Придорожная танцовщица

                ПРИДОРОЖНАЯ  ТАНЦОВЩИЦА

     За крайними домами посёлка начинаются сады. В этих садах водопроводная вода – питьевая, садоводы говорят – «очень дорогая…». Во многих садовых домиках люди всё лето живут. По этой причине председатель садового кооператива «подсуетился» и засыпал узкую дорогу битым камнем. Что он запланировал на ближайшее будущее – меня мало интересовало. Я в этих краях редкий гость, и радость от его стараний всего-то горсть, а скорей всего – наоборот. Идти по острым камням – мука одна, да и обувки на такие прогулки не напасёшься. Но раз обещала людям, иду.
     Иду, спотыкаюсь, недосуг по сторонам смотреть. Так бы и прошла мимо, но услышала необычные звуки. Подняла голову, оторвав взгляд от дороги, … остановилась. У калитки, в старом потёртом кресле с одним подлокотником, сидел ещё не старый мужчина с всклокоченными седоватыми волосами на голове и с чёрной повязкой на одном глазу. Похоже, что и второй глаз у него тоже плохо видел. О том, что кто-то идёт, он догадывался по скрежету битых камней под ногами идущего. Тогда мужик начинал играть на каком-то смычковом инструменте, очень старом с облупившемся лаком. О существовании такого инструмента я не знала, да и помыслить не могла, не то чтоб угадать его название. Мелодия мне показалась знакомой, так играли молдаване на украинских  свадьбах в сёлах Подолья. У меня от воспоминаний даже ком к горлу подкатил. Но в это самое время из калитки выбежала девчушка, этакая пухленькая крохотулечка, в пышном платьице, сохранившемся ещё с новогодних празднеств, с розовым большим бантом на шее, почему-то с задней стороны. Видимо этот бант ей мешал, а снять его она ещё способа не нашла. Девочка как умела плясала, а главное – она это делала с большой охотой. Русые кудряшки подпрыгивали на головке. Притопывая, она выкрикивала: «Опа! Опа!»
     Я порылась в сумке, дала девочке конфетку, а тому мужику – пирожок с ливером, он тут же стал его жевать и всё же, как мог, кланялся мне.
     В этот момент скрипнула калитка. Я оглянулась. Со двора вышла рассерженная женщина, выхватила у ребёнка конфетку, зло зыркнула на меня и на мужика в кресле и проворчала: «Закормили дитя конфетами, лучше бы денежку бросили им на пропитание…» и тут же вернулась обратно во двор, с силой захлопнула за собой калитку. Калитка отскочила и закачалась на весу. Опешив от такого поворота, я смотрела ей вслед. Очнулась только от звона монет, брошенных в консервную баночку у ног придорожного музыканта. Мужик проглотил последний кусочек пирожка и опять заиграл на своём старинном инструменте. Я посмотрела на девочку. Малышка уже не притопывала, а только слегка приседала, по её щекам текли слёзки. Я опять стала рыться в своей сумке, предварительно спросив у неё: «Конфетку или пирожок?» Девочка молча взяла пирожок с яблоками и, шмыгнув носиком, стала есть.
 Я вышла на дорогу и, часто оглядываясь, пошла дальше. Тем временем проходившие садоводы бросали мелочишку в жестяную баночку, а иные бумажные десяточки клали мужику в нагрудный карман, видимо знали, что выручку в баночке заберёт эта вредная женщина.
     «…Э-эх, не дай Бог сидеть в таком кресле, да и маленькой девочке детство далеко не конфетка. То ли ещё будет…»

                2012 г.