Вуайерист

Это была его самая одинокая зима. Вадим снимал квартиру в глуши маленького городка, затерянного на окраине самой большой в мире страны. Работал копирайтером в интернете. Путь на работу занимал то время, пока загрузится компьютер. Друзей у него не было, увлечений тоже. Вообще, его мало что интересовало в жизни. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было два года. Бабку, которая его вырастила, Вадим никогда не любил. Она напоминала злую продавщицу советского гастронома, и всё его детство прошло в её ругани и избиениях за любую провинность. В школе единственной мечтой Вадима было сбежать куда-нибудь, жить в другом месте, не видеть ни злобную родственницу, ни одноклассников, которые издевались над ним за его молчаливость и поношенную одежду. Бабка покупала ему на рынке один комплект дешёвой низкокачественной одежды на весь год, и Вадим был вынужден носить это тряпьё и терпеть постоянные насмешки в школе. Мальчишки его толкали, девчонки не обращали внимания, и он всё глубже уходил в себя, замыкался, становился нелюдим. В порыве отчаяния, несколько раз он сбегал из дома, уезжал автостопом в соседние города, ночевал в придорожных кустах и на вокзалах, но его всегда находили, возвращали и наказывали. А в школе эти истерические побеги вызывали волну новых насмешек. После школы Вадим поскорее поступил в училище соседнего городка, собрал вещи и уехал, чтобы – он знал – больше никогда не вернуться. В учебном заведении было скучно и бестолково. Над ним не издевались, как в школе, но атмосфера духовной затхлости и однообразной рутины навевала тоску. Вадиму было неуютно сидеть в толпе вульгарных недоразвитых студентов и записывать, как устроены какие-то станки, заводские механизмы и устройства. Кроме того, нужны были деньги для оплаты квартиры. И Вадим бросил в училище. Со школьным аттестатом он мог рассчитывать в лучшем случае на рабский труд низшего подчинённого. Ему претило любое подчинение, и он начал работать в интернете. Ни начальников, ни опозданий, ни дресс-кода. Составлять осмысленные предложения из слов он умел, а этого было вполне достаточно для работы копирайтером.
«Кто я? Зачем я здесь? Что мне делать в этой жизни?» - спрашивал Вадим кого-то тоскливыми вечерами, глядя из окна на пустынный двор и фасад соседнего дома, в окнах которого медленно зажигался свет и двигались люди. Они напоминали ему пчёл, копошащихся в сотах. Десятки мирков, десятки любовных историй, десятки бытовых драм. «Кто кинул меня сюда? И где здесь моё место?» - шептал он, лёжа на диване и глядя, как по потолку текли световые полосы изредка проезжавших машин.
На работу уходило полдня, в остальное время Вадим смотрел фильмы, готовил, ел и ходил в магазин. Он понимал, что ведёт подобие растительного существования, но не знал, как ещё можно жить. Ни друзей, ни подруг у него не было. Вадим был слишком стеснителен, зажат и скован, чтобы познакомиться с кем-то. Оставалось одиночество, с которым он хоть и давно свыкся, но которое всё же томило его. Он не хотел, как другие люди, заводить семью и детей, потому что видел в этом не достижение, а уязвимость. Вадим не мог допустить, чтобы его сын задавал себе те вопросы, которые тревожили так больно его самого. Но отношений с милой, пусть и некрасивой, девушкой он втайне желал. Их было много, этих прелестных особ, порхающих по улицам, но они виделись ему, как в обратную сторону бинокля, далёкими и недоступными.
Ему нравилось быть соглядатаем, тайным наблюдателем, вуайеристом. Вадим садился на подоконник, брал бинокль и направлял его на окна соседнего дома, подглядывал за чужими жизнями. Далеко не все считали нужным плотно задёргивать шторы или опускать жалюзи. Вот дети издеваются над кошкой, вот муж бьёт жену, а вот совершается измена. За долгое время наблюдений Вадим выучил лица населяющих соседний дом людей и знал, кто с кем в родстве или браке. Это было его небольшим развлечением, которому он предавался сначала со скуки, потом от праздного любопытства. Как там сегодня супруги из окна на третьем этаже? Помирилась ли пара с пятого после вчерашней ссоры? Влетит ли мальчику за разбитую вазу? Будет ли та красотка сегодня переодеваться? А тот спортсмен позировать перед зеркалом?

***

В квартиру на третьем этаже въехал новый жилец. Красивая женщина лет тридцати пяти. Она медленно разбирала сумки, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, и Вадим отметил, что у неё прекрасная фигура. Он теснее прижал окуляры бинокля к глазам и навёл чёткость, подкрутив колёсико. Милое личико, стройное, подтянутое тело, пышная грудь. Через прозрачный тюль всё было замечательно видно. Спустя пару часов к ней пришёл мужчина. Она встретила его в облегающем вечернем платье, налила выпить и повела в комнату. Минут десять они беседовали, говорил больше мужчина, а она лишь обворожительно улыбалась. Потом они начали целоваться, легли на кровать, её рука потянулась к выключателю у изголовья, и всё погрузилось во тьму. Не убирая бинокль, Вадим сидел и фантазировал продолжение.
Уже через несколько дней он стал осознавать, что начинает влюбляться в эту незнакомую женщину. Её окно отныне стало любимым местом его наблюдения. Он позабыл про остальных жильцов и упорно ждал вечера, когда вспыхнут электрическим светом окна квартиры на третьем этаже. С того самого дня, как она въехала, мужчины приходили почти каждый день, причём всегда разные. В доме жили женщины, которые тоже регулярно водили поклонников, но никто так часто не менял их.
Всё проходило по одному заведённому сценарию: с наступлением сумерек в её окне зажигался свет и открывались шторы, она прихорашивалась перед зеркалом, потом приходил мужчина, она встречала его в откровенном наряде, наливала выпить и вела в комнату. После чего свет гас, и Вадим мучительно воображал себе то, что совершается на кровати. Не в силах себе в этом признаться, он всё же тайно осознавал, что мечтает быть одним из этих мужчин, которым посчастливилось провести ночь с такой прекрасной женщиной. Это порочное желание стыдило его, но он не мог от него избавиться.
Утром все её окна оказывались наглухо зашторенными, и ничего не напоминало о прошедшей ночи. Ни днём, ни вечером Вадим никогда не видел её на улице. Мужчины сами приходили к ней, зная точно адрес и номер квартиры. Всё это казалось немного странным. Окна тоже никогда не распахивались. И это создавало какую-то таинственность, обволакивало образ незнакомки мистическим флёром. «Кто она? Откуда? Как оказалась здесь?», - спрашивал Вадим, до боли в глазах глядя на окно. В бинокль было отчётливо видно, что её лицо остаётся уставшим и холодным, когда она принимает мужчин, как будто делает это через силу, без особого желания. Да, она улыбалась им, кокетливо отводила глаза, иногда даже смеялась, но в этой улыбке сквозила какая-то наигранность, в глазах светилась усталость, а смех выглядел ненатуральным. Конечно, мужчины этого не замечали, но он, соглядатай, успел хорошо изучить её мимику. «Зачем ей эта роль? Почему она ведёт такую распущенную жизнь? Ведь всё это неестественно, - думал Вадим. - Она достойна лучшего. Она достойна любви и нежного, трепетного отношения, а они только пользуются ей». Какое-то внутреннее чутьё не давало ему верить, что это обычная проститутка, больная агорафобией. В ней было нечто, что возвышало её над остальными, какая-то обособленность и таинственность.

***

Однажды во время грозы она выглянула из окна и при блеске молнии увидела Вадима. Пока пространство вокруг дома озарилось от вспышки, её удивлённые глаза какую-то секунду были устремлены прямо на него. Вадим отпрянул в глубину комнаты, а она стремительно задёрнула шторы. «Теперь она знает обо мне, знает, что я следил за ней», - нервно сглотнул он, прижавшись спиной к стене. – «Как можно было быть таким неосторожным? Теперь она никогда не появится в окне, зная, что за ней следит какой-то маньяк».
На следующий день во время работы, ему пришло сообщение в социальной сети: «Привет. Я женщина из дома напротив». Это была она, её страница с единственной фотографией и явно вымышленным никнеймом. «Как вы меня нашли?» - «Я могу найти любого человека в сети и узнать о нём всё» - «Вы хакер?» - «Нет, просто я, как и ты, любопытная, и люблю следить за другими, вторгаться в их личную жизнь» - «Простите, я не хотел обидеть вас. Я больше не буду за вами подглядывать» - «Ты милый парень. Приходи сегодня ко мне. Думаю, адрес не нужно говорить». – «Вы со всеми так и знакомитесь?» - «Ты про тех мужчин, которые бывают у меня? Да, пользуюсь современными технологиями. Мне тебя ждать?» - «Я приду».
Сердце бешено стучало, когда Вадим дописал последнюю фразу. Сегодня произойдёт то, чего он втайне давно ждал. Он придёт к ней, но не как те мужчины. Он придёт, чтобы сказать, что любит её.
«Нехорошо идти с пустыми руками, - подумал Вадим, - нужен подарок». Бросив взгляд по сторонам своей комнаты, он увидел на столе стеклянный шар с домиком внутри. Потрясёшь шарик – и внутри начинается снегопад: сотни крошечных белых песчинок опускаются на крышу домика. Этот сувенир он взял из дома бабки, которая говорила, что его отец когда-то подарил это матери. Ему было не жалко отдать шарик незнакомке. Если бы у него было что-то более ценное, он, не раздумывая, подарил бы ей всё.
Он дождался, пока на город опустились сумерки, а в заветном окне загорелся свет, и раздвинулись шторы. Он оделся во всё новое и чистое и вышел на улицу. Перебежав двор, Вадим зашёл в дом, который так часто видел в бинокль, поднялся на третий этаж и нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и на пороге появилась она. На женщине было красное платье по колено длиной с глубоким декольте.
- Привет, проходи, - непринуждённо сказала она, шире распахивая дверь и пропуская его.
Вадим вошёл и сразу увидел себя через бинокль из своего окна, как видел других мужчин, бывавших здесь.
- Чувствуй себя как дома. Выпьешь что-нибудь? – спросила женщина.
Вадим отрицательно покачал головой. Разувшись и повесив на крючок куртку, он стоял и не знал, что дальше делать.
- А я выпью. Пойдём на кухню.
Он последовал за ней, ощущая нежный травяной запах её духов.
Она налила вина в высокий бокал на тонкой ножке и закурила сигарету.
- Ты очень похож на одного знакомого человека. Как тебя зовут?
- Вадим.
- Того звали иначе. И давно ты наблюдаешь за мной, Вадим?
- С тех пор, как вы въехали, - сказал он робко.
- А до меня тоже подсматривал за кем-то?
- Да, но за остальными я наблюдал со скуки, а за вами…, - он замолчал, не зная, как закончить.
- А за мной, значит, не со скуки, а из любопытства?
- Сначала да, но потом другое чувство появилось.
- И какое же? – хитроумно улыбнулась она.
Тон её речи был насмешливо-снисходительным, Так учительница разговаривает с провинившимся ребёнком, которого она не хочет наказывать, потому что его проступок забавляет её.
Вадим достал из кармана подарок и передал ей.
- Это вам.
- Что это? – она взяла шарик и начала рассматривать его.
- Это мой подарок вам.
- Ты делаешь мне подарок, но я не такая уж хорошая. Правда. И не надо мне этого дарить. Я совсем не хорошая, - сказала она серьезно, без насмешливости.
- Я вас люблю, и мне всё равно, - неожиданно для себя прошептал Вадим.
- Что ты обо мне знаешь? – рассмеялась она. Вадим смутился и опустился в кресло. После своего признания ему было больно слышать её смех. Он посмотрел на окно, едва прикрытое шторами, и попытался представить, как они сейчас выглядят в объективе бинокля.
- Скажи, что ты видишь, когда сюда приходит то один, то другой? – спросила она серьёзно, без насмешливости.
- Вы встречаете их в платье, вот как сейчас. Даёте им выпить, ведёте в комнату, где ложитесь с ними на кровать.
- А потом?
- Потом вы выключаете свет.
- И что дальше?
- Скорее всего, вы занимаетесь с ними любовью.
- К любви это не имеет отношения, - печально усмехнулась она. - У тебя уже была девушка?
- Нет.
Вадим сидел в кресле. Она подошла вплотную и втиснулась между его ногами. Его голова оказалась на уровне её живота. Прижав к себе голову Вадима, женщина начала нежно гладить его волосы. Вадим закрыл глаза и провалился в какое-то блаженное забытье. Минувший разговор смутил его, а эти прикосновения волновали и умиротворяли одновременно. Он не знал, как себя вести.
- Ты ведь знаешь, что у меня под платьем ничего нет, правда? – нежным полушепотом спросила она.
Он медленно поднял глаза вверх и посмотрел на неё слегка отстранённо, как бы пытаясь понять тайное значение этих слов, после чего мелко потряс головой в знак согласия.
- Когда женщина хочет мужчину, внутри у нее становится влажно. Как у меня сейчас.
Она взяла его руки и положила их себе на бёдра.
- Не бойся. Покажи мне свою любовь.
Вадим стал судорожно проводить ладонями по бедрам. Его пальцы дрожали. В нём стремительно нарастало возбуждение. Не прошло и полминуты, как оно достигло пика и перелилось через край. Он застонал и опустил голову.
- Уже? - разочарованно спросила она. – И это всё? Вся любовь?
Он метнул на неё растерянный и обречённый взгляд. Его щёки пылали.
- Пойди в ванную, вытрись, там есть полотенце, - холодно сказала она, прикуривая сигарету.
Вадим резко вскочил и, оттолкнув её, бросился к двери.

Никто так унизительно не обращался с ним. Раньше Вадим и никому не признавался в любви. Он провёл ужасную ночь, ворочаясь на жаркой, липнущей к телу простыни, а утром обнаружил сообщение от женщины.
«После твоего ухода я всю ночь не могла сомкнуть глаз. Во мне мешались воспоминания и чувства. Меня давно никто не любил, и я уже перестала верить, что такое возможно. Знаешь, всем мужчинам нужен только секс. Все готовы только брать, никто не готов отдавать. Впервые за долгие, ужасно долгие годы ты напомнил мне о том, что когда-то жило и в моём сердце. Любовь. Да, я любила однажды. Мне тогда было семнадцать лет. Прекрасное время, лучше которого у меня никогда больше не было. Не знаю, что это: ирония судьбы, шутка природы или игра воображения, но тот, кому принадлежало моё девичье сердце, был очень похож на тебя. Когда я распахнула перед тобой дверь, то сразу заметила сходство, но не придала ему значения. Но когда ты сказал о любви, это смутило меня и даже обидело, потому что никто до тебя не смел говорить мне такое, кроме первого возлюбленного. Я решила проверить, так ли правдивы твои слова. Но ты не попытался воспользоваться мной, как все остальные. Ты оказался таким стеснительным и кротким, что обиделся на мою вульгарность. Мне стыдно, ведь это была не я, не я настоящая. Настоящая я осталась там, в семнадцатилетнем возрасте, и вчера ты, милый юноша, ворвался в мою жизнь и сломал стену долгих лет, отделявшую меня от той девушки. Приходи же ко мне, мой милый, драгоценный. Теперь я буду для тебя другой».

***

Через три восхитительных дня, проведённых в объятиях таинственной женщины, Вадим остался дома, потому что получил сообщение, что она больна. Его переполняло счастье. Он не мог усидеть на месте и то и дело ходил по комнате. Вчера он впервые занимался любовью. И это показалось ему верхом блаженства. Её страстная женственность, меланхолическое настроение и красота зрелого тела совершенно покорили его. Они почти не разговаривали, когда он бывал у неё. Только лежали вместе, целовались и слушали виниловые пластинки на старом проигрывателе. Это была итальянская опера, в которой Вадим нисколько не разбирался. Женщина смотрела в потолок и курила, другой рукой лаская его волосы. Он закрывал глаза и ощущал себя качающимся на волнах спокойного моря. Когда его голова покоилась на её груди, Вадим чувствовал, будто возвращается в материнское чрево – так ласково и умиротворённо становилось. Кто она была? Как её звали? Разве это было важно, когда их тела сливались воедино и двигались в такт? Он знал, что у неё в прошлом было много печалей, и не хотел тревожить её расспросами. Вадим знал, что она отдыхает вместе с ним, как раз пытаясь забыть то плохое, что было там, позади. Он уважал её молчание, которое придавало ей больше загадочности и мистического очарования. В её холодильнике всегда было пусто, и Вадим ни разу не видел, чтобы она что-нибудь ела. Он приносил с собой еду, но женщина ни разу к ней не притронулась. Только пила своё французское вино. Чем она питалась? Что делала на окраине этого маленького городка? Не всё ли равно? Он ведь был такой же – человек без прошлого и будущего – непонятно как оказавшийся здесь, на краю мира. И ему так же было нечего рассказать о своём прошлом, потому что ничего хорошего там не было. Так что они были похожи и понимали эту близость на невербальном уровне. Она не говорила ему о любви, но он читал эти слова в её взгляде, когда она снизу вверх смотрела на него, когда закрывала глаза при поцелуе, когда её тело страстно трепетало в его неловких, но крепких объятиях.
И в этот день, оставшись дома, Вадим не мог не взяться за старое: достать бинокль и смотреть на её окно. Другие окна больше не интересовали его. Там были ходячие манекены, заведённые годами жить в однообразном ритме. И среди этой серой массы она – яркая вспышка, осветившая его жизнь. Её шторы были задёрнуты, но за ними уже горел свет. «Интересно, что она сейчас делает», - думал Вадим, представляя её нежное тело, покоящееся в пенной ванне. «Она же больна. Бедная, наверно лежит с температурой». Вдруг Вадим увидел через подъездное окно, что мужчина, недавно зашедший в подъезд, остановился возле её двери, нажал на звонок, потоптался в ожидании, потянул на себя ручку и вошел в квартиру. У Вадима затряслись руки, а изображение тут же задёргалось. Он резко отшвырнул бинокль в сторону. «Коварная, ничтожная женщина. Как она могла? Как она могла? Я же ей верил. Я же люблю её». В ярости он яростно перевернул стол и ударил кулаком в стену. Вновь подбежал к окну и смотрел, прижав кулак к губам.  Потом прыгнул к телефону и набрал номер газовой службы. «У меня утечка газа, приезжайте скорее. Да, запах; ещё я слышу, как шипит из трубы. Диктую адрес, - Вадим продиктовал её адрес, - скорее. Жду». Через десять минут во двор въехала машина газовой службы, из неё выскочили люди в комбинезонах и зашли в подъезд. Он схватил бинокль и стал наблюдать через подъездное окно, как люди настойчиво звонили в дверь женщины. «Одеваются. Или не хотят открывать», - с отвращением подумал Вадим. Но вот дверь распахнулась, и сотрудники газовой службы исчезли. Через пару минут из квартиры вышел тот самый мужчина, который недавно заходил. Он поправлял галстук и выглядел разочарованным. У Вадима мелькнула мысль выйти, догнать этого любовника и избить. Однако тот был высок и широк в плечах. «Да пошёл он. И она вместе с ним», - плюнул Вадим. Газовики вышли, а он ещё полночи провёл, исступлённо наблюдая за её окном, но ни одна шторка не дрогнула. Вадим плакал и шипел от злобы, проклиная её и весь женский род, а под утро уснул тяжёлым сном без сновидений.
«Между нами больше ничего не может быть. Я вчера всё видел, как он пришёл к тебе. Думал, что ты любишь меня и завязала с этим, покончила с прошлым, но это была горькая ошибка. Знала ли ты, какое место занимала в моей жизни? Теперь уже всё равно, но я успел полюбить тебя. Я с рождения ни к кому не ощущал такую теплоту. И думал, что это чувство хоть отчасти взаимно. Слепое заблуждение. Я для тебя был лишь одним из твоих любовников. Желаю тебе подавиться ими, ненасытное, низкое существо». Вадиму хотелось написать гораздо больше и злее, подобрать самые унизительные слова, сыпать руганью, разразиться проклятиями, но он сдержал себя. К чему теперь эта истерика? Она останется для тяжёлых одиноких ночей.
Прошли сутки, прежде чем она ответила ему. Вадим спрятал бинокль, задёрнул шторы и старался даже не подходить к окну. Лежал без движения в каком-то кататоническом отчаянии.
«Если можешь, прости меня. Я себя ненавижу так же сильно, как люблю тебя. Ты ведь совсем не знаешь меня, а если бы знал, то понял бы мой поступок», - вот и всё, что написала она. «Ты в своём уме? Не понимаю, как можно понять измену. Если в тебе есть хоть капля чувств ко мне, то не ври мне, а скажи всю правду: почему ты так поступила? почему ведёшь такую жизнь? кто ты вообще такая?» - печатал Вадим, и все внутри него кричало от негодования. «Приходи сейчас, и я расскажу тебе всю правду о себе».

***

«Всё, что я скажу, тебе трудно будет понять. И всё же, если ты хочешь знать правду, то я ничего не скрою. Я вампир. И эти мужчины были нужны мне для еды. Я питалась их кровью. Я знакомилась с женатыми мужчинами в интернете и приглашала их к себе. Женатые не скажут никому, что идут изменять и куда именно направляются. Я завлекала их в постель и выпивала кровь, а под утро выносила тело, отвозила в лес и закапывала. С тобой я тоже хотела так поступить, потому что подозревала, что раз ты за мной наблюдал, то можешь что-то знать. Я просто хотела устранить возможного свидетеля, но ты напомнил мне мою первую любовь, а позже пробудил давно забытые чувства, которые казались давно умершими в сердце. Мы пробыли с тобой вместе несколько дней, и жажда замучила меня. Мне нужна была кровь, иначе я бы перестала контролировать себя, и тогда бы тебе могла грозить опасность. Поэтому я пригласила вчера того мужчину. Я знаю, что это ты вызвал газовую службу. Я не довела дело до конца, и теперь очень слаба и опасна, поэтому не подходи ко мне. И попытайся ничем не порезаться. Это будет роковой ошибкой».
Пока женщина говорила, он внимательно смотрел на неё, и на его лице сменялись разные эмоции: от недоверия и изумления до страха. Он слушал и недоумевал, как то, что он любит, может убивать людей и пить их кровь.
«Сделай меня таким же, как ты, - прошептал он после долгого молчания, в продолжение которого пытался переварить её хлынувшее фантастическим водопадом откровение. – Тогда мы не будем разными. Мне нечего терять, жизнь не приносит мне удовольствия. Я чувствую себя здесь лишним».
«Милый мой, вампиры совсем не такие, как их изображают в фильмах. Мы слабые и жалкие существа, обреченные чьим-то проклятием на постоянную жажду крови. Нас всегда преследовали то одни, то другие. Стражи порядка разыскивали нас как серийных убийц. Охотники видели в нас нечисть, которая требует уничтожения. Тайные общества ловили вампиров, думая, что они обладают какими-то древними знаниями. Религиозные фанатики пытали нас, требуя информации об их святых. Но мы ничего не знаем, даже то, кто нас сделал такими и почему. Как люди мечутся между инстинктом и моралью, так и мы между жаждой крови и добродетелью. Мы не ненавидим людей, но не можем жить без их крови. Думаешь, нам доставляет удовольствие убивать? Нисколько, но мы не можем с собой ничего поделать. Когда мне было семнадцать, я думала, что посвящу жизнь любви и семье, выйду замуж, рожу много детей и проживу с мужем счастливую жизнь. С тех пор прошла тысяча лет. Ничего из того, о чём я мечтала, не сбылось. Я стала жестоким убийцей, на моём счету тысячи жизней ни в чём не повинных людей. Первой жертвой оказался мой жених, который был так похож на тебя, он, как и ты, любил меня. Я просто целовала его и сама не поняла, как так получилось. После этого я не могла оставаться в своём доме, создавая опасность для отца, матери и сестёр, и навсегда покинула его, чтобы блуждать по свету, оставляя после себя трупы, и нигде не чувствовать покоя. Это жизнь мученика, а не супергероя.
Тысяча лет – долгий срок. Я видела в жизни многое, почти всё. И очень устала. Так, что ты и представить себе не можешь. И я завидую людям, потому что они смертны. Я бы сейчас отдала всё, чтобы вернуться назад и прожить жизнь той чистой, наивной семнадцатилетней девушки.
Я тебя люблю, и не хочу тебе такой участи. Я оказалась в этом городе, потому что пытаюсь затаиться здесь от охотников, которые всегда выслеживают нас. Я постоянно вынуждена менять города. Трупы рано или поздно кто-то находит, и охотники выходят на наш след. На днях газеты написали, что в окрестном лесу обнаружена моя первая жертва, а значит охотники скоро вычислят меня. Теперь я должна бежать. Я устала от такой жизни и не хочу обрекать на нее тебя, потому что люблю. Впервые за тысячу лет я люблю. И чувствую, что ты - моя последняя любовь.
«Не говори так, - прошептал Вадим, и в глазах его блеснули слёзы, - мы будем вместе. Я поеду с тобой куда угодно. Я буду защищать тебя от охотников».
Женщина очень серьёзно посмотрела на него каким-то чужим взглядом и покачала головой. «Ты совсем не знаешь моего мира. В нём повсюду таятся опасности. С одной стороны мои братья вампиры, с другой – охотники. И ты, человек, между этими двумя огнями. Так мы погибнем оба, а я не могу пожертвовать тобой».
Вадим смотрел куда-то в сторону, стараясь не видеть её - стройную, слегка усталую, с тёмными полукругами под глазами, но такую невозможно прекрасную.
«Это тебе мой прощальный подарок», - она сняла с безымянного пальца правой руки ярко-красный перстень и бросила ему. Вадим поймал кольцо и прошептал, что оно красивое.
«Этот перстень мне подарил жених в день помолвки. Носи его на безымянном пальце. Если его яркость потухнет, то значит, меня больше нет», - сказала она, и по ее щеке покатилась слеза. Вадим посмотрел на неё: в его глазах сквозила невыразимая печаль, смешанная с любовью.
«А мне тебе нечего дать», - промолвил он.
«Ты мне уже дал всё, о чём я и не могла мечтать. К тому же у меня есть твой подарок – помнишь? – домик в снегу. Построим такой и будем жить, когда встретимся в следующий раз».
Он горько улыбнулся и надел перстень. «Тысячу лет не плакала», - засмеялась она, вытирая слёзы.

***

Он не помнил, как прошла неделя после расставания с ней. Что он делал? Чем занимался? Смотрел ли в бинокль? Да, казалось, только это и делал. И только на одно окно. В середине недели в её квартиру заходили полицейские. Вадим видел через подъездное окно, как сначала они стучались, а потом выломали дверь. Неизвестно, нашли ли они какие-нибудь улики.
А ещё он сутками не выключал компьютер и ждал сообщения. Тысячу раз просматривал её пустую страницу с единственной фотографией. Но после разлуки она больше не была в сети. Вадим понимал, что рядом с ней может не быть интернета, и с трудом представлял себе, как она убегает от охотников, лакомится случайными жертвами, курит, пьёт вино. Или не вино это было вовсе? «Где ты сейчас?» - думал он. - В таком же подобном городке на окраине мира? А есть ли там парень, который наблюдает за тобой в бинокль?»
Жизнь текла как бы мимо него. Всё опять казалось призрачным и несуществующим, как было до встречи с ней. «Была ли она?» - спрашивал себя Вадим, глядя на пробегающие по потолку полосы света от фар редких автомобилей, - или я лежал тут, и мне всё пригрезилось».
А в конце недели он проснулся и сразу, как теперь всегда делал по утрам, взглянул на перстень на безымянном пальце. Он больше не горел ярко-красным. Он потух.