Великому Гоголю. Тарас Бульба

    Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров сложной судьбы,
которые могли возникнуть только в тяжёлый ХV век на полукочующем углу Европы,
когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями в тот сложный век,
была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников – казалось, навек;
когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек;
когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он в годы трудные эти
и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете;
когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество –
люди особой породы – 
широкая, разгульная замашка русской природы, –
и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками,
которым и счёту никто не ведал годами,
и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их так:
"Кто их знает! У нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак"
(что маленький пригорок, там уж и козак).
    Это было точно необыкновенное явленье русской силы – силы побед:
его вышибло из народной груди огниво бед.
Вместо прежних уделов, мелких городков, наполненных псарями и ловчими из других городов,
вместо враждующих и торгующих городами мелких князей и князьков
возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью
против нехристианских хищников.
    Уже известно всем из истории, как их вечная борьба и беспокойная жизнь, способная и сильного из колеи выкинуть,
спасли Европу от неукротимых набегов, грозивших её опрокинуть.
Короли польские, очутившиеся наместо удельных князей властителями сих пространных земель,
хотя отдалёнными и слабыми по их положению,
поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни. Они поощряли их и льстили сему расположению.
    Под их отдалённою властью гетьманы, избранные из среды самих же козаков в округе,
преобразовали околицы и курени в полки и правильные округи.
Это не было строевое собранное войско, его бы никто не увидал ни в дальней Европе, ни даже в Польше;
но в случае войны и общего движенья в восемь дней, не больше,
всякий являлся на коне, во всем своем вооружении, получа один только червонец платы от короля, –
и в две недели набиралось такое войско, какого бы не в силах были набрать никакие рекрутские наборы, что взрастила эта земля.
   Кончился поход – воин уходил в луга и пашни, на днепровские перевозы, иль просто так 
ловил рыбу, торговал, варил пиво и был вольный козак.
Современные иноземцы дивились тогда справедливо необыкновенным способностям его и так, и этак. 
    Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу,
пройти засветло с плугом по полю не одну версту, 
намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу
и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать,
как только может один русский, прибавляя: а я так хочу(!) –
всё это было ему по плечу!
––––
Н.В. Гоголь. Тарас Бульба. (Отрывок).
     Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество -- широкая, разгульная замашка русской природы, -- и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: "Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак" (что маленький пригорок, там уж и козак). Это было, точно, необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед. Вместо прежних уделов, мелких городков, наполненных псарями и ловчими, вместо враждующих и торгующих городами мелких князей возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью против нехристианских хищников. Уже известно всем из истории, как их вечная борьба и беспокойная жизнь спасли Европу от неукротимых набегов, грозивших ее опрокинуть. Короли польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель, хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни. Они поощряли их и льстили сему расположению. Под их отдаленною властью гетьманы, избранные из среды самих же козаков, преобразовали околицы и курени в полки и правильные округи. Это не было строевое собранное войско, его бы никто не увидал; но в случае войны и общего движенья в восемь дней, не больше, всякий являлся на коне, во всем своем вооружении, получа один только червонец платы от короля, -- и в две недели набиралось такое войско, какого бы не в силах были набрать никакие рекрутские наборы. Кончился поход -- воин уходил в луга и пашни, на днепровские перевозы, ловил рыбу, торговал, варил пиво и был вольный козак. Современные иноземцы дивились тогда справедливо необыкновенным способностям его. Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу, намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский, -- все это было ему по плечу.