Айсберг или как замерзает сердце

        - Правильно про вас говорят, вы и есть Айсберг, самый настоящий, ледяной, без сердца! – выпалила Вероника и со слезами выскочила из кабинета.
        Оксана Викторовна так и осталась сидеть в кресле, мелкая дрожь негодования прошлась по телу, к лицу прилила кровь, грудная клетка вздымалась от участившегося сердцебиения.
        «Негодяйка! Никому нельзя делать добра, никому! Вытянула соплячку из болота, зарплату дала, возможности, а она?»
        В кабинет робко постучали – Верочка, много лет служившая верой и правдой своей начальнице, поспешила разрядить обстановку, она принесла документы на подпись, справилась о самочувствии, предложила приготовить кофе.
        - Хорошо, Вера, только без сахара и никаких сладостей, у меня и так сейчас уровень глюкозы подпрыгнет, уж я себя знаю.
        - Не нервничайте, Оксана Викторовна, не стоит она вашего здоровья. Вероника молодая и сильная, она, кому хочешь, глотку перегрызет, если понадобится, напролом лезет,  все про нее это говорят.
        - А про меня что говорят, Вера? Айсбергом называют, да? Злая я и бессердечная? Говори, раз уж начала меня успокаивать.
        - Да я просто хотела… Не обращайте внимания, Оксана Викторовна, это она в сердцах выкрикнула, редко, кто… Только злые языки… Вы же понимаете, начальников мало любят…
        - Да, я помню. Столько сил вложила в эту работу, а все равно никто не ценит. Обидно, понимаешь? У меня ведь кроме этой фирмы больше ничего… Да, ладно! Иди, Вера, делай кофе и вызови мне юристов к десяти.
 
        Часы бежали неумолимо. Вот уже все сотрудники покинули офис, один за другим разъехались автомобили со стоянки, уборщицы закончили работу, а Оксана все еще оставалась в своем кабинете, проверяла и подписывала документы, а то и просто сидела в оцепенении, уставившись в одну точку и думая о своем.
        Сегодняшний разговор с Вероникой не шел из головы. Девушка просила отпуск во внеурочное время, как раз в пору сдачи годовых отчетов.
        «Кем ее можно заменить? Никем. Мария на работу не выйдет, ей уже не до нас. Бедная женщина, у нее же еще совсем маленькие дети и такой страшный диагноз. Кто там еще? Наташа только два месяца работает, совсем еще «зеленая». Сергеевна? Так на ней и так все держится, сколько можно женщину «насиловать»? Нет, правильно я поступила, сдаст отчет и отпущу».
        Взглянув на часы, женщина удивилась, она привыкла работать допоздна, но сегодня задержалась позже обычного, даже не заметив, как столько времени прошло. За целый день Оксана так и не успокоилась.
        Зимний вечер встретил утомленную женщину свежим снегом, он тихо кружился в безветренном пространстве, покрывая пушистым белым одеялом все вокруг.
        Машину засыпало основательно, пришлось чистить ветровое стекло. Холодные кристаллы приятно охлаждали пальцы,  захотелось зарыться в этот снег с головой и ничего больше не чувствовать.
        Оставив скребок, женщина набрала полные пригоршни и, не обращая внимания на косметику, растерла ледяной пух по щекам, остужая разгоряченное стрессом лицо.
        Давно забытые ощущения всплыли в памяти с поразительной ясностью, словно все случилось только вчера, а не много-много лет тому назад, в далеком детстве.

        Сколько ей тогда было - четыре года, пять?
        - Папа нас бросил, - так сказала мама.
        Оксана не понимала, как это – бросил.  Не потерялся, как котенок Тоша, не умер, как дедушка  Тимофей, а бросил. Они же не камушки, не снежки.
        Мама папу любила, а Оксанка вообще в нем души не чаяла, она помнила, как он пахнет - ветром, морозом, табаком и чем-то еще очень родным и приятным.
        Дочка же не знала, что утром папа уйдет насовсем, когда сидела у него на коленях в последний вечер накануне. Он вел себя иначе - обнимал крепче, все время целовал в щечки, вдыхал запах ее волос, как будто старался  запомнить навсегда. 
        Мама целый день проплакала, а утром следующего дня взяла Оксану, посадила в саночки и повезла к бабушке.  Они жили на хуторе, а бабуля – в деревне, до которой через поле и перелесок километра три, не меньше.
        День был морозный, солнечный, саночки катились быстро, впереди мелькали валенки мамы, которая почему-то почти бежала. Из-под ее ног вылетали комочки снега, которые рассыпались в воздухе и холодным бисером брызгали в лицо девочки. Оксанка смеялась, наслаждаясь скоростью, даже папа никогда ее так не катал.
        В деревне пробыли до темноты, мама с бабушкой вела серьезный разговор, она все время плакала, а мамина мама ее утешала. Оксанка понимала – разговор идет об отце, они все время повторяли его имя.
        К вечеру разыгралась метель, с неба повалил обильный снег, усилился ветер, он зверем завывал в печной трубе, стучался в окно веткой яблони, хлопал незакрытой калиткой, идти домой в такую погоду было неразумно, но мама никого не послушалась.
        Поверх пальто Оксане повязали большой теплый бабушкин платок, крест-накрест, оставив лишь небольшую щелочку для глаз, надели рукавички и усадили на санки, подстелив старое покрывало.  Мама взяла веревочку и решительно покинула двор, вырвав лишь вздох сострадания из груди пожилой женщины, которая очень хорошо понимала, каково ее дочери сейчас.
        Свирепый ветер швырял комья снега прямо в лицо, платок развязался и сполз с головы, Оксана пыталась его поправить, но у девочки ничего не получилось. Сняв зубами рукавичку, девочка повторила попытку, но потеряв равновесие, едва не слетела с саночек, пришлось ухватиться за спинку – рука тут же примерзла к металлу, а варежка свалилась в снег.
        Мама не оглядывалась, упираясь изо всех сил, она шла навстречу ветру, собрав все свое мужество, словно сейчас противостоять стихии было все равно, что противостоять судьбе.
        Сначала девочка плакала, звала на помощь, но потом замолчала, поняв детским своим умишком, что маме теперь не до нее. Пальчики на руке уже не чувствовали холода, как и мокрое от слез лицо, в которое жгучими стрелами впивался ледяной снег.
        Девочка представила, что она попала в плен к Снежной королеве, злой и беспощадной, которая сейчас заморозит ее до смерти, и никому не будет больше до нее никакого дела…
        А первая льдинка уже проникла в ее детское сердечко…

        Январский холод вернул Оксану к действительности. Стряхнув с лица остатки растаявшего снега, она села в салон и повернула ключ зажигания…
 
        Квартира встретила хозяйку молчаливым одиночеством.
        Есть не хотелось, женщина давно уже отказала себе в полноценном ужине, возвращаясь с работы поздним вечером. Горячий чай с творожным сырком – все, что необходимо для насыщения. Конечно, не мешало бы подумать о желудке, но о своем здоровье Оксана давно уже не заботилась.
        В свои сорок она, несмотря на усталость, неправильное питание и практически отсутствие отпуска, оставалась стройной и очень привлекательной женщиной. Но это не помогло избавиться от одиночества – ни мужа, ни детей, даже животных не было в ее квартире никогда.
        Беглый взгляд в зеркало после освежающего душа, пару страниц давно начатого романа и долгожданный сон – так было всегда, вот уже много лет одно и то же, но в этот вечер Оксана заснуть так и не смогла.

        «Айсберг… Надо же! Кличку какую придумали! Это же огромная ледяная глыба, которая плывет в океане, и только меньшая ее часть на поверхности, а бОльшая скрыта от глаз. И этот айсберг - я. Со стороны виднее, конечно. Но, как же так случилось? Превратилась в ледышку, не заметила даже…»

        Согревшись под одеялом, Оксана вспомнила, как отогревала ее, замерзшую, мама в тот вечер, растирала побелевшие пальчики и щеки, как целовала и грела дыханием, плакала и повторяла: «Все будет хорошо, моя девочка, все будет хорошо!»
        Так все и было, да только совсем недолго, до следующей зимы, пока однажды мама не заболела. Сначала она боролась с простудой дома, даже врача не вызывала. Как на хутор его позвать, не имея ни телефона, ни сил дойти туда, где связь существует.
        Через несколько дней измученная женщина позвала Оксану к себе. Ее ввалившиеся от болезни глаза как-то неестественно блестели, сухие губы растрескались, щеки провалились,  с лица исчез румянец.
        - Доченька, беги к бабушке, дорогу ты знаешь, только не останавливайся, не отвлекайся ни на что, поняла?
        Поняла, как не понять? Оксана и сама уже испугалась за маму, такого никогда не случалось, чтобы она целый день не вставала с постели. Лежит, дышит тяжело, в груди как гармонь играет. Печка не топлена, в доме холодно, пришлось валенки обуть и пальтишко надеть.
        По полю бежала – все ничего, только ноги в снег проваливались, а как в перелесок попала, страх одолел, за каждым кустом чудище мерещится, вот-вот лапами мохнатыми схватит за руки и утащит в чащу лесную.
        И зачем такие страшные сказки существуют, где кикиморы болотные, да лешие всякие, дети всерьез все воспринимают. Хорошо, когда ребенок с мамой, папой всю жизнь, а если нет?
        Только в деревне Оксанка дух перевела, слезы утерла. Бабушка, как увидела внучку, руками всплеснула только, поняла женщина, что не от добра ребенок такой путь преодолел. Да только поздно.
        Пока бабуля туда-сюда бегала, пока на санях до деревни больную доставили, потом машину нашли да в больницу отвезли, врач только руками развел – сердце мамы уже биться перестало…
        Отец на похороны приехал, но Оксанка отвыкнуть успела, не подбежала, как когда-то, не обняла. Сам подошел, что-то спрашивал, что-то говорил. Как в тумане все, не смогла его вспомнить теперь.  Только белый снег в памяти, только холод да ветер пронизывающий, а еще слезы, которые на щеках замерзали, да сердце леденили, уже не в первый раз.

        «Айсберг… Огромные корабли при столкновении гибнут, «Титаник» и тот не выдержал натиска. Белый лед, прочный, как алмаз, твердый, как камень… почти».

        Бабушка понимала - ее век короток, не сможет на ноги внучку поставить, просто физически не успеет, после смерти дочери болезни атаковали, одна другой горше, потому готовила ее к тяготам жизни с той самой поры, как забрала к себе после похорон.
        - Ты сильная должна быть, Оксаночка, сильнее всех других детей, потому что ни мамки у тебя, ни папки, некому за тебя заступиться, сама не давай себя в обиду никому. Поняла меня?
        Папка был, конечно, жил в городе с другой семьей, растил дочку на шесть лет Оксанки моложе, но за все восемь лет, пока девочка с бабушкой жила, не навестил ни разу, ни письма, ни подарка не прислал. А когда бабули не стало, приехал, вещи помог собрать и в город с собой увез.
        Чужая женщина по имени Марина Леонидовна встретила Оксану недружелюбно. Холодность и нежелание принять в свою семью совершенно чужого ребенка, хоть и являющегося родной дочерью мужа от первого брака,  девочка почувствовала с первой минуты пребывания в доме отца.
        Сводную сестру звали Лариса. Это было капризное, избалованное создание, все время что-то жующее, то конфеты, то печенье, казалось, что ее рот вообще никогда не закрывался. Толстая, неуклюжая, она сразу не понравилась Оксане.
        Лариса не хотела ни знакомиться, ни дружить, единственный ребенок в семье, она была страшной эгоисткой, каждый раз закатывая истерики по поводу каждого шага Оксаны.
        Всего несколько дней провела в семье отца Оксана и категорически потребовала вернуть ее в деревню, глупая и наивная, она полагала, что сможет жить самостоятельно.
        Но, вместо деревни, ее принял детдом…

        Воспоминания, как кадры фильма, то идут непрерывным потоком, последовательно и четко, то мелькнет вдруг белый квадрат и все – пленка порвалась. Это что-то такое, что хочется навсегда  вычеркнуть из памяти, как будто и не случалось с тобой такого в жизни никогда, а было где-то, с кем-то другим в старом забытом кино.
        Озлобленные на жизнь дети приняли новенькую враждебно, она ежедневно подвергалась гонениям со стороны старших девчонок, плакала, спрятавшись под одеялом, чувствуя себя затравленным зверьком. Только слова бабушки поддерживали ее, да память, которую не могла она ни предать, ни осквернить.
        - Оксаночка, деточка, как бы ни сложилось у тебя, помни, что человек может преодолеть все. В войну мы голодали, порой ни хлеба не было, ни картошки, отрубей, и тех не было, но ведь выжили, победили. Воля, девочка моя, человека в жизни ведет. Ежели плохо, волю в кулак – и вперед!
        Уже не в первый раз девочка ходила вечером на вокзал, чтобы узнать расписание поездов в сторону ее родного дома. Она твердо решила сбежать из ненавистного интерната, жалела, что не захотела жить в семье отца, но гордость не позволяла вернуться к нему снова, да и не ждали ее там.
 
        Их было трое. В изрядном подпитии, когда, кажется, что море по колено, ребята шатались по улицам города в поисках приключений. Оксана попалась им на глаза, возвращаясь с вокзала поздним вечером. Обычно, ее никто не трогал, но не в этот раз… 
        Затащив девочку в подворотню, они насиловали ее по очереди, удерживая за руки и зажимая рот, били и таскали за волосы при попытке  вырваться. Оксана сопротивлялась, сколько могла, но силы были не равны, от боли и потрясения сознание отключилось.
        Очнувшись от холода, попыталась встать, бил озноб, растерзанное тело болело, даже позвать на помощь не хватало сил, она не помнила, сколько пролежала в таком состоянии. Кроме, как в интернат, идти больше  некуда, но Оксане было уже все равно, что там скажут и сделают - холодное сердце больше ничего не чувствовало.
        Выписавшись из больницы, бедная сиротка повела себя так, что через месяц все уже знали - с этой "чумной" лучше не связываться, девочку оставили в покое, и ее жизнь относительно наладилась. Изредка заезжал отец, привозил сладости, на шестнадцатилетие удивил - подарил часы.
        К окончанию школы Оксана уже не была хрупкой и беспомощной, как в первый день своего здесь пребывания, она превратилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя, с сильным характером, гордой походкой и авторитетом не только среди сверстников, но и преподавателей.
        Что бы ни случилось, она помнила – волю в кулак!
        Золотая медаль позволила без проблем поступить на бюджет. Как сироте, Оксане сразу выделили общежитие, стипендии хватало на самое необходимое.
        Студенческие годы Оксана вспоминала с теплотой, появились настоящие друзья, которые поддерживали в трудную минуту, делились последним - так уж заведено в общежитиях, даже одежду  носили по очереди. Потому девушка ни в чем не чувствовала себя ущербной.
        Лето после второго курса Оксана провела в стройотряде в качестве проводника скорого поезда, впервые заработав самостоятельно приличную сумму денег, которую потратила на обувь и одежду.

        «Айсберг. Нет, тогда я еще умела радоваться жизни на полную катушку…  Пока не встретила Влада».
       
        Влад - бывший студент-заочник, перевелся на пятый курс дневного отделения, где училась Оксана. Он был старше однокурсников,  взрослый самостоятельный мужчина, приятный во всех отношениях.
        Головокружительный роман не заставил себя долго ждать. Не знавшая любви, стороной обходящая мужское население, Оксана вдруг ощутила такой прилив нерастраченных чувств, что буквально летала несколько недель, пребывая в эйфории. Будь у девушки, хоть какой опыт в сердечных делах, распознала бы она в своем друге неискренность.
        Не отдавая, он принимал ее любовь, только и всего, а планы у парня были совсем иные. Через несколько месяцев отношений, он вдруг резко переменился,  стал избегать встреч.
        Несчастная Оксана ничего не могла понять, плакала в подушку, потеряла сон и аппетит, даже учебу забросила. Красный диплом, как цель, отодвинулся на задний план.
        Выяснилось все очень скоро – Влад нашел себе другую девушку. Ею стала дочь состоятельных родителей, с квартирой в городе, увешанная золотыми украшениями. На этой роскоши парень и женился, спустя пару месяцев после разлуки с Оксаной.

        «Стоп! Вероника! Как же я сразу не вспомнила?! Как две капли, все совпадает – лицо, волосы, даже смеется, оголяя десны… Надо же! Совсем другая девушка, а мне опять больно… Айсберг не плачет…»

        На глаза навернулись слезы, предательство – это всегда боль. Если бы не материальные блага, а любовь, Оксана бы поняла, но он выбрал достаток, предпочел сытую жизнь.
        Оксана поклялась тогда – у нее будут деньги! Но верить больше никому нельзя.
        Так и жила - волю в кулак! - всего сама добилась, по крохам собирая, по крупицам, к тридцати годам раскрутилась, фирму открыла, десять лет на рынке, стабильность, доход.
       
        « Айсберг. Холодный, расчетливый, без любви, очага, детей».

        Под утро сон все-таки взял верх над утомленным мозгом - из подсознания всплывали картинки прошлого, кружились вихрем, вызывая то прилив радости, то отчаяние. Будильник звонил в третий раз, а Оксана все никак не могла выбраться из пут Морфея.
        Уже по дороге в офис, вспомнив свое вчерашнее решение, Оксана стала посматривать по сторонам. Женщина не знала, что она искала конкретно, но чувствовала – то, что изменит жизнь к лучшему, обязательно где-то ее ждет.
        Внимание привлекла красочная афиша – в город привезли передвижной зоопарк. На огромном плакате красовалась голова белого медведя.

        «Вот оно! Север, льды, белые медведи. Айсберг...»

        - Оксана Викторовна, вы куда? – удивленная Верочка никогда не видела, чтобы ее начальница, в три секунды расправившись с утренними посетителями, так спешила.
        - В зоопарк, Вера! Мне здесь с вами цирка не хватает, понимаете?
        Вера решительно ничего не понимала, она лишь пожала плечами, когда за Оксаной захлопнулась дверь.
        Оксану ждало разочарование. Свалявшаяся с желтоватым оттенком шерсть истощенного животного с грустными глазами очень слабо напоминала белоснежные просторы Севера.
       
        «Боже мой! У меня паранойя!»

        - Они прекрасны на воле, - тихий мужской голос раздался из-за спины в тот самый момент, когда Оксана уже собралась покинуть зоопарк.
        - Вы видели их на воле? – не поворачивая головы, все еще оставаясь там, где стояла, спросила Оксана.
        - А как же! Конечно, видел. В бескрайней белоснежной пустыне они великолепны. Их шерсть густая, чистая, отливает серебром.  В глазах – свобода и власть.
        - Свобода и власть, - повторила Оксана. – А люди?
        - Что – люди?
        - Как чувствуют себя люди рядом с ледником?
        - Люди? – казалось, мужчина обдумывал каждое свое следующее слово. – Горячее сердце способно растопить любой лед.
        - Даже айсберг? – женщина уже мечтала взглянуть на собеседника.
        - Даже айсберг.
        Перед ней стоял высокий широкоплечий мужчина в «аляске» и свитере грубой ручной вязки с высоким воротом, загорелое лицо с характерными морщинками возле глаз, как у жителей крайнего Севера, подтверждали правдивость его слов.
        Волосы совершенно седые, глаза карие, живые, с веселыми искорками. На вид мужчине было около пятидесяти лет, он выглядел великолепно, особенно когда обнажил в улыбке свои ровные белые зубы.
        Глядя в упор на незнакомца, Оксана представила его среди льдов, сильного и мужественного.
        Волна смущения покрыла лицо легким румянцем, от чего Оксана стала еще красивее. Распущенные по плечам густые каштановые волосы, укороченная норковая шубка, умеренная косметика – женщина выглядела на все сто.
        К клетке уссурийского тигра они подошли вдвоем. Мужчина что-то рассказывал о популяции животных в сибирской тайге, а Оксана стояла рядом и слушала.

        А льдинки в ее сердце таяли, таяли…