Время чистилища часть 2

- Что, Хлор, цветочки выращиваем? – спросил подошедший Хер заглядывая за пленку.
- А ты что, помогать пришел? – зло бросил я разрушителям своего счастья.
- Не совсем – медленно произнес Хер, поднимая глаза на меня, когда его любование растением было завершено. И мне от его этого «не совсем» вдруг сделалось дурно, точнее от того как он на меня при этом посмотрел. Его тяжелый взгляд с налитыми кровью глазами будто парализовал мою волю, как взгляд удава парализует кролика.
- Это дерево мое – жестко сказал он мне. – Я его посадил и вырастил, а вы, - он обернулся к Носу со Стуком – мне помогали. Иначе знаешь, что я с ним сделаю? И с тобой тоже? – добавил он после минутного раздумья, - Если хоть кто-нибудь скажет, будто это не я посадил и вырастил дерево, я вырву этот росток с корнем и раздавлю его на крошки на твоих глазах – гневно выплевывал Хер слова, щедро мешая их с отборным матом – а тебя я так глубоко воткну в грязь, что не отроешься. Это касается и вас тоже. – рявкнул он своим спутникам.
 - А ты думаешь наставники не знают, кто посадил дерево? – так же ядовито спросил я.
- В том-то и дело, что не знают, - усмехнулся Хер, - Ну что, будешь молчать или мне сразу его выдрать? – Хер кивнул на росток.
- Пусть растет. – Ледяным тоном выдавил из себя я.
Хер самодовольно хмыкнул и произнес: «Ну что, шавки, пошли расскажем наставникам о моем достижении.» И подпихнул их по направлению к дому. Я смотрел на три удаляющиеся фигуры и меня заполняло ощущение пустоты. Умел все-таки Хер наговнять в душу, даже если ты находишься на вершине счастья. Когда стемнело я бережно прикрыл свой росток пленкой и пошел в комнату. В самом деле мне вовсе не хотелось бежать к наставникам доказывая свою правоту. Если дерево меня избавит от Хера, это уже будет великолепно. Пусть отправляется в Рай или Ад, или к черту лысому, мне все равно, лишь бы подальше отсюда. Пусть оставят меня с моим чудом, я его буду взращивать, любоваться его ростом и наслаждаться своим триумфом в одиночестве.
Вечером, на следующий день, увидев маячивших возле моей грядки Хера, Носа и Стука я почувствовал недоброе. Когда я увидел задранный полиэтилен зыбкий холодок пробежал у меня по спине. Но вид крошева, в которое превратилось взлелеянное мною растение, привело меня в ярость. Я выронил лейку, которая опрокинулась и потоком воды размывало кусочки зеленых листьев, некогда живых, но уже увядающих, по рыжей глине. Но я уже не видел этого. Я видел только ухмыляющуюся наглую рожу Хера, который сказал: «А я тебя предупреждал! Нечего было корчить из себя ослика-садовода перед наставниками…»
Но я его не слушал, я вообще не мог ничего слушать или воспринимать. В ушах бился пульс гнева, который заглушал собой все и рвался наружу.
- Гад. – рявкнул я и бросился на Хера как разъяренный бык, увидевший красную тряпку. Я кинулся на Хера с такой яростью, что даже подленькая подножка Носа не смогла меня сбить, я лишь по инерции всем телом навалился на Хера. Хер пытался меня спихнуть с себя. Кажется, раз или два ударил, но я ничего не чувствовал кроме ненависти и злости. Я будто прирос к Херу, как пиявка к своей жертве. Ни Носу, ни Стуку не удавалось отодрать меня от Хера, не смотря на их усилия. Я успевал уклоняться и осыпать ударами всех троих. Трудно представить на что я был способен в тот момент и что я вытворял. Я долбил по телу брыкающегося Хера и как только он пытался подняться его снова швырял на камни. Мешающего мне Стука я с такой силой отпихнул, что он, потеряв равновесие упал и ударился головой о камень. После чего он только и смог что встать на четвереньки и долго трясти головой, будто у него в ушах пропал звук, и он производит необходимые настройки. Нос тоже как-то быстро перестал мне досаждать. Потом я увидел, что он лежал меж камней и не шевелился, как ящерица, притворившаяся мертвой при виде опасности. Я же продолжал с остервенением хлестать и пинать Хера, пока он не сжался в комок и не начал издавать какие-то булькающие звуки от каждого удара.
- Как же ты жалок – хрипел я, - Ты даже в Аду никому не нужен, поэтому будешь гнить на этих болотах пока не свихнешься.
Хер, почувствовав, что его уже не бьют, вскочил и спотыкаясь о камни, бросился прочь. Краем глаза я заметил, как дрожащий Стук помог подняться Носу и они тоже поспешили убраться. Меня еще долго колотило, и я не мог успокоиться. Потом колени подломились и будто судорогой свело живот. Я уткнулся лицом в большой серый камень, заныл и захрюкал совсем так, как это делал Джей моля меня о помощи. Только я никому уже не мог помочь. Даже себе. Вскоре я поднялся, будто услышав неведомый гонг, зовущий меня в дом, и направился в свою комнату отдыха. Как ни странно, впервые за все время моего пребывания на острове я провалился в темное и мрачное небытие, именуемое глубоким и безмятежным сном. Разбудил меня только звук открывающейся двери. В комнату заглянул наставник и спросил собираюсь ли я сегодня поработать или после того, что натворил вчера считаю возможным валяться до вечера. Когда я вышел в коридор меня подозвал мой наставник, который привел меня сюда и всякий раз наказывал меня своим укоряющим взором, когда я провинюсь. Но я, до конца не пережив вчерашней потери, до сих пор отдававшей мучительной болью в моей груди, считал несправедливым ощущать еще и укоры совести за свои прегрешения. Хмурый взгляд наставника как всегда горячей волной взбудоражил меня, но не поймал пугливого зверька темной стороны моей души, чтобы он выл и скулил под гнетом тяжелого взгляда наставника. Боль внутри меня была выше и сильнее взгляда наставника. Боль человека, лишенного Рая, лишенного самого дорогого и желанного Чуда, человека, надежды которого обманули не абы-кто, а сами наставники. Боль вырвалась и погасила этот бессловесный диалог наставника с моей совестью. Взгляд наставника потух, он отвернулся и ушел, а я остался стоять какой-то опустошенный и окрыленный одновременно. Я понимал, что теперь ни один наставник не властен надо мной, они проиграли и от этого моя душа пела. Я чувствовал себя счастливым и свободным. Меня в наказание отослали опять работать в кирпичный цех, к так ненавистной мне сушилке, от жара которой казалось, спекаются все внутренности, но мне было все равно. Меня радовало все, что меня окружает. Я смеялся и подбадривал в работе своих соработников и что-то напевал себе под нос, как Бом. Мне было легко и хорошо, словно кто-то снял с моих плеч тяжелый гнет, и я воспарил над этим бытом. Соработники переглядывались между собой, видно решив, что у меня крыша поехала. Вскоре работа была закончена, и я лениво брел вдоль берега, прогуливаясь. Но ноги интуитивно меня привели к грядке Джея, где опрокинутая лейка въедливой занозой царапнуло сердце, напомнив о вчерашнем. На грядке не осталось и намека на некогда произраставший здесь росток, только одна рыжая глина, потрескавшаяся и безжизненная. Я поднял лейку и повертел ее задумчиво в руках.
- А вдруг? – сам себя спросил я и направился набирать воды.
Закончив с грядкой я, как и раньше уселся на камень и принялся наблюдать как горизонт поглотит солнце. На следующий день я, набрав семян и воды снова пришел к своей грядке, скорее ведомый привычкой, нежели желанием вырастить тут сад. Рядом с моей грядкой сидел Хер ссутулившийся и нахохленный, как воробей зимой. Странно, но к нему у меня почему-то пропала вся ненависть и злоба. Может из-за того, что он выглядел очень жалким, измученным и помятым. Я, не обращая на него внимания, поднял полиэтилен и принялся сажать новые семена. Хер поднял на меня свои воспалённые глаза и хрипло спросил: «Зачем?» Потом будто сглотнув комок в горле продолжил: «Зачем все это начинать вновь?»
 - Затем. –огрызнулся я, продолжая работать.
- Хлор, как у тебя это выходит? – непонимающе произнес он. – Почему ты не остановишься? Зачем лелеять пустые надежды? Зачем мучить меня?
- А что, лучше стать таким как ты? Гадить всем, чтобы вползти на брюхе в Ад? – спросил я его.
- Да, лучше стать таким как я – с вызовом гаркнул Хер. – Это эффективней и проще, чтоб убраться отсюда и избавляет от всякой нервотрепки. От всего этого – и он показал рукой на себя еще раз пристально взглянув на меня больным взглядом. Я никогда еще его не видел таким. Куда-то делась его агрессия и властность. Передо мной сидел опустошенный истерзанный человек, погруженный с головой в свои печали.
- Лучше бы ты никогда не сажал своего дерева – глухо произнес он. – Лучше бы я его никогда не видел – и он закрыл голову руками, будто отгораживаясь от всего мира, могущего своей растительностью разбередить ему душу.
 - Зачем ты это сделал? Зачем ты вернул мне надежду? – мучительно произнес он. – Я уже второй день будто в Аду горю. Мне твое дерево всю жизнь отравило. Я не могу больше. Я все думаю, – продолжал он сбивчиво – выходит, что это неправда, что за дерево Рай светит, но я…
- Нет, правда. – перебил я его, и он удивленно поднял на меня свои красные воспаленные глаза, оторвав их от ладоней. – Правда, Хер.
- Но ты же…- попытался было возразить он.
- Рай у меня здесь – я положил руку на грудь – в душе.
- В душе! – фыркнул Хер.
- Какой же ты дурак, Хер – и я весело и беззаботно рассмеялся, как ребенок, которого веселит уже то, что все хорошо. – Ты ждешь что у меня нимб появится и мне прикрутят крылья, или еще какую атрибутику чтоб до тебя дошло?
Я опять рассмеялся видя, как он непонимающе захлопал глазами.
- Но, - начал он и осекся, созерцая мою счастливую физиономию. До него видимо начинало доходить сколь редко он видел здесь смеющегося человека. Точнее он видел здесь надсмехающегося, или ухмыляющегося, но не веселящегося то души. И для него это было откровением.
- И ко всему прочему я сплю вот уже вторую ночь – поделился я.
- Врешь – буркнул Хер.
- А чего бы мне не спать, ведь я же свое дело сделал. Я посадил свое дерево – сказал я удовлетворенно.
- Тогда зачем это? – Хер кивнул на грядку.
- Здесь очень унылая местность, надо оживить чем-то – улыбнулся я ему. – Поможешь?
Хер задумчиво помолчал, потом произнес: «Надо попробовать водой местной полить, неочищенной. Вдруг там флора нужная или что еще?»
И мы попробовали. Вырыли лунку на берегу в грязи. Подождали пока она заполнится мутной жидкостью и ею полили свежепосаженные семена.
- Завтра приходи, посмотрим результат – сказал я Херу на прощание, когда мы расходились по комнатам.
Но на следующий вечер он не пришел. Вместо него сидел Стук и взглядом побитой собаки взирал на меня.
- Хлор, прости, я не думал, что все так получится.
- Ты про то, что дал Херу выдрать мое дерево? – безразличным тоном спросил я.
- Нет. Вернее, и за это тоже, – откровенничал Стук. – Не надо было мне вообще об этом дереве говорить Херу. А еще, видишь ли… Это я сказал наставникам что дерево посадил не Хер.
- Вот удивил, – сказал я наигранно. – А я-то думаю, кто это всем все мог сказать!
- Не смейся, ты не представляешь, как меня все это гложет – мучительно пробормотал Стук. – Я места себе не нахожу. Будто внутри все горит и некуда деться. А по ночам меня посещают такие кошмары!
- Что ж, - вздохнул я – Поможешь мне посадить новое вместо компенсации за вред. - и протянул ему лейку.
- Идет, - усмехнулся он. – А почему лейка пустая?
- Хер считает, что надо поливать естественной, неочищенной водой с природной микрофлорой, – объяснил я. – Мы с ним вчера канавку вырыли, оттуда и начерпаем воды.
- Из канавки будет не совсем неочищенная – заметил Стук. – Она же через землю фильтруется. Надо черпануть из лужиц, что сами скапливаются на поверхности земли.
- Для этого надо черпак на очень длинной ручке – размышлял я.
- Ничего, сделаем. Времени-то у нас полно – затараторил Стук и размечтался где и что он возьмет и как это можно сделать.
Мы с ним решили разделить грядки. Одну половину поливать водой из канавки, другую водой из луж. Стук, в отличии от Хера, оказался более надежным помощников. Он каждый вечер меня встречал и с надеждой заглядывал под пленку. Во время работы он рассказывал мне обо всех обитателях болотного острова, всю их подноготную, отчего дал понять, что свою кличку он носит оправданно. Спустя несколько дней к нам присоединился Нос. Оказалось, что он тоже не находил себе места с момента гибели дерева, да к тому же Хер стал сторониться своей бывшей компании и он не нашел для себя ничего лучше, как присоединиться к нам. Он не питал особой тяги к земледелию, но он был просто кладезь идей. Он придумывал все новые и новые способы вернуть жизнь бесплодной земле. У нас уже была масса грядок, разделенная перегородками из камней, ради чистоты эксперимента, когда к нам присоединился Малек с двумя товарищами. Их больше всего беспокоило то, что без них тут что-то происходит и они могут пропустить это действо. Тогда количество грядок увеличилось до размера плантации. Присоединившиеся к нам Бом и еще несколько товарищей, соорудили по периметру несколько скамеек, чтобы можно было наблюдать за огородом со всеми удобствами. Я знал кто был тем «сарафанным радио», что сообщал остальным о творящемся на берегу. Но Стук не подавая виду усердно трудился над созданием Чуда. Мы пытались что-то вырастить на песке из измельченного в муку серого камня, добавляли в грунт плесень, бережно соскребанную со стен дома. Добавляли бог знает что, в любых пропорциях и соотношениях, чем только ни поливали, смешивали, разделяли, лишали солнечного света или наоборот, открывали всем ветрам. И каждый вечер я, как хозяин фермы, выслушивал подробнейший отчет о проделанной работе и ее результатах, давал советы, воодушевлял и гордился ими, теми кто в меня поверил, теми кто поверил в невероятное. И все они, с упорством трудолюбивых муравьев, хватали инвентарь и принимались за дело. Хер же, не навсегда пропал с моего поля зрения. Он бродил по острову по только ему известной траектории, словно зверь, выслеживающий добычу. Порой останавливался возле нашей плантации и подолгу наблюдал за происходящим. Бывало высказывал свои замечания, а мы жаждавшие применить любой совет на практике, не упускали случая воспользоваться замечанием. Вновь прибывающие жители острова присвоили себе последние свободные клочки земли, огороженной для посева, совсем не оставив мне поле деятельности и мне пришлось всю свою надежду перенести к себе в комнату на подоконник. Вскоре весь мой подоконник был заставлен банками и горшками с посевами. Весь вечер я посвящал моей садоводческой бригаде, а ночью, перед сном я успевал сделать все необходимое для моих саженцев на подоконнике. Признаюсь, все это время я прекрасно засыпал, как обычный живущий человек, но вместо снов меня посещала безмятежная бесконечность покоя, которой я упивался и блаженствовал. Утром же, полный сил и в прекрасном расположении духа я отправлялся на работу, которую мне стали менять чаще, чем кому-либо и был тем зарядом бодрости, который действовал, шутил, воодушевлял соработников. Многие из них были частыми гостями моего, так называемого, поля Чудес. Не каждый из них встречался мне там с мотыгой в руках, но они считали должным поприсутствовать там, пошутить над садоводами, просто поболтать или посоветовать чем-либо, в целом просто убедиться, что ничего не выросло и успокоиться в правильности своего бездействия. Нашу плантацию не миновало даже внимание педиков, агрессивно-настроенной группы, отрицающей все и вся.
- Здесь кажется планируют вырастить сад? – деловито произнес один из прибывших педиков, уперев руки в боки и осматривая грядки так, как будто они сооружены на его участке.
- Ага – хмыкнул Нос – и цветы из которых вы будете плести себе веночки.
- Ну что, подождем? – обернулся к своим спутникам тот общительный педик.
Те, поразмыслив, закивали и уселись на скамейке ждать, как будто весь процесс займет от силы минут пятнадцать их бесценного времени. И сделав безразличное, полу брезгливое выражение лица они подшучивали то над огородниками, то друг над другом зло и бесцеремонно. Тут вдруг как-то неожиданно появившийся Хер заявил им, что если они не прикроют свои пасти, то оставшееся время на острове им сулит прожить поплешивее Бома, а кто имеет что-то против, тут же получит лейкой по хребтине. Это было грубо, но вяло повозмущавшись педики сразу поутихли и удовлетворились тем, что тихо перешептывались, отсев подальше от Хера. Хер же, как цепной пес осматривал плантацию, будто охраняя вверенную ему территорию. Это было похоже на игру, клуб по интересам или вечерние посиделки на берегу. Многие собирались возле нашей плантации, словно нашли лучшее место для свиданий и напряженно вытягивали шеи, когда мы снимали пленку с парников, будто любой хилый росток способен спасти всю толпу, собравшуюся здесь. Отсутствие какой-либо растительности вызывал удовлетворенно-разочарованный вздох и каждый начинал заниматься тем, ради чего он сюда пришел. Кто сажал, кто что-то рассказывал, а кто просто сидел на скамье болтая от скуки ночами. Интересно было наблюдать за теми, кто еще не так давно подсмеивался надо мной, когда я шел с лейкой на берег. Теперь же они сами с удовольствием рыхлили и лелеяли землю. Не могу сказать, что садоводство заполнило умы и сердца всех обитателей болотного острова. Но я не ожидал что мои грядки обретут такую популярность. Догадываюсь что в этом есть скромная заслуга Стука, который не может держать язык за зубами и явно уже всем поведал о чуде, выращенном мной на берегу.
Однажды днем, еще когда я находился на рабочем месте, старший наставник тихо проскользнул в мою комнату и подошел к подоконнику. Извлек из кармана семечко, ничем не похожее ни на одно из семян, находившихся на складе, воткнул его в один из моих горшков и полил едкой темной жидкостью. И так же незаметно удалился. Спустя пару дней упорный росток пробил рыжеватый грунт и блеснул зеленью на поверхности. Проснувшись утром я не сразу поверил своим глазам. Я, затаив дыхание, приблизился к моему новому чуду и пожирал глазами каждый изгиб зарождающейся жизни. Мое созерцание прервал вошедший наставник, решивший, что я опять видно проспал.
- У меня вот…- ткнул я пальцем на росток, объясняя причину своего опоздания.
Наставник мягко улыбнулся и сказал: «Я рад за тебя. Как только росток окрепнет ты сможешь его высадить в своем саду прежде чем получишь достойную за него награду. А сейчас мог бы пойти помочь другим душам в их нелегком труде.»
- Да, конечно. – произнес я, с неохотой покидая свою комнату. Я торжествовал и внутри меня все ликовало и пело. Я хотел поделиться со всем миром своим счастьем и поэтому о произошедшем сообщим Стуку. К вечеру возле моей комнаты собрались как паломники, почти все обитатели болотного острова. Теснота моей комнаты не вмещала всех, поэтому вошедшие, через строго регламентированное время должны были выйти, чтобы дать возможность другим взглянуть на Чудо. Меня поздравляли, мной восхищались, завидовали и ненавидели одновременно. Каждый считал нужным поинтересоваться в какой грунт я сажал, чем поливал и другие тонкости садоводства. Неудивительно, что на следующий день у многих в комнате уже красовались горшки на подоконниках. Спустя несколько дней мы почти в торжественной обстановке высадили мой росток из горшка на плантацию. Педики захлопали в ладоши с криками: «Ура!» Мои друзья-огородники взялись за руки и начали водить хоровод вокруг деревца, а Бом запел недавно сочиненную им песню. Всюду раздавались шутки и смех. Казалось, что на мгновенье для каждого из нас распахнулись двери Рая, запустив на наш унылый остров атмосферу праздника. Мы были похожи на обычных людей, собравшихся на пикник. Исчезли грусть и тягость ожидания ночи полной кошмаров и нудность рабочего дня. Пропала суровость наставников. Растворился в беспредельной дали Ад и Рай, оставив нас упиваться сегодняшним приятным деньком. Неподалеку сидел Хер на камушке и было поразительно каким старым он выглядел. На его молодом лице печать тяжелых грустных дум состарило всю его внешность, превратив в молодого старичка. В последнее время его почти не было ни слышно, ни видно. Он перестал набрасываться на людей с обидными словами или кулаками, перестал дразнить и злобствовать. Лишившись своей прежней компании, он стал хмурым и одиноким. И потерянным. Он был похож на старичка, разменявшего свою жизнь по мелочам и однажды понявшего, что он еще не жил, а жизнь-то уже потеряна и ничего не вернуть, и не исправить. Другие выглядели иначе. Каждый из присутствующих чувствовал, что ему в руки вложили надежду и ее просто надо правильно использовать чтобы добиться результата. И в этом была их доля счастья. Я же… Я был человеком, вернувшим в свой мир чудо, и этим гордился. И не важно отошлют меня в Рай или нет, уже здесь я был человеком, достигшим недостижимых высот. Я, ничем внешне не отличавшийся от других выглядел так, будто у меня и в самом деле выросли крылья за спиной, а дорогу мне освещало сияние нимба. И ко мне относились как к одному из тех самых, каким-то образом задержавшихся здесь. Но мне не дали долго торжествовать. Едва мой росток вытянулся до колена, ко мне подошел старший наставник и сообщил, что завтра утром вместо работы ко мне придет мой наставник. Нас по загробному миру сопровождают только наши личные наставники, у каждого свой, как я уже говорил. Поэтому мне все сразу стало ясно. Это была моя последняя ночь на болотном острове. Обычно наставники не предупреждают о нашем переходе заранее. Но вся моя история необычна, и я не придавал тому значения. Я отправился на берег, чтобы еще раз взглянуть на свое дерево и проститься с этим миром, окружавшим меня так долго. Возле своего дерева я застал задумчивого Хера. Он сидел возле дерева уставившись в листву, точнее куда-то сквозь листву.
- Уходишь? – спросил он едва я подошел.
 - Старший наставник сказал, что завтра - ответил я.
Он кивнул, не отрывая свой взгляд от дерева и продолжил: «Не беспокойся, мы о нем позаботимся.»
- Я не беспокоюсь, Хер – я присел рядом – И ты не беспокойся, я не оставлю тебя здесь.
Он удивленно поднял на меня глаза.
- Я завтра скажу наставнику, что без тебя никуда не пойду – продолжил я. – Ты же пропадешь здесь без меня.
Хер невесело усмехнулся: «Ну и дурак. Останешься здесь со мной гнить в этом болоте, пока не свихнешься. Не идиотничай, раз перед тобой открываются такие двери.»
- Если с тобой не пустят – упрямо продолжал я, - Я останусь. Мы вырастим тебе еще одно дерево, лично твое. Ведь это растет, с него можно отломить ветку, которая даст корни, или оно может дать плоды или семена… Господи, да есть масса возможностей вырастить тут целый сад!
- Нет, нет не получится – Хер с возражением мотал головой, - Не выйдет.
- Еще как получится – упорно настаивал я. – У меня же получилось? Значит выйдет и снова, поверь.
- Нет, Хлор, даже если ты вырастишь для меня дерево, его выдерут сами наставники ради великой справедливости. Меня туда не пустят. Меня там никто не ждет. Это напрасная трата сил и времени. Посмотри реально на вещи. – убеждал меня Хер.
- Они не посмеют, они выпустят тебя – упорствовал я. – Я без тебя не уйду. Не переживай, мы вырастим тебе дерево, у нас на это уйма времени!
- Ты ненормальный – выдохнул он, устав спорить.
- Я не отступлюсь – внушал я ему – Им придется поверить в тебя или они все от нас здесь устанут. Мы перероем мотыгами им весь остров до самого горизонта. – и я с трепетом взглянул на полюбившийся мне горизонт, туда, где краснеющее солнце поглощалось оранжевым разливом, прощаясь.