Конец феминизма

  Воскресенье, апрель, жара — что может быть лучше для студента? Только подготовка к сессии, но пока об этом думать рано. Тем не менее, Василий Пупкин проснулся рано. Фамилия его вызывала неизменные приступы смеха у однокурсников, и иногда — преподавателей, и Василий думал сменить фамилию, но он проживёт под ней всю жизнь, даст фамилию своей жене, которая при первой встрече поклянётся, что никогда не будет жить под этой фамилией, и фамилия эта украсит его могилу лет через семьдесят.

   Но сейчас его занимала не фамилия, а солнечные лучи, дразнящие через окно телом и ярким светом, и комната, которую он снимал в старой «хрущёвке» рядом с университетом. За комнату надо платить, а деньги надо откуда-то брать, и сейчас Пупкину предстоит по договорённости с местным ЖЭКом побелить стены в подъезде, расписанные местными школьниками.

   И через час, вооружившись ведром извёстки, Пупкин вошёл в подъезд. Пришедшего встречал большой мужской половой орган на стене, с соответствующей подписью из трёх букв. Потом шли картинки, изображающие соитие в разных позициях, и нецензурные откровения о том, кто и с кем вступил в естественные и не очень отношения.

   Это хорошо, что здесь только шариковой ручкой старались, выцарапанное гвоздём не замажешь — надо побелку сдирать и перебеливать заново. И Пупкин взялся за кисть.  К обеду все настенные рисунки до пятого этажа были покрыты плотным слоем извести.

   После обеда Василий направился на выставку современного искусства — билет достался ему по профсоюзной линии. Войдя в залу, Пупкин испытал острейшее чувство дежавю... Пришедшего встречал большой мужской половой орган на стене, с соответствующей подписью из трёх букв. Только вокруг картины была рамка, и подпись — «Конец феминизма». Потом шли картинки, изображающие соитие в разных позициях, и нецензурные откровения о том, кто и с кем вступил в естественные и не очень отношения. И все в рамках, и с умными названиями… Пупкин открыл вручённую на входе брошюру о современном искусстве, и пытался понять, в чём смысл этого искусства. И автор заумно рассказывал, какой там смысл, и какой подтекст, и что всё это значит.

   В конце Пупкин подошёл к сотруднице, вручившей ему брошюру. Она спросила:

    — Вам понравилось? -

    — Вы читали Воннегута, «Бойню №5»? -

    — А-а-а?.. Ну, да… -

    — Если я немедленно замажу все эти современные картины извёсткой — то эту ошибку ещё можно исправить. Утром я замазал подобное искусство, и эту ошибку исправить уже нельзя. Но Боже, дай же мне мудрости, чтобы понять, где я ошибся! -