Оловянная ложка. рассказ - символ

     - Та хто ж мэни ото скажэ, що оций дивчинци делать в первом классе? Ой, умница - не в родню! Как тебя ждать тяжело и долго - когда-нибудь ты нас не застанешь...
Это баба Клава, мамина сестра. Она успевает и меня, отпускницу, пожурить- расцеловать, и похвалиться Светкой, своей внучкой. А та рада стараться - такой концерт задала! Устная дошколятская хрестоматия по полной программе.

     Что Таня громко плачет, знают все, так знайте: наша Светка еще громче декламирует. Но у нее своя программа - у нас своя, друг другу не мешаем.
Баба Клава шепотом выспрашивает, как я там на КамЗе, как доехала.

     Слушая меня, успевает сообщить маме по какой цене продала цыбулю и, что кабаки у нее нынче уродились - не поднять. Я же не абы кто, а ее племянница, в свою очередь интересуюсь:"Баба Клава, вы на что этим своим "умница - не в родню" намекаете, а?"
- "Та ты шо? - конфузится баба Клава,- Дерево у нас общее, но я ж свою гилку имела ввиду".

     А мама потешается: "Тетка твоя, похоже, с дерева еще и не слазила! Ты, Клавдия, не стесняйся занимай, если надо, и нашу гилку: она нам без надобности". - "Ага, без надобности, хотила б я бачить ту гилку, которая не треснула б под тобой! Та тоби ж не гилку - дрючок надо".
Я слушаю, а рот от уха до уха, - потому что теткин "дрючок" напомнил мне шуточный перевод арии Ленского:
"Чи гэпнусь я дрючком продэртый, Чи мымо просвыстыть той дрюк?"

     Вот бы на каком языке комедии писать! А говор южных украинцев понять труда не составит, что русских слов, что украинских - пятьдесят на пятьдесят. По этому поводу у дедушки была припасена даже дразнилка для нас, внучат: "Лез, лез по лестнице, та й упав с драбыны". Драбына-это та же лестница только на украинском языке.

     И что примечательно, этот суржик считался не просто русским языком, а городским. Говорить же на украинском, значит, по-деревенски. Украинский зазвучал повсеместно только после перестройки. Пожалуй, это её единственное достижение для Украины.
 
     Между тем, Светка, поощряемая нашими взглядами и одобрительными аплодисментами, с намеченного курса не сбивалась. Покончив с декламацией и вокалом, она достает из овощной корзины замусоленный букварь, и водя пальчиком по его строчкам, самозабвенно скандирует: "Ма-ма мы-ла ра-му". Без устали и сбою, страничка за страничкой, пока я не осознаю с удивлением: "Вот и Светка до школы доросла". А давно ли баба Клава убивалась из-за двоек ее мамочки? Ладно, хоть внучке двойки не грозят, в первом классе, по крайней мере.

    Пролетело детство Светкино, как и мой отпуск! Но все же первые шаги на стезе познаний были ею сделаны при мне. Бывало, баба Клава ещё только проносит через ворота свои объёмистые корзины, а Светка уже во дворе с сообщением об очередной пятерке.
 
     - Погоди-погоди, о сегодняшней ещё успеется,- попридерживаю ее прыть,- Ты мне скажи, за что у тебя самая первая пятёрка.
- За обид,- отвечает бабина умница, мне же молча расшифровывать: "За какой обед? У них что, уроки труда уже с первого класса?"
    
     Но, как выясняется, свою первую пятёрку Светка заработала с помощью ложки. Это ж додуматься надо, за такое отметки выставлять. Ну и дела! Интересно, а сегодняшняя, случайно, не за туалет? За повэдинку, оказывается! Что ж, поведение и у нас оценивалось, особенно, если ничего ценного.

     В предпоследний день своего отпуска я ещё успеваю сходить на ярмарку. Сказочные воскресные ярмарки! Откуда только ни свозилось добро в Херсон! Обилие - глаза разбегаются. И набрела я там на удивительные оловянные ложки. Орудие труда, а не ложки. Для великанов? Или для обжор? Для раскладки вторых блюд, оказывается. Но мне больше по сердцу - для обжор. И купила я их целых две, одну - себе, другую - Светке - в память абракадабринской пятерке за обед.
А потом прощание, отъезд и дальнейшие события развивались уже без меня.

     Светка росла и всё меньше и меньше нуждалась в бабиной опеке. И потому, когда я приезжала в очередной раз и выпадал случай увидеться с бабой Клавой, Светки при ней уже не было - выпорхнул птенчик. А я лишь на обратном пути спохватывалась, что не только не зашла к ней и её маме, но и ничего не узнала о них.

     И вот наступает момент, когда я всё успеваю во время. Однако на мой вопрос о Светке мама отвечала как-то сухо, между делом... Я была разочарована, потому, что большего ждала.

     И вдруг - о чудо! - мама оставила все дела, оживилась и даже посветлела лицом.
- Ой, да ведь ты ничего не знаешь! - воскликнула мама, - Тут весь Херсон веселился во главе с Гороно. Прославилась наша Светка. Даже "Надднепрянка" о ней писала.
И мама поведала мне трагикомичное завершение столь блестящего начала. Оказывается, все Светкины успехи кончились вместе с "Букварём".
 
     Скандал разразился с первой же строчки "Родной речи". Тогда-то и обнаружилось, что недавняя отличница совершенно не умеет читать! А былые пятерки - дань потрясающей памяти, которой хватило на целое полугодие, до самой последней строчки её первого учебника! Наша первоклассница угодила в западню собственных способностей. Оказывается, бывает и такое.

     Ни бабы Клавы и никого из её семьи, кроме самой Светки, не осталось.
Ещё все были живы, когда Светка вышла замуж и уехала на родину мужа. Ещё можно было узнать её адрес. Не узнала.

    "Когда-нибудь ты нас не застанешь" - эти слова, сказанные в ту памятную встречу, как набат. Больно. Пусто. Тоскливо - ни-ко-го. Только и осталось, что большая оловянная ложка.
_____
Цыбуля - лук; дрючок - бревно; кабак - тыква; гэпнутысь - шлепнуться; драбына - лестница; гилка - ветка.