Сказка для взрослых О Змее Горыныче и Ерунде14

ВИКТОР   МАТЮК

Вечерняя сказка для взрослых

«О ЗМЕЕ ГОРЫНЫЧЕ И ЕРУНДЕ, ПРАВНУЧАТЫХ ПЛЕМЯННИКАХ

ЛУКИ МУДИЩЕВА И РАСПРЕКРАСНОЙ ЕЛЕНЫ ****ИЩЕВОЙ» 14

ЧАСТЬ -14
ПОШЕХОНСКАЯ СТОРОНА

Не всякая стрела прямо в цель дошла,
От иных стрел только ветер в ушах свистел,
Но измятой оставалась постель, тот, кто на деле смел,
Остался жив и цел, хотя и ему неохота ранним утром лезть в гиблое болото!
Народная мудрость
Судьба злодейка удавит соперника за медную копейку,
Она вошла в великую честь, иной раз готова в петлю полезть!
Вот к чему доводит женщин безудержная месть!
Народная мудрость
ГЛАВА ПЕРВАЯ
КРЕПИСЬ, СТАРИНА, НАМ ЖИЗНЬ ОДИН РАЗ ДАДЕНА
Дурья ты башка, убери после себя со стола, мусор оставлять нельзя,
Здесь чужая страна, ей дали название местные жители – ПОШЕХОНСКАЯ СТОРОНА,
Она вдрызг пьяна, там реки полные вина, но пусты закрома, местный царь по имени БАЛДА
Совсем сошёл с ума, но у него елда ещё та, к ебле пригодна она, в ****е место доходное!
Пусть эта сука благородная сидит полночи у степного ручья, и требует с мужика магарыча,
Он может выебать сгоряча, на пол капнет его потная слеза и тогда небо затмят облака!
Видать ему не судьба, заниматься делами такого сорта, он баб стал посылать к чёрту,
Мараться в грехе не стоит, но рука руку моет, страсть то стонет, то воет,
Кто с её лица печаль смоет? Кто ей от напастей своим телом прикроет?
Доверяться Елде не надо, это надобно знать всем бабам, не ищите лада там,
Где не сильно рады вам! Судя по словам, никто не собирается в отхожем месте строить храм,
Вымысел судьбы не нов, чем дальше в лес, тем больше дров!
Бог есть, и эта весть пытается святость греху предпочесть.
Некуда ему присесть, на голове компресс, весь его интерес сводится к одному:
Куда ему воткнуть собственный жезл? Крепись, старина, изменяет мужу всякая жена!
Она опытом умудрена и талантом одарена! Студёный ветер подул из открытого настежь окна,
Вокруг невспаханная целина, ушла жена, бог весть куда, в открытую дверь ломится весна,
Она красива и стройна, но требует глоток вина, но злющий рок требует с неё приличный оброк
Даже за час иль два свидания, неисповедимы небес предначертания! Постараться только стоит,
Рука руку моет, только он рот откроет, его баба тут же матерными словами укроет,
Едва лишь Елде щель между бабьих ног покажут, может быть ему опосля в близости откажут
И на дверь тотчас укажут, он пятки козлиным жиром сразу смажет, тут же пошлёт рок к чёрту
И займется делами такого сорта, что баба будет не прочь на трое суток продлить бессонную ночь!
Он будет медленно воду в ступе толочь, пытаясь бедняжке словом и делом помочь,
Сперва кругом пойдёт бабья голова, поднимается до потолка то одна, то вторая нога,
Получится между ними дыра размером в аршин иль два, держите карман пошире,
Всё приходящее в этом мире! Многие бранят разухабистых баб за большущий зад
И неумеренную страсть, наяву всё обстоит совсем не так! Везде - бардак, все бабы – ****и,
Ты только глянь на них спереди и сзади! Что за масштабы? Их не схватишь в охапку,
Им бы взять в руки красную тряпку и махать ею по столу, авось, страсть утихнет к утру,
Место славное между бабьих ног, его так обустроил бог, что я сдержать себя не смог
И сделал туда затяжной прыжок! Получил сразу в лоб, извлёк урок!
В женщине найдёшь ты всё, будет и не то и не сё, серёдка на половине,
С ней не покоришь ты быстро высокую вершину, останешься жить на привольной равнине!
Будешь пасти скотину! Нагрянет горе, но не вскоре, будешь спать ты под забором,
Насмеёшься возникшей ссоре, выкушаешь водки, она дороже любой находки!
Каждый знает: выпьешь водки, полегчает! Он бы занял бабе денег в долг,
Но какой ему от займа прок? Он сбился с ног, прошёл немало дорог, но полюбить другую не смог!
Он остался дома, плотно закрыл входную дверь, но невдалеке зияет половая щель,
От сквозняка возник на глазу ячмень! Оттепель не за горами, что за дребедень?
Бабы на куски изгрызли член, ему уж хочется давно вместе с ней пить сладкое вино,
Но душа тревоги полна, вспомнила она, что сполна набралась греха! Чепуха! Её голубят,
И за грех мужики никогда ****у не осудят, они узкую щель до безумия любят!
Коль погладит член судьба, нельзя ему закидывать лба, можно легко сойти с ума!
В лысую голову лезет разная белиберда, путаются фразы и слова,
От темна и до темна поёт гитарная струна, пот капает со лба, а капля вина пролита на пол,
Елда чинит произвол над всеми, кто нынче не в теме! Коль ударит злой рок бабу в лоб,
 Она тут же свалится с ног, жареный дымок похож на заводской смог,
Член ищет предлог для утешения, но ушли былые мгновения бог весть куда,
 Страсть растаяла, как столетние снега, спряталась под рогожей, чтобы не каждый прохожий
Смог её заметить и усмирить! Карта бита – нечем крыть! Её стрела мгновенно в цель дошла!
Обратно вылетела белиберда! Вот это да! Рядом ураганный ветер просвистел,
Темно стало в глазах от вражеских стрел, а ветер пошумел, пошумел и прочь улетел,
Оставил Елду без дел, приуныла половая щель! Вокруг неё вновь воет метель, стонет пурга,
А на фига ей такая жизнь нужна? Гудят провода, лютует судьба, член, закусив удила,
Скромно стоит у пруда, ему вода по колено, что-то капает в тихое озеро из упавшего члена,
Не время и не час сношаться при едва тлеющих свечах! Елда совсем зачах,
Смрадный запах слышен за полверсты, мы рождены, чтоб сказку сделать былью
И обрести крылья! Где же та страна изобилья, здесь у меня нет постоянного жилья?
Мне быть олухом неохота, приходится разбирать топи и болота, ему трудно с бабой жить
И при этом ноги не замочить! Ему бы огонь Прометея добыть, хорошая идея, да и член стоит,
А не висит! Душа болит, а сердце плачет, неудачи в кулак свищут, невдалеке волки рыщут,
Что же они здесь ищут? Жильё или пищу? Добро далеко, оно не вложено в порочное естество,
Ему бы в сырую почву бросить зерно и чтобы оно до весны проросло! Он и пахарь, и знахарь,
Что надобно простому человеку? По сусекам поскрести и глоток живой воды для себя найти!
Надоело члену бабу ждать, о контакте он мог с вчерашнего дня мечтать,
Пришлось на тормоза нажать, и развернуться назад! Некуда бежать, не с кем болтать!
Грешная плоть вот-вот от сна отойдёт, у неё болит живот, совсем онемел рот, и уже не важно,
Что витязь отважный умирает на поле боя от жажды! Дорога мошеннику честь,
В каждом деле выгода есть, член напоминает хвата, продавшего когда-то
За копейку собственного брата! Эта злодейка, попросту – белошвейка,
Носит кофту с бумазейки, готова в пекло полезть, внутри неё взрывается Бордосская смесь!
Она молится старинной иконе, соблюдает мирские законы, для неё молитвы, как господний дар,
Для неё тот член и вправду стар, да, прогнил товар, бабу бросает в жар, вокруг одни враги,
Впереди не видно ни зги! Она была бы рада преодолеть высокие преграды,
Но сил больше нет, баба согласна даже на миньет, но простыл собеседника след, он – стар и сед,
По профессии он – дровосек! Ему бы обиду на бабу проглотить и собственный норов укротить,
Но он не привык свои страсти одним махом гасить! Ему бы выпить холодной воды с квасом,
Авось, уймётся злость, но елда торчит, как кость! Ей присуща злость! Погодь! Член мучает озноб,
Ему честь дорога, невдалеке воет пурга, и бушуют снега, он не может сделать три шага
К заветной цели, и вынужден в мотне полдня болтаться без дела! Молодость отзвенела,
И на пенёк на пару минут нехотя присела, чего-то хочет и без устали хлопочет, но над чем?
Ей один хрен: когда, где и с кем, но зачем? Не всё так гладко, как кажется, узелок завяжется,
А мужик от беременной бабы тут же откажется, на сносях она, с виду грозна и на своём стоит,
Как стена, а он – не мычит и не телится, густой туман по лесу сизым полотном стелется,
А ему не верится, что по воле Творца судьба должна оторвать ему сразу два яйца! Вот зараза!
Она не потерпит отказа, ей бы всё и сразу, можно спереди и сзади, все бабы будут казни рады!
У многих губы в помаде, их грехи сгубили, а потом обо всё забыли! Были силы, мощь была,
Елда цвела в те давние времена, ей – честь и хвала за великие дела! Она пила счастье из горла!
Да! Да! Да! Вовеки и отныне баба клянёт свою судьбину, пытается найти золотую середину,
Но встречает на пути красивого мужчину, наверное, кретина!
Он – высокого чина, с виду статный и приятный мужчина, его обуяла гордыня,
Но баба – не его рабыня! Член синий, как свежевыпавший иней с запахом горькой полыни,
Таил в себе загадку, у него положение шаткое, трахался украдкой с тёмной и резвой лошадкой!
Она требовала огромные бабки с него, вот оно что?! Ему бы засветло улечься на самое дно,
Но не суждено! Он привык по течению жизни плыть, не плакать и не ныть, ком в горле стоит,
Член не может громко говорить! Как ему быть? Рот закрыть или стакан водки до дна допить?
Баба стоит с ухватом, оторопь берёт старшего брата, он когда-то тоже был богатым,
Жил в Штатах, баб трахал, не охал и не ахал, сеял и жал, девок своим семенем снабжал,
А потом стремглав сбежал в родные края, по соседству с ним живу и я! Дурья ты башка!
Молодость отцвела, а твоя голова белым бела, она - седа! Не убрана в поле свекла,
В доме три разбитых стекла, ночь черным черна, у колодца болтается огромная бадья!
Рядом в поте лица пашет мужик, его труд велик, ещё не известно,
В какое он попадёт гиблое место и что сделает в знак протеста после своего бесчестья?
У него нет ни тёщи, ни тестя, они жили когда-то вместе, честь по чести ходили на пашню,
Нынче вспомнить даже страшно то, что было раньше! День вчерашний отшумел,
Член вспотел и на стул на краткий миг присел, только бы не видеть половую щель! Что ни день,
Море новых проблем! Он спокойствия хочет, а Ерунда ему голову с вечера и до утра морочит!
Дрочит, дрочит, что-то прочит, но вслух ничего не говорит, до самого утра как рыба молчит,
Только в две дырки громко сопит! Ей путь в преисподнюю открыт, она прошлым не дорожит!
Как осиновый лист дрожит, её мысль с горного склона в омут страсти бежит, но вход туда закрыт!
Любовь не исключает братство, но бабе подавай богатство, жалкое большинство окромя него
Не хочет видеть ничего! Работница рынка в этих делах не вяжет лыка,
Мне жалко всех работниц прилавка, они весь день смотрят на мирскую дребедень
И гавкают, как шавки, прячут икону за дырявую попону, но легко преодолевают все препоны,
Их немало в мире оном! Любовь глупа, а вот душа – её раба, отучить плоть от греха никак нельзя,
Она женщине во вред, хотя только член избавляет женщину от многих напастей и бед!
Дрожит житейская платформа, ебля быстро входит в норму, но если нет денег для прокорма,
Тогда пусть у кобеля болит шальная голова! Он вчера говорил спьяна такие красивые слова,
А она верила тому козлу, но почему он вешает ей на уши лапшу? К превеликому стыду
Я тоже ворошу пожухлую листву, когда на пригорке скромно и тихо сижу и сам себя стыжу за грех,
Он один у всех! Надо различать, кого из баб любить, а кого уважать? Хватит на эту тему болтать,
Пора к делу приступать! Баба балом правит, а муж торгует ****ом,
И чувствует себя бездомным шакалом! Ну и времечко настало!
Елде не пристало зря открывать собственное ****о, с раньше такого не бывало,
Нынче залупа затосковала, ей страсти мало, манда к стенке поставит мужика,
Удовольствие не доставит, но пахать до седьмого пота заставит! Лукавит баба,
Велики масштабы её греха, вот осыплется наземь с них мелкая шелуха и тогда полночная звезда
Ударится в бега! Слов нет видеть, как любовь идёт женщине во вред! Мой член – не домосед,
Он и стар, и сед, да и прежних сил у него давно уж нет, порой несёт он сущий бред,
Но умных мыслей нет! Вокруг него темно, а его чело закутали в дырявое рядно и требуют ещё
Продлить наслаждение, пока он не уберёт со своего пути камень преткновения!
Без совести и зазрения проходит два часа полового сношения, сняты прежние подозрения
В неумении, потеряно много времени, но не зря баба сорвала последний лист с календаря!
Пошехонская сторона полна первозданного греха!
Он вступил в свои права и кругом пошла голова,
Ему бы концы с концами свести и бабу с ума свести, но как её от грешных дум спасти?
Неисповедимы господние пути! Концов не сведёшь, внаймы к ****ям попадёшь!
Ну что ты так долго ждёшь, ****а вошь? Ты душу бабе растревожь, её в омут страсти брось,
Авось, спасёшь от тьмы и ада, преодолев все немыслимые преграды! Удовольствия ради
На смерть готовы идти все без исключения бабы! Все они на передок слабы, на то они и бабы!
Ты же лоб перекрести, делай дело и не шути, не останавливайся на полпути,
Наведи в ****е порядок, а потом уноси ноги без оглядок! Её рёв твой стон заглушает,
 Она недоброе дело против елды затевает, что-то замышляет, но член об этом ничего не знает!
Он - не живёт, а доживает, едва ****, исчезли в дымке слава и почёт, он мучается и страдает,
На судьбу не пеняет, но миг страсти к утру ослабевает! Любовь изредка его душу согревает,
Чаще по-иному бывает! Другого нет пути, как бабу до оргазма довести! Прости, дорогая,
Камнями выслан путь к преддверьям рая! Страсть шальная от нас убегает, она мчится туда,
Где громыхают веси и города, а царь по имени Балда на виду толпы всегда! У него страда,
Горькая чаша допита до дна, крепись, старина, по швам трещит твоя мошна! В ответ – тишина!
В аллегорических образах Елды и Ерунды воплощены создания первозданной красоты,
Неужто, боже, этого не замечаешь ты? За грех прости, я зря терзаю Музу,
Если не попадаю сходу в узкую лузу, тащу на себе похоть, как тяжкую обузу,
Но я рад такому грузу! Хочу упасть в глубокий овраг между стройных женских ног,
И чтоб там был высокий утес, и на нём рос душистый абрикос, пусть член до небес взлетает,
И о былой молодости он мне хотя бы иногда напоминает, время и залупу до земли прогибает,
Чего только в бренной жизни не бывает! Гром стремглав нагрянет, баба на колени встанет,
Твори, что хочешь, ну, что ты ей вновь голову морочишь?
Ноги не промочишь, заживо не пропадешь, до оргазма дойдешь,
И концы с концами, хотя бы как-то сведёшь! Ты тому рад или не рад,
Но страсть тебе готовит дорогу в ад!
 Богатство, честь и зла – ничто в сравнении с любовной забавой!
На ней покоятся незыблемые устои православной державы!
Глупец, как обычно слеп, что ему для жизни нужен воздух, вода и насущный хлеб,
Но поцелуй воздушный их намного вкуснее и лучше! Нам страсть для того дана,
Чтобы та жизнь, что и вправду черна, мимо Елды и Ерунда спешно прошла,
Не торкнувшись потного чела! Одним словом, местная шпана не источает толики тепла!
Ей не присуще благородство, со святостью тоже нет сходства! Всё в этом мире продажно,
Елда чувствует себя неважно, но борется с бабами отважно, они за его кошельками следят
И что-то тихо друг другу на ухо жужжат, вокруг сущий ад, но страсти за баб ещё как постоят!
Упасть бы в глубокий овраг, разинув волчью пасть, но труден только первый шаг,
Думай, не располагая нужной суммой, как себя от греха спасти и бессмысленно в ночи не шути!
Мы же вместе с пришлой женщиной в расщелину шагнём, двинемся вперёд или упадём
 В глубокий водоём, где нам бесы устроят нам радушный приём, лютая стужа за окном
Даже днём! Вот так и живём, вот и страдаем, а за что? Доподлинно не знаем!
Лоб перекрестишь, в зубы бабе съездишь, одном словом, отомстишь за прежнюю жизнь,
А потом спустишься в глубокий овраг и сам будешь тому греху не рад, на пятки наступает враг,
А ты суёшь собственный конец в золотой ларец и вот тебе ****ец, он, кажись, мертвец!
Этот подлец пожалел свой тупой конец, он от смерти не увернулся, упал, когда споткнулся,
Стоны совесть заглушает, но никто своего конца не знает! Тот, кто изменяет, часто забывает,
Что рок и вправду слеп, он ест насущный хлеб! Член можно обвинить в бессмысленной отваге,
Раньше он был уверен в каждом шаге, но меняются не только нравы, но и времена,
Мужа подставляет бывшая жена ради одной копейки, хотя сама ходит в кофте с бумазейки,
А он носит телогрейку, грош той бабе цена, она – не умна, хотя на диво красива и стройна!
Вначале двадцать первого века судьба через колена гнёт человека,
Не знаю: почему половая жизнь неподвластна уму? Надо брать за жабру судьбу свою,
И тащить её на полном ходу на промёрзшую до самого дна полноводную Калыму!
Чужая душа – потёмки, не видно ломки, один лишь грех на виду у всех,
А покаянье не выдерживает никакого замечания, страсть легко преодолевает расстояния,
Слова любви и признания остаются в былом, член бьёт ****е челом, что живёт в нужде,
Но изредка ездит на вороном коне! Она при нём, а он при ней, дама пик и король червей
Никому не открывают собственного лика, почитаешь книжку, съешь коврижку,
Вызовешь горькую отрыжку, но горечь та сведёт с ума даже опытного в ебле мужика,
Сам знаешь, что книгами страсть не напитаешь! Живёшь и тихо таешь, редко оживаешь,
Когда в кровати полночи блистаешь! Горишь и не сгораешь, ты готов любить без слов всех,
Кто на тебя не похож, по телу проходит резкая дрожь, ****а вошь, ты сам на себя похож!
Что посеешь, то пожнёшь, но член хорош, он сам в половую щель заполз, с виду красив и толст,
Его бы на белоснежный холст, но где же кисть?
*** тут же падает вниз и вот он долу головой повис,
****ая жизнь, что же ты с моим ***м творишь? Ты просишь у него горсть денег взаймы,
Но мы с ним и вправду бедны, как вши, так что не проси, уж лучше счета просрочь,
Он тебе ничем не сможет помочь! Он тебя до смерти замучит и тебе такая ебля быстро наскучит!
Правда глаза колет, но она никого не неволит обманывать баб, у них собственный масштаб елды,
Ему бы выбраться живым из горя и нужды! К бабке не ходи, но старый конь не портит борозды!
У ****ы она глубокая, с тонкой поволокою, правда встала поперёк, член насквозь слизью промок,
Он трудится, как в норе, как познавший горе  сурок, ненавистен ему такой урок!
Сильный щелчок и его вновь бросило в холодный пот, ну и денек?!
Узкий рот наглухо закрыт на амбарный замок, не дай бог напасти без спроса войдут,
Напрасен будет Сизифов труд! Таких с собой в поход не берут! Пусть в сторонке робко ждут,
Не всегда в постели сладко, я же лишь строю догадки и подглядываю украдкой в замочную щель
Через неплотно прикрытую дверь, а за окном шумит весенняя капель! На носу апрель!
Член на диво смирен и прост, он пережил холокост, легко держит пост,
Ходит в церковь к Божьей службе, и с нужными людьми водит дружбу!
Читая эти строки, вспомните свои  пороки, пора для этого настала, душа от грехов устала!
Коль мужик лох, он ебле плох, не из всякого теста ты пирог испечёшь, засунешь его коту под хвост,
Ну, что ж на половую жизнь намного проще смотрит нынешняя молодёжь!
Что посеешь, то пожнёшь! Пусть иной прохвост тащит на чужой спине с грехами скрипучий воз,
Есть влечение между полами, грех мечется между этажами даже в Божьем храме!
Нынче нет закона, чтобы хер шёл к ****е с поклоном, затихает собачий лай,
Не скучай, ноги шире раздвигай, время собирать урожай! Грехи считай! Не бери елду на испуг,
Он видел на хую таких, как ты охуевших подруг! Он – силён и не болен, своей жизнью доволен,
Ему дорог каждый часок, пройдено немало тяжких и трудных дорог среди бурь и тревог,
Он даже немного от бабьих воплей и криков оглох, но выжить смог! Над ним смилостивился бог!
Он будет в рубище ходить, но полнокровно жизнь завершит!
Батюшка, приди, половую щель найди! Оплати мои долги,
Мне же как-то не с руки самому снимать свои сапоги с правой и левой ноги!
Беги прочь, на носу холодная и промозглая ночь, пока не поздно! Голос грозный звучит из-за угла,
Его слушала елда, кажись, вчера! Нынче спала до утра, член ей в тот миг – не чета!
Бог не понял бабий намёк, справиться с волнением не смог, хи-хи-хи!
За чьи грехи член будет платить? За свои! Он привык за чужой счёт жить, водку вдоволь пить
И допоздна кутить! Вот когда в душу войдёт зима, плоть захочет женского тепла,
Судьба схватит его за бока и за живот, что он тогда запоёт? Его бабы пустят в расход!
Труба зовёт в многодневный поход! Он не хочет каяться, у него нет желания маяться,
Его прельщает половая жизнь, резкий крик: «Поостерегись, старик!» к его заднице прилип,
Как банный лист! Берегись! Вот-вот покатишься вниз! Не у всякой знахарки лечись!
Ему бы с силами собраться, уж потом он будет вдоволь развлекаться! Бабу на измор не возьмёшь,
****а вошь, сам заживо пропадёшь и в иной мир сразу отойдёшь! Он грех с оглядкой творит,
Изредка вспылит, но вслух о ебле никогда не говорит! Он любит в семье во всём порядок,
Его бабе - не до ****ок, он валится с ног, батюшка с матушкой вряд ли смогут ему чем-то помочь!
Век иные проживут и ***м в половую щель не попадут, жуть вокруг, всех без спросу не переебут,
Вопросы лишние не задают, но в пустое место метят, помогут женщине советом и при этом
Чужой грех впритык не заметят! Ему завидуют псари, с ним здороваются за руки богатыри,
На дворе и шум, и гам, ему бабы собрались дать по рогам! Этот зануда, деспот и хам
Устроил в доме бедлам, не посещает божий храм по выходным дням!  С ним греха не оберёшься,
С ним на ярмарке столкнёшься и тут же на глупость и тупость наткнёшься!
Ветра свист услышал садист, он душой – не чист, но речист, сеет ложь, с ним заживо пропадёшь,
Грехи пожинает и новую свару исподволь затевает! Свальная драка назревает!
У других людей всё течёт не так, а здесь – бардак, да у тебя-то как? Тьма и мрак?
Без слов лишних старухи обсуждаю ближних, дают им оценки под сводами церкви,
Готовы член поставить к стенке без лишнего слова, или же отправить за сырые застенки,
Но как с ним разобраться, если он отвергает дружбу, равенство и братство?
На кого ему равняться? С кем цепко обниматься? Он продолжает в штанах болтаться,
Ему нечем заняться, но стоит вновь попытаться с бабами разобраться во всём,
Он бьёт им челом, сдаёт металлолом, распутывает страстей клубочек, и винит в грехе рабочих!
Он зуб на соседку точит, а та девица тоже стремится с ним объединиться,
Прежде чем в общую кровать ложиться! У неё болит поясница, уж лучше синица в руке,
Чем член в кулаке! Зябко на дворе! Ты *** не суй в дело носа, когда к твоей елде нет вопросов!
Сам останешься с носом! Змей Горыныч давно на подсосе, с виду толстый и курносый,
Бог весть на кого похожий! Не всякий, кто в манде побывал, ума набрал, иной в Киев съездит,
Полстраны объездит, больше ****ит, чем говорит, но лба не перекрестит! Не мычит и не телится,
За окном воет пурга и стонет метелица, дым развеется и ночь станет светла,
Нам бы дожить до утра, а там, как карта ляжет и на что господь своим перстом укажет!
Так и будет! Родина своих героев никогда не забудет! Каков распорядок дня, господа?
Тут того гляди, что местные ****и начнут просить Елду
Христа ради им с усердием помочь: наедине не замёрзнуть в эту зимнюю ночь!
Будь хоть семи пядей во лбу, всё равно с гулящей бабой вылетишь в трубу,
Я же член к порядку призову, он к своему стыду не приучен к тяжкому труду!
Речь не идёт о полноценном браке, уж лучше лёжа, чем раком, все бабы мечтают об усладе
И просят бога Христа ради трахнуть их спереди сзади! Ох, уж эти бабы! Мне ничто не чуждо,
Не в службу, а в дружбу прошу свою судьбу затаиться на другом берегу, пусть добродетель
Принесёт в этот заброшенный дом свежий западный ветер! Заняты женские руки,
Они обречены на вечные муки, хотя были рождены для великих дел, тот, кто смел и удачлив,
Не пьёт пиво на разлив! Освободившись от железных удил, толпу член удивил,
Он вовремя сообразил, что грешно жил и грех творил! Всесилен господь! Он и словом, и жестом
Обещает всеобщее блаженство, член сам себя славит, но балом в доме ушлая баба правит,
Он торгует ****ом, разговаривает, как попало, что упало, то пропало, иное время настало!
Его хотят сместить с пьедестала! Он не станет молчать, и не будет нянчить внучат, будет пить виски
И лапать баб за толстый зад и сиськи, перебросится с друзьями в картишки раз – другой,
Топнет ногой и пойдёт домой проторённой стезёй! Кто там и сям бывал, с бабами спал,
Сколько есть диковин в этот век, что ничему не удивляется простой человек!
Он творит для женщин добро, улыбается хитро, ссыт в дырявое ведро, чувствует себя бодро,
Ему всё равно, что в лоб, что по лбу! Он всю жизнь ищет на небе свою путеводную звезду!
От него порок не отстанет, он незваным гостем в дом нагрянет, и хозяином станет,
К добру не пристанет, в иную сторону потянет, грех совершит, а потом домой сбежит!
Его от баб уже тошнит, но без  них ему не жить! Как быть, если член стоит и кричит на всю округу,
Что не хочет ****ь супругу, ему хочется спать с молоденькой подругой? Ходит песенка по кругу
В дождь и вьюгу, за ней следом ползут слухи, что и на старуху бывает проруха!
Нынче ничему молодые люди не дивятся, они своего невежества в ****ьном деле стыдятся,
Член – не Бетховен, но и он замечает вокруг себя много диковин, он теоретически,
Да и практически капитально подкован, в постели рас скован, одним словом, мужик хоть куда!
Его года, его богатство! С головы не выходит ****ство! Куда пойти? Куда податься, что одному,
Глядя на ночь не остаться? Идти к ****и надо при полном параде, любая баба улыбается хитро,
Ведь он пришёл творить добро, даже если ей в тот миг не повезло! Шло всё внешне хорошо,
Но случилось то, что случилось, елде что-то ужасное и с виду очень страшное
Невзначай приснилось, его плоть утомилась и сношение приостановилось! Того смотри
Ему эти дикари намылят шею, они по идее ходят продолжать свои затеи до утра,
За окном холод, в дому – жара, но на душу тоска беспросветная, а баба – бездетная!
Она не просто так согрешает, долго думает и долго решает, но мгновенно ноги раздвигает,
Её душа близости желает, и вот член едва вползает в половую щель, там жара и капель,
Он трудится, как в улье шмель! ****а, как банный лист пристанет и пока не кончит,
Не отстанет! Наедине увянет богом созданный цветок,
Он пышно расцветает между раздвинутых ног, таким его создал бог! Она больно гордая,
У неё жопа твёрдая, слышу, как она на всю округу охает, кто-то её уже под забором мудохает!
О, нет, это она так тяжко исполняет соседу миньет! Капельки пота на лбу, она сосёт елду,
Как водопроводную трубу, член жаждет славы и ему плевать на бабьи утехи и забавы!
Грех от лукавого и что? Ненасытно его естество!
Лишь к утру он различает внутри ****е дьявольскую красоту
И медленно несёт свою мечту в пустоту, мысль зависает на студёном ветру,
Но сын Божий не стоит долго в холодной прихожей!
Проходи, как пень посреди комнаты не торчи! Ей тошно от грозящих бед,
Баба – тоже человек, но счастья рядом нет! Член в былинах был воспет,
Нынче простыл молодецкой славы след, чего уж нет, то не вернуть,
Ему предстоит тяжкий путь! Будет ли ему попутный ветер в спину дуть?
Все мы имеем в кровати проблемы, обстоятельствами стеснены,
Но никто за собой не чувствует вины! О, пресвятая Дева Мария, продли миг эйфории,
Елда встал у старинной иконы, сбросил наземь видимые препоны, а она положила ноги на пагоны
И такое гонит, кричит и стонет, что он вот-вот наземь свою честь уронит! Я невдалеке стою, молчу,
Как партизан, вокруг бушует страстей ураган, не слыхать, как пить дать, слов пророка,
Люди говорят, что нельзя кончать мужику раньше срока! Всё опосля может выйти боком!
Поджимают сроки, на пользу хую пошли былые уроки! Вид сбоку и спереди
Перекрутил мысли мои, я – не по этой части, но пришла карта одной и той же масти,
Вокруг бушуют страсти, отходят на задний план напасти, я во власти ферамонов,
Они орут и громко стонут! Поправ честь, стремятся на *** присесть
И в его дырявый карман незаметно залезть, там что-то есть, бабы мучаются и страдают
Но всё равно в долги залезают, на правую ногу припадают, но идут вперёд,
Чтоб не дай бог не получить шальную пулю в лоб, а хули? Знойные ветры внезапно подули,
В аду ли, в раю ли упаду я замертво, сбудется то, что сбыться должно,
Горчит прокисшее вино, но преходяще всё: и любовь, и страсти торжество!
Только бы баба не лежала, как бревно! Как существо живое, она мечтает о покое,
Но в кровать ложатся двое и вторят там такое, что стыдно об этом писать, веки дрожат
У мужиков и баб, но никто в той битве не хочет уступать! ****ь, так ****ь, а куда в ночи бежать?
Ёб твою мать, надоело клитор целовать и половые губы полночи ласкать, ты же видишь,
Что в открытое поле выйдешь, там тишь и благодать, никого из людей не видать!
Можно раком встать, стонать и кричать,  может быть, кто-то с небес прилетит мужику подсобить?
Не прерывается таинственная нить, пока *** у мужика  торчит, как бревно в глазу,
 Он всю ночь держит его на весу, как баба в магазине колбасу! Как умру, похороните на берегу,
Чтобы мог мой член видеть непроходимую тайгу и при случае смог войти в дыру дремучую,
Ему половая щель иных дороже, помоги же ему, Боже, её нутро растревожить!
Бабам всё по хую, они идут в ногу с эпохою, вот любовнице избу отгрохаю, её мать отмудахаю,
Тогда спокойно отойду ко сну, но люблю только одну свою жену!
Её немыслимо боготворю, одной надеждой на встречу живу!
О деньгах не думают любя, если нет в голове царя, а зря! Член поднимается чуть свет, чуть заря,
В ****е ковыряется, падает и вновь спотыкается, сколькой кажется земля, да и не видно ни ***!

ГЛАВА ВТОРАЯ
НАПРАСЛИНА, КАК ГОРЬКАЯ МАСЛИНА, ПЛОХО ТАЕТ ВО РТУ,
НО МГНОВЕННО ВЫЗЫВАЕТ ГОРЕЧЬ, ПОПАВ ЗА ЩЕКУ
Авось, к утру, пройдёт она, отодвинется стена, ситуация рассосётся и уверенность к елде вернётся!
Ничего другого не остаётся, как верить и ждать, мучиться и страдать,
Но мечтать о высоком полёте дома и на пыльной работе! Жизнь сводят с нами счёты,
Тоскуя о превосходстве даже на шумном производстве, член находит способ:
Удовлетворить женскую особь, он в глухие дебри залезает и страху на ****у нагоняет,
А когда в неё малофью роняет, сильно впечатляет душу грешную свою,
Горькая слеза падает в бадью, я же стою на краю села, куда горесть меня привела!
Тоскую, но в минуту любую готов взвалить на себя полпуда греха!
Была- была, но коль дурная слава по деревне прошла, надо вытереть пот с чела,
Закатать рукава и валить с родимого села, пока пурга все проезжие дороги не замела!
Напраслина грех в квадрат возвела, нам не дано собой распоряжаться,
Мы отвыкли своих пороков стесняться, нам бы за ум взяться, ан, нет, меркнет белый свет,
И опять хочется юным стать и пилить баб, да так, чтобы те попали в рай, но не в ад!
Какая жопа? Такую не забудешь до гроба! Какая стать? О такой бабе можно помечтать!
Когда сладкие плоды с древа любви срывать, если не в молодые годы?
Век Елде не видать свободы, у него шакалы отобрали добродетель и бог тому свидетель,
Теперь член всегда наготове, он верит в силу божьего слова, да и у него нет выбора иного,
Как трудиться и пахать, надеяться и ждать сошедшую с неба божественную благодать!
Его будут плечами сечь, над головой засвистит картечь, стройные ноги свалится с плеч
И ему трудно свой член уберечь от грядущих перемен, кажись, не избежать ему увечий,
Но оргазм исцеляет и лечит, изредка он душу калечит!
Член Горыныч сегодня был разбит в пух и в прах, он умён на словах, но глуп в щепетильных делах,
Твёрд, как дуб, тот, кто не видел таких огромных залуп,
Не построит для своей семьи надёжный сруб своими руками!
Небо искрится над нами, а земля горит под ногами!
Он из тьмы едва вышел на свет, на нём ничего нет, он гол, как пустоцвет, сил и мощи прежних нет!
Простыл в тумане их едва заметный след, он стар и сед, ему не завидует сосед,
Голову одолевает бред, напраслина ходит по пятам, словно ржавый хлам!
Взгляд устремлён к небесам, ибо только там не виден наш изъян!
Он среди баб - свой пацан! С виду - не хам, но и не донжуан! Как разумный человек
Он по утрам разгребает лопатой белый снег, умно рассуждает и в бирюльки не играет,
Он трудится весь век, но время ускоряет бег, голову посеребрил белый снег,
Ему альтернативы нет! Гаснет свет в опочивальне, момент для близости идеальный,
Но всё, что тяжким трудом нажили наши отцы, промотали добрые молодцы
И опустили в воду концы, как на них ты не смотри: сбоку иль прямо –им один путь: в яму,
Пойдёшь прямо, будешь спать всю ночь в бурьяне, повернёшь налево, встретишь страшную деву,
А пойдёшь направо, встретишь лукавого! Что делать? Как ему быть? Как дальше жить и с кем,
Но зачем? Один хрен, жизнь течёт без перемен, повсюду тлен и суета, одна маета
Выглядывает из-за каждого куста, душа, как и в былые времена пуста! За душой ни гроша!
Напраслина с облаков наземь сошла и скрылась в зарослях камыша, у неё семь пядей во лбу,
Но ей не дано изменить нашу судьбу! Зло скоро без перебора сидит под ветхим забором,
Смотрит на лихо, но ведёт себя тихо, подползает черепахой, снимает потную рубаху,
Член умирает от страха, перед ним топор и плаха! Плохо обстоит дело с моралью,
За далью даль, за печалью печаль, мне ничего не жаль, ради бога не скандаль ни с кем
А зачем? Один хрен тебя не поймут, никто не оценит тяжкий труд, исказят суть твоих утех
И ославят за грех! Бабу залупой потешь, что-то съешь, деньги не копи, лучше бабе туфли купи,
Истоптались её каблуки! Мрак впереди, набекрень свихнулись мозги,
Всё течёт против нашей воли, на *** насыпано три пуда перца и соли,
Приморили суки, приморили, погубили бабы молодость мою, связали бичевую руки,
Но я всё одно грех творю, плюю на скуку, всё идёт мне в руки: и любовь, и науки,
Ведь не родился ещё тот человек, кто бы смеялся весь свой век! Что – то неладно в душе,
Холодно и голодно жить в чужом шалаше, испытано на себе, неладно в нём,
Но кто тебе скажет о том? Зябь ночью, мрак днём, вот так и живём,
Оставаясь для бывшей жены вонючим козлом! Лично вы ничему не удивлены?
Тогда вы наземь свалились с Луны! Дело худо, член в петлю лезет, как Иуда,
Дружок, тебе невдомёк, что бог для твоего члена новые испытания приберёг,
Он отправил его между старческих ног, но этот  остолоп не понял великий намёк! Его грех попутал,
 Он половую щель с попой спутал и стал в неё пихать свою залупу, поступил наивно и глупо,
Словно бы только что слез с тысячелетнего дуба, лучше на паперти покайся,
И на уловки беса не поддавайся! Живи и развлекайся день и ночь, матом не ругайся,
Никто тебе не сможет помочь, загнанный конь сбрую испоганит, но воз не потянет,
Не пригласит пожилую бабу на белый танец этот засранец, с виду - иностранец!
Ей палец в рот не ложи – неисповедимы Господние пути!
Ты ей только намекни, что готов к труду и обороне, покажи натруженные ладони,
 Как она жалобно застонет и горестно завоет, как малое дитя и вход в задний свод откроет,
Член волнуется зря, что из-под ног уходит земля! Чернеют поля, голыми стоят тополя,
Рядом нет ни одной живой души, хоть плачь, хоть пляши, но свой путь до конца заверши!
Хватит жить в тиши, в этой глуши все бабы хороши! Они дивны, готовы торговаться из-за гривны,
Но в кровати пассивны, или малоактивны! Каждая дрожит, но делает вид, что её знобит,
 Она ***м не дорожит! Он живёт в обмане, что ему весь мир принадлежит,
Даль в тумане, но к старухам душа не лежит, да и детородный орган на них не стоит!
Как быть? Как жить? Любить заочно? Это уж точно! Половая связь прочно связывает узы Гименея,
 В жизнь воплощены не все его идеи, он смотрит обалдело на обнаженное женское тело
И не может в толк взять: неужто перед ним спокойно лежит настоящая русская ****ь?
Каменные скрижали елду к Кремлёвской стенке прижали, он не может найти своего идеала,
Розни и скандалы рутина вдребезги разобрали, отделили от мыслей нечистых,
Предложили Елде стать пацифистом! Он стремится к удобствам,
Но не блещет ни умом, ни благородством, они имеют сходство с уродством!
Он не жил грешно, поступал умно, увидев молодую бабу в раскрытое настежь окно,
Потом покрывалось высокое чело,  он был при силе, и вот его на карнавал женщины пригласили
В сырой подвал, он им там жару поддавал и одежду срывал, на пол бросал, потому что не знал,
Где искать свой идеал? Лишь опосля член упущенное всё же наверстал, спальное ложе скомкал,
И тут же перед судом Линча голым предстал, как подлый и гнусный шакал!
Заварилась каша, польза будет наша, его все голубят, но никто страстно не любит,
Что будет, то будет, исчезнет первоцвет, в окне блеснет радужный свет,
И вспомнит баба одна, что она была влюблена в этого старого козла! Его чело покрыла седина,
О, времена! О, нравы! В прошлом остались утехи и забавы! У разбитных и опытных баб
Между ног есть пара зорких глаз, они изучают нас прежде, чем встретиться с невеждой!
Скажу без прикрас, что половая связь к великим таинствам небес приобщает нас!
Там я слышу Божий глас! Кто член заменит, если он своей жене изменит? Он же не веник,
Не купишь задарма на рынке, как новые ботинки! Член внешне похож на полтавский вареник,
Он – мой подельник, мы трудимся в воскресный день и в понедельник до седьмого пота,
Что поделаешь – такая у нас работа! Не заладится что-то, и ты зовёшь на помощь злого бегемота!
Оскудела Пошехонская сторона, нищает она, как и вся страна, трудно самому себе признаться.
Что хлеба плохо колосятся, и мужики баб боятся, но когда заварится каша, власть будет наша!
Член особо не знаменит, у него затрапезный вид, он много молчит и мало говорит,
Его гложет стыд, голова после бессонной ночи немыслимо болит,
Но он своим привычкам не изменит, он к изменам не привык, судя по внешнему виду этот старик
Бабам редко грубит, он мало спит и приветливо говорит, ищет в ****е своё счастье,
Принимает активное участье в ночных дебатах, происходящих в железной кровати!
Всё ему некстати, не те полати, не кровати!  Его же просили стараться по силе,
Но разговор на полуслове завершили, и тайну вселенскую ему не разгласили!
Он не прочь страждущим женщинам помочь, они его голубят, немного любят.
Но при случае залупу запросто отрубят! Что будет, то будет! Любая затея на стороне,
Намного милее душе, чем услуга, оказанная своей жене! Так кажется мне! Люди говорят,
Что всех баб привлекает подвенечный наряд, но детородный орган ему не рад,
На *** ему весь этот маскарад? Ручьи звенят и вот опять зеленые сады шумят,
Они опьяняют бесстыжий взгляд, и комфорт для души создают,
Хорошо, если вас за неуча не сочтут и вам дадут засунуть член чуть-чуть в ту дыру,
Что навевает весь день тоску, и только к вечеру позволят всадить, дабы не прервалась нить Бытия
И дело не дошло до визга и нытья! Бог – всем нам судья, но такова наша судьба! Болит голова,
Она перепутала слова, но ищет утешенья, отбросив прочь свои сомнения! Ей трын-трава,
Был бы дрын, а там – никому не заказана дорога в божий храм! Мы – хохлы, не московиты,
Два года не бриты, наши сердца войной разбиты, нам враг золото сулит, его совесть не мычит
И не телится, вот когда туман по земле развеется и утихнет пурга и уснёт навеки метелица,
Только тогда горячий пот сойдёт с лица! На всё воля Творца! В семье муж - всему голова,
Но жена правит балом, и весь день торгует ****ом! Она потрудилась ночью на славу,
 Заезжего купца в своём дому принимала, для начала ему в половом контакте отказала,
Но потом легла пластом, пусть страсть легко входит в обжитой дом, стужа за окном!
Её маленький гном в жар бросил, немного поматросил и ушёл, учинив над ****ой произвол!
Тяжкий труд то  там, то тут, его к себе распутницы зовут, вот баба худая едва ногами ковыляет.
Но елду в гости к себе зазывает, быстро стол накрывает, от души снадобьем угощает, привечает.
Что люди скажут, она загодя не знает, но как *** себя в ****ьном деле ночью покажет?
Кукую от него пользу ждать? Стоит ли блуд начинать, только бы опосля слезу долу не ронять
И долго не горевать? После сытного обеда, он бредит тем, что засадит всем, но не тут-то было,
Волна мирских противоречий его чело дырявым рядном стремглав накрыла,
Он зря потратил мощь и силы, стал тощ, как полевой хвощ! Ему нужна помощь со стороны,
Мы все бедны, как полевая мышь, ну что ты, как пень посреди спальни стоишь?
Мои желания услышь! Шумел камыш, деревья гнулись, хотя бы суки улыбнулись,
Неужто все бабы рехнулись? Они в лапти переобулись, за руки взялись,
Кажись, для них повседневная половая жизнь потеряла всякий смысл!
Баба с достатком, её манда – для него загадка! Он улыбнулся для порядка,
Теперь в нём проснулся лютый зверь! Он едва протиснулся через огромную дверь
В узкую половую щель, там темень и хлябь, он мигом обмяк, хотя с виду – не дурак,
Но нервы изрядно шалят! Он к ней плотней прижался, в комочек сжался.
Но в любви не признался, баба ебли хочет, а он едва ноги волочит, что за ебля среди ночи?
Закрываются очи, нет ни тяги, ни мочи, кто ему переставит ночью уставшие ноги? Тяготы бытия
Не прощает родимая земля, хотя баба та, что член в гости к себе призвала, тёртая щука,
 Она в трусах отыскала такую увесистую штуку, что прежняя мука мигом испарилась
И щель сама настежь открылась, а женские руки простёрлись в сторону небес, член вновь воскрес!
У него появился к жизни интерес! В этот радостный миг о былых победах вспомнил старик,
Их было много, пока он шёл по извилистой дороге, не думая о боге!
Прожив немало лет в медвежьей берлоге, как в отчем доме, признался себе,
Что кроме, как своей жене, чей портрет весит на треснувшей стене, он так не был рад,
Но время не возвращается назад! Ему нечего терять, чего лучшего желать: рядом огромный зад,
И ручьи в окне шумят? Он был жил по закону писаному, но приходится верить сказанному
И только потому, чтобы на миг развеять тьму, прильнув к открытому настежь окну!
Он приравнял женщину к трухлявому бревну, стыдно стало самому, он рад иль нет,
Сказать, что да, исказить ответ, сказать, что нет, услышать много гадостей себе вслед!
Не жизнь, в бред! Порознь жить скучно, вместе – сподручно, при общем участье
Можно построить семейное счастье! По писанному, как по стриженному, но как жить самому?
Вновь таращиться всю ночь во тьму? Надоело слушать пустую болтовню и приобщаться к вину!
Плохо дело тут, здесь не почитают мужское дело за тяжкий труд, почести не воздадут,
А вот по шее надают и потом на три буквы лихо пошлют! Сиди тихо и не буди лихо!
Забудь всяк сюда входящий своё имя настоящее!
Откровенно и без лести не обойтись на гиблом месте.
Но истинно я вам вот что скажу, что лучшего отдыха во время ебли я нигде не нахожу!
Можно согласиться на миньет, но по прошествии многих лет должен скромно доложить,
Что с языком тоже можно изредка дружить, бывают происшествия во время факельного шествия,
Но ****а всегда ждёт второго пришествия Христа, слухами полнится родимая земля не зря!
Нам никак нельзя перед бабами открывать сразу все свои изъяны и козыря! Что за галиматья?
Член гонят со двора, как приблудившегося пса? Он одет с иголки. На его теле модные наколки,
Он бы выпил водки. Но не наливают и на *** тут же посылают! Что здесь бабы замышляют? Э
Полагаться на бога можно, но действовать надо осторожно,
Всякое в азарте без толики фарта возможно! Бабьи глаза на толстый член с завистью глядят,
Как на волка семеро ягнят, но молчат и вслух не язвят! Они нашли на свой зад огромный клад,
И вот опять боятся елду из виду потерять! Им не привыкать к добру, слухи издавна ходят по селу,
Что только ему одному можно в ебле доверять, он – находка для одиноких и замужних баб!
Не моргнувши оком, он оказался за высоким порогом, там пороков уйма, не потратив толики ума,
Огромная елда едва не сошла с ума! Говорю об этом увесистом предмете,
Он – лучшее, что есть у баб на этом свете! Всё общество людей делится на приличных людей
И отпетых болванов и ****ей! Они действуют наверняка, приходят в душа издалека,
Страсть в деревенской глуши не забыта, но дорога к ебле рытвинами вдоль и поперёк изрыта!
Если судьба велит белым покрывалом спальное ложе накрыть,
Бог грех простит, и плоть исцелит за краткий миг! Никто не сможет его намерения остановить!
Кому и как в этой жизни пофартит! Член бы сидел дома, если бы не был в радушном приёме,
Ел бы хлеб пресный и выглядел потешно! Его желание прекрасно, но ему попалась баба властная.
На лицо страшная, но прекрасная внутри, ты только в её огромную щель сразу не смотри,
Могут набекрень свихнуться мозги! Спроси у своего рассудка, что нет, что да?
Попытка – шутка, а спрос – не беда! Может быть, дадут, как всегда член в ****у воткнуть
На пять иль десять минут, а потом к ответу тут же призовут!
Жуть вокруг, но таинственный девичий круг издаёт едва слышный звук,
И тысячи рук тянутся к нему, я же тащу дырявую суму и спину гну на одинокую ****у!
Грешу! Грешу! Грешу! Бумагами шуршу, но иных не подпускаю к пустому шалашу!
Крушу и рушу грешную плоть и безвинную душу! Член почитает суету и тлен,
Вокруг него тьма проблем, а зачем они ему нужны? Он же намедни сбежал от пугливой зимы,
Ушёл среди зимы, в чём мать родила, стрела сомнения душу насквозь прожгла и с ума его свела!
До сих пор липкий пот капает с высокого чела, молодость с той женщиной прошла,
Она свет увела следом за собой, не убрав останки пищи со стола, тихо и скромно ушла!
Член свихнулся на бабах, грешит в больших масштабах, её трясёт на рытвинах и глубоких ухабах,
Он выгляди квёло и слабо, изредка совершает глубокие рейды вглубь неприятеля
И благодаря создателю остался жив и цел, хотя попав в глубокую щель, едва выбраться сумел!
Он получил свой куш, коль не дюж, не берись за увесистый гуж! Прошёлся слух по селу,
Что он перешёл на старух и **** сразу двух, кончилось время разрух, он хочет создать семью,
Его душа снята с креста, она, как ключевая вода холодна, но чиста,
Всё остальное о нём – сущая ложь и клевета! Он заливает горечь терпким вином,
 Резкая боль появилась в сердце больном, только с бабами веселье и шум,
А так он идёт наобум туда, где шумит талая дождевая вода, и в поле диком рубит траву – поелику!
Бабы от него приходят в восхищенье, им нравится его поведение в миг ночного сношения!
Они ему моют кастрюли, а хули он сидит сразу на двух стульях и в ус не дует,
Он не привык к микстуре, может выпить с дури, но жалеет опосля, дребезжит по ногами земля!
Во-бля! Теперь сидит в пустом сортире, сам живет в огромной квартире, трясётся от злости,
Но не перемывает чужие кости, хотя всякое в его жизни бывает! Он суть любви не опошляет!
Пьёт вино чужое, а чужие провинности его не беспокоят!
Он делает умно, когда с бабами заодно пьёт дешевое вино, пока не увидит дно стакана,
А кто из нас без изъянов! Утро туманное, речи пространные скребут по сусекам,
В лесу слышен топор дровосека, он спорит с местным гомосеком,
Тот не ходит к девкам на распевку, ищет полжизни целку, бродит, бродит, но не находит!
Вот он остынет и вновь в другую деревню двинет, там, как изваяние застынет,
Преодолев немалое расстояние, сыграет на баяне, пусть веселятся братья-славяне!
Их быт в тумане, нельзя предвидеть заранее: что и как? Везде – бардак!
Над ним реет трёхцветный флаг, но он в чужих руках! Ему навстречу вышел кот в сапогах,
Толстая сигара торчит в зубах, руки и ноги в золотых цепях, что ни шаг, то тоска,
Сделаешь два, начинает кружиться дурья башка! Он ходит, бродит по лощине,
Её вершину украшают глубокие морщины, но в самой низине столпили мужчины,
Это рабы этой бабы, а они все на передок слабы, но жаждут богатства и славы!
Шумят зелёные дубравы невдалеке, половая щель сжата в мужском кулаке,
Он находит её даже во тьме, изучает, как хочет, а она ему член в тот момент дрочит,
Баба помочь божьему сыну хочет! Он не зря ей голову морочит!
Грешны не только бабы, мужики тоже духом слабы! Они ездят в бордель,
Чтобы войти в незнакомую с детства половую щель, а там сплошная канитель,
Туда не пролит без спросу шмель! На дворе оттепель, на душе – заморозки,
Пришлось хую подняться на носки, дабы не умереть от жуткой тоски! Он здесь без прописки,
Его прикрывают женские сиськи, в чью пользу вопрос решится, нетрудно ошибиться,
Тот, кто ей больше денег дал, себе комфорт для сношения стремглав создал!
Член внезапно на спину упал, нос кверху задрал и не своим голосом на всю округу заорал,
Что момент для истины давно уже настал! Эдакий нахал! Я таких раньше в своей мотне не видал!
Он всю пьянь вокруг себя собрал, дело клонится к тому, он попытается с ума свести чужую жену!
Он возьмёт у неё денег в долг, это  матёрый волк знает в ебле толк!
Он насквозь под проливным дождём промок! Его рот закрыт на амбарный замок!
Иногда на ум такое взбредёт,  что даже прохвост его намерений толком не поймёт!
Большой живот и маленький фаллос - вот и всё, что от разухабистого мужика
На старости лет осталось! Его коробит при слове – старость! Прошла мимолётная усталость,
Она никому не в радость, красная хлеборезка развернулась резко в сторону баб,
Он и вправду ослаб! Его взгляд не ласкает толстый женский зад! Вопреки здравому рассудку,
Автор разговор о ебле превратил в заурядную шутку, чтоб упредить несварение желудка!
Чёрт прячется в женском сосуде, все его мысли о блуде, ему нельзя возразить по сути!
Он смеяться громко будет, намекнёт о преходящем чуде, ересь будет шептать на ухо,
Что-то войдёт в одно, но отвисшее до земли брюхо, отрезвит веселье, ему по душе безделье!
Провёл расчёт по ранжиру, быть миру, призвал на помощь сатиру, узнал, откуда грех берётся
И во что всеобщее зло людям обернётся? Взял в руки хворостину
И в миг единый унял пожар в своей душе, стало легче дышать в пустом шалаше!
Даже грубая шутка не лишает человека рассудка! Нужна смелость, чтобы такая мелочь, как член
Получил что-то весомое взамен! Ем у один хрен, когда и с кем, но зачем?
Не все в многоголосой толпе елду по делу хвалят, многие просто лукавят, анекдоты травят,
И взглядом стройную бабу жалят, как пчела, на то она и толпа, чтобы знать больше чем до хрена!
Нет пути иного, как верить Бабе на слово, она и судит, и поносит, а потом слёзно мужика просит
Ей помочь, да, она ещё та сволочь, и не прочь утрясти свою злость, но господь ей свободы не даёт!
 С неё хватит житейских забот, чтоб, сделав воздуха глоток, сделать рывок с пятки на носок
И сбежать от разборок и склок! Член без жакета, над ним нависла зелень лета,
 Женщина тоже наголо раздета, на руках висят золотые браслеты, у неё есть мечта большая,
Когда последний снег на земле растает, это ей совершить совокупление не помешает!
Снег тает и тает, а девка мечтает, живёт и не унывает, делает миньет уже много кряду лет,
Полон её узкий рот мирских хлопот, чужие хлопоты – не в счёт и вот она гадает снова,
Почему ей в суде отказали в последнем слове? Ничто не ново под Луной,
 Покажите мне пальцем: кто здесь и вправду в доску свой и, как анахорет на склоне лет, святой?
Её подруги по делу бранят, на зависть им на тёлке статные пацаны до раннего утра висят,
Они ей говорят ласковые слова невпопад, теперь она перед их носом захлопнула великую дверь!
По старому закону жену за ****ство выгоняли из дому, она шаталась по приморским притонам,
Трудно одной бабе выжить в мире огромном и при этом весной и летом
Оставаться наивной и скромной! Сколько верёвочка не вьётся, прошлое назад уже не вернётся!
Прошлое вороша, я увидел вблизи себя старого и разбитного стрижа,
Он получил сразу три письма, переволновался зря, поднялся с постели чуть свет, чуть заря
И вот началась мышиная возня, и она продолжалась два часа без перерыва, будем живы,
Не помрём! Авось, всё обойдётся, сворачивать назад никому не придется!
Прошлое жутким эхом в душе отзовётся, странная похоть вернётся на миг,
Сгорбленный в доску старик головой долу поник! Ему печали не забыть, так и быть
Пусть колокол звучит на городской башне, чтобы никому не было страшно
Вступать в бой рукопашный вместе с толпой и вспоминать день вчерашний!
Член разозлился чересчур, его разозлил назойливый и бесстрашный Амур!
Он сорвал с потолка сиреневый абажур! Чур! Чур! Вокруг много ходит хмурых дурр!
Ему жилось неплохо, он молодой любовнице дом отгрохал, не стонал и не рыдал,
Не ахал и не охал, горло малость пересохло, одно ухо на десять процентов оглохло,
Он подкупил ей барахло, одел бабу, как в современном кино и поехало и пошло,
Полноводной рекой весь вечер лилось терпкое вино, уж, коль члену довелось
Наедине решать половой вопрос, он копытами в землю наглухо врос, что-то бубнил себе под нос,
Да, он любил, но хватит ли у него мощи и сил,
Чтобы он к утру ****ьный процесс вновь возобновил?
Пусть его молодая зазноба смотрит в оба, увы, там, где чувства взаимности лишены,
Муж остаётся без жены! Наперекор всем вестям, до меня дошедшим,
Хочу сказать хую сумасшедшему, что страсть с небес сошедшая, больше всего будоражит меня!
Ни на что несмотря, говорю богу правому, что бабы вертлявые созданы для постельной забавы!
Без денег счастья нет, но и деньги пойдут елде во вред! Всякому терпенью есть вознагражденье,
Ему награда гроздь белого винограда! Он - не внакладе, но просит деву младую бога ради
Помочь сообща преодолеть все терны и преграды, враги могут пристроиться и спереди, и сзади,
Она же – не ****ь, чтобы всем давать и позволять свои ляжки целовать, он ей будет напоминать,
Чему её учила мать  и как себя в руках держать, но никогда не забывать о страстном поцелуе!
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! По первой брачной ночи постоянно тоскую,
Творю любовь вживую! Ругаться брось, не место месту рознь, она, как собаке брошенная кость!
Погодь! Остановись! По сторонам осмотрись! Смотри не оступись!
Если надо, покорись, коль в этом есть весомый смысл!
Ему память напомнила былые времена, он мог сутками у баб цыганить,
Слова душу трепетную ранят, а грехи во все колокола утром ранним звонят,
Что люди грешить не хотят! Тем, что в женщине в ночи разбудишь,
Всю оставшуюся жизнь довольствоваться будешь! Ну, что ты чудишь?
Ты жизнь свою зазря погубишь! Кем без бабы станешь? Сам увянешь, в дымке растаешь, как дым,
Но никогда не станешь святым, дух зла непобедим! Он живёт  только мигом одним!
Исход неотвратим! Чем щель у бабы уже, тем для мужчины хуже! Вот у её подруги ширь такая,
Что любовь земная мимо пролетает, она, как морская волна на крутой берег набегает,
Старые следы смывает, новую волну гонит перед собой, она мчится по линии кривой,
Чинит разбой, а мужик должен быть у неё всегда под рукой и чтобы он княжил судьбой!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СЕКС ДАВНО НЕ БЫЛ В ЗАПРЕТЕ НА ЭТОЙ МНОГОСТРАДАЛЬНОЙ ПЛАНЕТЕ
Знают дети, что его песня спета, честь Елды и впрямь задета! Не мил стал белый свет,
Но надобно терпеть, трахать баб и не робеть! Услуга за услугу, баба шепнула другу на ухо,
Чтобы он до старости дожил, он не просто должен, а обязан не распыляться
И в носу по два часа не ковыряться, коль пришло время делом заниматься!
Стоит ли Елде всю ночь потеть, коль на половое сношение наложен запрет,
Никому до этого дела нет, гаснет в спальне яркий свет, бренчит на шестиструнной гитаре сосед,
Его жены простыл едва заметный след, ей мат несётся вослед! Никто не застрахован от бед!
Вышел царский указ, и он касается всех нас! Какой-то педераст неустойку заплатил за нас!
Всему – своё время! Всему – свой час! После мужик не трётся возле толстозадой бабы,
Он готов пристроиться и спереди, и сзади, но эти гады испоганили губы о помаду,
Наелись шоколаду, но не могут дать в своей семье ладу! В голове у баб мало извилин,
Их брак не стабилен, баб не бойтесь, деньги имеют свойство когда-то кончаться,
Хотят они и не хотят, но сексом им придется заниматься, цыплят по осени считают,
А страсть далеко от себя они не отпускают! На трактовке мирских правил царь Балда
Жирную печать членом поставил, он не лукавил, когда говорил,
Что грех его жизнь на корню изменил! Он уже сорвал свой куш,
Добропорядочный муж объелся груш, он вытер  на глазах у бабы туш,
И в семейных дрязгах увяз, с ним такое случалось не раз! Ему никто из бродяг – не указ!
Вот и весь сказ, но он не про нас! Вот была бы баба потаскухой, ****ью или старухой
С толстым задом и большим брюхом, тогда бы ей можно было бы сказать пару слов на ухо,
Что и на старуху бывает проруха, она бы пошла по этапу,
Не согрешив ни разу ни с одним молоденьким солдатом!
Она же пускает слезу, словно бы бревно торчит в её глазу,
Я же тихо лежу внизу, и семечки грызу, долго жду, валяюсь на полу,
Когда же она вновь раскалится добела? Она опасна и страшна, грош её цена в базарный день,
Попробуй ей случайно локтем задень, как тебе скажут, что ты пузатый и косолапый тюлень!
Мне один хрен! Был бы целым член, он на земле появился затем, чтобы рассеять мрак и тлен!
Тучи с глаз скрылись, мысли в явь воплотились, и на челе разместились,
Они словно бы взбесились! Им незримые дали стремглав открылись!
Член лежит в белоснежной постели с дрожью в молодецком теле,
Заглядывает во все щели, но наглухо закрыты двери, баба занимается рукодельем,
И готовится справлять новоселье! Впереди веселье и гульба, на ветер брошены слова,
Что людская молва на помине легка! Кругом пошла голова у старого петуха,
Он хотел стать великим, шумом, гамом и криком привлёк внимание к себе,
Но так было угодно судьбе, что она ему работу не нашла нигде!
Много свободных баб есть в слободе, они живут наедине в печали и тоске,
Похоже, что им тяжко тоже, помоги им, боже, все тяготы преодолеть отныне и впредь!
Заметь, мне на ухо наступил косолапый медведь, а судьба набросила тонкую сеть,
Через неё нельзя в половую щель пристально смотреть!
Что за хрень торчит весь день в глубокой бабьей дыре
Или это почудилось мне? Кажись, она скачет на коне!
Рот в пени, согнуты колени, у неё нет времени, чтобы разрешить все недоразумения!
Она не разбирается в исламе, но ждет цунами, в ней нет ни стыда, ни срама,
Так её воспитала мама! Мы тоже не станем другим, были и останемся такими, как есть!
Нами движет месть, порох в пороховницах есть, но коль речь зашла о смазливых девицах,
Все разговоры надобно на корню пресечь! Да или нет? Каким будет наш ответ?
Уходят жизни годы, нет полной свободы, текут вешние воды вдоль ручья,
Сузилась елды стезя до узких пределов земного бытия! Грешен он и грешен я!
Нам обоим грозит уголовная статья! Мы уроки жизни надолго усвоим,
Опыт утроим, баньку себе устроим и грешниц успокоим! Лучшие годы прошли,
 Мы срок оттянули за неубранные с поля колоски, охамели сельские мужики,
То ли от тяжкой доли, то ли от безлюдья в поле? Неужто им на *** насыпали соли?
Дело в том, что с первым порывом ветра, баба может оказаться за бортом
С открытым настежь ртом и что потом? Сверкнёт молния, грянет гром,
Жизнь не превратится в сладкий сон, подожди, уже скоро мы полезем в горы,
Забудем распри и ссоры, пусть судьба плачет, а как же иначе, член на неё всю жизнь батрачит,
А она ему ни хрена не платит! Только ****ит и делает вид, что думает о деле,
Пыл утих в женском теле, на семь замков закрыты двери вблизи половой щели!
Снаружи воют метели, а у Елды - немощь в старческом теле! Он оступился в двух шагах от беды,
К бабке не ходи, и рок не зли, дабы отрезвели мозги!
Во тьме ночной кто-то ходит по булыжной мостовой,
Неужто постовой? Он – сродственник мой, любимый и родной!
Намедни впал в запой, окунулся в половую щель седой головой,
Как мне быть? Матом его укрыть или советом подсобить?
В каком ухе звенит? Извините, у елды – колит, у него живот болит!
Трудно век прожить наедине, а потом постоянно предаваться болтовне,
Уж лучше заживо сгореть в огне, чем ходить в чалме! Он ходил пешком по песку,
Разделял с ****ой тоску, в ебле поднаторел, но не сгорел, остался жив и цел.
Лишь увеличил половую щель! Он был удачлив и смел, быть подкаблучником не захотел,
Исполнил номер и едва не помер! Взял на себя много и прогневил господа-бога!
Надоело мужчине ждать, пока каждая ****ь решит ему дать или отказать: с ней переспать?
Если всем давать поломается железная кровать, а где денег взять? Пыль в заводе глотать?
Тому не бывать! Пришло время всю информацию сливать про пришлых баб!
Один кацап был в ебле хват, но тому он не был рад, ему однажды дали пинка под зад,
Да так, что тьма и мрак затмили очи, его опосля отхаживал отчим, он, между прочим,
Лекарем был, неплохо жил и грязь сапогами не месил! Это превыше его сил!
Он моему члену пальцем издали грозил, но член все его заповеди в миг страсти напрочь забыл
И своим традициям не изменил! Она же сидела и молчала, потому что не знала
И даже не представляла, где истоки, где начало рухнувшего из - под ног пьедестала,
 Баба громко застонала, и с неё сползло на пол белоснежное покрывало,
Внезапно она заорала на всю округу и попросила присутствующих позвонить закадычному другу,
Ходит людская молва по кругу, а женщина с испугу даже в минуты досуга видит жизнь на хую,
Она остановилась у бездны на краю, я же её из-за своей скромности не тороплю,
Но молю так, чтобы отступили тьма и мрак, а в ногах появилась слабость, но  член – не маг,
Он сам ослаб, хотя он - женский слуга и раб! Велик его грехов масштаб! Он на все руки мастак!
Как ему быть? Как обездоленной бабе подсобить? Оставить и уйти? Куда брести,
Чтобы упругость члену обрести?  На его лице написана тупость, в его голове одна глупость!
Он упруг и толст, не пошел в рост, а вышел в толщину, ему бы малость подрасти в длину
И не приобщаться к вину! Он бы тогда напоминал натянутую гитарную струну!
Мне его упрёки ни к чему! Вот возьму и уйду восвояси, забуду прежние связи
И не вспомню о них ни разу! Воткнуть бы член до отказу этой молоденькой заразе,
Но сразу, а опосля. Когда начнёт дыбиться родимая земля, начиная от стен Кремля!
Вот это да! Видать, елде не судьба - широко открыть заплаканные глаза!
Он редко ездил на воды, терял молодые годы, ему не хватало кислорода,
 Не нравилась промозглая погода, со стыда с ним не помрёшь, пока ты женщину ебёшь,
Её бросает при виде члена в дрожь! Что посеешь, то пожнёшь, *** в руки возьмёшь
И чувствуешь, что в штанах что-то знакомое с детства есть! Уже пошёл ****ьный процесс,
Девка начала дрожать не потому, что целка, посредине глубоко, по краям и вправду мелко!
Эта макрощелка дождалась суженого своего, у него есть всё, он смазлив на лицо,
И одно яйцо больше другого, ей не надо мужа иного, она замолвила богу за него слово!
Он напряг все жилы, лукавые мысли мигом всплыли, вот так бы и жили и не тужили,
Но с той минуты он воду в стакане воды постоянно мутит, даже если и вправду шутит!
Для Елды желание девы любое – дело святое, только бы не было разбоя,
Зачем рисковать головою и носить шлейф грехов следом за собою? Слава героям,
Погибшим под Иловайском и Сартаною, вставшим стеною в сражении с Сатаною!
Никому спуску не даю, сам тону и за собой тащу даже бывшую жену!
Говорю открыто, что лишённый быта, кусает себя за язык, но молчит, как старый бык!
Ходит как неприкаянный, сопротивляется отчаянно, но всё равно медленно падает на самое дно!
А вот и оно! Место гиблое на самом дне, член едет на лихом коне, а баба бежит рядом
И ласкает его залупу взглядом, чем член длиннее и толще, тем его обожествляют всё больше!
Как говаривали в Польше, у кого толще, тот и пан, а хули делать нам, доморощенным пацанам?
Век прожит, быть может кто-то из баб и вправду поможет душе грехи простить! Как ей быть?
Если сразу дать, легче будет помирать, но скажут, что баба – ****ь! По телу разольётся благодать,
Такой во всей округе не сыскать! Трудно член до небес поднять, но надо рисковать!
Нами движет страсть! Он всю жизнь в пути, но не может от себя грех отвести!
Как елду спасти? Откуда ему ждать великое чудо? Он – такой большой зануда,
Смотрю на член со стороны, ему друзья не нужны, он – такой толщины, он – такой вышины,
Что может обходиться без услуг чужой жены! Он привязан к дому, хотя набил себе оскому,
Был секретарем местного обкома! Его судьба на бабьих языках, но он же не монах,
Чтобы двигаясь впотьмах, не мог оступиться всякий раз! Кого-то двинет в глаз, кому даст в пах,
Он говорит на многих языках! Мужик отчаянный споткнулся нечаянно, упал в грязь,
Не состоялась половая связь! Нет ни фраз, ни тирад, один лишь маскарад,
Никто ему здесь не рад, только одна знакомая ****ь готова его любить и ласкать!
Какая походка? Какая бородка? Какая стать? От мужика пахнет водкой и ржавой селёдкой,
Он боится щекотки, а баба уже снимает колготки! Он понимает её с полуслова,
Он к сеансу любви давно готова приступить и член попытается быстро приструнить!
Они легли на лавку, началась давка, трещит старая лавка, во дворе лает шавка,
Молодая работница прилавка подала в ЗАГС заявку на бракосочетание, но сделала это заранее,
Не обговорив, по сути, те желанные минуты с будущим мужем! Он с головою дружит,
Не плачет и не тужит, она сношаться раком любит! Мы де лишь предполагаем, что место то,
Что раем изредка мы по ночам называем, сами ниже плинтуса быстро  опускаем!
Рот разеваем, старые сапоги надеваем, с судьбой в прятки играем, считали и считаем,
В разных плоскостях живём с еблей и грехом, сплошная темень за открытым настежь окном!
Её послали на ***, она пошла совсем не туда, с неё как с гуся вода! О, времена! О, нравы!
Грех от лукавого! Преходяще всё, нам не завидует никто! Вот оно что?!
Этот демагог найти половую щель между ног быстро не смог, небось, остолоп!
Не извлёк из прежней жизни урок! Сижу и плачу, много денег на девок трачу, но не могу иначе!
С этой минуты будут разговор вести по сути! Хую не надо шоколада,
Была бы рядом молодая баба, ему не надо колбасы, снять бы вовремя трусы 
И положить свой воздушный член на весы, мне бы кусочек мыла, отмыть грехи от шелухи!
Страсть с могилу вгоняет нас, но не об этом мой рассказ, треск раздался во всех хрящах,
Ничего нового нет в последних новостях, только жуть и страх,
Нашли какую-то хрень в заморских овощах! Что ни день, новая поебень,
А мне подниматься с кровати лень! Член такой важный, сильный, ловкий и отважный,
Болит его головка, но баба не идёт на его уловки, его флейту продувает огнём и ночью, и днём.
Говорят, что вышел недавно такой закон, что тот, кто и вправду в еблю влюблен, просто обязан
Быть внебрачными путами по рукам и ногам связан! Узы Гименея намного хуже творческой идеи,
Руки и ноги свои, он сам выходец из рабочей семьи, одно бесспорно:
Он ничего не накопил на день чёрный! Идёт по тропе торной, легко решает вопросы спорные,
Видит далеко, но он уже старик, хотя опыт его велик, он уступать бабам не привык ни в чём!
Крики и стон раздались за его окном, слышу знакомый с детства баритон, он дышит мерно,
Но я чувствую себя прескверно! Его счастье безмерно, а что мне с того,
Что ужасно  вспотело высокое чело? Велико его мастерство, наконец, и до него дошло,
Что не всё покупается и продаётся, любой грех назад когда-то вернётся и громким эхом отзовётся!
Если уж во всём чистосердечно признаться, на него всей округе надо равняться
И пусть бабы резвятся до утра, наконец, закончилась унылая пора! Его длань жива,
К ней не пришьёшь красивые слова! Кругом идёт голова, видать по всему, что бабе не судьба
Выйти замуж за дохлого старика! Хотя людская молва перекручивает его слова,
Он был бы не против, поселить напротив неё, но кто будет стеречь его барахло?
Дорого стоит оно! Весь род людской стоит с протянутой рукой, никто не хочет спускаться в забой,
Люди легко впадают в запой! Мир такой, как есть! Мужики складываются по рублю,
И охмеляют грусть свою, на смерть из-за баб идут, на них член они кладут! Отстающих не ждут!
Привет! Салют! Страсть затухает год от года, мешает сношению мерзкая погода,
Член оболган, словно бы он и впрямь болван и боится глубоких рытвин и ям!
Этот тиран намедни сходил в ресторан, везде обман, везде туман, ему бы сходить в храм
И там воздать молитву богам! Этот мужлан с антлантовой тягой ухватился за благо,
И больше ему кроме ручки и листа бумаги ничего в тот миг не надо!
Губная помада с привкусом шоколада валяется рядом, раздаётся посвист,
Не помеха ебле преклонный возраст, он фору бабе даст и утихомирит женскую страсть!
Одарив женщину рублём, тут же берёт у неё нужную сумму взаём, им неплохо жилось вдвоём,
Невдалеке стоил глубокий водоём, русалки жили в нём, он ходил туда на рыбалку, бросит палку
И айда домой, там он - в доску свой! Ему бабы открывают ворота, стоять долго никому не охота!
Судьба с ума свела непокорного раба, это уже с ним было, но время все грехи ему простило!
Жизнь ему не опостыло, хотя затупилось толстое точило, что было, не вернуть,
Хочется иной раз *** на пол швырнуть, он же ходит ранним утром по росе,
Но что творится в тот миг в его сказочной душе? Его ты лишний раз не дрочи,
Он капризный в ебле и в жизни, лучше послушай, как поют дрозды, но не шуми,
Да пойми же ты, что член не лишён доброты, одно бесспорно, ему противен запах лесного дёрна,
Он упорно стоит на своём, бьёт небу челом, он труден, как трутень на подъём! Всё при нём,
Член после сна вспотел, и нежиться в кровати больше не захотел,
Зрелый хмель предвидел оттепель, он оставил бабу не у дел,
Страсть осталась в стороне, а член плывёт на счастливой волне по привольной стране!
Крылья расправляя, словно псина боевая, мужик в летах мчится к манде на всех парах!
Есть русское слово такое, другого точно такого нигде не сыскать, даже если начать громко орать,
Оно хоть и очень простое, но чисто русское: ёб твою мать!
С чего начать, прежде, чем поле пахать? Надо пару слов сказать: ну, трогай, ёб твою мать,
Без этого слова ты снова будешь под забором спьяну лежать, но стоит громко сказать:
Еб твою мать, как толпа местных баб поможет тебе пьяную голову от земли оторвать!
К подбородку прижав, стакан водки, почувствовал странный запах из носоглотки,
Он и ****а – одногодки, они плывут в одной лодке, голова провалы памяти глотает,
Пыль с прошлого быстро сметает, но ситуация член удручает! Снег медленно тает,
Он никогда свой грех не признает, он смотрит на громадные валуны при холодном свете Луны
И пытается вспомнить давнишние сны! Этот остолоп всю деревню переёб, опосля упал в сугроб,
Свалился наземь с ног, и сам себе врёт, что у него недуг, его попытались бабы взять на испуг!
А вдруг получится, едва вконец измучится, любовный бред самосознания довёл Змея Горыныча,
Как Пал Палача или Ивана Кузьмича до полного исхудания, он стоит, как потухшая свеча,
Сгоревшая дотла ещё вчера, он смотрит на женщин волком, ничего не объясняет толком,
Ищет в стогу сена иголку, зубы вот-вот положит на книжную полку, баба расправила чёлку на лбу,
Она до самой смерти будет искушать свою судьбу, но не предаст огласке ни  любовь, ни ласки!
Едва ли Елду в гости бабы бы не воззвали, если бы заранее знали, что весь грех,
Что всплыл наружу, в ту же минуту натравит псов сторожевых на всех грешниц земных,
Им придётся вспомнить всех святых, рассказав небесам о терзаниях своих!
Член толку в этом деле не достиг, долу головой поник, хилое тело не пущено в дело,
Произошла анестезия рассудка, это не шутка – несварение желудка, многое пересоздав,
Член вызубрил наизусть семейный устав, заварил в кипятке корни одному ему известных трав,
Как тут же на дыбы привстал! Потолстел, слава богу, не похудел, оставшись на время не удел,
На пенёк присел, слава богу, что остался жив и цел, его казнить хотела половая щель!
У неё есть новая «Газель» синего цвета, она тентом прикрыта, чтобы не доставали москиты!
Сама выплатила государю все кредиты, мужчина в летах на краткий миг забыл о своих годах,
Опившись оловом Луны, внезапно сошёл с проторённой стези, растерял силы свои
И остановился на ночлег у половодной и глубокой реки, там рыбачили такие же старики,
Поседел их волос, хриплым стал голос, в будущем необозримом они обзаведутся новым хомутом,
Приведут молодую бабу в нём, но денег не останется на прокорм! Те свесят ноги на плечи,
Поведут неумные речи, дабы спрятать грехи человечьи, старики получат увечья,
Стычка произойдёт у степного ручья, не останется у старика ни шила, ни гвоздя!
Во бля! Медленно стала кружиться Земля в конце студёного февраля
Только крупные капли зимнего дождя падали долу с нового плаща! Извивалась стезя, как змея,
Был бы жив Адам, он бы счёту не знал огромным валунам, бедный член опёрся на ветхий плетень,
У него испорчен день, ему никто не выдал бюллетень, отсюда много нерешенных проблем,
Он их решает весь день, а зачем? Один хрен никто милостыню не подаст, любая баба предаст
За медную копейку, только бы найти лазейку и нырнуть в неё, в траве сверкнёт кузнечика седло,
Перед очами покажется зелёное крыло и всё, что было до того, раззадорит грешное естество!
Взять бы милу за ноги и оттащить в кусты, не ****ь же королеву - красоты прямо на дороге?
Боже, прости! Я привык дорожить словом, вновь хочу быть здоровым, член **** всё и вся,
Кроме шила и гвоздя, шило острое, кривое и его ****ь нельзя, а что возьмёшь с ржавого гвоздя?
Мы ****и всех тех в рот, кто нас развратниками зовёт, у нас грехов, как на небе ярких звезд,
Мы смотрим только вперёд, оборачиваться нам нельзя, иначе наземь посыплется труха
Со старого козла! Его бабы ебут и фамилию не спрашивают, слухи по округе ползут,
Что девицы нагло врут, когда на всю улицу орут, как резаные, но вертятся на одной ноге!
Член в новом пиджаке, при галстуке и в новых туфлях, встал посреди улицы, как баба на сносях,
Ни туда, ни сюда, долу повисла голова, на неё села птица, ей ночью не спится, как говорится,
Не *** жениться, коль не по душе молодица! Вместо того чтобы перед бабой извиниться,
Он начал в вальсе кружиться, появилась потница, голова стала пуще прежнего кружиться,
Он снял с её плеч пальтецо, странный запах ударил в лицо, и вдруг разболелось одно яйцо!
Нельзя жить грешно, встречи были редки, больше встречались с молодой соседкой,
Жизнь стала не мила, член  поднялся с утра, и долу упала горькая слеза, сделал шаг и зачах!
Дрожь в ногах, слабость в руках, так бывает на первых порах, когда елду впечатляет страх!

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
БАБА ТЁРТАЯ БЫЛА МАСТРОМ СПОРТА ПО ДЗЮДО, ВОТ ОНО ЧТО?!
Надоело всё, и деньги, и барахло! Глаз не радует ничто! Ну, а бабы на передок слабы,
Они садятся на колесницу и летят, перегоняя птицу, потеют ягодицы, но молодые девицы
Ищут надёжный костяк, чтобы конец члена был похож на старинный медный пятак!
Он блестит в руках, словно алый стяг, война, пустая любовная игра с вечера и до утра,
Сегодня – удача, а завтра – дыра! Вокруг зияет вечная мерзлота, ни деревца, ни куста,
Везде непроходимые снега, Балда балдою разочарован своей судьбою, он стал народным героем,
Его женщины атакуют, душа всю ночь ликует, но душа до утра тоскует!
Она Елде локоть перебинтует, сандалии переобует, потеряет ориентиры,
Ей не впервые плевать на догматы святые! У Елды сильная контузия,
Он познал законы бытия, но с небес сошла новая информация, он впал в состояние прострация,
Расставил интонации на точках и запятых, отстранил от грешных мыслей своих людей чужих
И высшего состояния разума достиг, он продлился краткий миг
И вот старик достал старый дневник, в нём его рукой написано давно,
Что в реке тонет гнилое бревно, а древо жизни превращается в наждак,
Везде – бардак, все бабы – ****и, но они при полном параде, глянь на них спереди и сзади,
Ну как? Там есть свет и мрак, это Всевышний знак небес, мир, в котором мы живём – иллюзия,
Свет и тьма за окном, но есть отчий дом, мне приятно находиться в нём! Невдалеке бурелом
Нанёс природе большой урон, зашатался под Елдою трон, но не соблюдён закон,
Ему напомнил вещий сон, что лично он стоит на пороге пробуждения, после мирского бытия
Нас будет ждать своя стезя, вокруг поля и леса, тлен и суета,
А жизнь вновь начинается с чистого листа, вокруг – не сон и не иллюзия, а пустота
И невдалеке – вечная мерзлота! Единственная реальность – брошенная собаке кость,
Как бы всем нам не довелось, идти вразнос, что посеешь, то пожнёшь! Всё – тлен, всё – суета!
Где же реальность, а где пустота! Толстый член глазом моргнуть не успел,
 Как перевернулось состояние текущих дел! Он вникнуть в суть проблем не захотел, а зачем?
Один хрен, ему трудно понять: куда идти? Куда бежать? Ему не привыкать к беде,
Она везде и всюду, кричит грубо на залупу, а грех прячется ниже пупа! Выбор оказался дурным,
Принятое решение – роковым, вот он выглядит свирепым и злым, его никогда не видели другим!
Он был мальчиком плохим, борзым и гордым, мы тоже за ценой не постоим,
Память о прошлом сохраним! Член – мой кровный побратим! Он никогда не был святым!
Трудно елде уйти от реальности, на всём пути лежит отпечаток его индивидуальности,
Там есть место и для сексуальности, но как выбраться из виртуальной жизни елде капризному?
Член не блещет эрудицией, пишет музыкальные композиции,
Он всем смертям назло прислушивается к собственной интуиции,
Член видит каждый день императрица, она знакомством с ним гордится,
Меняются времена, меняются лица, но так же вертят задом девицы, им замужество снится
По ночам, они редко ходят в храм и там встают на колени, но уходит их время!
Член тоже болтался без дела, отвис ниже коле, его испоганила жизнь, он вышел на проспект,
Ему дела до чужих проблем нет, зажгли на улице свет, но ему не двадцать лет! Он - стар и сед,
Как бы и ему не пришлось вешать страсть на ржавый гвоздь, и плевать всю ночь в потолок!
Пока ему благоволит в делах бог, он будет к истине стремиться,
Чтобы в новое поколение воплотиться! Змей присел на лавку,
Приколол к лацкану пиджака бант огромной булавкой, рядом бегали мелкие шавки,
Он глаз положил на одну из них, хотя был пьян вдрызг, поймал заповедный миг
И стал в мужья ей набиваться, полез спьяну целоваться, просил её отдаться,
Она в ответ кивала головою, но никак не могла расстаться с детской мечтою! Боже, упаси,
Он на людях снимет с меня грязные трусы! Неужто ты способен трахать королеву красоты
В мире бездуховной пустоты? Бабы шумною толпою кочуют слетом за краснощёким Елдою,
Основная масса спряталась за дальней грядою, и ждет, пока он ноги обмоет утренней росою,
А потом уляжется на большой живот на лоне природы, уходят лучшие годы в никуда,
На пятки наседает беда! Вот так всегда, нет покоя в душе у елды никогда!
Он видит дом терпимости, в нём нет прежней живости ума, страсть приходит сама,
Посидит дотемна, и молча, уходит с захламленного двора, а вокруг тьма кромешная,
Жители местные учатся на ошибках других, член полного совершенства духа ещё не достиг!
Ложные факты просочились в печать как-то, но ему всегда жилось не сладко,
Приходилось игнорировать правила хорошего тона, но ему трудно вести себя скромно,
Когда рядом беснуется толпа неугомонная! Жизнь монотонная с тебя и меня не требует ни рубля,
Только высокая колея приносит нам вред, но сил для борьбы, увы, давно уже нет!
На этой грешной земле ни что не говорит о чрезмерной доброте, в суете да не в обиде,
Мужичонка с виду так себе, вечно ковыряется в манде, но тьма везде, нет ему покоя нигде!
Он уповает на бога, кровоточат разбитые ноги, едва ползёт дохлая лошадёнка,
Всякого рода подонки матерные слова кричат ему вдогонку едва слышно или громко,
Член вне себя, во бля, это – можно, то – нельзя, в разные стороны петляет скользкая стезя,
Нет  ни гармонии, ни чувств, Змей Горыныч весь вечер вчера провёл в филармонии
 Среди шума и какофонии, ничего кроме дисгармонии не увидел, но ему кое-кто позавидовал!
Он снял шерстяной свитер и сделал выбор не в пользу разума, а интуиции,
Забыты минувшие традиции, вынужденная позиция расставила все точки и запятые
По своим местам, старый и треснувший кран сменила на совсем новый,
И выдвинула веские условия, но *** безголовый даже в ситуации хреновой
Вначале читает предисловие, а опосля ловит в небе журавля! Осознав свою значимость,
Член стал жить, как эскимос, он поселился врозь с семьёй, редко общается с молодой женой,
Но он же – не святой и может сесть за решетку за украденную бутылку палёной водки!
Идёт проверка на вшивость, чтобы с ним не случилось, член всё равно будут стучать в домино,
Его не пугает внутреннее раздвоение и чересчур высокое мнение о самом себе,
Он сидит на пне и играет то на саксофоне, то на трубе! Препятствия преграждают путь к счастью,
Я же ума не приложу, что и к чему? Нерешительность, как торчащая в горле кость,
Как бы им не довелось жить с бабой врозь! Брось так зло шутить! Хватит плоть гробить!
Член рождён, чтоб побеждать, всю ночь в святом углу скрипит железная кровать:
«Давать деньги или не давать? Если сразу дать, люди скажут, что ****ь!
Можно синицу в небе поймать, и ничего кроме воли небес больше не предпринимать!
Если не дать, начнут мочалу по всему дому таскать, свят, свят. свят!
Не хочу матерную речь повторять несколько дней подряд!»
Мысли полны амбиций, ног они выращены в теплице, им надо к свободе стремиться,
Чтобы от греха отделиться, член и мужествен и силён, но он уже давно не помнит женских имён,
С кем был когда-то обручён! Вертится колесо причин  и следствий,
Никто не застрахован от бедствий, в любом случае зло неминучее грешника измучает!
Мастер спорта по дзюдо сняла с себя белое кимоно, но куда исчезло через пару минут оно?
Кто с****ил его? Куда ушёл  тот трепач, чей плач я слышу всю ночь? Он был не прочь мне помочь
В щепетильном деле, папиросы отсырели, чело пронзила боль, стоящая на пути возрождения,
В душу воцарилось смятение, на пределы нервы, истощились их скрытые резервы!
Очередное грехопадение, презрев мужские уста, проглотили свой язык неспроста,
Член не стал торопить события, стал действовать по наитию, индивидуальность в фазе развития
Не собьётся с истинного пути, но куда грешнику идти?
Куда безбожнику ползти, если везде льют дожди? Он из себя едва ли Геракла не возомнил,
Велик был прилив его творческих сил! С кем бы он ни жил, с кем бы член не дружил,
Он всегда половую щель боготворил! Его взгляд на тленный мир многих женщин заживо погубил,
Дьявол никого в тот миг не пощадил и вот Елда из последних сил в крупную задницу член всадил,
Но в нужный момент вытащить забыл! Вот такие-то дела, нет ни еды, ни питья,
Плохое самочувствие сказывается на роке и судьбе, пот скатывается по челу, и ко всему
Гасит свет и возвращает тьму! Всё тает в дыму, тяжко жить одному, уж лучше сидеть за решеткой,
Чем до утра с грешницами пить стаканами водку и рвать свою глотку!
Жизнь по-разному можно трактовать, главное, суть бытия до конца понять,
Вдруг родные стены начинают источать неприятный запах и звук, баба отбивается от рук,
Её бы на залупу натянуть, но не тут – то было, не бесконечны силы мужа того,
Чьё естество и вправду стало грешно! Обретение новой любви осталось позади,
Земля шумит в ушах, труден каждый шаг, но не возвращаться же вспять, ноги гудят
И пятки болят! Где же глубокая душевная чистота? Её не видно с раннего утра,
Она куда-то ушла, не оставив и следа! Чуждая среда ничего окромя вреда не приносит душе,
Член – не холостяк, с виду – не дурак, он – обычный любитель гулящих баб, вот так – иначе никак!
Он покраснел, как пунцовый стяг, рядом темень и мрак, шансы на близость малы и шатки,
Он всю зиму не снимал шапку-ушанку, одевал рано спозаранку, когда заканчивал физзарядку,
А снимал, когда любовниц на ночь, глядя, пылко обнимал, но сам до конца не понимал, что и как?
Баба тертой была, она специально на сексуальное преступление нагишом пошла,
Когда грех ей подмигнул из-под стола! Вдруг лопнула звенящая струна, упала с небес звезда,
Раздался звон оконного стекла, по нему поползла огромная трещина, но не испугалась женщина!
Она мастер спорта по дзюдо,  знает смысл постельной борьбы от и до! Её не пугает ничто!
Было бы подходящим долото, а то вдруг лопнет оно и что тогда? Беда! Беда! Беда, господа!
Время оценит нас, баба начала впадать в экстаз, искры посыпались у члена из глаз,
Всему виною безудержная страсть! В предчувствии беды желания елды сомкнули свои ряды,
Им бы вырваться из узды, но, увы, средь непролазной темноты жить не сможешь даже ты!
Грехи не копи! Член верит в свои силы, когда молоды мы были, себя не щадили
И пламенно любили, делали ставки и не вносили в законы поправки, зато работницы прилавка
Набрасывали на мужчин толстые удавки! Член величиной с пятак поздно заметил мрак,
Елдак остохуел, но до конца восстановить свои силы не сумел, слава богу, что остался жив и цел
И вовремя заметил на дороге раскрытую настежь половую щель! ****е плохо без елды,
Один шаг остался дойти до беды, она садится в колесницу, мужики таращатся на девицу,
Меняются позы и лица, в эту ночь никому до утра не спится! На бабе ночнушка из белого ситца,
По телу не в первый раз проходит мандраж, его сменяет полновесная блажь!
Бабе её лет не дашь, он начал делать клитору массаж,
Но страж порядка в миг эпилептического припадка закрыл глаза, грянула гроза,
С небес рухнула наземь дождевая вода, мощная струя брызнула на женского холуя,
Таких здесь больше, чем до ***! Этот пахарь, он же местный лекарь или знахарь пошёл в пике,
Но остановился в тёмном тупике, длиной сажени в две, шрам на спине, мыслей нет в голове!
Путь, ведущий их мира снов, напомнил о себе вновь, прошла любовь, прошла любовь,
По ней с утра звонят золотые купола, иссякла сексуальность,
Разум погрузился во внеземную реальность, член был упруг как кость, но на диво тощ,
Этот прохвост к старости лет поджал свой хвост, его мозг стал мягким, как пчелиный воск!
Хер его разберёшь, чей обоз остановился у чужого терема, с виду везде одинаковые дома,
Везде несусветная тьма, можно легко сойти с ума, а превратно понятые слова,
Как каменные жернова перемалывают кости, выживать здесь не просто!
Член таращится в миг злости на всех, в нём что-то неестественное есть, а бес прячется за маской,
Вот-вот начнутся бабьи пляски, на ковре, сотканном из полевых ромашек,
Змей Горыныч остался без подтяжек! Он уменьшился на треть, но кто ему нанёс ущерб?
Отныне и впредь он не будет платить за пустяковые ошибки, его жизнь – хуже пытки,
Он сам по своей природе должен общаться чаще с народом, но, увы, его задержали на входе
Странные с виду пацаны! Начался стресс, перед носом зарылась массивная дверь,
Ведущая в подъезд, где живёт одна из местных принцесс, он трахал её раком,
И таким макаром довёл до экстаза, а сам не кончил ни разу, только разбил ***м хрустальную вазу,
Когда заснул *** до отказу! С третьей попытки взят барьер, обошлось без значимых потерь,
Пыль на шторах, из-за которых выглядывает мимолётная страсть, как бы заживо елде не упасть
На землю сырую, он намедни получил награду боевую, словно пулю шальную!
Теперь пьёт напропалую, и готов упасть в дыру, бог весть какую, только бы увидеть бабу живую,
Что происходит на самом деле?  Члену все надоело, мир стал скучен,
Ему по душе сон беспробудный! Мелькание брачующихся пар бросает Елду в жар,
Там давно полыхает пожар, он ещё совсем не стар, но пьяный угар страсти приносит несчастье,
Из огнедышаще пасти манды в любую минуту он ждёт беды, вот если бы бабы
Не были на передок слабы, они бы одним махом преодолевали горные склоны и ухабы!
Из огненного жерла доносятся известные тирады, кто-то ей поёт задушевные серенады!
Греха масштабы велики, им радуются доходяги-мужики, которые рыбачат у реки!
Они спускаются в ад по ступеням и умирают от высокого самомнения, есть подозрения,
Что виной их смерти стало наслаждение! Я огонь в штанах гашу, и выход эмоциям на стороне ищу,
Но выгиб в женском паху забыть вовеки не смогу! Стону и вою, воюю сам с собою,
Скандал бабе закачу и голову члену скручу! Этого суку приучи к чёрствому семейному калачу,
Им верчу, как хочу! Он служил мне долго, был лёгок на подъём, как в воде бревно,
Но потом скурвился окончательно, пришёл к бабе с повинной, обхватил руками её горловину
И в миг единый превратился в неуча и кретина, а какой он был мужчина! Его заела рутина бытия,
Ему на слова давно не верю я! его редко посещает блажь, чаще ему ****ься мешает страх,
Душу раздирает мандраж, этот педераст кого хочешь, за ломаный грош предаст!
Его бы выбросить на свалку, или на толстую шею набросить удавку, но не тут – то было,
Неравны наши силы! Не беспредельная моя мощь, у Елды широкая кость, хотя он с виду тощ,
Ну, что ты с бездарности возьмёшь? Что посеешь, то пожнёшь! Ебёшь, ебёшь бабу,
Набравшись грехов невиданных масштабов, глядь, а эта бладь опять пошла задом вилять
И свою ****у под чужие *** подставлять! Давай, дальше двигай, исчезни мигом из глаз моих,
Я работой члена недоволен, он неизлечимо болен, ешь борщ, ешь, он свеж,
И вот ты замечаешь за спиною огромную брешь, глядь, а тот борщ немыслимо пересолен!
Вытекают все соки из огромной дуды, но без неё и не туды и не сюда, как без ведра воды!
Хлопоты одни везде и всюду, вопли от жены даже ночью слышны, напрасны были труды,
Так что, милая, прости и в сторону неспешно отойди! Не брюзжи! Ты каждым мигом дорожи!
При виде твоих глаз не стану впадать в экстаз, хотя твой пышный зад возвращает прошлое назад,
В кровати не сгорай, однако чётко знай, что еблю никогда не опошляй своим согласием,
А зачем отдаваться всем? Жизнь – не сахар, а член – не лекарь и не знахарь, он – обычный пахарь,
Он живёт, как холостяк и не может к бабе пристроиться никак, этот мудак полон злорадства,
Ему чуждо чувство локтя и братства! Присев на подоконник, член листает родительский сонник,
Говорит нараспев, гандон на член, надев, разум его ещё далёк от совершенства своего!
Ни смысла, ни числа, ни меры нет его грехам, мы же с ним их делим пополам,
Вместе ходим в храм и до исступления молимся там вечером и по утрам!
Платим дань подзаборным псам, чтобы они не мешали жизнью наслаждаться нам!
Жизнь бьёт по ушам, информация передаётся по проводам, кажись, мы – обречены,
К женщине подходить только со стороны спины! Извини, дорогой, но опыт немалый мой
Позволяет мне мыслить дерзновенно в масштабах всей вселенной! Мне дорог миг наслаждения,
Он приходит в день богоявления, страсть вторгается в его богатые владения,
Дарит вкусные плоды искушения, лишь опосля приходит светопреставление! Будь благословенна,
Великая любовь, тебе дано волновать кровь, твои руки вино тащат со стола, пока ты спала
Во время сна в наши пенаты сказочная фея едва слышно вошла, её глаза в темноте светились,
Мысли сразу исказились и темноте за ближайшим пригорком скрылись! Стали чесаться ладони,
Член зашатался на царском троне, без него ты сразу зачахнешь, охнешь и ахнешь,
Бабу даже не трахнешь и жизнь не будет так мила, а кто же опосля уберёт остатки пищи со стола?
Коль пошла такая игра, бабу надо ставить на четвереньки, говорят же опытные мужики,
Что мужу как-то не с руки самому лепить вареники, а потом стаптывать каблуки на лоне природы,
Уходят годы, все лучшие годы! И вот ты сходу влетаешь в ****у и видишь дивную красоту
Прибрежных дюн, поднимаешь гам и шум, вдруг вблизи женской пещеры
Распахнулись огромные двери, там греха без дна и без меры, а на главной сцене
Выставка рукоделий, к ней ведут мраморные ступени, скользко там, но крик и гам
Не дают покоя ни глазам, ни ногам! Член видит, как боги встали в позу на высоком пороге,
У них до крови обиты ноги, они стоят долго не могут, но ждут, пока им милостыню бабы подадут!
Мужики жвачку жуют, достают деньги из заначки, некоторые впадают в спячку,
А другие вершат дела святые, им не впервые покорять бурные реки и глубокие моря,
В них прячется любовь моя! Волны накатываются на берег крутой, и тащат дивные звуки за собой:
Верни всё, что украл, отдай, что намедни взял, ты многое к своим рукам прибрал, этакий нахал,
Уж лучше бы я ничего изблизи не видел, вдруг ветер над головой просвистел,
Верхушку дерева задел, старик тотчас поседел, на краешек стула робко присел,
Сильно вспотел, но признаться в своей робости не захотел! Закрылись алтарные врата,
Вокруг вновь воцарилась мирская пустота, один шаг до греха, но волнуется стоячая Елда!
Вот так всегда, выебишь ты или выебут тебя! От греха исходит немало тепла!
Можно постучаться в любое окошко деревянной ложкой, присесть на резное крыльцо,
Почесать правое яйцо, тебя угостят окрошкой, но ничего не простят, здесь никто из баб
Тебе не рад, Елду не ждут, и комфортные условия члену не создают! Забудь о новизне!
Трещина поползла по глухой стене, но страсть думы преобразила, утроила мощь и силы,
Когда молоды мы были, себя не щадили! Здесь, даже встарь ****е кланялся батюшка-государь,
Он в её недрах добывал злато и янтарь! Чудом уцелели веси и города, их разорила манда,
Её жизнь повела бог весть куда, и на той дороге она до крови обила стройные ноги! Она не спит,
Даже во сне члену пальцем грозит, рядом с ней стоит царь Давид, на нём шапка не горит,
Он три дня молчит, хотя слагал псалмы, нынче ушёл от говорливой жены из стен Иерусалима,
Его боль неисцелима! Вместо того, чтобы бабе воспротивиться попался на живца
Среди белого дня, что же ****а сделала с тобой, бьется о берег крутой морской прибой,
****и штабелями лежат, негде камешку упасть, член в этих местах рос, у него с намёком нос!
Неисповедимы господние пути, Змею Горынычу бы ноги унести,
Как не крути и как жопой не верти, надо подниматься, чтобы на пару ****юлин не нарваться!
Стоячий *** везде заметен, таких мало на планете, его дети узнают с порога,
Он – подарок рока, судьбы и бога! Его плоть волнует кровь, он полноценным мог стать бы вновь,
Если бы назад вернулась прежняя любовь! Он уже сделал к ней навстречу пару шагов,
Как с лысого чела наземь брызнула горячая кровь, точно так же было и вчера, жизнь – не лафа
У ветхого старика, забинтована его ступня, он поранил её три дня тому назад,
Теперь все пальцы болят,  кости немыслимо трещат, у него работы много, не выдерживают ноги,
До ****ы рукой подать, но страсть одной рукой не удержать! С чего ему начать? Бабы кричат,
Начинают за конец наглым образом хватать, перед ним расступились миражи,
У них краски свои! Он ходит в чёрной рясе, как апостол шествует по грязи
И не просит женщин о пощаде, подходит к ним и спереди, и сзади, у него светские манеры,
Тогда какого же хера он так долго страдает за правду и веру? Он воевал под Москвою,
Был в плену за Пяндж-рекою, его дорога устлана народной молвою, он стал народным героем!
Он не знал ни языка, ни мусульманского бога, не ходил в еврейскую синагогу,
Он шёл своей дорогой, обивал до крови ноги, насолил он бабам многим, но в итоге
Его полюбили земные боги, они живут вдоль Казанской дороги, коль бог отпустит ему грехи,
 В близлежащем колхозе яйца будут нести красавцы-петухи! Сегодня он поднялся не с той ноги,
Нашёл ****у одну и сразу пошёл ко дну, измерил глубину и ширину и чем глубже опускается,
Тем больше кается, падает, поднимается и вновь запросто спотыкается! Ловко извиняется,
Ждёт Страшный суд, но его там ещё не ждут, елду на вечеринку женщины зовут,
Он не сразу отвечает тем гадам резким отказом, он – мишень для шуток грубых,
А половые губы что-то шепчут ему на ухо, из-за морского прибоя, он видит небо над собою,
 Но не слышит ничего, грешно естество! Член стоит как долото, бабы из окрестных деревень
Готовы ему угождать каждый день, а ему ****ься лень, он едва на ногах стоит, что-то брюзжит,
Но его конец дымит! Он делает на половом акте ударение, и заканчивает половое сношение,
Его предназначение в ином – семья и дом! С давнишних времён
Он привык стоять под чужим окном, встав на носки, страху вопреки,
Продолжает стаптывать свои каблуки, он видит грешниц издалека, рядом течёт полноводная река,
В пору летнюю член невдалеке трахал свою жертву последнюю! Опоздал к обедне,
Встретил её намедни и удивился, почему же он в её способностях тогда усомнился
И в бега стремглав пустился! За эти годы мир до неузнаваемости изменился!

ГЛАВА ПЯТАЯ
ЛЮБОВЬ ПРОКЛЯТАЯ ГОД ИЗ ГОДА ТЕРЯЕТ ЛУЧШИХ СВОИХ СЫНОВЕЙ
У этого народа изъянов было много, двадцать два года тому назад он начал употреблять баб,
 Словно уличный мат! Как знающие люди говорят, что даже старая рабыня
Мечтает получить счастья три аршина, усердие и труд всё перетрут! Кому война,
А кому – мать родна! Елде не до шуток, сказок и прибауток, опять всё не слава богу,
Денег не бывает много, унести бы подальше ноги от греха, в противном случае беда измучает!
Пусть всё будет как у всех людей: живи, блаженствуй и жирей! Не многие помнят в наши дни,
Через какие невзгоды наши прадеды прошли на том неблаговидном пути, что простёрся от неба
До самой земли, нарушены господние заповеди: не убей, не укради и праведно всю жизнь живи!
Поседели рано его короткие волосы, он уже не слышит своего голоса,
Лишь иногда ему чудятся другие голоса, суета сует – всё суета, видать неспроста
Опадает лист с райского куста! Член встал перед последней чертой сам не свой,
Голый и разутый, голодный и хромой, больной и необутый, у него нет свободной минуты!
Фу ты! Он не ест ни гусей, ни уток, а какой ему от той пищи прок?
Его манит запах между женских ног, там зияет расщелина, она клитором разделена
На две равные половины, посредине - глубоко, по краям – мелко, неужто бывалая девка
Оказалась целкой? Она набивает себе цену и с пеной у рта звонит во все колокола,
Что молодость ещё не прошла! Страсть бьётся головой о стену,
Но кто так решает насущные проблемы? Баба в новом платье,
Она нашла для себя любимое занятье, предстала в обрезе грешного распятья,
Пот капает со лба, над ней издевается судьба, но и это – не беда! Она глотает слухи шутя,
А потом не спит всю ночь и полдня, очистясь от мирских обид, член малость от ебли отвык
И пару дней не грешит, его в храме хвалит за силу воли местный митрополит!
Разве можно плотскую страсть до конца забыть? Кто здесь бескорыстен? Никто! То-то и оно!
Поток забытых истин вторгается в будничную жизнь, там нет истин простых,
Небо рисует собственный триптих, но ты – не первый в этом ремесле,
Перо и бумага лежат на столе, не находя применения, хватило бы терпения манде,
Она не стремится жить в узде, но её принуждают, и об это вслух сообщают!
Из её груди льется стон, он словно колокольный звон, бьющийся об амвон,
Тот, кто рождён ползать, никогда не будет летать! Пришло время упущенное наверстать!
Люди, живите в блуде, не горюйте вы и не зазря не стенайте, своё место знайте!
С богом дальше ступайте, смажьте щёки елеем, мы же пашем и сеем, но жить праведно не умеем!
Страсть гонит нас взашей, но здесь нет ни придурков, ни алкашей, прошлое осталось в душе моей,
И оно там останется до скончания дней! Пока жив человек, от не готов встретить смерть,
На эти мысли наложен запрет, зачем слушать никому не нужный бред?
Не скоро дела елды пойдут в гору, распри и раздоры рассеяны по весям и городам,
Вино в былые годы лилось по губам, но в рот не попадало, нам всегда одной бабы мало,
А двух – много, жди от них в любой миг подвоха! Жалкие крохи хлеба насущного
Попадают в голодное естество, но не насыщают его, проходит всё, грядёт обновление,
Но где оно? В глазах – туман, на лице – самообман, от случая до случая
Посещает елду финансовое благополучие, в любви сквозит расчёт, он всех попало не ****,
Пусть прокурор выметает из его избы весь сор, но он не видит грех в упор до тех пор,
Пока наземь не прольётся дождевая вода, и чистота небес
Не снимет беспроглядный стресс во всех молоденьких принцесс!
Процветание, достигнутое обманом, исчезло, как увесистое жезло в синем тумане,
Его не догонишь даже на аэроплане! Утро туманное, утро желанное,
На нет изводит лучшие качества души, осуждать манду во всех грехах не спеши!
Она, как яблоня в цвету, белый цвет заполняет пустоту!
Он ей к лицу, вот только что я людям скажу? Посижу у степного ручья, поговорю о сути бытия,
И исчезнет из виду проторённая годами скользкая стезя, члену всё равно,
Закрыто или настежь раскрыто трёхстворчатое окно? Он устал от женских ущемлений,
Кому, как не ему растаскивать камни преткновения? Мы тыкать пальцем в их сторону не будем,
И зло не причиним обесчещенным людям! Не без определённых усилий поможем зубриле
С коленей привстать, тихо скажем на прощание: «Ёб твою мать!»
Встав на носки, соберём в кулак мысли свои и начнём вновь мелькать
Перед глазами распутных и гулящих баб! В рот их ****ь! Стороной прошло время разлук,
Баба присела на огромный сук, мужик не попал под бабий каблук, от страсти остался тощий звук!
Член поломатый, в доску пьяный или слегка поддатый, вдыхает запах свежескошенной мяты,
Но заживо падает на новые полати, кто в его бедах виноватый? Мать ети, где виновных найти?
Как Елду от греха спасти, если он засыпает на ходу?
Можно родину пропить, но нельзя любовь погубить без основания,
Бог весть, куда исчезли горести и разочарования! Член не смог уйти от беды,
Как не суди и как не ряди, но он не прав! Оставь всяк сюда входящий  мысли навязчивые,
Вот он лучший друг, он вновь таращится в бабий полукруг, ангел гнева то справа, то слева!
Он вспоминал стократ, как терял его силы обоюдоострый булат!
Его вот-вот отправят в тюремный каземат, осталось сделать последний шаг,
Член всегда у бабы под рукою, он выгнулся тетивою, и приготовился к бою!
Он привык в былые годы ебстись на лоне природы, шумят талые воды, звенят ручьи,
Начали петь по утрам соловьи, елде рукоплещут города, но его заела нужда,
Он бы повернулся к бабам лицом, если бы не был подлецом! Он у них в долгу,
Сам испоганил свою судьбу, если бы страной не правили бы ослы,
Мы бы предстали, как гранитные глыбы, перед лицом господним,
А не как сводни, с виду благородные, а в натуре – злые! Я проснулся: ну и ну,
На кого я спину гну? Оказалось, что ебу жену, но не свою, а чью? Член вылетает в трубу
И засыпает на ходу, обернувшись спиной к греху! Он вешает на уши бабе лапшу,
Я же за ним с малолетства слежу! Изредка грущу, на нём рубашка измята,
Она белой была когда-то, простыл любимой женщины след, её давно уже рядом нет!
Было величье, но с годами глубокими морщинами покрылось стареющее обличье,
Но какой-то шарм в нём есть, если бы не поруганная честь, всё было бы нищак,
А там повсюду темень и мрак! Все его беды из-за баб! Лучшая жена – самая худшая,
Она – овца заблудшая, вокруг неё кутерьма, рушатся рубленые терема, люди сходят с ума,
Их осуждать мы не будем и не обессудим, им своих баб мало, они суют свой *** куда попало,
Вот такое время настало! Не всякая деятельность приносит плоды,
Масса обыденных проблем у елды, член никак не может выбиться в люди,
Его на рынке осудят, да испоганят его жизнь так, что не отмоешься от сплетен никак!
Везде бардак, все бабы – ****и, как на них не посмотри: и спереди, и сзади!
Член при полном параде, он не просит милостыню Христа ради, он даже вхож в коридоры власти,
Но не там он ищет собственное счастье, он боится открытого пространства,
Любая баба не лишена жеманства, ему же необходимо постоянство в отношениях,
Он нервозен, как баба на сносях, его поступками движет неподдельный страх!
Он спьяну наносит самому себе душевные раны и стремится стать звездой экрана,
Но не ему тягаться с ****ой в суете мирской, он может с ней, оставшись наедине в парной,
Потолковать, как трудно выживать, коль ты – не ****ь, легче одной есть каравай,
Чем говорить любимому: «Прощай! Ты лихом меня не поминай! Всему есть мера и край!
Желание творить и первым в ебле быть никому в нём не угомонить!
Авось, тот грех господь ему простит! Он считается с тобой, а ты воюешь с толпой!»
Я же одиночества боюсь, хотя не трус, если надо в любую расщелину без страха опущусь,
Любым наукам обучусь, но осуждать одиноких женщин не берусь, у них есть стать, есть вкус,
Но изредка наплывает нежданная грусть и лишает женщину высоких чувств! Ей одного раза мало,
Трёх раз много, её судьба тоже в руках Господа-бога, она наедине ему лишнего наболтала,
Хотя ****ась с кем попало, и на мольбу небес внимания не обращала!
В неблагоприятном окружении происходит очередное грехопадение,
Но склонность к безделью, и отвращение к рукоделью – стало его самоцелью!
Её можно сравнить с неприступной цитаделью! Она прочна, как гранит, бог вынес свой вердикт,
Бес давно не спит и зрит, как земля под бабьими ногами горит! Пусть в ад давно открыт,
Но кто одинокой бабе запретит во имя удовольствий жить? Никто! Только божество! То-то и оно!
Змей Горыныч стал невыносимым и капризным, виной тому мелочи жизни, они, как божий дар,
Он принимает его как гонорар, хотя сам стар и сед, и прежней мощи нет, но мирская кутерьма
Его едва-едва с ума не свела, страсть ушла в раздольные поля, он взял в руки огромный зажим
И стал повествовать о бедах своих людям совсем чужим! Неудовлетворённые амбиции
Слишком много претензий предъявляют к его эрудиции, завершился период удач,
Хоть стой, хоть плач, но доедай собственный калач, и много без повода не судачь!
Жизнь продолжается, новый этап в любви начинается, но никто к больным хером не считается!
Судьба измята, ей ни к чему лишние растраты, упадок в делах, *** едва не зачах,
Он падает долу на очах, всё – тлен, всё – прах! Он изматывает себя и близких,
Не без доли риска встаёт на дыбы, но никуда ему не уйти от рока и судьбы!
Трудно прыгнуть выше головы! У него нервы были стальные, нынче он понял впервые,
Что для матушки-России боль и благо, словно ледяная влага, упавшая с небес,
Как и те слова, что слетают иногда с болтливого языка, но пока женщина жива
И имеет все права на мужика, она не даст ему пить вино с горла, не те времена,
Чтобы засунув ноги и в стремена, пускаться вскачь, он рад бы перевернуть страницу бытия,
Но подбиты два его крыла! Он неспешно подходит к колхозному рынку
И долго слушает одну и ту же долгоиграющую пластинку, расстёгивает на ходу ширинку,
А там – один и тот же хлам! Член – не трус, но и не трефовый туз, он в грехах погряз по самые уши,
Словно последний педераст, его манит к себе половая связь, о ней напоминает минувшая блажь!
Он смотрит ****е в глаза, но не видит ни фига, вокруг бушует ветер и воет пурга,
Вдруг с вышины раздаётся окрик молодой жены, она приподнялась на носки,
И требует от елды отставки, делайте ставки, господа, с елды, как с гуся вода!
О, времена! О, нравы! Грех от лукавого! Я чужд злорадства, а вот член отвык улыбаться,
Ему бы за гуж двумя руками крепко взяться, чтобы потом с носом не остаться, он зашёл в тупик,
Судя по внешнему виду, ещё не старик к бабьему ропоту не привык! Нервно вздрагивает кадык,
Шансы малы и шатки, чтобы быстро обуздать необъезженную лошадку! Как-то он проверил факты
И оказалось, что любимая женщина с инородцем связалась, она с ним заболталась до ночи,
Он между прочим зуб на неё давно уже точит, хотя сам ноги едва волочит! Ночами плохо спит,
У него *** едва стоит пару минут, а потом падает долу, выглядит немощным и квёлым!
Нет ни судьбы, ни доли, он стоит посреди замёрзшего поля и не шевелится, самому не верится,
Что шапку оставил на входе, неразбериха в природе, уходят годы, уходят годы,
Трудно ему без зазнобы восполнить пробуждение надежд, в противном случае – смерть!
Шансов на спасение нет! Неопределенны цели, неправильный подход к делу,
Но он действует нагло и смело, приводит молодую стерву в отчий дом и грех творится за стеклом!
Она опивается вином, криками наполняется старенький дом, зябко стало в нём,
Баба принялась хохотать, ей подавай матриархат, везде нужен блат,
Он был бы рад в лучшую сторону измениться и с блудом навеки проститься,
Она же стоит на страже и суёт свой нос в интимные дела, глядь, а молодость прошла!
В холод и в ненастье член массирует ****е мордасы, там помада блестящая и слизь настоящая.
Приличная компания о своём присутствии Змея Горыныча предупредила заранее,
Её взгляды к члену липнут, как листья банановые, но бабы на людях не пристают,
Они подходящего момента скромно ждут, но опосля так жару елде поддают,
Что тот теряет зрение и слух! Он по уши бабьей похотью сыт, они могут желание тотчас отбить,
А потом начинают громко хохотать, и с истинного пути *** сбивать!
Ему бы поесть салата из солонины, но он пролетает мимо, как лист фанеры над Парижем,
Но опустившись чуть ниже, садится на крышу! О, что я вижу?!
Странные мужчины прислонились к стене и что-то шепчут бабам, как в летаргическом сне,
А те не тонут в воду и не горят в огне, с ними сыт не будешь.
Пол-литра за последние гроши купишь, страсть в душе разбудишь
И любовь вновь крутишь до утра! Эх, была – не была, коль такая игра пошла,
Надо наслаждаться запахом привычным и вести себя тактично! Он – человек публичный
И потому не *** тянуться ему к нераскаянному греху, он всегда наверху, а баба под ним,
Член никогда не станет святым! Дух растления не победим, он принадлежит не только молодым!
Он взял ****у в ладошку, поднёс к раскрытому настежь окошку, размял её в лепёшку,
Постоял на свежем воздухе немножко, взял со стола большую ложку и стал угощать картошкой!
В семье не без урода, бабе тоже нужна свобода,
Её влагалище промозглым ветром насквозь продуло,
Она члену незаметно от толпы подмигнула и неспешно пошла с чужого двора,
Там нет тепла и дуют холода! Чуждая среда, не те года, да и людская молва покоя душе не даёт,
Молодость быстро пройдёт и что тогда? Огонь стремительной беды
Осветит синим пламенем все углы, оставит синь небес, душу покинет стресс,
Но процесс общения продолжается до утра, так было вчера и будет сегодня,
На всё есть воля Господняя! Жить бабам надо проще, а то они в реке бельё полощут,
И ждут, когда к ним в гости пьяницы придут, к себе на краткий миг страстно прижмут,
Иллюзию любви создадут, но напрасен Сизифов труд! Ну что ты кота за хвост так долго тянешь
И не приглашает ****у на белый танец? Она стоит в капроне, сжав в кулак замёрзшие ладони,
А старый хрыч никак не раскошелится на магарыч! У него член едва стоит! Сам он дрожит,
Но мертвецким сном не спит! Страсть ещё жива, она лишь слегка опустила долу свои рукава,
Без неё бы люди вконец околели, осыпались бы долу зелёные аллеи,
Но тишину нарушили бабьи голоса, одна из них к столу неспешно подошла,
Убрала остатки пищи со стола, в тёмный угол прошла, поглядела в зеркало,
Холодно оно, на душе вновь стало тяжело, не радует одинокую бабу ничто!
Молодо-зелено, а едва проросшее зерно в землю не брошено, нету сил,
Чтобы кто-то гулящей бабе свой член по самые яйца всадил! Старик в ожидании застыл,
Он намедни в том дому окна стеклил и бабью благодарность заслужил, но и слова не проронил!
Взгляд стал отмороженным, он спокойно доел мороженное, подождал, пока не угомонятся все,
Потом закатил рукава и кругом пошла седая голова! Он снял подтяжки, прислонился к ляжкам,
И стал соленую брынзу спешно есть, потом к нему придут почёт и честь, его грехов не перечесть!
По нраву та баба ему, но что прикажете делать паршивому псу,
Если нет сил, и он последовательность дальнейших действий забыл?
Каким он парнем был?! Любовь сумасшедшая, с неба намедни сошедшая,
Показала ему кольцо обручальное и встала перед ним с лицом печальным!
Нет баб идеальных, он пролетел мимо, напрасны были семь лет пути до Рима!
Изгнание вспоминая, он понял, что страсть земная на его нервах первую скрипку играет,
На пятки наседает, но ничего дельного она не предлагает! Как быть ему? Что делать старику?
Глоток сухого дыма вернул мечту невозвратимую в пенаты свои, ему бы дождаться той поры,
Когда все бабы будут добры и нежны, тогда и ему предложат честь, дадут выпить и поесть,
Но спросят Его честь: что у него за душою есть? Сколько бессонниц и забот?
Пусть назовёт их наперечёт, и вот они реку страсти переходят вброд,
Не кончается головокружительный полёт! Время не ждёт, золотой средины не бывает,
Так знающий старик утверждает! Если он так утверждает, значит, знает, о чём говорит,
Он в бабах окончательно разобрался, он с ними долго общался наедине, спал на зелёной траве,
Но только речь заходила о муже, он не доедал ужин, и уходил налегке, в одном пиджаке,
Зажав залупу в кулаке! Нет правды нигде! Если женщина целует вас,
Ею движет мимолетная страсть, но это не значит, что пылко любит,
Черед день иль два она процесс общения забудет! Будет долго говорить,
Что продолжает нежно одного любить, но с не любимым будет жить!
У женщины сердце умнее ума, потому что она сама по ночам сходит с ума,
Особенно, когда ночь темна и холодна, думает умно, но всё равно рассуждает глупо,
Ей нравится краснокожая залупа, она спит и видит дивный сон, что это он был в неё влюблён,
А она потакала ему во всём! Он должен ей в грехе своём признаться,
Член не намерен наедине оставаться, ему надо развиваться и счастливым быть,
Но как доверие манды заслужить! Ревность умрёт, если любовь верх над ней возьмёт!
****ый ты в рот, что такое не везёт и как с ним бороться? Откуда напасть берётся?
Годы промчались и снова, как и в тот злополучный год, бабу давно уже никто не ****,
Она одна в доме ёбаря ждёт, но тот не идёт? Герман, где ты? Вернись к Елизавете!
Она в горящую избу безбоязненно войдёт, закроет на краткое время паршивый свой рот,
А вот и он, её души чемпион, за спиной у него аккордеон, а на груди висит саксофон!
Не каждый русский способен бабу привести в чувство, сие констатирую с грустью!
Ей бы надеть подвенечный наряд, чуть-чуть умен6ьшить толстый зад, и пусть у других избы горят,
Ей на всё плевать, ей нужен матриархат, а преисподняя и ад пусть всю ночь молчат!
Сколько здесь обитает вдов, на всех не хватит мужиков, им нужен надёжный кров,
Они пьют коровье молоко, видят далеко, но никто не приводит в чувство женщин русских!
Слышу – ебут, оглядываюсь – меня, во бля, без предупреждения нельзя,
Что за херня среди белого дня происходит вокруг меня? Мысль в полёте развернулась,
Упала наземь, когда стремглав споткнулась, по грязи растянулась, и даже не улыбнулась,
Лишь потом встала перед нравственным судом и стала бить Елде своим челом!
Потом кончится погром в сердце моём! Признаюсь искренне и честно:
Мне самому многое неизвестно, что и как? ****ый в рот,
Живу надеждой среди замерзающих болот, кто-то в деревне баб ****,
А мне не везёт, от ворот поворот, редко какая кокетка ноги раздвинет,
Или сделает миньет, счастье не в тех женщинах, чьи ноги на твоих плечах,
А чьи очи в слезах от безответной любви, ты глубже на них смотри,
Неисповедимы господние пути! Глубже елду всади и долго не выжидай,
Всему - есть мера всему - есть край! Посмотри на себя со стороны глазами жены,
Уважь простую бабу, да, она на передок слаба, и трясётся на рытвинах и ухабах,
Но не я же её раком ставил, не я её первым на произвол судьбы оставил!
Пошехонская сторона вновь видна из открытого настежь окна! Она выплыла из-за поворота,
У елды в тот момент не заладилось что-то, произошёл инцидент,
Его даже сняли с воинского учёта, ему на ум не идёт работа,
Крик и шум поднял пыль, без особых усилий мысль об изобилии обрела новые крылья!
Когда в семье согласия нет, ситуацию не исправит даже миньет! Член к ней и так, и сяк,
Но она не соглашается никак повторить ещё хотя бы раз долгожданный оргазм,
Ей пора бы знать, что любой левак укрепляет законный брак! Вот так, иначе – никак!
Он, как всевышний знак, а все остальное – мираж, тлен и прах со слезами на глазах!
Только божество способно достучаться до сердца её, больше никто не войдёт в её нутро!
Полжизни выживаешь, четверть жизни ебёшь и с удовольствием туда кончаешь,
А потом только носом еблю завершаешь, едва сводишь концы с концами,
Не идёшь, а перебираешь кривыми , одним словом, едва выживаешь!
Тебе бы отдышаться сначала, а уж потом воткнуть своё мочало в половую щель,
Но там же оттепель и над ухом жужжит огромный шмель, трудно члену без ****ьных дел
Ощущать себя мужчиной, он сгибается в дугу, я тоже в тот миг ничем похвастаться не могу!
Ухожу! Ухожу! Ухожу! Вокруг знакомого стойбища долго кружу, но не прошу и не клянчу,
Как раньше о денежном транше, мне бы увидеть голубое небо, съесть кусочек чёрствого хлеба
И отправиться налегке у полночной звезде, что зависла вдалеке от родимых мест!
Чем ****ь кого попало, лучше голодать, и до утра не ложиться в кровать с той ****ой,
Что вначале тебя в свою щель не впускала, а другим ноги резво раздвигала!
В чертополохе степей липкий пот медленно стекает по смуглой коже моей,
Никто елду не гонит взашей, но ему видней, где глубже и где страшней?
Ничто ему не ново, вот только на душе хреново, но он снова суёт свой нос в огромную щель,
Там затихла метель и вновь жаркая оттепель поставила на карту всё,
Бесследно не проходит ничего! За добро и зло члену надо платить,
Но как ему мудро жизнь прожить? Везде сквозит и голова болит,
Да и кровать немыслимо скрипит, баба на всю округу кричит, что стыд очи не застит!
Не *** думать о звёздах и глотать пыльный воздух! Хватит бабу баловать,
Добро пожаловать в её пенаты, аты-ба-ты шли солдаты и пели песню свою в солдатском строю,
Охмелев от азарта, половая щель бросила карты, но ей не хватило толики фарта,
Дабы игральные карты не соврали и не отказали молодой бабе в сказочном идеале!
Она намерено не вникает в интимные детали, ей надоело мыслить и страдать,
Иной раз хочется Елду в ****у послать, но там его не поймать! Как пить дать!
Услышав радостную ложь, она закричала: «Мой клитор потревожь! На кого он стал похож?
Поправь на нём свитер, а сам отправляйся в стольный город Питер! Я же глаза закрою,
То заплачу, то завою, ранним утром грехи отмою водой дождевою и утренней росою!
Хочу чувствовать и любить, мне первую страсть не дано до конца пути забыть»
Не надо бабе хамить! Можно её отлупить, на ночь, глядя отдубасить, но не это мужчину красит, э
Любви и счастью назло он сел за стол и начал играть в домино, прошлое не прощено,
А нутро порабощено печалью, баба, прикрывшись белой шалью, слезами облилась,
Такова её участь, но она на этот раз, как шальная пуля над дикой степью пронеслась,
Выпятив грудь напоказ! ****ый педераст, куда ты направил собственную страсть?
Ты жаждешь наслаждения, мечешься меж горестей и треволнений, и нет тебе от бога прощения!
Дама треф приняла себя весь грех, она бита тузом, и тут же сделала ход конём,
Убила девятку козырным вальтом, он лез напролом к ней в отчий дом, чтобы остаться в нём!
Всё приходящее на белом свете, стоит один раз бабе попасть в сети елды, тут же жди беды!
Прежний грех унесло попутным ветром, стало светло, но шляпа из тонкого фетра
Сползла набекрень, что ни день, то новая поебинь: то рухнет плетень, то много сплетен
Вертится вокруг, но раб смиренный смотрит сквозь половую щель на необъятную вселенную
И не находит места себе, так написано на его судьбе!
С виду тихий и босой он идёт за полночной звездой,
Но по пути домой может в гости к давнишней приятельнице заглянуть,
Мимоходом одинокой бабе подмигнуть, перед тем как продолжить путь!
Его взгляд обращён к небу, но эта ****ь продолжает свои обещания нарушать,
Вертится вокруг елды, как веретено, но стремительно опу2скается на самое дно!
Не надо жить грешно! Что? что слышал, твой *** ростом не вышел!
Был бы росточком чуть повыше, ходил бы тише воды и ниже травы,
Но от судьбы не уйдёшь, что посеешь, то пожнёшь! Везде повстречаешь ложь,
Бог отпускает маловерным грех, но член в ответе за женщин всех!
Так как же всё-таки жить на этом свете? Боже, ты члену посоветуй!
*** напомнил бесприютную флейту, но голос чей-то оборвал эту мысль на лету,
Вновь погрузил её в мирскую пустоту, авось, очнётся она лишь к утру! Пока живу, надеюсь!
К высоким идеалам стремлюсь, это минус или плюс?
Боль усилилась в груди, на улице прошли дожди, одиночество впереди,
Набекрень свихнулись мозги! Шумят камыши, Змей Горыныч сидит в тиши лесной,
А за живой стеной бес твердит, не уставая, что прощая чужие грехи, награды не жди!

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПУСТЬ ЧАС ЕЛДЫ ЕЩЁ НЕ ПРОБИЛ, ОН ВНЕЗАПНО УМЕР И ТУТ ЖЕ ОЖИЛ
Кто-то его грешную душу в тот злосчастный миг растревожил, он не стал рабом мечтанья,
Не отдал залупу бабам на поруганье, послал их грубо сквозь зубы на три буквы,
Произносить вслух пошлое матерное слово не было особой нужды!
Он смотал удочки торопливо, тряхнул гривой и ушёл не солоно хлебавши, бабу предавши,
Но себя ничем не запятнавши, его авторитет, как лучистый щит, его даже дьявол не сокрушит!
Так и быть, он за честь отечество ещё не раз постоит!
Хмель времён доносит странные крики и стон, невдалеке играет саксофон,
Старую пластинку воспроизводит патефон, чей-то баритон напевает мелодию старинную,
Хорошо известную в этом краю, я её тоже изредка пою,  когда мимо храма прохожу
И сам себя стыжу, в тот миг за своей речью не служу! Как истукан на коленях стою,
Провожу по челу трясущейся рукою, весь в тот миг простирался предо мною,
А за привольной рекою волны повторяли имя святое: Серафим, Серафим, Серафим!
Каждый из нас шёл путём своим, то имя рассеялось как сизый дым,
Прошлое исчезло в прахе, дыме и золе, а грех пуще прежнего стал процветать на земле!
Он во мне и в тебе, он недалече и не даёт грешникам расправить широкие плечи!
Ему светила благодать, но он умудрился всё дочиста проиграть и нищим, как и прежде, стать,
Теперь в радостной надежде на карту поставил всё, и даже забыл настоящее имя своё,
Он наравне с царями, на одной ноге с закадычными друзьями, а днями вёл беседу со жрецами,
Он искал истину у них, ведь те люди казались мудрее и умнее других, но осознал через миг,
Что в мире утех в жалкое естество превратился простой человек! Его голову посеребрил снег,
Время ускорило бег, сердце защемило в груди, но небо сказало: «Следом за богом иди!»
И член пошёл по дороге столбовой, вертел по сторонам лысой башкой, словно сказочный герой,
Но понял опосля, что грешна эта земля, как и сгоревшая Троя и крикнул один из героев,
Судя по его настрою, что время злое нам не даст покоя!
Он верил в себя, но ему наперекор пошла судьба! Во бля!
Он рано открыл ей все свои козыря, как оказалось зря! На *** было торопиться?
Надо было притаиться и ждать, теперь член вынужден брести наугад, его глаза ненавистью горят,
А злость увеличилась стократ! Был бы богат, от него не отказался бы родной брат,
Пришлось стать рабом мечтанья, перенести многие беды и страдания, ничего не обожествив,
Голос страсти стал и вправду лжив! Он кончил рано поутру, затмил полночную звезду
И тут же отошёл ко сну, ничего опосля упавший член не слышал, ничего не видел,
Из него ёбарь плохенький вышел, он едва дышит, книги ночами медленно пишет,
Его ничто уже не колышет, член не ест, не пьёт, только поджопники бабам раздаёт!
Страсть ломает им руки и обрекает *** на страдания и муки! Приморили суки, приморили,
Погубили молодость мою! Всех в рот ебу прямо на ходу! Три ночи не сплю, но не молчу,
А тихо говорю, что свою судьбу, в конце концов, перехитрю!
Дряхлеет тело, досужая мысль в голову прилетела и на краешек стульчика присела,
Зима свою песню заунывно пела, вода в ручьях звенела, скрипит несмазанная телега,
Вокруг дороги горы неубранного снега, везде и всюду пьянь, но крик с неба: «Не хулигань!»
Разбудил домашних в такую рань, что очи застил сизый туман!
Вкус свежего хлеба донёсся с корзины, у кого-то из близких сегодня именины,
Вчера были крестины, позавчера поминки, вот и сошлись он и она в ночном поединке
Не на жизнь, а на смерть, чтобы отныне и впредь в половую щель впритык не смотреть!
Что сказать про этого долбоёба? Большой талант, но вдвое больше жопа, вот и мчится он галопом
По весям и городам и грех творит даже там, где стоит златоглавый православный храм!
Жизнь на радость нам дана, словно кубок игристого вина! Его надлежит выпить до самого дна!
Если судить по карточному раскладу, то фортуна к хую давно уже повернулась задом,
Легкомыслие и глупость, а так же природная тупость присущи ему,
Он спокойно таращится во тьму, а хули делать ему,
Член теряет приобретенную долгим опытом простоту! Живёт как паяц иль шут,
В его душу врывается хаос, любовь и страсть обитают врозь, что ты с неуча возьмёшь?
Посмотри, на кого член похож? Он, как долото, висит живот, из-под него не видно ног,
С виду - наивен и строг, но, судя по всему, лично ему хватает толики умения,
Чтобы в миг краткого общения у любой женщины появлялось лёгкое головокружение!
Пока член не умер, ему присущ едкий юмор! Ему достаётся от завистниц на орехи,
Но хер стремится к успеху, ему бы счастливым быть, но как прощение жены заслужить?
Он просит милостыню Христа ради, читает старые записи в общей тетради,
Но не произносит ни слова о сути греха мирского! Ничто не ново под Луной,
Жизнь течёт само собой, выбор ваш и выбор мой через миг-другой исчезнет во тьме земной!
То ли стыда, то ли страху он стал плохо женщин трахать, ему надоели их губы в жирной помаде,
Он же при полном параде вселяет в их души блажь, ему его лет не дашь! Он для нас,
Как путеводная звезда, но прошлое не оставляет едва заметного следа! Жизнь сделала ставки,
В домкоме члену выдали с печатью справку, что может он с помощью булавки
Приторочить полу пиджака к своей мотне, чтобы не зацикливаться на разной ***не!
Как разрубить Гордиев узел? Он рамки своего общения вконец сузил, в голове одна извилина,
Длань вконец обессилена, он без мыла лезет в жопу, оттягивает глаз на матушку-Европу,
На душе одиноко, и нет прока об общения с мандой, она предаст в момент любой! Узы Гименея
Ослабли вконец, об этом позаботился Творец, прежний эффект от полового сношения
Канул в реку забвения! Нет удовлетворения, нет наслаждения, даже после стакана водки
*** мыслит ясно и чётко, раньше отбивал чечётку, нынче есть селёдку и сиднем сидит,
Не мычит и не телится, за его спиной туман полночи стелется! Затихла певучая лира,
Но так живёт полмира, мельчает высота обзора, ниже становятся неприступные горы,
С глаз слетают розовые шоры, но не вскоре наступит просветление,
Всему виной новое искушение! Он входит в знакомый с детства подъезд,
Прежней страсти нет, страсть едва теплится вовне, но рано гаснет яркий свет в знакомом окне!
Серые миражи ползут по треснувшей стене, или это чудится мне? Он постоял в заднем проходе,
Нет в доме погоды, уходят годы, уходят годы, то смерть, то роды, то крестины, и вот именины
У женщины той, что всегда считалась его преданной женой, но кто здесь святой?
Берёза покачала седой головой и попросила у Елды отставки, прибегла к помощи булавки,
Во дворе лают шавки, её мысль зашла в тупик, в этот миг вспылил старик, ему не с кем жить
И грех в ночи творить! Прошлое вспомнить и о нём тотчас забыть? Предстоит тяжёлая работа,
Делать ничего не охота, прежние желания мертвы, увы, он стал тише воды и ниже травы!
Его нигде не ждут, половая жизнь превратилась в полный абсурд, искажена её суть!
Он бы занялся любимым делом, если бы обладал молодым и сильным телом! Немощь одна
Напоминает о себе с раннего утра! Он вокруг бабы на тырле скачет, половую слабость прячет,
Но страсть теряет над плотью власть и вывешивает на высокой башне белый флаг,
Член склонился над стопой бумаг, но и там тьма и мрак,
Мысль загнала член в сырой и тёмный хлев, блеф не меняет природный рельеф,
Горе и смех, как полова пришлись к слову и исчезли снова в суете мирской! Бог ты мой!
Его голос тонок и нечист, он похож на детский свист, есть риск в блуд окунуться,
И окончательно рехнуться! Скандал разгорелся на всю Европу, лизали все мы жопу,
Оказалось, что совсем не ту, всему миру показали дурь и простоту, темнота мы, темнота
С вечера и до утра! Не могу утерпеть, чтобы нос своим завистникам не утереть!
Баба вертится, как сатана, но уже лопнула звенящая струна, тонкий звук вылетел с окна
И отбился от рук, теперь елда лежит на диване, вспоминает былые романы,
Прошлая жизнь, как в тумане! Ничего нельзя предвидеть заранее! Запах изо рта,
Тлен и суета, в душе – разбитость и полная пустота, а плоть снята с креста!
Трудно холопу понять Европу, он всё делает через жопу, ему бы встать с колен
И сдаться богатой бабе в плен, но ветер свежих перемен ничего не дарит члену взамен!
Только множество бытовых проблем, а зачем? Один хрен никто их не будет решать,
Дела идут вразножопицу наперекор творцу, но елде легкомыслие не к лицу,
Он намерен сбросить с себя женскую узду! А что делать мужику, если он с наивностью святой
Заметил временный застой во всех членах, ему бы подумать о переменах в мыслях и в делах,
Но он ищет причину, чтобы не убить до конца в себе мужчину! Им движет гордыня!
В здоровом теле – здоровый дух, на самом деле – одно из двух, стон бабы утешает слух,
У неё язык слегка распух! Всё зависит от настроения: и скромность нравов и смирение, э
****а никогда не потерпит притеснения со стороны огромной и горбатой Елды!
Как не суди, и как не ряди - беспросветная жизнь маячит где-то впереди,
Свой член можно обжечь о раскалённую щель, надо *** беречь в миг непредвиденных встреч!
Ему бы с кровати привстать, чуть выше стать, опомниться от сна и малость очнуться после вина,
Перед ним едва стоит белое блюдце с голубой каймой, да, он грешил много в жизни земной,
Но все грехи от бога! Бабы ходят косяком и вертят каждым мужиком, как хотят,
Меняется с годами их взгляд на суть вещей, всякое было в жизни моей!
Явь и свет, любовь и смерть, но хуже путаницы в голове ничего нет!
Старик белый бант к пиджаку приторочил, он был, между прочим, куплен прошлой ночью,
Когда судьба его по свету вела и в чужой дом ранним утром привела, невдалеке сирень цвела,
Её нежный цвет был виден из окна, он всегда баб себе по росту подбирал, с ними баловал.
Пока от их капризов не уставал, а потом с ними в одной кровати засыпал и рано поутру убегал!
Ему не надо ни сладких плодов, ни перечного яда, была бы рядом та баба,
Которую он встретил на берегу морском, привёл её в родительский дом,
А перед этим трахнул нагишом под зелёным кустом, опосля познакомил с отцом,
А мать хоть и была стара, но пристально глянула из-за угла,
Как та дева обнажённой в чужую кровать легла и вспомнила о былых временах,
Когда ни друг, ни враг не въезжали в их дом на всех парах! Её обрез брезжит у его постели,
Громкие залпы давно уже отгремели, нынче немощь в теле и нет ничего, время своё взяло!
Хотя много времени с тех пор прошло, длиннее стали ночи, но чем страсть была короче,
Тем она сильнее похоть дробит, особенно промозглой ночью и мешает спокойно жить и любить!
Потом девочку красивую в лесу разбойники изнасиловали, и она пошла по  рукам,
Забыла дорогу в православный храм, потеряла покой, перестала родным воздухом дышать,
Но её намерений никто до сих пор не смог понять! Елде мерещится утопия,
Что он – импотент с выраженным плоскостопием, нельзя ему заниматься блудом,
Ему бы примкнуть к творческим людям или сказать пару ласковых фраз ушлым ****ям,
Но он сам в растерянности и полон неуверенности: настроение – ни в ****у, ни в Красную Армию,
Его самого предадут вскорости покаянному суду, а почему? Неужто он – тройной импотент,
О, нет! *** строит и палец не сломал, язык не прикусил и есть избыток мощи и сил,
Хотя он с виду тощий, одни кости да мощи, жил бы он чуть проще, ходил бы на блины к тёще!
Она бельё в реке всю ночь полощет, а утром исполняет зятю миньет,
Он многое может, но не хочет, живёт, как сволочь у тёщиных ворот и чего-то ждёт?
Когда растает прошлогодний лёт в его душе, он обустроит жилище в родном шалаше,
Пройдёт босиком по прохладной росе, рукоблудствуем мы все, мир прекрасен в своей наготе!
Зябко в его избе, но он всегда на коне, пусть злые языки говорят, что его баба – ****ь,
Ему плевать на слухи эти, у них с ней есть общие дети! Он не нуждается в чужих советах!
Если надо, как мужчина ответит, настоящий мужчина может всегда, коль на еблю согласна жена!
Его имя не произносится членораздельно, потому его горе неразделимо, не проходите мимо,
Невдалеке гарцуют кони, они прикрыты дырявой попоной! Идут года, сменяются генсеки,
Но никто и никогда не думает о простом и обездоленном человеке, он валит лес на лесосеке,
Едва открыты отекшие веки, невдалеке бушуют сибирские реки, член же беспомощен и мал,
Он неоднократно мучился и страдал от одиночества, у него нет ни имени, ни отчества,
Только лысая голова перекручивает досужие мысли и вставляет в них пошлые слова!
Он выпил сотку палёной водки на коня, до сих пор кружится седая голова, ей перечить нельзя,
Ей хрен с горы и два с бугра, по округе гуляет людская молва, что член душой и телом слаб,
Но он – не слуга и не раб толстозадых баб! Дрожит он весь, что-то в нём от ностальгии есть,
Член весь в пыли, ему дать простое имя новые родители так и не смогли, всё переплелось,
Но половая жизнь медленно пошла под откос, это вправду и всерьёз! В поле колосится рожь,
Что посеешь, то пожнёшь! Баба та, как пылесос, всё тащит в открытый настежь рот,
Хоть убей, не понимает: от кого своё потомство рожает? Её вера в добро окрыляет,
Член ****у не оскорбляет, а она в нём души не чает!
Полой халата обнажённые колени прикрывает, а потом их резко обнажает,
Он смотрит на себя глазами чужой жены, да мы жизненным опытом умудрены,
И бедным и богатым мы в равной степени нужны и спрятал упавший член старый мужлан
В свои дырявые штаны! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, но надрываем крылья,
Пытаясь попасть в страну изобилья, сапоги покрыты толстым слоем пыли,
Были бы силы, все бы мужики в достатке до самой старости жили! Небо внемлет богу,
 Член вышел на проезжую дорогу, протрезвел немного, до крови разбиты ноги,
Посмотрел в сторону реки, и едва не помер от тоски! Встал на берег крутой,
Повернулся к ветру правой щекой и медленно направился домой, ветер ледяной дул за кормой,
Бес хочет члену основания сломать, но ему на всё плевать, осталось малость мочи,
И вот он отправился наедине в сумрак ночи, из прошлого восстав, чуточку умнее став!
Ты только на мир представь и себя на место члена поставь, кого ему коптеть в дыму
И тащить на своих плечах увесистую суму, если ****е ебля ни к чему?
Что ни день, то страсть дороже, и бог каждый раз спрашивает строже,
Змей Горыныч грехи свои скромно множит, но иначе жить не может! Пристрастие плоть тревожит,
День прожит без забот и хорошо, а что ещё? На бабе юбочка коротка, она из дешевого плюша,
Юбочка та перешита из бабушкиного платка, а дорога к счастью далека, грязь летит из-под колеса,
Извивается крутая стезя то туда, то сюда, вдалеке блестит спокойная вода,
Своей жизнью живёт река, над ней нависли кучевые облака, нож подставлен к горлу елды,
Куда не взгляни, везде следы его непосильных трудов,
Тяжкое наследство хую досталось от прадедов и отцов!
Ёб твою мать! С чего начинать и как свою жизнь на корню менять?
Это слово весомо, оно каждому пацану с раннего детства знакомо,
Их член впервые услышал из уст старого управдома на берегу тихого речного затона,
Крики и стоны смешались, вот мы и расстались, вот и расстались, пообщались и хватит,
Но кто залупе за причиненный ущерб и все увечья заплатит?
Неужто она зря свои силы тратит на лоне девственной природы?
Уходят годы бытия, считай, в никуда, как в песок талая вода, не так сияет солнце,
Вода стала намного жестче в старом колодце, не зря член прежней клятвой пренебрёг,
Он сбился с ног в поисках своей судьбы, увы, исчезли её следы, нет отпечатков на красной глине,
Там остались узоры старинные, угловатые и длинные, над ними воздух и ветра, а вокруг – земля,
Она черна, как у цыгана голова, ёб твою мать, куда бежать? Эти слова не вставишь в стих,
Приходится их прятать от глаз людских в устах родных, смог над родным околотком завис,
Там много домов пустых, тишь внемлет богу, а Елда вновь собирается в дорогу,
Бабы бьют тревогу, член не идёт с временем в ногу! Отстаёт, волнуется пришлый народ,
 Подрастающая смена своей очереди терпеливо ждёт!
****ый в рот, я другой такой страны не знаю, где страсти так легко умирают,
А потом вновь пылают так, что рассеиваются тьма и мрак! Нет прежней мощи,
Вспомнилась хую соловьиная роща, тогда он не был таким худым и тощим,
Дружил с бывшей тёщей, захаживал к ней на блины тайно от своей жены!
Член тянется к животрепещущему началу, время для исповеди уже настало,
Грехов немало, но долог путь к пьедесталу, но и там нет оплота, на уме одна работа
До седьмого пота! Япона мать, как вековые традиции в своей семье сломать?
Как вылезти из дерьма, когда мировая язва поразила даже меня? Нет правды в прямизне,
Она приходит изредка ко мне и только в глубоком сне, опять не буду спать,
Под подушкой лежит общая тетрадь, больше не могу в холодной постели отходить ко сну!
Слова, как горька слеза будут туда медленно капать, словно моча в старый лапоть,
Дождь начнёт в окна стучать, но никто ему не собирается свою душу настежь открывать!
Любовница – еврейка, она – неумейка, хотя и белошвейка, на ней тюремная телогрейка,
У нее был серьёзный план, её родственницей была Фанечка Каплан,
Ей захотелось объехать много стран, уже в дорогу собран старенький чемодан,
Как оказалось у мусульман, начался святой месяц Рамадан! Грешить нельзя, а на хрена
Ехать бог весть куда? Бабушка её стреляла вождя, как оказалось зря, промахнулась
И не попала в плюгавого кобеля, попала в руки чекистов, лучше бы стала баптисткой!
Что ни толкуй, но во всех грехах виновен только ***,
У него в руках колода чудных карт, ему нужен фарт, но где его взять,
Когда воет ветер и стонет пурга, а из старого сапога наземь сыплется труха!
Ему бы уйти подальше от греха, но нельзя, на пятки наседает злодейка-судьба,
От неё не спрятаться, не скрыться, нельзя присесть и остановиться,
Не знаю, как живу и как выживаю, но человеческое лицо медленно теряю,
Себя не ставлю в пример этому шалопаю, его силком поднимаю и впихиваю в половую щель,
Там вместо стужи оттепель, но не слышна соловьиная трель! Одна канитель и больше нет ничего!
Только грешное естество добивается признания своего! Потное лицо и влажная щель,
Была цель, и нет её, омрачилось всё! Во все века ****и слушали слова любого старика,
Нынче молодёжь совсем не та, из-под бабьего каблука искры летят, но им член не рад!
Ни к чему лично ему весь этот маскарад! Он плывёт наугад по течению бытия,
Петляет стезя, нет рядом умного вождя, много очевидцев, но нет ясновидцев,
Нечем гордиться, *** себя самого стыдится, горбится и сутулится, у него нет бабла,
А без денег жизнь не та, что раньше была! Сирень отцвела, но норов у *** крут,
Он – тёртый жук. Его манит женский круг между стройных ног, о его наклонностях знает бог,
Они с бабой вместе лягут на пол, и начнут чинить произвол, в земной круговерти
Член мечтает о своём бессмертье! Он в грязи от головы до пят, ноги гудят и челюсти болят,
Мельтешения знаменательных дат не приемлет никак отставной солдат! Он пишет строчки,
Расставляет запятые и точки, выкладывает деньги на бочку той бабе, что пришла в платочке
И присела скромно на пенёчке! Мать-одиночка долго прыгала с кочки на кочку,
Пока не родила дочка и кучерявого сыночка! Алиментов нет, секс пошёл той женщине во вред,
Ей намедни в дом старый сосед занёс увесистый конверт, но денег, как не было, так и нет!
Простыл их след! Вот опять отказ от дома, где всё до клитора знакомо! Нет ни никеля, ни хрома,
 Только отблеск тихого речного затона! Член привык жить скромно, есть пищу скоромную,
И видит любовь на хую, он, молча гнёт линию свою в этом захудалом краю где всё в дыму!
Я же ему руку помощи протяну, если смогу Елду на ноги подниму, но ему всё это ни к чему!
Он привык по течению жизни медленно плыть, его язык от светских бесед давно уже отвык,
Болит кадык, в голе немыслимо першит, но я меж каменными жерновами бытия плыву
И на помощь бога изредка зову, бог ты мой, что мне делать с Твоей прямизной?
Член больной и к тому же хромой, а в воздухе уже запахло весной! Вот-вот грянет бой за кормой,
Стужа и зной сразятся меж собой! Он был уже посредине, но ему показалось,
Что он не на вершине, а в безлюдной и знойной пустыне, там запаха рябины,
Только чертополох мельтешит перед глазами, он рос длинными рядами!
Царская риза елды посерела от женской слизи и мужской слюны, не видно ни верха, ни низа,
Много слизи и следы от бритых волос, ну что ж он взял в руки длинный и сучковатый посох
И с помощью его начал ублажать женское естество, но ненасытно оно!
Плохо решался половой вопрос, член в родную землю по уши врос, баба раздвинула ноги врозь,
Она родом из города текстильного, захудалого и пыльного, а он из рода ссыльного,
От головки его пахнет потом и дёгтем, но баба вертится под правым локтем, кричит и стонет,
Её крик даже ураганный ветер от спального ложа не отгонит! И вот член оказался на самом дне,
 Исчезла неуверенность в завтрашнем дне, он на жуткой войне, но плывет на своей волне
Среди тумана и зыби морской, какое-то движение началась за соседней стеной! Сосед жену ****,
А о8на на весь околоток не своим голосом орёт, что у мужа *** не тот, что был намедни,
Неужто он в своём роду стал человеком последним, невыносимым и зловредным!
Он преодолел все барьеры, и весь грех брал на душу ради карьеры,
Так, по крайней мере, думали все, кто вместе с ним ходил босиком по утренней росе!
Он вышел из таинственного царства тьмы и ночи, ослепли очи от тяжкой ночной работы,
Ему думать не охота, на ум не идёт новая работа!
В данный момент он лежит в постели, как настоящий импотент,
Не диссидент, нет, он сам себе не враг, член обожествляет распутных баб,
Хотя к утру и он ослаб! Велик его грехов масштаб, их них ему одному не выбраться никак!
Везде бардак, тьма и мрак, а где же жизнелюбие и теплота? Молчат женские уста,
Рядом тлен и суета и море житейских проблем! Один хрен они не решаются,
Факельные шествия никогда не забываются! Член проснулся с бодуна, перепил вина,
Трещит башка, денег нету ни хрена, разваливается печень, похмелиться нечем,
Пересохло в горле, глотать больно, но душа довольна вчерашней гульбой,
 Он до сих пор хмельной и не чувствует ног под собой! Воздух пахнет весной!
Глаз заплыл, на туфлях серая заводская пыль, где он вечером был? С кем всю ночь дружил?
Все забыл, теперь не вспомнить, прервалась временная нить! Ком в горле стоит, плоть знобит,
Карта бита – нечем крыть! Помяты брюки, примори суки, приморили, погубили молодость мою,
Почему же я тогда молчу и бога о прощении грехов молю? На чём стоял, до сих пор стою,
Пока живу, надеюсь, малость развеюсь, войду во вкус, вновь опохмелюсь,
Но до конца не лишусь своих любовных чувств! Изредка душу посещает грусть,
Член знает все молитвы наизусть, этот карапуз живёт в ****е,
Как бубновый туз в карточной колоде, он не выходит из моды,
На нём модные скороходы, да и одёт он всегда по погоде!
Этот ковбой и наездник лихой тоскует за непроходимой тайгой,
Его забота зазря не потерять ни пятницу, ни субботу, грудь его любимой женщины бела,
Ей вся родня на день рождения немного денег собрала, они гуляли три ночи и четыре дня,
Дышали кислородом, общались с пришлым народом! Вот она долгожданная свобода,
Об неё господа вытирают ноги, следом там много, но эта баба не ****ь, чтобы всем давать!
Она будет удобный случай ждать, счастье не бывает без хорошего конца, на всё воля Творца!
Он же мечтает о Европе, а рядом с ним непроходимые топи, он смотрит на нервное пламя свечи,
И вдруг возникло сомнение в ночи, кончился чай, ты давай кончай и меня не ожидай!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
БАБА ЧЛЕН ДО НЕБЕС ПОДНИМАЕТ И О БРАТСТВЕ МЕЧТАЕТ
Этот шалопай в точку сходу не попал, по морде схлопотал, но и слова в ответ бабе не сказал!
Он - нищ наполовину, свои деньги складывает в плетёную корзину, у него на носу именины!
Баба нанесла ему рану ножевую, он всадил ей на сухую, член суховатый и слегка поддатый,
Слегка побритый, но в основном, лохматый сидит на деревянных полатях и в две дырки сопит,
Мысль висит под потолком, её ураганный ветер не может сдуть сквозняком!
Здесь – не аэродром, в этом месте – отчий дом, прохладно стало в нём! Туман и слякоть за окном!
Здесь царство родственных душ и тел, намедни сюда молодой соловей на пару минут залетел,
Он позарился на Пиковую Даму, только что пришедшую из местного храма!
Она свой грех от всех скрывает, гашиш наедине не употребляет,
На ночь молитвы тихо читает, член – косарь, она – коса,
Девица - красная и вправду красна, на лицо - факты, у них сразу завязались половые контакты,
Они стояли рядом в храме, он уступил место молоденькой даме с золотыми крестами на груди,
Третьи сутки дождь идёт, он рыхлит прошлогодний лёд, вот-вот начнётся ледоход,
Следом пройдёт большой пароход, он льдины по сторонам разбросает,
И свою родню не признает! Здесь рыбный бизнес процветает! Как не суди и как не ряди,
Но я об этой драме пишу в стихах, а не в прозе, член давно уже качается на молодой берёзе,
Чуть ли не плача, даёт бабе сдачу с чужой подачи, а как же иначе, люди будут судачить о нём,
А слово толпы для упавшей долу Елды – неписанный закон! Ничего нет плохого в том,
Что член лишился чувств, на него тотчас навалилась грусть, корка упала с половых губ,
Солоноватая на вкус! Член стоит, как в поле одинокий дуб, из него можно выстроить сруб, э
Надо повременить чуть-чуть! Стал мокрым чуб, пришлось расстегнуть ворот,
И переходить реку страсти вброд, иначе пришлый народ донжуана засмеёт!
Не сеет, не пашет и не жнёт, у него своих дел невпроворот, он баб в три *** ****,
Ему в ****е слава и почёт! Едва пыхтит старенький завод, член выпятил живот,
И рукою бабам машет, что же он им ранним утром скажет? Быть может, свой *** на узел завяжет?
На полу валяется измятая простыня уже три ночи и два дня, баба дует в чужую дуду,
И ладонью прикрывает ****у свою! А та стоит на промозглом ветру, и ожидает рок и судьбу,
Они пока ещё наплаву, а на том берегу, чудак думает думу свою, баба скрежещет зубами от боли,
Они вместе съели два пуда соли, она закусила губу, а хули делать ему?
Он ловит плотву на другом берегу, я той бабе материально подсоблю, сдеру с братвы по рублю,
Член и вправду с виду слабый, ему надо брать пример с каждой русской бабы! Не все кацапы
Не берут деньги на лапу, одна из баб кусает зубами подушку, на пол отброшена чекушка,
На столе стоит алюминиевая кружка, а рядом с ней валяется старая побрякушка!
Бодрость и силу ****и подняли на вилы, они допили зелёный чай,  и бьют о стену ногой,
Кто-то бы другой не пошевелил бы даже губой, но член – не такой, он неповоротливый и тупой,
Хвост дугой, весь бабий мир у Елды под пятой! Он такой наивный и простой, с виду холостой,
Наш герой дружит с первой и последней женой, он к новой бабе и так, и сяк,
Но она не соглашается никак себя задёшево ему продать! Он попытался даже на колени встать,
Но эта молодая ****ь начала на него из последних сил орать, а ему, судя по всему,
Какой смысл на промозглом ветру нагишом полночи стоять?
Он готов оплатить ей кофе и чай, только бы скорее отправиться вместе им в заповедный рай,
Поди, узнай бабью натру и влезь в их шкуру, они сдуру такое тебе наговорят,
Что твоя жизнь тут же превратится в сущий ад! Рядом весенние ручьи журчат,
Церковные колокола звенят, и море баб гарцует рядом, все они порядочные и не ****и,
Но при полном параде и спереди, и сзади! Толстые губы в дешевой помаде,
Но какие ласковые руки у каждой пришлой суки, а сочные губы такое с членом творят,
Что он при случае начнёт не своим голосом на всю округу орать! Как пить дать!
Наш брат тоже не лыком шит, он малость на бабу по****ит, а потом сделает вид,
Что ему поебать с кем ложиться в скрипучую кровать! Как знать, чем обернётся постельная рать?
Пол слабый легко преодолевает ямы и ухабы, на то они и бабы, чтобы быть твердолобыми,
Много общаться с богатыми людьми за закрытыми дверями, им легче жить с дикарями!
Член перья мнёт, а когда **** бросает чувства в глубокий водоворот,
Чтоб страсть не прерывала свой полёт! Велика её власть, но на этот раз
Елде помогла белая простыня свести женщину с ума, она смело в комнату прошла,
Нижнее бельё с себя сняла и бесстыже присела на краешек письменного стола,
Член чуть не плача, обратился со слезами к удаче, но та даже ему не дала настежь открыть уста!
Вот так и молодость прошла этого старого козла, он губы облизывал, и на лаврах долго почивал,
Но звериный оскал о себе в ночи елде напоминал, что он – подлый шакал и это даже бес признал!
Свет бил по векам, член решил до конца оставаться приличным человеком
И потому упредил порочную судьбу, взял в руки вожжи, перестал продавать дрожжи,
И лихо ворвался в половую щель, у него была ещё одна великая цель, но там жарковато,
Он спутал все даты, хотя был не сильно поддатым, он встал от бабы в семи шагах,
Что-то передавали о нём в последних новостях, но баба голая лежит, а у него уже стоит,
Как быть? Любить женщину пылко и нежно, пусть до утра спит сном безмятежным,
Её даже во сне знобит, рот настежь открыт, ***, словно в бреду стал соображать на ходу,
Как вокруг пальца ему обвести грядущую беду? Послать бы её в ****у,
Ночные думы не привели упавшую долу Елду практически ни к чему,
Член застонал от боли, у него не хватило ни силы воли перечить судьбе и доле,
Палка о двух концах, мужик вспылил в сердцах, утихомирил свой конец, кажись, ему уже ****ец!
Он и чтец, и певец и на дуде игрок, но видит бог, что он в ****е насквозь промок, а толку нет,
Хотел дать старику совет, но погас господний свет над седой головой, подойти к нему нельзя,
 Слишком узкая стезя, а член, шутя, шутки ради, подошёл к спящей девице сзади, у каждой ****и
Свой почерк, отныне и впредь *** не будит близко на половую щель смотреть! Молодой сестрице
Второй сон снится, в соседней комнате полночи скрипят половицы, а здесь тьма и стресс,
Замедлился половой процесс! Потерян к ебле интерес, сердце ледяное не замечает жары и зноя,
*** решил умереть стоя, но не упасть, разинув голодную пасть на колени, не время и не час
Употреблять бабе собственную власть! Она сделала шаг назад, а потом – два вперёд,
Но сразу не даёт, а ждёт, когда же он ей бумагу о начислении зарплаты подмахнёт?
****ый ты в рот, что такое не везёт и как с ним бороться?
Пот скал со лба, невдалеке пожухла трава, начали колоситься хлеба,
 А людская молва по всему околотку пошла, перекрутила фразы и слова по три-четыре раза,
Член же всадил свою залупу до отказа, но не эта зараза не мычит и не телится,
Как егоза под ним вертится! Член остался без порток, он бабе нагло врёт,
Что не собирается плевать в потолок,  он намерен сделать бросок в половую щель,
В нём проснулся лютый зверь! Была бы цель, а щель – рядом,
Она ласкает залупу робким взглядом, но сам старик росточком невелик,
Он много не говорит, в основном, всю ночь молчит! Он не лыком шит, у него член стоит,
А душа гонит синим пламенем, тогда зачем он обещает падшей женщине суету и тлен?
Она попыталась встать с колен, когда подул ветер новых перемен, но член вмешался в ситуацию
И изменил её жизнь на корню, я к тому клоню, что не *** было ему лезть туда,
Где ему были рады всегда, но на небосводе затмилась его полночная звезда!
Ура! Ура! Ура! Господа! Припугнуть елду, желая, женщина ещё живая,
На стоячий член из последних сил наседает, а он едва ли не плачет, что всё это значит?
****ьный процесс был поздно начат, ребёнок не зачат, так знающие люди вокруг судачат!
Холодный пот струится со лба, в полях колосятся хлеба, но видать елде не судьба
Довести бойкую бабу до оргазма, она умирает от спазмов, у неё удушье, было бы лучше
Елде в ином деле проявить своё искусство, и не распылять свои чувства по всей округе!
*** вошел в ****у туго, это – его заслуга, не жизнь, а мука! Вот такая это штука, школьная наука
Впрок елде не пошла, но бабу она с ума свела и раздела догола!
Сначала женщина малость приврала, что живого *** никогда не видала и в рот член не брала,
Кто у них не первый, тот у нас второй, неужто она собралась стать елде самой верной женой?
Бог ты мой, отведи и белой простынёй злость укрой, но кто здесь святой?
Член затих и через краткий миг упал в глазах моих! Ничего не достиг,
Одним словом, старик! Хотел прикусить бабе язык – не получилось,
Ему виденье открылось, якобы он был когда-то в сказочную персону влюблён,
Наводил в её щели шмон, а она издавала приятный и нежный стон!
Вдруг зазвонил телефон, кто говорит: «Слон! Я попытался зайти на террикон,
Как под моим весом внезапно обвалился он! Мне некуда деться, вспомнилось детство,
Мне же предлагают наголо раздеться, здесь осталось моё разбитое немощами сердце,
Закончились средства для лечения, жизнь превратилась в сущее светопреставление!
Мне не с кем дружить, мне некого любить, а как на свете без любви прожить?»
Крик души промозглый ветер унёс в сухие камыши, там даже шорохи не слышны,
Рядом нет ни одной живой души! Внезапно грянул гром, дождь пошёл за окном,
Член сделал ход конём, он не стал спешить, прежде чем женщину наголо обнажить,
Он вышел на большак, там тьма и мрак, никого не видать, никого не слыхать!
Спят его соперники, бывшие союзники, они по уши в грязи, попробуй им пару нежных слов скажи,
Как они тебе громко ответят, что тебе в постели счастье давно уже не светит, ты – обычный лох,
Ты в ****ьном деле и правду плох, так что закрой свой рот на амбарный замок, твой срок истёк,
Не можешь любить, продолжай дружить и Господа о помощи всю ночь просить!
Хочется спокойно до утра дожить и свой жизненный путь в дальнем монастыре завершить!
Его взгляд упёрся в покосившийся забор, блеснул увесистый топор и в голову вошел сущий вздор,
Мы доверяемся женщине своей, но не избегаем обольстительных речей, опосля нас гонят взашей,
От любви моей до любви твой осталось сделать только шаг, но враг не даёт нам шанс,
Мы же робко впадаем в транс! Стон в горах затих, не слышно голосов других,
*** окунулся с головой в мирской покой, он был солидарен с тишиной, а на соседней мостовой
Разборки с бабами устроил толстый постовой, он привык ходить по линии кривой,
Умело заметая следы за собой, в свою речь матерные слова вплетая,
Он других слов с детства не знает! О, Русь святая, любовь здесь погибает,
А ****ство на каждом углу нас поджидает! Ветер дует с заснеженных предгорий
В сторону Азовского моря, ирония судьбы в том и состоит, что *** на боевом посту не стоит,
 Он не мычит и не телится, старой женщине не верится, что бывший титан, громила и хам
Стал посещать божий храм и усердно обращается к богам! Стыд и срам!
Его можно пережить с горем пополам, ничего с гиганта мысли не осталось,
Он попрыгает малость и канет в Лету, передаст бывшим знакомым пламенные приветы
И пристроится в самом заде, там старики и пожилые бабы, но они его компании от души рады!
Каждой с ***м пообщаться хочется, каждая баба на *** просится, всё, замётано, не врёт она,
Хотя кто она? Не любовница и не жена! Обычная наводчица, на неё ножичек точится,
А член уже по земле волочится, но и ему ****ься хочется, но не получается никак,
Был столбняк, нынче полный упадок сил! Он когда-то женщин искренне любил
И секс боготворил, нынче нет той веры, что раньше была, изредка пот катится с покатого чела,
Вот и молодость прошла, сирень в городском саду давно отцвела! Ему ебля до лампочки,
Он ноги всунул в старые тапочки и стал замаливать тяжкие грехи, а они и вправду велики!
Вдали не видно ни зги! Набекрень свихнулись мозги у всемогущего когда-то Елды!
К бабке не ходи, но даже ему не удалось избежать бабьей узды, как не суди, как не ряди,
Сумрак ночи впереди! Боже, прости раба своего, грешно его естество, пламя ледяное
Даёт редкие сбои и гонит страсть пред собою, бьётся головою о дно морское,
Уходит счастье мирское в необозримое мироздание, разум теряет сознание,
За что Хую такое наказание? Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! Член не распоряжается жизнью,
Он стал нервным и капризным, изредка появляется желание побыть в женской компании!
Там люди разные, чистые и не заразные, а грязные на другой стороне,
Изредка странный голос слышится мне, член живёт как в летаргическом сне! Он при мне,
А я – при нём, страсти полыхают огнём в сердце разбитом моём даже днём!
Он намедни сходил в Мавзолей, его оттуда выгнали взашей, записали в компании друзей Сталина,
Вместо следов осталась едва заметная проталина, едва под Кремлём не зарыли,
Но две гитарные струны на всю округу жалобно завыли! Они суть бытия малость исказили,
Он стал жить быть крайней плоти, хреново дома, скверно на работе,
Страсть, когда грешную плоть навсегда покидала, едва ему член не сломала!
Ни слова на прощание не сказала, но вернуться назад всё-таки пообещала!
Баба дует в рожок, член размером с ноготок сделал бросок к отверстию между стройных ног,
Видит бог, как он на морозе продрог, вокруг летает пушистый снежок, но этот остолоп
Не смог сказать падшей женщине правду прямо в лоб! Надвинул козырёк,
Слеза прокатилась мимо щёк, он попробовал ещё разок сделать бросок,
Получил под зад пинок, и вот он - болен, жизнью недоволен! Вокруг валяются обрезки,
Невдалеке ржавые железки, пришлось и ему зажечь лампадку, очистить у члена рукоятку,
У него положение шаткое, и горькое бытие! Грешны мы все! Он видит странные миражи на стене,
А в лысой голове пусто, там не цветёт даже морская капуста! Ему бы прийти в чувства,
Но на душе грустно, на лбу - компресс, в горле – ком, темень за окном,
Он едва поднимается в гору, пытается обозревать долины и горы,
Но крики: «Король и вправду голый!» напомнили, что в его годы,
Не *** лезть в незнакомую реку простому и бедному человеку, не зная броду!
О, дайте, дайте Елде свободу, он своим детищем пронзит половую щель сходу,
Уходят годы, проходят годы, но он себе отчёта не отдаёт, во имя чего страдает и живёт,
Зачем он баб всю ночь ****? Отвис до земли живот, а какая-то мразь тащит член в тину и в грязь!
Цель оправдывает средства, ничего не осталось от родительского наследства,
Только больное сердце напоминает о себе и той злополучной среде, где выросли грешники все!
Они босиком ходили по утренней росе, потом шли в русскую купель, их все манила половая щель!
С него довольно и того, что ослабло грешное естество и не хочет оно любить никого! Ну, вот и всё!
КОНЕЦ четырнадцатой части, позади остались муки и несчастья, впереди маячит счастье,
Неисповедим конец пути, но надо подниматься и дальше идти!
г. Мариуполь
10 марта 2016 г.
18:55