Научная социология и либеральный социализм

 НАУЧНАЯ СОЦИОЛОГИЯ И ЛИБЕРАЛЬНЫЙ СОЦИАЛИЗМ.

                «ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ» И ПАРАДОКСЫ.

  России крайне необходима модернизация. Советник президента Игорь Юргенс утверждает, что она может начаться не раньше 25-го года, поскольку инертные народные массы не готовы к инновационному творчеству. Это заявление вызвало возмущение общественности. Однако… поговорили и забыли. Между тем, вопрос о роли народа в модернизации и требует  полной ясности.
  Упреки человеку в слабости, греховности известны испокон веков. А когда возникли задачи совершенствования общественных отношений, сходные обвинения стали раздаваться и со стороны реформаторов. Звавший Русь к топору Чернышевский не нашел отклика в народных массах и обозвал их рабами. В советское время, когда вызванный революцией энтузиазм постепенно угас, тоже начали утверждать, что, мол, с такими людьми коммунизма не построишь. Только после провала строительства материальной базы коммунизма к 80-му году, развитого социализма, социализма с человеческим лицом, ускорения, перестройки, вину временно переложили с народа на неподходящий общественный строй. Но когда либеральные реформаторы приступили к делу,  все вернулось на круги своя: народ опять оказался неподходящий, теперь уже и для строительства капитализма. 
  Между тем, время от времени возникающие тупики – естественное свойство любого развития. В науке «безвыходные» ситуации преодолеваются  парадоксальными открытиями («здравый смысл» говорит, что движущееся тело должно остановиться, что солнце ходит вокруг земли, но наука доказала обратное). Исходное положение научной социологии тоже парадоксальное. Оно гласит: экономический прогресс зависит не от качества людей, а от качества общественной структуры. Согласно научному менеджменту, «Структура определяет не только производительность труда, но и личностные характеристики людей».   Это открытие подтверждается также Марксом.  То, что менеджмент называет структурой, Маркс тоже называет структурой, но еще именует социально-экономической формацией, общественным строем, укладом, производственными отношениями… 
  Итак, научная социология учит: надо правильно изменить общественный строй, а он и качество людей улучшит, и быстрый экономический прогресс обеспечит.

                УТЕРЯННОЕ МАСТЕРСТВО.

  Этот вывод подтвержден историей. В предисловии к книге создателя социальной рыночной экономики немецкого реформатора Л. Эрхарда «Благосостояние для всех», говорится: «За десять лет экономической реформы (всего десять лет!) немецкий народ вышел из нее совершенно другим народом, так мало похожим на немцев предшествующих эпох». Что же произошло? Поступая научно, Эрхард не ждал, пока немцы изменятся. Он изменил структуру, а структура изменила немцев. Один человек совершил то, что не под силу и тысячам педагогов.
Ошеломляющую мощь обнаружила научная социология в опыте Ленина. Ибо если Ленина упрекают, что он повернул ход истории неправильно, так это еще больше возвышает его творческую силу. Получается, что Ленин обращается  с историей как с куском глины, лепит ее по своему произволу, причем, сначала не находясь у власти. При этом, совершает он свое всемирно-историческое дело, в определенном смысле, в одиночку. Временное непонимание новых открытий в науке встречается постоянно. Ленин пишет, что суть открытий Маркса «не понял даже Плеханов, не говоря уже о других марксистах» И это действительно так: Плеханов назвал курс Ленина на социалистическую революцию бредом. Значит, не будь Ленина, мировая история пошла бы по-другому.
Но Ленин не мог лепить из истории что угодно. Он разъясняет, что его успех коренится в научной социологии. Русская революционная мысль перебрала и забраковала все революционные учения и остановилась на марксизме, как на единственно научном руководстве революционным действием. Социализм Чернышевского Ленин называл всего лишь прекраснодушной фразой и отмечал, что только подлинно научное решение задевает народ,  приводит к успеху в пропаганде. Советские академики, которые защитились на псевдомарксизме, потом от марксизма отказались, а научные звания сохранили, вопроса о том, чего же не понял Плеханов, даже не поставили. Поэтому руководством к действию открытия Маркса в СССР не стали, Ленин, соответственно, тоже остается непонятым. В результате, в социальных исследованиях вернулся донаучный «здравый смысл», разрыв между словом и делом, пошли провалы планов экономического развития и  вечные жалобы  на низкое качество народа.
Но как бы глубоко не утонули мы в пучине невежества, научная мысль еще теплится. Сегодня задачу изменить существующий строй поставили вожди всех политических течений. Чубайс говорит, что вместо современного, у него получился дикий капитализм; Путин говорит о необходимости перехода к другой социально-экономической модели; Зюганов и Миронов, каждый по-своему, требуют перехода к социализму. Но в чем заключается этот необходимый будущий строй? Увы, на протяжении уже 20-ти лет даже не пытаются понять -  ни партии, ни научно-исследовательские институты, ни отдельные аналитики. Все опять остается на уровне бесплодной прекраснодушной фразы. Почему? Слишком много наворочено всевозможных заблуждений. Советские мифы изображали наследие классиков настолько премудрым, что оно будто бы недоступно уму простого смертного. С другой стороны, не понимавшие марксизма советские псевдоученые, своей тошнотворной схоластикой вызвали к научной социологии всеобщее отвращение. После этого добавились либеральные мифы противоположного характера - о том, что марксизм, это (цитирую) «идейный идиотизм», его продукт (соцлагерь) – «аппендикс» на пути исторического развития, что надо жить «как все», что «достаточно простого крестьянского смысла», что двигать экономику может только частный интерес, и т.д. Затем создается еще один миф «патриотического» толка, утверждающий, что наш народ соборного типа, он недостаточно эгоистичен и не склонен к творческому изобретательству (это о народе, открывшем человечеству путь в космос!). Наконец, распространяется представление, что при Ленине все было проще, сейчас же, мол, мир настолько усложнился, что, может быть, запутался бы и он. Желающих разобраться в этом лабиринте, точнее сказать: взявшихся очистить «Авгиевы конюшни» идейно-теоретических заблуждений, выйти на научное описание требуемого нового строя  все еще не находится.

                ПРЕДМЕТ НАУЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ.

«Возможно ли, что один англичанин, и притом не из мира академической науки, а стесненный коммерческими и общественными заботами, совершил то, что не могли продвинуть на волосок все университеты Европы и целое столетие научной мысли», - писали о Д. Рикардо. Я восстанавливаю подлинного Маркса, обращаю внимание на некоторые фундаментальные открытия научного менеджмента и лишь немного добавляю своего. Но в итоге произошло открытие принципов организации требуемого нового строя.
Любая наука сначала открывает естественную, природную закономерность, а потом, подстраиваясь под нее, добивается практических целей. Точно также и социология. Маркс открыл, что смена рабства на феодализм, феодализма на капитализм закономерна и обусловлена развитием общественного труда: каждому уровню его развития соответствует свой общественный строй. Меняется уровень развития производительных сил – меняется строй. Таков общий закон. Проблема – переход от одного строя к другому. Сначала эти переходы осуществлялись через социальные потрясения, методом проб и ошибок. Но теперь общественные взаимосвязи усложнились настолько, что упорядочить их можно только с помощью науки. Следовательно, задача научной социологии – организационная. Для этого, как в любой современной науке, необходима дальнейшая детализация основного закона -  мы должны научиться определять не только общие исторические уклады типа феодализм, капитализм, но различать отдельные ступени развития отдельного уклада, и все более подробно проникать в закономерности социальной организации, с тем, чтобы дальнейший социальный процесс на практике осуществлялся все более гармонично. В развитой форме, научная социология – это Единая, универсальная, строго научная теория организации и управления социально-экономическими процессами всех уровней.

                ФАЗЫ РАЗВИТИЯ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА.

Именно так социальное познание и развивалось. Маркс описал первую фазу капитализма, принимал ее за капитализм в целом и полагал, что выходом из ее регулярно повторяющихся кризисов может быть только пролетарская революция. Ленин описал вторую фазу капитализма - монополизм, тоже считая его кануном пролетарской революции. Следующий гигантский, но сегодня,  странным образом, всеми упускаемый из виду шаг, совершил Эрхард. Он указал на еще две последующие ступеньки развития индустриального общества, более точно определил общие свойства каждой фазы из четырех, и свойства индустриального общества в целом. Третья фаза (открытая Эрхардом) – социальный рынок. На четвертую фазу Эрхард указывает лишь в общих чертах; она смыкается с марксистским пониманием: отмирание классов, общественное изобилие, основательное развитие личности. Я показываю, как эта стадия создается, и почему она является единственно возможным выходом из сегодняшнего тупика.
Из того, что нового внес Эрхард в развитие и исправление общего мировоззрения, прежде всего, следует указать следующие положения. Открытие Маркса не фантастика, а действительная наука. Советский строй и в теоретическом, и в практическом смысле является закономерной ступенью развития истории. С точки зрения организации труда, советский монополизм «ни в принципе, ни на практике» не отличается от капиталистического монополизма. Оба они относятся ко второй фазе индустриального общества. При переходе отсюда к третьей фазе - к социальному рынку, наиважнейшей опасностью является уклонение к групповым интересам, обрушивающее экономику в первую, неэффективную, порождающую кризисы фазу – в дикий капитализм. Социальный рынок – более эффективная экономика, чем советский строй;  еще в 47-м году Эрхард  дает прогноз, что она не только обеспечит быстрое экономическое развитие послевоенной Германии, но, в конечном счете, опрокинет советскую экономическую модель, как менее эффективную (сегодня все уже оставили советский путь и идут к социальному рынку, хотя и не понимают его принципов). Социальный рынок – не чистый капитализм, а смешение капитализма с социализмом (заметим, что Ленин указывал и на возможность мирного перехода от капитализма к социализму, и на то, что монополизм, следовательно, и советский строй, на высших ступенях развития ведет к застою)

                КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ.    
    
До сих пор наши экономисты, и советские, и либеральные, не разобрались в формах собственности, видят их примитивно-схоластически, разделяют собственность, в основном, на общественную и частную, не проникают глубже. И именно это непонимание является причиной сегодняшних заблуждений.
«Потребовалось большое научное воображение, - пишет Эйнштейн, - чтобы уяснить себе, что не заряды и не частицы, а поле между зарядами и частицами существенны для описания физических явлений». Тоже и в экономическом процессе. Необходимо понять, что сущностью общественного строя являются не хозяйственные единицы сами по себе, а характер и способ соединения хозяйственных единиц между собой, те «правила игры», по которым деньги перетекают «из кармана в карман». Если эти производственные отношения, или – что является лишь их юридическим выражением – отношения собственности классифицировать по группам, то получаются следующие четыре узловые формы производственных отношений (структуры), четыре формы собственности: частная, государственная, смешанная  и индивидуальная. В каждой фазе господствует своя форма собственности. При диком капитализме «на царство» выходит и все определяет частная собственность, при монополизме – в конечном счете - государственная. Социальный рынок характеризуется господством смешанной собственности, может, лучше сказать, сбалансированной – этого, как раз и не понимают! Например, фермер работает, с одной стороны, как частник, с другой – обязан эксплуатировать землю по предписанным правилам и, в случае необходимости, получает гос.поддержку. Если собственность есть власть над вещью, то тут, как видим, явное двоевластие. Такой порядок, проведенный последовательно, создает ситуацию, когда никто не может богатеть иначе, чем за счет роста производительности труда, что толкает экономику в направлении прогрессивного инновационного развития. В этом смысл и коренное отличие сбалансированной собственности от частной;  - последняя увеличивается за счет первоначального накопления, т.е. грабительского поглощения чужой собственности.
Почему же при переходе к социальному рынку, скатывание от смешанной, сбалансированной формы собственности в частную, Эрхард называет наиважнейшей опасностью? Потому, что это – переход не на высшую, а на низшую стадию индустриального развития. Общая экономическая среда, которую образует «раскрепощенная» частная собственность, носит агрессивно-хаотический характер, она способствует экономическому прогрессу лишь на первых порах зарождения капитализма. При дальнейшем развитии дикого капитализма, разросшиеся частники сталкиваются между собой, начинаются кризисы, которые преодолеваются только монополизмом. Если же при осуществившем индустриализацию монополизме ввести частную собственность, то вместо прежних время от времени повторяющихся кризисов, включается непрерывный кризис, выжигающий индустриальные достижения (давшиеся нам такой дорогой ценой!) вплоть до возвращения страны в доиндустриальное состояние.
Механизм этого кризиса, разъясняет Эрхард, работает за счет неизбежно возникающего при частной собственности распада экономической среды на групповые интересы, ведущие к неравенству возможностей обогащения, к безнравственному лоббированию, переключает энергию нации на взаимную агрессивную борьбу и общую деградацию.

                АНАТОМИЯ ТУПИКА.

Этого не понимают наши реформаторы. Выполнив свою историческую роль и затормозив дальнейшее развитие производительных сил, породив застой, советский тотальный монополизм призван был по-своему развиваться в сторону сбалансированной собственности, гармонично организованного социального рынка. Даже предпринимались попытки в правильном направлении – начался разговор о  расширении прав коллективов, хозрасчете, договорных отношениях и т.п. Но из-за отсутствия научной социологии,  справиться с этой задачей не смогли. Неспособность ответить на вызовы истории, как и предсказывал Ленин, привела к перерождению партии, превращению коммунистов в либералов, к невежественному освящению частной собственности. 
Горе-реформаторы не разобрались в элементарных вещах. Неверно, что наши люди пассивны. Наоборот, активность проявляется фантастическая, бьет ключом, однако в направлении, куда канализировали ее либеральные реформаторы. Когда поставлена «на царство» частная собственность, она навязывает обществу свои «правила игры». Люди вырывают собственность друг у друга, пользуются наемными убийцами, с помощью собственных вооруженных подразделений силой захватывают предприятия, берут взятки, воруют государственные ресурсы, устраивают финансовые пирамиды, выдают зарплату в конвертах, уходят от налогов, фальсифицируют лекарства и продукты, переклеивают сроки годности, занимаются вымогательством, обманом, навязывают подзаконные акты с коррупционной составляющей, изобретают все новые и новые схемы выуживания денег с населения, подкупают суды, превращают в фикцию государственные законы, подделывают результаты выборов и т.д., и т. п. Этот горький результат, теоретически предсказанный Эрхардом и подтвержденный нашим практическим опытом, легко объясняется и теорией Маркса: поскольку производственные отношения находятся в единой связке с производительными силами, то само собой понятно, что скатывание к уже пройденным производственным отношениям уничтожает и достигнутый уровень производительных сил.
 Образно выражаясь, частная собственность, культивируемая на индустриальном уровне,  напоминает неразумное животное, которое, оказавшись в ухоженном огороде, больше перетоптало и перепортило, чем съело. Где в СССР, при «ничейной» собственности, как ее именуют либералы, делали 100машин в год, сегодня, при хозяевах, только десять, где поголовье было 12 000 коров, теперь всего 1200… Мы имеем дело с беспрецедентным для мирного времени социальным и культурным регрессом, чудовищным историческим отходом назад. Но организация самой худшей экономической структуры не только на порядки опустила совокупный общественный продукт, она ухудшила личностные характеристики людей. Происходит негативная селекция, отрицательный отбор, поощряется подлость, трусость, пресмыкательство и предательство.
Столь же «радужными» оказываются перспективы. Куда не кинь – везде клин. Методы «первоначального» накопления противоречат задаче модернизации; повышение налогов не оставляет средств для развития производства; снижение налогов ведет к невыполнению социальных обязательств государства; обнищание народа ведет к цветным революциям, слепые революции ухудшают жизнь еще больше… И даже если возникает госрезерв нефтедолларов, его невозможно вложить в реальный сектор экономики, потому, что разворовывают.
Не СССР был «аппендиксом» на пути исторического развития, а наступивший после него дикий капитализм – вот истинный «аппендикс», реальный тупик. А наши реформаторы, руководимые американскими советниками, провозгласили этот чудовищный «аппендикс» демократией, правами человека, спасением России. Трагизм ситуации в том, что, вопреки Эрхарду, вопреки нравственному опыту всех времен и народов, так называемый «здравый смысл» донаучного невежества в частной собственности усматривает вечный естественный двигатель прогресса, в столкновении групповых интересов способствующую прогрессу конкуренцию, нацеливает запутавшихся интеллектуалов упрямиться в этом тупике до бесконечности.

                ПЕРЕХОД К ЛИБЕРАЛЬНОМУ СОЦИАЛИЗМУ.

Пелена спадает с глаз, как только абстрактный миф о частной собственности мы откладываем в сторону и начинаем анализировать конкретные отношения собственности. Работник, переклеивающий по приказу хозяина сроки годности протухшего товара, получающий зарплату в конверте ит.д., и т.п.  разоблачив хозяина, в лучшем случае останется без работы. Таков характер и способ их взаимоотношений в настоящее время. Научная социология подсказывает: чтобы ликвидировать эту нелепую ситуацию, характер и способ общения людей (т.е. общественный строй, производственные отношения) нужно изменить таким образом, чтобы всем гражданам вылавливать  преступников было материально выгодно.
Поскольку для монополизма естественна госсобственность, а для социального рынка – сбалансированная собственность, то может показаться, что этим, присущим самой истории путем, следует и нам выбираться сегодня из либерального «аппендикса». Но это не так. Жажда личной наживы парализовала государство. Сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, обнаглевшая частная собственность явно нуждается, чтобы на нее надели государственную узду; с другой – частная собственность, но уже в лице чиновников каждый контакт использует, чтобы тоже выжать деньги. Поэтому, недостаток государственного контроля, постоянные нарушения законодательства с одной стороны, дополняются бюрократическими препятствиями чиновничества и взяточничеством, с другой стороны. По этой же причине не работают и законы, защищающие сбалансированную собственность. Проблема может быть решена только путем «выдвижения на царство» индивидуальной собственности.
О выходе на первый план индивидуальной собственности в результате достижений капиталистической эры, говорит Маркс в «Капитале». Какой бы ни был способ распределения произведенного продукта, - заберут ли себе львиную долю бывшие красные директора, заберет ли государство, или продукт будет разделен по-божески между членами трудового коллектива, - суть современного способа производства заключается в том, что люди вместе работают на предприятиях со сложной технологией производства и получают заработную плату. Вот эта плата и есть индивидуальная собственность. Чтобы она стала господствующей, необходимо ввести в жизнь сформулированный Марксом Основной закон социализма «От каждого – по способностям; каждому – по труду». При советском социализме этот закон не существовал, там господствовала государственная собственность, без введения которой индустриализация была невозможна. Чтобы не говорили сегодня о Гулаге и коллективизации, советская индустриализация осуществлялась на порядок гуманнее, чем описанное Марксом первоначальное капиталистическое накопление. Но переход к настоящему, открытому Марксом, социализму, демократии, свободе был тогда невозможен из-за низкого экономического развития. Другое дело – наше время. Для перехода к нему,  наряду с сохранением обычного порядка зарплаты, необходимо каждому гражданину (для свободного и полного проявления его способностей), открыть свободный доступ к высшей форме труда – к инициативному и творческому управлению. Этот труд существует  (соответственно, должен быть предоставлен каждому) в двух формах. Во-первых, как контрольная функция. Любой гражданин, разоблачивший любое нарушение закона – казнокрадство, сговор, незаконное завышение цены, фальсификацию товара и т.д., должен быть вознагражден по труду за счет виновника. Если речь идет о взятке, то платит инициатор, независимо – вымогатель, или предлагающий. При этом, сумма вознаграждения должна быть настолько весомой, чтобы материальное положение борца за общенародный интерес могло меняться существенным образом. Во-вторых, - каждого гражданина необходимо допустить к соревнованию управленческих идей. У кого предложение окажется наиболее эффективным, тот и выигрывает. И, соответственно, оплачивается  по полученному эффекту.
Предлагаемый переход к господству индивидуальной собственности преодолевает разросшийся криминально-коррупционный строй, заменяет его эффективным общественным строем. Возникает упорядоченная власть народа. Не на словах, а на деле активизируется и приобретает господствующее положение гражданское общество. За счет правильного стимулирования и усвоения научной социологии, мы получим лучших в мире менеджеров. Большая часть криминала, вся коррупция, попадая под контроль получившей материальную заинтересованность общественности, становится невозможной. Все будут охотиться за экономическими преступниками. Государство получит большую экономию, поскольку  оплата контрольных функций граждан, в т.ч. судопроизводства, будет осуществляться за счет виновных. Резко сократится количество осужденных. Управленческая инициатива и власть, постепенно, эволюционно, без социальных потрясений, переходит от сомнительных собственников – к людям творческим. Человеческие страсти переориентируются с желания присвоить чужую собственность на творческий поиск. Начнется оздоровление нравов. Ускоренное экономическое развитие будет сопровождаться ростом морально-политического единства и гармонизацией общественного труда. Деприватизация, национализация, уравниловка не потребуются. По самой своей природе экономический закон «От каждого – по способности; каждому – по труду», предполагает неравенство. Но уже при социальном рынке, по причине более эффективной экономики, тот, кто получает наименьше, получает все-таки больше, чем каждый при уравниловке. Поэтому еще богаче может стать и олигарх, лишь бы его управленческое предложение оказалось наиболее эффективным, выиграло в обстановке свободной гласности. Он также заинтересован в том, чтобы и на его предприятии было реализовано самое эффективное предложение, кто бы ни был его автором. Однако, с другой стороны, с помощью этой реформы строй меняется коренным образом. Отменяется контрольный пакет, коммерческая тайна, практикуемое сегодня уничтожение незаконно приобретенных материальных ценностей и вообще все, что может пойти вразрез с интересами общества в целом.
В этом гармоническом, самоналаживающемся строе, наряду с демократическим, осуществляется и либеральный идеал. Ибо, что такое - истинный либерализм?  Это свобода – слова. А истинная свобода слова - это свободное участие в соревновании управленческих идей. Поэтому только социализм Маркса достигает подлинного либерализма. Отсюда - его правильное название: либеральный социализм. К этому строю, путаясь в полупрозрениях, ищет дорогу человечество. Дикий либерализм тоже закономерен. Это – свобода грабить. Он возникает на первой стадии дикого капитализма как неожиданный продукт стихийного порыва буржуазной революции к свободе. Как указывает Маркс в «Капитале», подлинный либерализм приходит вместо первоначального, карикатурного, по закону отрицания отрицания, лишь как результат спирального развития индустриального общества.
Таким образом, развитие индустриального общества, взятое в целом,  начинается с агрессивных отношений при диком капитализме, и заканчивается полной гармонией в четвертой фазе. Каждая господствующая форма собственности, стимулирует свои человеческие качества. Вместе с поэтапным очеловечиванием общественных отношений, по ходу истории осуществляется поэтапное преодоление противоречия между эгоистическим и общим интересами. Эгоистический интерес частной собственности, разрушает общую экономику народного хозяйства. Поэтому общество вынуждено было обратиться к монополизму, где главенствует другая крайность - общий интерес. От человека при господстве государственной собственности требуется самопожертвование эгоистическим интересом ради общенародного. Сбалансированная собственность представляет собой дальнейший шаг - компромисс этих двух крайностей: отдельная хозяйственная единица богатеет только при условии роста богатства всего общества. А господство индивидуальной собственности сливает эти, казалось бы, несовместимые интересы в гармоничное целое для всех и каждого.

                СЛАБОСТЬ И СИЛА ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

История свидетельствует, что при каждой действительной перемене общественного строя, меняются только  несколько базовых законов (типа «Земля – крестьянам»), открывающих новые захватывающие перспективы. В нашем случае тоже достаточно принять два закона. Но для их реализации, как всегда при коренных общественных переменах, требуется общенациональное движение. Поскольку демос  за создание плохой социальной структуры подлежит осуждению не в большей степени, чем за развитие ядерной физики, то научная социология обращается с проповедью в первую очередь не к нему, а к передовому мыслящему слою – к интеллигенции. Классики указывают на серьезные недостатки этого разношерстного слоя, наполненного невежеством, фантазиями. необоснованными амбициями, циничным приспособленчеством, пьяной спекуляцией (вместо трезвой философии), недоразумениями, причудами, демонстративным «выпендроном», вплоть до нелепейшего кривляния. В наше время именно интеллигенция, вследствие ее верхоглядства, завела народ в либеральную трясину, породила «целое половодье» межнациональных конфликтов. В этом ее историческая вина. В то же время и сама она оказалась в жалком положении – попала в унизительную зависимость от денежного мешка.
Но есть у интеллигенции и плюсы. Она постоянно воюет за общественные перемены. В ее среде рождается здоровое творчество, подлинное умственное развитие нации. Она увлекает за собой все общество. Затем, если Великий Октябрь решал классовое противоречие между богатыми и бедными, так, что интеллигенция шла не за свои непосредственные интересы и разделилась между белыми и красными (и не раз проявила потом раздвоенность и колебания), то теперь, при переходе к господству индивидуальной собственности, решается другое, более глубокое общественное противоречие -  противоречие между творческой личностью и инертным обществом. Общество на сегодняшний день устроено так, что граждане отстранены от управленческих функций, не имеют возможности неограниченно проявлять и развивать творческую способность. Командование захватили толстосуммы. «Пусть дураки занимаются науками и искусствами, проповедуют нравственность, а я заберу себе власть и доллары», - таков сокровенный «символ веры» бывшего беспринципного капээсэсовца, ныне циничного хозяина. От этого порядка страдает, наряду с низами, творческая интеллигенция и средний класс в целом, сердцевину которого она представляет. Поэтому за разрешение главного противоречия нашего времени интеллигенция будет выступать, в конечном счете, единым фронтом.
Тем не менее, сегодня интеллигенты, вместо добросовестного усвоения общечеловеческого теоретического наследия в области научной социологии, проявляют особую склонность «вариться в собственном соку», «изобретать велосипед», и потом упорствовать в своих причудах. Не потому, что выводы научной социологии опровергнуты. Наши интеллигенты не имеют о них понятия по причине невежества.
Но история на месте не стоит. Приближается новый переломный момент. Об этом свидетельствуют и нелепые ссылки либералов на низкое качество населения, и предчувствие все большего числа авторов, что грядут большие перемены, и все более громкие призывы разобраться в происходящем, и множащиеся рецепты спасения России. Нарастает угроза нового головокружения от неуспехов. В сложившейся обстановке, уклоняться от свободного обсуждения достижений общечеловеческой научной социологии, в т.ч. марксистской (по идейно-политическим мотивам!!), значило бы опять дурачить себя и губить народ.
По мере своих сил, я изложил основы научной социологии в небольшой брошюре под заголовком «Теория третьего социализма» и разместил в интернете.
Там, в частности, показываю, что все, что с нами случилось и история в целом, идут в полном соответствии с открытым Марксом законом развития человечества; что марксизм и научный менеджмент дублируют друг друга и описывают одни и те же закономерности (которые сливаются в единую общечеловеческую науку без овладения которой дальнейший исторический прогресс невозможен). При этом, основы научной социологии в моем изложении  выглядят настолько просто, что доступны для понимания даже школьникам, так, что, на мой взгляд, период, когда научная социология дразнила интеллигенцию в виде непонятного призрака, принадлежит  прошлому.
В заключение приведу слова одного из основоположников буржуазного научного менеджмента, Э Мейо, сказанные еще в начала прошлого века: «Если бы наше социальное мастерство (т.е. умение организовать гармоническое сотрудничество людей) прогрессировало параллельно нашему техническому мастерству, то не было бы еще одной европейской войны». Благодаря реформе Эрхарда, в ЕС это в значительной мере уже осуществлено. Однако, дурной пример заразителен. Стихийное сползание в сторону бесконтрольной частной собственности внесло расстройство и в Европе. Общеевропейские народные волнения, порожденные отсутствием у верхов способности управлять современным социальным процессом, - и в еще большей мере (по той же причине) катастрофические результаты краха социалистической системы советского типа, - с полной очевидностью свидетельствуют, что сегодня мыслящему классу важнее всего сконцентрироваться на усвоении временно утерянного социального мастерства. И уже на его научной основе перейти к организации гармонического сотрудничества людей, как на национальном, так и на общепланетарном уровне.
               
                Станислав СЕНЧЕНКО.



Уважаемая редакция!
Высылаю вам свою статью «Научная социология и либеральный социализм». Ее содержание – плод моего многолетнего «журналистского расследования». К сожалению, конструктивная часть моих идей открылась мне только в последнее время. Прошу эту статью опубликовать.
 
Искренне – Сенченко С. Г. 2009 г