Становление украинской государственности

   
Дмитрий Немельштейн




О закономерностях этногенеза на примере становления украинской государственности.


(Работа написана в 2006 году)



Содержание


*О чём эта работа

*Истоки украинской особости

*Юго-Западная Русь и Литва

*О причинах быстрого роста этнического самосознания украинцев в конце XVI – первой половине XVII веков

* Непреодолимая преграда на пути формирования Казацкого государства (неразрешимые противоречия)

*Этнический лидер и процесс этнического взросления

*Богдан Хмельницкий и причины его «просчётов»

*О роли евреев в украинском национальном развитии

*Гетман Пётр Дорошенко: дорога, вымощенная благими намерениями…

*Итоги ристаний XVII века

*Связь времён: причины неудачи национальных сил
в деле создания политически независимого
украинского буржуазно-демократического государства
в 1917-1920 годах

*Симон Петлюра и еврейский вопрос

*Ристания украинских националистов в 20-е – 50-е годы XX века

*Несколько слов о советском периоде этнополитической истории Украины

*Завершающая стадия многовекового процесса?

*Территориально-хозяйственная экспансия как объективная закономерность этногенеза и её особенности на завершающем этапе формирования украинцами своей государственности

*О стадии этнического взросления США

*Об акторах, предписаниях и установках

*Вместо заключения: опасности на пути независимого развития

*Послесловие







 О чём эта книга

    Вопросами украинского этногенеза занимались, и продолжают заниматься, многие добросовестные, и не очень, исследователи. И что бы каждый из них не говорил относительно беспристрастности своих изысканий, все они находятся, пусть в разной степени, в плену определённой политической конъюнктуры. Ими движут их собственные привязанности, их собственные предпочтения, их собственные чувствования, которые заставляют их делать вполне научные выводы в рамках тех или иных политических взглядов. Их исследования не оставляют, казалось, никаких аргументов оппонентам. И тем не менее, перипетии современной этнополитики, осуществляемой теперь уже совершенно независимым, но далёким от состояния стабильности, украинским государством, заставляют неуёмное племя по-разному ориентированных учёных – интерпретаторов прошлого и настоящего, вновь и вновь дискутировать по поводу особенностей украинского этноразвития на разных его этапах. Каждый старается найти в этнополитической истории Украины то, что ему очень хочется найти, и проигнорировать то, что мешает выстраиванию его собственной концепции. И уж куда как редко можно встретить понимание украинского этногенеза, как процесса, протекающего единственно на основе непрерывного взаимодействия нескольких народов, взаимозависимых в своём развитии-взрослении и взаимообусловливающих это развитие-взросление. Ещё реже можно встретить понимание того, что только межэтническое взаимодействие (неважно, кем и когда положительно или отрицательно оцениваемое) является гарантией развития каждого народа, формирует народ, наделяет его особостью, позволяет ему обретать политическую зрелость, а, вместе с ней, и мудрость. Точно так же не полностью осознаётся связь непрерывного межэтнического взаимодействия с процессом непрерывного же внутреннего взаимодействия разных частей одного и того же этноса, и также в самых различных формах.
     Увы, и меня подтолкнула к написанию этой работы чрезвычайная подвижность украинской внутри- и внешнеполитической конъюнктуры, характеризующаяся сугубо противоположными взглядами различных групп украинской элиты и их лидеров на украинское этнополитическое развитие с седой древности и до наших дней.

     Основная задача данного исследования состоит в том, чтобы показать целостность того длительного, растянувшегося на века, этнополитического процесса, благодаря которому украинский народ обрёл своё национальное суверенное государство и стал самостоятельным субъектом международных правовых отношений во всех сферах жизни. 
   1)  В этом контексте мне хотелось разобраться в причинах, которые не позволили украинскому этносу сформировать своё независимое государство в те бурные периоды его истории, когда для этого складывались, казалось бы, вполне благоприятные условия, а именно в XIII, XVII, начале XX веков.
   2)  Мне хотелось поразмышлять о той роли, которую на переломных этапах этнического взросления играет харизматическая личность национального лидера; как честолюбивые устремления вождей сказываются на судьбе ведомого ими народа.
   3)  Мне было интересно проанализировать, насколько это возможно, современную этнополитическую ситуацию в Украине, проанализировать взаимодействие Украины с соседними государствами, и государствами – так называемыми лидерами цивилизационного развития.
   4)  Взять на себя смелость показать (желающим это увидеть) неизбежность повторения современными украинскими политиками – лидерами народа, тех же «ошибок», которые уже совершали их исторические предшественники на переломных этапах украинского этногенеза. Но также и на вероятные условия, при которых негативные последствия таких «ошибок» будут сведены к некоему приемлемому минимуму.
   5)  Попутно, я бы хотел задать себе вопрос: каким образом проявляла себя дискретность в процессе украинского этногенеза. Подчеркну при этом, что явление дискретности в этногенезе вообще, и в украинском, в частности, вещь относительная. Так, например, процесс обретения независимости украинским этносом, длившийся около 650 лет, несколько раз прерывался на долгие годы, однако это не означало прерывности развития самого украинского этноса. Этнос продолжал развиваться, приобретая под естественным и весьма сильным влиянием взаимодействующих с ним и «опекавших» его соседей, свою неповторимую особость, те черты, которые сегодня безошибочно позволяют отличать его в ряду больших и малых народов. Что же касается прерывности развития собственно украинской государственности, то при всей отчётливости проявления этой прерывности на фоне трёх с половиной последних веков, эту прерывность тоже можно считать условной. Потому что определённые элементы собственно украинской государственности всегда существовали на территории Украины в виде различных институтов местного самоуправления, иногда весьма независимых и эффективных, пусть и под приглядом центральных властей сначала Великого княжества Литовского, затем Речи Посполитой, Московского царства, Австро-Венгерской и Российской империй, и, наконец, Союза ССР.
     Я понимаю, что мои выводы не могут претендовать на абсолютную универсальность, но они имеют определённую логику, вполне укладывающуюся в современное понимание украинского этногенеза, как части единого мирового цивилизационного процесса. И если мои рассуждения об украинском этногенезе не могут быть совершенными (как бы мне этого не хотелось), то вполне универсальны и совершенны закономерности этногенеза, «перелицевать» которые не под силу никому. И если я попробую рассматривать украинское этноразвитие через призму этого совершенства, то есть надежда, что мне удастся достичь максимальной степени непредвзятости и хотя бы приблизиться к истинному пониманию процесса, постичь который до конца никому и никогда не удастся.



Истоки украинской особости

     Украинский (южнорусский) этнос много веков формировался и взрослел в условиях жёсткой пристальнейшей опеки со стороны соседних этносов, бравших его в силу непреодолимых объективных обстоятельств, - в свою очередь, вытекающих из непреоборимых закономерностей этногенеза, - под своё «покровительство. Участь украинского этноса была обусловлена тем, что ареал его расселения оказался местом столкновения территориально-хозяйственных интересов российского православного и западноевропейского католического суперэтноса. Активно вмешивался в это многосотлетнее ристалище и исламский суперэтнос в лице Турции и её верного вассала – Крымского ханства. Будучи давно приуготовленным процессом своего естественного взросления к созданию государства, украинский этнос продолжал томиться в объятиях соседних непрерывно взаимодействующих с ним и друг с другом этносов, более преуспевших, в силу благоприятных обстоятельств, в государствостроительстве.
    Взглядов на украинское этноразвитие существует немало. Вот один из них. Известный российский культуролог И.Г.Яковенко пишет: «Формирование украинского народа шло параллельно формированию народа русского. <…> Консолидация украинского народа происходила на фоне сложных политических процессов. Украина не смогла выстроить своё собственное государство. Неустойчивая политическая автономия в рамках хиреющей Речи Посполитой, в которой этнически родственные украинцам поляки отделялись конфессиональным барьером, сдвигала Украину  по направлению к конфессионально родственному Московскому царству. С середины XVII века начинается процесс поглощения Украины Россией. Этот процесс растянулся на века и завершился лишь в 1939 – 1940 годы. С XVII века процесс консолидации украинской нации шёл параллельно с процессом ассимиляции украинцев. [Яковенко Игорь. «Я – русский. Кто я и зачем я?». Журнал «Нева», 2004 №6] Вряд ли кто-нибудь станет возражать против вышесказанного, однако с последующим выводом И.Яковенко я позволю себе не согласиться. Он возражает против того, что многими исследователями «история Киевской Руси излагается как первая глава истории русского народа. Таким образом, Киевская Русь оказывается исторической и смысловой предтечей Московии». И отсюда он странным образом выводит: «В этой перспективе белорусы с украинцами оказываются неким побочным продуктом относительно магистральной линии развития. Что же касается этногенеза русского народа, то он сдвигается на три века вглубь времён». И, наконец, Яковенко утверждает, что «этногенез русского народа, развитие его и существование до настоящего времени задавалось суммой устойчивых факторов, которые сложились за рамками как временных, так и пространственных границ Киевской Руси». [Яковенко Игорь. «Я – русский. Кто я и зачем я?». Журнал «Нева», 2004 №6]    
      Я совершенно не могу согласиться с последними утверждениями  И.Яковенко. Во-первых, совокупность племён, входящих в Киевскую Русь, изначально была представлена как теми, кто составил основу будущего украинского и белорусского этносов, так и теми, кто стал основой будущего русского этноса.
     Вот мнение выдающегося современного украинского историка П. П. Толочко : «Что касается общих языковых элементов трёх народов, то они объясняются общностью языковой протоосновы, а также тесными взаимовлияниями восточнославянских племён в период их совместной жизни в едином государстве. Формирование современных восточнославянских народов обусловлено хозяйственно-экономическим и культурно-историческим развитием руского (так у Толочко) народа. Первый этап этого процесса пришёлся на эпоху феодальной раздробленности». [Толочко П.П. «Древнерусская народность». С-Пб, изд. «Алетейя», СС 18-19].
     Следовательно, значительные различия этих трёх групп племён, безусловно, имели место и в период их раздельного существования до Киевской Руси, и в тот период, когда Киевская Русь их объединяла. Фиксировано и отчётливо они начали проявляться уже в доордынский период. И даже если бы монгольского нашествия не случилось, мы бы наблюдали факт параллельного формирования (в результате раздробления Киевской Руси) трёх родственных, но всё более отдаляющихся друг от друга, восточнославянских этносов, взрослеющих одинаково быстро при условии отсутствия каких-либо катастрофических сдвигов.
     Многочисленные славянские племена, обосновавшиеся во второй половине первого тысячелетия новой эры на пространстве современной Украины, Белоруссии и части Европейской России, и объединившиеся в IX веке в мощное государственное образование – Киевскую Русь, безусловно, были как носителями единой традиции, так и обладателями только им присущих признаков. На первых порах, между ними было не меньше различий, нежели того общего, что позволяло называть их единым целым. Все эти родственные племена находились в постоянном взаимодействии, выражавшемся в самых различных формах: от мирного сосуществования до вооружённого противостояния, от взаимной комплиментарности до жесточайших истребительных войн. Спектр состояний взаимодействия под влиянием множества обстоятельств постоянно перемежался. Например, смена племенного вождя могла кардинально изменить общественно-политическую ситуацию, потому что  взгляд на ситуацию нового лидера мог резко отличаться от взгляда на эту ситуацию его предшественника. Отсюда менялись и формы межплеменного взаимодействия. Бывший враг мог стать союзником, а бывший союзник врагом. Так или иначе, взаимодействие помогало нормальному взрослению родственных этнических субстратов, которые на определённом этапе сливались в единую народность. И, переходя из состояния детства в состояние зрелости, по мере разрушения родоплеменных патриархальных отношений, этнос формировал свою государственность.
        К моменту варяжского пришествия многие восточнославянские племена всем ходом своего внутреннего развития уже были приуготовлены ко вступлению в этническую зрелость. Эволюция древнерусского государствостроения изначально выделила несколько центров, вокруг которых осуществлялось раннее государствостроительство. Появлялись города – центры этнополитического притяжения, которые объединяли вокруг себя территориально близкие к этим центрам племена. В период раздробленности Киевской Руси такими центрами стали Галич и Киев на западе, Владимир на востоке, Новгород на севере и т.д.
     Внутриэтнические отношения претерпевали качественные изменения. Обычное родовое право сменялось правом государственного регулирования. Структура общества усложнялась. Сравнительное равенство всех членов племенной общности, имевших непосредственное влияние на принятие каких бы то ни было решений, касающихся судьбы племени, уступило место всё усложняющейся иерархии власти, где рядовой член этноса поначалу делегировал свои права власть придержащим, а затем и вовсе был устранён от принятия маломальских решений, касающихся как его собственной судьбы, так и судьбы этноса, представителем которого он являлся. Наиболее выдающийся военный предводитель превращался в князя, а из его ближайшего окружения, помогавшего ему в управлении народом и территорией, которую этот народ обживал, формировался прообраз правительства.   
     Таким образом, между восточнославянскими племенами  возможно уже шла, а может быть только собиралась вспыхнуть та самая война, которая определила бы единственного победителя – непререкаемого лидера восточного славянства, создателя единого государства. Но приглашение новгородцами Рюрика предопределило другой сценарий объединения и ускорило государствообразующий процесс. Однако и под покровом этого объединяющего пришедшего извне управления в недрах Киевской Руси продолжали протекать процессы консолидации различных групп племён вокруг конкретных, близких им и территориально, и сакрально, центров. Сами же эти центры постепенно отчуждались друг от друга, хотя долго ещё признавали главенствующую роль киевского князя.
Процесс создания раннего государства всегда сопровождался попыткой (иногда успешной, иногда – нет) внешней военной территориально-хозяйственной экспансии со стороны этого государства. Её успех сулил этносу в значительной степени самостоятельное развитие в рамках собственного независимого государства. Неудача же зачастую обрекала этнос на взросление в объятиях чужой государственности, вынуждая его приспосабливаться (ассимилироваться), с одной стороны, к непривычным для него формам существования, а с другой – сопротивляться процессу ассимиляции. Взрослеющее человечество знало множество как тех, так и других примеров. Иногда ассимиляционные процессы брали верх, и тогда опекаемый этнос мог полностью раствориться в объятиях этноса-опекуна. Иногда брало верх сопротивление процессу ассимиляции, и этнос, через культурную, а затем и политическую автономию вырывался на просторы независимого существования и самостоятельного государствостроительства.
     Итак, в контексте всего вышесказанного мы не можем назвать Древнерусское государство исключительно устойчивым этнополитическим образованием. Пусть и общеславянская, но многоплемённость была серьёзной внутренней предпосылкой к последующему раздроблению Киевской Руси на ряд практически независимых от центра княжеств.
     Поэтому нет никакого смысла обвинять русских князей в том, что они злонамеренно допустили раздробление Древнерусского государства. Наоборот, многие русские князья, руководимые церковными иерархами, сознательно пытались это дробление остановить, вернув былое единство и мощь русской державы. Достаточно вспомнить неоднократные княжеские съезды, где вопрос единения ставился самым серьёзным образом. Однако в этнополитических процессах всегда переплетаются объединительные и разделительные тенденции. В нашем случае, энергия объединения, по целому ряду естественных причин, была значительно слабее энергии дробления, распада. И всё же, «несмотря на распри, русские князья вплоть до монголо-татарского нашествия обнаруживали солидарную ответственность за судьбы старой Руской (так у Толочко) земли. <…>Причём, если на первом этапе истории Руси(X-XI вв.) /это/ можно объяснить волей центрального киевского правительства, то на втором (XII-XIII века), когда с этой волей удельные князья нередко и не считались, оно обусловливалось осознанием общей ответственности за Рускую землю» [Толочко П.П. «Древнерусская народность», С. 116].  К неподдельному огорчению многих, отнюдь не квасных патриотов того времени, процесс дробления русских земель был неудержим. Он был естественен. Он был закономерен. Он не зависел от благих пожеланий современников.
     Вспомним, что уже могущественный владимирский князь Андрей Боголюбский в 1169 году отправил своего сына Мстислава в поход на Киев, как в чужое государство, и тот, взяв Киев, ограбил его как тривиальный иноземный завоеватель. «И весь Киев пограбиша, церкви и монастыри, иконы и книги поимаша, и ризы» [Полное собрание русских летописей. М., 2005, Т.XX. С.124]. И даже сесть на киевский стол после этой победы князь Андрей не захотел. Ему было любо у себя во Владимире. Здесь мы видим ярчайший пример военной территориально-хозяйственной экспансии со стороны начавшего складываться восточнорусского этноса по отношению к параллельно формирующемуся южнорусскому (украинскому). Здесь же мы наблюдаем насколько важна, и, подчас, решающа, роль личности в процессе развития этноса на этапе активного государствостроительства. Приведу по этому поводу мнение выдающегося исследователя украинской истории М.С. Грушевского. Вот что он пишет о князе Андрее и его деяниях: «Андрей ещё раньше занялся преобразованием общественного строя своей волости: устранялись старые вечевые общины и на их место возвышались новые не претендовавшие на народовластие; выгонялись князья, не желавшие стать подручниками старшего князя, бояре, не мирившиеся с князьями «самовластьцами», епископы, осмелившиеся перечить им, и на развалинах старого общественного строя созидалась сильная «самовластная» государственная власть. <…> Конечно, Андрей мог добиться и киевского стола, но сделаться киевским князем ему было несподручно: с этим титулом связывались традиции, выработанные вековой жизнью Южной Руси; принимая его, нужно было подчиниться этим традициям,строю южнорусской жизни, с её братством равноправных князей, вольным общинным духом, влиятельным боярством. <…> Преобразовать же этот строй, переделать его по своему новому владимирскому образцу – на это, конечно, не хватило бы энергии и дарований самого Андрея. Потому он выбрал другой способ действий; он захватил Киев, но для того лишь, чтобы разорить его и бросить. Не переделывая южнорусской жизни, он наложил на неё тяжёлую руку и давал чувствовать её при всяком удобном случае и, унижая, гнетя Юг, старался возвысить себя и свою волость в глазах современников….» [М. Грушевский. «Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия». Киев, типография императорского университета Св. Владимира, 1891. С.С. 220-221]. В данном случае мы видим как деятельность этнического лидера способствует опережающим темпам развития этноса на решающем этапе его взросления. Мы видим как восточнорусский этнос в лице князя Андрея разрушает остатки родового строя, мешающего созданию сильного централизованного государства. Южнорусский этнос только при Данииле Галицком (более чем через семьдесят лет) пытался, но не смог в условиях резко изменившейся геополитической обстановки (монгольская военная экспансия, территориально-хозяйственная экспансия пассионарной Литвы) реализовать эту тенденцию должным образом. Следовательно, можно говорить о некотором опережающем взрослении на данном этапе восточнорусского этноса в сравнении с южнорусским. Опережение это было продиктовано ещё одним, очень важным, обстоятельством. Князья Южной Руси как бы изнутри преодолевали издревле сохранявшиеся среди «сидящих» на этой земле племён общественные отношения – родовые – что было делом чрезвычайно сложным. В Северо-Восточную же Русь вслед за князьями потянулись (а в значительной степени были насильственно выведены) массы простого люда, которые, в итоге, уже не были связаны между собой никакими родовыми отношениями. «Речь должна идти об исходе относительно избыточного населения, несомненно активного и молодого. Видимо, именно этим следует объяснить бурное развитие во второй половине XII века Владимиро-Суздальского княжества и выдвижения его князей на ведущие политические роли в Руси». [Толочко П.П. «Древнерусская народность», С. 109]. Именно из-за отсутствия пережитков родоплеменных отношений, сопротивление введению нового единодержавного порядка было очень слабым. Таким образом, когда, в силу совпадения двух благоприятных факторов – желанию Андрея Боголюбского построить самодержавное государство и отсутствию сильного сопротивления этому желанию в обществе – в Северо-Восточной Руси утвердился новый государственный порядок, Южная Русь продолжала находиться под определённым влиянием  древнего родового права. Отсюда, отчасти, становится понятным, почему государственность восточнорусского этноса смогла сохраниться даже в условиях зависимости от Золотой Орды, в то время как государственность южнорусского этноса, не набравшая должной силы, постепенно растворилась в объятиях пассионарной Литвы, оплодотворив последнюю многими идеями, характерными для раннего этапа государствостроительства.
     Таким  образом, смещать период зарождения восточнорусского этноса на значительно более позднее время по сравнению с украинским и белорусским, как это делает И.Яковенко,  –  ошибочно. Реальное время начала формирования трёх этих этносов практически совпадает, и формироваться они начинают уже в рамках Киевской Руси. Дальнейшие же исторические события (что вполне естественно) наложили на процесс формирования родственных, но всё более отдаляющихся друг от друга этносов, соответствующую печать своеобразия, замедляя, или ускоряя темп развития каждого из них на конкретных стадиях взросления. Здесь можно, отбросив различные оговорки, подчеркнуть опережающее культурное развитие южнорусского этноса (например, более развитая система образования) и замедленное его политическое развитие. И наоборот, более быстрое политическое развитие восточнорусского этноса в сравнение с южнорусским и западнорусским.
     По прошествии значительного отрезка времени культурные и политические различия между тремя восточнославянскими этносами становятся всё глубже. «Перипетии политической истории разводят наследников Киевской Руси по разным государствам. За два-три века накапливаются разительные отличия в образе жизни, культуре, стиле поведения.  …Православные феодалы, проживавшие на территориях Украины и Белоруссии, нанятые Лжедмитрием и пришедшие с ним в Москву, воспринимались москвичами как поляки. К началу XVII века москвичи отказывались видеть в украинцах и белорусах своих близких родственников» [Яковенко Игорь. «Я – русский. Кто я и зачем я?». Журнал «Нева», 2004 №6]
Печать своеобразия в развитии каждого из восточнославянских этносов была обусловлена и тем, что каждый их них продолжал взрослеть в условиях господства над ними чужой для них государственности.
     Можно сказать, что и восточнорусский,  и южнорусский этносы, находясь на одном и том же этапе этнического взросления,  практически одновременно попали в зависимость: первый – от монгольских ханов, второй – от литовских князей. Но если восточнорусские княжества пользовались в составе Монгольской империи более чем широкой автономией и представляли каждое, отдельное, пусть и зависимое, государство, то княжества Южной Руси весьма быстро утратили основные признаки собственной государственности, став русскими областями сначала Великого княжества Литовского (крупные княжения были упразднены при Витовте), а затем – Речи Посполитой.  Если восточнорусские княжества (восточнорусский этнос), сохранявшие под эгидой Золотой Орды многие свои суверенные права, довольно быстро были вовлечены в процесс слияния в единое государство (и это в условиях вассальной зависимости), что позволило им уже во второй половине XV века обрести полную политическую свободу, то южнорусские области (южнорусский этнос) всё более и более теряли последние крохи своего былого суверенитета, теряли свою культурную, религиозную, а, следовательно, свою этническую идентичность, особенно под воздействием политики насильственной полонизации всей массы русского населения после польско-литовской унии 1569 года.
     В то же время, мы должны сказать, что в лоне польско-литовской государственности южнорусский этнос, также как и восточнорусский, преодолел тот период, когда отдельные княжества представляли его отдельные части (можно ли это назвать периодом политической раздробленности?) и, к моменту казацко-крестьянского восстания 1648 года представлял собой единый, подготовленный к дальнейшему общественно-политическому росту, организм. Народ осознавал себя единым целым. И, надо сказать, росту украинского самосознания, этому ощущению единства, немало поспособствовали проведением своей агрессивной антирусской политики поляки.
     Так вот, современные и русский и украинский этносы прошли через похожие, и, в то же время, существенно различающиеся этапы взросления в объятиях инородной государственности. Если русский этнос, даже в худшие времена зависимости от Золотой Орды взрослел, обладая политической автономией (иными словами, восточнорусские княжества всегда оставались государственными образованиями со всеми присущими им институтами), то украинский этнос в тот же исторический период взрослел, сохраняя, по существу, только культурную автономию.

Юго-Западная Русь и Литва

     Что можно сказать о начальном периоде взаимодействия южно-и западнорусского этносов  с литовским. Мы весьма ограничены в своих знаниях об этом взаимодействии на переломе первого и второго тысячелетий по Р.Х. Но по последующим известиям русских летописей и западных хроник начинает вырисовываться картина интенсивных контактов Руси и Литвы, позволяющая понять, как западно- и южнорусские земли вошли в состав Великого княжества Литовского.
     Подчинение юго-западной части русского этноса Литве теснейшим образом связано с литовским этногенезом, с той его наиважнейшей стадией, когда этнос на переходе из состояния детства в состояние зрелости проявляет наивысшую пассионарную активность. Родоплеменные отношения уступают место раннегосударственным. Этнос начинает формировать своё государство и это государствостроительство неизменно сопровождается нарастающей внешней военной территориально-хозяйственной экспансией в пределы, обживаемые соседними этносами, как бы эти последние не были могущественны. «В XII веке война для литовцев стала уже не только актом самообороны, но и промыслом. Польские хроники и русские летописи полны известиями о набегах Литвы на соседей с целью грабежа. Эти набеги производились чаще всего особыми шайками, специально посвящавшими себя делу войны». [Любавский М.К. «Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. С-Пб., «Наука», 2004. С.42]. Таким образом, ещё задолго до монгольского нашествия литовский этнос начал испытывать на прочность своих южных (русские) и западных (поляки и немцы) соседей. Описывая процесс формирования раннелитовского государства академик М.К. Любавский продолжает: «До Миндовга в Литве не было государственной власти. <…> Для оброны и нападения… /литовские/ вожди в XII и начале XIII века стали объединяться в союзы. Очевидно, что походы русских князей и польских, предпринимавшиеся в XI и первой половине XII века в глубь Литвы не остались без влияния на её внутренний быт, вызвали в ней тенденцию к политическому объединению. Этим объясняется тот факт, что литовцы со второй половины XII века перешли в наступление на Русь и Польшу». [Любавский М.К. «Очерк истории литовско-русского государства… С.45]. Началом поглощения русских земель литовским княжеством можно считать захват Миндовгом «в переполох и сумятицу, произведённую на Руси татарами», так называемой Чёрной Руси, которую М.К. Любавский считает русской колонией в литовских землях. С тех пор столицу Чёрной Руси – Новгородок – Миндовг сделал местом своего обычного пребывания.  [Любавский М.К. «Очерк истории литовско-русского государства… С.46].
     В конечном счёте, ослабленные монгольским нашествием южнорусские земли вынуждены были идти на единение с Литвой. Мы не будем в очередной раз описывать перипетии этого закономерного процесса, обусловленного, с одной стороны, слабостью разрозненных, продолжающих дробиться, русских  княжеств, а с другой – энергией собирания литовских земель в единое государство. Скажем только, что противостоять монгольской экспансии самостоятельно южнорусские князья, увы, не могли. Поэтому они «неохотно» сопротивлялись экспансии литовской, предпочтя подчиниться этой последней, чтобы совместно с литовцами сопротивляться монголам, полякам и немцам. Пассионарный же литовский этнос, несмотря на свою сравнительную малочисленность, и именно благодаря своей пассионарности, сумел стать во главе сопротивления, в первую очередь, монголо-тюркской экспансии (восточнорусские княжества, являясь вассалами Золотой Орды, также – как бы кому это нравилось или не нравилось – становились элементами монгольской экспансии), призвав под знамёна этого сопротивления юго-западную ветвь русского этноса.
     Таким образом, литовцы создали огромную державу – Великое княжество Литовское, в которой большая часть земель была русской, и основной частью населения были русские. Затем, по целому ряду объективных причин, Великое княжество Литовское пошло (через ряд этапов, начиная с личной унии 1385 года, когда великий князь литовский Ягайло, женившись на польской королеве Ядвиге, стал польским королём, и до Люблинской унии 1569 года) на всё более тесное объединение с Польским королевством, в результате чего на карте мира появилось могучее польско-литовско-русское государство – Речь Посполитая. На русском населении это единение отразилось самым существенным образом.


О причинах быстрого роста этнического самосознания украинцев в конце XVI – первой половине XVII веков.

     Долгое время южнорусский этнос, его элита, чувствовали себя вполне комфортно в рамках чужеродной государственности. Православие никем и ничем не ущемлялось.  Магнаты, шляхетство продолжали оставаться православными, что сглаживало социальные противоречия между ними и простонародьем. Крестьянство не было обременено чрезмерными дополнительными повинностями – это было строго запрещено Статутом Великого княжества Литовского от 1529 года. Ещё не столь значительным было засилье арендаторов и факторов-иудеев, что во времена господства религиозного мировосприятия являлось чувствительным оскорблением православных верующих. Ощущение относительного «комфорта» стало стремительно исчезать после Люблинской унии 1569 года, окончательно объединившей Польшу и Литву в единое государство – Речь Посполитую, в котором ведущая роль была отведена Польше. Русские области Великого княжества Литовского стали наводняться польской шляхтой.
    Главенствующую роль в регулировании правовых отношений, в том числе и между сословиями, стали играть польские законы, значительно более беспощадные для низов и невероятно снисходительные по отношению к высшим слоям общества.
     Огромное значение с точки зрения получения экономических и политических преимуществ стала играть конфессиональная принадлежность. Только католическая шляхта обладала всей полнотой прав. В погоне за привилегиями, русская шляхта, ущемляемая в правах в силу своего православия, стала массово переходить в католичество. Катастрофически ухудшилось положение русского крестьянства, поголовно исповедующего православие. В соответствии с польским законодательством, степень его фактического закрепощения (притом, что формально крепостного права не существовало) была доведена до крайности, а норма эксплуатации превысила все мыслимые представления даже для того времени. «…Люблинская уния 1569 года, по которой устроено насильственное, но, по мнению поляков, тесное слияние Руси с Польшею, заключала в себе зародыш всех будущих несчастий и разрушения Польши». [К.Козловский. «Судьба малороссийского крестьянства в XVII-XVIII вв.». Киев, Типография Фрица, 1871. С.С.1-2].
     После успешного окатоличивания южнорусских магнатов и значительной части русской шляхты, польская государственная и религиозная власть предприняла решительную попытку окатоличить всё южнорусское население. Православные ограничивались в правах во всех сферах жизнедеятельности. Свободному человеку полноту прав можно было обрести, только став католиком. Но если русские магнаты и русская шляхта, приняв католичество, знали, что приобретали (из категории людей, ограниченных в правах, они становились людьми полноправными со всеми вытекающими отсюда крайне благоприятными для них последствиями), то простой городской люд приобретал совсем немного, а крестьянство – и вовсе ничего. Пример нещадно эксплуатируемых крестьян-поляков был наглядным тому свидетельством. Одновременно, вера простых людей, при всей их малограмотности, была куда более насыщена мистикой, то есть была куда более устойчивой, чем вера грамотной, прагматически настроенной знати.
     Понимая, что используемые до сих пор меры давления не приведут простых православных людей к латинству, католическая верхушка Польши, через подкуп некоторой части высшего православного духовенства, приняла решение для начала переподчинить православную церковь своих русских областей Риму. С этой целью была организована Брестская церковная уния 1596 года, где было на определённых условиях провозглашено объединение православной церкви русских областей Речи Посполитой с церковью католической. Противниками унии была подавляющая масса среднего и низшего православного духовенства, не говоря уже о мещанах и крестьянах. Сущность унии была всем хорошо понятна. Именно с этого момента начала нарастать волна разного рода народных протестов. К мирным поначалу формам сопротивления религиозному насилию (например, созданию в крупных городах влиятельных и очень активно действующих православных братств; первое было организовано во Львове в 1586 году) постепенно стали добавляться всё более частые (вплоть до вооружённой борьбы) действия со стороны значительных масс простого народа. Это было ещё неосознанным началом борьбы украинского народа за свою государственность. В этот период этническое сознание украинцев ещё не созрело для мысли о самостоятельном существовании вне Речи Посполитой.
     Напомним, что к этому моменту Московское царство (восточнорусский этнос) уже более чем сто лет являло собой всё более крепнущий независимый субъект мировой политики. Таким образом, по сравнению с южнорусским этносом, только начавшим нащупывать пути к обретению национальной государственности как свидетельства этнополитической зрелости, восточнорусский этнос уже находился в состоянии этой зрелости, главным признаком которой и является, как известно, национальное государство.
     Кстати, здесь мы видим пример различной длительности одного и того же этапа этнического взросления, демонстрируемый двумя родственными русскими этносами. В зависимости от множества причин какой-то этнос на определённом этапе взрослеет быстрее, какой-то – медленнее. На следующем этапе всё может, впрочем, получиться наоборот. (Так, например, сегодня украинский этнос необычайно быстрыми темпами навёрстывает своё былое отставание в политическом взрослении. И у него есть все шансы опередить в своём набравшем темпы взрослении многие другие этносы. Но есть также и опасность совершить на этом головокружительном пути непоправимые ошибки, способствующие разрыву ещё недавно сравнительно единого этноса на части. Куда-то вынесет его инерция нынешнего ускорения?
     Итак, в рамках литовско-русского государства южнорусская культурная автономия и какие-то фрагменты её политической автономии существовали сравнительно спокойно. Но уже совсем по-другому относилась к украинской культурной автономии польская власть в формате польско-литовско-русского государства. Польские власти в конце XVI – первой половине XVII века поставили себе целью полную ассимиляцию украинцев, буквально выжигая калённым железом признаки их этнической особости. Нет никакого сомнения в том, что многие представители правящих кругов Речи Посполитой того периода считали вполне реальным делом победу над «схизмой» (православием) не только в пределах своей державы, но и в пределах Московского царства. Особенно после того, как была полностью окатоличена почти вся некогда православная элита Русских воеводств Речи Посполитой, а с нею и значительная часть средне- и мелкопоместной южно- и западнорусской шляхты. И, возможно, польские власти осуществили бы свой беспрецедентный замысел, если бы успешно завершилась их внешняя территориально-хозяйственная экспансия в пределы Московского государства в начале  XVII века. Эта экспансия была обусловлена новым качеством польско-литовского объединения. Новое государство должно было доказывать своё могущество. Но эта экспансия осуществлялась не пассионариями периода перехода этноса из состояния детства в состояние зрелости, готовыми без колебания отдать жизнь за идею обретения собственного государства, а субпассионариями, мотивированными обретением личной славы и личного богатства. Поэтому энергия этой экспансии была быстро исчерпана, тем более, что натолкнулась на могучую энергию сопротивления восточнорусского этноса, не желавшего терять свою независимость, свою государственность, а с ними и свою особость. Надо заметить, что в этой польско-литовской экспансии 1605 – 1612 годов самое активное участи принимала и южнорусская шляхта, как окатоличенная, так и православная.





Непреодолимая преграда на пути формирования Казацкого государства (неразрешимые противоречия)

     Одна из закономерностей этногенеза состоит в том, что этнос, формирующий свою государственность, формирует её всегда в условиях внутриэтнической борьбы, и, очень часто, в обстановке бескомпромиссных внутриэтнических и межэтнических войн. Чаще всего, итогом внутреннего конфликта становится рождение двух (иногда, более) родственных этносов. Увы, рождение любого живого организма происходит, по большей части, в муках. И жизнь этносов более чем наглядно подтверждает эту тривиальную истину. За место под солнцем приходится претерпевать.
     Таким образом, как показывают многочисленные примеры политического развития самых различных этносов, главной помехой на пути обретения этносом собственного суверенного государства оказываются не столько препятствования со стороны соседних этносов, не желающих отягощать собственную жизнь существованием под боком этноса-конкурента, сколько внутриэтнические сложно разрешаемые противоречия. Последние более всего ослабляют этнос в его борьбе за независимое существование, и, нередко, обусловливают неуспех этноса в деле построения суверенного государства. Однако, вне этой межэтнической и внутриэтнической борьбы, без взаимодействия межэтнических и внутриэтнических сил, вообще невозможно рождение какой-либо национальной государственности.
     Так, именно в тот момент, когда политическая ситуация предоставила ему возможность завоевать вожделенную независимость, украинский этнос, долгое время находившийся под польско-литовским патронатом, и давно томящийся осознанием своей готовности к самостоятельному существованию, оказался перед лицом сложнейших меж- и внутриэтнических проблем, разрешить которые он не смог. Отголоски всех этих проблем с разной степени силой звучат и поныне в подтверждение неразрывности процесса украинского этногенеза на протяжении многих веков. Эти проблемы можно разделить по группам.
     Первая касалась межнациональных отношений: между польской шляхтой и украинскими шляхтой и крестьянством; между украинскими православными (мещанами и крестьянами) и евреями, исповедующими иудаизм (торговцами, промышленниками, арендаторами, или управителями значительной части польских помещичьих имений).
     Вторая была связана с межконфессиональной усобицей (точнее сказать, религиозной экспансией), стремлением католического Рима овладеть с помощью польского католического государства умами и сердцами всей массы украинского населения, в то время как большинство простого люда в Украине исповедовало православие и отчаянно сопротивлялось процессу окатоличивания. Это общее противостояние католицизма и православия усугублялось политическими разногласиями внутри украинского православного клира, и, соответственно, всего православного мира Украины: функционированием в галицийской части Украины (и, в начальный период, практически на всей украинской территории) униатской церкви, подчиняющейся папе и принявшей основные догматы католицизма, но отправляющей обряды по православному чину.
     Третья группа противоречий оказалась ключевой, и в сложившейся ситуации совершенно неразрешимой группой социально-экономических проблем, теснейшим образом связанной со сложившейся системой производственных отношений. Именно она, фактом своей тогдашней неразрешимости, не позволила появиться на свет полностью независимому национальному украинскому государству во второй половине XVII века, о чём мы поговорим ниже. (Так или иначе, но полностью эта группа проблем изжила себя только в новейшее время).
     Надо ли говорить, что все группы выделенных мною противоречий, в реальной украинской жизни того времени были органически связаны друг с другом, тесно сплетаясь и взаимообусловливая друг друга? И выразителями этих острейших противоречий выступали все без исключения сословные срезы украинского общества вкупе с представителями разных слоёв польского и еврейского этносов. И надо ли говорить, насколько пассионарно заряженным оказалось украинское общество в условиях открывшейся возможности построить свою национальную государственность?
     Социальное напряжение в украинском обществе с конца XVI века нарастало стремительно. Вместе с тем, стремительно росло и число пассионариев, готовых, без всякого сомнения, жертвовать собой во имя украинского национального возрождения. Польское правительство, принимавшее раз за разом решения, оскорблявшие национальное достоинство украинцев, видимо плохо понимало, к каким последствиям это приведёт.
     Украинских пассионариев в преддверии разразившейся, вроде бы внезапно, казацко-крестьянской антипольской войны представляли разные слои общества. Безусловно, к ним нужно отнести запорожских казаков, живших своеобразной общиной, все члены которой были формально наделены равными правами и обязанностями, то есть каждый считался равным каждому. Во вторую очередь, это была большая прослойка лишившихся многочисленных привилегий и вольностей расказаченных – тех некогда реестровых (государственных) казаков, которых польская власть вновь перевела в разряд посполитых (зависимых крестьян), видя в большом, даже государственном казачьем войске угрозу для осуществления своей антиукраинской политики. Реестровое казачество, хорошо организованное и устроенное по этническому принципу, являлось, как бы, рудиментом той далёкой южнорусской государственности, которую собирались свести на нет польские власти. Полонизация украинцев не могла быть, по мысли её вдохновителей, успешной, пока в Русских воеводствах Речи Посполитой существовали национальные украинские воинские формирования. Несомненно, что польские власти озаботились их постепенным упразднением. Но принимая некие, на первый взгляд чисто технические, решения, долженствующие снизить напряжение в обществе, польское правительство получало совершенно противоположный результат.
     Так после восстания Наливайко в 1602 году было принято решение о сокращении численности реестровых казаков с 30 тысяч до 20 тысяч. Одномоментно несколько тысяч пассионарно настроенных украинцев стали посполитыми. Надо ли говорить, что все они, и без того не будучи смирными людьми, стали яростными антипольскими пропагандистами. После восстания Острянина и Павлюка (1637 – 1639 гг.) польское правительство сокращает число реестровых казаков до 6 тысяч. И снова несколько тысяч активных, знающих военное дело, людей окончательно становятся заклятыми врагами польской власти. Большая часть из сокращённых ни при каких обстоятельствах не собиралась пополнять собою крестьянское сословие, обременённое непосильными тяготами по отношению к магнатам, шляхте, короне. Даже казацкие привелегии и вольности, казались уже этим буйным головам недостаточными, а тут их ещё возвращают в поспольство. Можно понять гнев и возмущение тех, кто был исключён из списка реестровых казаков. Самовидец (очевидец) свидетельствует: «…Аж до великого убозства казацтво прийшло, а болше шести тысячей неповинно /не должно/ козаков бути. Хочай и сын козацкий, тую ж панщину мусил /обязан был/ робити и плату давати, тое над козаками было». [Лiтопис Самовидця.      Большой заряд пассионарности несло в себе среднее и, особенно, низшее православное духовенство, прекрасно осознающее, какую угрозу для украинцев представляли польские планы полонизации русских воеводств Речи Посполитой.
     Однако, самый мощный заряд пассионарности накопило в себе украинское крестьянство (посполитые), до поры покорное, жестоко угнетаемое и униженное польской шляхтой и её верными подручными – арендаторами и экономами (по большей части евреями) – до крайности. Именно этим потенциалом решительно воспользовался Богдан Хмельницкий, наполнив свою повстанческую армию огромной массой крестьян.
     Позволю себе привести большую выдержку из судьбоносного, как ныне принято говорить, универсала, подписанного Богданом Хмельницким собственноручно в «таборе казацком, под Жёлтыми Водами, года 1648, апреля месяца» и обращённого главным образом к крестьянам. «Никогда не найдёте способа победить, коли ныне не сбросите вовсе ярмо урядовцев и не добудете воли, той воли, что наши отцы кровью окропляли… Нас, мужественных и вольнолюбивых, считают дикими и непокойными; отважных и заслуженных, назвали нас бунтовщиками. Ведь всему свету ведомо, что король и паны ничтожат казацкое и селянское добро, безчестят жён и детей. Всем назначают невольничий оброк, тяготы работы на панщине больше прежнего, а если кто публично или приватно пожалуется на такие обиды, встречают только смех и оскорбление, самое большее – пустые и никчемные обещания. <…> даже военную службу Речь Посполитая назначила нам безплодную и безполезную, и мы в пределах королевства тщетно тратим казацкую отвагу, между тем, как только на Чёрном море, среди опасности от турок, казацкий род ширится и живёт. Поляки – паны и шляхта – положили святой  целью своей политики подавить наши права и ставят над нами урядовцев … не для того, чтобы они помогали мещанам и селянам, а только на то, чтобы силой могли удерживать города и сёла…
На все эти обиды нет другого способа, как только сломать ляхов силой и страхом смерти… А если доля нас покинет, то ляжем трупами, но не оставим городов и нив. Я уже по многим примерам знаю, что свобода тогда менее надёжна, когда нет перед нами заботы и врага, а лучше защищать её в готовности и напряжении.
Хорошо было бы, если бы разом, сообща, одним ударом казаки и селяне ударили. Пусть ляхи в вашей особе, селяне, почувствуют железо внутри, и будут видеть ежедневно перед глазами врагов, и увидят, как добываются города и сёла, тогда только разлюбят они войну, вернут волю казакам, лишь бы иметь спокойствие.
А что до меня, то я, Зиновий Богдан Хмельницкий, не пожалею ни жизни , ни силы, готов буду ко всяким опасностям, всё отдам ради общей свободы и покоя. И душа моя не успокоится, пока не добуду этого плода, который высшим себе желанием положил». [Документы Богдана Хмельницкого. Изд. Ак.Наук Украины, Киев, 1961.]
     Отклик на это страстное воззвание не замедлил себя долго ждать.
В будущем великому Богдану так и не удалось вернуть эту бурлящую крестьянскую массу в русло прежних социально-экономических отношений. И это последнее проявилось в незавершённости процесса государствостроительства, осуществляемого могучим гетманом.
     Но из каких глубин явилась эта крестьянская неукротимость? Ведь ещё недавно безропотная покорность подавляющего большинства украинского селянства казалась непоколебимой чертой его сословного характера. Что же произошло?
Часть украинской территории, закреплённая польским королём за вольной казацкой общиной, не только границами своим, но и экономически, политически и духовно самым тесным образом была связана с той частью Украины, где немилостивые к крестьянам законы Речи Посполитой дополнялись неограниченной властью местных магнатов и польской (или ополяченной местной) шляхты. Это делало жизнь основной массы православного населения (а это были, в основном, задавленные нуждой и всевозможным гнётом крестьяне) в буквальном смысле невыносимой. Эти две части Украины являли собой вопиющий контраст. Мифы о казацких вольностях, вместе с многочисленными кобзарями-певцами этих вольностей, гуляли по поспольской Украине и овладевали умами молодых крестьянских парней, жаждавших избавления от своего рабского положения и грезивших казацкой жизнью и казацкими подвигами. Мощное давление, которое оказывали власти католической Польши на устои православной жизни украинцев всех сословий, вызывало естественное возмущение уже всей массы православного населения.
      Понятно, что главным выразителем радикального сопротивления этому давлению выступало казачество с его обострённым чувством социальной справедливости. Запорожское казачество было реальной хорошо организованной силой. Выборные органы самоуправления; строгое следование законам жизни в казацкой общине, в которой все без исключения мужчины должны были быть воинами; осознание своей значимости как защитников христианских рубежей, а, следовательно, значительный политический вес; сложившаяся, вполне органичная и своеобразная, экономическая жизнь – всё это делало казачью общину неким эталоном справедливого общества равных людей с равными возможностями.
     Чем больше усиливался гнёт над теми, кто кормил и поил своим трудом Речь Посполитую, тем острее становилось желание многих и многих угнетаемых обустроить свою жизнь по образу вольной казацкой общины. Эта община, к тому же (пусть и мифологизированная) существовала рядом, освещая беспросветность крестьянской жизни тёплым фантастическим светом, который заставлял учащённо биться сердца многих крестьянских парубков. Но этот же свет отражался в глазах бесправной массы и сполохами будущих кровавых восстаний. Как справедливо заметили исключительно добросовестные исследователи тенденций к возрождению государственности в Украине в XVII-XVIII вв. В.А. Смолий и В.С. Степанков, «генератором социальной активности населения выступал казацкий идеал. В его самосознании существовало стойкое представление о казаке, как о человеке, освобождённом от каких-либо обязанностей перед паном и государством (за исключением военной), который наделён особым иммунитетом (личной свободой, правом собственности на землю, отдельной юрисдикцией и т.д.). Именно поэтому борьба за обретение казацкого иммунитета (оказачивание) стала всеукраинским явлением». [В.А. Смолий, В.С. Степанков. «Украинская государственная идея. Проблемы формирования, эволюции, реализации» (на укр.языке). Издательский дом «Альтернативы», Киев, 1997. СС. 35-36 (перевод с украинского – мой. Д.Н.].
     Так что же такое казачье сообщество? В самом обобщённом виде, где бы оно не складывалось (на Дону, на Днепре, на Северном Кавказе и т.д.), оно являлось отголоском, рудиментом того общественного строя, который был некогда доминантой общечеловеческого развития, и который мы называем первобытнообщинным строем.
(Казачьи общины – рудимент родоплеменного строя, один из последних отголосков того, что было некогда единым могучим мотивом североевропейской и восточноевропейской общественной жизни).
     Исследующий жизнь украинских крестьян накануне и во время казацко-крестьянской войны XVII века К.Козловский пишет: «Козачество, как реестровое… так и… запорожское, а равно и то, которое образовалось под давлением польско-шляхетских порядков с характером вольницы, готово было всегда кассовать /упразднять/ польско-шляхетский порядок казацкою саблею, было идеалом свободы, к которому стремилось порабощённое поспольство. Во время войны Хмельницкого все шли на брань, все стремились в козачество – и мещане и посполитые – все желали быть козаками». [К.Козловский. «Судьба малороссийского крестьянства в XVII-XVIII вв.». Киев, Типография Фрица, 1871. СС. 10-11].
     Таким образом, Хмельнитчина начиналась с острого желания части казаков и массы крестьян установить казацкие вольности на территории всей Украины. Хотя многие из казацкой старшины, и, конечно же, сам Богдан Хмельницкий, понимали невозможность выполнения этой задачи. Сразу же после первых побед над поляками стала ясна необходимость восстановления (но без участия иноверцев – поляков и евреев) прежних государственных институтов и, во многом, прежних общественных отношений, без которых было невозможно управлять огромной территорией, захваченной казацким войском, где ещё недавно существовала строгая и успешно функционирующая система политической и экономической взаимозависимости различных групп населения (сословий). Окончательное разрушение этой системы не сулило ничего хорошего ни украинской экономике, ни украинскому обществу. В ближайшем будущем так оно и произошло. И какие бы дифирамбы не пели некоторые исследователи факту упразднения фольварочно-панщинной системы хозяйства и появлению большой массы мелких крестьянских свободных хозяйств, последние, тем более, в условиях разрушенных связей между различными отраслями экономики, были просто не в состоянии эффективно работать, и обеспечивать Украину необходимым количеством продовольствия.
К тому же, во времена восстания, поднятого Богданом Хмельницким, идея общинной (вольной, казачьей, справедливой) жизни овладела огромной массой украинского крестьянства. Крестьянская молодёжь с радостью бросилась воплощать эти радужные, но обманчивые, перспективы в жизнь, считая, что первое, что надо сделать – разрушить все старые, веками складывающиеся общественные отношения. И разрушила.
     Но рационально обустроить казачью вольницу в масштабах огромной страны было заведомо невозможно. Страна должна была себя кормить. А казачья вольница кормить страну не могла. Возврат к патриархальным формам управления обществом (которые ассоциировались ещё с достопамятной жизнью этноса в общине) в условиях достигнутого обществом к этому времени  уровня развития производительных сил  (уровня, который отвечал истинным потребностям украинского этноса), был невозможен. Более того, попытка такого возврата была разрушительна для украинской экономики. Это был тот случай, когда предлагаемая форма совершенно не соответствовала содержанию. Эта попытка вернуться к общинным отношениям (патриархальная форма) в масштабе большого этнического государства обрушивала производительные силы (содержание), вынуждая их себе соответствовать.
     Таким образом, жизненные реалии, заставили едва-едва начавшее формироваться независимое украинское государство возвратиться к апробированным формам общественной организации, соответствующей характерному для того времени уровню развития производительных сил. Для этого нужно было возвратить массу крестьян к рутинному труду, труду пахаря-кормильца страны, восстановить разрушенные или наладить новые финансово-хозяйственные связи, сформировать класс профессиональных управленцев в центре и на местах и т.д. Сделать это было весьма и весьма непросто. Огромная часть крестьян была обуреваема недосягаемой идеей всеобщей казацкой вольности и не хотела возвращаться к тяжёлому крестьянскому труду. Другая же часть, которая продолжала трудиться на земле, жила в обстановке неслыханной нестабильности, неизбывного страха перед буйством носящихся по стране воинских отрядов самой различной принадлежности: татарских, московитских, турецких, польских, казацких – безжалостно уничтожающих некогда богатый край и непрерывно разрушающих его производительные силы и привычные экономические связи: торговые, промышленные, финансовые.
     Само собой разумеется, что представления взбудораженной крестьянской массы об основах складывающегося украинского национального государства сильно отличались от представлений об этом государстве, складывающихся в умах основной части казацкой старшины и всего православного украинского шляхетства. Последние владели большими, средними и малыми поместьями, где ещё недавно трудились безропотные, по существу крепостные, крестьяне. В этом смысле, православная шляхта не хотела бы ничего менять. Крестьян же война за освобождение от национального гнёта сделала, помимо воли землевладельческой шляхты, людьми, свободными от любых форм зависимости, людьми, которые были вольны в выборе, кем быть и на кого им трудиться, и трудиться ли им вооще, если можно добыть и славу и вожделенный достаток на войне. «Так всё, что живо, поднялось в казачество, почему едва ли найдёшь в каком селе человека, кто бы не хотел сам или сын его в войско идти. <…> А иные, сколько их было, все уходили со двора <…> И всё это делалось ради того, что в прошлом/1648/  году /крестьяне, учавствовавшие в войне/ обогатились награбленным шляхетским, жидовским и всяких других людей добром» [Лiтопис Самовидця.  (перевод мой – Д.Н.)].
     Вот почему, когда поляки потерпели сокрушительное поражение в августе 1649 года под Зборовом, и где отпраздновала свой триумф поддержанная татарами крымского хана Ислам-Гирея казацко-крестьянская армия, Богдан Хмельницкий и не подумал отложиться от Польши. Он решил остаться верным присяге, некогда данной польскому королю. И даже если это внешне выглядело как инерция многовековой привычки верноподданного несмотря ни на что сохранять привязанность своему сюзерену, то , по существу, за этим стояла острая необходимость удержать от полного краха украинскую экономику, без чего все военные и политические победы повстанцев обращались в ничто. По мысли мудрого Богдана, удержать украинскую экономику от краха можно было, только сохраняя старую проверенную временем систему общественно-экономических отношений, сложившуюся накануне войны в Речи Посполитой, то есть и в Украине. Вот почему Зборовский договор содержит по преимуществу политические статьи, и почти не касается социально-экономических проблем.
     Общественно-политическую ситуацию, сложившуюся в Украине после подписания Зборовского договора, блестяще анализирует Г.В. Вернадский. Он пишет: «Основные статьи Зборовского договора были объявлены в виде королевской грамоты к казацкой армии. Украинских крестьян предупреждали, что они остаются прикреплёнными к владениям помещиков, и что попытки восстания будут подавлены совместными действиями польских и казацких войск.
     Вслед за ратификацией Зборовского договора польские магнаты и дворяне с их свитами стали возвращаться в свои земли и пытаться восстановить господство над крестьянами. <…> В таких украинских областях, как Волынь, Подолия и Галиция, которые, согласно договора, не были включены в автономное казацкое государство, насилие приняло особенно жестокие формы. Помещики строили виселицы в своих владениях, чтобы казнить зачинщиков крестьянских бунтов, а все непокорные крестьяне были подвергнуты суровым наказаниям. В пределах казацкой автономии (Киевском, Брацлавском и Черниговском воеводствах) Богдан Хмельницкий, поддерживаемый старшинами, … выпустил несколько воззваний к крестьянам, приказывая им подчиняться господам. В некоторых случаях казацкие полки направлялись для подавления крестьянских бунтов. Такая политика со стороны гетмана и старшин вызывала гнев и негодование среди крестьян». [Г.В.Вернадский. «Московское царство». Тверь-ЛЕАН, Москва-АГРАФ, 2001, СС.419-420].   
     Видимо, ощущение надвигающейся катастрофы было настолько сильным (по мере осознания причин этой грядущей катастрофы), что Богдан Хмельницкий в желании избежать полного развала экономической жизни на Украине, вынужден был распоряжаться в ряде случаев не трогать еврейское население некоторых городов, притом, что прежняя установка была на полное изгнание, и даже истребление евреев, считавшихся, наряду с поляками, главными угнетателями украинского народа. Так было сохранено из экономических соображений всё население города Броды, целиком состоящее из торговцев и ремесленников – евреев. «При чемъ тЂ изъ Поляковъ и Жидовъ жители, кои, не обладая Рускимъ народомъ, были ему полезны и обращались въ однихъ свободныхъ промыслахъ и ремеслахъ, оставлены на своихъ мЂстахъ безъ всякаго озлобленія. А по симъ правиламъ и обширный торговый городъ Броды, наполненный почти одними Жидами, оставленъ въ прежней свободЂ и цЂлости, яко признанный отъ Рускихъ жителей полезнымъ для ихъ оборотовъ и заработковъ, а только взята отъ Жидовъ умЂренная контрибуція сукнами, полотнами и кожами для пошитья реестровому войску мундировъ и обуви, да для продовольствія войскъ нЂкоторая провизія». [Г. Конисский. «История руссов», часть I, глава IV, С.80. http://litopys.org.ua/istrus/istrus05.htm].
    Мудрый, быстро и правильно оценивающий ситуацию, Богдан всячески стремился с некоторых пор оживить экономическую жизнь на Украине, развивать торговлю и ремёсла, восстанавливать сельскохозяйственное производство и т.д. В этом смысле он очень надеялся на то, что мир, после подписания с Польшей Зборовского договора, обеспечит необходимые условия для экономического процветания Украины. Судя по всему, он совершенно не помышлял об изменении социально-экономических отношений, считая, что они должны оставаться такими же, как и до казацко-крестьянской войны. Шляхта (в том числе и польская) должна вернуться в свои имения, крестьяне должны исполнять все возложенные на них повинности, реестровые казаки должны пользоваться всей полнотой дарованных королём вольностей и привилегий.
    Сразу и довольно долго Хмельницкий пытался восстановить старый апробированный порядок вещей (что сделать было уже невозможно). Вот выдержка из его наказа нежинскому полковнику Прокопию Шумейко, в котором предписывается не чинить никаких препятствий возвращающейся в свои поместья шляхте: «Волно уже в мыру и шляхти до своих маетностей и староств прыиызжать». /Чтобы казаки и крестьяне/ «жоднойи крывды и пэрэшкоды в пожытках паньскых чыныть нэ важылыся, с чого бы покой нэ мог быть разрушоный. Кождый нэхай из свого ся тишыть: козак нэхай свого глядыть и свойих волностэй постэрэгает, а до тых, которые нэ суть прыняты до рэестру нашого, абы далы покой, и в засивках, которые на ланах панских збоже лита военного позасивалы, знявше збоже, тэпэр нывы поотдавалы…» [Документы Богдана Хмельницкого. Изд. Ак.Наук Украины, Киев, 1961. №108, С.119].
     Однако, если возвращение к старому порядку вещей с некоторыми оговорками устраивало шляхту, казацкую старшину и некоторую толику простого реестрового казачества, то, судя по дальнейшему развитию событий, оно совершенно не устраивало поголовно всю крестьянскую массу. Освободившись от фактически крепостной зависимости явочным порядком, заполучив в свою собственность наделы (кто, сколько мог) панской земли, крестьяне демонстрировали крайнее нежелание возвращать их тем, кого они считали своими заклятыми врагами, кто их ещё недавно мучил и топтал их человеческое достоинство – достоинство православных русских людей. В их сознании, в их реальном положении произошли разительные перемены. И они выступили решительными противниками возврата к прежде существовавшим сословным отношениям. Нет никакого сомнения, что желания и требования крестьянской массы, в значительной степени к этому времени реализованные, вступили в резкое противоречие с пониманием украинской шляхтой, казацкой старшиной, православным духовенством внутреннего устройства казацкой державы и принципов отношений между различными слоями украинского общества. Крестьянство очевидно не хотело видеть себя ущемлённым в правах хотя бы по сравнению с казачьим сословием. «Каждый хотел быть казаком». Именно это, внутреннее, неразрешимое на данный момент противоречие – противостояние между крестьянством и привилегированными слоями украинского общества – стало, на мой взгляд, камнем преткновения, не позволившим обрести Украине, такую, казалось бы, близкую, всеобемлющую политическую независимость.
     Универсалы Богдана Хмельницкого – незаменимые свидетельства тех перемен, которые произошли в украинском обществе в результате революционного взрыва 1648 года. На некоторое время границы между сословиями были практически стёрты. Для опьяненных свободой и весьма длительным периодом вседозволенности крестьян, очень часто, достаточным основанием для расправы над людьми была принадлежность этих людей к шляхетскому сословию, независимо от вероисповедания. Для доведённых до слепого отчаяния крестьян было неважно – русским был шляхтич или поляком. Важно было, что он был шляхтичем. Угнетателем. Об отношении простого люда к шляхтичам-землевладельцам можно судить по содержанию нижеследующих универсалов Богдана Хмельницкого.
     «Суровее владзою нашою прыказуем, абисте их м. панов шляхте, в воеводстве Киевском, Черниговском и старостве Житомерстком мешкаючим, жоднойи кривды найменшое не чинили и на здоровее их не наступовали: подданные зас и нереестровые паном своим послушными, яко перед тым повынны быты и жадных бунтов и своеволии не всчинаты, а если бы которые з товарыства нашого, люб з подданных кривду наименшую шляхте так религии русской, яко и рымской чинили и на здорове их наступовали, таких мы полковником киевскому и черниговскому сурове на горле караты позволяем, до нас не отсылаючи…, жебы бунты ниякие не всчиналыся, а бунтовников теж без фолкги (жалости) на горле караты…
Дат с Ямполя, дня двадцат осмого августу, року тысча шестсот пятдесятого.
Богдан Хмелницкий, рукою власною». [Документы Богдана Хмельницкого. Изд. Ак.Наук Украины, Киев, 1961. №115, С.185].
А что может быть красноречивее следующего свидетельства, датированного 20-м сентябрём 1650 года. Универсал дан в том же Ямполе, и также подписан лично Хмельницким.
     «Дошла до нас видомост, же некоторые своеволные … не будучи паном своим послушными … много шляхты панов своих потопыли, позабывали (поубивали) … и послушными быты не хотят, алэ бунты и своеволю вчинают. Прато сым унивэрсалом нашим позволяем, иж если бы ешче таковые своеволныки знайдовалыся , которые на здорове панов своих наступовали и послушными быты паном своим не хотилы, жебы сами Панове, веспол с полковниками нашими … суровее бы и на горле карали, а тые зас, которые кров невинную пролили и покой нарушили, горлового карання не уйдут, яко же и тут не одного на горло скаралы есмо …» [Документы Богдана Хмельницкого. Изд. Ак.Наук Украины, Киев, 1961.№ 118, СС.189-190]
Обращает на себя внимание тот факт, что Богдан Хмельницкий этим универсалом разрешает самим панам карать бунтовщиков. Подобные распоряжения сильно снижали популярность Хмельницкого среди простонародья, и, особенно, среди крестьян. Но при всём своём понимании неизбежной необходимости опоры на крестьянскую массу, без помощи которой немыслимо было удерживать с таким триумфом завоёванную власть и гарантировано противостоять полякам, Хмельницкий, будучи, при всех своих многочисленных талантах, ещё и рациональным, рачительным и грамотным хозяином большого поместья, понимал, что, не восстановив экономическую жизнь, он также этой власти не удержит. И он шёл на непопулярные меры для того, чтобы вдохнуть новую жизнь в разрушенную украинскую экономику. Но эта проблема поддавалось решению куда как труднее, нежели проблема одоления польских коронных войск на поле брани. И лишь огромный запас доверия позволял Хмельницкому принимать меры, которые народ не простил бы никому другому. Но и эти меры, даже в условиях непрочного короткого мира, разрушающуюся украинскую экономику восстановить не могли.
Вот выдержки из очередного универсала, каковых было издано множество.
«Богдан Хмельницкий с Войском его королевской милости запорожским.
Приказываем …нашим мещанам кищенским, чтоб есте пану Гильяшеви Пекулицкому, яко державцу своему, всякое послушание и подданство, как перед тем, так и ныне отдавали, и во всем пана своего против давнего извычаю, или урядника от него посланного, слушали, никаких бунтов, своеволств не чинили. /…/ а если бы какие своеволники разрушаючи покой пана своего и слугу посланного от него не хотели слушати и сему листу нашому спротивлялыся, таких мы позволяем жестоко казнить как бунтовщиков и непослушников». [Документы Богдана Хмельницкого. Изд. Ак. Наук Украины.Киев, 1961. №89, С.55]
Но жажда мщения польским панам, разбуженная в душах украинских крестьян казацким восстанием, была непреодолимой. Трудиться на землях, принадлежащих польским магнатам, польской шляхте, крестьяне не желали ни под каким видом. Крестьяне же, которые трудились на землях украинской шляхты, хоть и не питали слепой ненависти  к своим православным хозяевам, были сильно подвержены общекрестьянским всеразрушающим настроениям. Таким образом, основам экономики Украины грозил полный крах. Допустить этого Богдан Хмельницкий, сам бывший заможным казаком и ставший крупным землевладельцем, не мог. Но и самостоятельно утихомирить увлечённую вольнолюбивыми идеями крестьянскую массу реальной возможности у него не было. Отталкивая от себя крестьян, он терял авторитет в народе, и, следовательно, реальную власть над умонастроениями простого люда. С потерей социальной опоры в лице крестьян, возникала угроза потери всех политических завоеваний, достигнутых в ходе казацко-крестьянской войны. Но для сохранения украинской экономики, от чего зависела судьба украинской же независимости, надо было вернуть крестьян к их привычному занятию – землепашеству. И неукротимый Богдан продолжает во множестве издавать универсалы, требующие восстановления былых общественных отношений.
После триумфального вхождения войск во главе с Богданом Хмельницким в Киев в декабре 1648 года, казалось, всё складывается как нельзя лучше, и у казацкого правительства хватит сил, чтобы привести в повиновение опьянённых волей крестьян, вернуть их на заброшенные нивы и заставить работать на прежних и новых хозяев. Возможно, так бы оно и случилось, но после того, как в ставке Богдана Хмельницкого был казнён особый посланник польского короля Якоб Смяровский, попытавшийся организовать убийство гетмана, Польша активно начала готовиться к возобновлению военных действий против «бунтовщиков». В этих условиях, понимая, что с помощью одного реестрового казацкого войска одолеть поляков будет весьма проблематично, и не видя другого выхода, Хмельницкий вновь обращается за помощью к крестьянам, призывая их под знамёна освободительной войны. Крестьяне откликнулись на это воззвание едва ли не всей своей массой. «Каждый становился казаком». [Г.В.Вернадский. «Московское царство». С.416]
     Из приведённых выше универсалов видно, в какое сложнейшее положение был поставлен гетман. Разрешить данную ситуацию без серьёзнейших потерь было невозможно. Что-то и кому-то надо было уступить, чтобы не дать погибнуть украинской экономике, и не погубить с таким трудом добытую независимость, необходимо было поступиться частью суверенитета. Поначалу Хмельницкий мыслил добиться широкой автономии, оставаясь в составе Речи Посполитой. Однако, вскоре обнаружилось, что в условиях стремительно подготовленных всесокрушающим народным восстанием против польского владычества, осуществить этот привлекательный для казацкой старшины (которой была близка польская ментальность) замысел стало невозможным. Хмельницкий понял это довольно скоро и непреоборимыми обстоятельствами был вынужден после нескольких лет мучительных колебаний принять нелёгкое, но единственно верное, решение. Решение о покровительстве над сотворённым его, Хмельницкого, волею украинским национальным, по существу, независимым государством Московского царства. Можно сказать, что другого выбора у него не осталось.
     Чтобы утихомирить крестьян, надо было привлечь третью, но авторитетную для крестьян, силу. Такой силой, способной воздействовать на православное сознание украинских крестьян, могла быть только православная Москва. Можно было предположить, что возвратиться к своему исконному занятию – земледелию – православные крестьяне могли только при условии, что трудиться они будут на землях православной украинской шляхты, в стране полностью освобождённой от католического влияния. Но это было возможно только на условиях освобождения Украины от судорожных объятий весьма несовершенной, всё более слабеющей польской государственности.
     Мне кажется исключительно важным добавить, что ужасные социально-политические и военные потрясения середины XVII века проходили на фоне череды природных бедствий, способствующих резкому усугублению негативных процессов, разрушающих украинскую экономику. Так под 1648 годом «Самовидец» сообщает: «Того ж року саранча барзо великая на всей Украине была и барзо шкоды великие починила, збожя позъядала и травы, же не было где ста косити, а зима барзо великая была и не было чим статку кормити. Тая саранча зазимувала на Украини, з которой знову икры навесну другая уродылася, и так великую дорожнету учинила». Самовидец же под 1649 годом сообщает: «Того ж року саранча великая была и збоже запсовала, же дорожнета великая была и на хлиб, и на силь, и на сино». Под 1652 годом: «Того ж року барзо приморки великие были…» и т.д. [Лiтопис Самовидця.      Мы не в состояние проникнуть во все детали этнического взросления. Даже гениальный политик не может знать всех последствий тех или иных инициируемых им событий. Иногда неприметный нюанс сиюминутной политики, осуществляемой каким-нибудь этническим лидером, может привести к непредсказуемым грандиозным последствиям, круто меняющим судьбу этноса. И, в то же время, какие-то очевидные сегодня, впечатляющие своим общественным звучанием и внушительные по своим масштабам события, вроде бы и не оставляют никаких следов, не откликаются ничем существенным в сердце этноса. Они забываются уже в ближайшем будущем, ничего круто не меняя в народной судьбе.
     Ослабленная жесточайшей борьбой с Польшей казацкая Украина вынуждена была пойти на единение с Московским царством. Справиться в одиночку с жаждущей возмездия Польшей в лице потерявшей всё своё достояние, до крайности озлобленной польской шляхтой, гетман не мог. А вернуться в лоно Речи Посполитой ему не позволяло подавляющее большинство украинского населения (крестьян, в первую очередь), с чьим мнением с определённой поры уже невозможно было не считаться. И в том и в другом случае, винить кого бы то ни было в «продаже украинских интересов» –  смешная и бесперспективная затея. Ни у западнорусских князей на переломе XIII-XIV веков, ни у Богдана Хмельницкого в середине XVII века, выбора не было. Кто знает, как сложилась бы судьба западнорусских земель в XIII-XIV если бы на смену величественной фигуре Даниила Галицкого пришли такие же наделённые могучей политической волей правители? Возможно, они смогли бы тогда сохранить независимость Юго-Западной Руси от пассионарной Литвы, а затем и от амбициозной Польши. Или кто знает как сложилась бы судьба освобождённой от польского гнёта Украины, дай Господь Богдану Хмельницкому ещё лет десять-пятнадцать жизни? Талант и воля великого гетмана, возможно, сделали бы Украину окончательно независимым государством уже в XVII веке. Однако, как не раз уже было справедливо замечено, история не знает сослагательного наклонения, и в этническом развитии нет ничего случайного, что бы не укладывалось в рамки закономерностей этногенеза. За этими, вроде бы случайными событиями стоит процесс независимого от нашей воли взросления взаимодействующих между собой этносов.
     Этносы, как любой сотворённый Богом живой организм, имеют обыкновение быть в каждый данный период: здоровыми, больными, молодыми, старыми, энергичными, вялыми, дряхлыми, амбициозными, мудрыми, трезводействующими, и даже безрассудными.  Ментальность этноса – чрезвычайно важная вещь в этническом развитии. Но не менее, а, может быть, и более, важна роль этнического лидера, особенно в пору критических ситуаций, в которые, время от времени, попадает взрослеющий этнос.
Отсюда на смену могучему гетману, волею Господа, пришли, возможно и не глупые, но значительно более мелкие суетящиеся фигуры, не имеющие должного политического веса, плохо представляющие, что надо делать в обстановке жесточайшего давления на Украину, на украинский этнос со стороны взаимодействующих с ним восточнорусского, польского и других этносов – носителей сильной независимой государственности.  И, несмотря на то, что возраст южнорусского и восточнорусского этносов был примерно одинаков, первый, в отличие от второго, находился в состояние сильнейшего недомогания, вызванного длительной войной, многократно переходящей из гражданской в оборонительную и наоборот. В результате этой перманентной, беспощадной со стороны всех её участников, войны, Правобережная Украина к концу XVII века представляла собой обезображенную разором и беспрерывными грабежами, малопригодную для нормального проживания территорию, лишившуюся основной массы своего населения.





Национальный лидер и процесс этнического взросления

           Стремление массы нынешних политически активных представителей украинского этноса выстроить собственную независимую государственность ничего, кроме глубокого уважения и понимания со стороны любого здравомыслящего человека, вызвать не может. Особенно, если этот человек знаком с закономерностями этноразвития. Это стремление всегда покоится в глубинах этнического подсознания даже при самых умиротворяющих обстоятельствах существования этноса в условиях чуждой ему по ряду признаков государственности. Это ощущение способности к самостоятельному развитию в рамках собственной независимой государственности постоянно побуждает пассионарно настроенную часть этноса, остро осознающую свою особость (тем более в критические периоды этнического взросления) к решительным, но не всегда оправданным в политическом смысле действиям. Потому что с точки зрения развития вообще, всё, что касается процесса этнического взросления – оправдано. Ведь сам этот процесс независим от нашего сознания. Наши же конкретные решения могут этот процесс только ускорить или замедлить. Или даже прервать, подталкивая этнос к гибели. Но изменить сущность взросления этноса нам не под силу.
     Этнос появившись и  проявившись как данность, проходит все стадии своего взросления последовательно и неуклонно. Он не может, например, проявить свою зрелость в начальный период после своего появления на свет. До этой зрелости, как любой живой развивающийся организм, он должен дорасти, проходя последовательно все стадии этнического взросления. Перипетии же этого взросления всегда связаны с деятельностью отдельных лиц – этнических лидеров и возглавляемых ими группировок, выражающих конкретные устремления определённой части этноса. Предвидеть же последствия этой деятельности, даже в не очень отдалённой перспективе, зачастую бывает просто невозможно. Таким образом, многие этнические лидеры, эксплуатируя подсознательное, а затем и сознательное стремление части (большей или меньшей) этноса к отчуждению от навязываемой другим этносом государственности и культуры, возбуждают бунтарские настроения, раскалывают этническое единство, ради одной единственной цели – создания независимого национального государства, управлять которым они надеются сами. При этом часто не учитываются многие серьёзные обстоятельства, препятствующие или полностью блокирующие возможность построения независимого государства. Но подобные ошибки и заблуждения естественны, так как подсознательное стремление этноса к так называемому независимому существованию непреоборимо, особенно в определённые переходные периоды его взросления. И это притом, что нередко масса рядовых представителей этноса после обретения собственной государственности обнаруживает, что жизнь во всём её многообразии не только не улучшилась, но резко ухудшилась. Это, впрочем, не меняет убеждения некоторой части этой массы, что жить в бедном независимом государстве лучше, чем на процветающей этнической территории, но в рамках, «не своей» государственности.
     Нам сегодня, особенно, если мы обладаем некоей полнотой фактов из жизни далёких веков, очень легко подмечать «ошибки» тех или иных исторически отдалённых от нас этнических лидеров. Подмечать в различных сферах их деятельности. И мы часто «ошибки» эти подмечаем и весьма некорректно критикуем этих национальных вождей, забывая, что в отличие от нас, неплохо изучивших ход дальнейших исторических событий, эти вожди только предполагали, как отзовутся в ближайшем будущем те или иные их действия. Надеясь на лучшее, они часто получали совсем не тот результат, на который рассчитывали. Иногда им удавалось исправить ранее допущенные просчёты, иногда – нет. В последнем случае это за них пытались сделать их преемники. И тоже –  не всегда удачно. Установки, которые они себе давали, и которые пытались осуществить, или не соответствовали внутреннему уровню готовности этноса  к существованию в новом формате (на фоне неразрешимых социально-политических и экономических противоречий), или этому препятствовали внешние силы в лице соседей – этносов, не желающих появления на поле межэтнического взаимодействия нового государства-конкурента, ограничивающего, как им представлялось, возможности их собственного развития.
     Увы, все эти «просчёты» мы, с высоты своего положения, хорошо видим в действиях многих выдающихся лидеров украинского народа, пытавшихся во второй половине XVII века вывести Украину на просторы независимого развития. Но это не даёт нам никакого права пренебрежительно относиться, а тем более, осуждать этих, каждого по своему, выдающихся людей. Не думаю, что мы бы действовали в предложенных им судьбою обстоятельствах лучше, чем это делали они. Что же до установок, которые перед ними выдвинуло в указанный период межэтническое взаимодействие, и, в первую очередь, установки на создание собственного национального государства (будь-то полностью независимого, или в виде автономии), то эти установки, в конечном счёте, были сведены на нет именно потому, что столкнулись с непреодолимыми на тот момент внутренними противоречиями, раздиравшими украинское общество.
     Если представитель этноса, находящийся в некоей зависимости от другого, воспринимает культуру этого последнего, то рано или поздно он начинает стремиться к достижению того же положения, какое занимают (в его воображении, или на деле) люди его ранга и воспитания, представляющие этнос-опекун. Когда же ему не удаётся достичь этого положения, обеспечив себе всю полноту прав, и, получив, таким образом, материальное, но, в первую очередь, моральное удовлетворение – он восстаёт. Этнос, подчинивший себе другой этнос (неважно каким путём) и сосуществующий с ним в едином государстве, рано или поздно обречён на столкновение с проблемой сепаратизма. Каждый частный случай уязвлённого национального самолюбия создаёт настроения, которые множатся, перемежаются друг с другом, резонируя и усиливаясь, и, в конце концов, приводят к такому состоянию в обществе, когда очередной факт личной обиды становится последней каплей, переполняющей чашу общенационального терпения.


                Богдан Хмельницкий и причины его «просчётов»

     Так произошло и в, казалось бы, спокойной и надолго умиротворённой после 1637 года (восстание Павлюка и Острянина) Речи Посполитой, когда личная обида, нанесённая частному лицу – сотнику Чигиринского полка реестровых казаков Богдану Хмельницкому, обернулась половодьем казацко-крестьянской войны, смывшим всё, что олицетворяло материализованную Польшу, с территории большей части Украины.
На беду польских властей, Хмельницкий оказался человеком могучей политической воли, не желающим прощать нанесённые ему лично смертельные обиды, сумевшим вывести из этих обид глубокие обобщения, которые касались всей полноты ужасной трагедии украинско-польских отношений.
     Об упорнейшем характере Богдана говорит хотя бы такой факт, как непрерывно повторяющееся из послания в послание польскому королю и польским высшим сановникам требование покарать смертью его личного обидчика – чигиринского подстаросту Даниэля Чаплинского, как якобы главного виновника первой казацко-крестьянской войны. Он включал это требование даже в проекты  Зборовского договора – важнейшего межгосударственного документа. В письме Николаю Потоцкому – гетману польскому великокоронному – Хмельницкий жалуется: «Не ведаю ежели в жизни сей тяжчайшее есть що сердцу людскому, яко тое, кгды без найменшей вины бывают в кого отъемлемы власнии добра и имения. Не знаю и того, хто бы был так о себе недбалым, кгдыбы пры отняттю добр своих, слышал похвалки от ворога и на отнятие милого живота своего, а не старал бы ся от такого зла и напраснства унести и охоронити свою голову. Не ведаю тэж и того, кром святых угодников Божиих, кто бы за свои обиды, безчестия, и на власное здоровее ратованя, будучи в свете, могл весма терпети и во всеконечное ворогу своему оставити и пустити забвение. Не ведаю откуду дадеся пакостник житию моему доброму Чаплинский, бенкарт литивский, опияк полский, злодей и здирца украинский, старостка чигиринский; который чрез осм лет уже зостаючи в Чыгрынщине на дозорстве, от пана своего, велможного пана Конецпольского хоружого коронного, многих нашу браттю лживым сведоцтвом и доношением вовсе погубил и имения их себе привлащил; и уже повидимому не пан хоружий коронный, но служка его лгар, ошуст и пяница Чаплинский владеет Чигрынщиною, и из неи приобретает себе многия корысти и богатства, з крайним разорением и крвавым плачем нашей братии шляхетных Козаков и всех обще Украинских Малоросиянов». [Величка, Самоил. «Сказание о войне козацкой з поляками». Киев, изд. Академии наук Украины, 1926, СС. 21-22 (текст письма переведён с польского автором «Сказания…»)]. Наконец, в письме к польскому королю Яну Казамиру, написанном в августе 1649 года, Хмельницкий пишет: «Однако, от того, что не могу заглушить печалей, которые причинил мне Чаплинский, осмелюсь в.к.м., м.м.п. (Вашу королевскую милость, моего милостивого пана – Дм.Н.) просить, чтобы он, кто есть началом всех бед, и из-за которого родина испытала столько страданий, по благочестивому решению в.к.м. дал бы шею свою под меч». [«Документы Богдана Хмельницкого». Изд. Ак. Наук УССР, Киев, 1961. С.133 (перевод с польского – мой. Дм.Н.)].
     Кстати, эти слова лишний раз убеждают нас в том, что сам Богдан Хмельницкий «началом всех бед» считает обиду  нанесённую польским подстаростой Чаплинским лично ему. И в какой-то степени он прав.Надо ли говорить, что, в конечном счёте, Чаплинский был схвачен казаками Хмельницкого и без долгих проволочек казнён. Но утихомирить Украину казнь Чаплинского, разумеется, не могла. Ведь такими «чаплинскими» были полны все русские области Речи Посполитой.
     А ведь Богдан Зиновий Хмельницкий получил прекрасное образование в иезуитской школе, и в нём, до некоторой поры, мирно уживались и православная этика, которую он впитал с молоком матери, и польская культура, воспринятая им в годы юности. Однако, под влиянием реалий того времени, эти два начала в душе будущего гетмана, находящиеся прежде в неосознанной оппозиции друг к другу, перешли в плоскость сознательного противостояния и, в конце концов, православно-русская составляющая его натуры, помноженная на личную обиду, учинённую ему польскими властями, победила раз и навсегда. Но польско-иезуитское воспитание ещё не раз оказывало «услуги» Богдану, помогая ему идти под давлением обстоятельств на компромиссы с коронной властью и склоняться к мысли о привычной опеке со стороны польского короля.
     И здесь ещё раз хочется обратить внимание на то, как решения и действия этнического лидера отражаются на судьбах всего этноса.
     Так, если бы гетман после Зборовской победы над поляками принял решение о продолжении войны, перенеся её на территорию Польши, осуществив, таким образом, внешнюю территориально-хозяйственную экспансию, которой так жаждала основная масса украинского этноса, Украина, скорее всего, создала бы своё полностью независимое государство уже в середине XVII века. Это был момент наивысшей деморализации польской власти, лишившейся воли к сопротивлению. Однако при всей своей ненависти к польским властям и польской политике в русских воеводствах, «гетман, как и подавляющее большинство старшин и казаков, по-прежнему считал Речь Посполитую своей Родиной, а её короля – единым законным властителем». [В.А.Смолий, В.С.Степанков. «Идея украинской государственности…», С.30]. И это, увы, сыграло определяющую роль в принятии Богданом Хмельницким решения, которое изменило ход антипольской войны, замедлило, а затем и приостановило на весьма длительный период процесс украинского государствостроительства, притом, что Хмельницкий не предполагал и не желал такого развития событий. «…Согласие на отвод войска по крайней мере с территории западного региона … стало одной из самых больших ошибок гетмана как государственного деятеля. Украинское правительство потеряло огромную территорию с высокоразвитым производством, а Польша получила неожиданно выгодный стратегический плацдарм для сосредоточения и размещения на нём … своей армии. /…/ Помимо всего остального, в случае возобновления военных действий, они бы велись исключительно на украинских землях, что обрекало последние на опустошение и разрушение производительных сил». [В.А.Смолий, В.С.Степанков. «Идея украинской государственности…», С.46].  Однако, винить Хмельницкого в том, что он принял такое, а не иное решение, не может никто. На всё Воля Божья и так должно было быть.
     Конечно же, высказывание предположений о том, что могло случиться, если бы?.. выглядит с точки зрения «прагматичного» человека делом бесперспективным, если не сказать, ненужным. Однако позволю себе заметить, что с точки зрения действительно прагматичного исследователя, совсем не лишней будет реконструкция возможных версий развития исторических событий, если бы в какой-то момент произошло (или не произошло) то-то и то-то. Тем  более, если речь идёт о закономерностях этногенеза, которые при любом развитии исторических событий, действуют независимо от воли и сознания людей. И ни одно историческое событие не может выйти за рамки этих закономерностей. Те или иные исторические события могут повлиять только на временнЫе рамки этапов взросления этносов, и не более того.
     В контексте вышесказанного, ещё раз сосредоточим наше внимание на эпизоде казацко-крестьянской войны, который нам кажется ключевым с точки зрения возможного развития событий. Именно упущенный в результате измены казакам крымского хана Ислам-Гирея полный разгром поляков под Зборовом, привёл к подписанию незапланированного Богданом Хмельницким договора с королевской Польшей. Договора, вне всякого сомнения, достаточно выгодного для Украины, и не выгодного, если не сказать больше, для Польши. Можно смело предположить, что если бы крымский хан не соблазнился польским посулом в 90000 злотых, обещанных ему к ежегодной выплате, и не изменил казакам в самый решающий момент сражения (возможно, это был самый решающий момент всей польско-украинской войны), польская армия была бы уничтожена и театр военных действий опять же мог переместиться за пределы Украины на территорию Польши. И таким образом нашла бы своё яркое подтверждение закономерность этногенеза о неминуемой военной территориально-хозяйственной экспансии, которую всегда готов осуществить этнос, созидающий свою государственность. Особенно, если этот этнос своей государственности до этого не имел. При этом нам нельзя путать формирующийся украинский (южнорусский) этнос с этносом древнерусским.
     Можно сказать, что события августа 1649 года под Зборовом стали, без всякого преувеличения, моментом истины на важнейшем этапе взросления украинского этноса. Безоговорочная, такая, казалось бы, близкая победа казаков под Зборовом привела бы украинский этнос, скорее всего, к созданию собственного полностью независимого в политическом смысле государства, которому не было бы нужды искать покровительства со стороны одной из могущественных держав. Не исключено, что в зависимость от Украины попала бы вся Речь Посполитая, и, что, насытившись на правах победителя богатством побеждённых, Украина не допустила бы на своей территории того, что впоследствии стали называть периодом Руины. Однако, случилось то, что случилось. И то, что случилось, ничуть не исказило наших представлений о закономерностях этнического взросления вообще, и взросления украинского этноса, в частности.
      Богдан Хмельницкий, выговоривший себе у польского короля огромные владения, и представший после этого могущественнейшим магнатом, уравнявшимся в правах с владетельнейшими князьями Речи Посполитой, не решился разрушить символ, который легитимировал его магнатство. Свойственная сложившейся многовековой ментальности привычная надежда на установление мира на условиях автономии русских областей Речи Посполитой под патронажем польского короля, в конце концов, обычное человеческое тщеславие, заставило Богдана получить из рук короля то, что он мог взять сам, не испрашивая на это ни у кого никакого соизволения. Отсюда – нежелание его продолжать войну на территории Польши. Отсюда – принятие решения, негативно отразившегося на судьбе украинского этноса и путях обретения украинской государственности. Не отказав Хмельницкому в милости стать одним из могущественнейших магнатов Речи Посполитой, польский король Ян Казимир спас Польшу от военной территориально-хозяйственной экспансии со стороны пассионарного украинского этноса.
     Да! Такова, и именно такова роль национального лидера в этнополитическом развитии. Отсюда, вступление украинского этноса в период окончательной зрелости, характеризующийся фактом создания этносом независимого государства, было отложено на неопределённое (сегодня мы знаем, на какое) время. Таким образом украинский этнос остался жить в условиях государственности, но не своей, а взаимодействующих с ним соседних этносов.
     Будь у польского короля абсолютная власть, Украина, возможно, и получила бы вожделенную автономию в составе Речи Посполитой. Но буйство шляхетской «демократии», при которой каждый магнат ощущал себя равным королю, и любой шляхтич, заседавший в сейме, обладал правом вето при решении любых, в том числе, жизненно важных для польско-литовского государства вопросов, а так же нежелание большей части заможной шляхты идти на какие бы то ни было уступки казацко-крестьянскому вождю, привели к обратному результату: веками жившая в рамках литовско-польской государственности Украина получила широкую политическую автономию  в составе… Московского царства.
     Итак, будучи поначалу серьёзно настроенным оставить Украину под польским протекторатом, быстро ориентирующийся в социально-политической ситуации Хмельницкий, осознал весьма скоро, что с помощью Польши решить проблему восстановления нормальной общественно-экономической жизни на Украине не удастся ни при каких обстоятельствах. Поляки не помогут ему не только в деле умиротворения крестьян и возвращения их к своему привычному занятию – земледелию, но просто не смогут сами вернуться на законно принадлежащие им (польской щляхте) земли.
Во-первых, они были католиками, и их презрение к своим православным крестьянам было таким же неистребимым, как и ненависть, которую питали православные крестьяне к ним.
Во-вторых, они несли на себе клеймо жестоких и неисправимых угнетателей, отказывающих крестьянам в какой-либо, даже маломальской правовой защите. Следовательно, по возвращении в свои поместья, никакую другую позицию относительно  своих крестьян, кроме той, которую они занимали до казацко-крестьянской войны, они занять не могли. Более того, все они жаждали жестоко наказать взбунтовавшуюся чернь, что и подтвердили многие события ближайшей после восстания истории взаимодействия украинского и польского этносов, особенно в правобережной Украине. Так «уже в самый год заключения Андрусовского договора /между Россией и Польшей в 1667 году/ отряды польских жолнеров, предводимые палачами-региментарями, ходили по краю и казнями заставляли хлопов молчаливо и покорно признавать власть панов» [Козловский К. «Судьба малороссийского крестьянства. XVII-XVIII вв». Киев, 1871, С.28].  Далее автор этого же исследования пишет о том, что региментарь Маховский окончательно огнём и мечом разорил Брацлавщину, а свирепый воевода Чарнецкий опустошил Чигиринское староство. «Чернецкий ворвался в Субботов /родовое гнездо Хмельницких/ и, по выражению летописи, «тело старого Хмельницкого и Тимоша, сына его, … казал з гробов (з церкви, що з рынку) выкинути на попелище»». [Козловский К. «Судьба малороссийского крестьянства. XVII-XVIII вв». Киев, 1871, С.29].  Приведённые примеры – лишь малый эпизод той страшной картины мести, которую обрушила возвращающаяся в свои имения польская шляхта на головы позволивших себе взбунтоваться украинских крестьян. Заметим, что Левобережная  Украина, оставшаяся после 1667 года под рукой Москвы, подобных ужасов испытала на порядок меньше.
     Увы, но начало будущей Руине, как это не парадоксально звучит для поверхностно мыслящего человека, положила казацко-крестьянская война, которая, взорвав нагромождение одних острейших межнациональных, межконфессиональных и социально-политических противоречий, в свою очередь, вызвала к жизни ряд других неразрешимых в данный исторический период внутриукраинских социально-экономических противоречий. А это предельно затруднило формирование украинской государственности, и крайне истощило, казалось бы, добившуюся независимости Украину.
     Итак, какой вывод напрашивается?
     Политическое развитие украинского этноса наверняка пошло бы по более благоприятному руслу, если бы он осуществил естественную военную территориально-хозяйственную экспансию, которая обеспечила бы его необходимыми материальными ресурсами и спасла бы от последующего истощения. Но такой экспансии, по воле Богдана Хмельницкого и окружающей его старшины, украинский этнос не осуществил. А основательно подорванная всенародным восстанием экономика Украины (русских областей Речи Посполитой) будучи не в состоянии обеспечивать восстановление и поддержание производительных сил, не нашла им замены в виде экспроприируемых у заклятого врага материальных ресурсов. В силу этого истощения, украинский этнос в изменившихся обстоятельствах оказался уже не в состоянии организовать действенную военную экспансию на территорию соседних этносов, и вынужден был вести все войны, направленные на удержание своей независимости, в пределах ареала своего многовекового обитания. По большей части, это была территория, которая осталась за Польшей по итогам Андрусовского перемирия между Московским царством и Речью Посполитой, подписанного в 1667 году. Это ещё раз подчёркивает мысль о физической и психологической невозможности для Украины, для украинского этноса, жить под эгидой ненавистных ему польских властей. И именно эта несовместимость была важнейшей причиной долгих и кровавых, больших и малых войн с участием всех активно взаимодействующих в этом регионе этносов. Эти войны, прокатываясь по Правобережной Украине во всех возможных направлениях, выжгли её едва ли не дотла.

 
                О роли евреев в украинском национальном развитии.
 
     Рассматривая проблему украинского этногенеза, надо учитывать взаимодействие украинского этноса со всеми без исключения этносами его окружающими и пытающимися играть (в своих собственных интересах) на поле такого привлекательного во многих отношениях партнёра. В этом смысле взаимовлияние каждого из них друг на друга невозможно недооценивать. Сегодня судьба украинского этноса находится в такой же зависимости от судьбы этих этносов, как и 350 лет тому назад. И если проанализировать, какие «просчёты» в ходе этого взаимодействия привели украинский народ к печально известному периоду Руины, то можно сказать, что сегодня по-прежнему сохраняется угроза повторения аналогичных «просчётов», пусть и на другом историческом и технологическом фоне. Ведь эти так называемые «просчёты» теснейшим образом связаны и вытекают из всеобщих закономерностей этноразвития. А последние никогда не поддадутся никаким ухищрениям, якобы позволяющим эти закономерности проигнорировать или обойти. Однако степень опасности подобных «просчётов» для украинского (или какого-либо ещё) этноса может быть в значительной степени снижена, если этнические лидеры сумеют найти, в том или ином случае наиболее оптимальную форму движения этноса к намечаемым целям, каковыми чаще всего являются политическая и экономическая независимость, материальное и нравственное благополучие этноса.
     Как бы кому ни были неприятны рассуждения на тему участия собственно в украинских делах еврейского этноса в лице его нынешних весьма немногочисленных представителей (играющих, однако, существенную роль в этих делах), вне этой темы вообще невозможно отследить логику украинского этногенеза. Взаимодействие украинского и еврейского этносов является на протяжение многих веков одним из важнейших факторов украинского (как, впрочем, и еврейского) этногенеза. Таким же важным это взаимодействие остаётся и сегодня. Профессор Центрально-Европейского университета в Будапеште, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН А. Миллер пишет: «Мы всегда еврейскую историю ссылаем как бы в особое гетто… попытайтесь вспомнить какой-нибудь труд по истории Российской империи или, скажем, по истории её западных окраин, в которой история евреев рассказывается в ткани общего повествования…Это очень обедняет наше понимание истории». [«Империя Романовых и евреи». Газета «Еврейское слово» №24 от 28 июня – 4 июля 2006 года]. Добавим, что это очень обедняет понимание этнополитической истории, в данном случае, Украины, не раскрывая её многих весьма важных особенностей.
     В экономике Речи Посполитой евреи играли с давних времён существенную роль. Следовательно, немалую, и очень немалую, роль они играли и в экономической жизни Украины, как части Речи Посполитой. В канун казацко-крестьянского восстания 1647 года они активно и успешно занимались денежными операциями, торговлей, ремёслами, и, что особенно важно в данном случае, сельскохозяйственным производством. Но не в качестве непосредственных массовых производителей сельхозпродукции, а в качестве разного рода посредников (факторов) – управляющих поместьями польской щляхты и арендаторов шляхетских земель. Поэтому до известной степени будет верным утверждение, что изгнание евреев в 1648 и последующих годах из украинской экономики привело эту экономику в тяжелейшее состояние. Последующее её возрождение было мучительным, долгим и нельзя сказать, что очень успешным. Добавлю, что при всех катастрофических последствиях изгнания евреев из украинской экономики, это изгнание было предопределено всей логикой взаимодействия украинского и еврейского этносов в указанный период. То есть оно было неизбежным и закономерным. Увы, сложившаяся ситуация не оставила украинскому этносу иного выбора, кроме насильственного подавления более чем активной деятельности этноса еврейского. С одной стороны, этот последний стоял на пути взросления украинского этноса, но, с другой стороны, без этого его непрапорционально сильного давления на украинский этнос, был бы невозможен импульс, пробудивший украинское самосознание, сподвигнувший украинцев на великую войну за своё освобождение от чуждой им государственности. Такова диалектика этногенеза.
     Стремящийся к получению сравнительно полной картины этногенеза какого-либо народа аналитик (если он действительно стремится к истине) прекрасно понимает, что эта картина будет верна лишь в том случае, если не будет упущен ни один из компонентов того межэтнического взаимодействия, которое только одно и стимулирует развитие (взросление) этноса. Как бы при этом не были важны другие факторы этноразвития: например, взаимодействие этноса со вмещающим его ландшафтом. В этом смысле аналитик, изучающий причины, по которым Украина в XVII веке не смогла обрести полную независимость, не найдёт удовлетворительного ответа, если будет говорить только о взаимодействии русских и украинцев, только поляков и русских, только украинцев и поляков. Для ясного понимания того, что произошло и как это происходило, исследователю необходимо включить в рассмотрение вопроса об украинском этногенезе такие исключительно важные факторы, как взаимодействие украинского этноса и этноса еврейского, как взаимодействие украинского и крымско-татарского этносов.
Когда мы говорим о закономерностях этногенеза, то речь не должна и не может идти об апологетике в пользу того или иного взаимодействующих между собой этносов. Нет ничего более смешного, как оценивать этносы в их взаимодействии с точки зрения правильности или неправильности их поведения. Любой этнос в любом взаимодействии с любым другим этносом стремится добиться преференций для своего собственного развития. Притом, что лояльность или нелояльность этносов друг к другу зависит только от того совпадают или нет их собственные интересы, надо помнить, что и в том и в другом случае развитие каждого из них немыслимо без взаимодействия их друг с другом. Вне такого взаимодействия нет, и не может быть, никакого развития.
     Так некие «неправильные» действия экономически активной части еврейского этноса стали важной составляющей того импульса, который взорвал Украину в середине XVII века, что позволило ей сделать реальный шаг к обретению независимости и созданию собственно украинской государственности. Если бы польский этнос в лице его шляхетско-магнатского корпуса, активно использующего экономические способности части еврейского этноса, действовал в отношении украинского этноса «правильно», кто знает, побудили бы украинских казаков и крестьян эти «правильные» действия к шагам, направленным на обретение собственной независимости и создание собственной государственности. «Правильные» действия могли бы означать, например, неспешную, ненавязчивую полонизацию украинских социальных низов вслед за уже почти полностью ополяченной шляхтой. И тогда проблема украинской независимости могла бы возникнуть куда позже середины XVII века, если бы возникла вообще. Но могла ли польская шляхта и формируемое ею правительство действовать «правильно»? могли ли еврейские факторы и экономы действовать «правильно»?  Логика социально-экономического и политического развития Речи Посполитой свидетельствует, что нет.
     Таким образом, по воле Божьей, и польский и еврейский этносы были и оставались необходимыми звеньями в процессе взросления украинского этноса, и своими «неправильными» действиями ускорили это взросление, вытолкнув (вместо того, чтобы растворить в польской среде) украинский этнос на единственно возможный путь дальнейшего развития – путь борьбы за независимость и создания собственного государства. Однако, процесс «очищения» украинской жизни от «чужеродных» элементов (поляков и евреев), помимо благородной цели обретения экономической, политической и культурной независимости, имел ещё и ту сторону, что почти до основания разрушал собственно украинскую экономику (подорвав при этом значительно экономику всей Речи Посполитой). Как это ни печально, но избежать таких последствий для украинской хозяйственной деятельности, очищенной от инородцев, было невозможно. Всё это было предопределено железной логикой закономерностей этногенеза вообще, и украинского этногенеза – в частности.
     Кажущийся парадокс состоял в том, что именно разрушительный характер воздействия освободительного (в политическом и культурно-религиозном смысле) антипольского казацко-крестьянского восстания на экономику русских областей Речи Посполитой, ставших «де-факто» независимыми, не позволил этой независимости обрести в последующем те формальные признаки, которые закрепили бы эту независимость «де-юре». Чему способствовали и стратегические военно-политические «ошибки» самых выдающихся деятелей украинского национально-государственного становления, таких как Богдан Хмельницкий, Пётр Дорошенко, Иван Мазепа и др.
     Освобождение от жесточайшего социально-экономического и культурно-религиозного гнёта со стороны поляков и активно сотрудничавших с ними евреев были главными лозунгами восставших. Избавление от политической зависимости, в чём нет ничего странного,  поначалу в расчёт не бралось. Потом же, по мере разрастания в Украине гражданской внутриусобной войны, перемежаемой опустошительными нашествиями со стороны этносов – носителей мощной государственности, вопрос о полной политической независимости, украинскими этническими лидерами перестал выдвигаться вообще, хотя идея единой самостоятельной Украины никогда не покидала наиболее выдающихся деятелей Гетманщины.
     Вот строчки из универсала, обращённого к украинскому народу в самый начальный период казацко-крестьянской войны. Исследователи, видимо из политкорректности, называют этот документ «сомнительным». Однако ничего сомнительного в нём нет. Он исключительно точен в отражении реальной действительности. «А где можете, любыми силами и способами готовтесь встречать ляхов, этих врагов наших и древней веры нашей и нашего народа. Своих панов и их слуг жидов, избивайте, рубите, уничтожайте до чистоты нашей земли, которую обещаем сделать благословенной». [Универсалы Богдана Хмельницкого. Изд. Дом «Альтернативы», Киев – 1998. №1, С.242]. Все эти лозунги были реализованы восставшим народом в полной мере, чему есть немало документальных подтверждений, а также свидетельств очевидцев. Вот выдержка из письма Хмельницкого Царю Алексею Михайловичу, датированного 22 июня 1649 года: «О том Бога просим, чтобы ляхи и жиды над православными христианы не государствовали, понеже они, яко хитрые, издавна извыкли кровь христианскую розливати и измену чинити. Чаю, им Бог больши не поможет, а совету с ними имети не хотим» [Документы Богдана Хмельницкого. №58, СС. 115-116].
      Когда мы зададим себе вопрос: а заслуживали ли поляки и евреи к себе такого отношения со стороны украинского населения? – то, как это не печально, нам придётся (какие бы оговорки мы при этом не делали) ответить, что заслуживали. Этнос как живой организм, закономерности взросления (развития) которого не зависят от нашего сознания, сталкиваясь с трудностями роста, инициируемыми другими взаимодействующими с ним этносами, реагирует на представителей угнетающих его этносов как на преграды. Он старается (часто не давая себе отчёта о не столь отдалённых последствиях) устранить эти преграды, сметая со своего пути те этносы, которые мешают его взрослению, которые подавляют его идентичность. А он упорно не хочет терять свою идентичность, чего часто не понимают господствующие над ним этносы, настойчиво и бездумно, и, как им кажется, к своей, или (что ещё удивительнее) к обоюдной выгоде, принуждающие его отказаться от своего «Я» , или «МЫ» (как кому будет угодно).
     Понимание того, что в межэтнических отношениях что-то складывалось не так, как должно, приходит тогда, когда уже поздно. Когда самый верный анализ прошлого уже ничего поправить не может. Когда степень межэтнического отчуждения достигла степени полного отторжения, что и произошло в середине XVII века на Украине. Отсюда, если отбросить положительный факт прорыва украинского этноса в политическом развитии, все взаимодействующие в данном процессе этносы перенесли неимоверные страдания. Причём наибольшие жертвы, в итоге, на алтарь своего естественного взросления положил украинский народ, притом, что сам он не знал милости ни к полякам, ни, тем более, к евреям. Ещё раз спросим: почему? Вот что об этом пишет очевидец первых лет казацко-крестьянской войны на Украине, представитель еврейского этноса: «…Русские, жившие в Малороссии, находились под тяжким гнётом магнатов и шляхтичей, которые делали их жизнь горькою, обременяли их всевозможными трудными работами, полевыми и домашними. Над ними были поставлены чиновники для взимания больших налогов, а некоторые из панов подвергали их страшным истязаниям, принуждая их переходить в католичество. Они были до такой степени удручены, что все народности страны, даже стоявшие на низшей ступени в ряду всех народов /евреи/, господствовали над ними». [Ганновер Натан.«Богдан Хмельницкий. Летопись еврея-современника, Натана Ганновера, о событиях 1648-1652 годов в Малороссии вообще и о судьбе своих единоверцев в особенности». Одесса, 1878. С.9]. Далее, там, где он описывает события, которые толкнули Богдана Хмельницкого на организацию вооружённого сопротивления коронным властям, Ганновер пишет: «Город /Чигирин/ был во владении одного еврея, Захария Сабиленки, который арендовал его от этого пана /хорунжего коронного Конецпольского/, подобно другим евреям в Руси, бывавшим владетелями во всех русских поместьях, что и было причиною постигшего их впоследствии страшного бедствия, ибо все завидовали их почётному положению». [Ганновер Натан. «Богдан Хмельницкий. Летопись…», С.12]. Таким образом, уже тогда просвещённый еврей – современник тех страшных событий, погубивших сто тысяч еврейских душ – хорошо осознавал первопричину постигших его единоверцев испытаний.
     Украинская официальная историческая наука рассматривает события казацко-крестьянской войны, что вполне объяснимо, несколько под другим углом. Не знаю, оправдана ли благостность этой точки зрения? «Становление украинского казацкого государства – Гетманщины – происходило на фоне глубоких сдвигов в хозяйственной и общественной жизни. Были ликвидированы крупное и среднее светское землевладение, фольварочно-панщинная система хозяйства, крепостная зависимость. Взамен формировалась казацкая, крестьянская, а также государственная собственность на землю. Это повлекло существенные изменения в социальной структуре общества. Они проявились, прежде всего, в отсутствии шляхетско-магнатского сословия, уменьшении численности мелкой шляхты. Ведущую роль в жизни общества стало играть казацкое сословие.
     Бесспорным завоеванием казацкого государства была личная свобода абсолютного большинства крестьян и мещан, которые имели возможность свободно вступать в казацкое сословие. Положение мещан улучшилось ещё и благодаря тому, что в городах были ликвидированы засилье иностранцев и национально-религиозные препятствия для занятий ремёслами, промыслом,торговлей…»
[http://www.bolshe.ru/unit/75/books/899/s15&next=1].
     Всё это, конечно, так, но какой была цена этих «глубоких сдвигов»? Цена же, заплаченная украинским этносом за своё стремление к независимости и созданию своего унитарного государства (в совокупности со взаимодействующими с ним этносами), была страшной, с трудом поддающейся учёту. К тому же, за этим последовал мучительный возврат к прежним социально-экономическим производственным отношениям, ибо опровергнуть законы общественного развития не удавалось и никогда не удастся никому и нигде.
     Этносы, переживающие аналогичный период своего взросления, всегда расплачиваются в полной мере. Но мало кто заплатил так много, как украинцы. Но каким же был путь этой взаимной украинско-еврейской многострадальности?
     Польская шляхта, в своё время, обнаружила весьма рациональную форму извлечения доходов из своих поместий. В качестве управляющих этими поместьями, сначала эпизодически, а затем всё чаще и чаще , стали привлекаться знающие толк во многих экономических вопросах издревле проживающие на территории Речи Посполитой евреи. С течением времени, многие из этих управляющих становились арендаторами обширных сельскохозяйственных угодий, и даже целых поместий, вручаемых им польской шляхтой на определённых, преимущественно денежных, договорённостях. Естественно, что и экономы, и арендаторы изыскивали малейшую возможность для того, чтобы выжать из панских поместий максимальную выгоду, не считаясь ни с какими моральными установлениями. Тем более, что они не были связаны с эксплуатируемой ими крестьянской массой ни религиозными, ни национальными узами. Ведь надо было отдать всё, что причиталось по договору, ясновельможному пану (на беззаботную жизнь в столицах), и чтобы осталось кое-что «бедному» расторопному еврею. При всех прочих составляющих доходности панских поместий, главным элементом этой доходности оставался украинский крестьянин. Он подвергался год за годом всё более изощрённой и мучительной эксплуатации, по мере того, как росли аппетиты шляхты и её деятельных и изобретательных (по части выжимания соков из вконец измученного множеством денежных и трудовых повинностей крестьянина) подручных. Но Господь не оставляет без наказания ни одного акта физического насилия, ни одного нравственного преступления. Это касается как отдельного человека, так и целых народов, чьи представители позволяют себе по отношению к другим народам выходящие за рамки общечеловеческих нравственных предписаний действия.
     В итоге, за тяжкие грехи лишь малой толики евреев (факторов, арендаторов, экономов) по отношению к украинскому крестьянству, Господь жестоко наказал руками украинских же крестьян и казаков всё украинское еврейство. Вся живущая на Украине масса евреев была подвергнута неслыханным, страшным испытаниям. Не менее жестоко была наказана руками украинских крестьян и польская шляхта, да и все поляки, проживающие на Украине. В конечном счёте, и вся Польша, как государство, получила своё воздаяние за грех безнравственной политики по отношению к Украине и украинцам. Но и те, кто совершил тяжкий грех избиения ста тысяч простых, зачастую таких же нищих, как и их гонители, евреев и не меньшего количества простых поляков, были наказаны Господом десятилетиями страшнейшего периода, пришедшегося на начало новой истории Украины – периода так называемой Руины. Тогда сотни тысяч украинского народа были избиваемы, уничтожаемы, уводимы в полон для продажи в рабство, изгоняемы с родной земли. Было разрушено до основания и сожжено безчисленное количество подворий, множество сёл, местечек и городов. И всё это не только руками воинственных и безжалостных пришельцев: поляков, татар, турок, московитов, – но и руками своих же соплеменников, обрушивавших весь свой «праведный» гнев на голову беззащитного простонародья лишь за то, что оно позволило себе жить под рукою их оппонентов в борьбе за власть. В опубликованной на интернетовском сайте работе Сергея Иванова «Россия – Украина. Дороги истории» читаем о событиях возобновившейся после Переяславской Рады  русско-польской войны. «…Весной 1654 года поляки вторглись на Подолию, уничтожая на своём пути население и выжигая города, местечки и селения. Во время этого рейда погибли десятки тысяч православных жителей… /…/ Летом между Крымом и Речью Посполитой был подписан «Вечный договор» о взаимной помощи. В ноябре того же года польско-шляхетское войско двинулось на Подолию. …Более 50 городов были полностью разрушены, десятки тысяч жителей погибли». [Сергей Иванов. «Россия – Украина. Дороги истории». http//www.newlibrary.ru/read/ivanov sergei/rossija – ukraina – dorogi istorii.html]. В знак благодарности своим крымским союзникам, поляки разрешили им брать ясырь. «Брацлавщина в течении двух последующих месяцев превратилась в развалины. Было уничтожено более 270 населённых пунктов, более 1000 церквей, убито множество младенцев, взято в неволю более 200 000 тысяч человек». [Сергей Иванов. «Россия – Украина. Дороги истории». http//www.newlibrary.ru/read/ivanov sergei/rossija – ukraina – dorogi istorii.html].
     О том, какого безпрецендентного уровня достиг накал межэтнической вражды, свидетельствует письмо коронного гетмана польского войска Потоцкого королю Яну Казимиру: «Горько будет вашему величеству слышать о разорении вашего государства, но иными средствами не может усмириться неукротимая хлопская злоба, которая до сих пор только возрастает». [Сергей Иванов. «Россия – Украина. Дороги истории». http//www.newlibrary.ru/read/ivanov sergei/rossija – ukraina – dorogi istorii.html].
     Таким образом, ужасы, казацко-крестьянской войны 1647-1654 года, обрушившиеся на украинских евреев и поляков, совершенно померкли перед невиданной катастрофой, которую пришлось пережить украинскому народу в последующие годы. И надо сказать, что какими бы страшными не были последствия нескольких турецких нашествий на Правобережную Украину, не менее опустошительными были походы московитов, поляков, да и самих разрозненных украинских казацких отрядов, выступающих на стороне многочисленных соискателей гетманской булавы, непрерывно воюющих друг с другом, и призывающих на украинскую землю, кто татар, кто турок, кто поляков, кто московитов. Каждое такое нашествие сопровождалось гибелью десятков тысяч простых украинцев. Ещё большее их число уводилось в полон по гласным и негласным договорам, заключаемым, как правило, крымскими татарами едва ли не с каждым украинским гетманом, которому они «помогали». Так политические противники стремились подорвать социально-экономическую базу, на которую каждый из них опирался. Это была обычная плата, которой рассчитывались некоторые этнические лидеры украинцев с иноземцами, за «помощь» в борьбе за толику власти. Тысячи и тысячи простых людей бросали свои жилища и бежали на левый берег Днепра и дальше, под руку московского царя, в котором видели не мнимую, а действительно надёжную защиту. И ведь каждым претендентом на роль единственного лидера украинского народа двигали благие намерения сделать Украину благословенной землёй. В итоге, Правобережная Украина была разрушена до основания и почти перестала существовать как политическая и экономическая реальность. В данном случае мы видим ярчайший пример того, до какой гибельной степени нестроения способно довести этнос в целом слепое рвение его пассионарно настроенной части. Искреннее стремление украинских пассионариев к независимости привело к ужасающему результату – геноциду украинского народа на значительной части Украины. И не будет большим преувеличением утверждение о том, что главными его организаторами были всё те же пассионарии, не нашедшие «правильного» выхода своей неукротимой энергии, а именно, не сумевшие (а может не пожелавшие) организовать широкую внешнюю военную территориально-хозяйственную экспансию.
     А теперь, нисколько не оправдывая ту жесточайшую меру эксплуатации, которую поддерживали более чем прагматичные управляющие (или арендаторы) шляхетских имений, бывшие по большей части своей евреями, зададимся, отбросив всякие эмоции, «некорректным» вопросом: кто бы мог заменить сразу и эффективно тех арендаторов и экономов, поднаторевших в делах рентабельного управления шляхетскими хозяйствами и экономикой вообще, после того, как они были отчасти истреблены, отчасти изгнаны отовсюду, откуда только было возможно? Из системы производственных отношений был удалён, таким образом, один из её существенных элементов. Притом, как это не парадоксально, причиной, послужившей к устранению этого элемента, стало неумеренное рвение самого этого элемента в осуществление своих функций. Жажда наживы ослепляет. И, как справедливо замечено, если Бог хочет кого-либо наказать, Он в первую очередь лишает его разума. Так , не осознавая надвигающуюся опасность, некая малая толика от всей массы евреев, проживающих на протяжение многих веков на Украине, продолжала, лишившись всякого чувства меры (разума), добросовестно осуществлять функцию непосредственного угнетателя всех возможных чувств и устремлений почти всей массы православного украинского крестьянства. Расплата за подобное рвение была неизбежной. Но поплатилась за слепое рвение и жадность горстки соплеменников вся масса нищенствующего, по большей части, еврейства, на которую обрушилась копившаяся десятилетиями ненависть ещё недавно покорных украинских крестьян, ободряемых неукротимой силой казацкой вольницы.
     Так вот, замену этим сгинувшим в одночасье арендаторам и экономам найти сразу было невозможно. А между тем, поместья польской шляхты остались не только без управляющих, но и без своих владельцев; а во многих случаях и без обслуживающих их крестьян. Таким образом, удовлетворив  устранением экономически активной еврейской прослойки из системы общественно-политических и производственно-финансовых отношений насущные моральные и социальные запросы значительной части украинского общества, и, в первую очередь, крестьянства, и, не имея ничего, что можно было бы предложить взамен, Богдан Хмельницкий, по существу, предопределил разрушение украинской экономики. Веками складывающиеся сословно-экономические связи, производственные отношения были размётаны казацко-крестьянской вольницей в одночасье. Крестьянство, избавленное от экономического и, что особенно важно, морального гнёта иноверцев, отнюдь не собиралось гнуть спину на былых, или каких-либо ещё хозяев. Процесс всеобщего расстройства нарастал лавинообразно, так как основой экономики Украины были до определённой поры исправно функционирующие шляхетские хозяйства. Впрочем, катастрофа еврейского этноса и последовавшая за ней катастрофа украинского этноса были предопределены логикой их взаимоотношений, иными словами, всей логикой их взаимообусловленного развития (взросления).

Гетман Пётр Дорошенко.
Дорога, вымощенная благими намерениями…

     В истории этносов бывают периоды, когда этнические лидеры, стремясь проводить политику, направленную, казалось бы, во благо своего народа, попадают в ситуацию, которую современные шахматисты называют «цугцванг». Иными словами, какое бы политическое или военное решение они не принимали, каким бы образом они не действовали в желании добиться преференций для своего этноса (во внешней или внутренней политике, хозяйственной деятельности, организации социальной жизни), их решения или действия приводили только к ухудшению как их собственной позиции и, что самое печальное, ухудшению позиции (на поле межэтнического взаимодействия) возглавляемого ими этноса. И даже самые оптимальные, по мысли этих лидеров, решения фатальным образом приводили к ухудшению общей ситуации и, в конечном счёте, к краху их политики, освящённой самыми благими намерениями.
     Таковы метания гетмана Правобережной Украины Петра Дорофеевича Дорошенко, всеми силами, любыми путями и страстно, желающего сохранить политическую самостоятельность Украины, объединить её Правобережную и Левобережную части, и не понимающего, почему каждый его шаг, направленный на это благое дело, ведёт ко всё большему разорению страны и небывалым страданиям её народа. Шаги к вольности оказываются шагами к политическому закабалению, и даже военной оккупации Украины, а надежда на этническое возрождение оборачивается ужасами Руины.
     Каким образом в голову Дорошенко пришла мысль о «спасительной» для Украины роли турецкого над ней протектората можно не только догадываться, но и вполне логически обосновать. Думается, предположение, которое я попытаюсь высказать, будет не лишено убедительности.
     Замечу, что мысль об опоре на турецкое могущество не раз посещала головы украинских гетманов и до Дорошенко. Ещё Богдан Хмельницкий обдумывал подобный вариант политической судьбы Украины, на случай бескомпромиссной позиции Польши относительно гетманских условий украинской автономии в составе Речи Посполитой. Вот выдержка из письма Хмельницкого турецкому султану от 27 ноября 1651 года: «Я давно стремился верностью своего подданства обрести милостивую ласку и защиту Вашей Цесарской Милости, моего милостивого пана, так как вижу, что такова Воля Господня, чтобы русский народ был свободен от польской неволи. А так как вся Греция признаёт власть Вашей Цесарской Милости, моего милостивого господина, то и вся Русь, будучи одной веры с греками и ведя от них свои начала, хочет и могла бы быть под властью Вашей Цесарской Милости, моего милостивого господина». [Документы Богдана Хмельницкого. №153, С.234]. Нет никаких оснований считать, что за этими словами скрывается одна лишь фигура речи. Это было время, когда Украина в лице своего непререкаемого национального лидера стояла перед сложнейшим выбором, долженствующим привести её к вожделенной политической устойчивости и последующему, взлелеянному в мечтах об Украине «без ляхов и жидов» процветению. Это был период, когда момент обретения Украиной полной политической независимости был, по целому ряду причин экономического, политического, социального, а главное, личного порядка, окончательно упущен. Так что, помимо всего прочего, вариант политического устройства Украины под эгидой Турции был Петру Дорошенко хорошо знаком, и автором этой, отнюдь не фантастической идеи, был не он.
С. Иванов пишет: «Ещё за год до своего избрания правобережным гетманом Петро Дорошенко поставил перед собой цель объединить обе части Украины. При этом он понимал, что существование Украины как независимого государства практически невозможно, особенно после заключения Андрусовского мира. Исторический опыт свидетельствовал, что вхождение в Польшу или Россию не удовлетворяло большую часть украинской элиты. Поэтому его взоры обратились в сторону Турции. Ход его рассуждений был парадоксальным. В силу различия веры и языка Украина может остаться самобытной только под протекторатом Турции, ибо под влиянием христианских Польши или России самобытность Украины невозможна. Эти взгляды сформировались у него в середине 1667 года». [Сергей Иванов. «Россия – Украина. Дороги истории». http//www.newlibrary.ru/read/ivanov sergei/rossija – ukraina – dorogi istorii.html].
     Но чем был обусловлен именно такой ход мыслей Петра Дорошенко? И были ли его рассуждения настолько парадоксальными? За этими рассуждениями должны были стоять какая-то практическая выгода и чей-то исторический опыт, знакомый Дорошенко. Во-первых, это был опыт территориально близких Украине валашских господарей и трансильванских владетелей, достаточно комфортно устроившихся под милостивой рукой Порты. Во-вторых, это был опыт взросления восточнорусского этноса. Наверняка, Дорошенко неплохо знал историю восточнорусских княжеств, слившихся со временем в единое и могучее Московское государство. В целом, все эти княжества развивались в составе Золотой Орды достаточно самостоятельно, и у ордынцев никогда не возникало желание ассимилировать русских, превратив их в разновидность ордынских татар. Восточнорусские княжества были государствами в составе Золотоордынской «федерации». Они сохраняли все атрибуты государственности, были полностью самостоятельны в своей внутренней политике, с течением времени становились всё более и более свободными в осуществлении международных акций, вплоть до ведения военных действий. Правда, в последнем случае они, и отнюдь не формально, отстаивали интересы всё той же Золотоордынской «федерации», частью которой являлись. Что же касается восточнорусской культуры, то она и вовсе не знала никакого насилия над собой со стороны совершенно чуждой ей ордынской культуры, хотя непроизвольное естественное взаимовлияние ордынской и русской культур друг на друга не прекращалось никогда. В конечном счёте, восточнорусская государственность, развиваясь в рамках государственности Золотой Орды, достигла такой зрелости, которая позволила ей полностью избавиться от опеки своего всё более слабеющего сюзерена. Обретя же независимость, Москва сама начала растворять в себе осколки Золотой Орды: в неё влились Казанское, Астраханское, Сибирское Ханства и Ногайская орда. В то же время на Украине Дорошенко наблюдал воочию два встречных процесса воинственной (без преувеличения) ассимиляции южнорусского (украинского) этноса с одной стороны этнически близкими поляками, а с другой – ещё более близким восточнорусским этносом. Причём со стороны Польши стремление ассимилировать украинцев стало идеей фикс. Поляками было потеряно всякое чувство меры, а с ним и всякое ощущение опасности, грозящей государственным устоям Речи Посполитой. Поэтому разразившийся внезапно в границах коронных земель этносоциальный ураган поляки встретили в полной растерянности. Но перипетии Хмельнитчины и всех связанных с нею войн нисколько не умерили пыл поляков в отношении Украины и украинцев, притом, что часть Украины была ими потеряна, оставшись под рукой Москвы.
     Таким образом, Дорошенко, страшась утраты украинской самобытности, а с нею и потери всяких начал украинской государственности под натиском близких и этнически, и территориально соседей, вознамерился сохранить эту самобытность и государственность, став вассалом весьма далёких, и этнически, и территориально, турок. Ему казалось, что влияние Турции на политику номинально зависимой от неё Украины будет, по большому счёту, условным, а могущество турецкого султана защитит Украину от натиска её непосредственных соседей, как с востока, так и с запада. К тому же он был уверен, что объединив с помощью турок Украину, он избавит её от бесконечных набегов крымских татар, которые были во всём послушны Порте. Более того, татары, дескать, станут его верными союзниками в войнах с поляками и московитами. По всей вероятности, Дорошенко предполагал, что так же, как когда-то мощь Золотой Орды отпугивала от восточнорусских княжеств их недругов, могущество Османской империи умерит рвение тех, кто хотел бы поживиться за счёт Украины и украинцев.
     В этом контексте, замечу, что крымские татары были решительно не заинтересованы, чтобы Украина стала вассалом Турции. Ведь экономика Крымского ханства держалась преимущественно на торговле рабами, а богатство её составлялось, в значительной степени, из того, что было награблено в ходе набегов – по большей части на Украину. Без этих набегов Крымское ханство не смогло бы существовать.
     Кстати, не лишне будет заметить, что основой внутренней политики Порты была постоянная забота о благополучии главного сельского производителя – свободного крестьянина. Поддерживая и, в какой-то степени, даже пестуя крестьянскую массу, правительство Турции имело возможность опоры на чрезвычайно широкую социальную базу, что способствовало осуществлению турками на протяжении нескольких столетий успешной внешней завоевательной политики, иными словами – широкой военной территориально-хозяйственной экспансии. До поры до времени эти завоевания позволяли поддерживать очень невысокую меру эксплуатации крестьян, даже близко несравнимую с той крайней мерой эксплуатации крестьянской массы, которая была характерна для Польши и входящей в неё Украины. По всей вероятности и это сыграло некоторую роль в принятии гетманом Дорошенко решения о турецком протекторате над Украиной. Ведь среди простых украинцев существовало преувеличенное представление о веротерпимости турок (что, в общем, было верно) и об их справедливом отношении к простым земледельцам. К середине XVII века эти представления (сложившиеся к концу XVI века) были достаточно устойчивыми. За пределами Османской империи, в том числе и в христианских странах, «о народолюбии турок ходили самые фантастические легенды /…/ Народные массы едва ли не большинства феодальных государств Европы, особенно крестьянство, жаждали прихода турок и связывали с ними свои надежды на избавление от власти феодалов. /…/ В православном мире, особенно на Украине,.. широкое распространение получил миф «о блаженстве для христианской веры» в Турции. /…/ Османские сановники, в большинстве своём сами выходцы из крестьян, везде и всюду заявляли о себе как о защитниках интересов простых тружеников земли». [Н.А.Иванов. «Османское завоевание арабских стран». М., изд. «Восточная литература» РАН, 2001, СС.23-26].
     Все эти обстоятельства в совокупности привели к тому, что «…Дорошенко гетман… умыслил тое з своими совитныками, жебы ся цалэ поддаты турчинови, як волохи и мультаны, и послал з тым послов своих Портянку, просячи о санджаки. На которое его поселство цар турецький… прысылает от себе чауса, на которого прыезд збырает раду Дорошенко в Корсуню усих полковников и старшину. /…/ И из позволением усей той рады, прынял того чауса, посла турецкого, и що хотил, тое з ным трактовал. /…/ И зараз того ж часу послал знову своих послов до турчина… юже поддаючися вичне и просячи, жебы… прыслано санджаки» [«Лiтопис Самовидця», ч.II,  
     Так Дорошенко сделал Украину частью Османской империи со всеми вытекающими отсюда последствиями. Расчёты Дорошенко, такие радужные вначале, оказались ошибочными. Если могуществу Золотой Орды (особенно в начальный период её существования) противостоять никто не мог, то османам в текущий исторический период могли противостоять и Варшава, и Москва. Никто из них, таким образом, не собирался мириться с появлением очередного, хотя бы и очень могущественного, претендента на господство над истерзанной войнами Украиной. И пожар войны разгорелся с новой силой, поглощая последние островки мирной жизни, губя и калеча тысячи и тысячи человеческих судеб, превращая процветающий некогда край в сплошную пустыню. Вторгшиеся на Правобережную Украину полчища этнически и конфессионально чуждых украинцам османов принесли не защиту от польской и московской экспансии, а новые потоки крови, слёз и бесконечного горя. Ведь помимо того, что все военные действия, сопровождавшие польско-турецкие войны, велись на территории Украины, турки, уже фактом своего присутствия, подвергли сильнейшему оскорблению чувства мыслящих сугубо христианскими религиозными категориями украинцев, разожгли их ненависть не только к себе, но и к призвавшему их Дорошенко и его окружению. Вот как описывает «Самовидец» въезд турецкого султана в город-крепость Каменец-Подольский после того, как она была 18 августа 1671 года сдана поляками туркам: «…Образы Божие, беруче з костелов и церквей, по улицах мощено, по болотах, по которых турчин вехал в Камянец и его подданий незбожний Дорошенко гетман. Не заболило его сердце такого безчестия образов Божиих задля своего нещасливого дочасного гетманства. /…/  …Зараз жадного /ни одного/ звона/колокола/ не осталось, усе турки поскидали и порозбивали, а инние Дорошенко побрал, также и крест нигде не одержался – поскидано» [«Лiтопис Самовидця», ч.II,  Эти строчки не требуют комментариев.
     И вот какой результат принесла политика многих вполне искренних пассионариев – борцов за украинскую государственность, одним из которых – наиболее деятельным – был гетман Пётр Дорофеевич Дорошенко. Описание Правобережной Украины Самойлой Величко, который побывал там проездом 1705 году, ужасает. «Поглянувше паки, видех пространние тогобочние /правобережные/Украиномалороссийские поля, розлеглые долины, лесы и обширные садове, и красные дубравы, реки, ставы, озера запустелые, мхом, тростием и непотребною лядиною зарослые. Видех к тому на разных там местцах много костей человеческих, сухих и нагих, тилко небо покров себе имущих, и рекох в уме: кто суть сия? Тех всех, еже рех, пустых и мертвых насмотревшися, поболех серцем и душою: яко красная, всякими благами прежде изобиловавшая земля и отчизна наша Украиномалороссийская в область пустыне Богом оставлена и насельницы ея, славные предки наши, безвестне явишася». [Величка, Самийла. «Сказание о войне казацкой з поляками». Киев, 1926, изд-во Укр.АН, С.3].  Читая эти строки сегодня, нельзя не испытывать глубокую печаль от понимания того, каким страшным итогом обернулась для Украины в XVII веке изнурительная всепоглощающая борьба её пассионариев за независимость и собственное государство. (Прости, Господи, грехи их, их искренние ошибки и заблуждения, ведь все мы суть – лишь орудия воли Твоей в руках Твоих).




Итоги ристаний XVII века

     После Хмельнитчины и Руины, иными словами, после попыток обретения Украиной полной независимости, революционные устремления наиболее пассионарной части украинского этноса были купированы растущей наступательной мощью восточнорусского этноса, естественным образом в соответствии с закономерностями этногенеза, заключившего в крепчайшие объятия и своего южнорусского брата и его территориально-хозяйственные ресурсы. Однако, при этом православная украинская элита не только не потеряла свои экономические и социальные привилегии, но в значительной степени увеличила их. По сравнению с условиями польского господства, особенно на первых порах, и особенно в Левобережной Украине, улучшилось и положение украинского крестьянства. Все православные украинцы, основную массу которых составляли крестьяне и городское простонародье, освободились от тяжелейшего гнёта, связанного с агрессивной наступательной политикой Польши по окатоличиванию всех и вся в Украине. Из полных трагизма и замысловатых перипетий революционных событий второй половины XVII века украинский этнос вышел также с весьма существенными территориально-хозяйственными приобретениями за пределами своего тогдашнего традиционного обитания, пусть и в пределах Московского государства. Слобожанщина (Слободская Украина) появилась, в первую очередь, при благосклонном поощряющем отношении царского правительства к переселению массы украинцев в неосвоенные районы Дикого Поля – территории, ставшей сравнительно безопасной после вхождения в состав Московского царства Казани, Астрахани и Ногайской орды. Таким образом, можно сделать вывод, что в процессе освобождения от польской зависимости и подпадания под руку Московского царства, украинский этнос, несмотря на то, что он не достиг своей главной цели – обретения полной независимости (этому не способствовала общеполитическая коньюктура) – одержал целый ряд очень важных промежуточных (политических, экономических, социальных)  побед, обусловивших его принципиально новое положение на тяжёлом многовековом пути к вожделенной политической свободе. Обретение этой свободы – главным признаком которой на этом этапе этнического взросления является создание независимого государства – было отложено на три столетия.



Связь времён: причины неудачи национальных сил
в деле создания политически независимого
украинского буржуазно-демократического государства
в 1917-1920 годах.


     Так в чём подобие, и в чём отличие этнополитической ситуации, которая сложилась в Южной Руси в XIII веке, в Украине во второй половине XVII века, в сравнении с той, которая нам хорошо известна по событиям 1917 – 1920 годов? И той, свидетелями, которой мы являемся сами?
     Основное сходство состоит в том, что в первых трёх случаях, так же, как и сегодня, украинскому этносу представилась реальная возможность построить своё независимое государство. И он пытался его построить, несмотря на тяжелейшие как внутриполитические, так и внешнеполитические условия.
     Первая попытка окончилась неудачей по причине монгольского нашествия, вынудившего Южную Русь войти в состав Великого княжества Литовского, а затем  польско-литовского государства – Речи Посполитой.
     Вторая попытка окончилась трагической неудачей, разорением значительной части Правобережной Украины – ещё недавно благоденствующего во всех смыслах края – по причинам, о которых я говорил выше, и вхождением Левобережной Украины в состав России, а Правобережной в состав Польши.
     Третья попытка создания независимого украинского национального государства (после 1917 года) также завершилась трагической неудачей, в силу целого ряда неблагоприятных обстоятельств, перебороть которые лидеры украинского национального возрождения оказались не в состоянии. Впрочем, она обернулась для Украины обретением соборности, правда, в рамках СССР.
     И только сегодня мы видим завершение того длительного и сложного периода украинского этногенеза, который обычно, рано или поздно, приводит к возникновению суверенного национального государства со всеми ему присущими политическими, правовыми и социальными институтами. Таким образом, только четвёртая попытка, связанная с внезапным разрушением Советского Союза в 1991 году, была удачной. Но об этом мы поговорим позже.
     А теперь попробуем разобраться в причинах провала попытки украинских национальных сил создать дееспособное политически независимое государство после того, как была разрушена Российская империя, когда, казалось, никто не сомневался в близком осуществлении националистами этой мечты.
     Итак, неудачу украинского этноса в борьбе за независимость и собственную государственность после первой могучей волны национально-освободительного движения, вызванной пассионарным взрывом середины XVII века, можно объяснить глубокой интегрированностью украинской элиты и отчасти средних слоёв в польскую общественно-политическую, культурную и хозяйственную жизнь, порывать с которой они (кто сознательно, а кто подсознательно) не очень желали. Эту неудачу можно объяснить инерцией наивной и понятной веры этих слоёв, а также значительной массы простых людей, в желание и способность польского короля по-отечески решать взрывоопасные украинские проблемы на благо своих украинских подданных. Именно это удерживало лидеров казацко-крестьянской войны (в частности, Богдана Хмельницкого) от стремления уничтожить польскую государственность и привело  к тому, что мы сегодня некорректно называем их  политическими, военно-стратегическими и хозяйственными просчётами. Но чем можно объяснить неспособность украинского этноса удержать независимость и выстроить устойчивую и конкурентоспособную государственность после 1917 года – года крушения Российской империи?
     Можно с уверенностью сказать, что в канун Первой мировой войны отсутствовали какие бы то ни было серьёзные предпосылки к отделению Украины от Российской империи. Да, были и ширились движения за украинизацию местной жизни во многих её проявлениях, довольно интенсивно формировался слой сугубо украинской интеллигенции, лелеявшей и пестовавшей идею украинской особости, требующей открытия национальных школ, театров, издательств и т.д. Но украинских националистически настроенных деятелей того времени трудно было заподозрить в стремлении к политическому отделению от России. Наоборот, многие проводники украинской национальной православной идеи, и в российской части Украины, и, что особенно интересно, в австро-венгерской её части (Галиции), активно ратовали за слияние всех украинских земель под эгидой православной России. Но независимо от политических настроений этнических лидеров, зачатки будущего национального самоопределения всегда жили в украинской народной среде, которую, в первую очередь, представляло крестьянство, как хранитель многих и многих национальных традиций и культурных ценностей. И когда грянула Первая мировая война, а затем разразилась февральская революция в России с её республиканскими буржуазно-демократическими лозунгами, то многое из того, что существовало в украинской среде как элемент национальной культуры, превратилось, чуть ли не одномоментно, в элемент национальной политики. Перед украинским национальным движением внезапно открылась заманчивая и реальная (что самое главное) перспектива обретения Украиной какой-либо из форм собственной государственности. Как писал в своих дневниках один из проницательнейших людей того времени, талантливейший учёный и будущий советский академик В.И.Вернадский, «для украинского возрождения совершилось почти историческое чудо, дав возможность достигнуть никем серьёзно не чаянного благодаря стечению исключительно благоприятных обстоятельств». [В.И.Вернадский. «Дневники. Октябрь 1917 – январь 1920». Киев, Наукова думка, 1994, С.119].
     Поначалу форма государственности мыслилась никак не иначе как политическая автономия в составе Общероссийского федералистского республиканского государства. И война, и революция резко активизировали все националистические движения в Украине. Каждое из них пыталось претендовать на первенство в деле украинского государственного строительства. Не вдаваясь в перипетии этих состязаний за властные полномочия, скажем, что в итоге, в Украине, в Киеве, появилась Центральная Рада, которая и сформировала украинское национальное правительство. И в это действительно демократическое правительство вошли люди разной национальной принадлежности: украинцы, русские, поляки, евреи. Казалось бы, всё предсказывало украинской государственности счастливое будущее. Но в борьбу за власть в этом нарождающемся государстве немедленно вступили самые различные политические силы, многие из которых были, к тому же, яростными антагонистами. Победа должна была достаться той из этих сил, которая, обладая наибольшей внутренней энергией и умело используя внешнеполитическую обстановку, смогла бы привлечь на свою сторону максимальные людские резервы, то есть – крестьянство. Такой силой, увы, оказался большевизм, который, исходя из идеи всемирной трудовой коммуны, сделал Украину, в итоге, всего лишь частью огромной коммунистической империи под названием СССР. Украина стала обладать, таким образом, большинством признаков государства, хотя и сильно ограниченного в своём суверенитете. Именно СССР обеспечил Украине её долгожданную соборность.
     Как это ни странно, причины неудач украинской элиты в деле обретения окончательной национальной независимости и формирования украинским этносом собственной государственности после общероссийской катастрофы 1917 года, аналогичны тем, которые не позволили сложиться независимой украинской державе в XVII веке. Пусть и с существенными поправками. Причины эти вытекали:
     Во-первых, из глубокой интегрированности украинского этноса (и, в первую очередь, его элиты) теперь уже в общероссийскую жизнь во всех её ипостасях;
     Во-вторых, верой этой элиты и огромного большинства украинского общества (особенно, до захвата власти в Петрограде большевиками) в необходимость и возможность национального самоопределения в рамках общерусского республиканского федерализма;
     В-третьих, в «просчётах» лидеров украинского этноса во внешнеполитической и внутриполитической деятельности, в том числе, в области хозяйствования и культуры.
(Увы, но и в конце XX века, когда украинский этнос получил политическую независимость практически без борьбы, куда в более благоприятных условиях, чем в 1918 году, многие национальные лидеры повторяют всё те же стратегические ошибки, что и их предшественники в XVII и в начале XX века. Почему? Да потому, что инерция многовекового национального мышления не позволяет им вырваться из крепких пут исторически сложившихся стереотипов. Благодаря этой инерции, они ведут себя так, как если бы этнос продолжал бороться за политическую независимость, несмотря на то, что этот этап борьбы за суверенитет гарантировано стал достоянием исторического прошлого. И сегодня сам этнос взволнован обретением политически независимой Украиной экономического, хозяйственного суверенитета ибо её политическому статус-кво угрожают не столько внешние силы, сколько неумение успешно решать внутриукраинские проблемы).
     Впрочем, действия украинских этнических лидеров второй половины XVII века, как и действия руководителей Украинской Народной Республики в 1917 – 1921 годах, ошибками назвать трудно, так как они руководствовались логикой и конкретикой быстротекущих, взрывоопасных событий, помноженных на их личные политические пристрастия. Именно в соответствии с этой логикой они и пытались выстраивать свою внешнюю и внутреннюю политику, стремясь проскользнуть в условиях неустойчивой общемировой военно-политической ситуации между Сциллой непризнания Украины в качестве независимого государства Антантой, и Харибдой большевистского нашествия (которое являлось, между прочим, и фактором внутриукраинской борьбы).
     После февральской революции 1917 года лидеры украинского этноса, по большей части, вынуждены были следовать за уже совершившимися событиями, подстраиваться под эти события. Их трудно заподозрить, где бы то ни было, в самостоятельном  инициировании событий, за редким исключением. Например, как должны были поступить руководители Украинской Центральной Рады и перехвативший у неё власть П.П. Скоропадский, когда Антанта оставалась верна идее «единой и неделимой России», а Германия и Австро-Венгрия признавали право Украины на независимое от России существование? В этом смысле показательно отношение к независимой Украине Соединённых Штатов Америки. «К тому времени позиция Вашингтона была достаточно чёткой. Посол США в Петрограде Д.Френсис однозначно предостерёг Дженкинса, который отъезжал в Киев задолго до подписания мира в Бресте, от признания там какого-либо правительства». [О.Павлюк. «Борьба Украины за независимость и политика США. 1917-1923». Киев, 1996. С.25].
     Удивительную, очень созвучную с нашим временем, характеристику международного положения Украины того периода и отношения к ней стран Антанты (что называется: «из первых рук») дал Симон Петлюра. «Доля судила, что украинский народ на пути к самостоятельной жизни не пользовался реальной поддержкой мировых держав. Территория Украины оценивалась и оценивается как личная добыча каждого, кто может свои аппетиты поддержать вооружённой силой, а не как дом свободного украинского народа и свободных, равноправных меньшинств этого государства.  <…> Буржуазно-демократическая Европа отрезала нашу территорию от отношений с миром, вследствие чего наша родина вновь брошена в состояние чёрной анархии» [Петлюра С.В. «Статьи, письма, документы». Нью-Йорк, 1956. С.240. (перевод с украинского мой – Д.Н.)].
В этих условиях правительство Украинской Народной Республики едва ли не автоматически повернулось лицом к Германии и Австро-Венгрии, и, само того не желая, спиной к Антанте.
     Как должны были поступить вдохновители борьбы за украинскую независимость, если с Востока Украинской Народной Республике грозили гибелью большевистские армии Украинской Советской социалистической Республики (со столицей в Харькове), натиск которых Центральной Раде в одиночку сдержать было невозможно, а реальную помощь в их сдерживании могли оказать только германцы? И Центральная Рада из двух неминуемых зол выбрала то, которое ей казалось меньшим. Она призвала Германию (на основе заключённого договора) защитить украинскую независимость и украинский буржуазно-демократический порядок от радикалистски настроенных большевиков, грозящих разрушением не только буржуазно-демократических устоев, но и уничтожением национальных границ.
     Для массы простого украинского люда многие большевистские лозунги, сулящие трудящимся все блага счастливой жизни чуть ли не немедленно, были необыкновенно притягательными именно в силу кажущейся простоты их осуществления. Большевики говорили: прекращаем братоубийственную войну (все ликуют, все счастливы); обращаем оружие против собственных угнетателей, стравливающих нас, бедняков, друг с другом (нет вопросов); отнимаем у угнетателей незаконно нажитое имущество, делим между угнетёнными и неимущими и … обретаем вожделенное счастье. Изумительная по своей привлекательности для уставших от войны разорённых масс программа-обёртка. Увы, люди всегда обманываются и будут обманываться и программами, и названиями политических партий. А сущность под этими многоцветными обёртками всегда одна – обретение или насильственный захват властных функций и следующая за этим территориально-хозяйственная экспансия, в том числе и этническая, связанная с переделом собственности как внутри государства, так и за его пределами. Таковой была сущность и большевизма, и всех тех, кто ему сопротивлялся и противостоял. Замечу, что во всём этом нет ничего противоестественного, а всего лишь нормальное стремление к самоутверждению в процессе развития одних живых естественных организмов (каковыми являются этносы и суперэтносы) за счёт или вместе с другими такими же организмами. Позволю себе утверждать, что в период революции и гражданской войны 1917 – 1920 годов пассионарная энергия большевизма, заключавшая в себе немалую толику украинской национальной пассионарности, была на порядок выше пассионарности той демократически настроенной части украинского этноса, которая, ведомая своими лидерами, пыталась построить независимое буржуазно-демократическое национальное государство.
     Пассионарность большевизма включала в себя:
     1) колоссальную энергию взрыва, который разрушил русскую сельскую общину и единовременно сделал независимыми «собственниками» земли десятки миллионов готовых умереть за эту землю крестьян (крестьяне в эйфории даже не заметили, что собственником земли стали не они, а государство);
     2) энергию совокупного движения за национальную свободу многочисленных народов России, откликнувшихся на большевистский лозунг о самоопределении вплоть до государственного отделения, и, в частности;
     3) огромную энергию взрыва, который разрушил еврейскую соседско-родственную общину и выбросил в российское и мировое политическое пространство десятки тысяч эмансипированных пассионарно заряженных евреев. Не лишним к этому будет добавить и;
     4) неукротимую энергию такой личности, как Ленин (в подсознании которого всегда жило чувство мести за казнённого царским правительством брата), блестящего политического стратега и тактика, ради достижения цели, цинично и хладнокровно идущего на обман тех же трудящихся масс, от имени которых он творил революцию. (вспомним, что такое же чувство мести двигало и Хмельницким, вздыбившим всю Украину в 1648 году).
        В рассматриваемом мною случае, большевистская пассионарность питалась
энергией огромной массы украинских крестьян, которые по наущению большевиков захватывали помещичьи, церковные, муниципальные и иные земли явочным порядком и без всякого выкупа. В то же время Украинская Центральная Рада, гетман Скоропадский, Директория, последовательно сменявшие друг друга у власти, решительно выступали против самозахвата земель, обещая лишь их справедливое перераспределение в результате выкупа у прежних владельцев. Заметим, что захват возбуждённой крестьянской массой помещичьих, церковных и прочих земель начался ещё до большевистского переворота. Вот выдержка из послания Поместного собора Русской Православной Церкви, который начал свою работу ещё до захвата большевиками власти. «Печальные вести доходят до Церковного собора с разных мест земли русской. То и дело слышим об ограблении церквей, монастырей, землевладельцев, а нередко и об убийствах служителей Божиих и обывателей мирского звания… Во множестве приходов различных епархий крестьяне насильно забрали себе церковную или частновладельческую землю, запахивали самовольно притчевое поле, вырубали церковный или частновладельческий лес… Не одни только отщепенцы человеческого общества, но чуть ли не целые деревни обращаются в злодеев». http://www.pravaya.ru/look/4941].
     Кстати, когда мы задаёмся вопросом, почему крестьяне в массе своей не только не защищали священников от большевиков, но и активно участвовали в их избиении, то ответ приходит сам собой. Притом, что причин для такого поведения было несколько, главной являлась та, что священники решительно выступали против незаконного захвата крестьянами помещичьих земель. К тому же, церковь сама была крупным землевладельцем, чьи земли перевозбуждённое крестьянство экспроприировало с не меньшим энтузиазмом, чем помещичьи. Врагом крестьянства становился всякий, кто мешал ему отнимать и присваивать землю, а с нею и прочее имущество крупных собственников. Таких оно слепо и яростно сметало со своего пути. Церковь и её служители, увы, оказались серьёзной преградой на пути опьянённых безнаказанностью крестьян. Ради земли, к ужасу многих, крестьяне готовы были отказаться от своей православной веры. Раскаяние ко многим из них приходило потом, но захваченную землю возвращать они никому не собирались.
     Таким образом, крестьяне становились повязанными с большевиками совместным, нередко кровавым, преступлением против частной собственности и её законных владельцев. Подсознательный страх, что за это, возможно, рано или поздно придётся ответить, заставлял их жаться к неродственным беззаконным большевикам и с опаской смотреть на родные национально-демократические правительства, которые наказывали их за любое посягательство на частную собственность.
     Способы разрешения аграрного вопроса, предлагаемые крестьянам правительствами С. Петлюры, П. Скоропадского и большевиками, имели перед собой одну и ту же цель – передачу земли крестьянам после ликвидации крупного помещичьего землевладения. Но процедура этой передачи в каждом из случаев весьма отличалась одна от другой. И все эти способы передачи были представлены на своеобразный конкурс украинским крестьянам. Чей способ придётся крестьянам более всего по душе, за тем они и пойдут, того они и поддержат.
     Что на этот «конкурс» представила Центральная Рада? Она представила длительный процесс выкупа земли у крупных землевладельцев и, отнюдь не безвозмездную, передачу этой земли крестьянам. То же предлагал и П. Скоропадский с некоторыми частными отличиями. Между прочим, В. И. Вернадский, весной 1918 года весьма критически оценивал возможность осуществления аграрной реформы Украинской Центральной Радой. Он писал: «Рада ведёт прежнюю аграрную политику – безумную. /…/ Мне представляется немыслимой аграрная реформа в современных осколках русского государства». [В.И.Вернадский. «Дневники. Октябрь 1917-март 1920» Киев, Наукова думка, 1994, С.69]. И далее: «О социализации и национализации земли Украинская Рада в частных беседах говорит с полным убеждением в неисполнимости». [В.И.Вернадский. «Дневники. Октябрь 1917-март 1920» Киев, Наукова думка, 1994, С.75].  Или читаем умилительное признание Петра Скоропадского: «Я был сторонником раздробления сельских хозяйств на Украине и не единожды подчёркивал, что мой конечный идеал был: увидеть Украину, покрытую небольшими частными высокопродуктивными хозяйствами». [П.П.Скоропадский. «Воспоминания». Киев, Украина, 1992, С.89 (Перевод с украинского мой – Д.Н.)]..  Читая эти строки, ещё и ещё раз убеждаешься в правоте суждения великого Гегеля: истина ничто без всего пути, приведшего к ней. Все политические силы, участвующие в состязаниях за власть в Украине, конечной целью своей аграрной политики видели переданную в руки крестьян землю, но предлагали разные пути для достижения этой цели. И в сложившихся обстоятельствах, к ужасу мировой общественности, именно большевики опередили всех прочих. Но их путь к истине был страшным и кровавым. И очень простым и коротким. Большевики предложили экспроприацию земель, принадлежащих крупным землевладельцам, и безвозмездную передачу этих земель крестьянам. Без выкупа и немедленно. Немудрено, что изголодавшаяся по земле крестьянская масса (за редчайшим исключением) предпочла всем остальным большевистскую программу, сущностью которой был простой безнаказанный грабёж. Но безнаказанный лишь в том случае, если к власти придут большевики. Грянула короткая и кровавая эпоха неслыханного всеобщего передела собственности. Крестьянская масса в одночасье рвала связь с некогда объединяющей её общиной, рвала связь с привычным смирением перед власть предержащими, и оказывалась повязанной единым преступлением с большевиками. Но именно с большевиками воевали и Центральная Рада, и гетман Скоропадский, и Директория. Следовательно, они воевали и против тех украинских крестьян, которые пошли за большевиками и которые страшились мести за самочинный захват земли и за расправу с помещичьим сословием. А таких – было большинство. А те, которые не хотели идти за большевиками, не могли идти и за самостийниками. Они пошли за анархистом Махно, который воевал и против большевиков, и против Петлюры, и против Деникина, и против Скоропадского. Но при всём при этом, Махно жался ближе к большевикам, ибо в рядах его армии воевали всё те же крестьяне – экспроприаторы помещичьей земли. Не зря он вступал в иных случаях в союз не с Центральной Радой, не с Деникиным для борьбы с большевиками, а с большевиками, для совместной борьбы с Центральной Радой, Деникиным и Врангелем.
     Не кажется ли вам, что всё это мы уже где-то наблюдали? Сменим декорации, некоторые детали, и перед нами XVII век. Тогда крестьяне, завладевшие в результате кровавой революции панской землёй, в конечном итоге оказались в крепостной зависимости от новых магнатов и помещиков, выросших из казацкой старшины. В 1917 году, крестьяне, в результате другой кровавой революции, завладев землёй, ещё быстрее попали в тиски коллективизации, превратившей их в государственных крепостных.
     Надо заметить, что большевистское правительство в России, подписавшее мирный договор с Германией в Брест-Литовске (такой же договор подписала с немцами и Украинская Центральная Рада), предусмотрительно, в противовес Украинской Народной Республике создавшее Украинскую Советскую социалистическую Республику со столицей в Харькове, в своих расчётах не ошиблось. Это дало Советской России возможность, формально выполняя условия мирного договора с немцами, руками подотчётного ей украинского большевистского правительства продолжать осуществлять политику территориально-хозяйственной экспансии с целью возврата Украины целиком и полностью в зону коммунистических экспериментов. Формально войну с немецкой оккупационной армией и армией УНР вела УССР. На самом деле – Советская Россия.
     Немецкая армия, приглашённая Центральной Радой с целью предотвращения большевистской экспансии, и быстро взявшая всю территорию, подотчётную УНР под свой контроль, приняла активное участие в предотвращении попыток захвата крестьянами не принадлежащей им земли. Это, при всех прочих минусах оккупационного режима, не добавило ему симпатии со стороны жаждущего земли крестьянства. Вот почему значительная масса украинских крестьян поддерживала в этот период большевиков, поощрявших экспроприацию помещичьей земли и передачу её в безвозмездное пользование крестьянам. К тому же большевики декларировали политическую независимость коммунистической Украины, чем привлекали на свою сторону определённую часть общества, проникнутого националистическими идеями. К тому же обязательства Украинской Народной Республики перед германцами были непропорционально велики, что ложилось непомерным гнётом на плечи простых украинцев, в первую очередь, крестьян. Непредвзятый свидетель тех событий В.И.Вернадский пишет о договоре между УНР и Германией: «Договор был заключён чудовищно – от Рады было три молодых человека, не знавших немецкого языка, от немцев – лучшие специалисты». [Вернадский В.И. «Дневники. Октябрь 1917-январь 1920». Киев, Наукова думка, 1994, С.62]. «Украйна даром должна отдать чудовищные запасы (до первого сентября) 60 милл. пудов зерна, 2400 вагонов яиц, свиней и т.д. Уплата денег неясно когда будет». [Вернадский В.И. «Дневники. Октябрь 1917-январь 1920». Киев, Наукова думка, 1994, С.74]. И далее: «Немцы произвели потрясающее впечатление на крестьян; с помощью собак отыскивают закопанное зерно, а с магнитной стрелкой – спрятанное оружие». [Вернадский В.И. «Дневники. Октябрь 1917-январь 1920». Киев, Наукова думка, 1994, С.75]. И наконец: «Немцы самым беспощадным образом грабят Украйну.  …Они берут склады, вещи и т.п., как военную добычу». [Вернадский В.И. «Дневники. Октябрь 1917-январь 1920». Киев, Наукова думка, 1994, С.82].
Таким образом, лучшие намерения Украинской Центральной Рады обернулись для народа Украины тяжелейшими последствиями. После всего этого реакцию народа по отношению к Центральной Раде нетрудно было предугадать. Центральная Рада, призвавшая для защиты Украины от большевиков германцев, совершила ту же «ошибку», которую за 250 лет до неё совершил гетман П. Д. Дорошенко, призвавший для защиты Украины от поляков и московитов турок.  Как тогда, так и сейчас, главным заложником ситуации оказался украинский народ. Как тогда, так и сейчас народ испытал всю меру страданий за пусть вынужденные, но плохо подготовленные действия своего молодого неопытного национального правительства. Как тогда, так и сейчас всё это оказалось на руку его соседям, как на Востоке, так и на Западе (Советской России и буржуазной Польше).
Кстати, отчаянные попытки правительства С. Петлюры спасти остатки украинской государственности, вынудили его, спустя короткий промежуток времени, наступить на те же грабли. Обстоятельства заставили его пойти на унизительный договор с только что созданным, пользующимся поддержкой Антанты, независимым польским государством. Ради спасения от большевизма на территорию Украины были приглашены уже польские войска. Совместно с петлюровскими частями они быстро выбили большевиков с Правобережной Украины и заняли Киев. Однако «спасение» обошлось ещё недавно соборной Украине исключительно дорого. За оказанную помощь поляки вполне лигитимным образом (на основании договора и военной конвенции между УНР и Польшей, заключённых в апреле 1920 года) заставили украинцев отказаться от Восточной Галиции, Холмщины, Подляшья и части Волыни. Польские войска вели себя на территории Украины ещё более вызывающе, чем незадолго до этого немцы, что отнюдь не способствовало укреплению авторитета петлюровского правительства в народной среде.
В конечном счёте, война с большевиками едва не обернулась для молодой Польши потерей только что обретённой независимости. Однако она обернулась окончательной потерей независимости для молодой неокрепшей Украины. В октябре 1920 года между Советской Россией и Польшей был подписан прелиминарный, а в марте 1921 года окончательный мирный договор, по которому Польша и Советские республики разделили между собой земли, населённые этническими украинцами.
     В национальной политике многие деятели Центральной Рады демонстрировали такую же поспешность и неразумность. За этим стояла не только неопытность правительства. Крайние националистические настроения отнюдь не способствовали укреплению национальной государственности, в чём нет никакого парадокса. Эта политика оттолкнула от Центральной Рады значительную часть русскоговорящего населения Украины, что, без сомнения, существенно ослабляло её позиции внутри страны. Чтобы не быть голословным, обращаюсь вновь к честному и непредвзятому источнику, каковым являются «Дневники» В. И. Вернадского. С самого начала он отчётливо видел сложности, возникшие на пути становления украинской государственности. Уже в марте 1918 года он делает запись: «С Украиной будет трудная, едва ли выполнимая задача. Создать государство, не опираясь ни на кого. Создать армию и восстановить старую традицию? Но это уже совсем непрочно. … Сейчас в Полтаве очень тревожное чувство в связи с начинающейся украинизацией. Через три недели вывески магазинов должны быть по-украински. … Полное нарушение равенства национальностей. Всюду предписано вести делопроизводство на украинском языке. … Возбуждается ненависть к языку. Небольшая кучка людей проводит и начинается отношение такое же, как к большевикам». [В.И.Вернадский. «Дневники». СС.70-71]. И далее: «Любопытно отношение к украинскому вопросу творческих сил в Полтаве – отрицательное. … Среди украинских деятелей очень немного – особенно среди резких националистов – людей положительной культурной ценности». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.78]. И как вывод: «Едва ли может при условиях, какие есть в стране, возродиться Украйна с чисто украинским языком и культурой. Для этого нет ни одного слоя, который бы поддерживал и был схвачен этой идеей». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.81]. И в завершение: «Украинская речь слышится, мне кажется, немного более, чем прежде. Русский язык так же господствует, как господствовал». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.81]. В августе 1918 года следует запись: «Безумная и безудержная политика украинцев с их неверным и фальшивым образом действий, ярым шовинизмом, идеологией, построенной на ложных, выдуманных положениях. Я во многом понимаю то настроение ненависти, какое здесь намечается среди русских по отношению к ним, и чувствую больно, насколько вредит всему движению низкий моральный уровень украинских деятелей». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.119].  И, наконец, в том же августе: «Удивительно мало кругом веры в силу духовного возрождения Украины, и всюду стремление проводить силой то, что может проводиться только жизнью». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.122].  При этом мне хочется подчеркнуть, что В. И. Вернадский, сам не будучи украинцем, был сторонником украинизации общественной жизни в Украине, но на здоровых началах. В его дневниках есть такие записи: «Я …считаю возрождение украинского языка очень большим положительным явлением». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.72]. «В Украине две задачи для меня: 1)объединение украинцев, работающих в украинском возрождении, но любящих русскую культуру, для них тоже родную, и 2) сохранить связь всех учёных и научно-учебных учреждений с русской культурой и аналогичной русской организацией». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.98].
     Если не обращать внимание на даты, под которыми сделаны эти записи, то легко можно подумать, что они принадлежат нашему времени, начиная с 90-х годов XX века. То есть, в какой-то мере, над украинскими национальными деятелями сегодня довлеют те же «ошибки», которые помешали их предшественникам в 1917 – 1920 годах создать дееспособное национальное государство. Вместе с тем, эти «ошибки» – свидетельство неразрывности того процесса, который мы называем украинским этногенезом.


Симон Петлюра и еврейский вопрос

     Одним из наиболее значимых украинских этнических лидеров того периода был Симон Петлюра – личность, без сомнения, на поприще борьбы за украинскую государственную идею выдающаяся. С. Петлюра был отнюдь не слабой, достаточно цельной натурой. Он был честолюбив, деятелен и уверен в том, что знает, как надо действовать для того, чтобы ввести Украину в число суверенных независимых демократических государств. Но он, как и многие его современники – украинские националисты – находился в плену тех романтико-идеалистических представлений о возможном будущем Украины, в которых он был взращён с младых ногтей. Отсюда, его аргументы, которые он представил народным массам с целью привлечения их под свои знамёна, оказались объективно слабее тех, которые представили этим массам его оппоненты, в первую очередь, большевики, о чём я уже говорил. Но это не было связано с его личными качествами и совсем не свидетельствовало о слабости его натуры. Всё это было связано с содержанием его как внутриполитических, так и внешнеполитических программ. По иному, в силу своих убеждений, Петлюра эти программы сформулировать не мог.
     Так, например, учитывая важность в полифонии украинского этногенеза еврейских мотивов, Симон Петлюра уделял серьёзное внимание теме взаимодействия украинского и еврейского этносов. (К величайшему огорчению украинских и еврейских горенационалистов украинское этноразвитие невозможно отделить от этноразвития еврейского так же, как еврейское этноразвитие немыслимо себе представить без украинского). Он не был не только антисемитом, каковым его представляла большевистская пропаганда, но и стремился активно вовлекать еврейские деловые круги в лоно своей национальной политики. Другое дело, что пассионарная часть еврейства, проникнутая большевистскими идеями, по определению, активно выступала против Украинской Центральной Рады (как и против всех других украинских национальных правительств), и её непримиримая позиция вызывала неминуемую реакцию со стороны низовых украинских националистических кругов в виде погромов, касающихся уже всей массы еврейства. Интересно в этом смысле замечание В.И.Вернадского: «Антисемитизм чрезвычаен. «Жид» - слово принятое в обществе… Ясно сознают о невозможности ограничения прав евреев по закону – но желают и говорят о необходимости ограничения их фактического». [В.И.Вернадский. «Дневники». С.139].  Нейтрализовать эту реакцию Петлюра был, увы, не в состоянии. А это восстанавливало против него не только пассионарно настроенных, но и всех украинских евреев. А их в Украине в то время проживало более трёх миллионов.
     Чтобы понять истинную позицию С. Петлюры по отношению к еврейству, достаточно привести выдержки из его послания к армии. «Тёмные люди, чёрносотенцы и красносотенцы (одна тёмная свора) разные провокаторы, бросив оружие, повылазили из своих нор. /…/ Они с энтузиазмом ткут свою позорную паутину провокаций, вызывая погромы еврейской нации и временами подстрекая на это страшное дело и некоторые несознательные элементы нашей армии. Таким образом они хотят очернить перед всем честным миром нашу борьбу за свободу и погубить наше национальное дело.
Старшины и казачество! Пора нам знать, что еврейство, также, как и большинство нашего украинского населения, натерпелось бед от большевистско-коммунистического нашествия и осознало, где истинная правда. /…/ Пора уже осознать, что мирное еврейское население – их дети и жёны, также как и мы было угнетено и лишено своей национальной свободы. Ему некуда идти от нас; оно живёт с нами с седой древности, разделяя с нами нашу судьбу и беды.
     Рыцарское войско, которое несёт всем нациям Украины братство, равенство и свободу /…/ не может быть причиной усугубления тяжёлого положения евреев. Кто же опускается до такого тяжкого злодеяния, тот есть изменник и враг нашей земли и должен быть лишён человеческого общежития». [Петлюра С.В. «Статьи, письма, документы». Нью-Йорк, 1956, С.С.228-229. (Перевод с украинского  мой. Д.Н.)].
Однако, С. Петлюра не смог привлечь на свою сторону не только пассионарно настроенное, но и массу пассивно настроенного еврейства. Почему?
     Большевики предложили еврейству участие в строительстве мировой коммуны, своеобразного всемирного государства трудящихся, в котором, дескать, национальная принадлежность не будет играть никакой роли. Пассионарная еврейская молодёжь, только-только вырвавшаяся из тесных объятий общины, с огромным энтузиазмом откликнулась на это предложение, ибо построение государства – священная миссия, если так можно сказать, каждого пассионария на том этапе, когда этнос (любой этнос) из состояния детства переходит в состояние зрелости. А еврейский этнос переживал именно это состояние. Одна часть его пассионариев бросилась строить интернациональное государство в виде мировой коммуны, где они, унижаемые прежде веками, были бы равными среди равных, другая часть его пассионариев с не меньшим энтузиазмом бросилась воплощать в жизнь мечту о сугубо национальном еврейском государстве на территории Палестины – земле праотцев. Подавляющее же большинство еврейства: кто подался в чужедальние страны, а кто со страхом ждал своей участи там, где тысячу лет жили его предки – на взбаламученной революцией Украине.
     В отличие от большевиков, С. Петлюра предлагал украинским евреям участие в создании такой Украинской державы, где найдётся место только еврейской культурной автономии. Это предложение, несомненно, устраивало основные слои еврейского населения Украины, но совершенно не устраивало большевистски настроенных еврейских пассионариев. Тех же еврейских пассионариев, которые были настроены просионистски, идея участия в строительстве Украинского национального государства попросту не интересовала. К сожалению, погромные настроения, бытующие в низах украинской армии, сопровождавшиеся нередко реальными погромными акциями, очень быстро оттолкнули всю массу еврейства от украинских буржуазных, и, в целом, националистически настроенных правительств.
     Итак, причины, по которым буржуазно-националистическим правительствам Украины не удалось решить задачу удержания ими власти и защиты национальной независимости, следующие:
     1) Заведомая неспособность (лучше сказать – невозможность) и Центральной Рады, и П.Скоропадского, и Директории решить аграрный вопрос и привлечь, таким образом, на свою сторону основную массу украинского крестьянства, которое, в итоге, выступило против этих буржуазных правительств на стороне большевиков.
     2) Провал в национальной политике, что обусловило невозможность привлечения на свою сторону: а) огромной массы людей общероссийской культуры; и б) пассионарной, а значит и всей остальной, массы еврейства, чья энергия была направлена, в конечном счёте, против украинских национальных правительств.
     3) Крайне неблагоприятной внешнеполитической коньюктурой, вынудившей буржуазную Украину сделать ставку на Четверной Союз, что неизбежно привело её к международной изоляции и, как следствие, к прогнозируемому поражению в борьбе с большевиками на Востоке, и отторжению поляками значительного массива исконно украинских земель на Западе.



Ристания украинских националистов в 20-е – 50-е годы XX века.

     После того, как в 1917 – 1920 гг. в кровавых ристаниях за независимость украинские национальные буржуазные правительства потерпели полное фиаско, когда, казалось, только что обретённая украинская соборность приказала долго жить, а сам этнос снова оказался под опекой чуждой государственности: польской, румынской, венгерской – на Западе, и советской – на Востоке, стремление выживших в этих военно-политических баталиях пассионариев сделать Украину свободной, не только не ослабело, но и значительно усилилось.
     Западноукраинским пассионариям казалось, что обогащённые горьким опытом прежних поражений, они теперь знают наверняка, как избавиться от опекунов, лишающих украинский этнос самостоятельности. Правда, в Советской Украине эта тяга к независимости была в короткий срок истреблена вместе с носителями националистических настроений, а заодно и со многими простодушными радетелями за здоровые национальные начала в осуществляемых коммунистами грандиозных социальных проектах. В Западной же Украине, в эмиграции, борцы за украинскую независимость попытались переосмыслить причины своего поражения и выработать новые, как им казалось, более эффективные, методы борьбы с «займанцами» (оккупантами, захватчиками), как они называли всех без исключения представителей этносов-опекунов.
     В итоге этого переосмысления в начале 1929 года появилась ОУН – Организация Украинских Националистов. Принципы её деятельности логично вытекали из того критического анализа, который в течении почти десятилетия пытались обобщить многие теоретики национально-освободительной борьбы за независимость Украины. «Гнев и разочарование народа изливались критикой тех, кто возглавлял его во время кратковременного государственного взрыва, критикой не так, может быть, отдельных личностей, как общественно-политических форм деятельности, критикой партий и партийно-политической системы в целом. Критика развернулась вперемешку со взаимными обвинениями: галичан – за измену и союз с Деникиным, надднепрянцев – за Варшавский договор и передачу Польше Западных земель, сторонников гетмана /Скоропадского/ - за федерацию с Россией». [Зиновий Кныш. «Становление ОУН» (на укр. языке). Киев, Изд-во О.Телиги, 1994.С.6. (перевод мой – Д.Н)].
     Один из наиболее выдающихся теоретиков украинского национализма того времени Микола Сциборский в своей работе «Путь национализма» писал о периоде 1917-1920 годов, имея ввиду в первую очередь С.Петлюру и П.Скоропадского: «Наше дело попало в руки кабинетных и социалистических доктринёров, «общемировых гуманистов», очень далёких от реальной почвы и кровавой бури жизни; правых «государственников», которые на первом скользком месте не нашли ничего лучшего, как провозгласить «волей гетмана» федерацию с Москвой; бессильных истериков, психологических и духовных дегенератов и просто мелкой шантрапы». [Зиновий Кныш. «Становление ОУН». С.8 (перевод мой – Д.Н.)].
     Подобная критика неминуемо должна была привести к выводу, что добиться независимости украинский народ сможет только в результате беспощадной борьбы со своими врагами. С последними исключались всякие компромиссы. Приведём выдержки из Устава ОУН, из которой станет ясной вся последующая деятельность ОУН и её боевых отрядов УПА (украинской повстанческой армии) на территории Украины.  «Закладывая идею Украинской Независимой Соборной Державы в основу своей политической деятельности, и не признавая все те международные акты, условия и постановления, которые создали и закрепили положение украинской национальной раздробленности, Организация Украинских Националистов объявляет себя категорическим противником всех тех сил, своих и чужих, которые этим устремлениям украинских националистов активно или пассивно противопоставляются, и будет оказывать сопротивление любым политическим попыткам одиночек и групп, которые явятся отклонением от вышеуказанных принципов» (здесь и далее перевод с украинского мой – Д.Н.). Устав подчёркивает, что достигнуть вожделенной независимости можно только путём вооружённой борьбы, примат которой становится во главу угла всей деятельности ОУН. «Только военная сила, которая будет опираться на вооружённый народ, готовый упорно и энергично бороться за свои права, сможет освободить Украину от оккупантов /займанцев/ и сделать возможным формирование Украинской Державы». Считая своими основными врагами как польский, так и русский этносы, чьи интересы много столетий сталкивались на территории Украины и состояли в отторжении в свою пользу максимально возможной части украинских земель, памятуя о том, что их предшественники в борьбе за независимость нередко делали ставку то на Польшу, то на Россию, а то и на Турцию, украинские пассионарии в лице ОУН через свой Устав заявляли: «Отбрасывая в принципе традиционные методы украинской политики ориентироваться на кого-либо из исторических врагов Украинской Нации, украинская внешняя политика будет осуществлять свои задачи путём союзнических связей с теми народами, которые враждебно относятся к тем, кто оккупирует Украину». Инерция этого давнишнего требования Устава ОУН настолько велика, что даже сегодня – когда цель обретения Украиной политической независимости достигнута в полном объёме, когда никто из соседних этносов не посягает на эту политическую независимость, когда, например, давно подписан договор между Украиной и Россией о границах – многие украинские националисты продолжают демонстрировать крайнюю враждебность к «москалям», так, будто проблема политической независимости Украины не решена до сих пор. И в этом они остаются (отнюдь не для выгоды украинского народа) наследниками безусловно устаревшей негибкой политики, провозглашённой в совершенно других исторических условиях основоположниками ОУН.
     В плену у давно устаревших националистических представлений о принципах взаимодействия с этносами-соседями, находятся, к сожалению, и многие современные украинские государственные мужи. Иногда создаётся впечатление, что их заботит не столько благополучие собственного народа, сколько страстное желание любой ценой дистанцироваться от российского суперэтноса, а, следовательно, и от российского государства. Они не понимают, что их приверженность подпольно выработанным и довольно дремучим принципам внешней политики в нынешних условиях пагубна для Украины и никак не способствует сплочению этноса в единое целое. Зато подобный подход однозначно способствует углублению разногласий между украинским Западом и украинским Востоком. А в конечном счёте, полному размежеванию Украины на два враждебных друг другу лагеря со всеми вытекающими отсюда последствиями.
     Однако вернёмся к Уставу ОУН касаемо такого важнейшего вопроса, как аграрный. Понимая важность привлечения крестьянства на свою сторону и, несомненно, учитывая опыт большевиков, оуновцы, оставаясь крайними буржуазными националистами, провозглашают в своём Уставе: «Изъятие и присвоение /крестьянами/помещичьих земель без выкупа, осуществлённое во время революции на Востоке Украины, государственная власть утвердит законом, действие которого расширит на все земли Украины». То есть на те западноукраинские земли, которые не вошли в СССР, а принадлежали в основном Польше. Не вызывает сомнения, что этот тезис нашёл сильный отклик в умах и сердцах западноукраинских крестьян, оторвал их от коммунистических агитаторов и обеспечил оуновскому движению их широкую поддержку. Именно благодаря этому тезису вкупе с национально-патриотическими воззваниями ОУН смогла организовать и вести столь длительную войну с Советской властью на Украине в 40-е – 50-е годы XX века. Однако, будучи буржуазными националистами, оуновцы, в отличие от большевиков, не собирались изымать землю из торгового оборота, намереваясь лишь ограничить этот оборот. «Сельское хозяйство будет построено на праве частной земельной собственности, – говорилось в Уставе ОУН – ограниченном государственным регулированием свободной продажи и купли земли с целью предотвращения, таким образом, непропорционального уменьшения или увеличения земельных наделов». Думается, что и этот тезис был весьма привлекателен для основной массы западноукраинских крестьян. Таким образом ОУН обеспечила неиссякаемый приток в свои ряды, и в первую очередь, в свою боевую организацию УПА (Украинскую Повстанческую Армию), молодых людей – выходцев из крестьянской среды.
     Уделю некоторое внимание проблеме украинской соборности.
     Первая мировая война и последовавшая за нею революция в России создали исключительно благоприятные условия для решения вопроса о соборности Украины. И действительно, на короткий период эта соборность была обретена. Это вызвало необыкновенный подъём у всей массы украинского населения, и особенно, у той части, которая проживала в её западных областях. В своей автобиографии лидер ОУН Степан Бандера, который был тогда десятилетним мальчиком, писал: «Особое воздействие на кристаллизацию моего национально-политического сознания оказало величественное празднование и всеобщее воодушевление от единения ЗУНР (Западно-Украинской Народной Республики) с Украинской Народной Республикой в единое государство в январе 1919 года». [Степан Бандера. Автобиография. http://artvertep.dp.ua./authors/40 (перевод мой – Д.Н)]. Это единение сулило, казалось, хорошие перспективы для упрочения статуса Украины как политически независимого государства. Ведь, слившись воедино, людские и хозяйственные ресурсы Австро-Венгерской части Украины и Российской её части представляли весьма внушительный потенциал, которым надо было только умело распорядиться. Увы, способностей и возможностей для этого у сменяющих друг друга национальных правительств явно не хватало. Микола Сциборский, характеризуя государственных мужей, стоящих во главе ристания за независимую Украину в тот период, ставит им в вину «провинциализм и неспособность подняться над локально-хуторскими интересами во имя всеобщего национального идеала; органическую наклонность в психике и политике к симбиозу с сильнейшим, вместо стремления к главенству и самостоятельно-государственной очерченности; преклонение перед доктринами либерализма, демократизма и социализма, которые ставили интересы личности и класса над нацией». [Зиновий Кныш. «Становление ОУН», С.9 (перевод мой – Д.Н.)]. Впрочем, такое желанное и перспективное в помыслах патриотов всеукраинское единение в практической плоскости должно было столкнуться и столкнулось со значительными трудностями, совершенно не зависящими от искренних патриотических устремлений идеологов и практиков украинской государственности. Да, очень многое объединяло галичан и надднепрянцев. И те и другие считали себя украинцами и разговаривали на одном языке, с учётом, правда, диалектных особенностей. Но между ними было немало и различий. Если восточная часть украинского этноса столетиями взаимодействовала с русским этносом, то западная часть те же несколько сотен лет активно взаимодействовала с польским, венгерским и т.д. этносами. Всё это наложило неизгладимый, совершенно специфический отпечаток на ментальность каждой из ветвей украинского этноса. Притом, что их объединял литературный украинский язык, их можно было называть отдельными субэтносами в составе украинского этноса. Рознились они между собой и конфессионально. Надднепрянцы были поголовно православными, находящимися под благословением московского патриарха. Галичане же были по большей части униатами, признающими верховенство над собой папы римского, и через одно это являющимися частью латинского мира. Однако при всех конфессиональных различиях галичане перед Первой мировой войной и во время войны сильно тяготели к России, надеясь таким образом освободиться не только от авcтрийской зависимости, но в большей степени от засилья пестуемой австрийцами польской администрации.  Именно последняя проводила жёсткую политику подавления украинских национальных инстинктов, что вызывало негодование украинцев, являющихся этническим большинством Галичины. Таким образом, тяга к соборности была в Западной Украине очень велика. Причём, к соборности, обозначенной в рамках Российской империи. Что бы там не говорили и не писали впоследствии идеологи украинского национализма, а западноукраинский субэтнос в тот период инстинктивно тянулся к Единой и Неделимой. Об этом красноречиво говорит тот факт, что Галицийская армия (состоявшая, в основном, из офицеров и солдат бывшей австро-венгерской армии – этнических украинцев), действовавшая в составе военных формирований УНР, в том числе и против белогвардейцев, достаточно легко была распропагандирована деникинскими эмиссарами и организованно перешла на сторону Деникина, бросив Петлюру. Последний писал: «Переход Галицийской Армии на сторону Деникина поставил нашу армию в исключительно тяжёлое стратегическое и материальное положение, так как с передачей врагу большого количества военного имущества, для его наступления была открыта наша главная коммуникационная линия». [С.Петлюра. «Статьи,..», С.241(перевод мой – Д.Н.)].  С этого момента с соборностью Украины было покончено. Конечно, всему этому сопутствовал целый ряд других, исключительно важных, обстоятельств, но не последнее место занимал в этом ряду инстинктивный выбор западноукраинского (галицийского) субэтноса в пользу единения с Россией. Надежду на единение всех украинцев в лоне общего государства галицийцы связывали с Россией.
   В письме Д. В. Антоновичу – главе дипломатической миссии Украинской Народной Республики в Италии, С. Петлюра, некоторым образом обобщая печальный опыт поражения национальных сил в государствостроительстве, отмечает: «Мы потерпели большую неудачу не только из-за измены галичан (установлено, что её санкционировал шифрованной телеграммой Петрушевич (глава правительства будущей Западно-Украинской Народной Республики), не только из-за истощения и неорганизованности нашей, но главным образом, из-за нашей изолированности от мира, и блокады, в которую ввергла нас Антанта. Бороться же в таких обстоятельствах, да ещё создавать при этом государство – абсолютно невозможно.». [С. Петлюра. «Статьи,..», С.256 (перевод мой – Д.Н.)]. 
     Итак, прежде чем перейти к рассмотрению последнего периода становления украинской государственности, увенчавшегося неожиданным и полным успехом, подведём некоторые итоги.
     Развитие украинского этноса длительный период протекало в условиях мощнейшего прессинга со стороны взаимодействующих с ним народов, все время стремящихся если не уничтожить ростки собственно украинской самостоятельности, то в значительной степени подчинить их служению интересам созданных ими государственных образований. И, как бы не пытались эти государства играть по отношению к украинскому этносу роль справедливой матери, они всё равно оставались для него очередной мачехой (иногда снисходительной, иногда – свирепой), а он для них пасынком, за которым необходимо было присматривать в связи с его территориально-хозяйственной полезностью. Ростки же украинской государственности пытались пробить себе дорогу к свету без малого 350 лет. Украинский этнос – пример этноса, который много веков назад созрел для собственной государственности, но активность взаимодействующих с ним соседних этносов не позволяла этой государственности оформиться. Этносу постоянно приходилось развиваться в рамках государственности своих соседей, ограничиваясь делегированием представителей в государственные институты сначала Великого княжества Литовского, затем Речи Посполитой, затем России и Австрии.



Несколько слов
о советском периоде этнополитической истории Украины.

     Совсем не странным является тот факт, что условия для устойчивой украинской государственности были в значительной степени подготовлены советским периодом украинского этногенеза. Именно советский период чётко обозначил пространственные границы современной Украины. Именно советский период оформил большинство институтов государственной власти в Украине. При всех её издержках, это была именно украинская государственная власть. И пусть эта власть была лишена такого важнейшего фактора государственной суверенности как собственные вооружённые силы, и такой важнейшей функции этой суверенности как самостоятельное ведение внешнеполитических дел (право голоса в ООН в расчёт можно не брать), она была, при всех идеологических нахлёстах, очень сильной и действенной. Имелось достаточно влиятельное и дееспособное правительство, обладающее реальной политической и экономической властью. Имелись чётко оформленные законодательная и судебная ветви власти. Конечно, они развивались в весьма узких рамках коммунистической идеологии, но говорить о том, что они носили бутафорский, марионеточный характер, нет никаких оснований. Украинская государственная власть в рамках советской системы осуществляла реальные политические, экономические и социальные проекты на украинской территории. И многие из этих проектов были и масштабными, и успешными. Таким образом, даже не игнорируя компоненту идеологических предпочтений (а именно это мы и обязаны делать, исследуя путь любого этноса к собственной государственности), советский период можно смело назвать одним из периодов вполне успешного развития украинской государственности.
      Но этот же период можно смело назвать и периодом значительной утраты украинским этносом национального суверенитета, потери немалой части своей этнической идентичности. Во всех городах (и даже в западноукраинских) доминирующим языком общения был русский язык, который стал языком не только украинской элиты, но и огромной массы простых украинцев. Свободное владение русским языком гарантировало талантливой украинской молодёжи, молодым деятелям науки и культуры, доступ к крупным советским научным и культурным центрам, подавляющая часть которых была сосредоточена на территории России (в Москве, Ленинграде, Новосибирске и т.д.).  Все так называемые наукограды, например, были сосредоточены в России, причём, большинство – в её центральной части. Бурное развитие промышленности привело к мощному перетоку значительной части сельского населения Украины в города, на фабрики и заводы, где доминирующим языком общения становился для него русский. И нет оснований говорить о каком-то преднамеренном ущемлении прав украинского населения. Просто таковыми были в рамках СССР объективно сложившиеся условия, выстраивающие коридор единственно и естественно приводящий человека к некоему жизненному успеху, удовлетворению многих и многих его устремлений.
     Да, советская партийная элита положительно оценивала и одобряла процесс ассимиляции множества народов, их слияния с русским этносом, их превращения в русских под вывеской «советский народ». Но протекали эти процессы не столько по воле партократов, сколько в силу естественных закономерностей этногенеза, обусловливающих порядок взаимодействия этносов в рамках единого суперэтноса, где русский этнос выступал в роли маточного этноса, удовлетворяющего многие практические потребности других этносов, и часто в ущерб самому себе. Говорить о каком-то целенаправленном ущемлении украинской культуры было бы ошибочно. В идеологические же рамки облеклась в те годы культура всех народов СССР, в том числе и русская культура. Однако чем сильнее становилась угроза естественной ассимиляции, тем сильнее нарастало естественное сопротивление части украинского этноса этой угрозе. В первую очередь со стороны украинской творческой интеллигенции, которая считала себя связанной с особыми исключительно украинскими корнями, с исключительно украинскими историческими реалиями, и не хотела терять своей этнической идентичности. Правда, нельзя говорить, что на Украине это сопротивление приобрело к моменту распада СССР какой-то радикальный характер. Но распад Советского Союза и обретение Украиной полной политической независимости, вызвали резкую закупорку подавляющего большинства каналов, по которым в стране протекали ассимиляционные процессы, и, наоборот, открыли шлюзы для бурных процессов национального украинского возрождения, вплоть до проявлений крайнего украинского национализма в самых абсурдных формах.





Завершающая стадия многовекового процесса?

     Сегодня процесс украинского государствостроительства, судя по всему, вступил в свою условно завершающую стадию, но по-прежнему характеризуется довольно жёстким столкновением интересов весьма различных по взглядам групп населения. Каждая из них идентифицирует себя по разному: 1) как украинцы, ничего не желающие знать о России и о русских; 2) как украинцы, отождествляющие себя с русскостью и Россией, в целом; 3) как украинцы, которые ничего плохого в поддержании отношений с Россией и русскими не видят, но и о своей украинской особости не забывают. При этом все эти настроения укладываются в довольно строго очерченные пространственные границы, делятся на отличающиеся друг от друга природно-климатические зоны. К тому же, в составе Украины есть территория, на которой основная часть населения идентифицирует себя как русские. Здесь формируется свой узел весьма непросто разрешаемых межэтнических противоречий: между русскими, крымскими татарами и немалой толикой живущих там украинцев.
     Таким образом, только третья попытка украинского народа войти в период окончательной этнической зрелости оказалась удачной. А удачной она оказалась потому, что наконец-то после обретения Украиной статуса независимого государства, сложились условия, гарантирующие Украине устойчивость, а значит и сохранность, государственного и национального суверенитетов. Устойчивость эта гарантировалась, во-первых, фактом выхода Украины из СССР на основе легитимного (что бы там не говорили) договора между его важнейшими субъектами, ещё недавно объединёнными в единое государство; во-вторых, всё ещё имеющим определённую силу Хельсинкским Заключительным актом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года. Первое выделило Украину как независимый субъект международного права, второе – обеспечило незыблемость украинских границ , иначе говоря, статус кво украинского государства.
     Вместе с тем в Украине объективно существуют условия, способствующие расколу общества, нации, а, следовательно, и государства. И хотя условия эти сложились не без влияния череды событий политического, экономического, культурологического и пр. порядка, предшествующих нынешней ситуации и которые были инициированы умом и волей конкретных людей, они существуют де-факто, хотим мы это признавать или нет.          Фактор вероятного раскола – есть данность, объективная реальность, и вопрос в том, каковы перспективы дальнейшего существования данного фактора: либо он постепенно сводится на нет, а украинский этнос сплачивается, либо он усиливается и украинский этнос делится на два, а скорее, на три родственных этноса. И все они, рано или поздно, начнут задумываться о своём суверенном праве на собственную государственность.
     Так политика украинских властей по отношению к русским вообще, и населяющим юго-восток Украины, в частности (отношение к русскому языку, отношение к православным приходам Московского патриархата), по существу, напоминает, как это не удивительно на первый взгляд, агрессивную политику Польши, направленную на насильственную полонизацию всего входящего в состав Речи Посполитой южнорусского населения. То есть эта политика направлена против значительной части своего собственного народа. Зададимся вопросом, как такое могло случиться? Каким путём надо было пойти украинскому этносу, чтобы принять эстафету националистической нетерпимости у тех, с кем в обозримом историческом прошлом он вёл борьбу, не знающую, подчас, никакой пощады? А произошло это в силу того, что в своём стремлении обособить украинский народ от России украинские националисты ещё в конце XIX – начале XX века вполне осознано приступили к своеобразной полонизации украинцев изнутри. Они попытались (небезуспешно) завершить формирование новоукраинского языка, заменяя многочисленные русицизмы, на основе которых строился южнорусский говор, полонизмами. Они стремились любой ценой добиться того, чтобы украинский язык имел как можно меньше сходства с языком русским. Кардинально менялось видение украинской истории, взгляд на украинскую культуру, которые якобы не имели ничего общего с русской, и т.д. и т.п. И в этом стремлении нет ничего противоестественного. Для достижения святой цели создания национального государства пассионарии готовы идти на всё. И полонизация языка и культуры – не самое страшное, на что они могли бы ради этой цели пойти. Мы говорим это отнюдь не для осуждения (языкотворчество украинских националистов вполне естественно в контексте стремления этноса к независимому существованию), а чтобы показать, какими странными, на первый взгляд, колебаниями может быть отмечен путь взрослеющего этноса, страстно желающего вместе с собственным государством обрести долгожданную этническую зрелость. И вот эта давняя инерция полонизации, в виде современной украинизации, со всей своей слепой страстностью обрушивается на многочисленную русскую общину, живущую на Украине. Вспоминая события середины  XVII века и начала XX-го , можно только предположить, чем это чревато для молодой украинской государственности. Неужели националистические круги не понимают, что вполне лояльно настроенную к украинской государственности русскоговорящую массу они сами активно  настраивают не только против крайностей творимых национал-радикалами, но и против украинского этноса в целом.
     Таковы они – парадоксы этногенеза! Вот он – результат многовекового взаимодействия двух, казалось бы, враждебных друг другу этносов: польского и украинского. И, наконец, вот оно – реальное проявление закономерностей этногенеза, когда один этнос усваивает, если не ментальность, то многие элементы культуры (желает он того, или нет) другого, враждебного ему этноса, и через много лет в свою очередь пытается навязать элементы этой культуры (если не её всю) третьему этносу, волею судеб оказавшемуся в границах отнюдь не чуждого ему украинского государства. Неисповедимы пути Твои, Господи! Но неизменны дарованные Тобою людям закономерности естественного движения, развития. В том числе и закономерности этногенеза. Ох, не оказалась бы судьба молодой украинской государственности заложницей очередных неразрешимых внутриэтнических противоречий.





Территориально-хозяйственная экспансия, как объективная закономерность этногенеза, и её особенности на этапе формирования украинцами своей государственности

     Попытка обретения украинским народом своей государственности во второй половине XVII века, в конечном счёте, окончилась неудачей. И, казалось бы, о какой территориально-хозяйственной экспансии здесь может идти речь. Но как это не парадоксально на первый взгляд, борьба  за независимость и собственную государственность расширила границы обитания украинского этноса. Это был реальный, позитивный с позиций этнического развития, результат. XVII век, особенно его вторая половина, стал периодом массового проникновения украинцев в юго-восточные пределы Московского царства и расселения их на запустевших просторах так называемого Дикого Поля. Жизнь в этих местах стала намного безопаснее с тех пор, когда в состав России вошли Казанское и Астраханское ханства. Это ограждало переселенцев от набегов степняков с востока и юго-востока. Единственная опасность им угрожала теперь только со стороны Крымского ханства. Да и то эта опасность была не столь существенной. Переселение же шло ускоренными темпами. Невиданное по своим масштабам разорение Правобережной Украины, когда на поток и разграбление пришлым армиям и ордам вкупе с местными борцами за разно понимаемую независимость отдавались города и местечки, веси и долы со всем их населением (население, уводившееся в полон десятками, если не сотнями, тысяч, было главным призом разномастных воителей, обусловливающих договорами легитимность своих грабежей), заставляло простых украинцев оставлять землю своих праотцев и перебираться под руку московского царя. Это была одна из многочисленных форм весьма необычной этнической (украинской) территориально-хозяйственной экспансии. Она как нельзя ярко подтверждает одну из важнейших закономерностей этногенеза: период государствостроительства всегда сопряжён с неизбежностью территориально-хозяйственной экспансии, побуждаемой как успехами, так и неудачами этносов на этом поприще. И в том и в другом случае этнос стремится расширить пределы своего обитания. Бывает, что это ему не удаётся, но стремление к этому наличествует всегда.
     Случаются и совершенно уникальные примеры территориально-хозяйственной экспансии, представленные в удивительной форме. На первый взгляд это даже и не территориально-хозяйственная экспансия. Но только на первый взгляд. Так, в 1954 году, в рамках единого Советского государства, при проявлении полной индифферентности со стороны русского этноса и почти такой же индифферентности со стороны украинского этноса и Советской Украины, последняя, в знак благодарности за своё историческое решение присоединиться к Московскому царству в 1654 году, получила в подарок от Хрущёва входящий в состав Российской Федерации Крым. Это стало очередным и важнейшим, как показал ход исторических событий, территориально-хозяйственным приобретением украинского этноса. Тогда, на фоне осуществляемой в СССР внутренней  национальной политики, передача огромной экономически и стратегически значимой территории из рук одного этноса в руки другого ни у кого никаких особенных треволнений не вызвала. Сегодня же мы понимаем, что это явление стало очередным фактором естественной территориально-хозяйственной экспансии в процессе становления украинской государственности.
     Почему же так беспечно воспринял русский этнос передачу Крыма Украине, и почему украинский этнос не проявил по отношению к этому дару в своё время какой-то особой радости? Да потому, повторю я, что все эти территориально-хозяйственные преобразования осуществлялись в рамках единого суперэтноса, интересы которого успели подавить инстинкты многих входящих в него этносов. Вернее, перенацелили эти инстинкты на обретение некой единой советской этнической идентичности на основе русской культуры. Притом, что развитию многочисленных этнических культур никаких особых злокозненных препятствий не чинилось. Никаких болезненных переживаний, никакого предчувствия грядущих межэтнических столкновений на базе мгновенно обозначившихся межэтнических противоречий, никакого осознания незаконности и несправедливости действий со стороны правящей советской верхушки – элиты советского суперэтноса – ни у кого не возникало. Ассимиляционные процессы наблюдались повсеместно. Они усиливались соответствующей пропагандой и все этносы готовились к тому, чтобы  «слиться» в единый народ – советский. Этим ощущениям способствовало и «исповедание» большинством и русских и украинцев, и всех прочих народов СССР единой всеохватывающей «конфессии» - атеизма. В середине 20 века всем казалось, что это состояние будет только укрепляться и продлится на века. И хотя к 90-м годам 20-го столетия непреоборимые закономерности этногенеза развенчали многие коммунистические догматы, в том числе и идею о дружном и сплочённом едином советском народе, распад советского суперэтноса ошеломил не только огромное большинство его верных адептов – представителей всех советских этносов, но и то, куда меньшее, число людей, которые не желали ему ничего хорошего. Но ещё большее ошеломление вызвало решительное размежевание, казалось бы, монолитной группы из трёх восточнославянских народов, в которой русский народ очень быстро и почти безболезненно ассимилировал этносы украинский и белорусский. Разделение этого блока близкородственных этносов на три независимых друг от друга субъекта мировой политики привело к тому, что каждый из них почти немедленно заявил о своих собственных национальных интересах. К этим, по живому отделённым друг от друга, этносам быстро пришло осознание законности-незаконности, справедливости-несправедливости, выгодности-невыгодности множества ранее не вызывавших никаких вопросов вещей. И самым острым стал вопрос о принадлежности Крыма. У русских возникло острое ощущение обиды от неправомерной и даже глупой утраты, а у украинцев – стремление изо всех сил защитить своё юридически (и исторически) не до конца обоснованное право на так внезапно обретённую территорию. В данном случае, мы наблюдаем редчайшее явление в этнополитической истории, когда этнос, не прилагая никаких усилий, получает в своё распоряжение выгоднейше расположенную территорию со всеми её исправно функционирующими хозяйственными объектами, и только затем пытается осуществить реальную этническую экспансию на эту территорию, населённую по преимуществу другим этносом. Так ничего не значащий в условиях СССР факт передачи Крыма Украине мгновенно наполнился новым, куда более чем реальным содержанием – иными словами, обрёл все зримые признаки энергичной территориально-хозяйственной этнической экспансии, осуществляемой украинцами по отношению к русским (о, парадокс) в пределах внезапно обретённого государства.
     Таким образом, кто бы там что не говорил, но и окончательную соборность (причём, с колоссальным довеском) Украина обрела именно в составе СССР. Даже могучая Российская империя в лучшие свои времена не смогла собрать воедино все украинские земли. То есть процесс окончательной консолидации достаточно разрозненных частей украинского этноса и объединения всех исконно украинских земель обязан целенаправленной экспансионистской внешней политике, которую, не считаясь ни с чем, осуществлял И. Сталин. И мы не рискнём сказать, что украинская соборность была обретена в рамках некоей чуждой (по этническому признаку) государственности. Это была советская государственность, которая в СССР декларировалась как наднациональная. Государственность союзных и автономных республик была лишена чётких этнических признаков. В этом смысле государствостроительство русского этноса в указанный период мало чем, если не сказать – совсем не отличалось от государствостроительства украинского и прочих советских этносов. Элементов насилия в ассимиляционных процессах, протекавших в рамках СССР, отыскать было весьма затруднительно. К ассимиляции подталкивал весь ход политической, экономической и культурной жизни огромной страны, строящей «коммунизм». Более того, на фоне бурных внутрисоветских ассимиляционных процессов, лидер советского суперэтноса Н.Хрущёв без всякой задней мысли позволил себе подарить (с соблюдением процессуальных формальностей) Советской Украине огромные экономически высокоразвитые территории, никогда ранее в Украину не входящие и никакого отношения к понятию «соборность Украины» не имеющие. Именно процессуальные формальности сделали огромный кусок России частью современной Украины. Понимая это, лидеры Украины прилагают максимум усилий, чтобы «исторически» обосновать права Украины на эти территории. В этом ничего противоестественного нет. Своеобразный синдром нормальной, здоровой экспансионистской политики молодого независимого государства.
     В порядке некоего обобщения можно сказать, что сегодня Украина является такой же ареной борьбы, как и 350 лет тому назад. И хотя формы этой борьбы в данный момент остаются сравнительно мирными, итогом этой борьбы может стать такое же разрушение украинской экономики (а с нею и всех прочих сфер украинской жизни), какое мы наблюдали во времена так называемой «Руины». Раздираемая внутренними противоречиями независимая Украина стала ареной столкновения интересов всё тех же игроков, которые разыгрывали украинскую карту ещё в XVII веке. Правда, ситуация значительно осложнилась тем, что в этой опаснейшей для украинского этноса «разборке» принимает активное участие такой беспринципный, циничный игрок, как Соединённые Штаты Америки. Остальные – всё те же: Россия, Польша (за которой в большей степени маячат США, чем Евросоюз), Турция и др. И как не тяжело это осознавать, всё вышесказанное укладывается в рамки дарованных нам Господом закономерностей этногенеза, а, следовательно, как это не печально, в известной степени предопределено. Впрочем, понимание закономерностей этногенеза позволяет лидерам государств и народов избирать формы сравнительно безболезненного этносоциального движения к намечаемым ими целям, формы, способствующие процессу сравнительно бесконфликтного взросления этноса, формы, приводящие этнос к материальному благополучию и нравственному удовлетворению без пролития потоков крови. Непонимание же этих закономерностей приводит к ошибкам, за которые приходится, в последующем, платить дорогой ценой. Мы все, и этнические лидеры в первую очередь, должны помнить, чем оборачивается всякая несправедливость, чинимая одним народом в отношении другого. Ведь перед Господом все народы равны.
     Украинский этнос переживает сегодня исключительный ответственный период своего взросления. Этот период полон опасностей, которые так же естественны, как и объяснимы. Это период окончательного формирования украинской государственности, перед которой стоят архисложные задачи удержания этой государственности в рамках существующих сегодня границ. Ибо в этих границах весьма бурно развиваются дезинтеграционные процессы, грозящие разорвать и украинский этнос, и украинское государство на части, которые, если такое случится, уже невозможно будет воссоединить. Будут ли эти опасности реализованы на практике полностью, частично, или вовсе не будут реализованы, во многом зависит от мудрости вершащих внутреннюю и внешнюю политику лидеров украинского этноса. Перед ними два пути: путь сплочения разнородных частей современного украинского этноса, когда не ущемляются интересы ни одной из них в угоду другой; и путь нагнетания внутриэтнических страстей, когда интересы одной части этноса приносятся в жертву другой, и когда итогом непрерывно растущих напряжений становится внезапный разрыв ещё недавно целого организма на несколько частей. И менее всего во всех этих опасностях надо винить внешние силы (которые, вполне естественно, ищут свою собственную выгоду в любой ситуации в каждый данный момент). Ведь, в конечном счёте, всё зависит от решений, принимаемых этническими лидерами, теми, кого вознёс на вершину политической власти сам этнос, как минимум, его пассионарная часть. В том числе и от решений по национальному вопросу, к которому имеет отношение и немногочисленное ныне украинское еврейство.
     В современной украинской экономике евреи и личности с еврейскими корнями так же, как и накануне событий 1647 года, занимают весьма существенные позиции. Но, в отличие от того периода, они играют сегодня, при всей своей малочисленности, значительную роль и в украинской политике. Но также, и весьма громко, в Украине сегодня звучат голоса тех, кто требует изгнания евреев из всех жизненно важных сфер экономической и общественно-политической жизни. При этом используется пропагандистский тезис трехсотпятидесятилетней давности о том, что евреи- эксплуататоры пьют кровь украинского народа, обирая его до нитки. Мысль о том, что сегодня невозможно изгнать евреев из украинской экономики, используя методы 1647 года, безусловно, имеет под собой некоторое основание. Но до поры до времени. И если евреи будут выдавлены с важных позиций в украинской экономике, то, по примеру опыта XVII века украинскую экономику ничего хорошего не ждёт. Особенно, если учесть, что мировая экономика находится в значительной степени в руках евреев. А за экономическим кризисом грянут все прочие кризисы. Тогда-то и возникнет реальная угроза гражданской войны в Украине со всеми вытекающими отсюда последствиями. А именно – разделением Украины на две, а то и на три-четыре части. При этом каждая из этих частей обретёт все атрибуты формально независимого государства: правительства, парламенты, суды, вооружённые силы и т.д. Ну чем не парад воюющих между собой гетманств конца XVII века.
     Ещё один аспект процесса дестабилизации в Украине – её отношения в недавнем прошлом с некоторыми странами-бывшими республиками СССР, в которых не разрешены территориальные и межэтнические конфликты.
     Помогала ли Украина себе, когда она помогала решать проблемы провоцирующего её на неадекватные действия грузинского руководства в лице Саакашвили? Думается, что не только не помогала, но и сильно вредила. Вредила и себе, и Грузии. Помогая решать болезненные проблемы руководству Молдовы, помогало ли украинское руководство своей собственной стране? Едва ли. Ведь сегодня отношения между Грузией и ранее формально входящей в неё Абхазией доведены до такой степени враждебности, что даже если представить, что с помощью силы Абхазия будет возвращена в лоно ставшей ей ненавистной Грузии, последняя будет изнуряема необходимостью беспрерывного урегулирования межэтнического конфликта, и едва ли станет жить спокойнее, чем она живёт сейчас. Стабильность в Грузии обусловлена отказом от Абхазии, так же, как отказом от войны за Косово была обусловлена стабильность в Югославии. То же можно сказать и об отношениях Молдовы и формально входящей в неё Приднестровской Молдавской республики. Трудно себе представить спокойное сосуществование Русского Приднестровья с остальной частью Молдовы, когда степень межэтнической вражды между ними достигла того значения, когда возврата к прежним административным границам советского периода вне военного насилия быть не может. И Грузия и Молдова лелеяли радужные надежды на то, что урегулировав (неважно, каким путём) свои территориальные проблемы, они решат и все остальные. Увы, закономерности этногенеза таковы, что, отпочковавшись, и абхазская часть Грузии, и русская часть Молдовы (а отпочковались они, и в том, и в другом случае, через кровавую войну) начинают активно формировать свою собственную государственность, всё более, и более, тем самым, подчёркивая свою особость, и теряя последние капли толерантности по отношению к государствам, частью которых они ещё недавно являлись. Признаёт ли мировове сообщество государственность Абхазии и Приднестровской народной республики, или нет, но они существуют де-факто, и они готовы защищать и самое себя и сформировавшие их этносы. А учитывая тот факт, что во всех этих самопровозглашённых государствах более 80% населения стали обладателями российских паспортов, иными словами, имеют российское гражданство, то на произвол судьбы они, в случае чего, Россией брошены не будут. И это самая вероятная предпосылка для вероятной войны, для сопутствующей ей разрухи, для уничтожения тех материальных ресурсов, о которых так тоскуют и Грузия, и Молдова, то есть для гуманитарной катастрофы. Это ухудшение до непредсказуемых пределов внутреннего положения и Грузии, и Молдовы.
     Так нужно ли это всё Украине? Думается, что нет. Принимая активное участие в создании вокруг России пояса из недружественных государств (прямо по уставу ОУН), руководство Украины в лице Ющенко В.А. не хочет задумываться над тем, что это будет пояс нестабильности, входя в который она не обретёт вожделенного политического спокойствия и стабильности в политике (и внутренней, и внешней), и обретёт кучу дополнительных проблем в экономике. Почему? Да потому, что в этом поясе нестабильности вокруг России ей уготована (заокеанскими псевдорадетелями) почётная роль самой нестабильной (учитывая размеры и количество населения) территории. И если этот процесс докатится до очередной Руины, многие русофобы на Западе, и в первую очередь в США, будут считать свою задачу успешно выполненной. Ибо сегодня им не нужна стабильная Украина, Молдова и Грузия. Им нужен пояс нестабильности вокруг России, мешающий самой России обрести столь необходимую для успешного развития стабильность. Стабильная Россия, стабильная Украина – это помеха на пути естественной территориально-хозяйственной экспансии бурно развивающейся американской нации, иными словами – северо-американского этноса, при всём многообразии субэтносов в него входящих. Хаос, который может воцариться в Украине и в России – наибольшая выгода, которую якобы получат США. Им кажется, что они точно просчитали, что за этим хаосом последует расчленение как Украины, так и России на ряд небольших государств, с которыми можно в дальнейшем не церемониться. И эту свою стратегию США планомерно проводят в жизнь, не считаясь ни с чьими интересами. В конечном счёте, их поведение диктуется объективными закономерностями этногенеза. Эти закономерности, будучи от нас совершенно независимы, предопределяют сознательную деятельность этносов. Иными словами – сознательная деятельность этносов никогда не выходит за рамки этих закономерностей. И североамериканский этнос не только не является каким-то особым исключением, но, наоборот, есть ярчайшее подтверждение этого тезиса. И россиянам, и особенно украинцам, если они не хотят в ближайшее время стать полными аутсайдерами на поле межэтнического взаимодействаияя, надо учитывать гипертрофированную потребность бурно развивающегося североамериканского этноса в материальном обеспечении своего роста и его вытекающей отсюда естественной территориально-хозяйственной экспансии во всех направлениях, куда только возможно.
     Сегодня интересы североамериканцев и интересы украинцев во многом не совпадают. Но через афелированное с ними украинское руководство в лице Ющенко В.А. Соединённые Штаты предписывают Украине действовать таким образом, чтобы это соответствовало интересам исключительно Соединённых Штатов в ущерб жизненным интересам Украины. Формулируются ложные ценности, выстраиваются ложные перспективы, в створе которых якобы должен следовать украинский (не забывают и о российском) этнос, чтобы достичь вожделенной стабильности и всеобщего благоденствия. Истинное же намерение североамериканского этноса – максимальное ослабление и России, и Украины во благо своих собственных интересов. И надо хорошо понимать, что в деятельности североамериканцев нет ничего противоестественного. На той стадии этнического взросления, на которой они сейчас находятся, они не могут действовать  по-другому. Их естественная территориально-хозяйственная экспансия может прерваться только натолкнувшись на аналогичный встречный процесс, или на какое-то разрушительное природное явление. И не обязательно, что этот встречный процесс будет осуществляться со стороны такого же мощного этноса, как они сами.
     Кстати, обращает на себя внимание удивительная похожесть того слепого яростного рвения, с которым американцы пытаются в XXI веке насаждать везде и всюду «единственно правильный», по их мнению образ демократии (американизируя мир). Они это делают с таким же слепым рвением, с которым в XVII веке поляки пытались обратить в латинство украинцев, полонизировать их, несмотря ни на что. Однако этнос (как и отдельный человек), проявляющий слепое безудержное рвение, похож на лошадь, закусившую удила. Лошадь снесёт поначалу многие препятствия, но рано или поздно сломает себе ноги. Или рухнет в пропасть, даже если это фаворит из фаворитов. А что произойдёт с этносом? Даже самым могущественным? С ним, вне всякого сомнения, произойдёт нечто похожее. Сегодня американцы также закусили удила, как это сделали поляки четыре столетия назад. Что стало с Речью Посполитой, мы знаем. Что станет с США, мы можем только предполагать. Правда сегодня рискующий упасть в пропасть североамериканский этнос рискует обрушить в эту пропасть весь мир.
     Для сравнения, экономическими процессами в польско-литовском государстве в XVI – XVII веках во многом заправляли факторы и арендаторы евреи. Способные экономисты, они, в своём доведённом до совершенства умении извлекать максимальную прибыль из любой сферы хозяйственной деятельности, обуреваемые слепой жаждой наживы, совершенно не хотели понимать, к каким радикальным, немыслимым по своим трагическим последствиям, действиям это их умение и рвение подтолкнёт украинских крестьян. Сегодня у руля американской экономики опять стоит немалая толика еврейских «факторов» и «арендаторов», кстати прямых потомков тех, кто жил на территории Речи Посполитой в XVII веке. Видят ли они в своей слепой жажде экономического превосходства (и следующего за ним превосходства политического) те катастрофические последствия, которые уже стоят на пороге Соединённых Штатов? Если не видят, то дай им Бог обрести прозрение. При этом мы отнюдь не пытаемся через наши суждения очернить, опорочить многих и многих талантливых экономистов, учёных, политиков и т.д. евреев. Не нам подвергать сомнению Божий промысел. И не нам опровергать закономерности этнического взросления, межэтнического взаимодействия, данные нам Господом. Но Господь даёт нам возможность экстраполировать процессы этнического и общечеловеческого взросления в будущее. Он нас предупреждает… Не будем забывать при этом, что ни американский, ни русский, ни еврейский, ни польский, ни украинский, ни палестинский, ни израильский, ни чеченский, ни татарский, ни какой-либо иной этносы не лучше и не хуже один другого. Все они равноправные участники естественного процесса общечеловеческого развития, непрерывно взаимодействующие друг с другом. Вне этого взаимодействия не было бы никакого развития. И у нас не было бы предмета для наших бесстрастных и до некоторой степени печальных рассуждений.



О стадии этнического взросления США

     Давайте же разберёмся, на какой стадии взросления находится североамериканский этнос. Прежде всего, заметим, что североамериканский этнос очень молод. И это несмотря на то, что он начал складываться из представителей весьма зрелых этносов, носителей развитой государственности. Британцы, голландцы, французы, немцы – все они прибыли в Северную Америку имея за спиной богатый опыт общения с государственными институтами своих стран, к которым они были не всегда и не во всём лояльны. Все они: либо политические оппоненты своих властей, либо уголовные элементы, либо искатели приключений и люди, жаждущие быстрого и лёгкого обогащения. Нет смысла говорить, что большинство из них были очень предприимчивыми и деятельными людьми. До тех пор, пока это был конгломерат из разнородных человеческих элементов, не связанных общей судьбой и общими интересами, он давал себя подчинить администрации, назначаемой из метрополии. Но дети, внуки и правнуки первопоселенцев, создавшие единую систему общественно-политических отношений на базе быстро растущего материального производства и торговли, сформировавшие единую компактную инфраструктуру на восточном побережье Северной Америки, уже чувствовали себя единым организмом, интересы которого существенно расходились с интересами породившей его метрополии. Этот единый организм был ничем иным, как новообразовавшимся этносом, которому стала тягостна опека со стороны пусть родственного, но уже чуждого ему английского государства. И он от этой опеки освободился, используя всю свою энергию и опираясь на вооружённую силу. С тех пор 4 июля 1776 года – День Независимости Соединённых Штатов Америки. У этноса-родителя, находящегося за тысячи километров, не хватило возможностей для защиты собственных интересов в борьбе со своим энергичным, рвущимся к независимой жизни, дитятею.
     Далее, принципы, которые положил новоиспечённый этнос в основу своего существования и развития, стали всё больше и больше привлекать к нему энергичных предприимчивых людей, представителей самых разных национальностей. В соответствии с закономерностями этногенеза, этнос, формирующий свою государственность, начинает осуществлять активную внешнюю политику, которая трансформируется в неукротимую военную территориально-хозяйственную экспансию. Для североамериканского этноса эта экспансия не была связана с какими-то особыми затруднениями, и он очень быстро сделал на этом поприще огромные территориальные приобретения, получив максимальные материальные возможности для дальнейшего бурного роста. При этом он, как губка, впитывал в себя ментальность молодых этносов, населяющих захватываемые им территории. Поддерживаемый непрерывной территориально-хозяйственной экспансией демографический вакуум (вновь приобретаемые территории были малонаселёнными) привлекал в США всё новые и новые массы исключительно предприимчивых людей. Так в США появилось большое количество ирландцев – представителей отнюдь не старого европейского этноса, сицилийских итальянцев, не забывших, что такое жизнь в соседско-родственной общине, а затем и евреев – представителей недавно эмансипированного этноса, два тысячелетия живших общинной жизнью. Вся эта масса людей была исключительно пассионарна, то есть активно настроена на то, чтобы принять участие в строительстве открывающего перед ними большие возможности государства. Таким образом, говорить об американском этносе, которому от роду 400 лет, и созданной им государственности, которой от роду 240 лет, как об этносе и государстве, возможности которого будут в скором будущем исчерпаны – глубокое заблуждение. Этот этнос и это государство находятся на бурнейшей стадии своего взросления. Стадии, которая представляет большую опасность для всех взаимодействующих с североамериканцами этносов. Поэтому та часть украинского этноса, которая ищет тесного общения с североамериканцами, рискует стать (и уже отчасти стала) разменной монетой в игре, ведущейся Соединёнными Штатами Америки во имя исключительно своих, а не украинских интересов. Она слепо пытается осуществить установки, диктуемые ей из-за океана, не понимая, когда утончённую, а когда беспардонную их лживость. Ведь полноценная реализация установок возможна только тогда, когда в обществе вызрели соответствующие условия. В противном случае реализация установок обернётся обыкновенной профанацией, заводящей общество в очередной тупик. А условия вызрели в Украине далеко не все и далеко не везде. Подозреваю, что американцами это хорошо просчитано. Их целью является не процветающая Украина, а территория, взбаламученная бесконечным брожением, социальными и межнациональными распрями. Они знают, что так они вынудят Россию тратить свои ресурсы на удержание украинской ситуации в цивилизованных рамках. И здесь очевидно желание США истощать Россию любыми способами, в данном случае, за счёт коренных украинских интересов, подсовывая Украине привлекательные, но абсолютно разрушительные для неё установки.



Об акторах, предписаниях и установках

     В контексте сказанного, хочу сделать замечание по поводу, как мне кажется, не совсем верного суждения, высказанного блистательным российским культурологом Тишковым В.А.  Он считает, что достаточно озвучить и хорошенько растиражировать в массах некую установку, чтобы реализовать то, к чему эта установка призывает. Возможно, это и работает по отношению к каким-то второстепенным явлениям бытия, но когда мы говорим об этногенезе, мы должны понимать, что любая установка, касающаяся глубинных изменений в жизни какого-либо народа (общества в целом), неосуществима, если для этого не вызрели соответствующие этой установке условия, если этнос не подготовлен к этим переменам всем опытом предыдущего своего развития. У меня нет желания вступать в полемику по поводу того, что появилось раньше – курица, или яйцо? Но для того, чтобы из яйца появилась курица, необходимы вполне конкретные условия, так же, как вполне конкретные условия необходимы для того, чтобы появилось яйцо. В.А.Тишков несомненно прав, когда говорит, что «без внешних предписаний (их акторами могут быть этнографы, социологи, правозащитники, журналисты и прочие) бедность и отчаяние не могут актуализироваться, а дьявольский замысел и фанатичная жертвенность невозможны». [В.А.Тишков. «Реквием по этносу». М., Наука, 2003, С.366]. Но в то же время необходимо, чтобы эти «бедность и отчаяние» появились в реальной жизни, иначе «акторам» не к чему будет апеллировать. Да и не к кому, при отсутствии «бедных и отчаявшихся».
     Впрочем, почти всегда можно апеллировать к уязвлённому национальному самолюбию, к чему и обращаются некоторые современные акторы, давно нащупавшие самое болезненное место в общественном сознании. Но и в этом случае, зёрна установочных предписаний должны упасть на хорошо подготовленную реалиями конкретного опыта конкретных народов почву. Но те же зёрна установочных предписаний, упав на другую, отторгающую их почву, истлеют и не дадут никаких всходов. И за этим тоже стоит опыт людей, которые, руководствуясь этим опытом, не желают реализовывать навязываемую им установку.
     Так в наше время такой, неотзывчивой на коммунистические установки, почвой стала полная дискредитация принципов советского образа жизни, полное несоответствие принципов коммунистической морали с фактическим поведением тех, кто эту мораль проповедовал, стоя у рычагов власти на всех уровнях этой власти. Благие предписания КПСС, как надо жить простому советскому человеку, и что ему необходимо делать для построения светлого будущего, совершенно перестали работать. А ведь установки были замечательными. Они перестали работать потому, что были разрушены условия, при которых эти предписания могли претворяться в жизнь, и вызрели условия, при которых эти предписания не могли воздействовать на умы даже самых наивных и доверчивых членов советского общества. В этих новых реальных условиях стала терпеть и потерпела крах вся внутренняя политика СССР, одной из важнейших составляющих которой была политика национальная.
     Зато в этих новых реалиях всё ещё советского общества тут же нашли отклик в разнонациональных массах внешние установки и предписания, которые, таясь в советском обществе всегда, длительное время пребывали в угнетённом и практически невостребованном состоянии. Но случилось то, что должно было случиться. Гигантская община, созданная коммунистами (советский народ), жизнь каждого члена которой должна была быть строго регламентированной, вполне естественным путём выделила из своей среды общинную знать, которая быстро оформилась в достаточно закрытое привилегированное сословие (советско-партийная номенклатура), пополнявшееся в последнее время в основном за счёт детей и родственников этой новой знати. Структура советского общества очень быстро становилась похожей на структуру общества феодального с очевидными предпосылками к быстрому переходу в следующую «формацию» - капиталистическую. Вера во всеобщее равенство и всеобщее благоденствие ничего, кроме саркастического смеха или крайнего раздражения у людей не вызывала. И это была уже почва для новых, то есть почти забытых со времени Октябрьского переворота, установок. И эти установки пришли не столько извне, сколько были сформулированы внутри страны теми, кто давно осознал насущность кардинальных перемен. И хотя не последней из причин разрушения вполне дееспособного государства, каковым являлся Советский Союз, было слабоумие высшего (да и всего остального) советского руководства, пытавшегося воплотить в жизнь давно отжившие предписания небезызвестных акторов середины XIX века, сущностью этого разрушения было вопиющее противоречие между утопическими антинаучными фантазиями значительной прослойки советского общества и реалиями естественного развития (взросления) того живого организма, каковым являлся советский суперэтнос.
     Увы, глубокое понимание этнополитических процессов и вытекающее отсюда рациональное руководство, могущее отсрочить разрушение Советского Союза на неопределённый и, может быть, очень значительный срок, не было свойственно советскому коммунистическому руководству. В то же время оно свойственно нынешнему китайскому коммунистическому руководству, которое тонко улавливает особенности взросления китайского суперэтноса с его тенденциями как дробления на разнородные части, так и сплочения в рамках единого целого. Судя по всему, китайскому руководству сегодня известна тайна, которая позволяет успешно развиваться многонациональной стране. Тайна эта – сильная власть, политическая воля и умение руководствоваться здравым смыслом в большом и малом. Китайское руководство, действуя на опережение, не даёт сформироваться условиям, при которых активизировались бы установки и предписания, направленные на разрушение их страны. Если отсутствие рыночных отношений гибельно – введём рыночные отношения. Если изолированность от мирового сообщества представляет опасность большую для китайского суперэтноса, чем открытость – приоткроем двери для мирового капитала, насколько это необходимо для блага страны. И так далее. Впрочем, закономерности этнического развития (взросления) перехитрить невозможно. Всё дело во времени. Ведь этапы этнического взросления весьма и весьма протяжённы во времени. Жизнь же исследователя, или главы государства, как бы она не была длинна, многократно короче каждого из этих этапов. Я знаю, что где-то в отдалённом будущем кончина ждёт любой самый могущественный ныне суперэтнос. Но кто-то другой будет современником этого печального события. (Но, кажется, наша цивилизация, оседланная таким ретивым актором, как США, готова позволить убить себя уже сегодня).

     Украинское независимое государство существует уже пятнадцать лет. У него пока есть перспективы стать мощным и влиятельным субъектом мировой политики. Но и опасностей пресечения этих перспектив тоже немало. Если украинские этнические лидеры сумеют избежать тех капканов и ловушек, которые им уготовили и их мнимые друзья, и их мнимые враги, если они озаботятся единственно интересами своего суперэтноса, процветание Украины возможно. Если же нет…



Вместо заключения: опасности на пути независимого развития

     На протяжении многих веков украинский этнос был похож на могучего исполина, овитого крепчайшими путами иноэтнической государственности. В какие-то моменты, по разным причинам, эти путы слабели и исполин начинал рваться из них в надежде освободиться. Но волею судьбы путы снова затягивались накрепко и исполин затихал на столетие-другое. И вот, когда казалось, что эти путы стали уж совсем привычными, обнаружилось, что они просто-напросто вконец истлели, и исполин с удивлением осознал, что он полностью свободен. Было удивительно и непривычно осознавать, что свобода пришла как-то походя и очень тихо. И что её никто не завоёвывал с оружием в руках, что никто не проливал за неё сегодня потоки своей и чужой крови. Как распорядиться этой внезапно обрушившейся на голову свободой? Сегодня для Украины, для украинского народа, это весьма непростой вопрос. Ведь в прежние времена за просчёты своих этнических лидеров Украине пришлось расплачиваться слишком дорогой ценой и, в конечном счёте, опять-таки своей свободой.
     Если во второй половине XVII века все острейшие противоречия, сложившиеся к этому времени в Украине, разрешались с помощью оружия в нескончаемой, казалось бы, гражданской войне, перемежаемой чередой ужасных нашествий, осуществляемых постоянно взаимодействующими с украинским этносом соседними народами (не то ли в 1914 – 1920 годах, не то ли в середине XX столетия в Западной Украине), то сегодня, в начале XXI века, форма разрешения во многом всё тех же противоречий существенно изменилась. Пока что войну в её реальном кровавом значении заменила война экономическая. В этой, казалось бы, бескровной войне участвуют всё те же этносы, которые участвовали в реальных событиях трёхсотпятидесятилетней давности, и которые продолжают решать всё те же проблемы своего естественного развития. В силу того, что наш мир сжался до размеров теннисного шарика, в этом этнополитическом столкновении участвуют и многие другие более чем влиятельные игроки (США, Евросоюз и проч.). Причём в этой схватке используются всё те же лозунги, что и 350 лет тому назад. И гарантий того, что эта форма межэтнического взаимодействия не перерастёт в какой-то момент в форму военного столкновения, нет.
     Если говорить о внутриукраинских противоречиях, то думать, что они быстро исчезнут после того, как Украина окажется в объятиях Запада – очевидное заблуждение. В украинском этносе, в украинском обществе существуют многовековые линии разлома. Избавиться от этих разломов, спаять общество в единый монолит в течение короткого времени – невыполнимая задача. Задача консолидации общества в условиях тех неразрешимых противоречий, с которыми Украина столкнулась 300 лет тому назад, которые были заглушены политикой русификации во времена имперской России, а затем, казалось, окончательно похоронены в годы советской власти, и которые были воскрешены после разрушения СССР – дело длительной перспективы. Сегодня очень легко представить, какие обстоятельства могут способствовать расчленению Украины (а, следовательно, украинского этноса) на две, или три независимых друг от друга части. Сегодня пассионарность значительной части западноукраинского субэтноса, прилагающего максимум усилий для того, чтобы подчинить своим разрушительным революционным устремлениям весь украинский этнос, наталкивается на стойкое желание остальной части украинского народа жить спокойной размеренной жизнью, не вступая в конфронтацию с кем бы то ни было, и, в первую очередь, с Россией. Жить в спокойствии и довольстве, повернувшись к России задом – чистейшей воды иллюзия, не имеющая (и никогда не могущая иметь) ничего общего с реалиями позитивного межэтнического взаимодействия, и, что особенно важно – с непреоборимыми закономерностями этногенеза.
     Таким образом, нежданно-негаданно вырвавшийся в конце XX века из угнетённого состояния процесс естественного взросления украинского этноса демонстрирует сегодня полную преемственность тем многочисленным признакам и проблемам, которые его характеризовали ещё в XVII веке. Интересно, насколько быстро современная Украина справится с этим неблагоприятным наследием, а украинский народ обретёт ту степень зрелости, которая окончательно позволит ему играть самостоятельную и значимую роль в международных отношениях? Как быстро Украина перестанет быть территорией, где постоянно сталкиваются интересы её этнических соседей-партнёров, игнорирующих её собственные интересы? Сегодня не приходится удивляться тому, что мнение Украины, заботящейся о своих собственных интересах, по целому ряду вопросов внешней и внутренней политики расходится с мнением этнически и ментально близкой ей России. Это – реалии естественного независимого этнополитического развития. Они ничем не отличаются от процесса развития других суверенных государств. России надо это учитывать и спокойно строить отношения с Украиной на основе учёта взаимных интересов. Вряд ли сегодня найдутся идеалисты, которые станут утверждать, что принадлежность к системе демократических государств избавляет этносы от противостояния в борьбе за территориально-хозяйственные приоритеты. И хорошо, когда этнические лидеры ясно осознают, в чём состоят насущные интересы ведомых ими в некое будущее народов. И хорошо, когда эти лидеры, не поступаясь интересами своих народов, умеют в пределах разумного учитывать интересы соседних государств. И хорошо, когда эти лидеры способны безболезненно совместить свои собственные интересы с интересами своих этносов. Великое множество примеров говорит о том, что установить приемлемый баланс интересов удаётся далеко не всякому этническому лидеру.
Замечу, что нынешние формальные лидеры Украины (президент Ющенко и подотчётное ему правительство) упорно отдают предпочтение внешне привлекательному западноевропейскому сообществу и всё больше и больше игнорируют Россию. При этом они пытаются развернуть в сторону Запада всё украинское общество, хотя сделать это очень и очень нелегко. А выполнима ли эта задача вообще? Попробую ответить на несколько вопросов. Чем такой разворот чреват для Украины? Чем он чреват для Запада? Чем такое развитие событий чревато для России?
     В этом контексте интересно проследить, в чём же состоят интересы американского, российского, западноевропейского суперэтносов и некоторых других, взаимодействующих с этносом украинским? И какова сущность этого взаимодействия, какие цели это взаимодействие преследует?
     Сначала рассмотрим, в чём состоит интерес американцев? Если кто-то думает, что американское правительство (независимо от того, кем оно представлено: республиканцами или демократами), элита американского общества, лидеры американского суперэтноса заинтересованы в укреплении демократических институтов в Украине, в создании там стабильных политических и экономических условий для успешного развития украинского общества, а, тем более, в процветании украинского народа, тот радикальнейшим образом ошибается. Именно сегодня американцам для осуществления своей глобальной территориально-хозяйственной экспансии стабильная и сильная Украина не нужна, так же, как им не нужна стабильная и сильная Россия. Почему? Потому что сильная Россия является труднопреодолимой помехой на пути реализации американцами своих экспансионистских планов. Внутриукраинская же дестабилизация им нужна для того, чтобы стать решающим фактором дестабилизации внутрироссийской. Следовательно, нынешние цели экспансионистской американской политики состоят в провоцировании и поддержании в Украине, а через неё и в России, цепи непрерывных политических, экономических и социальных кризисов и конфликтов. Особенно преуспели США во времена Ющенко, напрямую выполнявшего их указания о том, как наилучшим образом навредить России, жертвуя жизненно важными интересами Украины. Собственно, американцы стремятся дестабилизировать обстановку во всех государствах (бывших республиках СССР), граничащих с Россией. И действительно, России приходится затрачивать огромные усилия на улаживание неблагоприятных ситуаций, складывающихся, время от времени, у её границ. Наверное, кое-кому в Соединённых Штатах очень бы хотелось, чтобы максимально ослабленная Россия распалась на несколько частей. Они не осознают, насколько гибелен для мира, а, следовательно, и для них самих, развал России. Делая вид, что они готовы принять Украину и некоторые другие страны Восточной Европы в НАТО и Евросоюз, американцы решают важную для них задачу ослабления своих стратегических союзников и партнёров-соперников по освоению мирового пространства. Так они превращают Евросоюз в аморфную, трудно управляемую систему, обременённую огромным количеством дружно всходящих и подчас неразрешимых внутренних проблем. Американцам кажется, что такому увальню будет трудно соперничать с ними на ниве глобальной территориальной экспансии. И в этом они правы.
     Что касается западноевропейцев, то их интересы всё дальше и дальше расходятся с интересами американцев. Они совершенно не заинтересованы в разрушении украинского государства, распаде Украины на несколько беспрерывно грызущихся между собою государств. В отличие от бесцеремонного, не так давно (в контексте этногенеза) вошедшего в состояние зрелости и поэтому слишком деятельного североамериканского этноса, западноевропейский суперэтнос всё меньше и меньше склонен лелеять подобные мысли и в отношении России. Умудрённому многовековым развитием западноевропейскому  суперэтносу не нужны потрясения вблизи от собственных рубежей даже в виде локальных войн. Он слишком хорошо знает цену «локальных» войн. Ему нужны спокойствие и комфорт. В его возрасте это то, что ценится больше всего. Но ему, в силу почтенного возраста, тяжело противостоять американскому натиску. (Размещение американских противоракетных объектов в Польше, Чехии, Румынии – ещё одно тому подтверждение). Тем не менее, он всё более и более склонен демонстрировать свою приверженность укреплению деловых, культурных, политических связей с Москвой, и, думается, весьма подозрительно относится к неумеренному усилению американской активности в Украине. Хотя задачей своей, надо полагать, ЕС считает не полноценное введение Украины в клуб европейских государств, а создание клуба буферных государств между Западом и Россией, в котором Украине отводится, скорее всего, ведущая роль.
     Что же касается России, то её практические (и, в первую очередь, экономические) интересы на Украине значительно превосходят недвусмысленно выраженные интересы США и практические интересы Евросоюза. России есть что терять в Украине. Но если Россия, потеряв положение ведущего экономического партнёра Украины, потеряет немало, то Украина, лишившись такого партнёра, как Россия, потеряет во много раз больше. И неизвестно, сможет ли она оправиться после этих потерь. И главным выигрышем Украины в этом случае будет выражение ей благодарности со стороны янки в виде покровительственно-снисходительного похлопывания по плечу, и дозволение почтительно выстаивать в «передней» западноевропейского «рая», дожидаясь какой-либо незначительной подачки. Главный приз получат именно американцы, которые добьются своей цели за счёт украинских национальных интересов.
     Непредвзятому исследователю желание Украины политически дистанцироваться от России понятно и объяснимо. Понятно, что, избавляясь от политического влияния России, Украина вынуждена будет хотя бы часть своей экономики пытаться переориентировать в иных направлениях. Притом, что американцы будут заставлять украинцев переориентировать (с успехом, или нет, их волновать не будет) большую часть индустриального потенциала Украины. Причём, потенциал этот будет в значительной части разрушен. Грядёт ли на Украине очередная Руина? Не исключено. И американцы это хорошо понимают. Для этого всё и затевалось. Но почему этого не хотят понять некоторые русофобствующие украинские политики? Чем объяснить их «непонимание»? Да, Александр Македонский был герой. Но зачем же стулья ломать? Великий русский писатель украинского происхождения А. В. Гоголь – потомок правобережного наказного украинского гетмана Евстафия Гоголя, видел и понимал всё. Но он был литературным гением. Таким же гением, только войны и политики, гением государственным, был некогда и Богдан Хмельницкий. Найдутся ли сегодня в Украине политики такого же масштаба, охранители истинных, а не мнимых интересов независимой Украины. В союзе с Россией Украина будет всё же более независима, чем в союзе с Западом. Не исключено, что самым лучшим вариантом сохранения всей возможной полноты суверенитета было бы сохранение Украиной нейтралитета. Но едва ли ей позволят остаться нейтральным государством взаимодействующие с нею страны – крупные игроки мировой политики.
Мудрые политические деятели, в том числе и украинские, должны понимать, что суверенитет далеко не абстрактное понятие, что в каждый данный момент он наполнен конкретным содержанием: реальной степенью способности и готовности народа и государства осуществлять свою власть. Государству – умело согласовывать свою политику с политикой своих соседей, народу – через демократические органы управления государством обеспечивать приоритет собственного развития перед другими народами. Содержание суверенитета меняется постоянно на каждом данном этапе развития этноса, нации, государства. Абсолютным суверенитет не может являться по определению, так как суверенитет – продукт непрекращающегося взаимодействия этносов, наций, государств, в той или иной степени зависящих друг от друга. Мощь или слабость государства, этноса, нации, может проявляться только на фоне мощи или слабости другого государства, этноса, нации, и в этом смысле суверенитет народа, нации, государства всегда находится в зависимости от предлагаемых обстоятельств. Даже суперсильная держава формирует свой суверенитет благодаря взаимодействующему с ней окружению, состоящему из других держав, народов, государственных союзов и проч. Без этого окружения её суверенитет не может быть осуществлён. И именно в этом смысле он более чем зависим.
     Любой суверенитет всегда подвергается непрерывному испытанию на прочность и на эффективность. Он должен, таким образом, всегда быть готовым ответить на вызовы, которые ему бросают силы, подчас, решительно несогласные с проявлениями конкретной власти данного суверенитета. Вызовы, которым подвергается каждый конкретный суверенитет, могут быть внешними, а могут быть внутренними, хотя и те и другие обязательно связаны между собой. Сегодня в Украине, например, внутреннее положение таково, что там во весь голос вопиют тенденции (успешно заглушаемые в СССР), направленные на уничтожение Украины как унитарного государства, превращение её в федерацию или конфедерацию с перспективой распада на несколько самостоятельных государств. Не исключаю, что в этом заинтересованы и мнимые заокеанские друзья Украины.
     Но и Россия сегодня стоит перед нелёгкой задачей сохранения своей целостности и упрочения своего авторитета. Справедливости ради, хочу заметить, что от распада, рано или поздно, не гарантирована ни одна страна, ни один малый или большой этнос, а тем более суперэтнос. Ни Россия, ни Украина, ни США здесь не исключение. Дело только в сроках, связанных с этапами взросления этноса. В зависимости от степени зрелости этноса (суперэтноса), тенденции разделения могут быть либо едва заметными, либо очевидными, но они существуют всегда. Так в середине XIX века североамериканский этнос ценой неимоверных усилий (Гражданская война в США) сохранил свою целостность. Россия  не раз отстаивала свою целостность, сохраняя свой суверенитет активно дееспособным. Сегодня она стоит перед очередным испытанием, потому что внутри страны существуют силы, получающие моральную и материальную поддержку извне, способные разрушить страну. Но в России же существует гигантский потенциал для сохранения её как могучего единого государства на далёкую историческую перспективу. Несмотря на то, что она представлена огромным числом больших и малых этносов. Несмотря на то, что гигантские её пространства при относительной малочисленности её населения, помноженные на разную ментальность населяющих её этносов, создают огромные трудности для слаженного и эффективного управления страной. Несмотря на страшную и поголовную коррумпированность разросшегося до небывалых размеров слоя чиновничьей братии. Несмотря на то, что в России появились, набирают силу и безнаказанно действуют идеологические и политические течения, агрессивно настроенные против существующей власти, существующего строя, против традиционных конфессий исповедующих единобожие. Наиболее агрессивно эти знаменосцы раскола выступают против православия как важнейшего фактора единения русского этноса, да и всего российского суперэтноса.
     Безусловно, что русофобы лелеют мысль о расколе России на несколько небольших слабых государств, учитывая наличие (а они наличествуют всегда) предпосылок для такого раскола. Однако, куда более велики предпосылки разделения на несколько частей такого важнейшего партнёра России по этническому взаимодействию, как Украина. Внутренние, независящие ни от чьей воли противоречия, раздирающие украинский суперэтнос, настолько велики, что не идут ни в какое сравнение с аналогичными внутрироссийскими противоречиями. Но вот если рассматривать тенденции разделения в контексте осуществляемого США проекта (разделения, как России, так и Украины на несколько частей), то такой раскол при попустительстве украинской и российской властей может стать реальностью. И если Украина не хочет проявить в этом надлежащую бдительность, то проявить её должна хотя бы Россия.


                лето 2006 г.






Послесловие.

Россия - Украина - США: гибельное взаимодействие

Категории права, морали, политики, экономики, идеологии всегда следуют в русле закономерностей этногенеза. Можно сказать, что закономерности этногенеза диктуют появление норм права, морали и т.д. Однако, если нормы права и т.п. перестают соответствовать изменившимся общественным отношениям, их заменяют новыми. Закономерности этногенеза заменить невозможно. Они не могут кого-то устраивать или не устраивать. Они независимы от наших желаний. Они объективны. Они проявляются всегда с разной степенью силы. Они проявляются всегда через действия людей и групп людей. Действия людей могут быть правомерными или неправомерными, быть преступными или осуществляться в рамках правовых норм. Закономерности этногенеза, через какие бы действия людей они не проявлялись, не могут быть охарактеризованы категориями вины или невиновности – говорил Лев Николаевич Гумилёв. Можно осуждать или оправдывать людей, действующих в рамках этих закономерностей, но сами закономерности ни осудить, ни оправдать невозможно.
Этнос – живой организм. Его здоровое существование обусловлено полнотой ресурсной базы. Сюда относится всё разнообразие материальных и духовных ресурсов, но в первую очередь, территория, на которой этнос обретается. Этнос может проявить себя только через взаимодействие с другими этносами, через взаимодействие своих собственных внутренних составляющих. Его развитие невозможно без такого взаимодействия. Это взаимодействие может укреплять, а может и разрушать ресурсную базу этноса. И неважно, осуществляется ли это взаимодействие с позиций враждебности или комплиментарности. За ресурсы этнос ведёт (если он ослаб не настолько, чтобы смириться на время со своей участью) отчаянную бескомпромиссную борьбу. И если потеря части ресурсной базы грозит этносу губительными (гибельными) последствиями, он нарушит любые правовые и нравственные нормы, чтобы этого не допустить. Далеко не всегда учитывая даже ближайшие последствия. Это – объективная закономерность.
В современном столкновении интересов (взаимодействии) России и Украины (а точнее: России и США) всё вышесказанное проявляется в полной мере. Всё же, актор, который двадцать пять лет готовил, опираясь на особенности украинского этноразвития, и, наконец,  осуществил в Украине постановку под названием «Вся власть – Соединённым Штатам Америки», не учёл (спесь и гонор не позволили) некоторой специфики  межэтнического взаимодействия Украины с Россией. До планируемой Вашингтоном большой войны между Россией и Украиной дело не дошло, но подобие управляемого хаоса получилось. В итоге, США, пусть отчасти, но достигли своей цели. Россия (как суперэтнос), молниеносно на уровне рефлекса отреагировав, свои потери компенсировала территориальной экспансией (неважно, подкреплённой или неподкреплённой нормами международного права) встречь экспансии американской в ту же Украину. И за Крым и за Донбасс Россия будет драться изо всех сил. Украина же понесла самые большие потери, лишившись Крыма и Донбасса и чего многого ещё, вплоть до потери громадной доли суверенитета, который вверила Соединённым Штатам Америки.
Что до вступления Украины в НАТО, то этого не будет никогда (вариант, когда Украина согласится с нынешним статус кво, а Штаты изменят свою внешнеполитическую стратегию – нереален). В планах США – война Украины с Россией, но никак не НАТО с Россией, стань Украина частью НАТО. Трудно сказать, что будет с Украиной, если Штаты добьются своего. Им необходимо максимальное ослабление России, пусть даже ценой гибели Украины, на которую им, в сущности, наплевать. У североамериканского  суперэтноса свои задачи. Его влекут громадные ресурсы, которыми обладает российский суперэтнос.  Но путь к ним лежит через экспансию (форма экспансии не играет роли) в Украину и освоение немалых ресурсов украинского этноса.
Трудно сказать, что будет дальше с участниками этой апокалиптической постановки, за режиссирование которой теперь активно взялась и Россия (американский экспансионизм ей не оставил выбора). Дойдёт ли дело до так называемого молниеносного глобального удара, который, при всей его молниеносности, без ответа не останется, или Россия осуществит превентивный удар (маловероятный сценарий)? Сумеют ли ближневосточные радикалы продолжить свою экспансию, в том числе и в Европу (военную, ползучую и прочую)? Думаю, что сумеют. Всё это части одного и того же действа. Одно можно прогнозировать точно: уютно себя чувствовать не будет никто. Мир давно балансирует на краю бездны и у него уже почти не осталось сил, чтобы удержаться от «внезапного» в неё падения.
                Дм.И.Немельштейн,     январь 2016             




                Источники и используемая литература
         
1. Яковенко Игорь.  «Я – русский. Кто я и зачем я», Журнал «Нева», 2004 №6.
2. Толочко П.П. «Древнерусская народность». С-Пб, изд. «Алетейя».

3. Полное собрание русских летописей. М., 2005, Т.XX.

4. Грушевский М. «Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия». Киев, типография императорского университета Св. Владимира, 1891.

5. Любавский М.К. «Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. С-Пб., «Наука», 2004.

6. Козловский К. «Судьба малороссийского крестьянства в XVII-XVIII вв.». Киев, Типография Фрица, 1871.

7. Лiтопис Самовидця.
8. Документы Богдана Хмельницкого. Изд. Ак.Наук Украины, Киев, 1961.

9. Смолий В.А., Степанков В.С. «Украинская государственная идея. Проблемы формирования, эволюции, реализации» (на укр.языке). Издательский дом «Альтернативы», Киев, 1997.

10. Вернадский Г.В. «Московское царство». Тверь-ЛЕАН, Москва-АГРАФ, 2001.
11. Конисский Г. «История руссов», часть I, глава IV, С.80. http://litopys.org.ua/istrus/istrus05.htm.

12. Величка Самоил. «Сказание о войне козацкой з поляками». Киев, изд. Академии наук Украины, 1926, СС. 21-22.
13. «Империя Романовых и евреи». Газета «Еврейское слово» №24 от 28 июня – 4 июля 2006 года.
14. Универсалы Богдана Хмельницкого. Изд. Дом «Альтернативы», Киев – 1998. №1.
15. Ганновер Натан. «Богдан Хмельницкий. Летопись еврея-современника, Натана Ганновера, о событиях 1648-1652 годов в Малороссии вообще и о судьбе своих единоверцев в особенности». Одесса, 1878.
16. http://www.bolshe.ru/unit/75/books/899/s15&next=1.

17. Иванов Сергей. «Россия – Украина. Дороги истории». http//www.newlibrary.ru/read/ivanov sergei/rossija – ukraina – dorogi istorii.html.

18. Иванов Н.А. «Османское завоевание арабских стран». М., изд. «Восточная литература» РАН, 2001.

19. Вернадский В.И. «Дневники. Октябрь 1917 – январь 1920». Киев, Наукова думка, 1994.

20. Павлюк О. «Борьба Украины за независимость и политика США. 1917-1923». Киев, 1996.

21. Петлюра С.В. «Статьи, письма, документы». Нью-Йорк, 1956. (перевод с украинского мой – Д.Н.).

22.

23. Скоропадский П.П. «Воспоминания». Киев, Украина, 1992

24. Кныш Зиновий. «Становление ОУН» (на укр. языке). Киев, Изд-во О.Телиги, 1994.

25. Бандера Степан. Автобиография. http://artvertep.dp.ua./authors/40 .

26. Тишков В.А. «Реквием по этносу». М., Наука, 2003