Перевернись с ног на голову

 






Перевернись с ног на голову




                Действующие лица

                Овчинников
                Лидия Алексеевна



Московская гостиница. Двухместный номер "люкс". Овчинников в спортивных брюках,  футболке, босиком сидит в глубоком кресле, пьет пиво прямо из горлышка. Он только что принял ванну и всего лишь час назад вселился в номер.
Телефонный звонок.

Овчинников. Слушаю вас внимательно... Да, это я, совершенно верно... Чувствую себя отменно... С кем имею честь?.. Ах, Лидия Алексеевна... Нет, никаких претензий. Больше того... Как вы говорите?.. А почему освободить, ведь я всего час... Но номер двухместный и я не возражаю, если он займет... Да нет, я вас прекрасно понимаю, но после того, как я провел ночь на Ленинградском вокзале... Вас это, конечно, не интересует... Я понимаю, что вы пошли мне навстречу и благодарен... Ну и что?.. А куда мне?.. Что-нибудь подыщете?.. Но мне нужно... В конце концов я могу после ванны выпить бутылку пива?.. Ну и что, что уже прилетел?.. (Медленно.) А я вообще могу не освободить в таком случае. (Кладет трубку.)
\
Телефонный звонок. Овчинников пьет пиво и мрачно смотрит телевизор.

Овчинников (берет трубку). Да... Нет. (Кладет трубку. Пауза.) И запах пива... Да, сейчас я приоденусь, выйду в коридор, присяду на чемоданчик и кротко, умоляюще буду смотреть... (Бросается на кровать, закуривает сигарету.)

Через некоторое время - стук в дверь.

Овчинников. Открыто!

Входит Лидия Алексеевна.

Лидия Алексеевна (пауза). Мне можно сесть?
Овчинников. Садитесь.

Лидия Алексеевна садится в кресло.
Пауза.

Лидия Алексеевна.  Вы понимаете, в какое положение вы ставите меня?
Овчинников. Понимаю. (Рывком садится на кровати.) Я все понимаю! Я так все прекрасно понимаю всю жизнь, что теперь я имею право не понимать!
Лидия Алексеевна (тихо). Зачем вы кричите на меня?
Овчинников. Хочу - и кричу! Когда на меня кричали всю жизнь - я молчал и не спрашивал, по какому праву кричат! А сейчас я буду кричать!
Лидия Алексеевна (терпеливо).  Когда вы попросили хоть что-нибудь и я предложила вам этот номер...
Овчинников. Не напоминайте мне об этом унижении!
Лидия Алексеевна. ...с условием, что вы его освободите по первому требованию...
Овчинников. Ну и что? Я передумал!
Лидия Алексеевна. Вы можете меня выслушать до конца?
Овчинников. Я только отвечаю на попутные вопросы!
Лидия Алексеевна. Обычно мы берем подписку о том, что вы согласны на это условие. С вас я ее не взяла. У вас был такой усталый вид...
Овчинников. Усталый! Я был близок к помешательству! Я и сейчас недалек!
Лидия Алексеевна.  Человек, для которого забронирован этот номер, должен был приехать через два дня. Но он позвонил из аэропорта...
Овчинников. Из какого?
Лидия Алексеевна. Из аэропорта "Домодедово"...
Овчинников. Через час будет. Поздравляю.
Лидия Алексеевна (пауза) Я вас прошу.
Овчинников. Я всю жизнь прошу и что? Ничего!
Лидия Алексеевна. Если я еще когда-нибудь кого-то поселю...
Овчинников. Вот! Вот я и буду мстителем за всех тех, кого вы когда-то не поселите!
Лидия Алексеевна. Но почему вы не хотите переехать в другой номер?
Овчинников. Я хотел! Я был согласен! А что вы мне сказали по телефону? "Немедленно освободите номер!" Что это за тон? Я не привык!
Лидия Алексеевна.  Ну, простите меня, если я вас оскорбила. (Встает.) В пояс вам поклониться или стать на колени?
Овчинников. Да стоит мне сейчас отдать вам ключ, как вы вышвырнете меня из гостиницы! Не поеду! (Садится на кровати по-турецки.)
Лидия Алексеевна (садится, тихо, осуждающе). А вы ведь из Ленинграда. Неужели в прошлом культура этого города, его традиции...
Овчинников. Давайте, давайте! Подъезжайте с петровской эпохи. А то, что я сутки мотался по вашему... чумному городу и спал на вокзале? Тут любая культура отвалится, останется одно нутро, как кровоточащая рана!
Лидия Алексеевна. Культура, если она есть, не отваливается.
Овчинников. Отва-алится. Еще как отвалится! А вы-то откуда знаете такое слово? Куль-ту-ра! Сколько я от вас натерпелся в своей жизни: от администраторов (загибает пальцы), от продавцов, от кассиров, от портных, от таксистов, от официантов, от комендантов, от вахтеров - ног не хватит пальцы загибать!
Лидия Алексеевна. Но я-то?.. Я же вас поселила...
Овчинников. Вы не бейте на мою порядочность! Это, может, единственное, что мне в себе не нравится!
Лидия Алексеевна. Послушайте, давайте поговорим спокойно...
Овчинников. Не хочу и не буду!
Лидия Алексеевна. Почему?
Овчинников. Потому что я тряпка! Когда я говорю спокойно, то со всем соглашаюсь, а сейчас озверел! И не уговаривайте!
Лидия Алексеевна. Вы понимаете, что меня могут уволить из-за вас?
Овчинников. Ясно. Не меньше, чем начальник главка.
Лидия Алексеевна. Если он пожалуется, что его номер сдан постороннему, меня уволят.
Овчинников. Что я, бесплатно здесь живу?
Лидия Алексеевна. Разве в этом дело? Подумают, что вы мне дали... взятку.
Овчинников. А у вас по-другому и думать не могут? Нормально!
 Лидия Алексеевна.  Могут или не могут,  а меня уволят.  Войдите в мое положение! Ведь я же пожалела вас...
Овчинников. Что-о? Меня? Дожил. Меня уже начинают жалеть...
Лидия Алексеевна. С пьяным легче разговаривать, чем с вами! Освободите номер!
Овчинников. Был близок к тому, чтобы освободить. Сейчас - нет. Ни за что.
Лидия Алексеевна (угрожающе). Я позову швейцара...
Овчинников. Этого, с галунами? Забыл включить в список. Мщу в вашем лице еще и швейцарам!
Лидия Алексеевна. ...и он вас вышвырнет отсюда!
Овчинников. Если только самостоятельно поднимется на второй этаж. И не упадет на пороге. И еще, не дай бог, если в коридоре сквозняки. Сдует.
Лидия Алексеевна. В милиции будете шутить!
Овчинников. Совсем базарный разговор. (Ложится на спину, закинув ногу на ногу, качая ногой.) Вот весь ваш арсенал - от уговоров до угроз. Нет в вас тонкости, подхода к человеку. Огрубели за стойками и прилавками. Огрубели.
Лидия Алексеевна (пауза). Что я вам сделала плохого? За что вы издеваетесь надо мной?
Овчинников. Над вами? Нет. В вашем лице! Да.
Лидия Алексеевна. Разве я виновата в том, что не хватает гостиниц?
Овчинников. Конечно! Никто не виноват, а их все равно не хватает. Если вы все не виноваты, то каждый из вас виноват.
Лидия Алексеевна (пауза). В чем?
Овчинников (садится). В чем? Во всем!
Лидия Алексеевна. А конкретно?
Овчинников. Да в этом, во всем! Неужели непонятно?
Лидия Алексеевна (пауза). Я прошу вас.
Овчинников. Я ведь уже сказал - нет! Я остаюсь.
Лидия Алексеевна. Да вы понимаете, что меня с работы выгонят, или нет?! Меня выгонят с работы!
Овчинников. Ничего страшного. Найдете место, где не нужно ни унижаться, ни унижать. Хотя, конечно, у нас это очень сложно. У вас какое образование?
Лидия Алексеевна. Вы бы хоть... носки надели.
Овчинников. Сейчас. (Надевает носки.) Что это меняет?
Лидия Алексеевна (пауза). Хорошо. Что вам нужно?
Овчинников. Мне? В каком смысле?
Лидия Алексеевна (медленно). Что вам нужно от меня для того, чтобы вы перешли в другой номер?
Овчинников (пауза). Ну, вы даете. (Пауза.) Все-таки, вы, женщины - дикий народ.
Лидия Алексеевна. Это вы женщина! Вы - баба, истеричка! Я уже (смотрит на часы) пятнадцать минут пытаюсь привести вас в чувство! А вы только визжите и прыгаете на кровати! Смотреть противно!
Овчинников. Снова был близок к отступлению.  Но теперь-то я знаю, на что вы способны. (Ложится на кровать.) Приберегите свои таланты для примитивных натур.
Лидия Алексеевна. Натур!.. Господи, да что я с ним разговариваю?!.. (Встает, подходит к Овчинникову, хватает его за руку, пытается стащить с кровати.) Ты встанешь или нет?!.. Я тебя сейчас в шею вытолкаю!
Овчинников (отдирая ее руки). Пардон! Я боюсь щекотки... Я же сказал!.. Да отцепитесь, как вас... Лидия Алексеевна!.. Могу сделать больно!..
Лидия Алексеевна (продолжая борьбу). Что ты можешь сделать?.. Ты!.. Трус!.. Ты не мужчина!.. Ты...
Овчинников. Мужчина, успокойтесь... У меня в паспорте записано... (Хохочет.) Не щекочите меня!.. (Вырывается, садится в угол кровати.) И давайте на "вы". Мы не так близко знакомы.
Лидия Алексеевна (садится в кресло, тяжело дыша). Тряпка... дрянь...
Овчинников. Как-то даже грустно... Женщину украшает слабость, а не борьба за существование... А сейчас?.. Как вас можно жалеть, укрывать, прижимать к груди ваши белокурые головки, если вы кидаетесь на человека с единственной целью вырвать у него кусок мяса или кошелек... Метаете диск, толкаете ядро, скоро молот начнете раскручивать... Бегаете марафон, вывалив язык... Костыли бьете на железной дороге...
Лидия Алексеевна. Это потому, что такие, как вы... такие... слюнтяи!
Овчинников. Представить не могу летний вечер, аллею, тонкую фигурку в белом платье, таинственные глаза под длинными ресницами... Нет. В руке весло, майка промокла от пота и двести метров до финиша!.. Мы вынуждены, понятно вам? мы вынуждены становиться слабее и тоньше, чтобы сделать этот мир безумных женщин немного более обитаемым. Мы даже готовить научились, чтобы не погас семейный очаг. (Закуривает.)
Лидия Алексеевна. Прекратите курить!
Овчинников. Слушаюсь. (Гасит сигарету.)
Лидия Алексеевна (пауза).  Черт с вами. Сидите там в углу. У меня нервы крепкие. Презираю вас!
Овчинников. У вас помада размазалась. (Пауза.) Суровая, как Афина-Паллада. (Пауза.) У вас помада размазалась по щеке. (Пауза.) Вообще-то я человек довольно одинокий, большой любитель поэзии. (Пауза.) Я инженером стал случайно. Только потому, что не было других талантов. То есть, таланты у меня разнообразные, но каждый из них немного не дотягивает. Есть даже некоторые вокальные данные. (Пауза.) У вас помада размазалась по щеке!

Лидия Алексеевна молча встает, подходит к зеркалу, платочком вытирает помаду и снова садится.

Овчинников. Сейчас люди гоняются за наслаждениями. Вкусно поесть, выпить что-то необычное, куда-нибудь попасть на закрытый просмотр... А чувственные удовольствия? Французские духи, воздушное белье, какие-то животные отношения между мужчиной и женщиной. А ведь какая это, Лидия Алексеевна, мелочь. Разве это нужно русскому человеку? Надо снова выучиться косить траву - вжик, вжик, вжик, выучиться отбивать косу. Вы знаете, как пахнет скошенной травой к вечеру после жаркого дня?.. А потом сбросить с себя все, разбежаться и прыгнуть в воду. Сумерки, деревянное крылечко... Жена зовет тебя ужинать, ты садишься за стол, все тело гудит от приятной усталости. А жена в ситцевом платьице, с румяным, чистым лицом...
Лидия Алексеевна. Это невозможно! (Встает.) Как вас зовут?
Овчинников. Всеволод.
Лидия Алексеевна. Всеволод, я вас очень, очень прошу! У меня действительно будут большие неприятности из-за того, что вы заняли этот номер. Я вам обещаю, клянусь, что очень скоро я вам найду место!
Овчинников (пауза). Лидия Алексеевна, я вам верю. Но сами посудите, ведь я перестану себя уважать, если хоть раз в жизни до конца не выдержу характер.
Лидия Алексеевна (садится). Вы хотите, чтобы я снова начала ругаться?
Овчинников. Ну, зачем же. Я объясню вашему начальству всю ситуацию. Я им скажу, что вы не имеете никакого отношения к моему протесту, что он направлен против порядков в сфере обслуживания, во всем нашем обществе...
Лидия Алексеевна. Вы с ума сошли? Может быть, вызвать скорую? Какой протест? Какой протест в гостинице, в номере "люкс"? Из-за чего вы будете протестовать? перед кем?!..
Овчинников. Лидия Алексеевна, выслушайте меня. Протест важен сам по себе. Повод абсолютно не имеет значения. Чем ничтожнее повод, тем лучше. Потому что к протестам по серьезным поводам все привыкли, а вот когда я заявлю свой протест из-за того, что не хочу переезжать из двухместного номера в одноместный, потому что сам переезд унижает мое человеческое достоинство, тут уж они задумаются. Тут уж они поймут, что шутить по этому поводу нельзя, здесь надо крепко задуматься и почесать в затылке, потому что человек дошел до края, он уже озверел...
Лидия Алексеевна. Не понимаю, вы действительно такой идиот или меня считаете идиоткой?
Овчинников. Ни то, ни другое. Мне стоило больших усилий возбуждать в себе неприязнь по отношению к вам, как к представителю этой проклятой сферы. Но по-настоящему я вас так и не сумел возненавидеть. Больше того, когда вы на меня бросились и стали стаскивать на пол, мне вдруг стало очень приятно. Вам ведь лет двадцать восемь?
Лидия Алексеевна. Я же вам русским языком говорю - через полчаса приедет человек, для которого забронирован этот номер и если он уви¬дит, что номер занят, меня уволят с работы! Если бы это было в первый раз! Смотреть на вас не могу, когда вы топчетесь со своими чемоданчиками, рюкзачками, сумками и что-то мямлите про вокзалы, про отпуска, про жен, которых вы оставили за дверью! Видеть не могу, как ваши жены подглядывают за вами через стекло, тоже какие-то помятые, серые, забитые! Сколько раз себе говорила - не поселяй, обнаглеют тут же, начнут визжать, чего-то требовать! Пожалуйста! Ну что вы расселись, как павлин?
Овчинников. Мне тридцать лет. А вы еще лучше, чем я думал.
Лидия Алексеевна (пауза, спокойно). Давайте, Всеволод, переодевайтесь. Я сейчас спущусь вниз, посмотрю, кто сегодня выезжает. Чемодан оставьте у меня, а сами пока идите по своим делам. Вы в отпуске или в командировке?
Овчинников. Я в отпуске, но приехал по делу. Дело как будто личное, но в то же время связано с моей работой. Я работаю гидрологом, дело касается Ладожского озера и мой интерес...
Лидия Алексеевна. Мне это неинтересно. Я вас жду. (Встает, идет к   двери.)
Овчинников. Извините, Лидия Алексеевна, вы мне очень симпатичны, как человек, но я отсюда не тронусь.
Лидия Алексеевна (останавливаясь). Боже мой!.. (Пауза. Возвращается, садится в кресло, закрывает лицо руками.) Ну, пожалейте вы меня! За что вы меня так терзаете?..
Овчинников. Конечно, вы меня считаете эгоистом. И мне было бы намного проще, если бы на вашем месте была грубая взяточница. Тогда бы я сам не терзался. Но, Лидия Алексеевна, должен же человек хоть раз в жизни распрямиться и сказать всему миру то, что он думает? Я понимаю, вам не хочется терять работу. К тому же вы ее не потеряете. Все внимание будет обращено на меня. Поймите, что наступает самая важная минута в моей жизни - или я останусь тряпкой, или...
Лидия Алексеевна. Или вас отвезут отсюда в фургоне!
Овчинников. Неважно. Я решился на все.
Лидия Алексеевна (пауза). Я дам ключ от своей квартиры, там вам никто не будет мешать.
Овчинников (пауза). А вы не замужем?
Лидия Алексеевна. Нет.
Овчинников. Не может быть.
Лидия Алексеевна. Принести паспорт?
Овчинников. У вас однокомнатная квартира?
Лидия Алексеевна. Однокомнатная.
Овчинников. Как это вам удалось?  Я до сих пор живу с родителями в однокомнатной и ничего не светит.
Лидия Алексеевна (достает ключ).  Вот вам ключ. (Отдает ключ, Овчинников машинально опускает его в карман пиджака, лежащего на кресле. Лидия Алексеевна пишет.) Вот адрес.
Овчинников. Вы развелись и разменялись?
Лидия Алексеевна. Да. Развелась и разменялась.
Овчинников. А дети есть?
Лидия Алексеевна (вздыхает, терпеливо). Нет.
Овчинников. Вы... не можете?
Лидия Алексеевна. Могу. Могу! Могу!! Одевайтесь сейчас же!
Овчинников. Простите,  я вас... оскорбил, видимо. Простите. Очень редко вот так, по душам, удается поговорить с женщиной. Все какая-то спешка - в кино, на электричку, нет ни места, ни времени. Да и женщин знакомых у меня, Лидия Алексеевна, практически не было. Все такие же недотепы, как и я...
Лидия Алексеевна.  Одевайтесь, Всеволод. Вечером мы за чашкой чая обо всем поговорим.
Овчинников. Да... Это очень... хорошо бы. (Вздыхает.) Вы не замечали, что жизнь как будто посмеивается над нами? Дает какую-то возможность и тут же отвергает ее какой-то необходимостью? Вот мне сейчас дана такая возможность знакомства с красивой и умной женщиной, а необходимость...
Лидия Алексеевна. Вам ничего не дано! Вам не дано возможности даже понять человека! Просто понять! Вам не дано возможности обдумать свои поступки! Ведь ребенку ясно, что ваш протест услышу одна я, никому до вас нет абсолютно никакого дела! И за этот про-тест расплачиваться буду тоже я! Вы что думаете, вас по телевидению будут показывать?.. Выходите на Тверскую, ложитесь на тротуар со своим чемоданом и протестуйте! Что, смелости не хватает? А издеваться над женщиной?.. Хватает!
Овчинников (пауза). Вы думаете, никто не придет меня выселять?
Лидия Алексеевна.  С какой стати? Это я сдала вам номер! Я! Я вам об этом битый час толкую!
Овчинников (пауза, смущенно). Да... (Пауза.) Какой-то заскок... (Пауза.) Простите меня, я сейчас... быстро... Я в ванной переоденусь...

            Берет костюм, поспешно, ощущая привычную неловкость, вину и     унижение, уходит в ванную.

Лидия Алексеевна (пауза). Даже не верится... Так бы и выцарапала глаза... (Подходит к зеркалу, поправляет прическу, проводит пальцами по щекам, по лбу, внезапно вспоминает что-то.) Ключ! И адрес!.. Дура... Он же меня теперь изведет. (Садится в кресло, задумывается)

Входит Овчинников в костюме. Свернутый спортивный костюм и тапки начинает заворачивать в газету.

Лидия Алексеевна.  У нас есть еще... минут пять. Давайте обсудим, как быть дальше. Вы говорите, что в Москве по делу?
Овчинников (садится на краешек кресла).  Да...  Надо зайти в одно учреждение... Как-то... пробиться к одному важному лицу...
Лидия Алексеевна. И сколько это займет времени?
Овчинников. Кто знает?.. Если даже пробьюсь, нужно как-то... убедить, надо, чтобы написали бумагу и эту бумагу подписать... Вам это, конечно, неинтересно...
Лидия Алексеевна.  Ну почему же? Интересно. А... где это ваше учреждение?
Овчинников. Да здесь... недалеко. В центре.
Лидия Алексеевна. В центре?.. Ага... в центре... (Фальшиво, оживленно.) Так вам все-таки лучше здесь остаться, я ведь живу далеко, в Орехово-Борисово. Очень далеко.
Овчинников (оживленно). Ну, расстояния-то меня сейчас особо не волнуют. Я уж так набегался!
Лидия Алексеевна (пауза). Ну, все-таки.
Овчинников. Да нет, что вы! Не волнуйтесь.
Лидия Алексеевна. Я не волнуюсь.
Овчинников (пауза). Такой... заскок... Действительно, стоило только представить себя на вашем месте...
Лидия Алексеевна. А вы представьте.
Овчинников. Я представил.
Лидия Алексеевна. А вы хорошенько представьте.
Овчинников (пауза). Да, действительно, я вел себя, как последний...
Лидия Алексеевна. Господи! (Встает, ходит.) Что же это такое? Какая-то нравственная тупость!
Овчинников. Но я уже и так унижен... и осознал... Зачем же вы говорите такие... обидные вещи?
Лидия Алексеевна (садится). Почему я вынуждена перед вами унижаться? Я сделала вам добро и я же должна унижаться!
Овчинников. Это обычно так...
Лидия Алексеевна. Отдайте мой ключ и не издевайтесь надо мной!
Овчинников. Ключ?  Ключ...  Ну, конечно, да, конечно... (Поспешно достает ключ.) Вот, пожалуйста.
Лидия Алексеевна. И адрес!
Овчинников. Да, конечно, и адрес... (Подает.) Извините, я как-то... упустил...
Лидия Алексеевна. Ключ от номера!

Овчинников молча подает.

Лидия Алексеевна.  А теперь пойдемте.  Я вам найду номер. Чемодан оставите у меня.
Овчинников (пауза). Ничего мне от вас не нужно.
Лидия Алексеевна. Господи, что за работа!
Овчинников. Значит, вы подумали, что я буду... навязываться вам. Я! Неужели можно было так подумать? Я в жизни никогда никому не навязывался. Как только мне начинало казаться...
Лидия Алексеевна. Ну, хватит! Достаточно!
Овчинников (не обращая внимания, задумчиво). ...что мною тяготятся, я сразу же отходил в сторону. Я очень хорошо представлял себя со стороны. Мне казалось, что да, есть все основания мною тяготиться. У меня ведь нет особых талантов, я ничем не примечательный человек. Но почему... почему другие люди так легко отбрасывают всякое стеснение, когда им это выгодно? Вы посмотрите, что делается в очередях! Какая там ненависть. Настоящая ненависть! И вы... я теперь понимаю, вы же меня ненавидите за то, что я вам причинил какое-то неудобство, на полчаса лишил привычного комфорта... А в учреждении, куда я собираюсь идти, я своим появлением тоже лишу кого-то привычного комфорта, начну что-то просить... Они будут слушать меня и думать с ненавистью: "Когда же ты смоешься отсюда, остолоп? Разве так делают дела?" А как? Как? Объясните мне, Лидия Алексеевна, как сейчас люди делают свои дела?
Лидия Алексеевна. Люди делают свои дела, как могут. По-человечески.
Овчинников (вздыхает, встает). Ясно. Если это называется по-человечески, то я какой-то выродок, троглодит. И мне место на вокзале.
Лидия Алексеевна. Но я ведь сказала, что найду вам номер!
Овчинников. Не надо мне вашего номера.

Берет чемодан, собирается уходить. Лидия Алексеевна загораживает ему дорогу.

Лидия Алексеевна.  Ну нет! Еще и напоследок ткнуть лицом в грязь! Довольно! Получите номер и знать вас больше не хочу!
Овчинников (садится). Что ж, будем сидеть.
Лидия Алексеевна (пауза). Вам не стыдно?
Овчинников. Не стыдно.
Лидия Алексеевна. Я не железная. Я могу и разрыдаться.
Овчинников. Это от злости. Ничего страшного.
Лидия Алексеевна. Возьмите номер.
Овчинников. Да он мне и не нужен. Поеду на вокзал, куплю билет и сегодня же уеду. Вы правы - так дела не делаются. Нет у меня таких способностей - делать дела.
Лидия Алексеевна (пауза). Так. Значит, я виновата еще и в том, что вы уезжаете и не сделали свои дела. (Пауза.) Выходит, так?
Овчинников. Выходит, так.
Лидия Алексеевна. Чудно. (Пауза.) Выходит, я у вас подорвала веру в человечество?
Овчинников. В некотором роде - да.
Лидия Алексеевна. Какая же вы тряпка все-таки.
Овчинников. Вы хотите, чтобы я вас оскорбил?
Лидия Алексеевна (отмахивается). Вы и на это не способны. Давайте ваши бумаги.
Овчинников. Какие бумаги?
Лидия Алексеевна. Заявления, прошения, - как там называется. В ваше учреждение. Ну-ну, давайте.
Овчинников (пауза. Достает бумаги). Пожалуйста. И документы?
Лидия Алексеевна. Какие документы?
Овчинников. Военный билет. Форма номер девять...
Лидия Алексеевна.  Это оставьте при себе. Сейчас я наведу справки и завтра можете ехать.
Овчинников. Куда?
Лидия Алексеевна. Домой.
Овчинников. Зачем?
Лидия Алексеевна. К маме. Завтра вам все подпишут.

Немая сцена.

Овчинников. Кто подпишет?
Лидия Алексеевна. Министр! Вас устраивает?
Овчинников (пауза). Вы шутите?
Лидия Алексеевна. Сегодня я с вами еще не шутила. Не было возможности.
Овчинников (не веря). Что... действительно?..
Лидия Алексеевна. А теперь - пойдемте.
Овчинников. Постойте... Да постойте же, Лидия Алексеевна!

Она останавливается.

Лидия Алексеевна. Что еще? Ну, что еще я могу сделать для вас?
Овчинников. Я не знаю, я жил... живу глупо с любой точки зрения - скудно, уныло, как угодно, но - Лидия Алексеевна - когда я один, когда я остаюсь один, сам с собой, - я не пугаюсь себя! Понимаете? У меня есть мой мир, я в центре некоей собственной Вселенной, где превыше всего - совесть, черт вас всех возьми!
Лидия Алексеевна. Знаю я. Знаю! У вас на лице все это написано. Что еще? Я же дала вам понять, что вы мне не нравитесь. Вы, как мужчина, совершенно не в моем вкусе. А чтобы посластить пилюлю, скажу вам, что я в жизни своей не встречала ни одного мужчины, который был бы достоин так называться! (Кричит все громче.) Ни одного! Нигде! Ни в одной части света! Никогда! в истории! Вы слышите? Вы!.. Рептилии! Крысы со вторичными половыми признаками!..

Медленно гаснет свет.

Лидия Алексеевна. Я презираю вас! Презираю! Всех до одного! Политиков, писателей, ученых, механизаторов, токарей, спортсменов!.. Всех! Всех! Всех!

Рыдает. Рыдания стихают.
Загорается свет - сцена пуста.