Сотворение мира

Роман-фантом

Часть первая
ВЕРХОВНЫЙ НАМЕСТНИК

1.
По лазоревого цвета бездонному небу плыли легкие перистые облака, словно корабль, бороздящий безбрежный океан. Далеко внизу бурлила вселенная, нанизывая, словно бусинки, спирали бытия. Вокруг своих солнц вертелись планеты, вокруг планет их спутники, спутникам же подмигивали едва уловимые глазом кометы и астероиды. И вся эта жизнь кишела миллиарды лет вокруг одной Большой Черной Дыры, то глотающей ее, то вновь изрыгающей из своего необъятного нутра. И, будто стоя на капитанском мостике, за всем происходящим во вселенной наблюдал, покачивая своей огромной круглой головой, ее творец – Высший Дух. Чем-то он сегодня был недоволен: то ли спираль вилась не в ту сторону, то ли солнца тускнели и светили не так ярко. Он резко повел головой  и из жерла Большой Черной Дыры вырвался сначала огонь, превратившийся затем в густой серый шлейф дыма. Высший Дух проследил за движением и направлением шлейфа, наконец, кивнул, и устало прикрыл на миг глаза. Когда же вновь открыл их, перед ним стоял огненно-красноволосый с большим мясистым носом, густыми черными бровями и глубокими лазоревыми, цвета сегодняшнего неба, глазами человек. Одет он был в атласную черную сутану почти до самых пят, в таких же, как и волосы, огненно-красных сандалиях и опоясанный широким атласным же пурпурным поясом. Высший Дух с благосклонностью осмотрел свое новое творение, повернул его во все стороны. Наконец, заговорил:
- Джейшуб, я создал тебя, одарил плотью по подобию человечьему, но наделяю частью своего духа. Ни один смертный не сможет справиться с тобой. И только я или твой отпрыск будем властны над твоей жизнью. И над твоей смертью. Ты нужен мне, ибо творение мое так велико стало, что не объять его одномоментно даже мне. Я назначаю тебя Верховным Наместником Земли. Для всех живых существ будешь ты верховным правителем, и обо всем происходящем на свете ты будешь регулярно докладывать мне. Важно, чтобы жизнь везде была достойной моих творений, чтобы все, что ни делалось – делалось к лучшему, чтобы живность, мною созданная, жила в полной благости. Пусть все развивается своим чередом, ты не можешь вмешиваться в жизнь, а наделен лишь правом корректировать ее и править по своему разумению. Но горе тебе, если ты возомнишь себя творцом и подчинишь своей силе все, что создал Я. И будут тогда это Силы Зла, а ты окажешься Символом этого Зла. Знай, что главным твоим соперником будет Символ Добра, который родится из противодействия тебе. Но кто будет олицетворять этот символ, и кто поведет за собой Силы Добра, не могу тебе сказать даже я, ибо это произойдет  независимо от моей, а тем более от твоей воли. Ты меня понял, Джейшуб? 
- Да, Творец! Но позволь спросить?
- Спрашивай.
- Могу ли я выбрать себе помощников, ибо я не столь всесилен, как ты, а плоть моя мешает духу и не позволяет так быстро, как тебе, перемещаться из одного пространства в другое.
- Ты волен отныне делать все, что хочешь. Я же сказал, что наделяю тебя полномочиями Верховного Наместника. Иди, и живи своим разумом.
Высший Дух разомкнул уста и тут же поднялся ветер такой силы, что Джейшуб едва устоял на ногах. После чего он  в миг исчез, растворился в воздухе.
И в тот же момент небо посерело, затем почернело. Легкие перистые облака сменились тяжелыми свинцовыми тучами, блеснули бриллиантами небесные стрелы-молнии, прогремел гром. Разверзлись хляби небесные, и галактику покрыла густая, непрозрачная, пахнущая озоном пелена дождя.

2.
В середине XVII века в абсолютистской и католической Англии произошла буржуазная революция, сломавшая не только абсолютную монархию, но и католическую веру: Британия не желала подчиняться воле далекого, материкового римского папы, уж слишком чопорной и независимой она себя ощущала. Да и то сказать, покорив своей воле в скором времени половину мира, самой пресмыкаться перед волей чуждого ей каноника?
В 1672 году король Карл II, впервые после ее принятия, нарушил британскую конституцию и издал "Декларацию веротерпимости", которая освобождала отдельных лиц (в основном католиков) от действия законов против инаковерующих. А поскольку наследник престола, брат Карла герцог Йоркский являлся католиком, то ближайшим требованием оппозиции было лишение его наследных прав. Однако оппозиция уже ничего не смогла сделать, и в 1685 году герцог Йоркский был коронован под именем Якова II. Новый король немедленно распустил парламент и приступил к выполнению данного еще его братом обещания восстановить католицизм. 2 апреля 1687 года он издал новую "Декларацию о веротерпимости", возвращавшую католицизму статус государственной религии. Но этот шаг сподвиг на заключение союза даже заклятых политических врагов – представителей двух партий – тори и вигов. Они решили заменить Якова II другим монархом, готовым считаться с их интересами. Летом 1688 года обе партии предложили английскую корону Вильгельму Оранскому, штатгальтеру Голландии, мужу дочери Якова II Марии. Провозглашенный "защитником свободы и протестантской веры", Оранский с войском высадился в Англии. Яков был вынужден покинуть страну. В феврале 1689 года парламент передал престол Оранскому, ставшему Вильгельмом III.
Этот бескровный тогда государственный переворот был назван историками "славной революцией", завершившей кровавые мятежи 1640-х годов. Однако история в будущем посмеялась над историками, ибо начало бескровной "славной революции" имело затем непредсказуемые, а зачастую и кровавые последствия: с тех пор ежегодно в Северной Ирландии, разделенной на две религиозные общины (католиков и протестантов) проходят марши оранжистов, приверженцев того самого Вильгельма Оранского, имеющие цель показать ирландским католикам, говоря русским языком, кузькину мать.
Вот и в этом году Ольстер замер в ожидании очередного религиозного побоища. Понимая, что так может продолжаться до бесконечности, сторонники обеих партий собрались в средневековом замке недалеко от Белфаста на переговоры.
    Между тем, в прокуренных пабах Ирландии исподволь чувствовалась тревога. Гнетущая атмосфера перекинулась и в парламент. Из Дублина в Белфаст и Лондон полетели телефонограммы, ин-тернет-послания и факсимильные сообщения с призывами образумиться и сесть за стол переговоров не только руководителям партий Ольстера, но и предводителям двух общин, предварительно уведя своих, готовых к битве, сторонников с улиц. Лондон поддержал Дублин и, со своей стороны, призвал проти-воборствующие стороны образумиться. Но на эти миротворческие потуги уже никто не обращал внимания. Каждый год повторяется одна и та же картина, потому к ней уже и привыкли, как к необходимому атрибуту марша.
Лето на "изумрудном острове" выдалось на удивление сухим и теплым. Приносящие влагу западные циклоны ушли южнее, на Британию, и оттого июньское мероприятие грозило перерасти еще и в национальное бедствие – от малейшей вспышки огня могли загореться  дома в городе и пригородные фермы. И потушить такой пожар будет нелегко.
- Вы такие же ирландцы, как и мы. Зачем же доводить дело до крови? – увещевали переговорщики с одной стороны. – Почему мы можем спокойно общаться круглый год, обсуждать общие проблемы, бороться с общими трудностями и только каждое лето мы словно теряем разум и облачаемся в доспехи непримиримых врагов. 
- А вы откажитесь от католицизма, примите нашу веру. И не будет повода для конфликта, - отвечали с другой стороны.
- Мы – ирландцы, а не британцы, наши предки издревле боролись с Англией. Мы не признаем раскольников. Наша вера – святая, глава нашей церкви – папа римский.
- Тогда не бывать и примирению.
А в это время в городе случилось интересное событие. Несколько больших скоростных вертолетов зависли над центром Белфаста. Винты их, того и гляди, заденут шпили соборов и верхушки небоскребов. Вертолеты некоторое время висели, выясняя обстановку. Получив же нужную информацию, две машины тут же взмыли вверх, и взяли курс на  средневековый замок, а третья, словно орел на добычу, стремительно опустилась вниз, на площадь, и через какое-то время отключила двигатели. Из вертолета, однако, никто не выходил. Да и к нему никто не приближался, поскольку сразу после приземления по белой окраске и специфическому зеленому знаку солнца и мира, похожему на оскверненную фашистами свастику, из древних санскритских рукописей, стало ясно, что вертолет принадлежит отряду Армии спасателей, подчиненной Совету старейшин Земли. До сих пор еще не было ни одного случая нападения на этот отряд, в каком бы уголке мира асы (как их все называли по первым буквам) не появлялись. Словно охраняла их некая сила или страх первыми нарушить табу.
Тем временем два других вертолета опустились на лужайку перед замком. Из головной машины первым  вышел высокого роста человек в облегающем коричневом кевларовом комбинезоне. Красивый, с аккуратно подстриженными усами, бакенбардами и чуть-чуть горбатым носом, который только придавал шарма его внешности, член Совета старейшин Земли, командующий Армией  спасателей Кан Ротки смело направился к входу в замок. Его не посмели остановить охранники. Более того, они даже почтительно открывали перед ним и его свитой двери, пока Кан Ротки в сопровождении своего высокорослого же помощника Сильвана Дрю и небольшого отряда спасателей не появился в зале, в котором вот-вот готова была вспыхнуть ссора, возможно, перешедшая бы в рукопашную, которую нынче можно просто назвать мордобоем.
- Господа, согласитесь, что худой мир все же лучше доброй войны. Сядемте за стол переговоров и я, Кан Ротки, обещаю вам, что отныне Ольстер забудет религиозные распри.    
- Не слишком ли смелые обязательства вы на себя берете, Кан Ротки? – спросил представитель протестантов.
- Видимо, он возомнил себя Высшим Духом, примиряющим всех и вся, - поддержал противника католик.
- Вот видите, - улыбнулся Кан Ротки. – Вы уже начали объединяться под общую идею противоборства мирным инициативам Совета старейшин. Значит, ничего для вас не потеряно.
В зале на некоторое время возникла пауза, обе делегации оказались в замешательстве. Наконец, когда до всех присутствующих дошел смысл последней фразы Кана Ротки, по залу забегали улыбки и одобрительный шепоток. Кан Ротки понял, что самое время начинать свою миссию примирения. Он вышел на середину зала и единым взором окинул всех. Затем кивнул и заговорил.
- Я только что прилетел с Балкан, а там ситуация похуже вашей. Руководство Верховного Сената делает все, чтобы стереть с лица земли живущие там народы и страны руками других народов и стран. Поощряемые Верховным Сенатом воинствующие представители соседних мусульманских стран с Запада и Востока окружили Сербию. Сербы, пытаясь пробить блокаду, направили своих представителей в Сараево, к своим кровным братьям-недругам боснийцам, которые, как вы знаете, тоже мусульмане. "Вы такие же сербы, как и мы, - заявили прибывшие. – Только вера у нас разная. Вспомните Косовскую битву. Тогда, летом 1389 года, сербские войска под командованием князя Лазаря выступили против экспансии мусульман. И вспомните, кто был по правую руку от Лазаря – не бан ли боснийский Твртко? А помогали им разве не католики-хорваты? Мы тогда вместе боролись с общим врагом. Так неужели сейчас, спустя многие сотни лет, мы не сможем договориться?" И они договорились, господа. Они забыли о том, каким религиям поклоняются, встали в один строй. И пусть пока этот строй не так велик, чтобы отбросить оккупантов, но это уже единение, вопреки истории, вопреки религии. И неужели же вы, ирландцы, позволите убивать друг друга во имя каких то непонятных целей, во имя все того же виртуального небесного творца, но облаченного в разные тоги?
Кан Ротки замолчал и посмотрел на присутствующих. Те опустили головы и также молчали. Впрочем, Кан Ротки не тешил себя особыми иллюзиями. Он понимал, что, если он на этот раз и уговорит ирландцев, никто не гарантирует того, что в следующем году противостояние не повторится. Ведь магической силе Высшего Духа он пока противостоять не может. Он всего лишь член Совета старейшин Земли, и даже не Великий Магистр этого Совета. 

3.
Райс Конди с некоторым раздражением выключила экран огромного монитора, по которому она собиралась наблюдать за ольстерским действом. Когда она увидела на площади Белфаста белые вертолеты Армии спасателей, ее сердце тревожно заёкало. Однако же Джейшубу удалось противостоять увещеваниям Кана Ротки и ирландцы-протестанты все-таки принялись громить ирландцев-католиков. Но вот события на Балканах все же пошли не по сценарию, написанному Джейшубом Вторым. Нужно гото-вить доклад для Верховного Наместника. Он уже призывает ее.
Черная пантера Райс Конди не случайно приглянулась Джейшубу Второму. Ему давно хотелось иметь такого советника – трезвого, прагматичного, решительного, коварного, бескомпромиссного, если не было необходимости идти на компромисс. Жаль, конечно, что такового не нашлось среди мужчин. Но, возможно, это и к лучшему: ни один мужчина не смог бы так расслаблять Джейшуба в минуты усталости.
Одетая во все черное и облегающее тело одеяние, красивая негритянка с европеоидными чертами лица, Райс Конди вошла в огромный, полупустой зал, напичканный электроникой, кибернетикой и автоматикой, служивший кабинетом Верховному Наместнику.
Джейшуб сидел спиной к входу в глубоком мягком, кожаном кресле и осматривал на многочисленных небольших мониторах звездное небо, изучая обстановку и входя в контакт с другими планетарными системами только одному ему присущим образом. Услышав, что вошла Райс Конди, Джей-шуб нажал на кнопку пульта, и отключил мониторы. Затем, не поднимаясь, развернул кресло в сторону своей помощницы и прозрачного пластикового стола.    
- Приветствую тебя, Первосвященный.
 - Чем на сей раз порадуешь меня?
- К сожалению, радовать особенно нечем. Армия спасателей Кана Ротки все больше наглеет и предвосхищает все наши действия. Не пора ли с ним разобраться, Первосвященный?
- Он действительно опасен, Райс Конди, но пока еще не настолько, чтобы мне вмешиваться в земные дела. Он всего лишь главнокомандующий Армии спасателей и простой член Совета старейшин Земли.
- Да, но, по всем признакам, его скоро изберут Великим Магистром, и тогда справиться с ним будет гораздо труднее.
- А вот как раз ты и должна приложить все силы для того, чтобы он не стал Великим Магистром. И как ты это будешь делать, меня не волнует… 
Райс Конди послушно склонила голову, не опуская, тем не менее, глаз с лица Джейшуба.
- Впрочем, хватит о Кане Ротки. У нас есть дела гораздо более важные.
- Я вся внимание, Первосвященный.
Джейшуб поднялся, обошел вокруг стола и вышел на середину зала. Высокий, красноволосый, бледнолицый, в синей атласной мантии, опоясанный широким красным поясом, он заставлял трепетать всех, кто находился рядом с ним. Даже Райс Конди чувствовала себя неуютно, когда Верховный Наместник поднимался во весь рост. Впрочем, он не обращал на это внимания. И это позволяло посетителю постепенно приходить в себя.
- Мы добились того, что приверженцы ислама наконец-то проснулись и двинулись осваивать мир, но мне не нравится, что освоение идет не такими быстрыми темпами и, к тому же, не все правительства на Ближнем и Среднем Востоке поощряют такую пассионарность своих единоверцев и соотечественников. Необходимо через наших агентов влияния ускорить процесс, а особенно упорствующих руководителей стран просто убирать физически.
- Я уже начала действовать, Первосвященный. В Алжире снова поднимают голову исламисты, в Турции они уже пришли к власти, в Ирак введены американские и союзные им войска. Да и в Иране запахло тем же американским порохом. Причем, все это делается под прикрытием так называемой американской доктрины демократии, согласно которой все, кто противится американской воле, просто стираются в порошок. Таким образом, и религия, и, соответственно, ты, Первосвященный, здесь как бы ни при чем.
Джейшуб подошел к Райс Конди, взял своей ладонью ее подбородок и приподнял его так, чтобы ее глаза смотрели прямо в его глаза. Когда взгляды их встретились, Джейшуб улыбнулся и опустил руку.
- Я рад, что не ошибся в тебе, Райс Конди. Но помни, оккупация – это хорошо. Но в Ираке живут представители двух ветвей ислама – сунниты и шииты. Нужно сделать так, чтобы, борясь с оккупантами, они дрались и между собой. Только так мы достигнем желаемого результата. Уж слишком долго я вожусь с этой землей… Непонятны для меня эти земляне: слишком уж они покладисты и внушаемы. Поклоняются одному и тому же божеству, но думают, что это разные существа и имена ему придумывают разные. Сначала осваивали мир буддисты, затем христиане, теперь исламисты, везде льется кровь, но видимо жажда существования для них сильнее смерти, ибо не могут они уничтожить себя до конца, до последнего человека. Наука ушла далеко вперед, а они все верят в нечто сверхъестественное и спорят о происхождении Земли – то ли духовном, то ли материальном. А мне нужна эта планета, чтобы заселить ее своими рабами, которые беспрекословно исполняли бы любую мою прихоть, прислушивались к лю-бому моему вздоху.
- Первосвященный, но ты же всесилен, - осмелилась прервать ход мыслей Джейшуба Райс Конди. – Неужели ты не можешь своей волей стереть с лица Земли всех землян?
- Да, я всесилен, но не всеволен. Здесь ты ошибаешься, Райс Конди. За мной стоит мой творец, Высший Дух. Он контролирует меня и, к сожалению, может меня уничтожить, если я начну разрушать мир своими собственными руками. Поэтому мне нужны чужие руки. И чужая голова. В том числе, и в первую очередь, твои руки, и твоя голова, Райс Конди. Если ты поможешь мне навести на Земле порядок, я сделаю и тебя всесильной, пока еще это в моих силах. Я научу тебя многому, чего не умеет делать простой смертный, я передам тебе часть моих знаний, каких никогда не постигнет ни один земной ум. Но помни, Райс Конди, если ты предашь меня, я мгновенно сотру тебя в космическую пыль.   
- Я это знаю, Первосвященный. И потому можешь мне верить безгранично.
Райс Конди опустилась перед Верховным Наместником на одно колено и прижала правую руку к сердцу.
- Поднимись, Райс Конди. Я вижу тебя насквозь и поэтому верю тебе безгранично. Пока.

4.
Уже давно человечество пришло к выводу, что необходимо создать некий орган, который, при минимуме бюрократии, способен был бы решать максимум задач общечеловеческой важности. Всякие Лиги Наций и Организации Объединенных Наций, в конечном итоге, сводились к противостоянию одних групп государств с другими группами государств, и это противостояние, зачастую, делало невозможным даже самые вероятные компромиссы в решении тех или иных вопросов, ибо порою эти компромиссы могли выглядеть, как уступки одной группы другой группе стран. Поняв это, лидеры всех держав, собравшись напоследок в Нью-Йорке на Генеральную Ассамблею ООН, приняли решение распустить этого разросшегося и почти уже ничего не решавшего монстра. А взамен придумать нечто более совершенное, ибо совсем разбегаться по своим национальным норам тоже было бессмысленно после стольких тысячелетий совместной жизни и работы. В конце концов, появился Совет старейшин всей Земли, в состав которого были включены самые уважаемые люди планеты, вне зависимости от их возраста, цвета кожи или национальных приоритетов. Но для большей представительности, все же решили включить в состав Совета полномочных представителей каждого из земных континентов. Совет старейшин собирался на свои заседания не по некоему составленному на годы вперед плану, а по мере необходимости или в случае чрезвычайных ситуаций в той или иной части света. И каждый голос каждого из старейшин был решающим. Лишь с одним исключением: Великий Магистр, глава Совета старейшин, избираемый тайным голосованием, имел преимущество, если голоса противников и сторонников того или иного решения разделились поровну. Соответственно, и решения принимались только в случае согласия не менее семи из девяти старейшин. Впрочем, Великий Магистр имел право в критических или не терпящих отлагательств ситуациях, принимать решения и самостоятельно. Десятым членом Совета считался командующий Армией спасателей Совета старейшин, голос которого был также равноценен, как и голос любого из старейшин, если речь шла о некоей чрезвычайной ситуации или вооруженном противоборстве. В настоящее время командующим Армии спасателей (или, как его за глаза называли, суперасом) был Кан Ротки, личность насколько интересная, настолько и пока таинственная для многих старейшин.  С другой стороны, кресло Великого Магистра уже много лет пустовало. Случилось это после трагической гибели прежнего Великого Магистра, самолет которого взорвался из-за отказа двигателей в воздухе и развалился на части над океаном.
Сегодня Совет старейшин собрался на экстренное совещание по просьбе самого Кана Ротки и поддержавшей его Голды Хаит, единственной женщины в Совете, к тому же и самой старшей по возрасту старейшины. Впрочем, ее уважали не за принадлежность к женскому полу или возраст, а за мудрость в рассуждениях и взвешенность во время принятия решений.
Голда Хаит представляла в Совете Ближний Восток. От Востока Дальнего представителем был Фу Шенг. Муса бен Асад представлял белую, арабскую Африку, а ключи от Черной Африки на континенте вручили Лаки Мзванге. Западную и Восточную Европу представляли, соответственно, Жорж Лотьё и Иван Коробка, Южную Америку – Хуан Перес, Северную – Денни Степлтон. Австралию и Океанию в одном лице представлял Джордж Формэн. 
Старейшины, облаченные в длинные зеленые мантии, цвета надежды и чистоты, сидели каждый в своем кресле и сосредоточенно смотрели на Кана Ротки. Хотя и подписалась под призывом Голда Хаит, но все знали, что главным выступающим сегодня на Совете будет именно командующий Армии спасателей. Голда Хаит, которая, на правах старейшины, в отсутствие Великого Магистра, должна была открыть Совет, и сама понимала, что ей нужно  как можно быстрее предоставить слово Кану Ротки.
- Господа старейшины! Коллеги! – произнесла она. – Открываю совет и предоставляю слово нашей главной надежде на планетный мир, нашему главному спасателю господину Кан Роткиу.
Голда Хаит кивнула в сторону Кана Ротки, приглашая того к выступлению. Тот поднялся во весь свой немалый рост и поблагодарил за предоставленное слово.
- Не знаю, есть ли основания у уважаемой коллеги Голды уже сегодня называть меня главной надеждой мира, но госпожа Хаит достаточно мудра, чтобы предвосхитить главную мою мысль, с которой я хотел бы и ознакомить сейчас уважаемый Совет старейшин.
Кан Ротки указал рукой на огромный экран, по которому с неспешной периодичностью мелькали цифры и картинки из истории человеческой цивилизации, которые должны были помочь ему в его выступлении.
- За десять с лишним тысяч лет полноценной человеческой цивилизации, по моим подсчетам, произошло свыше тридцати тысяч крупных и средних вооруженных конфликтов на нашей планете (мелкие я в расчет не беру, хотя в них также пролилось отнюдь немалое количество человеческой крови). И восемьдесят пять процентов из этих конфликтов случились на почве религиозного противостояния. А это унесло сотни миллионов человеческих жизней. Причем, убивали друг друга даже представители одного и того же народа, искусственно разделенного властвующей элитой на разные религиозные конфессии. Причем, эти конфликты, в отличие от многих политических и межгосударственных, могли длиться годами и десятилетиями, а то, как в случае, например, Северной Ирландии, и столетиями. У меня сложилось мнение, что это делалось и делается умышленно. Неким указанием свыше. Я пока еще только строю предположения, но, мне кажется, это выгодно, прежде всего, самим высшим церковным иерархам, ибо это позволяет им держать в страхе и повиновении миллионы своих верующих сограждан…
- Вы осторожнее с упреками, господин Ротки. Это нешуточные обвинения! – решился прервать выступающего Денни Степлтон.
- А я отдаю отчет своим словам. И попробую сейчас убедить вас в этом.
Кан Ротки заметил на себе напряженные взгляды всех старейшин. Он слегка заволновался, понимая, что от силы его убеждения сейчас будет зависеть очень многое.
- Отдельные лица (и их немало) все еще пытаются доказать другим о некоем божественном создании человека и всего сущего. И это при том, что уже давно доказано поступательное эволюционное развитие, в частности, того же человека: от австралопитека к homo habilis, от него к homo erectus, приведшему, наконец, к появлению homo sapiens. Не проще ли было бы некоему творцу сразу создать человека разумного, способного преклоняться перед ним, а не идти окольными путями, да еще и при этом рисковать количеством преклоняющихся? А зачем было творцу создавать диких хищных тварей, не подвластных человеку, наводящих на него ужас, а порою и пожирающих его. Ведь мир, по библии, корану и другим источникам создавался (если создавался, конечно) для всеобщего благолепия, а не для страха и кровопролития. Да к тому же, многие подобные живые твари появились на миллионы, сотни тысяч лет раньше, нежели сам человек. Что, творец тренировался в создании живых организмов? Тогда он не творец, а ученый-экспериментатор. А многим ли ученым люди поклоняются, да еще воспринимая его учение на веру, a priori? Все учения и открытия признаются нами лишь после твердых и непреложных доказательств. Так докажите и это – то есть существование некоего внеземного творца.
  И заметьте еще. Человечество ищет и порой находит внеземные цивилизации, давно уже найдены и подтверждены следы внеземных цивилизаций на нашей Земле. Мы открыли и расщепили атом, приручив и поставив его себе на службу, мы изучили и раскрыли практически все тайны земных и океанических недр планеты. Ко всему этому человечество шло долго, сначала выдвигая гипотезы, затем подводя под них теоретические обоснования и, наконец, находя практические подтверждения. Если же практических доказательств не найдено, все открытия так и остаются на уровне теорий или гипотез. Что же мы видим с другой стороны? Ни одного доказательства божественного происхождения всего живого и сущего не найдено и найдено быть не может, более того, их даже запрещено искать. И требуется лишь принимать на веру, причем, вне всяких сомнений. А тех, кто все-таки сомневается или пытается докопаться до истины, тут же записывают либо в еретики, либо в богоборцы и предают анафеме. Как, скажем, поступили столпы христианства со своим же собратом, апостолом Фомой, в силу аналитического склада мышления своего не поверившего словам соучеников Христовых о воскресении учителя. И они же превратили Фому в первого на земле диссидента, инакомыслящего, а евангелие, написанное им, сразу же провозгласили еретическим. Далее! С одной стороны, духовенство уверяет, что бог един для всех, с другой же стороны, мы имеем немалое количество конфессий, на практике доказывающих обратное, и неверных, с точки зрения той или иной религии, зачастую просто убивают, если не удается перетянуть в свою веру. И делают это, заметьте, во имя единого (!) для всего человечества божества. Самое ужасное, что при этом не щадят даже детей, как своей веры (посылая их на смерть), так и чужой. Согласно всем церковным догматам верующие должны любить все человечество и быть толерантны к своим противникам и оппонентам по вере, а они слишком агрессивны и нетерпимы. Исходя из всего сказанного, у меня начинает складываться впечатление, что всех духовников на их темные дела направляет некая невидимая миру рука неких Черных Сил. Рука Зла, я бы сказал. И они, как послушные агнцы или зомби, следуют этой направляющей длани. И немногие решаются противостоять этому и отказываются от веры. Но таких, к сожалению, часто преследуют их бывшие собратья по вере и даже калечат, а то и убивают.
Кан Ротки сделал паузу, обведя своим острым взглядом всех присутствовавших. В Совете некоторое время царила мертвая тишина: впервые, пожалуй, в этом зале звучали такие слова. И они заставили задуматься старейшин.
- Нам необходимо срочно предпринимать какие-то шаги для спасения человечества, ибо крово-пролитие при такой агрессии клерикалов никогда не остановить, и человечество может подойти к опасной черте самоуничтожения.
Кан Ротки теперь закончил и снова сел в свое кресло, ожидая вопросов от других и ожесточенной дискуссии. Ведь он понимал, что поломал своей речью некоторые психологические устои, царившие в этом болоте, под названием Совет Старейшин, многие и многие годы.
- Вы что, против веры, господин Ротки? – первым прервал паузу Хуан Перес.
- Ни в коем случае! Но я считаю, что вера человека в кого бы или во что бы то ни было – дело сугубо личное и, даже более того, интимное. Если же она выпячивается наружу, значит, этот человек – неискренен в своей вере. А если же это еще и выдается за последнюю истину, и тот, кто этому противится, – возводится в ранг врага рода человеческого, то это уже не вера, а насилие над нею и, в первую очередь, над свободой личности человека. Вот этого я не приемлю. И с этим желаю бороться.
Кан Ротки поймал на себе недоуменные взгляды многих старейшин.
- Ну, вы и нафилософствовали, господин Роткив, - начал горячиться Муса бен Асад.- Вы что здесь такое наплели? Вы хотите за короткие мгновения вашего выступления перевернуть все восприятие мира, сложившееся у человечества за тысячелетия? Вашему лицу не идет умный вид. Вам этого никто не говорил?
Голда Хаит и Фу Шенг с неодобрением посмотрели на бен Асада.
- Даже если вам не нравится кто-то из членов нашего Совета, это совсем не повод его оскорблять, - вступился за командующего Армии спасателей Фу Шенг.
- Да, я, может быть, и погорячился, - произнес Муса бен Асад. – Но, согласитесь, уж слишком оскорбительными для нашего сознания были слова Кан Роткиа.
- Для вашего сознания, коллега Асад. Для  вашего, а оно не суть общее. Даже учитывая то, что все мы здесь соратники и занимаемся общим делом, - уточнил Фу Шенг. – Это именно то самое насилие над свободой личности, о котором только что говорил коллега Ротки.
- Спасибо, коллега Шенг, за заступничество, - чуть склонил голову в его сторону Кан Ротки, - однако меня, в данном случае, слова господина Асада ничуть не задели, ибо он ошибается в том, что мне не идет умничанье. Он, видимо, не осведомлен, что я по своему изначальному образованию как раз таки философ. И, уже будучи доктором философии, я создал Армию спасателей именно потому, что слишком долго и помногу думал о будущем человечества и нашей планеты в целом. И сейчас я вам озвучил лишь часть этих своих дум, дабы не отнимать у вас слишком много драгоценного времени. Однако, если на то будет ваше желание, я готов подготовить для каждого из вас письменный доклад с изложением своей теории, и потом, после вашего знакомства с моей теорией, готов буду снова подискутировать на эту тему, но уже более основательно.
- Я думаю, это предложение стоит рассмотреть, ибо вопросы, затронутые сегодня господином Роткивом слишком серьезны и основательны, чтобы решать их поверхностно, - поддержала Кана Ротки Голда Хаит. – Обращаюсь к вам, господа старейшины, стоит возвратиться еще раз к этому?
После некоторой паузы практически все, в том числе и Муса бен Асад, согласились с Голдой Хаит. Лишь один Денни Степлтон высказал сомнение:
- Думаю, что все это бессмысленно.
Но поскольку сомнение не есть противоречие, Голда Хаит, на правах старшей, провозгласила:
- Итак, господин Ротки, от имени Совета Старейшин я поручаю вам подготовить доклад, о котором вы говорили. И, после всеобщего с ним знакомства, мы снова соберем Совет, и тогда уже примем то или иное решение.
Кан Ротки поклонился в знак признательности, Но, подняв голову снова, попросил:
- В таком случае, чтобы лучше и объективнее осветить вопрос, я бы хотел попросить у Совета содействие в моих личных встречах с высшими иерархами всех церквей. Мне необходимо задать им пару интересующих меня вопросов.
Кан Ротки с надеждой посмотрел на старейшин, но для тех эта его последняя просьба оказалась столь же неожиданной, как и его предыдущее выступление.
- Слишком большие полномочия просит для себя командующий Армией спасателей, - произнес Иван Коробка. – Захотят ли иерархи говорить с ним?
- Но если мы примем такое решение, то они должны будут говорить с ним, - сказал Фу Шенг.
- Можно пойти и  по другому пути, - загадочно усмехнулась Голда Хаит.
Старейшины знали эту ее особенность: если Голда усмехается, значит, она готова сказать нечто неожиданное.  И они замолчали в ожидании. Получив тот эффект, что и хотела, Голда Хаит совершенно серьезно и решительно произнесла:
- Кресло Великого Магистра пустует уже много лет. Всем нам кажется, что нет для этой роли подходящей кандидатуры. Но я думаю, что она уже появилась. Предлагаю избрать на должность Ве-ликого Магистра всей Земли господина Кана Ротки. И тогда пусть попробует кто из иерархов не ответить на его вопросы.
Даже для самого Кана Ротки это предложение прозвучало, наподобие пушечного выстрела в тихой ночной пустыне. Что уж говорить о реакции других старейшин.
- Я думаю, слишком рано ставить вопрос об этом, - сказал Джордж Формен, сам претендовавший на эту должность. – Господин Ротки еще слишком молод и слишком горяч.
- На счет молодости – согласна, - кивнула Голда Хаит. – Однако я никогда не считала это недостатком человека: дело же не в возрасте, а в характере индивидуума. Да и что касается горячности, здесь Кан Ротки своим спокойствием и рассудительностью даст фору некоторым из нас.
Она недвузначно глянула в сторону сидевших в соседних креслах Мусы бен Асада и Денни Степлтона.
- И, тем не менее, я также считаю, что говорить о должности Великого Магистра пока рано, - произнес Фу Шенг. – Но полномочия для встречи с церковными иерархами дать ему все же стоит.
После непродолжительных споров Совет старейшин согласился с Голдой Хаит и Фу Шенгом. Для Кана Ротки этого было вполне досточно. Он решил действовать по возможности быстрее.

5.
В самом центре сербской столицы, Белграде, в просторном, практически стеклянном с твердым синим отливом здании "Сава-центра", архитектурном шедевре восьмидесятых годов ХХ столетия, где в те годы проходили самые важные мероприятия в Югославии, завершал свою работу Всемирный конгресс предпринимателей. Сюда съехались крупнейшие представители бизнеса со всех концов Земли. Они наконец-то созрели для того, чтобы принять некую всеобщую Декларацию по ведению честного бизнеса и утвердить Хартию предпринимателей. Разумеется, конгресс они использовали и для наведения мостов и контактов друг с другом, поиска партнеров и компаньонов.
Совершенно излишне говорить и о том, какие меры безопасности были предприняты и властями Сербии, и службами безопасности самих предпринимателей. Тем большее удивление, даже шок, испытали участники форума, когда увидели в зале организованную толпу одетых во все черное, с чер-ными же масками на головах людей, вооруженных до зубов автоматами, гранатометами, пистолетами, гранатами и поясами смертников-шахидов.
- Всем оставаться на своих местах! Не дергайтесь, если не хотите получить пулю. Вы взяты в заложники!
В огромном зале воцарилась мертвая тишина.
- Просьба всем организованно собраться и по одному выходить в указанную нашими людьми дверь и подниматься на второй этаж в отведенное для вас помещение. Любая попытка к бегству будет немедленно пресекаться выстрелами по живой мишени.
Командовал всеми в зале невысокий человек с автоматом Калашникова в одной руке и рацией в другой. Шокированные бизнесмены не сразу поняли, что произошло и чего от них хотят. Оживление началось лишь после того, как двое из них, расположившиеся ближе всего к тому выходу, который для всех освободили террористы, пинками были вышвырнуты в коридор. Вслед за ними потянулись к выходу и остальные.
Возглавлявший террористов албанец Элвер радостно потирал руки. Его имя навсегда войдет в историю захватов заложников: то, как он провернул эту операцию, будет изучаться во всех учебниках в полицейских академиях мира. Он обманул не только официальные сербские власти, но и обезоружил бесчисленную охрану самих предпринимателей. Сейчас Элвер сидел в комнате охраны Сава-центра и перед его глазами на многочисленных мониторах представала полная картина событий. Даже близлежащие площадь и улицы, где были установлены камеры видеонаблюдения, были под его контролем. Лучшего места для собрания денежных мешков и придумать было нельзя.
- Босс, вижу двух полицейских с винтовками на крыше соседнего дома, - рация сначала зашуршала, а затем заговорила голосом его помощника. 
Элвер встал, подошел к единственному окну в этой комнате, оттянул жалюзи и глянул наружу. По крыше и в самом деле короткими перебежками передвигались двое полицейских в масках с винтовками с лазерным прицелом. Элвер осклабился, показав свои желтые прокуренные зубы, и тут же перевел взгляд вниз, на землю. А там уже стала собираться толпа любопытных, полиция оцепляла район, пару десятков машин с мигалками и сиренами окружили здание Сава-Центра. Послышался шум работающих винтов паривших в небе вертолетов. Элвер лишь презрительно хмыкнул.
- Скажи Марии, пусть уберет их! – отдал он команду.
- Слушаюсь, босс!
Через пару минут раздалось два, один за другим, выстрела снайперши Марии. Один полицейский откинулся назад и упал замертво прямо на крыше, другой, приблизившийся прямо к ее краю, полетел вниз и рухнул на землю, неподалеку от стоявших с карабинами наизготовку подоспевших спецназовцев. Чуть подальше сгруппировались в несколько кучек журналисты, с телекамерами, микрофонами, диктофонами, фотоаппаратами.
В короткое время на уши была поставлена вся сербская полиция. Тут же министру внутренних дел на стол положили списки участников конгресса: всего двести семьдесят шесть человек, это не считая многочисленных помощников и секьюрити. Если же приплюсовать и их, то получается более полутысячи. Однако не известно, кто из них, помимо бизнесменов, оказался в заложниках. Это и следовало выяснить в первую очередь.  В то же время, террористы впервые подали голос. Их рация была настроена на полицейскую волну и на связь вышел сам Элвер. Родившийся в Сербии, он в совершенстве владел сербским языком, потому и мог общаться напрямую без переводчика.
- Драже Мичунович, ты меня слышишь? – обратился он к министру.
Тот вздрогнул от неожиданности, но тут же ответил.
- Мичунович на связи. Кто со мной говорит?
- Меня зовут Элвер Пушкарь. Надеюсь, ты не впервые слышишь это имя?
- Да, Пушкарь, на сей раз ты залетел по-крупному. Ты хоть понял, что сотворил?
- Главное, чтобы ты понял, что на сей раз я не шучу. Сава-центр заминирован, все заложники под надежной охраной, в том числе и смертников. Поэтому любая твоя попытка их освободить приведет к обильным жертвам и к крупному международному скандалу. Ведь, если я не ошибаюсь, на этой сходке собрались денежные мешки почти из двадцати стран. А, Мичунович?
- Ты прав, поэтому, если с этими людьми что-нибудь худое случится, тебя будут искать полицейские именно этих двадцати стран. А, Пушкарь?
- Но именно от тебя зависит, случится с ними что-нибудь, или нет. И пока здесь условия диктую я.
Министр тяжело вздохнул и глянул на присутствовавших в его кабинете людей. Здесь уже был и помощник президента, подъехал и премьер-министр.
- Что ты хочешь, Пушкарь?
- Вот это уже лучше. Раз ты начинаешь торговаться, значит, дело пойдет.
Элвер оторвался от рации, подмигнул своим соратникам, и прошелся по комнате. Разумеется, требования были им сформулированы давно. Сейчас он решал, по какому ранжиру их выстроить. Но пока он думал, премьер-министр обратился к Мичуновичу.
- Кто такой этот Пушкарь, Драже?
- Он уже несколько лет находится в международном розыске. Правая рука албанского боевика Тачи, которого мы поймали год назад и осудили на пожизненное заключение. Не исключаю, что среди условий Пушкаря будет и освобождение Тачи.
- Честно говоря, я думал, что он либо где-то в Ираке, либо в Афганистане, - взял слово заместитель Мичуновича Синиша Йованович.
В этот момент снова включилась рация.
- Слушай меня, Мичунович! – снова заговорил Пушкарь. – Мы требуем освобождения и беспрепятственного выезда из Сербии Тачи. 10 миллионов евро (учитывая, какие толстые мешки здесь собрались, думаю, что они без труда наберут такую сумму из своих загашников), две ядерные боеголовки и три вертолета с полной заправкой, чтобы мы могли отсюда убраться. И не вздумай противиться этим требованиям. На все-про все я даю тебе двадцать четыре часа. После чего через каждые полчаса начну расстреливать по одному заложнику.
- Как же они тогда тебе соберут 10 миллионов, если ты их начнешь расстреливать?
- Ты шутник, да, Мичунович? А у меня с чувством юмора слабовато.
- Послушай, Пушкарь, ты же понимаешь, что условия очень серьезные. Я не могу в одиночку принять такое решение. Мне нужно, во-первых, посоветоваться с президентом, во-вторых, связаться с посольствами стран, граждане которых находятся в Сава-центре. На это уйдет гораздо больше суток. Что же касается ядерных боеголовок, то, боюсь, моих полномочий здесь и вовсе не хватит. Нужно решение международных организаций.
Пушкарь задумался. Поскреб указательным пальцем затылок, одновременно глядя на мониторы камер слежения.
- Хорошо, даю сорок восемь часов, но, в таком случае, полностью на твоей совести будет самочувствие заложников, поскольку я и мои ребята не нанимались им в повара и обслугу. Единственное, на что они могут рассчитывать, это на пару ведер воды в день на всех.
Заложники чувствовали себя вроде зайцев, затравленных волками. Они, уже давно привыкшие повелевать другими, вдруг оказались в ситуации, когда не просто вынуждены кому-то подчиняться, но и когда всерьез поставлен вопрос их жизни или смерти. И когда от одного их желания мало что зависит. Поначалу они держались обособленно, стараясь не только ни с кем не общаться, но даже не смотреть друг на друга. Однако, беда сближает. И вот уже они сдвигались все ближе и ближе, и все внимательнее стали приглядываться к своим соседям. И только красивая, черноволосая с большими глазами женщина Адели Голдовская забилась в угол, уткнувшись в плечо своего то ли помощника, то ли друга по имени Иосиф.
У кого-то зазвонил сотовый телефон. Тут же поднял голову, обводя зал глазами оставшийся за старшего террорист. Хозяин зазвонившего мобильника, стараясь лишний раз не шевелиться, незаметно отключил его. Но тут, как с цепи сорвались остальные: то в одном углу, то в другом стали разрываться мобильные телефоны и смартфоны. Террористы-охранники тут же сняли с предохранителей автоматы и навели их на заложников.
- Кто пошевелится, тут же начинаем стрелять! – выкрикнул старший на ломаном английском.
  А сам поднес ко рту рацию.
- Командир, тут телефоны сотовые звонят.
- Пусть немедленно все сдадут вам свои телефоны и оружие, у кого оно есть, - отдавал приказ Элвер Пушкарь. – Пусть подходят по одному и каждого тщательно обыщите.
- Хорошо, командир, - осклабился старший.

6.
Кан Ротки находился в одном из учебных лагерей Армии спасателей, расположенных в африканских джунглях. Он построил обучение спасателей так, что они периодически меняли дислокации – из джунглей в пустыню, из пустыни в океан, из океана в горы, оттуда в арктическую тундру, а пару раз даже навещали суровую Антарктиду. Потому и не было никакого преувеличения в том, что бойцов этой армии называли по первым буквам – асами. Они и, правда, были настоящими асами своего дела. Армия спасателей при Совете старейшин Земли должна была действовать в любых условиях при любой погоде. Ничто не могло помешать им выполнить задание. Ведь к Армии спасателей прибегали в самых трудных обстоятельствах, когда уже испробованы и отвергнуты все остальные возможности к разрешению конфликта. Кан Ротки добился от своих подопечных того, что они могли развернуть свои боевые порядки в считанные минуты. Ни одна армия мира, никакие войска специального назначения разных стран не могли сравняться боеспособностью и выучкой с этими бойцами. Потому что они были над государствами. Сюда приглашались и допускались только лучшие из лучших после многих испытаний на выживание. Но для любого настоящего солдата считалось честью попасть в Армию спасателей. Это было пиком карьеры офицера. 
Тренировками руководил заместитель и ближайший помощник Кана Ротки двухметроворостый коротко остриженный под ежика Сильван Дрю. Ему Кан Ротки верил, как себе. Сам же главнокомандующий удобно устроился на вышке, откуда открывался чудесный вид не только на поляну, где располагался лагерь, но и на сами джунгли.
Асы отрабатывали приемы рукопашного боя, разделившись поровну. Здесь был лишь один отряд Армии. Другие подразделения занимались тем же, но в других лагерях. Кан Ротки так и курсировал между этими лагерями.
- Сильван, направляй один батальон на сутки в джунгли, - связался со своим помощником Кан Ротки. - На дальность пробега и выживание. Без еды и оружия.
Кан Ротки увидел, что занятия тут же прекратились и бойцы построились на плацу. Сильван Дрю сначала высказывал свои замечания по только что проведенным занятиям, затем давал новые указания командирам батальонов.
В этот момент зазвонил спутниковый телефон, прикрепленный сбоку к ремню. Кан Ротки, не отводя глаз от плаца, отстегнул трубку и поднес ее к уху.
- Кан Ротки у аппарата.
По мере того, как он выслушивал чьи-то слова, лицо его менялось и приняло окончательно суровый вид.
- Когда это произошло?.. Вы уверены, что нужна именно Армия спасателей?.. Сколько заложников уже расстреляно? Трое? – Кан Ротки помолчал, проигрывая в уме создавшуюся ситуацию. – Хорошо, затягивайте переговоры на сколько можно, освободите Тачи из заключения, держите его при себе до моего прибытия. Через четыре часа мы будем на месте. Конец связи.
Кан Ротки заметил, как один из батальонов направился к выходу из лагеря. Он тут же поднес ко рту рацию.
- Сильван! Срочно отбой джунглям! Все командиры немедленно в штаб. Объявляется боевая тревога. В Европе ЧП всемирного масштаба.
Армия спасателей прибыла в Белград на собственных сверхзвуковых самолетах вертикальных взлета и посадки.
Кана Ротки встречал лично президент Сербии. Он взял ситуацию под личный контроль и постоянно был на связи с Советом старейшин. Обменявшись с президентом рукопожатием, Кан Ротки сразу перешел к делу.
- Тачи выпустили из тюрьмы?
- Да, он находится в здании Скупщины под усиленным контролем, - вместо президента ответил ми-нистр Мичунович.
- Очень хорошо! Мне нужны точные планы здания Сава-центра, включая подвалы и чердаки.
- Они уже здесь. Вот, пожалуйста, - министр обернулся к своему заместителю и тот подал Кану Ротки папку с планом здания.
- Точное количество заложников и террористов известно?
- К сожалению, точной цифры не может сказать никто. Вместе с бизнесменами приехали их помощники и секьюрити, точного количества которых установить не удалось. То же самое и с захватчиками. Первых, по нашим прикидкам, более шестисот, вторых – не более сотни.
- Плохо работаете, господин министр. Это первое, что нужно было вам выяснить.
- Вы же знаете этих бизнесменов, господин Роткив. Они же, как подпольщики, максимально стараются засекретиться.
- Я все понял. Мне нужен отдельный кабинет, где бы я мог расположить свой временный штаб, изучить документы и побеседовать с Тачи.
- Да, конечно! Комендант вас сейчас проводит.
Президент глазами поискал коменданта и тот незамедлительно вышел вперед.
- Следуйте за мной, господа.
Расположившись в средних размерах кабинете с двумя компьютерами, обычной и спутниковой связью, Кан Ротки сначала молча изучал план Сава-центра. Над ним, пригнувшись, стоял Сильван Дрю и делал то же самое.
- Вот здесь отмечены помещения, которые заняты либо заложниками, либо террористами, - Кан Ротки обсуждал план действий со своим помощником. – К тому же, здесь все напичкано видеокамерами. Тут вряд ли возможно пройти незамеченным.
- Посмотри сюда, - Сильван Дрю ткнул пальцем в один коридор, куда вела дверь из подвала. – Если через этот проход и вот так?
- Пожалуй, можно, - согласился Кан Ротки. – Но при одном условии. Нужно незамеченными про-браться в этот подвал. А как это сделать, если камеры видеонаблюдения перекрывают всю площадь перед зданием.
- А если ночью?
- Сколько у нас еще времени до окончания ультиматума? – Кан Ротки взглянул на присутствовавшего здесь министра внутренних дел.
Тот посмотрел на часы и хмуро покачал головой.
- Три часа сорок минут.
- Не может быть, чтобы в такое здание не было подземного перехода откуда-нибудь.
- Вполне вероятно, вы правы, - немного подумав, согласился министр. – Сейчас попробую уточнить.
Он отошел в сторону, подошел к соседнему столу и снял трубку правительственной связи.
- Я бы хотел накоротке переговорить с Тачи, - Кан Ротки посмотрел на заместителя министра.
- Да, да! Сейчас его доставят, - замминистра, готов был тут же идти выполнять просьбу, но Кан Ротки его задержал.
- Секунду! Я бы хотел, чтобы его сюда сопровождал мой человек.
- Как скажете.
Кан Ротки кивнул одному из своих офицеров и тот тут же вышел вслед за заместителем министра.
- Вы правы, господин Ротки! В здание Сава-центра, действительно, есть подземный переход, - Мичунович даже улыбнулся улыбкой смертельно уставшего человека.
- Вот и отлично! А пока нам приведут Тачи, я бы хотел вас попросить, господин министр, все-таки приготовить три вертолета и деньги, которые просят террористы. Возможно, нам это и не понадобится, но они должны видеть, что мы идем на выполнение их требований.
- В принципе, все это уже готово. Люди ждут только команды.
- Хорошо!
В этот момент ввели Тачи: невысокого роста, какого-то неуклюжего человечка с густой черной бородой, длинными волосами и полусумасшедшими глазами, которым, однако же, нельзя было отказать в остроте и проницательности. Руки у него были в наручниках. Но чувствовалось по всему, что он был доволен происходившим.
Войдя в кабинет, он не сразу смог сообразить, кто здесь самый главный, и глаза его поэтому несколько минут бегали с одного лица на другое. Кан Ротки взглянул на офицера-аса, сопровождавшего Тачи, тот едва заметно утвердительно кивнул.
- Так это ты тот самый Тачи, из-за которого завертелась вся эта карусель? – спросил Кан Ротки.
Тачи тут же посмотрел на него и его ничуть не смутил насмешливый взгляд Кана Ротки.
- Это я. А ты кто?
- В данном случае, для тебя не важно, кто я. Главное, что от моего решения зависит здесь очень многое. В том числе, возможно, и твоя жизнь.
- Не слишком ли много ты на себя берешь? – самоуверенно хмыкнул Тачи, с любопытством рассматривая собеседника, облаченного в черный кевларовый костюм.
- Не слишком, - спокойно ответил Кан Ротки. – Поэтому предлагаю тебе выгодную сделку: ты уговариваешь своих подонков выпустить всех до единого заложников, я позволяю им беспрепятственно убраться восвояси. Для них без последствий.
- А что будет со мной?
- Но ты же понимаешь, что ты осужден по серьезной статье. Но обещаю тебе поблажку в виде условно-досрочного освобождения, если ты выполнишь озвученное мною только что условие.
- Ха-ха-ха! – Тачи захохотал, глядя прямо в лицо Кана Ротки.
Тот лишь пожал плечами и посмотрел на часы.
- Ну что ж, я тебе предлагал выход, ты от него отказался.
- Ты мне предлагал слишком смешной выход, - резко оборвал смех Тачи. – Учитывая то, что здание заминировано и внутри находятся смертники, я считаю, что ты блефуешь и просто тянешь время.
Тут Тачи был прав. Кан Ротки и в самом деле тянул время. Ему важно было, чтобы саперы отряда спасателей добрались до подвалов Сава-центра и, просканировав здание, нашли закладки взрывчатки. Дальше для них все было делом техники. И операцию по спасению заложников можно будет начинать. В этот момент в маленьких наушниках Кана Ротки раздался знакомый голос Макса Иванова, старшего бригады саперов.
- Шеф, мы на месте. Начинаем работу.
- Хорошо! – негромко ответил Кан Ротки.
И тут же посмотрел на Тачи. У того, как ни странно, спесь немного спала. Видимо, понял, что все не так просто. Но держался он все же, по-прежнему, нагловато. Ну что ж, последняя наглость у него сейчас улетучится. Кан Ротки кивнул одному из офицеров, державшему в руках некий небольшой металлический предмет. Тот подошел к Тачи и ловким движением надел этот предмет на шею Тачи. Тут же щелкнул маленький замок и попеременно вокруг шеи забегали маленькие красные лампочки. Это оказался электронный браслет. Кан Ротки взял в руку черный брелок с двумя красными кнопками и повертел им перед лицом Тачи.
  - Так вот, запомни, подонок. Одно твое непредсказуемое действие, и ты будешь беседовать со своим аллахом напрямую, без посредничества Мохаммеда. Ты меня понял?
Тачи ничего не ответил, только побледнел и опустил глаза.
- С тебя снимут этот браслет лишь в том случае, если будут отпущены живыми и здоровыми все, я подчеркиваю – все заложники.
- Мне эта ваша фигня жмет, - слегка пошевеливая шеей, произнес Тачи.
- Что поделаешь. У меня для тебя другого размера нет.
Кан Ротки кивнул Сильвану Дрю:
- Ведите его к своим!
- Понял, шеф!
Бригада саперов тем временем разделилась и пошла в двух направлениях, дабы ускорить поиски. Где-то приходилось идти согнувшись, где-то обходить трубы и коммуникации.
- Командир, есть одна закладка, - доложил Иванову один из саперов.
- Схема сложная?
- Пока не могу сказать.
- Ладно, работайте. Но будьте осторожны. Не исключено, что за закладками могут следить террористы.
В этот момент и в группе Иванова запикал сканер на мину.
Тачи в сопровождении Сильвана Дрю и еще одного спасателя, воткнувших в бока Тачи дула пистолетов, подошли к Сава-центру. Тачи был в наручниках, руки за спиной. Поэтому, когда подошли к двери, ас повернул Тачи так, чтобы его было удобно пристегнуть еще одной парой наручников к металлической ручке двери.  После этого сунул ключ от наручников в нагрудный карман рубашки Тачи и отошел в сторону. Сильван Дрю заговорил в микрофончик рации.
- Кан, у нас все в порядке. 
- Понял. Отойдите подальше, к какому-нибудь укрытию. 
Оба спасателя отошли к будке электрощитовой и стали оттуда наблюдать за Тачи и самим зданием.
В этот момент вдруг подал голос Элвер Пушкарь.
- Эй, Мичунович! Или кто там еще! Вы меня слышите? У вас осталось не более тридцати минут. Что там с нашими требованиями.
И тут, словно в ответ Пушкарю, на площадку перед Сава-центром один за другим опустились три вертолета.
- Отлично! Вертолеты вижу. А где Тачи?
- Шеф, все в порядке, - раздался в наушниках у Кана Ротки голос Иванова. – Здание разминировано полностью.
- Понял! – облегченно выдохнул Кан Ротки.
Он подошел к министру Мичуновичу, взял у того рацию, через которую общался Элвер Пушкарь.
- Эй, подонки, вы меня слышите?
- Это кто!? – вздрогнул от неожиданности Пушкарь.
- Для тебя это неважно. Молчи и слушай меня. Вертолеты наготове. Ваш главарь стоит прикованный наручниками к входной двери.
Глаза Пушкаря от неожиданности испуганно забегали из стороны в сторону. Он махнул рукой в сторону одного из боевиков и тот, передернув затвор автомата и выставив его перед собой, пошел к выходу. Робко выглянул из окна и, действительно, увидел стоявшего в не очень удобной позе Тачи.
- Тачи, это ты? – окликнул своего командира боевик.
- А у тебя что, глаза на заднице? – огрызнулся Тачи, пытаясь повернуться в сторону боевика, но сделать ему это не удалось. – Скорее зови Пушкаря.
Боевик побежал назад, закинув автомат за плечо. И еще на бегу закричал:
- Пушкарь, там действительно Тачи.
Кан Ротки понял, что можно продолжать.
- Теперь слушай мои условия, Пушкарь. Тачи будет под прицелом до тех пор, пока вы по одному, чтобы мы смогли вас пересчитать, не покинете здание, и пока мы не убедимся, что все заложники живы и здоровы. Ты меня понял, подонок?
Пушкарь стоял в недоумении, для него такой поворот дела оказался полной неожиданностью. И тут его окликнул тот самый боевик, который ходил смотреть на Тачи.
- Элвер, спроси их про деньги.
Это вывело Пушкаря из оцепенения.
- А как насчет третьего условия? Где деньги?
- Деньги вы получите в своей Албании. С руководством страны этот вопрос уже согласован.
Пушкарь немного помолчал, обдумывая, затем снова поднес рацию ко рту.
- Но смотри… как там тебя. Если обманешь, мы взорвем здание и все, что рядом с ним.
- Это вряд ли, - улыбнулся Кан Ротки. – Здание разминировано.
Боевики засуетились, стали проверять радиоустройства. Выждав пару минут, Кан Ротки скомандовал.
- А теперь все пошли на выход!
- Э, нет! Так не пойдет, - Пушкарь уже пришел в себя. – Сначала сними все оцепление, убери снайперов с крыш. И пусть уйдут вертолетчики. У нас свои пилоты есть.
Кан Ротки оглянулся на президента, тот посмотрел на Мичуновича. Мичунович по рации отдал ко-манду:
- Всем отбой! Снять оцепление! Снайперам и пилотам покинуть свои позиции.
Дождавшись, когда будут выполнены все их требования, Элвер Пушкарь, пустив впереди себя двух боевиков, третьим спустился в холл. За ним потянулись остальные, оставив заложников без охраны и в полном недоумении.
- Тачи, брат! Я рад, что снова тебя вижу, - Пушкарь обнимал Тачи и прикладывался щекой к его щеке. – Я же обещал, что вытащу тебя из тюрьмы. Как видишь, я слов на ветер не бросаю.
- Я в тебе и не сомневался Пушкарь. Только освободи меня поскорее, руки затекли.
- Ой, прости, сейчас.
Пока Пушкарь оценивал ситуацию, из здания по одному выходили боевики. Каждый обнимал и прикладывался щекой к своему главарю. Кан Ротки, приложив к глазам бинокль, пересчитывал их. Считал боевиков из своего укрытия и Сильван Дрю.
- Вроде бы все, - прошептал сам себе Кан Ротки.
Пушкарь снял с предохранителя "беретту" и стал выцеливать в ручку двери, к которой был прикован Тачи.
- Погоди, дурак, осколок может попасть в это дурацкое колье у меня на шее. Они мне в нагрудный карман, кажется, положили ключ.
Пушкарь, правда, уже успел выстрелить. Ручка разлетелась вдребезги и Тачи даже подпрыгнул от отдачи и испуга. На висках выступили капельки пота.
- Я же тебе сказал, не стреляй, шайтан тебя забери.
- Извини, брат. Рука сама дернулась.
Пушкарь сунул руку в карман Тачи и в самом деле вытащил оттуда маленький ключик. Еще секунда и наручники полетели на землю. Тачи заулыбался, поглаживая кисти обеих рук.
- Иванов, проверь заложников, - Кан Ротки снова вышел на связь с остававшейся в здании группой спасателей.
- Хорошо, шеф!
Спасатели поднялись из подвала, вышли в технический коридор, прошли через холл к лестнице и поднялись на второй этаж. Двигались осторожно, держа наготове оружие: вдруг ушли не все боевики. Но в здании все было спокойно. Вот и малый конференц-зал, где боевики собрали заложников. Проверив, не заминирована ли дверь, Иванов дернул за ручку. Заложники от страха тут же сжались. Однако, увидев светловолосового мужчину с лицом, не спрятанным под маску, удивленно устремили на него взгляды. За Ивановым вошли в зал остальные спасатели, кроме двух, оставшихся снаружи охранять. 
- Успокойтесь, господа! – заговорил Иванов. – Мы бойцы Армии спасателей. Вы освобождены. Все боевики покинули здание. Но необходимо время, чтобы их нейтрализовать. Поэтому, в целях вашей же безопасности, мы рекомендуем вам не выходить отсюда еще некоторое время.
Спасатели почувствовали, как по большому залу пробежал, вырвавшийся из груди десятков людей, глубокий вздох облегчения.
- Просканируйте вертолеты! – Тачи уже полностью пришел в себя и снова стал тем, каким его знали его люди: быстрым и решительным. – Мы должны быть уверены, что они не заминированы.
Два боевика со сканером тут же помчались к вертолетам и тщательно обследовали каждый из них. Остальные в это время окружили Тачи и стали выспрашивать его о здоровье, о заключении, и рассказывать о том, что они сами сделали за то время, пока его не было.
- Все чисто, командир! – крикнули проверявшие вертолет боевики.
- Отлично! – кивнул Тачи.
И тут рука его случайно коснулась браслета. Он недовольно поморщился и взял из рук Пушкаря рацию.
- Эй, как там тебя! Ты меня слышишь?
- Я на связи, - ответил Кан Ротки.
- Я надеюсь, ты убедился, что с заложниками все в порядке?
- Разумеется.
- Мы тоже проверили вертолеты. Мы готовы к посадке, но мне мешает твой браслет.
- Браслет уже давно твой, раз он у тебя на шее. Но, так и быть, я отключу детонатор после того, как вы все погрузитесь в машины. 
Тачи махнул рукой и боевики, разделившись на три группы, стали рассаживаться в вертолеты. Когда же последними в вертолет поднялись Пушкарь с Тачи, Кан Ротки нажал на блокирующую кнопку на своем брелоке. Лампочки на браслете у Тачи перестали мигать и тот, наконец-то, вздохнул с облегчением.
- Снимите с меня эту фигню, да побыстрее. А то я себя в ней чувствую, как собака в ошейнике.
- Сейчас, командир, сейчас, - Пушкарь пальцами провел по браслету, нащупал замочек, нажал на защелку и браслет тут же ослабил свою жесткую хватку.
Тачи несколько раз повертел шеей, погладил ее ладонью и с благодарностью посмотрел на Пушкаря. Тот протянул ему уже безопасный браслет.  Тачи брезгливо, двумя пальцами взял его за кончик, подошел к открытой еще дверце и, размахнувшись, зашвырнул подальше. 
- Заводи двигатель, полетели, - скомандовал он, и севший за штурвал один из боевиков тут же принялся выполнять команду.
Вслед за командирским, винты закрутились и на остальных вертолетах. И тут боевиков словно прорвало. Едва машины оторвались от земли, во всех трех сразу же раздался истерически-громкий хохот.
- Классную операцию придумал Пушкарь. И мы людей не потеряли, и Тачи из тюрьмы вытащили, - радовались боевики.
Радовался и Тачи, он обнимался с Пушкарем и с остальными боевиками, доброжелательно похлопывал их по спине и по плечам.
- Главное, чтобы они не накололи нас с деньгами, - вдруг забеспокоился Пушкарь.
- Деньги как раз сейчас не самое главное. Мы их добудем и сами. Главное, что мы на свободе, - философствовал Тачи.
И вдруг у него в кармане зазвонил мобильный телефон.
- Это у кого телефон? – спросил Тачи.
- У кого звенит? – переспросил Пушкарь.
Звонки продолжались и боевики притихли, прислушиваясь.
- Командир, кажется у тебя и звенит, - произнес один из боевиков.
- Как у меня? Откуда у меня телефон? – удивился Тачи и стал шарить по карманам.
В одном из них действительно оказался мобильный телефон, который ему сунул незаметно офицер спасателей, приведший Тачи к Кану Ротки.
- Странно, и в самом деле это мой телефон, - он нажал на кнопку и поднес его к уху. – Алло! Тачи слушает!
- Это ты подонок? – Тачи узнал голос Кан Роткиа. -Я, собственно, звоню, чтобы пожелать тебе счастливого пути к твоему аллаху. Тебе и твоим ублюдкам.
- Что-о-о!?
И это оказалось последним словом, произнесенным Тачи, ибо в следующий миг раздался взрыв, снесший сначала голову Тачи, а затем и рассыпавший вдребезги весь вертолет. Вслед за первым, раз-дались еще два взрыва – никакие сканеры не могли обнаружить взрывчатку. Все было упрятано в наушниках для пилотов, соединенных общей связью между вертолетами. Это было похоже на огромный фейерверк. Вспышка, взрыв и металлические обломки разлетались в разные стороны.
- Ну, вот и все, господа, - обратился Кан Ротки к президенту Сербии. – А теперь извините, я хочу навестить заложников.
Кан Ротки слегка склонил голову на прощанье и вышел в коридор. Президент и весь его кабинет министров облегченно вздохнули и стали вытирать пот, струившийся по их лицам.
Кан Ротки поднялся в конференц-зал, на секунду застыл, осматривая уже немного пришедших в себя и расслабившихся бизнесменов.
- Все в порядке? – негромко спросил Кан Ротки у Иванова.
- Все нормально, шеф, - кивнул Иванов.
- Господа, вы свободны! – решительно произнес Кан Ротки. – Но у меня к вам большая просьба: вы все люди благоразумные, поэтому соблюдайте ваше благоразумие до конца – никакой паники, спокойно поднимайтесь и идите к выходу. Все бандиты, взявшие вас в заложники, уничтожены.
Твердый и решительный тон главного их освободителя возымел свое действие. Бывшие заложники, соблюдая некий стихийно установленный порядок, покидали зал, при этом каждый из них старался пожать руку или хотя бы устно поблагодарить спасателей, и выходили в коридор, куда перед тем вышел и сам Кан Ротки, отойдя чуть в сторону от двери, чтобы не мешать остальным. Заложников действительно оказалось много, выходили они почти час. Вот показались двое молодых людей, обнимавших друг друга – Адели Голдовская и ее помощник Иосиф. Выйдя в коридор, Адели остановилась и подняла глаза на Кана Ротки. Тот дружелюбно улыбнулся ей в ответ. Взгляды их пересеклись и на несколько секунд задержались друг на друге.
- Спасибо вам, - слабым голосом произнесла Адели и слегка наклонила голову.
- Удачи! – кивнул ей в ответ Кан Ротки.
- Это последние, - вышел из зала Иванов, закидывая автомат за спину.
- Ну что ж, тогда выходим из здания, - скомандовал Кан Ротки.
- Все чисто! Всем на выход! – повторил приказ командира в прикрепленный на голове микрофончик Иванов.

7.
Джейшуб уже давно замыслил создать новую мировую религию. Ему нужно было, чтобы процесс кровопролития на Земле не останавливался ни на одно столетие. Он ведь знал, что лет через сто исламисты успокоятся, упьются своим могуществом и заснут на века. А ради чего, точнее кого, безумцы-люди чаще всего начинают войны и уничтожают друг друга? Да ради своего творца, существующего в сознании этих людей под разными именами. Смешные человечки, они не знают, что нет никакого творца, а есть он Верховный Наместник Высшего Духа, придумывающий, развлечения ради, разные легенды о пророках, ниспосланных на Землю Всевышним. Они точно не знают до сих, несмотря на все достижения научной мысли,  как появилась Земля, откуда родилась на ней жизнь. Вот и забавляются верой в нечто сверхъестественное. И это при том, что процесс эволюционного развития всего живого уже прочно вписан в анналы науки и практически не оспаривается даже духовенством. Но это, тем не менее, не мешает служителям культа пудрить своей пастве мозги о божественном происхождении жизни. Смешно! Ведь это именно он, Джейшуб Второй (а до него его отец) придумывал новую религию, беря за основу одни и те же мысли, воплощал их в новые идеи и запускал на землю своего агента–пророка.
Джейшуб нажал на нужную ему кнопку на пульте и перед ним на большом экране предстал не-высокий, но складно скроенный и физически развитый молодой человек. Скуластые черты и желтоватый цвет лица говорили об его азиатском происхождении. Но этот человек, по имени Тхай, больше всего соответствовал параметрам, заданным самим Джейшубом при поиске нового будущего пророка-мессии. Тхай в этот момент спал, лежа на спине и раскинув руки в стороны. Рот его был закрыт, а крылья носа равномерно раздувались и сжимались во время вдоха-выдоха. Жесткие черные волосы перепутались друг с другом, отливая фиолетовым отливом при свете наведенной на него лампы. Джейшуб был доволен своим выбором. Пусть еще немного отдохнет и пора уже приступать к его обработке и обучению. Через год Тхай, получив новое имя, Мильдиган, отправится на Землю с миссией, о которой пока еще никто, кроме него, Джейшуба, не догадывался.   
Устав мыслить и творить, Джейшуб, как и всегда в такие минуты, уселся за свой прозрачный пластиковый стол, взял в руки пульт, развернулся к экрану, и начал очередное свое путешествие во времени, не поднимаясь с кресла. Он нажимал кнопки наугад, не зная, в какой год человеческой истории попадет. Так интересней. Будто играешь в рулетку.
Конец мая 1212 года. В далекой Палестине воинствующие мусульмане-сарацины резали христиан и иудеев. Вскоре пал и оплот христиан на ближнем Востоке – вечный город Иерусалим. А в это время старинный немецкий город Кельн был потрясен необычным нашествием: городские улицы и площади заполонили толпы мальчишек, на платья которых были нашиты черные и красные кресты. Впереди всех шел щуплый мальчиш лет десяти, неся в руках, казалось, тяжеловатый для него железный крест. Мальчиша звали Никлас. Добропорядочные бюргеры, видя их на улицах, шарахались в стороны. Но мальчишки никого не трогали, а лишь стучали в двери домов и просили подаяния.
- Кто вы такие и что вам нужно? – допытывались бюргеры.
- Мы – крестоносцы! – с гордостью заявлял Никлас. Ночью, во сне, ко мне явился ангел и поведал, что Иерусалим освободят не могучие короли и рыцари, а безоружные дети, которых поведет туда господня воля.
- И как же вы попадете в Иерусалим? Где вы возьмете корабли, чтобы переплыть море?
- По милости божьей море расступится, и мы посуху придем в Святую землю, а сарацины, уст-рашась нас и, увидев такую картину, в страхе разбегутся.
Джейшуб был доволен картиной. На всегда бледном лице его выступила хищная улыбка.
К Никласу и его юному воинству присоединялись все новые и новые дети, пожелавшие идти войной на сарацинов ради освобождения святой земли. Многим из них приходилось убегать от родителей, увещевавших их отказаться от этой опасной для жизни затеи. Многих родители даже догоняли, и насильно возвращали домой, запирая на три замка. Но доводы взрослых действовали мало.
Да и как они могли подействовать, ежели поход этот благословил сам папа римский. Осенив детей крестным знамением, он произнес:
- Эти дети служат укором нам, взрослым. Пока мы спим, они с радостью выступают за Святую землю.
Многие родители в глубине души проклинали понтифика за это благословение. Им не хотелось терять детей, свою плоть и кровь, а на далекую и неведомую Палестину им было наплевать. Поход, тем временем, продолжался. Дорога была тяжелой и голодной. Детские трупы устилали весь путь к южному морю. Гибли от голода и жажды. И еще долго крестьяне находили у дорог и хоронили трупы маленьких крестоносцев.
Наконец, остатки еще совсем недавно многотысячной армии юных крестоносцев достигли побережья Средиземного моря.
Став лагерем на берегу, Никлас стал ждать нового видения с ангелом, который и должен был раздвинуть морскую пучину. Но время шло, а море не желало расступаться. И тут появились вездесущие и пронырливые купцы. Быстро просчитав  свою выгоду из всего этого мероприятия, они предложили детям  услуги в транспортировке их на своих судах в Палестину. Причем, не прося за это ни гроша. Разумеется, дети согласились. Но они не знали, что купцы предварительно договорились обо всем с теми самыми сарацинами, и по прибытии в Палестину, прямо на берегу продавали этих детей в рабство. Домой никто из них не вернулся. Папа же римский, благословивший это заведомое массовое детоубийство, даже не справил по невинным детским душам панихиду.
Очевидно, восприняв это папское деяние как должное, будущий известный теолог, монах-доминиканец Фома Аквинский, родившийся всего лишь спустя тринадцать лет после этого христианского детопобоища, имел все основания провозгласить: «По повелению божию можно убивать невинного, красть, развратничать, ибо Он есть господин жизни и смерти, и потому следует, повинуясь страстям, исполнять его волю».

8.
Антимаршал Нитуп, одетый во все вызывающе-красное, с широкими синими лампасами на брюках и с широкими же погонами с изображением черного земного шара посередине, вошел в лабораторию, где доктор Шварцманн творил нечто серьезное с человеческими организмами. Он вводил в человеческий мозг "чип рабства" и делал надрезы в правом полушарии мозга,  эмоциональной составляющей организма, то бишь, лишал тела души, дабы получить из таких людей недочеловеков. Последние нужны были Нитупу для того, чтобы создать армию, беспрекословно подчиненную его воле и запрограмированную только убивать безо всякой жалости врагов. Но эти же недочеловеки нужны были и Верховному Наместнику Джейшубу Второму, чтобы впоследствии, когда армия Нитупа разобьет Армию спасателей Совета Старейшин и, таким образом, уничтожит всякое инакомыслие,  этими безмозглыми и бездушными людишками, способными только воевать да размножаться, заполонить всю планету и превратить, наконец, Землю в свою империю рабов. Тогда он станет даже могущественнее самого Высшего Духа, ибо у того более не будет возможности контролировать земные деяния своего плотского творения – не станет противостояния, исчезнут и астральные позывы, идущие  Высшему Духу с Земли, а значит,  у Джейшуба появится шанс, хотя бы на Земле выйти из-под контроля своего творца.    
- Как успехи, доктор? – поинтересовался Нитуп.
- Пока что переменные, но уже со знаком плюс, - Шварцманн отвлекся от лежавшего на операционном столе тела мужчины, лет двадцати пяти и рукой в резиновой перчатке снял с лица хирургическую повязку. 
Морщины на его лбу углубились в результате разговора, и Нитуп понял, что доктору и в самом деле приходится нелегко.
- Слишком мало времени отвел мне для эксперимента Верховный Наместник.
- Ничего не поделаешь, - пожал плечами Нитуп. – Но придется торопиться. Армия Спасателей увеличивается, а у меня в строю все еще недостаточно воинов.
- Увеличьте число киборгов и роботов. Разве это не выход из положения?
- Не выход! Эти два подвида не умеют размножаться, а не только мне, но и Верховному Наместнику, нужны живые индивиды для заселения ими планеты.
Нитуп обошел операционный стол вокруг, вскользь глянул на помощницу доктора, хирургическую медсестру, затем отошел вглубь помещения, где за пластиковыми перегородками, лежа на таких же столах под общим наркозом, дожидались своей очереди еще несколько человек, среди которых Нитуп разглядел и высоко выпирающую из-под простыни грудь. Антимаршал подошел и приподнял простынь. Так и есть, он не ошибся.
- А что здесь делает женщина? – он удивленно посмотрел на Шварцманна.
- Да будет вам известно, уважаемый антимаршал, что из женщин получаются тоже неплохие воины, - слегка хмыкнул доктор. – Вот я, с разрешения Верховного Наместника, разумеется, и решил поэкспериментировать.
- Ну-ну, - слегка поморщившись, недовольно покачал головой невысокий, с рыбьим лицом и слегка выпученными глазами, стриженый наголо антимаршал Нитуп.
Он еще раз осмотрелся, снял висевшую на крючке такую же красную фуражку с высоченной тульей и кокардой в виде желтого человеческого черепа, окруженного голубым нимбом, надел ее на голову, и вышел.
Доктор Шварцманн снова натянул на лицо повязку, кивнул сестре и приблизился к операционному столу.
- Подведите лазерный луч, Лола. И готовьте зажим.
Нитуп появился на учебном полигоне, где командиры-киборги гоняли солдат, учили их преодолевать препятствия, ориентироваться на местности, обучали рукопашному бою и стрельбе с обеих рук из разных видов оружия. Не щадили никого. Так приказал Нитуп: ему нужны были лишь самые вы-носливые воины, хлюпикам и слюнтяям в его армии делать было нечего. Если со временем становилось понятным, что кто-то из воинов ломался, его просто пристреливали, а его место в строю занимал другой. 
Задержавшись на некоторое время на полигоне, Нитуп удовлетворенно кивнул головой, и направился в учебную часть, где готовили офицеров тактике и стратегии ведения современных боев. Но у самого порога его перехватил полковник Крафт, козырнувший и протянувший антимаршалу видеофон. Недовольный Нитуп нажал на кнопку и тут же увидел на мониторчике строгое лицо черной пантеры Райс Конди.
- Привет, Нитуп. Тебя срочно хочет видеть Первосвященный. 
- Иду! – буркнул Нитуп, покосившись на полковника.
Хотел было вернуть ему видеофон, но передумал и положил его в карман своего кителя.

9.
Джейшуб просматривал кадры с последнего заседания Совета старейшин, и его бледное лицо от гнева наливалось пунцовостью. Как он мог до такой степени выпустить ситуацию из рук, что Совет старейшин едва не стал послушным орудием в руках какого-то Кана Ротки! Впрочем, здесь вина его агента в Совете старейшин. Вовремя не предупредил. Придется срочно общаться со всеми церковниками. Пригрозить им, что, в случае чего, они лишатся не только своего сана, но и, возможно, самой жизни.
Стена раздвинулась, и на пороге зала возникли черная Райс Конди и красный Нитуп, снова без фуражки. Джейшуб оторвал взгляд от экрана и кивнул обоим, чтобы подошли поближе. Тут же, убрав с экрана видеокартинку, он повернулся к ним в своем кресле.
- Как у тебя дела, Нитуп?
- С обучением воинов все идет по плану. Думаю, через пару лет моя армия будет готова к высадке на Землю. И никакой Армии спасателей она будет не по зубам. Что же касается экспериментов доктора Шварцманна, то…
-  Доктор Шварцманн сам регулярно мне докладывает о своих успехах, - прервал антимаршала Верховный Наместник.
- Я понимаю, Первосвященный, - склонил голову Нитуп. - Просто хочу отметить, что мне бы быстрее удалось создать армию моей мечты, если бы эксперименты доктора Шварцманна шли с большим положительным успехом.
- Не забывайся, Нитуп. Это – моя армия. А ты – всего лишь назначенный мною ее главнокоман-дующий.
- Да, Первосвященный. Я это помню.
- Вот и прекрасно! Впрочем, есть у меня для твоих разведчиков одно конкретное задание на Земле.
- Наконец-то! Я рад, Первосвященный.
Джейшуб кивнул на стол, на котором лежала серая кевларовая папка. Нитуп правильно понял Верховного Наместника. Он подошел к столу, взял в руки папку, раскрыл ее, бегло пробежал по первой странице текста, снова закрыл папку и посмотрел в глаза Джейшубу.
- Я могу идти?
- Можешь.
Нитуп щелкнул каблуками, повернулся и слегка вразвалочку, что никак не ассоциировалось с его воинским званием, покинул зал. Когда стена скрыла антимаршала, Джейшуб глянул на Райс Конди.
- Ты принесла то, что я просил?
- Да, Первосвященный, - Райс Конди вместе с ответом протянула Джейшубу коробку с кассетой.
- Сама, - холодно произнес Верховный Наместник.
Он был в явном раздражении. Райс Конди знала, что лучше с ним в такие минуты лишний раз не заговаривать. Она молча вставила кассету в процессор, нажала на клавишу и перед ними замелькали кадры хроники последних лет, главным действующим лицом которой был Кан Ротки. Кадры мелькали один за другим, но ничто не останавливало взгляда Верховного Наместника. Вот и эпизод освобождения заложников, где на короткое время застыли друг перед другом Кан Ротки и Адели Голдовская. Кадры побежали дальше, но вдруг Джейшуб оживился. Он поймал их взгляды. И что-то почувствовал. Высший Дух одарил его не только интуицией, но и ясновидением.
 - Стоп! – вскрикнул он. – Вернись назад.
Райс Конди нажала на кнопку перемотки, и картинки побежали в обратном порядке.
- Вот! Задержись здесь!
На экране снова оказались Кан Ротки и Адели Голдовская.
- Увеличь-ка эту парочку!
И вот уже крупным планом на весь экран два лица – улыбающееся, пусть и какой-то отстраненной улыбкой – Кан Роткиа, и измученное Адели Голдовской. Джейшуб внимательно всматривался в их лица. Так и есть: взгляды их пересеклись в той точке, которая может стать отправной для дальнейшего знакомства этих двух людей. Верховный Наместник снова перевел взгляд на лицо женщины. Затем сканировал его прямо с экрана и ввел в поисковую систему своего личного компьютера. Через две минуты принтер распечатал все ее данные: Адели Голдовская, 29 лет, предприниматель, владелец крупной страховой компании и недвижимости в нескольких странах Европы и Азии. Живет и работает в Палестине, кроме того, имеет представительство своей фирмы и второй офис в Германии. Не замужем, детей нет. Мать – Роза Голдовская, умерла от рака груди два года назад. Отец – Симон Шекер. Ушел из семьи четырнадцать лет назад, и с тех пор никаких контактов ни с женой, ни с дочерью не имел.
- Симон Шекер, Симон Шекер! – шепотом бормотал Джейшуб и его пальцы быстро забегали по клавиатуре компьютера.
Райс Конди  все это время молча следила за каждым жестом Верховного Наместника и нервно теребила в своих руках инкрустированную алмазами палочку для еды. Она не могла в такие минуты даже приблизиться к его компьютеру, поскольку последствия такого шага для нее могли быть непредсказуемы: Джейшуб уже раз дал понять ей, что, когда он работает со своей базой данных, к нему подходить нельзя. До тех пор, пока он сам ее не позовет.
- Так и есть! – найдя то, что искал, Верховный Наместник усмехнулся и довольно откинулся на спинку кресла. – Отлично! Лучшего и придумать нельзя.
Он несколько раз прокрутился в кресле, затем ногой остановил движение и поманил пальцем свою помощницу.
- Райс! Ты должна свести этих двух людей вместе. Эта встреча станет роковой для Кан Роткиа и погубит всю его карьеру. Я скачал нужную тебе информацию в твой компьютер. Готовь досье на этих людишек, и в нужный момент выпустишь его в белый свет.
- Поняла! – кивнула Райс Конди, предвкушая интересную работу и занимательный сюжет.

10.
Симон Шекер разговаривал по телефону, покачиваясь из стороны в сторону в своем глубоком вертящемся кресле, закинув ногу на ногу. В кабинете у приставного стола сидели еще двое мужчин, гладко выбритых в темных, по последней моде, пиджаках, белых рубашках, в синих галстуках, с воткнутыми платиновыми булавками. Они напряженно вслушивались в слова своего шефа, пытаясь выяснить, какого рода был звонок – тревожный или просто деловой. Судя по тому, что Симон говорил спокойно, поигрывая  остро отточенным карандашом в свободной руке, мужчины успокоились и стали тихо друг с другом перешептываться. Шекер развернулся вместе с креслом в сторону окна и, глядя сверху вниз, на бурлящий, снующий, шумящий, беснующийся в своей деловой активности город, но при этом не замечая всей навязчивой суеты, полностью погрузился в разговор.
- Хорошо, я буду думать, - спокойно произнес Шекер и снова, переставив трубку к другому уху, продолжал молча кивать головой в  ответ на слова собеседника.
 Наконец, он вернулся в прежнюю позицию, положил трубку на аппарат, сжал ладонь с каран-дашом так, что карандаш разломался на несколько частей, и, отбросив огрызки его в сторону, шлепнул обеими ладонями по столу. Это заставило вздрогнуть и замолчать присутствующих и с тревогой посмотреть на шефа.
- Звонила помощница премьера. Контракт на поставку крейсера будет подписан с нашей фирмой… - Шекер выдержал паузу, вглядываясь в своих соратников, с лиц которых при этих словах ушла некоторая тревога, а затем продолжил. – Но при этом премьер выставил нам свое условие.
- Какое? – не выдержал сухопарый, быстро лысеющий Шломо Абельман, единственный человек среди присутствующих, который был с Шекером на "ты" в силу их старинной дружбы.
Шекер ослабил тугую хватку галстука, несколько раз поводил в разные стороны шеей, и снова недовольно шлепнул по столу, на этот раз уже кулаками.
- Он хочет, чтобы мы отказались от порта.
- Да как же так можно! – возмутились сразу оба соратника. – Мы столько лет, сил и ребят положили на то, чтобы прибрать этот порт к рукам, а теперь этот сраный Йосик хочет, чтобы мы отказа-лись от порта.
- А куда же мы пригоним наш крейсер? – пожал плечами Абельман. – Нет, Симон, от порта нам никак нельзя отказываться.
- Ну, во-первых, я вам и не говорил, что собираюсь отказываться от порта, - примирительно за-говорил Шекер. – А во-вторых, крейсер мы все равно пригоним в этот порт, нашим он будет или нет, поскольку этот крейсер встанет на вооружение не нашей армии, Шломо, а государственной.
- Разве? – искренне удивился Абельман. – Зачем же ты тогда столько сил потратил, чтобы полу-чить этот заказ.
- Шломо, ты нас удивляешь, - вступил в разговор Иероним Бегин. – Получив этот государственный  контракт, мы, наконец-то, сможем окончательно легализоваться в Палестине. И никто больше не посмеет обзывать нас мафией.
- Видишь, Шломо, как все оказывается просто, если немного подумать, - улыбнулся Шекер, разведя руками.
- Да, но все равно отказываться от порта не стоит, - упорно стоял на своем Абельман.
- Именно тем, как бы нам и порт оставить за собой, и контракт не потерять, вы и займетесь. По-слезавтра в десять ноль-ноль я жду вас здесь с предложениями.
Шекер поднялся, потянувшись и давая понять, что разговор окончен.

11.
У Кана Ротки все больше появлялось оснований для утверждения о существовании неких Черных Сил, ведущих по земному пути своих назначенцев. Он прислушивался к священным литургиям духовенства и не мог не обратить внимания на расхождения между словами их и деяниями. Призывы любить ближних и дальних на самом деле превращались в попытки перетащить на свою сторону не только новых поклонников, но и движимое с недвижимым имущества (порою, участки земли и даже строения никогда не принадлежавшие церкви, зато с удовольствием посещаемые детьми, с наглой настырностью пробивались во владения церковного прихода). А еще того хуже, призывы к любви у некоторых священников (и таких случаев в последнее время становилось все больше и больше) перерождались в прямые телесные прелюбодеяния, а то и вообще растления малолетних. Кан Ротки отправил свое послание с настойчивой просьбой об аудиенции папе римскому в Ватикан. Главный като-лический каноник мира думал слишком долго, даже неприлично долго, если иметь в виду, что аудиенцию у него просил не простой человек, а один из членов Совета старейшин Земли. Римский первосвященник почему-то посчитал себя в данном случае "стоящим над схваткой", то бишь над мирскими заботами Совета старейшин Земли. Хотя, в случае его надобности, он никогда не лишал себя удовольствия порекомендовать светским властям разных стран поступить так, как хотелось бы ему, папе римскому, католическому пастырю всего мира, прикрывавшемуся, впрочем, в такие моменты другой своей должностью – главы Государства Ватикан. Но в этом-то, последнем, и была определенная слабость его положения, ибо Совет старейшин Земли обратился к нему именно как к главе государства, а не как к священнику, и отказ был невозможен, поскольку абсолютно все государства мира заключили Соглашение с Советом старейшин Земли, как с мировым правительством, обязавшись выполнять все его ре-комендации.
Тем не менее, словно предчувствуя нечто недоброе, встречу с Каном Ротки папа откладывал так долго, как мог. Главнокомандующему Армии спасателей пришлось повторить свою просьбу уже более жестко и с оговоркой, что Кан Ротки уже находится в Риме. К тому же, папе была направлена телеграмма на бланке Совета старейшин Земли. Папе пришлось согласиться. Он принял Кана Ротки со всеми почестями, полагающимися члену Совета старейшин в своей резиденции, в величественном, строенном с размахом и на века соборе Святого Петра. Кану уже неоднократно доводилось бывать в нем как любопытствующему туристу, а посему он, покуда шел в сопровождении папских прелатов, не особо отвлекался на красоты соборного убранства.
Папа с достоинством истинного первосвященника восседал на своем золоченом троне. И Кану Ротки показалось, что и смотрит на него папа не просто сверху вниз (трон находился на небольшом возвышении), но и с некоторым высокомерием. Это сразу же не понравилось Кану, но папа, быстро оценив некую двойственность своего поведения,  тут же примирительно произнес негромким, но твердым голосом:
- Приношу свои извинения за столь долгую паузу между Вашей просьбой и настоящей аудиенцией, я просто слишком неважно себя чувствовал, а мне хотелось принять Вас во всеоружии.
- Принимаю Ваши извинения, Ваше превосходительство, - Кан Ротки намеренно выбрал такое обращение, давая понять тому, с какой целью он нанес в Ватикан свой визит. Впрочем, такой вид обращения ко всем высшим иерархам различных церквей был узаконен среди членов Совета старейшин – это позволяло и не обидеть собеседника, и не уронить достоинство высших светских судей Земли. - Надеюсь, сейчас Вы в полном порядке и мы сможем побеседовать на важную для меня тему, - Кан Ротки посмотрел прямо в глаза высшему канонику, но тот выдержал острый взгляд члена Совета старейшин. – Но хотел бы тут же заметить, Ваше превосходительство, что я пришел к вам не на исповедь и не с просьбой, а по поручению Совета старейшин Земли. И мне бы хотелось, чтобы вы проявили  уважение к полномочному и законному представителю мирового правительства, какое и он проявил к вам, явившись в сей храм. К тому же, я прошу прощения у ваших прелатов, но мне бы хотелось пообщаться с вами наедине.
Слова Кана Ротки явно не понравились папе, но главный спасатель оценил хладнокровие первосвященника, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Выдержав соответствующую моменту паузу, папа поднялся, сошел с подиума, обвел говорящим взглядом своих прелатов и негромко, но четко произнес, обращаясь к Кану Ротки:
- Следуйте, пожалуйста, за мной.
Они пришли в летнюю резиденцию папы – замок Гондольфо. Там оказались в большом, но уютном кабинете, обставленном со вкусом. Папа жестом указал гостю на стул, сам сел напротив на такой же стул, как и стол, искусно сделанные лучшими в мире мастерами-краснодеревщиками.
Усевшись, они несколько минут оценивающе изучали друг друга, и Кану Ротки вдруг показалось, что на лице этого, уже достаточно пожилого седовласого человека в пурпурных одеждах, вдруг промелькнула печать усталости и безразличия ко всему происходящему вокруг него. Но в следующий миг папа уже взял себя в руки, и лицо его приняло тот решительный вид, с каковым его и видят все время его духовные дети.
 - Итак, я готов вас выслушать, господин Ротки.
- Надеюсь, Ваше превосходительство, что наша с вами встреча пройдет с пользой для обеих сторон.
Кан Ротки снова взглянул в лицо папы, тот же в ответ лишь молча, едва заметно кивнул, на миг прикрыв глаза.
- Совет старейшин и меня лично беспокоит усилившееся в последнее время в мире конфессиональное противостояние и агрессивное противодействие любым попыткам мирового правительства, как и правительств соответствующих стран, ликвидировать, успокоить это противостояние со стороны высших религиозных чинов. Причем, я веду здесь речь не только о католической церкви, но и о ней не в последнюю очередь. Льется человеческая кровь под прикрытием неких религиозных догм. Причем, чаще всего кровь невинная, и мне поручено Советом старейшин сделать все возможное, чтобы прекратить это кровопролитие.
Воспользовавшись паузой в речи Кана Ротки, папа римский произнес:
- Я целиком и полностью на стороне Совета старейшин. И также обеспокоен творящимся на земле безумием. Вероятно, вы знаете, что католическая церковь является одним из главных посредников в мирных переговорах между воюющими сторонами. И все учение Христово зиждется на любви к ближнему и дальнему, на стремлении к миру и всеобщему благоденствию. Или вы с этим не согласны?
- Ну, скажем так: не совсем согласен. Именно потому и пришел к вам.
Кан Ротки прочитал на сей раз на лице первосвященника искреннее удивление.
- Разве? Обычно к церкви, к богу всегда обращаются, как к последнему прибежищу, даже не верившие дотоле люди, как к мировому судие, способному примирить страждущих и страдающих. Вы и с этим не согласны?
- Ваше превосходительство! Мы с вами умные люди. К тому же, я надеюсь, нас здесь никто не слышит. Так давайте же говорить в открытую. Человечество достигло такой степени цивилизации и прогресса, что уже мало кто (кроме священнослужителей и ярых фанатиков веры, разумеется) осмелится оспаривать материальность происхождения мира, его эволюционный путь. Хотя, возможно, некое духовное начало здесь тоже присутствует, иначе у человека не было бы никаких эмоций и душевных переживаний. Но это, все же, не главное. Я понимаю, что Вам трудно с этим согласиться, иначе Вы бы не занимали такой пост. Но вот теперь, позвольте, и поговорить собственно о католицизме и католических священниках. Не буду лишний раз педалировать вопрос об участившихся случаях сексуальных домогательств и посягательств духовников к своей пастве обоих полов и даже к несовершеннолетним мальчикам, что является, на мой взгляд, следствием слишком строгих догматов католицизма в отношении личной жизни священников. Природа, согласитесь, пока еще сильнее человека. Да и у других ветвей христианства с этим немного проще. Вы меня простите, но причину таких строгостей я понять не могу. Да и нигде, ни в Библии, ни в Евангелии Христос не призывает к противоестественному воздержанию. Речь идет лишь о запрете блуда и прелюбодеяния. Исходя из выше сказанного, я не могу согласиться с утверждениями о святости католической церкви.
Но в данном случае, для меня (и для Вас тоже) важнее политический аспект вашей веры. А он заключается в довольно навязчивой политике освоения новых территорий за счет, в первую очередь, ваших же собратьев во Христе. Для Вас, естественно, не новость, что преследования православных и отчуждение их церквей и прочей собственности неофитами-католиками или униатами происходит практически повсеместно по всему региону распространения православия.
- Это происходит лишь по согласию прихода и всех прихожан.
- Возможно, именно так Вам и докладывают. Но, в таком случае, ваши осведомители лукавят. Католики овладевают этими храмами обманом, насильственно, а нередко и с кровопролитием. Впрочем, удивляться здесь нечему, если иметь в виду, что с такой же лжи началась и сама история папства.
Папа римский побледнел и резко выпрямился. Лицо его приняло строгий менторский вид.
- Это богохульство с вашей стороны, господин Ротки. Вам зачтется это, если Вы и дальше не будете, пользуясь своим положением, выбирать выражения.
- Зачтется! Разумеется, зачтется, как и вам, католикам, должно было зачтись то, что в период между 756 и 760 годами, желая получить независимость в назначении пап от светских владык, в папской канцелярии была состряпана фальшивка под названием "Константинов дар", согласно которой римский император Константин еще в IV веке якобы уступил папам светскую власть над Римом и окружающими его землями. Или вы будете утверждать, что этого не было, и я снова богохульствую?
Кан Ротки замолчал, вопросительно посмотрев на папу, но тот сидел, воздев очи горе, сложив ладони у груди и беззвучно шевеля губами.
- Она же, эта история, продолжилась не только во лжи, но и в крови. Папа Григорий VII (1073-1085 годы) извлекал из небытия всевозможные недостоверные легенды о жизни апостола Петра и его учеников, из которых папскими нунциями делались далеко идущие выводы. Так, якобы путешествие Петра в Испанию, в которой, как Вам, вероятно, известно,  Петр никогда не был, стало основанием для утверждений о принадлежности этой страны престолу, называемому вами святым. Точно так же обработке подвергались и библейские тексты, из которых удалялись не подходящие для запудривания мозгов тексты. Например, евангелия от Фомы или Иуды, не подходящие к установленным вами же самими канонам  христианства, объявлялись ересью и апокрифами, и за извлечение этих и подобных им текстов из небытия, люди подвергались страшным пыткам и казням. Но, кстати, даже это не пугало некоторых ваших духовных противников, ибо, как Вы знаете, эти тексты сохранились до сих пор.
Вспомните далее, что первые же века единого христианства ознаменовались и кровавой борьбой за власть между претендентами на папский престол. Так, римский историк Аммиан Марцелин сохранил для потомков сообщение о десятках убитых во время избрания папы Дамасия в 366 году: "… немало соперников в погоне за властью стремились всеми силами истребить друг друга. Они были уверены, что впоследствии смогут обогатиться"… Затем по всей Европе заполыхали костры инквизиции, в огне которых сгорело немало самых светлых умов человечества. Вы думаете, вам наука простит Джордано Бруно, Галилео Галилея, Николая Коперника, который обманул вашу инквизицию тем, что умер раньше, чем она успела им заняться? И инквизиторам пришлось заниматься лишь его "Гелиоцентрической системой"?
- Церковь ныне простила и оправдала Бруно и Коперника.
- И что из этого? После ваших оправданий они ведь не воскресли снова, правда? А сколько, возможно, еще великих открытий совершили бы Бруно и Галилей, если бы их не коснулась костлявая длань папской инквизиции. Иезуиты и тамплиеры, огнем и мечом торившие папам дорогу к всевластию. А о кровожадности, коварстве и мстительности папы Александра Борджиа до сих пор нельзя вспоминать без содрогания. Да вы не жалели даже и своих же братьев во Христе. Вспомните, против кого был направлен Первый крестовый поход 1096-1097 годов? Ваши крестоносцы с благословения папы прибыли к Константинополю. Тогда же произошли и первые стычки между христианами – католиками и православными. Четвертый же крестовый поход 1202-1204 годов, происшедший по инициативе папы Иннокентия III,  закончившийся резней, и вовсе приравнял православных христиан к так называемым неверным, то бишь мусульманам. А кому мир обязан Варфоломеевской ночью, когда по всей Франции вооруженные и организованные католики резали, жгли и убивали зачастую безоружных и разрозненных гугенотов-протестантов? Позвольте мне напомнить, что только по приказу Великого инквизитора Торкемады в одной лишь Испании было уничтожено, сожжено и покалечено более ста тысяч человек. Во имя какого вашего бога все это делалось? А может этой божьей волей водила некая неведомая мне пока человеческая рука? Наверное, во имя того же бога, в страшных муках был казнен известный в Испании медик и ученый Мигель Сервет, который в нескольких своих работах всего лишь поставил под сомнение рассуждения богословов о святой троице.
- Но Серветоса сжег еретик-раскольник Кальвин, а не папа, - возразил римский первосвященник.
- Да, но к его повторному аресту в Женеве снова приложила руку папская инквизиция, не так ли? И потом, если бы этот талантливый ученый и врач не бежал из Лиона, неужели бы он избежал аутодафе, и вы бы пощадили этого, с вашей точки зрения, опаснейшего еретика, не верившего на слово богословам?
И в самом деле, судьба Мигеля Сервета (или, на латинский лад, Серветоса) была ужасной. Это был один из образованнейших людей своего времени. Какое-то время  он занимал должность секретаря у духовника императора Карла V, что позволяло ему много путешествовать и сравнивать виденное. Он изучал право, медицину, математику, географию, но особенно глубоко занимался теологией. Так, он заинтересовался учением реформаторов, тогда только еще начинавших проповедовать свои идеи. В результате исследований и размышлений, Сервет опубликовал труд "Об ошибках Троицы", в котором беспощадно раскритиковал главный постулат протестантов о триединстве божества. Впрочем, это же учение являлось основным догматом и для католической церкви. Поднялся дикий вой со стороны священнослужителей, и ученому пришлось несколько лет скитаться по Европе под вымышленным именем. Он читал лекции по географии, математике и астрологии, позже, поняв, что у него нет в этих науках единомышленников, стал практикующим врачом. Несколько лет он прожил в Австрии, где снискал всеобщее уважение за бескорыстную помощь беднякам и великодушие ко всем, даже к своим не-доброжелателям. Однако, услышав о теологических успехах Жана Кальвина, Сервет не выдержал и вступил с ним в переписку, пытаясь склонить реформатора церкви к отрицанию догмата о святой троице. Он переслал Кальвину свою рукопись "Восстановление христианства", пожалуй, с наиболее полным и последовательным изложением его учения, в котором он называл Христа не богом, а человеком, в котором воплотился божественный разум. Общий тон сочинения был неопределенно мистическим, упоминались апокалиптические пророчества, а сам автор считал, что все реформаторы должны ему подчиниться. Ознакомившись с рукописью, Кальвин воскликнул:
- Если Серветос попадет в Женеву, живым он отсюда не уедет.
 Впрочем, Сервет проявил здесь определенную долю мужества, с одной стороны, а с другой, авантюризма: он издал книгу довольно большим для тех лет тиражом, часть которого переправил как раз в Женеву, именно чтобы позлить Кальвина.   
 В 1553 году он был арестован по приказу верховного инквизитора Лиона. Ему удалось бежать перед самым процессом, и его приговорили к сожжению заочно. Понимая, что ему лучше на какое-то время укрыться там, где его никто не знает и вернуться к врачебной практике, он решил уехать в Неаполь, но проездом, причем, так и не известно, почему и зачем он оказался в Швейцарии и задержался там на короткое время. Но этого было достаточно, чтобы его выследили агенты инквизиции и ищейки Кальвина, который тут же распорядился арестовать ученого. В Женеве его и поймали, и приговорили по приказу Жана Кальвина, якобы противника католических устоев, не признававшего власть папы римского, к сожжению на костре. Да, да, именно того самого Жана Кальвина (1509-1564) – главы Реформации в Швейцарии, ученика и сподвижника Мартина Лютера (1483-1546), основателя одной из школ протестантизма – кальвинизма.
В осуждении Сервета принимал деятельное участие лично сам Жан Кальвин: он сам был обвинителем, сам проводил допросы и даже, вопреки всем нормам судопроизводства, своей властью отка-зал ему в защитнике. Сервет до последнего времени надеялся, что его приговорят к обезглавливанию. Но когда его привели на площадь, где уже было приготовлено место для кострища, Сервет, по свидетельствам очевидцев, поначалу буквально обезумел от отчаяния. Предоставленный ему духовник Фарель и не думал его утешать или напутствовать – он только возмущался тем, что Сервет не желает от-речься от своей ереси.
В течение двух часов кальвинисты поджаривали Сервета на медленном огне, и, несмотря на отчаянные просьбы несчастного подбросить ради Христа же побольше дров, палачи продолжали растя-гивать собственное удовольствие, наслаждаясь конвульсиями жертвы.
Кстати, формально папская инквизиция, правда, под названием Конгрегации святой канцелярии, просуществовала аж до 1965 года. И пусть Ватикан извинился и оправдал многие свои жертвы – тысячи людей к жизни уже не вернешь и вред, нанесенный церковью науке и культуре, не всегда удается восполнить.
Да и фигура самого церковного реформатора Жана Кальвина стоит того, чтобы хотя бы на несколько строк остановить на ней внимание. У многих сложилось мнение, что этот человек – едва ли не герой, смогший подняться до непризнания папы римского духовным лидером христианства. На самом же деле это был достаточно жесткий и даже жестокий человек (что, в частности, подтверждает и эпизод с Мигелем Серветом), поставивший на колени (точнее, заставивший жить практически по монастырскому уставу) торговый город Женеву, до того, утопавший в веселье и жизнерадостности. Кальвин был свято убежден, что дела религиозные не терпят кротости и терпимости, что позволять людям веровать по-своему – значит, потворствовать злу. В полном соответствии со своими убеждениями он создал церковный устав, повергший жителей Женевы в состояние легкого шока. Женевцев лишили не просто свободы совести, поскольку кроме кальвинизма ничего исповедовать было просто невозможно, но даже права выбора храма: каждый горожанин был закреплен за своим приходом для облегчения контроля над духовной жизнью мирян. Если человек заболевал, то в его обязанности входило в течение первых трех дней болезни пригласить священника и получить духовное напутствие. Доходившая до крайности борьба за нравственность граждан приводила к тому, что извозчик, в сердцах обругавший свою лошадь, под-вергался тюремному заключению.
Помимо слежки за правоверностью и нравственностью, Кальвин не оставил без внимания и гражданское законодательство. Как бывший правовед, он вникал во все тонкости муниципальной жизни. В результате наблюдений и размышлений им были разработаны подробнейшие инструкции по строительству, тушению пожаров, ночному сторожению и так далее. Причем, все эти инструкции непостижимым образом носили на себе печать той суровой теократии, которую "женевский папа", как его тогда называли, возвел в идеал человечества. Разумеется, были запрещены всякие народные гуляния, праздники, викторины, шествия, соревнования, танцы, музыка, шумные застолья на свадьбах. А закрытые трактиры и кабаки заменялись так называемыми "духовными казино". Помимо этих самых "казино" было у Кальвина и еще одно довольно оригинальное изобретение – консистория, или коллегия старейшин. Это некий синтез светской и церковной власти, нечто среднее между инквизиторским трибуналом и судебной инстанцией.
Конечно же, далеко не все женевцы мирились с подобным маразмом "женевского папы", но даже многолетняя борьба с оппонентами всегда заканчивалась победой Жана Кальвина, превратившего свой город в оплот протестантизма в Европе.
- И после всех эти фактов, вы и дальше будете убеждать мир в святости папского престола? – продолжал свое наступление Кан Ротки.
- Я устал от ваших слов, господин Ротки, - вдруг осевшим голосом произнес папа. – Что вы хотите, в конце концов, от меня?
- Я хочу лишь одного: понять причины религиозной жестокости, проводимой фанатиками веры на практике, когда в теории любая религия гуманна, жизнеутверждающа и миролюбива.
- Вероятно, таков был замысел Верховного Наместника…
И тут папа римский осекся. Он понял, что из-за усталости произнес лишнее. Но вновь ни один мускул не дрогнул на его лице. И Кан Ротки оценил самообладание римского первосвященника. Он услышал слова папы, но не сразу и не совсем понял их смысл. Потому и переспросил:
- Что за Верховный Наместник?
- Вам, не верующему, того не понять, господин Ротки, - дипломатично вывернулся папа. – У каждой церкви есть свой Верховный Наместник, служащий посредником между нами смертными и во грехе обитающими и всевышним владыкой, творцом и создателем нашей Земли.
- Однако, у меня сложилось впечатление, что Вы, Ваше превосходительство, хотели сказать вовсе не то.
- Я сказал, что хотел, - жестко произнес папа. – Об остальном можете спросить у его помощников среди ваших собратьев.
- Хорошо! Я более не буду Вас терзать. Но вы должны обещать мне две вещи: не призывать более свою паству к освоению новых территорий и душ до тех пор, пока, и это вторая просьба, не соберется всецерковный Вселенский духовный собор.
- И кто же созывает этот собор? – поинтересовался папа.
- Совет старейшин Земли.
- И что, кто-то из иерархов уже дал согласие на участие в нем?
- Придет время, все узнаете, тем более, что я хочу официально вручить Вам приглашение на этот собор, - Кан Ротки протянул папе красиво отпечатанный пригласительный билет, папа билет взял и несколько секунд разглядывал его. – А пока все же не уходите в сторону, - продолжил Кан Ротки. – Я просил вас что-то мне пообещать.
- Вы хотите, чтобы я ответил сразу?
- Разумеется, у вас есть время подумать. Но не думайте, что я пущу все это на самотек. Это не в моем характере. Засим, разрешите откланяться.
Кан Ротки поднялся, по-военному щелкнул каблуками и склонил голову. Папа римский также под-нялся, провожая гостя. На том они и расстались.
Следующая встреча у Кана Ротки была намечена с далай-ламой.

12.
Негатива для доклада против религий у Кана Ротки набиралось немало. Как и компромата на высших иерархов церквей. Но чего-то, какого-то звена в этой цепи улик недоставало. Практически все те, с кем встречался Кан Ротки, косвенно подтверждали существование некоего пока еще виртуального Верховного Наместника и его земного представителя. Но вот фраза "среди ваших собратьев", произнесенная папой римским, смущала. Значит ли это, что среди старейшин затесался агент этого са-мого Верховного Наместника? В разговорах с иерархами других конфессий он уже сам произносил эти слова, ставя тех в тупик: то ли командующий Армии Спасателей действительно что-то знает, то ли блефует, но как при этом вести себя им самим?
 Естественно, огульно, безо всяких улик, обвинять он никого не может, но выстроить схему предположения никто Кану Ротки запретить не в силах. И в перерывах, между написанием доклада, Кан занимался составлением этой самой схемы, из которой изначально исключил трех человек: себя, Голду Хаит и Фу Шенга. И не потому, что они были явными его сторонниками, здесь-то как раз и могла заключаться их тактика подвоха. Просто потому, что он им до сих пор интуитивно доверял. В эти свои размышления он решил посвятить пока лишь своего ближайшего помощника и друга Сильвана Дрю.
Наконец, доклад был готов. В нем впервые был сделан вывод о существовании неких потусторонних сил, направляющих руку церковников. Доклад стал шоком для Совета старейшин, которые после этого решили собрать глав всех мировых религий на совместное с Советом старейшин заседание.
Писался доклад трудно, материал собирался по крупицам, Кан Ротки кропотливо трудился над каждой строчкой, понимая, что этот труд может стать переворотным в судьбах всего мира. Поэтому все должно быть выверено и проверено до мелочей.
"… Разумеется, никто не осмелится оспаривать земное существование основателей мировых религий. Давно уже доказано, что и Сиддхартха Гаутама, и Иисус Христос и пророк Мухаммад – ре-альные исторические лица с известными биографиями и известными их деяниями и поступками. И практически все, что написано об их жизни, возможно, имело место быть. Но, как и в каждом литературном произведении, так и в их жизнеописаниях (будь то Трипитака, Махавасту, Будхачарита, Библия, Евангелие, Сунна или Коран) есть определенная доля вымысла: без этого литературное произведение становится слишком пресным. Но я преклоняюсь перед неизвестными и известными авторами этих бессмертных произведений: ведь их читают люди всего мира уже много лет, столетий, тысячелетий. А это дорогого стоит. Их славу сочинителей можно сравнить лишь со славой Гомера, Вергилия  и немногих других писателей, оставивших свой литературный труд на века…
… К сожалению, изначально абсолютно все религиозные течения были предрасположены к некоей физической боли, приносимой человеку другими людьми, а то и жертвенности во имя некоего (называемого по-разному, но якобы единого на Земле) божества. Все церковные догматы убеждали своих поклонников во временности пребывания на Земле и в некоей светлой и вечной жизни где-то там, на небесах. Но суть в том, что человек рождался и жил на Земле, и ему хотелось бы именно в телесном своем, земном воплощении получать всяческие блага и жить в свое удовольствие, кстати, как это делали и делают все церковные иерархи, а не мучиться от боли, голода, несправедливости. Разумеется, таких людей легче всего одурманить и заманить прекрасной жизнью после смерти. А чего стоят покаяния убийц, преступников, просто нечистоплотных людей, также, подобно высшей касте, живших на Земле в свое удовольствие, а затем, перед смертью, раскаявшихся  в своих "грехах" под обещание райской жизни после смерти. Опять-таки двойные стандарты? Бедные мучаются в своей бедности ради некоей загробной жизни; богатые, бандиты, преступники живут в свое удовольствие, а,покаявшись перед смертью, будут снова жить в свое удовольствие в той же загробной жизни. А тогда какая разница, какую жизнь земную вести, если после смерти всем будет жить одинаково хорошо? Известен ли миру хоть один пример отказа в "отпущении грехов" по причине слишком "плохой" жизни на земле?
Да, конечно, "нераскаявшиеся  грешники" из богатых или преступных элементов якобы попадают в пекло. Но ведь, с другой стороны, туда  же попадают и представители бедной касты, отчаявшиеся в своей беспросветной нищете и пошедшие на поводу у бандитов или просто совершившие некие проступки ради облегчения своей земной доли, в том числе и наложившие на себя руки от безысходности. Последнее вообще считается самым большим грехом – человек не выдержал земной юдоли и, не испросив разрешения у бога, покончил сам с собой. Можно подумать, что, когда этот же человек появлялся на свет из материнского чрева, он предварительно испрашивал у кого-то разрешения. К тому же, и зачат был этот человек, согласно церковным же канонам, во грехе. С другой стороны, убийца других людей, раскаявшийся в своих убийствах, может получить прощение у священника и надеяться на праведную жизнь в «потустороннем мире». Тогда, в чем же разница между людьми? И вообще, как может один человек решать: жить или нет другому индивиду, - а третий  такой же человек прощать смертоубийство. А родственники убитого (или убитых) первым – согласны ли они с третьим в его «отпущении грехов»? И что будет, если души убийцы и убиенного вдруг встретятся в одной и той же «райской» беседке? Расцелуются или снова начнут выяснять отношения?
… Существует мнение, что есть религии хорошие, а есть похуже. Что, к примеру, ислам агрессивен, а христианство нетерпимо, зато буддизм – самая миролюбивая религия мира.
Давайте обратимся к некоторым фактам. Изначально в буддизме были определены четыре основные истины: жизнь есть сплошное страдание, причина страдания – желания, избавление от страданий – в подавлении желаний, избавление от желаний – в следовании учению Будды. И это называется миролюбием, когда жизнь объявляется страданием, а загробная жизнь (нирвана) – благом? Кроме того, нам известно немало случаев, когда буддисты, ради достижения господствующего положения, преступным путем расправлялись не только с конкурирующими вероисповеданиями, но даже и друг с другом. Более того, иногда буддистские каноны оправдывают убийства именно с точки зрения религиозных соображений. Так, если некий человек совершает грехи, приносит окружающим несчастья и творит зло, то его жизнь необходимо пресечь, и тогда этот человек быстрее воплотится для новой, праведной жизни. Даже богиню Лхамо, покровительницу священного для буддистов города Лхасы, изображают скачущей в кровавом море на муле, покрытом "тулумом", сделанном из кожи ее собственного сына. Такую кожу сдирали с человека без разрезов, просаливали и высушивали.  Причем, тулум считался необходимым атрибутом монастырей, расстилаемых на полу при определенных видах моления лам.
 Признанный знаток восточных тонкостей Редьярд Киплинг сохранил для потомков в своих произведениях немало сведений и о буддийских конфликтах  между монастырями, которые были в по-рядке вещей. Так, например, некий лама, искавший Реку Спасения и в результате поиска далеко отошедший от всякого проявления агрессии по отношению к людям даже в мыслях, рассказал Киплингу о событии, участником которого он был в дни своей молодости.
- Я пил пиво и ел хлеб в Гуру-Чване. На следующий день один монах сказал: "Мы идем вниз, в долину, сражаться с монастырем Сангар-Гатак, чтобы узнать, какой из настоятелей, их или наш, будет главенствовать в долине, и чтобы воспользоваться молитвами, которые печатаются в Сангра-Гатаке". Я пошел, и мы сражались целый день… Да, мы сражались под тополями, оба настоятеля и все монахи, и один рассек мне лоб до кости.
А как вам понравится обряд, описанный очевидцем, который в 1921 году провел сподвижник Джа-ламы при истреблении отряда белого русского атамана Казанцева, когда сердце пленного есаула, который, кстати, и сам был буддистом, съел чеджин-лама в религиозном экстазе? К сожалению, этот случай не единичный. 
В истории остался зафиксированным случай, когда в 1912 году монголы захватили в плен 35 китайских купцов, над которыми был совершен тантристский ритуал "освящения знамен": "Созывая народ в гудящие раковины, ламы вынесли обтянутые человеческой кожей дамары – барабаны, музыкальные инструменты из полых человеческих костей, горшочки с кровью для демонов. Проворно донага раздели пленных купцов. Руки и ноги им заломили за спину, голову откинули назад, привязывая косицу к связанным рукам и ногам так, чтобы торчала вперед грудь жертвы. Громче забормотали молитвы и заклинания ламы, поспешнее становилось жуткое пение. Вперед вышел Джа-лама, как все ламы с непокрытой бритой головой, в красной мантии. Пробормотав слова молитвы, он встал на колени перед первым из связанных китайцев, взял в левую руку короткий серпообразный жертвенный нож. Мгновенно левой рукой вонзив нож в грудь, Джа-лама вырвал правой еще трепещущее сердце. Хлынувшей кровью хайлар-монголы написали на полотнище "формулы заклинаний", которые гарантировали бы монголам помощь докшитов, оценивших их победу. Потом Джа-лама положил окровавленное сердце в приготовленную габалу – чашу, которая на самом деле была оправленной в серебро верхней частью человеческого черепа. И снова крик новой жертвы, пока наконец все пять знамен не были расписаны кровью их сердец. Коротким ударом ножа в череп вскрывали его ламы, опуская тут же теплые мозги в габалу к мертвым сердцам" (русский историк И. Ломакина)…
…Жизнь по законам шариата, проповедуемая последователями пророка Мухаммада, изначально превращает женщину в некую бесправную тварь, не имеющую права не только что-либо возражать мужу или любому мужчине, но даже открыть свое лицо. Это ли не угнетение равноправной половины, причем лучшей половины нашего общества? И это все проповедует, по мнению исламских философов, самая лучшая религия в мире! А в тех странах, где у власти находятся ярые поклонники ислама, никогда не было, нет и не будет истинной свободы для граждан, ибо истинная свобода предполагает не только свободу мысли, но и свободу действий. Не хочется вдаваться в кровавые подробности исламского напора на "неправоверные страны" и объявления джихада своим противникам и оппонентам. Смерть приверженца ислама во имя аллаха и убийство так называемых гяуров почитается высшей целью мусульманина. Нередко шахидами выставляются неразумные дети, зомбированные фанатиками веры. Практически ежегодные многотысячные жертвы у храма Каабы в Мекке, специально организованной паникой местных властей, объявляющих о сокращении времени побивания "дьявола", свидетельствует о не совсем здоровой психике высшего духовенства. Все это, а также многие другие примеры, приведение которых в данном докладе займет слишком много времени, доказывает лишь то, что и в самом деле рукой служителей какой бы то ни было веры водит черная рука некоего Верховного Наместника, неких Черных Сил, являющихся истинными хозяевами религиозно одурманенных жителей планеты Земля…
… Многочисленные чудеса, производимые "святыми", зачастую имеют конкретное научное объяснение и обоснование. Но самое главное чудо – создание жизни и всего сущего на Земле, объясняемое творением высшего разума, не дает объяснений, каким образом была создана наша галактика, многочисленные близкие и далекие галактики, кто их создал, кто и зачем, помимо Земли, создал другие планеты солнечной системы, на которых отсутствует всякая жизнь и которые, таким образом, бессмысленны с точки зрения высшего разума, ибо там некому ему поклоняться. Вразумительного и оправданного с точки зрения науки ответа на эти и многочисленные вопросы не может дать ни один священнослужитель или богослов. Так, в историческом сочинении «Древности» римского историка Иосифа Флавия, жившего практически в то же время, что и основатель христианства, есть фрагмент об Иисусе Христе, как об одном из известных ему проповедников. Иисус в описании Флавия вовсе не совершал чудес, а его воскресение описывается не как факт, а как один из многочисленных рассказов на эту тему.
В человеческой памяти сохранены многочисленные споры на тему веры и разума. Почему в науке и человеческом познании нельзя все просто принимать на веру, а в божественном познании именно просто вера в существование высшего разума принимается a-priori. Так, известный спор некоего немецкого профессора со своим бывшим студентом, не выдерживает никакой критики с точки зрения современной науки. Помните, когда профессор повстречал на улице бывшего своего студента и тот заявил, что он теперь уже не верит в иной мир?
- Почему же? – спросил профессор.
- Я не признаю ничего непонятного.
- А вы мясо кушаете?
- Кушаю.
- А какое: сырое, вареное или жареное?
- Не сырое же!
- А почему?
- То вкусное, сырое – противно.
- А вы понимаете, отчего это?
- Не задумывался никогда.
- Ну, в таком случае я бы вам посоветовал и тут быть последовательным: не принимать мяса, раз вы его не понимаете. А когда уж поймете, тогда и ешьте.
Как вы понимаете, современная наука решает эту проблему довольно легко: структуру мяса, и сырого и вареного, легко можно понять, разложив его на молекулы и атомы, путем экспериментов несложно понять причину того или иного вкуса. А вот веру в некое виртуальное существо на атомы разложить невозможно, соответственно, и понять, а значит, и принять его, также в принципе невозможно. Основополагающий вопрос христианства, да и любой религии вообще: что есть истина? Церковь решила для себя этот вопрос раз и навсегда: то, что написано в Библии, и то, что установлено самой церковью, является настоящей истиной и обсуждению, а тем более сомнению, не подлежит. В это нужно только бездумно верить. Вера здесь практически целиком основана не на очевидных, доступных проверке и исследованию фактах и явлениях, а именно на жажде или потребности, и обещает эта вера нечто такое, перед чем все окружающее, вся Вселенная становится какой-то мелочью, чепухой. Знание здесь оказывается даже не нужным. В религиозной вере есть некая высшая, потусторонняя прагматика, которая, правда, не содержит в себе никакого реального знания, кроме внутреннего религиозно-мистического опыта. Но этот опыт исключительно субъективен, не имеет никакого отношения к миру, который дан нам в обычной земной жизни и который осваивается и обживается нами с помощью науки и технологий, общечеловеческих норм морали, права или общения. Мистические знания рассыпаются в прах, как только мы воспринимаем их со всей серьезностью, и едва мы соотносим их с действительностью. Ну, в самом деле, ведь невозможно целиком следовать библейским заповедям, а если им следовать, то человек неизбежно превратится в юродивого, "безумного в боге". К счастью, в подавляющем большинстве верующие не настолько безумны, чтобы юродствовать.
Научное же понимание истины – это совокупность взаимосогласованных знаний о мире, где ничего не воспринимается на веру, а все проверяется и перепроверяется опытным путем. Сомнение – начало всякого истинного знания. Отсюда можно вывести две сентенции, два девиза. Девиз науки: сомневаешься – убедись сам; девиз религии: сомневаешься – верь и поменьше рассуждай.
Я, как и любой разумный человек, не могу отрицать существование некой, отличающейся от материальной, реальности, которую прекрасный русский ученый Лев Гумилев образно и точно обозвал антисистемой. На молекулярно-биологические объекты оказывает некое влияние внемолекулярный компонент, имеющий, возможно, внеземное происхождение и обладающий отрицательным пси-полем. Яд посторонней биопсихической энергии все больше заполняет окружающее человека пространство. Возможно, это дает о себе знать гигантская космическая Черная Дыра, влияние которой на человечество еще предстоит основательно изучить. Это так называемая бездна: пространство без дна, то есть, без конца, а следовательно, и без начала. Начало и конец имеют все частицы вещества, все импульсы энергий. А коли так, то никто не может создать такую бездну, такую пустоту, ибо удержать ее, владеть ею просто невозможно. Это неподвластно ни одному высшему разуму, ни одному божеству, а коли так, то и невозможно никому создать целую систему неподвластную себе… 
… Как оправдывают священнослужители существование в каждой из религий, будь то мировая или национальная, своего собственного объекта поклонения – Яхве, Шиву, Брахму, Будду, Иисуса, Аллаха, Осириса с Зевсом, в конце концов? Ведь если творец всего сущего один, как у него может быть столько разных имен? И какая из религий, в таком случае, истинна, а какая нет? Или есть одна религия на всех, а остальные – не религии, а верующие своему богу – не верующие, а некие идолопоклонники? На это священнослужители могут возразить, что бог на самом деле один, и все религии истинны, просто они различаются в несущественных деталях. Это, конечно, интересный поворот. Тогда ради каких-таких деталей воюют между собой иудеи и мусульмане, католики и протестанты, преследуют друг друга католики и православные, шииты и сунниты, индусы и мусульмане?  А если из каждого религиозного учения выкинуть, как несущественные, малейшие отличия друг от друга, то что от них, от этих вероучений, останется в сухом остатке? Ведь любая религия состоит именно из этих "несущественных" деталей: обрядов крещения и обрезания, намаза, поминальных молитв, икон и тому подобного. И если все это удалить, то останется разве что лишь некий абстрактный Высший Дух, о котором ровным счетом ничего сказать нельзя: добрый он или злой, что ему нравится, а что нет; за что он карает, а за что возна-граждает; и вообще, есть ли ему какое-нибудь дело до обитающих на нашей земле неких двуногих (четвероногих, крылатых, летающих, ползающих, плавающих и т.д.) тварей, или нет. А, может быть, у этого виртуального Высшего Духа есть на Земле некий представитель, скажем, его Верховный Наместник, который и совершает все эти черные дела, называемые религиями и верованиями в нечто сверхъестественное? В таком случае, нужно выявить данного Верховного Наместника и пригласить его на суд не божий, а человеческий: пусть он нам, человекам, объяснит, что же происходит на нашей маленькой Земле…
… Я призываю всех благоразумных людей на нашей маленькой планете Земля вовремя одуматься, вовремя задуматься о том, куда человечество ведет вера в некое божественное существо, зачем этому существу многомиллионные жертвы ни в чем не повинных людей, включая и маленьких, несмышленых детей и, либо запретить всякие религиозные обряды, либо взять их под жесткий мирской контроль, и не давать духовникам той власти, которую они имеют в настоящее время. И посмотреть, к чему приведут такие меры. Если на Земле станет меньше проливаться крови, значит, мы достигли той цели, к которой стремимся: создать именно на земле (а не в потусторонней жизни) мир, благоденствие, всеобщую благодать…"

13.
Космический замок Верховного Наместника был настолько велик, что человек чувствовал себя в нем песчинкой в безбрежном океане. И много тайн скрывал в себе этот замок. Райс Конди это нравилось, но и пугало одновременно. Она порою терялась в догадках, где прячется Джейшуб. Джейшубу же необходимо было одиночество. В такие мгновения он не только раздумывал над своими новыми проектами, но и постигал тайны собственного бытия и собственного же будущего.
Он помнил урок, который преподнес он сам своему отцу Джейшубу Первому и, естественно, не желал повторять его ошибок. Верховному Наместнику нужны были не только послушные исполнители его воли на Земле, но и физический наследник, которому бы он передал часть своего могущества и своих обязанностей перед Высшим Духом. Поскольку, по задумке Высшего Духа, он мог жить сколь угодно долго, но все же не был бессмертным. То есть, ему нужен был наследник, в котором текла бы его собственная кровь. Иначе ничего не получилось бы. Но иметь жену или хотя бы живую мать ребенка – в его планы не входило именно по причине собственного опыта: от детей, рожденных от земной женщины, могла впоследствии исходить угроза жизни ему лично, потому что только такой потомок сможет уничтожить его и заменить на посту Верховного Наместника. Только такого наследника сможет признать Высший Дух.  И поэтому он привлекал для своих любовных утех имевшихся в изобилии среди его подданных искусственный разум – киберженщин. Но и в этом случае не каждый сеанс любви способен был принести нужный результат. Нужно было, чтобы сперма подходила под определенные, известные только ему, параметры. Поэтому после каждого сеанса он уничтожал киборгов, извлекал из их организма сперму, проводил в собственной лаборатории анализы и, в зависимости от их результатов, распределял их по разным пробиркам и оставлял их до поры в специальной камере.
Но однажды Райс Конди сказочно повезло. Ей удалось незаметно выследить Джейшуба, когда он шел следом за какой-то высокой, стройной женщиной в облегающем платье с высокой грудью и крутыми бедрами. Она едва сдержалась, чтобы не взвыть от ревности и негодования. Сколько раз она пыталась соблазнить Джейшуба и добиться физической близости с ним, но он не обращал на нее, как на женщину, никакого внимания, даже не реагировал на ее довольно откровенные намеки. А тут, оказывается, у нее есть соперница, о которой она и не подозревала. Она проследовала за ними по длинному, с частыми поворотами, коридору и остановилась лишь тогда, когда Джейшуб с дамой исчезли в одной из многочисленных потайных комнат. Зная привычку Верховного Наместника устанавливать практически в каждом помещении камеры видеонаблюдения, она, словно разъяренная пантера, помчалась в комнату безопасности, одним рыком выгнала оттуда дежурившего секьюрити и принялась, щелкая кнопками и пультами, рыскать по мониторам в поисках той самой, заветной комнаты. Далеко не сразу, но ей все-таки удалось это сделать. Однако камера в этом помещении была установлена так, что виден был лишь небольшой участок. Тем не менее, она сумела разглядеть лежавшую на широкой кровати обнаженную даму, ту самую. Джейшуба, при этом, ей обнаружить не удалось. Впрочем, она знала, что он иногда мог становиться невидимым. Отключив монитор, она так же, бегом снова бросилась к этой комнате. Добежав до нужной двери, она, к своему удивлению, обнаружила ее приоткрытой. Сердце забилось учащенней. Кровь прилила к вискам. Вот он случай расправиться с соперницей. Но когда она открыла дверь и решительным шагом вошла внутрь, увиденная картина настолько шокировала ее, что она даже едва не откусила себе кусочек языка. Чуть вскрикнув от боли, она прикрыла рот руками и застыла на месте с широко раскрывшимися глазами. Женщина лежала на кровати с распоротым животом и вывернутыми внутренностями. Но, как ни странно, ни капли крови вокруг тела не было. Райс Конди подошла ближе и все поняла – это был искусственный организм искусственной же женщины. У нее сразу отлегло от сердца, но тут же зародилась и новая идея, как все-таки соблазнить Джейшуба.
Став случайной свидетельницей любовных утех Джейшуба, Райс Конди верно просчитала ситуацию, и поняла, как ей казалось, верный путь к его сердцу. Осталось лишь дождаться нужного мо-мента. И вот, кажется, он наступил.
Джейшуб позвал ее в свой кабинет. В ответ – молчание. Джейшуб еще раз повторил свой призыв. И снова молчание. Уже начиная сердиться, он включил поисковую систему, пытаясь определить местонахождение своей помощницы. Искать пришлось недолго, поскольку начал сразу с ее личных апартаментов и не ошибся. Она была в своей спальной комнате и, кажется, спала. Присмотревшись получше, он убедился в этом. На бледном лбу его выступила синяя прожилка вены. Такое с ним случалось иногда, когда он был недоволен каким-то неожиданно возникшим у него на пути препятствием. Джейшуб встал и направился в спальню Райс Конди. Та уже давным-давно привыкла к его мягкой, почти неслышной походке, хотя было довольно трудно вышагивать бесшумно по полупрозрачному мраморному полу. И легко определяла удаленность или приближенность Верховного Наместника. Вот и сейчас, прислушавшись, она поняла, что добилась своей цели: Джейшуб направлялся именно к ней. Она тут же сбросила с постели бязевую простынь, который укрывалась, и оказалась совершенно обнаженной. Когда шаги Джейшуба были совсем рядом, она тут же правдиво претворилась спящей и сладко поста-нывающей во сне, будто ей снится некий эротический сон. Она стонала и вскрикивала, гладила свое тело, изгибалась, ласкала себя. Джейшуб в общем-то не ожидал увидеть такую картину, но, к удивлению Райс Конди, она его не только не возбудила, но даже практически не привлекла. На его мертвенно бледном лице лишь мельком промелькнула похабная усмешка. Осмотревшись, он увидел на полу ее халат, поднял его и набросил на обнаженное тело, при этом грозно прикрикнув:
- Райс Конди, почему я должен несколько раз звать тебя? Даю тебе ровно три минуты, чтобы собраться и явиться ко мне.
Сказав это, он тут же покинул спальню черной пантеры. Та же в бешенстве вскочила, схватила зубами полы своего халата и от злости, что ей не удалось соблазнить Джейшуба, лишь зарычала с ос-тервенением. И этот рык и в самом деле был похож на рык раненой пантеры.   

14.
Измученый пытками, с черными кругами под глазами и выступившими на лбу, запястьях и икрах ног стигмами, Тхай умоляюще смотрел на Джейшуба. Пытался что-то сказать, но запекшиеся от крови губы лишь беззвучно о чем-то молили. Джейшуб понял, что, в самом деле, пыток на сей раз достаточно. Тхай в очередной раз доказал, что Джейшуб правильно поступил, остановив, в свое время, на нем свое внимание. Именно Тхай станет человеком, которого последователи в скором времени будут называть новым, последним Мессией, пророком и помазанником. Теоретическая канва нового религиозного учения в общих чертах была готова, Тхай может хоть сейчас начать свои проповеди, а уже его ученики запишут все его слова, и возведут их в ранг догматов новой, мильдиганской, церкви.
- Я доволен тобой, сын мой, - ободряюще произнес Джейшуб. – Ты с успехом выдержал все ис-пытания, которые тебе придется перенести на Земле прежде, чем тебя признают пророком и носителем новой веры. Твою биографию увековечат в веках хронографы, твои слова станут святыми для миллионов твоих последователей. Во имя твое ученики твои будут покорять города и страны. Но сейчас тебе предстоит последнее испытание: искушением и соблазном. Ежели ты выдержишь и его, я верну тебя на Землю с полной уверенностью в твоем будущем. Готов ли ты к этому, Тхай?
Тхай поднял глаза и снизу вверх посмотрел в бледное и, как всегда, неподвижное лицо Джейшуба. Но, опять же, как и всегда, это лицо ничего не выражало. Тхай покорно опустился на одно колено и преклонил голову. Голос, однако, его был достаточно тверд и решителен.
- Готов, создатель. Я же понимаю, что все твои испытания идут мне во благо.
Даже не последняя фраза больше всего понравилась Джейшубу, а именно твердость и решительность его избранника.
- Встань, сын мой, и следуй за мной.
Джейшуб направился по красной прорезиненной дорожке в направлении, казалось, глухой стены. Но стена эта, едва к ней на несколько метров приблизился Джейшуб, разверзлась, и образовавшееся отверстие привело Джейшуба в большую, круглую прозрачную комнату, где вместо окон на всех четырех стенах были громадные матовые плазменные экраны. Тхай покорно следовал за своим учителем, лишь изредка бросая по сторонам косые взгляды.
Джейшуб остановился едва ли не в центре зала и, полуобернувшись к Тхаю, произнес:
- Сейчас я тебя отправлю туда, куда не суждено попасть ни одному смертному. Внимательно следи за всем, что ты там увидишь, ничему не удивляйся, но все запоминай. И, главное, помни, ни один обитатель той небесной обители, куда ты сейчас войдешь, не должен тебя увидеть. Иначе пути тебе туда больше никогда не будет: ни в этой жизни, ни в той. Ты пока еще не богоизбранный, а лишь первый среди людей. Это значит, что ты еще не отрешен от всего земного, а значит, и от прежних грехов, а грешникам туда путь заказан. Ты меня понял, Тхай?
- Да, создатель.
- Тогда иди! Тебя ждет последнее испытание.
Джейшуб взмахнул правой рукой. Центральный экран отворился и Джейшуб левой рукой пригласил Тхая войти внутрь.
Впрочем, Джейшуб лукавил: телепортация Тхая была для последнего совсем безопасной: его никто, даже при самом большом желании, увидеть не мог. Но Джейшубу было важно посмотреть, как Тхай будет вести себя в этих, необычных для него обстановке и окружении.
Едва сделав первые шаги по желеобразной почве, Тхай остановился. Дыхание у него свело, ик-роножные мышцы задергало с непривычки. Глаза от ярко розового света на какое-то время ослепли. Нужно было привыкнуть. Когда же Тхай освоился, удивлению его не было границ.
Лазоревое, чистой воды, как бриллиант, небо над головой, голубые реки и озера с зеркальной гладью тихо несут свои воды в неизвестном направлении (а может, и не несут никуда вовсе, а только так кажется), светло-розовые тона окружающей природы, ароматный эфир вместо воздуха. Мягко шелестят зеленью сочные травы, и веселый беззаботный щебет перелетающих с одной смоковницы на другую, с куста терновника на розовый куст длиннохвостых красно-зеленых райских птиц.
Памятуя о словах Джейшуба, Тхай старался не выходить на голые участки сада, но, оглядываясь по сторонам, он все же медленно продвигался вперед, насыщаясь эфиром и наслаждаясь увиденным. Вот он оказался на берегу небольшого озерка и вдруг замер, укрывшись в кустах терновника.  Он увидел на некотором расстоянии от берега небольшую лодку, а в ней человека с удочкой. Приглядевшись, он понял, что рыбак либо очень маленького роста, либо просто мальчик. Тот даже забыл про свою удочку, поплавок которой под водой задергался, заклевал и нырнул вниз. Рыбак сидел с открытым ртом и смотрел куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Тхай увидел, как прямо по глади водной поверхности вышагивал какой-то щуплый мужчина в холщовом балахоне с длинными волосами и с длинной же, но довольно редкой бородой. Тхай вздрогнул: об этом он читал в одной из книг, которые в самом начале обучения вручил ему Джейшуб. Человек шел по воде, точнее, по тонкому льду, покрывавшему этот участок озера, вздымал руки вверх и хохотал. И вдруг все изменилось.
К берегу неслышно подошла женщина с длинными, распущенными черными волосами в таком же холщовом балахоне, в легких, плетеных сандалиях на босу ногу. За руку она держала мальчика лет восьми. Тот был лишь в одной белой набедренной накидке и босиком. Рыжие волосы его вились, словно танцовщицы извивались в некоем замысловатом восточном танце. Некоторое время молча понаблюдав за хождением мужа по поверхности воды, женщина приложила трубочкой свободную правую руку ко рту и прокричала:
- Иешуа! Мы пришли.
- Мы здесь, на берегу! – крикнул мальчик.
И тут же женщина вместе с мальчиком замахала рукой.
- Мария Магдалена! Серафим! – обернувшись к ним, радостно прокричал Иешуа, и, помахав им рукой,  тут же, потеряв концентрацию, бултыхнулся в воду, проломив непрочную ледовую гладь, устроенную специально для него, дабы напоминать ему и здесь о земных чудесах. На поверхности остались лишь одни деревянные сандалии.
- Ах! - прикрыла рот рукой Мария Магдалена.
Мальчик испуганно закрыл глаза. Но уже через мгновение голова Иешуа показалась на поверхности озера и он, снова помахав жене и сыну рукой, поплыл к берегу. Но плыть было далеко. И в этот момент заработал веслами мальчик-рыбак, который также, при выкрике Марии Магдалены вздрогнул и выронил из рук удочку, тут же унесенную вдаль сидевшей на крючке рыбой. Мальчик понял, что нужно прийти на выручку плывущему. Еще несколько взмахов и лодка приблизилась к Иисусу.
- Давай руку! – склонился мальчик к водной глади.
  Иешуа тут же ухватился за протянутую руку, подтянулся поближе к лодке и, отжавшись, перевалился через борт. Мария Магдалена облегченно выдохнула и ласково тронула сына за плечо. Тот тут же открыл глаза.
- Благодарю тебя, добрый человек, - отжимая мокрые складки одежды и проводя руками по влажным волосам и бороде, произнес Иешуа.
И вдруг он застыл в изумлении. Лицо спасшего его мальчика показалось ему знакомым. 
- Мы где-то с тобой раньше встречались? – спросил Иешуа.
- Конечно, - кивнул мальчик и улыбнулся. – Я тоже тебя сразу узнал. Я – тот, кого ты в Иеруса-лиме убил своим проклятием за то, что я тебя случайно толкнул и сбил с ног.
Иешуа побледнел, глаза его повлажнели, и он скорбно протянул руки к своему нынешнему спа-сителю.
- Ты не помнишь зла и спас своего невольного убийцу. Твое место, действительно, здесь, в этом саду. И прости меня великодушно.
Иешуа прикоснулся к розовой накидке маленького рыбака.
- А разве твое спасение мною не говорит о том, что я простил тебя?
В этот момент Джейшуб выключил телепортацию. Ему не понравилось, что Тхай стал свидетелем такого эпизода. Ведь официальная христианская церковь вычеркнула этот эпизод из жизни Иисуса. Значит, и Тхай не должен был его видеть. Впрочем, ничего страшного не произошло: его новый из-бранник должен знать, что и предыдущие мессии были живыми людьми со своими грехами и ошибками.
Тхай снова оказался в том самом большом зале с матовыми экранами вместо стен. Но Джейшуба рядом уже не было. Тхай повернулся из стороны в сторону и, увидев, что одна из стен разверзлась пошел к выходу.

15.
В Турецкой Республике к власти пришли исламские радикалы. То, чего больше всего боялись в Европе, свершилось. Однако не это оказалось самым страшным. Турецкие радикалы одним из первых своих шагов предприняли возрождение почившей было в бозе Турецкой Республики Северного Кипра. Уже несколько лет вновь объединенный вечно зеленый прекрасный остров Афродиты ко всеобщему удовлетворению местных жителей обоих национальностей пребывал в спокойствии и благости, привлекая на свои небольшие, но гостеприимные просторы массу туристов со всего мира. Кипрское правительство, пусть и не без труда, подавило мятеж исламистов собственными силами, но Совет старейшин Земли принял решение отправить одного из своих членов на остров с инспекцией.  Выбор пал на Кана Ротки. Тот воспринял свою новую миссию с воодушевлением: на земле было не много мест, куда еще ни разу не ступала нога главного аса планеты. Но Кипр как раз к таким местам и относился.
Впрочем, остров Афродиты встретил его дождем – погодой совершенно нетипичной для этих мест. Но киприоты дождю были рады, как радуются крестьяне, видя, что плоды их непосильных трудов расцветают пышным цветом. Да и туристы, уставшие от нещадной летней жары, почти не прятались от дождя, подставляя острым струйкам, стекавшим с небес, то свои лица, то бронзовые от загара тела.
Кана Ротки, разумеется, встретили на высшем уровне, поселили в лучшей гостинице  Лимассола и приставили к нему сопровождающих, служивших одновременно и охранниками и телохранителями. Это был редкий случай, когда член Совета старейшин выехал из штаб-квартиры в Берне без охраны из Армии спасателей. Так решил сам Кан Ротки, дабы не привлекать к своей персоне излишнего внимания. Старейшины, в принципе, согласились с ним, но тут же связались с властями Кипра и потребовали приставить к проверяющему члену Совета старейшин местных секьюрити.
Тут же по прибытии, скомкав даже собственный обед, Кан Ротки заявил, что поедет в Фамагусту, административный центр и крупнейший город провинции, и другие северные кипрские поселения. Его сопровождал в поездке премьер-министр республики.
Дождь прекратился и на небесном троне чудесного острова вновь воцарилось вожделенное солнце.  Снова, как и многие годы перед тем, на севере острова пахло гарью военных  действий и жаром религиозной нетерпимости. Однако же, все было к удивлению спокойно. Мирные лица людей, заполненные, пусть пока и наполовину, гостиницы, удобные золотые пляжи – внешне практически ничего не напоминало о недавнем мятеже. Пожалуй, лишь руины зданий в нескольких кварталах Фамагусты да в ряде более мелких поселений, подвергшихся артобстрелу.
Кан Ротки попросил остановить машину и вышел на улицу. Прошелся пешком, вглядываясь в лица прохожих. Никакого напряжения и беспокойства на лицах, никакой угрозы и ненависти в глазах не заметил. Это и в самом деле говорило о восстановлении порядка и спокойствия. Будто и не пылали два месяца костры исламского мятежа.
- Везите меня в тюрьму, - вернувшись в машину, попросил Кан Ротки. – Хочу поговорить с шейхом Хайдером.
- Как скажете, господин Ротки, - согласился премьер-министр Костас. – Но я считаю это бессмысленной тратой времени. Это ослепленный злобой фанатик ислама, от которого вы ничего, кроме оскорблений в свой адрес не услышите.
- И все же, хочу убедиться в этом лично.
Премьер лишь пожал плечами и молча отдал команду водителю. Через двадцать минут они въезжали во двор секретной тюрьмы в Фамагусте. Получилось так, как и говорил Костас. Едва Кан Ротки вошел в камеру и представился, на него обрушился целый шквал ругательств и угроз в каре божьей.
- Не зря посланник Верховного Наместника на Земле предупреждал всех нас, правоверных, о твоем воинственном безбожии, - едва ли не брызгал слюной в лицо Кану Ротки шейх Хайдер. – Но помни, спасатель, Верховный Наместник всесилен и всевидящ. Он доложит аллаху о твоих кознях против верующих, и аллах покарает тебя жестоко. Не будет тебе и всем твоим родным и близким покоя ни на сем свете, ни на том.
- Неужели ты не видел, что твой народ, мусульмане, после объединения с православными, стал жить лучше и спокойнее? – пытался вразумить съехавшего с катушек шейха главный спасатель. – Что после объединения меньше людей стали посещать мечети или меньше верить в твоего аллаха?
- Уйди, шайтан, не оскверняй моей обители! Пришло время намаза и я хочу поговорить с аллахом без твоего присутствия, гяур! Я объявил тебе и всем твоим сторонникам священную войну, и не будет отныне тебе покоя, где бы ты ни находился.
Главный спасатель понял, что с этим человеком продолжать говорить о чем-либо дальше бесполезно: шейх уже ни видел и не слышал его, даже посылая на голову Кана Ротки проклятья, он разговаривал не с ним, а со своим аллахом, словно бы желая перед смертью выслужиться перед ним, дабы в саду эдемском ему выделили место поприличнее.
- Возвращаемся назад, - покинув камеру, удрученно произнес Кан Ротки.
Впервые он столкнулся с таким проявлением религиозного фанатизма, обращенного именно к нему лично, и чувствовал себя не в своей тарелке. Всю дорогу молчал и думал. Впрочем, он все-таки услышал то, что хотел: вновь прозвучало имя некоего Верховного Наместника и его земного представителя. Значит, так оно и есть на самом деле. Дело осталось за малым – выяснить, кто это. Сопровождавшие его, понимая состояние высокого гостя, не пытались отвлечь его от грустных мыслей.
Кан Ротки вернулся в гостиницу поздно вечером. Поднявшись в свой номер, он принял душ, высушил волосы феном, причесался и плюхнулся в глубокое мягкое кресло, прикрыв глаза. Он никогда никому не показывал своей усталости, но и он, естественно, уставал, как и каждый живой человек. Отдохнув несколько минут, он все-таки решил пойти поужинать в местный ресторан. Тем более, что его охранники, кажется, с чувством выполненного долга отправились восвояси и он наконец-то сможет побыть один. Улыбнувшись этой своей мысли, он поднялся и пошел к лифту.
В ресторане играла тихая приятная музыка, затемненный свет располагал к отдыху. Охранников и в самом деле не было, но предупрежденная обслуга и гостиницы, и ресторана, тем не менее, уже знала его в лицо, и едва он появился на пороге ресторана, к нему тут же услужливо подошел сам хозяин.
- Я бы хотел вам показать великолепный отдельный кабинет, господин Ротки. 
- Благодарю, но я бы предпочел остаться в зале и побыть среди людей, - поблагодарил Кан Ротки, буквально на секунду оценивающе взглянув на ресторатора и тут же снова переведя взгляд на зал. - Единственное одолжение, которое бы я принял от вас, так это найдите мне место где-нибудь в укромном уголке.
- Ну что ж, с удовольствием окажу вам хотя бы эту услугу, - искренне улыбнулся ресторатор и, словно по мановению его волшебной палочки, перед ним тут же вырос метрдотель, который перебросился с хозяином парой фраз, после чего ресторатор кивнул и снова обратился к Кану Ротки. – Следуйте, пожалуйста, за нами.
Впереди всех шел метрдотель, за ним ресторатор, замыкал троицу главный спасатель. Они аккуратно обходили танцующих и просто передвигавшихся по залу клиентов. Некоторые обращались к метрдотелю с какими-то вопросами, но тот улыбался и лишь на ходу обещал подойти через пару минут. Вот и уголок, о котором просил высокий гость. Стол и в самом деле был несколько отделен от остальных, но, в то же время, находился в пределах видимости зала. Кан Ротки острым взглядом осмотрел предлагаемое ему место, глянул на соседние столики, один из которых был занят лишь некоей симпатичной черноволосой дамочкой лет тридцати, а за другим сидели два пожилых джентльмена с отменной выправкой, выдававшей в них либо бывших военных, либо бывших спортсменов.
- Ну что ж, место мне нравится. Спасибо! – Кан Ротки поблагодарил одновременно ресторатора и метрдотеля.
- Что будете заказывать? – осведомился хозяин ресторана.
- Вы знаете, - Кан Ротки на секунду задумался. – Давайте какое-нибудь легкое блюдо. Не люблю ложиться спать с тяжелым желудком. Что-нибудь ваше фирменное. Надеюсь, есть у вас такое?
- Как и у каждого уважающего себя заведения.
- Отлично! И красное сухое вино. Из местных. Коль уж к вам приехал, нужно попробовать национальное, - улыбнулся Кан Ротки.
- Мы счастливы, что нам выпала такая честь принимать вас у себя, - также улыбнулся в ответ ресторатор. – И надеюсь, наши блюда доставят вам истинное наслаждение.
С этими словами хозяин с метрдотелем отошли от него и Кан Ротки, наконец-то смог внимательно осмотреться. Зал ресторана действительно был уютным и непереполненным, несмотря на такое время. Он еще раз мельком взглянул на сидевших за соседними столиками посетителей и вдруг обнаружил, что двое джентльменов уже исчезли, а вот девушка продолжала сидеть, неспешно потягивая через соломинку то ли сок, то ли вино.
Заказ принес лично метрдотель, расставил приборы и тарелки, откупорил вино и наполнил им бокал. Кан Ротки взял бокал в руку и несколько раз поводил им возле носа, вдыхая аромат, затем сделал маленький глоток.
- Ну как? - с надеждой спросил метрдотель, держа левую руку согнутой в локте с белой салфеткой.
- У-у! Великолепно. Вкус довольно своеобразный. Но, главное, не терпкое. Не люблю терпких вин.
- Ну что же, тогда не буду вам мешать, и пожелаю приятного аппетита. Если что-то нужно будет еще, позовите.
- Да нет, спасибо, больше ничего не надо.
Метрдотель, слегка поклонившись, удалился, Кан Ротки придвинул к себе тарелку с салатом и стал есть с аппетитом голодного и уставшего человека. Покончив с салатом, он осушил бокал и откинулся на спинку мягкого стула, отдыхая. Устремил глаза вперед и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Перехватив его, понял, что смотрела та самая симпатичная женщина, оставшаяся его единственной соседкой. Она смотрела на него и пыталась вспомнить, где могла его видеть. Недалеко от места, где она сидела, была стойка бара, и заскучавший без клиентов бармен включил телевизор. Передавали какие-то новости. И вдруг женщина увидела в телевизоре его лицо. Лицо того, кто сидел сейчас недалеко от нее. Звук был приглушен, слов она не слышала, да и бармен вскоре переключил на музыкальный канал, но ей хватило и этого момента, чтобы вспомнить – это был тот человек, который возглавлял в Белграде операцию по освобождению заложников. Это именно его она тогда благодарила за свое спасение. Поняв это, она едва не поперхнулась соком. Отставила стакан, вытерла салфеткой рот и не знала, как ей быть дальше. Подойти сейчас к нему и представиться? Но где гарантия, что он ее правильно поймет, и что ее не выведут из зала, ведь за ним наверняка наблюдают и, пусть и на расстоянии, охраняют. Каким-то образом заставить его самого подойти к себе, но как? Она сама даже не замечала, что все это время неотрывно смотрит на Кана Ротки. А тот, также уловив свое изображение в телевизоре, подумал, что женщина просто пытается понять, тот в телевизоре, и этот – одно и то же лицо, или нет. Он улыбнулся своим мыслям. А женщина эту улыбку восприняла в свой адрес. И покраснела. Все-таки, он, видимо, принимает ее не за ту. Возможно, лучшим выходом было бы сейчас просто встать и уйти, подумала она и наконец-то отвела взгляд от Кана Ротки. Подозвав официанта, она попросила выписать счет. Расплатилась и уже собралась было вставать, но в этот момент Кан Ротки сам к ней подошел. В нем вдруг проснулся игривый тон, захотелось отвлечься от служебной суеты. Впрочем, он и сам не понял, как он решился на это знакомство. Его погнала к ней некая неподвластная ему внутренняя сила.
- Мадам, вы так прекрасны, что меня почему-то все это недолгое время мучает мысль, что мы где-то с вами виделись. Разрешите присесть?
- Да, пожалуйста, - растерялась она. – Вы извините, я, наверное, глупо выглядела, что все время на вас смотрела. Но мы и в самом деле с вами уже виделись. Правда, при весьма прискорбных обстоятельствах.
- Неужели? – Кан Ротки уже с близкого расстояния внимательно посмотрел на соседку, и ему и в самом деле показалось знакомым ее лицо.
Но где они могли видеться, и что за прискорбные обстоятельства?
- Мадам…
- Мадемуазель, - поправила она его.
- Извините! Мне и в самом деле кажется, что мы с вами уже встречались, но что за прискорбные обстоятельства нас познакомили?
- Помните Белград, Сава-центр, полный зал предпринимателей-заложников? Конечно, нас там было слишком много, чтобы всех упомнить. Но мы-то вас забыть не можем. Вы же нам жизнь спасли. Вот и-и смотрела на вас, извините, неприлично долго. Не могла поверить, что это вы.
Он чуть отодвинулся назад и еще раз посмотрел на ее лицо.
- Да, да, припоминаю… Вы тогда были последней, кто вышел из конференц-зала. Вы были еще с кем-то… с каким-то молодым человеком.
- Верно, - кивнула она, улыбнувшись. – Это был Иосиф, мой референт.
- Ну, значит, нам пора уже познакомиться. Позвольте, я еще закажу вина?
- Как вам будет угодно, - взволнованно произнесла она.
Кан Ротки поднял руку и, пока к ним приближался метрдотель, спросил у женщины.
- Меня зовут Кан Ротки, а вас?
- Адели. Голдовская.
- Вы здесь какими судьбами?
- Да вот, впервые за три года решила в отпуск съездить.
- Отпуск, это прекрасно.
В этот момент к их столику подошел метрдотель.
- Вы хотите сделать еще заказ?
- Да, пожалуйста, шампанское "Наполеон" и мороженое. Не откажетесь?
- Не откажусь, - кивнула Адели.
Они засиделись допоздна, рассказывая о себе, о работе, о жизни. Впрочем, больше говорила она, а он внимательно слушал и кивал. Она явно ему понравилась. Да и ей не хотелось с ним расставаться. Но, видимо, пришло время, Кан Ротки взглянул на часы и стал прощаться.
- К сожалению, мне пора. Завтра утром улетаю к себе. Неотложные дела не могут меня ждать.
- Значит, мы с вами больше не увидимся? – робко, и при этом покраснев, спросила она.
- Отчего же! Ничего невозможного в этом мире нет. Если вы оставите мне свою визитную карточку, обещаю вам позвонить в ближайшее же время.
Она растерялась, стала рыться в своей сумочке, затем смущенно посмотрела на него. Ее лицо от большого количества выпитого вина было еще более прекрасным, а глаза загорелись каким-то необычным томным светом, способным привлечь к себе даже бессердечного мужчину. Но у Кана Ротки было было большое сердце. Он почувствовал, как его губы приближаются к ее губам. Она даже закрыла глаза от предвкушения первого сладкого поцелуя. Но в этот момент в мозгу у Кана Ротки что-то щелкнуло и он выпрямился, но, не желая оскорблять своим отказом Адели, нежно положил свою ладонь на ее подрагивавшую от волнения и повлажневшую руку.
- Мне бы не хотелось портить о себе ваше первое впечатление, - как можно мягче произнес он. – Я все же надеюсь, что эта встреча действительно не станет последней.
Она открыла глаза и вернулась в этот мир, продолжая виновато смотреть на своего неожиданного знакомца.
- Вы знаете, все мои визитки остались в номере.
- Прекрасно! Значит, у меня появляется шанс проводить вас до вашего номера. Идемте?
Он встал и чуть оттопырил левый локоть, предлагая взять его под руку.
- А расплатиться не надо?
- Здесь уже все оплачено заранее.
Они пошли к выходу, и Адели поняла, что даже хорошо, что ее провожают – уж слишком неуверенной была ее походка после этого продолжительного застолья.
Он не стал входить в ее номер, понимая, что его даже здесь не оставляют без внимания, и не желая компрометировать ни эту прекрасную женщину, ни себя. Она снова вышла в коридор, держа двумя пальцами свою визитную карточку, на которой от руки дописала все свои прямые телефоны и даже домашний адрес.
- К сожалению, я не могу ответить вам тем же, - сконфуженно произнес Кан Ротки. – Нам это делать запрещено.
- Но тогда просто пообещайте мне, что вы приедете ко мне, на мою родину. По крайней мере, будете звонить, и не исчезнете навсегда.
- Обещаю! – он приблизил к своим губам сначала одну ее руку, затем другую. – И даже обещаю приехать к вам, как только у меня выпадет свободная минутка.
Она улыбнулась в ответ и почему-то заплакала. Он же повернулся и твердым шагом, не оглядываясь, пошел в другой конец коридора.

16.
Возвратившись в резиденцию Совета старейшин, Кан Ротки какое-то время находился в раздумье. Та информация, которой он уже обладал, позволяла ему предполагать существование на Земле неких Черных Сил, Сил Зла, возглавляемых пока еще непонятным ему, но уже реально существующим Верховным Наместником, у которого, опять же реально, существует агент влияния. И вполне вероятно, что не где-нибудь, а в самом Совете старейшин. Иначе трудно предположить, что Верховный Наместник находится в курсе всех событий и решений, принимаемых на Совете старейшин напрямую. В таком случае, он мог бы просто предупреждать эти решения.
Нужно найти своих единомышленников среди членов Совета старейшин и уже с их помощью вычислять "крота". В одиночку этого не сделать, а его единственный и самый надежный товарищ Сильван Дрю в данном случае не помощник – ни один член Совета старейшин не станет откровенно разговаривать с непосвященным в сан старейшины.
Кан Ротки сел за стол, придвинул к себе лист бумаги, взял в руки ручку и написал на бумаге имена всех членов Совета старейшин Земли. Секунду поразмыслив, он зачеркнул себя и Голду Хаит. В последнее время он все больше замечал, что она стала испытывать к нему прямо-таки материнские чувства. Восточные женщины, конечно, сильны в коварстве, и мягкость в общении с ним могла на самом деле оказаться игрой, но интуиция Кана Ротки говорила об обратном. После некоторого, более долгого раздумья, главнокомандующий Армией Спасателей вычеркнул из списка еще одну фамилию – Фу Шенга. У этого характер настоящего китайца – жесткий, въедливый и беспощадный не только к другим, но и к самому себе. На него можно тоже положиться. Да и потом, он скорее конфуцианец, нежели приверженец какой-либо религии. Уж слишком он уважает существующий порядок вещей. Да и мудр, опять же, по-китайски. С остальными было сложнее. Кто-то вовсе не был с его точки зрения надежен, в ком-то он просто сомневался. Но заведомо бездоказательно подозревать каждого он, разумеется, не мог. Потому и решился открыться двум своим соратникам. Они старше и мудрее его, да и лучше него знакомы с остальными старейшинами.
Услышав о подозрениях Кана Ротки и Голда Хаит, и, особенно, Фу Шенг некоторое время пребывали в шоке. Даже посмотрели на своего более молодого коллегу как-то странно, будто подозревая в том какую-то болезнь. Кан Ротки почувствовал это, кивнул головой, и попытался дать объяснение своей версии:
- Посмотрите, что получается: я добиваюсь встречи с высшими иерархами церкви, а они словно уже заранее оповещены обо всем и оттягивают переговоры до последней возможности. Вспомните, было ли раньше такое, чтобы члену Совета старешйин отказывали в немедленной аудиенции?
Оба, и Голда Хаит, и Фу Шенг, практически не задумываясь, отрицательно покачали головой.
- Далее. В беседах со мной иерархи выдавали фразы типа "Верховный Наместник" и "агент влияния", но когда Я произносил их вслух на заседаниях Совета старейшин, некоторым старейшинам это не нравилось.
И здесь старшие согласились с более молодым.
- В последнее время у меня создается такое впечатление, что все наши шаги и дела, предпринимаемые во благо мира и благоденствия, натыкаются на стену непонимания во многих странах, чего раньше не было. Или я не прав? Возможно, это каким-то образом связано с активизацией именно моей деятельности в Совете старейшин, но тогда, на правах старших товарищей объясните мне, что я делаю не так, и нужно ли это делать вообще.
- Наш уважаемый Кан, - после некоторого раздумья первым заговорил Фу Шенг, - в твоих словах есть явные зерна истины. Поэтому и твои действия правильны. Иначе Совет старейшин, по крайней мере, большинство его членов, не поддерживал бы тебя.
- Ты можешь назвать тех, на кого пала тень твоего подозрения? – поддержала Фу Шенга и Голда Хаит.
- Могу! Но это будет именно тень подозрения, а не обвинения, - Кан Ротки решительно переводил взгляд с одного собеседника на другого.
- Конечно, конечно! – согласились те.
- И поверьте мне, я подозреваю этих старейшин не потому, что они каким-то образом являются моими оппонентами, а именно потому, что в их действиях и поведении иногда бывают странности. 
- Назови же имена, наконец! – не выдержала Голда Хаит.
- Пожалуйста! Муса бен Асад, Лаки Мзванга, Денни Степлтон, Жорж Лотьё, Иван Коробка.
Кан Ротки следил за реакцией собеседников, а те, не опуская глаз с лица Кана Ротки, какое-то время осмысливали услышанное. Наконец, Фу Шенг посмотрел на Голду Хаит, та на него и оба одновременно кивнули.
- В твоем списке, уважаемый Кан, есть определенная логика, но с некоторыми исключениями. Я бы поручился за коллегу Лотьё. Я его знаю очень давно. Не могу сказать, что мы с ним дружны, но достаточно откровенны друг с другом. 
- А я бы поручилась еще и за коллегу Мзвангу. Этот добродушный черный толстяк так увлечен своим гаремом, оставленным им на родине, как и предписано правилами Совета старейшин, что, по-моему, ни о чем другом даже и не думает, - произнесла Голда Хаит, и, немного поразмыслив, добавила. – А вот вместо него включила бы в твой список Джорджа Формена.
- Я, пожалуй, соглашусь с тобой, уважаемая Голда, - кивнул Фу Шенг.
Кан Ротки взглянул на свой составленный заранее список. Еще раз посмотрев на старших товари-щей, он вычеркнул оттуда две фамилии, зато еще одну добавил.
- Но что же делать дальше? – обеспокоенно спросил Кан Ротки.
- Мы готовы содействовать тебе в твоем расследовании, - поддержала его Голда Хаит. – И сами будем присматриваться к означенным в списке коллегам. Но сейчас для нас самая главная задача, чтобы никто другой, кроме нас троих, не узнал об этом.
- Само собой, - сказал Фу Шенг.

17.
Но спокойной жизни у Кана Ротки долго не бывает. Члены Совета старейшин вообще-то работали без выходных, но главнокомандующий Армии Спасения, главный ас Земли, и вовсе работал на износ. Но он понимал и ценил свое предназначение. И не замечал бегущего в вечность времени.
Денни Степлтону позвонили из Вашингтона и сообщили о намерении высадить десант в Болисуэлу для того, чтобы насадить там свою демократию, как это понимают в Белом Доме на Капитолийском холме. Степлтон тут же собрал членов Совета старейшин. Быстро, без проволочек решили направить Степлтона в Болисуэлу, а в Вашингтон Хуана Переса. Для переговоров, в надежде найти общие точки соприкосновения и предотвратить вооруженный конфликт с непредсказуемыми последствиями (ибо там, где нефть и оружие – всегда кровь и непредсказуемость).  Одновременно Кан Ротки привел одну из бригад Армии спасателей в полную боевую готовность.
 В южноамериканской стране Болисуэле к власти пришел левый президент Диего Сантос и сразу же заявил, что все нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающие предприятия будут национализированы, а ежели иностранцы желают и дальше сотрудничать с правительством его страны, то обязаны платить в бюджет не восемнадцать процентов, как ранее, а восемьдесят два. И так прибыль в восемнадцать процентов слишком велика. И никакой компенсации они не получат, так как все свои вложения в экономику Болисуэлы они уже давным-давно окупили со сверхприбылью. А поскольку в стране все нефтяные месторождения находились в руках американских кампаний, естественно, что американское правительство не могло спустить эти угрозы на тормозах.
Прибывшего в Вашингтон со срочным визитом члена Совета старейшин  практически сразу принял в Овальном кабинете Белого дома президент США. Он был сама любезность и расточал ком-плименты по поводу отличной работы разведслужбы Совета старейшин Земли, и моментальной реакции на предстоящие события самих старейшин.
- Господин президент, я бы вас просил все-таки сделать упор на дипломатические методы, тем более, согласитесь, Болисуэла не угрожает безопасности Соединенных Штатов. Она отстаивает свои национальные интересы. И имеет на это такое же право, как и ваша страна, - произнес Хуан Перес.
- Я прекрасно понимаю вас, ваше превосходительство. Но в Болисуэле затронуты интересы американских граждан, и ни один американский президент не позволит себе молча проглотить подобного рода угрозы. 
- В данном случае вы несколько путаете интересы американских граждан с интересами бизнеса, который ведут в Болисуэле американские граждане. А это не одно и то же. К тому же, президент Сантос прав в том смысле, что бизнесмены, ведущие в Болисуэле добычу и переработку нефти, в налоговом смысле весьма неправы. Ведь в данном случае эта нефть – собственность Болисуэлы, а не Соединенных Штатов, а значит и интересы Болисуэлы должны превалировать в этом бизнесе над интересами американских предпринимателей. Поэтому я все-таки призываю вас сесть для начала за стол переговоров с президентом Сантосом.
- Это вы Сантоса называете президентом, господин Перес? Это типичный латиноамериканский диктатор, а с диктаторами мы даже не разговариваем, мы их истребляем с помощью американского оружия и наших друзей в Латинской Америке.
- Хочу заметить, господин президент, что президент Сантос пришел к власти вполне законным способом – он честно победил на выборах всех своих оппонентов. Диктаторы же приходят к власти несколько иным путем.
- Господин Перес, я предлагаю нам сделать паузу в переговорах, и заполнить эту паузу приятным времяпрепровождением за обеденным столом.
Американский президент с обезоруживающей голливудской улыбкой, сверкая всеми своими отбеленными до блеска зубами, посмотрел на собеседника. Хуан Перес посмотрел на висевшие на стене часы, немного подумал и согласился.
- О"кэй! – кивнул президент. – Тогда, если позволите, вас пока проводят в комнату отдыха, а я сделаю несколько важных распоряжений. И мы с вами за обеденным столом продолжим нашу беседу.
В этот момент дверь кабинета открылась. Вошел степенный, довольно плотно сбитый госсекретарь и еще несколько служителей Белого дома. Президент с Хуаном Пересом поднялись. Хозяин Белого дома проводил гостя до дверей, вышел вслед за ним в коридор, а затем направился в другую сторону. Старейшина же остался на попечении госсекретаря.
Президента уже ждали министр обороны и начальник объединенных штабов армии США.
- Господа, как идут приготовления к вторжению?
- Третий флот уже в полной боевой готовности. Ждем лишь вашего приказа, - доложил министр обороны.
- Отлично! – довольно потер ладонь о ладонь президент. – Тогда, господа, пока я буду обедать с нашим гостем, корабли Третьего флота должны взять курс на Болисуэлу.
- Есть, сэр! – козырнули сразу оба военачальника.
Президент покинул кабинет, а военные, разложив на столе карту, стали уточнять последние детали операции по высадке десанта в Болисуэле.
Обед длился необычно долго. Президент потчевал гостя не только разнообразными блюдами и лучшими винами из запасников Белого дома, но и анекдотами в тему и не в тему, и рассказами о самом Белом доме, Капитолийском холме и бывальщинах своих предшественников. Затем президент США лично провел высокого гостя по всей резиденции, затем вышли на лужайку перед Белым домом. И тут Хуан Перес почувствовал неладное. Он заметил некую суету в президентской свите и несколько раз перехватил взгляды министра обороны и начальника объединенных штабов с президентом.
- Господин президент, мне нужно связаться с моими коллегами, - наконец произнес Хуан Перес.
- Да, да, пожалуйста! Конечно же!   
Президент, получивший мимическую информацию от своих военачальников о том, что операция успешно началась, пребывал в благодушном расположении духа. И это также не ускользнуло от многоопытного члена Совета старейшин. Он уединился и связался по видеофону с Каном Ротки и дежурившим в Совете старейшин Иваном Коробкой.
- Коллеги! Проверьте обстановку вокруг Болисуэлы. Мне не нравится поведение американского президента.
- Ты прав, Хуан! Третий американский флот зашевелился. Но я уже предпринял соответствующие контрмеры, - ответил Кан Ротки.
- Для тебя сейчас главное: выдержать дипломатию до конца, - заговорил Иван Коробка. – Важно, чтобы президент не понял, что мы уже все знаем, и что ты в курсе дела. Теперь подача на твоей стороне.
- Понял! Конец связи! – кивнул Хуан Перес.
Спрятав видеофон, он снова приблизился к терпеливо дожидавшемуся его президенту и президентской свите. На лице у Хуана Переса заиграла легкая улыбка.
- Итак, господин президент, мне бы хотелось все-таки продолжить разговор о том, ради чего я, собственно, и прибыл сюда.
- Нет проблем! – президент подхватил Хуана Переса под локоть. – Вернемся в мой кабинет и продолжим переговоры.
Пока американский флот, напичканный электроникой, при полном вооружении, с бортовой авиацией и готовой к высадке бригадой морских пехотинцев, на полном ходу двигался в направлении Болисуэлы, Кан Ротки направил в эту страну бригаду своих асов во главе с подполковником Ивановым. Общее командование операцией было возложено на Сильвана Дрю. Президент Сантос был обо всем предупрежден заранее Денни Степлтоном. Главный военный аэродром Болисуэлы был незамедлительно очищен от собственной авиации и полностью готов к приему Армии спасателей. Расчет был на неожиданность появления асов в Болисуэле. Они перекрыли все морские порты, железнодорожные узлы, автотрассы и аэродромы – то есть все те точки, где могли высадиться оккупанты из США. Выучка спасателей позволяла им противостоять против любой армии мира даже в пропорции один к трем. Сейчас же речь шла о примерном равенстве сил (с преимуществом все же американцев) и об эффекте неожиданности, поэтому Кан Ротки был спокоен за исход столкновения, если оно все-таки произойдет.
И в самом деле, когда первые корабли американцев появились у берегов Болисуэлы, к флагману флота немедленно был направлен быстроходный патрульный катер белого цвета с зеленой эмблемой Армии спасателей. Катер сигнализировал флагману остановиться. Вице-адмирал Лейбовски был настолько шокирован появлением в этой акватории представителей Армии спасателей, что послушно приказал авианосцу остановиться.
- Господин вице-адмирал! - связался с ним по рации Иванов. – Я – командир бригады Армии спасателей подполковник Иванов. Сообщаю вам, что силы Армии спасателей охраняют все границы, морские, сухопутные и воздушные, Государства Болисуэлы. Мы не допустим вооруженного вторжения ваших войск в эту мирную страну. Мой вам совет: немедленно доложите обо всем вашему президенту и поворачивайте обратно, дабы избежать ненужного никому кровопролития.
Пока вице-адмирал выслушивал по радиосвязи слова Иванова, он уже полностью взял себя в руки и попытался сам перейти в словесное контрнаступление.
- Я выполняю распоряжение моего правительства и моего главнокомандующего о предотвращении угрозы национальной безопасности моей страны, которая исходит от президента Болисуэлы Сантоса. И я намерен выполнить этот приказ.
- Ну что ж, попробуйте!
Кан Ротки давно научил своих офицеров долго не уговаривать оппонентов. Все должны знать, что Армия спасателей, если уж дошло дело до военного конфликта, действует быстро и решительно, а изначальные предложения  произносятся не ради уговоров, а в качестве предупреждения, а то и ультиматума. 
Но вице-адмирал Лейбовски, видимо, этого еще не знал. И по своей наивности не уделил должного внимания словам Иванова. Он приказал первой эскадрилье истребителей подняться в воздух и приземлиться на военном аэродроме близ столицы Болисуэлы. Но как же был удивлен командир эс-кадрильи майор Грант, когда ему навстречу с двух близлежащих аэродромов поднялись раскрашенные в белый цвет перехватчики Армии спасателей. Не желая рисковать машинами и летчиками, майор повернул обратно. Услышав его доклад, Лейбовски побагровел. Подозвав к себе командира батальона "морских котиков", адмирал приказал морским пехотинцам немедленно разобраться с этими дерьмовыми спасателями и освободить порт для прохода кораблей флота.
Но "морские котики" даже не успели высадиться на берег, как оказались в полном окружении более подготовленных асов-спасателей. Единственное, что позволил Иванов сделать командиру морских пехотинцев, так это связаться с адмиралом и доложить обстановку. И тут, наконец, Лейбовски понял, в какую ситуацию он попал. Бледный, с капельками пота на переносице он вышел на связь с объединенным штабом.
Узнав о случившемся, американский президент был в бешенстве. Хуан Перес к тому времени уже покинул Вашингтон, якобы несолоно хлебавши. А тут оказалось, что Америку переиграли. И кто? Кто такие эти старейшины, чтобы они посмели диктовать условия американцам? Да еще вздумали защищать диктатора!
- Срочно перебросить силы быстрого развертывания на нашу базу в Южной Америке и занять Болисуэлу! – приказал он.
Но все было тщетно. Армия спасателей не позволила оккупировать Болисуэлу Сантос же, которому ежечасно докладывали обо всем происходящем, в конце концов, зашелся смехом в своем кабинете и аж подпрыгивал, сидя в кресле.
- Нашлась сила и против янки! – утирая повлажневшие от смеха глаза, наконец, произнес он.

18.
Симон Шекер с двумя телохранителями вошел в приемную премьер-министра, как в свой личный кабинет. Весь вид его указывал на то, что он взбешен. А в такие минуты он не замечал перед собой никаких препятствий. Поэтому, когда, не доходя до двери кабинета премьера нескольких шагов, он увидел внезапно выросшую словно из ниоткуда фигуру премьерского референта, перегородившего ему путь, он двумя руками, почти не напрягаясь, отшвырнул эту фигуру со своего пути и бедный референт, без сомнения, шлепнулся бы на пол со всего маху, если бы его вовремя не подхватили под руки шекеровские телохранители и не помогли сохранить равновесие. Тем не менее, телохранители не дали возможности референту вернуться к своему столу, где были необходимые приборы связи и прочие атрибуты его кабинетной власти, а усадили на диван подальше от стола. Сами же встали у двери в кабинет премьера с двух сторон, вытянув руки по швам, и замерев, словно статуи.   
- Вы не имеете права, - начал было возмущаться референт, но, уткнувшись глазами в обезличенные, мраморные лица телохранителей, понял, что они его все равно уже не слышат.
В это время Шекер уже вошел в кабинет премьера и шумно захлопнул за собой половинку двери. Услышав шум, находившиеся в кабинете премьер и его советник по военно-морским вопросам вздрогнули и выпрямились.
- Какая радость! – воскликнул, осклабившись от удовольствия, Шекер. – Я вижу в одном кабинете сразу двух мерзавцев, которые захотели меня кинуть, как последнего лоха.
- Кто позволил тебе сюда войти без доклада? – довольно решительным тоном вопросил премьер.
- Ты предлагаешь мне выйти и спросить разрешения войти, Йоси? – захохотал Шекер. – А кто позволил тебе без доклада мне отобрать у меня уже согласованный с тобой и правительством контракт на покупку крейсера и отдать его неизвестно кому? Может быть, это сделал вот этот мальчик, который рядом с тобой?
- Что вы себе позволяете, господин Шекер? – возмутился советник.
Но этим лишь еще больше разозлил того. Шекер нырнул правой рукой подмышку и вытащил оттуда пистолет "беретту", тут же сняв его с предохранителя.
- Лучше не выводи меня из себя, мальчик. Иначе я за себя не ручаюсь. А Йоси знает мой крутой нрав.
О да, премьер знал, что Шекера лучше не дразнить и поэтому заговорил примиряюще спокойно.
- Послушай, Шимон. Мы с тобой договорились, что я подписываю контракт с твоей фирмой только в том случае, если ты отказываешься от порта, так?
- Нет, не так! – возразил Шекер. – Ты мне действительно выдвинул такое условие для подписания контракта, но я тебе не давал согласия это условие выполнить. Я был еще в раздумьях. И вдруг я узнаю, что контракт уже передан другому. И кому! Этому вонючке Шмулю, который ничего другого не умеет, кроме как лизать жопу американцам. Или, по-твоему, лучше пусть порт достанется пиндосам, чем этому местному мафиозо Шекеру? Так? А где же национальные интересы? Знаешь ли ты, что я подниму шум в кнессете, в прессе, и тебя раздавят, как последнего червяка? 
- Шимон, успокойся! Все немного не так, как тебе доложили. Контракт еще никем не подписан и ждет своего часа. Но ты прав в том, что у тебя появился конкурент. Ну, так это, знаешь ли ты, - премьер с большим трудом улыбнулся, разведя руками, - демократия.
- Мне насрать на эту твою демократию. По мне, так самый лучший демократ на земле – папа римский, к каждому слову которого прислушивается самый последний католик, принимающий это слово на веру, даже не пытаясь его оспорить. Или ты, согласно демократии, договорился со Шмулем на больший процент, чем получаешь от меня? Совершенно напрасно: я ведь тебя еще ни разу не подводил, а как он поступит, еще не известно.
- Шимон, Шимон, что ты несешь? – запричитал премьер, побледнев и покосившись на советника.
- Как вы позволяете разговаривать с собой этому бандиту, - возмутился советник. – Ведь он же шантажирует вас, вы что, не видите этого?
- Эхуд, я прошу тебя выйти. Я сам с ним разберусь, - умоляюще посмотрел на своего советника премьер.
Но Шекер уже окончательно вышел из себя. Он снова поднял опущенную было им руку с пистолетом, и навел ее на советника.
- Нет, Йоси, нам с тобой лишний свидетель ни к чему.
Премьер понял, что сейчас произойдет трагедия, и бросился к Шекеру со словами:
- Не делай этого, Шимон!
Но было поздно, выстрел уже раздался. И советник, схватившись за простреленную грудь, ненавидящими глазами посмотрел на Шекера. У любого человека при таком взгляде полумертвеца по коже пробежали бы мурашки. Но Шекер привык к таким разборкам и только ухмылялся, глядя на то, как молодой человек сначала начал медленно оседать, а затем мешком рухнул на пол. Шокирующая пауза длилась неимоверно долго. Наконец, премьер пришел в себя.
- Ты ответишь за это преступление, Шимон!
- Отвечу, Йоси, отвечу! И за это тоже отвечу, – согласно кивнул Шекер. – Но сначала ты мне ответишь, если контракт уплывет в другие руки.
В этот момент открылись обе створки двери и в кабинет вошли оба шекеровских телохранителя. Выстрел за дверью прозвучал для них сигналом. Они подошли к боссу, лишь слегка повернув головы в сторону лежавшего на полу в луже крови советника, и повели его к потайной двери премьерского кабинета, откуда был запасной выход из этого здания.
Едва потайная дверь закрылась и в кабинете появились референт с начальником службы безопасности правительства, премьер-министр истерически прокричал:
- Кто его пустил сюда с оружием!? Почему не обыскали?
Начальник службы безопасности виновато опустил голову. Референт подбежал к лежавшему на полу советнику и стал проверять его пульс и зрачки.
- Я уволю тебя, если ты не доставишь сюда этого мерзавца либо в наручниках, либо трупом. Срочно ко мне министра внутренних дел!

19.
Денни Степлтон понял, что нужно торопиться действовать. Надолго вопрос об избрании Великого Магистра всей Земли откладывать нельзя: у Совета старейшин должен быть руководитель, лидер. И Степлтон понимал, что Кан Ротки имеет все шансы стать таким лидером. Помешать ему может только он, Денни Степлтон, да и то в том случае, если ему удастся договориться с некоторыми членами Совета старейшин. Начать переговоры он решил с самых доступных для него коллег по Совету старейшин: Лаки Мзванги и Джорджа Формена.
Но, к его удивлению, в штаб-квартире Совета старейшин Лаки Мзванги он не застал. Его помощник сообщил, что он в срочном порядке вылетел к себе на родину в африканскую глубинку, в деревню, где он сам когда-то родился и где до сих пор остались жить его родители. Умирала его мать, и Лаки Мзванга, отложив все дела, помчался на родину в надежде застать мать еще вживых.
Денни Степлтон недолго мучился над вопросом: как быть? Ехать ли ему на встречу с коллегой Мзванги в Африку, или дождаться его возвращения сюда? Он все же решился навестить его на родине. Лаки Мзванги сейчас в таком состоянии, что легко подпишет любое обязательство. Тем более, если Степлтон, единственный из всех старейшин приедет на похороны с выражением сочувствия и соболезнования.
Лаки Мзванги и в самом деле был несколько удивлен появлением Денни Степлтона, но, в то же время, он и обрадовался этому. Все же присутствие старого товарища несколько подбадривало его и не давало окончательно впасть в уныние. Старушка-мать Мзванги умерла на девяносто восьмом году жизни, что для этих мест считалось почти вечностью, и все понимали, что это когда-нибудь должно было случиться. Хоронили ее по старым обычаям своего народа: сначала жители деревни устроили танцы вокруг возлежащей на смертном одре женщины, затем долго выли плакальщики и плакальщицы, а затем, на самом закате, когда кровавый диск солнца соприкасается со жгучей африканской почвой, зажглись факелы и вскоре запылал костер, уносивший в небо дух, обитавший в теле матушки Мзванги, а само ее тело скукожилось и сгорело в огне. Затем пепел ее собрали в кожаный мешочек и передали старшему сыну Лаки Мзванги. Тот взял в руки последнее, оставшееся от его матери, обнял мешочек своими большими толстыми ладонями, сел на циновку в большой комнате материнского дома, закрыл глаза и стал тихо плакать, подвывая какую-то народную африканскую траурную мелодию. Так он сидел всю ночь.
Никто в этот момент не смел мешать и даже появляться рядом с Лаки Мзвангой. И Денни Степлтон также терпеливо ждал окончания траурной церемонии. Лишь на следующий день в послеполуденное время Лаки Мзванги появился на людях. Обойдя своих соплеменников и поблагодарив их за заботу о его матери, одарив их подарками, как это и положено в их племени, он сам подошел к Денни Степлтону.
- Еще раз благодарю тебя, коллега Степлтон, за то, что в такой горький для меня час ты приехал ко мне с соболезнованиями.
- Я считал это своим долгом, и не вижу в этом ничего необычного, - скорбным голосом ответил Степлтон. – Меня просто поражает, почему не последовали моему примеру остальные наши коллеги.
- Ну, мы же не имеем права бросать все наши дела только ради того, чтобы очно поддержать одного из своих коллег. Но абсолютно все прислали мне телеграммы соболезования, - ответил Лаки Мзванги, беря Степлтона под руку и ведя по дороге в направлении дожидавшихся их машин.
- Да, да! Все верно! Беру свои слова обратно, - грустно усмехнулся Степлтон. – Просто, оказалось, что я самый беззаботный из всех старейшин.
- Ты же ведь понимаешь, Денни, что я не то имел в виду, - слова Степлтона заставили слегка улыбнуться Лаки Мзванги. – Я бесконечно рад, что ты приехал. И приглашаю тебя в нашу столицу. На день задержимся там, я тебя познакомлю со своими женами, а потом вернемся назад.
- Женами? Я не ослышался? – искренне удивился Степлтон. – И сколько же их у тебя?
- Не ослышался. По нашим обычаям, чем более высокое положение занимает человек, тем у него должно быть больше жен. У меня их пятеро… Кх-кх! Точнее, осталось четверо, - поправился Лаки Мзванги. – Одна, вторая, умерла три года назад. А здесь присутствовала только старшая. Остальные остались в городе. Так у нас принято.
Они сели в одну машину и долго ехали через джунгли, мелководные речки, саванны, пока не добрались до первого крупного населенного пункта, где их уже дожидался вертолет. Большую часть дороги они молчали, когда же приехали в столицу и Лаки Мзванги познакомил Денни Степлтона со всеми своими женами, последний решился таки заговорить с африканцем о своем деле. Разумеется, он не стал ничего говорить против Кана Ротки, а просто сообщил Лаки Мзванги, что решил выдвинуть свою кандидатуру на пост Великого Магистра.
- Конечно же, коллега Степлтон, я поддержу тебя, - кивнул Лаки Мзванги.
Услышав такой ответ, Денни Степлтон облегченно вздохнул. Значит, можно возвращаться назад и разговаривать с другими.
Но если Джордж Формен особенно не возражал и почти сразу согласился поддержать на выборах кандидатуру Степлтона, то вот третий из старейшин, к которому тот обратился, Жорж Лотьё, ответил очень уклончиво и скорее отрицательно, нежели положительно. 
- Подумай, коллега, Жорж, на всех последних заседаниях Совета старейшин, лишь один я пытаюсь бороться с бредовыми мыслями Кана Ротки о некоем Верховном Наместнике и его маниакальными попытками доказать вред человеческих верований во всевышнего. 
- Но, согласись, Денни, что некое рациональное зерно во всех этих, как ты их назвал, "бредовых мыслях" и "маниакальных попытках" имеется.
- И это говоришь мне ты, Жорж? Который сам верует?
- Ну, знаешь ли, истинная вера – настолько интимное чувство, что говорить об этом во всеуслышание негоже. А тот, кто говорит об этом, в большей степени лукавит.
Денни Степлтон понял, что с Жоржем Лотьё дальше на эту тему говорить бесполезно. Впрочем, этот француз – человек настолько непредсказуемый, что может поступить, как ему угодно: может и поддержать Денни Степлтона, а может и не поддержать, может подержать Кана Ротки, а может и проголосовать против. С этими мыслями он и ушел от Жоржа Лотьё. У Степлтона оставался еще один вариант – Муса бен Асад. Уж этот-то точно ненавидит Кана Ротки. С другой же стороны, сам никогда не претендовал на некое лидерство. И Денни Степлтон не ошибся в своих предположениях.
По крайней мере, в трех своих сторонниках на грядущих выборах Денни Степлтон мог уже быть уверенным.

20.
В черном ночном космическом безграничье вдруг засияла ярким, режущим человеческий глаз серебристым светом одна из звезд. Вот она поднялась на недосягаемую ею дотоле высоту, вспыхнула еще ярче и вдруг сжалась до маленького ниточного клубочка, потеряв не только свой серебристый отблеск, но и свою космическую силу. Казалось, еще мгновение, и она исчезнет в небытие, откуда, собственно, и появилась. Ее проглотит Черная Дыра, даже не поперхнувшись.
Но именно в этот самый момент космос зарозовел, и на его бесконечном атласном полотне появилась тень Высшего Духа. Непродолжительное время Высший Дух наблюдал за предсмертными судорогами (учащенным сердцебиением и сжиманием прозрачной космической оболочки) той самой звезды. По космическим меркам, это длилось всего лишь миг. И вдруг зрачки Высшего Духа расшири-лись, словно почувствовав на своей радужной оболочке целую порцию адреналина, он мотнул головой и застыл своим взглядом на агонизирующей звезде. И вдруг (о чудо!) – звезда зарделась на розовом небосклоне, почувствовав на себе животворящие импульсы энергетических полей, запускаемых в ее адрес Высшим Духом. Еще мгновение, и звезда стала стремительно увеличиваться в размерах, покрывая, кажется, весь видимый глазом небосвод. И вот уже ниточный комок превратился в теннисный мячик, затем в большой баскетбольный мяч, в воздушный шар, накачанный легким гелием… Она раздулась до размеров Солнечной системы, до размеров галактики. Казалось, конца и края этому не будет. Из серебристого, звезда превратилась в огненно-рыжий шар, готовый, мнилось, в любой момент поджечь всю Вселенную. Но в самый последний момент последняя искра импульса, выпущенная Высшим Духом достигла ядра звезды и оглушительной силы взрыв прогремел во Вселенной. Это взорвалась сверхновая звезда. Ее вспышка могла ослепить любое живое или искусственное тело, которое в тот момент оказалось бы ближе нескольких миллиардов километров.  И только искры, или космическая пыль осталась от того огненного шара, который еще недавно был звездой. Впрочем, и сама звезда не исчезла – она просто сменила курс и успела за те тысячи тысяч лет, что длился ее взрыв, втянуть в свою орбиту своим магнитным полем несколько эллипсоидных твердых тел-планет со своими отдельными атмосферами и собственными естественными космическими телами-спутниками. Обрывки же сверхновой превратились в пыль и пепел, много тысяч лет летающие в бесконечном космосе, а, остыв, словно сваркой или клеем, соединяясь, превращаются в астероиды и кометы.
Так родилась новая космическая система, наподобие Солнечной, которую еще не открыли люди, и о существовании которой даже не подозревают.
За всей этой картиной наблюдал Джейшуб Второй, осыпанный блестками космической пыли взорвавшейся сверхновой звезды. В такие мгновения он боялся своего творца до невероятия и готов был принести полновесное покаяние Высшему Духу, понимая, что если для того даже звезда – всего лишь игрушка, то что для него тогда он – маленький Верховный Наместник.
Тем не менее, когда первый пыл от увиденного проходил, жар от взрыва звезды остывал, лицо Джейшуба принимало обычный бледный (но не мертвенно-бледный, а скорее лунный) цвет, Верховный Наместник успокаивался и полностью брал себя под контроль своего разума.
Пришло время Джейшубу исполнить ту роль, ради которой, собственно, он (точнее, его отец Джейшуб Первый) и был создан Высшим Духом – роль Верховного Наместника на Земле.  Не так часто, но все же Высший Дух призывает к себе каждого из планетарных Верховных Наместников для отчета о судьбе каждой из созданных Высшим Духом галактических цивилизаций. Где-то такие цивилизации были созданы раньше, где-то позже, но контакты между ними происходят периодически по воле именно его, Высшего Духа. И он же сам просчитывает и время, и ситуации, когда такие контакты могут становиться взаимообразными, и до каких пор оставаться односторонними. Вот поэтому он и требует отчеты от своих наместников, чтобы решать, в том числе и эти задачи.
Вся задумка Высшего Духа состояла в том, чтобы никогда ни при каких обстоятельствах Верховные Наместники не соприкасались друг с другом. Даже более того: они и не подозревали о существовании друг друга. Таким образом, он исключал всякую возможность некоего заговора, сговора  или, хотя бы, договоренности о совместных действиях его плотских сыновей. Но здесь был и минус: Высший Дух слишком редко имел возможность заслушивать отчеты, поэтому практически все цивилизации развивались не так, как хотелось бы ему, Высшему Духу, а так, как то видели Верховные Наместники. Потому и далеко было практически на всех обитаемых планетах до мира и благоденствия. Объять необъятное невозможно даже его творцу, поскольку творения уже развивались самостоятельно, помимо его высшей воли, и Высший Дух потерял контроль над действительностью, хотя ему, конечно же, казалось, что это далеко не так и он держит ситуацию во Вселенной под контролем.
В периоды контакта Джейшуба с Высшим Духом весь космический замок становился словно бы наэлектризованным. Бледное лицо Верховного Наместника становилось еще более бледным. А земным обитателям космического замка в такие часы было строго-настрого запрещено передвигаться по замку в любом направлении. Все сидели в своих помещениях, как привязанные. Тела их становились обмякшими и безвольными. Мысли из головы непонятным образом куда-то исчезали, и мозг человеческий становился подобным чистому листу бумаги. Правда, сразу же по окончании контакта, все возвращалось на круги своя.
- Итак, сын мой, слушаю тебя. Что случилось на Земле за время отсутствия в гелиосистеме моего разума?
Джейшуб за многие тысячелетия общения с Высшим Духом понял, каким образом нужно с ним разговаривать, дабы и истину не раскрыть, и выглядеть правдоподобным.
- Человеческая цивилизация за последние триста лет шагнула вперед настолько, что порою даже я сам диву даюсь: как людям удается включать в работу многие тысячелетия отдыхавшие клеточки мозга. Они практически целиком освоили свою планету, углубились в бездонные толщи мирового океана и там, в тяжелой беспросветной, с огромным давлением темноте открывают такие тайны, о которых порою не подозревал даже я. И здесь я в очередной раз преклоняюсь перед гением твоего высшего вселенского разума, мой создатель, - Джейшуб почувствовал благостное тепло, исходившее с той стороны, куда в данный момент смотрел Верховный Наместник. - Ты сумел загадать хорошие задачки  землянам. Но их уже не остановить. Они обследовали не только воду, но и сушу, и на Земле им стало тесно – они стали с успехом осваивать космос. И я боюсь, как бы, выводя на орбиты свои многочисленные космолеты и спутники, не зацепили ненароком твой всевидящий глаз и не оцарапали твой оголенный, пульсирующий мозг.
Джейшуб снова почувствовал, что смысл его слов дошел до Высшего Духа и слова его ему понравились.
- Впрочем, зачем долгие предисловия? Смотри сам, создатель.
Джейшуб щелкнул пальцами, высекши при этом искры, и на небесном склоне перед глазами Высшего Духа вспыхнула яркой звездой маленькая голубая планета. Он замечал все до мелочей, что происходило на ней. Все последние научные открытия раскрылись перед ним, как на ладони. Но и все недостатки были видны также. Этого не мог скрыть от Высшего Духа Верховный Наместник. Но у него было право интерпретировать эти события по своему желанию. И, увидев на образе Высшего Духа, холодок недовольства, Джейшуб сразу же решил перейти в контратаку, чтобы предвосхитить неприятные вопросы.
- Я прилагаю все усилия, чтобы Земля не чувствовала себя ущербной в бесконечности галактического мира. Но, создатель, я, в отличие от тебя, не всесилен. Слишком малыми полномочиями ты меня наделил, чтобы требовать с меня земной благодати. Даже созданный мною Совет старейшин Земли не всегда способен погасить возникающий конфликт, ибо некоторые считают, что право за тем, кто сильнее на данный момент.
- Я весь внимание! – нахмурился Высший Дух и Джейшуб ощутил на своей дубленой коже некое подобие колючего ветерка недовольства.
Впрочем, это была обычная реакция Высшего Духа, и Джейшуб уже давно привык к ней.
- Посмотри, что творит на Земле одна из наций. Я не могу заставить чтить законы природы и уроки истории. Ведь ты сам создал мир, развивающийся по спирали.
Джейшуб включил настроенное на волну Высшего Духа виртуальное воображение, и перед взором последнего стали с калейдоскопической частотой проноситься картинки земных событий, главными героями которых были американский президент, американские войска и американские же критерии переустройства мира. Высший Дух смотрел и все больше хмурился. Ветер, проносившийся рядом с Верховным Наместником, становился все более холодным и колким.
- Мне казалось, что твоя планета уже заслужила того, чтобы выйти на пространство межгалактических контактов, после чего ее можно было бы включить в пояс бессмертных цивилизаций. Однако же, я вижу, на Земле далеко не все спокойно и рано ей пока еще получать карту доверия Высшего Духа.
- Я не в силах ничего предпринять, ибо даже не властен над могущественной стихией.
- Почему же ты прежде не призвал меня для приведения в действие кары небесной над ослушниками благодати?
- Все-таки, я надеялся, чтобы мне удастся образумить людей данной мне властью. Но не получилось.
- Хорошо, сын мой, я понял тебя! Я буду думать и земляне вскоре узнают о моем решении. Твоей же задачей будет всего лишь объяснить людям, за что на них такая кара небесная.
- С этим я справлюсь легко, - облегченно выдохнул Джейшуб, опустив голову.
Высший Дух еще раз обдал Верховного Наместника теперь уже теплым потоком воздуха и исчез в бесконечности воздушного пространства. Джейшуб понял, что и на сей раз он остался в доверии. Кровь снова отлила от его лица, и оно приняло обычную свою бледную окраску.
В последующие три года на Соединенные Штаты, один за другим наскакивали мощные ураганы, шторма, смерчи и торнадо, наводнения сменялись пожарами. Экономика страны оказалась на грани краха. Граждане этой страны проклинали то место, где они родились или жили в тот момент. Им казалось, что это их наказывает всевышний за некие их грехи. Им было и невдомек, что кара небесная постигла американцев за то, что они возомнили себя фаворитами мира и судьбы, что они посчитали себя вправе командовать развитием человеческой цивилизации, причем, не всегда соблюдая проповедовавшиеся ими в мире демократические принципы у себя в стране. Включив весь мир в сферу своих интересов, они просто не знали истории, которая уже неоднократно и с успехом жестоко наказывала властелинов мира, низвергая их в пучину небытия. Как это случилось с империей Македонского или Римом, с могущественным арабским халифатом или британской короной. Как это произошло с амбициозными задумками Фридриха Великого, Наполеона, Гитлера, Сталина.

21.
Совет старейшин Земли собрался на свое решающее заседание: сегодня должен быть избран Великий Магистр всей Земли. Тянуть дальше с избранием нельзя: ставится под угрозу репутация и авторитет самого Совета старейшин. Если Великий Магистр не будет избран – не будет смысла и в дальнейшем существовании самого Совета старейшин, ибо орган, не умеющий разобраться внутри себя и избрать лидера, не годен для решения проблем всемирного масштаба. Вот и собрались все старейшины в этот раз, как на последний бой.
Уже по устоявшейся традиции старейшая из старейшин – Голда Хаит – открыла заседание.
- Господа старейшины, коллеги! – начала она свою вступительную речь. – Сегодня мы собрались на совет, и будем заседать до тех пор, пока один из нас не будет избран Великим Магистром. Я приказала закрыть все двери резиденции и никого не впускать сюда, так же, как и никто из нас из этого зала не выйдет до решения единственного на сегодня вопроса. Прошу вас всех проникнуться важностью момента и проявить решимость, замешенную на благоразумии. Пусть вами движет сегодня логика и разум, а эмоции и привязанности останутся на другие дни. В противном случае мы будем выглядеть смешными в глазах всего мира. Ведь к нашему Совету сегодня приковано внимание всех людей, всех политиков, всех правителей, в конце концов, и внимание всего делового мира, ибо от нашего решения будут зависеть и экономические показатели ведущих мировых держав, а значит, и их стабильность. Итак, я объявляю заседание открытым.
Голда Хаит обвела взглядом всех своих коллег. Лица у всех были сосредоточены и напряжены. Разумеется, и всем остальным надоела уже эта неопределенность. 
- Будут ли у кого какие предложения по кандидатурам? – Голда Хаит еще раз повела глазами в разные стороны.
Она понимала, что сейчас развернется жесткая борьба между двумя основными конкурентами  – Денни Степлтоном и Каном Ротки, но первой не решалась назвать свою кандидатуру. Но пока молчали и другие. Наконец, со своего места приподнялся Жорж Лотьё.
- Предлагаю кандидатуру коллеги Степлтона, - произнес он. -  Мы все уже много лет знаем Денни. Не раз он проявлял себя с наилучшей стороны, действовал решительно и настойчиво. С другой стороны, всегда готов идти на компромиссы, если это возможно и если этого требует ситуация. Наконец, имеет свое мнение по многим вопросам и умеет его аргументированно отстаивать.
Денни Степлтон никак не ожидал такого от Жоржа Лотьё, и ему даже стало несколько неловко от того, что он считал француза ненадежным союзником. Впрочем, сейчас Степлтон с благодарностью посмотрел на Лотьё.
- Лед тронулся, коллеги! – улыбнулась Голда Хаит. – Какие еще будут предложения по канди-датурам.
Но на этот вопрос ответом стало молчание. Несколько удивленная этим, слово снова взяла председательствующая.
- Смелее, господа! Вы же понимаете, что демократическое голосование подразумевает собой выбор из нескольких кандидатур, - она немного помолчала, переводя взгляд по очереди на каждого старейшину, но все по-прежнему молчали.
Денни Степлтон в душе торжествовал: неужели его внушение сработало, и все решили просто не выдвигать его основного конкурента? А, может быть, это прекрасно выполненная Райс Конди работа?
- В таком случае, я возьму на себя смелость выдвинуть свою кандидатуру, - испортила Степлтону весь праздник Голда Хаит. – Предлагаю рассмотреть кандидатуру главнокомандующего Армией спасателей, самого молодого нашего коллеги, но уже успевшего себя отлично зарекомендовать, Кана Ротки.
- Поддерживаю эту кандидатуру, - с готовностью кивнул Фу Шенг, и всем показалось, что он при этом даже как-то облегченно выдохнул.
- Еще предложения есть?
Голда Хаит обвела зал взглядом и взяла в руку черный эбонитовый молоточек.
- Ну что же, коллеги, тогда предлагаю голосовать кандидатуры в порядке поступления, - предложила Голда Хаит. - Не будет возражений?
- Минуточку, коллеги! – вдруг заговорил молчавший до той минуты Джордж Формен. – Я считаю, что среди нас, старейшин всей Земли, есть, по крайней мере, еще одна кандидатура, не менее, чем уже выдвинутые, достойная держать в руках скипетр Великого Магистра. 
Формен выдержал большую театральную паузу, поводя глазами из стороны в сторону, сохраняя при этом строгость лица и решительность настроения.
- И кто же этот человек? – поторопила его Голда Хаит.
- Пусть это не покажется всем вам нескромным, но я хочу выдвинуть свою кандидатуру. Надеюсь, никто из коллег не посмеет упрекнуть меня в нерешительности или вялости при принятии решений.
Теперь уже паузу выдерживали остальные старейшины. Слова Джорджа Формена и в самом деле оказались для всех настолько неожиданными, что ни у кого долго не находилось слов, чтобы прервать затянувшееся молчание. Особенно негодовал (в душе, разумеется, ибо лицо его оставалось совершенно спокойным, хотя и слегка озабоченным) Денни Степлтон. И это тот человек, которого он считал своим надежным соратником и единомышленником! Вот была бы история, если бы его кандидатуру не выдвинул Жорж Лотьё!
- Очень хорошо! Снова заговорила Голда Хаит. – По моему мнению, чем больше кандидатур, тем интереснее будет борьба. Итак, будут ли еще какие предложения?
Ответом было молчание.
- Тогда, как и положено в таких случаях, предлагаю голосовать кандидатуры. Первым прозвучало имя коллеги Степлтона. Господин Степлтон, у вас есть пять минут на выступление.
- Благодарю, уважаемая госпожа Хаит, - Денни Степлтон поднялся и вышел в центр круглого зала, где проходили все заседания Совета старейшин. – Я, собственно, не собираюсь, никого агитировать за свою кандидатуру. Я уже много-много лет работаю на виду у всех вас. Хочу же я лишь предостеречь вас от неверного шага, который вы все можете совершить в случае, если Великим Магистром будет избран Кан Ротки. В таком случае, в мировом сообществе может начаться хаос. Люди, привыкшие верить в сверхъестественное начало всего сущего, впадут в смятение, ежели Совет старейшин примет решение о запрете религий и верований. Вся история человечества строится на веровании в бога, церковь всегда была родником культуры и образования, лучшие умы человечества толковали и толкуют священные писания всех религий, и некий человек, пусть даже облеченный высшей на земле властью, разом разрубит этот, завязывавшийся тысячелетиями, узел? Вы представляете, что может в таком случае произойти? Против нас будут настроены лидеры многих стран. Миллионы верующих поднимутся на священную войну. Если же я буду избран Великим Магистром, то порядок на Земле останется прежним, а за то, чтобы на нашей планете была стабильность, я и буду бороться.
- Прошу теперь вас, коллега Ротки, - пригласила Голда Хаит.
Кан Ротки поднялся со своего места и также вышел на середину зала. Провел глазами по старейшинам, остановился на уже вернувшемся на свое место Денни Степлтоне. Тот был еще возбужден после своего выступления, и поэтому не сразу заметил устремленный на него лукавый взгляд оппонента. Лишь после того, как Кан Ротки заговорил, обращаясь, в первую очередь, к Степлтону, тот повернул голову в сторону соперника.
- С кем воевать-то будут поднявшиеся на священную войну верующие? Друг с другом? Или с нами, всемирным правительством, или с атеистами? И о какой тогда стабильности можно говорить, если многие тысячи религиозных фанатиков и в дальнейшем будут насильственным образом проповедовать свои идеи в ущерб другим? Коллега Степлтон все время ратует за свободу вероисповеданий, а кто вступится за свободу миллионов же неверующих? Они что, люди второго сорта? Среди них, неверующих много представителей науки, культуры, спорта, бизнеса, политики… С другой стороны, разве не церковь многие столетия противодействовала развитию гражданской культуры, светского образования, нерелигиозной духовности, сжигая на кострах или убивая по законам шариата и веры всех инакомыслящих? Не является ли Совет старейшин тем самым органом, который должен положить конец всем этим распрям и утвердить, в конце концов, мир на нашей несчастной, многострадальной маленькой планете по имени Земля? Вот этим я бы и хотел заняться в случае моего избрания на пост Великого Магистра. Нам не нужны потрясения, нам нужен мир, но если этот мир возможен лишь через  кровь безумных и сумасшедших, я готов переступить и через это, поскольку уверен в благоразумии большинства человечества. У меня все, коллеги!
- Спасибо! Итак, коллега Формен. За вами последнее слово, - Голда Хаит посмотрела на Джорджа Формена.
- Ну что же! Мне, честно говоря, немного легче выступать, потому что я постараюсь занять золотую середину между двумя предыдущими моими коллегами, - Формен мягко улыбнулся и сделал как бы примиряющий жест, проведя рукою от Степлтона к Ротки. – Спокойствия на планете можно достичь лишь тогда, когда не будет разделения мира на бедных и богатых, когда исчезнут поводы для зависти и ненависти. Вот на это я направлю все свои силы. Ведь религиозный экстремизм – это всего лишь одно из проявлений общеполитической и общеэкономической ситуации. Отменим религию – появится нечто другое. Человек, увы, так устроен: ему нравится быть марионеткой в руках судьбы. Точнее, в руках вершителей судеб. Значит, будущему Великому Магистру и нужно будет стать одним из таких вершителей судеб человеческих, которому человечество же станет доверять безмерно, безгранично.
Закончив выступление, Джордж Формен слегка поклонился и проследовал на свое место.
- Итак, коллеги! Мы выслушали всех претендентов, - сказала Голда Хаит. – Прошу всех подумать и через пару минут приступим к голосованию.
Спустя некоторое время Голда Хаит начала опрос старейшин. В Совете всегда голосовали в открытую, иногда даже позволяя себе некий маленький комментарий к своему выбору.
- Коллега Перес, прошу вас.
- Я – за Джорджа Формена.
- Коллега Фу Шенг.
- За Кана Ротки.
- Коллега Мзванги.
- За Денни Степлтона.
- Коллега бен Асад.
- Денни Степлтон.
- Коллега Лотьё.
Француз ответил не сразу. Он посмотрел сначала на Денни Степлтона, затем на Кана Ротки, наконец, на Голду Хаит.
- Уважаемые коллеги! Я сам поставил себя в весьма неловкое положение. Ведь это именно я выдвинул кандидатуру коллеги Степлтона, но, еще раз послушав Кана Ротки и, поразмыслив, я пришел к выводу, что более достойным Великим Магистром будет все-таки наш главнокомандующий. За него я и отдаю свой голос.
Денни Степлтон при этих словах вспыхнул и тут же побледнел.
- Коллега Коробка, - продолжала опрос Голда Хаит.
- Я – за Денни Степлтона.
- Ну, что же. Осталась одна я, и я отдаю свой голос Кану Ротки. Таким образом, что мы имеем? Один голос – за Джорджа Формена и по три за Кана Ротки и Денни Степлтона. Если приплюсовать каждому собственный голос, получится два-четыре-четыре. Какой выход?
После некоторой паузы со своего места поднялся Джордж Формен.
-  Я так понимаю, все упирается в один-два голоса. Если это поможет выбору, то я снимаю свою кандидатуру, хотя и не считаю себя менее достойным. Однако же признаю свое поражение.
- В таком случае, вы должны указать, в чью пользу Вы отдаете свой голос, - предложила Голда Хаит.
- Да, я это понимаю, но хочу подчеркнуть одновременно, что мое решение ни в коем случае не должно повлиять на новый выбор проголосовавшего за меня коллеги Переса. Я же отдаю свой голос… - Джордж Формен снова сделал хорошо отрепетированную театральную паузу, при этом глядя в никуда перед собой.
Денни Степлтон затаил дыхание, бесшумно зашевелив губами и вперив взгляд в австралийца, словно пытаясь его загипнотизировать. Но на Формена гипноз не подействовал. Он, наконец-то, прервал молчание и, повернувшись в сторону Кана Ротки, сделал плавный жест рукой.
- Я голосую за Кана Ротки. Его концепция мира мне ближе.
Теперь все зависело от Хуана Переса. Кого выберет он? И Хуан Перес, прекрасно сознавая всю важность момента, даже выпрямился и взглянул на Голду Хаит.
- Ежели я изначально голосовал за коллегу Формена, значит, меня чем-то устраивала его позиция. И ежели Джордж, признав поражение, отдал свой голос коллеге Ротки, то я должен быть солидарным со своим кандидатом. Посему присоединяю свой голос к его голосу.
- Все, господа старейшины! – торжественным голосом произнесла Голда Хаит и ударила эбонитовым молоточком по столу. – Великий Магистр всей Земли избран. Да здравствует он! Я же слагаю с себя полномочия временного председателя с превеликим удовольствием.
Голда Хаит встала, прошла за портьеру, находившуюся у нее за спиной, скрывавшую потайную комнату. Через пару минут появилась вновь, держа в руках средних размеров ларец, обшитый алым бархатом. Поставив ларец на стол, она обошла вокруг стола и подняла крышку ларца.
- Господа старейшины, прошу встать! Наступил торжественный момент вручения регалий Великого Магистра.
Все поднялись и по-армейски выпрямились.
- Господин Кан Ротки, подойдите ко мне!
Кан Ротки вдруг заволновался. Даже коленки предательски задрожали. Но, не спеша, как и подобает моменту, он приблизился к председательскому столу. Голда Хаит взяла в руки платиновую, с крупным рубином посередине, полукилограммовую цепь и торжественно воздела ее на шею склонившегося Кана Ротки. Следующим движением она вручила избранному золотой магистерский скипетр с крупным, многогранным, играющим на свету всеми цветами радуги, алмазом на набалдашнике. После этого Голда Хаит поклонилась Великому Магистру и удалилась от председательского стола, оставив одного Кана Ротки. А тот уже полностью овладел собой, прижал набалдашник скипетра к сердцу и, выпрямившись во весь свой рост, повернулся к остальным старейшинам. Такого величия в позе Кана Ротки они еще не видели: этот человек словно родился заново и именно в такой должности. Даже Денни Степлтон поддался всеобщему порыву и слегка преклонил голову.
Таким образом, Кан Ротки был избран Великим Магистром всей Земли со всеми реальными полномочиями, положенными мировому лидеру. И лишь после этого Джейшуб осознал свою ошибку, но чтобы ее исправить теперь ему понадобится гораздо больше усилий.

22.
Антимаршал Нитуп вызвал к себе начальника школы контрразведки.
- Спешу тебя порадовать, полковник. Для твоих ребят начинается самая горячая пора. Настало время проверить на практике все, чему вы тут обучаете своих подопечных.
- Очень рад! – сверкнул большими, квадратными стеклами очков полковник. – Надеюсь, и у вас, господин антимаршал, появится возможность убедиться в эффективности разработанного мною курса обучения.
- Я смогу убедиться в этом лишь в том случае, если каждый из них выполнит свое задание, - строго произнес Нитуп. – А пока попрошу тебя подготовить четыре досье на лучших курсантов, но ничего им пока не сообщать. Я потом лично побеседую с каждым.
- Слушаюсь, господин антимаршал, - полковник щелкнул каблуками, повернулся по-военному и вышел.
Антимаршал не доверял никому из своих подчиненных. Поэтому никогда полностью и не раскрывал своих карт. По согласованию с Верховным Наместником ему нужно было отправить на Землю троих контрразведчиков с абсолютно разным заданием у каждого. Более того, ни один из контрразведчиков на должен был знать, что он отправляется на Землю не один. Действовать они должны будут поврозь и забрасываться в разные районы. Это – на случай провала. Антимаршал был наслышан об обученности Армии спасателей. Но у него была собственная гордость, и он все-таки надеялся на успех хотя бы одного из трех.
Внимательно изучив все досье, он, после некоторых раздумий, одно отложил в сторону; оставшиеся три перечитал еще раз. Затем скрытно, не привлекая к себе внимания, переодевшись в штатское и поставив в известность только начальника школы контрразведки, посетил полигон и учебные классы школы. Удовлетворенный увиденным, он вернулся к себе и велел адъютанту вызвать первого из отобранных контрразведчиков.
Перед маленьким Нитупом предстал рослый, широкоплечий, отлично физически сложенный, белокурый и синеглазый детина с выпирающими даже через прозрачную рубашку бицепсами. Нитуп, сидя за столом, несколько минут изучающе разглядывал вошедшего, а тот, периодически переминаясь с ноги на ногу, с неменьшим интересом смотрел на грозного антимаршала (а он догадался, что это был именно антимаршал, иначе перед кем бы другим семенил полковник), о суровости характера которого в их спецшколе ходили целые легенды, и которого он, естественно, увидел впервые.
- Присаживайся, - наконец кивнул Нитуп на один из стульев, стоявших у противоположной от него стены.
Курсант огляделся, в несколько больших шагов подошел к стулу и сел, составив вместе колени и положив на них согнутые в кулаки ладони. По всему чувствовались его неуютность и напряженность.
- Свен Карлссон? – спросил Нитуп, вперив взгляд в гостя, словно пригвоздив того к месту так, что тот даже не смог подняться, чтобы ответить.
- Так точно!
- Догадываешься о причинах своего визита ко мне?
- Предположительно.
- Ну что же! Тогда не буду тянуть время и сразу перейду к делу, - Нитуп придвинул к себе папку с досье. – Я внимательно изучил твое личное дело и пришел к выводу, что ты именно тот человек, который нужен мне для выполнения задания планетной важности. Если коротко: ты будешь возвращен на Землю с тем, чтобы внедриться в ряды спасателей и попытаться завербовать кого-нибудь из высших офицеров с тем, чтобы информация, поступающая от него, помогла нам в борьбе с нашими противниками. Ты будешь работать совершенно один, и, в случае провала, из дерьма тебя вытаскивать будет некому. Более того, не исключено, что ты можешь и погибнуть. Ты готов к этому? Если ответишь отрицательно, просто вернешься в школу и будешь продолжать подготовку к другим спецоперациям. Если же провалишь задание или предашь, я найду тебя не только на земле, но и под землею.
- Я готов, господин антимаршал.
Нитуп тут же перехватил устремленный на него взгляд контрразведчика, но Карлссон глаза не опустил. Это понравилось Нитупу и окончательно убедило его в правильности выбора.
- Хорошо! Тогда возьми вот эту флэшку, на ней подробные инструкции. Внимательно изучи их и через пятьдесят шесть часов ты будешь отправлен на Землю.
Нитуп держал в руке флэшку и смотрел на Карлссона. Тот поднялся и твердым шагом подошел к столу, взял флэш-карту в левую руку, одновременно козырнув правой.
- Свободен! – произнес антимаршал.
Едва Карлссон покинул его кабинет, Нитуп приказал адъютанту пригласить второго диверсанта. А через некоторое время и третьего. Побеседовав с каждым по отдельности и определив каждому только ему известное задание, Нитуп с чувством хорошо проделанной работы облегченно вздохнул, потянулся, встал, подошел к окну и раздвинул жалюзи. Перед его взором тут же загорелись тысячи серебристых звезд в бездонном черном космосе. Нитуп смотрел на них и улыбался своей рыбьей, хитрой улыбкой.

Конец первой части

Часть вторая.
ВЕЛИКИЙ МАГИСТР

1.
Автомобиль, за рулем которого сидел подполковник Иванов, несся по пустому сумеречному шоссе с бешеной скоростью. Ему нужно было вернуться в военный городок Армии спасателей до полуночи. В два часа ночи он принимал дежурство по штабу, а перед тем хотелось бы хоть немного отдохнуть от дороги, принять душ, расслабиться, выпить чашечку кофе. В это время суток шоссе практически всегда было пустым, посты дорожной полиции отсутствовали, и многие асы здесь с удовольствием лихачили вплоть до поворота в сторону военного городка, несмотря на частые виражи и повороты. Лес подходил почти вплотную к трассе и шелест листьев при сильном ветре зачастую сливался с шуршанием автомобильных шин по асфальту, создавая причудливую музыку очеловеченной природы.
  Вдруг из-за поворота по встречной полосе выскочил автомобиль с включенными фарами дальнего света. Почти сблизившись с Ивановым и ослепив того фарами, встречное авто неожиданно вильнуло влево, едва не выскочив на полосу, по которой ехал офицер. Иванов среагировал моментально: резко нажал на тормоз, крутнул руль вправо. Но машина, в отличие от человека, не смогла быстро перестроиться, ее вынесло на обочину и понесло к первому ряду деревьев. Мгновение – и она остановилась, с размаху въехав в толстенный бук. Дерево лишь задрожало и зашумело от испуга и резкой боли, но устояло, даже не согнувшись. В машине тут же сработала подушка безопасности, прижав потерявшего сознание Иванова к спинке сиденья.
Встречная машина, не снижая скорости, умчалась восвояси.
Иванов впервые пришел в себя лишь с первыми, еще робкими лучами солнца, прорезавшими ночную мглу. Шумела и сердилась покореженная при ударе рация, в которой был слышен голос разыскивавшего его Сильвана Дрю. Он попытался справиться с подушкой безопасности, но после нескольких безуспешных попыток снова впал в беспамятство. Саднил разбитый при ударе о лобовое стекло лоб, было тяжело дышать, и Иванов предположил, что, возможно, либо ранена грудь, либо сломано несколько ребер. Не хватало воздуха.
И тут, сквозь полудрему забытья, он услышал скрип тормозов. Затем хлопнула дверца закрываемой двери. Вскоре он почувствовал, как кто-то пытается открыть переднюю дверцу его машины. Но она была заблокирована точно так же, как и все остальные.
Какое счастье, что хоть кто-то ранним утром ехал по этой безлюдной дороге. Ведь Иванов давно уже понял, что самому ему ни за что бы не спастись. А умирать так глупо кому же хочется?
Человек вернулся к своей машине, открыл багажник, взял небольшую кувалдочку и с ее помощью все-таки разбил боковое и лобовое стекла в машине Иванова. Почувствовав приток свежего воздуха, подполковник вновь пришел в себя и беззвучно зашевелил пересохшими губами. Это движение заметил его спаситель и даже улыбнулся в ответ.
- Живой, значит? Ну, тогда другое дело.
Он открыл-таки дверцу, проткнул подушку безопасности и ахнул: руль прямо-таки вдавился в грудь Иванову.
- Ну, брат, ты в рубашке родился! После такого удара ты еще пытаешься жить.
Он начал осторожно вытаскивать Иванова из машины.
- Спасибо! – пробормотал офицер, и тут же вновь на пару минут потерял сознание.
Когда очнулся, почувствовал, что лежит на траве. Открыл глаза и тут же закрыл их, ошпаренный ярким светом.
- Пришел в себя? Скажи, брат, где здесь больница? Я первый раз в этих краях, и местности не знаю.
- Через пять километров будет поворот направо, там еще двенадцать и … военный городок, - слабым голосом пробормотал Иванов. – Отвези меня туда, там есть свой госпиталь…
- Что за военный городок? – удивился незнакомец. – В лесу?
Затем, после некоторой паузы улыбнулся и снова спросил:
- Не Армии ли спасателей городок?
Иванов медленно открыл глаза и слегка повернул голову в сторону своего спасителя, но голова была слишком тяжелой и черты лица расплывались. Иванов лишь обратил внимание на светлую шевелюру незнакомца, который бинтовал ему голову и накладывал на грудь пластический корсет.
- Он самый!
- Слушай, так ты оттуда? – обрадовался незнакомец. – Удивительная встреча! Я же направляюсь именно туда. У меня рекомендательные письма для генерала Дрю. Хочу стать офицером Армии спасателей.
Иванов попробовал кивнуть, но по его лицу лишь пробежала судорога боли.
- Тогда тебе вдвойне повезло, что я оказался здесь в это время, - незнакомец склонился над Ивановым и начал его приподнимать. – Давай-ка, брат, загружаться в мою машину.
Иванов как мог помогал незнакомцу. Наконец, они добрались до машины и Иванов улегся на заднее сиденье. Незнакомец обошел вокруг машины, сел на водительское место и вставил ключ зажигания.
- Тебя как зовут? – вдруг услышал он слабый голос Иванова.
- Марк Эрикссон. А тебя?
- Максим Иванов.
- Отлично!
Эрикссон нажал на газ, машина стронулась с места и быстро набрала скорость.

2.
Кан Ротки открыл глаза. Солнечные лучики с трудом пробивались сквозь едва заметные щели в жалюзи, и звали к свершениям нового дня. Кан Ротки повернул голову в сторону лежавшей у него на плече и сладко спавшей Адели. Он некоторое время любовался ею, затем нырнул пальцами в ее жесткие вьющиеся волосы, прикоснулся губами ко лбу,  целое мгновение упивался исходившим от нее теплым нежным запахом. Затем бережно, стараясь не разбудить, высвободил плечо из-под ее головы, сладко потянулся всем телом и встал, сразу же нырнув ногами в тапочки, а на тело набросив длинный халат из голубого бархата. Посмотрел на часы с подсветкой, размеренно тикавшие на комоде, покачал головой, усмехнувшись чему-то своему. Прошел в ванную, привел себя в порядок. Затем снова заглянул в спальную комнату. Адели спала в той же позе, в какой он ее и оставил.
Надо же, как сложилась жизнь. Люди знакомятся друг с другом чаще всего либо на работе, либо на отдыхе, а у них получилось так, что знакомство произошло, когда она отдыхала, а он в том же месте исполнял свои служебные обязанности… Впрочем, нет, не совсем так. До Кипра еще был Белград и освобождение заложников… Хотя ту мимолетную встречу в экстремальной ситуации  вряд ли можно считать первым знакомством.
Кан Ротки стоял у окна на кухне и смотрел вниз. Час уже был не ранний и город жил полноценной жизнью. Машины, мотоциклы, люди, даже вертолеты сновали в разных направлениях, и он был счастлив, что еще хотя бы полчаса он сможет отдохнуть от этой всемирной суеты.
Однако же пора было собираться. Через десять-двадцать минут его начнут разыскивать и одолевать звонками. Он подошел к столу, взял кофемолку, высыпал туда зерна, размолол их и засыпал в кофейник. Пока варился кофе, достал из холодильника овощи, буженину, икру, нарезал тонкими ломтиками хлеб. Когда кофе и бутерброды были готовы, он оделся, причесался и решительным шагом направился в спальную комнату. Раздвинул жалюзи и сам на секунду зажмурился от внезапно хлынувшего яркого света.
- Адели, подъем, дорогая! Все удовольствия проспишь.
- А может, как раз самое главное удовольствие я получаю во сне, - сквозь сон, все еще не решаясь открыть глаза, пробормотала Адели.
Кан Ротки подошел к ней и присел на край кровати. Склонился к ней и поцеловал по очереди в обе щеки.
- Вставай, вставай! Меня ждут дела, а мне хотелось бы позавтракать с тобой. Тем более, что завтрак уже готов.
- Какие дела? Сегодня же воскресенье.
- Дорогая, у меня не бывает выходных. Земля же тоже вертится без перерывов.
- Фи, какой ты скучный.
В этот момент у Кана Ротки действительно задребезжал смартфон.
- Ну, вот и началось. Алло! Ротки слушает.
Он встал и направился в гостиную. У Адели тут же сон как рукой сняло. Она вскочила, завернулась в простынь, которой укрывалась, и побежала в ванную комнату.
Кан Ротки говорил довольно долго. Закончив разговор, вернулся на кухню, где Адели уже сидела за столом и разливала дымящийся кофе по чашечкам. Придвинув к себе свою тарелку с бутербродами, она поинтересовалась:
- Все в порядке?
- Пока вроде бы да. Обсуждали рабочие вопросы.
Он сделал пару глотков, съел бутерброд с черной икрой и влюбленными глазами посмотрел на Адели.
- Впрочем, нам с тобой наш рабочий вопрос тоже не мешало бы обсудить.
- Ты о чем? – хитро сощурилась она.
- Все о том же. Пора уже и о свадьбе задуматься. Сама понимаешь, мне долго не удастся скрывать наши взаимоотношения, а мои противники в Совете старейшин только и ждут возможности меня дискредитировать.
- Я понимаю, милый. Давай подумаем о следующем месяце.
- Хорошо, о следующем, так о следующем. Но смотри, еще раз передумаешь, буду предпринимать меры.
- И какие это, интересно? – снова улыбнулась она. 
Но Кан ответить не успел. Снова зазвонил смартфон.
- Пришлю к тебе своих спасателей и возьму под стражу, - все же выпалил он прежде, чем ответил в трубку. – Да, Сильван… Понял! Я уже выхожу… Всё! Извини, дорогая. Сильван больше не может скрывать мое местонахождение.
Адели встала, проводила Кана Ротки до двери. У порога они поцеловались. Затем она открыла дверь, выглянула на лестничную площадку, осмотрелась вокруг.
- Все в порядке, Кан.
Он погладил ее по щеке и тут же исчез в дверном проеме.

3.
Эрикссон занимался в тренажерном зале. Его без проблем приняли в спасатели – ведь у него были рекомендации сразу двух офицеров, к которым, ставший командующим Армией спасателей, Сильван Дрю не мог не прислушаться: один из рекомендующих был сам асом, к сожалению, ушедшим в отставку после ранения, не совместимого со службой в лучшей армии мира, полученного в одной из операций. Другой – тоже вполне внушающий доверие человек. Да и проявлял себя Эрикссон пока  что только с хорошей стороны. К тому же, не кто иной, как Марк Эрикссон спас жизнь подполковнику Иванову. Поправившись и выписавшись из госпиталя, Иванов перетащил капитана Эрикссона в свою бригаду и сделал его командиром взвода.
А вот и сам Иванов появился в зале. Увидев Эрикссона, он подошел к нему и пристроился рядом на велотренажере.
- Привет, Эрикссон!
- Здравия желаю, командир! Как самочувствие?
- Все нормально! Как видишь, доктор уже разрешает изредка заглядывать в тренажерный зал, правда, пока еще железо таскать нельзя. Только вот, педали крутить.
- Отлично! Кстати, а пивком баловаться доктор тебе не запрещает?
- А я его об этом даже не спрашиваю, - улыбнулся Иванов.
- Тогда, может, посидим вечерком в баре, поговорим?
Эрикссон закончил качать мышцы и поднялся, вопросительно глядя на Иванова.
- Идет! – согласно кивнул тот. – В 22 ноль-ноль я буду в баре.
В точно назначенное время одетый в свободную штатскую одежду Иванов появился в баре. Зорким взором окинул зал и увидел в дальнем углу Эрикссона. Тот уже опорожнил половину литровой кружки светлого пива и молча разглядывал интерьер. Играла негромкая джазовая музыка. Практически все столики были заняты и многие из посетителей (а это в подавляющем большинстве были представители сильного пола и, возможно, почти все - асы) беседовали со своими напарниками-спутниками.
К Иванову подошла знакомая официантка.
- Привет, Макс! Какие-то проблемы?
- Все нормально, - слегка осклабившись, отмахнулся от нее Иванов и направился к столу, за которым сидел Эрикссон.
Тот уже тоже заметил Иванова, поднял руку, помахав своему командиру, и заулыбался, обнажив великолепные белые зубы.
- Привет, командир!
- Привет, капитан!
Иванов устроился за столиком. Эрикссон щелкнул пальцами, подзывая официантку.
-  Мадам, пива для моего командира.
- Светлого, темного? – поинтересовалась та самая официантка, что встретила Иванова у входа.
- Неужели, Моника, за время моего отсутствия ты забыла о моих предпочтениях? – улыбнулся Иванов.
- Вас тут много, а нас всего двое. Вкус каждого и не упомним, - сухо ответила та, припомнив таким образом Иванову не слишком радостную встречу с ним несколько минут назад.
- Ладно, ладно! – Иванов все понял. – Пару кружек светлого.
Пока официантка выполняла заказ, Иванов сидел молча, оглядываясь по сторонам, будто ища кого-то. Это заметил и Эрикссон.
- Ищешь кого, командир?
- Да нет! Просто смотрю, что за время моей болезни здесь появилось много незнакомых мне людей.
- А-а, это! Месяц назад здесь хозяин, говорят, поменялся. Ну, и люди, соответственно, тоже. Моника осталась одной из нескольких старослужащих.
- Теперь понятно, - кивнул Иванов.
Вернулась официантка, принесла пиво. Вытерла стол и удалилась.
- А ты, я вижу, уже освоился не только в части, но и в городке.
- Для меня никогда не было проблем с адаптацией на новом месте, командир. Да и человек я легкий, контактный.
Они говорили обо всем и практически ни о чем еще какое-то время. На сцене все это время пела местная певичка в ярком коротком платьице. И вдруг Эрикссон сменил тему разговора.
- Послушай, командир, я тут узнал недавно, что у вас, у русских, есть замечательная пословица. Долг платежом красен, так, кажется?
- Ну, есть такая, - сразу насторожился Иванов.
- А я все-таки тебе жизнь спас, правда ведь?
- Ты к чему клонишь, Эрикссон?
- Да я, собственно, ни к чему не клоню, - безразлично пожал плечами тот. – Просто хотел предложить тебе одно дельце.
- Какое дельце?
Эрикссон хитро сощурился, внимательно изучая лицо Иванова, и не торопился отвечать, будто решая, стоит ли сразу открывать карты. Впрочем, Иванов – опытный офицер-ас, который, скорее всего, уже стал подозревать кое-что, и тянуть дальше не имело смысла.
- Мне бы хотелось узнать немного побольше об операции “Космос”. Я, как ты знаешь, уже написал рапорт о зачислении меня в состав десанта, но, с другой стороны, я не привык бросаться в омут, не узнав броду.
- Откуда ты знаешь об этой операции? – насторожился Иванов. – В приказе о зачислении бойцов об этой операции не сказано ни слова.
- Да успокойся, командир. Я никакой не шпион, - улыбнулся Эрикссон. – Мне об этой операции рассказал полковник Смит, который и рекомендвал меня сюда. Мы ведь с ним старые друзья. Он сказал, что и сам мечтал в ней поучаствовать, но, увы…
- А-а, ну, это другое дело, - постарался ответить как можно мягче Иванов, оглядываясь по сторонам. – Однако я тебе советую, капитан, впредь быть немного осторожнее в разговорах. А то ведь тебя могут не так понять.
- Понял, господин подполковник. Но поверьте, что я так откровенен только с вами.
- Хорошо! – Иванов строго посмотрел в лицо Эрикссону и после небольшой паузы продолжил. – Ты прав, Марк! Долг действительно платежом красен, а я не люблю оставаться в долгу. Но здесь не место для таких разговоров. Пойдем-ка, выйдем на воздух.
- О’кей!
Они поднялись. Иванов бросил на стол бумажную купюру, поймал глазами официантку Монику, пальцем показал на стол, та кивнула, что поняла.
Выйдя из бара, Иванов вдохнул полную грудь воздуха. Осмотрелся. Яркие фонари и полная луна на небе создавали иллюзию дневного света. Но метрах в ста от здания освещение стало слабее и на улице воцарился ночной полумрак. Непривычная даже для этих мест тишина резала слух. Иванов быстрым шагом шел в направлении офицерского общежития. Эрикссон молча послушно следовал за ним в полушаге.
В десятке шагов от дома Иванов вдруг остановился. Не ожидавший этого, Эрикссон едва не уткнулся ему в спину. Иванов также резко развернулся и ткнул пальцем в солнечное сплетение Эрикссона. У того вмиг сперло дыхание, он присел и открыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Пока он был в беспомощном состоянии, Иванов вынул из своей карманной аптечки одноразовый шприц с заранее приготовленным раствором и воткнул ему в предплечье. Затем, отбросив шприц в сторону, нагнулся и заломал Эрикссону руки назад, защелкнув на запястьях наручники.
- Твоя проблема в том, приятель, что я лично знал полковника Чарльза Смита. Мы даже дружили. И когда я узнал, что он подписал тебе рекомендацию, я посмотрел на дату: 7 марта сего года. Но весь фокус в том, Эрикссон, что 4 марта Чарльза уже не было вживых.
Иванов помог Эрикссону встать и повел его к себе на квартиру.
- Почему же ты раньше этого не говорил? – несколько обескураженно поинтересовался Эрикссон.
- А зачем? Я же знал, что ты рано или поздно раскроешься сам.
Иванов, одной рукой придерживая Эрикссона, другой открывал дверь, приложив к ней пластиковую карточку. Открыв дверь, он тут же втолкнул внутрь задержанного. Тот, не удержав равновесия, грохнулся на пол, едва не воткнувшись головой в стену. Иванов прошел в комнату, переступил через лежавшего Эрикссона, включил настольную лампу с люминесцентным светом и направил ее в лицо пленнику.
- Твое настоящее имя, кто тебя послал, сколько вас?
Эрикссон уже поднялся и сел прямо на полу, опершись о стену. Он чувствовал в собственном теле какую-то слабость. Укол начинал действовать.
- Твое имя?
Эрикссон сжал зубы, стараясь противодействовать сыворотке правды. И все же у него вырвалось:
- Свен… Карлссон…
В следующий миг посланец Нитупа снова взял себя в руки.
Иванов не давал покоя контрразведчику, сыпал вопросами, направлял свет лампы прямо в глаза, несколько раз пнул его ногами, но Эрикссон-Карлссон только мычал в ответ, иногда все же выдавливая из себя некие, казалось на первый взгляд, не совсем членораздельные звуки, из которых, впрочем, уши Иванова выискивали нужные ему сведения.
Так продолжалось около получаса.
Иванову наконец удалось ухватиться за ниточку. После укола даже тренированный организм контрразведчика не выдержал.
- Кто тебя направил сюда? Кто твой хозяин?
Эрикссон сидел осоловевший, с красным от перенапряжения, покрытым испариной лицом. Он смотрел на аса словно невидящими глазами. В голове стоял туман. Иванов подошел к контрразведчику, растянул пальцами веки, затем несколько раз похлестал его ладонями по щекам.
- Говори! – крикнул Иванов.
- Антимаршал… Нитуп…
- Антимаршал? – удивился Иванов.
- Это страшный человек.
- Ты из космоса прилетел? – наконец догадался ас.
- Я смотрю, ты догадлив.
- Ага! Острить начинаешь. Ну, значит, пришел в себя. Тогда поговорим детальнее.
- Твой фокус больше не пройдет, Иванов. Я не скажу больше ни слова.
Иванов глянул в упор на Эрикссона. И понял по его лицу, по тому, как он выдержал этот взгляд, что тот действительно теперь будет молчать.
Впрочем, и того, что уже сказано, было достаточно, чтобы понять, что Верховный Наместник начал действовать непосредственно на Земле. Именно так и понял доклад Сильвана Дрю Великий Магистр Кан Ротки.

4.
Летом 1572 года в Париж съезжались знатные особы со всей Франции на свадьбу короля Наваррского Генриха Бурбона и Маргариты Валуа, дочери Екатерины Медичи и сестры короля Карла IX Валуа. Это был, пожалуй, единственный выход покончить с десятилетней войной между католиками и протестантами-гугенотами, обескровившей Францию.
Война началась в 1562 году с нападения герцога Франсуа де Гиза на молящихся гугенотов. Несколько десятков их было убито на месте. В ответ протестанты начали вооруженное сопротивление. Но вскоре наемный убийца расправился с Гизом. Впрочем, место отца занял сын, молодой герцог Генрих Гиз. Война приняла международный характер: союзниками гугенотов стали такие же протестанты англичане, королевскую партию поддержали католики-испанцы. Погиб и глава гугенотов, король Наварры Антуан Бурбон. Его место также занял сын – и тоже Генрих. Король Карл поначалу оставался как бы над схваткой, удачно лавируя между  враждебными группировками, принимая сторону более сильной на тот момент. Но сама Франция с середины XVI столетия меньше всего напоминала единую державу: страна практически разделилась на две части – протестансткий юг и католический север. Уже и англичане, и испанцы вынашивали планы возведения на французский трон своего ставленника. Фактически правившая страной Екатерина Медичи поняла, что нужно спасать не только Францию, но и собственную династию. По ее же инициативе в 1570 году был заключен мир между католиками и гугенотами. А дабы еще больше укрепить этот мир, и было решено выдать замуж Маргариту за вождя гугенотов Генриха (впоследствии  ставшего известным под именем Генриха IV). Для этого, правда, тому пришлось пойти на уступки – принять католичество. Недолго думая, Генрих согласился. "Париж стоит мессы!" – убеждал он своих сторонников-гугенотов. К тому же, и со стороны короля были обещаны послабления гугенотам. На том и сошлись. Ведь обе противные партии и сами устали от постоянного кровопролития.
Впрочем, Генрих Гиз затаил обиду на короля и его мать. Он-то сам метил в женихи и, соответ-ственно, в наследники бездетного Карла. Но нужно было ждать своего часа.
И этот час настал как раз, когда прогремела на весь Париж высокопоставленная свадьба. Гиза и его сторонников взбесило поведение Карла, который выдал королевские почести, и приветствовал на свадьбе адмирала Колиньи, ставшего после Генриха предводителем гугенотов.  Осыпал милостями король и других пожаловавших в Париж знатных гугенотов (а их под личные королевские гарантии безопасности во французской столице собралось несколько тысяч). Назревал заговор всего католического Парижа против потерявших бдительность южан. Верные папскому престолу, фанатичные католики, таинственно переглядываясь, шепотом обещали друг другу устроить "веселый праздник" зарвавшимся протестантам. Естественно, о том, что за веселье, и когда оно произойдет, до поры до времени держалось в тайне. Первое предупреждение получил адмирал Колиньи, которого попытались убить 22 августа. Гугеноты правильно поняли это предупреждение. Они подали королю жалобу, а сами, тем временем, засобирались по своим домам. Гиз понял, что больше собрать вместе всех вождей протестантов никогда не удастся, и решил действовать немедленно. Он явился к Екатерине Медичи и поставил ее перед выбором: либо она одобряет планы католиков, либо теряет всякое влияние среди них. Королева-мать, поразмыслив, присоединилась к партии Генриха Гиза. Ее политика лавирования потерпела крах. Гиз мог торжествовать.
Время для удара по гугенотам выбрали удачное: ночь с 23 на 24 августа – это была ночь святого Варфоломея, праздник, близкий и гугенотам, поэтому они решили эту ночь провести еще в Париже.
В полночь в аббатстве Сен-Жермен ударил колокол, подавая знак всем честным католикам исполнить свой долг. Ему ответили перезвоном другие церкви Парижа. На ничего не подозревавших гугенотов обрушились толпы вооруженных горожан и дворян во главе с герцогом Гизом. Любой, у кого не было белого креста на шляпе, становился жертвой разъяренной фанатичной толпы. К тому же, и дома гугенотов отметили заранее крестом. Туда врывались еще днем мирные парижане и предавали все насилию и разграблению. Пощады не было никому: ни безоружным мужчинам, ни женщинам, ни детям. Детям разбивали головы о стены домов на глазах обезумевших матерей, дочерей насиловали перед связанными отцами, стариков выбрасывали из окон, где их топтали, били, рвали на части во имя веры Христовой, забывая о том, что и гугеноты молились тому же Христу. Труп Колиньи волокли по улицам с хохотом. Обезумевший от кровопролития король Карл и сам решил принять участие в бойне: он беспрерывно стрелял из окон дворца по "еретикам" из аркебузы. Спасения не было нигде: ни в домах, ни в Лувре, ни на улицах. Щадили только тех, кто отрекался от своей веры, и на глазах убийц переходил в католичество, как это сделал и Генрих Наваррский. Гугеноты, застигнутые врасплох и разобщенные, могли оказать лишь небольшое и одиночное сопротивление.
 Избиение  своих же собратьев по христианству продолжалось целую неделю. Из Парижа оно перекинулось и в другие города Франции: Руан, Труа, Орлеан, Бордо, Тулузу.  В этом побоище погибло более тридцати тысяч французов. Но, что самое важное (впрочем, так происходило и до, и после, если речь шла о внутрирелигиозных стычках) – Варфоломеевская ночь лишь еще больше обозлила гугенотов, и, погасшая было, межхристианская война вспыхнула с новой силой. А это окончательно подкосило и всю династию Валуа: на последних ее представителей смотрели, как на королей-преступников, запятнавших себя кровью и бесчестьем.
Папа Григорий XIII, ставший одним из идейных вдохновителей и организаторов Варфоломеевской ночи, искренне считал гугенотов врагами бога, которые нуждаются не в проповедях, а в истреблении. И когда ему принесли голову адмирала Колиньи, он принял ее как знак победы католицизма, и повелел выбить памятную медаль в честь этого события. Кроме того, он оправдывал резню тем, что для самих гугенотов лучше пострадать на земле и тем хотя бы отчасти искупить свои грехи, чем жить и распространять свое (опять же, с точки зрения папы Григория XIII и католической церкви) лжеучение, а потом неминуемо попасть в ад.
Верховный Наместник с удовлетворением потер ладони и выключил монитор машины времени.

5.
Черная пантера Райс Конди любила расслабляться в бассейне. Вот и сейчас ее полностью обнаженное, сильное, упругое тело с головой ушло под воду, практически преодолев расстояние от одной стенки до другой. После этого Райс Конди вынырнула и, по-собачьи поводя под водой руками, поплыла в обратном направлении. Затем перевернулась на спину и несколько минут лежала, отдыхая. Ее длинные черные волосы расползлись, словно змеи, в разные стороны и тут же также всплыли на поверхность. Большие стоячие груди ее, словно два буйка, вздымались над поверхностью воды. Райс Конди блаженствовала. Отдохнув, она вновь перевернулась на живот и поплыла уже кролем к проти-воположному бортику. Играла негромкая музыка с одного из концертов брутального Мерилина Мэнсона, обожаемого Райс Конди.
В этот момент, к ее большому неудовольствию, зазвонил висевший на стене над бассейном телефон. Помощники знали, что Райс не любит, когда ее тревожат во время купания, но, очевидно, произошло нечто важное, раз посмели ее оторвать от отдыха. Она, не спеша, доплыла до бортика со ступеньками, вышла из бассейна, словно некое животное, всем телом содрогнулась, отряхивая с себя по-следнюю воду, подошла к лавочке, взяла большое махровое полотенце и, прежде чем в него укутаться, глянула в висевшее на той же стене большое овальное зеркало, удовлетворенно ухмыльнулась и, кутаясь по дороге в полотенце, подошла к телефону. Не снимая трубки, нажала на кнопку  громкой связи.
- Алло! Кто там?
- Госпожа, прибыл Денни Степлтон, - доложил ее слуга Джек. – Говорит, у него что-то очень важное и срочное.
Райс Конди снова недовольно поморщилась, массажируя полотенцем голову.
- Хорошо, пусти его в мой кабинет. Пусть ждет. Я приведу себя в порядок и приду.
Член Совета старейшин Земли Денни Степлтон, обладатель пышных усов и всегда аккуратно подстриженной бородки, обычно настырный и решительный в добивании поставленной им или перед ним цели, попадая сюда, в космический замок на своем одноместном космолете, сразу как-то тушевался, а в присутствии маленькой, но весьма влиятельной Райс Конди и вообще терялся, и превращался в некоего таракана, пытающегося спрятаться в любую дырку, лишь бы в него не брызгали ядовитой жидкостью и не посыпали химикалиями. Он не мог объяснить причину происходящих в его организме перемен и списывал это на плохую ауру и сильное отрицательное биополе, исходившее от черной пантеры в облике женщины. И сейчас, когда ему помощник предложил виски, чтобы скрасить минуты ожидания, он с благодарностью кивнул черному молодому человеку. Тот, однако, наполнив бокал виски и положив перед ним несколько колечек лимона, тут же удалился. Степлтон неспешно потягивал спиртное, закусывая лимоном, и при этом отвратительно морщась от кислятины. Он старался как можно меньше непосредственно встречаться с Райс Конди, дабы лишний раз не испытывать дискомфорт, общаясь с ней либо по телефону, либо через интернет. Но сообщение у него сейчас было действительно важным и, чтобы избежать ненужной утечки информации, пришлось прибыть сюда, на эту космическую станцию, лично.
А вот и похорошевшая после бассейна, словно вся светящаяся в солнечных лучах, Райс Конди. Не здороваясь, она сразу перешла к делу.
- Что привело тебя сюда, Степлтон?   
Появилась она так неожиданно, что, расслабившийся после виски, Степлтон даже слегка поперхнулся, но тут же поставил бокал на стол, пару раз стукнул себя кулаком в грудь и виновато улыб-нулся.
- Прости, дорогая Райс, ты застала меня врасплох.
Райс довольно ухмыльнулась, но буквально через секунду лицо ее снова обрело строгий вид. Она села в кресло напротив гостя и вперила в него свой холодный взгляд.
- Итак, у тебя важная новость для меня.
- Да, Райс. И боюсь, она нас с тобой не обрадует.
Райс Конди насторожилась.
- Я тебя слушаю внимательно, Степлтон. Это как-то связано с Каном Ротки?
- Ты прямо, как ясновидящая, - хотел было восхититься Степлтон, но заметив на себе строгий взгляд женщины, тут же стушевался, как набедокуривший мальчишка. - Впрочем, ты и есть ясновидящая. Так вот, наш общий враг, как мне кажется, начал догадываться о существовании Верховного Наместника.
Райс Конди вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
- С чего ты так решил?
- Недавно он собрал Совет старейшин и заявил, что принял решение призвать на Совет глав всех церквей, какие только есть на Земле и потребовать от них либо заключить друг с другом экуменическое перемирие, либо Совет старейшин вынужден будет силой Армии спасателей воздействовать на церковных иерархов.
- Что стало причиной такого его действия?
- Я уже ранее докладывал, что он подготовил доклад для Совета старейшин, из которого ясно следовало, что главными причинами войн на земле являются религии. Что каждая конфессия уничтожает представителей других стран и конфессий во имя своего бога. При этом, каждая из этих конфессий, естественно, утверждает, что бог един для всех людей…
- Достаточно, я все поняла, - прервала его Райс Конди. – Как отнеслись к этому его предложению другие члены Совета старейшин?
- Не буду врать, но для многих слова Кана Ротки явились шоком.
- Я спрашиваю, как они отнеслись к его словам?
- Было принято решение сначала побеседовать с каждым иерархом по отдельности, а затем, если понадобится, собрать их вместе на всецерковный Вселенский собор. И Кан Ротки сделает это. Он что-то явно уже понял.
- Где текст доклада?
- Вот в этой папке, - Степлтон протянул документ Райс Конди. – Я пытался передать его тебе сразу же после оглашения, но ты тогда сослалась на занятость. И вот последствия.
- Что ты хочешь этим сказать? Ты меня в чем-то обвиняешь?
- Ни в коем случае! Я просто констатирую факт.
Райс Конди быстро пролистала бумаги и в бессильной злобе поджала губы.
- Действительно, Кан Ротки зарвался, и пора уже его останавливать.
- Но как это сделать? Убить? Это невозможно!
- Для начала следует убрать его с должности Великого Магистра.
- Но это тоже невозможно, Райс. За ним стоит большинство Совета старейшин, да, к тому же, им же созданная мощнейшая Армия спасателей, которая разнесет всю Землю, если узнает, что кто-то что-то замышляет против ее любимого маршала.
- Ты меня не понял, Степлтон! Лишить его скипетра Великого Магистра следует демократическим путем. А еще лучше, чтобы он сам, под давлением улик против него, отказался от этой должности. Тогда ему не поможет никакая Армия спасателей. Когда же Ротки вышвырнут из Совета старейшин, нужно будет подумать и о дальнейшей судьбе этой самой Армии. Верховному Наместнику эти спасатели, как бельмо в глазу. Ему нужны послушные солдаты, а не противоборствующее войско.
Степлтон понимающе кивнул
- У тебя уже есть план действий?
- Разумеется!
Райс Конди встала, подошла к стене, нажала на кнопку кончиком мизинца и тотчас же открылась дверца упрятанного в стену сейфа. Она взяла в руки красную кожаную папку, открыла ее, перелистнула несколько страничек, снова закрыла папку и вернулась на место. Пока шла, заговорила:
- Я давно уже занимаюсь Каном Ротки. С тех пор, как поняла, что он наш самый серьезный враг. Вот, возьми это, - она протянула папку Степлтону. – Вернешься к себе, ознакомься. Здесь достаточно сведений для того, чтобы уничтожить Великого магистра Кана Ротки. Но, разумеется, действовать ты должен не сам. Тебе пока еще рано светиться. Ты еще понадобишься Верховному Наместнику, как его тайный агент влияния.
Степлтон поднялся и склонил голову, прощаясь, а также, по-армейски, щелкнув каблуками.
- Я все понял, дорогая Райс. Надеюсь, у нас все получится.
- И я надеюсь. В противном случае, ты же понимаешь, что гнев Верховного Наместника не имеет границ во вселенной.
Степлтон побледнел, но, не желая показывать это Райс Конди, моментально развернулся, и пошел прочь. Райс Конди взглядом проводила его до выхода, затем от злости сжала кулаки и несколько раз топнула ногой по полу, да так, что каблук на одной ее туфле оторвался и, словно ошпаренная кошка, закатился куда-то в угол. Она подошла к столу и нажала на кнопку вызова помощника. Ей нужно было расслабиться и снять напряжение.
- Я слушаю, госпожа!
- Джек, жду тебя в спальне через пять минут.
- Хорошо, госпожа.

6.
Муса Бен Асад, Иван Коробка и Денни Степлтон попытались воздействовать на Кана Ротки с тем, чтобы он несколько поумерил свой антирелигиозный пыл.
- У нас есть данные о том, что в разных странах поднимается ропот верующих против политики, проводимой Советом старейшин, - произнес Коробка. – Люди недовольны тем, что духовность и нрав-ственность в обществе уходит на второй план, а на первый выдвигается политика и культура.
- Коллеги, а при чем здесь борьба с клерикализмом и духовность с нравственностью? – искренне удивился Кан Ротки. – Это понятия, хоть и близкородственные, но совершенно разных весовых категорий, поскольку духовность и нравственность либо заложены в человеке с детства, либо не даны ему вообще. Я знаю сотни примеров безнравственных поступков служителей культов и, даже более того, тысячи подонков в рясах мутят умы заблудших людей. С другой стороны, опять же, я знаю тысячи людей, не затуманенных никакими религиозными догмами, но которые живут по совести и нравственности и тому же учат учеников своих.
Старейшины поняли, что дальнейший спор бессмыслен. Они вышли в коридор и лишь одними взглядами договорились начать более активные антироткинские действия.
Денни Степлтон подошел к папе римскому, приложился к тыльной стороне ладони. Папа осенил старейшину крестом. Они прошли к камину и удобно устроились в креслах.
- Что привело вас ко мне, сын мой?
- Ваше превосходительство, я обеспокоен так же, как и вы, духовным состоянием общества и агрессивной антирелигиозной политикой, проводимой Великим Магистром в последнее время. Мне кажется, что надо что-то срочно предпринимать, дабы человечество не вверглось в пучину антидухов-ности, безбожия и разврата.
- Увы, сын мой, я общался с Великим Магистром, когда он еще даже не был таковым, и пришел к выводу, что это – порождение дьявола. По крайней мере, в нем очень много от бесовщины. И совладать с ним, увы, не в моих силах, даже несмотря на все могущество католической церкви.
- Ваше святейшество, из ваших ли уст льются сии слова?
- Из моих, из моих, синьор Степлтон.
Степлтон удивленно посмотрел на папу. Затем снова предложил:
- Ну, по крайней мере, я надеюсь, отслужить мессу по безбожникам и призвать паству к протесту пока еще в ваших силах?
- Что же, это можно. Только вряд ли это что-то изменит.
- Изменит, изменит,  ваше  превосходительство. И не останется без внимания у Верховного На-местника.
Папа римский при этих словах Степлтона напрягся и внимательно вгляделся в его лицо. Но Степлтон тут же быстро поднялся и слегка поклонился, стараясь не смотреть в лицо каноника.
- Прошу простить меня, ваше превосходительство, - сказал старейшина. – Увы, масса оставшихся дел не позволяет мне продлить с вами разговор. Но, поверьте, у меня к вам самое благововейное отношение.
Степлтон быстрой походкой покинул зал под пристальным взглядом вдруг все понявшего папы римского. После этого каноник поднялся и, позвонив в колольчик, вызвал к себе секретаря.
- Антонио, мне нужно подготовиться к внеочередной мессе.
- Хорошо, ваше святейшество.
Муса бен Асад срочно собрал у себя  муфтиев из разных стран.
- Пора выводить правоверных на улицы, - коротко произнес он.
Те все поняли без лишних слов.
Иван Коробка в то же время встречается с президентом России Иннокентием И. Пупкиным и объясняет, что Великий Магистр Кан Ротки хочет запретить религии.
- Как запретить? Что значит запретить? – маленькие глазки Пупкина забегали в разные стороны. – Он что, хочет вернуть власть большевиков и заставить нас верить в светлое будущее коммунизма? Опять, что ли, мне переучиваться?
- Да нет, господин президент, я же и говорю: Вам нужно встретиться с патриархом, все ему объяснить, а уж он паству подымет.
- Да, да, совершенно верно. Спасибо за совет. Я так и сделаю. Прямо сейчас свяжусь с его святейшеством. Ну, Ротки, ну засранец!
Однако русский народ ленивый. И пока гром не грянет, русский мужик креститься не будет. Ну, вышло энное количество православных на улицы; ну, пошумели чуток. Но, поскольку другие этого шума то ли не услышали, то ли его не поняли, в России и близлежащих к ней странах никаких массовых манифестаций не произошло. Но священный синод РПЦ и остальное высшее духовенство насторожились и стали вести себя гораздо агрессивнее в отношении неверующих или представителей других вероисповеданий.
Кану Ротки и его сторонникам в Совете старейшин пришлось ездить по разным странам и успокаивать власти и церковников – Совет старейшин не против религии и веры людей в принципе, а против агрессии, которая вытекает из неправильно трактуемых догматов церкви.
- Вам следует лучше и попроще объяснять людям верующим, что нужно уважать традиции не только других конфессий, но и неверующих. Ибо кровью мира никогда не достичь.

7.
Джейшуб продолжал демонстрировать Тхаю сценки из жизни его предшественников-мессий, спасителей человечества. Снова окунувшись в желеобразную почву, Тхай вышагивал аккуратно, чтобы его никто из обитателей райского сада не заметил. Он все еще не догадывался, что был здесь виртуально, а не наяву. Впрочем, догадаться было просто невозможно: Джейшуб знал, что делал. Для большего правдоподобия, он даже пару раз, голосом одного из обитателей, окликнул Тхая. 
- Эй, ты кто, и как здесь оказался?
Тхай испуганно обернулся и увидел вдалеке, но все же перед собой седовласого старика в поношенной рясе коричневого цвета и со связкой ключей на матерчатом поясе.
Тхай хотел было откликнуться и начать оправдываться, но в этот момент в его голове зашумело и перед глазами поплыли разноцветные круги. Он испуганно присел на корточки, укрывшись в зарослях терновника, и задом стал пятиться подальше от ключника. Сердце его забилось учащенней, руки и ноги задрожали. Но, кажется, все обошлось. Ключник вскоре исчез из его глаз и облегченно выдохнувший Тхай, посидел несколько минут на корточках, прижавшись спиной к смоковнице, в которую он уткнулся, пятясь назад. Когда пришел в себя окончательно, осторожно поднялся и продолжил путь, отводя руками мешавшие ему лианы.
Вскоре он увидел впереди большую, светлую лужайку и услышал несколько странноватый, грудной смех. Подкравшись поближе и взобравшись не низкорасположенную ветку дерева, он затаил дыхание и стал наблюдать за происходившим на этой лужайке действом.
А там будда Сиддхартха Гаутама играл с огромным белым слоном. 
- Раджа, смотри, какой прекрасный розовый лотос. Сорви его, и подари мне, - приказывал будда слону.
И слон послушно подходил к крохотному озерцу, передними ногами заходил в воду, затем вытягивал хобот так, чтобы можно было достать цветок. Осторожно срывал его и бережно подносил его будде, пытаясь вставить лотос в его скрученные шишкой волосы на голове. Сиддхартха смеялся грудным смехом, поглаживал белому слону живот и приговаривал:
- Ну, молодец, молодец! Умница, Раджа.
- Господин, не пора ли возвращаться? – вдруг раздался откуда-то слева юношеский голос.
Тхай повернул голову в ту сторону и увидел там около десятка слуг, видимо, сопровождавших будду во время его прогулки. Сиддхартха взглянул сначала вверх, затем куда-то вдаль, затем туда, где сидел на ветке Тхай, и тому даже показалось, что будда его вот-вот заметит. Тхай затаил дыхание, и весь сжался в комок. Это стоило ему таких усилий, что он едва не рухнул вниз. Наконец Сиддхартха повернулся к слугам.
- Хорошо, мы возвращаемся.
- Какую колесницу готовить, господин? – спросил все тот же юноша-слуга.
- Пусть решает Раджа. Ему везти меня.
Слон понимающе закивал своей большой головой, поднял хобот вверх и радостно протрубил о чем-то своем. Затем неспешно направился туда, где, как рассмотрел Тхай, стояли две золотистого цвета колесницы – одна большая и одна маленькая. Раджа подошел к колесницам, покрутился вокруг них, еще раз протрубил хоботом и, наконец, остановился у одной из колесниц.
- Раджа выбрал большую, - засмеялся будда и скорым шагом подошел к ней. – Значит, так тому и быть.
Трое слуг накинули на послушно склонившегося на передние ноги слона, веревки-крепления, привязали их к колеснице, помогли подняться на нее Сиддхартхе. Затем двое слуг также сели в эту ко-лесницу, а третий пошел за буйволом, предназначенным для маленькой колесницы. Запрягши буйвола, обладателя больших развесистых рогов, в колесницу, в нее забрались все остальные слуги, и колесница тронулась вдогонку за уехавшим вперед их господином.
Тхай слез с дерева и смотрел им вослед до тех пор, пока они не исчезли в необъятной дали.

8.
Нитуп все делал правильно. Прямолинейный Свен Карлссон был всего лишь отвлекающим маневром. Практически в то же время, когда произошла авария с Ивановым, руководство Армии спасателей объявило конкурс на замещение нескольких вакантных должностей во вспомогательных подразделениях Армии. В частности, нужен был грамотный программист-инженер в Вычислительный центр Совета старейшин – мозговой штаб, место, куда стекались данные со всего мира практически по всем вопросам и проблемам, возникающим в мире. Кан Ротки гордился этим Вычислительным центром не меньше, чем другим своим детищем – Армией спасателей. Хотя ВЦ и входил в структуру армии, но был в большей степени самостоятельной организацией и считался оком и мозгом Совета старейшин Земли. Потому и подбирали туда людей  осторожно и тщательно. Именно такой отбор и прошел второй засланец Верховного Наместника, точнее его антимаршала Нитупа. Ему помогли несколько рекомендательных писем уважаемых лиц, умело состряпанных в космической канцелярии.
Агент Икс и в самом деле был классным специалистом. Его умения быстро оценили в Вычис-лительном центре. И спустя всего три месяца уже стали допускать к работе с секретными документами.
До поры до времени Икс молчал, работая в автономном режиме. Первое шифрованное сообщение Нитупу ушло лишь через восемь месяцев:
«Устроился в Вычислительном центре. Вошел в доверие. Участвую в секретных операциях. Жду дальнейших указаний. Икс».
- Жди, жди! Твое время еще не пришло, - довольный Нитуп вышагивал по своему кабинету и удовлетворенно потирал ладони, удивляясь простоте Кана Ротки, не смогшего раскусить контрразведчика с первого раза.

9.
Поняв, какую глупость он отморозил в результате своей вспыльчивости, убив помощника премьер-министра, Шимон Шекер удалился из Палестины и укрылся на одном из многочисленных маленьких островков разбросанных у восточного побережья Средиземноморья. Остров принадлежал ему лично, поэтому чувствовал он себя здесь практически в полной безопасности, выставив круглосуточную вооруженную охрану в двух, пригодных для причаливания, бухточках, а также на единственном ровном участке, приспособленном под аэродром. Вся остальная территория состояла из скал, лесов и пляжей. В тяжелые минуты своей жизни Шекер любил здесь уединяться и отдыхать не только телом, но и душой. И лишний раз его здесь доставать, даже по телефону, было строжайше запрещено. Впрочем, это не значило, что он полностью отключался от дел. Это было бы не в его интересах. Поэтому четыре раза в день он сам выходил на связь, с ним же можно было связываться лишь в случае крайней необходимости.
 Сто раз он уже корил себя за свою несдержанность, но поделать ничего не мог – это были, как он сам  всем говорил, издержки его нервной профессии. Каждый день с тревогой открывал свежие номера газет, ожидая увидеть в них объявление о собственном розыске. Пока об этом не было ни слова. Зато его заинтересовала другая информация. В одной из доставленных газет он прочитал информацию о том, что крупная палестинская бизнес-леди Адели Голдовская готовится выйти замуж за Кан Ротки. Короткое сообщение без разъяснения, кто такой Кан Ротки и каким бизнесом занимается Голдовская. Шекер усмехнулся и отложил газету в сторону.
- Молодец, дочка! Далеко пойдет! Отхватила себе такого жениха… Но могли бы, уроды, дать хотя бы фотографию Адели. Я ведь уже даже забыл, как она выглядит.
Шекер прошелся по гостиной, потирая ладони и чему-то своему усмехаясь, выпячивая уже по-желтевшие от времени, но, к удивлению всех его знакомых, еще довольно крепкие зубы.
- Вот, кто мне нужен! С его помощью я выпутаюсь из любой ситуации. Думаю, родная дочь не откажет папочке в знакомстве с будущим зятем.
Шекер успокоился, посидел некоторое время в своем любимом деревянном кресле-качалке с закинутыми за голову руками, затем вынул из нагрудного кармана желтого цвета шелковой рубашки те-лефон и связался со своим биржевиком. Игра на бирже сейчас была едва ли не единственным его ле-гальным бизнесом. Но и здесь он пытался играть в свою игру.
- Натан, как у нас дела с векселями "Арибанка"?
- Все в порядке, босс! Они уже практически у нас в руках, остались лишь юридические формальности. Но есть еще одна хорошая новость, босс!
- Не тяни, говори сразу.
- Я выкупил долговые обязательства строительной фирмы Шмуля Равиковича. Теперь он у нас в кармане.
- Ты не шутишь?
- Как можно таким шутить, босс!
- Ай, Натан, молодец! С меня причитается. Ты меня порадовал, как никто другой. Теперь у меня в кармане не только этот Шмуль, но и сам премьеришка. Пусть теперь попробует против меня возбудить дело!
Шекер отключил телефон и от радости едва ли не прыгал. В беспросветице последних дней это известие, и правда, стало для него солнечным лучом. Он вышел из своей двухэтажной беломраморной виллы во двор, вдохнул полной грудью чистый влажный воздух Средиземноморья, расставил руки в стороны, несколько раз помахал ими, повертев корпусом, затем сгруппировался и сделал колесо, как заправский гимнаст. Увидевший это охранник даже прыснул со смеху, вовремя подставив ко рту кулак. 
Впрочем, Шекер быстро взял себя в руки. Сегодня он ждал другого звонка и другого гостя. Но из аэропорта Шломо Абельман пока не звонил. Шекер еще раз обошел дом, поинтересовался у повара, все ли из меню, предварительно заказанного его гостем, готово, получив подтверждение, решил пройтись прогуляться по берегу одной из бухточек. Но едва он взобрался на последнюю перед берегом моря скалу, чтобы затем с нее спуститься как раз в бухту, раздался долгожданный звонок. Шекер глянул на экран телефона, там и в самом деле высветился номер Абельмана.
- Да, Шломо, я тебя слушаю очень внимательно!
- Шимон, шолом! Это я Шломо! Ну, самолет уже садится. Как только встретим гостя, снова выйду на связь.
- Жду! – коротко бросил Шекер и стал спускаться к берегу.
А в это время в международном аэропорту Бейрута его люди во главе с Абельманом встречали крупного колумбийского наркобарона Пабло Чавеса. Чавес по заранее договоренной схеме должен был привезти на остров Шекера для подписания крупный контракт на поставку героина. Было большой удачей, наконец-то, после нескольких лет переговоров заполучить в партнеры такого дельца. Впрочем, и для Чавеса контракт с Шекером был выгоден – расширялся район поставок рокового зелья – на Ближнем Востоке у Чавеса пока еще не было завязок. Разумеется, летел Чавес под чужим именем и с приклееными черными усами и такими же искусственными, покрытыми сединой бакенбардами. Однако, ни Шекер, ни Чавес не учли одного обстоятельства: за ними обоими давно уже охотился Интерпол, и полиция многих государств следила практически за каждым их шагом. Особенно за Чавесом. И были известны все его имена и адреса. Не могли только схватить его: такие люди весьма осторожны и хитры. И вот, кажется, удача начинает улыбаться полицейским.
Пассажиры рейса Богота-Бейрут покинули летное поле, прошли пограничный и таможенный контроль, один за другим стали появляться в зале прилета аэропорта. Чавеса заметили одновременно и люди Шекера, и одетые в штатское полицейские. Обе встречающие группы направились в сторону заморского гостя. Чавес остановился, поставил на пол небольшой чемодан с вещами, осмотрелся по сторонам, оценивая обстановку. Опытный глаз затравленного волка выхватывал из зала подозрительные ему фигурки людей, но, убедившись, что он им в данный момент не интересен, Чавес переключался на других. В этот момент он и заметил стоящего внизу, у самого эскалатора невысокого, но крепко сложенного Шломо Абельмана. Тот также заметил гостя и чуть приподнял левую руку, подавая заранее условленный сигнал. Чавес кивнул, коротко усмехнулся, поднял чемодан и направился было к эскалатору, но у самой лестницы дорогу ему перекрыли два мощных коротко стриженных верзилы. Чавес хотел было ретироваться, но сзади остановились еще два таких же мощных, с бычьими шеями молодых человека. Тут же его окружили слева и справа.
- В чем дело, господа? – на ломаном английском спросил Чавес.
- Господин Рауль Кампо? – из-за спин оперативников Интерпола показался мужчина средних лет с двумя крупными продольными морщинами посередине лба и небольшим шрамом на шее.
- Он самый, - кивнул Чавес.
- Полковник Интерпола Хайнц Бенкендорф, - полковник протянул Чавесу свое удостоверение. – Прошу пройти с нами.
- На каком основании? - Чавес напрягся и приготовился к прыжку.
Однако оперативники были настороже.
- На том основании, что вы арестованы, Пабло Чавес. И советую вам не делать глупостей.
Оперативники моментально обступили Чавеса со всех сторон, тут же на его запястьях мгновенно защелкнули наручники. Два оперативника взяли Чавеса под руки и стали с ним спускаться по эскалатору вниз. Остальные обступили наркобарона спереди и сзади. Последним спускался полковник Бенкендорф с чувством выполненного долга.
Спустившись на первый этаж и пройдя мимо опешившего Абельмана, Чавес так грозно посмотрел на него, что у того сразу же подкосились ноги. Отвернувшись от Абельмана и глядя перед собой, Чавес приподнял руки и ребром одной из ладоней провел по своему горлу. Жест явно предназнался Абельману и тот это понял недвусмысленно. У него после этого подкосились не только ноги, но и все тело покрылось мурашками страха и задрожало. Доведя взглядом арестованного наркобарона до выхода, и, убедившись, что его увезли в закрытом полицейском автомобиле, Абельман сначала достал платок и вытер пот, затем сделал несколько шагов в направлении выхода, остановился. Его едва не сбили с ног шедшие сзади него пассажиры с чемоданами. Он даже не оглянулся и не ответил на их извинения. Наконец, достал телефон и нажал на кнопку вызова Шекера.
- Алло! Шимон? У нас несчастье.
Опустошенный, чужой голос Абельмана сразу же не на шутку напугал Шекера. У него даже засосало под левой лопаткой.
- Говори, что случилось! – закричал Шекер в трубку, перекрикивая морской прибой.
- Гостя арестовали…
- Что-о?! У тебя что, полный маразм, Шломо? Ты понимаешь, что такое ты мне говоришь? Как его могли арестовать у тебя под носом?
- Я не знаю, все было чисто. Сам проверял, - Абельман чуть не плакал.
- Ты понимаешь, что теперь все будут думать, что Шимон Шекер сотрудничает с легавыми и подставил самого Чавеса? Ты это понимаешь? – Шекер был взбешен, как никогда прежде. – Ты пони-маешь, что теперь ни я, ни ты не сможем спокойно спать? Они же нас так просто не оставят! Да нас просто зарежут отморозки Чавеса! Их даже не остановят мои головорезы.
Пелена покрыла глаза Шекера. Он задыхался от гнева. Брызгал слюной в трубку и не мог успокоиться. Выговорившись вволю, он сжал телефон так, что тот затрещал, а затем со всей яростью швырнул его в морскую волну подальше от берега.

10.
Адели Голдовская вернулась с аукциона победительницей. Лицо ее излучало такое сияние, что вполне могло заменить собою солнце в этом уютном двухэтажном офисе.
- Мы выиграли тендер! – едва ли не истошно, на весь офис закричала Адели. – Вы представляете: мы получили возможность подписать выгодный контракт по страхованию большого государственного заказа на строительство новой судоверфи для нужд военного министерства.
Ее обступили не только члены совета директоров компании, но и рядовые клерки и менеджеры. Она сделала несколько танцевальных па, раскинув в экстазе руки и запулив свой портфель в ту сторону, где стоял ее референт Иосиф. Тот довольно ловко поймал портфель, погладил несколько раз мягкую черную его кожу и опустил руку вниз, держа портфель за ручку.
- Поздравляем, босс! Браво, Адели! Ну, вы и везунчик, госпожа Голдовская.
Сотрудникам тотчас же передалось игривое настроение шефини и началось неконтролируемое веселье, которое смог перекрыть лишь зычный голос Иосифа:
- Господа! Я думаю, всем нам нужно успокоиться и, как следует, отметить победу на конкурсе. Ты разрешишь, Адели, открыть шампанское? – Иосиф вопросительно посмотрел на Адели, все еще продолжая держать в руках ее портфель.
Но этот вопрос привел Адели в чувство. Она успокоилась и глянула на часы.
- Нет, шампанское пить еще рано. Контракт все-таки пока не подписан. К тому же, через тридцать пять минут должен явиться  мистер Харрисон из авиакомпании "Игрек". Как идет дознание по авиакатастрофе?
Адели, задавая вопрос, решительным шагом направилась к себе в кабинет. За ней тут же проследовали Иосиф и руководитель службы дознания страховой компании Янкель. Для всех остальных это также послужило командой занять свои рабочие места, и вышколенные менеджеры, безо всяких понуканий, разошлись по кабинетам.
- Расследование пока не закончено, но уже есть первые и для нас, кстати, обнадеживающие ре-зультаты, - Янкель положил перед Адели папку с документами.
- Отлично! Я ознакомлюсь с ними немедленно, чтобы встретить клиента во всеоружии, но вас, господин Янкель, попрошу также присутствовать при разговоре.
- Да, конечно!
Чтобы не мешать шефине, Янкель с Иосифом покинули кабинет, но остались в приемной дожидаться прихода Харрисона. А тот не заставил себя долго ждать, явившись точно к назначенному вре-мени.
- Мне назначено на шестнадцать сорок, - Харрисон протянул секретарше свою визитку.
- Господин Харрисон? – Янкель перехватил устремленный на него взгляд секретарши.
- Он самый! С кем имею честь? – Харрисон повернулся навстречу подошедшему к нему Янкелю.
- Руководитель службы дознания компании Янкель, - представился тот и протянул гостю руку для приветствия. Поздоровавшись, Янкель открыл дверь кабинета, приглашая гостя войти. – Прошу! Госпожа Голдовская ждет вас.
Харрисон вошел в кабинет, вслед за ним и Янкель, закрывший дверь.
- Рада видеть вас у себя в офисе, господин Харрисон.
Адели вышла из-за стола и пошла навстречу Харрисону, протягивая ему руку для приветствия. Но тот, вместо рукопожатия, взял ее ладонь в свою и, поднеся к губам, поцеловал.
- Смею надеяться, что мой нынешний визит окажется более плодотворным, нежели прошлый.
Харрисон сел на стул, гостеприимно отодвинутый Янкелем, который и сам тут же устроился напротив. К тому же переговорному столу, предварительно захватив папку с документами, присела и Адели.
- Увы, я не столь оптимистична, что и вы.
- Как!? – удивленно взвел вверх брови Харрисон. – Все необходимые документы мы предоставили, количество застрахованного груза и пассажиров у вас есть. Как налицо и несчастный случай – отказали двигатели самолета, он не смог сесть и разбился. Разве не так?
- Не так! – покачала головой Адели и переглянулась с Янкелем, тот одобрительно кивнул.
- Хорошо, тогда что не так?
- Господин Харрисон, - заговорил Янкель. – Скажите, пожалуйста, почему некоторые ваши служащие препятствуют нашим дознавателям в выполнении их работы.
Харрисон удивленно посмотрел на Янкеля.
- Это для меня новость. Назовите фамилии этих служащих, я разберусь.
- Отлично! Я подготовлю вам список сегодня же. И вышлю на ваш электронный адрес.
- Договорились! А сейчас все-таки я бы хотел узнать о наших перспективах в плане получения страховки.
- Вы слишком торопитесь, господин Харрисон. Я вас понимаю, речь идет о двух миллионах, но именно поэтому и мы не имеем права торопиться. И пока расследование причин аварии не закончено, мы даже разговаривать о страховом случае с вами не будем.
- Это почему же?
- Потому что даже по тем документам, что нам получить удалось, у вас на борту груза было триста тонн, а фактически, по полученным нашими следователями данным и все четыреста – налицо перегруз. Второе, у вас по документам кроме экипажа не было пассажиров, а по нашим данным там летело еще два человека, сопровождавших груз.
Адели положила перед Харрисоном несколько листов бумаги с полученными данными.
- У вас неверные сведения, - бегло пробежав по написанному произнес Харрисон.
- Вот я и хочу их проверить. Поэтому и говорю вам, что пока расследование наши агенты не закончат, ни о каких выплатах даже речи быть не может.
- Хорошо, сколько времени еще вам понадобится?
Адели посмотрела на Янкеля, а тот взглянул на собеседника.
- Если ваши люди будут способствовать расследованию, думаю, трех дней будет вполне доста-точно.
- Хорошо, я сделаю все от меня зависящее, - Харрисон поднялся, по-военному щелкнул каблуками. – Честь имею.
Когда он покинул кабинет, Адели с Янкелем переглянулись и устало улыбнулись.
- Ты уверен, что это подстава?
- Процентов на семьдесят. А еще уверен, что из Харрисона получился бы неплохой актер.
- Ладно, иди работай.

11.
Кан Ротки собирает Совет старейшин. Фактов, пусть и косвенных, о существовании некоего Верховного Наместника Земли, который и верховодит всеми церковными делами на планете собралось уже достаточно для того, чтобы поверить в это.
- Наши информаторы, внедренные в высшее руководство всех конфессий, неоднократно присы-лали мне отчеты о контактах первосвященников с неким главным агентом влияния Верховного Наместника, который отдавал им распоряжения (заметьте, не просто советовал, а именно приказывал) о тех или иных действиях от лица своего босса, - убеждал коллег Кан Ротки. – Кто пожелает, может ознакомиться с этими документами, - Кан Ротки положил ладонь левой руки на лежавшую рядом с ним папку. – Единственное, что мне пока не удалось выяснить, это имя данного агента. Но у меня уже есть предположения, кто бы это мог быть.
- И кто же? – поинтересовался Денни Степлтон, приподняв дуги бровей.
- Вот об этом я пока умолчу. Не люблю бросать в людей бездоказательные обвинения. Могу только добавить, что есть, опять же, косвенная информация о подготовке армии Сил Зла к оккупации нашей планеты и превращении всех землян в рабов Верховного Наместника. Поэтому я хотел бы призвать вас, коллеги, к бдительности. А я уже дал команду спасателям готовиться к военным действиям. Не так ли, генерал Дрю?
- Так точно! – ответил Сильван Дрю, сменивший Кана Ротки на посту командующего Армией спасателей.
- И еще! Все церковные первосвященники осведомлены о наших действиях, но, как удалось выяснить, они также (правда, тайно) занимаются подготовкой и вооружением, однако полков религиозных фанатиков, которые должны будут выступить в поддержку армии Сил Зла. Поэтому я хочу попросить вас, господа старейшины, по возможности чаще встречаться с верующими и объяснять им, что мы не против веры, а против слепого религиозного фанатизма, экстремизма и конфессиональной нетерпимости. Мы за мир, а не за войну. И я сделаю все, чтобы на нашей маленькой планете воцарились мир и благоденствие. Всё, господа, я закрываю совет!
Старейшины разошлись довольно быстро, подгоняемые своими делами. В зале Совета остался только Сильван Дрю.
- У тебя ко мне какое-то дело, Сильван? – спросил Великий Магистр.
- Да, Кан, и очень серьезное.
- У тебя что-то случилось?
- Случилось, но не у меня, а, скорее, у тебя.
- Что такое? – встревожился Кан Ротки. – Говори же!
Сильван Дрю подошел поближе к Кану Ротки и негромко произнес:
- Кан, тебе нужно немедленно отказаться от бракосочетания с Адели, так как она является твоей… единокровной сестрой по отцу.
Кан Ротки отпрянул и колючим взглядом просверлил Сильвана Дрю насквозь. Несколько секунд он не мог вымолвить ни слова, лишь беззвучно открывая рот, и страшно побледнел. Наконец, прокричал:
- Что ты мелешь? Ты лжешь, Сильван! Этого просто не может быть… Мы с Адели до некоторых пор вообще не знали о существовании друг друга. А своего отца я вообще не знаю.
- Тем не менее, это факт, - спокойно ответил Сильван Дрю. – У меня есть документы…
- У тебя нет никаких документов! Я не хочу ничего об этом слышать! – Кан Ротки вдруг не на шутку распалился.
Он подскочил к своему самому близкому другу и со всей злости толкнул его. Сильван Дрю отлетел на несколько метров и упал на спину, лишь в последний момент успев сгруппироваться и не удариться головой. Понимая, что Кан Ротки в шоке и плохо себя контролирует, Сильван Дрю поднялся и как можно мягче, оставаясь тем не менее на расстоянии, произнес:
- У меня есть документы, Кан. Причем, очень серьезные и важные, позволяющие почти безошибочно назвать того самого агента влияния Верховного Наместника.
Сильван Дрю достал из нагрудного кармана своего кевларового жилета флэш-карту и, держа ее между указательным и средним пальцами, потряс ею в воздухе. Это несколько успокоило Кана Ротки, он взял себя в руки:
- Что это за документ?
Сильван Дрю подошел к компьютеру, стоявшему на магистерском столе, и вставил флэш-карту в процессор.
- Нам удалось изъять эту флэшку из папки Денни Степлтона. На папке выгравировано – Райс Конди. Как мне удалось выяснить, она и есть посредник между агентом влияния и Верховным Наме-стником, - Сильван Дрю по ходу пояснял ситуацию, пока Кан Ротки просматривал документы на мониторе компьютера. – В этой папке есть на тебя очень подробное досье. В том числе, и документально подтвержденные данные о том, что у тебя с Адели был один и тот же отец.
- Значит, таким образом, мы можем доказать, что агентом влияния Верховного Наместника яв-ляется…
- Совершенно верно! – кивнул Сильван Дрю, поймавший на себе взгляд Великого Магистра. – Это Денни Степлтон.
- Почему же ты на Совете старейшин не сказал об этом?
- Ну-у, видишь ли… Эта информация, в первую очередь, касается тебя лично. И я не мог…
- Впрочем, правильно, что не сказал. Мы пока эту информацию придержим. И Денни Степлтон об этом ничего не должен знать, но контроль за ним усилить.
- Уже сделано.
Кан Ротки выключил компьютер, вынул флэш-карту и положил к себе в карман. Прошелся по залу своим размашистым шагом, из чего Сильван Дрю сразу заключил, что тот все-таки нервничает.
- Ты вот что, Сильван, - Кан Ротки остановился напротив генерала и положил ему на плечи свои большие, тяжелые ладони. – Проверь, пожалуйста, эту информацию еще более тщательно и, если она подтвердится, найди мне этого… ну, папашу… И еще! – он замялся, подбирая слова. – Короче, сообщи об этом Адели, объясни причину отмены свадьбы. Только как-нибудь… помягче, что ли. А я потом ей сам… ну, сам с ней поговорю.
- Не волнуйся, я все сделаю в лучшем виде.
- Спасибо, - Кан Ротки пожал руку другу. – И прости меня за… это.
- Глупости! Ничего не было, - улыбнулся в ответ Сильван Дрю и, хлопнув Кана Ротки по плечу, ушел.

12.
Джейшуб уже давно понял, что Кан Ротки – это именно тот самый противоборствующий ему Символ Добра (которое иногда должно быть с кулаками), о появлении которого в определенных об-стоятельствах в свое время предупреждал его Высший Дух. Он уже клял себя за то, что упустил момент, когда можно было легко и непринужденно расправиться с Каном Ротки. Теперь же тот стал Великим Магистром, то есть самым могущественным человеком на Земле, получив, таким образом, негласную защиту мира. И чем больше темных дел творит на земле Джейшуб, тем больше сил становится у его прямого врага. И, чтобы справиться с ним, нужна теперь великая хитрость или великая сила. А еще лучше – великая хитрость И великая сила. Чтобы уже наверняка! Великая хитрость Верховного Наместника заключалась в том, чтобы убрать Кана Ротки чужими руками – столкнуть лбами старейшин, дискредитировав Великого Магистра. Великая же сила состояла в постоянном увеличении численности и боевой мощи Армии Сил Зла, его, Джейшуба, армии. Потому он постоянно торопил и теребил доктора Шварцманна, которому было вменено в обязанности экспериментировать с человеческим мозгом и организмом в целом.
Уже много лет прошло с тех пор, как Райс Конди провела успешную операцию по привлечению к сотрудничеству одного из крупнейших в мире нейро- и нанохирургов Вальтера Шварцманна. Ему сначала было сделано предложение о сотрудничестве с Космическим Институтом развития человечества, который Верховный Наместник (разумеется, свое участие в этом и свое имя он держал в глубокой тайне, действуя через своего агента влияния) создал специально для него. Но доктор Шварцманн, ознакомившись с концепцией института и хорошо взвесив все «за» и «против», вежливо отказался. Тогда было подстроено так, что доктор стал главным виновником большой дорожной аварии, в которой погибло более десятка человек. В тот же день он неудачно провел плановую операцию члена правительства своей страны, допустив нелепую, детскую ошибку в постановке диагноза. На него завели сразу два уголовных дела, по одному из которых ему светило пожизненное заключение, по другому – чуть более мягкий приговор.
В результате всего этого с доктором случился сначала нервный срыв, а затем обширный инфаркт. И в момент выздоровления к доктору Шварцманну снова явился член Совета старейшин Земли Денни Степлтон все с тем же предложением – возглавить Космический институт, обещая одновременно разрешить все его неприятности с правосудием. Шварцманн нисколько не сомневался, что человек при такой должности может это сделать. Загнанный в угол обстоятельствами, доктор согласился уже практически сразу.
Правда, ему тогда, естественно, не сказали, что он покинет Землю навсегда. Да он тогда и не думал об этом. И вот сейчас докладывал о результатах своих экспериментов лично Верховному Наме-стнику, с которым могли воочию встречаться и разговаривать лишь избранные смертные.
Верховный Наместник слушал доктора очень внимательно, не прерывая. Ему важно было понять, сколько еще времени понадобится для того, чтобы эксперимент закончить и начать претворять в жизнь все эти наработки. Доктор, словно прочитав мысли Джейшуба, тут же произнес:
- Я думаю, Первосвященный, что через семь-восемь месяцев я смогу продемонстрировать вам первые плоды моего труда.
- Великолепно, доктор! И помни: мне нужны не просто солдаты, а беспрекословные исполнители моей воли.
- Этим я и занимаюсь. Но для ускорения эксперимента, мне нужен препарат, который создал один русский врач из Сибири. Его нет в продаже, поскольку русские всегда настороженно относятся к изобретениям своих соотечественников, предпочитая, пусть и уступающие по ряду параметров, но иностранные. Я же в прошлой жизни на симпозиуме в Берлине встречался с этим доктором, Калиновским, и видел в действии его препарат.
- Где работает доктор Калиновский и как называется его препарат?
- Препарат называется приветиум, и использует его доктор Калиновский в своей клинике под Новосибирском.
- Через два дня у тебя будет этот препарат. Есть еще пожелания?
В этот момент в зале на огромном плазменном  мониторе появилась тяжело дышащая и пышущая гневом Райс Конди. Джейшуб не любил, когда к нему врываются без разрешения, но сейчас вид у его помощницы был такой, что Верховный Наместник передумал обрушивать на нее свою гневную тираду.
- В чем дело, Райс?
- Прошу прощения, Первосвященный, но сообщение большой важности.
- Я тебя слушаю.
- Свадьба между Каном Ротки и Адели Голдовской расстроена и отменена. Каким-то образом Великому Магистру стало известно о том, что у него и у Адели один отец – Шимон Шекер. И, естественно, он тут же разорвал со своей бывшей невестой всякие отношения.
Джейшуб тут же помрачнел и устремил свой вмиг потяжелевший взгляд на доктора Шварцманна.
- Ты свободен, доктор!
Шварцманн слегка склонил голову и тут же быстрым шагом покинул помещение. Едва тот исчез, Верховный Наместник дал волю своему гневу.
- Кто  мог сообщить этим дрянным людишкам об их родственных связях?! Ведь все было законспирировано и устроено, как надо. Все документы и другие бумаги, свидетельствующие о том, что Шекер-Цукрович является отцом Ротки уничтожены.
- Видимо, не все, Первосвященный! – осмелилась высказать свое мнение Райс Конди, но Джейшуб ее не услышал.
- Я столько сил потратил на эту компроментацию Магистра, и что же? Надо придумывать новую операцию.
- Первосвященный, есть одна мысль. Выслушай меня, пожалуйста, - попросила  Райс Конди.
Джейшуб, наконец, прервал свои размышления и устремил взгляд своих острых бесцветных глаз на помощницу.
- Слушаю тебя, Райс Конди.
- У Кана Ротки уже все равно была интимная близость с этой самой Голдовской. И что из этого следует?
- Что следует?
- А то и следует, что факт инцеста, физической близости брата и сестры, налицо. Почему бы нам теперь не сыграть на этом? Это же такой компромат на Ротки, который может помочь не только свергнуть его с трона Великого Магистра, но и вообще исключить из Совета старейшин, побуждаемых разгневанным такой аморальностью правителей народом.
Верховный Наместник удивленно задумался, затем улыбнулся.
- Я в очередной раз хвалю себя за то, что в свое время остановил свой взор на тебе и выбрал тебя в помощницы. Ведь иногда ты приятно поражаешь даже меня, Верховного Наместника Высшего Духа. Связывайся со Степлтоном и пусть он разбирается с Советом старейшин.

13.
Джейшуб заглянул в один из уголков своего сада эдемского и вдруг замер, потрясенный неожиданной картиной, невиданной здесь доселе.
Хрупкий, высохший, но высокий и довольно жилистый, с ладонями величиной с лопату протопоп Аввакум в черной рясе, острой коленкой левой ноги уперся в толстый живот гораздо более крупного и крепкого патриарха Никона, левой же рукой ухватился за аккуратную окладистую бороду того, а правой, поочередно делал сразу два дела: то колотил Никона по плечу, то пытался крестить его двумя, сложенными вместе и поднятыми вверх пальцами (указательным и средним), нервно визжа при этом и окая:
- Никогда не соглашусь на вычеркивание из святых книг истинных азов. Да и ты сам, сукин сын-охальник, изначально двумя перстами крестился, покуда не занял патриарший престол. И все исконно православные обряды почитал, ако истинные.
- Окстись, Аввакум! Приспело, знать, время для перемен и большего почитания господа бога нашего и царя-батюшки, - также нервно отвечал Никон, пытаясь высвободиться из цепких лап Аввакума.
- А коли так, то за что же царь-батюшка, Алексей Михайлович, погнал тебя в опалу, ако нашко-дившего холопа?
- А все от того, что хитер он был, ужас как, Тишайший наш батюшка. Поначалу тебя в костер бросить велел, потом и за мою душу взялся.
Наконец, Никону удалось, глубоким выдохом, несколько втянуть живот и сбросить с себя костлявую коленку протопопа. Тут же Никон вцепился в редковатую, но длинную, серебристую от седины бороденку своего оппонента и стал дергать ее в разные стороны, да так, будто голова протопопа была на шарнирах. Однако и Аввакум пока не выпускал из рук бороду Никона. И получалось, что они оба сдвигались то вправо, то влево, вышагивая, как во время танцевальных уроков. Но вот Никон изловчился и залепил протопопу смачную оплеху, да так хорошо приложился, что у того в ухе, словно царь-колокол зазвенел.  Да еще и отлетел на пару метров в сторону. При этом оба старика одновременно взвыли от боли, поскольку у обоих в кулаках осталось по доброму клоку волос из бороды противника.
Такого в саду эдемском еще никогда не наблюдалось. И, поначалу шокированный происходящим, Джейшуб молча глазел на эту возню, а затем залился громким, едва ли не заходящимся в кашле смехом. Даже кровь прилила к его бледному лицу.
Тем временем протопоп Аввакум поднялся, отряхнулся, оправив рясу, и, сжав кулаки, посмотрел на Никона сумасшедшими от ненависти глазами. Потом медленно стал приближаться к нему. Никон сначала стоял спокойно, лишь ухмыляясь и оглаживая свою бороду. Но затем от такого взгляда Аввакума его даже оторопь взяла. Он отступил на шаг и тоже, согнув руки в локтях, выставил вперед кулаки. Соперники готовы были сцепиться вновь. Но в это время между ними, словно откуда-то с неба спустившись, выросла маленькая, сухая, с повязанным по самые брови платком, старушка с добрым благообразным лицом. Она смело встала между ними таким образом, чтобы видеть и одного, и другого. Лицо ее в этот момент скукожилось, словно от физической боли.
- Стыдно вам, батюшки! Что же вы делаете, богохульники! Что не поделили? Любовь к творцу нашему, господу Иисусу Христу? Но коли вы оба оказались здесь, в этом святом месте, значит, отец-создатель обоих вас любит и почитает в деяниях ваших. А то, что каждый из вас чтит бога на свой лад, так господу от того худа  нет никакого.
Эти слова, кажется, дошли до сознания обоих противников. И лишь услышав их, они обратили внимание и взоры свои на того, кто их произнес. Это была знаменитая мать Тереза. Они задумались над ее речами, и устыдились ее правоты. Кулаки как-то сами собой расжались, плечи распрямились, с лиц исчезла хмурь. Оба старика поклонились женщине, но мириться не стали, а лишь молча разошлись и удалились в разные концы бесконечного сада.
Довольный увиденным, Джейшуб вернулся в свой космический замок и занялся более насущными земными делами. Но, впрочем, смешного во всем этом происшествии было мало. Таким образом, машина времени перелистнула еще одну кровавую земную трагедию, замешенную на религиозной нетерпимости, причем уже между представителями одной ветви христианства (православия) и одного народа – русского.
В первой четверти XVII столетия Россию по-прежнему сотрясали Смутные времена, доставшиеся в наследство от прошлого века. Разумеется, ни о каком развитии культуры и книгопечатания речи тогда и быть не могло. Страну бы спасти от войск иноземных захватчиков. Монастыри в то время взяли инициативу в свои руки и заправляли всеми делами в Московии. Отыскали в Ипатьевском монастыре сына митрополита Филарета Романова (впрочем, с подачи самого же опального при Годунове боярина Федора, постриженного в монахи под именем Филарета) – Михаила и попросили того на царство. Замысел боярский был прост – Михаил Федорович был слишком юн (всего шестнадцати лет от роду), и не слишком силен в делах государственных, авось вернутся времена семибоярщины. Но не тут-то было. Михаил после долгих уговоров, все-таки воцарился на престоле, но и быстро прибрал к рукам всю власть. Вот только власть духовная была пока еще ему не по зубам. Однако, не успел он с ней разобраться, оставил в наследство сыну своему, Алексею Михайловичу. И тот верно понял курс отца. В середине XVII века решил приструнить и слишком распоясавшихся церковников, не всегда прислушивавшихся даже к его, государя, словам. А для этого необходимо было затеять церковную реформу. Благо и повод нашелся. Еще в 1617 году к его отцу, Михаилу Федоровичу, обратилось духовенство с жалобой на то, что отпечатанный в прошлом веке требник переполнен ошибками до такой степени, что необходимо немедленно приступить к его исправлению. Причем, ошибок в богосужебных книгах хватало не только орфографических, но и смысловых. При типографиях были учреждены должности так называемых книжных справщиков, в обязанности которых входило сверять вновь печатаемые книги с лучшими ранними славянскими образцами, и, в случае необходимости, следовало исправлять и сами образцы.
После полутора лет напряженной работы руководивший исправлением книг Троицкий архимандрит Дионисий представил новый, исправленный вариант требника митрополиту Крутицкому Ио-не, который в то время являлся местоблюстителем патриаршего престола. Митрополит же оказался недоволен тем, что справщики проводили работы по личному указанию царя, и не советовались с ним. Кроме того, на справщиков поступало множество жалоб. Иона объявил их еретиками. В дело даже вынужден был вмешаться Иерусалимский патриарх Феофан, специально прибываший в Москву. Разо-бравшись в проблеме, он полностью оправдал справщиков.
Однако, кроме требника, в исправлении нуждалось еще множество церковных книг. На это нужно было еще большее количество справщиков, воля государя и верховный церковный иерарх, дабы привести все церковные книги на Руси к единообразию с другими источниками православия. Так и пришло время Алексея Михайловича, призвавшего из Соловецкого монастыря на патриарший престол отца Никона. Тот же и затеял настоящую церковную реформу, вошедшую в историю Русской православной церкви, как великий раскол, поделивший православных на старообрядцев и новообрядцев.
 Патриарх Никон был человеком суровым не только к другим, но и к себе. Он не обращал внимания на общественное мнение и требовал только одного – истины. После исправления книг стали обнаруживаться погрешности и в обрядах. И поскольку для большинства верующих догматы церкви яв-лялись темной областью, а вся вера состояла именно в исполнении обрядов, то москвичи восприняли всякое посягательство на обряд, как посягательство на саму веру. В результате тщательной проверки русской церкви были выявлены несколько отступлений от принятых во всех восточных церквях обрядах: во время богослужений люди ходили по солнцу, а не наоборот; слово "аллилуйя" произносили дважды, а не трижды; крестились двумя пальцами вместо трех. По приказу Никона стали выправлять и русскую иконопись, которая в последнее время стала подражать западноевропейской школе, заключавшейся в максимальном реализме.  Боролся с "плохими" иконами патриарх довольно просто: его люди стали ходить по домам, отбирать у хозяев иконы латинского письма, публично выкалывать глаза иконам и сжигать их. Разумеется, все эти новшества пришлись не по вкусу многим и многим православным священникам, не желавшим прощаться с привычным укладом. Оппозицию патриарху возглавил один из известных в те годы духовников, проверявших, кстати, в свое время и работу справщиков, протопоп Аввакум Петрович, имевший влияние через своих исповедуемых, даже на царскую семью. Но в то время царь Алексей Михайлович поддерживал старое только в душе, в реальности же ему необходимо было быть ближе к Европе, а значит, и к другим православным церквям. В 1666-1667 годах в Москве прошли два Собора русской церкви и принявших окончательно изменения, за которые ратовал патриарх Никон. Всех раскольников-староверов предали анафеме и, нераскаявшихся, либо ссылали в глухие места, либо сжигали. Костры православной инквизиции заполыхали по всей России. Одним из первых в огне погиб протопоп Аввакум, оставивший после себя потомкам собственное "Житие". Так, вновь лилась кровь во имя некоего высшего существа, во имя выдуманного людьми бога. На многие века страообрядцы стали гонимыми и жили в постоянном страхе, тем не менее, стараясь сохранить не только свою старую веру, но и исконно русский уклад жизни. Их преследовала не только официальная церковь, их преследовали, с подачи той же церкви, даже светские власти, для которой не должно было быть никакой разницы, какому богу поклоняются те или иные люди.
Кстати, не за это ли давнее кровопролитие и нетепимость к своим же братьям по вере воздалось по полной официальной Русской православной церкви после прихода к власти большевиков?

14.
Адели почувствовала, что ее преследует красное "рено". Она прибавила скорость на своей "хонде" и тут же посмотрела в зеркало заднего вида. "Рено" вроде бы продолжало двигаться с той же скоростью, тем не менее, стало лавировать, объезжая мешавшие машины.
- Этого еще не хватало, - прошептала сама себе Адели и включила правый поворотник.
Повернуть сразу, однако, не получилось: красный светофор задержал ее. "Рено" тем временем поравнялось с ней, и Адели попыталась заглянуть внутрь машины, однако темные тонированные стекла не позволили сделать этого. Адели тут же подняла стекло на своей дверце и нервно забарабанила пальцами по рулю. В голове у нее уже созревал план дальнейших действий. Она осмотрелась: то, что надо. В двух кварталах отсюда был глухой дворик, который уже один раз помог ей избавиться от хвоста. Должен помочь и на этот раз, если ее действительно кто-то преследует.
Дождавшись зеленого света, Адели тут же резко вывернула руль вправо, а затем, промчавшись квартал, сразу, не включая поворотник, свернула налево. Поворот налево здесь был запрещен, но она надеялась на два обстоятельства: первое, то, что сработает эффект неожиданности для полицейского постового, она же, тем временем, успеет скрыться в том самом глухом дворике; и второе – если налево повернет и красное "рено", постовой уже должен сориентироваться и свистнуть нарушителям дорожного движения. Если же машина проедет прямо, значит, ей все показалось, и у нее просто расшалились нервы.
Произошло все именно так, как она и рассчитала. Повернув налево и проехав полдома, она тут же свернула в арку, и оказалась в глухом дворике. И уже там услышала трель полицейского свистка и скрежет тормозов  преследователей.
- Отлично! – хлопнула она ладошкой о ладошку. – Ну, пока водитель "рено" будет объясняться с полицейским, пассажир бегом направится сюда. И начнется игра в кошки-мышки.
Адели вышла из машины, захлопнула дверцу и осмотрелась вокруг. К ее счастью в это время двор был пуст. Бродить взглядом по окнам не стала, а прямиком направилась к двери известного ей подъезда. Перед тем, как скрыться, оглянулась назад и тут увидела, что во двор вбежал усатый мужчина в желто-зеленой тенниске и джинсах. Тихо прикрыв за собой дверь, она на секунду замерла, приложив руку к сердцу и затаив дыхание. Затем подошла к лифту и нажала на кнопку вызова.
В это время во дворе появился и водитель "рено", оставивший машину на улице.
- Ну что, где она? – спросил водитель.
- Кажется, я ее упустил, - осмотрев пустую машину Адели, ответил первый.
- Тьфу ты! – водитель сплюнул на землю, а затем осмотрел двор. – Выход отсюда один. Как ты думаешь, сколько она может здесь отсиживаться?
- Это зависит от того, есть у нее здесь квартира, или нет.
- Но у нас нет другого выхода, будем ждать.
- Ну да, а пока пусть пробьют этот адресок. Может что-нибудь интересное выяснят.
Первый преследователь направился под арку, одновременно набирая нужный номер на своем сотовом телефоне.
- Алло, шеф! Это Ахмед. Мы, кажется, ее упустили.
- Что значит, кажется?
- Ну, она въехала в глухой дворик и куда-то исчезла. Это улица Бегина, 12. Проверьте, есть ли здесь что-нибудь.
- Хорошо, я проверю, но вам придется там дежурить до тех пор, пока либо она не выйдет, либо не получите от меня отбой.
- Ясно!
В это время Адели уже поднялась в лифте на двенадцатый этаж. Вышла на лестничную площадку. Осмотрелась вокруг, глянула вниз на лестницу – было пусто. Тогда она подошла к лестнице, ведущей на чердак.
- Прощай, моя белая юбочка, - вздохнула она и, словно и на самом деле прощаясь с юбкой, по-гладила ее обеими руками, и, поднявшись на самый верх, сильным толчком открыла дверь на чердак. К счастью, замка на ней уже не было.
Ее первые шаги по чердачному помещению сопровождало большое облако пыли. Пришлось несколько раз чихнуть. В этот момент снизу послышались чьи-то голоса. Зажав большим и указательным пальцем правой руки нос, чтобы, не дай бог, не чихнуть не вовремя, она замерла и прислушалась. Раз-говаривали друг с другом два мужчины. Затем послышался их же смех, а вслед за тем и хлопок закры-ваемой двери. Видимо, кто-то вошел в квартиру на последнем этаже.
Вот и окно на крышу. Она глянула вниз: по двору прошли какие-то женщины и, как ей показалось, мальчик. Больше никого не увидела. Вылезши наружу, она, осмотрев с пристрастием свою юбку, покрывшуюся серыми пятнами пыли, с сожалением покачала головой и скорым шагом направилась в сторону соседнего дома, ниже этажом. Дойдя до края крыши, поднялась на возвышение и снова ос-мотрелась вокруг. Все было спокойно. Только где-то высоко в небе пролетел самолет, оставляя за собой белый шлейф. Забравшись на бортик, она глянула вниз. Дома сходились почти вплотную – между ними расстояние было не больше полутора метров. К тому же, соседний дом был на этаж, а значит, и пару с небольшим метров ниже. Такой прыжок для нее, в недалеком прошлом активной легкоатлетки не представлялся сложным. И один раз этот путь уже спас ей жизнь, когда в самом начале ее бизнес-деятельности на нее наехали конкуренты. Тогда ей удалось обмануть преследователей, вернуться домой и вызвать полицию. Почему бы это не сделать и сейчас?
Адели замерла на пару секунд на самом краю крыши, затем взмахнула руками и прыгнула. Слегка подвернула ногу, но тут же встала, поправила юбку и направилась к чердачной двери. 
Через сорок минут она уже была в своей квартире. Тут же, едва закрыв за собой дверь, сорвала с себя юбку, сбросила ее на пол, та же участь постигла и блузку. Зашла в ванную и включила душ. Пока снимала с себя все остальное, зазвонил телефон. Чертыхнувшись, перекрыла воду и, набросив на голое тело халат, подошла к телефону.
- Алло! Я вас слушаю.
- Госпожа Голдовская?
- Да, это я.
- Здравствуй, дочка. Ты меня узнала?
У Адели сперло дыхание. Неужели объявился ее папочка Шимон? Что бы это значило? Пятнадцать лет не было ни слуху, ни духу. И вдруг объявился. Но она решила сыграть в непонимание.
- Простите, кто это звонит?
- Ай-яй-яй! Как же так! Родного отца любимая дочь не узнает.
- Родной отец должен бы и жить все время рядом с любимой дочерью, а не бросать ее с матерью практически без средств к существованию.
- Это не правда, я периодически высылал твоей матери денежные переводы.
Здесь он не лгал. Мать говорила, что отец иногда присылал деньги, но они всегда почему-то очень быстро заканчивались. И вдруг Адели осенило.
- Послушай, родной отец, а это не твои ли шакалы сегодня устроили со мной соревнования в скорости езды по улицам родного города?
- Какие соревнования? Кто устроил? Тебя что, кто-то преследовал? Если узнаю, что это кто-то из моих, яйца им поотрываю. Но, поверь мне, я никому такой команды не давал.
- Ладно, проехали, - кивнула Адели, подумав, что, возможно, преследователи были совсем из другой конторы. – Так что послужило поводом для твоего звонка спустя почти полтора десятка лет?
- Прости, что и в самом деле так долго не общался с тобой. Видишь ли, все дела, дела, да путешествия по свету. Но позвонил я, действительно, по делу. Надо бы встретиться и поговорить не по телефону.
- Это с какого такого перелома я буду с тобой встречаться? Чтобы завтра же во всех СМИ появились сообщения, что у главного мафиозо Палестины объявилась законная наследница? Нет уж, ты извини! У меня свой и довольно успешный бизнес. Причем, деньги заработаны мною честно.
- Я искренне рад за тебя. И клянусь, ни я, ни мои люди никогда в твой бизнес не вмешаются. Но мне действительно нужно встретиться с тобой по очень важному делу. А чтобы журналисты нас не увидели вместе, сама назови место встречи.
Адели задумалась. Вот удачное стечение обстоятельств: Шекер сам просит о встрече. Значит, он придет один. И если он после встречи с ней никуда не вернется, значит, все ее страхи по поводу дальнейшей судьбы Кана Ротки исчезнут: не будет Шекера, некому будет его шантажировать, некому будет ее запугивать. Даже если анализы ДНК и докажут, что Шимон Шекер и в самом деле является биологическим отцом Кана Ротки. Мало, что ли, по земле бродит биологических отцов, которые и ведать не ведают, что у них где-то есть родные дети?
Она понимала, что идет на преступление, причем, идет сознательно, но другого выхода из создавшейся ситуации не видела.
- Алло! Адели, что же ты молчишь? – спрашивала трубка голосом Шекера.
Вот здесь и пригодится ее молчаливый ухажер, страдающий уже несколько лет от безответной любви к ней. Ради нее он пойдет даже на убийство Шекера. Правда, придется его как-то потом отбла-годарить. Но это будет потом, а сейчас…
- Хорошо! Ты знаешь ресторан "Назарет"?
- Это в старом городе, что ли?
- Да!
- Знаю.
- Там есть отдельные кабинеты. Я буду там через три часа в шестом номере.   
- Договорились.
Шекер отключил телефон.
Прежде, чем звонить Иосифу, Адели все-таки решила принять душ. Затем она вкратце объяснила Иосифу, чего она от него хочет. Тот поначалу остолбенел от такой просьбы пусть и любимой им женщины. Но потом согласился, переспросив:
- А это, и правда, тот самый Шимон Шекер?
- Да, тот самый, если ты имеешь в виду самого опасного бандита Палестины.
Адели не стала уточнять, что Шекер является ее отцом. Чем меньше людей знают об этом, тем лучше для нее.
- Тогда я убью его с превеликим удовольствием, потому что именно он, Шимон Шекер, зарезал моего дядю, не пожелавшего делиться с Шекером своим бизнесом.
- Только, пожалуйста, будь осторожен и не наследи. Ты же понимаешь, у Шекера и после смерти останутся очень длинные руки.
- За это не волнуйся.
Шекер действительно пришел на встречу один. Но по своей привычке сначала прошелся по залу ресторана, выискивая подозрительных лиц. К своему удовлетворению, не найдя их, пошел к отдельным кабинетам, отыскал нужный с шестеркой на двери. Вошел и тут же осмотрел его с особой тщательностью. Проверил даже шторы, прикрывавшие окно. Лишь после этого успокоился и сел. Адели все это время с пренебрежительной ухмылкой следила за своим отцом, вспоминая те его черты, которые помнила с детства. Оказалось, она помнила немного. Но ее весьма удивило, что отец выглядел довольно моложаво. Впрочем, с современной техникой пластических операций сохранять моложавость в любом, даже весьма преклонном возрасте, было несложно.
- Извини, Шимон, у меня очень мало времени. Поэтому, давай сразу к делу.
Адели еще дома обдумывала проблему: как ей называть этого человека. Отцом – не хотелось бы. Господином Шекером – это было бы слишком высокопарно и смешно в данной ситуации. И она приняла решение быть с ним сразу на "ты" и называть его только по имени. Как ни странно, но и самому Шекеру такое обращение понравилось.
- Неужели даже не дашь полюбоваться отцу своей любимой дочерью?
- Об этом мы уже поговорили по телефону.
- Ну, хорошо, хорошо, - сердито поморщился Шекер. – К делу, так к делу!
А потом помолчал и добавил:
- Попробовал бы еще кто-то так покомандовать мною.
Адели это даже рассмешило.
- Но ведь ты, вероятно, и никогда никого не просил о встрече. А всегда являлся на встречу сам, и порою очень даже неожиданно.
- Что верно, то верно. Но даже и тогда меня чем-нибудь угощали.
- Извини! Я, правда, совсем не знаю твоих пристрастий, поэтому уж не взыщи, заказала на свой вкус.
- Замечательно!
Адели нажала на кнопку звонка, находившуюся под столешницей с ее стороны, и буквально через минуту в кабинет с подносом в руках вошел официант. Это был Иосиф. Не произнеся ни слова, он поставил на стол тарелки с легкими закусками, фрукты и бутылку французского красного вина. Отку-порив ее и разлив вино по бокалам, он также беззвучно удалился.
Шекер  взял в руки свой бокал, поднес его к носу и тщательно принюхался. Поняв его осторожность, Адели хмыкнула.
- В этом ресторане слишком дорожат своей репутацией, чтобы засыпать в вино яд. А если боишься, можешь взять мой бокал, а я выпью из твоего.
Шекер поставил бокал на стол, с восхищением глянул на дочь, затем снова поднял бокал, повел им в сторону Адели и слегка пригубил.
- Мне нужно выйти на контакт с Каном Ротки.
Также пригубившая в тот момент бокал с вином, Адели поперхнулась и закашлялась. Поставив на стол бокал, она взяла салфетку, и приложила ее ко рту. На глазах выступили слезы, но она быстро справилась с собой.
- Кто такой этот… Кан Рот… как ты сказал?
- А вот актриса из тебя неважная, девочка моя. Кан Ротки – это тот, кто стоит рядом с тобой вот на этой фотографии.
Шекер вынул из нагрудного кармана несколько снимков и кинул их на стол перед Адели. Там действительно они были вместе с Каном. Где же это они были?.. Кажется, в Нью-Йорке. Три месяца назад. Значит, Шекер уже тогда следил за ней и знал об их связи? Она подняла удивленные глаза на Шекера и возмущенно процедила сквозь зубы:
- А вот это уже называется вмешательством в мою личную жизнь.
- Ты моя дочь, и я имею право знать, с кем ты встречаешься. Может быть он какой-нибудь бандит.
- Не тебе, Шимон, рассуждать о бандитах.
- Как мне выйти на связь с Каном Ротки?
- Понятия не имею. Ты же знаешь, члены Совета старейшин Земли не имеют привычки раздавать кому бы то ни было свои визитные карточки с телефонами и адресами.
- Именно поэтому я и обратился к тебе.
- И совершенно напрасно это сделал. Я ничем не могу тебе помочь.
Адели встала, собираясь уходить, но до этого незаметно дважды нажала на кнопку звонка.
- Я жалею, что откликнулась на твою просьбу и потратила на встречу с тобой уйму времени.
- Нет, ты не уйдешь отсюда, пока я не добьюсь своего, - Шекер также вскочил и, чтобы опередить Адели, бегом направился к двери, опершись о нее спиной и закрыв выход.
- Ты мне угрожаешь? – с вызовом, глядя ему прямо в глаза, спросила Адели.
- Нет, - покачал головой Шекер, - пока все еще прошу.
- Я сказала – нет!
Она хотела было отодвинуть Шекера рукой от двери, но именно в этот момент в коридоре  по-слышался удар, Шекер мгновенно вжал голову в плечи, а из его рта хлынула струйка крови. Адели сразу же отскочила в сторону, боясь, как бы Шекер не свалился на нее. Но он не мог этого сделать, так как оказался пришпиленным к двери. Удар кинжалом был настолько силен, что пробил не только дверь, но и легкое со спины Шекера. Впервые за многие годы Шекер не надел бронежилет, идя на встречу с дочерью, и это стоило ему жизни. В этот момент в коридоре появились, двигаясь быстрым и решительным шагом, двое небритых молодых мужчин с зачесанными назад блестящими до синевы черными волосами и в черных очках. Остановившись у той же двери, они лишь искоса глянули на Иосифа и тут же, достав по пистолету с глушителем, сделали по три выстрела в спину и так уже истекавшего кровью Шекера. После чего, еще раз посмотрели в сторону опешившего и побледневшего Иосифа, раздумывая, стоит ли оставлять вживых такого свидетеля. Однако, поняв, что Иосиф скорее их соучастник, нежели свидетель, так же молча удалились. Лишь когда дверь отворилась и выглянула Адели, Иосиф понял, что он остался жив. Разумеется, он не стал ей ничего рассказывать. Она улыбнулась ему и удовлетворенно кивнула. Прошмыгнула в образовавшуюся щель, и тут же обратно захлопнула дверь.
- Ты все сделал гениально! – она с удовольствием чмокнула его в губы.
- Уходи через служебный выход, - сказал он, все еще бледный, дрожащим голосом.
- А ты?
- Я вытру следы с бокала и с приборов, и последую за тобой.
- Я буду ждать тебя в машине.
Он в ответ лишь молча кивнул, не спеша направившись по коридору к выходу.

15.
Аппарат приветиум, изобретенный русским доктором Калиновским, оказался и в самом деле чудодейственным. Доктор Шварцманн даже не ожидал такого эффекта и такой эффективности. Наступил день и час, когда он смог доложить Верховному Наместнику о завершении своей миссии: тупой исполнитель воли своего создателя был сотворен. Причем, доктору Шварцманну удалось на генном уровне вмешаться в процесс внутриутробного развития человеческого зародыша. Это был целиком и полностью его сюрприз, о котором он, до поры, до времени, никому даже не намекал, боясь сглазить.
И вот, в час икс в святая святых доктора Шварцманна – его научной лаборатории появился сам Верховный Наместник в сопровождении черной советницы Райс Конди и красного антимаршала Нитупа. Гости оказались в лаборатории одни, и Джейшуб уже хотел было по своему обыкновению довольно громогласно высказать свое неудовольствие таким приемом, но его буквально на мгновение опередили детские крики, из которых трудно было понять, что это: плач или смех. Произошло секундное замешательство, коим и воспользовался доктор Шварцманн, наблюдавший за гостями из своего потайного кабинета через скрытую камеру видеонаблюдения. В следующий момент стена в лаборатории раздвинулась на пару метров и в проеме показалась невысокая коренастая фигура улыбающегося доктора в зеленом комбинезоне и такой же зеленой медицинской шапочке. Обе руки доктора были заняты: он держал двух мальчиков лет двух-трех, несколько выше ростом, нежели их земные сверстники, с выражением кроткой невинности и врожденной глупости на лице.
Доктор подошел поближе к гостям, прочитал по их виду результаты произведенного им эффекта, и, удовлетворенный этим чтением, остановился прямо напротив Джейшуба, к нему, собственно, и обращаясь.
- Рад вас приветствовать, Первосвященный, в своей лаборатории. И еще более рад доложить о полном и весьма успешном завершении моего эксперимента. Я добился здесь того, чего никогда не достиг бы на Земле, и чего не сможет сделать ни один земной врач. И за это благодарен прежде всего вам, Первосвященный.
- Ближе к делу, доктор! – Джейшубу явно понравилось предисловие доктора Шварцманна, но ему не терпелось поскорее увидеть то, ради чего он сюда и пришел.
- А я, собственно, с дела и начал. Вы видите перед собой двух прелестных небесных созданий, отец и мать которых полностью лишены мыслительной способности, и этими же своими недостатками они наградили и вот этих малышей.
Эти слова должным образом наконец-то обратили внимание высоких гостей на мальчиков. И Джейшуб уже более внимательно присматривался к ним.
- Их родители, а когда вот эти детки вырастут, то и они тоже, беспрекословно выполняют поручения и задания мои и моих помощников, а при их определенном, назовем это так перепрограммиро-вании и тех людей, под команду которых они поступят, и при этом даже не задумываются, стоит ли выполнять эти команды, и что последует потом, после исполнения ими этих команд. А теперь, господа, прошу за мной, и вы сможете лично в этом убедиться.
Снова стена лаборатории раздвинулась и доктор Шварцманн пошел вперед, за ним Джейшуб, затем Райс Конди с Нитупом. Доктор отдал детей появившейся на какую-то секунду из одной из комнат в длинном коридоре женщине в таком же комбинезоне. И после этого несколько увеличил шаг.
Наконец, вся четверка оказалась на большой поляне, покрытой травой, кустарниками и редкими деревьями, напоминающими по высоте и стройной темно-зеленой кроной с острой вершиной земные кипарисы, но только вместо хвои на ветвях колыхались длинные и широкие листья. Это была одна из нескольких «живых» площадок лаборатории доктора Шварцманна, где он проводил эксперименты по поведению своих подопытных в условиях, приближенных к земным.  Доктор остановился метрах в пятидесяти от края поляны и негромко произнес в микрофончик, прикрепленный к вороту его комбине-зона.
- Сильвио, выпускай кроликов.
«Кроликами» доктор называл своих подопечных. А те, появившиеся в количестве нескольких десятков через пару минут после команды, и в самом деле были похожи на кроликов, выпущенных на свободу из клетки и поначалу не знающих, что им делать, куда идти. Они оглядывались по сторонам, словно ища того, кто им может указать хотя бы направление движения. Наконец, кто-то из них увидел знакомую фигуру доктора Шварцманна и тут же направился к нему. За ним последовали и остальные.
- Здравствуйте, доктор, мы рады вас видеть.
- Здравствуйте, дети мои, - поприветствовал их доктор Шварцманн и тут же указал рукой на Верховного Наместника. - Вас пришел навестить мой друг. Это самый большой начальник из всех в мире начальников.
Джейшуб ухмыльнулся словам Шварцманна. Ему понравилось, как тот вышел из ситуации.
- Здравствуйте, господин начальник! – поприветствовали Джейшуба «кролики».
Тот лишь молча кивнул в ответ и тут же обратился к доктору.
- Это все?
- Ну что вы, Первосвященный! Мы можем пройти в гимнастический зал. Там занимаются другие кролики.
- Туда тоже пройдем, но чуть позже.
Нитуп с Райс Конди  с удивлением рассматривали людей новой породы, выведенной доктором Шварцманном. Все, как на подбор, статные, физически развитые и хорошо сложенные, но лица их были словно срисованы с медицинской энциклопедии, такими же изображавшей не полных даунов, но людей с признаками явного слабоумия.
- Первосвященный, я могу им задать пару вопросов? – вдруг спросил антимаршал.
- Попробуй, - согласился Верховный Наместник.
Нитуп пробежал глазами по толпе и выбрал двух, стоявших несколько в сторонке.
- Вот вы, двое, - поманил он их пальцем, - подойдите ко мне.
Оба мужчины тут же  глянули на доктора, и тот благосклонно кивнул. «Кролики» с готовностью приблизились к Нитупу. Тот немного подумал и спросил:
- А скажите-ка мне, друзья, сколько будет дважды два?
«Кролики» удивленно переглянулись, посмотрели на доктора, но тот стоял молча и безучастно. Тогда они оба наморщили лбы и стояли несколько минут, пытаясь понять, что им нужно отвечать. На-конец, один из них не выдержал и произнес:
- Это слишком сложный вопрос для нас, господин.
Довольный Нитуп расхохотался так звонко и во весь рот, что даже закрылись его маленькие, близко посаженные глаза.
- Браво, доктор! – неслышно захлопала в ладоши Райс Конди.
И только Верховный Наместник стоял хмурый. Вдруг в его бесцветных глазах сверкнули две маленькие молнии, зрачки расширились и тут же сузились вновь.
- Ну-ка, приятель, убей его. Он мне не нравится.
Джейшуб глядя в глаза одному, ткнул пальцем в другого. И первый тут же преобразился. Лицо его приняло свирепый, решительный вид. Он схватил своего товарища за ворот рубахи и со всей силы толкнул его. Тот упал наземь и пока поднимался первый в несколько прыжков подбежал к ближайшему дереву, выломал довольно толстую нижнюю ветку и, вернувшись к своему товарищу, с размаху ударил его по голове. Тот пытался защищаться, но первый уже распалился и даже брызгал слюной от злости.
Райс Конди поморщилась, слегка прикрывшись ладонью, но все же наблюдала за происходящим с интересом. Так же, как и Джейшуб с Нитупом. И лишь доктор Шварцманн демонстративно отвернулся.
- Молодец, - похлопал Джейшуб по плечу победителя и кивнул ему, у того тут же на лице расплылась настоящая улыбка счастья. – Иди к своим!
Тот вернулся к своим, утирая по дороге следы крови с лица.
- Я тобой доволен, доктор! – произнес Джейшуб. – А теперь веди меня в гимнастический зал.

16.
Адели приняла ванну. Вытерлась насухо большим махровым полотенцем. Затем его же чалмой накрутила на голову, упрятав пышную шевелюру. Набросив на голое тело халат, вышла из ванной и пошла в спальную комнату. Там села перед трюмо и стала массажировать кончиками пальцев лицо. Массажировала и одновременно рассматривала себя в зеркало. Вот уже и первые морщинки у краешков глаз появились. И на лбу узкая, но такая неприятная бороздка. Надо бы сменить прическу и сделать себе челку. А то Кан увидит, что она стареет, да возьмет и разлюбит ее. При этих мыслях она улыбнулась. Как она благодарна судьбе, которая свела ее с этим замечательным и любимым всем сердцем, всей душой человеком.
Счастлива ли она? Конечно, счастлива. До безумия! До потери чувств! И ждет не дождется дня, когда они, наконец. Свяжут свои судьбы узами брака.
 Вдруг в дверь позвонили. Кто бы это мог быть, удивилась она. Поднялась, стащила с головы полотенце и потрясла головой, распуская волосы. Звонок повторился. «Иду! Иду!» – бросив полотенце на кровать, направилась к двери. Посмотрела на экран мониторчика. Иосиф. Чего это он? Случилось что-то? Открыла дверь. На пороге и в самом деле стоял ее помощник Иосиф в светло-бежевом костюме, таком же, чуть темнее, галстуке и белой рубашке с золотыми запонками. В одной руке он держал огромный букет-ассорти, в другой – бутылку красного сухого французского шампанского.
- Что-то случилось, Иосиф? В столь поздний час.
Адели отступила на шаг, пропуская неожиданного гостя в дом и закрывая за ним дверь. Иосиф тут же встал перед Адели на одно колено, протянув ей букет цветов, другую руку, с шампанским, прижав к груди.
- Адели, я так больше не могу. Ты же знаешь, что я уже давно и безвозвратно люблю тебя. Выходи за меня замуж.
- Ты с ума сошел, Иосиф.  Встань, и не выдумывай. Ты же знаешь, что я люблю другого и даже назначен уже день свадьбы. А ты, кстати, будешь моим свидетелем.
Иосиф опустил на пол и второе колено.
- Не мучай меня, Адели.
Она попыталась поднять его, но он отгородился от нее букетом.
- Ну, хорошо! Цветы от тебя я, конечно же, приму с удовольствием, но и только.
Она взяла цветы, пошла на кухню, взяла графин, наполнила его водой и поставила туда душистый букет. Вернувшись в прихожую, она застала Иосифа все таким же коленопреклоненным.
- Ну, прекрати, Иосиф. Поднимись! Ты ведь все равно останешься моим другом. Моим вечным другом, - уточнила Адели.
- Мне этого мало, - все-таки поднялся Иосиф. – Я думал, что после того, что между нами было, я смогу надеяться на нечто большее.
- Иосиф, милый мой мальчик, - Адели улыбнулась, подошла к молодому человеку, обняла его голову обеими руками. – Это было всего один раз, не всерьез, и в прошлой жизни. Но и тогда я тебе не давала никакого повода на что-то надеяться.
- Ну, конечно, мы с тобой занимаем разное положение, и ты понимаешь, что я тебе не могу отказать даже в самых черных твоих просьбах…
- Да какое положение? И разве в этом дело, Иосиф? Я тебе благодарна, что ты помог мне разобраться с этим… мафиозо, но… Просто, я люблю другого, - Адели уже начала сердиться.
Да и сам Иосиф после этих слов сразу как-то помрачнел.
- В таком случае, дорогая шефиня, прошу уволить меня с работы. Я больше не буду работать в твоей фирме ни одного дня.
Иосиф поставил шампанское на комод и взялся за ручку двери.
- Постой, не кипятись! Не надо мешать личное с деловым.
- Вот я и не буду мешать. И помни: твой жених теперь мой личный враг. Я его выслежу и убью! – он резко открыл дверь и вышел наружу.
- Дур-рак! Да тебе к нему даже приблизиться не дадут, пристрелят, как кутенка.
- Пусть так! Мне все равно без тебя не жизнь, а мучение. И помни, я слов на ветер не бросаю!
Он повернулся и быстро побежал прочь. Адели какое-то время смотрела ему вслед, затем захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и прикрыла вдруг повлажневшие от слез глаза.

17.
Член Совета старейшин Земли, седовласая и полноватая, со следами былой красоты на лице Голда Хаит поднялась по ступенькам офиса и открыла полупрозрачную входную дверь в двухэтажный особняк. Путь ей тут же перекрыли два охранника.
- Мадам, вы к кому?
- Я к вашей шефине, мадам Голдовской. 
- Вам заказан пропуск? – спросил второй.
- Мне не нужно заказывать пропуск, - Голда Хаит открыла дамскую сумочку и достала оттуда удостоверение члена Совета старейшин.
Глянув на удостоверение, оба охранника сразу встали навытяжку и отступили на шаг, пропуская Голду внутрь. Подойдя к лестнице, ведшей на второй этаж, Голда оглянулась. И как раз вовремя. Один из охранников снял трубку служебного телефона и нажал на кнопку вызова шефа.
- Не надо беспокоить шефа заранее, я сама объясню, по какой причине я прибыла, - сказала Голда и одновременно кивнула куда-то за дверь.
 В здание тут же вошел громадного роста, вооруженный девятизарядным револьвером детина весь в черном. Он встал рядом с охранниками и те, при виде его лишь вздрогнули, но не решились произнести ни слова. И так было понятно, что этот человек прибыл вместе с Голдой Хаит.
Голда поднялась на второй этаж, легко сориентировалась, словно бывала здесь нередко, и, широко распахнув дверь приемной, вошла внутрь.
- Госпожа Голдовская у себя?
- Она сейчас занята, у нее совещание, - поднялась навстречу нежданной гостье секретарша.
- Я все понимаю, но у меня к ней очень срочное дело и, к тому же, очень мало времени.
Голда уверенно прошагала к двери, ведущей в кабинет Адели, и так же решительно открыла ее.
- Я же говорю, госпожа Голдовская занята, - прокричала ей вслед секретарша, но ее крик заглушила прикрываемая Голдой дверь.
В кабинете действительно собралось человек десять мужчин и женщин. Все сидели за круглым столом, перед каждым стоял открытый и в рабочем состоянии ноутбук. И Голда почувствовала, что она кого-то из присутствующих прервала на полуслове. При ее появлении все дружно повернули головы в ее стороны, а Адели даже приподнялась со своего места, устремив  на Голду взгляд своих красивых черных глаз.
- Госпожа Голдовская, я не пускала ее, она сама, - неожиданно задрожавшим от волнения голосом произнесла просунувшая голову в щель приоткрытой ею же двери секретарша.
Адели кивнула ей и секретарша тут же исчезла.
- Господа, прошу прощения за столь неожиданное вторжение, но мне нужно срочно переговорить с вашим шефом, точнее шефиней, - Голда обвела взглядом присутствующих и тут же прочитала в их глазах недоумение. Она тут же поняла, в чем дело. – Ах, да! Прошу прощения. Я же не представилась.
Голда снова вытащила свое удостоверение, вытянула державшую его руку вперед и вслух про-изнесла:
- Член Совета старейшин Земли Голда Хаит.
Услышав эти слова, Адели, наконец-то пришла в себя, села на свое место и лишь развела руками, когда теперь уже на нее устремили взгляды члены совета директоров. Второй раз повторять свою просьбу Голде не пришлось. Члены совета директоров закрыли свои ноутбуки, собрали вещи и пошли к выходу.
- Господа, у меня разговор с госпожой Адели буквально на десять минут, так что вы можете по-дождать в приемной, а затем продолжить. Еще раз прошу прощения.
Дождавшись, когда последний человек покинет кабинет, Голда подошла к столу Адели и села справа от нее к приставному столику.
- Что вам угодно? – наконец заговорила Адели.
Это была высокого роста, стройная женщина лет двадцати семи-тридцати. Черные волосы красиво уложены на голове. Тонкий прямой нос с едва заметной горбинкой придавал всему лицу аристократизм, а выглядывавшая из-под строгого темно-синего делового жакета голубая блузка свидетельствовала об определенном вкусе хозяйки.
- Извини за вторжение, детка, я, действительно, не хотела тебе мешать, но обстоятельства вынуждают действовать меня быстро. И потом, у меня слишком мало времени, поэтому я сразу перейду к конкретике. Не возражаешь?
- У меня тоже времени мало, у меня может сорваться сделка, которую мы сейчас обсуждали.
- Вот и отлично!
Адели откинулась на спинку кресла, достала из лежавшей в верхнем ящике стола пачку тонких дамских сигарет фирмы Filipp Morris, и щелкнула зажигалкой.
-  Как давно ты знаешь Кана Ротки?
- Мы познакомились с ним чуть более года назад.
- Как ты к нему относишься?
Адели несколько смущенно закашлялась, отложила сигарету на край пепельницы и разогнала рукой дым.
- Доверься мне, детка, это не праздное любопытство. Я – друг Кана Ротки, а ему, возможно, угрожает беда. И, возможно, виновата здесь, в том числе, и ты. Видишь, я с тобой откровенна. И хочу, чтобы это было взаимно.
- Ничего себе откровенность. Вы врываетесь в мой кабинет во время важного совещания, и говорите мне, что из-за меня…
Голда Хаит положила свою маленькую, толстую, но хорошо ухоженную ладошку на руку Адели.
- Адели, милая, у меня, действительно, мало времени. Поэтому, прошу тебя, давай так: вопрос – ответ. А время останется, я объясню тебе все поподробнее. Итак: ты любишь его?
- Да!
- А он как к тебе относится? Женщина ведь всегда чувствует, как к ней относится мужчина.
- Мне кажется, что я ему также не безразлична.
- Когда вы с ним познакомились, ты знала, что он является членом Совета старейшин Земли?
- Понятия не имела. Я даже не слышала, что существует такая организация.
- Ну да! И даже про Армию спасателей ничего не слышала?
- Нет, про Армию, конечно, слышала. Тем более, после того, как эти ребята освободили нас из заложников.
- А то, что ее возглавлял Кан Ротки, знала?
- Послушайте, я только теперь поняла, почему мне его лицо казалось таким знакомым, - оживилась Адели.
 Она встала и начала прохаживаться по кабинету. Голда следила за ней лишь глазами, не поворачивая даже головы.
- Ну, вот видишь!.. У вас с ним была интимная близость?
- Вот это уже, извините, вас не касается, - грубо оборвала Голду Адели.
Голда поднялась и подошла к Адели вплотную, глядя на нее хоть и снизу вверх, но таким взором, что у Адели даже дыхание сперло на несколько секунд.
- Ты ошибаешься, детка. Если я задаю вопрос, значит, он меня касается. Я же говорю, что под Кана Ротки копают его и мои враги, и чтобы его спасти я готова даже залезть в вашу постель. Итак?
- Да, была, естественно. Если мужчина и женщина любят друг друга…
- Твой отец – Шимон Шекер?
- Да!
- Ты знаешь, кто он?
- Вся Палестина знает, кто он, - хмыкнула Адели, вернулась на свое место и снова взяла сигарету.
- Твой бизнес как-то связан с бизнесом отца?
- Никак! Он бросил нас с матерью пятнадцать лет назад. Я – вполне самодостаточный человек и, как видите, даже от фамилии отца отказалась, чтобы ни в ком не вызывать подозрения.
- Молодец! Это похвально! Но, наверняка, в твоих семейных альбомах, на видеокассетах, DVD и прочей ерунде могли остаться снимки или съемки, где ты находишься рядом с отцом?
- Да, конечно! Я хоть к нему теперь и не имею никакого отношения, но никогда от отца не от-рекалась.
- Все это придется немедленно уничтожить, детка.
- Да не называйте вы меня деткой, меня так даже мама никогда не называла, - вспыхнула Адели, потушила сигарету о дно фарфоровой пепельницы и поймала глаза Голды. – Вы хотите лишить меня прошлого?
- Нет, я хочу, чтобы у тебя было будущее. А ради него иногда приходится корректировать про-шлое. Так ты выполнишь мою просьбу?
Они несколько секунд молча смотрели друг другу в глаза, затем Адели отвела взгляд в сторону и негромко, но четко ответила:
- Хорошо! Но только, если вы мне объясните, в чем причина подобных действий.
- Вот и хорошо, вот и умница! - Голда с трудом удержалась, чтобы не добавить слово "детка", и Адели это, кажется, поняла и оценила, мягко улыбнувшись.
Голда поднялась и направилась к двери. Адели тут же сорвалась с места и догнала ее, тронув за рукав и остановив.
- Вы же обещали мне все объяснить.
- Видишь ли, моя милая, - Голда на мгновение задумалась. – Все дело в том, что Шимон Шекер является также отцом и Кана Ротки.
- Как?! – опешила вмиг побледневшая Адели. – Это правда?
- К сожалению, да. Жил он тогда, правда, в другой стране и носил другие имя и фамилию. И бросил Кана с матерью еще раньше, чем тебя. И, разумеется, Кан Ротки абсолютно ничего не знал не только о тебе, но даже о своем отце. Но это уже доказанный факт. Поэтому тебе бы надо прекратить с Каном всяческие встречи.
- Но я люблю его! Понимаете? – Адели схватила Голду за плечи и прижала ее к стене. – Я полюбила первый раз в жизни, понимаете?
- Понимаю, детка. Но ведь и сестра может любить брата. Разве нет? Ведь вы близкие люди, род-ственные души.
На глазах Адели выступили слезы. Еще секунда и она разрыдалась бы. Голда нежно взяла ее голову ладонями и прижала к своему плечу.
- Ты же сильная и умная женщина. Ты все понимаешь, и все делаешь правильно, не так ли? – спросила Голда.
Адели молча закивала, уткнувшись в ее плечо.
- И последнее, Адели. Тебя могут вскоре вызвать на Совет старейшин, на котором будет решаться судьба Великого Магистра Кана Ротки. А если его уберут с этой должности, Земля окончательно погрузится во мрак, и Темные Силы восторжествуют.  Сейчас их всевластие сдерживает только Кан. Ты меня понимаешь? – Голда отняла от плеча голову Адели и заглянула ей в покрасневшие от слез глаза.
- Понимаю, - кивнула Адели.
- Ты знаешь, когда ты плачешь, ты и вовсе становишься неотразимой. Это говорю тебе я, женщина, которую в молодости тоже называли красивой.
Адели улыбнулась.
- Да вы и сейчас красивая.
Голда взглянула на часы, висевшие на стене кабинета, и охнула.
- Мне уже давно пора тебя покинуть. Запомни, моя умница: на Совете старейшин врать нельзя: зал заседаний напичкан электроникой, и все вранье сразу становится известным. Но тебе врать и не нужно: отвечай на все вопросы так же, как отвечала сегодня мне. Поняла?
Адели молча кивнула.
- Правда, с одним маленьким уточнением: ты не знаешь, кто твой отец. Даже твоя покойница мать на смертном одре не пожелала тебя посвятить в сию тайну.
- А как же электроника?
- А ты сумей быть убедительной.
- Ладно, постараюсь.
- Ну, вот и хорошо. А сейчас приведи себя в порядок. И прощай!
Голда дернула за ручку двери.

18.
Слух об инцесте Кана Ротки с единокровной сестрой, умело распространяемый агентами влияния Верховного Наместника, быстро разнесся по политическим и общественным кругам планеты. Началось роптание, особенно среди духовенства всех религий, всегда ратовавших за чистоту любви, с одной стороны, а с другой – уже давно наточивших большой зуб недовольства на Великого Магистра за его антирелигиозные выпады. Зазвучали требования о наказании Кана Ротки. Естественно, мимо этого недовольства не могли пройти старейшины, и по требованию двух из них – Денни Степлтона и Мусы бен Асада срочно был созван Совет старейшин.
- Такой дискредитации Совета старейшин со стороны самого Великого Магистра нельзя было даже предположить, - разгоряченно ораторствовал Денни Степлтон. – Ведь это даже хуже, чем удар под дых или ножом в спину. Кто же станет прислушиваться к нашему мнению и голосу, зная о страшнейшем грехопадении Великого Магистра?..
- Уважаемый коллега Степлтон, я бы не советовал тебе так сгоряча бросаться словами, не дав возможности самому Великому Магистру высказаться по этому поводу, - несколько остудил пыл Степлтона Фу Шенг. – Ведь не станешь же ты утверждать, что присутствовал при инцесте лично…
- Тем не менее, я поддерживаю коллегу Степлтона и требую не только лишить Кана Ротки титула Великого Магистра, но и вовсе изгнать его из Совета старейшин Земли, - выступил Муса бен Асад.
- И все же давайте выслушаем Великого Магистра, - поддержал Фу Шенга Жорж Лотьё.
- Пусть выскажется, - согласились и остальные.
Промолчала лишь одна Голда Хаит. Но поскольку большинство решило заслушать Великого Магистра, то и все взоры в конце концов устремились к нему.
Кан Ротки, бледный и ссутулившийся, выглядел в этот момент настолько несчастным, что в глазах у остальных даже запрыгали лучики жалости к всегда такому решительному, могучему и непреклонному вождю мировой политики. Его волнение было очень заметным и даже голос поначалу несколько подрагивал. Кан Ротки встал. Ему казалось, что так, стоя и глядя на всех с высоты своего роста, ему будет проще говорить. Однако уже через пару минут, поняв, что предательски дрожат икры его ног, он снова сел в свое отделанное золотистым бархатом высокое кресло.
- Спасибо, коллеги, что не стали сгоряча рубить с плеча и дали мне возможность высказаться… У меня уже много лет есть принцип – никогда никому ничего не доказывать и ни перед кем не оправдываться. Но я всегда говорю правду. И если кто-то не верит моим словам, то это проблемы того человека, а не мои… Так вот! – Кан Ротки вздохнул и обвел своим потяжелевшим взглядом  всех старейшин по очереди.
Он уже полностью овладел собой и его стальной баритон зазвучал так же уверенно, как и в былые времена.
- Так вот, господа старейшины, я вас уверяю и, если хотите, клянусь, что ни я, ни Адели Голдовская ничего не знали о нашем родстве. В противном случае, естественно, никакой противоественной связи между нами не было бы. Мне кажется, до сих я не давал никому поводов усомниться в чистоте своих побуждений и в моем моральном облике. Больше по этому поводу я ничего не имею вам сказать.
Кан Ротки замолчал. Некоторое время молчали и остальные. Затем снова инициативу в свои руки взял Фу Шенг.
- Ну что же, коллеги, если Великий Магистр больше ничего не хочет сказать, то предлагаю проголосовать за то, как нам с ним поступить. Лично я верю в незапятнанность господина Ротки и предлагаю оставить все, как есть, с одним-единственным требованием – порвать всякие связи с Адели Голдовской.
- Я тоже нисколько не сомневаюсь в честности и искренности Великого Магистра, - подал голос Сильван Дрю, по должности командующего Армией спасателей вошедший в Совет старейшин Земли.
- Ну, как же можно так верить словам, если налицо факты, свидетельствующие об обратном? – возмутился Денни Степлтон. – Его, повторяю, не только нужно отрешить от титула Великого Магистра, но и гнать из Совета старейшин, пока мы еще не совсем потеряли свое лицо.
- Присоединяюсь к коллеге Степлтону, - произнес Муса бен Асад.
- О каких фактах можно вести речь? – спросил Жорж Лотьё. – Что, неужели кто-то присутствовал в момент соития и может это подтвердить, или имеется видеозапись этого факта?
- Как!? Но мы же сами слышали вот здесь слова самого Кана Ротки… - начал было Денни Степлтон, но его тут же прервал Джордж Формен.
- Мы слышали только то, что между Великим Магистром и его, как оказалось, сестрой не было никакой противоестественной связи. Тем не менее, я считаю, что каким-то образом наказать Великого Магистра нужно. Но лишать его титула – это чересчур.
- Тем не менее, Великий Магистр не стал и отрицать, что какая-то связь была. Я против него, - сказал Иван Коробка.
- Согласен с коллегой Коробкой. Кана Ротки следует изгнать из нашего Совета, - высказался Лаки Мзванги.
- Я за то же самое, - подчеркнул Хуан Перес.
- Господа старейшины, - наконец заговорила до сих пор загадочно молчавшая Голда Хаит. – Вы знаете мое доброе расположение к Великому Магистру. Именно я и рекомендовала его на этот пост. Поэтому, думаю, вы не сомневаетесь, кому я отдам свой голос. Но, поскольку мнения разделились поровну, и мы можем спорить еще очень и очень долго, я рискнула пригласить сюда одного человека, который и поможет нам, как мне кажется, разрешить все сомнения относительно Великого Магистра.
Голда Хаит замолчала и улыбнулась своей хитрой улыбкой в привычной манере. Заметив устремленные на нее вопросительные взгляды старейшин, она, наконец, закончила свою мысль:
- Я без вашего ведома рискнула пригласить сюда второе заинтересованное лицо – саму Адели Голдовскую. А теперь вы решайте, будем мы ее здесь заслушивать, или нет.
При этих словах Кан Ротки вздрогнул и снова побледнел. Что задумала эта женщина? Но, перехватив ее теплый взгляд, он немного успокоился.
- Вы меня в очередной раз поразили своей мудростью, коллега Хаит, - по-восточному сделал женщине комплимент Фу Шенг. – За нашими мужскими спорами мы действительно забыли, что есть и второй человек в этой истории. Конечно же, нужно ее допросить с пристрастием, и расставить все точки над “i”.
- Давайте ее сюда! – согласно закивали и остальные.
- Великолепно! – улыбнулась Голда Хаит и, поднявшись, подошла к двери потайной комнаты, где дожидалась своего часа Адели.
Голда Хаит открыла дверь и громко, уверенно пригласила:
- Прошу вас, госпожа Голдовская.
В просторный зал с высокими потолками, высокими же, но непропорционально узкими стрельчатыми,  в стиле средневекового ампира, окнами и тремя толстыми беломраморными колоннами вошла красивая, хорошо сложенная, но казавшаяся здесь слишком хрупкой женщина. Вошла и растерялась. Она не ожидала, что в главном зале Совета старейшин будет так пустынно и так торжественно одновременно. На потолке сверкали тысячами ватт две огромные позолоченные люстры стиля модерн начала ХХ века. В зале практически не было никакой мебели, кроме кресел по числу старейшин, да двух длинных, стоявших у противоположных стен (один – рядом с местом Великого Магистра) резных столов из черного дерева. На столе Кана Ротки лежала какая-то черная папка.
- Смелее, детка. Все будет хорошо. Ведь ты же умница, - негромко, так, что эти слова могла услышать только Адели, да сидевший ближе всех к ней Великий Магистр, произнесла Голда Хаит, мягко подтолкнув ее вперед и тут же направившись на свое место.
- Итак, господа старейшины, перед вами невольная виновница невольного проступка Великого Магистра Кана Ротки, - громко сказала Голда Хаит. – Прошу, коллеги, задавайте свои вопросы.
Но в первые минуты царило молчание и Адели почувствовала себя в роли музейного или выставочного экспоната, который посетители увидели впервые и потому с любопытством и нескрываемым интересом разглядывали его. Ей стало неуютно и вдруг захотелось расплакаться, как маленькой девочке, неожиданно для себя оказавшейся в компании недружелюбных взрослых и оттого почувствовавшей себя слишком беззащитной. Чтобы сдержать свои эмоции, она опустила голову, насупилась и стала смотреть на всех исподлобья. Так было до тех пор, пока не встретилась с глазами Каном Ротки. Встретилась и поняла по его виду, что он сейчас такой несчастный и так страдает, каким она его еще никогда не видела. И этот вид любимого ею человека окончательно привел ее в чувство и вернул всегдашнюю решительность. А тут подоспели и первые вопросы. Их, конечно же, задал Денни Степлтон.
- Была ли у вас интимная близость с Каном Ротки?
- Да, - после недолгой паузы ответила Адели. – Мы любим… любили друг друга и собирались связать свои судьбы узами брака. Поэтому я не вижу ничего предосудительного в нашей близости.
- Но ведь Кан Ротки – ваш родной брат, и эта ваша связь, как раз наоборот, весьма и весьма предосудительна.
- О том, что мы близкие родственники, мы узнали совсем недавно и совершенно случайно. Для нас это также стало настоящим шоком.
- Говорите, пожалуйста, только о своих чувствах, - вступил в разговор Джордж Формен. – Нам бы хотелось узнать побольше о вас, вашей семье и, наконец, об обстоятельствах вашего знакомства с Каном Ротки.
Адели начала рассказ спокойно, не глядя ни на кого, как ее и настраивала Голда Хаит. Но где-то на середине силы вдруг снова покинули ее, и она заплакала. Рассказала о первом мимолетном знакомстве в Белграде, и потом – о Кипре, делая небольшие паузы, во время которых боролась со слезами. Старейшины, тем не менее, слушали ее не перебивая.
- И последнее, на чем бы я хотела акцентировать ваше внимание, господа, - Адели уже успокоилась и говорила негромко, но четко, - так это то, что я узнала… точнее, вспомнила о том, кто мой отец, лишь в самое последнее время, когда закрутилась вся эта карусель и Кан объявил о разрыве и отмене свадьбы. Поверьте, это чистая правда. И я бы отдала все, что имею, что заработала своими потом и кровью, лишь бы факт этого нашего родства не подтвердился...
- Спасибо, госпожа Голдовская, - поблагодарила Голда Хаит. – Уважаемые коллеги, есть ли еще вопросы к приглашенной?.. Если нет, тогда вы можете быть свободной, Адели.
Адели пошла к выходу, куда ей указала жестом руки Голда Хаит. Но перед самой дверью остановилась и повернулась лицом к залу.
- Я вас очень прошу, господа, не наказывайте Кана. Он ни в чем не повинен… Мы ни в чем не повинны. Во всем виноват лишь один плохой человек, который, подобно кукушке, оставляет своих детей в чужих гнездах, чтобы самому летать по миру свободным. Я не удивлюсь, если вдруг выяснится, что у нас с Каном есть еще не одна сестра и не один брат. Если же вам все-таки нужна будет жертва вашего суда, то я согласна стать ею. До свиданья, господа!
После этих слов Адели, ни на секунду больше не задерживаясь, тут же покинула зал, плотно прикрыв за собой дверь.
Едва за ней закрылась дверь, слово снова взяла Голда Хаит.
- В дополнение к сказанному госпожой Голдовской, я бы хотела еще добавить маленькую новелку об истории появления на свет нашего Великого Магистра и о его родителях.
Кан Ротки с удивлением посмотрел на Голду Хаит, но та будто и не заметила этого взгляда. Она смотрела прямо перед собой и после небольшой паузы заговорила.
- Много лет назад в семье банковской служащей и офицера полиции Марии и Саймона Цукровичей родился мальчик, которого родители назвали немного странным именем – Кан. Но семейная жизнь у молодой пары не задалась, муж, случалось, побивал жену, и спустя всего лишь три года брак распался. Мальчику Кану тогда не исполнилось еще и года. Мать с сыном уехала к своим родителям в другой город, отказалась от фамилии мужа и вернула себе девичью – Шварцманн.  Ни Мария, устроившаяся в местный банк клерком, ни ее сын ни в чем не нуждались. Если не хватало денег, без лишних слов семье помогал брат, известный хирург Вальтер Шварцманн. Так что мальчик Кан рос в холе и заботе. Саймон же Цукрович словно сорвался с петель: через полгода после развода он совершил сначала небольшое должностное преступление, а когда понял, что от наказания ему не уйти, поскольку один из его сослуживцев, очевидец этого проступка-подлога, стал его шантажировать, Цукровичу ничего не оставалось, как физически устранить этого человека и умело спрятать концы в воду (как-никак, он ведь служил в полиции). Тем не менее, следствие потихоньку стало раскручивать убийство и Цукрович в один прекрасный день попал в список подозреваемых. От греха подальше он решил уволиться из полиции и вообще уехал из страны в неизвестном направлении. Разумеется, ни Мария Шварцманн, ни, тем более, ее малолетний сын не интересовались более судьбой этого человека. Она, судьба, однако же, была довольно интересной.
На несколько лет этот человек вообще исчез. Но вот, спустя четыре-пять лет в некоторых пале-стинских газетах появилась информация о том, что некий человек, лет трицати пяти, в буквальном смысле опутал своими щупальцами один из палестинских городов, став там фактически полным хозяином. Еще через несколько лет следы этого человека были обнаружены в Иерусалиме. Причем, следы отнюдь не преступные: в газетах появилось свадебное фото одной молодой пары. Невесту звали – Роза Голдовская, а жениха… Шимон Шекер. Однако мировые спецслужбы, искавшие по всему миру Саймона Цукровича, узнали в женихе по фамилии Шекер именно Цукровича, который, как вы, наверное, догадались и был тем самым хозяином небольшого городка, о котором я упомянула чуть раньше. Его попытались арестовать, но это уже сделать было непросто: у него появились свои хорошо оплачиваемые информаторы и в Министерстве внутренних дел Палестины, и даже в Интерполе.
Второй брак Цукровича-Шекера длился несколько дольше первого. В родившейся дочери, которую назвали Адели, он души не чаял, но его голова мешала ему жить спокойно. И он вскоре бросил и эту семью, и исчез в своем мафиозном логове. Больше о нем ничего не слышали ни Роза, ни тем более Адели Голдовские. И откуда же обеим женщинам было знать, что у их мужа и отца была другая жизнь, в другой стране да еще под другой фамилией? Как, естественно, ничего не знали и Мария и Кан Шварцманны.
А между тем Кан рос любопытствующим и думающим. Всему увиденному пытался дать свое объяснение и свою оценку, стараясь всегда добиваться справедливости. Этим он и выделялся среди остальных. Таким образом, он и предопределил свое жизненное кредо – выбрал философскую стезю с политизированным уклоном. Когда же его мысли стали рваться наружу и проситься на бумагу, как-то сам собой родился и философский псевдоним – Ротки. Шварцманны в науке и в философии уже были, а вот Ротки – нет. Кстати, мне удалось раскопать, что так звали одного из прадедов Кан. Псевдоним прижился и молодой ученый даже вскоре поменял паспорт, став официально Каном Ротки…
Ну, а дальнейшую его судьбу, думаю, знают все, ибо Великий Магистр и не скрывал ее ни от кого.
Голда Хаит замолчала и теперь уже чуть ли не с вызовом глянула в сторону Великого Магистра. Тот от искреннего удивления только головой качал.
- Господа старейшины, мне кажется, что есть смысл всем нам снова проголосовать по поводу дальнейшей участи Великого Магистра, - произнес Фу Шенг.
Второе голосование было более единодушным. Против Кана Ротки выступил только Денни Степлтон, еще раз подчеркнув:
- Незнание законов не освобождает от ответственности! Незнание своей родословной не меняет сути инцеста. Как мы сможем смотреть в глаза мировой общественности, зная, что она, эта общественность, осведомлена о грехе Великого Магистра?   
Но слова Степлтона уже не стали ни для кого аргументом, о чем и поспешил уведомить старейшину Фу Шенг:
- Мы опубликуем и озвучим во всех стредствах массовой информации сообщение о результатах проведенного под эгидой Совета старейшин независимого расследования, которое принесло следующий результат: не было никакой интимной связи, все чистой воды журналистские инсинуации.
И тут Кан Ротки, поняв, что его поддержали абсолютно все остальные старейшины, выпрямил спину и принял прежнее, величественное положение. И заговорил прежним голосом со стальными нотками. Он сам теперь перешел в наступление.
- Уважаемые коллеги! Господа старейшины! Я бесконечно благодарен вам и счастлив за доверие ко мне и понимание абсурдности ситуации, в которой я оказался. И теперь могу сказать вам со всей ответственностью, по чьей вине это произошло.
- Как!? – не понял Жорж Лотьё. – Ты хочешь сказать, что тебя… подставили?
- Именно! И прежде, чем я объясню ситуацию, во избежание непредсказуемых и неадекватных действий со стороны пока еще нашего коллеги, генерал Дрю, я приказываю вам арестовать Денни Степлтона.
Степлтон побледнел. Остальные старейшины оказались в шоке. И лишь Сильван Дрю, заранее предупрежденный, встал со своего места, подошел к Денни Степлтону и защелкнул на его запястьях наручники. Муса бен Асад было вскочил, чтобы заступиться за Степлтона, но его придержал Джордж Формен.
- Что это означает? Что вы себе позволяете, Ротки? – начал возмущаться Денни Степлтон. – Вы хотите мне таким образом отомстить за мою непримиримую по отношению к вам позицию?
- Полноте, Степлтон! Вы, скорее всего, уже догадались о причине своего ареста. А другим я сейчас все объясню… -  Великий Магистр перевел взгляд со Степлтона в центр зала. – Господа старейшины! Я уже докладывал вам о своих подозрениях в существовании в наших рядах некоего агента влияния некоего Верховного Наместника. И даже предположительно вычислил, кто им является. Но пока у меня на руках не было фактов, я не мог обвинять человека голословно. Теперь у меня есть дока-зательства того, что Денни Степлтон является реальным агентом влияния пока для нас загадочного Верховного Наместника Земли, и что этот Верховный Наместник дает указания своему агенту и получает доклады от него. Мы случайно обнаружили один из таких документов в офисе Степлтона, после чего я сделал распоряжение службе безопасности Армии спасателей установить за Степлтоном круглосуточное наблюдение, в том числе и скрытой камерой, и прослушивать все его разговоры. Результаты всего этого вы можете увидеть воочию вот в этой папке на моем столе. Все документы размножены в десяти экземплярах. Вы можете с ними ознакомиться по окончании совета. Степлтона же предлагаю до принятия решения о его дальнейшей судьбе изолировать под арестом и для большего нашего спокойствия снабдить электронным браслетом. Понимаю, что это жестоко, но у меня нет другого выхода, ибо вы же понимаете, что он может без проблем исчезнуть. Не возражаете?… Тогда объявляю заседание закрытым. Генерал Дрю, пригласите конвой для Степлтона.
В зал вошли четверо конвойных с оружием. Степлтона обыскали, вытащили из одного из карманов маленький передатчик и увели. Постепенно разошлись и остальные старейшины, взяв из магистерской папки документы. В зале остались лишь Великий Магистр и Голда Хаит. Он подошел к ней и улыбнулся.
- Спасибо за то, что поддержали меня в трудную минуту, Голда.
- Я просто рассказала старейшинам правду о твоей жизни, - пожала плечами Голда Хаит.
- Вы об этом давно знали?
- Нет, но когда тебя стали рекомендовать на должность Великого Магистра, я навела справки.
- А почему до сих пор молчали? Даже мне не рассказывали.
- До сих пор в этом не было необходимости, а ты у меня ничего не спрашивал. И я думала, что либо ты и так все знаешь, либо тебе это не интересно.
- Мой отец – представитель вашего народа, Голда?
- Да, - после некоторого молчания ответила та. – Но это ничего не должно менять в твоей жизни.
- Вы можете мне устроить встречу с ним?
- Я думаю, в этом нет необходимости. Я и Адели просила не делать этого.
- Но почему?
- Простите, Великий Магистр, мне необходимо покинуть вас. У меня дела, - уходя от ответа, сказала Голда Хаит и поднялась, чтобы уйти.
Кан Ротки вздохнул и устало откинулся на спинку кресла.


19.
Третий контрразведчик, по кличке Купер, наконец-то вышел на связь. Он сделал то, ради чего его и посылал на Землю Нитуп: выбрал место и время высадки для первого космического десанта. Лучшего места, чем австралийская Большая Песчаная пустыня, переходящая в песчано-каменистые пустыню Гибсона и, с другой стороны, в Большую пустыню Виктория – нет: малочисленное и до сих пор первобытное население-аборигены никак не смогут противостоять Силам Зла.
Нитуп вперил взгляд в большой голографический глобус Земли, затем пролистал космографический атлас планеты, остановившись на карте Австралии, поводил по ней пальцем, лазером измерил расстояние, посмотрел синоптические данные за последнее десятилетие и удовлетворенно кивнул головой.
- Благодарю за службу, Купер, - тут же связался Нитуп с агентом. – Но эта точка годится только для десанта. Слишком удалена она от основных пунктов земной цивилизации. Постарайся двинуться куда-нибудь на север. Например, - Нитуп снова медленно покрутил глобус и  остановил взгляд на огромных и во многих местах почти безлюдных просторах русской Сибири, - например, в Россию. Туда и высадится вся моя армия. А Австралия – это отвлекающий маневр.
- Понял, Основной. Приступаю к выполнению. Конец связи.
 Отключившись от Купера, Нитуп тут же связался со вторым агентом, успешно внедрившимся в ряды Армии спасателей.
- Икс, на связи Основной.
Тут же с Земли пришел ответ Икса.
- Икс на связи!
- Мне нужны все приказы и распоряжения Великого Магистра или командующего Армии спасателей, которые будут касаться введения в армии боевой готовности или действия, связанные с движением их частей в направлении Австралии.
- Задание понял, Основной.
Действовать начала и космическая канцелярия. Небо над Австралией в момент стало пунцовым. Куда-то спряталось испуганное солнце и сумерки, сгустившиеся средь бела дня, нагнали ветер и подняли шестибалльный шторм вдоль всего побережья огромного острова-материка. Переполошенная живность в панике стала искать убежища, забегая даже на частные фермы и в маленькие городки. С некоторых домов посрывало крыши, унося их на десятки, а то и сотни метров вокруг. А те несчастливцы, оказавшиеся в тот момент за рулем своих автомобилей, в одночасье почувствовали себя пилотами и штурманами неких футуристических бескрылых летательных аппаратов, которые так часто любят показывать режиссеры фантастических фильмов. С той лишь разницей, что нашим «пилотам» не обещали мягкой посадки. Да и летели многие из них не в ту сторону, куда надо было им, а в ту, куда дул ветер.
Правительство страны тут же объявило чрезвычайную ситуацию, но что следовало делать дальше - никто не знал. Поскольку стихия разыгралась неожиданно. Впрочем, так же неожиданно все и закончилось спустя каких-то пару часов.
А потом вдруг словно раскрылись некие врата небесные и откуда-то сверху, из самого космоса, посыпались на землю именно в этом месте сотни рукотворных метеоритов, не оставлявших за собой никаких других следов, кроме в секунды исчезающих полупрозрачных газовых шлейфов. Когда же все эти метеориты мягко опустились в безлюдные песчано-каменистые австралийские пустыни и все затихло, на небе снова, как ни в чем не бывало, воцарилось солнце, словно клоун-пересмешник, посмеявшийся над людьми с самым серьезным видом.
Пока ученые гадали-спорили об этом австралийском феномене, в Большой песчаной пустыне закипела работа: это из тех самых метеоритов-космолетов высаживались солдаты и офицеры (люди, киборги и роботы) Армии Черных Сил антимаршала Нитупа.
Так, по указанию Верховного Наместника началось освоение Земли Силами Зла. Расчет небесного засланца по кличке Купер оказался верным: безжизненные австралийские пустыни проглотили многотысячный небесный же десант, даже не поперхнувшись. Спустя буквально сутки после приземления в песках вырос немалый военный городок, выстроенный из легких походных материалов с казармами, кухнями, столовыми, тренажерными залами, стрельбищами, спутниковым и электронным центрами наблюдения и, естественно, штабом армии. Командиром десантной армии был один из лучших и любимых генералов антимаршала – Питер Плицкевич. Городок был обнесен легким же, но пуленепробиваемым, прозрачным, если смотреть через него изнутри, материалом-космолитом, отсутствующим среди земных полезных ископаемых, и к тому же обезопасен двойной электронной и лазерной защитой. По периметру находились четыре наблюдательные вышки. Впрочем, это всего лишь в память о земном происхождлении Плицкевича. В вышках не было особой необходимости, ибо за безо-пасностью в городке и окрестностях успешно следили спутники из космоса, данные которых поступали не только на Землю, но и на пульт наблюдения в кабинете Нитупа.
Впрочем, окрестности (местность между плато Кимберли и хребтом Мак-Доннелл) сразу же после высадки космического десанта и без того вмиг опустели: обитавшие здесь племена аборигенов бросились в паническое бегство, едва заметив метеоритный дождь из космолетов.
Десант представлял собой занятную картину: в нем, помимо живых людей, было больше половины киборгов и человекоподобных роботов. Вооружены были все, как говорится, до зубов. И выучка - сверхпрофессиональная.
До поры до времени все оставалось на уровне споров ученых и экспертов, что же там, в Австралии, все-таки произошло? Но спустя две недели случились сразу два события, заставившие мир насторожиться. Во-первых, когда австралийское правительство все же решилось направить в район Большой Песчаной пустыни беспилотный самолет-разведчик, он, пролетая над базой Сил Зла, попросту исчез со всех радаров. А на самом деле был элементарно сбит лазерной пушкой. Обломки самолета оплавились еще в воздухе, и на землю просыпался лишь пепел. Во-вторых, буквально через день после этого события генерал Плицкевич без лишнего шума и практически без стрельбы полностью занял прибрежный городок Брум.
Вот тут уже австралийцы забили тревогу. На имя Великого Магистра всей Земли была направлена телеграмма-молния с призывом срочно рассмотреть вопрос агрессии неизвестных сил, назвать имя агрессора и принять все возможные меры для освобождения страны.
Кан Ротки срочно созвал Совет старейшин. На лицах всех без исключения можно было прочитать тревогу и даже неподдельный страх. Никто не понимал, что произошло.
- Господа старейшины! Вы все знаете, что в Австралии произошло ЧП всемирного масштаба. По данным нашей разведки, это высадился космический десант. Верховный Наместник начал действовать.
Если это так, подумалось многим, то что это: результат политики Кана Ротки, объявившего войну религии, или же, наоборот, он предвидел эту возможную агрессию,  потому и решил объявить данную войну?
- Вы уверены, Великий Магистр, что в Австралии действительно высадился, как вы его назвали, космический десант, а не войска какого-нибудь из земных государств? – уточнил Жорж Лотьё.
- Абсолютно уверен. Сбылись мои самые ужасные предположения. Я перед нашей встречей допросил Денни Степлтона на предмет того, знал ли он о готовящемся нападении заранее, и кто послал на землю всю эту гниль. Поначалу он вообще отказывался со мной разговаривать. Но я попросил его не усугублять свое, и без того незавидное, положение и все-таки разъяснить ситуацию. Вот его ответ!
Кан Ротки взял в правую руку пульт и навел его на огромный, почти во всю стену плазменный экран. Тут же перед старейшинами предстал сильно постаревший, еще более поседевший после ареста и осунувшийся Денни Степлтон.
- Армию Верховного Наместника уже много лет готовит к нападению на Землю антимаршал Нитуп. И этот космический десант в Австралии только первая ласточка. Меня, разумеется, никто из… небожителей ни в какие свои планы не посвящал. Я для них слишком маленький субъект, как говорится пешка, да еще и заведомо непроходная. Я знаю лишь одно – подготовка солдат там очень серьезная и в Армии Сил Зла не только живые люди, но и киборги, и роботы. И вести переговоры с ними бесполезно. С таким же успехом можно поговорить с танком или пулеметом. Даже люди там не люди, а зомби. И запрограммированы только на убийства. Именно в таких же зомби хочет превратить Верховный Наместник и все человечество. Но пока ему мешает Армия спасателей и Великий Магистр Кан Ротки. Впрочем, это пока. Ни одному землянину не справиться с ним, ибо его создателем является сам Высший Дух. А значит, Верховный Наместник бессмертен и уничтожить его может только творец.
Денни Степлтон замолчал, опустил голову и отвернулся. Кан Ротки выключил экран.
- Комментарии, я думаю, здесь излишни. Да и разговоры тоже. Нужно действовать.
- И что ты предлагаешь, Великий Магистр? -  поинтересовался Фу Шенг.
- Армия спасателей – это единственная сила, которая способна хоть как-то противостоять космическому агрессору, пока мы не придумаем другого выхода, - ответил Кан Ротки. – Ее необходимо немедленно привести в полную боевую готовность и, с помощью армий других стран, полностью блокировать Австралию, закрыть все границы (сухопутную, морскую, воздушную), и не выпускать десантников до полного их уничтожения. Мне жаль австралийцев, которых, возможно, при этом погибнет немало, но мы не должны допустить распространения заразы по всему миру. Впрочем, мы приложим все возможные усилия, чтобы спасти как можно больше граждан в подземных убежищах. Центру Космических исследований уже даны указания следить за  малейшими изменениями обстановки на континенте. Приведена в полную боевую готовность планетарная система противоракетной обороны.
Старейшины долго молчали, обдумывая слова Великого Магистра. Потом каждый, по очереди, произносил всего лишь по два решающих слова:
- Быть посему!
Кан Ротки сразу же начал действовать.
Над севером Австралии взлетела целая эскадрилья невидимых беспилотных самолетов-разведчиков. Их целью было определить численность Сил Зла, их вооружение и внутреннее устройство их боевого лагеря. Но на базу из всей эскадрильи вернулся лишь один самолет с минимумом информации. Остальные были просто сбиты. Радарные установки пришельцев без проблем ловили тепловую струю, исходившую от самолетов, и наводили на них лазерные пушки. Пытавшиеся пробраться в лагерь разведчики-спецназовцы были уничтожены благодаря системе периметральной охраны.
Не желая больше рисковать людьми и техникой, Великий Магистр решил вести дальнейшее наблюдение только с помощью военных спутников-шпионов. Но и в этом случае разведка не смогла дать полной картины из-за покрывавшего лагерь своеобразного атмосферного колпака, через который спутники пробивались с большим трудом.
Тогда Кан Ротки решил поменять тактику. Если космические десантники прибыли на Землю с целью захватить ее, значит, рано или поздно они покинут свой лагерь. А вот тогда, в открытом бою, мы и посмотрим, чья армия сильнее.

20.
Джейшуб решил показать Тхаю последнюю перед запуском в народ картинку из жизни обитателей райского сада. Он долго думал, какой сюжет выбрать: споры православных антагонистов патриарха Никона и протопопа Аввакума, которых, оттаскав за бороды, мирит мать Тереза; беседы Мухаммада  со своей дочерью Фатимой и зятем Али, где первый сокрушается тем, что последний сумел поссорить приверженцев ислама, разделив их на суннитов и шиитов, - но решил остановиться на наказании, которое даже здесь, в эдеме несет за свое не совсем верное толкование скрижалей творца, вождь еврейского народа Моисей.
И вот уже Тхай, прячась в кустах терновника, наблюдает, как Моисей, согбенный, с большой плешью на макушке, полуслепой старец, морщась и с трудом глотая, жует промакнутую в мед пресную и плоскую мацу. Наконец, утерев сладкую от меда бороду влажным полотенцем, Моисей поднял очи горе и увидел, что на самой вершине, согнувшись, старательно водил пером по скрижалям его творец Яхве.
- Создатель, - слабым, просящим голосом заговорил Моисей, - смилуйся надо мной, дозволь уб-рать мацу из моего рациона. Уж поперек горла она у меня стоит. 
- И рад бы, Моисей, да наказ у меня свыше: сорок космических лет кормить тебя пресным хлебом за то, что уводя народ еврейский из Египта, ты не дал ему собраться в дорогу, как следует, и даже не позволил испечь в эту дальнюю дорогу нормальный хлеб на дрожжах.
- Свыше? – удивился Моисей. – Да разве ж есть кто-то, превыше тебя, господи?
- Увы! – вздохнул Яхве. – Стало быть, есть, коли мы с тобой совместно пребываем в этом саду.  И приказано мне, коли ты не совсем верно толковал народу еврейскому писанные мною скрижали, вечно писать для тебя новые заветы, дабы ты учил их и повторял в перерыве между сном и поеданием мацы. Я для тебя даже устроил торнадо, чтобы раздвинуть море Красное, по которому ты должен был провести народ еврейский в Землю обетованную, но ты и здесь умудрился кое-что напутать и запутать избранных мною.
Моисей смутился, еще больше сгорбился, и глаза его повлажнели. Правда, Тхаю трудно было понять: от счастья ли за оказанную ему честь пребывать здесь, или с печали, что и здесь, в этом саду, ему предстоит вечная работа.
И вдруг картина, предстоявшая перед глазами, исчезла, и он увидел себя не в кустах терновника, а в кресле из розового бархата в большом зале, в котором он бывал неоднократно, беседуя с Джейшубом. Спустя же минуту Тхай увидел перед собой и самого Джейшуба, огромного, огненнорыжего в синей атласной мантии, подпоясанной широким бархатным пурпурным поясом. Тхай непроизвольно вздрогнул и поднялся. Под коленками его, до самых икр от нервного напряжения задрожали ноги.
- Ты все видел, Тхай?
- Все, Первосвященный.
- Тебя тоже ждет сие вожделенное существование в этом созданном мною саду эдемском… Но после земных мук и страданий. Готов ли ты к своей миссии?
- Теперь уже – да, - решительно произнес Тхай и покорно склонил голову перед Джейшубом.
- Ты готов повести за собой миллионы собратьев и сестер?
- Готов! Но можно ли задать тебе вопрос, Первосвященный?
- Видимо, ты действительно, созрел для земной миссии, коли готов мне задавать вопросы. Ну что ж, я слушаю тебя, Тхай.
- Среди моих последователей и учеников, впоследствии, тоже наступит раскол и они будут уби-вать друг друга во имя мое?
Джейшуб сразу помрачнел и Тхаю показалось, что его мантия поменяла цвет с синего на черно-лиловый. Бледное лицо Верховного Наместника и вовсе стало подобным безжизненному мрамору.
- То не твоя забота, Тхай. Знать всю правду о будущем не дано никому на земле. Запомни это, Тхай. Никому из смертных! И вопросы такие больше не задавай, дабы не давать повода для сомнений в истинности твоего учения у твоих же учеников. Вера, вера, и еще раз слепая вера безо всяких споров о том, что есть истина. Истина – есть ты! А для тебя – истина есть я.
- Извини, Первосвященный, - кротко склонил голову Тхай.
- Одно лишь скажу, - несколько смягчился Джейшуб. – Твои последователи без проблем завоюют в короткое время полмира. Пусть и с оружием в руках. Это будет религия смягчающая – мильдиго. И мне еще нужно подготовить наставления, которые станут основополагающими для всех мильдиган. Ты, появившись на Земле, объявишь себя воплощением Высшего Духа, и заявишь, что был послан, дабы искупить грехи мира. Главная идея религии мильдиго будет содержаться в утверждении единства всех религий и духовной общности человечества. Но я не хочу, чтобы ты повторил ошибки твоего предшественника Мирзы Хусейна Али-Бахауллы. Слишком нерешительным и не настойчивым он был. Видимо, то была моя недоработка. Ты будешь действовать по-другому. Как? В самом скором времени узнаешь. Но уже сейчас могу тебе сказать, что по миру путешествует твой предтеча, подготавливая почву для твоего появления. Правда, тебе с ним встретиться никогда не суждено, но его труды втуне не пропадут. А теперь иди!


21.
Кан Ротки выбрал верную тактику. Он дождался момента, когда Силы Зла начали наступление и покинули свой лагерь, а также занятый ими Брум. Едва разведка донесла об этом Сильвану Дрю, командующий отдал приказ о начале операции. И тут же сообщил об этом Великому Магистру.
- Докладывай мне обо всем каждые три часа, - приказал Кан Ротки.
- Слушаюсь! – ответил Сильван Дрю.
Первая встреча двух армий произошла в горах. Вертолеты и самолеты Армии спасателей тут же поднялись в воздух и открыли ракетный и бомбовый огонь по агрессору, пушки и минометы поддержали их с земли, реактивные управляемые снаряды были переведены в программу «земля-земля». Часть космических десантников была уничтожена, часть залегла, укрывшись в горах. Самую крупную группу генерал Плицкевич тут же отвел назад в лагерь. Под прикрытием огня спецназ асов тем временем подкрался вплотную к позициям противника и стал ждать окончания бомбардировки.
Когда закончилось бомбометание, мгновенно резанула слух тишина. И без того птицы здесь практически не летали, а сейчас, напуганные войной, они и вовсе исчезли, предпочтя более спокойные места.
Но для асов дальше все пошло не так гладко. Как ни страшна была артподготовка Армии спасателей, наблюдатели Сил Зла не теряли бдительности и своевременно заметили приближение асов, тут же сообщив об этом командованию. И едва спасатели бросились в атаку, как получили ответный удар из всего арсенала горячего и холодного оружия. Завязалась едва ли не рукопашная схватка. Все смешалось в одной куче: крики, шум, выстрелы, удары ножом, руками, ногами…
Генерал Плицкевич бросил в бой еще один батальон, сплошь состоящий из человекоподобных роботов. С ними драться врукопашную было тяжело: руки и ноги асов отскакивали от них, словно мячики от стенки. Да и бесполезное это было занятие. Зато роботы были малоповоротливы. И, поняв это, асы заходили к ним за спину и просто расстреливали из автоматов.
Бой продолжался несколько часов с переменным успехом. Наконец, генерал связался с антимаршалом. Нитуп, выслушав доклад, после короткого раздумья приказал Плицкевичу  поберечь силы, постараться выйти из боя с как можно меньшими потерями.
- Для тебя сейчас главное – рассредоточиться и освоить материк. Он должен стать нашим основным плацдармом для захвата Земли в силу его удаленности от главных центров цивилизации, - Нитуп специально говорил практически не шифруя волны, в надежде, что его услышит не только Плицкевич, но и Кан Ротки. – Удержи Австралию во что бы то ни стало. Быстрой помощи не обещаю, но пополнение будет.
- Есть рассредоточиться и освоить материк! – ответил Плицкевич и отключил связь.
И тут же отдал свой приказ вестовым:
- Всем батальонам рассыпаться в разные стороны и уйти в города!
Команда была исполнена настолько быстро и неожиданно для асов, что те по инерции еще какое-то время продолжали атаковать, пока, наконец, не сообразили, что продолжают сражаться лишь с тенью противника. Сам же противник таинственным образом исчез.
Так закончилось (практически ничем) первое столкновение Армии спасателей с Силами Зла. Тем не менее, оно натолкнуло Кана Ротки на некоторые мысли относительно будущего арестованного Денни Степлтона. И Великий Магистр решил навестить арестанта.
- Как твое самочувствие, Степлтон? – сразу же поинтересовался Кан Ротки, едва появившись в до-вольно комфортабельном, со всеми удобствами жилище бывшего старейшины.
- Неужели Великого Магистра всей Земли волнует самочувствие какого-то несчастного арестанта? - язвительно ответил обросший бородой Степлтон.
- Если я спрашиваю, значит интересует… Впрочем, мне и так ежедневно докладывают о твоем состоянии и самочувствии.
Денни Степлтон в ответ лишь хмыкнул.
- Послушай, Степлтон, у меня к тебе есть предложение, которое, если ты с ним согласишься, способно тебя хотя бы отчасти реабилитировать в глазах старейшин.
Степлтон поначалу отмахнулся от этих слов, но затем, поймав на себе решительный взгляд Кана Ротки, вздохнул и поднял на него глаза.
  - Хорошо! Что за предложение?
- Я предлагаю тебе жизнь в обмен на работу против Верховного Наместника. Но при этом ты должен будешь рассказать все, что ты знаешь о нем, его помощниках и о Силах Зла.
И тут Кан Ротки прочел в глазах Степлтона неподдельный испуг, точнее, даже страх. Впрочем, через десять секунд это все исчезло и глаза Степлтона вновь приняли обычное, полубезразличное ко всему происходящему выражение, и лишь чрезмерная бледность лица да предательски дрожавшие кончики пальцев говорили о его душевном состоянии.
В первую минуту Степлтон хотел сказать категорическое «нет!» Кану Ротки и попросить его удалиться. Но, чуть поостыв, его мысли сосредоточились на другом. У него действительно не было никаких шансов остаться вживых. Причем, в любом случае: здесь, на земле его могут казнить за шпионаж и предательство интересов землян; там, в космическом замке, с ним и вовсе не станут церемониться, если узнают о его провале. Но если он попробует сыграть в двойную игру, у него будет шанс вырваться с Земли, а там уж он докажет свою лояльность и Райс Конди, и самому Верховному Наместнику. Ведь никакой Армии спасателей не по силам победить Джейшуба и его Силы Зла, ибо они бессмертны, как бессмертно и любое зло, даже если добро на каком-то этапе и восторжествует. А этот глупец Кан Ротки пусть надеется на что-то другое…
Мысли роились в голове Денни Степлтона словно пчелы в улье вокруг матки. Великий Магистр его не торопил, прекрасно понимая, какой выбор предстоит сделать его бывшему коллеге-сопернику.
Денни Степлтон ходил по комнате, скрестив руки на груди и потупив глаза. Наконец он остановился напротив Кана Ротки и посмотрел на него.
- Хорошо. Допустим, я соглашусь. Где гарантия, что твои слова – не блеф?
- Мне казалось, что за много лет нашего знакомства ты мог понять, что я никогда не бросал своих слов на ветер. Тем более сейчас, когда не только от слова, но даже от одного моего жеста зависит на Земле очень многое.
- Наше с тобой многолетнее знакомство проходило в несколько иной, нежели мое нынешнее положение, обстановке, - торговался Денни Степлтон.
- Хорошо! Я дам тебе письменные гарантии.
Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и никто взгляд не опустил. Денни Степлтон кивнул и отошел чуть в сторону.
- Ну что же! Мне, конечно, есть что рассказать и о Верховном Наместнике Высшего Духа Джейшубе Втором, и о его верной помощнице Райс Конди и даже немного об антимаршале Нитупе.
- Вот и отлично! Я немедленно собираю Совет старейшин, объявляю о своем решении, а ты расскажешь всем нам о своих космических хозяевах.
Кан Ротки кивнул головой на прощанье и покинул дом. Степлтон же схватился за голову и сел на стул, покачиваясь из стороны в сторону.
   
22.
Иосиф все-таки выследил Кана Ротки. Сделать это было практически невозможно, но когда человек ослеплен ненавистью и его мучит жажда мести, для него никаких преград не существует. Он охотился за Великим Магистром уже много месяцев. За это время постиг нелегкую науку переодевания и смены имиджа и внешности  и преуспел в этом так, что даже многоопытные секьюрити Армии спасателей ни разу не остановили на нем свой придирчивый и недоверчивый взгляд. И вот ему повезло: Кану Ротки нужно было сделать лишь с десяток шагов, чтобы перейти из одного здания в другое, в штаб Армии спасателей. И шел он практически один. Его сопровождали лишь Сильван Дрю и еще двое телохранителей – один спереди, другой сзади.
Иосиф вскинул винтовку с лазерным прицелом и навел ее на затылок Великого Магистра. Было ясно, что все его тело укрывает бронежилет и лишь голова да затылок оказываются беззащитными от пули. Он сидел на чердаке стоявшего напротив старого семиэтажного здания. Их разделяло всего не-сколько десятков метров и промахнуться такому стрелку, как Иосиф, было сложнее, чем попасть. Но в последний момент красную точку на голове шефа заметил телохранитель, шедший сзади. Все решали доли секунды.
- Шеф, берегитесь! – телохранитель рукой оттолкнул Великого Магистра в сторону.
Сделать это было не просто – Кан Ротки и без того мощного телосложения, всегда крепко стоял на ногах. Поэтому, оттолкнув своего босса, телохранитель тут же оказался на его месте. И в этот момент прозвучал глухой шлепок выстрела из винтовки с глушителем. Пуля попала в плечо охранника. Сильван Дрю за миг до того обернувшийся назад, быстрым опытным взглядом определил, с какой стороны стреляли. И тут же кивнул второму охраннику:
- Вон тот дом, седьмой этаж!
Пока они на всех парах неслись к дому, Сильван на бегу вызвал по рации взвод спасателей, задав им квадрат поиска.
Тем временем Кан Ротки подхватил раненого телохранителя подмышки и завел в офис.
- Спасибо, Майкл!
- Это моя работа, шеф, - с трудом улыбнулся державшийся за плечо охранник.
- Вызови доктора! – приказал Кан встретившему его дежурному. – А мне начальника службы безопасности.
Киллера все-таки поймали. Да, в общем-то, он и не особо старался скрыться, понимая, чем рис-кует, идя на такой шаг. Правда, для приличия, заставил за собой погоняться спасателей.  Когда его привели на допрос лично к Сильвану Дрю, тот оценивающе осмотрел снайпера и брезгливо передернул плечами.
- Ты кто такой? – спросил Сильван Дрю.
- Иосиф Бер-Шеер.
- Ты знаешь, в кого ты стрелял?
- Знаю! Поэтому именно в него и стрелял.
- А ты знаешь, что могло случиться, если бы ты убил его?
- Но я и хотел убить его, - передернул плечами Иосиф.
- Тебя кто-то подослал с этой целью?
- Меня невозможно купить за деньги, - не без гордости в голосе произнес Иосиф, чем даже смутил Сильвана Дрю.
Он не сразу пришел в себя от такого ответа.
- Тогда зачем ты стрелял в Великого Магистра?
- Я люблю ее! А она предпочла меня ему.
- Ах, вон оно что! – догадался Сильван Дрю, и на сердце у него отлегло. – Так причем же здесь Великий Магистр?  Ведь ты же сам сказал, что Адели предпочла тебя ему. Значит, это ее выбор. И даже если бы ты убил Великого Магистра, это вовсе не означало бы, что она вернулась бы к тебе.
- Зато я получил бы удовлетворение.
- С твоей стороны это была большая глупость. Впрочем, могу тебя успокоить. Свадьбы у них не будет.
- Как не будет, почему?
- Почему, это тебе объяснит сама Адели, если пожелает навестить тебя в тюрьме.
- А меня что, будут судить?
- А ты как думал?
- Но я же… промахнулся.
- Да нет, ты не совсем промахнулся, ты ранил человека. Телохранителя Великого Магистра. А если бы ты  не совсем промахнулся, я бы с тобой здесь вообще не разговаривал, потому что мне просто не было бы уже с кем разговаривать. Понял?
Сильван Дрю поднялся и покинул кабинет. Туда тут же вошли два часовых, надели на Иосифа наручники и повели его в камеру.
За время дневной суеты Кан Ротки, казалось, даже позабыл об этом происшествии. Впрочем, встретившись за ужином с Сильваном Дрю, он все же поинтересовался:
- Киллера поймали?
- Конечно!
- Кто он?
- Ты не поверишь, Кан. Всего-навсего влюбленный в Адели мальчишка. Стрелял в тебя из ревности.
- Вот как? – Кан Ротки ненадолго задумался, пережевывая пищу, сделав затем маленький глоток красного вина, посмотрел в упор на своего друга. – Ну, раз так, то отпусти его, Сильван.
- Не могу! Не имею права, дабы впредь не создавать опасных прецедентов.
- Ну да, ну да! – покачал головой Кан Ротки. – Ну, тогда хотя бы нужно сохранить ему жизнь.
- Попробую, - вздохнул Сильван Дрю и придвинул к себе тарелку с любимым салатом из каль-маров.

23.
Райс Конди была зла на Денни Степлтона. Уже несколько раз она пыталась выйти с ним на связь, но он не отвечал. Возможно, с ним что-то произошло, но в том, что он жив, она не сомневалась: в случае смерти введенный в его организм чип тут же бы дал сигнал. Но ведь у них было разработано множество способов связи и каким-то из них он мог бы воспользоваться. А он молчал. Нервно повышагивав какое-то время по своим апартаментам, она отдала распоряжение одному из своих помощников готовиться к полету  на землю.
- Найди мне Степлтона, где бы он и в каком виде не находился.
- Хорошо, госпожа, - кивнул помощник и отправился собираться в дорогу.
Райс Конди наконец села в кресло и поставила обе ноги на специальную приступочку. Так она отдыхала. Но спустя всего минуту к ней вошел антимаршал Нитуп, немного чем-то озадаченный, но и довольный тем, что его земной агент переплюнул ее клиентов.
- Приветствую тебя, Райс!
- А, Нитуп! Чем обязана столь неожиданному твоему визиту? У тебя есть ко мне вопросы?
- Скорее сообщение. Мой разведчик, внедренный в Армию спасателей, - последнюю фразу он произнес, по-особенному ее смакуя, - сообщил мне, что перехватил донесение генерала Дрю кому-то из старейшин об условиях содержания под арестом некоего агента влиняия Верховного Наместника.
При этих словах Райс Конди вздрогнула, выпрямила спину и опустила ноги на пол. Нитуп понял, что он пришел по адресу.
- Вот я и хочу с тобой посоветоваться, Райс. Мне доложить об этом Первосвященному, или ты возьмешь это на себя?
- Я сама ему доложу обо всем, - раздраженно ответила Райс Конди, вставая. – А тебе, Нитуп, спасибо за информацию.
- Всегда рад помочь прекрасной Райс, - не без едва заметной доли сарказма произнес антимаршал, и тут же направился к выходу.
Райс Конди, впрочем, его уже не слышала. Она полностью переключилась на свои мысли. Так вот почему молчит Степлтон! Неужели Кан Ротки его вычислил? В таком случае, ей самой нужно лететь на Землю, найти следы Степлтона и попытаться лично вступить в контакт с Великим Магистром.
- Роберт! – связалась она с помощником. – Отбой твоей командировке! Я сама полечу. Остаешься за меня.
- Хорошо, госпожа.
Уже много-много лет нога Райс Конди не ступала на земную твердь. Но всего через пару минут она освоилась на земле, будто жила здесь всю жизнь.
Она подъехала к дому, где жил Денни Степлтон, но дом оказался пуст. Мимо проезжал на велосипеде какой-то подросток и, увидев озадаченную чернокожую мадам у крыльца, юноша притормозил и прокричал:
- Мадам, если вы ищете господина Степлтона, то он уже давно здесь не появлялся.
 - Как давно, молодой человек?
- Ну, уже несколько месяцев точно, а может и больше.
Юноша поехал дальше, еще раз решив оглянуться на странную даму, явно иностранку. А Райс Конди сердито топнула ногой, вошла в пустой дом и связалась по спутниковой связи с Нитупом.
- Нитуп, выведи меня на своего агента. Мне нужно найти Степлтона во что бы то ни стало. Иначе мы очень рискуем. Ты же знаешь, что с Первосвященным лучше не играть в кошки-мышки.
- Его код С-12, - ответил антимаршал. – Сошлись на Б-пятого.
- Спасибо!
Через какое-то время Райс Конди отыскала агента Икс.
- С-двенадцатый Б-пятый на связи.
- Слушаю Б-пятого.
- Что с агентом влияния? Где он?
- Он находится под арестом на одной из военных баз Армии спасателей. Где именно – не знаю.
- Постарайся выяснить. И как можно быстрее. Когда найдешь, передай ему, что он должен каким-то образом связаться со мной.
- Кто вы?
- Неважно! Пользуйся этим же кодом. Он пока переключен на меня.
- Задание понял. Постараюсь его выполнить.
- Да уж, постарайся. Б-пятый это оценит. Конец связи.
Дальнейший ход действий прокрутился в голове у Райс Конди спонтанно. Она решила идти напролом и попытаться выйти на контакт с самим Каном Ротки.
Ей не составило большого труда проникнуть в резиденцию Совета старейшин. В своем темно-синем плаще из невидимого глазу композитного материала, она проникла внутрь помещения. Сняла плащ, который был настолько легок, что она запросто сложила его в свою дамскую сумочку. Далее под видом дипломатического работника одной из стран, она появилась в канцелярии Совета старейшин с письмом от президента, предназначенным для передачи лично в руки Великому Магистру. Но ей вежливо ответили, что письмо, разумеется, передадут лично в руки адресату, даже не вскрывая, лишь просканировав на предмет ядовитых веществ (это обязательная процедура, расписанная службой безопасности Совета старейшин), но только сделает это личный секретарь Великого Магистра. Если же госпожа дипломат желает получить личную аудиенцию, то она может это сделать по записи через того же секретаря.
- Но у меня, к сожалению, совершенно нет времени ждать, - пыталась надавить Райс Конди. – Уже завтра к полудню меня с докладом ждет мой президент.
- Мы не в силах изменить порядок, установленный Советом старейшин. К тому же, Великий Магистр все равно находится в отъезде, и когда он вернется, не знает никто.
Последняя фраза оказалась для Райс Конди полной неожиданностью. По ее данным Кан Ротки никуда в этот день не должен был уезжать. Но если это действительно так, то она совершенно зря потратила свое время.
Впрочем, конечно же, не совсем зря: она, наконец, выяснила, почему молчит Денни Степлтон.
Райс Конди покинула здание всемирного Магистрата. Она решила подождать еще день. Если же за это время Кан Ротки не объявится, она вернется в космический замок.
А в это время под окном дома, где сидел под арестом Денни Степлтон, объявился агент Икс. Осмотревшись и убедившись, что его в данный момент никто не видит, он повернулся так, чтобы оказаться в мертвой зоне для камер видеонаблюдения. Неспешно проходя мимо открытого окна, он практически не шевеля прижатым предплечьем правой руки, резким кистевым взмахом вбросил в открытое окно завернутый в пластиковый пакетик маленький микрофончик. Отойдя на безопасное расстояние, агент Икс вызвал Степлтона.
- Твоей судьбой обеспокоен посланник с космического замка. Если сможешь, дай им о себе знать.
- Кто ты? – заволновался Денни Степлтон.
- Неважно! У тебя для связи осталось ровно сорок секунд, - агент Икс посмотрел на наручные часы-хронометр. – Затем нашу волну сканируют и заглушат.
- Я не могу ни с кем общаться. Меня полностью изолировали. Я здесь как заложник. Передай в космический замок, что они мало что знают, но Великий Магистр очень умен и хитер, и если не удастся с ним покончить, то можно ждать больших неприят…
Договорить Степлтон не успел. Волну их общения засекли и тут же заглушили. Служба безопасности мгновенно начала поиск источников. Однако агент Икс, едва истекла минута разговора, сам отключил волну, сломал источник питания и микрочип, ножом вырыл небольшую ямку, положил все это в прозрачный пакетик, бросил в ямку и сравнял ее с землей.
Вскоре Райс Конди услышала позывные агента Икс.
- Б-пятый. Это С-двенадцатый! Ваш агент изолирован под домашним арестом в военном городке квадрата три-ноль-два. Выйти с вами на связь не может.
Райс Конди скорчила сердитую гримасу. Приняв решение немедленно вернуться в космический замок, она снова объявилась в канцелярии всемирного Магистрата, но уже в другом обличье, и вновь попыталась добиться встречи с Каном Ротки.
- Великий Магистр находится в своей инспекционной поездке, - ответили ей.
Тогда она передала референту конверт для передачи лично в руки Кана Ротки.
Стечением обстоятельств, космолет Райс Конди взлетел в то же время, когда приземлялся самолет Кана Ротки.
Когда же Великому Магистру рассказали о визите некоей чернокожей дамы и ее настойчивом желании с ним встретиться, в сердце у него что-то кольнуло. Получив конверт, оставленный той же дамой, он тут же вскрыл его, но был озадачен тем, что небольшой квадратик бумаги был чист. Впрочем, через несколько секунд на свету проявился и текст: «Привет от Верховного Наместника».
- Ну, вот и первая личная посылочка из космоса, - хмыкнул Кан Ротки. – Очень жаль, что не довелось познакомиться очно. Вероятно, это та самая Райс Конди, о которой рассказывал Степлтон.
 
24.
Наконец-то Райс Конди удалось проникнуть в святая святых Джейшуба: в зал, где он беседовал с очередным своим избранником-мессией, то есть с Тхаем. Ей удалось войти в систему наблюдения за секретным залом. Естественно, она очень рисковала: хоть и много лет она работала рядом с Верховным Наместником, но так до конца и не изучила его возможности ясновидения и проницательности. Но чисто женское, коварное любопытство на сей раз взяло верх над прагматичным благоразумием этой женщины, ибо мысли ее всегда были такими же черными, как и тело. Она наблюдала за виртуальным путешествием Тхая (уж виртуальность эту она раскусила сразу) и поняла, что, если ей удастся убедить Тхая в обмане Джейшуба, она возьмет над ним контроль. Оставалось лишь попытаться убедить его.
Она появилась в комнате Тхая, когда тот меньше всего ожидал кого-либо увидеть. Тем более, женщину. Правда, он тут же оценил ситуацию и подумал, что это последнее искушение, которому за-хотел его подвергнуть Верховный Наместник. И тут же, соответственно этому, решил действовать. Но вот как раз такого шага от Тхая Райс Конди не ожидала и даже не просчитала в уме. Зато она опытным глазом сразу же определила, где находится зрачок видеокамеры наблюдения. Тут же встала к всевидящему оку под мертвым углом, набросила на него черный, непрозрачный платок и, приложив ко рту указательный палец, молча взяла другой рукой Тхая за руку, подвела к стене, раздвинула стену и вывела его наружу. Здесь не велось наблюдения и не было прослушивающих аппаратов, поскольку изна-чально не предполагалось, что Тхай тут когда-нибудь появится.   
- Ты кто? – наконец спросил удивленный Тхай, увидев, что Райс Конди убрала палец ото рта.
- Я – твой друг. И для тебя пока этого достаточно.
- Как странно! Но если у меня здесь объявился друг, значит, по логике вещей, должен быть и враг? – размышлял вслух Тхай.
- Вижу, Верховный Наместник дал тебе хорошую школу, - улыбнулась Райс Конди. – Однако же, в данном случае это совсем необязательно: наличие друга совсем не подразумевает присутствие врага.
- В таком случае, я весь внимание, друг, имени которого я так и не узнал.
- Да, честно говоря, и имя мое тебе ни к чему, ибо ничего тебе не даст. А вот к словам моим тебе стоит прислушаться.
Райс Конди взглянула на Тхая и поняла, что тот готов ее выслушать, хотя и вел себя насторо-женно.
- Верховный Наместник полностью подготовил тебя к земной миссии. И она вполне тебе по зубам и выполнима. Но ты должен знать и обратную сторону твоей миссии, в которую тебя Наместник не посвящал. Все, что ты видел в так называемом эдемском саду – не более, чем фантом, галлюцинации. Ничего этого нет в действительности. Все это – лишь часть воображения Верховного Наместника Джейшуба, все это – теперь и в твоем обработанном мозге, и в сознании земных фанатиков той или иной религии.
- Не понял? – еще более насторожился Тхай.
- Все очень просто: Верховный Наместник обработал твою психику, вдохнул в твое тело часть своего духа, которым его одарил при рождении сам Высший Дух. И когда ты на Земле сделаешь свое дело, Наместник отшвырнет свою плотскую оболочку, то есть тебя, как использованную ветошь, и вернется в свой истинный облик, каков он есть. Дальше ты ему уже не будешь нужен: глупые людишки будут молиться на него, видя в нем твое лицо, поклоняясь твоему телу, веря в твое воскресение и второе пришествие, как это они делают после вознесения наместника из тел Сиддхартхи и Иисуса. Пророка Мохаммада он готовил по несколько иному плану, но сути дела это не меняет: и с ним, в конечном итоге, он поступил точно так же. И то, что ты видел, гуляя в саду, лишь образы, тени людей, созданные в твоем собственном мозгу, твоим собственным воображением.
- Почему я должен тебе верить? – прервал Райс Конди Тхай. – Ты сможешь доказать сказанное?
- А мне не надо ничего доказывать так же, как твоим последователям не надо будет доказывать о твоем существовании. Они всё должны принимать на  веру. Посему и ты мне должен просто верить. 
- Но это совершенно разные понятия: верить моему создателю и тебе, имени которой я даже не знаю.
- Хорошо! Тогда я предлагаю поступить так: когда ты окажешься на Земле и начнешь проповедовать свое мильдиго, упомяни в своих проповедях, помимо Первосвященного, его верного черного пса. Ты должен сразу почувствовать, как твой язык споткнется, словно о камень, мыслить тебе сразу станет труднее.
- И что это будет значить?
- А это и будет значить, что твоя психика настроена Верховным Наместником лишь в том ключе, в каком ему выгодно, и всякое твое отступление от его канонов будет означать, что ты впадаешь в ересь. В твоем организме начнут появляться непонятные болевые ощущения. Но… Чем чаще ты будешь отходить от догматов придуманной наместником религии, тем свободнее ты будешь ощущать себя в своих проповедях, но сделать с тобой он ничего не сможет, ибо ему важно одурманить как можно большие массы людей. А на тебя он потратил слишком много лет и сил, чтобы уничтожить тебя прежде, чем ты достигнешь поставленной им цели. Я же тебе буду всячески содействовать и постараюсь смягчить дальнейшие воздействия Наместника на твой мозг.   
- А если я откажусь от твоего предложения?
- Ты меня этим очень огорчишь. С другой стороны, на земле тебе будет нужна моя помощь и Первосвященный это понимает, поскольку сам не имеет возможности опускаться наземь, я же, в случае твоего отказа, и пальцем не пошевелю в особенно тяжелые для твоей земной юдоли времена.
Тхай задумался. Это и в самом деле было похоже на искушение, о котором Джейшуб даже не упоминал. Он верил этой женщине и не верил одновременно. Да и Райс Конди стала понимать, что ей не удалось добиться желаемого результата: Тхая не удастся взять на короткий поводок и заставить его работать больше на себя, чем на Джейшуба. Это начинало ее злить, но, тем не менее, она не теряла на-дежды все-таки войти в доверие к Тхаю и, таким образом, повернуть миллионные массы его приверженцев лицом к ней, женщине. И тогда она хотя бы частично сможет вознаградить себя за долгие годы служения Джейшубу и доказать, что может быть ему не только верным помощником, но и гораздо более близким человеком. А там… Вполне возможно появление в скором времени Джейшуба Третьего, который смог бы пойти по пути своего же отца, убравшего в небытие Джейшуба Первого…   
- Мне необходимо подумать над твоим предложением, - наконец произнес Тхай.
- Разумеется, ни одно предложение нельзя принимать сгоряча, - удовлетворенно произнесла Райс Конди, протянув для пожатия руку Тхаю.
Но тот остерегся от рукопожатия и лишь приложил к сердцу правую ладонь свою и низко поклонился. Лицо Райс Конди перекосилось. Она молча развернулась и ушла прочь.

25.
Патер Джексон закончил объяснять ученикам, восьми-десятилетним мальчишкам и девчонкам, разницу в написании и употреблении английский букв «си» и «кей», стер с доски примеры влажной губкой, вернулся к своему столу и коснулся ладонью левой руки евангелия.
- А теперь, дети мои вернемся к нашему рассказу о жизни и деяниях господа бога нашего Иисуса Христа. Сегодня я вас познакомлю с евангелием от Луки.
Патер Джексон приехал в глухой пустынный поселок в самом центре Африки несколько лет назад с миссионерской миссией. Так сказать, приобщить пустынное племя к христианской цивилизации. Почти год понадобилось патеру Джексону, чтобы втереться в доверие к аборигенам, построить из песчаника церквушку, затем школу, и начать сначала читать проповеди, а затем и убедить вождя в необходимости обучать детей грамоте и другим азам науки. Наконец, он добился своего. И вот уже полгода он занимался с детьми. Ему даже нравилась роль учителя. В такие часы он чувствовал себя не патером Джексоном, а одним из Иисусовых апостолов.
Патер Джексон надел на мясистую переносицу очки, поправил дужку и взял в руки евангелие. Открыл на нужной странице и стал вдохновенно читать.
- Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой очереди, именем Захария, и жена его из рода Аронова, имя ей Елисавета. Оба они были праведны пред богом, поступая по всем заповедям и уставам господним беспорочно. У них не было детей, ибо Елисавета была неплодна, и оба были уже в летах преклонных.
Однажды, когда он в порядке своей очереди служил пред богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, пришлось ему войти в храм господень для каждения, а все множество народа молилось вне во время каждения, - тогда явился ему ангел господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного. Захария, увидев его, смутился, и страх напал на него.
Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и назовешь ему имя: Иоанн. И будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются; ибо он будет велик пред господом; не будет пить вина и сикера, и духа святого исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к господу богу их. И предыдет пред ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокорным образ мыслей праведников, дабы представить господу народ приготовленный.
И сказал Захария ангелу: почему я узнаю это? Ибо я стар и жена моя в летах преклонных.
Ангел сказал ему в ответ: Я Гавриил, предстоящий пред богом, и послан говорить с тобой и благовестить тебе это; и вот ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время…
Патер закрыл книгу, отложил ее в сторону, снял очки и глянул в класс.
- На сегодня уроки закончены, дети. Вы свободны.
Дети зашумели, стали толкаться, пищать, потянулись к выходу.
- Зухра, задержись на минуточку.
- Хорошо, падре.
Дождавшись, пока они остались одни, патер ласково посмотрел на девочку, подошел к ней, погладил по волосам, заплетенным во множество мелких косичек.
- Зухра, скажи своей маме, что ей нужно сегодня с восходом луны прийти ко мне на исповедь.
- Хорошо, падре.
- Ну, теперь иди, дочь моя.
Патер Джексон закрыл школу, перекрестил ее и направился к своему дому. Пообедав приготовленный служанкой из местных едой, патер направился в церковь. Обойдя вокруг нее, он посмотрел на небо, казалось, от жары и сухости скукожившееся до небольшого, бирюзового в лучах закатного солнца, одеяла.
Патер вошел в церковь, плотно прикрыл за собой дверь. Идя до амвона, косил глазами направо-налево, проверяя, все ли в порядке. Все оставалось в том же порядке, в каком он и оставил храм после утренней литургии.
Но едва он дошел до круга со свечками, чтобы заменить прогоревшие на новые, как услышал легкий взвизг открываемой двери. Поднял глаза и увидел, что вошла молодая девушка в легкой фиолетовой накидке.  Это была Кари, одна из его прихожанок.
Увидев патера Джексона, она сразу же остановилась, некоторое время в нерешительности переминая ногами, обутыми в легкие сандалии.
- Тебе чего, Кари? – не очень вежливо спросил патер. – До вечерней литургии еще далеко.
- Я хочу исповедаться, падре, - робко произнесла девушка.
- А, это другое дело. Проходи к кабинке.
Патер Джексон набросил через голову накидку с большим желтым крестом на всю грудь и спрятался в кабинке.
- Слушаю тебя, дочь моя. Скажи мне, что тебя мучает? Бог милостив и, ежели на тебе нет страшного греха, то он тебя простит, - патер протянул девушке тыльную сторону ладони правой реки, и та приложилась к нему сухими губами.
- Падре, я жду ребенка, - дрожащим голосом почти прошептала она.
- Радость будущего материнства не есть грех, а есть превеликое благо, и Иисус, господь бог наш, возрадуется на небесех, услыхав сию благую весть.
- Нет, падре, это как раз грех, потому что я жду ребенка от вас.
Патер Джексон вздрогнул и слегка закашлялся.
- Дочь моя, не ошиблась ли ты? – пребывая в некотором смятении, спросил патер Джексон.
- Нет, падре. Моя старшая сестра также ждет ребенка, и я вижу, как она себя ведет. У меня все то же самое.
- Отчего ты решила, что это ребенок…  не от другого мужчины? – выкрутился патер.
- Ты был моим первым мужчиной.
- В таком случае, дочь моя, я тебя поздравляю, - нашелся, наконец, патер. – В тебя снизошел дух святой и сие дитя, если в тебе действительно зреет плоть, станет земным воплощением господа бога нашего, Иисуса Христа. И я благословляю тебя на предстоящее разрешение от бремени.
- Но что скажет сын вождя, мой жених, когда узнает об этом? – Кари заплакала.
Патер Джексон побагровел от этих слов. Он на собственной шкуре убедился в крутом нраве вождя, приказавшего однажды, в самые первые месяцы миссионерства, побить палками патера. Его сыновья, вероятно, нравом пошли в отца.
Он вышел из своего укрытия, подошел к Кари, прижал ее голову к своему плечу и погладил по волосам.
- Успокойся, дитя мое. Я смогу объяснить твоему жениху о чуде, происшедшем с тобой, о твоем непорочном зачатии и о том, что в своем чреве носишь будущего мессию. И слава о твоем будущем муже, благодаря этому чуду, будет долговечнее, нежели его земная бренная жизнь.
- Он тебе не поверит.
- Это почему же?
- Он не любит тебя, как и вождь, и считает тебя носителем злого духа.
- Меня-я? – искренне удивился патер. – Да как он смеет не любить меня, человека, несущего бывшим идолопоклонникам слово божие!
В этот момент церковные врата отворились и в просвете полутьмы проявилось маленькое полуголое тельце.
- Кто там? – нервно вскрикнул и без того уже раздраженный патер, тут же отстранившись от Кари.
- Это я, святой отец, Зухра.
- Чего тебе, Зухра? Я же велел прийти сегодня на исповедь не тебе, а твоей маме.
Патер сделал шаг вперед в направлении девочки, стараясь прикрыть собою Кари.
- Да нет же, патер. Я маме все передала. Но вас разыскивает какая-то белая женщина, приехавшая на машине.
- Белая женщина? Разыскивает? Меня? Ты ничего не перепутала, Зухра?
Патер Джексон удивился, глядя на Зухру, но та лишь молча отрицательно покачала головой и выскочила наружу. Мгновенно забыв о Кари, патер быстрыми шагами последовал за полубегущей Зухрой.
На пустынной площадке у школы, служившей аборигенам центральной площадью, и в самом деле стояла невысокая, белокурая женщина. У ее ног стоял чемодан, на нем еще небольшая матерчатая сумка, и саквояж. А за ее спиной поднимал пыль убегавший в даль доставивший ее сюда автомобиль без верха.
Увидев идущего священника, блондинка заулыбалась и пошла ему навстречу, оставив вещи на месте. Вокруг уже собиралась толпа любопытствующих детишек.
- Вы – патер Джексон? – протянула она ему руку для приветствия.
- Вы не ошиблись, миссис?.. – он обнял ее руку обеими своими огрубевшими от постоянного солнца и работы ладонями и заглянул в ее зеленые глаза.
- Мисс, падре. Мисс Смит. А зовут меня Сюзанна. Я – врач. Направлена сюда американским отделением Красного Креста. Там же мне порекомендовали и вас, как единственного гражданина США в этом безбрежном песчаном океане.
- И великолепно сделали! Здесь хоть и беспросветная глушь и живут довольно-таки бестолковые дикари, но вместе нам будет веселее. Вы даже не представляете, как я вам рад… Сюзанна.
Он назвал ее по имени и с осторожностью посмотрел на нее, но она лишь улыбнулась в ответ. У патера отлегло от сердца.
- Пойдемте, я провожу вас пока в миссионерский домик, - он подхватил ее вещи и она спешно последовала за ним. – Он сейчас все равно пустует. Я-то живу в доме при церкви. А мы вам потом соорудим отдельную хижину.
   
26.
Отчаявшись отыскать хоть какие-то следы своего отца (как ни странно, даже всемогущий Международный полицейский союз, по просьбе Кана Ротки подключившийся к поискам его отца, никак не мог напасть на след Шимона Шекера), Великий Магистр решил позвонить Адели. Он не виделся и даже не разговаривал с ней с момента того самого заседания Совета старейшин Земли, где его едва не осудили. Однако, чувства его по отношению к ней остались прежними. А разлука и вынужденный разрыв лишь обострили их. И хоть они оба понимали, что назад пути у них уже не будет, оба страдали от одиночества. И ослепленные разорванной цепью любви (шок от внезапного открытия был так велик!), они будто забыли, что и брат с сестрой могут находиться рядом, могут делиться друг с другом самым сокровенным. А значит, и могут просить друг у друга помощи.
Очень долго надрывался телефон в офисе у Адели. Не меньше звонил он и в ее доме. Она не отвечала. Оставался последний шанс – мобильная сотовая связь. И когда на экране видеомобильника од-новременно со звонком появилось обеспокоенное лицо Кана Ротки, сердце у Адели затрепыхалось, словно птица, попавшая в силки охотника. Она летела в самолете в Европу на встречу с компаньоном и в процессе полета думала лишь о предстоящей сделке. Но, увидев любимого, тут же забыла обо всем и моментально включила связь. 
- Я слушаю тебя, милый!
- Ну, наконец-то я нашел тебя, Адели. Ты где сейчас?
- Я в самолете. Лечу в Европу. Деловая встреча. А ты где?
- А я в своей резиденции, в Альпах. Мы сможем увидеться?
- Не знаю, милый… Прости, все еще не привыкну, что ты теперь мой брат, - горько усмехнулась она. – Я бы очень хотела, но пока не распоряжаюсь своим временем.
- Жаль! – выдохнул он с таким глубоким сожалением, что сердце у Адели защемило еще сильнее. – Хотелось бы поговорить с глазу на глаз… Хотя! Понимаешь, у меня нет времени на такие пустяки. К тому же и ты занята. Но ты мне должна помочь.
- Если смогу, я готова сделать это даже сейчас.
Кан Ротки вздохнув, на мгновение умолк, собираясь с мыслями. Адели откинулась на спинку кресла, спокойно дожидаясь, когда Кан заговорит снова. Мимо прошла стюардесса с подносом, предлагая прохладительные напитки. Остановилась напротив Адели, та помахала рукой, отказываясь. Стюардесса пошла дальше. В этот момент снова заговорил Кан Ротки.
- Помоги мне найти Шимона Шекера.
Адели вздрогнула, но промолчала. Кан Ротки расценил ее молчание по-своему.
- Понимаешь, это ведь и мой отец. И мне хотелось бы, по крайней мере, поговорить с ним.
- Это невозможно, Кан!
Она едва не рассказала ему обо всем, но вовремя спохватилась.
- Почему, Адели? Ведь ты же знаешь, где он прячется. Определенно знаешь, я это чувствую.
- Нет… Я не знаю. Ну, честно, не знаю, где он. Я видела его последний раз пятнадцать лет назад.
- Я это уже слышал на Совете старейшин. И все же я тебя прошу.
Адели готова была расплакаться и даже прикусила верхнюю губу. Она пыталась придумать, как ей выпутаться из этой ситуации, но тут на помощь ей пришла стюардесса, объявившая по радио:
- Уважаемые господа наш самолет идет на снижение. Просьба отключить мобильную связь и пристегнуть ремни.
- Прости, Кан, у нас посадка, - на едином дыхании прокричала она в трубку и тут же отключила ее.
Кан Ротки с досадой положил свою трубку и встал, заложив руки за голову. Прошелся несколько раз в таком положении по кабинету. Снова подошел к столу и опять потянулся к телефонному аппарату, но в этот момент дверь его кабинета раздвинулась и в просвете появилась громадная фигура Сильвана Дрю. В руках у него была свернутая пополам газета.
- А, Сильван! Я как раз хотел тебя вызвать. Что-нибудь удалось узнать?
- На этот раз удалось, - улыбнулся Сильван Дрю.
- Неужели? – не поверил своим ушам Кан Ротки.
Сильван Дрю подошел к столу и положил перед шефом газету, тут же развернув ее на нужной странице.
- Читай и смотри!
Кан Ротки бросил взгляд на то место, куда указывал пальцем Сильван Дрю. Там на четверти газетной полосы была помещена  фотография какого-то пришпиленного спиной к двери некрасивого, но, тем не менее, чем-то притягивающего к себе мужчины лет семидесяти. И аншлаговый заголовок: "Загадочное убийство Шимона Шекера".
Сильван Дрю немного помолчал, давая время Кану Ротки для прочтения статьи, затем торжествующе произнес:
- Все, Кан! Нет больше Шимона Шекера! Ты теперь и в самом деле сирота.
- Надеюсь, это не твоих рук дело, Сильван?
- К сожалению, нет, - развел руками Сильван Дрю. – Но я рад, что одним подонком на Земле стало меньше.
- Ну, может, это и к лучшему, - после небольшой паузы, вздохнув, произнес Кан Ротки. – Зато теперь меня никто не сможет упрекнуть, что я тайно встречался с человеком, у которого большие нелады с законом.


Часть третья
ВЫСШИЙ ДУХ
1.
Беспрерывно хлестал дождь, противно барабаня по деревянной крыше и стенам. Не слышно было ничего, кроме раскатов далекого грома и режущих глаза в темноте отблесков молнии, пробивавшиеся сквозь узкие щели-оконца где-то в самом верху. Тяжелое деревянное судно швыряло из стороны в сторону, словно перышко. Да и внутри самого судна стоял постоянный шум, рык и жужжание. К этому добавлялся еще невыносимо тяжелый запах прелости и испражнений. Кан Ротки никак не мог понять, что ЭТО такое, КАК он здесь оказался, и вообще, ЧТО происходит вокруг. Он старался пошире открыть глаза, чтобы хоть что-то рассмотреть. Даже пытался кричать, чтобы хоть кто-то отозвался. Но все было тщетно: его одинокий голос терялся во вселенском шуме. Впрочем, через некоторое время дверь его отсека отворилась и прямо перед ним предстал сухощавый, согбенный от груза прожитых лет и седой, как лунь, старик с длинной и такой же пепельно-белой бородой. В руках старик держал свечу, прикрывая мерцающий огонек ладонью.
- Очнулся, человече? – произнес старик, как ни странно, довольно сильным, не по возрасту, голосом. – Ну, значит, жить будешь, благодаря господу.
- Ты кто такой, где я нахожусь и вообще, что происходит вокруг? – забросал вошедшего вопросами Кан Ротки.
- Зовут меня Ной. Ты сейчас плывешь вместе со мной, моею семьею и всею, собранною мною по повелению божию живностию в построенном мною и чадами моими ковчеге. А спасаемся мы в этом ковчеге от всемирного потопа, обрушившегося на нашу землю вследствие тех бед, что сотворило зло человечье, вопреки желанию господа бога нашего. И только меня с семьею избрал он спасителем рода человеческого и предупредил о грядущем потопе. О том, что на сорок дней и ночей разверзнутся хляби небесные и будет ливень, который должен смыть всю мерзость земную.
Кан Ротки сначала ошарашенно посмотрел на представившегося Ноем человека, а затем расхохотался во весь голос, откинувшись назад и слегка даже ударившись головой о деревянную перегородку.
- Не иначе, как Верховный Наместник решил мне продемонстрировать наяву свои библейские сказки, - сквозь смех, утирая повлажневшие глаза, произнес Кан Ротки. – Ну что ж, это даже интересно! Давай хоть так, заочно, поспорим с тобой Джейшуб.
Великий Магистр посмотрел вверх на предполагаемое небо и погрозил в том же направлении пальцем. Ной же в это время приложил свободную руку к сердцу, прикрыл глаза и молча стал шевелить губами.
Джейшуб, который, разумеется, наблюдал сверху за всей этой картиной, лишь мрачно ухмыльнулся.
- Давай, давай поспорим. Только не переоцени свои силы, человечек.
- Для начала я бы хотел осмотреть все твое судно, старик, - уже обратился к Ною Кан Ротки. – И убедиться в том, что ты и в самом деле выполнил задание своего творца, собрать в этот ковчег каждой твари по паре.
- Увы, это сделать невозможно. Ради твоего же спасния и блага, - покачал головой Ной. – Никто, даже я, не может входить в те отсеки, что занимают живые твари.
 Как написано в библии, бог приказал Ною сделать ковчег из дерева гофер, в этом ковчеге сделать отделения, которые следовало осмолить внутри и снаружи. В ковчеге следовало сделать отверстие вверху, дверь сбоку, и устроить все в три яруса. Но именно в размерах ковчега и заключается первая нестыковка.
В библии значится: «И сделай его так: длина ковчега триста локтей; широта его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей». Если старинную меру длины в локоть принять за 50 см, то мы имеем длину ковчега в 150 метров, ширину в 25, высоту в 15 метров. По современным меркам суденышко так себе, но… Следует принять во внимание, что: во-первых, господь семье Ноя из восьми человек (сам Ной, его жена, три их сына и их жены) отвел на строительство и заселение ковчега всего неделю. Семь дней – это 168 часов, включая время на сон и прием пищи. Да еще следует учесть полное отсутствие в те времена современных строительных технологий, электричества и прочего. Во-вторых, помимо строительства ковчега его еще нужно было заселить: «Введи же в ковчег из всех животных и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых…» Помимо вопроса, чем же перед богом провинились животные, птицы, насекомые, пресмыкающиеся, рыбы…, возникает и другой, более глобальный: в настоящее время известно примерно четыре тысячи видов млекопитающих, восемь тысяч видов пресмыкающихся, девять тысяч видов птиц… А поскольку по заданным параметрам полная грузо-подъемность ковчега будет никак не больше 100.000 тонн, то это значит, что на каждое животное (даже без учета птиц, рыб и прочих) приходилось всего по два кубических метра жизненного пространства. Но, если для зайца или, например, лисицы, это еще куда ни шло, то как быть со слоном, бегемотом, жирафом, наконец? А как решался вопрос с доставкой к ковчегу в столь короткие сроки австралийских  и американских эндемиков?
И еще не нужно забывать о питании. Не только семейства Ноя, естественно, но и всей этой оравы «тварей». Что едят хищники? Кто их кормит мясом, и где это мясо берут? А кто подкладывает траву травоядным? Или эти два альтернативных по своей сути класса находятся вместе и, умиленно глядя друг на друга, постятся в ожидании окончания потопа и выхода на свободу? А чью кровь сосут насекомые? Наконец, кто чистит отсеки от испражнений? Сколько же их накопится за сорок-то дней и ночей? Или господь бог позаботился об этом заранее, усыпив всю эту живность на время потопа? Тогда почему об этом ничего не сказано в писании?
- Готов ли ты ответить на эти вопросы, старик?
Да, впрочем, и сам «всемирный потоп» - вопрос весьма спорный. Не исключено, что огромное наводнение имело место быть в этом районе земного шара, что находит свое косвенное подтверждение и в археологических раскопках на горе Арарат, где дважды, в начале и в конце ХХ столетия, русские экспедиции натыкались на нечто похожее на библейский ковчег. Однако же ни один из древнекитайских, древнеегипетских, древнеиндийских или других источников не зафиксировал такого события и мы не знаем, что в то время происходило в других районах Земли.
Наконец, интересен сам постулат о раскаянии господа в том, что создал человека на земле. Раскаялся перед кем? Перед самим собой? А разве он потерял контроль перед своим созданием? И зачем, даже в таком случае, ему было затевать историю с потопом, уничтожая при этом ни в чем не провинившуюся перед ним живность, когда он мог поступить с человеком так же, как и при его создании? Всего лишь сказать: «Да не будет тех-то и тех-то!» И стало бы так!
- Не в том состоит мудрость господа, - наконец смог вставить слово Ной. – А в том, что таким образом господь регулирует количество живой массы на планете. Ведь известно же, что наша планета не сможет переварить более двенадцати миллиардов людей. Она просто «сорвется с петель», то бишь со своей орбиты. И чем это будет не страшный суд для всего человечества?
- Значит, ты оправдываешь религиозные войны и массовые страдания и смерти человеческие именно заботой бога о созданной им планете?
- Конечно! Не будет религиозных войн, люди придумают другие: политические, геополитические, географические, националистические… Все равно будет проливаться кровь и таким образом, регулироваться  количество человеконаселения.
- Ты насмешил меня, Ной. Демографический вопрос можно разрешить гораздо более цивилизованным путем. Например, искусственным ограничением рождаемости. Как это сделало, скажем, правительство Китая. Правда, китайцы переусердствовали, ограничив деторождаемость одним ребенком в семье. Со временем это принесет обратный эффект – население страны начнет уменьшаться. Для самовопроизводства населения достаточно иметь двух детей. Я думаю, человечество в очень скором времени и придет к этому…
Кан Ротки вдруг почувствовал, как изображение Ноя тает в какой-то молочной дымке. Старик так и не смог удовлетворительно ответить ни на один поставленный Великим Магистром вопрос. В конце концов, видение Ноя исчезло. Сам же Кан Ротки открыл глаза и почувствовал страшную боль в висках и тяжесть в веках. Он метался на влажной от его пота подушке. У него был жар.
Когда же он окончательно пришел в себя, то увидел сидящего рядом с собой сухонького седовласого старичка в очках с длинной седой бородой.
- Ты снова здесь, Ной? – пересохшими губами прошептал Кан Ротки.
Доктор приподнялся и облегченно вздохнул, обернувшись на стоявших позади него Голду Хаит и Сильвана Дрю.
- Он все еще бредит, но кризис уже миновал, - сказал доктор. – Скоро дело пойдет на поправку.
- Спасибо за хорошую новость, доктор Фан, - кивнул Сильван Дрю.
- Вы, наверное, устали? Можете идти, мы пришлем к Великому Магистру сиделку, - поблагодарила доктора Голда Хаит.
- Не надо сиделку, я побуду рядом с ним, сколько будет нужно, - в спальной комнате Кана Ротки неожиданно появилась Адели Голдовская и с мольбой посмотрела на старейшин.
Те переглянулись друг с другом и, после небольшой паузы, Голда Хаит утвердительно кивнула:
- Хорошо! Если Великому Магистру или тебе что-нибудь понадобится, вызывай незамедлительно. 

2.
Тхай оказался в пустыне. Это было его первое соприкосновение с землей после возвращения Оттуда. Ветер высвистывал свою желтую мелодию, гоняя с места на место барханы и завывая, словно целая стая голодных шакалов. Солнце нещадно поливало песок, который впитывал в себя его золотые лучи и становился таким жарким, будто кто-то хотел выжечь все живое и движущееся по пустыне. Тхай лежал, распластавшись на втором, более прохладном, слое песка. Это Райс Конди, выполняя приказ Джейшуба, прежде, чем водворить нового мессию на Землю, винтами своей космической тарелки, убрала верхний, раскаленный слой. Затем, выполнив свою миссию, так же незаметно, она убралась восвояси. Ее здесь, на Земле не должен был видеть никто из людей, включая и самого Тхая. То есть, нет. Тхай остался там, в прошлом и космическом небытие. А здесь, на земле, распластавшись, лежал новый мессия по имени Мильдиган.   
Откуда-то сверху на Землю снова пришел мощный поток сознания, циклически повторяющийся с разницей в несколько столетий, парализующий на какой-то космический миг волю человеческую. И с этим практически невозможно бороться, особенно людям с нестабильной психикой. Да и те, у кого крепкие нервы, иногда поддаются этому первому порыву. Правда, у последних, все же, в конечном итоге, хватает силы воли противостоять указаниям свыше: они больше привыкли поступать сообразно своему собственному, а не космическому разуму. Но таких людей, увы, в общем соотношении не так уж и много на всей Земле. И именно из них набирал свою Армию Спасателей Великий Магистр Совета старейшин Кан Ротки. Правда, не так много было и совершенно безвольных людей, становящихся послушным орудием воли Джейшуба. Большинство землян все-таки относилось к среднему типу – могли пойти за тем, в ком они в данный момент видели достойного в их понимании лидера, вождя, мессию. Вот за таких людей и развернулась борьба между Верховным Наместником Высшего Духа и Великим Магистром Совета старейшин всей Земли.
 Мильдиган поднял голову и увидел впереди какое-то марево. Он потряс головой, пытаясь отогнать от себя это видение. Прикрыл глаза ладонью, затем отвел руку в сторону и снова посмотрел вперед. Марево не исчезло: Мильдигану показалось, что впереди он видит белые стены большого города, а перед стенами синий круг то ли озера, то ли искусственного пруда. Он попытался встать. Но когда поднялся, отряхнулся и выпрямился, увидел себя в окружении вооруженных автоматами и с гранатами на ремнях бородатых, сухощавых, практически черных от палящего солнца доброго десятка всадников, двое из которых сидели на верблюдах, остальные на поджарых арабских скакунах. Мильдиган спокойно, без малейшего даже намека на испуг глянул по очереди на каждого, затем улыбнулся и добродушно произнес:
- Вот они, будущие воины Мильдигана. Я вас люблю и благословляю! – он поднял руку вверх, словно приветствуя всех каким-то непонятным пока всадникам жестом.   
Но при этом их поразило две вещи: незнакомец заговорил на их языке и, второе, сразу после того, как он поднял свою руку, и верблюды, и лошади отпрянули назад так резко, что едва не сбросили расслабившихся всадников.
Воины пустыни, быстро разбиравшиеся всегда с такими залетными гостями, как-то вмиг оробели и не решились предпринять никаких воинственных действий против незнакомца.   Но и убраться восвояси не могли. Старший из воинов кивнул одному из оседлавших верблюдов. Тот похлопал верблюда, животное опустилось на передние ноги. Воин спрыгнул вниз, подошел Мильдигану, впрочем, остановившись в шаге от него.
- Ты кто такой будешь?
- Я – ваш новый пророк. Ниспослан свыше, чтобы нести людям истину об их существовании, - Мильдиган ткнул указательным пальцем правой руки вверх, в небеса, куда тут же автоматически глянули и воины пустыни. - Меня зовут Мильдиган.
- Для начала ты сам расскажешь истину о своем существовании нашему вождю, - произнес старший. – Забирайся на верблюда.
Старший указал стволом автомата на лежавшего на песке верблюда. Мильдиган послушно и молча подошел к животному, взобрался на его горб. За ним тут же забрался и верблюжий хозяин. Верблюд сразу же поднялся на ноги. Старший поднял автомат вверх, гаркнул и весь отряд понесся к только ему известному месту нахождения пустынного поселения.

3.
Воины доставили Мильдигана в свое поселение. Его там приняли весьма настороженно и с некоторым даже страхом. Старший конвоя доложил о неожиданном пленнике вождю. Тот, не выходя из своего дома, лишь раздвинув прикрывавшую вход циновку, глянул на Мильдигана. И застыл на какое-то время. Что-то странное привиделось ему. Вождь даже не понял, въяви это произошло, или на него сошло затмение.
- Под охрану его. Приставь двух лучших воинов, - приказал вождь.
Конвоир кивнул. Подошел к Мильдигану, ткнул в его спину дуло автомата. Затем подозвал к себе двух молодых, мускулистых воинов. Коротко передал им приказ вождя, те кивнули и дальше уже они повели пленника к каменной толстостенной хижине без окон, лишь с прорезью на потолке, служившей своеобразной тюрьмой.
Впрочем, вождь проявил не свойственное ему обычно добродушие и разрешил через пару дней совершать Мильдигану прогулки по поселку. Правда, пока под охраной. И надо же было такому случиться, что во время первой же прогулки ему повстречалась так выделяющаяся среди окружающих белокурая девушка. Сюзанна также с интересом посмотрела на Мильдигана.
- Вы, вероятно, приехали сюда по доброй воле и с некоей миссией? – спросил Мильдиган, даже не поздоровавшись и не спросив имени.
Но Сюзанна не обратила на это внимание. Она тут же утвердительно кивнула и ответила:
- Совершенно верно. Меня прислал сюда Красный Крест. Я – врач.
- И что, эти дикари доверяют своих людей вашим рукам?
- А почему вас это удивляет? И вообще, вы-то сами, как здесь оказались? И как хотя бы вас зовут?
- Я прибыл сюда с особой миссией. Я – пророк Мильдиган и пришел на эту землю просвещать людей.
- О, боже мой! Еще один мессия…
Но Сюзанна тут же прикрыла ладонь рукой, увидев на себе гневный взгляд Мильдигана. Даже мурашки страха пробежали по ее коже. Будто электрический разряд отделился от тела Мильдигана и коснулся ее организма. 
- Я – не еще один. Я – последний. И самый великий. Я могу сделать то, что не по силам ни одному человеку.
- Ну, например, – уже не очень скептически произнесла Сюзанна.
- Например? – на секунду задумался Мильдиган и вдруг усмехнулся. – Например, я знаю, что вас зовут Сюзанна, хотя вы и не представлялись мне. Достаточно?
Сюзанна с восхищением глянула на Мильдигана, пытаясь вспомнить, действительно ли она не называла пришельцу своего имени. Потом покачала головой и сказала:
- Ну, предположим, вы могли навести обо мне справки, прежде чем появиться тут. Не такой уж это и фокус. Сделайте еще что-нибудь, чтобы я вам поверила.
- Во-первых, это не фокус. Во-вторых, извольте… Я ведь не зря спросил, доверяют ли эти люди вашим рукам. Вы ведь сейчас лечите младшего сына вождя и у вас ничего не получается. Он находится при смерти, не так ли?
- Да, но… кое-кого я все-таки вылечила здесь. А что касается сына вождя… Он болен онкологией. У него рак последней стадии. Боюсь, что он уже не жилец на этом свете… А еще боюсь, что, если он умрет, и меня могут убить.
И только тут Сюзанна сообразила, что пришелец и в самом деле не так-то прост: ведь он появился здесь всего несколько дней назад и не успел ни с кем переговорить. Но ведь он в деталях знает о болезни младшего сына вождя. Может быть, это и ее, Сюзанны, спасение. Словно прочитав мысли девушки, Мильдиган попросил, обратившись к конвоирам:
- Покажите мне мальчика.
Те озадаченно  переглянулись, затем посмотрели на Сюзанну.
- Господин тоже врач, - умоляюще глянула на них она. – Попросите вождя, если ему дорог сын, чтобы и этот человек, Мильдиган, осмотрел Туку.
Охранники еще раз переглянулись, один из них кивнул и тут же передернул затвор автомата, направив его на Мильдигана. Второй в этот момент пошел в сторону хижины вождя. Сюзанна побежала за ним. Они вдвоем стали упрашивать вождя показать юношу пришельцу.
- Хорошо, - кивнул расстроенный вождь. – Приведите его сюда.
Сюзанна собиралась уже идти обратно, однако находившийся здесь же шаман, обкуривавший разными травами Туку, выпрямился и грозно глянул на вождя.
- Ни в коем случае, вождь. Этого нельзя делать. Тука может умереть от любого прикосновения незнакомца.
- Но он и так уже умирает, - решительно произнесла Сюзанна. – И в его случае любое промедление только усугубляет болезнь.
- Мы не знаем способностей пришельца, а верить на слово любому человеку нельзя, - противился шаман.
Сюзанна поняла, что шаман будет настаивать на своем, и вождь не посмеет его ослушаться. Тогда она решила действовать окольными путями. Она прибежала к жене вождя, уже оплакивавшей своего младшего сына и сразу же рассказала ей о чудесном пришельце и его всемогуществе, в том числе и в лечении больных. Хватающаяся за любую соломинку, высокая, сухопарая женщина поднялась и последовала за Сюзанной. Обойдя его со всех сторон и внимательно приглядевшись, она отправила восвояси охранника и кивнула Мильдигану.
- Идите за мной.
Угощаясь чаем и сладостями, они беседовали втроем до самых сумерек. Песок остывал очень быстро. Стало прохладно. Жена вождя укуталась в теплый шерстяной плед. Сюзанна поднялась, давая понять и Мильдигану, что пора уже оставить это гостеприимное жилище. Но в этот момент в хижину вбежала Кари, будущая невестка вождя и запричитала.
- Тука умирает. Вождь просил вас срочно прийти.
Сюзанна с Мильдиганом переглянулись. Жена вождя вышла наружу, но, пройдя несколько метров, остановилась и крикнула:
- Идите за мной оба.
Мильдиган с Сюзанной пошли следом за женщиной и вскоре оказались в большой, прокуренной запахами трав хижине, где на соломенной циновке неприкрытый ничем лежал юноша лет четырнадцати. Это и был Тука, младший сын вождя. Здесь же присутствовал и шаман. Увидев входящего Мильдигана, шаман тут же перегородил ему дорогу, но Мильдиган легким движением отстранил его с пути и подошел к Туке. Вождь тут же побагровел, и хотел было наброситься на незнакомца, но его удержала жена. И Сюзанна тихо прошептала:
- Поверьте ему, великий вождь. Это последний шанс для Туки.
Мильдиган уже не обращал ни на кого внимания. Он внимательно внешне осмотрел больного. Закрыл глаза, подняв голову вверх (он медитировал несколько минут). Затем сделал глубокий с выкриком выдох и приложил пальцы к месту, где находилась злокачественная опухоль. Затем его пальцы проникли внутрь организма без какого бы то ни было разреза. Через пару секунд Мильдиган резко выдернул ладонь наружу, держа большим и указательным пальцами пораженный участок внутренностей. Юноша лишь вздрогнул и вскрикнул при этом.
Мильдиган показал опухоль вождю, плюнул на свою ладонь, вышел из дома, отошел подальше, свободной рукой сделал в песке глубокую ямку, бросил туда гниль и засыпал песком.
- Я только читала и видела по телевидению тайских и филиппинских хирургов, без скальпеля делающих операции людям, и все-таки не верила в это. Но теперь лично убедилась в том, что это правда, - восхищенно произнесла Сюзанна. – Это же настоящее чудо!
Мильдиган лишь молча посмотрел на женщину, ничего не ответив.
На следующий день сыну вождя стало легче, и он даже стал подниматься на ноги. Мильдиган стал для местного племени поистине божеством. Даже шаман отдал ему свой бубен. Вождь приказал устроить большой праздник в честь великого незнакомца. На этом празднике Мильдиган впервые получил возможность проповедовать свою веру. Аборигены были им завоеваны тут же. Однако Сюзанна обратила внимание, с какой злостью следит за всем этим патер Джексон. Джексон пытался было помешать проповеди Мильдигана, но вождь грубо оттолкнул его от себя. Джексон упал, больно ударившись головой. Подняться же ему помог Мильдиган, осенив его при этом своим знаком поднятой руки. Джексон же, поняв все правильно, тут же выставил вперед золотой крест, висевший у него на шее. Мильдиган лишь улыбнулся этому и отошел.
- Мильдиган, у тебя здесь появился реальный враг, - кивая на Джексона, прошептала Сюзанна.
Мильдиган также посмотрел на священника.
- Я не боюсь его, поскольку моя вера сильнее.

4.
Как ни старалась Райс Конди выследить, куда прячет пробирки со своей спермой Джейшуб, она так и не смогла этого сделать. Тогда она решила действовать по-другому, более агрессивно, хотя и понимала, чем в таком случае рискует. Если об этих ее шагах узнает Верховный Наместник, он, не задумываясь, уничтожит ее.
Она отправила своего слугу отдыхать, заявив, что плохо себя чувствует, поэтому останется в своих апартаментах и он ей сегодня по этой причине не понадобится. Оставшись одна, Райс Конди пошла прогуляться на лужайку перед замком, где, она это знала, всегда отдыхали слуги Верховного Наместника. Она не ошиблась: распластавшись на траве, раскинув руки в стороны и почти не моргая, смотрел в синюю бездну неба, насыщаясь ультрафиолетом, Акаси Нагути, один из двух слуг Джейшуба. Она стояла у крыльца, озираясь по сторонам и раскручивая в голове дальнейший план действий. Наконец, она определилась. Убедившись, что ее никто не видит, Райс Конди направилась к лежавшему слуге. Она хорошо изучила его досье и знала его больное место. Поэтому ей не сложно было добиться послушания.
- Ай-яй-яй! Первосвященный рвет и мечет, ища того, кто примерял его перстень, а его верный слуга отдыхает на травке, - негромко, но жестко произнесла Райс Конди.
Нагути вздрогнул, глянул на остановившуюся рядом с ним Райс Конди и быстро вскочил на ноги.
- Не надо на меня так смотреть, - дерзко ответил Нагути (он мог себе позволить такой тон даже с Райс Конди). – Первосвященный мне полностью доверяет и знает, что я никогда не посмею без его разрешения прикоснуться к его вещам.
- Я это знаю, - усмехнулась Райс Конди. – Как знаю и то, что Сейра не пользуется таким его доверием, поэтому и приказывает тебе хозяин не отходить от нее ни на шаг, когда она убирает его покои.
Райс Конди, говоря это, не спускала глаз с Нагути и заметила, как не только дерзость исчезла с его круглого скуластого лица, но оно даже несколько вытянулось и побледнело.
- Однако, это вовсе не означает, что ты и должен приближаться к ней ближе, чем на шаг.
- Она хотела всего лишь протереть перстень, - побледнел Нагути. – Но, когда я это заметил, я запретил ей это делать.
- Да я, собственно, не о перстне, - снова усмехнулась Райс Конди. – Я о твоих отношениях с Сейрой.
Она глянула в его лицо, глаза их встретились. Она прочитала в его глазах испуг. Впрочем, Нагути тут же взял себя в руки и спокойно ответил:
- Сейра - киберженщина, и связь с ней…
- Акаси! – прервала его Райс Конди. – Первосвященный не одобряет никакую связь даже с киберженщиной, даже кибермужчины. Тем более, если речь идет о Сейре, - она снова посмотрела на него с усмешкой превосходства. – И стоит мне  только лишь намекнуть ему на существование такой связи, сам понимаешь, что будет…
Нагути опустил голову и понимающе спросил:
- Что мне нужно сделать для тебя?
- Я тебя жду у себя сегодня же.
- Но…
- Или я сообщу обо всем Первосвященному.
- Хорошо, госпожа.
Нагути сжал от злости губы и смотрел на удалявшуюся Райс Конди ненавидящими ее глазами. Но эта страшная женщина умела добиваться поставленной цели.
- Мне нужно знать, Нагути, где Первосвященный хранит пробирки… Ты понимаешь, о чем я.
- Да, госпожа! Но я не могу тебе сказать этого, иначе мой господин меня уничтожит.
- Но, если ты мне этого не скажешь, тебя уничтожу я. Ведь ты прекрасно понимаешь, что я сейчас рискую не меньше твоего, играя в открытую.
Нагути стоял перед Райс Конди на коленях, руки его были в электронных наручниках. Лицо его в данный момент настолько скукожилось, что напоминало некий сухофрукт. Все обитатели космического замка боялись Райс Конди даже больше Нитупа (разумеется, Верховный Наместник был не в счет), зная ее коварный и решительный характер. Нитуп же был более прямолинеен и предсказуем.
Выбор у Нагути был невелик. Он понимал, что в любом случае обречен: в данный момент ему уже стало все равно, от чьей руки он погибнет – Верховного Наместника или его помощницы. Сейчас более реальная угроза исходила от нее. Он опустил голову и негромко произнес:
- Хорошо, я покажу тебе потайную дверь, но за последствия не отвечаю.
- Разумеется! Ты вообще не можешь ни за что отвечать.
Райс Конди подошла к столу, взяла в руки металлический браслет, повернулась лицом к слуге.
- Встань и подойди ко мне!
Нагути выполнил приказ. Райс Конди присела, расстегнула замок-молнию на штанине слуги и пристегнула чуть выше щиколотки браслет. Опустила молнию. После этого щелкнула замком наручников.
- Вот теперь ты никуда не денешься. Вперед! Веди меня к потайной комнате.
- Как, прямо сейчас, ночью?
- Да, именно сейчас, пока Первосвященный отдыхает и ты ему не нужен.
Они долго блуждали по бесконечным коридорам космического замка. Дважды приходилось укрываться в темных нишах от проходивших охранников. Наконец Нагути остановился и указал головой на едва заметную щель в стене.
- Вот она!
Райс Конди оглянулась по сторонам, но никого нигде не было: коридор был девственно чист.
- Вот и отлично! Ты, оказывается, мировой парень, Акаси! Знаешь ли ты код для открывания двери?
- Нет, госпожа! Эта дверь реагирует только на радужную оболочку Первосвященного. И никто, кроме него туда входить не имеет права.
- Хорошо! Я поняла.
- Я могу быть свободен?
- Конечно! Ты ведь умный парень и понимаешь, что рассказывать обо всем этом хозяину не выгодно, прежде всего, для тебя самого. Он ведь не станет разбираться, под давлением ты привел меня сюда или по собственной воле. Верно? Но ходить, тем не менее, ты будешь пока с моим браслетом.
- Да, госпожа.
- А теперь иди. И послушайся моего совета: остерегайся Сейры.
 - Да, госпожа! – покорно склонил голову Нагути и пошел назад.
Райс Конди долго смотрела ему вслед, пока он не свернул за угол, оглянувшись перед этим на нее в последний раз. После этого она достала из нагрудного кармана своего комбинезона маленький брелок, пару раз невысоко подбросила его на ладони, вздохнула и нажала на крохотную желтую кнопку. Нагути успел лишь ойкнуть и тут же свалился замертво, сраженный сильным электрическим разрядом. Райс Конди быстрым шагом направилась к трупу, потащила его за ноги к одной из ниш. Она была одной из немногих, посвященных практически во все тайны космического замка. Знала она и о предназначении этих глубоких ниш. Нащупав в темноте нужную кнопку в стене, она нажала на нее. Стена раздвинулась и на нее хлынул поток колючего морозного воздуха. В первый момент она отпрянула от стены, затем вернулась к ней и ногой, приложив все свои силы, спихнула в открытый космос труп слуги своего господина. Стена тут же сошлась вновь. Райс Конди отерла ладони о комбинезон и пошла назад, к той самой потайной двери. Пощупала ее кончиками пальцев, приложила ухо к прохладному металлу и улыбнулась сама себе.
Главное, что она теперь знает, где хранит свое возможное потомство Верховный Наместник. Она проникнет внутрь и добудет то, чего хочет. И станет такой же всесильной владычицей мира, как и Джейшуб.
 
5.
Затаивший обиду на Мильдигана, патер Джексон, думал, как с ним получше расправиться и изгнать с территории своей миссии. Съездил в город за двести миль посоветоваться с настоятелем католического храма. Тот лишь пожал плечами.
- Брат мой, слово господне должно подействовать даже на этого еретика, не говоря уже о беззащитных перед господом богом нашим детях пустыни.
- Вся проблема как раз в том, брат мой, - возразил патер Джексон, - что слова действуют пока только на детей пустыни. На мои же слова, обращенные к этому еретику, он находит свои слова. И я замечаю в последнее время, что как раз его, а не мои слова, больше начинают действовать и на моих ягнят веры.
- Ну, значит, ты какие-то не те слова говоришь, брат мой.
Патер Джексон даже обиделся. Настоятель что, считает его мальчишкой неразумным? Не сказав больше ни слова, помолившись и сделав покупки, Джексон вернулся из города на территорию своей миссии с твердой решимостью найти какое-нибудь веское воздействие на непрошенного гостя и конкурента. И не нашел ничего лучшего, как помериться с ним физической силой. Тем более, что патер Джексон внешне выглядел гораздо мощнее и физически развитее Мильдигана. 
 Однажды вечером патер Джексон встретил Мильдигана в тени его дома и ударил палкой по голове. Как ни странно, Мильдиган устоял на ногах и, развернувшись, ударил Джексона в лицо. Тот от неожиданности и от сильного удара не удержался на ногах и упал. Мильдиган хотел было зайти в дом, но не успел. Джексон тут же вскочил на ноги и с диким рыком вновь устремился на Мильдигана. Тот увернулся от удара, но Джексон и не думал отступать. Завязалась драка. На шум сбежались аборигены, окружили дерущихся и начали подбадривать их. Выбежала и Сюзанна, прикусив кулачок, она болела за Мильдигана. Дерущиеся использовали разные приемы: бокса, карате, вольной борьбы. Схватка продолжалась довольно долго. Соперники практически ни в чем не уступали друг другу. Но в итоге победу все-таки одержал Мильдиган. Поставив ногу на грудь поверженного соперника, все еще продолжая тяжело дышать, он миролюбиво произнес:
- Видимо, твоя католическая вера, падре, окончательно ослабела, коли ты не можешь ни словом, ни с помощью кулаков убедить принять ее даже этих детей пустыни. Со мной же тебе и подавно не справиться. Поэтому убирайся-ка ты подобру-поздорову, пока здесь не надругались ни над тобой, ни над твоей верой. И разбери свою часовню. Я на ее месте поставлю свой храм, обращенный к звездам. Моя вера терпимее твоей, но если ей угрожают, она сможет постоять за себя и с помощью кулаков.
Мильдиган отошел в сторону, давая возможность Джексону подняться.
- Я этого так не оставлю, Мильдиган. Я сообщу в Ватикан папе, и твою ересь похоронят в зародыше. Дальше этой пустыни она не пойдет.
- Хорошо, можешь все, что угодно, сообщать своему папе, но у меня к тебе большая просьба – маму при этом не обижай.
Услышав эти слова, Сюзанна сначала посмотрела на Мильдигана, затем перевела взгляд на Джексона, и его жалкий вид окончательно рассмешил ее. Она захлопала в ладоши и засмеялась. Пустынное племя также одобрительно запрыгало и затрясло в своем диком танце поднятыми вверх рука-ми.
Джексон от обиды прикусил нижнюю губу. Молча удалился в свою мазанку, стал собирать вещи. Но прежде, чем покинуть дом, сел за стол и стал писать письмо папе римскому, в котором предупреждал того о появлении некоего нового пророка некоей новой, непонятной пока ему, патеру Джексону, веры. Но человек этот, по имени Мильдиган, потенциально опасен, и стоит предпринять все возможные меры, дабы исключить не только его воздействие на умы христианской паствы, но и даже физическое появление в других местах, что было вполне предполагаемо, ибо не будет же он всю жизнь жить и проповедовать свои идеи несчастным детям пустыни.  Сама же пустыня за эти ночные часы окончательно остыла. Завернувшись в теплый плед, вынеся два чемодана, Джексон загрузил их в открытый "бьюик", сел за руль и еще до появления красного рассветного солнечного  диска уехал прочь.
Мильдиган на следующий день, убедившись, что Джексон действительно уехал, взял толстую палку из высохшего саксаула и стал ею долбить стены выстроенной Джексоном с помощью аборигенов часовни. Вылеченный им сын вождя стал помогать ему, вслед за ним подошли и еще несколько мужчин. Сюзанна наблюдала все это, стоя у порога своей мазанки. Она была в нерешительности: как к этому относиться. Никак не могла понять, кто же на самом деле этот таинственный Мильдиган, откуда он появился в этих краях и надолго ли здесь обосновался. Она чувствовала, что влюбляется в него, но понимала, что любовь эта пока безответна.
На месте часовни через пару дней вырос другой храм – мильдиганской веры: устремленный ввысь шатер с четырехконечной звездой на самом верху шатра.  Храм был небольшой вместимости: одновременно внутри него могло находиться не более пяти человек, но именно на минимальное количество присутствующих и рассчитывал строить свои (практически семейные) храмы Мильдиган: поклонение Создателю – дело интимное, негоже десятки людей, по большей части незнакомых друг с другом, посвящать в свои молитвы.
Первым, кого ввел Мильдиган в свой храм, был вождь, его жена и сыновья. Они и стали первыми посвященными мильдиганами.
- Запомните три главных заповеди нашей веры, они должны стать вашей путеводной звездою. Любите Землю нашу и все на ней живущее, ибо ничего лишнего творец наш не создал. Человек есть воплощение добра и света на земле, ибо все противное этому является порождением потусторонних сил и человеку необходимо противостоять этому; не желай зла другому, ибо тебе в твоей жизни все зачтется. Наконец, на всем своем земном пути собирай камни, дабы хватило их на постройку храма души твоей, которая должна распахнуться только у человека, познавшего настоящую истину.
Семья вождя стояла коленопреклоненная перед Мильдиганом и, опустив глаза вниз и сложив на груди руки, молча внимала своему новому учителю. Он подошел к каждому из них по очереди, приложил свою левую ладонь (эта рука ближе к сердцу) ко лбу и тут же поднял руку вверх.
- И молитесь, чада мои, нашему создателю два раза в сутки: на закате и на рассвете.
Сюзанна подошла было к храму, когда в нем медитировал Мильдиган, но войти не решилась. Закончив сеанс медитации, Мильдиган вышел наружу и, увидев задумавшуюся Сюзанну, остановился.
- Завтра с рассветом, я покину это гостеприимное племя. Первый храм мною заложен. Нужно идти дальше. Мой Учитель приказал мне не задерживаться надолго в одном месте. Семена моего учения должны произрасти на всех континентах.
- Возьми меня с собой, Мильдиган, - тихим шепотом заговорила Сюзанна. – Мне пока еще непонятна твоя вера, но, мне кажется, я… полюбила тебя. 
- Я вернусь к тебе, обязательно. Но когда ты полюбишь так же, как меня, и моего Учителя, - Мильдиган поднял глаза к небу и вытянул вверх левую руку. – Пока же я не готов разделить с тобой свою судьбу.
Он сделал несколько шагов, затем остановился и оглянулся на продолжавшую стоять на том же месте Сюзанну. Подойдя к ней вновь, остановился рядом. Некоторое время изучал ее лицо, она же, чтобы не расплакаться, прикрыла глаза. При этом лицо ее стало еще более миловидным и беззащитным. Он провел рукою по ее лицу, словно слепой, изучающий своего собеседника. Затем двумя руками приблизил ее голову к своим губам и поцеловал ее в лоб. После этого приложил левую ладонь к ее голове и тут же взмахнул ею. Теперь уже решительно повернулся и зашагал прочь. Поняв, что он уже не вернется, Сюзанна села прямо на песок, скрестив ноги, закрыла лицо ладонями и тихо заплакала.

6.
Флюиды, посланные на землю Джейшубом, дошли по назначению. Агенты влияния Верховного Наместника исправно делали свое дело: над миром нависла угроза большой религиозной войны. В Риме, Варшаве и Мадриде многотысячные толпы, словно зомбированных, католиков пошли громить и жечь правительственные здания, представительства международных организаций и, почему-то, магазины. В Тегеране, Багдаде, Джакарте и Эр-Рияде десятки тысяч мусульман, с горящими от оголтелого фанатизма полубезумными глазами, жгли факелами чучела Великого Магистра и посылали на голову Всемирного правительства громы и молнии проклятий, готовясь весь мир окружить шахидами с поясами смертников и взорвать его, если идеи ислама не восторжествуют на всей земле. Далай-лама из Лхасы призвал буддистов всего мира подвергнуть проклятию отрицателей святой веры и ввергнуть их в нирвану безумия. Монахи Шаолиньского монастыря готовили отряды бойцов для захвата Великого Магистра.  Правоверные иудеи призвали всех евреев прекратить любые контакты с Советом старейшин. В православных Греции, Болгарии, Сербии и России прокатились массовые митинги протеста и крестные ходы с хоругвями и песнопениями против политики, проводимой Великим Магистром всей Земли.
Мир взбесился. Люди встали на дыбы. Фанатики объединились с Армией Зла, высадившейся на Земле. В огне костров и перестрелках, затеянных взбунтовавшимися фанатиками, пролилась и кровь ни в чем не повинных людей, в том числе и детей. Первая же кровь еще больше возбудила толпу в разных странах. Начались уже ничем и никем не контролируемые стихийные бунты. В ответ стали возвышать голос люди неверующие, либо до той поры нейтрально относившиеся к религии. Они вынуждены были защищать себя и свои права. В каких-то странах правительства, не в силах справиться с хаосом бунта, в полном составе стали уходить в отставку, в других же вводилось чрезвычайное положение или прямое президентскове правление. Мир раскололся надвое. Возникла угроза мировой гражданской войны. Старейшины и их помощники метались по самым горячим точкам, пытаясь остудить горячие головы, но их уже просто либо не слушали, либо не слышали. А то и вовсе не воспринимали всерьез.
Джейшуб раскатисто, хрипло с покашливанием и завыванием хохотал от истинного удовольствия. Такого смеха еще никогда не слышали в космическом замке. Но вместе со смехом из Верховного Наместника вырывались наружу и вся скопившаяся в нем злость и жгучая ненависть к Великому Магистру.
 Перестав смеяться, Джейшуб призвал к себе Нитупа.
- Пришло твое время, антимаршал. Готовь всю мою армию к высадке на Землю. Черные Силы Зла нынче вне конкуренции.
Нитуп щелкнул каблуками и приложил два пальца к козырьку своей красной фуражки с черепом на высокой тулье.
- Твоя армия скоро завоюет всю Землю, Первосвященный.
Антимаршал давно уже ждал этого приказа.
- Через двадцать четыре часа я лично поведу войска в бой за твое правое дело, Первосвященный.
Нитуп поспешил в штаб отдавать последние распоряжения.
Райс Конди, наблюдая за всем этим, лишь загадочно улыбалась.

7.
В Совете старейшин царило уныние и смятение. Все понимали, что то, что сейчас в мире происходит, было спровоцировано политикой, проводимой Великим Магистром. Уже зароптали те старейшины, которые в свое время голосовали против кандидатуры Кана Ротки. Особенно усердствовал здесь Муса Бен Асад. Недовольных пока удавалось сдерживать, но и сам Кан Ротки понимал, что так долго продолжаться не может. И только от его решительных действий отныне будет зависеть не только его личная судьба, но и судьба всего мира. Он сообщил всем старейшинам, что созывает расширенное заседание Совета старейшин с приглашением на него высших иерархов всех конфессий. Кое-кто из старейшин скептически отнесся к этому приглашению.
- Мы уже не раз пытались их собрать вместе, но из этой затеи ничего никогда не получалось.
- В этот раз получится, - заверил оппонентов Кан Ротки. – Я возложил на них ответственность за возможный вселенский коллапс, если они не явятся.
И в этот раз Великий Магистр оказался прав. Впрочем, дело было не в его ультиматуме, а в том, что первосвященники вдруг испугались, осознав, что теряют контроль над своей паствой, превратившейся вдруг в полустихийную толпу, которой сложно повелевать, которая способна отныне лишь буйствовать во имя создателя. Кроме того, часть наиболее трезвомыслящих иерархов (впервые!) стала роптать на происходящее, прогнозируя грозящий апокалипсис и страшный суд над ними всеми, если они в такие минуты окажутся не у дел.
В Большом зале Совета старейшин собралось несколько десятков священнослужителей в парадных своих облачениях. Некоторые из них впервые видели вблизи Великого Магистра и поэтому с интересом, помноженным на тревогу, изучали его. А он в этот день был как никогда решителен и жёсток.
- Земля находится под угрозой глобальной войны и глобальной катастрофы, - говорил он. – И мы все, находящиеся сейчас в этом зале, виновны в этом. А значит, в наших же силах успокоить людей и воцарить, наконец, мир на нашей маленькой планете. Я настоятельно призываю всех вас подписать воззвание к своим прихожанам успокоиться и не поддаваться на провокации. А вы не хуже меня знаете, что все это является самой настоящей провокацией со стороны Верховного Наместника, почувствовавшего, что он может потерять контроль над умами и деяними человечества.
 - Господин Великий Магистр, - отозвался со своего места главный раввин всех иудеев Берл Кацар, - могу ли я вам задать один вопрос?
- Да, конечно! Ведь мы здесь для того и собрались, чтобы, по возможности, найти ответы на все вопросы.
- Мы все уже давно знаем  вас, как последовательного борца с, как вы их называете, религиозными предрассудками. Собственно, из-за этого и начался тот хаос на Земле, который мы имеем. И вдруг из ваших уст раздаются слова о неких провокациях некоего Верховного Наместника. Значит, вы веруете в некоего творца, создателя всего сущего на Земле, способного с небеси, - главный раввин воздел очи горе и поднял вверх руки, - влиять на земную жизнь?
Лица первосвященников оживились. Вопрос Берла Кацара попал в самую точку: от ответа на него будет зависеть весь ход дальнейших сегодняшних переговоров. Старейшины тоже не без интереса ждали ответа Кан Роткиа, ведь в этом вопросе вызов был и всем им. Но Великий Магистр недолго собирался с мыслями.
- Господин Кацар, разрешите ответить вопросом на вопрос. Вы сюда добирались на чем?
- Прилетел на самолете.
- Интересно! Ведь ваш создатель знал (а он не мог этого не знать, поскольку вы ведь помолились перед вылетом о благополучном взлете-приземлении, не так ли?), что вы летите на встречу с главным безбожником (по вашей версии) Земли для того, чтобы обсудить и, по большому счету, осудить происки религиозного фанатизма, поколебавшие устои земного миропорядка, и, однако же, ничего не сделал с вашим самолетом и с вами…
- Это говорит лишь о великодушии всевышнего и о его надежде на то, что все мы, собравшиеся здесь, сможем убедить вас в неправоте ваших действий, - ответил Берл Кацар под одобрительные кивки своих коллег.
- Погодите, я хочу четко уяснить для себя, о ком мы ведем речь, и кого вы понимаете под всевышним? – Кан Ротки переводил взгляд с главного раввина на других священнослужителей. – В своем выступлении я имел в виду Верховного Наместника Джейшуба, реально существующего существа, разбросавшего по всей Земле своих агентов влияния, один из которых затесался даже в наши ряды, но вычислен нашей службой безопасности и арестован нами. Вы его считаете всевышним и творцом всего сущего?
- Господин Великий Магистр, вы, оказывается, осведомлены не настолько хорошо, как мы думали, - заговорил папа римский. – Джейшуб потому и носит титул Верховного Наместника, что над ним стоит истинный творец – Высший Дух, который и является создателем нашим, и которого видеть и слышать не суждено ни одной живой твари во вселенной, кроме его раба божия Верховного Наместника. В него можно только верить и ему поклоняться.
- То есть, вы хотите сказать, что о существовании Высшего Духа вы узнали от его Верховного Наместника?
- Я же повторяю, узнать или познать Высший Дух невозможно. В него можно только верить.
- Хорошо, давайте уточним терминологию. Вы стали верить в Высший Дух после общения с Верховным Наместником?
- После знакомства со святыми книгами и после того, как убедились в чудодейственной силе его пророков на Земле, как бы они ни назывались: Мохаммад, Иса, Мусса, Будда и так далее, - вступил в разговор главный муфтий.
- Вот именно это я и хотел выяснить, - удовлетворенно взмахнул рукой Кан Ротки. – И мне стало понятно, что у всех этих «святых писаний» один, общий автор – ваш Верховный Наместник. Ведь все просто: раз наместник общий на все конфессии (пусть и известен вам под разными именами), то и автор «писаний» тоже должен быть один.
- Но как вы тогда объясните его космическое происхождение и местожительства? – вновь спросил Берл Кацар.
- Все очень просто. Я не исключаю, что Джейшуб является неким представителем некоей другой, неземной, цивилизации, кстати, следы которой можно наблюдать даже на самой Земле и, думаю, для вас это тоже не секрет (иначе откуда такие познания наблюдаются у некоторых диких африканских племен или у исчезнувших майя с ацтеками? А феномен шумеров? Да и гипотеза о цивилизации Атлантиды – из той же серии). Более того, поскольку он является в единственном числе, то не исключаю, опять же, что это какой-нибудь изгой той самой цивилизации, не вписавшийся в общество и изгнанный из него, поскольку те люди исключили из своего права понятие смертной казни.
Кан Ротки сделал небольшую паузу, дождавшись, когда его взгляд пересечется со взглядом главного раввина, и лишь после этого продолжил:
- Уважаемый господин Кацар, я знаю, что вы в своей светской жизни являлись бакалавром физико-математических наук, и даже, говорят, были не последним ученым в своем университете. Знаете, что все частицы делятся на молекулы, молекулы на атомы, что ядро атома состоит из протонов нейтронов и электронов, что именно эти элементарные частицы и являются первоосновой всего сущего на земле. Вы, наверняка, даже студентов учили чертить математические построения земного ядра. И вдруг после этого вы стали отрицать эволюционный путь развития земной цивилизации, и начинаете туманить своим прихожанам мозги о некоем божественном происхождении жизни, о некоей загробной, потусторонней жизни, начинаете убеждать их, что земная жизнь – это сплошная мука, а вот после телесной смерти самая жизнь-то вечная и начнется. Что же повлияло на такой резкий разворот вашей судьбы, господин главный раввин всех иудеев?
- Вам этого не понять, Ротки, - довольно жестко ответил Берл Кацар, и Великий Магистр успел заметить в его на миг расширившихся зрачках искорки злобы.
- Возможно! Зато я хорошо понимаю, что, если мы сегодня или завтра не придем к какому-нибудь консенсусу, послезавтра Земля захлебнется кровью человеческой, и уже ни один Ноев ковчег не способен будет спасти нашу цивилизацию от самоуничтожения, - так же жестко и решительно произнес Кан Ротки. – Вы поймите меня, я не против веры в принципе. Я ведь сам философ и отлично понимаю, что человек без веры – обычное животное. Человеку, по своей природе, свойственно верить во что-нибудь: в светлое будущее, в лучшее завтра, в достижение поставленной цели, в человечность своих врагов и преданность друзей, в хорошую карьеру, в идолов, в чудеса, в кумиров, в бога, в дьявола, наконец. Но любая такая вера – личное дело каждого индивидуума. Когда же она возводится в мировой абсолют и насильственным образом навязывается обществу – вот этого я не приемлю, и именно с этим борюсь. Поэтому я и отдал приказ Армии спасателей перекрыть все выходы из этого здания и никого не выпускать, пока мы здесь не примем воззвание ко всем верующим.
- Это грубое давление с вашей стороны, - запротестовал папа римский.
- А разве не грубым давлением со стороны Ватикана на верующих других конфессий или неверующих вовсе, были благословляемые папами крестовые походы или костры инквизиции? А разве не грубым давлением со стороны муфтиев является насильственная исламизация и введение законов шариата в светских государствах Востока? А разве не грубым попранием прав неверующего человека, наконец, являются нынешние религиозные бунты, поднимаемые на всех континентах с ваших благословений агентами влияния Верховного Наместника? Противостоять десанту Армии Зла на Земле может только одна сила – Армия Добра, олицетворяемая Армией спасателей Совета старейшин. С волками жить – по-волчьи выть! Я действую вашими методами, господа.
Стало понятно, что первосвященники попали в хорошо спланированную и замаскированную Великим Магистром всей Земли западню. И он никого из нее не выпустит, пока не добьется реального и положительного для себя результата. Более того, священники вдруг осознали, что отключены от мира и космоса. Флюиды и волны, получаемые ими до того из космоса от Верховного Наместника, сюда не проходили, останавливаемые защитными волнами. Это новое изобретение спецлаборатории Армии спасателей. Данное обстоятельство бесило и Джейшуба. Он понимал, для чего собрал всех первосвященников в одном месте Кан Ротки, но и, одновременно, осознавал, что ничем им помочь не может. Весь его гипноз разбивался о крышу защиты резиденции Совета старейшин. Великий Магистр на сей раз перехитрил его.
После довольно продолжительной паузы слово взял высокий, худощавый человек в круглых роговых очках, в огненно-желтой мантии и стриженой наголо головой. Это был глава всех буддистов далай-лама двадцать восьмой.
- Что же! В таком случае я возьму на себя смелость от имени своих коллег попросить у Великого Магистра разрешения остаться нам наедине и выработать общие критерии воззвания к экуменическому миру.
- Хорошо! – согласился Кан Ротки и встал. – Прошу своих коллег-старейшин покинуть на время этот зал.
Он первый пошел к выходу. За ним потянулись остальные старейшины. Великому Магистру тоже был выгоден этот перерыв. Он подозвал к себе Сильвана Дрю.
- Всем этим воззваниям будет грош-цена, если мы не уничтожим сам корень зла. Нужно готовить экспедицию в гости к Верховному Наместнику. Отбери самых лучших и надежных.
- Да, но как мы к нему доберемся?
- А вот в этом нам поможет бывший наш коллега Степлтон. Едем к нему.
Узнав, с какой целью к нему явился Великий Магистр, Денни Степлтон  даже разговаривать на эту тему отказался.
- Верховный Наместник гораздо могущественнее, чем вы все думаете. А я и так уже слишком многое рассказал о нем.
Денни Степлтон осунулся за время ареста, на его лице появились новые морщины, волосы приобрели во многих местах пепельный оттенок. Впрочем, возможно, он просто перестал их  подкрашивать. Но держался он по-прежнему бодро и даже вел себя, как показалось Кану Ротки, с некоторым вызовом. Последнее, однако, можно было отнести к ситуации, в которой он оказался.
- Не советую отказываться, Степлтон. Это единственный твой шанс облегчить собственную участь. На суде тебе это зачтется.
Степлтон засмеялся.
- На каком суде, Ротки? На  земном? Или ты имеешь в виду страшный суд из святого писания? Так он тебе неподвластен. Да и Верховный Наместник со своей армией перемелет твоих спасателей в порошок.
- Ваше превосходительство, я считаю, что нам здесь больше делать нечего, - Сильван Дрю даже поджал губы от обиды. – Этот человек уже невменяем и не стоит тратить на него ваше драгоценное время.
- Ты прав, генерал, - после короткой паузы согласился Кан Ротки. – Тем более, что первосвященники уже наверняка составили текст воззвания пастве.
Великий Магистр повернулся и пошел к выходу. Сильван Дрю бросил полный презрения взгляд с высоты своего роста на сидевшего в мягком плюшевом кресле Денни Степлтона. А у того после последних слов Кана Ротки в голове вдруг прокрутился какой-то план. Почему бы и нет? Возможно, это и в самом деле шанс спастись.
- Постойте! Я согласен, но у меня есть условие.
Великий Магистр с генералом остановились, вернулись в комнату, дверь которой уже было закрыли.
- Я слушаю тебя, Степлтон, - произнес Кан Ротки.
Степлтон секунду помолчал, окончательно собираясь с мыслями, затем встал и, опять же, с некоторым вызовом глянул в лицо Великому Магистру.
- Я готов показать вам местонахождение космического замка Верховного Наместника только в том случае, если сам полечу с вами.
Сильван Дрю вздрогнул, побледнел и посмотрел на Кана Ротки. Но Великий Магистр был абсолютно спокоен. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и он спокойно выдержал взгляд своего друга.
- Хорошо! Ты будешь включен в состав экспедиции.
Кан Ротки снова повернулся, чтобы уйти, но в этот момент запикала рация. Он включил прием. Звонил его референт:
- Шеф, священники готовы к новой встрече.
- Отлично, мы уже возвращаемся.
Они с Сильваном Дрю переглянулись, и впервые за последние месяцы на лице Великого Магистра засветилась улыбка. Все начало складываться неплохо.
- Зря ты согласился включить Степлтона. Он же предаст при первой возможности, - когда они остались одни, произнес Сильван Дрю.
- Не сомневаюсь! – согласился Кан Ротки. – Однако в своем желании быстрее попасть в космический замок, он покажет кратчайший путь, что нам и нужно для эффекта неожиданности. Там же будет и проще его убрать за измену, без всякого суда.
Сильван Дрю глянул на Великого Магистра и понятливо кивнул. В принципе, особого выбора у Степлтона нет. Он понимал, что обречен. А уж от чьей руки погибнуть – землян, которых он предал, или Верховного Наместника, которому он тоже изменил – особой роли не играет.

8.
Из штаб-квартиры Всемирной масонской ложи, расположенной в средневековом замке в Лондоне, близ знаменитого Ковент-гардена, в адрес Совета старейшин на имя Великого Магистра Кана Ротки поступила телеграмма-молния на бланке с водяными гербовыми знаками и масонским лозунгом вместо «шапки»: «Слышишь, видишь и молчишь!», - с просьбой об аудиенции. Телеграмму подписал лично великий магистр Всемирной ложи сэр Джулиан Грейс. Выход из тени самого вождя всех масонов событие неординарное, которое происходило всегда лишь в самых исключительных случаях. Кан Ротки это понимал и потому, после не слишком продолжительного раздумья, согласился принять главного масона.
- В конце концов, нам, великим магистрам, есть о чем поговорить друг с другом, - пробормотал он себе под нос, подписывая согласие.
И стал готовиться к встрече.
Страшное, пугающее и загадочное для многих религиозно-этическое движение масонов (от французского – franc ma;on – вольный каменщик) зародилось в начале XVIII века в Великобритании и довольно быстро распространилось по всему миру. Франкмасонами по преданию (слухам, предположениям, ибо явно никто себя масоном не называл) порою становились даже правители и монархи различных государств. Отсюда и шагающие по планете притчи о том, что масонство – очень влиятельная в мире организация, и что масоны, ни много-ни мало, вообще правят миром. Либо самостоятельно, либо через своих высокопоставленных ставленников. Так это или нет – нас, в данном случае, интересует менее всего. Потому и об истории масонства – лишь вкратце.
Название, организацию общества (то есть объединение в ложи) и сами традиции масоны позаимствовали у средневековых цехов (братств)  строителей-каменщиков и отчасти у средневековых рыцарских и католических орденов. Целью создания этой всемирной тайной организации была замечательная идея мирного объединения человечества в религиозном братском союзе. Почитая бога как великого архитектора вселенной, масонство допускает исповедание любой религии и принимает в свои ряды (после обряда посвящения, конечно) представителя любой национальности. И в этом смысле, масонские ложи – организация универсальная и толерантная.
Наивысший расцвет масонства приходился на первое столетие его существования, однако и после, в XIX,  XX и  XXI веках, масоны играли не последнюю роль в политике своих стран. С ними пытались бороться, даже официально запрещали, но они лишь уходили все глубже в подполье, еще больше конспирировались и продолжали существовать и пугать своей влиятельностью весь мир.
В Большом зале Совета старейшин появился щуплый, но решительный, хорошо одетый джентльмен в белых перчатках и с тросточкой с алмазным набалдашником в виде головы некоего загадочного зверя. Встретишь такого на улице – и не сразу обратишь на него внимание. Впрочем, в этом и суть политики масонов – излишне не выпячивать свою персону.
- Рад вас приветствовать, Великий Магистр, – слегка склонил голову в приветствии сэр Грейс.
- И мне давно хотелось познакомиться с главой Всемирной масонской ложи, - ответил Кан Ротки, с интересом разглядывая гостя. – Вы на протяжении уже нескольких веков столь загадочны и таинственны, что каждая случайная встреча с вашим братом сулит в себе неожиданные повороты. Прошу, - Кан Ротки рукой указал гостю на кресло.
- Ну, разве что только случайная встреча, Ваше превосходительство, - только лишь одними кончиками губ улыбнулся масон, устраиваясь поудобнее и облокотив трость о спинку кресла. – Впрочем, это вам, непосвященным, кажется, что вы встречаетесь с нашим, как вы сказали, братом, случайно. На самом деле, либо мы сами ищем этих встреч, либо вы просто с нами не встречаетесь.
- Так! И что же заставило вас искать встречи со мной? – Кан Ротки правильно воспринял слова масона.
- Увы, только лишь беспокойство о дальнейшей судьбе наших братьев по вере и разуму, ибо последние ваши шаги недвусмысленно заставляют судить о том, что вы решили покончить с верованиями в господа бога нашего, архитектора всей вселенной.
- У вас не совсем верная информация, сэр Грейс.
- Буду только рад, если это действительно так, ибо мы уже давно пришли к выводу, что дело вовсе не в существовании бога, а в многоконфессиональности церквей. И отсюда все беды. Для нас, вольных каменщиков, нет религиозных различий. В наших рядах – и христиане, и иудеи, и мусульмане, и индусы, и сикхи. Для нас главное, чтобы человек верил в единого бога, архитектора жизни, а мы, вольные каменщики, обязаны возводить по его проектам города и страны, дома и технику.
- Так в чем же дело? Вы, масоны, всесильны. Ваша организация существует уже много столетий, и никто не смог покончить с вашей идеей. Вы хотите править миром, дабы привести его к миру? Я – за!
- У вас немного неверное представление о масонах. Из нас – плохие управляющие, и миром мы никогда не правили, иначе человечество не дошло бы до такой стадии беспредела. Мы лишь хотим, чтобы вы приняли во внимание и нашу точку зрения.
- Я ее принимаю, но она, к сожалению, ни на йоту не приближает землю к миру. Но, если ваша ложа хочет стать союзником Совета старейшин в деле установления мира и покоя, я с удовольствием с этим соглашусь. У нас с вами разные взгляды на жизнь, но цель, насколько я понимаю, одна. Или я не прав?
- Если вы не будете продолжать свой крестовый поход против бога, то мы готовы стать вашими союзниками. Если же нет, то…
- Послушайте, магистр! Я уже устал объяснять людям, что я веду не крестовый поход против бога. Человек волен думать, как он хочет, и верить, во что хочет. И ни один Великий Магистр, будь то Совета старейшин Земли, или Всемирной масонской ложи, не властен над этим. Я борюсь против того религиозного экстремизма и слепого фанатизма, который способен привести человечество к катастрофе самоуничтожения. Я не хочу, чтобы люди убивали себя и себе подобных во имя некоего всевышнего. Разве он вас этому учит?
- В таком случае, считайте нас вашими союзниками, - главный масон поднялся и подошел к Великому Магистру, протягивая ему свою руку. – И, дабы вы поверили в наш союз, мы готовы предоставить вам наше досье на Верховного Наместника Земли. Ведь зная врага лучше, с ним легче бороться. Не так ли?
Последней фразой Кан Ротки был несказанно удивлен и даже не стал скрывать от собеседника это удивление.
- Вы даже об этом осведомлены?
- Но вы же сами в начале нашей беседы делали комплименты нашему могуществу, - на сей раз уголки губ сэра Грейса более заметно расплылись в улыбке. – Ради сохранения нашей ложи я готов пойти и на такое сотрудничество.
- Что же, в таком случае, и я ваш верный союзник, - заверил масона Кан Ротки.

9.
Больше года прошло с тех пор, как Иосиф, после отклоненного Адели предложения его руки и сердца, ушел от нее в разорванных чувствах и, казалось, исчез для нее навсегда. Но первая любовь бесследно не проходит. Она оставляет на сердце рубец на долгие годы, который иногда саднит и требует какого-то лекарства для успокоения. Иосиф думал, что таким лекарством для него окажется месть сопернику. Но, оказалось, что, помимо мести, есть еще один способ – с головой окунуться в новое, дотоле не испытанное ни разу дело, и новое чувство увлеченности затмит в себе все прежние.
Словом, Иосифа после покушения на Кана Ротки по просьбе самого Великого Магистра освободили из-под ареста с условием, что он уедет куда-нибудь далеко и о нем здесь больше никогда не услышат. Однако, пока Иосиф находился под арестом, он имел возможность в окно наблюдать за тренировками асов. Ему удалось даже с некоторыми из них познакомиться и переговорить. Это случалось, когда его выводили на прогулки. И вдруг он отметил для себя, что ему стал нравиться уклад жизни и сам настрой спасателей. И когда ему заявили, что он свободен, он возьми и спроси у освобождавшего его офицера:
- Скажи, командир, к кому я могу обратиться с просьбой о моем зачислении в ряды бойцов Армии спасателей?
Офицер поначалу опешил. Подумал, что над ним этот человек насмехается. Но Иосиф повторил свою просьбу.
- Понимаешь, вся моя жизнь, предыдущая, сломана и осталась в прошлом. Я одинок, как перст. У меня нет ни родных, ни близких, ни дома. Мне некуда идти. В то же время, пока я тут у вас… сидел, я насмотрелся на ваших бойцов, и мне показалось, что я здесь тоже был бы не лишним.
Теперь офицер понял, что парень не шутит. Он оценивающе окинул его взглядом с головы до ног и удовлетворенно кивнул.
- Хорошо! Побудь здесь. Я должен связаться с командованием.
Иосиф тоже кивнул, вздохнул и опустился на ставшую ему уже родной кровать. Офицер ушел, оставив на сей раз дверь не запертой. Спустя несколько минут он оказался в штабе и тут же связался с Сильваном Дрю.
- Командир, это Пятнадцатый!
- Я слушаю тебя, Пятнадцатый.
- Тут такое дело. Этот парень, Иосиф, ну, который был под арестом, не хочет уходить.
- Что значит, не хочет?
- Ну, он просится в бойцы-спасатели.
- А он н-не того? Не тронулся с горя? Или, может, это шутка?
- Я поначалу тоже так подумал. Однако потом понял, что он всерьез.
Озадаченный Сильван Дрю немного помолчал, раздумывая. Может, это очередной засланец Верховного Наместника? Да, пожалуй, нет. Когда он устраивался в фирму Адели Голдовской, не мог же он предвидеть, что та влюбится в Кана Ротки… Офицер на другом конце провода терпеливо ждал. Наконец, Сильван Дрю ответил:
- Вот что, Пятнадцатый, доставь-ка ко мне этого парня. Я с ним сам поговорю.
- Слушаюсь, господин генерал.
Около часа беседовал Сильван Дрю с Иосифом. Тот рассказал генералу все о себе, даже об убийстве Шекера. И Сильван понял, что парень уже для себя все решил. Да и подходит он по многим параметрам. Одно то, что он в одиночку решил расправиться с самим Великим Магистром, говорит о том, что он не робкого десятка и язык за зубами держать умеет. Хорошо стреляет и имеет крепкие нервы.
- Хорошо, Иосиф. Случай с тобой, действительно, исключительный. Я вынужден буду доложить о тебе лично Великому Магистру. Ему решать, но, думаю, он возражать не станет. Но у меня к тебе большая просьба: о том, что ты стрелял в Великого Магистра и при этом тебя оставили вживых, никто никогда ни за что узнать не должен. Иначе…
- Я уже переболел суицидом, - хмыкнул Иосиф. – Об этом мне можно было не говорить.
 Через три месяца после зачисления Иосифа в ряды спасателей он узнал, что идет запись добровольцев для отправки в космос на борьбу с Силами Зла в самом логове – в космическом замке Верховного Наместника. Иосиф без колебаний записался в космический спецназ. Началась подготовка к полету.
Спецназовцы были на особом положении в Армии спасателей и могли сами планировать свои будни и выходные. И вот в один из таких выходных Иосиф вдруг почувствовал, как вновь заныл рубец на сердце. Боль была уже слабой, затухающей, но справиться с ней он не мог несколько дней. И решил, что ему нужно снова, но уже в последний раз, повидаться  с Адели и попрощаться с ней по-хорошему и навсегда.
Он прилетел в Палестину поздно вечером, посылая Адели импульсы, чтобы она оказалась дома, а не где-нибудь в Европе или на другом конце Земли. Видимо, его импульсы дошли до нее, ибо, когда он подъезжал к ее дому, горел свет в таком до боли ему знакомом окне.
Он позвонил, а она будто ждала этого звонка, стоя у двери – открыла тотчас же.
- Иосиф?! – удивленно воскликнула она.
- Здравствуй, Адели! – улыбнулся он, протягивая ей пышный букет цветов. – Вот, это тебе.
- Как ты возмужал, Иосиф. Похорошел и стал настоящим мужчиной. Проходи в дом, - посторонилась она, пропуская гостя и закрывая за ним дверь.
- Не ожидала меня увидеть?
- Честно говоря, нет. Но, поверь мне, рада тебя видеть… Сколько же времени прошло?
- Почти полтора года.
Он прошел в гостиную, с интересом осматривая комнату, ища, что в ней изменилось после его последнего визита. Пожалуй, только вот эту большую китайскую фарфоровую вазу на полу он раньше никогда не видел. Адели перехватила его взгляд и улыбнулась.
- Мы начали работать с китайцами. И тамошние партнеры, в знак установления добрых отношений, сделали мне вот такой презент. Я уж и отказывалась, но они ни в какую. И у меня после этого целый месяц болела голова, чем бы их отблагодарить.
- Вылечила? – спросил Иосиф, усаживаясь в некогда любимое им кресло.
- Что? – не поняла Адели.
- Я говорю, головную боль вылечила?
- А, да, конечно! – засмеялась она. -  Я подарила их шефу швейцарские часы.Ты же знаешь, мы работаем со швейцарцами… Впрочем, мы столько не виделись, а говорим про какие-то дела, - она с любопытством всматривалась в него, а он с наслаждением, вытянув по-свойски ноги, ей позировал. – У меня все по-прежнему: дела, работа, контракты. Правда, тебе вот замену так до сих пор и не нашла. Приходится самой больше крутиться. А ты-то как, где, чем сейчас занимаешься?.. Если не против, можешь ко мне вернуться… Ой, прости, я сварю кофе. Будешь?
- Буду! – кивнул он.
Она ушла на кухню. А он нарочито громко и даже, как ей показалось, торжественно объявил:
- А я теперь боец Армии спасателей. И готовлюсь к одной, очень важной и секретной операции.
Из рук Адели при этих словах выпала чашка, упала на пол и разбилась вдребезги. А через минуту она вернулась в гостиную.
- А ты записался в асы, случайно, не для того, чтобы?..
- Да нет! Я стрелял в Кана Ротки еще до того…
- Что!? Что ты сказал? – побледнела Адели.
- Да, после того, как ты меня отвергла, я поклялся, что убью своего соперника. И таки выследил его. Я тогда был очень зол на него, и на тебя, да и на весь мир вообще. Но, к сожалению… то есть, к счастью, его так охраняли, что мой выстрел принял на себя его телохранитель.
- Ты шутишь?
- Ничуть! Если тебе интересна моя история, изволь, расскажу.
Они проговорили всю ночь. Он подробно описал всю свою жизнь после разрыва с ней. Она сидела рядом и внимательно слушала, не перебивая, лишь иногда задавала уточняющие вопросы.
Наконец, он почувствовал усталость и посмотрел на часы. Даже вздрогнул от неожиданности.
- Ничего себе, я засиделся! Меня скоро хватятся. Я ведь, собственно, зашел попрощаться с тобой. Пожалуй, навсегда. Я уже говорил в начале, что готовлюсь к одной важной миссии. И никто не может дать гарантии, вернемся мы после нее, или нет, - он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз.
- Ой, я ведь так и не напоила тебя кофе, - засуетилась она. – Впрочем, какой кофе. Уже пора завтракать. Может, задержишься еще на полчасика, я быстро приготовлю.
- Нет, нет, прости! Я же не в соседнем доме живу. Мне до базы далеко добираться.
Он пошел к выходу. Она за ним. Подойдя к двери, он взялся за ручку и остановился. Ей тоже стало невмоготу.
- Иосиф, - произнесла она, прикоснувшись к его руке, - прости меня, за все.
Рубец на сердце снова заныл, он медленно повернулся к ней. Она стояла совсем рядом, такая прекрасная, и вся трепещущая. Губы ее дрожали, глаза повлажнели. И словно какой-то магнит стал притягивать их лица и губы. Таким долгим и сладким не был даже их самый первый поцелуй. И странное дело: когда он открыл глаза и оторвал, наконец, свои губы от ее губ, он почувствовал на сердце какое-то облегчение, словно и не было там никакой душевной боли. Будто камень куда-то улетел.
- Спасибо тебе за все, и прощай!
На  сей раз он решительно взялся за ручку, открыл дверь и, не оглядываясь, вышел на улицу. Он снова почувствовал себя совершенно свободным человеком.

10.
Отец Пафнутий с важным видом вошел в приемную мэра, осенил себя размашистым крестом и подошел к секретарше.
- Леонид Павлович у себя?
- У себя, благочинный, - приложилась к подставленной им тыльной стороне ладони секретарша. – У него сейчас посетители. Пару минут подождете?
- Пару минут подожду, - кивнул отец Пафнутий и, осмотревшись вокруг, направился к свободному стулу рядом с молодым человеком, прижимавшим к груди коричневую кожаную папку.
Удобно разместившись, отец Пафнутий покорно стал ждать, прикрыв глаза и задумавшись о чем-то своем. Минут через пять из кабинета вышли посетители, мужчина и женщина: женщина с влажными от слез глазами, мужчина с лицом, мрачнее тучи. Услышав шлепок закрываемой двери, отец Пафнутий открыл глаза и тут же глянул на секретаршу. Та, мигом вскочила и упорхнула в кабинет шефа. Буквально тут же выпорхнула обратно, и было видно, как к ее лицу прилила кровь.
- Проходите, пожалуйста, отец Пафнутий. Леонид Павлович вас ждет.
Но не успела она договорить, как из двери собственного кабинета выплыл тучный, усатый, невысокого роста, похожий на колобка, сам Леонид Павлович. Сделав благообразное лицо, мэр, протяги-вая в приветствии руки к поднявшемуся священнику, заговорил лебезящим, извиняющимся голосом.
- Прошу простить, благочинный, что моя секретарша заставила столько ждать вас.   
- Ничего, ничего, вы же тоже не бездельничали, - хмуро произнес священник, проходя вперед в открытую дверь мэрского кабинета.
- Я извиняюсь, - вдруг вскочил со своего места и устремился к мэру молодой человек с папкой, но вы мне, Леонид Павлович, сами назначили на тринадцать сорок. Я и так уже пересидел целый час и пятнадцать минут, а у меня производство стоит.
- Побойтесь бога, молодой человек, это же сам благочинный, - секретарша прикрыла собственной, отнюдь не маленькой, грудью ретировавшегося в свой кабинет вслед за священником мэра.
- Да хоть сам господь бог пришел. Если он без записи, пусть сидит и ждет своей очереди, - стал возмущаться молодой человек. – Вы что, не понимаете, что мои, земные дела, для нашего города гораздо важнее, нежели посиделки с попами. У мэра, между прочим, через год выборы.
- Вот через год и приходите, он вас с радостью примет, - огрызнулась секретарша.
- Боюсь, что через год мне уже не нужна будет встреча с ним, - проворчал молодой человек, усаживаясь обратно на свой стул.
- Чаю не хотите ли, благочинный? – помогая священнику удобно устроиться в кресле, заискивающе спросил мэр.
- Да я, собственно, Леонид Павлович, по делу пришел. И чаи распивать не хотелось бы.
- Я весь внимание, отец Пафнутий.
- Тут в нашем городе объявился некий сектант, сбивающий с толку православную паству и агитируя ее в свою басурманскую веру. Целые толпы людей собирает. Не годится это, Леонид Павлович. Почему это ваши подчиненные не следят за порядком. 
- Да что вы говорите? – искренне удивился мэр. – Действительно, не порядок! Никуда не годится! Сейчас попробую все выяснить.
Мэр сел за свой стол, снял трубку и набрал номер начальника УВД.
- Сергей Иванович, милый. Это что же у нас в городе такое творится? И куда только твои орлы смотрят?
- А что случилось, Леонид Павлович? – перепугался милицейский полковник. – У меня никаких сигналов не было.
- Какие сигналы, Сергей Иванович? - голос мэра изменился до неузнаваемости, и в его тоне стали проскальзывать стальные нотки. – В городе проходят несанкционированные митинги, а ты ведешь себя, как ни в чем не бывало.
- Какие митинги, где, Леонид Павлович? – полковник покраснел, как первоклашка перед строгой учительницей
- Где народ собирается, отец Пафнутий? – прикрыв ладонью телефонную мембрану, обратился мэр к священнику.
- Дак… э-э, в разных местах. И в центральном парке, и на набережной.
- Ты в центральный парк давно патруль направлял? А на набережной кто у тебя дежурит?
- Сейчас проверю, Леонид Павлович. И тут же доложу вам, - пообещал начальник УВД.
- Обязательно проверь и немедленно доложи, - приказал мэр и положил трубку, после чего по-смотрел на благочинного. – Все будет в порядке, отец Пафнутий.
- Ну, дай-то бог, - кивнул благочинный. – Что вы там на счет чая говорили, Леонид Павлович?
Мильдиган на второй год своего бытия в новом качестве забрел в огромную, пугающую весь мир своими размерами и непредсказуемостью своих политических лидеров Россию. Ходил по городам и весям, несмотря на погоду в легкой холщовой одежде и босиком. Волосы его за это время отросли до плеч. Лицо прикрывали аккуратно подстриженные усы. Всегда склонные к жалости, русские люди, видя похожего на юродивого человека, привечали, кормили его, а порою и прислушивались к его, на первый взгляд, странным речам. Разумеется, главными его слушателями, как и везде, были простые люди, которым дай либо водки выпить, либо послушать добрые слова. А в двух деревнях Мильдигану даже помогли из дерева возвести некие диковинные небольшие шатры с четырехпалыми звездами наверху, которые юродивый пришелец обзывал храмами. И оставлял их на попечение нескольких своих учеников, признавших в Мильдигане своего учителя.
Забрел Мильдиган и в город Мшанск, где мэром был бывший пламенный коммунист, а ныне яростный приверженец православной веры Леонид Павлович. Нет, флюгером Леонид Павлович не был никогда, просто в последнее время ветер как-то странно стал дуть, причем сильно, то в одну сторону, то в другую, а человеку, всегда привыкшему быть на виду, приходилось как-то приспосабливаться, дабы оче-редной порыв ветра не сдул его куда-нибудь в небытие. Вот и крутился Леонид Павлович в разные стороны, куда ветер дул.
Начальник УВД среагировал на критику мэра мгновенно и разослал по всему городу патрульные машины. Одна из них и набрела на толпу горожан, мирно слушавших какого-то странного человека. На дворе начало октября, а человек этот стоял практически раздетый.
- Может, его кто ограбил, он жалуется, а толпа пытается чем-то ему помочь? – предположил сидевший на заднем сиденье старший лейтенант.
- Вот ты поди и выясни, в чем там дело, - приказал капитан со своего переднего кресла. – А я пока с шефом свяжусь.
Старлей нехотя вышел, хлопнув дверцей, а капитан стал связываться по рации с начальником УВД.
- Первый, Первый, Седьмой на связи. Как слышите меня?
- Слышу, Седьмой, что у тебя?
- Есть толпа в парке.
- Большая?
- На вскидку… - капитан оценивающе глянул в сторону толпы, - несколько сот будет.
- Митинг?
- Да не похоже. Савчук пошел выяснять.
Старший лейтенант Савчук вернулся минут через пять.
- Ну, что там Савчук?
- Да какой-то убогий плетет невесть что, а эти олухи слушают, разинув рты.
- Плетет-то что? Не политику?
- Да не-ет, - хмыкнул старлей. – Что-то о всеобщей любви к своей земле.
- Ясно, - кивнул капитан и вновь взялся за рацию. – Первый, это снова Седьмой.
Выслушав капитана, полковник тут же набрал номер мэра.
- Леонид Павлович, нашли мои орлы какого-то придурка. Действительно, собрал в парке вокруг себя толпу и вешает им лапшу на уши. Но порядок там полный. Все тихо-мирно. Мне отбой давать, или как?
- Погоди немного. Побудь на связи.
Мэр положил трубку на стол и пересказал отцу Пафнутию доклад полковника. Благочинный, раздобревший после крепко заваренного чая с добрым куском торта, и развалившийся было в кресле, тут же вздрогнул и выпрямил спину.
- Это он, он, сектант проклятый. Арестуйте его и депортируйте куда-нибудь, Леонид Павлович. А еще лучше в тюрьму посадите. За разжигание религиозной вражды, скажем.
- Понял, - закивал головой мэр и снова поднял телефонную трубку. – Слушай меня, Сергей Иванович. Толпу немедленно разогнать, сектанта этого арестовать…
- Не могу, Леонид Павлович.
- Что значит, не могу? Ты, блин, орган правопорядка, или где? У тебя митинги несанкционированные под носом проводят всякие проходимцы, а ты говоришь, не могу.
- Да не митинг это, просто толпа собралась и мирно слушает. Под статью не могу подвести, Леонид Павлович.
- Послушай, полковник, ты хочешь стать генералом?
- Хочу… Потому и не могу.
- Тьфу ты, заладил – могу-не могу. Мне, что ли, тебя учить? Ну, спровоцируй кого-нибудь, пусть драться начнут… Толпа же все-таки. Наверняка, и пьянь там есть какая. А за нарушение порядка хоть на пятнадцать суток посади его. За это время мы что-нибудь придумаем. Понял?   
- Понял, - вздохнул полковник.
- Да, и посади его в камеру… с хорошими ребятами, - мэр сжал руку в кулак и кулаком этим поводил в воздухе.
Отец Пафнутий радостно захихикал.
- Понял, - еще раз повторил полковник и положил трубку.
- Как дети малые, всему их учить надо, - хмыкнул мэр. – Да, так вы закончите-то анекдот, святой отец.

11.
Над бескрайними просторами Восточной Сибири, в междуречье двух великих сибирских рек Оби и Енисея, над почти незаселенными территориями, принадлежащими России, в один из погожих летних дней появилась целая туча необычных летательных аппаратов, напоминающих многоразовые космические челноки, вертолеты и летающие тарелки одновременно. Это была гигантская эскадрилья Армии Черных Сил во главе с самим командующим армией, антимаршалом Нитупом. Нитуп летел в первом истребителе со звериным оскалом на лице. Наконец-то он дождался своего часа. Не пройдет и месяца, как он сможет доложить Верховному Наместнику о полной победе над землянами. Разве могут они, разрозненные и конкурирующие друг другу противостоять такой силе.
Вдруг откуда-то снизу раздался сильный раскат грома, за ним другой, третий. Истребитель Нитупа задрожал, стрелки приборов на несколько секунд подпрыгнули вверх, зашкалив на опасную величину. В иллюминатор он увидел какую-то огненно-красную вспышку – это взорвался один из его воздушных крейсеров.
- В чем дело? – наконец вскричал Нитуп, возвращаясь в явь из своих мечтаний.
- Господин антимаршал, нас обстреливают с Земли! – в наушниках раздался встревоженный голос полковника Чартера, летевшего в другом корабле.
- Как обстреливают? Кто посмел! – Нитуп все еще не мог поверить в случившееся.
Но взрывы продолжались, и вот уже один за другим взорвались еще два воздушных крейсера. И тут командир истребителя, в котором летел Нитуп, повернул голову к антимаршалу и устало смахнул со лба капельки пота.
- Командир, мы уже на Земле.
Истребителю Нитупа и в самом деле повезло: он удачно и вовремя приземлился, поскольку обстрел из космических пушек еще более усилился. Это стреляла артиллерия Армии спасателей. Армейская разведка сработала великолепно: космическая эскадрилья была вовремя запеленгована и вычислен квадрат ее приземления. Стреляли с разных сторон, с расстояния в пятьсот-шестьсот километров. Таким образом, Нитуп не смог сразу определить район обстрела и предпринять контрмеры. Оставалось уповать на искусность пилотов и доброе везение.  Основной массе космических агрессоров пришлось садиться под шквальным огнем. Тем временем, к району посадки вплотную подтянулись и сухопутные части асов. Ждали лишь окончания обстрела и команды  к наступлению. Кан Ротки, лично возглавивший Армию, надеялся на фактор неожиданности. И поначалу этот фактор сработал.
Когда, с наступлением сумерек, прекратился огонь, не давая возможности противнику совершить высадку из кораблей и рассредоточиться в боевые порядки, Кан Ротки отправил вперед пехотинцев. Нитуповцы становились довольно легкой добычей пулеметчиков и автоматчиков. Но их было слишком много, чтобы разом погибнуть. Под прикрытием авангарда, приземлившиеся позже части, тут же отходили назад на несколько километров и готовились к ответному удару. Боевая техника в виде легких бронетранспортеров и малых танков оберегалась нитуповцами, как некая святыня. Тем не менее, антимаршал понял, что, если он сразу выпустит инициативу из своих рук, с противником ему уже будет не совладать. Успех, как известно, окрыляет. А первоначальный успех – окрыляет вдвойне. Выиграть же не только время, но и битву он сможет лишь тогда, когда боевые действия начнутся сразу в нескольких регионах. Армии спасателей придется воевать на нескольких фронтах, а это всегда опасно: и силы распыляются, и координация действий может быть не всегда четкой, в силу удаленности армейских частей.
В наспех собранной штабной пуленепробиваемой палатке тут же были установлены компьютеры глобального наблюдения, подключены навигационные приборы и космическая связь. Первым делом он связался с генералом Плицкевичем, окопавшимся со своей армией в Австралии.
- Плицкевич, ты меня слышишь? Это я – твой командущий. Я уже на Земле.
- Рад вас приветствовать, господин антимаршал.
- Слушай мою команду! Немедленно объявляй полную боевую готовность и через двадцать четыре часа ты должен начать наступление на своем участке фронта.
- Есть объявить полную боевую готовность.
- Обо всех своих планах и операциях отныне докладывай мне лично.   
- Слушаюсь, господин антимаршал!
Следующим на очереди был агент Икс, прописавшийся в военном городке Армии спасателей.
- С-двенадцатый! Это Б-пятый. Как меня слышишь?
- Б-пятый, здесь С-двенадцатый! Слышу настолько хорошо, как будто вы находитесь в соседней казарме.
- Ты почти угадал, С-двенадцатый, - хмыкнул Нитуп. – Операция «Оперение» началась. Приказываю: Вычислительный центр Армии спасателей уничтожить за полной ненадобностью.
- Задание понял. Приступаю к выполнению.
Главное было сделано. Осталось лишь поднять на всех континентах легионы религиозных фанатиков, заранее подготовленных агентами влияния Верховного Наместника. Но это уже сделает полковник Чартер. Первые нервные часы пребывания антимаршала на Земле настолько утомили его, что он, даже, несмотря на прекращавшиеся боевые действия, решил уединиться в своей палатке и отдохнуть.

 Когда президенту России Иннокентию И. Пупкину доложили, что на территорию страны  вторглись несметные полчища агрессоров, он смертельно побледнел и почувствовал дрожь во всем теле. Это как же так? Почему именно на Россию и именно в его правление? Он что, войдет в историю, как президент, потерявший страну?..  Надо с кем-то посоветоваться. Не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Он придвинул к себе толстый телефонный справочник с кремлевскими номерами. Быстро пробежал глазами: секретарь Совета безопасности, министр обороны, начальник Генерального штаба… Но что они могут? Они сами ждут его указаний как верховного главнокомандующего. И без его слова и пальцем о палец не ударят, жополизы проклятые. Патриарх Всея Руси… Вот, кто ему сейчас нужен. Рука Пупкина уже было потянулась к желтой «вертушке», когда раздался звонок по другому, спутниковому, телефону. Пупкин даже вздрогнул от неожиданности и лоб его покрылся испариной. Кто бы это мог звонить ему в такой момент. Но звонивший был настойчив, звонки продолжались с одновременной подсветкой аппарата. И Пупкин почему-то вдруг задрожавшей рукой снял трубку и поднес ее к уху.
- Пупкин у аппарата! Кто беспокоит?
- Иннокентий, я вас приветствую! Это Иван Коробка из Совета старейшин.
Пупкин облегченно вздохнул. Ну, конечно, как он мог о нем забыть! Это именно тот человек, который сейчас и нужен со своим советом. Пупкин несколько оживился и уже более бодрым голосом ответил:
- Да, господин Коробка. Я весь внимание.
- Вы знаете, что на территорию России высадились оккупационные войска Верховного Наместника?
- А то как! Сейчас вот как раз собрали Совет безопасности и решаем стратегические вопросы, - соврал, не моргнув глазом, Пупкин.
- Превосходно! Тогда передайте господам из Совета безопасности приказ Великого Магистра: «Все армии срочно привести в состояние полной боревой готовности и быть готовыми к отражению космической агрессии. Общее руководство боевыми действиями возлагаю на себя. Великий Магистр всей Земли».
- Приказ-то понятен, но если другим еще только предстоит столкнуться с агрессором, то на территорию России он уже ступил.
- Мы все знаем, поэтому от себя могу добавить, Иннокентий: Великий Магистр подписал приказ о срочной переброске в Сибирь двух дивизий Армии спасателей, а также он договорился с украинским и китайским президентами о переброске в место боевых действий по одной их дивизии, которые поступят в твое распоряжение. Пока это все, чем мы можем помочь, но Великий Магистр надеется на российскую армию, которую он считал и считает одной из самых лучших и боеспособных армий мира. Удачи вам и успеха!
Этот звонок Пупкина взбодрил очень хорошо. У него словно бы даже крылья выросли. Он тут же вызвал всех своих помощников и стал диктовать им свои указы. Буквально в течение двадцати минут во все губернии страны полетели телеграммы о приведении войсковых частей в полную боевую готовность и немедленном отпоре противнику. Стали создаваться народные ополчения.
Отец Пафнутий связался  с полковником Чартером.  Тот приказал срочно выводить на улицы легионы фанатиков. Попу не нужно было повторять приказ. Он тут же отдал команду, и легионеры собрались у арсенала с оружием, который отец Пафнутий устроил в одном из принадлежащих церкви зданий.   
Но тут произошло непредвиденное: получил приказ от губернатора о приведении в полную боевую готовность военного гарнизона и мэр города Мшанска. Разумеется, он лично возглавил штаб боевых действий. И уже через час произошло первое вооруженное столкновение солдат с легионерами. Конечно, профессиональные солдаты тут же отбросили легионеров от центра города, куда те уже подобрались. Но фанатики и не думали бежать. Они организованно рассредоточились в нескольких кварталах и стали ждать дальнейших указаний своего командира – благочинного.
Узнав  о произошедшей стычке с военными и об их относительном успехе, отец Пафнутий вспылил. Вышел из церкви, сел в свое черное представительское АУДИ и направился к зданию мэрии. Там, несмотря на первые столкновения, пока еще был полный порядок, хотя режим охраны и был усилен. Впрочем, отца Пафнутия пропустили к мэру беспрепятственно. Он вошел в кабинет, когда там заседал штаб боевых действий. Едва благочинный открыл дверь кабинета, все чиновники дружно повернули голову в его сторону.
- Отец Пафнутий, очень хорошо, что вы пришли, - мэр искренне обрадовался его приходу. – Я прошу вас войти в штаб боевых действий и возглавить агитационное направление. Все-таки духовный наставник не помешает…
Однако, увидев искаженное злобой лицо благочинного, мэр осекся на полуслове.
- Леонид Павлович, знаете ли вы, что в вашем городе произошло ЧП? – благочинный обвел взглядом всех присутствующих.
- По-моему, ЧП произошло в масштабах всей страны, - начал было начальник гарнизона полковник Струйкин, но отец Пафнутий лишь махнул рукой в его сторону.
- Не мелите ерунду, полковник! Только что ваши солдаты стреляли в мирных прихожан вышедших на крестный ход с моего благословения, дабы привлечь внимание народное к безбожникам из мирового правительства ввергшего землю во ад. Или вы поддерживаете Диавола?
- Не эти ли ваши мирные прихожане первыми открыли стрельбу по войскам? – спросил начальник Управления внутренних дел. – Мне вот тут доложили…
Отец Пафнутий побледнел и рука его углубилась в карман рясы, где тут же нащупала холодный ствол пистолета Макарова.
 - Леонид Павлович, мне важно знать, поддерживаете ли вы церковь в борьбе с безбожниками, или нет?
- Отец Пафнутий, что за вопросы? Я, в первую очередь, мэр, а уж потом верующий. И у меня есть приказ губернатора…
- Понятно! – прервал его отец Пафнутий. – Жаль, а я видел в вас своего друга и хотел видеть своего союзника.
Поп вынул из кармана руку, в которой уже был снятый с предохранителя пистолет. Мгновение – и раздался выстрел. Отец Пафнутий оказался неплохим стрелком: мэр был поражен в самое сердце. Тут же отступив к двери и держа на взводе пистолет, поп предупредил:
- Если кто-то дернется, стреляю!
Но все находились в таком шоке, что не могли не только дергаться, но даже рта открыть. Выйдя из кабинета мэра и спрятав в рясу пистолет, отец Пафнутий спокойно покинул здание мэрии и сел в свое АУДИ.
 
Агент Икс сделал свое дело в высшей степени профессионально. Он заблокировал работу всей компьютерной сети в Вычислительном центре Армии спасателей и Совета старейшин, предварительно запустив в сеть вирус, который, при ее разблокировании тут же уничтожит всю базу данных. Земля оказалась без связи. В этот момент одновременно поднялись легионы фанатиков на всех континентах. Далеко не во всех странах регулярные войска смогли им противостоять. Где-то, в основном, в исламских странах, солдаты, наоборот принимали сторону легионеров и шли громить правительственные здания.
На Ближнем Востоке вообще казалось, что настал час Страшного суда. Правительства исчезли, регулярные войска разбежались после первых же столкновений с зомбированными фанатиками. Адели Голдовская, пытавшаяся достучаться до своего правительства, поняла, что ей нужно брать инициативу в свои руки. Она бросила клич: «Все, кому не безразлично будущее человечества, должны встать под белоголубые знамена Армии спасателей и отстоять независимость своих стран!» Она даже не ожидала, что на мусульманском Ближнем Востоке найдется столько добровольцев, готовых умереть в борьбе с религиозным фанатизмом.
В назначенный день и час на восточном побережье Средиземного моря стали собираться ополченцы, поддержавшие призыв Адели Голдовской. Увидев перед собой такую силищу народа, Адели позвонила Великому Магистру:
- Кан! Мне нужна твоя помощь! Я собрала несколько тысяч добровольцев, готовых сражаться с легионерами, но мне нужно оружие, боевая техника и умелые офицеры.
- Спасибо, Адели! Сейчас трудно всем, но я постараюсь тебе помочь.
Кан Ротки понимал, что нельзя распылять силы. Ведь Армия Зла и без того сильна. Но он не мог не поддержать инициативу людей, иначе они могут просто «зарыться в норы», и попытаться переждать опасность, не осознавая, что эту опасность переждать не удастся. Пришлось идти на риск и выделять людей по разным уголкам планеты Земля.
В огне противостояния заполыхал весь мир. Все обратилось в хаос.
Нужно было немедленно отправлять особый отряд Сильвана Дрю «в гости» к Верховному Наместнику. Только война на два фронта (земной и космический) могла поубавить пыл Джейшуба и, особенно, антимаршала Нитупа.

12.
Две с лишним сотни самых отборных асов во главе со своим командующим, генералом Сильваном Дрю на десяти космолетах в тихую беззвездную ночь улетели с Земли в поисках космического замка. Их сопровождала эскадрилья космических истребителей, обязанных охранять космолеты до самого конца, а затем вместе со всеми вернуться назад. Космическая экспедиция Армии спасателей готовилась в строжайшем секрете, даже никто из старейшин не знал о ней до последнего момента. Кан Ротки боялся преждевременной утечки информации, благодаря чему земной десант Черных Сил мог помешать экспедиции или, по крайней мере, сообщить об этом в космический замок. Поэтому вторжение землян в космос, учитывая развернувшуюся войну на Земле, оказалось полнейшей неожиданностью для Верховного Наместника.
 Денни Степлтон летел в головном космолете вместе с Сильваном Дрю. За ним неотрывно присматривал подполковник Иванов, да и собственно передвижения по кораблю Степлтона были ограничены: кабина пилота, где бывший старейшина порою исполнял роль штурмана, прокладывая самый короткий путь к космическому замку, отдельный отсек для отдыха без иллюминаторов, специально отведенный для него, откуда были убраны и все передающие, принимающие и навигационные приборы, места общего пользования и отсек для приема пищи – единственное место, где Денни Степлтон мог находиться одновременно со всеми.
Летели уже много часов. Полет проходил спокойно, в обычном режиме. Асы, подавляющее большинство из которых впервые покинули Землю, любовались в иллюминаторы красотами бесконечного космоса. Звезды, кометная пыль, кружащиеся вокруг своей оси и по определенным им орбитам астероиды… И черная холодная бездна, иногда освещаемая бледно-лимонными или пепельно-серебристыми сполохами…
На экране монитора в кабинете Нитупа, который, в отсутствие антимаршала, освоил оставшийся в замке за него полковник Крафт, вспыхнуло взовлнованное лицо главного дежурного по замку в звании майора.
- Господин полковник, к нам приближается большая эскадра неопознанных объектов, летящих предположительно с Земли.
Полковник Крафт тут же включил дисплей наблюдения за воздушным пространством и в самом деле увидел быстро приближающуюся массу космических судов – военно-пассажирских и истребителей.
- Неужели Кан Ротки настолько обнаглел, что самолично приперся к нам в гости? И как тогда его выпустил из рук антимаршал? – пробормотал себе под нос полковник и тут же громко приказал дежурному:
- Немедленно включить защиту от вторжения и запросить пароль.
- Есть включить защиту и запросить пароль.
Невидимый прозрачный колпак тут же покрыл все пространство вокруг космического замка.
- Командир, нас обнаружили, - доложил Сильвану Дрю командир корабля. – Включили волновую защиту. Мы не сможем ее пробить без посторонней помощи.
Одновременно с этим в наушниках пилотов раздался вопрос:
- На космолетах! Назовите пароль!
- Командир, они запрашивают пароль, - повернулся в кресле в сторону Сильвана Дрю капитан корабля.
- Приехали, черт возьми, - проворчал генерал, надевая вторую пару наушников.
- На космолетах, вы меня слышите? Это говорит охрана космического замка. Назовите пароль или будете атакованы и уничтожены.
Сильван Дрю посмотрел на одного из своих помощников.
- Срочно сюда Денни Степлтона!
- Есть!
Пока помощник ходил за арестантом, Сильван Дрю с надеждой посмотрел на механика.
- Мы сможем как-нибудь пробить эту защиту?
- Есть один вариант, - после небольшой паузы, поскребя в затылке, ответил механик. – Можно попробовать.
- Ну, так действуй.
В этот момент в кабине пилота появился Денни Степлтон, как и прежде сопровождаемый Ивановым.
- Последний раз запрашиваю пароль и даю команду к атаке, - угрожал голос в наушниках.
- Господин Степлтон, срочно нужен пароль для вскрытия волновой защиты замка, - обратился к вошедшему Сильван Дрю.
- Какой мне смысл называть пароль без гарантии того, что в замке я окажусь на свободе?
- Смысл в том, - начал было Сильван Дрю, но закончить не успел из-за выкрика пилота:
- Командир, нас атакуют!
Сильван Дрю глянул в иллюминатор: в направлении их судна летела лазерная стрела, а на один из истребителей охраны напало сразу два истребителя Армии Черных Сил. Пилот космолета с трудом, развернув судно, ускользнул от лазерной стрелы. В то же время атакованный истребитель вспыхнул и в следующий миг взорвался.
- Надеюсь, твой бывший босс ответил на твой вопрос о смысле? – спросил Сильван Дрю, глядя на вмиг побледневшего Степлтона.
В это время остальные истребители Армии спасателей атаковали нападавших. После короткого боя, один из самолетов антимаршала взорвался, другой тут же исчез за оболочкой волновой защиты, но ему на смену выскочило следующее звено. В космолеты также полетели лазерные стрелы.
- Гермес! – дрожащим голосом произнес Степлтон. – Мой пароль – Гермес!
Сильван Дрю удовлетворенно кивнул и включил волну космического замка.
- Эй, в замке! Прекратите атаку! Пароль Гермес.
В считанные секунды выстрелы прекратились, самолетам был дан отбой. Компьютер обработал выданный пароль и дал установку на свертывание волновой защиты. Дежурный майор нажал на нужную кнопку.
В этот момент на дисплее у полковника Крафта вспыхнул оранжевый цвет. Он взглянул на высветившийся текст и побледнел. Этот пароль принадлежал тому самому пропавшему агенту влияния, которого разыскивала Райс Конди. Находившиеся на Земле контрразведчики Нитупа выяснили, что тот находится под домашним арестом Кана Ротки. А сейчас получается, что этот агент влияния находится в одном из приближающихся космолетов. Это либо фальсификация (пароль могли у него выбить пытками), либо какой-то подвох.
- Немедленно восстановить защиту! Продолжить атаку! – заорал полковник Крафт.
 Но было уже поздно: почти вся эскадра землян вошла в акваторию космического замка и тут же сработал режим опознавания «свой-свой».
- Проклятье! Боевая тревога! Враг в замке! – отдавал приказы Крафт.
В отличие от Нитупа, у Крафта не было полномочий самостоятельно решать все военные вопросы. Поэтому он тут же виртуально связался с Верховным Наместником. Довольно неожиданно асы Великого Магистра оказались во владениях последнего. Это был ответный ход Кана Ротки. Хотя, преимущество все равно оставалось у Крафта: ведь у него была возможность первым нанести удар по десантникам.

13.
Верховный Наместник Джейшуб Второй полыхал гневом. Как Нитуп мог допустить, чтобы в его космическом замке объявились непрошенные гости, да еще вооруженные до зубов. Для чего он спустился с небес на Землю?  Правда, уже пришедший в себя после высадки земного десанта, полковник Крафт быстро перевел стрелки на Райс Конди: это ведь ее подопечный агент влияния прилетел вместе с асами. И, неизвестно, с какими целями. Возможно, что эти асы предали своего шефа, Кана Ротки, были перевербованы Денни Степлтоном и явились для переговоров о взаимодействии.
- К тому же, Первосвященный, наша армия на Земле полностью захватила инициативу, и происшедший инцидент не способен затормозить процесс завоевания мира, - сыпала своими аргументами Райс Конди.
Верховный Наместник начал успокаиваться, его лицо постепенно принимало привычный для него лунно-бледный цвет. Красный антимаршал, с которым Джейшуб вышел на связь, отделался лишь легким испугом.
- Ладно, Нитуп! Ты прощен! Эти вояки, кто бы они ни были (друзьями нашими или врагами), и без того уже ослабили воинство Кана Ротки. Надеюсь, что полковник Крафт справится с гостями.
Когда связь с Нитупом прервалась, Верховный Наместник вновь вернулся к Райс Конди.
- Смотри, Райс! Если у твоего агента был злой умысел, и тебе самой не поздоровится.
Асы разбились на три группы и рассредоточились по территории космического замка. Их продвижению мешало полное незнание объекта: никаких карт и схем самого замка и прилегающей территории, естественно, не существовало в природе. Ничем не мог здесь помочь даже Денни Степлтон, которого также не посвящали во все тайны замка. Когда он прилетал сюда на встречи с Райс Конди, его каждый раз под охраной водили одними и теми же коридорами. Поэтому асы шли вслепую, лишь по ходу продвижения сканируя путь, да пользуясь оставшимся на головном космолете наблюдательным пунктом, оснащенными мощными радарами. Впрочем, при  строительстве замка были использованы особые технологии и искусственные материалы, неведомые землянам, а потому придуманные и сделанные человеческими мозгами и руками сканеры и радары мало чем могли здесь помочь. К тому же, наверняка полковник Крафт приготовил для непрошенных гостей какие-нибудь ловушки. И в этом уже спустя короткое время смог убедиться командир одного из трех отрядов – подполковник Иванов. Его отряд в одном из многочисленных широких коридоров рассекли на две части и практически мгновенно расстре-ляли, не дав Иванову даже развернуться. Отдав команду рассредоточиться и открыть ответный огонь, Иванов тут же связался с Сильваном Дрю.
- Первый, это Второй. Нас окружили и разделили. Ведем бой с потерями.
- Понял тебя, Второй. Постарайтесь держаться вместе, иначе они перебьют всех поодиночке…
Сильван Дрю не успел закончить фразу, как с обеих сторон его отряд также был окружен. Завязалась перестрелка.
- Командир, слева! – вскрикнул оказавшийся рядом  Иосиф и в следующий миг он прыгнул в сторону Сильвана Дрю, пытаясь его оттолкнуть и прикрывая своим телом.
Пуля, пущенная в Сильвана Дрю, угодила в живот Иосифа. Тот откинулся на Сильвана Дрю, свалив его наземь и прикрыв своим телом. Тут же стрелявший в генерала был сражен очередью из автомата Калашникова, модернизированного специально для космических операций.
- Командир, живой? – спросил стрелявший.
Сильван Дрю уже переворачивался на бок, придерживая сразу потяжелевшее тело Иосифа.
- Да, спасибо Иосифу, - Сильван Дрю приложил два пальца к сонной артерии своего спасителя. - Кажется, еще жив. Эй, кто-нибудь! Оттащите его в сторону и сделайте перевязку.
Перестрелка шла полным ходом. Трассирующие и лазерные пули, выпускаемые с обеих сторон, создавали  иллюзию праздничного фейерверка. Двое асов под прикрытием третьего оттащили Иосифа за угол, в соседнем коридоре оказалась ниша. Туда и втащили Иосифа. Один из асов вскрыл аптечку, и, разорвав комбинезон и продезинфицировав рану, стал ее перевязывать. Двое других снова вернулись в бой. Очнувшийся от боли Иосиф открыл глаза и застонал.
- Ребята, бросьте меня. Лучше нашим помогите.
- Помолчи, Иосиф, побереги силы… Оружие держать сможешь? – закончив перевязку, спросил ас, оглядываясь по сторонам.
- Да, конечно! Оставь автомат.
В эту минуту в коридоре появилось несколько защитников замка. Но ас заметил их вовремя и уничтожил.
Денни Степлтон оказался в своей стихии. Он словно бы выпил некий энергетический напиток и набрался неимоверной силы, надышавшись колким, но живительным для него воздухом космоса. Его оставили в космолете лишь под охраной трех человек. Да еще несколько специалистов осталось в наблюдательном отсеке.
Обманом завлекши в свой отсек одного из охранников, он хорошо заученным ударом по сонной артерии вырубил охранника, а затем, для верности, обхватив его голову, сломал шейные позвонки. Теперь у него было оружие. Воспользовавшись эффектом неожиданности, он расстрелял и двух других охранников. Один из них, правда, успел в ответ выстрелить и ранить Степлтона в левое плечо. Вскрикнув от боли, Степлтон присел на корточки и оперся о стену. Достав аптечку, неумело и небрежно приложил к ране бактерицидный пластырь. Отдышавшись и успокоившись, он поднялся, один автомат повесил на здоровое плечо, другой, вместе с запасным рожком, который тут же сунул за пояс, взял в правую руку, передернув затвор, и, осмотревшись по сторонам, не торопясь, стал продвигаться к наблюдательному пункту. Подойдя к нему, дернул за ручку. Дверь оказалась запертой. Тогда он в последний раз оглянулся и дал короткую очередь по замку.  В следующий миг сильно ударил ногой в дверь и та тут же распахнулась. Он ворвался внутрь. Находившиеся там спасатели вскочили на ноги и повернулись к нему лицом. Один из асов потянулся рукой к пистолету, но Степлтон опередил его, свалив замертво короткой очередью.
- Всем стоять! Не то пристрелю! – навел он дуло автомата на двух оставшихся спецов. – Где отряд Сильвана Дрю? В каком он сейчас месте?
Асы молчали, в упор глядя на Денни Степлтона.
- Вы что, оглохли? Я спрашиваю, где Сильван Дрю?
Асы продолжали молчать. И тут один из них, ближе всего стоявший к пульту, потянулся, как ему казалось, незаметно, к красной тревожной кнопке. Однако Денни Степлтон все же уловил это движение.
- Стоять! – нервно выкрикнул он и одновременно с тем, как спасатель все-таки нажал на эту кнопку, Степлтон нажал на спусковой крючок.
В тот же миг на Степлтона бросился последний из спасателей. Он головой въехал в его раненое плечо и тут же схватился за ствол автомата, пытаясь отвести его в сторону. У Степлтона от боли перед глазами засверкали молнии, он дико взвыл. Тем не менее, закрыв глаза, все же последним усилием воли он нажал на спусковой крючок, водя автоматом по сторонам.
Когда Степлтон пришел в себя через несколько минут, то почувствовал на своем теле  какую-то тяжесть. Открыл глаза. Оказалось, на нем лежит последний из убитых им спасателей, державший одной рукой ствол автомата, а другой вцепился в край одежды Степлтона. Тот попытался вытащить автомат, но хватка была мертвой в прямом и переносном смысле слова. Тогда он просто перевернулся на правый бок, сбросив с себя труп с автоматом, поднялся, отряхнулся, при этом поморщившись от боли. Подошел к пульту наблюдения, окинул его взглядом, безошибочно нашел нужный тумблер, включил радар и сканер, затем рацию и быстро настроился на нужную волну.
- Райс Конди! Райс Конди, ты меня слышишь? Здесь Степлтон!
Поначалу ответом было молчание.
- Райс Конди! Это Степлтон! – повторил он свой вызов.
Наконец где-то там внутри что-то щелкнуло.
- Степлтон! Конди на связи, - агент влияния услышал такой знакомый голос своей шефини.
- Дорогая Райс, наконец-то я снова слышу хрусталь твоего голоса. Я рад, что вернулся сюда.
- Я бы на твоем месте не слишком радовалась, - в голосе Райс Конди звучал скорее металл, нежели хрусталь. – Ты ведь вернулся не один, а вместе с нашими врагами.
- У меня не было другого выхода, Райс. Ты же знаешь, что меня вычислили, арестовали и блокировали ото всех.
- Оставался бы на Земле. Мы нашли бы способ тебя вытащить. Ведь с тобой на связь уже выходил наш агент. Теперь же ты, приведя в замок спасателей, нарушил покой Первосвященного, а он этого не страшно не любит, и не прощает предательства в любой форме. Ты уже покойник, Степлтон!
Степлтон вдруг осознал, что над ним нависла реальная угроза смерти, он готов был разрыдаться и упасть на колени, но в итоге сдержался и лишь упавшим голосом произнес:
- Я потому и согласился привести землян в космический замок, что понимал, что простым смертным ни за что не справиться с Первосвященным, сколько бы их не прилетело. С другой стороны, я летел сюда с целью быть полезным тебе и Первосвященному своими непосредственными знаниями о силе и способностях асов, оставшихся на земле под присмотром самого Кана Ротки.
- Теперь это уже не имеет значения, поскольку на Земле находится антимаршал Нитуп, - Райс Конди немного помолчала, потом произнесла уже своим обычным голосом:
- Хорошо! Сколько всего асов прилетело?
- Чуть более двух сотен.
- Ты сможешь уничтожить их космолеты?
- Без проблем! Я разрежу их лазерным лучом.
- Хорошо! А потом двигайся сюда, если, конечно, пройдешь через кордоны наших головорезов.
Райс Конди засмеялась и отключилась от связи. Денни Степлтон вздохнул с некоторым облегчением: Райс Конди, кажется, его простила и, возможно, замолвит за него словечко Джейшубу. Впрочем, тот слишком непредсказуем, чтобы Степлтон мог чувствовать себя в полной безопасности.

14.
Ознакомившись с последними данными по ситуации в мире, великий магистр Всемирной масонской ложи пришел к выводу, что пора уже вмешиваться в ход событий и, тем самым, сдержать слово, данное в свое время Кану Ротки. Он отдал распоряжение и маховик тайной организации масонов заработал в полную силу.
Секретарь кардинала Маркони вошел в кабинет шефа и положил ему на стол расшифрованную им депешу из Лондона. Кардинал молча быстро пробежал по тексту глазами и посмотрел на секретаря.
- Тебе понятен смысл депеши, Джованни?
- Да, ваше преосвященство.
- Ну, так действуй! А я завтра же попрошу аудиенции у папы. Да, и на всякий случай приготовь порцию яда.
- Да, ваше преосвященство.
Буквально через несколько часов Ватикан зашевелился, как муравейник. Шевеление перекинулось и на собственно римские кварталы. Ночью началась подготовка к антивоенной манифестации с тем, чтобы уже с раннего утра на улицы и площади Рима, к площади Святого Петра, вышли тысячи демонстрантов с требованием остудить пыл католической церкви в агрессивной поддержке Армии Зла.
- Мы хотим, чтобы на Земле во имя бога царил мир, а не властвовала война!
Вот главный лозунг, под которым к утренней мессе вышли манифестанты.
Папа римский растерялся. Как такое, по сути, антипапское выступление паствы могло произойти прямо у него под боком.  Можно сказать, в его собственном доме. Поэтому, когда секретарь доложил папе о том, что просит аудиенции кардинал Маркони, папа поначалу отмахнулся, стоя у окна и глядя на площадь из-за укрытия.
- До него ли сейчас? Опять с какой-нибудь мелочью.
Но кардинал был настойчив и заставил секретаря вторично просить для него аудиенции.
Папа недовольно поморщился, но согласился.
- Хорошо, проси его, Антонио.
Кардинал Маркони бодрым шагом подошел к встречавшему его посередине своего кабинета папе, приложился к подставленной руке, и начал без предисловий.
- Ваше святейшество, необходимо принимать срочные меры, дабы обуздать вспыхнувшее недовольство масс.
- И вы знаете причину этого недовольства, синьор Маркони?- удивленно приподнял брови папа.
- Увы, да, ваше святейшество.
- Это уже интересно. Прошу!
Папа рукой указал кардиналу на два стоявших у камина кресла, и сам последовал туда же вслед за гостем.
- Я обработал всю поступавшую в Ватикан информацию о борьбе Армии спасателей Совета старейшин с Армией Черных Сил, и сделал кое-какие, на мой взгляд, ошеломляющие выводы, - кардинал посмотрел на папу, а тот слегка кивнул.
- Я весь внимание, кардинал.
- Так вот! Выводы таковы: цели Армии спасателей просты и понятны – она пытается освободить землю от космических пришельцев  в лице армии Черных Сил Верховного Наместника. Целью же Верховного Наместника является оккупация нашей планеты, превращение людей в послушных роботов, каковыми являются большинство космических солдат, или зомбированных людей, в которых превращаются тысячи христиан-фанатиков, воюющих на стороне Черных Сил.
- И это говорит мне кардинал святого престола? И где? В святая святых Ватикана! – внезапно вспыхнул папа.
- Именно так, ваше святейшество, и именно потому, что радею о сохранении католической веры, папского престола и желаю, чтобы именно вы, ваше святейшество, оставались на этом престоле, как можно дольше, для чего было бы желательно, чтобы вы возглавили борьбу с Черными Силами.
- Не перешли ли вы, кардинал, в лагерь этого безбожника Кана Ротки?
- Если бы я перешел в его лагерь, я бы сейчас разговаривал с вами не здесь, ваше святейшество, а, по крайней мере, находился бы там, на площади Святого Петра, - кардинал указательным пальцем показал в сторону окна. – Поверьте мне, ситуация, действительно, архисложная. Вопрос стоит так: или человечество будет жить и прогрессировать, или оно будет существовать и деградировать.
- Вы все слишком утрируете, синьор Маркони. Верховный Наместник не менее благоразумен, нежели мы с вами, или Великий Магистр, если вы его считаете благоразумным.
И тут кардинал Маркони решил идти ва-банк.
- Вы какого Великого Магистра имеете в виду, ваше святейшество?
- Разумеется, Кана Ротки. Или на Земле есть еще один Великий Магистр?
Папа бросил взгляд на лицо кардинала и вдруг в его мимолетно проскочившей усмешке прочитал то, что и следовало ему прочитать. В следующий миг уже кардинал заметил в глазах папы римского искорку испуга, лицо каноника слегка побледнело. Желаемый эффект был достигнут. Но папа все-таки выдержал позу до конца.
- Хорошо, синьор Маркони. Мне нужно подумать. А пока идите.
Кардинал Маркони остался неудовлетворенным окончанием беседы. Он боялся, что папа не воспримет всерьез его предупреждение и придется использовать последний, самый крайний и нежелательный вариант.
Папа римский, однако, прекрасно понял кардинала. Но был убежден в том, что сила Верховного наместника одолеет не только силу Армии спасателей, но и силу масонов. С другой стороны, он не мог потерпеть присутствия масонов в его ближайшем окружении. Кстати, как не мог понять и того, как могли верующие в бога-архитектора вольные каменщики встать в один строй с безбожниками из Армии спасателей. Он вызвал к себе капитана швейцарских гвардейцев, уже многие столетия верой и правдой служивших папскому престолу.
- Я приказываю вам, капитан, взять под стражу и держать под арестом вплоть до моего особого распоряжения, кардинала Маркони.
Приказ весьма удивил капитана, но офицеры швейцарской гвардии не привыкли задавать лишних вопросов. Тем более, если приказ отдает сам папа римский.
- Слушаюсь, ваше святейшество.
Узнав об аресте шефа, секретарь кардинала Маркони Джованни воспринял этот акт, как сигнал к действию.
Спустя два дня все газеты мира вышли с сенсационными заголовками на первых полосах, перекрывших даже информацию с фронтов: «Скоропостижная и загадочная смерть римского папы!»
Впрочем, почему загадочная, недоумевали обыватели. Ведь в некрологе четко указана причина смерти: острая сердечная недостаточность. Что и немудрено, учитывая последние события в Риме и Ватикане и возраст папы.
Но если кончина от сердечного приступа престарелого каноника католической церкви еще как-то объяснима, то смерть через два дня после этого с  точно таким же диагнозом пятидесятилетнего, практически никогда не болевшего главного муфтия, однозначно вызвала недоумение у всех мусульман мира.
Совпадение это или нет, но практически сразу после смерти этих двух церковных иерархов помощь землян космическим воинам антимаршала Нитупа резко пошла на убыль. 

15.
Доктор Шварцманн осторожно продвигался по коридорам космического замка. Вторжение землян и завязавшаяся перестрелка совсем выбили его из колеи. Он не мог работать, да и мысли его в последнее время все чаще сосредотачивались на другом. Он вдруг вспомнил разговор между Джейшубом и Райс Конди, которому стал невольным свидетелем, по поводу отмены свадьбы между Каном Ротки и Адели Голдовской. Какое-то шестое чувство заставляло его думать, что и он имеет к этому какое-то отношение…
Он настолько задумался, что не заметил и не услышал, как сзади к нему подкрались и приставили к голове дуло пистолета. Он подумал, что это кто-то из обитателей замка, и даже рассердился.
- Вы с ума сошли? Что вы себе позволяете!
Он хотел было повернуться, но его тут же обхватили, словно клещами, руками и зашептали в самое ухо:
- Тихо, дядя! Не то пристрелю.
Доктор Шварцман понял, что это земляне, и, сделав полуоборот головой, негромко спросил:
- Что вам угодно?
- Нам угодно, чтобы вы показали место, где мы могли бы хоть немного почувствовать себя в безопасности.
Доктор Шварцманн тут же сообразил, что лучшего места, чем его испытательный полигон, пожалуй, и не найти.
- Извольте! Если вы освободите меня от своих объятий, я приведу вас в такое место.
- Но только без дураков! Ибо ты будешь первым, кого я пристрелю, если мы попадем в ловушку.
- Я врач, а не солдат, мое дело лечить, а не убивать.
Доктор Шварцманн обернулся назад и увидел позади себя большой отряд, порядка сотни человек, асов-спецназовцев во главе с Сильваном Дрю. Некоторые из них были ранены. Это, по сути, были остатки всего земного десанта, высадившегося в космическом замке. Они сумели снова объединиться в единый отряд и уже давали достойный отпор воякам полковника Крафта.
Несколько секунд обе стороны оценивали друг друга взглядами. И Сильван Дрю неожиданно для себя прочитал в глазах доктора тихую грусть. Затем доктор развернулся и негромко произнес:
- Следуйте, пожалуйста, за мной.
Он уверенно повел их к полигону. Остался последний поворот, доктор вышел из-за угла, но тут же резко вернулся назад, едва не сшибя с ног следовавшего за ним аса.
- В чем дело? – зашептал Сильван Дрю.
Доктор приложил к губам указательный палец и другой рукой повел в сторону своего изначального движения. Сильван Дрю так же молча кивнул одному из асов, тот тихо подошел к углу и выглянул. Через секунду прижался назад к стене.
- Там двое с оружием, - посмотрел он на генерала.
- Вы тоже видели только двоих? – спросил Сильван Дрю у доктора.
Тот утвердительно кивнул. Генерал отыскал глазами подполковника Иванова, стоявшего чуть поодаль, показал ему два пальца и тут же приложил палец к губам. Иванов понимающе кивнул. Он вытащил из кармашков два ножа, подошел к углу, выглянул, оценивая расстояние, и утвердительно кивнул. В следующий миг выскочил вперед и с выкриком «г-гэх!» с обеих рук кинул ножи в охранников. Те увидели перед собой аса, тут же вскинули винтовки, но не успели даже нажать на курок, как в их горла вонзились острые лезвия. Охранники рухнули на пол. Иванов перекинул с плеча в руку автомат и острожно приблизился к трупам, то оглядываясь назад, то смотря вперед. Остановившись перед едва заметной дверью, за которой уже и находилось искомое место, он махнул рукой.
 - Все чисто! – произнес наблюдавший за ним ас.
- Тогда вперед! – скомандовал Сильван Дрю, и все тут же вновь последовали за доктором.
- Вас как зовут? – пропустив перед собой последнего своего бойца, спросил генерал у проводника.
- Доктор Вальтер Шварцманн.
- Я так понимаю, вы не по своей воле оказались здесь?
- Вы правильно понимаете.
- Я - генерал Сильван Дрю. И, скажу честно, для меня было неожиданно и приятно встретить в этом логове Черных Сил… по крайней мере, не нашего врага.
Их взгляды встретились, и доктор Шварцманн лишь печально улыбнулся в ответ.
- Спасибо, доктор, и прощайте! – они пожали друг другу руки.
Доктор Шварцманн некоторое время смотрел вслед рассредотачивавшимся по полигону асам, затем закрыл за ними дверь. И тут в его голове что-то щелкнуло. Встреча с землянами явилась тем толчком, той подсказкой, которая помогла ему, наконец, решить шараду, над решением которой он мучился уже несколько лет, после того, как стал свидетелем разговора между Джейшубом и Райс Конди. Кроме того, в памяти всплыло еще и известие о загадочной смерти Шимона Шекера.
Само нахождение доктора Шварцманна в космическом замке было случайным: он запутался в своей судьбе (случайно сбил человека машиной при свидетеле, которым был Степлтон), затем пытался спрятать труп, и его поставили перед выбором (это сделал Степлтон): либо смерть, либо работа на Верховного Наместника. Естественно, Шварцманн и понятия не имел, кто такой этот Верховный Наместник. Думал, что простой мафиозо с такой кличкой. Потому и согласился, с надеждой, как-нибудь потом убежать. Но когда его доставили в космический замок, пути назад для него уже не было. И вот, когда на Земле уже полным ходом шла оккупация (он к этому имел самое непосредственное отношение, поскольку это его усилиями появились на свет солдаты-недочеловеки), а Армия спасателей отступала, на него снизошло просветление, и доктор все вспомнил.
- Шимон Шекер, Шимон Шекер! Ну, конечно же, это Саймон Цукрович – муженек моей родной сестры Марии, которую он бросил и укатил куда-то на Ближний Восток, сменив имя и фамилию, когда их общему ребенку еще и года не исполнилось. А Великий Магистр Кан Ротки – не кто иной, как мой племянник Кан, оставшийся один с матерью, которого я не раз носил на руках. Вероятно, какие-то свои причины побудили Кана сменить фамилию и отца, и матери.
Шварцманн понял, что он натворил. Нужно было спасать и свою честь, и Землю-матушку. Он недолго раздумывал, как ему поступить. За время, которое он находился в космическом замке, он овладел многими науками, недоступными простым землянам, в том числе и телепатией, развив в себе огромное биополе. Таким образом, он вызвал к общению Высшего Духа и сообщил ему о кознях Джейшуба и о том, что происходит в данный момент на земле.
- Я понял тебя, человек! – со свистом вырвался ответ из уст Высшего Духа. – Я выясню ситуацию сам и, если понадобится, приму меры.

16.
Сырой, холодный, промозглый осенний день. Тяжелые свинцовые тучи покрыли полмира. Шел противный колкий дождь вперемежку со снегом. Дул сильный ветер. Деревья покорно склоняли свои кроны, отдавая последние полукрасные-полужелтые листья, покрывая ими заиндевевшую и промокшую землю. В небе парила целая стая черных противных воронов, а гораздо выше над ними намеряли круги стервятники. Они сейчас были самыми счастливыми существами на Земле – там, внизу, для них была приготовлена целая гора пищи: куча человеческих трупов, которые уже некому стало убирать и хоронить в землю.
Три больших вертолета-быстролета летали над полями битвы, осматривая их с тщательностью надсмотрщиков. Да нет, все было в порядке: Армия спасателей практически уничтожена, сопротивление землян ослабело до самой низшей точки.  Можно уже и выходить в эфир. Летевший в первом, ок-рашенном в красный цвет, быстролете антимаршал Нитуп отдал команду, и пилот тут же взял курс на Москву.
Бескрайние сибирские просторы стали, наравне с Австралией, основным плацдармом для высадки Армии Черных Сил. Именно отсюда воинство Верховного Наместника начало свой кровавый поход по завоеванию человеческой цивилизации и превращению ее в цивилизацию рабов и послушных зомби. И вот уже почти вся Евразия, Австралия и Северная Америка лежали, распластавшись у ног антимаршала Нитупа. И лишь маленькие очаги сопротивления в разных концах земного шара не позволяли антимаршалу сообщить Джейшубу о полной и бесповоротной победе его Армии. Впрочем, Нитуп понимал, что теперь возможно завоевать мир не только силой оружия, но и силой эмоциального воздействия. Ему нужно всего лишь выступить в прямом эфире перед еще не сдавшимися чудаками, и мир полностью окажется раздавленным его остроносым, сделанным из крокодильей кожи сапогом. А лучшего места для выхода в эфир, чем Останкинская башня в Москве, на которую заряжены и пока еще летающие в космосе спутники, не было.
И вот быстролеты приземлились на плотную брусчатку Красной площади. Нитуп, в красном кожаном плаще и такой же, своей фирменной, красной антимаршальской фуражке с высоко изогнутой тульей, ступил на землю. Два раза слегка подпрыгнул на месте, чтобы убедиться, что под ним и в самом деле твердая почва. И осмотрелся вокруг. Даже в этот мрачный день чудесный вид Красной площади заворожил его: Покровский собор с разноцветными главами, зубчатые стены московского кремля, некое ступенчатое невысокое здание из темно-красного и черного камня. Какой-то памятник с двумя мужчинами один из которых сидит, а другой, стоящий, указывает рукой… в его, Нитупа, сторону.
Антимаршал подошел к памятнику Минину и Пожарскому, обошел его со всех сторон, долго и внимательно смотрел на Покровский собор, затем повернулся и, пройдя метров сто, поднялся на некое круглое возвышение у края Красной площади. Это было знаменитое Лобное место. Нитуп с его не-большой высоты еще раз осмотрел всю площадь и, наконец, спросил у следовавшего за ним генерала его армии.
- Ты куда меня привез, Коралли?
- Это Москва, Красная площадь, господин антимаршал. А вы стоите на Лобном месте. Здесь русские цари в средние века, точнее их глашатаи, читали свои указы. А кровавый царь Петр казнил на этом месте восставших против него солдат-стрельцов. 
Нитуп удивленно посмотрел на генерала.
- Правда?! Значит, лучшего места для моего выступления перед миром и не сыскать. Готовьте эфир. Я буду говорить отсюда.
- А как же Останкино, господин антимаршал, - поинтересовался генерал. – Там ведь уже все го-тово.
- Я что, неясно выразился Коралли, - недовольно буркнул Нитуп.
Генерал Коралли взял под козырек, повернулся и быстрым шагом направился к быстролету. Взял в руку рацию и тут же стал с кем-то разговаривать. Понимая, что генералу нужно какое-то время, Нитуп решил прогуляться по площади. Он сошел с Лобного места, еще раз подошел к Покровскому собору (или, как называют его русские в честь юродивого, похороненного в одном из здешних же приделов, храму Василия Блаженного), не торопясь обошел его вокруг, то и дело задирая голову, чтобы осмотреть его до самого верха. Затем вошел внутрь храма, поднялся по его узеньким крутым лесенкам на самый верх. Оттуда посмотрел на окрестности: внутренний двор кремля был, как на ладони. Качая от восторженного удивления головой, Нитуп некоторое время стоял, что-то тихо бормоча себе под нос. Взор его снова устремился на бывший мавзолей бывшего вождя мирового пролетариата. Он спустился вниз, снова подошел к генералу. Как цвета этой площади сочетались с цветом его мундира!
- Ну, что там, Коралли?
- Через тридцать минут все будет готово к эфиру, господин антимаршал.
- Отлично! А теперь скажи мне, всезнающий мой генерал, что это за античная пирамида посреди этой площади?
Генерал проследил за указующим перстом антимаршала и понимающе кивнул.
- Это мавзолей, господин антимаршал. Так русские азиаты чтили своего большевистского деспота, забальзамировав его и выставляя на всеобщее обозрение в течение почти ста лет.
- Что ты говоришь? А почему ты сказал азиаты? Насколько я понимаю, мы сейчас находимся в Европе.
- Так точно, господин антимаршал, в Европе. Но я, в данном случае, имею в виду не географическое местоположение, а особое самоощущение русских. У них изначально был свой, третий путь развития цивилизации. Они всегда ощущали себя не Евразией, а, скорее, Азиопой. Отсюда и все их выверты, отсюда же и все несчастья этой огромной, самой большой в мире страны.
- Ты поражаешь меня, Коралли, - нечасто Нитуп с таким восхищением смотрел на своих подчи-ненных. – Ты где нахватался таких знаний?
- Так здесь же, в России, и нахватался. Я ведь закончил Московский государственный университет. 
Нитуп с подозрением посмотрел на своего генерала, а затем рассмеялся, негромко и скупо. За ним засмеялся и генерал Коралли.
Вскоре на площади появились автобусы с телевизионными тарелками и спутниковой связью. Стали готовиться к эфиру. Нитуп тут же посерьезнел. Отошел в сторону, готовясь к выступлению. Его даже не смутил вдруг выскочивший ниоткуда сильный порыв ветра, бросивший в его лицо слепок неприятного мокрого снега. От этого, возможно, будет зависеть дальнейший и окончательный успех всей его военной экспедиции.
- Все готово, господин антимаршал, - доложил Коралли.
Нитуп молча кивнул и направился к автобусу с телекамерами и прочей аппаратурой. Через несколько минут экраны всех работавших в тот момент на Земле телевизоров часто-часто заморгали, на миг отключились и тут же снова засветились огоньками, но уже демонстрируя огненно-красный антимаршальский мундир Нитупа.
- Слушайте меня, земляне! Это говорю я, командующий Армии Черных Сил Верховного Наместника антимаршал Нитуп. Отныне я упраздняю власть Совета старейшин. Великий Магистр Кан Ротки уничтожен! Во избежание дальнейшего кровопролития предлагаю всем немедленно сдаться и явиться к нашим представителям и агентам на местах, которые всех перепишут и предложат необходимую в данных местах работу. И помните: Верховный Наместник Высшего Духа на Земле любит только тех людей, которые беспрекословно ему подчиняются. Всех остальных он превращает либо в зомбированных рабов, либо в трупы. Пусть каждый выберет то, что ему больше нравится.
Смотревший и слушавший это выступление Нитупа в своем бункере Кан Ротки нахмурился и выключил телевизор.
- Рано еще меня хоронить, антимаршал! Я пока еще жив и готов встретиться не только с тобой на поле битвы, но и с самим Верховным Наместником, а понадобится, так и с вашим Высшим Духом. И пока я жив, на Земле не будет царства мертвых!

17.
В подземный бункер, где с начала боевых действий обосновался Совет старейшин, к Кану Ротки привели полноватого, седого с классической профессорской бородкой человека со следами большой усталости на лице. Единственным живым местом этой части тела нежданного гостя были – глаза, большие карие глаза. Они без устали смотрели по сторонам и прямо на Великого Магистра, с любопытством изучая спасителя (или могильщика?) человечества.
Кан Ротки с удивлением посмотрел на своего помощника, затем перевел взгляд на мужчину.
- Шеф, это некто русский доктор Калиновский, который утверждает, что знает, как можно победить солдат Армии Черных Сил… - заметив на себе скептическую ухмылку Кана Ротки, помощник закивал головой и просительно произнес:
- Шеф, вы же меня знаете. Абы кого я бы не стал к вам приводить в такое время. Выслушайте его, пожалуйста. Мне кажется, что этот человек – настоящая находка для нас.
- Ну, хорошо! У вас есть ровно десять минут, доктор. Присаживайтесь, я вас слушаю.
Удовлетворенный помощник ободряюще кивнул доктору и бесшумно покинул кабинет.
Доктор Калиновский удобно устроился на стуле, положил скрещенные в запястьях руки на стол и, какое-то время собираясь с духом, наконец, заговорил.
- Я очень благодарен вам, ваше превосходительство, за то, что сочли возможным принять меня. И, дабы не отнимать у вас столь драгоценное время, начну сразу с сути дела.
Великий Магистр молчал, устало глядя на доктора. А тот, облизав языком вдруг пересохшие от волнения губы, начал свой рассказ.
- До начала войны я возглавлял собственную небольшую клинику в Сибири. Там у меня была своя лаборатория, где я, в частности, занимался изготовлением новых собственных препаратов. Создал я и одно лекарство, которое назвал приветиум. Оно влияло на человеческий мозг и при желании врача из любого талантливого человека можно было сделать… – доктор прокашлялся, подбирая нужное слово, – ну, скажем, дебила… Поймите меня правильно! В медицине необходимо иметь полный набор препаратов и медикаментов для лечения людей. И неизвестно,  какие последствия могло иметь открытие этого препарата. Как вы знаете, и змеиный яд может не только убивать человека, но и лечить его. Да, так вот. Я опубликовал о своем открытии несколько статей в бумажных журналах и в интернет-изданиях. Получил массу откликов. Ко мне даже из других стран приезжали врачи: смотрели, оценивали. Скажу честно, некоторые политики или политиканы начали предлагать мне баснословные суммы за то, чтобы я им продал формулу лекарства. Но я ведь создавал его не для практического применения, а для экспериментов… Короче, в один из дней я обнаружил, что из лаборатории исчезло несколько упаковок приветиума. Этого количества было бы вполне достаточно, чтобы превратить в тех самых… дебилов до нескольких сот человек. Впрочем, если бы препарат попал в руки опытного ученого, ему бы не составило большого труда составить его формулу. Так оно, в конечном итоге, и произошло впоследствии. Признаться, я начал грешить на кого-то из своих сотрудников, позарившихся на большие деньги, но они все поклялись, что непричастны к хищению, а я не имел оснований им не верить. И вот несколько месяцев назад ко мне в клинику пришел один из офицеров Армии Черных Сил и под угрозой расправы заставил меня принять на лечение нескольких его раненых солдат. Впоследствии я даже обрадовался такому повороту судьбы. Когда я прооперировал одного человека, я подумал, что мне это почудилось, но после второй операции я вдруг осознал, что у этих солдат мозг подвергся воздействию моего препарата, то есть приветиума.
И тут впервые доктор Калиновский заметил, что Великий Магистр оживился после этих слов. Его вдруг тоже заинтересовал рассказ русского доктора. Даже усталость отступила куда-то на второй план.
- И я понял, что у меня препарат попросту украли посланцы тогда еще неведомого мне Верховного Наместника, чтобы с его помощью создать многочисленное войско тупых убийц.
- Странно, что они привели к вам раненых, - впервые прервал доктора Кан Ротки. - Обычно они их просто бросали на поле боя.
- Я предполагаю, что это потому, что силы их оказались не столь уж и многочисленными для полной оккупации нашей планеты.
- Возможно! – задумчиво произнес Кан Ротки. – Возможно, вы и правы. Впрочем, продолжайте, доктор.
- Да, так вот самое главное, чего, разумеется, не знали обитатели космоса. Сразу после того, как я в лабораторных условиях испытал приветиум, я начал работу над, так сказать, противоядием, то бишь над препаратом, который способен нивелировать воздействие на мозг приветиума. Но пришел к совершенно неожиданному результату: то есть, мой новый препарат, который я пока условно назвал антиприветиум, не просто нивелировал воздействие приветиума, но и… кх-кх, скажу прямо, уничтожал таких людей. Разумеется, если бы не началась война, я бы продолжил эксперимент и обязательно пришел бы к искомому результату, но война …
- Я вас понял, доктор, - лицо Кана Ротки окончательно просветлело.
- Нет, нет, ваше превосходительство, - запротестовал доктор Калиновский. – Я… я ведь провел испытания только в лабораторных условиях и не могу гарантировать, что лекарство подействует и в… реальных условиях.
- Доктор, у меня к вам предложение. Давайте считать этих ублюдков-убийц подопытными кроликами, а поля битв – испытательным полигоном. Если вас мучает совесть, я всю ответственность беру на себя.
- Понимаете, мне не удалось завершить эксперимент… В том смысле, что я хотел довести антиприветиум до газообразного состояния, чтобы его можно было использовать в газовых баллончиках. Пока же все это в кристаллическом или жидком состоянии.
- Но эта ваша жидкость реально действует?
Доктор Калиновский грустно улыбнулся и, понизив голос, словно боялся, что их кто-то подслушает, произнес:
- Я испытал ее на одном из тех самых раненых солдат, хотя и понимал, что рисковал. И еще я выяснил, что в составе Армии Зла не все солдаты пропитаны приветиумом. Там есть и киборги, и просто роботы.
- Увы, для меня это не секрет. Но даже если мы с помощью вашего препарата уничтожим хотя бы часть врага, ваше имя навсегда войдет  в историю человечества.
Кан Ротки принял решение рискнуть. Он выделил доктору Калиновскому необходимое оборудование, и помощников для того, чтобы довести количество препарата антиприветиум до нужной кондиции и до массового производства. Сроки были ничтожно малы, но доктор и вся его команда трудились денно и нощно и уже буквально через неделю Великому Магистру доложили о готовности первой партии препарата. Им зарядили водометные пушки и подвезли автомобили к первой линии обороны. Дождавшись, когда нитуповцы пошли в атаку, под страшный вой сирен мощным давлением струи водометов были направлены в самую гущу наступавших. Первоначально, когда мощные струи сбили с ног и отбросили на несколько десятков метров весь строй атакующих, командир части даже захохотал от нервного перевозбуждения. Он, было, подумал, что у землян уже не осталось других снарядов, коль они используют водометы. Однако, когда после такого душа поднялась лишь одна часть его бойцов, а другая сначала корчилась от дикой боли, а потом просто осталась лежать на месте безды-ханной, он испугался: неужели земляне настолько поумнели, что даже научились производить мертвую воду.
Тем временем, из водометов ударила другая, не менее мощная струя. Еще часть оккупантов осталась лежать на земле. В этот момент в атаку пошли уже спасатели. Нитуповцы побежали.
Кан Ротки впервые за много месяцев смог облегченно вздохнуть. На этом участке фронта его армия перехватила инициативу. Дело осталось за малым: срочно наладить массовое производство антиприветиума.   
 
18.
Антимаршал Нитуп стоял на смотровой площадке Эйфелевой башни, чудом не уничтоженной его солдатами, и с чувством глубокого удовлетворения озирал окрестности некогда (до этой войны) прекраснейшей европейской столицы. Был ясный солнечный день. На небе – ни облачка. Перед его взором открывалась великолепная панорама Парижа, точнее, панорама того, что еще совсем недавно называлось Парижем. Хорошо хоть нетронутым остался исторический центр города – остров Сите на реке Сене с собором Парижской Богоматери. Впрочем, он лично распорядился не трогать здания культовой архитектуры, какой бы религии они не принадлежали.
Все же пространство вокруг было усеяно трупами (они даже плыли вниз по течению Сены) и разбитой техникой. Армия Черных Сил, несмотря на ряд неприятных последних поражений от Армии спасателей, вдруг нашедшей некое таинственное оружие, способное поражать его воинов, прошла огненным маршем по всем материкам. И вот сейчас он дислоцировал свой штаб в самом центре Европы. Кое-где, правда спасателям удалось потеснить пришельцев из космоса и даже очистить от них часть юго-восточной Азии и Северную Европу. Но с каждым днем Нитупу становилось все труднее контролировать ситуацию. Численность его воинства с каждым днем все уменьшалась, а полки религиозных фанатиков, лишенные своих командиров, разбегались в разные стороны. И больше всего его настораживало как раз последнее обстоятельство: куда исчезали, причем бесследно, командиры, да и многие солдаты земных частей легионеров-коллаборационистов? Ему было невдомек, что у людей, наконец, наступало прозрение. А без помощи таких частей Нитупу не удалось бы за несколько лет оккупировать почти всю планету.
Однако здесь, на Центральном фронте, успех Армии Черных Сил был полным. Загнанный в подполье Кан Ротки пытался отыскать резервы для контрнаступления. Он понимал, что если он здесь и сейчас отдаст инициативу в руки врага, то общего успеха ему уже никогда не достичь. А он продолжал верить в победу.
И вдруг в один миг все изменилось. Внезапно весь горизонт посерел. Тяжелые свинцовые тучи закрыли солнечный диск. В нескольких местах сразу громыхнуло. В воздухе пронесся запах йода. Порыв шквального ветра едва не обрушил могучий памятник инженерного искусства. Ударил электрический разряд молнии, насквозь пронзивший и самого Нитупа. Он мгновенно нахмурился. Вся спесь одномоментно испарилась из его организма. Он глянул на небо и мурашки побежали по его коже. Он почувствовал беду, понял, что приближается его конец. Это Джейшуб посылал своему командующему сигналы из своего космического далека.
Верховный Наместник вычислил по частотным волнам, кто посылал позывы Высшему Духу. Это был кто-то из своих. Заговор в собственном доме? Просканировав пространство, он остановился на лаборатории доктора Шварцманна.
- И этого землянина я в свое время спас от верной гибели? – на бледном лице Джейшуба выступили красные прожилки лопнувших капилляров.
Он быстрым нервным шагом буквально ворвался в лабораторию. Доктор Шварцманн, обессиленный сеансом связи с Высшим Духом, сидел в кресле, опустив руки и закрыв глаза. Он понимал, что этот его шаг был роковым, но ничуть не жалел о содеянном: ведь он помог своему единственному и притом внезапно обретенному племяннику. Тем не менее, такой скорой реакции от Верховного Наместника он не ожидал. Но доктор в этот момент был настолько слаб, что смог лишь открыть глаза и, увидев Джейшуба, снова закрыть их. Ни один мускул не дрогнул на лице доктора.
Для Джейшуба оказалось достаточным беглого взгляда на Шварцманна, чтобы удостовериться в правоте своих предположений. Его глаза-молнии прожгли доктора ненавистью и злобой. Верховный Наместник поднял руки, выставил вперед ладони, тряхнул ими со злостью и тут же хищно согнул пальцы. Электрический разряд огромной мощности через секунду достиг тела доктора Шварцманна. Тот вздрогнул, застонал и тут же, обуглившись, почернел и замертво осел в своем кресле.
Верховный Наместник покинул лабораторию и, последний раз оглянувшись на нее, направил туда электрический разряд своего тела. Помещение вспыхнуло, как стог сухого сена, и отблески пожара осветили весь космический замок, повергая в дрожь всех его обитателей и пленников-землян.
Тем временем, первый электрический разряд направленного действия, пущенный взглядом Высшего Духа, достиг Эйфелевой башни и мгновенно сжег по своему обыкновению одетого во все красное антимаршала Нитупа, не оставив от него даже праха. Тут же Землю засыпали короткие жгучие молнии и электрические разряды, сопровождаемые громовым грохотом и, словно обезумевшим, ливневым потоком. Вся эта небесная стихия в пять минут уничтожила многомиллионную Армию Черных Сил, рассредоточенную на разных концах суши и моря.
Картина была настолько поразительной и неожиданной, что Кан Ротки и его соратники обескураженно осматривали поля битв, ничего не понимая.
Астральные позывы, шедшие с Земли уже долгое время, наконец-то были услышаны Высшим Духом. Он глянул вниз на голубую планету и содрогнулся, как только могло содрогнуться бестелесное создание, обладающее лишь одним разумом и прозрачно-туманной оболочкой. Белки его бесцветных бездонных глаз сбросили мглистую пелену, и свинцовый цвет космоса тут же преобразился в глубокое лазоревое небо. 
- Я зову тебя к себе, землянин! Приди и расскажи! – беззвучный возглас Высшего Духа докатился до Земли и у Кана Ротки, услышавшего этот возглас, учащенней забился пульс, и словно взбесилось серд-це.
Он непроизвольно поднял голову кверху и глянул в небо. Призыв Высшего Духа повторился в сознании Великого Магистра всей Земли и тут же привел его организм в полный, как и секунды назад, порядок. И тут Великий Магистр ощутил вокруг себя некий сверхмощный сгусток энергии, едва не сбивший его с ног. Вслед за тем откуда-то сверху еще раз донесся глухой грудной голос:
- Я призываю тебя к себе вместе с Верховным Наместником. Мне важно понять правоту каждого.
- Кто ты!? – Кан Ротки вертелся вокруг своей оси, пытаясь понять, с какой стороны прозвучал голос.
- Я – Высший Дух всей Галактики, - снова раздался голос откуда-то сверху.
- А как я тебя найду? – после короткой паузы снова спросил Великий Магистр.
- Я сам буду направлять твои космолеты.
- Когда же мне лететь?
Но Высший Дух больше не ответил. Над землею снова взошло солнце, небо приняло привычный лазоревый оттенок. Как-то удивительно чисто и весело защебетали птицы. Людям стало дышать легко и свободно.
Кан Ротки понял, что следует готовить космическую экспедицию. Ему, судя по всему, предстояла личная встреча, помимо Высшего Духа, с самим Верховным Наместником. К тому же, появилась возможность и выяснить судьбу генерала Сильвана Дрю и его бойцов.

19.
Мильдиган оказался в сложной ситуации. Он проник в самое сердце ислама – Мекку, куда немусульманину вход практически всегда закрыт, и стал там проповедовать свою веру. Ему, однако, все сходило с рук до той поры, пока он проповедовал в пригородах среди торговцев и ремесленников. Те, безразличные к его словам, лишь делали вид, что слушают и разглядывают диковинного иностранца, осмелившегося в самой Мекке (!) рассказывать о превосходстве другой веры. Когда же он собрал толпу у одной из мечетей, его тут же схватили разъяренные горожане, и от самосуда его спасло лишь то, что в самый критический момент к толпе подъехали сразу две полицейские машины, и выскочившие полицейские дубинками разогнали не на штуку разбушевашихся фанатиков (война – войной, но догматы веры пока оставались нетленными).
- Он посмел опровергнуть веру в аллаха, и усомниться в святости корана, - выкрикнул кто-то из толпы, и брошенный им последний камень угодил прямо в лоб Мильдигану. Тот схватился за голову обеими руками и на секунду потерял сознание. Если бы его не поддержал один из полицейских, он рухнул бы наземь. Другие полицейские засвистели, один выстрелил в воздух и решительно произнес:
- Я выстрелю в любого, кто посмеет еще хоть что-то предпринять в отношении этого чужестранца. Если он нарушил наши законы, он должен быть судим по законам шариата, и только суд назначит ему соответствующую кару. Суд, а не толпа!
Такая решительность полицейского остудила пыл толпы, люди расступились, позволив полицейским подойти поближе к Мильдигану. Тот выглядел жалко: лицо припухло, из раны в голове сочилась кровь. Один из полицейских достал из аптечки тампон, капнул на него антисептиком и приложил к ране. Мильдиган от боли лишь заскрежетал зубами. Продезинфицировав рану и отбросив в сторону тампон, тот же полицейский защелкнул на запястьях пророка наручники.
- Следуйте за мной, - произнес он.
 - Куда вы меня ведете? – спросил Мильдиган.
- Пока что в полицейский участок.
Мильдигана посадили в одну из машин и привезли в полицейский участок, где упрятали в камеру за решетку.
- Проявите милосердие к мессии, и вам воздастся в будущем, - произнес Мильдиган, но в ответ лишь услышал грозный окрик:
- Не усугубляй своего положения до суда, оно у тебя и так незавидное.
Мильдиган понял, что суда не избежать. Он ведь хорошо изучил закон шариата и нравы мусульманских правителей, не особо изменившиеся даже сейчас, во время борьбы с Черными Силами. Разве что ему действительно предстоит настоящий, а не формальный, как раньше, суд. Для него наступал момент истины: момент страдания за свою веру. Как раз то, к чему готовил его первосвященный. А коли так, то трибуна суда и должна стать для него главной трибуной для проповеди своей религии мильдиго.
Приняв такое решение, Мильдиган спокойно заснул прямо на жесткой лавке, на которую ему кинули лишь тоненький матрас.
Но выспаться ему не удалось. В самый разгар ночи к нему явился образ Райс Конди и отчетливо прозвучал ее голос:
- Тхай, ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь! Первосвященный в опасности. Ты должен помочь!
- Но что я могу? – спросил Мильдиган. – Я сам арестован, меня завтра будут судить.
- Я пришлю за тобой космолет-невидимку. Я помогу тебе, а ты мне. Ты ведь не забыл свое обещание?
- Я ничего не забываю, - ответил Мильдиган и открыл глаза.
В камере никого не было. Лишь тускло горела, помаргивая, красная дежурная лампочка. Он вскочил на ноги, подошел к зарешеченному окну, глянул вверх. Там лишь бродила среди облаков одинокая луна, ища успокоения. Видение исчезло, и Мильдиган стал теряться в догадках, было ли это вьявь, или просто приснилось.
После некоторой паузы, Мильдиган снова лег и закрыл глаза. Бессонница мучила его недолго, он вновь забылся. Но после нескольких минут крепкого сна, его вдруг разбудил глухой бас некоего невидимого, но, судя по всему, довольно упитанного человека.
- Не хочешь ли ты покаяться в совершенных грехах, сын мой? Облегчи свою душу!
Мильдиган окинул взглядом непрошенного гостя и ответил с вызовом:
- Не в нашей с тобой власти, человече, отпускать грехи таким же людям, как и мы сами. Откуда я знаю, может, ты сам не безгрешен, а я тебе, смертному, буду каяться. Да кто ты такой, в конце концов, чтобы имел право решать – грешен я или нет? 
Священник оторопело посмотрел на арестанта.
- Меня вообще поражают традиции христиан отпускать грехи один на один и решать, годен ли данный конкретный человек для восшествия в рай или для низвержения в ад. Если человек-убийца раскаялся в своих преступлениях, он, что уже чист перед вашим богом, словно и не убивал никого? А если убийца не раскаялся – значит, не чист? А какая, собственно, между ними разница? И тот, и другой – убийцы, оба одинаково убивали себе подобных. Значит, оба и достойны одной кары. И потом, где гарантия, что раскаявшийся убийца раскаялся искренно, а не так, для проформы, для того, чтобы его распределили в рай?..
- Да, но убийство убийству рознь, - начал возражать поп. – Бывают убийства случайные, по недоразумению, в целях самообороны, наконец.
Мильдиган скривил рот в усмешке.
- Это смешно! Убийство – или оно есть, или его нет. И вообще, случайной, да и то не всегда, может быть только смерть человека, но не убийство. Мало ли, сосулька или кирпич упали на голову, сорвался в пропасть, переходя по перекинутому через нее бревну или канатам… Человек же, по сути своей, от рождения хищник и убийца. Разве охотники или рыбаки не убивают зверей, птиц или рыбу? А грызунов или насекомых, что, убивают исключительно из гуманных соображений? Даже ботаники, собирающие гербарий, целенаправленно срывают живые цветы и засушивают их. Так и убийство людей изначально не может быть случайным. Если человек держит в своих руках любое потенциальное орудие убийства (пистолет ли, кухонный нож, молоток, удочку, сачок, или даже руль автомобиля), значит, он уже в принципе, способен убить себе подобного. И только дело случая, что он останется незапачканным чужой кровью. Даже обороняясь, человек убивает себе подобного исключительно сознательно, поскольку поставлен перед выбором: или он меня, или я его.
Во время этого монолога священник поначалу стоял с открытым ртом и расширившимися зрачками. Ему ничего не оставалось, как перекреститься самому и осенить на расстоянии крестом Мильдигана. И вслед за этим он исчез так же быстро и не заметно, как и появился в камере.
Мильдиган открыл глаза, глубоко и с досадой вздохнул и снова поднялся на ноги. Ночь была окончательно испорчена. Он больше не сомкнул глаз до самого утра.

20.
Райс Конди каким-то животным инстинктом поняла, что над Верховным Наместником сгустились тучи. Если Высший Дух всерьез воспримет аргументы Великого Магистра и поверит в нечистоплотность Джейшуба, то он сотрет последнего в космическую пыль. А вместе с хозяином, Черная Дыра поглотит и космический замок вместе со всеми его обитателями. Ей же сейчас нельзя погибать: она носит под сердцем плод Джейшуба, она же чувствует свою беременность.
Ей-таки удалось проникнуть в святая святых Верховного Наместника. Изъяв из потайной комнаты чемоданчик с двумя пробирками замороженной спермы, она произвела на себе нехитрую операцию и была безумно счастлива, когда поняла, что все прошло удачно. Но в тот самый момент, когда Райс Конди, с чувством победительницы, была наверху блаженства, Высший Дух услышал призывы землян и призвал к себе Кана Ротки. Она поняла, что нужно спасаться. Обратила взоры, естественно, на землю и вспомнила о последнем мессии Джейшуба – Тхае-Мильдигане. Настроившись на волну вживленного Верховным Наместником в мозг Тхая чипа, она обратилась к нему за помощью. Тхай ее услышал и отозвался, но сам оказался в беде.
Райс Конди ввела код Тхая в свой компьютер, щелкнула мышкой, нажала на enter и через пару секунд на мониторе высветился завтрашний приговор меккского суда: «Смертная казнь!».
- Подождёте! – хмыкнула Райс Конди и позвала слугу.
- Джек! Готовь к полету на Землю  мой стелс-космолет. Полетишь в нем ты.
- Хорошо, госпожа.
Суд в Мекке был скорый. Заслушав показания очевидцев мильдиганских проповедей, судья даже не засомневался в виновности иноземца. Ему грозило единственно предусмотренное для таких случаев наказание – смертная казнь. Но судья все же решил проявить благодушие и на всякий случай спросил:
- Подсудимый, желаете ли вы что-то сказать в свое оправдание?
- Желаю! – к неудовольствию судьи с готовностью произнес Мильдиган.
- Пожалуйста! – поморщился судья. – У вас есть пять минут.
Присутствующие в зале зароптали и зашушукали:
- Зачем неверному давать слово? Что он может сказать в свое оправдание?
Судья довольно решительно постучал молоточком по столу.
- Прошу соблюдать тишину, иначе нарушителей выведут из зала.
Зал тут же послушно затих. Мильдиган поднялся, осмотрел сначала сидящих в зале, пробежался коротким взглядом по нескольким находившимся здесь журналистам, затем глянул на судью.
- Мне жалко вас, ослепленные верой в своего аллаха двуногие агнцы божии. Вы даже не задумываетесь о том, что ваши муфтии, обещая вам счастье в загробной жизни, сами между тем уже давно обрели рай на земле.
Зал вновь зашумел и судья снова вынужден был успокаивать присутствующих. В этот момент Мильдиган опять услышал голос Райс Конди:
- Тхай, за тобой уже летит мой слуга.
Мильдиган заторопился и возвысил голос, не дожидаясь, пока зал затихнет:
- Моя же религия благодатна тем, что я не проповедую загробную жизнь, а обещаю построить рай именно на земле, где каждый будет любить каждого, где не будет зла и насилия.
- Да он безумец! – уже не выдержал секретарь судьи.
- Нет, я не безумец, - улыбнулся Мильдиган, глядя на судью. – Я последний мессия человечества. И не вам, омраченным слепой верой в загробную жизнь, судить меня.
- Смерть ему! – выкрикнули из зала.
- Да знаете ли вы, что смерти нет? – с вызовом воскликнул Мильдиган, как-то резко выпрямившись и просветлев. – Человек не может умереть. Так заложено судьбою, роком. Есть два продолжения человеческой судьбы: забвение и бессмертие, переселение. Нужны примеры? Пожалуйста! Человек жив до тех пор, пока о нем помнят. Кто, например, помнит миллионы людей, живших тысячи лет назад? А сотни лет, да даже десятки? Их предали забвению даже собственные прямые потомки, ибо ничего они в своей реальной жизни не совершили. С другой стороны, возьмите Платона, Эзопа, Аристотеля, Демокрита, Лао Цзы, Конфуция, Авиценну, Гиппократа, Александра Македонского, Клеопатру, Гая Юлия Цезаря, Ньютона, Леонардо да Винчи, Коперника, Бруно, Ломоносова, вашего пророка Мохаммеда… Можно перечислять еще очень долго. Вы что, хотите сказать, что эти люди умерли? Да неужели! Ведь мы их помним до сих пор, а порою, об их жизни и деяниях знаем гораздо больше, чем о жизни своих ближайших родственников.
- Если рассуждать по вашему, то таким же бессмертным является, к примеру, и Герострат, сжегший дворец Артемиды в Афинах? – поддавшись полемическому задору подсудимого, возразил судья.
- Безусловно! В назидание себе и во избежание повторения человечество не должно забывать ни израильского царя Ирода, приказавшего во время своих адских телесных мучений овдовить почти всех женщин своего царства, и при этом заявившего: «Мне не нужна их любовь, мне нужны их слезы!» Как не должно забывать ни Герострата, ни Торквемаду, ни Игнация Лойолу, ни Адольфа Гитлера, ни Иосифа Сталина, ни Гарри Трумена, сбросившего на японские города первые атомные бомбы, ни маньяка-убийцу, на совести которого несколько десятков жизней, Александра Чикатило, наконец. В некотором смысле и эти особи человеческого рода тоже бессмертны.
- Но ведь мозг человека устроен так, что он не учится на чужом примере, пока самого его это не коснется.
- Ну, во-первых, это не совсем, и не всегда так. Есть немало людей, способных воспринимать и не повторять чужие ошибки. Во-вторых, научить людей этому и является, в частности, одной из задач моего учения.
- Тогда докажи, что ты избранный! – вдруг произнес судья, даже чуть приподнявшись в своем кресле.
Мильдиган в этот момент почувствовал, как в приоткрытое окно хлынул мощный поток воздуха, взбудораженный подлетевшим космолетом. Окно распахнулось настежь, весь зал ахнул от неожиданности и, как по команде, повернул головы в сторону окна.
- Вам нужны доказательства? Пожалуйста! – Мильдиган вышел из-за кафедры и подошел к окну, глянув вниз. – Здесь, кажется, восьмой этаж? В самый раз! Меня призывает к себе мой творец, опечаленный вашей дикостью и неверием в то, что он един для всех людей. Различна лишь вера в него. Я сейчас покину вас для того, чтобы вы убедились в моей избранности. И когда я вернусь, ваша религия обратится в веру всеземную, о которой я и проповедую.
Мильдиган запрыгнул на подоконник.
- Остановитесь! – выкрикнул судья.
Зал охнул. К Мильдигану бросились охранники, но он моментально выпрыгнул в окно и на ходу вскочил в открытый люк стелс-космолета. Джек тут же набрал высоту, и завороженные люди лицезрели, как некий маленький человек взмыл в высоту и исчез в поднебесье.

21.
У Кана Ротки было немного времени для сборов в полет. Ему хотелось быстрее покончить с земной сумятицей и хаосом, для чего и нужно было слетать в космос на встречу с Верховным Наместником Земли и его создателем Высшим Духом. Да еще и прояснить ситуацию с Сильваном Дрю и другими десантниками.
Отобрав два десятка самых надежных и обученных асов-спасателей, а также специально пригласив доктора Калиновского, Великий Магистр на Совете старейшин поставил вопрос о том, готов ли кто-либо из старейшин лететь вместе с ним. После недолгих раздумий вызвался Фу Шенг. Кан Ротки удовлетворенно кивнул.
- Тогда будем считать, что состав экспедиции определен, - сказал он. – Всем на сборы даю ровно двадцать четыре часа.
Однако в тот же вечер у него возникла небольшая проблема. Не понятно, откуда узнала о подготовке космической экспедиции Адели Голдовская, неожиданно появившаяся в его офисе.
- Кан, я хочу лететь с тобой, - заявила она.
- Но это невозможно! Состав экспедиции уже определен.
- И это говоришь мне ты, Великий Магистр всей Земли? Неужели ты своей волей… нет, даже простым желанием не можешь изменить состав экспедиции?
- Но, в конце концов, это очень опасное мероприятие, Адели. Я не могу гарантировать никому безопасности.
- Поэтому я и хочу быть рядом с тобой, - вздохнула женщина. – В конце концов, мы с тобой, как оказалось, два самых близких человека на земле. Я лишь недавно нашла брата, как и ты сестру, и совсем не хочу его снова потерять. А если ты погибнешь, то и мне не будет никакого смысла жить.
- Вот это совершенно зря… Ну, хорошо. Я подумаю… до завтра.
- Подумай, Кан. Я буду ждать.
Кан Ротки понял, что Адели не отступится от своей цели. Да и, в конечном итоге, экспедиция мало чем рискует: если ему удастся победить в споре с Джейшубом, они все вернутся на Землю победителями и в лучах славы; если же спор выиграет Верховный Наместник, то вообще не известно, что станет с землей и останется ли на планете после этого кто из людей. И если уж суждено всем умереть, то лучше умереть в обнимку, чем порознь. Словом, пусть летит и Адели.
Космическая эскадрилья вылетела в назначенное время. Вместо штурмана дорогу через звезды, поясы астероидов и планеты прокладывала указующая виртуальная длань Высшего Духа, оберегавшая также космолеты от нежелательных столкновений с астероидами и истребителями-перехватчиками пока еще остававшимися в распоряжении Верховного Наместника. За пультом управления сидел лично Кан Ротки, только он, единственный из землян, мог получать энергетические и мыслительные волны Высшего Духа.
Несмотря на царившее среди членов экспедиции напряжение от необычности момента и полета, летелось легко. Огромные космические расстояния преодолевались на одном дыхании.
Вот показался, судя по всему, и космический замок. Разумеется, никто из путешественников никогда его раньше не видел, но громадное по размерам рукотворное великолепие посреди мириадов звезд и светил не позволяло сомневаться в благополучном прибытии к конечной цели путешествия. И, действительно, Высший Дух направил пробивший космическую тьму солнечный луч на посадочную площадку космодрома. И в этот момент Кан Ротки почувствовал, как его мозг, словно сбросив оцепение, заработал самостоятельно и с прежней интенсивностью. По всему телу разлилась какая-то энергия силы и облегчения. Он глубоко выдохнул, вытер со лба капельки пота. Посадил космолет и выключил двигатель.
- Мы, как мне кажется, на месте.
 Вслед за своим флагманом, сели и остальные корабли. И в тот же миг с космодрома, бешено взревев, взлетело небольшое космическое судно, заставив вздрогнуть уже покинувших свой космолет Кана Ротки с товарищами.
- Это еще что такое? – встревоженно спросил Великий Магистр.
- Это не наш корабль, - окинув взглядом эскадрилью, произнес Фу Шенг.
- Либо Высший Дух совместно со своим ставленником Джейшубом что-то задумал, либо это простое стечение обстоятельств, - забеспокоился Кан Ротки.
Он посмотрел на прижавшуюся к нему Адели и стал озираться вокруг. Кто поймет этих небожителей?
Но это и в самом деле было всего лишь стечением обстоятельств, хотя и подгаданным специально. Используя момент посадки посланцев Земли, когда внимание Высшего Духа было отключено от космического замка, с космодрома взлетел стелс-космолет с Тхаем-Мильдиганом и беременной Райс Конди на борту. До этого момента Высший Дух не позволял никому из обитателей замка самовольно перемещаться в пространстве, словно посадив всех под так называемый домашний арест. Поняв же, что они, наконец, прорвались через пояс астероидов и увидели впереди красный Марс, от которого до голубой Земли рукой подать, Райс Конди истерично, в полный голос захохотала, заразив, в конце концов, своим смехом даже всегда хмурого и серьезного Мильдигана.
Выждав некоторое время, Кан Ротки решил все-таки двигаться вперед.
- Четверо остаются охранять корабли, остальные за мной.
Спецназовцы окружили Великого Магистра с сестрой, старейшиной Фу Шенгом и доктором Калиновским, готовые прикрыть их в любой момент, и весь маленький отряд стал медленно продвигаться, опять же, повинуясь невидимой указующей длани теперь уже, правда, самого Верховного Наместника. Они шли долго, кружа по бесконечным, пустынным и оттого жутким, коридорам. Вдруг Кан Ротки остановился, подняв руку вверх. Ушедшие было вперед спецназовцы, оглянувшись, вернулись назад. Кан Ротки приложил к губам указательный палец, прося тишины. Все прислушались. Но ничего не услышали. Кан Ротки подошел к стене, приложил к ней ухо, едва заметно сам себе кивнул, отошел от нее на шаг и вытянул перед собой обе ладони. И тут стена стала раздвигаться, и вскоре с той стороны что-то или, вернее, кто-то зашевелился, засуетился. Вспыхнул свет и перед взором вновь прилетевших предстали их товарищи, улетевшие под командованием генерала Сильвана Дрю земные десантники. Их было около полусотни – все, что осталось от большого отряда.
Первые минуты обе группы пребывали в шоке, соображая, что же произошло. Потом зашумели, загалдели, бросились друг другу в объятия. Обнимая и похлопывая по спине Сильвана Дрю, Кан Ротки спросил:
- Это все?
- К сожалению! Нас снова предал Степлтон, и мы попали в расставленные ловушки.
- А где он сам? – спросил подошедший Фу Шенг.
- Понятия не имею. С нами его и изначально не было.
- Как же вам все-таки тогда удалось спастись? – поинтересовался Великий Магистр.
- Не поверишь! Нам помог обитатель здешнего замка, некто доктор Вальтер Шварцманн.
Кан Ротки несколько секунд что-то соображал, затем грустно улыбнулся.
- Забавное совпадение.
- Ты о чем? – спросила Адели.
- Видите ли, я помню одного своего родственника, маминого брата. Он тоже был врачом, и его тоже звали Вальтер Шварцманн. Как, оказывается, тесна вселенная.
- И я помню одного великолепного нейрохирурга Вальтера Шварцманна, как-то вмиг исчезнувшего с земного горизонта, - вступил в разговор доктор Калиновский. – Возможно, мы с Великим Магистром говорим об одном и том же человеке.
- Возможно, все возможно! – пробормотал Кан Ротки, думая о чем-то своем.
В это время Адели Голдовская подошла к Сильвану Дрю, внимательно разглядывая каждого десантника.
- Скажи, Сильван, с вами ведь полетел и Иосиф. Где он, я его тут не вижу? 
- Увы, - развел руками Сильван Дрю. – Он погиб одним из первых, прикрыв меня своим телом.
Адели тут же погрустнела и повлажневшими глазами посмотрела на Кана Ротки.
- Он погиб достойно, сестра, - обнял ее за плечи и поцеловал в лоб Великий Магистр.
Когда оба отряда, наконец, успокоились и пришли в себя, Кан Ротки приказал:
- Нам нужно двигаться вперед, господа.
Они шли еще какое-то время, кружа и петляя, пока не попали в небольшой, но очень высокий зал. Пройдя его, оказались в таком же высоком, но в несколько раз большем помещении. У противоположной стены стоял некий загадочный узкий и высокий, наподобие шкафа, предмет. Когда земляне подошли к нему, предмет вдруг зашевелился, развернулся. Это оказалось огромное высокое кресло. В следующий миг сидевшее в нем существо в синей атласной мантии, подпоясанной красным бархатным поясом, поднялось во весь свой гигантский рост и сделало два шага вперед. Высоченные, двухметроворостые и мощные Сильван Дрю и Кан Ротки казались рядом с ним маленькими мальчиками. Мрачная энергетика, исходившая от этого существа, мгновенно охватила тела пришельцев. Они все будто скукожились и напряглись.
- Так вот ты какой, Великий Магистр Кан Ротки! - протрубил своим басом Джейшуб. – Не скажу, что рад нашей встрече, но все же приветствую тебя в своем замке.
- Верховный Наместник? – непроизвольно вырвалось у Кана Ротки, единственного из всех, пожалуй, который сохранил здесь способность разговаривать и здраво мыслить.
- Да ты догадлив, землянин! – хмыкнул Джейшуб. – Ну, что же, Высший Дух ждет нас.
Они долго стояли друг против друга, изучая и оценивая противника, впервые встретившись вживую.

22.
Джейшуб Второй, предчувствуя недобрый скорый конец, в бессильной злобе вышагивал по прозрачному голубому мрамору своего космического замка. Сверху покрытый прозрачным, почти воздушным непроницаемым куполом, замок создавал полную иллюзию независимого космического тела, некоей, будто привязанной цепями к одному месту, мини-планеты, вращающейся по своей собственной орбите. Многие  астрономы удивлялись, наблюдая в телескопы это непонятное свечение в том месте галактики, где, по всем их расчетам никаких космических тел быть не должно.
Огромный дворец, раскинувшийся на многокилометровой платформе, державшейся в космосе благодаря примагниченным к ее нижней части десяткам малых астероидов, подающим в космический дворец свет и жизнь. Огромной высоты и прочности стены замка, охраняли по периметру четыре трапециидальной формы башни, оснащенные камерами наблюдения за Землей и другими космическими телами, и отражающими защитными волнами, обезопасили его от неожиданного внешнего вторжения, как естественных космических тел, так и всевозможных земных и инопланетных космических спутников и кораблей. Внутри замка был не только дворец, где обитал сам Верховный Наместник со всеми своими помощниками, воинами и слугами, но и полигон, на котором проходили первоначальное обучение его воины, многочисленные лаборатории, где призванные им ученые совершали необходимые для его будущего всевластия опыты и эксперименты над людьми и иной живностью, и, естественно, космодром, откуда могли совершать вояжи на Землю и обратно его космические пилоты.
Не в добрый час родился у первого Верховного Наместника сын. В момент родов, из Большой Черной Дыры вырвался бешено вращающийся вокруг своей оси кусок кометы. Комета убила жену Джейшуба в тот момент, когда она только что отрешилась от бремени. Мать погибла, но Высший Дух сделал все, чтобы младенец остался в живых. Он-то выжил, но комета сделала свое темное дело: первым вздохом мальчик вобрал в свои легкие смрадный воздух, изрыгнутый вместе с кометой Черной Дырой.
 Джейшуб вдруг вспомнил свое детство и отца, Джейшуба Первого, учившего его добру и уважению к создаваемой им на Земле цивилизации. Сын видел, с какой тщательностью отбирал отец первого претендента на мессианство, с какой тщательностью обучал он его всевозможным наукам и готовил к возможным осложнениям и трудностям земной жизни. Уже тогда сына поразила эта мягкость отца, что он и не преминул отметить:
- Ты уверен, папа, что этот мессия сможет донести до людей свою веру и любовь к нашему творцу? Может быть, стоит обучение несколько ожесточить?
- Ни в коем случае, сын! Жесткость, не говоря уже о жестокости, никогда не приносила долговременного успеха. Жестоких людей – всегда боятся. А нам нужна не боязнь, а любовь, вера в нашего творца. Причем, вера изначальная, без каких-либо условий и оговорок. А этого можно добиться лишь мягкостью и уважением.
Джейшуб-младший лишь саркастически хмыкнул. Он-то уже определил свой путь, в корне отличавшийся от дороги отца, и ждал лишь благоприятного момента, чтобы доказать ему свою правоту.
Первым же опытом младшего Джейшуба были греческие олимпийские боги: вот уже где хватало и жесткости, и жестокости. Боги убивали не только людей, заставляя их себя уважать, но и дрались между собой и пожирали друг друга, чем еще   больше привязывали к себе древних греков. Видя такое, Джейшуб-старший лишь недовольно покачивал головой, пытаясь, насколько это возможно, облагородить образы этих богов. Отсюда появился и Прометей. За греками были индийцы и египтяне.
Наконец, сын понял, что отец ему только мешает создавать свой мир, каким он его видит. Просчитав момент, когда космический замок вплотную приблизится к поясу астероидов, он соединил все находившиеся в замке магниты в одну линию, вызвав тем самым магнитную бурю и притянув один из малых астероидов, который со знанием дела магнитной волной направил прямо в часть космического замка, занимаемую отцом. Так погиб Джейшуб Первый. После его смерти сын восстановил замок по своему усмотрению. Высшему Духу ничего не оставалось, как признать за сыном статус, которым владел при жизни его отец – Верховного Наместника планеты Земля.
Но Джейшуб Второй не знал одной тонкости: при назначении каждого из своих наместников, Высший Дух рассматривал вероятность появления на подконтрольной им планете альтернативы в случае, если Верховный Наместник станет вести себя как-то не так. Таким образом получалось, что Джейшуб Второй сам родил себе оппонента на Земле. И Высший Дух, понимая это, изначально принимал сторону землянина. Однако же, он не мог не соблюсти равенство в споре, поэтому и дал возможность двум антиподам  встретиться лично.
Джейшубу ничего не оставалось делать, как покориться. И вот они, один на один, сошлись в том самом большом зале, где и должна была состояться их словесная, интеллектуальная дуэль. С той лишь разницей, что Верховный Наместник мог изначально видеть и слышать Высшего Духа, а Великий Магистр мог быть допущен до этого лишь в исключительном случае. Впрочем, преимущество это Джейшубу никакого не давало, поскольку исказить смысл мысли и фраз своего творца он никак не мог. Он вдруг испугался, поняв, что утрачивает связь со своим творцом, с одной стороны, а с другой – тает его власть над Землей. Теперь понял Джейшуб, что все поражения и конечная гибель Нитупа были вызваны именно прозрением Высшего Духа, и силы природы, которые тот запустил на Землю, перевернули все с ног на голову: казавшаяся уже такой близкой победа над Великим Магистром, растаяла, как дымка в утреннем небе с восходом солнца.
Впрочем, если не мог Джейшуб помешать встрече Великого Магистра с Высшим Духом, то он вполне мог не допустить его возвращения на Землю по окончании этой встречи. Поэтому и приказал полковнику Крафту держать наготове всю космическую эскадрилью, которую полковник должен возглавить лично и тут же вывести ее на орбиту, как только получит приказ или импульс от Джейшуба. Самому же Верховному Наместнику придется поучаствовать в беседе и попытаться объяснить Высшему Духу, что прав именно он, Джейшуб, а не смертный землянин.
Итак, спор начался и первым же в атаку перешел Кан Ротки.
- Я просчитал тебя, Джейшуб. Ты создавал религии, религиозные течения не для того, чтобы восславлять своего создателя, а чтобы у народа земного был лишний повод уничтожать друг друга, уже и на религиозной почве. Не так ли?
- Это бездоказательно, - хмыкнул Джейшуб.
- Отнюдь не бездоказательно.
- Тогда докажи?
- Проще простого! И я прошу тебя, Высший Дух, взвесить все мои доводы и вынести свой высший суд: от этого будет зависеть дальнейшая жизнь на нашей планете. Либо будет торжество людей, либо ты останешься один на один со своим жестоким творением.
Кан Ротки замолчал, глянув в сторону Высшего Духа. Но в ответ услышал лишь глубокий вздох, подобный предсмертному стону. С той стороны повеяло легкой прохладой, Джейшуб глянул в ту же сторону и тут же понимающе кивнул.
- Высший Дух готов выслушать твои аргументы, но смотри, землянин: ежели они не удовлетворят его, ты превратишься в звездную пыль.
Кан Ротки вновь взглянул в сторону Высшего Духа и снова услышал глубокий протяжный вздох.
- Хорошо! Слушай же, Высший Дух, и делай выводы. Джейшуб является создателем четырех основных религий на Земле. Создавал целенаправленно через строго определенные промежутки времени: шестьсот-семьсот лет. Причем, через некоторое время, утвердив ту или иную религию в той или иной части света, Джейшуб делал все возможное, чтобы расколоть их последователей. Но прежде, вбросив адреналин в фанатиков, отправлял их огнем и мечом завоевывать страны и продвигать свою религию. Так было при буддизме, когда изначально в догмат веры было заложено страдание. Хотя здесь и нет понятия "души" как неизменной субстанции религии. А значит, и отсутствует противоборство души и тела (это я отношу к первичному эксперименту Джейшуба). Впрочем, даже эта первичность не помешала Джейшубу заложить в основу буддизма страдания за веру, боль, и освобождение от земного бренного бытия. Да и вскоре появляются две противостоящие ветви буддизма, не всегда ладящие между собою – махаяна (большая колесница) и хинаяна (малая колесница). Неужели страдание человека на Земле и постоянная человеческая вражда для тебя, Высший Дух, являются основополагающими?
Кан Ротки сделал паузу, глянув в сторону Высшего Духа. Но долгое молчание Высшего Духа было ему ответом. Кан Ротки удивленно посмотрел на Джейшуба Второго. Тот лишь скривил губы в улыбке и кивнул:
- Продолжай, Кан Ротки. Высший Дух готов тебя слушать дальше и я не в силе этому помешать.
- Почему же тогда он молчит?
- Он не может общаться напрямую со смертными. Лишь через посредника, каковым для него и для тебя являюсь я. Но, будь моя воля, я бы не стал тебя слушать.
Вдруг послышался недовольный рокот и шум, словно гигантской силы ветер разрывал на части по-стройки. Джейшуб побледнел, глянул в сторону Высшего Духа и покорно склонил голову.
Кан Ротки однозначно воспринял происшедшее, и на душе у него полегчало: он понял, что, пусть и через посредство Джейшуба, Высший Дух его внимательно слушает.
- Ту же картину мы наблюдали и при появлении христианства. В основе – вера в Иисуса Христа, как богочеловека, спасителя. Здесь  уже Джейшуб освоился в роли бога и позволил себе покуражиться над человечеством. Помимо того, что он циклически раскалывал христианство на три ветви: католицизм, православие и протестантизм, так он еще и превратил христианскую церковь в  грозную карающую силу – крестовые походы против "неверных", когда огнем и мечом насаждалось христианство в разных концах света, и, самое ужасное, инквизиция, каравшая именем бога любую прогрессивную мысль ученых и атеистически мыслящих людей. Более того, резня католиков с протестантами, грызня православных и католиков – это же не просто междусобойчики – это кровавая история человечества. А кто дал тебе право, Джейшуб, определять, что есть истинное учение, а что – ересь? Неужели Высший Дух? Почему были обласканы четыре апостола-евангелиста, a priori принявшие деяния Христа, а пятый, Фома, не принявший на веру воскресение Христа, но, тем не менее, принявший за веру в того же Христа мучительную смерть в Индии, стал тебе неугоден? В том, что засомневался в возможностях другого человека по имени Иисус?
- Нет, тем, что не принял на веру воскрешение сына божьего, - возразил Джейшуб.
- То есть, твоего сына, Джейшуб? Ибо у Высшего Духа отсутствует плоть, а значит, телесного воплощения его наследников быть не может. Но кто дал тебе право возомнить себя богом и действовать на Земле от его имени. Или на то была твоя воля, Высший Дух?
Но Высший Дух и на сей раз промолчал, лишь грозно глянув на Джейшуба.
Между тем, Кан Ротки продолжал.
- Абсолютно те же цели преследовал Джейшуб и придумывая новую религию – ислам, разбивая его на две противоборствующие группировки – шиитов и суннитов. Но ему такой междоусобицы, а также уничтожения неверных, с точки зрения мусульман, было мало. Здесь коварство Джейшуба достигло своего пика: во время обязательного хаджжа в Мекку регулярно гибнут тысячи паломников.
- Если верующий погиб по время хаджжа, душа его сразу попадает в рай. 
- Но зачем плоть подвергать таким мукам? Ведь человек рождается, чтобы жить на Земле: любить, страдать, ненавидеть, смеяться, плакать. Одним словом, жить. С другой же стороны, зачем дис-кредитировать других паломников, живыми и невредимыми выбравшимися из этой меккской мясодавки? Зачем заставлять на земле мучиться тех, кто остался жив после хаджжа? Они что, меньше тебя любят? Или, наоборот, ты их меньше любишь, Высший Дух? Зачем убивать детей во имя веры? Они, невинные, чем прогневили тебя? Ведь если посчитать, какое количество людей было убито иноверцами, приверженцами других религий, то получится количество, превышающее число ныне живущих землян. Поверь мне, их погибло больше, нежели тех, кто убивал по другим, нерелигиозным мотивам. Я хочу понять, Высший Дух, все ли это делается с твоего согласия, молчаливого или гласного? Или же это все лежит на совести Джейшуба, подставляющего тебя и целенаправленно вводящего тебя в заблуждение? Объясни мне, зачем плоть земную подвергать таким мукам? Ведь человек рождается для счастья, для счастливой жизни на Земле, а не для существующего лишь в фантазиях Джейшуба некоего рая. Покажи мне этот рай, где почивают в вечном блаженстве людские души. Я нигде его не видел, хотя облетел пол-галактики ради встречи с тобой. 
- А ты и не можешь его увидеть, смертный. Это дано лишь душе, мне и Высшему Духу.
Но Кана Ротки этот ответ не удовлетворил. Он недовольно поморщился и обратился непо-средственно к Высшему Духу, вновь глянув в его сторону, попытавшись хоть что-то разглядеть в си-зовато-бледной дымке, курившейся вокруг Джейшуба.
- Ты же – Высший Дух. Джейшуб же уверяет всех землян, что все в твоей власти. Так воспользуйся этой властью, дай мне, бренному землянину, избранному народами Земли на высшую земную должность, увидеть хоть краешком глаза твой рай. И я стану тогда самым ярым твоим приверженцем. И, уж поверь мне, за мной пойдут миллиарды землян.
Но Высший Дух по-прежнему был нем. Однако Джейшуб почувствовал, как по его телу пробежал пронизывающий до костей холод.
- Единственное исключение из правила создания религиозных течений, озвученного мною – иудаизм. Вот только так до сих пор я и не смог понять, почему с иудаизмом не получилось так же: ведь это единственное вероисповедание, в котором нет различных противоборствующих направлений, ежели не считать таковым хасидов. Впрочем, в этом и сила, и слабость религии. Сила заключается в том,  что учение едино и, соответственно, все иудеи придерживаются единых канонов веры. Слабость же заключается как раз в такой богоизбранности, которая приводит к ненависти к евреям поклонников других религий и представителей других народов. Именно поэтому евреи, особенно неверующие, чтобы переломить к себе такое отношение, приспосабливаются к традициям, быту и укладу тех стран, в которых они рождены и живут. Может быть, ты мне сейчас объяснишь, Джейшуб, такой свой прокол?
- Никакой это не мой прокол, - ухмыльнулся в ответ Джейшуб. – Это не мой опыт. Это проделки моего папашки, Джейшуба Первого. Слишком он был мягким и миролюбивым. Я пытался как-то повлиять на иудеев, постарался внести в это течение раскол. Создал в свое время религиозно-мистическое течение – хасидизм. Благочестивые хасиды покорились мне и вступили в оппозицию к официальному течению – раввинату. Ведь что было характерно для хасидов? Крайний мистицизм, религиозная экзальтация, почитание провидцев-цадиков. Но, видимо, в иудеях слишком проросло зерно сильной нации, заложенное Джейшубом Первым, коли они смогли всего спустя полтораста лет обратить хасидов в приверженцев раввината и я понял, что иудаизм – отрезанный ломоть для дальнейших моих экспериментов. Но чтобы им жизнь не казалась слишком сладкой, я именно в Палестине установил родину другой религии – христианства. А в Аравийской пустыне, по соседству, поселил еще и своего пророка Мухаммада.
И вдруг небеса разверзлись. Прогремели громы, засверкали миллионнокиловаттные молнии. Даже Кану Ротки показалось, что наступал конец света, что уже тогда было говорить о простых, ничего не ведавших людях, оставшихся там, в глубине галактики, на маленькой голубой планете под названием Земля.
Кан Ротки снова услышал голос того, кого периодически мог слышать и лицезреть лишь Джейшуб – самого Высшего Духа.
- Я услышал тебя, землянин. Я принимаю твой рассказ и спор с Джейшубом. Возвращайся на Землю, как можно скорее, ибо Джейшуб будет всячески препятствовать этому, и здесь я не смогу тебе ничем помочь до тех пор, пока ты не скроешься в плотных слоях земной атмосферы.
В этот момент Кан Ротки взглянул на Джейшуба и вдруг осознал, что Высший Дух сейчас говорит только для него одного, Кана Ротки, а Джейшуб не слышит своего создателя. И у Кана Ротки почему-то в этот момент зародилось предчувствие победы над грозным и пока еще всемогущим Джейшубом со всей его громадной черной армией. Впрочем, радоваться еще было рано.
- О моем решении ты, землянин, узнаешь именно в тот момент, когда твой космолет будет на подлете к Земле.

23.
Космическое время – не в пример земному. Там все размеренно и долго. Тем не менее, срок, отве-денный на раздумье Высшим Духом самому себе уже истек, и он вновь призвал к себе Джейшуба. Понимая, что это его последний шанс оправдаться, Джейшуб, как мог, пытался  задобрить своего творца. 
- Благодаря моим стараниям, Земля нынче является процветающей планетой. Человеческая цивилизация уверенно идет к своему пику и не так уж и много непознанного осталось у людей. Но, что вполне естественно, каждая новая цель дается людям все труднее, зато и приносит им гораздо большее удовлетворение. Взгляни на картинки, творец.
Но Высший Дух прервал его песнопения, даже не удостоив взгляда.
- Не о том говоришь, Джейшуб. Чем ты можешь опровергнуть слова землянина?
- А стоит ли опровергать то, что и так недоказуемо, создатель?
- Ежели я спрашиваю, значит, думаю, что стоит.
Он замолчал и грозно глянул на Верховного Наместника. У того снова дрожь пробежала по всему телу. Он смиренно опустил голову, а потом и вовсе пал на колени, воздев руки горе. Но Высший Дух уже принял решение. Он заговорил грозно и беспощадно. А это означало, что победу в словесной дуэли одержал землянин.
- Создавая твоего отца, я предупреждал его, что он не имеет права вмешиваться в жизнь земную, но лишь корректировать ее, - Высший Дух, не моргая, смотрел своими огромными бесцветными глазами на Джейшуба, и у того от этого взгляда по телу пошли судороги, сводило мышцы и перед взглядом его распростерлось одно большое бирюзового цвета марево. – Теперь я убедился, что мои наказы шли впрок лишь ему. А ты не только вмешивался в жизнь земную, но и обманывал меня, пользуясь моей отстраненностью от Земли на сотни тысяч земных лет, и полным моим к тебе доверием. Более того, как оказалось, ты коварно уничтожил первого Верховного Наместника, твоего отца Джейшуба, пытавшегося противостоять твоим пакостям и скрывавшего все твои проступки от моего разума, именно с целью захвата полной власти на Земле. Ты не достоин не только звания главного моего помощника на планете, ты не достоин жизни.
- Нет! – превозмогая судороги, прокричал Джейшуб Второй. – Прости, создатель, я был не прав, но не обманывал тебя, а лишь немного приукрашивал действительность, но из благородного стремления не расстраивать тебя. Сохрани мне жизнь и я клянусь – ты не пожалеешь об этом. На Земле воцарится мир и благоденствие и Великий Магистр больше никогда не побеспокоит тебя жалобами на меня. Мы с ним вместе возведем на планете настоящий, розовый рай.
Высший Дух молчал, прикрыв глаза и думая о том, как поступить с Джейшубом. Это было его тво-рение, но творение коварное, и Высший Дух понимал, что нет уверенности в искренности слов Верховного Наместника.
Решив еще раз проверить Джейшуба, Высший Дух открыл глаза и глянул вниз – туда, где летели космолеты землян во главе с Великим Магистром Каном Ротки. Но картина, которую он лицезрел, едва не довела Высшего Духа до состояния кипения. Он спроецировал свой взгляд на огромный монитор Джейшуба, и тот все понял без слов: там, в далеком космосе шла жаркая схватка между истребителями полковника Крафта и эскадрильей Великого Магистра. Впрочем, исход борьбы там был далеко не ясен: земляне с успехом отбивались и могли сами постоять за себя. Но это был последний знак Верховному Наместнику.
Высший Дух вновь закрыл глаза и разум его задвигал мироздания и галактики. Он кивнул своей огромной, туманно-расплывчатой головой и из жерла Большой Черной Дыры раздался страшной силы хлопок-взрыв, и тут же после этого вырвался огонь, превратившийся затем в густой серый шлейф дыма. Высший Дух проследил за движением и направлением шлейфа и увидел, как он поглотил, превратившийся в мельчайшие частицы космический замок Верховного Наместника всей Земли Джейшуба Второго вместе со всеми его обитателями. После этого Высший Дух прикрыл глаза. Символ Земного Зла теперь извечно будет общаться с Силами Зла Большой Черной Дыры.
Тем временем космолеты землян содрогнулись от взрыва, приборы зашкалили и тут же прыгнули вниз. И, если бы не показавшаяся вблизи земная твердь, вполне вероятно, могли соскочить с орбиты и оказаться внутри той же Большой Черной Дыры. Однако высший Дух безошибочен – и спустя всего пару минут космолеты благополучно опустились на бетонную твердь космодрома.
Первым с корабля сошел Кан Ротки. За ним тут же Адели и Фу Шенг. Затем все остальные. Как завороженные, они смотрели на небо, ежесекундно менявшее свой цвет – от глухого черного к огненно-рыжему, и, наконец, когда окончательно сомкнулись хляби небесные, к цвету чистой лазури. Вслед за этой чистотой тут же воцарился золотой диск солнца. Добрый свет и материнское тепло мгновенно охватили всю землю.
То ли от этих света и тепла, то ли от внезапно нахлынувших чувств, глаза у Адели повлажнели.
 - Как ты думаешь, он погиб? - спросила она у своего брата.
- Кто?
- Высший Дух.
 - Это вряд ли.
- Почему ты так думаешь?
Кан Ротки посмотрел на взволнованное и оттого ставшее еще более прекрасным лицо Адели и улыбнулся, обняв сестру за плечи.
- Погибнуть может только нечто осязаемое, во плоти. А он же – дух. Его можно погубить, лишь предав забвению.
- Хорошо, если так.
… Наконец-то на земле воцарился мир. Солнце светило, птицы пели. Люди вдыхали чистый воздух полной грудью. Не стало войн.
Впрочем, надолго ли? Ведь по-прежнему по планете где-то бродит призрак Великого Наместника, носимого пока во чреве коварнейшей из всех женщин - Райс Конди, спрятавшейся в одной из многочисленных обителей, выстроенных уже в разных странах сторонниками веры в нового мессию Мильдигана.

Конец.
Москва, январь-декабрь 2006 г.