Лекс. Книга Кластера. Эпизод второй. глава 21

Глава 21.


         Утро явилось давным-давно, уже время обеденное подошло, а из каюты никто не выходит. Будто спят еще. Или пленник зарезал королеву, и не знает что делать; то ли в окно прыгать, то ли в плен сдаваться. В общем – неизвестно. А еще может быть вот как; уединились, влюбясь в друг друга, и выходить не хотят. Все смотрят, молча, в глаза, и не реагируют на внешний мир. Ликания гладит пленника по волосам нежно. Рассматривает черты лица. Улыбается, поддавшись чувствам. А пленнику это нравится; смирился, и сознался в том что он хотанец. Или же блюет сейчас в окно, на акул, наевшись, из-за упертости своей, фарканской пищи. А может и помер вовсе в жутких муках, а королева его оплакивает. Вот-вот выйдет из каюты и прикажет поворачивать назад, за новым мужем.

    Около десятка фарканок терпеливо ожидали под дверью. Шептались относительно версий происходящего сейчас в каюте. Пытались подслушивать, но ни единого звука не уловили. От этого у них на душе было не очень спокойно. Пленников таких они еще не встречали на своем веку, и не знали что именно у дикаря на уме. Вполне мог и съесть правительницу. Всякое бывает под небом. Вплоть до людоедства. А как еще объяснить отказ от хотанской пищи? Вот именно – оставил место в животе, дабы Ликания уместилась. Сейчас сидит, падла неспокойная, да последние косточки обгладывает. А только откроешь дверь – так сразу же в драку кинется. С новыми-то силами... И ведь лихо дерется. Словно демон какой из преисподней. Наверное это от того, что человеческим мясом питается. Иначе и не объяснишь тот факт, что в одиночку измолотил в драке такое количество воительниц. Сам, к тому же, не пострадал нисколько, встав на ноги буквально за сутки. Хотанец обычный, проверни такие дела, валялся бы несколько месяцев в коме. А то и вовсе – на небеса улетел, отмаявшись и не выдержав диких нагрузок. Этот же – выспался, протрезвел, на Хелену наехал, королеве Ликании требования выставлял, дикую помывку устроил с животными воплями на весь корабль, а теперь еще и что-то нехорошее удумал. Затаился, похоже, в каюте, правительницу съел, и ждет удобного момента для бегства. А сбежавши по прибытию к берегам Фаркана, поднимет по всей Империи мятежи. Лови его потом, нервы трать. Лучше уж сейчас все выяснить. Глядишь – беспокойства напрасны.

   Стучать в дверь никто из присутствующих не решался. Боялись гнева королевы. Не знали что происходит в каюте, и от этого терялись. Окажется что все нормально – по шее огребсти как нечего делать. От королевы, гневной и ужасной. Окажись все плохо – есть шанс схлопотать от буйного пленника. Да посильнее, чем от пленившей такого садиста. Кулаки-то стальные. Да и ногами нехило машет, словно без костей они у него. Жуть… Стучать в дверь, или же – нет? Как быть? Ждать вечера? Или следующего утра? Может, монетку подкинуть?

  …Подкидывание металлического кругляша указало на то, что постучатся все же следует…

   Против выбора судьбы не попрешь. Боги хотят видеть стук. Ну раз хотят, то от этого никуда не денешься. Себе дороже выйдет; иль порчу нашлют, иль наследница больная родится, или вовсе смерть посетит неожиданно. Так что, расходитесь бабоньки, сейчас Валира в дверь стучать будет. Но далеко не отходите, вполне вероятна стычка с пленником. Каждый клинок в такой ситуации необходим. Пусть и трудно попасть по демону, но попытаться все же стоит.

    На стук открыла сама королева. Еле держась на ногах от усталости, обвела притихших подчиненных вопросительным взглядом.
- Ну и? Чего ломитесь?

- Смиренно просим прощения, правительница. Просто время обеда уже, а вы не выходите. Вот мы и подумали…

- Думать надо мозгами. Еще один стук – и полетят головы. Усвоили?

- Усвоили, правительница.

- Ну вот и ладненько.

    Хлопнула дверью, оставив в умах воительниц очень много непонятого. Если жива, то почему еле стоит на ногах? Пьяна? Вряд ли. Ликания не пьет. Тогда что? Устала? Если да, то от чего? Неужто отжималась столько времени? Непонятно, в общем, ничего. Странные дела на корабле творятся. Прямо колдовством попахивает. Пленник странный. Королева не в себе. Тут что-то нечисто. Не настанет ли в скором времени конец света? Глядишь – и готовится пора к всеобщему отходу на небеса.

  Немного пошептавшись, дамочки разошлись. Необходимо было кормить своих будущих мужей обедом. Не хватало еще, чтобы от истощения скончались. Прощай, тогда, покой и появление наследницы. Снова придется в Поход на Хотан идти. А это – лишние расходы, нервы, и продление ожидания женского счастья.
  Королева пусть сама со своим дикарем возится. Она его поймала, значит – он теперь её проблема. А не общая, как было до вчерашнего дня.

           …Ликания закрыла дверь. Развернулась. Хотела было разбудить будущего мужа, но тут увидела такое; он уже проснулся. Похмелившись, быстренько оделся и начал с утроенной энергией опять поглощать фарканскую пищу. Довольно улыбался при этом. На озадаченную королеву даже не смотрел. Словно и не было ее тут. Будто и не творил с ней ничего похабного всю ночь практически. Чудеса, а не пленник. Таких еще поискать надо. Действительно не хотанец. Действительно. Ну и пусть. Такой “фрукт” гораздо приятнее хилых обитателей Хотана. И сильнее, и наглее, и красивее. Положит начало новому роду. Глядишь – и мальчик родится. По всему Фаркану ликования начнутся. А потом, лет через двести, его потомство расплодится неимоверно, и не надо будет устраивать Походы за океан. Начнется беззаботная жизнь. И никто никого убивать больше не будет.

  Она прошла и села на кровать. Улыбнулась, наблюдая за жующим Петровым. Решила его разговорить:
- А ты силен в постели. Невероятно силен.

   Он перестал жевать. Странно посмотрел на Ликанию.
- То ли еще будет.

- Не поняла тебя, Алёшенька.

- Поймешь попозже. Будешь прятаться от меня, убегая. Маньяк я тот еще.

- Зачем же бегать от такого сокровища. Наоборот надо всегда быть рядом, надеясь на кусочек нежности.

  Петров ухмыльнулся недобро. Попробовал внести ясность в заблуждения:
- Ты до сих пор не поняла, видимо, что я не совсем обычен?

- Поняла. И устройство твоего тела отличается от хотанцев. Ты положишь начало новому роду. И нам не придется плавать за океан.

 Петров воткнул вилку в стол. Возмутился:
- Какой, нахрен, новый род? Я не собираюсь становится отцом. Мне лет мало, пойми это!

- По твоим любовным силам этого не скажешь.

  Отпил из кувшина. Поставил его.
- И что с того? На Кластере это не редкость.

- Кластер? Что это такое?

- Это мой родной мир. Я оттуда, можно сказать, прибыл. И не собираюсь оставаться здесь надолго. Так что разворачивай свой деревянный корабль, и ищи себе нового мужа. Из хотанцев уже.

- А ты?

- А я останусь на том берегу, где и высадился. Буду ждать своих.

- Не выйдет у тебя ничего, Алёшенька. Ты останешься со мной.

- А если я убегу и весь Фаркан на уши поставлю?

- Не убежишь.

- Тогда мои друзья его на уши поставят. Во время поисков.

- Вранье. Империя невероятно сильна.

- Это как поглядеть.

- Как ни смотри – все одно.

- Уверена?

- Уверена. Так что давай не груби, а спокойно завтракай.

  Петров хитро прищурился, вытаскивая вилку. Съязвил:
- Куда уж спокойно-то? Собственная дочь через восемнадцать лет прирежет, а я, понимаешь ли, спокойным должен быть?

- Традиция.

- В жопу такую традицию!

- Не груби.

- Сейчас вот напьюсь, еще и драться начну.

- Не начнешь.

- Не веришь?

- Верю. Но я найду способ тебя утихомирить.

- И какой?

- Избыточную энергию на благие цели пущу.

- Лихо. Неужели ночи мало оказалось?

- Мало.

- Охренеть... Впрочем, не стану сопротивляться.

- Отлично.

   Она поднялась с кровати. Подошла вплотную. Взяла руку Петрова и приложила ее куда следует. Уже откуда-то прознала, что сие действие успокаивает и настраивает на нужный ход мыслей. Ей, в первую очередь, нужный.

Ну и напросилась; пленник перестал хмурится, деловито загнул королеву в неприятное и стыдливое положение, и начал творить все то же самое, что и ночью проделывал. Ликания своему счастью поверить не могла. Отметила, что обычный хотанец такого не смог бы провернуть, попросту умерев несколько десятков раз от истощения.
 Вскоре перестала размышлять. Некогда было.


            Усмирение Петрова прошло удачно. Королеве с успехом удалось выветрить из его головы все мысли о свободе и равенстве. По крайней мере она сама так считала, с умиротворенной и счастливой улыбкой наблюдая за мирно похрапывающим будущим мужем; сидела рядом с ним и боялась потревожить его сон. Перед внутренним взором Ликании проплывали вероятные картины их совместного будущего, то какая родится дочь, то как они будут жить вместе единой и дружной семьей, и то как им все будут завидовать, не просто завидовать, даже, а скрипеть зубами от зависти. Жизнь удалась, боги расщедрились и послали ей счастье. Пусть, малость, и буйно-своенравное счастье, но все же ни у кого такого второго нету. Особенно это касается размера и твердости. Осталось дело совсем за малым – привязать к себе крепко-накрепко, и никуда не отпускать. Пройдет год-другой, и Алёшенька успокоится и станет идеальным мужем. Идеальным отцом наследницы престола.

  Она погладила спящего по волосам. Счастливо улыбнулась, укладываясь рядышком. И позволила себе немного сна. На утро собиралась устроить будущему мужу экскурсию по своему кораблю. В конце-концов он сам об этом просил, когда выдвигал свои требования. Свежий морской воздух, думается, будет ему полезен. Да и, по его словам, ему необходимо время от времени прогуливаться. Хотя… Нет, он явно не хотанец. Те на прогулку бы так не напрашивались, побаиваясь за свое слабое здоровье. Да и сил у них любовных столько нету. Максимум на один раз хватает, судя по книгам. А этот же… Хвала богам за такой подарок! На месте пленения Алёшеньки надо памятник воздвигнуть! Огромный памятник!

         Но, как оказалось, утро не принесло ничего нового. Пленник нисколько не изменился. Ход его мыслей – тоже. Петров прохаживался в хмуром состоянии по каюте, изредка прикладываясь к кувшину с вином. Пошатывался. На проснувшуюся королеву даже внимания не обратил, словно и не было ее тут. Вроде бы и не было между ними ничего в последнее время. Никаких нежностей, никаких признаний, никаких уговоров, ничего.

- Что с тобой, Алёшенька? – Ликания всерьез обеспокоилась выражением его лица, садясь на кровати. – Что-то не так? Тебя что-то удручает?

  Петров остановился возле стола. Поставил кувшин, предварительно уменьшив объем его содержимого. Удивленно на королеву глянув, спросил, утираясь рукавом:
- С чего ты взяла?

- Просто ты ходишь такой хмурый, словно на весь белый свет обиду затаил. А в особенности на меня… Все еще не можешь смириться с пленением? Обратно на Хотан хочешь вернуться, да?

  Петров кивнул. Поведал такое:
- В принципе – да. Мне просто необходимо находиться рядом с местом высадки, так как Стражи совсем скоро нарисуются в этой периферии. И начнут меня разыскивать.

- Я не совсем тебя понимаю, Алёшенька. Кто такие Стражи?

- Это охрана моя. Я про них рассказывал уже.

 Ликания еле заметно улыбнулась, убирая прядь волос с лица. Уточнила:
- Это те самые, которые миры шевелением пальца в порошок способны стирать? Земляные монстры, водяные великаны, ужасная магия, прочее?

 Петров легко различил насмешливые нотки в ее голосе. Не замедлил с высказыванием, как и с прикладыванием к горлышку кувшина:
- Зря потешаешься, Ликания. Я не пьян и не сошел с ума. Я говорю чистую правду. Пройдет каких-нибудь два-три дня, и – весь твой мир будет поставлен на уши. Причем в очень короткий промежуток времени. Так уже бывало не один раз. Где бы я не появился, следом за мной идут разрушения, горе, и прочие бедствия. Планеты в труху растираются, с орбит сходят, обстрелам подвергаются, иное страшное. Жил, вроде, народец какой, потом бабах – и нету его. Сгорел, замерз, деструкции подвергся. Да какой, нахрен, народец? Целые нации погибают!

 Он прошелся туда-сюда по каюте. Вернулся к столу и сел на стул. Вздохнув тоскливо, признался:
- Надоело, знаешь ли, всё уже. Покоя хочется, тишины, стабильности. Второй год шляюсь по мирам, и ищу неизвестно чего. Одни говорят что я должен стать великим воином, другие – хорошим человеком. А вот чего я хочу – почему-то никто не удосужился спросить.

- Ну и чего же ты хочешь, Алёшенька?

  Петров сделал внушительный глоток. Утерся рукавом.
- Я хочу обратно на Кластер в школу для молодых военных. Я там, кстати, обучался некоторое время, пока… пока не приперся один хвостатый хмырь и не взбаламутил всю мою жизнь. И понеслось… Знаешь в каком я мире был?

    Королева поняла, что еще немного и будущий муж свалится пьяным на пол. Однако поддержала разговор:
- В каком мире ты был, Алёшенька?

- Не поверишь…

- Все же расскажи.

- Мир этот принадлежит к Синим.

    Ликания помотала головой, не совсем разбираясь в только что услышанном.
- Не поняла.

- Синяя Зона Миров. У нас – Зеленая Зона, а там – Синяя. Совсем другое Мироздание. Понимаешь?

- Немного.

- Ну так вот… Аборигены, местные жители иными словами, поголовно подвержены мутации.

- Чему?

- Мутации. У них другое устройство тела, несколько отличное от нашего.

- И чем же они от нас отличаются?

  Петров хихикнул полупьяно. Слова приправил жестами:
- То что у тебя между ног – у них еще и на месте пупка. То же самое касается и мужиков.

- Занятно… – она попыталась представить, но не смогла. – Но ведь такое невозможно. Человек создан по образу и подобию божьему, и никаких отклонений быть не должно. Даже незначительных.

  Петров справился наконец с кувшином. Швырнул его в открытое окно, прицелившись. Ухмыльнулся, поворачиваясь и наставительно поднимая вверх указательный палец:
- А вот тут ты не права, красавица. Богов – великое множество, и каждый создает подведомственное население таким, каким желает видеть. Захочет – три ноги прилепит. А то и вовсе – шесть пришьет. Это я про ноги. Если перечислять остальное, то можно озвучить громадное множество вариантов. С теми же органами, половыми… Плюс ко всему – в каждом мире есть еще и с десяток местных божков. Эти тоже вносят свою лепту в общую картину. У вас, к примеру, намудрили так, что вам приходится плавать за мужьями через океан. И это явно не все заморочки. Я прав?

  Ликания нахмурилась. Такие разговоры ей не нравились. Ни о какой экскурсии по кораблю не могло быть и речи, среди подчиненных могли поползти всяческие слухи; мол, в плен язычника-алкаша-дикаря-бунтаря взяла, и неизвестно какая наследница на свет появится от такого союза. Мало что дура родится, так еще и со своими взглядами на устои жизни, в частности привитыми чокнутым папенькой.
- Ты пьян.

- Это тоже есть, не отрицаю. Пусть я напился, пусть затронул запрещенные темы, пусть. А что еще мне остается делать? Меня в плен взяли, планы движения нарушили, отцом заставляют стать, пистолет с клинком отобрали, всякой херней несъедобной травили, никаких поблажек вообще нету. Вот и буду пить. Пить, буянить, ругаться матом, критиковать местную религию, и вообще себя отвратительно вести. А как только в мои руки попадет боевая гранула корабля – то и вовсе в маньяка превращусь. Пятьдесят процентов поверхности планеты пострадает нехило. Весь боезапас расстреляю сразу же, за первыми двумя бутылками крепленого.

- Ложись в кровать и спи, маньяк хренов. Пока не прибудем на материк – спиртного ты не увидишь.

  Петров не обратил внимания на это требование. Продолжил свое гнуть:
- Не хочу я спать. Мне надо двигаться. Моему растущему организму надо развиваться. Иначе потом болячки всякие замучают. Буду чахлым, неразвитым, с пивным пузом, и огромным количеством лени в душе.

- А ты разве не вырос?

   Лёха отрицательно зажестикулировал руками:
- Нет. Мне только двенадцатый год идет. Мне еще расти и расти. Я буду высоким, здоровым, хитрым, резким, и непобедимым. Выведу заразу матриархата каленым железом. Не успокоюсь, пока во всей Зеленой Зоне порядок не наведу.

  Ликания пропустила последние слова мимо ушей. Её заинтересовал только возраст.
- Подожди… Тебе правда двенадцать?

- Да. В такие годы, знаешь ли, рановато становится отцом. Я тебе пытался об этом сказать, дорогуша, но у тебя в ушах гормоны шумели, и ты думала только о поисках мужа. Увидала в лесу похожего на хотанца светловолосого перца, вот и решила что цель достигнута, и жизнь прожита не зря. Перед глазами – свадьба, пьянка, наследница, все дела понимаешь. А вот расспросить о происхождении почему-то позабыла. Теперь вот разворачивай свое деревянное корыто на сто восемьдесят градусов, и вези меня обратно. Заодно и муженька себе нового найдешь. Хотанца. А я – останусь на берегу дожидаться своих. И все будет тихо и мирно. Волки сыты, овцы целы, а пастух в шоколаде.

- Но ведь ты ничего не говорил про свой возраст. Да и твое физическое развитие говорит о том, что тебе лет тридцать. Скорее всего ты просто врешь, пытаясь ввести меня в заблуждение.
- Думай как хочешь, но мне действительно двенадцать лет. И я еще не вырос.

  Ликания внимательно оглядела Петрова с головы до ног. В глазах читалось явное сомнение. Поверить не могла что перед нею будущий здоровяк-отморозок. Книги говорили, что таким ростом наделяются только великаны, но те вообще не разговаривали, по тупости природной, а только ревели грозно и воинственно. Этот же – вполне образован и словоохотлив. Да и в постели чудеса творит.

- Пусть так. Тогда какого роста ты будешь в двадцать лет?

  Петров демонстративно потянулся и достал рукой до потолка каюты. Огорошил, едва не потеряв равновесие:
- Думаю – метра два. А может и поболее.

  Королева не поверила. Высказала сразу же:
- Это нереально. Мужчины не наделяются таким ростом, ибо так повелели боги.

- Для вашего мира – нереально. А для Кластера – средний показатель.

- Средний показатель?!

  Лёха вспомнил про Синих невольно.
- У нас и трехметровые обитают, если что.

- Великаны?

- Нет. Обычные люди. Воинственные малость, но в целом – нормальные.

    Хозяйка Седьмого Лазурного поднялась с кровати. Подошла к Петрову, одевая халат. Опустившись на одно колено, дабы быть вровень, улыбнулась. И произнесла такое:
- Боги смилостивились над моим народом и послали тебя. Если твои слова правда, то ты положишь начало новому роду. В империи Фаркан смогут рождаться дети мужского пола и нам никогда больше не придется плавать за океан в поисках мужей. Пройдет пара сотен лет и все успокоится. А то что тебя лишили свободы – не беда. В своем дворце я окружу тебя любовью так, что ты забудешь обо всем, и никогда не захочешь возвращаться в свой мир. Сам же хотел стабильности и покоя. Хотел?

- Хотел. – Петров дохнул на нее перегаром. – Но не такого.

- Я тебя опять не пойму, Алёшенька. У меня все есть, деньги есть, великолепный дворец имеется, множество прислуги, войско собственное. Я королева. А ты нос воротишь. Разве этого мало для счастья?

- Я хочу на Кластер.  – Петрову было наплевать на материальные блага. – Только там я себя человеком чувствовать буду, ибо там нет матриархата.

- Чего нет?
- Мужчина и женщина там живут на равных правах. А у вас – мужики даже за население не считаются, и из дома жены никуда не выходят. Да я от такой жизни сопьюсь за год и умру .

- Не умрешь. Я тебе не дам умереть. Я буду тебя любить и баловать. Любое твое желание будет исполнено.

   Петров прищурился хитро.
- Любое?

- Именно.
- А у вас в городах рынки есть?

- Есть.

- А там диковинные вещи продают?

- Это какие?

- Ну… Иногда они с небес падают, порой их боги теряют, прочее.

- Продают. Пусть и дороговато, но у меня денег хватит на любую из этих вещиц.

  Петров заулыбался довольно, уже представив в уме как освободится из плена. Потянувшись за новым кувшином, не удержался и рухнул на пол. Тут же вскочил и возобновил попытки ухватить посудину. Проворчал незлобливо:
- Отлично. Я почти счастлив. Не хватало еще рожу о поверхность повредить.

    Ликания скрестила на груди руки.
- Что-то задумал хитрое?

- Нет. – он сорвал пробку. – Просто я не могу без этих вещичек обходится. Они мне как воздух нужны… Кстати, могу я получить назад свое оружие.

  Она отобрала у него кувшин. Погрозила пальцем.
- Для начала ты должен протрезветь, Алёшенька. Раздевайся и ложись в кровать.

  Петров сел на стул. Заверил:
- Лады. Как скажешь. Всё для тебя, красавица. Всё. А сказку перед сном расскажешь?

- Расскажу. – она кивнула, не заметив шутки. – Обязательно расскажу.

  Петров вздохнул горестно. Поделился:
- Вот это я понимаю – ништяк. А то, блин, никто ведь мне сказки-то перед сном раньше не рассказывал. Что в приюте, что в школе… Мне все больше и больше этот мир нравится. Я наверное здесь останусь. Насовсем останусь. Ну его в баню, этот Кластер. Там никто сказок не рассказывает…

- Хватит сидеть за столом. Иди в кровать.

- Иду. Но сначала сказка.

- Ты сидя спать собрался?

- Понял. Ложусь… Я не пьян… Я сам дойду…

      До кровати он добрался, но снять одежду уже не смог; запутавшись в пуговицах кителя, попросту уснул.
 Ликания раздела его и уложила. Накрыла одеялом. И отправилась на палубу, собираясь позавтракать на свежем воздухе; в каюте держался устойчивый запах перегара, который мог запросто испортить аппетит. Состоявшемуся разговору особого значения не придала, считая все признания будущего мужа – пьяным бредом. А оно и не мудрено, после кувшина вина и не такую чепуху нести станешь. Самого себя Императором объявишь запросто. А то и богом вовсе.



- Как самочувствие, милый?

- С каких это пор я милым стал?

- Ты мне еще в лесу понравился. А уже позже, когда творил чудеса в постели, и вовсе полюбился.

- Весело… Лучше бы я был импотентом…

- Ну зачем ты так, Алёшенька? Ты настоящее счастье для меня. Я без тебя жить теперь не смогу.

- Шутишь что ли?

- Ничуть. Я говорю вполне серьезно.

- Весело… И угораздило же Каджин открыть портал именно в этот мир. Лучше бы я к монстрам отправился…

- Не вздыхай так тяжко. Все наладится. Сыграем свадьбу, я рожу наследницу, а там и грустить некогда будет.

- Ну-ну… Собственная доченька через восемнадцать лет меня на местные небеса отправит.

- Старайся чтобы сын родился. Ну а если все же дочь появится – для тебя сделают исключение.

- В смысле?

- Будешь жить до старости.

    Петров странно посмотрел на Ликанию. Окинул взглядом каюту. Уперся им в потолок. Признался:
- Понимаешь, мне еще рано становится отцом. Мне только двенадцатый год идет. Какой из меня папаша? Я птица иного полета. Мне судьбой предназначено постоянно участвовать во всяких войнах, флотами и армиями  командовать, целые миры покорять, да какой, нахрен, миры – Мироздания! А вместо этого ты взяла меня в плен обманом, и пророчишь мне судьбу мужа королевы глухого и отсталого королевства затерянной в пространствах периферии. Ну не свинство ли?

  Ликания нахмурилась мгновенно.
- Мое королевство не глухое и не отсталое, запомни. Среди Семи оно занимает первое место! Как по красоте, так и по населению!

- Извини, я не это хотел сказать.

- Я именно это услышала.

- Хорошо. Зайдем с другой стороны… Сколько у тебя подданных в королевстве?

- Много. Больше миллиона.

- И всё?

  Ликания глаза выпучила. По ее представлениям миллион был огромной цифрой. Изумленно выдохнула:
- Что, мало?!

- Конечно. На Кластере – население среднего мегаполиса составляет больше миллиарда. А если взять одну из столиц Красной Империи, например Ракот, то его население колеблется в пределах десяти миллиардов. Вот и сравни, чей мир населеннее.

  Королева Седьмого Лазурного усмехнулась натянуто. Поинтересовалась:
- Что такое миллиард?

- Тысяча миллионов.

  Усмешка покинула ее прелестное лицо. Глаза сделались еще шире.
- Тысяча?!

- Именно.

    Жила красавица в глуши, правила миллионом подданных, и не знала что где-то далеко есть огромные Империи, по сравнению с которыми ее подведомственное королевство – полунаселенная деревенька на грани кризиса. Плюс ко всему – перца в плен взяла обманом, который из этих самых Империй родом. Не только, кстати, взяла, но еще и силком под венец тащит. Даже оружие отобрала, блин. Предупреждениям не внимает, гнет свою линию, и все попытки бунта пресекает в корне; то своим супер-оружием женским, то сонным порошком, не то – усилением охраны… Не дело это. Так с туристами не поступают. С ними надо жить в мире, иначе на помощь позовут. Помощь прибудет и всех на уши поставит. В очень короткий срок, причем. Но это, еще, смотря какой турист в беду попал…