Неоновые огни

Жизнь в деревне Людмилу не устраивала. С мечтой о большом городе она не могла расстаться, даже выйдя замуж и родив сына. Её замыслы осуществились, но для этого пришлось оставить мужа и ребенка. Люда пережила смерть близких людей, неустроенность личной жизни, беду со вторым сыном. В мыслях она все чаще возвращается к прежней, деревенской спокойной и обустроенной жизни. У неё сильнейшая депрессия. Что ждет её впереди? Одиночество в старости или прощение первого мужа?


                Глава 1


     Все утро надоедавший комар, наконец-то, нашел для себя удобное место и сел на нос. Людмиле показалось это последней каплей для расшатанной нервной системы. Были слезы, истерики, мысли о суициде. Это было в то время, уже, кажется далекое, когда что-то хотелось, о чем-то мечталось. А теперь наступил покой. Пусть ничего уже не изменится в ее жизни, пусть на носу будет большой, красный волдырь, пусть все катится к черту. Жизнь разлетелась на запчасти, как старый будильник. Она не знала, что этот неестественный покой  и безразличие являются страшной, не всегда проходящей, депрессией. И это незнание было сейчас для нее удобно. Оно не позволяло заставить организм вынырнуть из глубокого омута затянутого тиной. Не давало возможности мозгу думать и сопротивляться. Сердце стало биться ровнее, перед глазами, как фотопленка, поплыла ее, когда-то бесшабашная, жизнь.


Родилась она в небольшом провинциальном городке. Середина городка – центр – была застроена кирпичными, с давно облупившейся краской, домами. Здесь был кинотеатр «Родина», универмаг, заваленный никому не нужным вещами, несколько продуктовых точек, почти всегда закрытая, полуразвалившаяся церковь, всегда пустая гостиница, почта и какие-то административные здания. Перед «Родиной», как и положено, с вытянутой куда-то в бок рукой и заляпанной птицами головой стоял памятник вождю пролетариев. И это подобие руки указывало на улицу, которая именовалась улицей Ленина. В пятницу на площади разворачивался базар. Собирались люди со всей округи. Привозили молочные продукты, домашние заготовки, ручные изделия. Площадь становилась не только местом торговли, но и местом встреч, знакомств, свиданий. А зачастую и местом разборок, драк и выяснений отношений.
Здесь Люда повстречала свою первую любовь, своего первого мужчину, своего принца на белом коне. Конь и, правда, через лепешки грязи белел боками. Только принц был не на нем, а в покосившейся телеге, и не в доспехах, а в пузыристых на коленях, синих с красными лампасами тренировочных штанах. Взгляд пятнадцатилетней девушки, как магнит, притянул загорелый торс парня.
Далеко не у всех были такие крепкие плечи, на которых красовалась, входившая в моду, майка с глубокими проймами. Благодаря чему открывались спинные мышцы. И парень умело ими поводил и делал много лишних движений, чтобы выгодно преподнести свои достоинства. Со стороны он напоминал павлина, распустившего хвост и искавшего восторженные взгляды. И этих взглядов было предостаточно. На одном он задержал свое высокое внимание. Девушка была молоденькая, пухленькая. На лице неумелой рукой наложен слой косметики. Была середина дня и тушь с ресниц, как краска с окружающих домов, осыпалась, дешевая губная помада сползла на щеки. Вид у нее был комичный. Короткая юбка, с небрежно вшитой молнией, открывала круглые, полные коленки. Вернее легче было бы назвать те части тела, которые она прикрывала. Кофточка – «макаронка» обтягивала полную грудь. Парень понял, даже скорее почувствовал, что сегодня ему кое-что отколется. Не то, что в прошлую пятницу. Молоко продал не все, потерял время, пришлось подраться. Оказалось у девицы, которая ему приглянулась, был ухажер. Правда подраться тоже ведь не каждый день удается, а это развлечение. Он еще раз взглянул в сторону Люды и почувствовал в брюках шевеление.
Познакомились они быстро. Представления третьими лицами их друг другу не потребовалось. Парень пригласил ее покататься в телеге. И она, с гордо поднятой головой, ведь он выбрал из всех девчонок ее, отделилась от стайки подружек. Съехав с главной улицы на проселочную дорогу, парень загнал лошадь в кусты и приступил к делу. Девчонка дышала здоровьем, податливостью, созревшей плотью. Потискав немного упругие груди, он привычным движением раздвинул ей ноги. Трусики слетели, как воробышек с ветки, и он властно в нее вошел. Процесс длился недолго. Парень крякнул, замер на миг и остановился. Оба молчали. Он думал, что ничего в ней особенного нет. Все, как и у предыдущих девчонок. Обыденно, скучно, доступно. Она чувствовала боль, тяжесть в животе. Казалось, просто раньше времени начались месячные. Была кровь и чувство неопрятности. Она читала и подслушивала разговоры взрослых о чем-то необычном, восторженном и безумно притягательном. А на самом деле – это боль, грубость и чувство такое, что тобой только что попользовались и выбросили. Она, как смогла, привела себя в порядок,  спрыгнув с телеги, пошла в город, неся в руках с обкусанными ногтями, любимые белые босоножки. Сначала двигаться мешало чувство чего-то лишнего между ног. Потом все пришло в норму и, поднимая пыль босыми ногами, она побежала к оставленным подружкам. Некоторые из них уже побывали в руках парней, и надо было срочно поделиться впечатлениями.
               
                Глава 2

Обучение в школе было закончено. Гранит науки сгрызен, невинность потеряна. Теперь, как казалось, впереди взрослая, интересная жизнь. И начать эту взрослую жизнь она решила со скотного двора, где работали мать и отец. Надо немного отдохнуть от учебы, заработать денег, а уж потом надо двигаться по направлению к большим городам с яркой роскошной жизнью.
- Разделаешься с учебниками и будешь, свободна, как весенний ветерок, – считала Людка.
Но взрослая жизнь сразу поставила свои условия, определила свои правила игры. И в эти правила входили такие неприятные моменты, как ранний утренний подъем, выполнение чьих-то приказов, отчет о проделанной работе и получение выговоров за промахи. Чего-чего, а уж промахов у нее хватало. То проспит на утреннее кормление телят, то плохо уберет стойла, то заснет в охапке сена. Мать с отцом пытались, как могли, вразумить дочь. Но время воспитания было безвозвратно упущено, и они отступили. Предоставив начальству «делать из их дочери человека», как любил повторять подвыпивший отец, и мать соглашалась с ним.
Как-то придя утром на двор с телятами, Люда вдохнула свежий запах навоза, шуганула из ларя с присыпкой маленьких серых мышек, толкнула ногой люльку с обратом, плюнула и зашагала обратно домой. Вдогонку неслось мычание скотины, ругань напарницы, но Людку уже ничего не могло остановить. Такой жизнью она была сыта по горло. Закрывшись в своей комнате, пересчитала накопленные деньги. Получалось совсем мало. Основная часть была уже потрачена на разную ерунду. Зачем-то нужны были яркие журналы с красотками на обложках, модные пластинки, зеркальце с резной деревянной ручкой. Копить и экономить она совершенно не умела. Пришла Людка к неутешительному выводу. А без денег в город соваться нечего.
На следующий день, не дожидаясь вызова к начальству, сама пришла в контору просить другую работу. И ей повезло. Почтальонша, Валя уходила в декретный отпуск, освобождалось ее место. Начальство уже по привычке поругало, постыдило Людку за безалаберное отношение к работе, но разносить почту, некому и ей велели принимать дела. Валя разъяснила девушке немудреные обязанности и в шутку предупредила
- Смотри Людка, у нас кто садится на седло велосипеда почтальона, обязательно беременеет. Оно, наверное, заколдовано. Вот будет смех-то, если и ты залетишь. Ведь ты у нас уже четвертая почтальонша. Правда, первая старая была. Ей велосипед ничего не смог сделать.
И девушки весело посмеявшись, разошлись по своим делам.
- Вот дура, эта Валька. У меня цель в жизни есть. Я в городе буду жить, а не как вы телятам хвосты крутить, - глядя в след утиной походке беременной, подумала Люда.
       Как весело катиться с горки старенький велосипед, как еще звонко поют, собирающиеся к перелету, птички, как глубоко синее небо и ярко золотое солнце.
- Вот это я молодец, что ушла с грязного двора, вот это я умница, -
хвалила себя Людка, крутя педали и громко распевая песни Пугачевой.
Она обслуживала четыре деревни, и работы у нее хватало. И газеты – письма, и пенсии, и разные извещения. Да и деревни были друг от друга на порядочном расстоянии. Но ей было хорошо, весело и совсем не тяжело. Часть заработанных денег она отдавала в дом на хозяйство, а основную сумму складывала в красивую коробочку из-под конфет ассорти, подаренных ей матерью по окончании школы. Дни проносились как километры под колесами велосипеда. Выпал снег, замерзла земля. Технику пришлось запереть в сарай и раздутую сумку на длинном ремне взвалить на плечи. Работать стало не так весело и легко. Большую часть времени приходилось проводить на глухих лесных дорогах. Где, зачастую, слышался вой волков. Ко всем прелестям работы прибавился еще и страх. Но деньги с неба не упадут. И, чтобы осуществить свою мечту, надо терпеть.
Как-то Люда задержалась в почтовом отделении и вышла на свою «тропу войны», как она в шутку называла дорогу, с приличным запозданием. Ее догнала продуктовая автолавка. За рулем сидел молодой мужик, которого она видела впервые. Вильнув рулем, водитель преградил ей дорогу и приветливо распахнул дверцу кабины, пахнуло бензином, теплом и кирзовыми сапогами. Людка, недолго думая, влетела на сиденье, будто замерзшая птаха, и блаженно расплылась в улыбке. Парень довольно хихикнул.
- Ну что, холодно. А ведь повезло тебе, что меня встретила. С ветерком доедем. А то нынче тут стаю волков видели. Загрызут такую «булочку» сдобную.
Людка лукаво блеснула глазами.
- А подавятся. У меня и ножичек есть с собой. Еще кто кого?
- Ну, ну! Смелая! Да не захвастайся уж шибко. Смешно и глядеть то! - И парень добродушно засмеялся. Оказалось, Николай в их краях появился совсем недавно. Приехал в гости к брату из Казахстана, полюбились ему эти места, он и остался покрутить баранку. Начальство его приняло с распростертыми объятиями. Людей, особенно трудоспособного возраста, оставалось все меньше и меньше. Деревни пустели, дома разваливались, молодой народ уезжал с насиженных мест ближе, как казалось, хлебным городам. Ему определили стабильную зарплату, выделили небольшой домик и закрывали глаза на его левые поездки. Николай был доволен жизнью, Бог не обидел его, дав умелые руки и рассудительный ум. Приведя в порядок крышу дома и подвал, оглядел комнаты и понял, в жилище не хватает уюта, то есть женских рук. Чаще стали приходить мысли о хозяйке. Вечерами, сидя на лавочке под березой, раскинувшей свои мощные ветки над домом, представлял добрую, работящую женщину, мычание коровы в сарае и щебет детских голосов.  Девчонок в округе было мало. То совсем молодые, бредущие гуськом, в резиновых сапогах по дорогам в школу, то молодые бабы уже осевшие в своих гнездах под пристальным вниманием мужей. Внимательно присматриваясь к Людке, Николай все больше убеждался, что за этой девушкой он хотел бы поухаживать. Ему понравился веселый характер, симпатичная мордашка и, главное, она не рвется в город (о своей мечте Людка никому не говорила - скрывала). До деревни, в которую почтальон везла газеты и одно письмо, они ехали довольно долго. Николаю хотелось, как можно больше узнать о новой знакомой и он не спешил. А у девушки был свой интерес к водителю. Во-первых, он ей приглянулся, да и кавалера у нее сейчас  нет  а, во-вторых, можно ведь договориться, чтобы не ходить пешком по зимним лесным дорогам. Изменить свой график поездок Николай не мог, был привязан к продуктовой базе и автобазе. А  Людмиле время не было указом, лишь бы корреспонденция была доставлена за данное число. Прощаясь, молодые люди договорились на следующий день попробовать совместить работу с приятным для обоих общением.
Вернувшись в свои дома, Люда к теплой печке и горячим щам, которые умело, варила мать, Николай к остаткам тепла, утром протопленной печи, задумались каждый о своем. Людмила, прикрывшись книжкой, хитро улыбалась, прикидывая, какие выгоды ей сулит новое знакомство, как облегчится ее жизнь. Вернее, то немногое время, которое ей осталось жить в этой глуши.
- Главное, не проговориться о своей мечте и покрепче подцепить этого парнишку. И он для нее сделает все, что нужно. Может и деньжонок с него можно потянуть? Один ведь живет – размечталась Людка.
А Николай, заглянув, в пустую кастрюлю, выругался.
- Вот глупый! Утром все съел. Надо было на вечер оставить. Готовь теперь. Ну и лопух же я безголовый! Ох, хозяйка нужна! Как нужна! Правда, Васька? – стал жаловаться он большому рыжему коту.
Вскипятил чайник, намазал маслом толстый кусок хлеба, сверху положил сыр и, в белых прожилках жира, круг колбасы. Включил телевизор. Сегодня играла его любимая футбольная команда. Но парень стал замечать, что часто отвлекается от игры, и задумывается о своей жизни. Может и правда, это судьба свела его сегодня на лесной дороге с симпатичной девушкой? - Может это моя половинка. Ведь недаром я не хочу о ней думать, а мысли сами лезут в голову – пытался понять свое состояние Николай.
На следующий день машина Николая не завелась, и из автопарка выехал другой водитель, не знавший о почтальоне Людке, одиноко бредущей по лесной, заснеженной дороге и ругавшейся на чем свет стоит. Она решила, что парень обманул ее, забыл обещание и, вспоминая все нехорошие слова, плевалась и клялась отомстить.
- Ну, за такую-то подлость ты у меня попляшешь! Отыграюсь я на тебе, отосплюсь!  Каков гусь, обманул девушку! Ну, попадись ты мне!
И на следующий день он попался ей на этой же самой дороге. Людка сделала вид, что не узнала водителя, преградившего машиной ей путь. Отвернулась, гордо подняла голову и шагнула на обочину. Зима в этом году была снежная, холодная. И она по пояс провалилась в пушистый, белоснежный сугроб. Охнув от неожиданности, замерла. С еловых лап за шиворот посыпался, сверкающий на солнце, снег. Стало холодно и обидно. Она собралась завизжать, но увидела протянутую руку и исподлобья посмотрела на Николая. Дала стряхнуть с себя снег и усадить в кабину. Обида обидой, а пешком топать неохота. Тем более, парень объяснил свое вчерашнее поведение и извинился. Она дернула плечиком и милостиво произнесла
- Ну что ж. Когда ты связан с техникой, зимой всякие могут быть неожиданности. - Николай не ожидал такого понимания и поразился. Людка и сама не ждала от себя таких умных речей и опять гордо вскинула голову. Опять стало тепло, весело и уютно.
Неделю они ездили вместе. А в выходной Николай приехал к ней под окна на мотоцикле, взяв его у брата, и повез ее в район, в клуб. Посмотрели фильм, потанцевали. Девчонки – подружки с завистью смотрели на обнимавшуюся в танце парочку. Вот Людка везучая, такого парня отхватила. Работает на продуктовой машине, а не как их ребята, лес валят. И на танцы пришел не пьяный.
Провожая девушку, Николай остановился посреди освещенной лунным светом дороге.
- Люда, посмотри какое небо. Оно похоже на перфокарту. Звезды как дырочки в бумаге, светятся.
Девушка подняла голову, и он губами прижался к ее губам. Руки жадно забегали по ее телу. Дотронувшись до ледяных коленок, обтянутых тонким капроном, Николай очнулся. Стараясь заглянуть ей в глаза, прошептал
- Поехали ко мне.
Трезво оценить ситуацию ей помог холод.
- У меня голова работает в нужном направлении. Я поеду к нему, но не сегодня. Пусть помучается, разогреется – подумала она. А вслух произнесла – Я бы поехала, но, во-первых, мы с тобой мало знакомы, а, во-вторых, родители будут беспокоиться. Не могу я так, – и, поцеловав его в щечку, заспешила к дому.
Еще три дня подразнив парня, Людка предупредила мать, что следующую ночь останется ночевать у подруги в соседней деревне. Такое с дочкой случалось и раньше, и женщина кивком головы дала свое согласие. Они с Колей выпили вина, закусили промерзшими яблоками, похрустели маринованным огурчиком и легли. Печь топить было некогда, и разгоряченные от вина и желания тела окунулись, как в прорубь, в холодные простыни. Любили они друг друга неистово, во всю силу. Наконец, насытившись и устав, еще выпили и уснули, раскинувшись на кровати.
Проснулась Людка от неимоверного холода. Одеяла на двоих не хватало, и оно сползло на пол. Стуча зубами, она побежала к печке. Большая, дородная печь, похожая на бабу на чайник, стояла остывшая, ухмыляясь черной топкой. Быстро заложив дрова, девушка пыталась чиркнуть спичку и поджечь бересту. Но руки так дрожали, что тонкие спички ломались. И вот, наконец, печь загудела, затрещала веселым огнем. Людка нырнула под бочек Николаю и потерлась о его колючую щеку. Он тут же проснулся и притянул ее к себе.
- Вот она счастливая жизнь. Печь дышит теплом, рядом полюбившаяся женщина. А там, глядишь, и ребятишки будут. Денег он заработает, а она по хозяйству будет – от таких мыслей мир расширялся, становился добрым. Казалось, в эту минуту Николай любит всех в этом новом мире, и все любят его, и желают ему счастья.
Людмиле тоже понравилось быть полноправной хозяйкой. Не отчитываться перед матерью за каждый шаг. Не выслушивать замечания за раскиданные пластинки и неубранную постель.
- Пожалуй, я не прочь пожить так. Пока денег не скоплю.
Как будто услышав ее мысли, Николай предположил.
- Давай жить вместе. Переезжай ко мне. А весной свадьбу сыграем. Если ты не против, предупреди своих родителей, а я сегодня с работы заеду за тобой и вещами.
- Ну, на счет свадьбы-то мы еще посмотрим. Проверить надо друг друга. Поживем пока так, без записи. Гражданским браком – прищурилась Людка. Жалко ей сало парня, не хотела сразу сказать, что замуж за него не пойдет. - Мужик то хороший, но мечта есть мечта.
И перед ее взором опять поплыли большие дома, витрины шикарных магазинов, ночные клубы. Николай увидел на ее лице блаженную улыбку, приняв это на свой счет, он нежно обнял ее.
- Люда, я люблю тебя.
- И я тебя.
Через стук громко бьющегося сердца услышал он. Она произнесла это просто так. Ведь ей надо было что-то ответить. И она ответила. А он весь засиял, засветился. И ей стало стыдно.

                Глава 3
   Немного поворчав для приличия, мать отпустила Людку пожить своей жизнью. Пусть, дескать, попробует, как сладко с мужиком. Надо успеть отработать, сготовить, постирать, а если еще животину заведут, да ребятишки пойдут. А если еще и мужик «кобель» хороший попадется, то и ночью не даст отдохнуть.
- Иди, иди дочка. Попробуй. А то все с матерью плохо жить. И шпыняет и ворчит мать. Быстро накушаешься в женках-то жить. Прибежишь обратно, - с таким родительским напутствием Люда загрузила сумки с вещами в машину Николая и уехала пробовать взрослую, вольную, как ей казалось, жизнь.
Зима, а за ней и весна, пролетели, вольно и счастливо. Парень ухаживал за ней, сдувал пылинки. Работу по дому делали вместе. А когда она засиживалась у подружек, поджидал жену с ужином. Одно мешало девушке жить беззаботно. Николай, чуть не каждый день, заговаривал о свадьбе.
- Что ж мы с тобой не по-людски живем. Расписаться надо, детишек родить. Мы ведь любим друг друга. Чего тебе не хватает? Или сомневаешься еще во мне? Глупышка!
Людмила и отшучивалась, и пробовала сердиться. Не собиралась она изменять мечте своей. И почти каждую ночь ей снился ее сказочный город. Но жизнь сама распорядилась. В начале лета Людка поняла, что забеременела. Это был удар, к которому она не была готова. Спала с Николаем, не задумываясь о последствиях, не предохранялась. Да он и не позволил бы. Даже начинал беспокоиться, здоровы ли они. Почему так долго у них нет потомства. Мечтал он о детях еще и потому, что думал так привязать любимую женщину к себе, остепенить ее. А Людка довольна была таким положением, расслабилась. И вот, пожалуйста. Рушился ее сказочный город, жить ей в этой грязи, крутить коровам хвосты.
- Ну, уж нет! Не будет этого. По- своему сделаю, - она стала придумывать, как съездить в район и сделать аборт. И опять вмешалась судьба в ее планы. Поехали они с Николаем на дальнее озеро на рыбалку. Мотоцикл взяли у брата. Ехали долго по лесной ухабистой дороге. И Людмилу растрясло так, что, не доехав до места, она попросила остановиться. Покачиваясь, с трудом вылезла из люльки и рухнула на траву. Ее вытошнило. Стало знобить. Николай сильно испугался. Дал ей воды и усадил обратно на мотоцикл. Выехав на центральную дорогу, помчался в город, в больницу. Людмила, как могла, сопротивлялась. Говорила, что отравилась сметаной, что все уже прошло, и она хочет на озеро. Видя, что уговоры не помогают, зарыдала. Но было уже поздно, они въехали на больничный двор. Николай сам поговорил с врачом и отвел Люду в приемный покой. Ему велели подождать на улице, и он успел выкурить две сигареты, когда на пороге появилась Люда, а за ней врач.
- Вы молодой человек, внимательней будьте к жене. Нельзя сейчас на мотоцикле ездить. Первая беременность, это вам не шутки. Мы ее на учет поставили. Анализы будете сдавать. Ну, всего хорошего. До дома аккуратно езжайте. - Николай выслушал доктора, открыв рот. Потом схватил женщину на руки и закружил.
- Милая, дорогая! Как я счастлив! Я люблю тебя! А ты, ты рада? Завтра же едем расписываться. У нас будет настоящая семья! Как я рад! - Людмила смотрела на счастливого Николая, в ее душе поднималась черная, колючая злоба.
- Нашел чему радоваться. И что сам-то в жизни видел? Молодые мы еще для детей. Для себя ведь и не жили. У других девчонок мужики, как мужики. Если что, быстро на аборт посылают. Денежки отстегнут и вперед. А этот! Господи, за что мне это? – с такими невеселыми мыслями она подъехала, к сразу опостылевшему, дому.
 Расписались они тихо. В районном городке посидели в кафе с родителями Люды и братом Николая. И стали жить дальше в ожидании прибавления в семействе. Но каждый ждал по-своему этот замечательный день. Николай сутками пропадал на работе. Не отказывался ни от какого тяжелого заработка. Он хотел, чтобы его молодая жена и будущий ребенок ни в чем не нуждались. Возвращался домой усталый и голодный. Разогревать ужин приходилось самому. Людка наварит большущую кастрюлю супа и лежит, жалуется, что ей плохо и тяжело. Как-то Коля не выдержал.
- Людочка, я уже всю неделю ем этот суп. Нет ли чего-нибудь другого? Мяса бы жаренного.
- Во-первых, не неделю, а всего лишь пятый день, а, во-вторых, меня от запаха жаренного тошнит. Вот уеду завтра к маме и жарь, сколько влезет.
И он больше не касался темы еды. Знакомые мужики говорили, что их жены тоже капризными были в период беременности. Правда, для мужей готовили и в доме прибирались.
- Ну, ничего. Молодая она еще. Родит – повзрослеет, – мысленно прощал жену Николай.
               
               

                Глава 4


  Завьюжили последние метели. Зима высыпала на землю остатки снежных запасов. Но в тихие дни громче стали, голосистее, птичьи разборки. Воробьи смелее таскали крошки из-под вороньих клювов, синички дружным хором поддерживали воробьев. Весна стояла у порога. За окном уже был март. Приближался день родов. От переживаний и усталости Николай осунулся, похудел. Друзья подшучивали над ним.
- Что ж с тобой будет, когда отцом станешь? В скелет превратишься. Сейчас одна жена тебя сосет, а потом  вдвоем будут. -Николай чувствовал, что силы его на исходе.
- Быстрее бы уже Людочка родила. Жизнь вошла бы в свою колею. Все образуется, – пытался успокоить себя парень, поглядывая на злое лицо жены. Люда раздражалась по любому поводу и без повода. Цеплялась к мелочам, и даже била посуду. Ее бесили добрые глаза мужа, его попытки предугадать любое ее желание. Когда он уходил на работу, давала волю слезам.
- На кой черт мне нужен этот ребенок вместе с его папашей? Родился бы мертвый, и все проблемы ушли бы в туман.
Но ребенок родился в срок, здоровый и крепкий. Мальчишка был как две капли воды похож на отца. Возвращаясь из роддома, Люда немного успокоилась. Казалось, она смирилась со своей судьбой, с рухнувшим сказочным городом. Стала задумчивой и отрешенной. Работу она бросила, домом занималась постольку – поскольку. В их доме было неуютно, нечисто и не вкусно. Николай старался этого не замечать, все внимание и любовь сосредоточив на сыне. Васенька рос смышленым и добрым мальчиком. Старший брат Николая говорил, что он очень похож на маленького Коленьку и тоже любил племянника. Во второй день рождения сына Люда поехала в район, походить по магазинам, купить какой-нибудь подарок. Стоя у прилавка и вертя в руках мягкого зайчика, почувствовала бесцеремонный толчок в спину и услышала имя, которым называла ее в школе подружка.
- Люська! Привет! Вот здорово! Сколько же мы не виделись? Как ты? Где ты?
В первый момент Люда обрадовалась встрече с давно исчезнувшей из вида одноклассницей. Но, рассмотрев девушку, в ее душу ядовитой змеей заползла зависть. Перед ней стояла явно городская барышня. И по одежде, макияжу был виден не районный захудалый городишко, а большой мегаполис, сказочный город мечты. Ее мечты, Людкиной.
В двух словах рассказав о своей убогой, как ей казалось, жизни, она с жадностью стала расспрашивать подружку Аню. Оказалось, та работает на «Красном треугольнике», выпускает резинотехнические изделия. Работа пыльная и вредная, но неплохо платят,  есть общежитие и «жутко весело», как выразилась Анна.
- А еще и на пенсию раньше пойду, – засмеялась далекой, удачной перспективе девушка.
- В нашей бригаде место освободилось. Плюнь ты на этого дурака Кольку и давай к нам. А черт, у тебя же хвост есть. Да ребенок-то уже большой, может и с отцом пожить. А ты им будешь деньги высылать. Правда здорово я придумала? Ну ладно, у меня здесь еще дела есть. Я через три дня уезжаю, отпуск заканчивается. Если что надумаешь – приходи.
И Анюта застучала каблучками элегантных полусапожек. Людка непроизвольно опустила глаза на свои ноги. Перед ее взором были два растоптанных, тяжелых сапога, за которые она переплатила завмагу, лишь бы они достались ей, а не соседке. На глаза навернулись слезы.

                Глава 5
И эта случайная встреча круто изменила всю Людкину жизнь. Николая она поставила перед фактом. Васенька будет жить у матери, та согласится, никуда не денется, внучек ведь первый, а сама пойдет зарабатывать деньги.
- Годик поживем отдельно, поскучаем друг без друга. А потом я вернусь, обязательно. И, как ты мечтаешь, корову заведем, поросенка.-
Долго уговаривал ее Николай не делать глупости, одуматься. - Ведь не только меня, но и ребенка бросаешь. - Но, наконец, понял, обманулся он в своем выборе спутницы жизни. Ошибся. Любовь к Людке застлала глаза. Разные они. Думают по разному, мечтают о разном, любят по- разному. Да и любила ли она его? Ведь если бы любила, не собирала бы сейчас чемодан, не отводила бы глаза в сторону, не искала оправданий для себя. Горько стало мужику, горько и обидно. И он в горячке дал ей пощечину. От неожиданности Людка остолбенела. Николай, ее муж, который надышаться не мог на нее, поднял руку.
- Ах, вот как! Значит, я все правильно делаю! Ты такой же, как все мужики! Драться он вздумал! Ну, погоди! И через год не вернусь, и Васеньке скажу, что его отец драчун, мамку бьет. Не увидишь сына, не увидишь! Матери скажу, чтобы и на порог тебя не пускала!
Николай понял, что совершил непоправимую ошибку, дал ей в руки козырь. Теперь виноватым будет он, и она к нему не вернется. Поцеловав сына, хлопнул дверью и зашагал к брату.  Он не шел, а почти бежал, не разбирая дороги, проваливаясь в глубокие лужи и спотыкаясь о комья земли. Его душила злость и обида. Как он мог, почти без сопротивления, отпустить ее в город, любимого сынишку оторвать от себя, позволить отдать теще?
- Не бывать этому! Люда пусть едет куда хочет. Не могу ее силой держать. А вот за сынишку я еще поборюсь.
С таким решением он ворвался в дом к брату, повалился на кровать и, стиснув зубы,  застонал.

                Глава 6
  Поезд продирался через промышленные районы. За окном мелькали серые, прокопченные здания, дымящие высокие трубы, чахлые парки с группами выпивающих мужичков. В вагоне грязно, вонюче и шумно. Пассажиры снимали с полок чемоданы, пересчитывали сумки, одевали детей. Все толкались, беззлобно бранились, кое-кто обменивался номерами телефонов. Проводница разносила билеты и зычным голосом предупреждала, что в туалет рваться нечего, он давно закрыт. От всего этого Людка чувствовала себя на верху блаженства. Вот она жизнь. Кипит, бурлит, зовет что-то сделать, куда-то бежать. Это вам не на ферме из-под телят навоз выгребать или бабке Насте пенсию выдавать. Это ее, Людкина, новая жизнь начинается.
Электровоз весело загудел и, как показалось, прибавил скорость. Как лошадь, почувствовавшая свое стойло. Последний раз дернулись вагоны, проводница тряпочкой обтерла поручни и новоявленная горожанка оказалась на перроне. Вереница пассажиров дружной колонной двигалась к выходу в город и метро, навстречу бежали встречающие и грохочущие тележками носильщики.
- Люська! Люська! Я здесь!
Через шум услышала она голос Ани. Та бежала раскрасневшаяся, запыхавшаяся с тремя гвоздиками в шуршащей обертке. Они обнялись, чмокнули друг друга в щеки. Аня подхватила чемодан и крякнула
- У тебя что, кирпичи там?
- А сумка еще тяжелей. Одежду почти всю забрала, да несколько баночек с деревенской провизией прихватила. - Бежала, пытаясь не отстать от подруги, Люда. С перрона они попали под крышу вокзала, а оттуда по лестнице, вниз, прошли в метро.
- Ну, вот Люська, твоя мечта сбылась. Ты в Ленинграде, а это Московский вокзал. Сейчас поедем до метро Нарвская. А потом на трамвае до общаги, - деловито стала объяснять и поучать Аня. Люда смотрела на все широко распахнутыми глазами. Все, что ее окружало, она видела и раньше. Но это было по телевизору, на картинках, в ее снах. А сейчас она могла до всего этого дотронуться, надышаться этим воздухом. Аня возбужденно рассказывала о том, что уже договорилась о подруге с бригадиром, предупредила коменданта о койке, о том, что они будут, наверное, работать вместе, в одну смену. Она все говорила и говорила, не замечая, что подружка выглядит немного не в себе. А Люда действительно притихла, стала как бы меньше ростом. Она просто испугалась. Испугалась не туда бросить пятачок в метро, испугалась быть прищемленной турникетом, быть сбитой машиной, затоптанной человеческой массой, да просто отстать от Ани и потеряться. Она почувствовала себя такой дикой, такой дремучей, что на глаза навернулись слезы. Было стыдно, обидно, захотелось оказаться у своей печки, у сковороды с жареной картошкой. Вспомнив о еде, она очнулась. Трамвай с лязгом остановился у одного из трех девятиэтажных зданий. Это были корпуса общежитий для иногородних работников многотысячного предприятия.
Комната на четыре девушки была светлой и довольно чистой. На тумбочках, накрытых салфетками, стояли вазочки с засушенными цветами, флакончики духов, шкатулки, копилки. У каждой из них был свой будильник, и они в четыре голоса тикали так громко, что, казалось, могли и не звонить. Под такой стук просто не заснешь. Но это оказалось не так. На двух кроватях мирно посапывали два курносых носа.
- Это девчонки с ночи отсыпаются, – пояснила Аня.
Третья девушка была на работе.
- Подъем! -  закричала Аня. – Мы приехали. Знакомьтесь. Сейчас Лидка придет со смены, гулять будем. - И она из-под кровати извлекла две бутылки вина. Стол накрывали дружно, весело, быстро. В комнате запахло картошкой с укропом. Нос защекотал аромат домашних маринованных огурцов, привезенных Людой. По чашкам разлили вино и одним духом выпили. Все девчонки были деревенские, простые и без «растопыренных пальцев», как высказалась Аня.
- Между первой и второй промежуток не большой, – взялась за бутылку Лида. Стало еще веселей, еще проще. Жизнь казалась прекрасным праздником, без забот, без неприятностей. Все друг друга любили, желали удачи, счастья, хороших женихов. Сбегали еще за вином, ведь завтра выходной. На этот раз угощала Людка. Пели песни. И, не убрав со стола посуду, расслабленные, легли спать. Гостье постелили на раскладушке, позаимствовав ее у коменданта.
               
                Глава 7
      Без проблем, пройдя медкомиссию и оформив документы, через три дня Люда вышла в свою первую смену на заводе. Ее поставили ученицей к резчице туалетной губки. Такие же разноцветные и разнокалиберные квадратики из пористой резины продавали у них в районном универмаге. И девушка, конечно, понятия не имела в скольких руках, и на каком оборудовании побывает эта хозяйственная вещь, прежде чем попасть на прилавок. Людмиле было интересно все. Пресса, большие паровые котлы и ножи в виде трехметровой кольцевой бритвы. Она с восхищением наблюдала за своей наставницей, женщиной сорока лет, безбоязненно подставляющей узкую губку для среза пленки. Эта страшная бритва вращалась с большой скоростью, как с масла срезая заданные размеры. Девушке казалось, что она никогда в жизни не научится так ловко, так играючи работать. Многие работницы и в обеденный перерыв не отходили от своих рабочих мест. В чайнике приносили из титана кипяток, доставали бутерброды, баночки, пакеты и обедали тут же, среди разноцветной груды своих изделий. Потом дружно шли в курилку и опять включали визжащие бритвы.
Первую неделю Люся обедать вообще не могла. Ни взятые с собой бутерброды, ни комплексные обеды в столовой, не могла впихнуть в себя из-за сильного, тошнотворного запаха, которым был пропитан весь завод и окружающие его дома. Резиной пахло все: волосы, одежда, еда. Над ней много подшучивали, говорили, что ни с кем так плохо не было. И только она такая неженка, и никогда ей к этому запаху не привыкнуть. Придется уйти с завода, а если не хочет – ходить на работу в противогазе.  Но прошла неделя. Ее уже вывели в вечернюю смену. Давали самой резать губку. Запах не так резко бил в нос, она стала привыкать к работе и новой жизни. Через день звонила в деревню. У соседей матери был телефон. Сынишка не болел, деньгами родителям помогал Николай, который каждую свободную минуту проводил у тещи.
Первое время мать ворчала на Людку, что, дескать, она глупая, бросила такого мужика и оставила такого ребенка. Это могла сделать только ее непутевая дочь. Но, со временем, все успокоились. А когда Люда прислала первые заработанные деньги (а она специально выслала большую часть зарплаты – пусть видят, что она тоже не лыком шита) и совсем смерились с ее поступком.
Людмила поселилась в комнате по соседству с Аней. Они работали в одну смену,  выходные проводили вместе. Подружка жила в городе не первый день и знала, где можно весело и не дорого отдохнуть. «Оттянуться», как она говорила, ходили в дешевый ресторан, где собирался рабочий люд, и на танцы. На театры и музеи времени пока не хватало.
- Успею еще. Все увижу. Нечего напрягаться. Пока молодая, погулять надо, – оправдывала свое времяпрепровождение девушка.
В одну из суббот в комнату к Людке, как вихрь, влетела Аня.
- Ты что тут разлеглась. Быстро наводи марафет, оденься получше. Познакомлю с такими классными ребятами, закачаешься. Надо успеть стол накрыть, через час будут. Они с училища «Ленинского комсомола». А там знаешь кто? Будущие подводники! Может «заклеишь» кого? Офицершей будешь! - Люська не двигаясь, оторопело слушала подружку. Когда до нее дошло сказанное, подскочила, засуетилась. Потом подозрительно скосила глаза.
- А ты-то что не офицерша? Или никто из них не достоин твоего внимания?
- Они мои друзья. И замуж я не собираюсь. Не нагулялась еще, – фыркнула Аня, – не хочешь, не уговариваю. А Лидка уже вина принесла целую сетку.
И она скрылась, громко хлопнув дверью. Ребят пришло четверо. Все в наглаженной форме с блестящими якорями на погонах. Людке показалось, что от них уже сейчас пахнет далекими морями и диковинными странами. Хотя, как ей объяснили подружки, показав на рукава фланок, что это всего лишь второй курс. Но, в данный момент, это не имело значения. В будущем они моряки, подводники. А это так романтично, так красиво. Молодые люди держались слегка высокомерно, с претензией на галантность. Но это длилось до третьего тоста. Выпив положенные «за тех, кто в море» стоя, держа стопки в левой руке, весело застучали вилками, заговорили. Откуда-то появилась гитара. Вечер пролетел молниеносно. Заканчивалось увольнение. Все было съедено, выпито, спето. Все стали лучшими друзьями – подругами. Расходиться не хотелось. Договорились в следующую субботу опять собраться вместе, взяв с ребят слово, привести пятого приятеля и постараться сбежать в самоволку, чтобы остаться на ночь. Уладить вопрос с вахтершей девушки знали как. Баба Клава зарабатывала не много и «сама была когда-то молодой», как любила она говорить в таких ситуациях и открывала ящик стола, куда клались деньги.
Парней проводили до остановки трамвая и, весело обсуждая свои девичьи проблемы, пошли прогуляться. Всю ночь Люде снились моряки, якоря, качающаяся на волнах лодка. А в этой лодке она под жарким солнцем с пересохшими губами. Проснулась среди ночи от жажды и тошноты. Перед глазами опять закачались волны, и она едва успела добежать до туалета.
- Фу, черт! Вот так погуляли. Глупая, глупая! - Ругала она себя, смачивая лицо и шею холодной водой. При выходе из туалета на нее налетела Лида, зажимающая рот руками.
- Еще одна без мозгов. Наверное, и остальные такие же. Хорошо хоть завтра выходной. Покурить, что ли?
Воспоминания о сигаретах заставили ее опять вернуться в туалет.
               
                Глава 8
  Следующие выходные приходились на очень удачное время. На неделе была зарплата. Люда уже не была ученицей. Работала сдельно, на свой наряд. Норму перевыполняла и зарабатывала неплохо. Матери послала уже не такую значительную сумму, как раньше. Зато купила нарядное платье с глубоким декольте и широким вышитым поясом. Платье присмотрела давно, несколько раз примеряла. Оно ей очень шло. Но было трудно решиться потратить такую значительную сумму, а сейчас она себя убедила.
- Пусть Колька пашет. Он мужик и должен содержать своего ребенка. А я теперь городская, мне одеваться надо. - Обнову она никому не показала, даже Ани. Девчонки всю неделю готовились к выходным. Искали интересные рецепты салатов, закупали продукты. Все как с ума сошли. С таким азартом не готовились ни к одному празднику. Казалось, в самом воздухе летает что-то волнующее, трепетное, необычное. Люда, как и все девчонки, с нетерпением ждала выходных. Она чувствовала, должна произойти в ее жизни перемена. Женская интуиция у нее была неплохо развита, и она доверяла своему чутью.
В пятницу сообщили с вахты, что звонили с училища. Просили передать в комнату № 24, что договор в силе. Все у ребят получилось, о чем просили дамы.
Курсанты пришли во второй половине дня. Девушкам хватило времени накрыть на стол и привести себя в порядок. Ребят пришло опять четверо. Пятый друг, Виктор, задерживался по каким-то делам, но обещал поторопиться. Девчонки стали хихикать. «У нашей Люськи тоже дела. Помогла накрыть на стол и исчезла в свою комнату. Не общие ли у них с Виктором занятия»? Люда и правда, решила не торопиться, хотела произвести впечатление своим новым платьем. Уж очень она им гордилась и чувствовала себя в нем неотразимой.
- Пусть все сядут за стол, начнут шуметь, разговаривать. А я открою дверь и остановлюсь в проеме. Все сразу затихнут, рты откроют, – мечтала она. Услышав за стенкой гул голосов, подождала минут пятнадцать и решила – пора. Еще раз посмотрелась в зеркало, поправила волосы. Ей понравилось то, что увидела. Выйдя в коридор, столкнулась с симпатичным парнем в морской форме. Его она видела впервые. Он тоже направлялся в комнату № 24. И все получилось почти так, как мечтала Люда. Все сидевшие за столом затихли. Молодые люди растерялись.
- Витек, Люсьен, чем это вы занимались, что опоздали к столу? Вот теперь попробуйте отпереться, что нет у вас общих дел?
И опять все зашумели, зазвенели посудой. Нового платья, похоже, никто не заметил. Только девчонки с завистью посмотрели на опоздавшую пару. Уж очень подходили друг другу парень с девушкой. Красиво смотрелись вместе. За столом их посадили тоже рядом. Ребята были в самоволке и остались на ночь. Поэтому много пили, пели и танцевали. Когда устали от шума, да и боялись, что соседи пожалуются коменданту, музыку приглушили и разбрелись по углам, вернее по кроватям и стали самозабвенно целоваться. Люськино место было в другой комнате, и они с Виктором ушли на балкон, прихватив остатки вина и сигареты. Виктор был на год старше друзей и единственным городским, ленинградским. Учился на третьем курсе. Отец у него давно умер и жил он с матерью в двухкомнатной квартире недалеко от училища. Люда ему понравилась, и он решил, что общение следует продолжить. Договорились о свидании в следующую субботу.

                Глава 9
Прошло два месяца. За это время только один выходной Люда провела в обществе подруг. Все ее свободное время было занято встречами с Виктором. Все ее мысли, все ее мечты были заняты только им. Свою прошлую, семейную жизнь она вычеркнула из памяти, все реже и реже звоня в деревню. Денег высылалось тоже все меньше и меньше. Основная их часть уходила на наряды, косметику и на прогулки с Виктором. Естественно, у него в кармане было пусто – курсант. Его мать немного давала на карманные расходы, и копейки выплачивало училище. Люда не хотела просто бродить по городу, и деньги тратились на кафе, такси и разную приятную мелочь. Иногда девушка работала в две смены, и ее заработок получался неплохой. Безденежного курсанта очень устраивала такая жизнь. Не хватало только одного – физической близости. Девушка, как магнит, притягивала его к себе. В одну из встреч, зная, что мать уедет, он пригласил Люську в гости. Как долго она ждала этого, как давно хотела. Самой напроситься она не решалась, боясь спугнуть парня. Уж очень она гордилась своим кавалером. В мечтах, рисуя свою красивую, богатую будущую жизнь с ним. И вот, наконец-то, она в его комнате, сидит на его диване, слушает его магнитофон. Квартира была на первом этаже, довольно бедненько обставленная и давно без ремонта. Пока хозяин открывал вино и мыл яблоки, она постаралась все рассмотреть. Вот здесь она бы заменила занавески, здесь повесила полку, на этой стенке не хватает бра.
- Вот мне бы такую квартирку, сделала бы конфетку. Видно мамаша его не имеет ни желания, ни вкуса. А вот повезло тетке. Муж, покойничек, ее тоже из деревни привез. В городе прожила столько лет, а ничему, видно, не научилась, – разглядывая семейные фотографии на стенке, думала Люда. Этим вечером в общежитие она не вернулась. Проведенной ночью оба остались довольны. Решили все воскресенье не вылезать из постели. Вечером, перед возвращением матери, привели все в порядок и ушли. Виктор проводил Люду до трамвайной остановки и решил, что следующий выходной они проведут в его комнате. Пусть даже мать будет дома. – Я, взрослый мужик. Имею право привести к себе девушку. Думаю, Люсьен ей приглянется. Умеет она нравиться людям.
Люда, и правда, сразу понравилась женщине. Ей понравились и скромность, и хозяйственность, и отношение к ее любимому сыну. А уж хитрая Людка постаралась! Надела юбочку до самых коленок, кофточку с вырезом под горлышко. Чуть, чуть подкрасила глаза. Просила разрешения помочь на кухне, показать семейный альбом, рассказать о детстве Виктора. И Надежда Васильевна, так звали женщину, сама предложила Люде переночевать у них. А утром приготовила для всех завтрак и уехала к подруге. Людмила была «на седьмом небе». – Все так складно получается! Вот только «деревенский хвост» мешает, - как мысленно называла она мужа и сына. Не вписывались они в ее, далеко идущие, планы. И она позвонила матери.
    - Передай Николаю, что требую от него развода.  Пусть будет у телефона послезавтра. Опять позвоню. Да тянуть я не собираюсь, не люблю я его.
Мать ахнула и попыталась образумить дочь. Но та быстро закончила разговор и в трубке послышались короткие гудки.
   Людке было удивительно, как это еще девчонки не проговорились своим ребятам о ее прошлой жизни. Виктора в общагу, под разными предлогами, не пускала, и он ничего пока не знал.  Но это неведение было временным, поэтому она спешила с разводом. Если кавалер и узнает о муже, пусть он будет уже в прошлом. Но как быть с ребенком? Она, конечно, иногда скучала по нему и даже несколько раз плакала. Но насколько было бы все проще, не будь его. Хорошо хоть при регистрации сына совершили оплошность и не вписали его в паспорт. И судьба послала ей выход, который устроил всех. Услышав в трубке голос Николая, она заволновалась. Сердясь на себя, заметила, что сильнее забилось сердечко, до боли прикусила губу. Он опять пытался уговорить ее вернуться, попробовать все сначала, пожалеть его и сынишку. Но она справилась с нахлынувшими воспоминаниями и твердо заявила о своем решении. Помолчав, Николай сказал:
     - Раз ты хочешь все разрушить, делай, как знаешь.  Только не пожалей потом. Развод  я тебе дам с одним условием. Приедешь сюда, сходим к  нотариусу. Оформим бумагу, в которой ты даешь согласие забрать мне сына с собой.  Я вернусь в Казахстан к родителям.
Людмила, не перебивая, слушала мужа. Она не могла понять, радоваться ей или плакать. Соглашаться сразу или обдумать все, взвесить.
    - И еще – продолжал Николай- я тоже тянуть  с этим не хочу. Мне оставаться здесь нет резона,  да и тяжело. Стариков своих уже предупредил. А братишка договорился с оформлением документов. Заплачу, кому надо, сделают быстро.  Так что дело за тобой, - и он замолчал. - Мне надо подумать.- Только и смогла вымолвить Люда и, не видя аппарата, положила трубку. Оцепенение прошло, как только она вышла из темного переговорного пункта на, залитую солнцем, шумную улицу.- Все складывается, как нельзя лучше. Сынишку я, конечно, люблю. Но он будет с отцом. Мужик он правильный, воспитает, как надо. А если я выйду замуж за Виктора, то еще неизвестно, как он будет относиться к мальчику. – Пыталась оправдать свое решение женщина. Она поняла, что обрадовалась такому условию мужа, и ей стало немного не по себе. Проходя мимо большой витрины магазина, остановилась. Посмотрев на отражение, увидела, что на нее смотрит хорошенькая, молодая девушка. Со вкусом подобрана одежда, подстрижена по последней моде. Сзади подмигнул симпатичный парнишка. Людка тряхнула головой, улыбнулась юноше и застучала каблучками, направляясь на завод писать заявление на отгулы. Благо их у нее хватало. Каждый конец месяца ее просили выйти на работу в выходные для выполнения плана.
          Только прижав сына к груди, Люда поняла, на какой шаг решилась, на что дает свое согласие. Ночь она почти не спала, слушая всхлипывания матери и ворчание отца. Пыталась взвесить все «за» и «против». До нее дошло, что и своих родителей она оставляет без внука.          - А, с другой стороны, они ведь работают и на пенсию им еще не скоро -рассуждала Люда -мать берет ребенка с собой на скотный двор. А дело ли это? Да и живут они убого. Деревня. Что ж тут  поделаешь? А я потом, со временем, заберу Васеньку к себе в город. Мне бы сейчас самой как следует устроиться. А потом все будет хорошо. Потом…- И, поставив жирную точку на своих сомнениях, она крепко уснула.
Деньги и знакомства Колиного брата сделали свое дело. Все бумаги были оформлены быстро и без проволочек. Людка получила долгожданный штамп в паспорте о разводе. Поплакала при прощании. Взяла обещание, с теперь уже бывшего, мужа чаще писать и высылать фото сына и умчалась строить свою новую жизнь.
         
                Глава 10
     Надежда Васильевна возвращалась домой с вечерней смены. Она не заметила, как вышла из метро, как перешла дорогу, с редко мелькавшими, в такое время, огоньками машин. Как свернула за угол строящегося дома. Она думала о сыне, о его новой знакомой. Девушка оставила после себя неплохое впечатление, но что-то настораживало в ее поведении, что-то было не так. Ей показалось довольно странным, что Людмила и одета была скромно, и нет вызывающего макияжа, и уж очень услужлива. А на ночь осталась у парня без уговоров и даже с радостью, которую заметила в ее глазах Надежда Васильевна. – Наверное, я уже от жизни отстала. Да и лишь бы Витеньке было хорошо. А там, что Бог даст.
Резкий толчок в плечо заставил остановиться и вернуться к реальной жизни. Перед ней стояли два парня. В свете тусклого фонаря увидела ухмыляющиеся физиономии подростков.
      - Ну что, тетка, зенки вылупила. Сумку давай, часики-то сама сними.  Ты гляди, хитрая, сережки не носит.
Дернув за мочку уха, заметил один. Женщина отпрянула от хулиганов, попыталась защититься, подняв руки. Ее сопротивление разозлило малолеток. Они резко дернули за ремешок сумки, ударив ее еще сильнее. Кулак попал в нос, который хрустнул в тишине темной улице. Надежда Васильевна вскрикнула и получила еще один удар. Покачнувшись, споткнулась и упала, ударившись виском о кучу разбитого кирпича.
         На следующий день к Виктору подошел офицер и сообщил о смерти матери. После похорон, Люда переехала в двухкомнатную квартиру на Нарвском проспекте. Она стала гражданской женой курсанта-подводника Виктора. Оставшись без матери, которая с малых лет заменяла ему и отца, парень еще больше привязался к молодой женщине. Виктор уже учился на четвертом курсе, и ему разрешалось жить дома, чему он был очень рад. Людмила стала одной из лучших работниц и ей пошли навстречу, позволив работать только в одну, утреннюю смену. Возвращаясь с учебы и работы, они вместе обедали, занимались домашними делами, гуляли. Жизнь налаживалась. И Люська каждый день откладывала разговор, в котором хотела признаться о ребенке, о разводе, о своей прошлой жизни. Она боялась разрушить то, что с таким трудом построила, разрушить жизнь, которая ей нравилась и устраивала во всех отношениях. Письма из Казахстана приходили на адрес общежития очень редко. Люда просила Николая не писать. Она просто иногда звонила, чтобы узнать о сыне. Жизнь бывшего мужа ее не интересовала. Чтобы отвлечься от грустных мыслей о тяжелом разговоре, она решила начать делать ремонт в квартире. Прошло уже полгода со смерти Надежды Васильевны, и этот срок вполне позволял переделать все по своему желанию – рассудила Люда. Она решила уговорить Виктора на серьезную перепланировку квартиры. Начертила план, в котором предусматривался совмещенный санузел, увеличение кухни за счет сноса встроенных стенных шкафов, перестилка полов. Когда до Виктора дошла вся серьезность задуманного, ему стало худо.
     - Люсьен, ты что, с ума сошла! Это сколько ж надо сил и денег?  Я не согласен. Ну, разве, что побелить  да обои переклеить.
     -  Я все подсчитала – тут же отреагировала Люда –  кроме замены труб, мы с тобой сами все сделаем. Ты что, стенку не сможешь разбить? Вон, сила-то в тебе, какая!
И она пощекотала коготками выступавшие через тельняшку мускулы. Кончик языка нежно коснулся уха, одна рука обвила шею, другая уже расстегивала молнию брюк.
     - Ты чертовка, хитрая бестия!   Делай, что хочешь. - Задыхаясь от желания, прошептал он.
Уже на следующий день, придя с училища, он увидел в квартире полный разгром. Это Людка начала перебирать вещи, сортирую, что оставить, а от чего можно избавиться. На кухонном столе лежала записка: «Ушла в магазин. Скоро буду. Люблю». Переступая через ворохи вещей, качая головой, Виктор зашел в спальню. Здесь царил еще больший хаос. На кровати лежал полуоткрытый чемодан. Он машинально поднял крышку. В нем лежали, аккуратно сложенные, вещи Люды. Из-под кофточки торчал краешек какой-то фотографии. Убрав блузку, Виктор обнаружил целую пачку снимков. На всех был изображен один мальчик. Фотографии были подписаны и адресованы Людмиле. На всех проставлены года и числа. На одной карандашом обведена детская ручка. Везде называли ее мамой. – Она меня обманывала, скрывала, что у нее есть ребенок. Где же он?- в растерянности Виктор сел на кровать,  из рук на пол посыпались фото. – Только бы она не пришла сейчас, а то я ее убью.- Эта мысль заставила выскочить из квартиры.
         За окном погасли последние лучи солнца. Комната погрузилась в тягучую мглу. Завыла собака. Люда бродила по квартире, терзаемая страшными видениями. Возвратившись из магазина, она обнаружила разбросанные фотографии сына. Виктора дома не было, и она поняла, что произошло то, чего она так боялась, и в чем признаться надо было давно. В полночь задергалась ручка входной двери. Дрожащими, непослушными руками Люся повернула ключ. На пороге, держась за косяк, стоял Виктор. Оторвав руки  от опоры, он рухнул в прихожую. Выяснять отношения было бесполезно. Он бессвязно бормотал что-то и грозил кулаком. Людка заперлась в спальне и, не смыкая глаз, пролежала, свернувшись калачиком, до рассвета. Она слышала, как Виктор под утро прошел на кухню, открыл кран, фыркая и причмокивая пил воду. Потом попытался зайти к ней, но, подергав запертую дверь, лег в гостиной на диван.  На работу Людмила пришла не выспавшаяся, задумчивая. Спрятала в шкафчик с рабочей одеждой фотографии сына. Она решила не оставлять их дома, чтобы еще больше не сердить мужа. – Хотя, куда уж больше. Похоже, опять моя жизнь пошла наперекосяк. Не простит он меня. Что-то надо придумать.- И, сославшись на недомогание, попросила мастера не ставить ее к опасному станку, а перевести на упаковку губки. Здесь можно полностью отключиться и думать о своих проблемах. Не случайно она не решилась встать на свое рабочее место. В памяти всплыл жуткий случай, происшедший три месяца назад. Одна из резчиц пришла на работу после суда, где ее развели с человеком, с которым прожила пятнадцать лет. Женщина рассказывала, как любила и безоглядно верила мужу. Его поездки на рыбалку, командировки, поздние возвращения домой. Она верила всему и все оправдывала. Ведь он так уставал на работе. И, чтобы отдохнуть, он встречался с друзьями. Как-то, раньше времени, вернувшись с вечерней смены, она застала одного из таких друзей в их постели. Мужчины сразу ее не заметили и продолжали заниматься своим делом. Эта картина повсюду ее преследовала и ни о чем больше она думать не могла. Вот в таком, диком, состоянии она встала на свое рабочее место. Страшно закричала, работавшая рядом, молодая девушка. С визгом закрутился в спираль огромный нож. Женщина замерла, глядя на фонтан крови, бьющий из правой кисти. Большой палец лежал на станке. Боли не было. Только перед глазами постель и в ней двое мужчин. Она рассказывала это много позже, когда ее пришли навестить в больнице. Вспомнив этот случай, Людмила решила, что сегодня ни за что не встанет к станку. После обеденного перерыва она уже знала, как будет себя вести с Виктором,  что будет говорить.
     Виктор лежал перед включенным телевизором. Было ясно, что он его не смотрит. Показывали балет, а такое развлечение не для него. В училище он не ходил,  поняла Люся, видя рядом с диваном батарею пустых пивных бутылок. Сделав глубокие вдохи и выдохи, чтобы привести в порядок нервы, она подсела на краешек дивана.
    - Я понимаю, что очень перед тобой виновата. Но, я так безумно тебя люблю,  что боялась рассказать о своей прошлой жизни.
Начала разговор Люда, вглядываясь в лицо мужа. Тот промолчал, не повернув к ней головы. А она продолжала:
     - В соседнюю деревню приехал к брату парень из Казахстана. Он, как сумасшедший,  влюбился в меня, проходу не давал. А я на него   внимания не обращала. Почтальоном я работала,- Людка всхлипнула.
     - Он меня на лесной дороге поймал и изнасиловал. Это всего один раз и было. Я еще девушкой была. Сразу забеременела. Рассказала родителям. Они у меня строгие, а вышло, что я их опозорила. Хотела руки на себя наложить.
Сама поверив в то, что рассказывает и от жалости к себе, она расплакалась. Виктор выключил телевизор и, поджав губы, посмотрел на зареванную Люду. Женские слезы действовали на него плохо. Он тяжело переживал, когда видел плачущую мать. И сейчас в нем шевельнулось чувство жалости. Но виду не показал.
     - Отец пошел к этому парню. Хотел  убить его, но брат помешал, - продолжала врать женщина  - еще беременную он меня бил и унижал. Денег не давал. Меня  родители подкармливали. Ребенок и витаминов почти не получал.
Самозабвенно сочиняла Люда. Опомнившись, что зашла слишком далеко, сбавила темп.
    - Прожили так в  муках два года. Пришел как-то после получки пьяный, побил меня, обозвал грязными словами. Я с сыном убежала к матери. Утром уехала сюда, в Ленинград. Хотела узнать, можно ли с ребенком тут устроиться. Вернулась, а он забрал сынишку у родителей и уехал к своим родственникам.
Людка опять заплакала в голос.
      - Я так скучаю по сыну, так его люблю. Если бы ты знал, как мне тяжело.
И опять полились слезы. Она даже стала заламывать руки. О том, что каким-то образом она успела развестись, говорить не стала. Она надеялась, что Виктор не обратит на это внимание. А он уже сидел рядом и обнимал ее за плечи. Размазывая слезы по щекам и горько всхлипывая, Людка прижалась к нему всем телом.
      - И это еще не все. Я беременна. Если скажешь делать аборт, я согласна. Хотя мне будет тяжело, ведь этот ребенок от тебя, любимый.
Среди ночи Людмила слышала, как Виктор несколько раз вставал и уходил на кухню курить. А утром он сообщил о своем решении. Они распишутся, он пойдет работать, а она будет рожать. Со временем, когда подрастет их ребенок, постараются забрать ее сынишку.
       - А как же училище? - ахнула Люда.             
       - В училище я пошел по настоянию матери. Учился там неважно, через силу, прогуливал. Меня уже предупреждали, еще одно нарушение и отчислят.
Мужчина чиркнул зажигалкой и прикурил еще одну сигарету. Сколько их выкурено за эти часы, страшно было даже представить. Сделав глубокую затяжку, он продолжил.
        - А я второй день не появляюсь там. Так что завтра заберу документы и буду искать работу. Морская служб не моя стихия.
Люда была разочарована. Конечно, это просто шикарно, что они распишутся. Она сразу оформит прописку в этой квартире. А вот стать офицершей, похоже, ей не светит. Но свое недовольство она спрятала поглубже. Главное, что сейчас все складывается, как нельзя лучше.

                Глава 11
  В училище его особо не уговаривали. Видели, что не будет с парня толку и держали только из-за жалобных просьб матери. Забрав документы, он пригласил своих, теперь уже бывших, сокурсников в пивной бар. Зная, что на следующий день он может никуда не ходить, расслабился. Напился так, что ребята с трудом довели его до дома. Люда пыталась разузнать, когда он пойдет искать работу, но, похоже, эти поиски будут отложены на неопределенный срок.
Ее худшие предположения стали сбываться. Виктор не спешил с поиском заработка. Жена получала неплохо, и он, не задумываясь, покупал себе дорогие сигареты и выпивку. «День без стакана-жизнь на ветер». Эта фраза стала его поговоркой. Бросив учебу, он не устроился на работу, и свободного времени было хоть отбавляй. Чувствуя, что из-под ног уходит почва, стал нервозным, всем недовольным. Люда все -таки смогла выбрать трезвый день, и они расписались. С пропиской тоже было не все просто. При оформлении документов требовали присутствие мужа. А угадать второй трезвый день Виктора, и чтобы он совпал с нерабочим днем Люды, было сложно. У мужа появились друзья, которые отговаривали его, рассказывая, как прописанные жены отделывались от спутников жизни и завладевали квартирами. Пьяный Виктор то соглашался с ними, то обещал Людмиле взять себя в руки и на следующий день все оформить. Когда она в третий раз пришла в жилищную контору за просроченной справкой, ее предупредили, что больше с ней возиться не будут. Пусть она окончательно договорится с супругом, а потом приходит. Люська, вернулась домой и пригрозила, что бросит его и уедет к матери. «От него она видит только грязь, пьяные морды, пропитые деньги и больше ничего».
       - А ребеночка, который родится, отдам в дом малютки. И заступаться перед участковым за тебя будет некому. Быстренько устроишься на работу. Тунеядцев-то у нас наказывают.      
И Людка, хлопнув дверью, вышла. Такая перспектива его не устраивала. На следующий день Люсьен сдала паспорт на прописку.
  Ее беременность протекала нормально, без каких-либо осложнений. Виктора участковый заставил устроиться на работу. Быть высланным на сто первый километр, его не радовало. И он устроился грузчиком в ближайший продуктовый магазин. Людмила старалась меньше времени проводить дома. Много гуляла. Появилась возможность и желание посмотреть город, походить по музеям, бывать в театрах, на концертах. Только сейчас она поняла, какая удача ей выпала. Жить в таком городе, иметь здесь свое отдельное жилье. Увиденный город отличался от города ее  мечты. В том, вымышленном, были только огни, музыка, шум и сутолока. А этот, реальный, восхищал красотой, величием, историей. Заставлял думать, наблюдать. Гуляя по набережной Невы, она намечала маршруты прогулок с будущим ребенком. – Пусть он с малых лет видит все это великолепие. Эти сады, дворцы, фонтаны и памятники. Это вам не на скотном дворе расти. Он будет другим человеком, образованным, интеллигентным.- С гордой улыбкой мечтала женщина. В этих мечтах не было места только одному человеку- отцу этого ребенка. В таких прогулках о нем как-то забывалось. Не хотелось знать, что среди такой красоты есть пьянь, грязь, ругань. Они отдалялись друг от друга. Каждый занимался  тем, что его интересовало, к чему влекло. Из спальни Люда переселила супруга в большую комнату. Ей нужен свежий воздух и широкая кровать. А он курит, храпит и во сне толкается. Да он и не сопротивлялся. Он, и правда, ночью вставал курить, женщина ему больше не нужна. На это силы надо, желание, а у него нет ни того, ни другого. Все чаще ночью приходилось принимать валидол, болело сердце. Чтобы это видела жена, он не хотел. Опять будет скандал, попытки запретить пить. - А он ведь и сам не будет, если захочет. – Уверял себя Виктор.- Вот только завтра еще денек. У Сереги, друга закадычного, день рождения. Как не обмыть событие? Ну, не день, так пару, от силы три и все. Больше не буду, завяжу. Ребенок скоро родится, отцом стану. Нельзя будет. И с Люсьен можно будет любовью заняться.
С такими благими намерениями он ложился на свой диван. А следующий день еще больше отдалял его от жены, от реальной жизни. Погружал в пьяные грезы, в ничего не значащие события. Иногда, воспаленный мозг выдавал картинки прошлого. Он  в училище, форма ему к лицу. На улице оглядываются девчонки. Впереди романтическая профессия, деньги. А сейчас, подходя к зеркалу, видел в нем плохо выбритого, мешковатого мужичка, с воспаленными глазами и опухшим лицом. От злости на себя, от бессилия, опять шел в магазин и, не дойдя до квартиры, откупоривал бутылку. Круг замыкался. Сил выйти из него не было. Друзья-приятели говорили, что тоже прошли через такое состояние. А сейчас ничего, все встало на свои места. Живут же люди, работая грузчиками, не всем быть профессорами, да академиками. А что еще надо: жилье есть, деньги худо-бедно зарабатывает. – Не воруешь, никого не убил. Живи себе, да радуйся.- Учил уму-разуму Серега, от которого, правда, ушла жена с двумя ребятишками.
- Меня-то Людка не бросит. Любит. А и уйдет, так бес с ней. Тоже поворчать любит. Надоело,- убеждал себя Виктор

                Глава 12
   Майские праздники были длинными выходными. Людмила решила съездить к родителям, которых уже давно не видела. Собрала фотографии, где она снята в Петродворце, Пушкине, Летнем саду, на Дворцовой площади. Выбрала несколько снимков регистрации брака. Купила подарки. Пришлось выдумывать разные истории о жизни с мужем. Свадьбы не было - Виктор уходил в рейс, приехала сейчас одна -его не отпустили с работы. На фото одна, так она любит, чтобы ей не мешали узнавать город и т.д. Перед отъездом закупила продукты, сварила большую кастрюлю кислых щей, сделала уборку.
   Встреча с родными местами заставила трепетно забиться сердце и с трудом сдержать слезы. Кажется, прошел не большой промежуток времени ее жизни, а столько вместил в себя событий. Столько радости и разочарований. Так изменил ее и ее жизнь, что Люда с изумлением вспоминала прожитое в городе время. Она удивлялась, когда все это успела. С поезда она пересела на автобус, проходящий через ее деревню.  Увидела несколько знакомых женщин. Когда-то, в другой жизни, она вместе с ними ухаживала за телятами на скотном дворе. Улыбнувшись, поздоровалась. Она закивали головами, завздыхали. И за спиной она услышала их тревожный шепот. Людка поняла, дома случилось несчастье. Сжалось сердце, стало тяжело дышать. – Господи! Ведь я чувствовала, что-то неладное. Что-то меня беспокоило при воспоминании о доме. А я вся в своих заботах. Дала телеграмму, что приеду и все мне бы позвонить им. Сейчас не так страшно было бы.
И она увидела, спешащую к автобусной остановке, мать. Разбитая и дребезжащая машина резко затормозила, с прерывистым шипением открылась дверь и народ, увешанный рюкзаками и котомками, высыпал на улицу. Знакомые женщины остановились на обочине, наблюдая за встречей Люды с матерью. Мать, вся в слезах, расцеловала дочь, забрала у нее дорожную сумку и потянула ее к дому.
   - Людочка, пойдем быстрее. Не хочу, чтобы бабы на нас глаз Отец-то наш в больнице. Видимо помрет. Вот такая у нас беда. - Людка, с трудом поспевая за быстрым шагом матери, пыталась расспросить подробности. Но в ответ только слышала: «Потом, потом, доченька. Дома расскажу». Оказалось, у отца появилась зазноба. Молодая, овдовевшая, женщина. Мать сама видела, как муженек, словно мартовский кот, огородами бегал к ней.  - Да я молчала-рассказывала женщина, -  побегает, побегает, да надоест он ей. У нее ведь молодой мужик есть, механизатор с района. Он к ней в выходные приезжает. А тут принесла его «холера» в четверг. Застукал голубков, за косу схватился. Да батьке нашему по обеим ногам и полоснул. - Люда молча, слушала мать. Казалось, та рассказывает о каком-то чужом, далеком человеке, а не об ее отце. Ее отец никак не вязался с огородами, вдовами, косами. 
     - Пока скорая приехала, пока до  больнице добрались по нашим-то
   дорогам, - продолжала мать, - кровушка чуть не вся и вытекла. –Всхлипывала женщина.- Сегодня утром у него была.  Плох он. Не узнает. Врачи говорят еще и грязь какая-то попала.  Завтра вместе поедим, доченька.
Районная больница выглядела довольно убого. Старое, обветшалое здание, с перекошенным крыльцом, не давало надежды на помощь. Было очень сомнительно, что в таком месте тебя вылечат, снимут боль, спасут от смерти. Люська с опаской поднималась по шаткой лестнице на второй этаж. У нее было семь месяцев беременности, и страх оступиться заставлял быть осторожной. Они подходили к палате, когда открылась дверь и две толстые, с яркой помадой на губах, тетки выкатили каталку. На ней лежал человек, чьи очертания вырисовывались под серой простыней. Каталка припадала на одно кривое колесо и поэтому издавала жалобный скрип. Лица человека не было видно. Мать с дочерью отшатнулись к стене. Они поняли, чье тело вывозят из палаты и услышали разговор женщин. Мол, какому-то мужчине не хватило запасов крови. Ее забыли привести из области. Когда заметили оплошность, хотели вести его в областную больницу. И опять не получилось. Обе машины, приписанные к их больнице, были в деревнях на вызове.
      - Видно, судьба у мужика такая. Что ж поделаешь? Все под Богом ходим.
Закончили обсуждение женщины и безразлично покатили свой груз дальше.
За окном звенел май. Птичьи голоса сливались в один большой, разноголосый хор Лес оделся в зелень, на фоне которой разноцветными огоньками распустились цветы. Этот чудный ковер радовал глаз, наполнял душу надеждой на счастливую жизнь. Деревенский люд копался в огородах, и всюду слышались веселые голоса, смех, песни. Тут же, на грядках, расстилали газеты, переворачивали дребезжащие ведра, раскладывая закуски и выставляя бутылки. Народ совмещал полезное с приятным, работал и отмечал Первомай. Людмила с матерью тоже занимались посадками. Только им было не до веселья. Из-за выходных дней задерживали похороны. Заминка случилась из-за гроба. Его обещали привести на днях из райцентра. А пока тело отца лежало на досках, под которыми стояли ведра с холодной, колодезной водой. От такой картины Люське становилось плохо, и она старалась реже заходить в дом, больше работать на огороде. Ходила с матерью на скотный двор, помогая по мере сил. Несколько раз забегала к соседям звонить в Питер. Заходила к председателю колхоза, прося и ругаясь из-за задержки похорон.
Наконец-то, гроб привезли и отца похоронили. На поминки заходили все желающие. Но людям хотелось веселья, а не горя и, помянув односельчанина стопочкой, старались быстрее уйти. Задерживались только те, кто приходил похмелиться после веселых гулянок. За всей этой суетой, слезами, материнскими обмороками, Люда забыла сообщить на работу, что задерживается. Вспомнила только тогда, когда включила телевизор и увидела в новостях какой-то завод. Пообещав матери приехать с новорожденным, заспешила на поезд. До отправления оставалось время, и она решила сообщить мужу о приезде. Не дозвонившись до него, набрала номер подруги Ани. Под стук колес, наконец-то, расслабилась и крепко уснула. Во сне ее встречал Виктор в морской форме, подтянутый, красивый, с большим букетом не живых цветов. Потом они оказалась в деревне. Она ищет его и никак не может найти. Вдруг, услышала его голос из глубокой ямы. Люська заглянула туда и увидела на дне мужа. Он протягивал к ней руки и звал ее. Проснулась она от стука колотящегося сердца. В душе поднялась паника, что-то произошло. Она четко осознала, что впереди ее ждет еще один удар.
И опять поезд вез ее через городские окраины, и опять суетились пассажиры, собирая вещи и одевая детей. Только сейчас она не рвалась к выходу, навстречу с новой жизнью, а, наоборот, оттягивала момент, задерживаясь в вагоне. На платформе увидела Аню. Ее не удивило, что рядом нет Виктора. Все в ней оцепенело. Подойдя к подруге, одними губами прошептала: «Витя умер». И это не было вопросом, она знала точно, что случилась беда. Аня обняла подругу, заплакала, увидев остановившийся взгляд Люды. Сквозь слезы она рассказала, как все произошло. Когда Люда не вышла на работу, заволновалась мастер, что случилось с работницей. Ведь та не прогуливала. Она решила навестить Людмилу. Когда подошла к квартире, дверь оказалась открытой, и она вошла. Повсюду валялись окурки, бутылки, тарелки с остатками еды. На диване лежа Виктор. Глаза были открыты, страшно отвисла челюсть. Он не дышал. Вызвала скорую, милицию. Тело должны увезти в морг, будет вскрытие. Врач сказал, что умер молодой человек, притом дома. Они должны знать точно причину смерти. Люда резко остановилась, будто обо что-то запнувшись. «Значит он дома? Я не пойду, не могу, боюсь». Наконец, она вышла из оцепенения и зарыдала. У подъезда стояли девчонки из общежития во главе с мастером. В такую страшную минуту подруги побоялись оставить Люду одну. Тело Виктора было накрыто покрывалом. Люда, упав перед ним на колени, в исступлении стала бить по покрывалу кулаками. Ее переполняла злость на мужа.
          - Как ты мог сделать такое?  Как посмел оставить меня, променять
на бутылку? Ненавижу, ненавижу!
Ее с трудом подняли и повели на кухню. Еще долго она кричала о своей злости на Виктора. В эти ужасные минуты она не жалела его. Она его ненавидела. Вскоре приехала машина, и тело молодого мужчины увезли. Как в тумане, при поддержке друзей, Люда оформила документы, кремировала и похоронила супруга.
  Оставшись одна, она бесцельно бродила по квартире. Девчонки из общежития привели все в порядок. Перестирали белье, вымыли посуду, сделали генеральную уборку. Женщина, в одночасье, потеряла двух любимых людей. Администрация завода пошла ей на встречу, оформив отпуск за свой счет и выплатив материальную помощь.
Всматриваясь в темные кусты за окном, она старалась представить лицо мужа. Но, перед глазами возникал только провал открытого рта. Пальцы до сих пор ощущали холод от прикосновения, когда она подвязывала отвисшую челюсть, снятым со своей шеи шарфом. Явственно увидела, как они с Аней ходят между гробов в морге и ищут своего Виктора. Аня несколько раз прошла мимо него, не узнав в опухшем лице, того молодого, жизнерадостного курсанта, который бывал у них в гостях. Вскрытие показало, на фоне спиртного, не выдержало сердце.
Людмиле никак не удавалось изменить ход своих воспоминаний. Очень хотелось опять вернуться в ту, счастливую жизнь, которая, кстати, в то время и не казалась такой уж хорошей. Все чего-то не хватало, что-то сердило. Думалось, вот ведь как все плохо. А получается, что может быть и еще хуже. Как же она жила, не ценила, что имела?- Господи! Если бы можно было все вернуть назад. Я не так бы себя вела, не такие совершала поступки, не то говорила. Может быть, можно было спасти Витю. Как невыносимо тяжело знать, чувствовать, что не все было сделано для его спасения. Теперь мне до конца своей жизни нести этот тяжелый груз.
По темным уголкам квартиры  расползся жалобный стон, переходящий в монотонный вой. Слез не было. Перед глазами проплывал, сменяя друг друга, лица отца и мужа. И опять муж, отец. Она почувствовала, что теряет сознание. И, вдруг, резкая боль в животе заставила работать мозг. Она с трудом  дошла до телефона и вызвала скорую.

                Глава 13
   Ребенок родился семимесячный, слабенький, но здоровый. Это удивило даже врачей, узнавших, что пришлось пережить женщине за последнее время. Из роддома ее встречали однокурсники покойного мужа. Чем вызвали немало смешков у соседок по палате. За спиной она слышала сальные шуточки насчет целой роты отцов мальчика. Дома ее ждал накрытый стол, постарались подруги. Уйма подарков и охапки цветов. Все старались быть более внимательными к Люде. Хотели поднять настроение и заставить повеселеть. Что удавалось ей с трудом. Слишком много горя легло на ее плечи. Молока у нее не было, ребенка женщина кормила искусственно. Поэтому Люська позволила себе расслабиться и выпить. Спиртное, приятной волной, разлилось по телу и ослабило напряженные мышцы. После нескольких стопок, она смогла вздохнуть полной грудью и почувствовать, что жизнь еще не закончена, что ей есть  ради кого бороться. Так уж вышло, что ее первого сына растит бывший муж. А этого ребенка, она поставит на ноги сама. И сделает все возможное, чтобы сбылось, о чем мечтала, гуляя беременной по набережной Невы. Видя, что черная полоса горя понемногу отступает от их подруги, гости зашумели, включили музыку. Из соседней комнаты раздался плачь ребенка, и опять все сбавили громкость. Изрядно выпив, дружно убрали со стола, прибрали  квартиру и, уже с трудом сдерживая голоса, высыпали на улицу. Люда намного постояла с друзьями у подъезда. Накормила сына и легла спать.

                Глава 14
   В заботах о маленьком Витеньке, в работе, прошли годы. Несколько раз приезжала Людина мать. Гостила недолго. Видя, что дочь справляется, торопилась обратно в деревню к своим телятам. Немало за это время мужчин перебывало во вдовьей кровати. Люда не отказывала себе в плотских утехах. Расставалась с одним, тут же искала замену. Объясняя это тем, что для мальчика нужен отец, а подходящего никак не найти. Веселые поиски все глубже затягивали женщину, все меньше времени хватало на сынишку. В конце - концов, Людка отдала ребенка в круглосуточный садик. Это совсем развязало ей руки. Начались опоздания на работу, а за ними и прогулы.
В один из летних вечеров, в квартире раздался звонок. Из-за громкой музыки его никто не услышал, и мастер толкнула незапертую дверь. Людмила не вышла в утреннюю смену, и та решила навестить подопечную. Сквозь клубы табачного дыма она разглядела три обнаженных тела. На полу лежал мужчина, на нем Людка, а второй парень пристроился сзади. Этот клубок пыхтел, стонал и извивался. Пожилая женщина в шоке вышла из квартиры, плотно прикрыв дверь.
           Пять пар укоризненных глаз смотрели на потупившуюся работницу. Комиссия была собрана из людей, долгие годы проработавших на заводе. Немало человеческих судеб прошло перед их глазами. Лишение родительских прав было делом не простым. Казалось, непутевые мать и отец только губят своих ребятишек, подавая в пример своим поведением только низменные человеческие пороки. Дети не видели ни ухода, ни ласк, ни внимания. Государство худо-бедно кормило, обездоленных детей. Но приюты были переполнены, и приказ свыше гласил: «любыми путями оставлять детей в семьях». Комиссия работала больше как устрашающий орган, чем карающий. Люди, заседающие в ней, понимали, что для многих, так называемых родителей, лишение прав только облегчало жизнь. И выносить окончательный вердикт порой было очень сложно. В вопросе с Людмилой все были единогласны. Женщина оступилась. Череда потрясений вывела ее из обычного ритма жизни. Совсем недавно, она была в передовиках производства, душой коллектива. Ей нужно просто помочь одуматься, взять себя в руки. Забирать ребенка у нее никто не собирался, а вот промыть мозги решили основательно. Постыдили, погрозили, взяли слово вернуться в строй. Люда долго плакала, ругала себя и мысленно просила у всех прощение. На следующий день, после работы, сходила в садик и перевела сына на одну смену. Со спиртным и мужчинами стала осторожней. Гости собирались по праздникам, иногда по выходным. Витенька пошел в школу, и забот прибавилось. Люська начала всерьез задумываться о замужестве.

                Глава 15
   На тринадцатилетние сына  она накрыла два стола. Один, в маленькой комнате, для его друзей, второй - для своих подружек. Те пришли с мужьями и кавалерами. Аня, вышедшая замуж за таксиста, кроме него привела его брата Виталика. Тот недавно вернулся с мест лишения свободы и прижился у них. Это очень сердило Аню, и она решила пристроить его у Люды. Расхваливала мужика, как девицу на выданье.  Дескать, он и не шибко пьющий, и работящий, и руки из нужного места растут.
      - Люська, тебе в квартире ремонт давно пора делать. А с ним проблем не будет. И сломает, и построит.
Не унималась подружка, преследуя свои цели. Мужик, и правда, приглянулся Людке. И Виктор весь вечер забегал в комнату взрослых послушать гитарные переборы Виталика. Его, как и любого мальчишку такого возраста, привлекал репертуар блатных песен видавшего виды мужчины.
На следующее утро Людмила вопросительно посмотрела в глаза сына, и тот весело улыбнулся. Для завтрака было поставлено три тарелки. Через несколько дней Виталий перевез свои вещи и по-хозяйски занял свою территорию. На полочке в ванне появились принадлежности для бритья, в корзине для грязного белья носки, трусы, майки. Людку он предупредил, что работает экспедитором и, иногда, будет отлучаться из дома на несколько дней.
      - Как же тебе удалось устроиться  на такую работу после срока? - пыталась разузнать что-нибудь Люда.
       - Друзей нужных надо иметь, - на ходу бросил Виталик, -  деньги в дом приносить буду. А остальное, не твоя забота.
И хлопнул дверью.- Да и правда. Чего это я сую нос. Сын к нему привязался, материально помогает, в постели он превосходен. Может, наконец-то, перепланировку квартиры сделаю.- Взвесила все «за» и «против» женщина.

                Глава 16

          Казалось, жизнь вошла в свою колею. Рабочие навыки не давали переутомляться,  работать в смены Люде нравилось. Виталий приносил в дом неплохие деньги, разломал стенные шкафы, увеличив кухню, начал делать перепланировку ванны. Настораживали отношения сына с мужчиной. Они стали чаще уединяться, заговорщицки переглядываться, отмахиваясь от ее вопросов. За год Витя вытянулся, похорошел. У него стали появляться новые вещи. Виталий баловал мальчика, покупая модную одежду. Люська удивлялась, радовалась, не понимала. Может быть, судьба подарила ей хорошего человека? Одарила ее нормальным женским счастьем? Как боязно поверить в это. Ведь обычно белая полоса в жизни намного уже черной. Это она испытала на себе. Ее, небольшой жизненный путь вместил в себя взлеты и падения, радости и горе. – Наверное, на мою долю уже хватит - размышляла женщина - хочется покоя, уверенности в будущем. А она постарается сделать все возможное для своих мужчин.
         Осень стояла холодная и очень сырая. Дожди не прекращались ни ночью, ни днем. Над городом висели тяжелые серые тучи, заставляя жить с постоянно включенным светом. Обувь не выдерживала глубоких луж и многие переобулись в резиновые сапоги. Жизнь в полумраке, плащах, зонтах и неуклюже обутых, заставляла людей нервничать, раздражаться. В транспорте возникали ссоры по любому поводу. Казалось, из-за мелочи могла разразиться драка. Люда, как на спасательный остров, спешила с работы домой. Повесив плащ сушиться, заглянула на кухню. Оставила пакет с продуктами и вошла в комнату. На диване сидел Витя. Он выглядел очень испуганным, лицо было заплакано. Дрожащие пальцы нервно перебирали бахрому диванного покрывала. За столом, положив ногу на ногу, сидел незнакомый мужчина. Увидев Люську, мужчина привстал, вежливо поклонился и представился.
      - Петр Петрович. Знакомый вашего супруга. На днях он передал мне через вашего  сыночка пакет. А посылочка до меня не дошла. Может, мамаша в курсе пропажи?
Его губы скривились в подобии улыбки, в глазах вспыхнул холодный блеск. Люда поежилась.
      - Витенька, что случилось? Какая посылка? Что происходит? Не приставайте к ребенку. Спросите у Виталия.
Она села рядом с сыном и обняла его за плечи. Почувствовав материнскую поддержку, немного осмелел и ладошками стер со щек слезы.
    - Людмила - прозвучал вкрадчивый голос- похоже вы не в курсе событий. Ваш сыночек не раз передавал нам посылочки.  А вот теперь произошла промашка.  Исчезла посылочка и вашего муженька  найти не можем. Вот незадача, какая.
У Людмилы засосало под ложечкой. Опять беда, опять что-то случилось.
      - Придется тебе, «телка», расплачиваться. Убытков мы не потерпим. А во время деньги не отдашь, еще и на счетчик попадешь.
Вежливость сошла с мужика,  как кожа со змеи во время линьки. И он угрожающе подошел к дивану. В это время раздался настойчивый стук в дверь. – Может муженек вернулся? Иди, открой.- Грубо толкнул Люсю в прихожую Петр Петрович. Не спрашивая, кто там, дрожащими руками, она повернула ключ. Резко распахнулась дверь и в комнату ввалились три милиционера. Все, что произошло дальше, казалось быстро мелькавшими кадрами фильма. Мужчину  повалили на пол, заломили руки и надели наручники. Выводя его на улицу, нечаянно толкнули остолбеневшую Люду. Она упала на диван рядом с сыном, который от страха будто окаменел. Только потом она узнала, что происходило за ее спиной, за видимым семейным благополучием. Виталий, отсидев срок за наркотики, взялся за старое. Приносимые в дом деньги, были не заработаны экспедитором, а получены за доставку наркотиков с южных краев. К своему бизнесу он пристроил Виктора. Кто будет проверять парнишку с мешком для сменной обуви. С этого бизнеса был достаток в доме, новая одежда сына. Милиция долго выслеживала всю цепочку доставки и продажи зелья. Но в конце операции произошла какая-то оплошность, и Виталий выскользнул из их рук. Людмилу предупредили, если она узнает что-то о Виталии, обязана сообщить в органы. А на следующее утро ей надо прийти с сыном на допрос. Люська, как  китайский болванчик, кивала головой, плохо осознавая все происходящее.
Виктор честно рассказал все, что знал, показал места, где бывал, по фотографиям узнал лица, которые видел с Виталием. Назвал номер автобуса, в котором заснул и, очнувшись, выскочил на своей остановке, забыв мешок для сменной обуви. В их квартире произвели обыск. Среди мешков с клеем, приготовленных для облицовки ванны плиткой, нашли два пакета с тем, что искали.
    Виктора поставили на учет в комнату милиции. Виталий исчез из Люсиной жизни, оставив на ее сердце еще один, незаживающий рубец. Привыкший к деньгам сын, требовал от нее все больше и больше. Женщина плакала, но соглашалась работать по две смены, что бы хоть как-то наладить отношения с сыном. У нее часто стала болеть спина и неметь правая рука. Ночами приходилось принимать обезболивающие таблетки. Ее несколько раз вызывали в школу. Сын обижал одноклассников, отбирал у малышей деньги. Вот и завтра она должна прийти к директору. Вместе с милицией будут решать судьбу мальчика.
После долгих разговоров, постановили, что его дальнейшее пребывание  в обычной школе нежелательно. Виктора на днях застали в раздевалке, выворачивающим чужие карманы. В Колпино находилась спецшкола для трудновоспитуемых мальчиков. – Вот там ему и место. Может без маминой юбки образумится.- Постановил директор.

                Глава 17
   Школа произвела на Виктора удручающее впечатление. В стороне от городской суеты, за высоким забором, возвышалось грандиозное здание. Красный кирпич, толстые стены, старая архитектура. Все говорило о его крепости, надежности, неприступности. Эти качества подавляли волю, заставляя испуганного мальчишку прижаться ближе к матери. Он был смелым и дерзким у себя в школе, со своими друзьями. А здесь, в новой , необычной обстановке, притих, затаился. При входе на территорию школы была проходная. Прежде чем их пропустить, вахтер, молодой, накаченный парень, куда-то позвонил и спросил разрешение на их пропуск. Кроме красного монстра среди берез и ровненьких клумб стояло еще несколько построек. На фоне старого здания они выглядели достаточно свежими и современными. Директор школы куда-то отлучился и Людмила с Виктором  остались на улице подождать его. Из старого корпуса послышался школьный звонок. На крыльцо с шумом и смехом высыпали мальчишки. Виктор внимательно наблюдал, как неспешно появились взрослые. Ребята затихли и построились. По парам, ровными колоннами они прошагали мимо Виктора.
  Прошло немного времени, и он сам стал так же ходить с мастерских, где мальчишки работали, в столовую, оттуда в спальный корпус. Появились новые друзья, и он понял, что и здесь можно неплохо устроиться. Надо только быть сильным и хитрым. И Виктор стал усиленно заниматься спортом. Мать посещала его каждый родительский день, привозя целые сумки с домашней едой. В такие моменты всегда рядом крутился невысокого роста, с круглыми щечками мальчик. Он заискивающе заглядывал в глаза Виктора, предлагал помочь донести сумки, сбегать в столовую за стаканом. Людмила жалела его, ведь к нему почти никогда ни кто не приезжал. Угощала конфетами, пирожными. А потом старожилы школы объяснили Виктору, что такой ситуацией можно пользоваться в своих интересах. Оказалось, что у взрослых ребят здесь, на территории школы, есть, так называемые, «жены». С этими мальчишками они уединялись в подвал и удовлетворяли себя. А потом своих «жен» подкармливали из родительских сумок. Виктор стал обращать внимание, что и в столовой у симпатичных, слабых мальчишек в тарелке чуть больше еды, чем у других. В один из вечеров, после отбоя, приятели потащили его в подвал. Там было расстелено одеяло, на нем сидел мальчик с пухлыми щечками.
      - Вот Витек, твоя «жена» Саша. Сейчас у вас будет брачная ночь. Но, сначала, отпразднуем свадьбу. Брат папироски шикарные принес.
Парень протянул папироску Виктору. От пары затяжек голова пошла кругом, поплыли смеющиеся лица, закачался пол. Папироска была набита не табаком.  Потом, лежа в своей постели, Виктор вспоминал сладостное чувство оргазма, плачь Саши, осторожное возвращение в спальный корпус. За завтраком Саша сидел рядом с Виктором и за обе щеки уплетал двойную порцию каши с большим куском масла. Новое развлечение внесло в обыденную жизнь взрослости, превосходства над слабым человеком, чувство удовлетворенности. У Виктора не было младшего брата или сестры и опека над Сашей доставляла ему радость. Смотря на мальчишку свысока, он с удивлением стал замечать, что в его душе зародилось какое-то неведомое чувство. И это чувство перебарывало все низменные плотские желания.   
     Люда работала, ездила к сыну. Почти все заработанные деньги она тратила на разные вкусности. Женщина винила себя за то, что ее ребенок учится и живет за высоким забором. Она хотела хоть как-то сгладить создавшуюся ситуацию. Но Виктора не устраивали привезенные продукты, ему стали необходимы деньги. Папиросками его уже не угощали, а требовали за них плату. Матери он стал врать, дескать, они нужны на учебные принадлежности и еще на всякую ерунду. Она ему верила. Снова и снова оставалась работать в две смены. Больная рука беспокоила чаще и сильнее. Врачи советовали сменить работу, но она отмахивалась и покупала разные мази, которые только опустошали ее кошелек, не принося облегчения. В квартире был полный развал. Но Люська уже не замечала, что для того, чтобы пройти в ванную, надо переступить через мешки с клеем и плитку. Продолжать ремонт у нее не было ни сил, ни средств.
      – Вот Витенька вернется домой, мы все и закончим, - размышляла она, – а может еще и познакомлюсь с кем-нибудь. Она более-менее оправилась от предательства Виталия и опять стала задумываться о мужском внимании. Как-то приятельница посоветовала ей подать объявление в газету.
   – Напиши, мол, интересная женщина, свои параметры, без жилищных и материальных проблем желает познакомиться. О сыне пока ничего не пиши. Если понравитесь друг другу, потом и расскажешь. Вот увидишь, отбоя не будет, - и подруга положила перед Люсей газету, - вот тебе образец. Действуй.
Звонков, и правда, было много. Сначала Люська стеснялась разговаривать. Казалось, что она предлагает себя. Но потом, ничего, освоилась. Стала отвечать на шутки, договариваться о встречах. Звонили и сексуально озабоченные, сразу предлагавшие сомнительные развлечения. Но были и мужчины, заинтересовавшие ее. Однажды, она назначила свидание в выходные дни. В субботу, нарядившись, с сильно бьющимся сердцем, пришла на встречу. Она выбрала многолюдное место рядом с выходом из метро. Мужчина держал газету с объявлениями. По этой газете они договорились узнать друг друга. Он был неказистый, с лысеющей головой и неспокойными руками. Оценивающе оглядел Люську с ног до головы. Казалось, он уже подсчитал на какую сумму на ней надето вещей и, удовлетворенно крякнув, отошел в сторону, купил мороженое в вафельном стаканчике. Людмила с интересом наблюдала за действиями кавалера. Было понятно, что мороженое, это вся щедрость, на которую он способен. Взяв ее под локоток, повел по проспекту, спрашивая о квартире, работе, детях. Люде стало так тошно от этого слизняка, что она поморщилась. Надо было срочно от него отделаться. Сказала, что зарабатывает неплохо. Но в данное время, так сложились обстоятельства, все деньги уходят на сына. Но он ведь не всю жизнь будет сидеть в тюрьме. У мужичка быстро закончились вопросы, и он заспешил распрощаться, сославшись на дела. Люська медленно пошла к дому, сердясь на себя. Но она вспомнила глупую физиономию ухажера, и ее стал душить смех. Нет, не зря она потратила время. Так смешно ей давно не было. И, взмахнув сумочкой, весело направилась в ближайшее кафе, в которое, кстати, рассчитывала быть приглашенной кавалером.
      Люда встречалась еще с несколькими мужчинами. Но толку от этого не было. То они ей не нравились, то от них не было повторных предложений о встрече. Уныло, тоскливо было на душе. Стало казаться, что ничего хорошего и интересного у нее уже не будет. Она стала подумывать о поездке в Казахстан, проведать первого сыночка Васеньку. В этом году ему исполнилось 20 лет. Ее радовало, что Вася не попал в армию. У него обнаружили плоскостопие и, окончив училище, он работал на заводе вместе с отцом. Собирался жениться. Николай писал редко и все по делу. Он воспитал доброго и отзывчивого мальчика. Когда тот подрос, отец постарался объяснить сыну, что произошло с его матерью. Он не настраивал Василия против нее, а говорил, что когда он повзрослеет, сам поймет и не осудит их развод. Васенька тоже ей писал, но уже совсем редко. Обращаясь к ней на «Вы» и очень сухо. Люда всем сердцем чувствовала свою вину перед ним. Эти конверты бережно хранила в шкатулке. Иногда перечитывая их и плача. Она все чаще стала задумываться о своей жизни. Сбылась ее мечта жить в большом городе. И что ей это принесло? Да, она не работала на скотном дворе, не месила грязь по сельским дорогам, меньше видела необразованных и завистливых людей. Но она сделала свою самую главную, самую непростительную ошибку в жизни. Оттолкнула, бросила, обидела порядочного и любящего человека. И только теперь, в свои 37 лет, она стала понимать, что никакие неоновые рекламы не заменят крепкое и надежное мужское плечо. Как редко выпадает женщине в жизни своей встретить такого человека. Занявшись поиском мужа через объявления, она убедилась, что основное окружение это какие-то «мужицкие ошметки». Как точно выразилась подруга Аня. И от этого открытия безысходная тоска наполняла душу, заставляя думать о себе, о женском счастье в прошедшем времени. Сейчас у нее была неплохая квартира, хорошая, красивая одежда, физическая, но любимая работа. Сын Витя, она была уверена в этом, исправится, одумается. Не хватало главного, пожалуй, самого ценного для молодой женщины, возможности любить и быть любимой.

                Глава 18
     Из проходной завода стали выходить люди. Закончилась утренняя смена. Стайки молодых девушек, весело смеясь, направились к метро. Кто постарше, спешили на трамвайную остановку. Набережная Обводного канала ожила, все пришло в движение. Рабочий люд беззлобно переругивался, шутил, толкался. Впереди выходные, сегодня получка. У большинства настроение было приподнятым. Люська, поддавшись всеобщему возбуждению, заулыбалась, помахала рукой девчонкам с ее участка и решила не ждать транспорт, а пройтись пешком. Спешить некуда и не к кому. По дороге решила зайти в магазин, побаловать себя с зарплаты чем-нибудь вкусненьким. На ступеньках магазина столкнулась с мужчиной. Извинившись друг перед другом, они разошлись. Купив продукты, Люда вышла и у витрины опять заметила его. Мужчина нерешительно сделал шаг в ее сторону. Она непроизвольно остановилась.
    - Разрешите помочь вам нести сумки, - голос теплый, мягкий, бархатный. Внешность у мужчины не броская, самая обычная. В толпе и внимания не обратишь, а вот его голос очаровал, заворожил. И Люська молча, подчиняясь этому голосу, протянула сумку с продуктами. Оказалось, Михаил, так звали нового знакомого, был у них в цеху, правда, на другом участке. Его направило их предприятие поторопить завод с выпуском необходимых комплектующих для своей продукции. Люда и Михаил, два заводских человека, им было о чем поговорить. За беседой, дорога показалась короче и они не заметили, как оказались у ее дома. Отдавая сумку, мужчина предложил встретиться вечером, и она согласилась.
На следующий выходной в Людиной ванне, на стеклянной полочке, стоял бритвенный прибор, а в коридоре еще одна пара домашних тапочек. Михаил  на два года младше Людмилы, недавно ушел от жены и маленькой дочки. Мужчина он был, как в народе говорят, рукастый. Оценив объем ремонта, засучил рукава и принялся за дело.
И опять для Люды запели на веточках птички, ярче засветило солнышко, почти прошли боли в руке и спине. Поездка в Казахстан была отложена. При встрече с сыном, с трудом скрывая радость, рассказала, что встретила достойного человека, и Михаил хочет с ним познакомиться. Он спрашивает у Виктора разрешение приехать на следующий родительский день. Виктор безразлично пожал плечами и сказал, что ему абсолютно все равно, с кем живет мать. С Мишей, Сережей или с чертом. Людмила с тревогой наблюдала за сыном. Его грубость, черствость по отношению к ней, волновали и заставляли приставать к нему с вопросами, от которых Витя сердился еще больше. Он не мог объяснить матери, что все его существо переполнено жуткой, испепеляющей ревностью. Но мать не была здесь виновата. Его, так называемая, «жена», его мальчик с пухлыми щечками приглянулся старшему и сильному парню, который появился в школе совсем недавно. Этот новенький сразу заставил многих мальчишек подчиняться себе и быть на побегушках. Говорили,  что он связан с мужской колонией и имеет там друзей. Его боялись и слушались. Виктор понял, что будет не просто с ним справиться. Но терять полюбившегося пацана и свой авторитет не хотел. В его голове зрел план. Эти мысли полностью завладели им. и материнские заботы не тревожили. А Людка, как наседка, хлопотала и хлопотала вокруг него. Ей было неловко за то, что она опять стала счастливой, что ей хочется жить и радоваться, а он, ее сыночек, дни и ночи проводит за высоким серым забором. Виктор с трудом дождался конца родительского дня и проводил мать до проходной. На прощание, пожалев ее, сказал:
 - Ладно. Если ты так хочешь, пусть твой мужик, как его, Михаил, приезжает, - чмокнув в щеку, отвернулся и зашагал к спальному корпусу.
      Недаром Людмила чувствовала себя счастливой. Михаил оказался не только работящим. Были у него и другие замечательные качества. Выпивал он редко и в меру, не ругался. По дому ходил тихо, мягко ступая, говорил медленно, негромко. Не любил яркого света и громкой музыки. Порой, наблюдая за ним, Людмила сравнивала его с мухой, которую потревожили зимой. Но она одергивала себя. – Вот ведь какая я неблагодарная, капризная. На меня не угодить. Шумный мужик - плохо, тихий – тошно. Что он зануда, так мы все не ангелы. - Но возвращаться с работы стала чаще пешком с кем-нибудь из цеха. Хотелось от души посмеяться, пошутить. Как-то пригласила подругу Аню с мужем в гости. Накрыла хороший стол, купила коньяк. Но веселья не получилось. Михаил сразу попросил гостей переобуться в тапочки, положил всем на колени салфетки. Когда появилась гитара, заерзал на стуле. Прервав песню, сказал, чтобы пели не так вызывающе, а с душой. Когда гости ушли, проворчал, что устает от таких гостей и попросил, чтобы она больше никого не приглашала. Людка до боли прикусила губу и промолчала.
         На отпуск Людмила и Михаил записались на один месяц. И в сентябре, навестив Виктора, уехали к ее матери в деревню. Дни отдыха пролетели, как ласточки в вечернем небе. Отпуск подходил к концу. За это время Люда побелила потолок, оклеила новыми обоями комнаты, обновила краску на печи, покрасила полы. Мать в душе радовалась посвежевшему дому, а на словах ругала дочь. 
    – Доченька, ты ведь в отпуске. Работа тяжелая, а ты с моей хибарой возишься.  Вон мужик-то твой, чуть рассветет, уже с удочкой на речку. Говорит, я отдыхать приехал.
А Михаил рассудил так, мол, с Людой я живу и в ее квартире. Значит, там делаю для себя. А здесь я может в первый и последний раз. Ломаться не обязан, у меня отпуск. Последнюю неделю отпуска Люда решила тоже отдохнуть. Она стала ходить с Михаилом на рыбалку. Они подолгу сидели у костра, варили уху, слушали птиц. За эти несколько дней, у нежно журчащей речки, она отдохнула душой и телом. – Не такой уж он зануда - думала женщина - просто рассудительный и трезво смотрит на жизнь. А что здесь не помогал, так, Слава Богу, что в квартире мужскую работу делает.

                Глава 19
    Подойдя к своей квартире, Люда остолбенела. Замок выворочен, дверь заклеена полосками бумаги с печатью. Ноги у нее подкосились, и она присела на чемодан. В подъезд заглянула дворничиха.
     – Люда, тебя ведь обокрали. Милиция была. Говорят, сыночек твой, Витька, набезобразничал. Сказали, бумажки можешь сорвать и заходить. Да велели сразу к ним прийти или позвонить.
На непослушных ногах зашла она в свой дом. Все было разбросано, ящики выдвинуты, одежда со шкафов кучей набросана посреди комнаты. Уезжая в отпуск, ничего ценного она не оставила. Золотые колечки, серьги, деньги забрала с собой. Но вор все равно нашел, что взять. На месте не оказалось магнитофона, импортного утюга, подарочных чайных ложек. Забрали даже набор косметики и комплект нового, не распечатанного постельного белья. Михаил с гримасой отвращения смотрел на весь этот хаос.
   – Ты так смотришь, будто в этом есть моя вина, – вспыхнула Люда и пошла звонить участковому. Поджидая его, закурила. Хотя при Михаиле это случалось крайне редко. Он не курил и не разрешал ей. Стоя на кухне у окна, с тревогой смотрела и ждала. Неужели опять беда постучалась в ее дом?  Неужели опять что-то с Виктором? Нет, не может быть. Это не справедливо. За что ей это? Наверное, это просто хулиганы , но только не ее сын. Зачем ему какие-то ненужные вещи? И, вообще, он под присмотром, за высоким забором. Женщина начала паниковать. От Михаила не было помощи. Он просто отстранился, ушел в спальню и тихо закрыл дверь. Участковый, немолодой, дородный мужчина, с усталым лицом, рассказал Людмиле, что произошло за время, пока она белила потолки, ловила рыбу и считала звезды.
Виктор ночью, из-за угла, напал на новенького ученика школы. Накинул на голову мешок и повалил на землю. Парень от неожиданности растерялся и не сопротивлялся. Виктор наспех обмотал его веревкой, стукнул камнем по макушке и начал избивать. Основные удары и повреждения были нанесены в пах. Парень с серьезными травмами отправлен в больницу. Врачи говорят, что будет инвалидом, повреждены половые органы. Когда в школе поднялся переполох, Виктор, перемахнув через забор, уже сидел в автобусе и ехал в сторону дома. Его хватились не сразу, и он успел еще натворить дел. В городе был адрес, где можно достать наркотики, но не было денег. И, забрав из квартиры матери самые дорогие вещи, ушел. Поймали его тут же, недалеко от дома. Он сидел на земле, прислонившись к дереву, рядом валялся шприц.
  - Сейчас ваш сын у нас. Ничего хорошего ожидать не приходится. Крепитесь, - участковый с жалостью посмотрел на Людмилу и ушел, оставив ее сидящей среди разбросанных вещей. Ее взгляд был устремлен в одну точку.
    Был суд. Плакать она не могла. Внутри все замерзло, омертвело. Мать сидела и смотрела на сидящего за решеткой сына. Смотрела как-то сквозь него, будто пытаясь рассмотреть что-то упущенное, утерянное, далекое. Перед глазами пробегали, как кадры кино, набережные, выставки, парки. Все красивое, на что она смотрела, гуляя беременной. Как это было давно. Сколько было красивых мечтаний. Она поняла, что гонялась за радугой. Что жизнь далеко не всегда похожа на ее сияющие краски. В ней больше черного, серого. Может быть, у кого-то и иначе, но только не у нее.
Как бессловесный автомат выслушала приговор. Виктора отправляли в колонию до совершеннолетия. А потом, потом… Дальше Люда уже ничего не слышала, не понимала.
Михаил еще несколько дней помаячил перед ее глазами и ушел. Он вернулся к жене и дочке. Люда не пыталась удерживать его. Этот человек стал ее раздражать и нервировать. На работе ей дали отпуск за свой счет, и она заперлась в квартире, не отвечая на телефонные звонки. Душа должна переболеть. И большая часть этой боли или отпадет, или утянет на дно. Люда решила не сопротивляться, а дать организму справиться самому. Мысли и какие-то решения ни к чему не приводили. Пусть все будет так, как суждено быть. Ради двух сыновей рассудка она не лишится, это точно. А сейчас ей надо быть одной, никого не видеть и не слышать. Она еще поднимется и все у нее будет хорошо. И Люська, все - таки, смахнула комара с носа.