Нестойко

Марианна Львовна нестойко переносила прощание с капиталом. Любой суммой. Думается, переносить воду в двух или даже четырех ведрах было бы не столь ощутимо.

Ладошки становились влажными- купюры буквально прилипали к ним. Сквозь искусственный румянец проступали бледные пятна, а немигающие глаза истинно страдали. Что творилась внутри, передать словами трудно. На то оно и «внутри», чтобы  чувствам кипеть тайно, бурно, как в плотно закрытом котелке.

Первые числа каждого месяца, приносящие  расходы по зарплате, Марианна Львовна особенно не любила и готовилась заранее, как к непрошенным гостям. Вот точно так, как, бывало, заявятся двоюродные дяди, крестные, крестники с другого края деревни, и раздавай всем по куску внимания. Должен, обязан, родственники. Марианна Львовна знала толк в резком сравнении. Не сразу стала успешной «вуман», не по наследству бизнес возник. Сама, сама, горемычная, по кубикам строила. Ничего не было, кроме домика у старой вишни, да  кучи родственников по соседним улицам. Это и являлось главным аргументом в  первые числа каждого месяца, чтобы воспитание сотрудников шло нужным путем.

 « Не бывает сразу хорошо! Это вы, молодые, наглые, сразу все хотите!»- говорила Марианна Львовна и изящно стучала кулачком по столу.

Часто молодыми и наглыми оглашались неблагодарные упреки, страстные всплески эмоций со слезами и хлопаньем плотных директорских  дверей, однако все это считалось лишь побочным эффектом женского коллектива. Без лишних обсуждений, взглядом критическим Марианна Львовна видела, что  дела идут день ото дня все лучше.  И продолжала с аккуратностью печного укладчика проверять бухгалтерию. Сюда, к слову, отбирались исключительно хваткие и склонные к преданности индивидуумы. Как пес Полкан, который, чувствуя хозяйку, особенно нетерпим был к непрошенным родственникам. Ревизия зарплат, расходов проводилась творчески, сводясь к минимализму. Хотя, конечно, текучку кадров при таком процессе было не избежать. Здесь, как брешь в ведре, недовольство заделывалось подручными средствами. Устраивались милые корпоративы, где слова благодарности и любви звучали, как крик пастуха, созывающего буренок держаться вместе. Весь мир вне стен салона преподносился, как абсолютный апокалипсис. Определенно, дела шли так хорошо только благодаря одаренному усердию и хватке Марианны Львовны. Это «определенно» со щелчком соединялось с тем самым изначальным « без лишних обсуждений», обретая форму окружности. Чем не подкова счастья?!  Внутри этой окружности витали ароматы эфирных масел, звучала релаксирующая музыка, а женские ручки творили чудеса, умелым массажем скользя по напряженным телам пациентов.

Сегодня Марианна Львовна прибыла на работу раньше обычного. Тихий шорох ее машины сотрудники заслышали задолго до шумной парковки. Заслышали тем неведомым чутьем, какое магией проникает через плотно закрытые двери, окна и километры расстояния.
Зацокали каблучки под вывеской « Массажный салон «Вишневый сад»», тоненько зазвенел колокольчик, и через мгновения Марианна Львовна предстала перед восхищенным администратором.

« О, Марианна Львовна, здравствуйте! Выглядите, как всегда, великолепно! Очень радостно вас видеть!»

Здесь была доля правды. На самом деле,  Марианна Львовна очень старалась выглядеть великолепно. Она нестойко переносила изменения возраста. Начиная с третьего круглого юбилея- любые изменения. И особенно она не любила начало каждого года, когда утихомиривались новогодние праздники, и в паспорте страшной галочкой рисовался еще один год жизни. Словно подсчет цыплят по весне, не отличающихся живучестью.

Конечно, косметические салоны и разработки ученых делали, что могли. Однако мало этого было, как бывает мало солнечных дней для сенокоса. Ноги бурно реагировали на каблуки, зеркала в доме все чаще ощущали критичные взгляды, да и нервы становились все податливее погоде, природе и еще бог знает чему.

- Карина, добрый день, как у нас дела?

Карина, светловолосая девица двадцати восьми лет, засуетилась, перебирая бумажки на столе, зацепила знак фен-шуя -китайскую лягушку. Та скользнула по стеклянной  поверхности, развернулась металлическим боком к хозяйке. Марианна Львовна сама не заметила, как взгляд упал на эту ничем не примечательную статуэтку. Разглядывая ее пучеглазость, монеты, рассыпанные по бородавчатой спине, Марианна Львовна заслушала пионерский отчет Карины.

« Итак, сегодня двадцать первое мая. Ирина за работой « Жаркое лето». Пациент приходит в шестой раз. Очень доволен. Боли в спине уменьшились. Так. Алиса. Ждет второй заказ. Ммм, да, в 12-30. « Кувшин меда». Мила. Мила задерживается, просила передать…»

- Что?- Марианна Львовна отдернула взгляд от задних лап лягушки, раскатом грома окутала холл,- Мила опять задерживается! Не хочу больше ничего слушать, второе предупреждение и снятие премии! В следующий раз- увольнение.

Лицо Марианны Львовны превратилось в маску, шаг стал тверже. Цоканье каблуков удалился по коридору и скрылся в кабинете. Но и здесь, в тишине, раздражение прошло не сразу.

С Милой всегда были проблемы. Эта юная, самоуверенная девица постоянно напрашивалась на грубость, как крот в огороде. Но, правда, и пользы от нее было достаточно. Работала она самоотверженно, чем заслужила уважение многих и многих постоянных пациентов. Прострелы в шее, боли в спине, ломота в пояснице и хроническая усталость исчезали под ее руками, словно снег, выпавший случайностью в мае. Пациенты уходили умиротворенными, и шла слава о Миле, словно в маленькой деревушке бойкие сплетни. Кто не запоминал имя, всячески пытался ее описать, требуя именно ту « худенькую девочку с улыбчивыми глазами, темной косой, которая вылечила соседа, папу и так далее». Только потому Марианна Львовна и терпела наглость сотрудницы. В прошлый раз девица задержалась, потому как к бабушке зашла, а та приболела. Что на этот раз?  В думах об этом хозяйка захрустела полезным хлебцом, с трудом проглотила его и сделала глоток воды. Услышав звон колокольчика, быстро приблизилась к двери, приоткрыв ее, строго крикнула:

- Карина, как придет Мила, пусть зайдет ко мне.

- Да, конечно, Марианна Львовна!- по-пионерски отчеканила Карина. Тотчас послышалось перешептывание. Значит, Мила уже пришла.

Марианна Львовна села обратно в кресло, на кончик носа нацепила очки. В дверь скромно постучали. Что ж, следует строго разрешить войти. Однако директор только успела приоткрыть рот, придерживая пальчиком дужку очков у глаза, как дверь резко распахнулась, в кабинет впорхнула Мила. Именно впорхнула, кружась в танце, осветив все вокруг ярким светом, льющимся от улыбки и горящих глаз. Кажется, блик от этого света упал на стекла очков, на мгновения ослепив Марианну Львовну.

- Ах, Марианна Львовна! Ах и ах…- Мила прервала фразу, словно и не собиралась ее говорить, просто нечто страстное выплеснулось поверх эмоций, как студеная вода из ведер, болтающихся на коромысле. Села на стул, загадочно вздохнула.

- Что такое, Мила?- Марианна Львовна, все еще пребывающая в удивлении, сняла очки, уставилась на довольное лицо Милы, ее бегающие глаза.

- Ах, простите, Марианна Львовна, я опоздала. Но больше такого не повторится. Бабуля выздоровела, я вот только отнесла ей продуктов.  А еще… Марианна Львовна,  я выхожу замуж! Представляете?! Он такой, такой!- Мила закатила глаза, на какое- то мгновение спрятав блестящие зрачки счастливых глаз.

Что тут сказать. Радостно за девочку, однако Марианна Львовна нестойко переносила одиночество. Особенно в последние стремительно добавляющиеся годы. И совершенно не смотря на капитал. Не радовали поездки с подругами за границу, дорогие покупки, не позволяла Марианна Львовна и присутствие в квартире кошек или собак. Чувствовала подсознательно- расценят, как крик о помощи. Но возвращаться в пустынные, как бочки, комнаты, становилось все невыносимее. Кажется, не было никогда склонности к зависти, однако почему-то ощущались в последние годы некие уколы сердечные, когда добирались в эту область слухи о чьем-то женском счастье или повышенном внимании мужчин.

Что-то непривычное взвизгнуло внутри.

- Ты уволена, Мила. Я не обязана постоянно терпеть твои опоздания. Все!- Марианна Львовна задокументировала такой ответ привычным жестом.

 Кулачок ударил по кипе папок, очки подпрыгнули на столе. Вслед хлопнула и дверь, отправив вибрацию в холл, где лягушка снова слегка сдвинулась с места. Это Мила вышла, вложив в хлопок массу эмоций, и направилась к выходу.

Вечером Марианна Львовна заболела. Упала  на половину новой, широкой кровати, словно вишневый цвет на протоптанную тропу. Доктор, маленький, морщинистый старичок, долго хлопотал, ощупывал несчастное тело больной, кажется, хихикал и ухмылялся. Ну, точно, как лесовик из старых сказок, рассказанных у костра. Потом как-то уместился на край кровати, похлопал ладошкой по плечу Марианны Львовны, да загудел напевом. Запрыгала бородка.

- Я вот, что вам скажу, милая. Возраст, оно, конечно, явный аргумент, н-да. Да, и наследственность, так сказать, имеет лишний вес в судьбе. Однако… Душу лечить надо, милочка, душеньку. Извелась она, поди, от работы, мыслей всяких, да слабостей. Давайте- ка я вам рецепт выпишу, н-да. Да, не спеши ты все же применять лекарства, они ведь только накал мышечный снимают, а ядрышко- оно глубже. Вот и слушай, что оно говорит.

Так-то и на « ты» сразу перешел дед. Марианна Львовна нахмурилась, села с немым вызовом в  глазах и выправкой гордой, чуть обиженной, хоть и сложно это было-  ныло тело проклятое. Наставил дед закорючек на рецепт, да и удалился, что-то там себе напевая. Марианна Львовна упала обратно на постель, хмыкнула. На афериста лесовик не был похож, однако и высоким профессионализмом от него никак не веяло. Не смотря на слабость, уже через полчаса больная была в аптеке. Рецепт, выписанный дедом, перепроверил и обсудил весь имеющийся  состав провизоров. Что ж, умный лесовик оказался. Остались довольны все:  аптека на улице Замковой, больная и весь аптечный бизнес вместе взятый. Цветастые пачки и бутылочки подходили не только по параметрам применения, однако и цена радовала. Марианна Львовна могла себе позволить лечение подороже. Сумма внушала доверие.

Наевшись таблеток, как первой земляники- жадно, смакуя, Марианна Львовна припечатала к горячему лбу влажное полотенце, забросила градусники под все имеющиеся подмышки и уснула. Выключилась, словно потухла лампадка.

Но вскоре свет снова зажегся. Солнечный, теплый. Это был сон, где Марианна Львовна только из баньки смаковала морс, раскрасневшимся лицом впитывая солнце. А шляпка-то зачем? Ну ее, сбросить! И эти веники сколько можно держать под мышкой? Бросить все, все! Бросить все!

Так и проснулась. На второй, уже очень давно никем не расправляющейся, половине кровати лежали отброшенные градусники и полотенце. Тело горело, телефон молчал, на вешалке висело отвратительное платье, купленное недавно в бутике, а соседи сверху снова занимались любовью, методично грохоча кроватью, издавая неприличные звуки. Марианна Львовна вдруг взвыла, как маленькая собачка, и тихонько заплакала.


- Карина, я уезжаю в отпуск. Недели две- не меньше. Если что- я на связи, но этим действием не злоупотребляй.

- Ой, как я рада! А куда, если не секрет? Япония или Индия? 

Восторг Карины стих вместе с резким звоном колокольчика. Хозяйка молча и стремительно вышла.

Путь был не близким. Триста километров по пустынным местам. Однако это расстояние оказалось в преодолении легче, нежели десяток километров в пробках и шуме города. Мимо проплывали засеянные поля, буреломы, редкие деревушки. И леса. « Где, наверное, и обитают такие лесовики, как тот доктор,»- ухмыльнулась Марианна Львовна и как-то вот глубоко и качественно вздохнула. Что-то будто  отлегло внутри. На что же похоже? Словно некий клапан приоткрылся, выпустив часть скопившейся тяжесть. Хоть столько…

К вечеру Марианна Львовна въехала в родную деревню. Так и стояла долго на дороге, наблюдая, как прозрачная прохлада растворяет зной, расстилаясь туманом по полю. Вишня во дворе, оказывается, пустила новые побеги, а по дороге, крича, размахивая руками, теперь приближался старый приятель и поклонник Миха. Вот она, деревня- не успела выйти из машины.

Вино сильно пахло бражкой, звездная прохлада забиралась в нос, телогрейка строго хранила тепло, вокруг с ума сходили кузнечики, и что-то душевное рядом напевал Миха, периодически останавливая песнь, вскидывая бровь и серьезно спрашивая : « Марьянка, не замерзла? »

Они сидели уже давно на непривычно твердой скамейке, но каждая минута зависала в воздухе мольбой- еще немного.

- А что, Миха, может мне и правда, бросить там все, а? Сюда, домой! А?

Марьяна Львовна разгорячилась, дерзко сбросила тужурку.
 
- Ну, это ты погоди, девка,- осек Миха, шаркнул съехавшимся сапогом по траве, назад Марианне на плечи накинул тепло,- Ты уже попробовал там всего, куда теперь- зачахнешь. Ты это вот что- меру лучше знай. Знаешь, что это такое?

- Мера в чем?- притихла Марьяна Львовна.

- Да, что ни подвернется. Сама знаешь, не маленькая: съешь ведро земляники- высыпет. Так и в жизни: поддашься буйству- пропадешь.  И с головой дружить надо. « Свято место пусто не бывает». Сюда тоже подходит присказка. Голова у человека- святая, богом сотворенная, и пусто там не бывает. А что положишь туда- уж от тебя зависит.  Будешь голову злом заполнять- ураган начнется, а коли зависть туда кинуть- уцепится, сорняком заполонит. Вот так люди и ходят- с обидой, завистью, жадностью, сожалением, потом и болячки, как град летом. А будешь, Марьянка- краса, потакать слабостям своим- хвост вырастит.

- Скажешь тоже- хвост,- хихикнула Марьяна, прижалась к Михе.

                …


Лесовик не спеша шел через лес, поблескивая в свете луны седой шевелюрой, да белым халатом. Пока добрел до горушки с крепким дубом в середине, потемнела его фигура. Халат куда-то исчез, шапка надвинулась на глаза. Присел на траву, оперся о широкий ствол, вздохнул устало. Что-то зашуршало рядом, но лесовик даже не глянул в ту сторону. Теперь как из-под земли явилась еще одна фигура. Бесформенная, шелестящая на ветру. Жуть холодящая.

- Ой, кикимора, знай меру- от кого прячешься…- пожурил лесовик.

- Ну, знаю, знаю… Со своей мерой. Как день прошел?

-Ну, ничего, боремся.

Кикимора уселась рядом, закурила самокрутку из болотной травы, загадочно проговорила куда-то ввысь:

- И нет конца тому…

- Ну, ничего, ничего, если хоть одна правильная мыслишка сдвинулась в человеке с места за жизнь, да ноги туда попыталась развернуть- не зря денек прошел, не зря… Ну- ка и мне дай разок. Крепкая, зараза……07-03-2016.