Поручик Савва Кулешов. Роман. Ч 1. Глава 22

   

                Глава 22. Время собирать камни…

                «.. От предателей не защитят ни
                какие стены»

   На другой день после обеда, Зинаида, сославшись на недомогание, на два часа раньше отпросилась с работы, и по увольнительной записке вышла с завода.
    Когда шла, то делала болезненную гримасу на лице, если бы её увидел, кто-то из  коллег по работе. Но, когда миновала вторую проходную, тут же выпрямилась, расцвела и с таким настроением подошла к одному из экипажей, кучер которого, мирно дремал на козлах.
       - Проснись хозяин. Всё на свете проспишь, - весело обратилась она к кучеру, и назвала адрес своего дома.
        - Поехали, не обижу!
   - Ну, коли, не обидишь, милая, то поехали! Домчу как ветер! – и кучер, убедив-шись, что женщина уселась на сиденье, дико гикнул лошади: - А ну пошла красавица! Ну! Вперёд!
    Доехали они действительно довольно быстро, потому что кучер – мужик, лет сорока, всю дорогу красовался перед молодой женщиной и потому выбирал самый короткий путь к её дому. Когда они подъехали, Зинаида сначала решила отпустить извозчика, а потом  при выходе из дома, нанять нового. Но очень уж ей понравился лихой мужик на козлах пролётки, и потому, когда они остановились, она расплатилась с ним, добавив некоторую сумму «за скорость» и предложила подождать немного, а потом довести её до «одного места» в центре города.
   Кучер, получив деньги, конечно же,  хотел ещё заработать у щедрой клиентки, и потому согласился, оставшись ждать прямо напротив калитки её дома.
    Зинаида быстро вошла в дом, не раздеваясь прошла в комнату, где спала и занималась любовными утехами со своими любовниками, наклонилась , и вытащила из-под кровати старый саквояж, в котором хранила фотоаппарат, некоторые свои драгоценности и деньги.
   Взяла фотоаппарат - книгу, положила его в  свою сумку и, задвинув саквояж на место, тут же пошла к двери. Закрыла входную дверь на замок, и, направляясь к калитке, и весело покричала собаке выскочившей из будки:
  - Сторожи Буян, я скоро!
   - Ну, вот и я. Теперь, в  салон мадам Северниной, к модистке, знаешь, где это?- спросила она кучера, нисколько не сомневаясь, что тот знает этот дом.
  - Знамо дело! – в тон ей ответил кучер, и тронул лошадь.
  – Ну, тогда давай мужик, гони, мне нравится быстрая езда! - проговорила она кучеру, как только снова уселась на обитые тёмно-синим бархатом сиденья.
    И кучер погнал.
  За два квартала, до назначенного места,  будто о чём-то вспомнив, Зина вдруг попросила остановить пролётку и, расплатившись, пошла пешком, поглядывая на  миниатюрные часики, которые подарил ей Генрих.
  Они договорились с Матильдой по телефону, что она приедет ровно к четырём часам вечера, и потому она особенно не спешила, потому что часы показывали без четверти четыре.
    Зинаида шла по улице, весёлая, довольная сама собой, тем, что так ловко провернула дело и обвела своего ухажёра вокруг пальца, не представляя, что за ней внимательно следят несколько пар глаз, которые вели её от самой заводской проходной.
    Она медленно проходила мимо стеклянных витрин, в которых были выставлены женские платья, украшения, шляпки и  обувь, любовалась своим отражением в зеркале, и заодно, как учил её Генрих, проверяла, нет ли за ней слежки. Но ничего, не заметив, весело пошагала дальше к дому Северниной.
  Когда  Зинаида вошла в салон, в первой комнате, где стояли красивые стулья и две кушетки, выполненные из красного дерева, знаменитым столичным мастером – Николаем Ивановичем Расторгуевым,  на одной из кушеток сидела  красивая молодая женщина, лет тридцати и судя по её украшениям и одежде – иностранка.
  Зинаида, со слов Матильды знала, что у неё шьют свои наряды многие модницы Петербурга, в том числе и жёны иностранных послов. Эти женщины, разного возраста по выходным дням выплывали на Невский  проспект вместе со своими мужьями  или кавалерами и громко щебетали между собой, на своём родном языке, разглядывая как в зверинце непонятных им русских людей.
  Видимо, именно за это их и прозвали  в народе - «птичками».
  Эта женщина, судя по всему, была как раз из этих «заграничных птиц».
    Женщина, увидев входящую Зинаиду, небрежно окинула её взглядом, и продолжила листать журнал французской моды, изредка поглядывая на дверь примерочной.
   Зинаида, сделала вид, что женщина ей тоже безразлична, и молча уселась на кушетку, положив сумку на колени. Потом взглянула на часики, они показывали без пяти минут четыре.
  Матильда вышла к ней ровно в четыре, часа. Вышла, поздоровалась, внимательно оглядела, но потом обратилась почему-то к  женщине, листающей журнал.
  - Вы, извините меня госпожа баронесса, сейчас моя помощница, закончит обмётывать подол Вашего платья, и Вы его сможете забрать. А мы, пока с Зинаидой Петровной, пройдём в примерочную - у неё сегодня  первая примерка платья.
  - Да, да я всё понимайт, фрау Матильда.  И буду ждать, здес, - по-русски с лёгким акцентом, немного искажая слова, улыбнулась в ответ женщина, и ещё раз взглянула на Зинаиду.
  « Ничего себе! Эта фифа, оказывается ещё и баронесса! У них, там за границей полно баронов, что ли?» - весело подумала Зинаида, вставая с кушетки, и следуя вслед за Матильдой в примерочную.
 Как только они вошли, и закрылась дверь, она тут же расстегнула застёжку на своей сумке и начала доставать фотоаппарат со снимками чертежей. В этом момент, в приёмной послышался какой- то шум, потом дверь резко распахнулась, и в неё  буквально ворвались  четыре человека, причём двое из них были в форме. Это были жандармы.
  - Стоять, не двигаться! – резко крикнул обеим женщинам высокий широкоплечий мужчина в цивильной одежде. А жандармы, тут же подскочили к ним и схватили за руки.
   Зинаида онемела, от такого резкого натиска, но сразу поняла, что попалась, и теперь её ждёт, по меньшей мере, каторга или тюрьма.
 - Госпожа Маркова, вы арестованы, и подозреваетесь в государственной измене, и Вы, госпожа Грамп  тоже, - зло, глядя обеим женщинам в глаза, проговорил мужчина. 
– Поручик, зовите понятых, сейчас мы будем производить обыск у госпожи Матильды Грамп – приказал мужчина второму мужчине помладше возрастом, и тот, выскочив в прихожую, спустя несколько минут, вернулся с двумя парнями, лет двадцати, одетыми в студенческие куртки, с эмблемами путей сообщения на петлицах.
  - Господин штаб-ротмистр, понятые доставлены, - доложил поручик  своему начальнику, и тут же в комнату вошли ещё два жандарма.
   - Итак, начнём, - начал  штаб - ротмистр, подходя ближе к Зинаиде. – Дайте мне Вашу сумку сударыня, - и буквально силой вырвал её из рук женщины, парализованной от страха, и не способной ничего сказать в ответ.
   - А вы, господа унтер-офицеры, - обратился он к вошедшим жандармам, начинайте обыск в комнате и будьте очень внимательны. Мы с поручиком пока с содержимым сумки Зинаиды Петровны ознакомимся. Женщину в приёмной охраняют?
  - Так точно, господин штаб-ротмистр, охраняют двое. Наши люди на входе и под окнами, - тут же доложил поручик, и посмотрел ему прямо в глаза.
  Штаб-ротмистр взял сумочку, посмотрел вокруг, выбирая место, подошёл к небольшому столику с большим, на всю стену, зеркалом и, наклонившись, осторожно вывалил содержимое сумки на поверхность столика.
  Вместе с платочками, пудреницей, заколками и другими маленькими женскими принадлежностями, все увидели  толстую книгу в красивом переплёте.
   - Что это такое, госпожа Маркова? – указывая пальцем на книгу, сурово спросил он, пристально глядя на Зинаиду.
  - Книга. Вы, что, сами, не видите что ли? – Зинаида отправилась от первого шока, и решила пококетничать с жандармами.
  - Книга, говорите? Ну, ну? Посмотрим, что это за книга, и с чем её едят? – и штаб-ротмистр, взяв её в руки, начал рассматривать. Потом улыбнулся, раскрыл её и показал всем присутствующим.
  - Нет, уважаемая, это не книга, а фотоаппарат, фирмы «Кодак», вмонтированный в книгу. Это так называемый детективный фотоаппарат. Прошу понятых обратить на это внимание,   - и он показал его обоим удивлённым студентам, которые видимо раньше, подобных миниатюрных фотоаппаратов не видели.
  - Так вот, господа понятые, этот фотоаппарат,  уже более десяти  лет используется полицией Германии, Франции, Великобритании и Америки, для тайного фотографирования объектов слежки. Он снимает на плёнку, очень дорогую,  сто кадров.
   Скажите, госпожа Маркова, что снято на этом фотоаппарате? И что вы хотели дальше с ним сделать? Может, госпоже Матильде Грамп передать? Что скажете госпожа Грамп?
  Матильда, до сих пор молча стоявшая напротив Зинаиды, рядом с высоким младшим унтер-офицером, крепко державшим её за руку, гневно посмотрела на капитана и громко сказала:
  - Что я могу вам сказать господа? Зинаида давно шьёт у меня платья, кофты, юбки. Я знаю, что она работает где-то на заводе, неплохо зарабатывает. Сегодня в четыре часа дня у неё первая примерка платья. Она позвонила мне заранее по телефону, мы договорились о времени и вот она здесь. Откуда, я могу знать, что у неё в сумке?
  - Значит, не знаете? И  пришла  к вам сегодня Маркова именно на примерку, так? Ну, хорошо.  Мы находимся в вашей примерочной, куда вы госпожа Грамп, пригласили очередную свою клиентку, так? Тогда будьте любезны, покажите платье, которое вы  шьёте для Зинаиды Марковой, записи в журнале приёма заказов. Вы, ведь ведёте его, не так ли?
  Матильда, кивнула головой, проклиная в душе въедливого жандармского офицера, но продолжила:
  - Я её в журнал не записала, каюсь. А платье, могу показать, пусть только этот мужлан отпустит мою руку.
  - Отпусти, любезный, - приказал офицер жандарму, и Матильда, освободившись от его жёстких рук, тут же подошла к вешалке, прикрытой белой тканью, где на вешалке, висело несколько платьев. Взяла одно из них,   без рукавов и показала капитану.
  - Вот оно, это платье.
  Наверное, если бы на месте штаб-ротмистра, был другой офицер, моложе возрастом и менее опытным, то он бы  естественно удовлетворился увиденным, но  Полунин, был одним из лучших сыщиков в городе, и потому взяв платье в руки, тут же подошёл к Зинаиде, и приложил платье к её фигуре. И все, находившиеся в комнате, увидели, что это платье, было значительно меньшего размера, и вряд ли налезло бы на Зинаиду Маркову.
  Увидела это и Матильда. Она мгновенно побледнела и, закусив губу начала смотреть в окно.
  - Господин, штаб-ротмистр, мы тут обнаружили ещё, кое-что интересное, - появился из-за ширмы один из жандармов – вахмистр, занимающихся обыском. Он держал в руках три небольшие металлические  кассеты и книгу, очень похожую, на ту, которую обнаружили в сумке у Зинаиды.
  Матильда, увидев  находку,  несмотря на свою тучность и возраст, дико метнулась к жандарму, пытаясь выбить фотоаппарат и кассеты, у него из рук. Однако  жандарм, её опекающий, ловко подставил ей подножку, в результате которой, женщина рухнула  на пол, закричала от боли, и тут же на неё, прямо на полу,  были надеты наручники, а потом её сразу поставили на ноги.
- Эй, что там происходит?  Немедленно прекращайте издеваться над женщинами!– раздался гневный голос из приёмной.
  Полунин резко развернулся, открыл дверь в приёмную комнату, и подошёл к  стоящей женщине, рядом с которой находились два жандарма в форме.
  - Вы, что-то спросили мадам? – резко спросил штаб-ротмистр, глядя прямо в глаза разгневанной женщины.
  – Во-первых, разрешите узнать, кто Вы такая, чтобы вмешиваться в дела государевых служащих? А, во-вторых, что Вы здесь делаете?
  Женщина, всё так же гневно глядя на капитана, проговорила, слегка коверкая русские слова:
 - Я есть, баронесса Шарлотта фон Штаубе. Мой муж посол Германия в России  - барон Эрих фон Штаубе, и я немедленно  сообщайт ему, о том, как вы издеваетесь над женщинами, - и она царским жестом протянула Полынину паспорт, который он внимательно изучил.
    -  Итак, госпожа баронесса фон Штаубе, ответьте мне тогда на второй вопрос, что Вы здесь делаете, в этом заведении? – на чистом немецком языке обратился Полунин к баронессе, у которой от удивления сразу округлились глаза.
  -  Госпожа Матильда,   одна из известных в Петербурге модисток, и я давно заказываю у неё свои платья. Заказываю,  не только я, ещё и графиня Беларис, жена Датского посла, и даже маркиза Симона Торель – жена посла Франции. Вот, почему я здесь. Мы договорились, что госпожа Матильда подберёт мне новый фасон, и я как раз листала журнал, когда  вы, с вашими людьми ворвались сюда, в это помещение. Двое, грубиянов, тут же сели рядом со мной, схватили меня за руки, и даже не позволили мне воспользоваться платочком из моей дамской сумочки, чтобы вытереть слёзы, - быстро, по-немецки чеканя каждое слово,  выпалила она Полынину, глядя прямо ему в глаза и замолчала, ожидая реакции.
   Полунин, как опытный жандармский офицер, не раз оказывался ранее в таких ситуациях, когда приходилось беседовать с иностранцами, но особенно он не любил чопорных англичан и чванливых, педантичных  немцев.
  Он, сразу представил себе, как взбесится его большое начальство, когда ему нажалуется сам германский посол, за то, что жандармы неучтиво обошлись с его женой, и потому стал сама любезность:
   - Бога ради, простите нас баронесса за то, что нетактично поступили с Вами, и проявили некую грубость. Но, ведь, мои подчинённые не могли знать, что Вы – являетесь женой посла.  К нам в полицию, поступило донесение, что в швейной мастерской Матильды Грамп, незаконно торгуют  крадеными золотыми вещами, и поставляют их сюда, некоторые из клиенток госпожи Грамп.
  Обыск в её комнате, показал, что мы оказались правы, и на месте преступления задержана одна из воровок, по имени Зинаида, которая сегодня и принесла ей украденные золотые украшения и монеты. Надеюсь, госпожа баронесса, Вы к этому делу никакого отношения не имеете. Или имеете? –  последнюю фразу штаб-ротмистр спросил уже по-русски, и именно последняя фраза, заставила женщину побледнеть.
  - Найн! Найн! Герр офицер! Не имею! – тут же залепетала она, - и спесь, мгновенно слетела с её лица и оно стало милым и добрым.
 - Ну, и хорошо! – уже по-русски продолжил Полунин.
 - Поручик, запишите данные баронессы, так, на всякий случай, может быть, нам в соответствии с российско-германскими договорённостями, при расследовании преступлений, несколько раз допросить её в качестве свидетельницы. И проводите, её к выходу. Честь имею, госпожа баронесса,  - и  Полунин, развернувшись, вернулся в примерочную, где его подчинённые уже закончили производить обыск, и сейчас  составляли протокол, и  делали опись того, что обнаружено в тайниках Матильды Грамп.
   А обнаружено было много интересного для модистки: фотоаппарат, шесть запасных кассет к нему, два зашифрованных блокнота, с записями на немецком языке, два пистолета «Браунинг», с сотней патронов к ним.   Ещё десять толовых шашек с детонаторами, десять флаконов со специальными чернилами, пять флаконов со снотворным, и деньги: американские доллары, английские фунты, немецкие марки и русские рубли, в большом количестве.  Жандармы изъяли также несколько книг на немецком языке и библию, в красивом переплёте, в которой мог быть ключ к шифру.
   Матильда стояла белая как мел, и только молча наблюдала за действиями жандармов, а Зинаида принялась горько рыдать и причитать, видимо, пытаясь этим разжалобить жандармов. Приобщили к делу и имущество,  изъятое у Марковой.
   Когда, прибежавшая к хозяйке с трясущимися от страха губами  модистка – Василиса Николаевна Славская, рассказала о том, что в их швейном салоне жандармы,  Вера Александровна, тут же поспешила туда. Однако, один из жандармских унтер-офицеров, дежуривший на входе в салон, её туда не пустил. А, когда она сказала, что она хозяйка этого заведения и хочет знать, в чём тут дело, он вежливо ответил:
  - Скажу Вам честно, госпожа Севернина, лучше Вам этого не знать. Больше, я ничего сказать не могу, всё может объяснить лишь штаб-ротмистр Полынин, наш начальник. Я ему доложу о Вашей просьбе, и он, обязательно с Вами встретится.
   В этот момент, дверь салона открылась, и оттуда в сопровождении плотного мужчины в штатском, вышла баронесса Шарлотта фон Штаубе, с которой Вера была знакома.
   Она, увидев Веру Александровну, слега кивнула головой в знак приветствия, и потом чуть мотнула головой влево и вправо – знак,  на женском языке жестов означающий «ничего не спрашивайте и ничего не говорите», и пошла к автомобилю, дожидавшемуся её на  небольшой стоянке около дома.
  - Скажите, будьте любезны, что всё это значит? – обратилась она к мужчине, сопровождавшему баронессу до машины и возвращающемуся в дом. – В конце, концов, я хозяйка этого дома, и должна знать, что происходит в моём доме, и что здесь делает полиция? - громко произнесла она, слегка коснувшись рукава проходившего мимо мужчины.
  - А, госпожа Севернина? Очень приятно -  поручик Осин из жандармского управления, - представился мужчина, глядя ей прямо в глаза.
   – Как же Вы так, могли допустить, что в Вашем салоне, под видом модного  дамского салона, находилась лавка, по скупке краденных золотых украшений и золота? И главной была хорошо известная Вам госпожа Матильда Грамп. Нам сообщили об этом и естественно, была дана команда накрыть это подпольное воровское гнездо, - поручик лукавил, он просто продолжал легенду, которую выдал немецкой баронессе штаб-ротмистр Полынин.
   - Мы получили  приказ, задержать Матильду Грамп и того человека, который к ней придёт с крадеными драгоценностями прямо на месте преступления и произвести обыск. Что  и было  сделано. Всё подтвердилось, и Ваша модистка уже арестована, вместе со своей клиенткой. Вот, и всё, что я могу Вам пока сообщить, госпожа Севернина, честь имею! – и поручик быстро пошёл к входу в салон.
   Вера поняла, что большего она у жандармов, не добьётся, и ещё поняла, что Матильда, оказалась, замешанной в какую-то грязную историю, и это пятно теперь ляжет и на её салон, и на доброе имя её мужа.
   Она поспешила к себе в кабинет, и тут же позвонила  своему старому другу полковнику Сычёву. Однако тот, услышав первые фразы о появлении жандармов, тут же прервал разговор, и предложил встретиться вечером, у неё дома, а он к тому времени, постарается что-то выяснить об этом деле.
   Однако, прибыв вечером  в дом, где жила Вера Александровна вместе с князем Изъединовым, он коротко объяснил ей, что жандармское управление, действительно  вело слежку за бандой, грабящей дома и людей на улицах Петербурга, а потом сбывающих  похищенные драгоценности за границу, через немецких граждан. Одной из них, оказалась, как раз Матильда Грамп.
  - Господи, какой ужас! – схватилась за голову Вера Александровна.
 – Кто бы мог подумать, а? Милая, вежливая, очень аккуратная женщина! А, какая мастерица? Её же половина города знает, у неё же жёны послов  пяти  иностранных государств, платья заказывали! И всем она угождала, уникальная мастерица! Боже мой,  что творится на белом свете, а? Представляете господа, - обратилась она со слезами в голосе к полковнику и князю, сидевшим за столом:
  - Теперь же весь Петербург начнёт судачить о том, что в салоне Северниной, воровку пригрели. И, естественно все мои клиенты разбегутся, раз и навсегда. Господи, какой позор! – и на её глазах появились слёзы.
  - Ну, что ты, что ты, мой друг?- тут же вмешался князь.
 – Ты же не виновата, что так случилось. Ну, и пусть разбегутся, и мы с тобой, наконец, отсюда уедем. Куда захочешь, можно в Париж, в Монте - Карло или в Лондон, мне Петербург ужасно надоел со своими ветрами, дождями и сыростью. Так, что не переживай, милая моя, - ласково, с любовью проговорил Лев Борисович, глядя на Веру.
  - Да, уедем! И что я буду там делать в этом Париже, или в Лондоне? Здесь, я хоть делом занимаюсь, пользу приношу. Да, и как я людей наших брошу, вместе с их семьями? – тихо проговорила она в ответ.
  - Ну, мастерской можно руководить и из-за границы, через управляющего, и мастера твои будут продолжать работать. А, ты в Париже откроешь новый модный салон « а ля рус». Я думаю, Коко тебе поможет в этом деле, она женщина боевая. Да и мне, снова нужно пройти курс лечения. Так, что не переживай. Как говорит старая пословица:    « Всё, что не делается – всё к лучшему».
  Сычёв понял, что больше ему здесь делать нечего, да и всю правду, этой милой, красивой женщине - сестре своего старого друга, он  сказать не мог. Полковник Шахов, старый друг по академии,  под большим секретом поведал ему, что это была за акция, и кем, на самом деле является модистка Матильда Грамп.
   Он поблагодарил за чай, вежливо извинился и покинул дом Веры Александровны, по дороге в авто размышляя о том, как она права в своих рассуждениях о  городских сплетнях и о том, что теперь, многие клиентки,  будут просто обходить этот салон стороной, и он быстро разорится.
  Вечером того же дня, прямо около проходной завода, был арестован Генрих Гюбель,  теперь очередь была за бароном Дубайтисом, самым умным и хитрым агентом.
   Савва знал, что Сосницкий медлить не будет, и операцию по задержанию барона проведёт этой же ночью. Поэтому он тайно, днём, не привлекая внимания, со всех сторон обошёл дом Бадаева, где снимал квартиру Дубайтис, ещё раз убедившись в том, что Фома Гордеевич, побывавший здесь ранее, правильно  начертил ему схему, где указал все три парадных, и два чёрных хода.
   Внимательно осмотрев территорию вокруг дома, Савва подумал о том, что обер - лейтенант Мейсер, как опытный разведчик, конечно же, предусмотрел пути своего отхода,и в случае ареста и будет уходить именно по одному из двух чёрных ходов. Однако, Фома Гордеевич, рассказал ему, что  один из чёрных ходов, через который прислуга носит дрова, полиции известен, а вот второй, появился недавно, он проходит через недавно сгоревшую  на первом этаже комнату и выходит в тёмный переулок.
  - Вот именно здесь, я и буду тебя ждать, господин обер - лейтенант, - прошептал сам себе Савва, и поехал на завод.
   Ровно в десять часов вечера, когда все обитатели дома Бадмаева спали, жандармы окружили дом, и  тихо вошли внутрь. Однако, барон, которого уже видимо, предупредили об аресте Матильды и  Генриха, был настороже, и как только услышал шум на первом этаже, тут же быстро оделся, схватил саквояж с вещами, пистолет, выскочил в коридор.  Потом, по скрипучей тёмной лестнице для прислуги,  быстро спустился в обгоревшую комнату, откуда, пожарные при тушении пожара пробили выход на улицу. Сейчас он был прикрыт деревянным щитом, который он ещё раньше отодрал от стены.
  Быстро отодвинув щит в сторону, он проворно шмыгнул в темноту, и сделал несколько шагов в сторону улицы.
  - Стой, руки вверх! – неожиданно раздалось из темноты, и барон от неожиданности, чуть не выронил саквояж. Однако сработал инстинкт самосохранения, который ему привили в разведывательной  школе, и он, падая на землю,  через плечо, на звук выстрелил в темноту,  тут же получив в ответ пулю в правое бедро.
  - Я сказал, стой! Иначе, я буду вынужден стрелять на поражение, - Савва стоял за круглой балкой, и произносил эти слова, лежавшему в темноте человеку, точно так, как его учил когда-то сначала подполковник Никольский, а потом и ротмистр Сосницкий.
   В ответ, противник ответил двумя выстрелами, и Савва тоже выстрелил.  Уж что-что, а стрелять метко из личного оружия, он научился ещё в кадетском корпусе, тем более что лежащее тело неплохо было видно на слегка запорошенном снегом тротуаре.
  Выстрелил, услышал вскрик, и стук металла ударившегося о мостовую. Он подождал несколько минут,  его очень удивил тот факт, что никто не появился на звуки выстрелов и решил действовать сам.
  Держа револьвер наготове, он  осторожно приблизился к месту, где лежал человек, нагнулся над ним, присмотрелся, пощупал сонную артерию. Это был барон, и он был мёртв.
   Савва понимал, что Сосницкий не одобрит его действия, если узнает про то, что он самовольно решил принять участие в задержании барона и при этом застрелил его.
 Он внимательно осмотрелся. Вокруг, по-прежнему было тихо, и он принял решение. Вытащил из пальто барона бумажник, вынул из кармашка  жилета золотые часы с цепочкой, вывернул всё содержимое карманов, потом аккуратно сложил всё в саквояж, не забыв и пистолет с мостовой, и в последний раз взглянув на погибшего, скрылся в темноте.
    Он шёл по улице, и думал о том, что убивать врага, который вредит и люто ненавидит твою родину, совсем не страшно. И хотя он сделал это первый раз в жизни, он никогда не будет их жалеть, и уничтожать по мере своих сил.
   Один из жандармов, дежурящих у парадного входа, всё-таки услышал звуки далёких выстрелов,  он тут же  доложил об этом штаб-ротмистру Полынину.
  Когда, два жандарма, по его команде обошли дом, они, в темноте сразу наткнулись на тело барона.  Доложили  о нём штаб-ротмистру, и он мгновенно  направился к ним.
  Посветил фонариком на тело убитого, потом вокруг, потом снова на убитого, заметил вывернутые карманы пальто и брюк, отсутствие бумажника и часов, непременного атрибута всех немцев,он покачал головой и сказал:
   - Да уж! Видимо бог шельму метит, как у нас в народе говорят. От нас скрылся, а от грабителей, орудовавших поблизости, видимо не успел, ну и попал под пулю. А крови то, сколько натекло, целая лужа.
  Полынин, в душе  немного досадовал на то, что не смог арестовать опасного германского шпиона и взять его живым, но его  успокаивал тот факт, что тот никуда не ушёл, и больше не будет никогда вредить России.
  А Савва, с чувством выполненного долга, вернулся домой, спрятал саквояж в  шкафу для одежды и, раздевшись,  со счастливым лицом нырнул под одеяло под бочок любимой жены, очень переживающей за него.
 В течение недели были арестованы ещё  двадцать человек, так или иначе связанных с лже - бароном Дубайтисом и Генрихом Гюбелем.
   Из первых же допросов Зинаиды Марковой, стало ясно, кто был её наставником, и по чьим указаниям она действовала.
  Генриху Гюбелю, как  гражданину Российской империи пригрозили смертной казнью за шпионскую деятельность, и он, немного поколебавшись, начал давать показания, раскрыв  почти всех агентов германской разведки, которых знал.
  Через неделю, подводя итоги специальной операции, ротмистр Сосницкий, сообщил своим подчинённым, что благодаря их плодотворной работе, раскрыта крупная шпионская сеть.
   И ещё сообщил, что за текущую неделю, территорию России  неожиданно покинуло большое количество молодых людей, в основном представителей швейной компании «Зингер», в количестве ста пятидесяти человек, и все, в основном из Санкт-Петербурга и Москвы. А Матильда Грамп и Зинаида Маркова, за свою деятельность предстанут перед судом.
  -  И ещё. Я ходатайствовал перед полковником Шаховым, о награждении всей группы инженерного бюро, во главе с поручиком Саввой Ильичём Кулешовым. Он завтра, вместе с генерал-квартирмейстером идёт на доклад к Государю Императору.
   Ну, а я, от себя лично, благодарю Вас господа за службу, и горжусь тем, что служу рядом с такими  людьми! Всё, все свободны господа!
   Через три дня Савва  Кулешов, секретным указом Государя Императора был награждён орденом « Святослава 3-й степени» и ему присвоено  воинское звание штабс-капитан.
  А ещё через неделю, ротмистр Сосницкий пригласил его в свой кабинет, и зачитал приказ, согласно которого штабс-капитан Савва Ильич Кулешов, приказом генерал - квартирмейстера, переводится на новое место службы, в распоряжение начальника военной разведки Главного управления Генерального штаба, то есть - в ГУГШ.
   - Мне очень жаль с тобой расставаться Савва Ильич, ты очень способный, талантливый, аналитически мыслящий разведчик. Поэтому, когда мне предложили подыскать подходящую кандидатуру, для выполнения особых заданий за границей, да ещё и со знанием английского языка, я тут же порекомендовал тебя, мой друг.
   Не знаю уж, хорошо или плохо это, но тебе нужно двигаться дальше. Давай дерзай там, на новом поприще, и помни мои слова… - Сосницкий был очень серьёзен.
  - Мы тайная служба, и про нас никто не должен знать, - перебил его, улыбаясь, Савва.
  – Спасибо, господин ротмистр, я буду всегда   помнить   Ваши слова.   И ещё…
 Не хочу носить камень за пазухой и честно признаюсь: это я застрелил обер - лейтенанта Мейсера той ночью. Он вылез через потайную дверь, о которой полиция не знала, и хотел уйти. Но я не дал…
  - Знаю, Савва Ильич, я это давно понял. Дело в том, что  к тебе попал ре-вольвер, который раньше принадлежал мне, а к нему экспериментальные патроны со стальной  пулей, которые были только у меня.  Две такие пули были обнаружены нашими врачами в теле убитого, перед тем, как его тело отправить на родину в Вильно. Отсюда я сделал вывод, что ты был там, и не дал шпиону уйти. Так было?
  - Так точно, господин ротмистр! - покраснел Савва. – Завтра же я принесу Вам его саквояж с вещами, бумажник с деньгами, часы и  его пистолет - бельгийский «Браунинг».
   - Нет уж друг мой. Ничего тебе сюда  теперь нести не надо. Барона ограбили и убили налётчики, так мы и сообщили  представителям фирмы.
  А оружие, документы и деньги, на всякий случай спрячь подальше в тайном месте, они тебе на новой службе очень могут пригодиться.
   Всё, давай обнимемся на прощанье, даст Бог, увидимся ещё, - ротмистр,  встал крепко обнял Савву и потом легонько толкнул к выходу:
  - Ну,  а  теперь иди друг... И удачи тебе!
               
                28 января 2016г.

                Продолжение следует...