Страницы жизни Владимира Даля

«Страницы жизни Владимира  Даля»
                210-летию со дня  рождения писателя  посвящается
                Пьеса
                в  пяти  картинах
                Действующие  лица
В.И. Даль -  русский  писатель,  этнограф,  собиратель  фольклора.
Екатерина Львовна  Соколова – жена  Даля.
А.С. Пушкин – друг Даля, русский поэт.
Наталья Николаевна Гончарова – жена Пушкина.
Николай Арендт -  придворный  лейб-медик.
Иван Спасский – домашний  доктор Пушкина.
А.Н. Мордвинов – жандарм (управляющий III жандармским отделением).
Анюта – служанка.
Автор.
                Картина I,1845 год.
                Сцена 1.
    Кабинет Даля,  полумрак. Посреди  комнаты  стол с  зажженной  на  нем свечой. Слева -  маленький  кожаный диванчик, справа -  книжный шкаф  во  всю  стену. На столе – чернильница с пером,  две  книги. Даль  задумчиво ходит  по  комнате,  затем садится  за  стол  и  записывает  в  дневник свои  воспоминания  о  путешествии  в  Данию.
Даль (берет перо,  обмакивает  в  чернила, на  минуту  задумывается,  замирает  над  бумагой,  потом  начинает  писать). «Когда  я  плыл  к  берегам  Дании,  меня сильно  занимало  то,  что  я  увижу отечество  моих  предков,  мое  отечество. Ступив  на берег  Дании,  я  на  первых  же  порах  убедился,  что  отечество  мое – Россия,  что  нет  у  меня  ничего  общего  с  отчизной  моих  предков… (откладывает  перо,  задумывается. Взгляд  туманен).
В комнату, легонько  постучав, входит  Екатерина  Львовна.Раздается  бой  часов.  Полночь.
Даль. Что,  Катенька?
Екатерина. Володюшка,  поздно  уже. Спать  пора. Время  уж  за  полночь.  Не  бережешь  ты себя. Я  беспокоюсь.
Даль (вставая из-за стола). Напрасно,  Катенька,  напрасно. Для  меня  то,  чем  я  занимаюсь,  и не  работа  вовсе,  хотя  труд. Это- для  удовольствия,  призвание  души.
Екатерина (мягко кладет  руку  на  плечо  мужа,  улыбается). Может  твое  призвание  до утра  подождать? Всякое  дело  хорошо  в меру! Тебе  не  кажется?
Даль. Вот  и  ты  пословицами  заговорила.  Ну,  хорошо,  пойдем  спать. Ты права,  пора  уже. Не  зря  же  говорят,  утро вечера  мудренее.
        Екатерина  задувает  свечу,  супруги  уходят.
               Сцена 2.
Утро  следующего  дня. Гостиная. Справа – диван,  слева – маленький  столик,  на  нем  книги. Служанка  вносит  самовар.
Анюта. Опять  барин допоздна  досиделись. Пойду скажу  барыне,  что  чай  готов (уходит).
                Заходит  Екатерина Львовна,  за  ней  - Даль.
Екатерина. Володя, вчера  ночью ты  в  своем  кабинете опять  что-то  писал?  Что  же,  если  не  секрет,  сударь  мой?
Даль. Да,  воспоминания,  знаешь  ли,  нахлынули. Я  записывал  в  дневник свои  впечатления от  поездки  в Данию.
Екатерина. Как  интересно! Расскажи  мне!
Даль. Ну  хорошо. Знаешь,  говорят,  что  «отечества  и  дым  сладок…» По  сути, я  должен был  бы, как  только увидел  берега  Дании,  влюбится в  нее  сразу  же,  в свою  историческую Родину. Но  ничего  этого  не  было. Я  удивился – как же  так,  ведь  это  родина моих родителей.
Екатерина (перебивая  с  удивлением). Но ведь отец  же  твой  имеет  русское  имя?
Даль. Ты  знаешь,  Катенька,  отец  мой -  датчанин  Иоганн Кристиан фон Даль (хотя  поговаривают, что  далекие  предки наши  были  якобы  старообрядцами,  выходцами  из  России…). Отец  же  в 1799  году,  переехав  в Россию, принял  русское  подданство вместе  с  русским  именем – Иван Матвеевич  Даль.
Екатерина (с  интересом). И  кем же  был  ваш  батюшка?
Даль (с гордостью). Он  был  известным богословом и  медиком.
Екатерина. Но  давай  вернемся  к  твоему  путешествию. Какие  же  чувства  ты  испытал,  впервые  ступив на  землю Дании?
Даль. С  первых  же  минут пребывания там  меня  вдруг  охватила  тоска  по  России.  Необъяснимая  тоска:  так муж скучает  по  любимой  жене  в  разлуке,  так  мать  скучает  по  детям. И я  вскоре вернулся  домой, в свое  Отечество,  где  в  то  время  пребывал - в  Оренбург.
Автор (за сценой). Прославили  Даля  как  литератора «Русские  сказки»,  написанные  в  1832 году).
Екатерина (беря лежащую на  столе  книгу сказок Даля «Пяток Первый»,  говорит  оживленно). Володенька, какие  тобой  интересные  сказки  написаны! Замечательная  речь! Сколько пословиц  и  поговорок  в них! Ты  знаешь,  каждый  вечер,  укладывая    спать  наших  девочек,  Машеньку  и  Оленьку, я  читаю  им  твои  сказки  на  ночь.
Даль. Да, милая  Катенька, именно  сказки  принесли  мне  известность  как  литератору.  Только  ты  ведь  не  знаешь,  сколько  мне из-за  них пришлось  пережить!
Екатерина (встревожено). Что же  случилось,  Володенька?
Даль (с горечью). Мои  сказки, к  сожалению, были  признаны неблагонадежными. Императору Николаю I было доложено  о том, что  книга  написана самым  простым слогом,  для низших  чинов. Якобы  в  ней содержатся  насмешки  над  правительством,  жалобы на  горестное положение  крестьян…
Екатерина (с тревогой). И  что же?
Даль (с гневом). Меня  тут  же  арестовали, ругали  площадной  бранью,  тыкали  в  лицо  книжкой и  отправили в тюрьму…
Екатерина (с испугом). Боже  мой! Да  разве  такое  возможно  было?!
Даль. Возможно, возможно,  милая…
                1832год
               Сцена 3
Жандармское отделение. По комнате,  заложив  руки спину,  нервно ходит  из  угла  в  угол управляющий III отделением А.Н. Мордвинов. На столе  лежит  книга,  в  которую  время  от  времени жандарм  заглядывает. Лицо  его  передергивает  от  гнева. Мордвинов  кричит: «Ввести  арестованного!». Жандармы вводят арестованного  Владимира Даля.
Мордвинов (хватая  со  стола книгу сказок Даля «Пяток Первый» и  тыча  ею в  лицо писателя,  кричит). И  что  это  такое,  милейший! Как смели  вы,  бумагомарака, шелкопер проклятый,  написать  такую гадкую,  ужасную  вещь!
Даль (спокойно). И  что же такого  ужасного я  написал?
Мордвинов (с пеной у рта). Вы! Вы! (не  находит  слов). Эта  книжица -  насмешка  над  правительством! Она  -  только  для  черни! Для  прислуги!(топает ногами). Для  низших  классов!
Даль (с  чувством  достоинства). И простой  народ должен  читать  книги. И о нем  писать  надобно.
Мордвинов (стучит кулаком  по  столу). Немедленно  доложить об  этом  происшествии императору Николаю,  а  его (презрительно  тычет  пальцем  в Даля) в  тюрьму! В тюрьму посадить! Немедленно,  сейчас же  отправить его  туда! Сгноить! Уничтожить, чтоб неповадно было! Все  экземпляры сжечь! (еще  раз тычет книгой в  лицо Даля).
Даль (возмущенно). Помилуйте,  да  за  что?
Мордвинов (нервно, не слушая, обращаясь  к жандармам). Уведите  его  немедленно! В  камеру! На  нары! Там  его  место!(обессилено падает  на стул).
                Жандармы уводят  Даля.
              Картина II, 1845 год.
               Сцена 1.
                Та  же гостиная семьи Даля. Супруги продолжают пить чай и
                разговаривать.
Екатерина (с тревогой). И  что  же дальше-то было, Володенька?
Даль (смеясь). Не переживай  так,  душа  моя. Недолго я пробыл в тюрьме. Выручили  меня!
Екатерина. И  кто же тебе помог?
Даль. Да  друг мой,  Василий Жуковский. Будучи  в то  время  наставником сына императора Александра, он-то  и  рассказал наследнику престола  об  этом  анекдотическом  случае.
Екатерина. Как  интересно! И что же сделал  наследник  престола?
Даль. Александр пошел к отцу, императору Николаю I, поведал  тому  о  моих заслугах, смог  убедить  отца  в  том,  что власти в  этой ситуации  выглядят  нелепо.
Екатерина (недоверчиво). И  император  послушался  сына?
Даль. Да. Николай  приказал  освободить  меня. Однако тираж  сказок  был  изъят из  продажи и  почти  полностью  уничтожен. (С печалью) Уцелело  только  несколько  книг.
Екатерина. Как  жаль…
Наступает  молчание. Екатерина замечает еще  одну  книгу,  лежащую  на  столе,   берет  ее в  руки,  перелистывает, читает: «Сказка  о  попе  и  работнике  его Балде».
Екатерина (читая  про себя  дарственную надпись,  говорит,  обращаясь  к  мужу). А  что  это  за  книга,  Володя?
Даль (оживляясь). О, это  замечательная  книга! Видишь (берет книгу в  руки, открывает  форзац и  показывает  жене), здесь  написано: «Твоя  отъ твоихъ. Сказочнику Казаку  Луганскому – сказочникъ Александръ Пушкинъ».
Екатерина. Он  подарил  ее  тебе? О, как  интересно! Расскажи мне,  пожалуйста,  друг мой,  о  твоем знакомстве с Александром  Сергеевичем!
Даль. Хорошо, Катенька! С  удовольствием расскажу.
Автор (за сценой). Знакомство В. Даля и А. Пушкина должно  было  состояться через  посредничество  Жуковского в 1832  году,  но Владимир  Даль решил  лично представиться Пушкину и  подарить один из немногочисленных сохранившихся экземпляров своих  сказок «Пяток Первый».
Екатерина (еще раз просматривая дарственную надпись, говорит с  гордостью). Я  рада за  тебя, Володенька, горжусь  тобой и  твоим  талантом! Видно,  что  и великий Пушкин оценил  его по достоинству. Но  что  же  было  дальше?
Даль. Слушай, сударыня моя! Пушкин в то время снимал квартиру на углу Гороховой и Большой морской. Я  поднялся на третий  этаж. Слуга  принял  у  меня шинель  и  пошел  докладывать (взгляд  писателя туманится, он  весь предался воспоминаниям). Я, волнуясь, пошел по  комнатам,  пустым  и  сумрачным – вечерело. Взяв мою  книгу,  Александр открывал  ее и  читал сначала, с  конца,  где придется,  и, смеясь,  приговаривал: «Очень  хорошо». Моему  подарку  он  очень  обрадовался,  и  в  ответ  подарил мне вот  этот (показывает) рукописный  вариант своей  новой сказки «О попе  и  работнике  его  Балде» с  этим знаменательным  автографом.
                Сцена 2.
1832г. Кабинет Пушкина. Даль и Пушкин сидят  на диване, Пушкин  читает сказки  Даля, смеется.
Пушкин (с восторгом). Замечательно! Какой слог! Какое  понимание жизни  народной!
Даль (недоверчиво). Вы действительно  так думаете, Александр  Сергеевич?
Пушкин. Да,  батенька, да! Ваши сказки настоящее золото! Пишите, пишите дальше! (с интересом глядя на Даля). А  над чем же вы сейчас  работаете, друг мой?
Даль (с воодушевлением, страстно). Ах, Александр Сергеевич! Сударь мой! Страсть я имею также к собирательству слов разных  народных, к их толкованию!
Пушкин (заинтересовавшись, оживленно). Похвально, похвально! И много  ли вы собрали уже слов?
Даль (подумав). Да верно, уже тысяч двадцать будет!
Пушкин (горячо, убежденно). Так сделайте словарь! Позарез нужен словарь живого разговорного языка! Да вы уже сделали  треть словаря! Не бросать же теперь ваши запасы!
Даль (озадаченно). Для меня очень ценно  ваше мнение. Но меня тревожит вот что: смогу ли я довести начатое до конца?
Пушкин молчит, задумчиво глядя в окно. Затем, оживившись, восклицает.
Пушкин. Ваше собирательство не простая затея, не увлечение. Это совершенно  новое у вас дело. Вам можно  позавидовать – у Вас есть  цель! Продолжайте смело! А я со своей стороны окажу вам посильную помощь! (пожимает Далю руку).
Даль (радостно). Да, да, вы правы, Александр Сергеевич! Я согласен  с вами! А ведь это действительно счастье – годами копить сокровища и вдруг открыть сундуки перед изумленными современниками  и потомками.
Пушкин (поддерживая Даля). Да, дорогой Владимир Иванович, потомки ваши еще скажут в будущем Вам большое спасибо за труд ваш, за собирательство ваше.
Автор (за сценой). Пушкин поддержал идею Даля составить словарь живого великорусского слова, а о собранных им пословицах и поговорках отозвался восторженно: «Что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей что за золото! 53 года отдал Даль своему главному детищу – толковому словарю. Великая цель жизни была достигнута.
                1845г.
               Сцена 1.
Та же гостиная в доме Даля. Заходит, постучав, служанка  Анюта.
Екатерина. Что случилась, Анюта?
Анюта. Барыня, Машенька и Оленька уже проснулись. Прикажете привести?
Екатерина. Нет, не надобно. Я сама к ним приду (уходит).
Даль остается один. Он думает о своем так  рано ушедшем из жизни друге – поэте Александре Пушкине, вспоминает сентябрь 1833 года, вспоминает о то, как сопровождал А. Пушкина по пугачевским местам…
Даль (записывая в дневник). «Мы с Александром Пушкиным объездили все важнейшие места, где был Пугач…»
              Сцена 2, 1833г.
Загородный дом военного губернатора В.А. Перовского. В. Даль и А. Пушкин, прогуливаясь по алее, ведут беседу. Потом садятся на скамейку.
Даль. Александр, интересную историю мы с вами услышали  от бердинских старух, не правда ли?
Пушкин (смеясь). А, вы о так называемых «золотых» палатах Пугачева?
Даль. Да-да, именно так называли облитую медной латунью избу, где проживал Пугачев.
Пушкин (опять хохоча). Что только не придумает темный люд!
Даль. Я давеча услышал один интересный анекдот о Пугаче. Хотите послушать?
Пушкин (с жаром). О, да-да, конечно! Рассказывайте, Владимир Иванович!
Даль (начиная рассказывать). Пугач, ворвавшись в Берды, где испуганный народ собрался в церкви и на паперти, вошел также в церковь. Народ в испуге падал ниц. Пугач прошел прямо в алтарь, сел на церковный престол и сказал вслух: «Как мя давно не сидел на престоле!».
Пушкин (хохоча с большим жаром и от души). Ха-ха-ха! Вот так Пугач! Невежественный мужлан! Вообразил, что престол церковный есть царское седалище!(продолжая хохотать) Ну, Пугач! Настоящая свинья!
Даль (так же смеясь). Вы правы, дорогой Александр!
                Картина IV
                1845 год.
                Сцена 1.
Заходит Екатерина, Даль, не отрываясь  от дневника, спрашивает.
Даль. Ну, как там девочки?
Екатерина. Все в порядке, Володенька. Позавтракали и отправились с няней гулять к речке. (подходит ближе) А ты чем так взволнован?
Даль (печально). Встревожили мне души воспоминания об Александре Сергеевиче. Вот и давеча, когда ты ушла, вспомнил, как мы в сентябре 1833 года ездили по местам, где был Пугач.
Екатерина (ласково). Полноте, Володя… Ведь прошлого не вернешь…
Даль (продолжает, не слушая жену). Ведь Пушкин тогда быстро нашел «Историю Пугачева» (подходит к книгам, достает нужную) и вручил один подарочный экземпляр мне. Вот он (показывает).
Екатерина (взяв в руки книгу, перелистывает). Интересно… интересно…
Даль. А еще тогда он дал мне сюжет одной из сказок «Сказка о Георгии Храбром и о волке». Так что я ему премногим обязан. (Взгляд писателя туманится, он вспоминает смерть друга. Екатерина, догадавшись о мыслях мужа, ласково глядит его по руке).
Екатерина. Володя… Не тревожься… Он был очень хорошим, просто замечательным человеком и великолепным писателем. Очень жаль, что Александр Сергеевич ушел из жизни так рано…
Даль (печально). Да… Ты знаешь, вот уж восемь лет прошло, как нет его с нами, а я все помню в мельчайших подробностях, как будто это было вчера… (Немного оживившись, продолжает) Знаешь, Катенька, в конце 1836 году я приехал в Петербург, Александр часто навещал меня, интересовался моими лингвистическими находками. Особенно мне запомнился один случай…
Екатерина (с интересом). Какой же?
Даль. Пушкину очень понравилось найденное мною слово «выползина».
Екатерина. И что же значит это слово?
Даль (смеясь). Вот и тебя я сейчас просвещу. Выползина, дорогая Катенька, это шкурка, которую после зимы сбрасывают, выползая из нее ужи и змеи.
Екатерина (заинтересованно). И какое же отношение это слово имеет к Александру Сергеевичу?
Даль (смеясь). Да вот какое. Как-то Пушкин, зайдя ко мне, обратил мое внимание на свой новый сюртук. Он, показывая на него, весело пошутил: «Что, хороша выползина? Ну, из этой выползины я еще не скоро выползу. Я в ней такое напишу!
Екатерина. И что же? Написал?
Даль (грустно). Да уж как сказать… именно в этом сюртуке он был в день дуэли с Дантесом. И чтобы не причинять поэту лишних страданий, пришлось сюртук-«выползину» с него спарывать…
Екатерина. Ты ведь присутствовал при трагической кончине Пушкина?
Даль (грустно, с болью). Да, Господь даровал мне возможность быть рядом с великим поэтом в последние минуты его жизни…
      (Предается воспоминаниям).
                Сцена 2
            1837 год, 29 января, утро.
Кабинет Пушкина. Умирающий поэт лежит на черном кожаном диване. Рядом – Наталья Николаевна, держит на руках младших детей. Няня прижимает к себе старших – Гришеньку и Машеньку. Вокруг больного суетятся врачи: придворный лейб-медик Н. Арендт, домашний доктор И. Спасский и еще трое медиков.Входит Даль.
Даль (встревожено, обращаясь к Арендту). Ну, как он?
Арендт (вздохнув). К сожалению, ничего хорошего. Ему не стало лучше. Состояние больного с каждым часом ухудшается.
Даль (смотрит, как болезненные судороги передернули лицо поэта). Нельзя ли сделать что-либо для уменьшения страданий?
Спасский (вздохнув). Уже все испробовали. Рана слишком тяжелая. Большая потеря крови…
Пушкин (слабо, едва выговаривая). Пить… Дайте пить… Печет все внутри…
Наталья Николаевна (садясь на диван рядом с больным, прикладывает к губам поэта мокрый платочек). Потерпи, Сашенька, сейчас будет легче (едва сдерживает слезы).
          Пушкин открывает глаза, видит Даля.
Пушкин (увидев Даля, с вымученной радостью). О, вот и ты, мой верный друг! Подойди, присядь поближе! (Даль присаживается на диване возле Пушкина). Скажи мне правду, скоро ли я умру (беря Даля за руку, умоляюще).
Даль (стараясь говорить уверенно). Мы за тебя надеемся, не отчаивайся и ты.
Пушкин (благодарно пожимает руку, говорит облегченно). Ну, спасибо!
Наталья Николаевна (с надеждой). Сашенька, может, ты бы скушал чего-нибудь?
Пушкин (оживившись). Я так хочу морошки! Холодненькой, свежей! Принесете ли мне?
Наталья Николаевна вопросительно смотрит на медиков, Арендт и Спасский молча кивают головой, Даль тоже.
Наталья Николаевна (почти кричит). Он будет жить! Вот увидите, он будет жить, он не умрет (бьется в истерике).
Пушкин (ласково глядя на жену). Не волнуйся, Наташенька! Не плачь, милая!
Наталья Николаевна (с надрывом). Прости меня, Саша, это я, я во всем виновата, я знаю… Прости меня!
Пушкин. Полноте, жена моя! Ни в чем ты не виновата… (мысли его путаются). Моя Мадонна… Чистейшей прелести чистейший образец… (закрывает глаза).
     Наталья Николаевна плачет. Дети прощаются с поэтом, няня уводит их. Даль, Арендт и Спасский совещаются, отойдя в сторону.
Арендт. Мы испробовали все возможное – надежды нет никакой…
Спасский. Да, пуля оказалась свинцовой крупокалиберной…
Даль. Бедный! Как он мучается, вторые сутки пошли… (делает предположение). Скорее всего, тонкие кишки уже поражены гангреной… И жить ему осталось немного…
Арендт. Да, к сожалению, сегодня к полудню следует ждать его кончины…
Даль. Надобно бы батюшку пригласить, причастить умирающего (зовет Наталью Николаевну). Наталья Николаевна! Нужно срочно позвать батюшку, чтобы причастил Александра Сергеевича, пока он в памяти.
Наталья Николаевна (плача). Да-да, я понимаю, я сейчас же прикажу послать за ним… (выходит).
  Даль подходит к Пушкину. Тот открывает глаза, пробует шутить.
Пушкин. А знаешь ли, друг мой, сколько дуэлей в моей жизни было?
Даль (тревожась). Молчи, молчи, Александр. Тебе не нужно говорить. Береги силы.
Пушкин (сквозь боль). Мне приписывают около тридцати дуэлей (пытаясь улыбнуться), но на самом деле, друг мой, наклонитесь-ка поближе, я скажу тебе правду – я стрелялся семь раз… Но Бог был милостив… ко мне – никого… из своих соперников я не убил… (задыхается).
Даль. Саша, не надо разговаривать…
Пушкин (взгляд его туманится от боли, затем он оживляется, как будто вспоминает что-то важное). Даль, возьми на память… (с трудом приподнявшись, снимает с пальца золотой перстень-талисман с изумрудом и отдает Далю).
Даль (отрицательно качая головой). Нет, нет, что ты, Саша! Как же я могу?
Пушкин (настойчиво). Бери, бери, друг мой… Это мой золотой перстень-талисман с изумрудом. Мне уж больше не писать… А ты пиши, пиши, Владимир, занимайся собирательством, будет польза отечеству… Мой талисман тебе поможет. (в изнеможении падает на подушки, затихает, потеряв сознание).
Автор (за сценой). Надежды врачей и Натальи Николаевны не оправдались. Спустя несколько часов, 29 января, днем, великий поэт скончался. Перед смертью он попрощался с друзьями, семьей и причастился. Владимир Даль присутствовал при последних минутах его жизни; под руководством Арендта он вел дневник истории болезни, проводил вскрытие тела Пушкина.
Даль (записывая в протокол вскрытия). «Пуля пробила общие покровы живота в двух дюймах от верхней передней оконечности повздошной кости правой стороны, потом шла, скользя по окружности большого таза, сверху вниз, и, встретив сопротивление в крестцовой кости, разбила ее и засела где-нибудь поблизости. В одном только месте, величиной с грош, тонкие кишки были поражены гангреной. В этой точке, по всей вероятности, кишки были ушиблены пулей…»
              Сцена  3
              1837 год, 30 января.
 Дом Пушкина. Передняя. Наталья Николаевна в траурном одеянии и Владимир Даль.
Даль (протягивая вдове перстень). Возьмите его обратно, Наталья Николаевна. Он не должен принадлежать мне. Это вещь сугубо личная, семейная.
Наталья Николаевна (протестуя). Нет, Владимир Иванович, пусть это будет Вам на память об Александре Сергеевиче. Ведь вы были так дружны.
Даль (печально кланяясь). Что ж, благодарю вас. Мне дорога память о моем великом друге (собирается уходить).
Наталья Николаевна (останавливает Даля). Погодите! Это еще не все (выходит).
Наталья Николаевна (заходит в комнату, держит в руках сюртук). Владимир Иванович, дорогой мой! Я еще хочу подарить вам пробитый пулей сюртук Александра Сергеевича (протягивает Далю).
Даль (смущенно, растерянно). Еще раз позвольте вас поблагодарить. Для меня это большая честь – иметь при себе этот сюртук Александра, ибо с ним у  меня связаны некоторые приятные воспоминания. (Обращаясь к вдове). Еще раз примите мои соболезнования по поводу преждевременной кончины вашего супруга (целует руку Наталье Николаевне). Позвольте откланяться (уходит).
                Картина V
                1845год.
                Сцена 1
 Гостиная в доме Даля. Супруги продолжают вести разговор-воспоминания. Уже полдень, часы бьют двенадцать раз.
 Даль задумчив, мысли его далеко, взгляд блуждает, лицо омрачено печалью. Екатерина держите его за руку.
Екатерина. Так это об этом сюртуке-выползине ты давеча рассказывал?
Даль. Да, милая моя. Это последняя одежда Пушкина, черный сюртук с небольшою, с ноготок, дырочкою против правого паха. Над этим нужно призадуматься…
Екатерина (с горячностью). Думаю, Володенька, что сюртук этот должно бы сберечь для потомства…
Даль. Да-да, конечно… Не знаю еще, как это сделать; в частных руках он может затеряться. Но я что-нибудь придумаю.
Екатерина. Теперь я понимаю, откуда у тебя такой красивый перстень с изумрудом (показывает на руку Даля, где находится перстень-талисман Пушкина).
Даль (взволнованно). Как гляну я на этот перстень, так и вспоминаю Александра и хочется приняться за что-либо порядочное…
Екатерина. Я понимаю тебя, друг мой.
Даль (горячо). А еще, Катенька, хочу сказать, что Пушкин заставил всех присутствующих сдружиться со смертью, как спокойно он ожидал ее! Великого таланта и души был человек!
Екатерина (с чувством). Спасибо, Володя, что мы с тобой сегодня так хорошо поговорили. За это утро я узнала о тебе больше, чем за пять лет нашей совместной жизни. Особенно интересно было слушать о твоей дружбе с Пушкиным.
Даль. Да, была у нас большая дружба. И в жизни моей Пушкин сыграл если не главную, то очень важную роль. (Даль замолкает, затем, встрепенувшись, добавляет). Знаешь, Катенька, жизнь моя очень насыщенная и разнообразная. Я служил на флоте (об этом я написал в своей повести «Мичман Поцелуев, или живучи, оглядывайся), был врачом, естествоиспытателем, этнографом. Да и сейчас я, как ты знаешь, продолжаю этим заниматься: делаю операции, удаляю катаракты, изучаю медицину.
Екатерина (лукаво). Но, признайся, Володя, не это ведь есть главным делом твоей жизни?
Даль (подумав). Да, да, ты права, Катенька… Самое главное дело  моей жизни… Хотя нет, даже не дело – призвание – писать. Это непередаваемое ощущение счастья и радости, когда ты прикасаешься пером к бумаге и излагаешь свои мысли, мечты и желания. Когда я занимаюсь этим, я по-настоящему счастлив.
Екатерина (с улыбкой глядя на мужа). Ты талантлив, очень талантлив. У тебя дар Божий. И я горжусь тобой (подходит к мужу и обнимает его).
       Раздается легкий стук в дверь.
Екатерина. Войдите.
                Сцена 2.
Даль. Что тебе, Анюта?
Анюта (смущенно и неуверенно). Так обед уже… Накрыт стол. Стынет все. Я не решалась вас тревожить…
Даль (обращаясь к жене). Что-то мы с тобой заговорились, Катенька. (служанке). Иди, Анюта! Мы скоро будем!
                Анюта уходит.
Екатерина. Да, пойдем, Володя. А после обеда ты снова что-нибудь напишешь.
Даль. Да, да… Обязательно. Как же без этого. Ведь призвание – великая вещь.
                (уходят)
               
                Занавес