Кот из нашей деревни

    бесконфликтная сказка

                Автор приносит извинения
                За небольшую резкость по
                отношению к соседскому
                кабанчику.

               
               ИТАК, ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой говорится о   темных осенних вечерах, сказочных словах и лунных зайцах.



Сначала залаяла Шныра, за ней ее сынок с красными глазами, а потом и все собаки в деревне. Луна взошла над домом Ивана Ивановича, старуха подняла указательный палец, намереваясь сказать старику что-то важное, но забыла что именно... В этот самый момент и родился глубоко под лавкой один кот - золотые глазки, бархатный живот.
 - Непушистый, неершистый, бок золотистый, - пела ему прямо в нос мамашенька  кошка – говорунья. А уж он как любил с мамашенькой рядом сидеть да во двор на солнышко глядеть, слушать ее дыхание, ее урчание да разумные замечания, а особенно сказки - пока не закроются глазки.
 А вот уже и стемнело. Осень, обычное дело… Ветер поднялся. Зашевелилось все, заскрипело. Береза, будто целая роща, высоко над крышею гудит, осыпает все своими маленькими веточками… 
Дуб заволновался. Когда ветер свищет, он всегда волнуется, словно кого-то ищет. Его интересует – что там в темноте - те здесь ходят или не те…
А под окном яблонька, она постукивает в ставни и шуршит листочками:
-   Не забывайте про меня – я ваша дальняя родня!
Старики в такое время уже лежат на печке, в красном углу светится лампада и мама-кошка поет и поет свои бесконечные сказки. Но вот дед открыл глаза и зацокал языком:
 - Ц - ц - ц - ц -ц!
 А потом заойкал:
 - Ой - ей - ей - ей - ей!
А потом запричитал:
- Ну, надо же, ну честное слово!
А потом сказал:
- Ну, какая красивая сказка! А?.. Спишь старуха?
- Я все слышу, в позапрошлом году чинили крышу…
 - Спит глушня. Мурка, рассчитывай только на меня. Мы-то еще… Нас-то ведь стариков… - и был таков. Не угодно ли – храпит среди лунных огоньков, среди их брожения, извините за выражение.
Так что кот за какой-нибудь год стал весьма образованным, чего никогда не бывает в домах с отоплением централизованным. У нас ведь печка да свечка… Посидишь-посидишь, да и скажешь сказочное словечко! Много здесь сказочных слов и сказочных снов… А это ведь основное для молодого организма, тем более для молодого кота.
Ой, у него один глаз уже спит, а второй … а  второй на луну глядит… дай-ка я  посмотрю… лунные горы в глазу отражаются… а по горам этим бегает кто-то… подожди-подожди… А! Это лунные зайцы.      


                Глава вторая

О солнечном тумане и кошачьей самостоятельности.



Все коты, как правило, с большой теплотой вспоминают свое детство. Они прищуривают глазки… Чудесная пора! Тогда шкурка на локотках была совсем новенькая.
Да, чудесная пора! Если бы найти маленькую дверку в то время, то можно было бы, приоткрыв ее, увидеть там одного малюсенького кота.
Вот он сидит на выступе буфета, смотрит непонятно куда, думает непонятно о чем, улыбается непонятно чему…
Солнечный туман ходит вокруг… вот, он заходит в фотографию бабушкиной родни, и тогда темные силуэты на фото начинают еле заметно сверкать очками, подкручивать усы, кланяться… а серебряные жены их переглядываются и улыбаются в  серебряные цветы.
Но вот в  глазах возникает недоумение. Свет уходит. Гаснет… Фигуры   принимают прежние позы… А свет теперь  у буфета. Он упирается   тонким пальчиком в кота, и кот становится солнечным пушистиком, или золотым  фонариком… Что может быть лучше?..
Но всему приходит конец,  как сказал один малец, который считал, что он удалец, но попался на краже колец. Так случилось, что в один прекрасный момент кот увидел свое отражение в самоваре и выразился, помнится, так:
- Не маленький, не тоненький, к самостоятельной жизни готовенький!
Он лизнул мамашеньку в нос и пошел решать жизненно важный вопрос, а попросту говоря - своего счастья искать.
Вот он уже во дворе… Все-то знакомо! Деревенька наша (Здравствуйте, дядя Паша!) развернулась перед ним, как бумажный свиток… Вот заря, она соткана из нежно розовых бабушкиных ниток. Вот забор, вот сарай, вот деревни край. Вот дядя Вася пробежал с палкой в руке. Вот розовое солнышко показалось огненным краем из-за тети Шуриного сарая, или, можно сказать, огненным краешком из-за тети Шуриного сараюшка.
Вот начинается новый день и


            Глава номер три,


в которой мы знакомимся с группой мужичков и слушаем историю о некотором гусе.


Немножко хмурый пес, по кличке Тузик Валеркин заворчал в своей траве, у своей калитки, но не проснулся, не открыл глаза и не увидел как один малознакомый кот идет по забору,  потом по крыше, под которой притаились - не дышат - мыши, потом под калиткой - мимо маленькой улитки, затем через поле - вот где вольная воля!
Ой, извините! – он налетел на какое-то деревце, - Извините, я не знал, что вы тут стоите!
Ну а дальше дремучего леса кусок, где дрожит от страха каждый волосок.  А это что за дома? Какие-то двери… Ну, я прямо сам себе не верю - куда это ты попал, котофей?
- Правда, где это я?
А оказался он - ничего себе! – или - кто бы мог подумать! – или - вот это да! - в царской конюшне. Там как раз мужики сидели и, надо прямо сказать, слегка галдели. Спорили: в каком году к ним на конюшню зимой гусь залетел, да откуда он мог зимой взяться. Тут кот наш проявился в полумраке и кашлянул в кулачек:
- Простите… если хотите… я тоже знаю историю про то, как один гусь летел по странной траектории и тоже зимой вот залетел к мужику в огород. Так мужик этот гуся в избу пригласил. Чаем напоил, спать уложил, а утром с детьми в школу отправил.
- Ну, дает!- засмеялся кто-то в темноте. (Может быть конь?) Кот поклонился слегка и продолжил:
- Между прочим, этот гусь большим ученым стал. На его счету много изобретений. Мне это все один крот рассказывал, он теперь в Полтаве живет.
Но мужика с его добром гусь не забывал, на большие праздники прилетит бывало… А уж его всей деревней встречают. Пшенки ему насыпят,  он и ест за обе щеки. Меня тоже приглашали - бывал, крупу едал. Она во рту каталась - каталась, да так на языке и осталась.
Пришлось язык в пруду поласкать, доктор смотрел, велел парное молоко два раза в день лакать.
Мужики улыбаются:
- А ты врать-то горазд! Оставайся у нас жить - будешь сказки говорить, а мы тебя будем кашей кормить, да за ручку водить, все показывать, про все рассказывать.
- А нельзя ли мне сметаны, братцы? Я ведь кашу-то не очень люблю.
Тут мужики покряхтели, туда-сюда поглядели… ладно!.. дали коту сметаны плошку, а потом еще немножко.


                Глава четвертая,

в которой рассказывается о том, как рассказываются сказки, а также появляется множество разных лиц, в том числе и государственного значения.



На холме сидел большой,  костистый пес по кличке Щетина Старый, так вот солнце в этот день закатилось именно за него. Щетина Старый поднял свою крупную мохнатую голову и увидел в небе далеко-далеко маленькие, мохнатые звездочки…
Ночь настала. Луна, как повелось, из-за дома Иван Иваныча восстала. Лунные зайчики забегали по крыше, заиграли сквозь окна да сквозь щели по лицам всей артели. Тут кот зеленые глаза свои расширил и давай щеки топорщить, усами шевелить - сказки говорить… Сидят мужики - не шелохнутся, не ворохнутся - только подсолнухи едят, да глазами глядят.
И кто это по дворцу разносит слухи - ведь, казалось бы, повыведены все комары да мухи?
Только начал кот первую сказку - про девять задумчивых сестриц и солдата-аккуратиста, конного артиллериста - как скрипнула дверь.
- Можно?
- Милости просим…
И заходят семь нянек да семь мамок - царевича под ручки ведут. Царевич-то мальчик маленький, беленький - положили его на тулупчик, он лежит-слушает, да коту прямо в зеленые глаза его глядит.
Только начал кот вторую сказку - про двух мужичков, сухого и мокрого, как опять скрипнула дверь.
- Можно?
- Милости просим… Ваше величество?!
- Сидите-сидите, а вы лежите-лежите.
Это сам царь с царицей на огонек пришли, на рогожу легли, друг друга за ручку держат, сахарные пастилки едят, на сыночка глядят.
Только начал кот третью сказку - про одну сироту, которая проявляла удивительную простоту, - опять дверь скрипнула.
- Можно?
- Милости просим…
Входят: две старушки-задворенки, две приживалки запечные, два сторожа- инвалида, да их приятель - сторож картонной фабрики, да думный дьяк, да случайно (дверь-то открыта) соседский хряк - пшел вон! - да один неуснувший ребеночек, да один неумытый котеночек.
Уселись и слушают, сушеного подлещика кушают. (Добавлю – если бы этот хряк умылся и явился уже как культурный кабанчик, ему бы сказали – садись на диванчик.)
Я не знаю, куда утром девается луна. По-моему даже Иван Иваныч об этом не знает. Стало светлее... Кот поклонился всей честной компании и умолк. В глазах у него еще пробегали искры, но они были уже не такие зеленые. Он позволил себе ложечку сметаны - от сухости голоса и на спинке волоса.
Тут все очнулись, потянулись, с дружкой друг переглянулись - только царевич сладко-сладко спит на тулупчике. Пока, пора закругляться, в пуховые постельки возвращаться!.. А то уже рассветает и звездочки тают…
Разогнулись потихоньку, привстали, и давай прощаться- троекратно целоваться.
Чмок-чмок-чмок!
- Ой, я убегаю!
- Ой, я умираю!
- Я еле живая!
- Да я сама никакая!


                Глава пятая,


говорящая, в том числе, о некоторых приятных должностях и подарках, об одной рыбной лавочке, и об одной золотой рюмочке.


Ну а пока там все прощались, деликатно разбегались, царь-батюшка поманил к себе кота, подарил его из своей ручки сахарной пастилкой и предложил вопрос:
- Кто таков, откуда сам? Где зародился, где возрос?
Кот ему в двух словах все и объяснил - и про мамашу, и про деревню нашу. Царь - батюшка приятно улыбнулся, съел вишенку в сахаре (поднесено было специальным вишневым мужичком) и тут же назначил нашего кота главным царским сказочным котом.
Он расчесал бороду маленьким расписным гребешком и добавил:
- Что же касается до мамаши твоей, то выпишем ее по железной дороге, встретим с красного крыльца, доглядим до самого конца. А старик твой со старухой пусть, ежели пожелают, в царских прудах рыбу ловят, да раз в год отчет готовят. Ну а теперь пойдем ко мне - еще пять минут перед сном попоем сказки - пока не закроются глазки.
Царь-батюшка съел маленькое моченое яблочко (поднесено было специальным яблочным мужичком) и опять приятно улыбнулся. Сказочные слова и сказочные сны… Это ведь основное для всякого сравнительно пожилого человека, тем более для сравнительно пожилого царя.
Тут, в конце концов, и сказке конец. Вот один мой знакомый маленький мальчик ее слушал - он молодец.
А кот, между прочим, купил своей мамаше сельди атлантической и декоративных колец, для на шее ношения - вот какое отношение!
Что же стало со старухой и стариком? Он от природы не будь дураком – ухватился за эту идею и теперь рыбную торговлишку при дворце имеет. Там у него всевозможные коты сидят в гостях до темноты.
А мамашенька-кошка до сих пор в царских покоях живет. Два раза в день парное козье молоко из рюмки пьет. Рюмка серебряная, золоченая, ножка у ней еще такая верченая.
А козочку эту я лично знаю, у нее сарайчик с краю.


                2010 г.     деревня Суоранда