Это случилось со мной

Я должен хотя бы имя его узнать имя того мальчика, которого убил.

Нет. Мальчик погиб, но не по моей вине. Не по моей. Он бросился под колёса. Как кошка, выскочил чёрт знает откуда и прыгнул навстречу машине.
 
То место я не проезжаю, потому что не могу. Ту улицу и тот квартал я стёр из карты маршрутов. Но я не перестаю думать о мальчике. А умер ли он?
 
Конечно же, умер. Любой бы умер.

Даже в салоне был слышен хруст костей, машина подпрыгнула, как на кочке.
 
Разумеется, мальчик умер.

На радиаторе остался клочок кожи, волос и крови.

Думаю, мальчику было семь лет. Наверно только пошёл первый класс.

Я должен проехать то место и посмотреть, весит ли венок. Если да, то мальчик точно умер.

Да нет, он просто не мог выжить! Я проехал прямо по нему!

Я тогда не посмотрел в зеркало заднего обзора, не смог. Я не остановился и не прибавил газу – меня от ужаса парализовало, я продолжал ехать с той же скоростью, как будто ничего не случилось. Я не мог думать. Одно занимало разум: я только что задавил ребёнка. Скорее всего, насмерть.

Когда поставил машину в подземный гараж; когда поднялся домой; когда разделся; когда в ванной умывался; когда лёг в кровать – я думал только о том, что только что задавил мальчика. Прошло несколько часов, настал вечер, но чувство, засевшее во мне, жило вне времени, оно напоминало мне, раз за разом, раз за разом, о том, что секунду назад я сшиб и переехал ребёнка. И на следующий день это чувство оставалось свежим, как будто я только что сшиб и переехал ребёнка.

Три недели я жил этой мыслью.

Каждый день я ждал, что в дверь постучат и придут за мной, за человеком, который убил и должен быть наказан. Я думал о том, что буду делать в тюрьме – думать о самоубийстве. Я уже думал о самоубийстве. Смерть спасает от ответственности, от страдания всех – и виновных и невиновных.

Уже прошло два года.

А я всё боюсь суда.

Как будто это произошло вчера.

Я не могу никому рассказать. Нельзя. Не поймут, потому что с ними такого не случалось, и им незнакома боль, им чужд страх.

Там частный сектор, не составит труда выяснить дом, где жил мальчик. Но его мать меня узнает – узнает убийцу, ведь мне не удастся её обмануть. Мне нужно всего лишь его имя; мне нужно только знать, умер ли он…

Умер, умер. Был раздавлен, как кошка, попавшая под колёса.

Есть повороты в жизни, проезжая которые, попадаешь в кошмар, и куда бы ты ни двигался дальше, выехать из кошмара не удается. Что я ни сделаю – буду мучиться.

В последние дни я всё время думаю о самоубийстве и о том, что смерть спасает от мучений всех.

23 ноября 2007