Лед, соль и букет

Справедливость слов генералиссимуса Суворова насчет важности смекалки для солдата, наверняка, лучше других понимают те, кто когда-то носил кирзовые сапоги и серую суконную шинель. Можно быть быстрым как олень, и мощным как грузовик «БелАЗ», но если ты не обладаешь мозгами, способными соображать хотя бы на одну десятую от того, как они работают у шахматного гроссмейстера, то толку от твоей скорости и силы будет немного, только устанешь, выдохнувшись через короткое время.
Ведь если разобраться, то человеческая лень и изощренный на изобретательность ум – это родные брат и сестра. Одновременно с этим они же – могучие рычаги, двигающие вперед человеческий прогресс. Кто придумал экскаватор? Да как пить дать только тот, кому было лень махать лопатой, копая котлован под фундамент высотного дома или что-то типа этого. Сел он, бедолага, задумался и придумал. И ведь здорово придумал, надо сказать!
Но, впрочем, речь не о каком-то абстрактном экскаваторе, а о вполне конкретном случае, когда смекалка помогла солдату сохранить свои силы для более важных дел, чем тупая и изнурительная работа. Тех самых дел, в которых лень не только не поощряется, а, наоборот, возбраняется полностью. Произошла эта история довольно давно в одной из частей бронетанковых войск, но своей актуальности не утратила и по сей день, ибо хороший опыт бесценен во все времена.
То незабываемое утро уже далекого 8 марта началось несколько необычно: командир роты старший лейтенант Маминов «давал втык» механику-водителю Малышенко. Причем «давал» на всю катушку – в речи ротного преобладали выражения несовместимые не только с высоким званием советского офицера, но и, не побоюсь этого слова, просто человека. Впрочем, ругали механика по делу и он, прекрасно это понимая, даже не пытался вставить в свое оправдание хоть словечко, а лишь смиренно стоял по стойке «вольно» и, изредка вздыхая, покаянно, поднимал очи куда-то к потолку.
А дело было в следующем: накануне Маминов по договоренности одолжил один танк соседней роте на ночное вождение. Малышенко же, как «хозяин» этого танка, должен был затем принять свою боевую машину в полном порядке и надлежащей чистоте, но…  Упомянутое вождение проходило отнюдь не несколько минут, а растянулось на долгих несколько часов. Тяготы и лишения армейской службы, а также груз ночного ожидания настолько утомили бравого механика, что он, дабы облегчить себе жизнь, решил скоротать время не на КПП, а в теплой до одури кочегарке. Часам к четырем утра, вернувшиеся с занятий коллеги Малышенко из соседней роты, обнаружили, что принимать арендованный танк некому. А посему – не стали они себя утруждать себя уборкой. Оно и понятно: время позднее, холод собачий, усталость и танкисты мечтали только об одном – как бы побыстрее добраться до своих кроватей в казармах. Потому-то про грязный и поросший коркой льда танк никто так и не вспомнил. Конечно, нехорошо поступили ребята, но ведь и Малышенко тоже тот еще гусь, проспал и теперь расплачивается за беспечность.
Тем временем ротный, в весьма виртуозных выражениях высказав все, что он думает о своем солдате, его происхождении от близких и не очень родственников, наконец, выдохся и вынес окончательный вердикт:
- К обеду машина должна блестеть, как мои сапоги и пахнуть одеколоном «Красная Москва», как прапорщик Пилипенко. Бери своего наводчика Одинцова и смотрите у меня. Не управитесь в срок – о сегодняшнем увольнении можете позабыть.
По Одинцову, стоявшему в строю рядом с Малышенко, последние слова ротного ударили крупнокалиберной «болванкой». Ладно наказать этого растяпу и засоню Малыша, но при чем здесь он, Одинцов. А ведь как назло именно на сегодня у него назначено свидание с Ольгой. Он так ждал этого дня, чтобы поздравить девушку с праздником! Что ж, в армейских приказах порой отсутствует не только справедливость, но и логика, однако тут уж ничего поделать нельзя. Приказ начальника – закон для подчиненного.
- Мне тоже забыть об увольнении? – на всякий случай робко уточнил Одинцов.
Маминов посмотрел на него тяжелым, как танк ИС взглядом, и бросил в ответ лишь одно короткое слово:
- Да!

Придя в парк боевых и колесных машин, ребята оглядели со всех сторон танк, весьма напоминающий средних размеров айсберг и, прикинув объем работ, дружно вздохнули.
- Не, чтобы до обеда со всем этим справиться – это нужно быть шестируким серафимом, - констатировал Малышенко. – Простому смертному такое не по силам. Остается надеяться только на то, что выглянет солнце и растопит всю эту глыбу…
Сказав это, механик горестно посмотрел на затянутое серыми тучами небо и, безнадежно махнув рукой, поплелся в сторону хорошо ему знакомой кочегарки.
Одинцов остался один. Отступать ему было некуда, ведь под угрозой оказался не только сегодняшний вечер, но и, вполне возможно, вся дальнейшая судьба отношений с Ольгой. Такая девушка не любит растяп и неудачников и замену ему найдет быстро. Так что, за собственное счастье придется бороться, напрягая не только мускулы, но и мозги.
Несколько раз Одинцов без особого энтузиазма тюкнул ломиком по броне. Эти усилия принесли отбитый от массива кусок льда величиной с ладонь. По сравнению с остальным – это был мизер. Оставалось надеяться только на чудо, которое происходит, увы, не каждый день и не со всеми подряд.
Любой другой человек на месте Одинцова пришел бы в отчаяние, но именно в этот момент случилось так, что в мозгу у солдата, что-то щелкнуло и он на-чал работать так, как никогда. Мысли упорядочились, и постепенно среди них всплыла  когда-то услышанная строчка из песни: «… посыпают дворники соль…». Дальше Одинцов уже действовал как автомат. Рука полезла в карман и достала оттуда рубль, отложенный на сувенир для Ольги, а ноги сами собой понесли солдата в сторону чайной.
- Крупной соли на все, - сказал он, протягивая деньги.
- Зачем тебе столько, - удивилась хозяйка чайной тетя Вера. – никак свой танк засолить решил?
- В самую точку, угадали! – усмехнулся Одинцов, и подхватив тяжелые пакеты, почти бегом направился в обратном направлении.
Соли хватило на всю броню и вскоре стало ясно, что реакция пошла. Оставалось ждать и, чтобы скоротать время, Одинцов направился в кочегарку, где во всю похрапывал его механик. Ближе к полудню он проснулся первым и растолкал товарища.
- Вставай, обедать пора, - произнес он хмуро и, потянувшись, добавил. – Эх, не видать нам сегодня увольнения, так хоть поедим от души.
Они вышли из кочегарки, и тут-то с Малышенко едва не случился сердечный приступ, когда он увидел свой танк, который блестел и переливался, как пасхальное яйцо, несмотря на то, что тучи в небе все еще скрывали солнце.
- Серега, как…? – задал он после паузы самый уместный в такой ситуации вопрос.
- Ха, - хитро усмехнулся Одинцов. – Я тут потратился маленько на реализацию идеи, так что ответ на твой вопрос будет тебе стоить… - он на секунду – другую задумался и твердо закончил: - Червонец!
- Не вопрос, - быстро ответил зажиточный Малышенко, протягивая товарищу «десятку». – А теперь говори!
Что было дальше? Одинцов, понятное дело, пошел таки в увольнение. Ольга, благодаря солдатской смекалке, получила в подарок роскошный букет, одарив в свою очередь Одинцова не одним поцелуем. И все было замечательно в тот незабываемый вечер.
Позвольте, а что же Малышенко? Он так же остался довольным. Проявив смекалку еще большую чем Одинцов, он собрал вокруг себя заинтересованных лиц, и провел для них короткую платную лекцию на тему: «Борьба с обледенением бронетанковой техники в зимних условиях». Собранные за лекцию средства многократно превысили затраты Малышенко на приобретенные знания.