Оптимист

            Трудно им, оптимистам-то. Всегда было трудно. И раньше в старо(древние) ветхие времена, и в двадцатом веке, и в девятнадцатом, и в нашем двадцать первом. Потому всё, что они все какие-то идеальные. Психанутые. Всё у них, понимаешь, хорошо, всё даже неплохо, на все смотрят с улыбкой. Нельзя так. Надо на жизньтрезвее смотреть. Надо знать, где улыбаться, а где реветь белугой. Так-то. Так вот, был у нас такой Юрий Владимирович. Ну то есть и сейчас он имеется, но тогда тоже был. Из этих, из оптимистанутых. Ходил всё, пасть раззявя и зубами сияя в сорок две штуки. - Жизнь, - говорить, - прекрасна! Все люди, понимаете, такие хорошие да пригожие, что готов я всех обнять, а девушек, которые на морду лучше и натурально расцеловать. Ну всё человеку нравилось. Всё устраивало. Чуть кризис в стране, так он говорит:
            - Ничего, браточки, переждём. Пройдёт время-то трудное и настанет время хорошее.
Легче будет, только верьте.
Оракул хренов. Или, к примеру, обратно война с талибами, моджахедами или прочими чухонцами, так энтот миротворец тоже вещает:
- Ай-яй-яй, люди какие нехорошие! Боже, перестрелялм наших-то сколько! Страсть! Ну подождите, вот приедут вновь наши боевички, они вам перчику-то подсыпют, уравновесят, так сказать, военный баланс.
В общем жил человек в светлых очках. Иногда этот его оптимизм спасал-таки, а иногда был был ну просто крайне неуместен. А жил Юрий Владимирович, чтоб не покривить словом, ну распрекрасно. Работа высокооплачиваемая, жена красавица, дети - мальчик и совсем наоборот девочка, значит, учатся в частной школе. - в общем эдем захолустный. И видимо, жил он по какой-то внутренней линии, в одном, так сказать, направлении, заданном богом.
Но в один день случилось такое, что полностью перевернуло жизнь Юрия Владимировича. Полоса неудач началась. Да вот... Подкосило это Юрия Владимировича да ещё как! Началось с того, что Мишка, сын-то подрался. Ну мать, естественным образом, горячих выставила, отец тоже отчитал, дескать "учиться там учиться..." и сказал:
- О-ох, сынок, оскорбил ты меня... Ну постой в улочке, поразмышляй на содеянным-то.
А тут через полчаса обратно аврал. Прям как по Иову. Дочь корью, значится, приболела. Лежит, ноет, орёт, ворочается, ну натурально больная. Ну понадавали ей градусников-пилюль, а отец-то марку дёржит:
- Ну ах, ну ах, что поделать, лечись, дура, и чтоб никаких гвоздей.
А через час жена приходит и с порога:
- Жорж! (Она дура, его как во французских романах XIX века кликала). Жорж, прости, я разбила нашу машину! Пьяный какой-то подвернумшись на "Фольксвагене*, не смогла объехать. Ну этот как чайник уже кипит, но ещё держится:
- Ну, говорит, спасибо вам, сударыня, а "Фольксваген" ваш мне страховку оплатить?
И ногой на кота наступил. Был у них у них такой, меланхоличный, жирный кот... Эх, как взъярился Юрий Владимирович. Дворник Арсеньич впоследствии крестясь и сплёвывая через плечо, клялся, что не слышал такого никогда.
Всем тогды досталось. И сыну, и дочке, и жане... И треклятому коту. А вы говорите оптимизм!
(М. Николаев, 2000-е гг)