Ночь как ночь

Ночь спустилась на город. Вязкая темнота окутала редкие фонари. Немногочисленные прохожие стараются быстрее проскользнуть домой, идут торопливо, не глядя по сторонам, ежась от звуков, доносящихся из тени.

Человек в сером костюме – хотя все вокруг кажется серым – идет не так, как другие. Он тщательно избегает приближаться к пятнам света. Лавируя между ними, неспешно и задумчиво поглядывает на окна. За немытыми стеклами таится неизвестная ему жизнь – стук тарелок, недовольные крики, экраны телевизоров, силуэты незнакомых людей. Но его, похоже, больше интересуют темные окна. Постояв перед одним из домов, где горит лишь пара окон, он удовлетворенно хмыкает и заглядывает в подъезд. Тишина. Он медленно поднимается, разглядывая почтовые ящики у дверей. Почтальон-маньяк, решивший отомстить тем, кто своевременно не забирает почту? Призрак, ищущий письмо, отправленное его возлюбленной сотню лет назад?

Кто же он? Ну ладно, этот молодой человек – я. Самый непутевый из жильцов этого города. Промышляющий мелкими кражами и вовсю пытающийся опоэтизировать это, в общем-то, грязноватое дело. Ночь, как ночь. И даже если бы по улицам шествовал парад оркестров, все равно рокот моего сердца заглушил бы все звуки. Потому что воровство – явно не мое призвание. И даже не хобби. Просто временное занятие, пока не подвернется работа получше.

А пока я ищу переполненный почтовый ящик, который даже для неопытного меня есть явным признаком того, что хозяева временно покинули свое жилище, предоставляя мне возможность заглянуть им в холодильник. Ну, и куда-нибудь еще.

А вот, как раз, то, что я ищу. Квартира номер 13. Просто прекрасно. И замки удачные. Ну, в смысле, я еще не все их виды наловчился открывать.

Спустя минут десять я покрываюсь потом, но чертовы железки наотрез отказываются сотрудничать. Ночь ночью, но какие-то соседи все же могут прийти домой. А с такими, как я, редко вежливо здороваются. Варварские нравы нынче.

В отчаянии я дергаю ручку и дверь открывается. Приплыл.

А в доме темно и тихо. Ну, забыли дверь закрыть, эка невидаль – утешаю я себя. А сердце стучит уже в горле.

Протискиваюсь, не топтаться же в дверях, ожидая общительных соседей. Прикрываю за собой дверь. Прислоняюсь к ней, освещая мобильным прихожую. Фото целующейся пары на стене. Девочка с длинными черными волосами. Симпатичная. И рамка ничего такая. Минималистичная и явно дорогая. Вместо обоев – бамбуковые циновки на стенах.  Вроде, ничего так люди живут. Не то, чтоб чистенько, но явно не бедствуют. В отличии от меня, непутевого.

Иду дальше. Направо, наверное, кухня, две закрытых двери левее нее и одна открытая правее. На кухне – все спокойно. Признаков еды нет, но в холодильник загляну позже, сначала осмотрюсь. Иду направо. Большая гостиная. Надо задернуть шторы, чтоб мой свет не резал добропорядочным соседям напротив глаза.

- Да-да, правильно, только справа еще щель осталась.

Это не я говорю с собой – мне всегда казалось, что это верный признак одинокой старости, до которой еще осталось немного времени. Это такой елейно-спокойный голос из темноты говорит.

- Ага, точно, - спокойно отвечаю я, хотя сердце уже взорвалось фейерверком. И правильно, чего я его вообще с собой беру?

Аккуратно задергиваю щель справа. Стою, размышляю.

- Ты что, новичок? – Зевая, произносит голос.
- Чего ты так решил? – Подумываю, не обидеться ли мне. Его-то какое дело?
- Опытный человек сначала за домом следит. А следил бы – увидел бы меня. Что непонятного?
- Все понятно. Я просто экспромтом работаю. Стиль такой.
- А, - уважительно говорит голос. – Как скажешь. Рисковый ты.
- Что делать будем? - Я оборачиваюсь, пытаясь разглядеть обладателя голоса.
- А что делать? – Снова зевает. – Пошли на кухню, где ж еще гости собираются?

Я выхожу на кухню, пытаясь разглядеть масштаб бедствия – фигуру незнакомца. Но освещать одновременно дорогу впереди и фигуру сзади сложновато.

Отодвигаю табуретку, сажусь. Сзади щелкает выключатель. Свет бьет по глазам.

- Да не дергайся ты так. Все путем. Вряд ли люди в шестнадцатиэтажке напротив все поголовно осведомлены, что хозяин надолго уехал, а мы – это не он. Я так думаю, - добавляет немного язвительно он.
- А он уехал?
- Ага. Я, в отличие от некоторых, работаю по старинке, интересуюсь квартирой, с которой хочу ознакомиться.
- То есть, - стараюсь подобрать правильное слово, - мы – коллеги?
- Смотря что имеешь в виду. – Он садится напротив меня.
- Э-э, то есть я тут второй… грабитель?

Он заливается искренним смехом.

- Грабитель? Боже, где тебя учили терминологии? – Он продолжает смеяться. – Прости, насмешил. Второй? Боюсь, что нет. Третий. Все украдено до нас.
- В смысле?
- Да я тут битые часа три… осматривался. Ничего интересного нет. Кто-то уже поработал. Такая вот популярная квартира оказалась. Разве что пельмени в морозилке остались. Я притомился от неправедных трудов и вот прилег отдохнуть. А тут такой ты.
- Пельмени? – Повторяю я глупо, сдерживая комментарий о профессионализме и тщательном наблюдении за квартирами.
- А что, интересуешься?
- Вообще-то не против. А с чем?
- Понятия не имею. А что, ты свинину не ешь? – Заинтересованно спрашивает он.
- Все ем, просто интересно.
- Забавный ты. – Он вразвалочку идет к холодильнику, достает пельмени.
- С курятиной. Неразборчивый хозяин нам попался.

Он ставит электрочайник, достает кастрюлю, щедро высыпает весь немаленький пакет в нее.

- Так быстрее. Судя по всему, ты голодный.
- Ага.

Он снова садится напротив. Чайник начинает шуметь.

- Девушку бы хорошую завел. Кормила бы тебя вкусной едой. Все лучше чужих пельменей с курятиной.
- Была такая. Хорошая. Только не кормила. Не любила готовить.
- Значит, правильно, что расстались. Еда все же сильно сближает. У меня тоже такая была. Я приходил с работы, - ну в смысле, с дела, а она начинала картинно готовить. Так, чтобы я понял, как много она для меня делает. Без зрителей не интересно же. А целый день дома была, и свободного времени суп какой сварить, конечно же, не нашла. Я ее отодвигаю от плиты и готовлю сам. Благодаря ей и научился. А она сидит рядом на стиралке, любуется мной и курит. Так и жили.
- Долго?
- Да достаточно, чтобы познать ад. Но недостаточно, чтоб разлюбить. Такие дела.

Чайник щелкает, он льет кипяток на пельмени и ставит их на огонь.

- Но еда же не главное.
- Да, брат. Это только кусочек общей заботы. Но важный. Не потому, что кто-то что-то должен – никто никому ничем не обязан. А потому, что в этом – суть семьи. Ставит чайник тот, кто ближе к нему. А если кто-то никогда его не ставит – значит, не любит по-настоящему.

Он достает из ящика ложку, размешивает пельмени.

- Еще минут пять и готово. Может, покурим пока?
- Угостишь сигаретой?
- Возьми там, на столе, за сахарницей. И мне одну.

Он включает вытяжку, затягивается.

- Как там погода?
- Вроде, тепло.
- Ну, хорошо.

Молча докуриваем, сбивая пепел в мойку. Он снимает пельмени, сливает воду, раскладывает по тарелкам, дает мне ту, где больше.

- Спасибо!
- Ешь давай.

Мы поели.

- Посуду можно не мыть. Есть все же преимущества в нашей профессии.
- Точно. А все же, насчет квартиры, - замялся я.
- Да ну. Ничего нет, говорю же. Сейф вон открытый в спальне – хочешь, убедись сам.
- Ок. Жаль. Зато поел хорошо. Спасибо. Пойду я, наверное.
- Ну давай. Хотел бы сказать – заходи, но я и сам не собираюсь долго рассиживаться тут. А вообще лучше бросай эту профессию. Найди дело по душе. И девчонку хорошую.
- Что-то у меня не выходит с этим. Но ты прав – надо попробовать еще раз. Ну, пока, еще раз спасибо, - протягиваю руку я.

Его рука жесткая, рукопожатие крепкое.

- Давай. Может, встретимся где еще.
- Может.

Я выхожу, притворяю за собой дверь. Спускаюсь. Забавный день вышел. Не часто выдаются такие. И мужик приятный. И девчонка у него красивая, с длинными черными волосами. Грабители редко вешают свои фото у входа квартиры, которую пришли ограбить. Ностальгичный, видимо попался. Зато накормил. А мне и впрямь пора завязывать. И Катю с утра наберу. Может, вернется.

Я открываю дверь парадного и выхожу в ночь. Сумрак обнимает меня, я растворяюсь в нем и призраком скольжу вдоль стен...

Ну ладно, не растворяюсь, а просто иду домой. Пора привыкать жить нормально.