предпоследняя

                (предыдущее: http://www.proza.ru/2016/03/07/1206)


Пока длилась эта история, Воцко не получал ответа. В отличие от смертных он понимал, что в вечности всегда можно успеть и не переживал. Благо звезда Ву по-прежнему сияла ночью и днём.
Архангела в кошачьем обличье беспокоило то, что в Милошеве уже шили форму. Как для детей, так и мужскую, и женскую. Шли занятия по рукопашному бою, соревнования по бегу и ориентации в лесу, по форсированию водной преграды…
Он понимал, что не выпустит за пределы края армию этих обречённых, не знающих, что в бою убивают. Но куда обратится их энергия, не получив выхода?
Свят же, как будто не тревожился, видимо, полагая: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». «Может, и я зря паникую?» - спрашивал себя Воцко. Однако что-то из прошлого ему подсказывало, что не зря.
Он не хотел зла своим горожанам и придумал им воображаемого противника…

Весть о чужих у Белых Скал за дальними озёрами принесла семья Ивы, сбежавшая туда отдохнуть от непрерывных учений.
Они явились запыхавшиеся, бледные. Скоро город уже знал об опасности.
Лют привёл их на совет.
- Ну? – спросил он у Ивы, - Что видели?
- Чёрные тени на скалах в белый день… - в ужасе сказал тот.
- А бывают белые тени или чёрные в ночи? – усмехнулся Лют.
- Это были не просто тени… они разговаривали, как рычали. Не на нашем языке.
- Это уже интереснее. В руках они что-нибудь держали?
Ива пожал плечами и взглянул на жену. Голуба выдавила из себя:
- Уу… у одного, кажется, была палка или вроде того. Мы испугались за дитё и помчались сюда, не оглядываясь.
- Скольких видели?
Ива подумал:
- Троих точно.
- Все – мужчины?
- Да.
- Что хотите добавить?
- … не знаю.
- Нарисовать их сможете?
- Попробуем… 
Наблюдая, как Лют ведёт допрос, Воцко поражался: прирождённый командир! Жаль, что родился здесь… мне б не было столько хлопот.
То, что Ива с Голубой изобразили на мокром песке, походило на карикатуру или детскую каляку-маляку. Ясно стало, что чужаки рукастые и здоровые, имеют голову на плечах, а ног у них, похоже, три.
- Не хвост ли то? – уточнил Лют, указывая на рисунок.
- Можа, и хвост…
Все с интересом слушали, не проронив ни слова. Свят удивлялся про себя: теперь-то за что испытание?
Лют же не унимался:
- Сколько хмельного перед тем приняли?
- Не успели! Пришлось бочонок и снедь там бросить… 
- У меня всё, - заключил Лют, - Предлагаю послать отряд на разведку, выставить часовых и начать воздвигать стены вокруг города. Сначала копать широкий ров, куда пустим воду, а затем…
- Погоди, Лют, - прервал его Свят, - Разведать – это правильно, часовые тоже, но ров и прочее… не рано ли?
- Как бы поздно не было, ангел, - ответил тот.
- Что ж, - вздохнул Свят, - история тревожная… Руководи!
Лют обвёл совет взглядом и произнёс:
- В городе объявляется осадное положение.

Мила, наблюдая за переполохом в городе, расстроилась.
- Свят… - жалобно спросила она мужа, - но что за напасть нынче? И у Вуйко всё хорошо, и милошевцы не грешат больше. Песни поют, да маршируют. За что?
Ангел и сам не знал, но показывать было нельзя, поэтому, покачав головой, изрёк:
- Проделки завистника…
- Неужели? – переменилась в лице супруга.
- Кто ж ещё, раз у нас всё – лучше не надо?
Через полчаса город знал, что заступнику было видение: дьявол из зависти прислал своих…
Обсуждение шло на всех углах:
- Энтих рвом не остановишь…
- Да, соседушка. Пропали мы!
- Что несёте? Вот судье доложу…
- Шутим мы, тебя подначиваем. А ты и купился!
- Глядите тут у меня, «купающие»… Марш ров рыть!
За ним шли, призывая чёрта на его голову и думая, что ежли власть сменится: сдадим гада!

- Слышали, Храбр с Остоумом, да Зоран с Зайцем убыли к скалам?
- Чай, принесут весть: сколько чертяк к нам пожаловало…
- Особливо Заяц первым доставит!
В ответ общее фырканье от смеха.
- Его точно для бега взяли.

- Мало у нас своих чертей и чертовок, новые пожаловали!
- Можа, позвал кто?
- Думаешь?!
- А то!
- Кто ж мог та?
Теперь Милошев полнился слухами, что слуг Сатаны приманили, и терялся в догадках: кто? Стоум или Бранимир? Нет, Новица, скорее!
Были те, кто втихомолку радовался, надеясь на конец непрерывной муштры при новой власти. Приспособимся под ней как-нибудь…
Другие готовые были идти и разнести дома дьявольских прихвостней, вот только кто они?
И, забыв о делении на единицы, бросив копать, пошли, сметая кордон из командиров, опять к нему, заступнику, которому Небо откроет имена злыдней…

Это известие принёс Позвизд.
- Идут! – еле выдохнул он, запыхавшись от бега.
- Кто? – спросил Свят.
- Народ… ух… требуют назвать…фу… кто навёл нечистую силу на нас!.. Кричат: «Ангел скажет!»
«Боже… - подумал ангел, - а я только обрадовался своей придумке. Теперь им нужны виноватые… А ведь убьют кого-то в запале, и лишь после каяться будут. Что же делать? Соображай, фантазёр! Господи, помоги…я же лишь во благо…»
Видя грозную толпу, Воцко опять взобрался на дерево.  «Ну что за дела! Самое необходимое в религии – это дьявол, на него можно списать любые свои недостатки. Без дьявола никак нельзя. Но дело зашло слишком далеко… Придётся вертать назад».
И надоумил Свята потянуть время.
Ангел вышел к толпе и поведал, что ответ придёт вместе с посланными Остоумом и Храбром.
- Будьте покойны, дети мои. Небо нас не оставит!

Пока он так утишал народ, Воцко колдовал над своим замыслом.
Прошёл день, и прошла ночь. Вернулись посланные к скалам.
Их обступили, робея, не зная чего ожидать. Посланцы выглядели странно. Слегка покачивались, от усталости, что ли? А потом вдруг не выдержали и принялись смеяться. Да в покатуху! От души… Видно, что не дурачатся.
Обмякли несколько милошевцы, недоуменно переглядываются.  Потом, вытирая слёзы с глаз, Остоум сказал:
- Узнаете ныне разгадку тех «трёх с хвостом», что рычали на Ива с Голубой. Сперва мы обнаружили оставленный бочонок с хмельным. Так что точно на то место вышли… Хлебнули чуточку для смелости… и тут какое-то рычание-журчание и уловили! Глядим: и тени на скалах шевелятся! Похожи на описание. Изготовились, подкрадываемся… а там кусты высокие ветер качает и сквозь ущелье вода течёт. Звук – легко можно обмануться. Долго хохотали… Можете сходить, глянуть. Небо хранит Милошев, хвала Всевышнему!  Ну, а после на радостях и допили голубовское хмельное… дюже славное! 
 Ответом на сие благое известие в первый момент была оторопь, а затем смех и объятия. Миновала опасность! Любит их небо, бережёт ангел… И пошли опять ликование, здравицы… Снова праздник.
«Над кем смеётесь? – вяло усмехнулся кот-спаситель, - Над собой смеётесь!»
Льётся хмельное рекой, шутки, пожелания. Дышат на бедного кота, забравшегося на верхнюю лавку в доме Свята, где ему постелено, спиртным духом. Пропитывается он парами винными и странные, еретические мысли лезут ему в голову.
«Господи, - думает Воцко, - сколько мне ещё так выкручиваться? А ну как не был бы я столь находчив, что тогда?»
И сам же отвечает: «А тогда, Воцко, тебя бы не назначили сюда, вот как! Терпи – шесть крыльев отрастут…
Терпу-терпу… Этим милошевцам вновь принять на грудь можно, да забыться… мне же лишь позавидовать им!
Попробую-ка утешиться в осмыслении вечных истин. Сказано ж довольно давно: «Скитайтесь привольно у истока вещей, ДАВАЯ ВЕЩАМ БЫТЬ ТАКИМИ, КАКИЕ ОНИ ЕСТЬ, но не будьте вещью для вещей».
Да, но толкуя сию мудрость применительно к здешней службе… получается… в переводе с небесного: нечего ждать от сосны яблок или неча из кривых прямых делать. Не тот материал изначально взят. Довлеет слишком. Хоть и считается самой сильной власть небес, но и она не способна исправить сердца смертных. Сильнее её власть личного интереса… Однако что значит «не будьте вещью для вещей»?»
«Что ты себе позволяешь?! Ты и есть вещь Божия!»
Пугается Воцко своих опасных мыслей, а тем временем тяжелеет голова кота, глазки закрываются, поэтому он только и успевает пробормотать: «Ничего не стоит брать в голову, Воцко… кроме еды…» и засыпает на мягком, постеленном любящей его Милой.

А мы вернёмся к Богу, которого оставили в немалом затруднении, едва не сошедшим с ума от слышимых Им голосов. В смятении Он принял своеобразное решение, отправившись на место штурма крепости. Не чакской столицы, где давно прирезали Агдара и близких его, а значительно севернее, в другую сторону света.

Сверху это смотрелось игрушечным сражением. Взявшие город в полукольцо (с четвёртой стороны текла река) отрезали его от всего стеной и деловито осыпали башни и стены камушками из катапульт, дырявили маленьких защитников иглами-стрелами. Те отвечали вяло. Их рвы были уже засыпаны землёй и телами пленных соплеменников, включая стариков, женщин и детей. Их гнали сюда, как для тяжёлых осадных работ, так и в качестве живого щита при штурме. Убивать своих нелегко…
Наконец, соорудив большущий навес на колёсах, под его прикрытием осаждавшие вновь двинулись на город. Им удалось подвести огромное сооружение почти вплотную к воротам крепости, в которые дружно принялись бить тараном, подвешенным на толстых вервях.
Город для Всевышнего был как на ладони. Он видел и слышал молящихся Ему в храме, готовых к смерти, но не желавших её. Он знал, что силы слишком не равны, и град обречён. Знал, что сей народ сам виновен в своей беде – из-за своих правителей – родичей, но грабивших уделы друг друга – будучи не в состоянии объединить силы, дабы успешно противостоять напавшим.
Большей частью деревянный, город уже горел. Занялись крыши от зажигательных стрел, а ветер был явно на стороне захватчиков. Поэтому с треском пламя пожирало всё, что встречало на пути. Огненными стенами становились улицы… Курился град, весь в дыму, будто проснувшийся вулкан.
Треснули ворота. Радостно завопили захватчики. Ещё немного и они ворвутся. Будут убивать, насиловать и резать. На три дня по обычаю город отдаётся на разграбление. Пришедшие были кочевниками и ненавидели города, не понимая, зачем они.
И спустя полтора столетия новому нашествию оказалось особенно нечего брать с тех мест, почему повернули на юг завоеватели…

Нет, с Него достаточно. Там внизу не игрушечные фигурки, не хронотопы, как именуют их на ангельском, а живое, которое любило, надеялось, и верило только в Него, не надеясь на себя и свою власть. Ибо один Бог должен быть за всех, когда все против Него…
Он закрыл эту страницу и посмотрел, что дальше. Позднее с ряда пепелищ вновь поднялись города, а их правители стали получать разрешение повелевать от пришлых, ограбивших страну. Для тех они собирали дань, утаивая большую часть. По-прежнему разбирались с братьями, теперь – с помощью наветов на них новой мощной власти. Владыки вновь поднявшихся из пепла городищ крепли и богатели, собирая вокруг себя земли. Тем временем захватчики слабели, выясняя между собой, кто из них достоин власти. И настали дни отмщения. Пошли войска прежде захваченных в другую сторону. Теперь бывшие завоеватели жили в городах, и уже они бились на стенах и улицах. С тем же успехом, что некогда испытавшие их нашествие…
«Значит, таков порядок вещей, о котором Мне говорил предшественник, - подумал Бог, - Ты обречён «скитаться у истока вещей, давая им быть такими, какие они есть…» Нельзя нарушать их естественный ход – такова одна из заповедей для Всевышнего, - иначе они отомстят Тебе. Нет, на время повернуть историю вспять возможно, но она вернётся к своей траектории после излома… ибо это будет её естественный ход. А тот, кто вмешается, сам станет «вещью для вещей». Но ужасна плата за беспристрастность… ибо она -- равнодушие.
Что ж остаётся Всеблагому?..  Музыка? Конечно, как Он мог забыть! Там, откуда донесётся не фальшивая нота, и есть Его человек. Но кругом какофония, как в её атональности разобрать редкий верный и чистый звук?
Он прислушался и опознал таковой. В той же стране, в более позднее время. Святой человек, живущий по Его закону. Чиновник! Крапивное семя, казалось бы… Исправно исполняющий обязанности. Многодетный и не берущий взяток… Жалование невозможно ничтожное, подрабатывать запрещено. Вокруг коллеги существуют лишь на мзду… Нищая семья, живущая впроголодь, одевающаяся в рваньё… 
Прослышавший о безумце губернатор приезжает узреть это чудо. Спрашивает: как дошёл до жизни такой? Читая Божьи заповеди – ответ. «Я тоже часто читаю их, - говорит власть имущий своему чиновнику, - но такой святости не достиг…» «Тогда… попробуйте пожить на моё жалованье», - предлагает тот.
«Да, - размышляет поражённый Всевышний, - это – Мой человек! Опираться можно только на подобных». И просматривает следующие века сей страны, не находя подобных.
«Дело – дрянь, - думает Бог, - в самом деле, люди – штучный товар… Но они – соль земли… Этого святого Я приближу, он исполнитель неукоснительный. И заслужил благодать. Такой будет страдать, но героически терпеть. На что способен мало кто из творческих натур. Но новые земли он не откроет. И закроет, если Укажут. Мне нужен сейчас и в будущие преемники иной, не только честный, а тот, кто поможет в изменениях к лучшему, предложит своё… Ведь пока Я лишь царствую, а не правлю… мир».   
И понимает, что опять оказывается в ловушке: менять правила игры нельзя – перестанешь быть Всеблагим, а быть Всеблагим нельзя, не нарушив правила! Как можно вмешаться – не вмешиваясь?
Размышляет. Закрадывается нехорошая мысль: почему, собственно, предшественники полагали, что эта игра – со смертными-хронотопами? Ведь Бог здесь оттуда же родом… и срок Его ограничен. Это может быть игрой и со смертными, и с их Богом. В этом случае Моги держат пари и на местного Всевышнего. Например, догадается о своей роли очередной на Его посту или нет? Но тогда… легенда о Бунтаре всего лишь прикрытие!
Однако если допустить подобное – смысла что-либо делать вообще нет… Интересно, ушедший назвал фальшивого великана Бу, просто так? Или в честь Бу-нтаря, догадавшись, но тут же отогнав от себя эту мысль?  Теперь спросить не у кого…

Бог принялся перерывать записи предшественников, их не могли не мучить подобные мысли.
Ни намёка на это… Первый и второй занимались одним аппаратом управления, надеясь таким способом решить все проблемы. То есть, вмешивались как бы не сами… Всегда можно сказать, что подчинённые перестарались… Детская хитрость.
Третий, недавно ушедший, уповал на свой Эдем – Милошев, где вырастут новые, свободные люди…
Не посетить ли родной край? Разумеется, инкогнито. Поглядеть самому, что к чему там, затем побеседовать с Воцко. Я не ответил на его письмо. Предупредить о визите? Не стоит.  Ещё проболтается, и начнут всё украшать, стараясь казаться лучше, чем есть… Его епархия, захочет показаться. Нагряну без предупреждения.


                (продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/09/1144)