Новый учитель

1885 год.

В утреннем небе солнышко продолжало светить по-летнему, но прохладный ветер уже срывал с деревьев пожелтевшие листья,знаменуя собой приход осени. С сегодняшнего дня в N-ском институте вновь должны были начаться занятия - наступил новый учебный год. Еще не успевшие освоиться в незнакомом прежде месте седьмушки держались робко и неуверенно, напоминая невзрачных воробушек в своих кофейных платьях. Зато будущие выпускницы, уже носящие светло-голубые наряды, что должно было показывать их положение и чистоплотность, чувствовали себя совершенно свободно и непринужденно. За годы своей жизни в стенах института они уже смогли привыкнуть и к взысканиям строгих классных дам, и к напутствиям начальницы, которую давно прозвали Сама. Их уже почти не пугали возможные выговоры и наказания, ведь впереди перед ними расстилалась новая жизнь, дорога в мир, отличный от тоскливых классных комнат, в котором каждая девушка надеялась обрести счастье.
Сейчас же воспитанницы искренне радовались долгожданной встрече с подругами, которых не видели почти целое лето, поскольку на время каникул большинство учениц разъезжались по домам. Объятиям, поцелуям и веселым приветствиям, казалось, не будет конца.
- Здравствуй, милая Крошка, наконец-то я снова тебя вижу!
- Да уж, ты все та же шалунишка, Щеглова, птичка наша голосистая!
- А я-то как рада тебе, так скучала, не поверишь - написала бы вдвое больше писем, да только маменька не позволяла тратить бумагу!
- И я. Ах, душки, если бы вы только знали, где я была еще месяц назад, мы с семьей ездили в Италию, самую прекрасную страну на свете!

Бесконечная восторженная болтовня воспитанниц продолжалась бы еще очень долго, если бы не приход Ольги Сергеевны, той самой начальницы института. Поприветствовав учениц и пожелав им успехов в новом году, она сообщила, что сделает сперва еще одно небольшое объявление, после которого все должны будут разойтись по классам и начать первое занятие. Лица многих девочек слегка искривились в гримасах - так не хотелось учиться в такой замечательный день!
- Эх, ну почему уроки не могли начаться хотя бы завтра! - тихо произнесла Ляля Рош, та самая Крошка, прозванная так из-за своего миловидного детского личика и маленького роста, хотя теперь уже сделалась почти взрослой семнадцатилетней барышней.
- Жаль, конечно, но не беда: у нас все равно первой должна быть история, а Дедушка наверняка позволит немного развеяться прежде чем сесть за книги. - ответила Таня Михайловская, самая старшая из учениц института, знавшая всех преподавателей как родных.
- Да, ты права.

Как раз в это время Ольга Сергеевна сообщила:
- Итак, девочки, я собиралась довести до вашего сведения, что нашего любимого Владимира Ивановича, учителя истории, к сожалению, больше не будет с нами: в силу своего возраста и состояния здоровья он был вынужден оставить должность и уехать на юг. Поэтому теперь историю у вас будет вести новый преподаватель, Басланов Валентин Григорьевич, вы очень скоро сможете его увидеть, в особенности это касается наших первоклассниц, которые совсем скоро тоже покинут институт и должны как следует потрудиться, чтобы закончить обучение с приличными отметками. Успехов вам, les jeunes filles!
Слова начальницы заставили многих учениц закусить губы и грустно опустить глаза. Все они очень сильно привязались к старенькому, но такому доброму Владимиру Ивановичу Перову, которого давно прозвали Дедушкой. Он никогда не сердился, не кричал и тем более не наказывал ни одну ученицу, даже самую неприлежную. Да и за ответы и письменные работы Дедушка не ставил меньше восьми, а если воспитанница была совсем не готова к уроку, то он просто обещал спросить ее в другой раз, периодически потом забывая об этом. Однако рассказывал Перов всегда очень интересно, и большую часть из его уроков девочки усваивали. Теперь же той прекрасной жизни, вероятно, настал конец.
- Теперь неизвестно, кого к нам приставили вместо Дедушки, наверняка тоже старика, но только злющего-презлющего, вроде нашего прежнего учителя географии.
- Возможно, только я слышала украдкой, как Сама вроде говорила, что новенький будет молоденьким.
- Мо-ло-день-ким? Это уже интереснее! - глаза Маши Красновой расширились. - Значит, скоро выясним, каков он на самом деле!

* * *

Звонок на урок уже прозвенел, и первоклассницы уже устроились за партами в кабинете истории. Поначалу никто больше не приходил, однако затем дверь открылась, и на пороге появился высокий молодой человек лет двадцати пяти на вид. Одет он был скромно, но очень опрятно, с также тщательно расчесанными на пробор темно-русыми волосами. Его большие голубые глаза внимательно смотрели на сидящих по местам учениц.
- Это класс истории, верно? - негромко, но четко спросил мужчина. Получив утвердительный ответ, он продолжил:
- Прекрасно, значит, я не ошибся, в таком случае представляюсь: меня зовут Басланов Валентин Григорьевич, я буду вести у вас историю России и всемирную. Очень надеюсь, что каждая из вас понимает, что выучить мой предмет не так уж и легко, в отличие от основ домашнего хозяйства, поэтому я прошу всегда быть готовыми к моим урокам, каждый из которых я могу проводить не так, как предыдущий. Что ж, думаю, мы можем начать, я проверю ваши оставшиеся с прошлых лет знания. Самых отстающих я сегодня спрашивать не намерен, поскольку это будет пустая трата времени, лучше начать с более успешных... Не подскажете, кто из вас имеет высокие баллы по истории?
Узнав, что лучшими ученицами в классе являются Михайловская, Сабурова и Черных, Басланов начал опрос именно с них. Первой он вызвал Александру Сабурову.
- Итак, мадемуазель, что вы можете рассказать нам о французской революции? - глаза мужчины слегка прищурились.
- Несомненно, очень многое. - самоуверенно начала девушка. - В первую очередь, это событие случилось после частых восстаний бедняков, и оно привело к тому, что королю Людовику и его жене отрубили головы и провозгласили свободную республику.
Закончив свой ответ, Сабурова торжествующе обвела взглядом своих товарок. Она была очень самовлюбленной особой и уже давно не сомневалась в том, что к выпуску получит золотую медаль как первая ученица.
Однако Валентин Григорьевич поспешил ее разочаровать.
- Что ж, если на ваш взгляд это все, то я разрешаю вам садится. Ставлю вам "шесть", госпожа Сабурова.
Лицо Александры мгновенно побледнело.
- Шесть? Должно быть, вы ошиблись, у нас в институте высшая оценка двенадцать!
- Мне прекрасно это известно, - спокойно ответил учитель, - И, возможно, учись вы в седьмом классе, я бы оценил вас так, однако для выпускницы на большее ваш ответ не тянет. Вам все ясно?
Сабурова растерялась.
- Н-но почему? Предыдущий учитель мне никогда не ставил балл ниже одиннадцати!
- Мне нет дела до того, что ставил вам мой предшественник, я оцениваю по-своему и считаю, что каждая воспитанница данного заведения должна знать по истории несколько больше, чем "в тот год кого-то там казнили и кто-то захватил власть." Даже более того: вы не назвали ни одной конкретной даты, ни полного имени короля Людовика, который был отнюдь не первым в своей династии, не говоря уж о трех различных партиях революционеров, самыми известными из которых были кровавые якобинцы... У вас есть еще ко мне вопросы, госпожа Сабурова?

Промолчав и лишь злобно глядя на учителя, Александра села на место. Нимало не смущенный, Басланов продолжил опрос. Однако ни ответ Михайловской, ни дополнение к нему Черных не смогли поправить дело: им обеим он тоже поставил "семь" и "шесть".
- Вы должны понять, что я не намерен относиться к вам с каким бы то ни было снисхождением, барышни. - сказал Валентин Григорьевич после опроса лучших учениц. - И пускай мой предмет ничуть не пригодится вам в будущем, которое вы проведете в бесконечной веренице балов и пустых разговорах о нарядах и прочей светской чепухе. Но пока вы еще обучаетесь здесь, вы обязаны стремиться к знаниям. И поверьте, на моих уроках я не допущу безделья и лени. Так, а теперь пора перейти и к другим фамилиям, правда, если уж "гордости класса" так "хорошо" знают историю, то я боюсь представить, как обстоят дела у остальных...
Басланов продолжал просматривать журнал и уже собирался вызвать следующую ученицу, вызывая своим действием небывалое волнение у девушек, многие из которых буквально вжались в свои скамьи. Однако как только он хотел произнести фамилию новой "жертвы", прозвенел звонок. Выпрямившись, педагог спокойно произнес:
- Что ж не смею больше никого задерживать, все свободны. Однако это не значит, что теперь можно спустить рукава: я хорошо запомнил, кого собирался спросить, и непременно сделаю это на следующем занятии. Всего доброго. - на этих словах мужчина немного кривовато улыбнулся, продолжая пристально смотреть на своих, как выяснилось, весьма нерадивых учениц.