Мойки двенадцать

Когда  мне было лет, может быть, одиннадцать или двенадцать судьба столкнула меня с необыкновенной женщиной. Звали её Ольга. Было ей тогда где-то лет тридцать пять. Работала она то ли геологом, то ли геофизиком, мне сейчас уже и не вспомнить. Она приходилась мне дальней родственницей. Обращалась я к ней всегда «тётя Оля».
 
Сейчас мне намного больше лет, чем было тогда моей тёте Оле. Мне интересно вспоминать о наших отношениях с ней, интересно анализировать эпизоды из моей жизни, так или иначе, связанные с ней. Она, несомненно, оставила свой след в моей жизни.

Когда я познакомилась с ней, она была, как принято говорить о незамужних женщинах тридцати пяти лет,  «старой девой» и своих детей на момент нашего знакомства у неё не было. А я была любопытным подростком, мне было всё интересно. Именно по той причине, что мне было интересно всё на свете, я была круглой отличницей в школе. Моя тётя Оля была очень образованной, начитанной женщиной. Теперь я понимаю, что, скорей всего, поэтому она и была одинокой женщиной, ей трудно было найти человека, с которым ей было бы интересно. Горе от ума. Как то очень быстро само собой произошло так, что мы очень с ней подружились. Ей нравилось просвещать меня, а мне нравилось просвещаться, тем более у такой необыкновенной  женщины, какой была моя тётя Оля. Нам обоим доставляло наслаждение общение друг с другом. Я уже дважды назвала её «необыкновенной», «необычной». Она действительно отличалась ото всех остальных людей, которых я видела вокруг себя. Например, в то время у многих в квартирах были книжные шкафы во всю стену от пола до потолка и у неё тоже. Но она всё это действительно читала, книжные стеллажи не являлись, как у многих тогда украшением интерьера квартиры. Так, как она взяла шефство меня воспитывать и обучать, то в голове у неё был план, что я должна прочесть, и мы вместе претворяли в жизнь её план. Впервые в жизни именно из её библиотеки мне попала в руки прекрасно оформленная книга об Эрмитаже. Помню, на стене у неё висела фотография скульптуры Нефертити. Она сказала мне, что Нефертити - это  символ женской красоты. Необычайная красота египетской царицы поразила меня, и её образ запал в душу.

Именно в период нашей с ней дружбы однажды я услышала от неё словосочетание «Мойки двенадцать».  Это был адрес в Ленинграде. Дом номер двенадцать по набережной реки Мойки. Она сказала мне тогда, что мне непременно нужно там побывать. Это дом, где находится музей Александра Сергеевича Пушкина.
 
Я слушала её, да, мне было всё интересно, но я недоумевала, как я увижу этот дом, этот музей. Где я и где Ленинград. А  жили мы тогда в небольшом городке в Западной Сибири, который только недавно появился на карте  благодаря тому, что было открыто богатейшее нефтяное месторождение Самотлор. Там не было ничего: ни библиотек, ни музеев. Тётя Оля, её дом для меня были тогда сосредоточением  всей культуры мира.

                ***

Прошло несколько лет. Я закончила школу и уехала из родительского дома в Ленинград. Только белые ночи, которыми так гордится Санкт-Петербург, были не внове для меня. Это чудо было мне знакомо по Сибири. Всё остальное было абсолютно иначе. Передо мной предстал город, где, мне казалось, не хватит и всей жизни, чтобы увидеть всё самое интересное, чем этот город обладал. В памяти не заставило себя долго ждать и всплыло «Мойки двенадцать» из моего  детства. И я, недолго думая, отправилась по этому адресу осуществить ещё один пунктик из плана моей тёти Оли по моему воспитанию. Помню, всё время, пока я находилась в музее, а по сути в квартире, являющейся последним пристанищем гениального поэта на земле, меня не оставляло щемящее чувство боли. И от того, что он погиб, и от того, что, как много он  смог бы ещё написать, если бы его спасли. Говорят, что по современным меркам у Пушкина была пустяковая рана,  и что любой врач скорой помощи мог бы спасти его сейчас в наши дни.

                ***

Прошло много лет. Ленинград стал родным, близким городом, изученным вдоль и поперёк. Я давно стала его частью. Мы настолько породнились с Ленинградом-Петербургом, что однажды в Лондоне за обедом в ресторане в кругу туристов из разных уголков России я услышала сногсшибательный комплимент в мою сторону: «Какие всё-таки Вы особенные  - петербуржцы. Сразу выделяетесь. Можете и не говорить, откуда Вы. И так всё видно».

                ***

Прошло ещё несколько лет. Мне предстоит отъезд в США. Я расстаюсь с  Санкт-Петербургом. Я не хочу следовать народной мудрости, которая гласит, что перед смертью не надышишься. Я хочу вопреки поговорке обойти в последний раз перед моим отъездом в неизвестность то, что мне особенно дорого  в моём чудесном городе. Для этого я пишу список мест, которые хочу посетить перед отъездом за океан, чтобы попрощаться с ними и обхожу их методично одно за другим. В этом списке, конечно же, есть «Мойки двенадцать». Хочу увидеть ещё раз последнее земное пристанище гения, его рукописи, злосчастные дуэльные пистолеты, трость с впаянной в её набалдашник пуговицей с камзола царя Петра, пуанты жены Натальи, его рабочий кабинет – в общем, всё, что есть в этом грустном доме на Мойке двенадцать.
 
                ***

Прошло ещё несколько лет. Я обживаюсь в новой для меня стране – Соединённых Штатах Америки. В моей  жизни происходит так много изменений, что я не перестаю удивляться. Я увлечена созданием картин из засушенного растительного материала, чем никогда прежде не занималась и даже  получила приз за одну из моих картин, которую я назвала «Нефертити. Красота через столетья». Я изобразила на картине красавицу из Египта из листьев эвкалипта и обёрток от луковиц гладиолусов. Картина гостила целый год на международной выставке в Южной Корее. Нефертити. Символ женской красоты. Какие удивительные витки спирали бывают в судьбе. Ты возвращаешься вновь и вновь к одним и тем же вещам, событиям, но на новом витке спирали.

А сегодня  мне вдруг страстно захотелось написать: «Здравствуйте, друзья! Вы знаете, есть такой адрес в Санкт-Петербурге - набережная реки Мойки двенадцать. Вам непременно нужно там побывать». Снова  виток спирали.