Трижды ордена Ленина

 (Bид с тыла. Стрелкой обозначен убойный цех.)
Красноярский Мясокомбинат нуждался в схемах. Пока ордена зарабатывали, было некогда думать о каких-то правилах и нормах, а теперь, когда все электрики обновились по десятому кругу, запросила дирекция пощады у Пищепрома. Наше ПускоНаладочноеПредприятие взялось помочь. И были отправлены мы! Нас было трое и сроку нам дали два месяца. А потом ещё два.
Мицюк Геннадий Павлович, с кривой ногой, был у нас старшим инженером. Ходил не спеша и вид имел важный. Первым делом посетил он Главного Инженера комбината и обговорил с ним все дела. А главное – взял разрешение на внос и вынос прибора «фаза-ноль». Прибор этот, хотя и в фанерном ящике, но снабжён знаком «радиация». Никакой радиации в нём, конечно, нет, но знак этот выручал наших наладчиков не раз. В последнем случае, когда на вокзале было негде даже и присесть, наши люди обратились к мусорам с просьбой выделить прибору отдельную комнату. Запрещено, мол! И прибору дали требуемую комнату с двумя кроватями для сопровождающих.
Мы с Сарычевым не поняли причины радости ГП по поводу пресловутого разрешения, но в первый же день присутствия на Комбинате, оценили ценность прибора.
Дело в том, что в Стране Советов бушевал, в то время, Голод. Нет, конечно, картоха, хлеб, зимой сахар, «Прима», халва раз в год, пиво в магазинах встречались, но или
гнило или редко. А круп, «Космоса», сарделек и других мясистых изделий было не найти.
Экскурс первого дня
Первое что мы увидели, пройдя проходную, это огромную кучу костей. Кто помнит картину Верещагина «апофеоз войны», тот может представить и эту гору высотой в метра четыре и длинной на добрую сотню! Был март и кости, копившиеся всю зиму, начинали оттаивать и пованивать. Впрочем вонь была всюду. Кроме компрессорной, где аммиачный аромат немного смягчал, и мы там обосновали себе и кабинет, и столовую. Потому что, хотя обед в общепите и стоил всего двадцать копеек, но вонь и вид белых халатов работников ножа и кувалды измазанных продуктами жизнедеятельности, аппетита лишали напрочь. Поэтому зайдя на санбойню – то место где «мочили» травмированных скотов – мы отоваривались, причем совершенно бесплатно, куском мяса весом – только бы в кастрюлю влезло - и варили себе сами. От пуза. Или, проходя мимо туши проплывающей мимо без должного пригляда, выхватывали нож и ломтик телятины залегал в карман. Теперь его укладываешь на калорифер и накрываешь плиткой кафеля. Через четверть часа можно наслаждаться. Если не уведут прохожие.
Отвлекусь немного от интересного и расскажу о работе.
Наш долг состоял в том, чтобы все что имело отношение к электричеству было задокументировано. То есть выключатели, двигатели, агрегаты должны быть описаны полностью – название, мощность, обороты, длинна и толщина, тип провода, кабеля, сопротивление заземления, «фазы-пресловутой-ноль» и так далее. Практически не осталось ни одного помещения, где бы я не побывал за четыре месяца вместе с перекомандировкой.
 
   Лет комбинату было много. Пожалуй, даже и ордена он получал уже в пожилом возрасте. Оттого на двигателях уже со дня смерти Ленина отсутствовали какие-либо этикетки. Но Мицук наш собаку съел в своём деле и мог не только определять сечение и тип проводов, но и не глядя на прибор, а порой и не открывая его, смело записывал в протокол и омы, и киловатты, и даже люмены с люксами… И нас обучил! Если бы не его Опыт, торчать бы нам в Красноярске до морковкиного заговенья. После того как мы зарисовывали схему отдельного щита или цеха, со всеми данными, на листы писчей бумаги, эти листы отправляли в Новосибирск. А там, в конторе, чертёжница Наташа, перерисовывала наши каракули на кальку. Калька, это такая мутноватополупрозрачная  бумага, и с неё уже печатали на синьку – тип дешёвой фотобумаги синеватого цвета. Резали рулоны синьки на листы, перегибали многообразно и вклеивали в папку. И присылали обратно на комбинат.
Вот вам, читатель, и вся работа вкратце. Очень нужная!
 
Прибором «фаза-ноль» мы пользовались бережно. Не злоупотребляли. Так, пару раз в неделю, вносили на завод, делали замеры в нужных местах, и, отвернув несколько шурупов вместе с пломбой, поднимали верхнюю панель, опускали на дно ящика  кило хорошей колбасы, и снова восстанавливали внешний вид такого нужного прибора.
Колбаса служила нам пищей в то время когда мы были просто жителями гостиницы «Север». Она же была и валютой. В соседних номерах жили наши же Новосибиряки из параллельной конторы. Они меряли вино на местном винзаводе. И приносили грелки с хорошим вином. Их вино и наша колбаса делали жизнь сытной и веселой. Однажды принесли спирт. Графина хватило на всех преферансистов и болельщиков. Утром болели все!
 
                Устройство комбината
 
   Внутренности этого гиганта мясной индустии нам пришлось осваивать долго из-за громадности заведения. Несколько этажей с лифтами и переходами и множеством запертых дверей, куда нужны были дополнительные разрешения администрации. Все запиралось! Но тащили все! Об этом потом.
   Самое интересное с самого начала – убийство животных. Нервных дамочек больных вегетарианством прошу пропустить эту главку. Да и последующие тоже….
   Скот прибывал эшелонами и, недолго побыв в загоне, медленно проходил коридором и поднимался на третий этаж по наклонной галерее. Здесь стоит станок на одну «персону» - металлическая клетка с дверцей. Корова входит, дверь опускается. Над клеткой площадка для «бойца». В руках у него лом с деревянной рукояткой. К лому подведено электричество, кажется что-то около двухсот вольт. И вот этим электроломом «боец» бьёт корову в заушье. И держит, пока корова не падёт на колени и не закончатся судороги. Потом нажимает кнопку, и клетка-эшафот уходит вниз, где коровку цепляют за заднюю ногу и спускают кровь из перерезанного горла в дыру бетонного пола.
   Вперемежку с коровами по галерее поднимаются и свиньи. Для них устройство попроще – конвейер с выгородкой и таким же ломом. Далее подъём за ногу и расставание со шкурой и внутренностями. Как и коров, их тоже помещают в прохладные камеры.
   Чтобы описать оборудование убойного цеха, мне довелось провести там не один рабочий день. Я наблюдал процесс и делал своё дело. До сих пор помню, как недоросль «боец» издевался, с молчаливого согласия окружающих взрослых работниц, над скотом. Бил ломом в глаз, загонял в одноместную клетку по три лошади, тыча им в зады своим «орудием», гонялся с ножом за недобитыми свиньями по цеху, торопился вырезать из еще дрожащей туши почки и, вырвав их, подогревал на батарее отопления, чтобы потом съесть….
 
                «Котлетный»
 
Цех, где мясо отделяют от костей, условно можно назвать котлетным. Котлетой, собственно, в других странах, называют кусок мяса, а не фарш зажаренный. Вот бригада из двадцати человек в фартуках и занимается изготовлением котлет – то есть «обгладывают» кости. Хватает эдакая дама котлетница корову за ляжку, и двумя взмахами отделяет её от туши. Мановением плеча и собственного бедра валит ляжку на стол. Еще десять минут и кости отдельно, а мясо в другую сторону уплывают по конвейерам. Жилы в фарш, а что получше, на «котлеты». Наша героиня выхватывает из-за пояса правилку в виде пики-заточки и несколько раз шоркает своим ножом по этой пике. Нож опять остёр как бритва и в «бой»! Слышны в цехе смех и даже песни. В углу огромное колесо наждака. Оно медленно крутится смачиваемое водой и шлифует непрерывно поступающие затупившиеся ножи. Этим занят специальный дед. Он же, в соседнем цехе – колбасном, по совместительству заведует «снегоделательной» машиной.  То есть периодически выгребает лопатой из-под бочки откуда сыплется иней, и отправляет в мешалки с фаршем. Туда же заливает жидкий суперфосфат. Если не добавлять в колбасу эту гадость, то желающих есть её резко убавится. Будет колбаса синего цвета.
    Запах фарша знаком всем и отвращения не вызывает. Непрерывно идёт уборка и чистота зашкаливает.
 
   Приготовление  колбасы начинается с очистки кишок. И я там тоже был.  В  огромных бочках плавают промытые кишки – там идёт процесс био очистки – бактерии обгладывают все не годное в пищу человеку. Потом кишочки полощут и выжимают, прогоняя через валы выжималки. Пахнет в цехе очистки сыростью. Электрооборудования немного и всё гнилое – винты не откручиваются и крышки закрывающие пусковую аппаратуру и двигатели висят на проволочках. Этикетки не читаются. Заземления полуотпавшие. Тётки здесь весёлые. Несмотря на обстановку.
 
   Колбасу коптят и греют. Для этого в подвале огромная печь, топящаяся опилками и дровами. Труба проходит через все этажи и на нижнем в неё вкатывают «хлебную» и варёную колбасу. Их нужно только подогреть – сварить. А на верхних этажах сорта повыше – уже коптятся холодным дымом. На этом процесс приготовления копченых колбас не заканчивается. Под самой крышей есть огромный холодный склад. Тут колбасы твердеют и плесневеют. Плесень работницы оттирают тряпками, смоченными в растительном масле. Из оборудования там только розетки да лампочки с вентилятором. Поэтому удалось побывать только два раза. И там нас угостили охотничьими колбасками. О таких мы даже не слышали никогда! Вкуснотища! Есть можно сколько влезет, но без хлеба и воды, в присутствии заведующей. Унести невозможно. Самый вкусный запах именно тут!
   
Слышал я много раз об ужасах, найденных в колбасе. Сам видел пробегающих по цехам крыс, но с ними борются и аппетита я не терял. И вам не советую слушать басни о грязи и антисанитарии этих заведений.
Однажды я видел, как ещё один спецдед, занимающийся отловом крыс капканами, принес полмешка наловленной продукции и зашвырнул в топку коптильной печи. Вместе с мешком.
 
                Птичий цех
 
   Здесь птичек курочек, а в основном петушков, впускают на ковейер еще живыми, но подвешенными за ногу. Симпатичные тётеньки подхватывают мягонькими ручками петушка за головку и небольшими ножничками делают птичке не больно «чик-чик» - подрезают в клювике язычок. И петушок плывёт в парилку уже неживой. За парилкой он проплывает мимо вертелок. Это такие валики с длинными резиновыми жгутами. Жгуты хлещут по распаренным перьям, и обтереблёная птица идет к потрошителям, а потом в вагонах едет в Москву и Ленинград. И на Кубу, и в Уганду и еще во много разных мест. Но всегда мимо красноярских и новосибирских гастрономов.  Было дело – покупал в Ленинграде куру Чикской птицефабрики и она летела с нами обратно в Чик.  Семь тысяч километров туда-сюда проделала птица.
 
           Цех приготовления костной муки
 
Это ад на земле! Несколько раз пытался я войти в двери и меня отбрасывало смрадом на пару этажей ниже и выворачивало наизнанку. Но вот цех встал на профилактику и в выходной день мы смогли в нём поработать. Вращающиеся печи, в которые засыпают молотые кости и кровь, остывали и не вращались. Мы, держа наодеколоненные платки у носа, дышали ртами и периодически выбегали отдышаться. Рабочие сочувственно помалкивали. 
 
Несуны
 
    Самый хитрый способ воровства готовой продукции был наш - с помощью нашего волшебного ящика. Второй – в широченные штаны нашего шефа, к кривой ноге, с внутренней стороны изгиба, приматывали палку копчёной. Ощупывать его ощупывали, как и всех, но за ногу не хватали – стеснялись.
Электрики раскатывали бутылкой кусок вырезки до совершенно плоского состояния и заворачивали в мокрую кальку. Мокрую это чтобы не шуршала. И приматывали на голое тело. Толщинка всего навсего!
Несуны мешками перебрасывали через забор, а там перехватывали подельники и пёрли на электричку. Иногда мешки перехватывали мусора или дружинники. Пятнадцатисуточники работавшие на погрузке совали во все карманы и рукава-штанины. Их ловили и отбирали, но что-то и прилипало!
Ходили легенды об Одесском комбинате, где, якобы разрешалось вынести в руке столько сколько унесешь щепотью. Завидовали одесситам.
Служебный автобус поданный к проходной, типа ЛИАЗ, вонял невообразимо! Внутри и снаружи. Запах исходил от одежды некоторых сотрудников. А отмыть работника цеха костной муки ваще невозможно. Особенно чувствовалась вонь утром. Ещё только ты приближался к фирменному транспортному средству с желанием доехать на нём до работы, но втянув «струю» носом, проходил мимо.  Чаще мы ездили на электричке.

Старый анекдот рассказанный мне канализатором: жалуется ассенизатор другу:
- жена, мол, недовольна моим запахом. Я уже все моющие средства перепробовал.
- А ты сделай хвойную ванну и полежи в ней с часок.
Через пару дней.
- Ну как?
- Да полежал я в ванной. А жена пришла и спрашивает – кто, мол, под ёлкой наср…л?
Так что не всякого работника мясокомбината можно отмыть добела.

А дело было в 1974 году.