Порванные Сети. Ева 2

Порванные сети.
Ева 2
Первые несколько часов Еве казалось, что ее поместили в коробочку. Большую такую стеклянную коробочку... Бесчувственно шла она по длинному ярко освещенному коридору куда-то вглубь огромного муравейника внутри горы. Тоннель часто пересекали другие коридоры: широкие и узкие, пустынные и заполненные движущимися куда-то строем колоннами, состоящими из двойников ее охранниц: в такой же черной форме, молчащих и сосредоточенных. Пока они шли, ни одна из женщин с ней не заговорила. Казалось, что они были отделены от девочки толстой звуконепронецаемой стеклянной стеной. Только один раз провожатая как-то отметила присутствие воспитанницы, дернув за руку перед одним из перекрестков. Впереди загорелся красный огонь и троица остановилась. По тоннелю, пересекавшему их дорогу, бесшумно и стремительно проскользнул белый поезд из одного вагона, двигавшийся не касаясь пола...
Минут через десять пути, в одном из коридоров, уже неясно котором по счету, воспитанница и ее конвоирши остановились перед выступавшей на белой стене огромной дверью, над которой опасно голубым цветом помаргивало, словно впечатанное в глубину материала, слово “фильтрация”. Ева на автомате прочла его, но оно было лишено всякого смысла и прошло по переферии сознания. Уметь читать было вовсе не обязательно для воспитанницы, но Ингрид уже успела научить ее, заметив странную тягу ребенка к старинным документам и книгам в ее рабочем модуле.
Охранницы сдали ее с рук на руки страшно толстой тетке в такой же черной униформе, как и у них самих. Ева вспомнила, что у Ингрид была одежда другого цвета, форма такой темной синевы, что в ней, казалось, можно было потеряться. Вспомнила, и тихие обильные слезы потекли у нее из глаз. Стеклянные стакан лопнул и девочка оказалась в том месте, где и была: незнакомом, чужом. На спине у тетки читалось слово “воспитатель” выведенное красным. Она отвела новенькую дальше по коридору и, приложив палец к датчику, отворила другую дверь в просторное, не заставленное ничем помещение. Пространство со всех сторон, словно продолжалось летним зеленым лугом, освещенным ярким полуденным солнцем. Впоследствии Ева привыкла к кажущемуся простору, привыкла даже к тому, что освещение в новом доме всегда соответствовало времени суток и луг на стенах то сверкал, как будто под солнцем, то изумрудно зеленел в искусственных сумерках.
Уже присутствовавшие в комнате девочки, подошли к Еве только тогда, когда тетка, молча втолкнув прибывшую, удалилась прочь. С тихим шипением за ней закрылась дверь.
Тут же к новенькой подскочила толстенькая невысокая девчонка, лиловая и блестящая, словно спелый баклажан. Из всех присутствующих она казалась самой бойкой. Белозубо ощерившись открытой улыбкой, она затараторила: Хай! А как тебя зовут, девочка? Девочка, ты что спишь? - и, обернувшись к подругам, сообщила: Глядите, новенькая спит! Тебя зовут Совенок? Каменный Совенок? - вновь спросила она Еву, подергивая за рукав платья.
- Меня зовут Ева - разлепила губы новенькая.
- А меня Лили - обрадовалась чернявая.: Ты знаешь, Ева как называется это место?
- Фильтрация - вспомнилось Еве.
- Ка-ран-тин - растягивая слово важно проговорила Лили: Но все называют его “пансион”. Ты не знаешь, что такое “пансион”?
День в пустой комнате тянулся удивительно долго. Девочки могли только ходить, стоять или сидеть на голом полу. Неугомонная Лили собрала нескольких воспитанниц в отдельную группу (сама не зная как, Ева оказалась рядом с черной болтушкой), тормошила всех вопросами и сама же на них отвечала. По ее мнению, они все попали в жутко крутую закрытую школу (это опять было сказано очень важно), в которой учат летать на боевых флаерах.
Запомнилась Еве и другая девочка, что сидела слегка в стороне от других и гладила по волосам маленькую белую куколку. Лили иногда посматривала на нее...
Примерно через час дверь в помещение все так же бесшумно отворилась. Привели новую Опекаемую. Еще через час на большой, слепящей металлом тележке, женщины в черной форме привезли еду.
Все время, оставшееся до вечера, до того момента, когда трава на стенах начала приобретать темно-зеленый изумрудный оттенок и легли тени, тетка воспитательница заводила и уводила куда-то опекаемых. Те, кто уходил уже не возвращался в комнату. Последней увели тихую девочку с куклой. Она хотела забрать игрушку с собой, но воспитательница, отрицательно покачав головой, одним движением, мягко перехватила руку молчаливой и вынув игрушку бросила ее на пол.
Чуть только за ушедшими закрылась дверь, как Лили, не мешкая ни секунды, оказалась у брошенной игрушки и, подняв ее, крепко прижала к груди: “Моя, ты теперь моя Опекаемая, понятно? - и девчонка торжествующе закружилась с куклой в руках.
- Положи! - неожиданно для себя самой взвизгнула Ева. Ей тоже страшно как хотелось куклу, но было немножко жалко ушедшую девочку.
- Ты чего, Совенок? - Лили вытаращила на новую подругу свои темно-карие круглые глаза, словно только что ее увидела и догадалась: Ты, наверное, сама взять хотела?
- Ничего не хотела. Просто нельзя брать чужое. Мне Ингрид так говорила. А девочка еще придет.
- Куда, кто придет? - развеселилась вдруг Лили: Кукла моя! А если ты ее хочешь, давай, попробуй! Отними! - и она расхохоталась прямо в лицо Еве.
Еве страшно захотелось вцепиться в эту ухмылявшуюся черную мордочку, но она почему-то схватила соперницу за жесткие черные завитушки и дернула вниз. Девчонки визжа и царапаясь опрокинулись на пол. Оставленная обеими кукла отлетела в сторону.
Пока они, окруженные кольцом других воспитанниц, мутузили друг друга, незаметно для всех вновь бесшумно отъехала в сторону дверь и тетка-воспитатель разлапистым скорым шагом вошла в комнату. Внезапно Ева почувствовала, что неумолимая сила больно, держа за ухо, оторвала ее от Лили. Жестким рывком обе девочки были подняты на ноги. Лицо соперницы оказалось напротив и стало заметно как на черной коже выступили бисеринки пота. Черная девочка не плакала и лишь поджимала припухлую нижнюю губу. Не желая радовать свою несостоявшуюся подругу, Ева тоже решила терпеть и, стиснув зубы, прикрыла глаза. Так было легче.
Разняв дерущихся, тетка на мгновение замерла, словно прислушиваясь к чему-то, а затем решительно поволокла своих пленниц за дверь...
... ие показатели - норма - сообщил безразличный голос. Физиологические показатели – норма. Противопоказаний трансплантации – нет.
Ева, полностью обнаженная, лежала на странной узкой кровати, неприятно холодившей спину. Пространства вокруг, словно не было – белые стены и все. Конечности были зафиксированы, лицо стягивала плотная маска, не позволявшая говорить, но не мешавшая дышать. Все тело страшно зудело, чесалось так, что казалось будто тысячи рыжих муравьев протоптали по нему дорожки. Прямо в лицо уставилось многоглазое стального цвета чудовище. Внезапно десятки маленьких глазок в никелированных оправах вспыхнули разноцветным ослепляющим светом. Ева поначалу зажмурилась, а потом просто скосила глаза в сторону. На такой же узкой кроватке, чуть в стороне от нее лежала туго спеленутая Лили…