Сиздин - Биздин

  Наш очередной приезд в Алма - Ату, был сразу после развала Союза. Полюбившийся и глубоко запавший в душу город, так и людей его, коснулись неприятные перемены. Подобно человеку, он внутренне напрягся, в одночасье потеряв стабильные ранее ориентиры и уверенность. Хищно, по звериному присев, он приготовился совершить прыжок в неведомое. Людей на улицах было крайне мало, да и те были озадачены и озабочены тотальной неразберихой. Лишь на неожиданно обильно расплодившихся базарах и барахолках было непривычное столпотворение, где торговали вся и всем.
  Не минула сия чаша и нас. Сбагрив последние гроши, с покупками, в основном на детвору, тащились на своякомском, видавшем виды - УАЗике. Разговор не клеился. А если и рождалась его слабая нить, то и она витала о безработице, нестабильности и грядущих переменах, неизвестность которых откровенно пугала.
  Жена, стараясь хоть как - то разрядить затянувшиеся молчание, читала вслух призывы и плакаты уходящей эпохи. Мы, со свояком, скупо перебрасываясь словами, словно футбольным мячом, и тоже занимались созерцанием мелькающих окраин города - искали работающую АЗС. Смешно, но в нашей стране расположившейся над нескончаемыми запасами нефти, был дефицит с бензином.
  Стрелка датчика, окончательно выдохнувшись, бессильно легла на рисованную бензоколонку. Отчаянно свербя глазами, мы искали действующую заправку.
  - Слава Коммунистической партии!... - увлечённо и уже более вдохновенно читала моя супруга пламенные призывы.
  Сильно не заморачиваясь, коряво и непонятно читала перевод на казахском...
  - Сиздын биздын... - продолжала читать она.
  - Что?!... Где?!... - мотнул рыжеватой головой свояк.
  - Где - что?... - в свою очередь переспросил я, не видя заправки.
  - Ну-у-у..., бензин где:... - Вася выжидающе повернул голову в сторону моей жены.
  - Какой бензин, Вася?... - она недоуменно, во все глаза, смотрела на свояка.
  - Да любой... Восьмидесятый тоже пойдёт!
  На мгновенье запнувшись, она весело рассмеялась и прочитала призыв на казахском языке.
  Вася чертыхаясь матюкнулся. Поминая и костеря всех подряд, тоже рассмеялся.
  Скоро, разряжая обстановку, разухабистый смех обгонял продолжавшую тащится, видавшую виды машину. А жизнь уже не казалась капканом, коварно стерегущим загнанных людей...