Что ты делаешь?

Я не ищу ни приказчика, ни вдохновения,
На меня сегодня в душе подрачивали,
Потому что наше поколение,
Умирает, его выворачивает
Общее рвение.

Я не ищу ни отважности ни перемирия,
Кровь стекает полосой в дыру унитаза,

Просто потому что меня не прет, не ебашит, не разрывает на части, но разрывает, я получаю экстаз, я получаю катарсис, атараксию, мысль останавливается подумать над грамматикой и знаками препинания. Я останавливаюсь дабы заплакать и закричать, разорвать себя, свою суть и естество, банальная и пошлая тема, я останавливаюсь дабы наполниться, дабы волна накрыла меня, дабы ураган унес, и еще куча неактуальных метафор. Волны прерываются в ритм музыке эпилептическими припадками. Убегай от всего этого ада без оглядки, со своими нападками ложись в землю лопатками.
Не трясись в этой пустоте. Ничего нет, мы не в мире идей или же эйдосов, мы ничто и ничем не будем, все наши мечты, планы, мысли, высокие стремления и мечтания — сплошная ошибочность восприятия понятия «экзистенциализм».
Все это вообще невозможно читать.

А теперь успокойся и радуйся, мой милый Джек Керуак, ибо я буду твоей ****ой Мегги Кессиди, успокаивайся и наслаждайся джазовыми субстанциями алкоголя внутри нас, отдохни от запретов на пафос, отдохни от нонконформизма, потому что этот пейзаж бытия снова становится достаточно невыносим для тебя, меня, Юли.
Юля, давай танцевать, мой милый гном, давай танцевать! Я хочу танцевать с тобой до упаду на кровать, я хочу чтобы ты надевала мои мужские рубашки, чтобы носила шляпы и мужские брюки, хочу чтобы ты была как в девяти с половиной неделях, потому что все эти рамки нонконформизма надоели мне. Но я тебя все равно не люблю.
Нет, я люблю тебя, ибо ты живешь во мне, и я хочу любить тебя внутри себя, в своих представлениях и обстоятельствах, в своем мире эйдосов, в своем мире, в себе. И ты будешь любима мною, потому что я буду курить чертовы кубинские сигары, и мы будем сидеть на том грязном диване в этой грязной квартире с котом, который закрыт на балконе, чтобы не кусал. Просто продли мое блаженство еще на полчаса, просто не разрывай его походами, просто кури и выдыхай дым со мной вместе, ведь ты тоже хочешь любви. Нет. Не хочешь.

Я вылезаю как из брюха с бабочками, они смешаны с желчью и кровью, я в этой грязи и хочу кого-то там напугать, но у меня получается напугать лишь свое отражение в зеркале. Я хочу напугать, ибо мне подсознательно страшно. Потому что это отсылка к метаморфозам Грегора Замзы, Франца Кафки и всех прочих ебучих экзистенциалистов, потому что больше нет для вашего чертова творчества плейлистов и прочей поебени. Вам все до фени и мне все до фени, ибо это не наше, не твое, не мое, оно ничего тебе и мне не дает, не убивает и не приближает нас ни одному, ни к тому, ни к себе самому. Потому что я хочу быть такой же красиво-утонченной как Линор Горалик, сесть на кораблик или же траллик, чтобы в небо взлетел каждый журавлик, который я не тебе, но все-таки подарила, чтобы эта чертова птичка, которая птицефеникс-душа наконец парила и говорила! Говорила со мной, переливалась каким-то звуком, отголоском или же просто стуком, каким-либо криком или же банальнейшей мукой. «Давай, девчонка, учись, занимайся наукой. Не создать произведения искусства без четкого плана, мы все — ****ые конструктивисты какого-то антипостмодерного аэроплана, потому что улетаем. Прости меня, милая Лана Дел Рэй, полюби меня заново в моей голове и, пожалуйста, не болей. Не старей и не умирай. Забирай все, что есть внутри тебя.