Молитва

   Сынок подрос, ему семь стукнуло, и я решил приобщить парня к «святая святых» - рыбалке. Уж очень хотелось видеть в наследнике единомышленника, и я уже подумывал, что передам сыну из снастей и экипировки. А пока решил его вывезти на пробный промысел.
   Выезду предшествовала тщательная подготовка: я перебрал удочки, для сына определил лёгкую и короткую, продумал всю экипировку, объяснил мальчику основные правила ловли – это была, так сказать, теоретическая часть подготовки нового рыболова.
   Выехали мы на озеро вездеходом, место я определил заранее. Сын не отрывался от окна: ему за городом, в лесу, приходилось бывать всего раза два до сих пор.
   Погода радовала: небо было непривычно высоким, светлым, ветерок дул лёгкий – всё предвещало день погожий.
   В знакомом месте – там брошенная старая буровая была, - мы разгрузились. С водителем вездехода определили время возвращения, и он уехал восвояси, а мы пошли дальше пешком.
   Сын вдруг остановился, потом согнулся, схватился за живот:
-  Папа, больно! Ой, как больно! Я боюсь…Помоги…Спаси…
   Я растерялся. Что такое? Как же так? Всё так хорошо началось – поездка, утро, погода, небо светлое…Мысли всякие замелькали хаотические: «Неужели – вдруг – аппендицит? С обострением, как там, перитонитом? И где – в лесу, вдали от города, от врачей, от помощи!»
   Мальчик стоял на коленях, согнувшись пополам, тихо стонал. Смотреть на то, как он мучился, было страшно. Что может быть страшнее для отца, чем мучения его ребёнка?
    Что делать, как быть? Я оглянулся. Возле вышки был туалет – деревянная будка. Я сдёрнул двери с петель, бросил их на сухое, уложил на них сына. Он был бледен, лицо усеяно мелкими капельками пота, искажено гримасой боли. Видно было, что страдает он.
Его стоны, метания рвали моё сердце на части.
   От полного бессилия, от невозможности помочь родному человечку, я заплакал. И начал молиться. Я молился и плакал. Не помню, что я шептал или кричал, клял ли себя и судьбу – злодейку, звал ли на помощь? И кого?
   «Зачем я заволок сынишку в эти дебри, в эту глушь? О Боже, спаси его, вынеси отсюда! Уехать невозможно, идти пешком он не сможет, нести нельзя из-за боли…»
   Я казнил себя и корил, глядя на скрючившегося родное тельце; попробовал уложить его удобное, но он простонал: « Не надо, папа, мне больно!»
«Что будет с сыном? Я не уйду отсюда живым!». Я стоял перед ним на коленях, раскачиваясь, словно китайский болванчик, и то ли вслух, то ли мысленно проговаривал какие-то слова о милости, милосердии, умолял о помощи; я давал клятвы и обеты, каялся во всех прегрешениях своих.
   Таких мук, такой боли мне испытывать не приходилось. Я клял себя за беспечность, скудоумную неосмотрительность, и шептал, шептал слова молитвы…
Сынок, подтянув колени к груди, тихо стонал. Я больше не пробовал его обнять, только мягко гладил его лицо, руки…
Услыхал меня Всевышний – пришёл вездеход много раньше оговоренного времени. Я осторожно перенёс ослабевшего малыша в кабину, уложил его на сиденье. Он выпрямился, затих, уснул.
   Неисповедимы дела Твои…
   
   
 


Рецензии
Хорошо пишете!
Лучше,чем хорошо!
Доброго Вам здоровья!

Елена Печурина   15.12.2016 22:15     Заявить о нарушении