Про Лётчика и Поэта

      И пришла в ЛИТО «Химки» печальная весть: в конце декабря 2015 года оборвалась жизнь одного из прославленных «литовцев» Сарафанова Владимира Ивановича. Лётчика, по профессии, и Поэта, по призванию. 
     Когда мы встречались в ДК Родина, то приветствовали друг друга просто: «Как дела, Лётчик? – Как дела, Моряк?» Мы всё больше и больше сближались, но друзьями стать не успели. Слишком велика была разница в летах – 20 годин. Но я был последним из литераторов, из соратников, кто провожал его с последнего литературного собрания. Был он уже слаб и на выходе из Дворца культуры остановил меня и сказал, опираясь на трость: «Поедем на такси, у меня есть 170 рублей! – Хорошо» - сказал я растерянно, понимая, что таких денег может и не хватить, чтобы доехать до улицы Лавочкина. Но мы уже медленно продвигались к машинам с шашечками.
     Затем я помог Владимиру Ивановичу выйти из машины у подъезда его дома. Не помню последних банальных слов… И всё! Лётчика не стало. И некому уже сказать: «Как дела, Лётчик?»
     Я вновь и вновь открываю последнюю его книгу «Живи, Россия». Сколько он слов добрых адресовал России! Словно Россия это не огромный бездушный механизм, не замечающий поэта, у которого отобрали рупор, а выпестованное им дитя.  Он славит Россию, жалеет её и гордится, что есть у него такая Родина!
     И мы, его соратники, продолжаем всматриваться в печальную картину за окном и слышать негромкий голос Поэта:
          Отбрось, прошу, тревогу, грусть
          И спрячь печальную улыбку…
          В Россию верю! Верю в Русь!
          Она свою сыграет скрипку.

     Как, казалось, недолог век поэта?! Но Владимир, Володя пришёл в ЛИТО «Химки» без малого полвека назад – в 1968 год. Это и много, и мало. Как посмотреть? Если не помнить значительных вех и событий, то один миг. Но мы помним и продолжаем слышать Голос Поэта.
          В небе белая полоска -    
          Самолёт оставил след.
          В ней есть что-то от берёзки,
          Очень уж похожий цвет.

     Это сказал и Лётчик, и Поэт. Позади много трудностей, много преодолений. Но остаётся светлое и чистое.
          Изумрудные берёзки,
          Синева над головой.
          Это родины полоски,
          Это край любимый мой.

     Не скажешь, что это писал человек, который работал и рисковал в Полярной авиации, доставляя грузы и полярников на необорудованные зачастую площадки. Тот же 1968-й год. Из книги Владимира Ивановича «Жизнь пилота»:

     «Что осталось в памяти от выполнения тех полётов? Полёты на сброс почты, груза, дров на острова Ледовитого океана, а также посадки на эти острова, где имелись полярные станции.
     … Полёт выполнялся на ЛИ-2 в лыжном варианте.
     … После взлёта взяли курс на о. Виктория. Я вышел в фюзеляж и обратился к двум пассажиркам с о. Рудольф:
     - Девушки, видите в углу полушубки? Поищите. Вы там кого-то найдёте. Приведите её в чувство. Ей скоро выходить, а она всё плачет и твердит:
     - Везите меня обратно. 
    
     … При подходе к о. Виктория связались с начальником полярной станции. Поставили его в известность о том, чтобы готовился к встрече. Прилетели, зарулили, открыли дверь, спустили стремянку. Как будущую хозяйку о. Виктория первой к двери пропустили жену. Она высунула голову, увидела мужа и ещё пять человек зимовщиков, резко повернулась и бросилась к командиру. Крепко к нему прижалась, горько заплакала и почти закричала:
     - Везите меня обратно!»

     «Минут тридцать кружили в небе, изучая остров со всех сторон. Вскоре с земли сообщили:
     - Трещин нет. Толщина снега двадцать сантиметров. Оставалось лишь определить скорость и направление ветра. Бросаем дымовую шашку. Направление – строго по полосе. По наклону дыма определяем скорость – до пяти метров в секунду. Делаем контрольный заход, убеждаемся, что на полосе нет препятствий. Коломиец даёт распоряжение:
     - Перед приземлением для создания задней центровки всем перейти в хвостовую часть самолёта, кроме второго пилота.
     Приземлились удачно. Радист передал на Диксон сообщение о посадке. Зачехлили двигатели. И спустились к подножью ледника на станцию.
     После консервации станции, которая продолжалась почти шесть часов, уже ночью добрались до самолёта. Правда, с небольшим приключением. На склоне ледника, между станцией и самолётом, встретили двух медведей, которые стояли на задних лапах и как бы спрашивали нас: «Куда же вы уходите, а как же мы?»
 
     «А как же мы, Владимир Иванович?» - хочется спросить вслед за белыми медведями. Кто ещё раз поприветствует меня: «Как дела, Моряк?» И кому я скажу ещё раз: «Как дела,Лётчик?»

                26 января 2016 года