и выбрасывать гробы. Там-то, в Томске, и потеряла она веру в Бога. Так и сказала себе: «Был бы Он на небе – Он бы такого не допустил…»
Закончился ее срок внезапно. Забрал ее из лагеря по весне все тот же председатель колхоза – посевная кампания началась, куда же без бригадира? Простили Фросю, приняли назад. Правда, трудовых наград, столь заслуженных ею в годы войны, так она и не получила…Их никто не получил – все тогда работали на полях…Долго еще работала Фрося на тракторе и после войны, потом пересела на комбайн, потом на зернотоку трудилась.
В январе 1945 года состоялась свадьба Фроси и Миши Гуненко, односельчанина, одногодки, инвалида войны. А в ноябре они уже радовались рождению своего первенца – Дмитрия, моего отца. После появились у них еще два сына и две дочери, но это совсем другая история…
Прожила моя бабушка 88 лет, пережив мужа и двоих детей. Трижды атаковал ее жестокий инсульт, но каждый раз она поднималась с постели, и горе было тому, кто пытался покормить ее с ложки или помыть за нею посуду – мычала грозно, скручивала сердитые кулачки…Все - сама!
Я любила целовать ее руки. Теплые, маленькие. Она сама была небольшого ростика, меньше полутора метров, а к старости вообще высохла, стала миниатюрной, легонькой. Последние свои годы жила она с нами, в семье моего отца. А похоронили ее в Чупино, на кладбище, где лежат все наши украинцы, и те, кто погиб в гражданскую, и те, кто умер от ран после Великой Отечественной – все там.
Редко я бываю в тех краях. Но когда выдается такой случай, люблю прогуляться в полях между Калманкой и Косихой. Может, земля еще помнит трудолюбивые руки девчат-трактористок? Бабушкины руки... Мне иной раз искренне хочется поцеловать эту землю… Мы уйдем, а она сама и весь труд, вложенный в нее – останутся здесь навсегда. Потому она такая теплая, и такая родная – наша земля…
Василий Храмцов, Измаил, Украина
На берёзовом полене
http://www.sib-zharki.ru/node/11670
Была у редактора районной газеты Василия Михайловича Лужина странная поговорка: - «Когда очень надо – и на березовом полене приедешь». Произносил он её тогда, когда кто-нибудь выдвигал причины, по которым не может выполнить редакционное задание. Корреспонденты думали, что поговорку он от кого-то услышал в Сибири и теперь употребляет для красного словца. Но, как каждое правило дорожного движения продиктовано авариями на дорогах, так и эта поговорка появилась совсем не случайно. …Идеалом для Василия с первых дней работы в газете стал дореволюционный репортёр Московских газет Владимир Гиляровский. Его книгу «Москва и москвичи» он прочёл взахлёб. Главное, что ему было по душе, - эта жажда познания жизни. Его покорила фраза: когда к месту события прибывала полиция, Гиляровский уже уезжал, чтобы писать репортаж. Василий не любил поездок в служебном автомобиле, особенно в компании с коллегами. Ему нравилось знакомиться с людьми основательно, без оглядки на то, что его ждут в машине коллеги или даже только шофер. Он выходил из машины в каком-либо селе или приезжал в него на попутном транспорте и пешком, не спеша, обходил его. Блокнот и фотоаппарат вынимать не торопился. Записи делал самые минимальные, в конце беседы с людьми. Нередко оставался на вечерние мероприятия. Ночевал в гостинице или у знакомых и в редакцию возвращался на другой день.
Со временем почти в каждом селе заведующий отделом районной газеты был своим человеком. Его хорошо принимали руководители хозяйства, сельсовета, учителя школы. Ему доверяли и делились сокровенным работники культуры, торговли, бытового обслуживания, почты. Знал он многих механизаторов, животноводов, токарей, слесарей, кузнецов и многих других. Обязательно навещал постоянных авторов газеты - сельских корреспондентов. Материалов для публикаций у него было столько, что он не успевал их обрабатывать. И, конечно же, многие из его статей и корреспонденций были критическими.
В свои тридцать лет, будучи уже искушённым газетчиком, привычек своих он не менял. Когда в редакции появлялся кто-либо из областных газет или телевидения, редактор, Фома Акимович Худяков, ссылаясь на занятость, приводил их к Василию и говорил: «Заведующий отделом расскажет вам обо всём, что вас интересует». Они и сами об этом знали.
…В самую непреодолимую весеннюю распутицу из «Новосибирской правды» позвонил корреспондент Ян Пудовкин.
- Вася, выручай! Срочно нужен очерк о Герое Социалистического Труда. В вашем районе есть женщина-механизатор. Съезди к ней, сфотографируй, текст напиши. А мы тебя не забудем.
Сердце газетчика забилось учащённо. Не часто поступал из области заказ на очерк. Худяков не был против поездки, уверенный, что Василий в такое бездорожье проявит благоразумие и никуда не поедет.
Действительно, легко сказать – съезди! Яркое апрельское солнце уже превратило грунтовые дороги в сплошную грязь. Транспорт остановился минимум на месяц. Можно рассчитывать только на почтовый вездеход. Но и его, как выяснилось, отправляли в рискованный путь последний раз.
- А потом по мере необходимости, но не чаще чем раз в неделю, почту будем доставлять вертолётом, - сказал начальник районного узла связи Лебедев. - Так что, Василий Михайлович, я разрешаю, чтобы ты поехал с почтой, но предупреждаю, что можешь застрять в селе надолго.
Но это не испугало газетчика. Устроившись в крытом брезентом кузове автомобиля среди мешков, коробок и связок газет, Василий чувствовал себя истинным репортёром. Его не покидало приподнятое настроение. Позади оставалась размокшая дорога, почерневшие, с многочисленными лужицами, поля. В берёзовых перелесках кое-где виднелись осевшие, подтаявшие по краям сугробы снега. Уже прилетевшие грачи деловито обновляли гнёзда на деревьях. В Крутой Яр грузовик скорее приплыл, чем приехал. Выручило лишь то, что под слоем грязи на дорогах еще сохранялась мерзлота. Но местами она уже исчезала. Не задерживаясь ни на минуту, водитель с экспедитором тронулись в обратный путь.
Василий отправился к Елизавете Петровне Зацепиной, телефонистке местного коммутатора, жене председателя профкома совхоза. Утром он позвонил ей и сказал, что, возможно, приедет. Связистка встретила его с радостью. Тут же разыскала мужа. Иван Семёнович тоже был доволен встречей. Муж и жена были постоянными авторами публикаций. Материалы Елизавета передавала по телефону.
Рабочий день заканчивался. Все трое отправились к селькорам домой. Им, людям творческим, было о чем поговорить. Когда снимали верхнюю одежду, Василий обратил внимание на то, что профорг плохо владеет левой рукой.
Для четы Зацепиных журналист был кладезем информации. Иван Семёнович лет пятнадцать назад закончил сельхозинститут, а Елизавета Петровна – техникум связи. Они расспрашивали о специалистах и руководителях колхозов и совхозов, о работниках райкома партии и райсовета.
- Как там «Божья коровка» поживает? - Уже за ужином спросил Иван Семёнович и засмеялся.
- Главным агрономом работает в совхозе. Неплохо справляется.
- Что за «Божья коровка»? Кто это? – спросила Елизавета Петровна.
- А ты не знаешь? Это же Илья Бахчиванжи из нашей группы. На экзаменах по энтомологии ему достался вопрос о божьей коровке, а он ничего не знал. Профессор решил выручить и спросил: «Это хищник, или нет?». «Хищника не назвали бы божьей коровкой» - уверенно ответил Илья. Короче, попал пальцем в небо. Коровкой насекомое назвали потому, что она буквально пасётся, поедая тлю. Как будто Бог посылает её для спасения растений. За ответ Илья получил двойку. Взяв зачётку, он спросил профессора:
- Скажите, пожалуйста, Вы коммунист?
- Коммунист, а что?
- И атеист?
- Атеист.
- Как же так: коммунист – коммунисту, атеист – атеисту за божью коровку двойку ставит!
- Повтори! Я такие изречения записываю! Давай зачётку и получай за божью коровку тройку!
- С тех пор и зовут Илью «Божьей коровкой», - закончил рассказ Иван Семенович.
После ужина мужчины вышли во двор покурить. На тёмном небе светили яркие звёзды, предвещая хорошую погоду. На горизонте показалась оранжевая полная луна. Подмораживало. Иван Семёнович тихонько, как-то заговорщицки спросил:
- А где сейчас Ксения Павловна Ягодкина?
- Она – секретарь районного совета депутатов. Кстати, моя соседка по квартире.
- Замужем или одна?
- Не замужем. Вдова.
- Мы с ней очень хорошо знакомы! По комсомолу ещё. Отчаянная была, ничего не боялась. На лыжи всю молодежь своего совхоза поставила. А сама лошадь разгонит и, держась за веревку, мчит на лыжах куда вздумается. И в райком комсомола так приезжала. Я из-за неё ходил в тот совхоз на танцы, хоть это и не близко. У неё уже был парень… Привет ей от меня передай.
Василий рассказал о цели своего приезда и попросил Ивана Семёновича рассказать о знаменитой женщине.
- Это Арина Ивановна Квашнина. Но она уже отгеройствовала, - печально сказал он. – Инвалид она теперь по зрению. Повреждены оба глаза. Пойдём в дом, я подробно расскажу. А завтра её навестим, она через дорогу от нас живёт.
Дополняя друг друга, Иван Семёнович и Елизавета Петровна рассказали журналисту почти детективную историю.
…Арина Ивановна механизатором стала в конце войны, когда получила похоронку на мужа. Детей у неё не было. Приютила она у себя одинокую тихую женщину, Куприяновну, которая взяла на себя заботу о нехитром крестьянском хозяйстве. А сама Арина безвылазно находилась на работе. С трактора пересаживалась на комбайн. Способности у неё оказались к технике. Показатели у неё и на обработке почвы, и на уборке урожая были самыми высокими в хозяйстве. Мужики за ней не могли угнаться.
Так и пришла к ней слава. На слёт передовиков ездила. Депутатом райсовета была постоянно. И звездой Героя Социалистического труда награждена вполне заслуженно. Зарабатывала женщина хорошие деньги. Поэтому позволяла себе дорогие покупки. Мотоцикл с коляской купила, радиокомбайн, телевизор, стиральную машину, хорошую мебель. Рабочую одежду содержала в чистоте, выглядела всегда аккуратной, приветливой и весёлой. Что на душе у неё творилось, никто не знал. А на людях держала себя с достоинством, но не зазнавалась. Сватались к ней. Но замуж она не пошла.
Соседку, бригадира молочнотоварной фермы Зою Сидоровну Баранову, по прозвищу «цилиндра», тоже бездетную, одолевала чёрная зависть. Когда Арина Ивановна привозила себе в дом новую вещь, для Зоиного мужа, тихого и совестливого ветеринара Олега Платоновича, наступала чёрная полоса. Жена пилила его днём и ночью, по делу и по пустякам. И обязательно подчёркивала, что он - мужчина, а значит должен быть богаче и разворотливей Арины.
Всё не нравилось Зое у соседки. От забора её тень на огород падает. Весной от снега, а летом от дождей ручьи бегут из двора Арины к ней во двор. По ночам собака будит. На обед приедет – мотор колёсного трактора не всегда глушит. Шумно у неё во дворе, всех она выручает: денег взаймы даст, огород вспашет, стройматериалы подвезти поможет. А к ней, бригадиру, руководителю среднего звена, люди ни ногой. И за всё, за всё это «цилиндра» срывала злость на бессловесном Баранове.
От нервного срыва Олега Платоновича спасала охота. Как только Сидоровна начинала донимать, он опоясывался патронташем, вскидывал на плечо двустволку и уходил на озеро или в лес. Возвращался, когда жена была на ферме. А свой рабочий день старался строить так, чтобы с супругой встречаться как можно реже.
Но Зое хватало времени для того, чтобы довести Олега до белого каления. Особенно тяжелой доля ветеринара стала после того, как Арина Квашнина продала ему мотоцикл, а себе в гараж поставила легковой автомобиль. Мотоцикл был в отличном состоянии. Но «Цилиндра» галдела: «На тебе, Боже, что мне негоже!» Она считала, что самим фактом продажи, а особенно скидкой в цене, трактористка специально унизила её и Олега, а он этого не понимает.
Прошлой весной Арина Квашнина купила в инкубаторе десятка три цыплят. Ухаживала за ними Куприяновна. Когда курчата подросли, женщина стала выпускать их из клетки во двор. Но день ото дня цыплята становились всё шустрее. И вот уже два-три петушка нашли дырки в изгороди и попали в огород Зои Сидоровны. Бригадирша чуть не захлебнулась от злости. Она стала оскорблять Куприяновну, а петушков гонять комьями земли. Бедные птички метались по пустому огороду, стараясь отыскать лаз. Зоя зажала их в углу, переловила и с силой перекинула во двор соседке. Бедные петушки захромали на обе ноги.
Куприяновна долго не выпускала цыплят, опасаясь скандала. Заделав дыры в ограде, тёплым солнечным днём она всё же решилась выгулять птицу. Но как ни зорко следила она, вскоре услышала сердитый голос соседки:
- Опять твои черти в моём огороде! Я убивать их буду! Житья от них нет! Накупили на мою голову!
- Извините меня, Зоя Сидоровна, - робко говорила Куприяновна. – Они такие проныры. Вреда-то от них пока нет, картошка ещё не взошла.
«Цилиндра» набросилась на бедную женщину со всем своим темпераментом. Она наговорила ей гадостей, довела до слёз. Пойманных цыплят снова швырнула так, что они ударились о землю. Вечером Олег Платонович сполна получил обвинений: почему он не сходит к Арине и не поставит её на место? Ветеринар оправдывался тем, что потравы от цыплят нет, а Куприяновна сделает выводы.
Троица в селе – большой праздник. У Арины Ивановны собралось застолье. Зоя тоже накрыла к обеду праздничный стол, и они вдвоём с Олегом выпили. Но мир да благодать не долго длились в их доме. «Цилиндра», как всегда, нашла причину, чтобы попилить своего мужа. Но она забыла, что Олег, когда выпьет, становится другим человеком. Задавленное в нём самолюбие выходит наружу, и он становится неуправляемым. Вот и теперь раскрасневшийся ветеринар горячо доказывал, что поводов для ссоры с Ариной нет, что придирается к ней Зоя по пустякам.
- А это опять пустяк? – вскричала бригадирша, показывая через окно. – Цыплята не вылазят из огорода. Будет у нас с тобой урожай, как же! Возьми ружье, перестреляй их! Чтоб пускать неповадно было!
Олег взял ружьё и набрал в карман патронов. Зоя же тихонько вышла, села на велосипед и отправилась в лес.
Раздался выстрел, потом другой, третий. Куприяновна подбежала к ограде и увидела, как Олег расстреливает её питомцев.
- Что ты делаешь, изверг! – крикнула она. Олег повернулся на голос и сразил её наповал. Из дома высыпали гости. Арина бросилась к старушке, но Олег, уже отступивший вглубь своего двора, выстрелил с дальнего расстояния ей в лицо.
- Услышав выстрелы, я помчался к Барановым, - продолжал рассказ Иван Семёнович. - Ружьё было только у Олега. Я даже видел, как он выстрелил в Арину и перезаряжал ружьё. Подскочив к нему, я вцепился в ружьё и закричал:
-Ты что делаешь, Олег! Опомнись! Отдай оружие и спрячься в доме до прихода милиции!
А во двор уже вбегали гости Арины, другие соседи. Многие были навеселе. Олег выпустил ружье, забежал домой и запер дверь на задвижку. Разъярённый брат Арины подступил ко мне:
- Дай ружье, я прикончу этого гада! – кричал он. Я уворачивался, как мог, но ружьё не отдавал. Подбежавшие соседи стали удерживать Семёна, другие же кричали:
- Дай Семёну ружьё! Пусть отомстит за сестру!
- Не позволю самосуд устраивать! – заявил я.
Я осознавал, что ружьё могут отобрать. Раздумывать было некогда. Чтобы этого не допустить, я взял ружьё за стволы и ударил им о железобетонный столб, чтобы сломать. Раздался выстрел. В одном стволе оказался патрон. Дробь ударила мне в руку выше локтя. Вот так и стал я инвалидом.
- А что дальше было? – спросил Василий.
- Олега арестовали и судили, - продолжила разговор Елизавета Петровна. – А Зойка появилась домой только вечером. «Я тут не при чём», говорила она на суде. У неё было алиби: ездила на велосипеде в лес, а потом была на ферме.
…Утром следующего дня журналист и председатель профкома посетили директора совхоза, секретаря парткома. Василий взял у каждого интервью о предстоящих весенне-полевых работах, об окончании зимовки скота. Узнал их мнение о Герое соцтруда Арине Квашниной. Руководители хозяйства говорили, что навещают её, не оставляют без внимания, обеспечивают топливом, помогают продуктами. Василий знал, что уже завтра они проверят, так ли всё это.
Мужчины посетили Арину Ивановну ближе к вечеру. Во дворе их облаял цепной пёс. Встретила их младшая сестра трактористки Полина, которая переселилась к ней после трагического случая. Она провела гостей в комнаты. Навстречу пришедшим поднялась среднего роста, крепко сложенная женщина. Она поздоровалась с ними за руку. Уведомлённая о том, что к ней придет корреспондент, Арина Ивановна надела нарядный костюм, на котором кроме Звезды Героя было несколько медалей.
На лице хозяйки просматривались мелкие шрамы – следы от бекасиной дроби. Через очки глядели голубые глаза, один из которых был неподвижен. Квашнина весело улыбалась, была разговорчива. Много интересного рассказала она о своей жизни. Когда опустился вечер и зажгли свет, газетчик подумал о том, что материала для очерка у него предостаточно. Арина Ивановна не отпустила гостей, пока не угостила их крепким самогоном, солёными груздями и малиновым вареньем.
Следующий рабочий день начали с посещения кабинета директора совхоза. Там узнали, что дорога окончательно раскисла, автотранспорт поставлен на подготовку к техосмотру. Если главный бухгалтер закончит отчёт о работе хозяйства за первый квартал, то завтра его повезут в райцентр на тракторе «Беларусь» с ведущим передним мостом. Но надеяться на то, что удастся уехать с ним, не приходится: в тесной кабине едва умещаются два человека
Корреспондент времени не терял. Сфотографировал передовиков производства, сделал пару фоторепортажей, взял интервью у главных специалистов. Обсудил темы будущих корреспонденций с Зацепиными, с молодыми специалистами и учителями, с заведующим Домом культуры. По скромным подсчётам получалось, что из Крутого Яра в газету поступит до пятнадцати материалов. Если давать по одному в каждый номер, то их хватит до средины мая. Пора возвращаться домой. Но на чём?
Новый день Василий начал с посещения директора совхоза. Радоваться было нечему. Почтовый вертолёт ожидался только через пять дней. Когда к конторе совхоза подкатил «Беларусь» и тучный главбух с трудом взобрался в кабину, Василий убедился, что места для третьего человека там действительно нет. Лишь у ног пассажира на полу кабины оставался свободным небольшой пятачок.
- Мне и этого хватит, на корточках поеду, - сказал газетчик.
- Смотрите! Дорога длинная, шестьдесят километров. Ехать долго придется, - предупредил тракторист.
- Ничего, я потерплю.
Механизатор бойко развернул трактор и на предельной скорости пустил его по размокшей безлюдной улице. Только жидкая грязь разлеталась во все стороны, долетая до стёкол закрытых дверец кабины. Трактор бросало из стороны в сторону. Такой ужасной тряски Василий не ожидал. Он подпрыгивал, как мячик. Ноги устали очень быстро, еще до того, как выехали из села. Корреспондент уж хотел отказаться от такой поездки, но около последнего дома увидел большую поленницу берёзовых дров.
- Погоди-ка, я возьму полено, - попросил он. Оказалось оно не толще десяти сантиметров, но это была уже опора. Водитель выжимал из трактора всё, на что он способен. Тряска не уменьшалась. Полено то причиняло боль, то падало. Но были и такие участки дороги, где чурбачок держал на себе тяжесть тела несчастного пассажира.
Во второй половине дня добрались до села Сосновое. Когда Василий сполз из кабины на землю, то с трудом мог идти. Наскоро перекусили в чайной и поехали дальше. В райцентр прибыли уже в темноте. По колени грязный, уставший, хромающий на обе ноги, но довольный, явился корреспондент домой.
Ноги болели всю неделю. Но снимки получились хорошие. Вместо очерка о Герое Социалистического Труда журналист написал интервью. А в лексиконе Василия Михайловича появилась поговорка: «Когда очень надо – и на берёзовом полене приедешь».
Ольга Шульц, Кемеровская область
ICE MAN
http://www.sib-zharki.ru/node/16858
Глава I. Встреча с загадочным незнакомцем.
На улице стоял тёплый, осенний день. Лучики солнца сочились через окно небольшой, но уютной комнаты Лои, которая крепко спала в своей мягкой кровати, чуть-чуть сопя и раскинув конечности в разные стороны. Неожиданно зазвенел будильник. Девушка вздрогнула, вытянула руку из под тёплого одеяла и выключила этот раздражающий звук. На часах было 08:00 часов утра.
- Посплю-ка я ещё немного, - с этими словами она накрыла голову одеялом и уснула.
Рыжий кот с банальным именем Рыжик спал, растянувшись в ногах у своей хозяйки. Лоя очень любила животных, помимо кота в её однокомнатной квартире жили: попугай Пират и упитанная морская свинка Элеонора, сокращенно просто Эля.
- Подъём! Подъём! – во всё горло закричал Пират.
На часах уже было 08:40 часов. Лоя подскочила, как ошпаренная. У Рыжика, пребывающего в глубокой неге, чуть не случился сердечный приступ.
- Пират! Ёлки-палки! Ты чего так орёшь?! – воскликнул кот: - я чуть не родил от неожиданности.
- Лоя опаздывает на занятия, а я, как никто из вас, пекусь о её будущем, - гордо ответил попугай.
- Ну, это да! И всё-таки, как вылетишь из клетки, я кину в тебя тапкам за этот дикий ор, - сказал кот, указав пухлой лапой на Пирата.
- Ой! Ой! Уже боюсь. Ты так отъел свою тушку, что не в состоянии будешь поднять тапок, - хихикнул попугай.
- Не буди во мне зверя, пернатый, - зарычал кот.
Попугай:
- Она постоянно выключает будильник и засыпает, а меня не выключишь, я надёжнее будильника!
- Ты уверен, что никто тебя не выключит?! – спросил кот, резко запрыгнув на тумбу, он взялся двумя лапами за металлические прутья клетки и посмотрел в глаза попугая.
- Сгинь, Рыжий, я - в домике! А проникновение в чужое жилище карается законом, - сказал попугай, как отрезал.
- Ребята, тише! Я и так опаздываю, - второпях собираясь, сказала Лоя: - Если будете себя хорошо вести, принесу вам чего-нибудь вкусненького.
- О, да! Мои зубки пляшут от счастья! Я люблю вкусненькое! – Рыжик, виляя хвостом, начал тереться об ноги хозяйки.
- Принеси мне Whiskas, сметанки, сосисок, молочка, рыбки, - промурлыкал кот, смотря на Лою глазками кота в сапогах из мультфильма «Шрек».
- Не лопнешь, деточка? – раздался голос проснувшейся Элеоноры.
- Пока меня кормят, можешь спать спокойно, женщина! В твоих же интересах, чтобы меня кормили чаще, - ответил кот.
- Ох, с кем приходится жить…, - пробурчала Эля.
- Ну, всё, я побежала. Вернусь к вечеру, - на ходу наматывая шарф вокруг шеи, сказала Лоя и исчезла за дверью.
Она училась на третьем курсе медицинской академии. Весёлая, забавная, зеленоглазая девушка с искренней улыбкой, на лице веснушки, а её рыжие волосы были длинные и кудрявые. Именно поэтому её называли «Огонёк». Там где она – всегда тепло и радостно. Кажется, такая девушка сможет растопить любое сердце, и как дитя Солнца – наполнить светом любую душу.
Лоя бежала к учебному корпусу по аллее с охапкой книг, прижатой к груди руками. Потеряв, на секунду бдительность она врезалась в белокурого парня с кристально-голубыми глазами. Все книги рухнули на землю. В неловкой растерянности она начала поднимать книги, в тоже время смущенно извиняясь перед незнакомцем:
- Простите, я такая невнимательная, - произнесла Лоя, одной рукой поправляя локоны своих ярких волос.
- Ничего страшного, - тихо ответил парень, подав несколько книг, поднятых с земли.
- Спасибо! – она ещё раз взглянула ему в глаза и, потянувшись за книгами, коснулась его холодной руки.
/Кажется, заискрило…/
- Ты здесь учишься? – спросила Лоя, - раньше тебя не видела.
- Нет. Извини, мне нужно идти, - сказал он сухо, маленькими шагами отходя от девушки.
- Лоя! Идём скорее – Соня! – окликнула её однокурсница.
- Уже бегу! – обернувшись, крикнула Лоя, а повернувшись назад, она не обнаружила незнакомца.
- Испарился, - вздохнула девушка с грустью и побрела на занятия в замешательстве от столь быстрого исчезновения загадочного блондина.
Его кристально-голубые глаза врезались в память Лои, и все пары она просидела с мыслями о нём. После учёбы Лоя вернулась домой, где её ждали любимые питомцы.
- Я сегодня столкнулась на улице с одним парнем, он помог мне собрать книги, которые я выронила. Его руки были очень холодные, - начала рассказывать она.
- А он в зеркале отражается? – поинтересовался кот.
- Нет, - летая в облаках, ответила девушка.
- Вампир!!! – закричал попугай.
- Да нет же! Он добрый, только глаза у него грустные, как мне показалось, - произнесла она.
Элеонора:
- Ой, как романтично. А, как он выглядел?
- У него белые короткие волосы, торчащие словно льдинки, - продолжила рассказ Лоя.
- Что-то вроде ежа, - добавил кот, улыбаясь.
Лоя:
- Он худощавого телосложения.
- Кощеюшка, - прикалывался неугомонный Рыжик.
Пират хотел добавить:
- Глисты, наверное (так бы сказала моя бабушка), - но подумал только про себя.
- Он был одет в светло синие джинсы, синюю кофту с капюшоном, белую футболку и белые кроссовки, а на его шее висел какой-то амулет с виду похожий на кусочек льда. Лицо бледное, взгляд потерянный. Я глазом моргнуть не успела, как он исчез.
- Кажется, кто-то влюбился, - подпирая щёчки двумя передними лапками и болтая задними, лёжа на животе, произнесла Эля.
Но Лоя никого уже не слышала, провалившись в свой мир фантазий и грёз.
Глава II. Столкновение в парке
В выходной день Лоя решила покататься на роликах. И вот, слушая любимую музыку, она в наушниках неслась по парку, её огненные локоны развивались на ветру. Вдруг откуда не возьмись, ей под ноги вылетел футбольный мяч, Лоя потеряла управление и покатилась, перебирая ногами в разные стороны. Она летела в направлении небольшого пруда с плавающими утками.
- О, нет! – подумала Лоя.
Возле пруда стоял парень, наблюдая за плавающими утками. Вдобавок ко всему Лоя взяла с собой на прогулку Элеонору, которая сидела у неё за спиной – в рюкзаке, и ощущала на своей шкуре всю неровность дороги: - По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам… только бы в ямку не бух! Высунув свою пушистую мордочку из приоткрытого рюкзака, Эля произнесла:
- Матушки мои! Мы все умрём!!! – громче закричала она, растопырившись в диком ужасе и щелкая челюстями.
- Поберегись!!! – закричала Лоя, но было уже поздно.
Дистанция между Лоей и парнем сокращалась настолько быстро, что парень лишь повернул голову, как Лоя сразу налетела на него. Молодой человек не успел моргнуть и глазом, как оказался в пруду. Утки гребли ластами в россыпную, некоторые сразу катапультировались из водоёма в жёсткой истерике. Лоя шмякнулась задней точкой на землю.
- Кажется, приземлились, - вздохнула Эля.
Девушка приподняла шлем, который слез ей прямо на глаза и увидела в пруду того самого парня, с которым столкнулась несколько дней назад. Она замерла в растерянности, поймав взгляд парня на себе. Он сидел весь промокший, а на его голове висели водоросли. Лягушка, наблюдавшая за происходящим, квакала в судорогах от смеха:
- Ква-ка-ка-ка-ка! Ква-ка-ка-ка-ка! Ква-ка-ка-ка-ка!
Парень смотрел на Лою, будто бы даже не обидевшись на то, что по её вине он оказался в такой неловкой ситуации. Он думал о том, какая она смешная в этом дурацком шлеме и растерянном виде. Возможно, в девушке есть тот лучик теплоты, которого ему так не хватало. Лоя сняла роликовые коньки и достала кроссовки из рюкзака. В одном кроссовке сидела перепуганная Эля, как в «танчике», держалась передними лапками за шнурки.
- Эля, это тот самый парень, о котором я рассказывала, - прошептала Лоя.
Эля окинула взглядом мокрого незнакомца: - А что, ничего такой! Берём!
- Куда берём?
- Домой берём!
Они одновременно встали на ноги.
- Опять ты, - холодно произнёс он (хотя, на самом деле был рад встрече, пусть даже такой).
- Я… Да, я – ходячее недоразумение, упала на твою голову словно снег, - с раскаянием произнесла Лоя, - прости, что так вышло я не нарочно.
Он подошёл поближе:
- Да, ты упала на мою голову, но не снегом, а солнечным лучом.
- Ты хочешь сказать, что я солнечный удар?!
- Ну, можно и так сказать, - выжимая кофту, сказал он.
Всё-таки Лоя чувствовала вину перед парнем и решила пригласить его к себе домой, чтобы он смог переодеться, ведь в таком мокром виде можно простыть и заболеть, на дворе-то осень.
- Я понимаю, ты на меня сейчас злишься. Позволь мне хоть чуть-чуть загладить свою вину. Я здесь живу – недалеко. Предлагаю пойти ко мне, чтобы постирать твою одежду, а то если ты заболеешь, я себе не прощу.
Он посмотрел на девушку, этот огонёк в её глазах так манил, сердце забилось чаще:
- Пожалуй, я не откажусь от твоего предложения, - сказал он, уже начиная понемногу замерзать.
- Тогда пошли скорее, здесь совсем близко. Кстати, меня Лоя зовут. А тебя?
- Меня Ice.
- Какое необычное имя, а что оно означает?
- В переводе с английского – Лёд.
- А ты такой холодный, как айсберг в океане…, - напела Эля, сидя в рюкзаке.
- Я читала, что есть сеть скоростных поездов ICE, в основном расположенная в Германии, разработанная компанией Deutsche Bahn.
- Уверен, что не один поезд мира не ездит быстрее, чем ты на роликах, - сказал Айс, посмотрев на Лою.
(Оба улыбнулись)
Глава III. В гостях у Лои
Они вышли из парка и направились к Лое. Войдя в квартиру, Эля вылезла из рюкзака и держась за поясницу почапала со словами:
- Сходили за «хлебушком»…
Кот с попугаем в недоумении смотрели на незнакомого блондина, промокшего до костей.
- Это тот самый что ли? – спросил Рыжик у Элеоноры.
- Да, это он.
- Где вы его нашли?
- Сбили!
- Молодец, девочка, мужиков напором нужно брать! – улыбаясь, сказал кот.
Незнакомец на несколько минут исчез в ванной. Лоя начала суетливо заваривать чай, с волнением ожидая его. Открылась дверь ванной комнаты, и вышел он в Лоеном халате и домашних тапочках с мордочками зайчиков (просто больше ничего не нашлось подходящего). Кот открыл пасть, а попугай клюв - оба потеряли дар речи от увиденного.
- Держите меня семеро! – воскликнула Элеонора.
Лоя смущенно пригласила гостя к столу.
- А это твои питомцы?
- Да, знакомься, это Рыжик, Пират и Элеонора. А у тебя есть питомцы?
- Нет, у меня никого нет, - опустив глаза, грустно произнёс Айс. Я один – сам по себе.
Чай в его руках моментально остыл. Несколько секунд молчания.
- У тебя уютно.
- Спасибо!
Неловко чувствуя себя в женском халате, Айс сказал:
- Меня ещё никто не опускал носом в «лужу», ты первая и надеюсь последняя, кому это удалось.
- То ли ещё будет, - проурчал кот, лёжа на кресле.
- Сердишься на меня?
- Знаешь, не сержусь. Я даже рад, что так получилось, - он снова поймал взгляд Лои и она впервые увидела улыбку на его лице.
Лоя мечтательно накручивала свои волосы на палец:
- У тебя красивый амулет, что это за камень, похожий на застывший кусочек льда?
- Это горный хрусталь – мой оберег. Несмотря на его холодный вид, энергия этого камня добрая и тёплая. Древние греки верили, что это лёд, впитавший космическую энергию и из-за этого потерявший способность таять. Он достался мне от моей бабушки, которая меня воспитала, она говорила, что амулет из горного хрусталя избавляет человека от опасности замёрзнуть в сильные морозы или получить тепловой удар в жару. Камень учит регулировать и правильно использовать внутренние силы.
- Как интересно. У тебя, получается, регулировать внутренние силы?
- Да, как-то не очень, - ответил Айс, с погрустневшим видом, - расскажи мне лучше о себе.
- М-м-м, хорошо.
Лоя увидела грустинку в глазах Айса и решила его развеселить, она начала рассказывать ему о смешных моментах своей жизни. Айс внимательно слушал Лою, следил за её жестами, мимикой. Она была такая забавная, уютная, с тёплой душой, время в компании с ней летело незаметно. Он никогда не встречал столь интересного человека и про себя благодарил судьбу за встречу с ней.
Внезапно в его груди закололо сердце.
- Лоя, я пройду в ванную, оденусь, моя одежда наверно высохла.
- Да, конечно, иди.
Айс зашёл в ванную комнату, снял халат и увидел, что левая сторона грудной клетки покрылась инеем.
- Опять начинается, - вздохнул он и начал быстро одеваться.
- Лоя, спасибо за гостеприимство, но мне нужно идти, - он поспешно обувался у порога.
- Я наверно много болтала, извини, если что.
- Всё хорошо, правда, уже поздно. Пока!
- Пока! (Ну, вот он опять исчез.)
Воздух в коридорчике непривычно прохладный, даже мурашки по рукам побежали.
- Вроде форточки закрыты, - удивилась девушка.
Глава IV. Приятный сюрприз.
Прошла неделя.
Лоя всё это время думала о нём и переживала, что больше никогда не увидит Айса. После занятий она отправилась домой, спустившись со ступенек, увидела стоящего перед ней Айса с белой розой в одной руке, а в другой была сладкая вата.
- Привет! Я тебя ждал!
- Привет! А я уже подумала, что ты больше не придёшь.
- Но если бы я не пришёл, ты бы догнала меня на своих скоростных роликах, - пошутил Айс.
(Улыбаются)
- Это тебе. Айс протягивает розу и сладкую вату.
- Это мне?
- Конечно.
- Спасибо! А ты будешь вату? – спросила Лоя.
- Я?! Нет. Я не ем сладкое. Сама кушай, я же тебе принёс.
- Ну, и хорошо, мне же больше достанется, - радовалась девушка и споткнулась, махнув рукой, попала в лицо Айсу этой самой ватой.
- Не хотел, но поел! – вытирая рот, сказал Айс.
- Ой! Прости! Что же я за неуклюжее создание?!
- Ничего страшного, я уже привык, незлобно сказал он.
- Ты куда пропал?
- У меня были неотложные дела. Как там твои питомцы? – перевёл тему разговора Айс.
- Хорошо.
Айс не стал говорить Лое, что всю эту неделю он болел, если это можно так назвать. Через определённые промежутки времени его организм остывает, сердце леденеет, сводит от холода всё тело, речь замедляется, Айс не может ничем согреться и к чему бы он не прикоснулся - всё замерзает. Именно поэтому он так быстро убегал от Лои, боясь навредить ей. Именно поэтому он живёт в одиночестве, со своими проблемами, думая, что никто ему не поможет. Он настолько привык быть один, но встретив Лою, его мир перевернулся. Она полна солнечной энергии и рядом с ней он ощутил жизнь с другой стороны. Они, как две противоположности притянулись друг другу.
- У меня для тебя сюрприз, - сказал Айс Лое.
- Какой?
- Скоро узнаешь.
Айс решил показать девушке свою квартиру. Они подъехали к дому на такси.
- Куда мы идём?
- Я был у тебя в гостях, теперь моя очередь пригласить тебя в гости.
(Они зашли внутрь)
- Проходи, - сказал Айс.
Лоя медленно прошлась по квартире, окидывая её взглядом. Всё вокруг было в белых тонах, идеальный порядок, не присущий обычно творческим личностям. Как выяснилось, Айс очень красиво рисует. Но его картины выполнены в холодных оттенках синего. Посреди комнаты стоял мольберт, накрытый белой тканью.
- А вот и мой сюрприз, - произнёс Айс, стянув эту ткань с холста.
На картине была изображена Лоя. Эта работа очень выделялась среди остальных, хотя бы потому, что была нарисована в ярких, солнечных, тёплых тонах. На портрете Лоя поправляла рукой свои кудрявые волосы, как в первый день встречи.
- Это ты сам нарисовал?
- Да!
- Тебе нравиться?
- Очень! – всматриваясь в картину, ответила девушка.
Айс никого ранее не приглашал в гости, но Лоя запала ему в душу: её незаурядность, лёгкость и забавность, понравились Айсу. Когда-то его бабушка предсказывала ему встречу с девушкой, подобной Солнцу.
- Ты узнаешь её из 1000, именно она сможет растопить твоё сердце, - говорила бабушка.
Внутренняя сила Айса с каждым разом всё росла, он не мог контролировать этот холод, обволакивающий его сердце. Лоя – та девушка, которая, сможет помочь Айсу. Но его не покидал страх того, что он ей больше навредит, чем она ему поможет.
Айс включил красивую медленную музыку:
- Позвольте пригласить Вас на танец, - сказал он, протянув Лое руку.
Девушка шагнула ему на встречу. Айс взял её тёплые, нежные руки в свои ладони.
Мир замер.
- Такое ощущение, что я знаю его давно, - подумала Лоя и добавила вслух, - у тебя холодные руки, ты замёрз?
- У меня просто холодная природа сердца, иногда меня даже морозит, но ты, же не дашь мне замёрзнуть «Огонёк»?! – Айс произнёс слова в шутку. (Но в каждой шутке есть доля правды)
Они чудесно провели время, Лоя посмотрела на часы:
- Ой! Уже поздно, мне, наверное, пора. Мои домашние друзья заждались.
- Я тебя провожу.
Около Лоеного подъезда Айс почувствовал покалывание в области сердца:
- О, Нет! Только не сейчас! – подумал он.
- Спасибо за прекрасный вечер! – сказала Лоя и шагнула ближе к парню.
Айс хотел бы её обнять, но боялся, что может произойти непоправимое, так как приступ усиливался, и он еле сдерживал эмоции. Немного отойдя назад:
- Это тебе спасибо! Пока!
- Пока!
Айс дождался, когда Лоя зайдёт домой и, увидев свет в её окне, сел в такси. Водитель не мог понять, почему в машине стало так холодно, как будто работает кондиционер, а задние стёкла затянуло морозными узорами.
- Кажись, зима идёт, - промолвил таксист, вытирая сопли.
- Зима ближе, чем думаете, - еле слышно произнёс Айс, съёжившись на заднем сидении от сковывающего холода.
Глава V. Спасение
На следующий день Лоя порхала бабочкой по своей квартирке. Она купила пряжу и решила связать Айсу варежки, шапку и шарф.
- А мне не нужна одежда, я и без того пушистый, а люди лысые создания, вот им и приходиться утепляться, - полизывая лапки проурчал Рыжик.
Прошла неделя. Лоя сидела у окна и пила горячий какао:
- Что-то Айс пропал.
- А ты ему позвони, - посоветовала Эля.
- Но, у меня нет его номера телефона.
- Зато ты знаешь, где он живёт, - сказал попугай.
- А вдруг с ним что-то случилось? – разволновалась Лоя.
- Так может, наведаемся к нему в гости?! – предложил кот.
- И правда, может быть ему нужна моя помощь, - она начала собираться. Эля залезла в рюкзак к Лое:
- Так девочка моя, я еду с тобой!
- Подвинься-ка, Элеонора Батьковна, я тоже еду, - сказал кот и начал залазить в рюкзак.
- Чип, Чип, Чип, Чип и Дейл к вам спешат…, - запел Пират, глядя на эту картину.
И вот они двигались в направлении к дому Айса. Лоя поднялась на лестничную площадку и позвонила в дверной звонок. Никто не открыл.
- Может быть, его нет дома, - предположила Эля.
Тогда Лоя взялась за ручку двери и обнаружила, что дверь открыта. Она зашла в квартиру:
- Айс, ты здесь?
Никто не отвечал. Пройдя в зал, она увидела Айса лежащего на диване, он был закутан в плед, на журнальном столике стоял замёрзший чай, а стены были покрыты инеем. В квартире холоднее, чем на улице.
- Я бы сейчас не отказался от вязаной шапочки, - Рыжик начал доставать из рюкзака шапку, которую Лоя связала для Айса.
- Эля, надень варежку, а то простудишься, - посоветовал кот.
- У меня лапки маленькие, а варежки огромные, - сказала Эля.
- А кто сказал, что на лапки, на голову надень! И вообще мы не ошиблись адресом, такое ощущение, что здесь живёт Снежная королева, - сказал кот и, устремив свой взгляд на лежащего Айса, добавил, - или король.
- О, Боже! Айс, что с тобой?! – крикнула Лоя, подбежав к нему.
- Лоя, ты здесь. Ты приехала ко мне, - еле слышно прошептал Айс, - я замерзаю, не прикасайся ко мне, а то тоже замёрзнешь.
- У меня есть идея! Нужно набрать в ванну горячей воды и перетащить его туда, - произнёс Рыжик, поправляя на своей макушке шапку Айса.
Лоя не раздумывая, ринулась набирать воду в ванну, потом подошла к Айсу:
- Давай, я помогу тебе встать.
- Лоя, не надо, я не прощу себя, если ты замёрзнешь.
- Это я не прощу себе, если ты замёрзнешь. Пусть лучше мы вместе замёрзнем, чем я не предприму никаких действий.
Она коснулась его ледяной руки, кожа её покрылась мурашками от холода, но, не смотря, ни на что, она помогла ему встать с дивана и довела до ванны.
Он прямо в одежде погрузился в горячую воду.
- Посмотри на меня. Всё хорошо, слышишь?! Всё хорошо, - шептала Лоя, не выпуская руку Айса из своей руки.
- Спасибо тебе!
- За что?
- За то, что ты есть! – он начал «оттаивать».
На стенах уже не было инея.
- Что с тобой произошло?
- Прости, я напугал тебя, мне нужно было раньше тебе сказать. Временами у меня начинаются приступы – я начинаю замерзать и к чему бы я ни прикасался, всё замерзает. Любой человек, который коснулся бы меня в таком состоянии, превратился бы в сосульку. Поэтому я живу один, у меня нет друзей, просто мне не хочется, чтобы кто-то из-за меня пострадал. Моя бабушка говорила, что можно научиться контролировать свою силу, но у меня, что-то не выходит пока.
- Но ведь я не превратилась в сосульку.
- Ты особенная – в тебе много солнечной энергии.
- Значит и морозы мне не страшны? – улыбнулась девушка, - тебе лучше?
- Да.
- Точно? – а то можно ещё кипяточка добавить, - пошутил Рыжик, заметив, что парню и, правда, стало лучше.
Глава VI. Вперёд, к Солнцу!
На следующий день Лоя ходила по квартире кругами:
- Что же делать? Как помочь Айсу?
- Может вам слетать на острова? – мелькнула блестящая мысль у Питара.
- А, что – это идея! Пират, ты - молодец! – воскликнула Лоя, - как же я сама не догадалась.
- Море, пальмы, солнце, пляж. Море, пальмы, солнце, пляж, - пританцовывал Рыжик, напевая, - Эля летит на жёлтом банане, море её накрывает волнАми…
- Из Рыжика льётся ручеёк смеха. Добро пожаловать в лето! – подпела Эля.
- Ну, вы и переделкины, группа Бандерос одтыхает! – посмеялся Пират.
- Кстати, нужно обязательно взять с собой ведро, вдруг наш Снегур растает, а так хоть ведро под боком, - проурчал кот.
- Тебе бы всё шуточки шутить, - возмутилась Эля.
- Ладно, ладно, молчу!
Через несколько дней.
- Рай, так вот ты какой! – растянувшись на лежаке под шезлонгом, проурчал кот.
- Ну, что может, прошвырнёмся сегодня по местным окрестностям? Я таких цыпочек видел, с такими пёрышками, с такими клювиками, - замечтался попугай.
- А вы не боитесь, что нас могут поймать местные аборигены и зажарить. Я уже так и вижу надпись на ценнике: «Пират - гриль», Беляш «Рыжик» и котлетка сочная «Элеонора». Нет уж, увольте, я останусь здесь, - сказала Эля. - Вечно, вас – мужиков, налево тянет.
- Молчи, женщина! Что-то я проголодался, пойди мне лучше рыбки налови, ты же морская свинка, наверное, плаваешь, как морж, - сказал кот.
Эля подошла к морю, задней лапкой тронула воду и с криком отбежала назад, увидев огромную чайку, летящую на неё. Чайка приземлилась рядом с ней, чуть пробороздив клювом по песку.
- Здравствуйте, модам! Простите, я чуть Вас не сбил – боковой ветер попал под крыло. Капитан Фрик к вашим услугам.
- Добрый день! Сэр, Вы не могли бы мне помочь, поймать рыбу для моего кота, а то я не умею плавать.
- Какая властная женщина! Вы держите кота?!
- Ах, нет! Мы с Рыжиком просто живём вместе, сегодня компанией прилетели отдохнуть в ваши чудесные края.
- В таком случае WELCOME! Просьба женщины для меня закон.
Фрик закричал во всё горло и на его позывной слетелись множество чаек:
- Мои верные юнги, давайте радушно встретим наших гостей, наловите рыбы и доставьте коту по имени Рыжик.
Уже через минуту чайки летели с рыбой в клювах. Рыжик встал с лежака и направился в отель, подумав, что от Элеоноры еды не дождётся. И тут на его голову с неба повалилась рыба. Он не мог поверить своим глазам:
- Рыбный дождь что ли? Вот так счастье привалило!
- Надеюсь, тебе хватит до конца отдыха, - сказала подошедшая сзади Элеонора.
- А море сметанки можешь организовать? О, всемогущая! – спросил кот.
- Даже не надейся!
- Я готов целовать песок, по которому ты ходила-а-а, - пропел кот вдогонку Эле.
После ужина все пришли к морю полюбоваться закатом. Лоя с Айсом стояли на тёплом песке и любовались шикарным видом.
- Красота, - промолвила Эля.
- Ведро-то забыли, - сказал Пират.
- Нет. Вон стоит, - указав лапой на ведро, сказал кот.
- Кто-то у нас такой заботливый, - посмотрел на Рыжика Пират.
Айс взял Лою за руку:
- Мне так хорошо с тобой. Мы недолго знакомы, но такое чувство, что я знаю тебя давно.
- Знаешь, у меня такое же чувство, - произнесла девушка.
- Моя бабушка говорила, что человек волен сам управлять своей внутренней силой. У меня это как-то не очень получалось. Может я плохо старался, может, мне было всё равно? После того, как я потерял родных, я не противился холоду, сам хотел замёрзнуть – уснуть этим вечным сном. Но с твоим появлением всё изменилось. Я чувствую себя намного лучше, ты спасла меня, - он повернулся лицом к Лои и провёл ладонью по её щеке:
- Мне хочется жить ради тебя. Ты, моё – Солнце! Я тебя люблю! – сказал Айс, глядя в глаза Лое. Ранее он никогда не говорил ничего подобного никому, ему вообще казалось, что он не умеет любить и не знает, что такое любовь.
- И я тебя люблю, - сказала Лоя, обняв его.
- Вон, смотри, рыба в море замёрзла, - сказал Пират Рыжику.
- Моя «Мороженка»… Где она?! – спросил кот, пристально вглядываясь в воду.
- Да, пошутил я, - ответил попугай.
- Тихо, вы, не мешайте наслаждаться романтикой, - сказала Эля.
Рыжик подошёл к Элеоноре и начал тереться боком об её бок.
- Ты что делаешь?! – спросила она.
- Смотрю, не пробежит ли между нами искра, - ответил кот, улыбаясь.
- Шутник, - фыркнула Эля.
- И всё-таки, ребята, что не говорите, но любовь может растопить даже айсберг! – сказала Эля, приобняв кота и попугая.
- Мур-р-р, мур-р-р, мур-р-р, - заурчал от такой приятности Рыжик, - где моё ведро? Кажется, я таю…
- Мне здесь нравится, может, вообще переедим сюда жить? – размечтался Пират.
P.S. Лоя растопила сердце Айса. Спустя некоторое время он полностью научился контролировать свою внутреннюю силу и применять её с пользой. Например, в жаркий день мороженное в руках Айса не таяло, когда остальные не успевали съесть своё мороженное, оно уже текло по их рукам и капало на одежду. А ещё он мог быстро смастерить ледяную горку детворе, вырезать красивые фигуры изо льда и заморозить воду на катке. И это ещё далеко не весь перечень.
- В общем жили они долго и счастливо, - автор.
- И замёрзли в один день, - Рыжик.
- Рыжик!!! Опять ты со своими шуточками! – крикнула Эля, пригрозив ему кулачком.
Содержание:
Нина Агошкова, Перекрёсток времён
Закир Дакенов, Парад алле антон палыча
Тамара Захарова, Анютины глазки
Нина Ильиных, Если что не так, прости…
Владислав Кулагин, Однажды
Дина Немировская, Кенгуру
Геннадий Прашкевич, Из книги «Азбука вины»
Татьяна Самойленко, Димка-нелюдимка
Ольга Самсонова, Бабушкины руки
Василий Храмцов, На берёзовом полене
Ольга Шульц, ICE MAN
Альманах Жарки сибирские, проза, 17, август 2015
© Copyright: Жарки Сибирские, 2016
Свидетельство о публикации №216030700502
Свидетельство о публикации №216030700502
Рецензии