Крылья стрекозы

День выдался на удивление тёплым и безветренным, несмотря на то, что по календарю был десятый день осени. Да, бывают такие деньки, когда погода желает порадовать людей, показав им какой она бывает великолепной и прекрасной. Как наверно было приятно пройтись медленно, не спеша по тенистой аллеи, дышать свежим воздухом и глядеть, как совсем не палящее солнце, с трудом пробивается через ещё оставшуюся зелёную листву. Приятно, нет слов, однако.… Однако я спешил на свою работу. Вот так вот бывает, из-за какой-то работы я не могу насладиться красотой природы, прикоснуться к прекрасному. Хотя, я бы не сказал, что моя работа такая уж бесполезная (но это не отменяет тот факт, что она мне не нравится). Дело в том, что я работаю следователем. Хм…. Многое говорит, не правда ли? Это самая сложная работа в мире (тут конечно многие могут со мной не согласиться, но им виднее). Эта работа требует не только огромных физических и умственных затрат, но и затрат душевных, страдает душа человека (по себе знаю). Обычно следователи становятся сухими и жёсткими в душе, в конце концов, это приводит к неизбежному.
 Итак, рано утром мне позвонил мой начальник Григорьевич, и будничным голосом, словно бы говорил о погоде, сообщил: «У нас новый труп». И я, как и всегда задумался, а может ли труп быть «новым»?
 Поэтому из-за «нового» трупа я не смог полюбоваться чудесной погодой. Какова ирония! Не замечаете? Мёртвые живым жить не дают.
 К семи часам утра я прибежал к серому трёхэтажному зданию прокуратуры и уже оттуда, на обычной «шестёрке» я и мой напарник Миха выехали на место происшествия. Ехать пришлось довольно далеко, труп обнаружили на другом конце города на границе с лесом.
В машине было душно, пахло потом и бензином, вскоре из-за этого у меня заболела голова. Когда же мы наконец прибыли на место происшествия, я сразу же выскочил из машины. Фух! Каким же приятным был чистый лесной воздух, я уже и забыл, когда дышал таким.
 - Ну-с…долго же вы. – Мой начальник был явно чем-то недоволен. – Пройдёмте.
Мы прошли от машины метров двадцать по направлению к лесу, и увидели овраг. Расщелина была не длинной, но довольно глубокой с каменистым дном. А на дне этого оврага лежало тело. Я работал следователем шесть лет, многое повидал, истерзанные трупы и страшных преступников, но то, что я увидел сейчас, по- настоящему вселяло не столь ужас, сколько печаль. Ужас к жизни.
 На дне оврага лежал мальчик примерно лет семи, у него были русые грязные волосы, а лицо уже посиневшее. На нём была одета синяя футболка и чёрные шорты, всё как обычно. Однако было в нём нечто завораживающее и необычное, наверное, совершенно спокойное и умиротвленое лицо, пусть и мёртвое, но с живой печалью. Мальчишка лежал на спине и широко открытые глаза были устремлены в небо, а над ним летали бабочки и стрекозы. Казалось, будто бы мальчик просто устал и решил прилечь отдохнуть. Я и вправду в это поверил, но небольшая струйка крови возле виска разрушила нелепую надежду на лучший исход.
 - Нужно достать его оттуда. – Голос Михи вывел меня из ступора.
 - Да. – Что-то горячие потекло по моему лицу, и я с удивлением понял, что это слёзы. Я быстро вытер их ладонью.
 - Давай спустимся.
Покамест мы спускались на дно оврага к бедному мальчику, меня одолевали странные чувства: волнение, страх, обида и злость. Наверное я слишком сентиментален, раз дал чувствам возобладать над собой.
 - Он такой маленький…такой маленький. – Это был мой голос.
 - Хватит хандрить. Эй! Носилки сюда! – Крикнул Миха, как будто умерший мальчик не задел его сердца. Мне от чего- то стало плохо, и я полез обратно наверх. Там меня уже поджидал начальник Григорьевич.
 - Там дед пацана пришёл. Иди и поговори с ним, только смотри, осторожней, он немного на психа похож. – И Григорьевич грубо рассмеялся, похлопав меня по плечу. 
 Старый дед стоял возле милиционерской машины. Я оглядел его. Дед был низенького роста, но спину  держал прямо.  Он был суховат, но крепок на вид. Седые волосы и бороду трепал неожиданно налетевший ветер, выглядело очень эффектно. Глаза старика были мутно-зелёного света, затуманенные печалью. Если честно, мне всегда трудно разговаривать с родственниками погибших, однако этот старик не был похож на психа, необычный, но не псих. 
 - Это вы Пётр Антонович? Пройдёмте со мной на опознание. – Мой голос дал слабину.
Старик пригляделся ко мне, сузив, глаза и чему-то улыбнулся.
 - А ты ещё держишься, мальчик. Что ж, молодец.  А что касается опознания, то ладно, идём. – Его голос был хрипловатым и звучал как-то надтреснуто.
Что он имел в виду, когда говорил, что какой-то мальчик ещё держится? Это он о своём внуке? Но его внук мёртв, как он может держаться? Или обо мне? Держись? Как он….
 Мы прошли к месту происшествия, мальчика уже вытащили из оврага и он лежал на носилках закрытый белой простынёй.
Мне от чего-то подумалось, что дед в обморок может упасть от увиденного, поэтому я встал рядом с ним, дабы если он будет  падать, подхватить его.
 Приподняли простыню.
Дед вздохнул, тяжело так вздохнул, по-старчески. И всё. Постояв полминуты, он отступил от трупа.
 - Ну? – Спросил Миха. – Ваш?
 - Естественно! Он. Его Серёжей зовут. Он внук мой. Я знал, что этим всё закончиться. Ну не верил я, что смог бы он это сделать, не верил, понимаете? – Грустным голосом сказал Пётр Антонович.
 - О чём это вы? Откуда вы это знали? Как вы думайте, мальчик случайно упал в овраг, или его толкнули? У него есть враги? У вас? Когда вы видели его в последний раз?- Вопросы посыпались на бедного старика, как снег зимой, но он и бровью не повёл - был предельно спокоен.
 - Кхм…хм…. – Пётр Антонович откашлялся, но его голос стал ещё более груб и хрип чем раньше. – Я о том, о чём я. Да. Хм…. Мальчик не случайно упал туда, ведь ничего не бывает случайно. Однако его никто не толкал туда. Враги? Ха-ха-ха…. Откуда это? Чего нет, того нет. А видел его…. Сегодня утром и видел!
 М - да уж…. Тут удивился не только Григорьевич и Миха, но и я. Такие странные речи. Что всё это значит? О, да, старик мастер слова, умеет заинтриговать и ввести в заблуждение. Может он и вправду сумасшедший? Возможно, хотя я заметил в его словах долю смысла.
Мой начальник ближе подошёл к деду и положил на его плечо свою руку.
 - Слушайте, я понимаю, вам больно, у вас погиб внук, но вы должны держаться, ваша жизнь ещё на этом не заканчивается. Расскажите нам всё. Нам нужно понять, что же произошло. – Григорьевич постарался успокоить старика, но тот скинул руку с плеча и… дико засмеялся. Начальник с удивлением и раздражением отступил назад.
 - Он чокнутый! -  Прошептал мне на ухо Миха, но я лишь пожал плечами.
     А старик перестал смеяться. Он вытер губы рукавом рубахи и зло уставился на нас.
 - Да что ты знаешь о боли? Что?! Хватит прикидываться! Да, мой внук погиб, но… я знаю о нём то, что не знаете вы, и горжусь им. Мне больно, но я не собираюсь падать в отличие от вас. Упавший, снова упасть не может. Мне безусловно больно, но…. – И на морщинистых щеках заблестели слёзы.
  Опять-таки удивление. Воспоследовала пауза.
 - Я… вы…. – Григорьевич был сбит и выбит из равновесия. Он как рыба хватал ртом воздух и махал руками. И было от чего. Недавно у нашего начальника погибла жена в автокатастрофе, и он, как многие, наверное, люди впал в депрессию. Вначале перестал выходить на работу, а потом вообще собирался покончить жизнь самоубийством, но к счастью его вовремя остановили. Короче говоря, как говорится в народе, дед попал в яблочко. И вовсе он не был похож на сумасшедшего.
 - Я расскажу, что случилось с Серёжей. – Молчание. Потом Пётр Антонович указал на меня. – Вам расскажу. Идём.
Под ещё более удивлённые взгляды Григорьевича и Михи, я и Пётр Антонович подошли ближе к оврагу. Знаете, а я был польщён, этот старик выбрал меня, чтобы рассказать нечто важное. Мой цепкий следовательский взгляд заметил, что старикан очень взволнован.
 - Что вы хотели сказать? Это относится к следствию? И ещё, почему именно мне? – Деловито спросил я, пытаясь скрыть собственное волнение.
 - Эх, эти следователи! – Воскликнул дед. – Вы так любите вопросы. Да весь мир один сплошной вопрос. Относиться к следствию? Хм. А если нет, что, не будите слушать? Относится, относится. Я хотел рассказать историю Серёжи. А на последний вопрос я отвечал ранее. Ты ещё держишься, именно поэтому.
 И было тогда тепло, ветер улегся, и запахло травой и землёй, солнечные лучи упали на землю, и пожелтевшая листва стала ещё более  красивой, жёлтой, прям как золото.
А потом старик начал свой рассказ.
* * *
 Этот день предрекал что-то великое, погода всем видом подтверждала это. Небо было чисто- голубое, красивые пушистые облака лениво двигались по направлению ветра. Всё дышало необычным спокойствием, но с тем, же неким волнением.
Недалеко от густого зелёного леса ближе к небольшой речушке стоял маленький домишка, с покосившимся оконцем.  Из чёрной от копоти печной трубы валил густой дым.
Непосредственно в самом доме, на печке лежал сухонький старичок, а у противоположной стены на деревянной широкой лавке лежал русоволосый мальчишка. Его юное красивое личико было отчего-то нахмурено. Он смотрел телевизор, который стоял на тумбочке у двери. Такой старенький маленький, советский телевизор с погнутой антенной.
 Телеведущий информационной программы вещал нечто такое, что заставило мальчишку, нахмурится и опечалится.
Дед с кряхтением слез с печки и прошёлся по комнате по направлению к телевизору. Секунда, и мерцающий экран погас.
 - Дед! Ты чего? – Мальчишка с восклицанием вскочил со скамьи.
 - Ерунда это. – Прохрипел старик – Ерунда.
 - Что? Но…. Для тебя судьба мира – ерунда? Дядя на экране сказал, что кого-то убили. Зачем? Почему? Мне так жаль человека, которого убили. А каково это, когда убивают? – И мальчик (представьте себе!) заплакал! А потом уселся на скамью. Лавка затряслась от его беззвучных рыданий. Старик нахмурился и удивлённо изогнул бровь.
 - Хватит, мальчик. Зачем эти слёзы? Наплевать на этот мир, так же, как и ему на нас наплевать. Убивать неприятно, это больно, когда убивают, хотя многим это нравится, и убивать и быть убитым.
 Мальчик с широко распахнутыми глазами уставился на своего дедушку.
 - Но…. Человеку больно. Его, сказали, нет больше. А у него дети есть, мама и папа, и даже такой же дедушка как у меня. Почему? Почему люди убивают?
 - Хм…. Как бы тебе сказать. Люди убивают по двум причинам, либо им нравится, либо у них нет выбора. Ты ещё слишком мал, чтобы понять всю суть «бездны»,  в которой мы находимся. Но скажу тебе, эта суть основана на противоречие и более не понятности. Этот мир испорчен. – Дед кашлянул и повернулся к окну.
 - Не нужно убивать! Можно и оставить это. Люди ведь хорошие, зачем так делать-то?
 Старик удивлённо уставился на своего внука.
 - Серёжа, ты…. – В мутно-зелёных глазах старика заблестели слёзы.
 - Мир испорчен? А кто-нибудь пытался его исправить?
 - Нет. Наш мир подобно испорченному продукту, который невозможно есть, можно лишь выбросить.
 - Тогда я хочу, чтобы появился такой человек, который перетерпит «испорченность» мира, и как вкусный продукт, с наслаждением примет его.
 - Плохих людей, Серёжа больше, нежели добрых. Намного больше. Никто и не пытался принять наш мир таким, какой он есть, все видят лишь плохие его стороны. И пусть страдают все! – Последнюю фразу дед крикнул злобно, чем напугал мальчугана.
 - Зачем страдать? Это больно же. Пусть появится человек, который поможет всем. Я мало что понимаю, но знаю точно, если бы я был большим, я бы стал таким человеком. – Мальчишка сжал крохотные свои кулачки и серьёзным взглядом посмотрел в глаза своего дедушки.
 - Это большая ответственность, мальчик. И к тому же, кто тебе в этом поможет, один ты не справишься. Кто? Люди по натуре своей трусы, мастера лишь красивые слова говорить, а на деле слабы, как щенки.
- Бог. – Ответ был прост.
Старик подавился слюной и закашлялся. Мальчишка соскочил с лавки и похлопал деда по спине. Когда тот успокоился, мальчик продолжил.
 - Бог может помочь. Мне мам давно говорила. Он ведь самый хороший, Он всегда помогает людям. – Голос мальчика звучал твёрдо и убедительно. 
 - Ты и вправду в это веришь? – Дедушка был очень удивлён, он наверное никогда и не думал, что его внук способен так думать. Да, конечно в голосе мальчишки встречались нотки наивности, но для своих семи лет мальчик был очень умён.
 - Да. – Был дан ответ.
 - Тогда ответь мне на вопрос, мальчик. Где был твой Бог, когда погибли твои родители и младшая сестрёнка? Где была Его доброта, когда нас выгнали из нормальной квартиры, и мы живём здесь как отшельники? Так где?
 Мальчик долго не думал.
 - Я, конечно, скучаю по маме, папе и сестрёнке, я хочу их увидеть, но с тем же я рад, что они находятся рядом с Ним- с Богом. Я уверен, там им лучше, чем здесь. А квартира это и есть ерунда, о которой ты говорил мне раньше, мне больше нравится тут. Здесь так красиво, спокойно и хорошо.
 Тут дед по-настоящему заплакал. Серёжа подошёл к нему и обнял его за плечи.
 - Дедушка, чего ты? Не плачь, ты ведь не маленький. И не злись на Бога, Он не виноват.
 - Откуда такие мысли мальчик? Ты хочешь помочь людям? Но зачем тебе это? Ты не справишься!
 - Пока это не произошло, так что не говори об этом. Я думаю людям нужно лишь немного помочь, и они сами вернуться на правильный путь. Я им помогу, если никто не хочет.
Солнечные лучи, проникающие через небольшое оконце, упали на лицо мальчика, придавая ему сходство с ангелом.
 - Мальчик, ты не знаешь о мире ничего. Это ужасное место. И я не хочу, чтобы ты страдал из-за других.
 Дед встал и ушёл в кухню, а мальчик Серёжа вышел на улицу.
 Погода встретила мальчишку неожиданным порывом ветра, который взъерошил мальчику волосы, - и приятным запахом травы. Серёжа уселся на пенёк возле дома и начал думать. Ему и вправду хотелось стать этаким героем, который спасёт мир, однако Серёжа понимал, что это не так-то просто. Его пугала неизвестность этого мира, сложность и непостоянность. Мальчик часто видел по телевизору страшные вещи. В один день войну, в другой жестокое убийство. Люди страдали гот собственной нелепости, а Серёжа ничем не мог им помочь. Мальчик иногда, когда деда не было дома, брал его книги и с упоением читал. Но даже там, в порой выдуманных историях автор заставлял своих героев страдать. И снова и снова, мальчик задавал себе вопрос - почему? У него сердце разрывалось, когда он видел, как страдают люди, а когда плакал дедушка, Серёжа плакал вместе с ним. Мальчик почти забыл своих родителей и сестрёнку, но он искренне верил в то, что Бог заботится о них.
 Мальчик вздохнул. Ему было семь лет, а вздыхал он так, словно ему было лет шестьдесят – глубоко и пронзительно.
 Серёжа любил природу, и единение с ней, так, как любил людей. Он часто спорил с дедом о том, в каких отношениях находятся люди и природа. Мальчик утверждал, что природа и человек связаны, и не смогут жить друг без друга, природа – мать человека. Дедушка же говорил, что природа и человек враги, которые медленно, но уничтожают друг друга.
 Мальчика из раздумий вывело стрекотание (жужжание - что?) стрекозы, которая пролетела у него перед носом. Серёжа улыбнулся и стал рассматривать стрекозу, которая уселась на травинку.
 Стрекоза была довольно большой и длинной, примерно с мизинец мальчика. И более всего понравилось мальчику крылья стрекозы. Они были чудесны! Синие, фиолетовые, зелёные, коричневые цвета переливались друг с другом, делая стрекозу похожей на сказочную фею. Такая красивая и изящная, стрекоза была свободной от всего. И почему-то Серёжа хотел, чтобы все люди были такими.
 Мальчик снова тяжело вздохнул. Ему подумалось вдруг, что достичь мира так же сложно, как и поймать стрекозу.
 Мальчик встал, он сжал кулаки и чуть присел, приготовившись к прыжку.
Прыжок был отличным, но насекомое оказалось быстрее, стрекоза резко взлетела с травинки и вильнула в сторону. И тогда Серёжа побежал, хватая руками воздух и прищурив глаза, чтобы увидеть насекомое.
 Стрекоза оказалась чрезвычайно быстрой, она как маленькая цветная молния неслась по воздуху, мальчик не успевал за ней, но и не терял из виду. Она словно бы дразнила Серёжу переливом своих прекрасных крыльев, и говорила будто бы: «Тебе не поймать меня, тебе не достичь своей цели».
 Мальчик бежал по лесу около десяти минут. Он падал и разбивал коленки, хватался за стволы деревьев и вставал, чтобы снова кинуться в погоню, как если бы от поимки стрекозы зависела жизнь мальчишки. Но нет, Серёжа думал, что от этой случайной стрекозы зависит судьба мира! О, как он был наивен! Его детское сердечко тянулось ко всему прекрасному и доброму в мире, а беспечный взгляд его чистых глаз, не видел ничего плохого и ужасного. Мальчик отказывался верить в то, что говорил его дедушка, не всё потеряно – думал Серёжа. Да, он не познал жизни (никто её не познал), но мальчик был прав, когда говорил, что всё у мира впереди.
 Наконец-то лес закончился, Серёжа выбежал на поляну. Тут-то всё и началось, тут-то всё и закончилось. Ослепительно яркий солнечный свет освещал всю поляну. Выбежав из тенистой дубравы леса, мальчик  инстинктивно зажмурился и … упал. Упал в овраг, на каменистое дно, и разбил голову. Боль, резкая и мучительная, и горячие слёзы по щекам, а красные от крови губы шептали: «не поймал, не смог, не спас».
 Последнее что увидел маленький мальчик, лежащий на дне оврага, это были облака, резкий солнечный свет, и стрекоза, насмешливо летающая над мальчикам.
 * * *
 - Мальчик умер не случайно, случайно лишь упал в овраг. Стрекоза вы ведь в тюрьму не посадите? Знаете, я конечно сильно был расстроен и подавлен смертью Серёжи, но в глубине души я думал, что хотя может быть мальчишке не придется страдать за людей. И я верил, что он бы смог помочь миру, мог. – Дедушка плакал, а я стоял рядом и плакал вместе с ним. Я уже не стеснялся слёз, хотя в голове стучала мысль: «ты мужик! Не положено тебе слёзы лить».
 Эта история поразила меня до глубины души. Этот мальчик поразил меня, я восхищался словам мальчишки, и жалел о его смерти.
 - Вот видите, какая ирония, друг мой. Мальчишка желал поймать ничтожное насекомое, желал спасти людей, но ничего из этого не сбылось. Наступил конец, а его слова попали в небытие. Он был слишком чист и добр, такие люди долго не живут. Жаль, что он так и не понял это.
 Я оставил старика. Он не был мне более интересен, а даже наоборот – противен. Он прожил долгую трудную жизнь, но так ничего и не понял, а Серёжа понял, но унёс эту тайну с собой. Конечно я мог ошибиться, всё могло быть, но….
 - Стойте, следователь! – Старик подбежал ко мне. – Я… я… чёрт! Это так сложно сказать! Я раскаиваюсь. Мне жаль мальчика, он конечно же глуп, но он мой внук.
 - Держитесь. Так было всегда, во все времена. – Я похлопал дедушку Серёжи по плечу. Он нахмурился отчего-то.
- Вот только не надо, а! Во все временна, это были временна. И меня этим не успокоить. Теперь я один. Дочь умерла, внучка умерла, а вот теперь и внук меня покинул. – Дедушка достал носовой платок и вытер им набежавшие слёзы. Меня это задело, теперь старикан не был похож на строгого и жёсткого человека, он был обычным беспомощным дедушкой, который порядком натерпелся от жизни.
 - Таков закон жизни. Вы главное не падайте, живые должны жить. – Сказал я, что думал.
 - О, да. Живые должны жить, они живут, но они же умирают. Теперь я кажется понимаю Серёжу. Да, понимаю. Знаете, он даже верил в то, что все люди друг другу друзья! Каково, а? – И дед засмеялся. Я отошёл от него и пошёл к своему начальнику, тот уже, наверное, устал ждать.
 - Ну? Что удалось узнать? Спросил Григорьевич, как только я подошёл к нему.
 - Это случайный случай. Мальчик упал, не заметив обрыва.
Это известие чрезвычайно обрадовало Григорьевича, он вытер пот со лба и довольно улыбнулся.
 - Слава Богу! Можно заканчивать, давайте сворачиваться. – И он пошёл отдавать указания. Я же пошёл домой. Вот так просто и пошёл. Мне нужно было подумать и принять некое решение, а именно, я решил бросить свою работу и заняться чем-то более интересным.
* * *
Отрывок из уголовного дела: «<…> Пётр Антонович Титов дал чистосердечное признание, в котором признался в совершении убийства своего семилетнего внука осенью 19.. года».
27.02.2016г.