Я не скажу тебе спасибо

Людвиг никогда не благодарил хозяев за обед. Он не давал себя погладить, а когда кому-то удавалось это сделать, он очень редко мурчал. Удовольствие не было естественной потребностью для Людвига. Он был здравомыслящим котом и воспринимал повседневность, состоящую из максимально разнообразной пищи, идеально чистой шерсти и обилия игрушек как должное. Его никогда не выпускали на улицу, давая возможность дышать свежим воздухом через раскрытое окно, а он никогда не стремился выпрыгнуть в это окно, философически наблюдая за птицами с подоконника и щурясь на солнце. Людвиг носил разноцветные банты на шее с невероятно важным видом, как-будто это были не банты, а медали за отвагу. Людвиг не понимал значения этих бантов как атрибутики, способной разбавить серость обыкновенных будней, как не понимал, зачем ему чешут пузо. Но больше всего он не понимал людей. Утром они подскакивали с постели под громкие звуки, раздающиеся из светящихся прямоугольников, постоянно купались, гремели круглыми длинными и плоскими предметами, кричали друг на друга, надевали на себя что-то невообразимое, отчего их тело переставало быть тем, чем оно было, а превращалось в нечто обвешанное или обтянутое тряпками. Их высшей формой проявления любви друг к другу было то, что они прикасались губами к щекам друг друга, издавая при этом характерный звук, похожий на звук, который происходит, когда разрывается веревка, или же то, что они ложились друг на друга и начинали громко стонать. А еще они могли часами сидеть пред большим светящимся прямоугольникам и что-то безустанно щелкать. Когда им все надоедало, они брали Людвига на руки и принимались выводить его из состояния покоя: водили руками по шерсти, причесывали, чесали за ухом. Людвигу не нравились люди, не нравилось прикосновение их рук к его пушистому телу. Ему нравилось лежать под стулом с закрытыми глазами, потому что смотреть на людей он не любил. Людвигу шел четвертый год, и он ел, пил, передвигался и видел сны. Преимущественно, черно-белые. Он не понимал, почему люди не могли делать того же. И почему они так кричат вместо того, чтобы молчать. Он любил есть еду, которая сама появлялась в тарелке, и не знал,что четыре года назад был взят из приюта заморышем по просьбе маленькой девочки, которая сегодня уже была полноценным подростком и обращала на Людвига мало внимания. Он был для нее предметом декора, да, к тому же, не давал себя трогать. Периодически эта девочка забывала о том, что в их доме живет Людвиг, и вспоминала о нем только тогда, когда приходила ее очередь наполнять мисочку кошачьей едой.
Людвиг периодически становился свидетелем разговоров о благодарности и терпении. При этих разговорах девочка и ее хозяин переходила на крик каждый раз. Хозяин требовал быть покладистой и благодарной за роскошь, ей предоставленную, а девочка кричала, что не просила ее рожать. Когда разговор стихал, девочка и ее хозяин расходились по разным комнатам и хлопали дверями.
Кого было благодарить Людвигу за однообразие и рутину? Того же, кого нужно было благодарить людям. Стечение обстоятельств.