Мы Крылья

Мы Крылья

Кристоф Вечерский


                Не ангел я, но так мечтаю,
                Паря над миром суеты,
                Лететь с тобой туда, где знаю
                МЫ вместе- КРЫЛЬЯ - я и ты!
                Зябнева Л.И.




Командировка в отпуск.

Наверное, только на всю голову творческий человек, станет искать уединения чуть ли не в самой многонаселённой точке страны, как, например, сделал это я, решив на некоторое время перебраться из тихого провинциального городишки в нерезиновую столицу.
 Но самое забавное в моём поступке – нечто иное: прежде, чем ты осознанно созреешь посетить этот величественный город в желании найти здесь ту часть себя, которую почему-то не смог найти по месту жительства, ты проходишь сложный и тернистый путь, на чьих тропах игнорируешь естественную, и что удивительно, выгодную возможность побывать в нём. Чтобы отдохнуть, многие люди едут из Москвы, а психи, вроде меня, – в Москву.
Кстати, привет, и, кстати, о психах… Совсем забыл представиться!
Меня зовут Антон.
И эта, для кого-то скучная, для кого-то наивная, а для кого-то, быть может, и  романтичная история, на самом деле, обо мне. Ну… разве что… Я как и любой творческий авантюрист, мог несколько приукрасить отдельные события! Но, поверьте, всё это только ради вашего же эстетического блага. В остальном, мы – публика творческая, своему любимому читателю врать не станем, а если и станем, то не на таком ровном месте. Как же в большой литературе, не хватает «смайликов», а сейчас особенно не хватает такого, как «Пой, соловушка, пой!».
Кстати, о большой литературе, это вовсе не намёк на высочайшую степень моего таланта, а акцент, скорее всего, на размер его будущих результатов. Знаете, так бывает: присел рассказик начёркать, встал перекусить, а у тебя  под рукой уже свой роман «Война и мир». 
А ещё, знаете, я всю жизнь чертовски боялся высоты…
Это-то, к чему?! Так элементарно же,  после истории, которую расскажу, я чувствую себя чуть ли не соколом абсолютно на любой высоте!
Ну, имею же я, право немножко похвастаться?!
Хотя, что-то подсказывает, если и дальше продолжу хвастаться, излагая мысли в столь хаотичном порядке, то собственная писанина всей своей тяжестью прицельно полетит обратно. Поэтому, пожалуй, вернёмся к конкретике.
Всё дело в том, что ваш непокорный слуга, и по совместительству стареющий молодой человек, не так давно осознавший собственное положение, как пик личного, творческого кризиса, возжелал в срочном порядке изменить это самое положение и единственным видимым выходом из него счёл  осуществление давешней задумки, а именно, написании книги. «Как громко!» – скажете вы. И очень поспешите, ведь просто ещё не знаете, какие титанические амбиции ваш непокорный слуга задумал на самом деле вложить в эту книгу. Поверили?  Неужели вы поверили, что я и дальше стану полоскать мозги, в таком официальном тоне? Это же чертовски скучно!
Но, насчёт кризиса, я не лукавил. Да и насчёт всего остального тоже.
Меня действительно зовут Антон, мне 29 лет, я фрилансёр и работаю волшебником! Враки? А вот и не дождётесь! Уже с десяток лет подряд, как заправский Мерлин, только и знай, что исполняю любые сокровенные желания мужчин и женщин, по ночам и за их деньги. У кого плохо с чувством юмора, скорее хватайтесь за голову, а вот остальные знают: чтобы работать волшебником, достаточно быть художником, которым я и являюсь по основной специфике. И являюсь им ещё с тех незапамятных времён, когда начинал этот радужный путь в качестве юного реставратора обоев, повышал профиль в буквальном смысле заполнителем  родительских паспортов отборной каракулею, и с треском ремня по «опе» завершил свою звёздную карьеру первоклассным декоратором  мебели. Спустя годы вышеописанная  совокупность полученных навыков и помогла в осуществлении главной детской мечты. Какой? Например, безоговорочной консолидации с директорским креслом на фабрике по производству игрушек. Хотя и осуществилась она несколько в отличной от детских ожиданий форме.
Игрушки-то уже нынче другие, вот и штамповать их приходится не у станка, а в качестве 2D игрового художника-иллюстратора, принимающего самое непосредственное участие в  разработке компьютерных игр, а также являющегося художественным руководителем нескольких игровых проектов в сети Интернет.
И знаете, с гордостью могу сказать: «Игры – тоже  довольно не малое искусство!» Но вот беда – в моём случае – искусство продаваемое, а значит чужое.
А ведь каждому деятелю искусства, всегда хочется творить ещё и  для души, но в условиях современной и суровой реальности, не всегда получается.
Хотя и не сказать, что я  из серии тех альтруистов, кто  готов жить в бочке, выводить пальцем  на песке великие догмы и, что  у Стругацких, всё задаром!
Всегда здорово сочетать приятное с полезным, но зачастую успеваешь сделать, как правило, только полезное! Тут-то и зарождается, то заветное,  и что важно бескорыстное желание, сотворить нечто удивительное, неповторимое, исключительное и фундаментальное, а сотворив, немедля  поделиться с миром. Ну, скажите, неужели  хоть один творческий человек ни  разу в жизни не мечтал сотворить шедевр?! И я вам ни разу не поверю. Мечтали все, и я тому не исключение, разница, лишь в конечных целях каждого из нас, ради которых денно и нощно мы продолжаем работу над очередным дитятей Франкенштейна. И в моём случае дело не только в последующем признании, всемирном успехе, мировой славе и потехе собственного тщеславия. Просто не каждый творец  от рождения обречён стать бессмертным. Поэтому при жизни каждый назвавшийся творцом, вне сомнения обязан, если понадобится, сделать даже невозможное, только бы оставить потомкам наследие. Наследие, в котором ему и будет должно обрести самое настоящее бессмертие, прямо доказывающее продуктивность бренной жизни и собственных творений. Наглядный тому пример, небезызвестные люди прошлого, чьи труды уже который век  учат  быть нас теми, кто мы есть.
Вот и я на пороге зрелости осознал: отдавал лучшие годы своей жизни искусству, но только взамен  на хлеб и зрелища, а вот ради наследия поработать, не довелось. В итоге как результат имеем что? Правильно, тот самый кризис, будь он не ладен!
И началось! Одна часть меня занялась скулить: «У тебя просто не было времени», а вторая  буквально с надрывом хрипела: «Да, ты же законченный лентяй!» И я уже молчу, как вашего слугу  швыряло на волнах этой великой стихии с одного направления к другому, в каждом из которых хотелось успеть всё и сразу. Основой,  конечно, всегда оставались:  живопись (то, к чему было призвание от рождения), музыка (то, к чему у меня всегда было стремление к постижению), литература (то, что давало мне возможность самовыражения), которая вдобавок была и самым быстрым средством для достижения результата. Поэтому я и выбрал последнее, как наиболее удобный и невероятно эффективный способ выхода из дурацкого кризиса. А ещё как инструмент, для сотворения того самого величественного, став коим, ему представится великая честь сопутствовать создателю в завоевании нового фронта на творческом поприще, тем самым помогая окончательно решить конфликт с собственным тщеславием. Ну, а чего греха таить, не без этого! Нет, я, конечно, могу понять ваш скептицизм, и  даже размашистый жест рукой, и, пожалуй, сам повстречав такого самонадеянного нарцисса, что  последний ханжа лишь усмехнулся бы ему в след, – но всё же! –   ведь  попытаться я хотя бы могу?!
В любом случае, что бы вы ни ответили, тут уж, простите, последний выбор остаётся за мной, и я действительно попытаюсь! Ибо если не сейчас, то позже вовсе бессмысленно.  В эпоху вставной челюсти,  знаете ли,  кажется, любому тщеславию всё будет  как-то побоку, само, наверное, с отвёрткой  будет ходить и ворчливо причитать о несовершенстве мира! Отсюда и такая спешка, а корень в ней, – он родимый, кризис!
Не ругайте, друзья, но ведь, в самом деле, уже столько лет, а  до сих пор не сотворил хотя бы чего-то вечного, оттого и душе покоя нет. Так что пусть прозвучит самонадеянно, но ведь кто не рискует, как я люблю говорить, тот рискует остаться трезвым. А ещё я очень люблю говорить, особенно женщинам: «В моём доме – мои правила, даже если это твой дом! И поскольку я сейчас как раз то и делаю, что нахожусь в вашем доме, вне зависимости от половой принадлежности, не сочтите за труд, будьте любезны улыбнуться моей вопиющей самоиронии!»
И вообще, в академии волшебников, нас учили так:  «Каждый великий волшебник должен творить волшебство, не только с чувством долга перед зарплатой, но ещё и в угоду собственным удовольствиям,  для людей, и чтобы потом памятник поставили. Потом – это желательно при жизни, и после каждой зарплаты».
Отсюда такие амбиции. И пусть повторюсь, но при всём уважении к любимым заказчикам, когда внутри бушует собственный бескрайний океан нереализованных желаний и задумок, ты очень устаёшь  рисовать чужие мысли. Уверен, многие даже поймут это чувство! Чувство, когда тебе уже  слишком тесно в роли вечно незримой длани скульптора, оная, не зная устали, вытачивает на холсте величественные образы, но образы чужих героев, только мечтая оживлять своих. Именно по этой причине теперь я здесь, в одном  из будущих элитных небоскребов столицы. Развалился на уютном диванчике, обтянутом белой кожей, расположенном прямо напротив огромных, полностью застеклённых окон, из которых, должен отметить, открывается прекраснейший  вид, но которые по-прежнему пугают своими габаритами. Ведь в этой части своей истории я всё ещё боюсь высоты.
И снова слышу ваш сарказм! Мол, неплохо, приятель, ты  устроился, каждому бы так личный кризис переживать. В чём-то даже соглашусь. Иметь в своём распоряжении целый небоскрёб в центре Москвы для уединения, ничего не скажешь, – довольно весомая организация досуга, но, если уж начистоту, всё не так грандиозно. На самом деле, мне лишь  немного повезло, оказаться в нужное время в нужном месте, и уж не знаю к счастью или сожалению, но продлится сия вакханалия ровно до момента, пока этот скромный пятидесятиэтажный домик не будет сдан в эксплуатацию.  Как это возможно?! Так мы же в Москве, а здесь вообще нет ничего невозможного! Скажу больше, в этой громадине, уже сейчас насчитывается  с десяток квартир с полным пакетом комфортабельных условий  «премиум» и «люкс» класса. Заходи да живи, вот только спонтанно вынужденная пристройка пентхауса на крыше притормаживает рвение собственников встречать рассвет под набат отбойника и приветливое подмигивание крановщика! Поэтому вместо честного и совестного ожидания или добровольных зубодробительных мучений (а как известно, народ у нас смекалистый) эти самые собственники решили по старой международной традиции сделать немного наличных  из воздуха, помогая авантюристам вроде меня устроиться в роскошных условиях за приемлемые деньги! Вот только роскошь не всегда сосуществует бок о бок с комфортом. Но лично мне жаловаться грех! Получить апартаменты «элит» класса, вместо «хрущёвки» с тараканами тёти Зины и её мужем-уголовником через комнату, за ту же самую цену – какой там комфорт?! – это манна небесная! Мне так вдвойне повезло! Костя сказал, что строительство пентхауса на текущий месяц по личным причинам заморожено, и, следовательно, можно рассчитывать на полное спокойствие, вместо беснований Тора над головой, а  как бонус ещё и безоговорочную индульгенцию соседей вместе со всеми их грехами и тётей Зиной в придачу, по причине полного отсутствия последних! Так что, творить, творить, и ещё раз творить.
Ах, да, кто такой Костя?! Это как раз один из тех самых бескорыстных… ну, или почти бескорыстных людей, что мило согласился предоставить свою будущую жилплощадь на временное пользование, при этом по-прежнему остался моим давешним другом и одновременно заказчиком. Хотя вру, бывшим заказчиком, но не суть важно. Его отчим, являющийся главным застройщиком, опережая все сроки, сделал не так давно любимому пасынку,  щедрый подарок под ключ, после чего многие знакомые самого отчима последовали примеру! Отсюда и получилось, что в здании, которое официально ещё не подлежит эксплуатации, уже и квартиры есть и, как показывает личная практика, начинают обживаться людьми. Ну, и так как проблем с жильём у самого Константина не было, а тут и старый знакомый нарисовался в гости, определились, что самым удобным решением с моим заселением будет именно такой вариант.
Только, друзья, скромная  просьба: «Пусть всё вышесказанное в отношении моей съёмной квартиры, останется между нами, ведь махинация не совсем легальная, но и криминального особо-то нет, а добрых людей ой как  не хочется подставлять.
Надеюсь, договорились?! (И как же всё-таки не хватает «смайлов»). Впрочем, к более детальным подробностям моего пребывания здесь вернёмся  позже, а покуда я решился творить личный подвиг, пора бы начинать. Осталось только, определиться с чего, ну, и самый пустяк, что именно?! Слава Оле-Лукойе, пока я добирался до здешних пенатов, поразмыслить над этим времени было предостаточно. И потому начнём, прежде всего, с чувств, а точнее – с попытки вернуть их! Да-да,  именно эти необыкновенные и давно забытые многими из нас качества, присущие каждому от рождения, но затёртые современным ритмом до очерствения. И первым, кому мы попробуем их вернуть, буду я сам, кто тоже не может похвастаться исключительной чувственностью! Если всё пойдёт по плану, и  у меня получится для начала вернуть их хотя бы себе, то клянусь каждой запятой, первым делом я поспешу, разделить их с вами (не запятые, конечно). Зачем?! Затем, чтобы сдвинуть с наших измождённых лиц, тяжёлый монолит безразличия!
А вот насколько хорошо это самое «поделиться», у меня получилось, узнаем позже, ведь, как известно, лучший результат –  результат подкреплённый поступками, а не одними словами! Как мы сможем понять, что вернулись именно чувства?!
Да элементарно! Если в заключение своей истории я услышу что-то вроде – ДА! У этого парня получилось, и моя давно забытая улыбка снова на месте, а у кого-то, быть может, сердце и душа. Это и будет означать, что, в самом  деле,  получилось.
Многих конечно по праву возмутят, эти слова! Откуда, мол, такое рвение лезть в чужие души, когда со своей-то, поди, ещё не разобрался, да и какая она, эта твоя душа?!
 И смею оправдать ваши опасения. Тут действительно не всё так просто. Но разве нет смысла  в том, чтобы одним возвращать, а другим дарить то, чего им не хватает, если ты в силах, или хотя бы возжелал попытаться?! Но вы опять скажете, тебе ли решать?!
На что я отвечу древней мудростью: «Дареному коню в зубы не смотрят». И раз уж вы продолжаете внимать смысл этих строк, значит, как минимум вы сейчас ищите, что сделает ваш день ярче и теплее, как максимум, если вы это найдёте здесь, значит, я всё-таки был прав! Посему имею наглость продолжать!
Ведь знаете, ещё одна из причин, по которой я здесь, – я так же, как и вы, до сих пор в поисках.
В  поисках своего отражения.
И что забавно?!
Мы живём на планете, которая страдает от перенаселения, но при этом умудряемся абсолютно не замечать друг друга, а что ещё хуже – игнорировать.
А знаете почему? Конечно, знаете! Да и я уже говорил! Мало, того, что мы очерствели в реальном мире, как следствие, в добавок мы ещё и переехали в виртуальный, на полное духовное ПМЖ. Более того, те самые многострадальные чувства мы безжалостно  заточили в него и делимся  ими отныне только там. Незатейливо  улыбнуться друг другу на улице?! И в самом деле, о чём это я! Это же так сложно, да нет, это просто ужасно! А вдруг ненароком увидят! А если увидят, элементарный акт вежливости могут приравнять к слабости, али чего хуже к глупости! Ой, нет, сейчас я лучше валенком прикинусь, зато дома под одеялом столько «лайков» понатыкаю! Так и живём.
Хотя не могу сказать, что страдаю от недостатка внимания, напротив, иногда испытываю неудобства от его переизбытка. Но важно другое. Сколько бы вы не купались во внимании, если в нём не будет хотя бы толики отражения, вам будет безразлично такое внимание. Каждому существу на земле нужно отражение. По случаю чего, к теме о моей собственной душе и сочетании не сочетаемого в одном человеке, я раскрою вам ещё один личный секрет. Несмотря на сформированный довольно чёрствый и отчасти циничный характер, очень глубоко внутри я  по-прежнему остался романтиком, да ещё и таким, которым мальчишка бывает, пожалуй, только в  шестнадцать. Но сколько же испытаний ради моего признания, с тех пор пришлось снести тому романтику! Иной раз я даже завидовал своему терпению! Ты его пинаешь, топчешь, задушить пытаешься, а он только знай что прощает,  улыбается в ответ! Хотя было бы желание! Немного титанических усилий и глоток окружающей действительности, в конечном счёте, сокрушили, как тогда думалось эту бесполезную часть, огрубляя её в  каменный монолит того самого характера! И всё бы здорово, казалось, ты получил то, чего так пламенно желал! Обратил восторженную мямлю в настоящую бесчувственную машину! Так танцуй же и пляши, человек. Но, увы! Машины не умеют танцевать! Да и человек, даже будучи машиной, что не говори, не совершенен! Стоит ему достигнуть желаемого, как, наевшись досыта, он очень быстро теряет интерес к результатам своих чаяний! И как всегда только потом становится ясно: важен не столько результат,  сколько путь к нему. Поэтому, думаю, не мне одному, стоя на пороге зрелости, теперь так не хватает той беззаботной наивности, исследовательского авантюризма, нежной, что аромат весенних садов, романтики, да и вообще всего того, что нами давно посажено на цепь, закрыто на ключ и выброшено в самые тёмные глубины сознания. А если ты по доброй воле как типично приземлённый человек и, собственно, как я сам, устыдился всего этого, и  отрёкся,  желая  получить запретное, тебе не только этого не хватает, но и очень больно ранит осколками всю следующую жизнь! Мы так часто забываем в собственной беспечности о главном: «Как не прячь какую-то важную часть себя, рано или поздно она начнёт рваться наружу, вопрос лишь времени!» Всё равно не верите?! Вспомните старую мудрость: «Если ты рождён птицей, тебя всегда будет тянуть в небо; если тебе отрежут крылья, небо начнёт тебе сниться; если ты научишься вести сухопутный образ жизни, ты станешь грезить небом и без устали будешь искать возможность вернуть то, чего тебя лишили». Знаешь зачем?! Затем, чтобы вернуться в небо! Точно так же как я ненавидел романтика внутри себя, я и не верил в сказанное, веря только в свободу собственного выбора. Оттого и оставил попытки вернуться в своё небо, твёрдо убеждённый в исключительной верности земного пути и его материальных благ. Но как можно считать жизнь полноценной, если ты потерял в ней главное предназначение?! А вот так мы с вами устроены, друзья, и это уже потом возникают умные вопросы, а сначала всегда приходится чем-то жертвовать! Отдав душу, ты получаешь власть; продав сердце, ты получаешь деньги; предав любовь, ты получаешь страсть; отрёкшись от  крыльев, ты получаешь целую землю и её сады с запретными плодами, сулящими любые искушения, – только с течением времени. Пожалуй, повторюсь, но сладость их не так пьянит, а вот память о крыльях всё чаще теперь терзает рваную душу! Душу, которой, вместо первых небрежных шагов в поисках своего отражения, вместо первых забавных безумств, являющихся следствием опьянённого весенней влюбленностью разума, вместо нежной недосказанности и неловких прикосновений друг к другу, вместо всего того, что положено пройти каждому со своим отражением, и всего того, что ей так не хватает сейчас, была ближе прихоть тщеславия! Догадываетесь, к чему это привело?! Подозреваю, что догадываетесь, но раз уж начал, расскажу:  «Само тщеславие, вне сомнения, давно решило за обоих. Ему в отличие от никчемных людишек, конечно же, уготовано вознестись над этим бренным суетным миром, вместе с настоящим ангелом, коего  пройдя тернистый путь испытаний оно встретило, наивно полагая, что за все лишения, ангел в облике львицы дарует не только отражение, но и  разделит вечность во вселенском танце страсти». И снова бы только размыслить, откуда ангелам ведомы страсти людские, и снова бы приглядеться душе-душеньке, ведь  ничто  не претило. Но зачем?! Она-то глупая, она-то окаянная мудрости падений ещё не ведала! И помню, ох как не обрадовалась, когда изведала! Время шло, и каждый день, проведённый в дьявольском танце, всё сильнее затирал обманчивый лик ангела, обнажая  черты,  простой и коварной смертной! Смертной, которая вместо возвышенных песен о нашей любви всё чаще теперь бранилась, а  вместо витья уютного гнездышка и заботы о его будущем, всё чаще с тоской воздыхала о том, как сотни мужских рук щедро сеяли в её лоно мёртвое семя, пачкая некогда непорочное тело незримой скверной. Как результат, в один из тысячи рассветов проведённых вместе, я стоял посреди пустыни, напротив псевдо ангела, и, смотря в его глаза, априори своего отражения, видел отражение собственной наивности после свершившегося первого падения. Распластавшись у ног смертной, она так отчаянно корчилась от боли, пытаясь собрать осколки восторженных грёз, и так болезненно отказывалась верить, что её ангел оказался падшим. Ну вот ты и получил запретное, отрёкшись от важного, нравится тебе этот вкус, человек?! А то время, что безвозвратно упущено?! А небо, НЕБО тебе нравится?! Уверен, ещё как нравится, но ты уж прости, теперь для тебя на нём пожизненный переучёт! Не нужны были крылья, не верил?! Вот и проваливай на свою дрянную землю, ползай там и пресмыкайся дальше! Именно в этот момент часть тебя, которой ты так противился, начинает рваться обратно с удвоенной силой! А вот ты сам,  получив горький опыт, в очередном порыве беспечности, пытаешься затолкать её обратно! В этом бесконечном противоборстве характер начинает покрываться пластинами стальных лат. С годами латы крепчают, обрастают новыми слоями! Но однажды ты понимаешь, как несказанно устал: уж больно тягостными стали эти доспехи. Правда, к счастью, в них теперь  исчезает и всякая потребность! Ведь недавно в одном из собственных завоевательных походов, ты удачно выменял  накопленные знания и опыт на кое-что поинтересней неподъёмных железяк.
Теперь у тебя есть лёгкая и такая удобная маска! Больше нет нужды надрываться, достаточно лишь ловко переключать на ней эмоции! Да и от этого на порядок больше проку, нежели отражать удары грубым панцирем, который хоть и оставлял тебя невредимым, но абсолютно не позволял двигаться вперёд, стесняя в возможностях и сдерживая в желаниях! И снова душа не кается, позабыв о горести падений и изгнаний лет минувших! Снова балует грешная, с огнём играет, меняет чувства, что перчатки, и в один прекрасный день перестаёт отличать фальшивые от собственных! Но тебя – человека – сейчас это тоже заботит меньше всего, ведь у тебя уже далеко не одна маска, а жить, меняя их, знали бы вы как удобно – а падать?! – а падать вовсе не больно. Под масками ты  теперь сам и Бог, и Дьявол воплоти, перед которым распахнуты двери изобилия всех мирских соблазнов, и у которого есть сытая, беззаботная жизнь, власть, женщины. Так о чём сокрушаться?! О крыльях?! О чувствах?! О небе?!  Умоляю, к чему вообще все эти пустяки, когда ты властелин вечного праздника жизни, коему нет предела и конца! И, правда, оно тебе не нужно ровно до тех пор,  пока однажды, выйдя из своего наглухо прокуренного праздника за глотком свежего воздуха,  ты неожиданно замираешь! И стоишь так ещё очень долго, разглядывая, угадайте что?! Собственное отражение! А оно разглядывает тебя! В алчном порыве ты протягиваешь руку, дабы  скорее заполучить его, но – ах какая досада! – ты почему-то совсем не можешь дотянуться! Почему?! Потому, что оно стоит наверху, а ты внизу! И у тебя совершенно нет крыльев! Ох, как же громко и прямо на твою самодовольную головушку обрушивается болезненное озарение! Казалось, столько лет у тебя было многое! Но, оказалось, совершенно не было главного – собственного отражения! А ещё не было крыльев, как и  никогда не было весны, в которой живут отражения, а теперь вот  ещё и нет собственных чувств! Зато есть  бескрылые падшие, очень много бескрылых, которых всё это время ты так наивно продолжал путать с ангелами, беспечно считая себя мудрым и абсолютно не подозревая, что имя этой мудрости – тщеславие! Тебе опять больно человек?! Конечно, больно, ведь ты же неисправим! Наверное, только ты, человек, пока настоящая жизнь проходила мимо,  продолжал свято верить, что её не существует! Но это даже не самое страшное, отчего тебе так больно! Помнишь романтика внутри себя?! Да-да  именно ту часть, от которой ты так рьяно и усердно открещивался, пытался задушить и ликовал, когда всё вышло?! Оказывается, человек, зря ты ликовал, он так и не умер, и жаждет расплаты, заставляя чувствовать его несказанную боль за твою беспечную жизнь! Вот перед самым отъездом сюда я и ощутил эту бесконечную боль! И продолжаю ощущать до сих пор, признав, что так и остался романтиком, а вот лучшее его время  прогулял безвозвратно! А ещё я теперь отчётливо понял, что за девушка всё чаще снилась свободными от торжеств ночами, и почему её лицо стиралось каждый раз после пробуждения!
Да, что там снилась! Оказывается, я уже давно искал её образ среди толпы, сам того не замечая! Собственное воображение, прознав о потугах хозяина, теперь старательно пыталось угодить, рисуя самые яркие картины нашей первой встречи: ну вот же она, выходит из дверей торгового центра  и, ёжась от лёгкого морозца, прячет миленькую мордашку в большом тёплом шарфу, а потом улыбчиво морщится, глядя в тёмное небо, которое пылая неоном вместо звёзд, роняет на её реснички пушистые снежинки! Или вон та  скромняшка в белом просторном платье, как же заразительно смеётся, что-то очень активно обсуждая со своими подружками на залитой солнцем набережной? А может, вон та, которая в такт какой-то мелодии постукивает по полу кафетерия ножками в разноцветных кедах и азартно надувает огромные розовые шары из своей должно быть вкусной жвачки?!
Но только стоит вглядеться, прислушаться, заговорить, как секунды спустя становится ясно – это снова не она…
Но кто же тогда такая,  та самая она?!
Быть может, она как раз и есть тот идеал, что живёт в каждом из нас, но остаётся призрачно недосягаемым, пока мы так жадно пытаемся уловить его в лицах прохожих?! Вчера среди толпы в метро мне снова показалось, что я видел её!
Такую нежную, хрупкую и уединенно стоящую, будто специально для того, чтобы наши взгляды встретились. И хотя я никогда до конца не мог вспомнить истинных, характерных черт своего идеала, именно сейчас был более чем уверен: этот огромный  небрежно закрученный на шеё шарф и белая шапка – атрибуты, почему-то свойственные именно ей! Почему?! Прозвучит, конечно, глупо, но это единственное, что моё сознание удовлетворительно идентифицировало, как части её единого целого, снова судорожно пытаясь собрать в это самое целое гамму образов и чувств, из которых она состоит в моём воображении!
И я даже было собрался выйти, позабыв о целях своего путешествия, как лёгкий толчок в спину и голос с нотками смущения вернули меня в реальность:
 – Извините!
К моему удивлению «извините» принадлежало шикарной блондинке. Я удовлетворённо кивнул, но увлечённый наблюдением, устремил взгляд обратно на турникет, возле которого мой идеал  должен был продолжать свой одиночный пикет в знак протеста мужской нерешительности!
И снова меня отвлекли.
 Где-то над головой басовитый механический голос почти прорычал следующую станцию, двери громко захлопнулись, и, покачнувшись, вагон резво тронулся, смазывая лица всех по ту сторону стекла. Опомнившись, я судорожно попытался выхватить из этой палитры свой снова ускользающий идеал, чего в результате мне так и не удалось! И  дело тут не в том, что идеал так скоро смешался с толпой. Я отвлёкся на какие-то секунды, а он будто сквозь землю провалился! Ненормально это! Не могла живая девушка за мгновение исчезнуть! Хотя чего уж теперь гадать, когда за чёрным проёмом стекла незримо проносились сотни метров, уносящих вагон вместе со мной к следующей станции.
Откинув голову на спинку сиденья, я исступленно смотрел в этот самый чёрный проём окна, за которым изредка всё же мерцали одинокие огни подземки. Охватили странные ощущения! Сначала по всему телу разлилось приятное тепло, но не прошло и минуты, как истома сменилась горечью досады!
– Да брось, – раздался внутренний голос, – тебе снова просто показалось!
Но не успел он закончить, как прямо над ухом раздался знакомый голос!
– Привет, я Настя, – располагаясь напротив, очень уверенно выдала та шикарная блондинка, которую я мысленно окрестил «Извините».
– И тебе, красавица, привет! – ухмыльнулся я с наглой усмешкой, тем самым старательно пытаясь стряхнуть налёт захлестнувших наивных мечтаний, которые, казалось, прилипли к лицу. И ведь только же каялся, вам вот душу изливал, а опять туда же. Опять тебе, скотина, за романтика стыдно стало! Эх, человек, человек!

Но поздно пить боржоми! Что сделано, то сделано! А такие Насти на дороге не валяются!
 В срочном порядке я позабыл о неприступном идеале, и мы с новой знакомой очень быстро нашли общий язык! Притом в прямом и переносном смысле! А в кульминации даже пообещали бурного продолжения этой языковой парадигмы, если я позвоню! Правда, едва «Извините» покинула квартиру, я безразлично уставился в синий экран ноутбука, забыв очередную бескрылую за попыткой понять нечто неуловимо важное, которое словно говорило намёками, но не спешило являть свой целый образ!
Ах, ну конечно! «Извините» так и не дала мне помечтать!
Только я, было, вознамерился исправить положение, как собственное раздвоение личности наглым образом встряло со скользким вопросом:  «А нужно ли оно тебе вообще?!» На что другая не менее говорливая часть меня, не заставила ждать со своим, упрямым: «А вот нужно!» Ну, а вдруг, и правда, это была она?! Она, она, заладил, что залётный попугай! Лучше б для начала, выдал хоть какую-то более-менее аргументированную версию объяснений того, кто же всё-таки твоя она такая, нежели, как заезженная пластинка, наяривать всеобъясняющее: она – это, наверное, мой идеал, на том и точка! Чес слово, так и просится после твоей «точки»  «Му-му» добавить и в лоб закатать! Тоже мне, Герасим, блин! И спустя четверть часа сей злорадной самоиронии  я, признаться, действительно нашёл несколько более-менее вразумительных объяснений! На самом деле она появилась давно, даже раньше, чем свойственно появляться идеалам! Пожалуй, ещё с тех пор, когда мама начала читать  первые сказки о смелых рыцарях и красивых принцессах, мечтая об одной из которых я, что законченный одуванчик, и влюбился! И не просто так влюбился, а, конечно же, идеализировал эту мечту, пытаясь найти её отражение в лицах окружавших меня девочек! И хотя среди этих девочек таковой, разумеется, не находилось, сам же образ, застрявший в голове начисто, всё чаще и чаще посещал меня. Особенно часто она приходила, казалось, в самые сложные и обидные моменты жизни. Как следствие я  бесконечно привязался к этому образу, и теперь она приходила не только из крайней потребности, но и просто когда её другу, (то есть мне) становилось скучно. Одно время мы и вовсе стали неразлучны. Ничего не оставалось, как признать: она и есть, самая настоящая принцесса, притом моя собственная принцесса, а попутно ещё и стимул, что толкает каждого ребёнка, на изучение мира, подвиги, открытия да на всё то, чем он занят во время своего развития и становления личности. Но время беспощадно, и оно не держит нас на  месте,  ребёнок рос, в его жизни появлялись новые интересы, новые реальные друзья, и теперь он всё реже виделся со своей мечтой, пока однажды та и вовсе не исчезла. Но так же внезапно, как исчезла, она и появилась снова. Появилась уже в тринадцать, будто по волшебству ниспосланная звёздным небом подарить первый поцелуй, грёзы о котором охватывают в этом возрасте сознание каждого мальчишки по ночам. И вы бы знали, как же я был рад её видеть! Хотя, несмотря на то, что я получил заветный поцелуй, встреча закончилась грустно! Ведь теперь мне уже было слишком мало встреч только в собственных фантазиях! Правда, и сокрушался я недолго, позабыв верную подругу буквально на очередной прогулке с настоящей девочкой! А в шестнадцать оказалось, что она вовсе и не обиделась! Я как раз на досуге переживал опыт очередной неразделённой любви, и могу сказать, это была та ещё драма! Но моя принцесса снова, очень кстати, оказалась рядом! Да какая тут теперь неразделённая любовь, едва я увидел старую подружку, и то какой она стала, все звёздострадания будто рукой сняло! Но, тем не менее, подруга не преминула утешить, считая таковым свой долг, и даже пообещала, что однажды мы обязательно встретимся, взамен прося только об одном – чтобы я не прекращал в неё верить! И знаете, несмотря на  минувшие годы, характер моей фантастической подружки, ровным счётом не поменялся!  Конечно же, она повзрослела не меньше моего, но время не изменило главного. Она по-прежнему оставалась такой же доброй, нежной и отзывчивой, как в детстве! Более того, за все эти годы я не услышал и доли упрёка по поводу своих пропаж, и за то, что вспоминал о ней теперь, только когда сам нуждался в этом. На какое-то время мне даже стало стыдно, и я постарался уделять забываемой мечте как можно больше внимания! Больше настолько – насколько это позволяли рамки моего нового мира! Вот только места моей подруге, в этом мире с каждым годом становилось всё меньше и меньше, а к двадцати она и вовсе перестала быть нужна, исчезнув навсегда. Лишь изредка чей-то очень знакомый силуэт мимолетно возникал в призрачных обрывках снов или проступал ненавязчивыми акцентами в сигаретном дыму через призму дождя.  Но это случалось настолько быстро, что ты совершенно не успевал узнать давно забытую мечту, образ которой ещё в двадцать рассыпался на множество деталей и имел с той поры лишь общие черты. Поэтому теперь силуэт так и оставался, не узнаваем до конца, являясь в моём представлении, не более чем олицетворением очередной  любовницы, подруги или, быть может, даже будущей жены. Проще говоря, олицетворением загадочности каждой девушки, с которой ты ещё не встретился! Знать бы тогда, как ошибался! А ещё бы знать, что вопреки всему, никуда она не исчезала, а просто стала незрима, оставаясь рядом. Да и сам я, выходит, не переставал её искать, но совершенно не желал в этом признаваться. Получается, здесь и сейчас я снова тоже из-за неё?! По всему вышесказанному получается так! Да и не стану кривить душой: покупая билет, я собственно и надеялся на эту встречу, только уже в моём, настоящем мире!
Скажу больше, фантазия разыгралась настолько, что я почти был уверен: мы встретимся, как в кино, стоит только ступить на порог съёмной квартиры! В качестве кого, ей там быть?! Ну,  например, в качестве соседки! Но так действительно бывает только в кино!
И вместо очаровательной незнакомки, настолько отчаянно знакомой мне с детства, моими соседями оказались пустые комнаты, не менее пустого этажа, абсолютно пустого небоскрёба! Хотя, честно сказать, я не особо-то и приуныл! Многомиллионный мегаполис и без того обещал не оставить скучать! Стремительное  знакомство с «Извините» это только доказывало. Вообще, когда Костя описывал план моей встречи, голова буквально содрогалась от впечатлений. Но то, что ритм этого города поглотит меня  настолько, я и не мог представить! Потому уже в который раз грешным делом задумался: пофилонить здесь как можно дольше, благо, ресурсы позволяли! А, что?! Имею право, законно заслужил, выполнив серию удачных заказов, для крупных игровых компаний, издания коих с ошеломительным успехом встретили миллионы «геймеров» в игровом сообществе с мировым именем! Вы правильно угадали: релизы состоялись  в steam.
Но кроме отличных гонораров, которых хватило на то, чтобы отправить родителей путешествовать и поправлять здоровье на самых лучших курортах, а также достроить дом, купить, наконец, выстраданную машину и собственно самому беззаботно поплевать в потолок столицы ещё, как минимум, с полгода, я получил, очередное повышение статуса!
Если быть точнее, повышение личной профильной репутации.  Круче, наверное, могло быть только моё же собственное, уютное кресло, напротив монитора с открытой страничкой, в уголке которой значилось бы громкое имя вашего непокорного слуги возле скромной такой надписи «сотрудник Valve», собственно, осуществление чего и входило в мои следующие после отпуска планы. Скромненько, да?! Конечно, скромненько, ведь я всё ещё не работаю в Valve, и потому «фигус» отступлюсь, пока не заработаю там работу! Но сначала… Эх, сначала нужно было как минимум найти сюжет. «Тоже мне писатель, сапожник без сапог!» – осклабился внутренний голос. – «Да отвянь ты, липучка назойливая, найду, ещё как найду! Первый и прибежишь хлопать в ладоши, чтобы тебя не забыли, когда будут лавры славы раздавать!» – Извините, что-то я отвлёкся! Ну, так вот, как минимум – мне в срочном порядке нужен сюжет! Как МАКСИМУМ – а вот тут я, пожалуй, промолчу! И  без того погано сознавать, что в моём возрасте очень редко сбываются мечты подобного характера, будь ты хоть генеральный директор «Газпрома». Потому, что дело не только в «Отражении», ну, и, конечно, я о нём, а вы о чём подумали?! Дело всегда ещё и в тебе самом …Чувства, отражение, желания, личные слабости,  всё это очень тонко переплетено невидимыми нитями, и кажется таким сложным, но на самом деле всё это так просто! Да хватит ныть, мямля, то время, когда тебе следовало её искать, давно и безвозвратно ушло, мы это недавно обсуждали! Прикуси язык, смирись и лучше, чем рисовать бесплотные мечты на потолке, займись, наконец, делом! А вот там как раз, может, она и услышит тебя, болвана, ведь под лежачий камень вода не течёт!
Я ткнул пальцем в клавишу пробела, дабы разбудить прикорнувший монитор. И дайте только позевать и потянуться- горы сверну! Но, едва руки  нависли над клавиатурой, внутри раздалась барабанная дробь! Да-да, такая же, как звучит в цирке перед исполнением ответственного трюка! И это правда, не лень, друзья! Просто стоило признать, я действительно не знал с чего начать! Да чего ж я так вру и не краснею, как же не знаю, конечно, знаю! Начну с «перекусить», проверю почту, зависну в любимой игре на пару-тройку партий, и, пожалуй, выберусь на полчасика до ветра, а потом…… Боже!  Мысли роились в голове, словно "свора  диких тараканов". И плевать, что они размножаются половым путём, и своры у них нет! Действительно врёшь ты всё, Антон Андреевич! Никакое это ни – «не знаю», это самая настоящая лень! Я глянул в окно (благо, чтобы это сделать, совершенно не  требовалась подниматься с дивана!) А вы говорите «лень-матушка»! Так ведь сначала сами всё сделают, чтобы лишний раз задницу не отрывать, а после на других пеняют! Поэтому не надо мне тут! Лучше вон составьте компанию и взгляните, как красиво огромное солнце катится за горизонт, оплавляя всепоглощающим светом остовы бесконечных зданий! Красиво?! Ну вот, а вы ругаетесь! Хотя уже самому кажется – много лишнего болтаю!  Наверное, всё оттого, что действительно только творческий  человек, столь давно желающий попасть в мегаполис, будет просиживать драгоценное время в четырёх стенах, в обнимку с ноутбуком, а не вешать всю эту лапшу очередной «Извините». Кстати, насчёт стен! Интерьер в моём небесном бунгало при всей роскоши в лучших традициях стиля «хай-тек» на удивление не изобиловал нагромождением жанровых атрибутов, но всё же абсолютно чётко соответствовал рамкам, отведённым ему выбранным направлением! Что до человека,  привыкшего ютиться в тесном городишке, то подобный простор на ассоциативном уровне придавал дополнительную остроту и полное погружение в атмосферу большого города. Это я к тому, что особо можно и не выходить на улицу! Впечатлений от каждой кнопки в ванной комнате до следующего года хватит!  «Ты когда,  дурень, книгу писать начнёшь? Хватит уже людям зубы заговаривать!» – осмелел внутренний голос. Видите сами, да?! Выпрашивает окаянный! А потом обижаться будет! Меня и в правду хлебом не корми?! Ну, так я с самого начала не отрицал: я  тот ещё скромняга. Причём тут скромность?! Так о том и речь, сам себя не похвалишь, другие не догадаются. А мне, может, ещё с детства надоело: конфетку только за стишок на табуретке! Опять вру?! В конфетах купался?! Ну, да, купался! Но почему опять нельзя на жалость подавить?! Мы же вроде для того и собрались, помнится, чувства воскрешать и всё такое!  А если серьёзно, я и сам уже балаболить устал, и начать бы рад, но снова чего-то не хватает.
А единственное чего человеку может не хватать в Москве – это, конечно, старой вредной привычки в виде новой, полезной сигареты. Ну, или почти полезной! И зачем, спрашивается, тогда бросал?! А затем, что своё графоманство, как не крути, люблю больше внебрачной сигареты?! Здоровье-то неказённое! Почему внебрачной?! А вот об этом вы, друзья, при желании сможете узнать, ровно там же, где и о розыгрыше моего друга Константина, о чём ещё не начинал! В общем, за ответами на эти вопросы, милости прошу, в раздел бонусов после Эпилога!
А вот курить опять хочется, сил нет! Зря я что ли тоннами леденцы в себя заталкивал?! Называется – одно лечим, другое калечим! Понижаем прибыль табачных фабрик, повышаем доходы конфетной промышленности, зарабатываем диабет и кариес. Э-эх, а ведь уже как год свыкся и перестал  думать о глотке свободы, коим я всегда величал первую тягу – курильщики поймут. И вот, пожалуйста, стоило приехать в столицу – дурацкое желание обуздало с прежней силой!  Заталкивая в себя очередной леденец, я прищурился…

А может, по такому случаю одну сигаретку и можно?! Злорадная ухмылка моего благоразумного раздвоения воссияла в ответ сей предательской мысли,  второй менее благоразумной части себя любимого! Терпи, казак, бросил, значит бросил! И без того время неумолимо, а значит к чёрту всё, что может его остановить прежде срока!
Кстати, о чертовщине,  вы тоже сейчас это слышали?!
И снова, дважды что-то очень глухо бухнуло то ли за дверью, то ли над головой, а затем послышались какая-то возня и суета!
Я начал растерянно озираться по сторонам, пытаясь в срочном порядке найти опровержение своим паническим предположениям о начале глобального апокалипсиса в качестве пророческих катаклизмов, или же локального, но не менее апокалипсиса в виде неожиданно возобновлённых строительных работ. Хотя, это ещё могли быть и долгожданные соседи, с которыми теперь придётся делить моё пятидесятиэтажное царство. Совсем умом тронулся, не успел обжиться, а уже жадничаю чужой, во всех смыслах, собственностью. Ну, простите, не каждый день ощущаешь себя полноправным хоть и временным обладателем  небоскрёба.
В том, что соседи таки пожаловали, у меня больше не оставалось никаких сомнений. За дверью зажужжал сонный  лифт!  Здорово, интересно, и ещё раз здорово?! Или страшно?!
Соседи ведь тоже могут быть бог весть кем! Хотя всё равно чертовски интересно, какие они?! Но, что-то снова мне подсказывало, что они скорее больше похожи на тётю Зину с её уголовником мужем, нежели на того, кого я так отчаянно хотел видеть!
С другой стороны, я же не уголовник! А Костины друзья, думаю, тоже абы кого не стали бы пускать на постой! Да, чёрт возьми, чего в Нострадамуса играть! На самом деле ничего страшного нет, это просто чувство самосохранения выслуживается! По-моему, в этом небоскрёбе куда проще застрять в лифте, нежели нарваться на неприятности с соседями!
Переборов древний инстинкт, любопытство поспешило растянуть мою физиономию в улыбке и незримым пинком подтолкнуло к двери, распахнув которую я приготовился уже изречь нечто торжественное, но!…. Но изрекать было некому! Ничего и никого, кроме привычно пустого холла, залитого светом всё ещё заходящего солнца.
Но я же отчётливо слышал, как лифт открылся на моём этаже!
По затылку пробежал неприятный холодок, беспечное любопытство виновато замерло, не давая пошевелиться!
– Эй! – окликнул я, озираясь по сторонам. – Мы теперь соседи?!
Тишина оставалась непоколебима, но внезапно появилось чувство, будто за мной наблюдают! Липкое такое, пронизывающее чувство! Но продлилось оно недолго! Минуту спустя, пришла уверенность: наблюдатель был, скорее, натуралистом, нежели охотником! Но выдавать себя он всё равно не торопился.
Я подошёл к лифту, взглянув на мерцающую кнопку, нажал. Дверцы лифта распахнулись сию же секунду, не заставляя ждать. Значит, я всё ещё в своём уме, и кабинка действительно доставила незнакомца или группу незнакомцев на мой этаж! Хотя о чём это я? Она и должна была оставаться на моём этаже, ведь жил я тут досель, насколько помнится, один! Но ведь я отчётливо слышал, как лифт работал, да и кнопка вон всё ещё мигает. А может лифт сам по себе живой? Как, например, у Кинга с его «Кристиной»?
Я распахнул дверь на лестничную клетку и сразу уставился почему-то на верхний пролёт, ощутив, как обдало прохладой уличной свежести. И здесь тоже сквозняк оказался единственным, кто меня поприветствовал! Хотя, наверное, следовало бы прогнать этого самовольного поселенца, закрыв дверь на крышу, но я не видел в этом никакой необходимости по причине отсутствия этой самой двери.
Ну, и бог с вами раз не хотите знакомиться! Не больно-то и хотелось! Главное, тогда чтобы и дальше так – тихо, мирно, без фанатизма. Я вернулся в квартиру и приблизился к окну. Город за ним, всё ещё был окрашен заревом заката! Я вспомнил о нарастающем чувстве голода. Но в такой прекрасный вечер, что я видел за окном, ужинать в гордом одиночестве было бы грешно! Лучше совместить приятное с полезным и «потравиться» чем-нибудь очень вредным, но очень вкусным. Но куда пойти? Так известно куда, как всегда – на поиски приключений! Зря, что ли в Москву приехал!
Надев куртку, я вышел из квартиры. Провернув ключ в замке, машинально поднял воротник, развернулся в сторону лифта и замер… А машинально ли я его поднял?!
Обернувшись, всем нутром я ощутил присутствие этого бесплотного пройдохи с лестничной клетки. Он бессовестно гулял по моему уютному холлу, обдавая леденящей душу прохладой!  Моему холлу?! Говорю же, умею я быть скромным!
И снова затылок пронизало ледяными иглами, а ведь дверь на лестницу была наглухо закрыта. И откуда здесь тогда взяться сквозняку?! Сглотнув тягучую слюну, я буквально вперился взглядом в дверной проём соседней квартиры. Та казалась приоткрытой! Но вот казалась ли, или на самом деле она была приоткрыта?! По крайней мере, если так, это ещё как-то объясняло бесцеремонность сквозняка! Не приближаясь к двери, я пригляделся! Но ситуация не прояснилась! От буйства контрсвета, виной коего было огромное окно холла, начало резать глаза.
– Эй! – окликнул  я снова в пустоту. – Что за шутки, приятель, Зачем все эти прятки?!
Но в ответ не раздалось ни звука! Зато в дверном пространстве соседней квартиры мне всё-таки удалось разглядеть щель! А секунду спустя в глубине этой щели привиделся чей-то пронзительный взгляд. Привиделся, или на самом деле за мной наблюдали?! Решив положить конец играм разума, я уверенно потянулся к сверкающей дверной ручке, дабы  расставить точки в вопросе нашего знакомства, но дверь внезапно захлопнулась, обдавая шлейфом приятного аромата! Запах был едва уловим, но этого хватило, чтобы вскружить голову! Ух ты, он и в самом деле кружит голову! И мне бы сдрейфить, – да вот по телу разлилось такое приятное тепло, – при всём желании не выйдет! Сделав очередной вдох, я, кажется, начал понимать, отчего человек-невидимка ни разу не пугал! И нет бы прикинуть, что не всякая опасность выглядит, как заправский Фредди Крюгер, и отвратно смердит (прилип, понимаешь, будто последняя пчела к ромашке)! Ну, или к чему они там обычно прилипают?! Уж простите, не пчеловод я! Кстати, в момент первой попытки наладить контакт с соседями, аромат также едва уловимо ощущался в холле! Но я  был настолько увлечён собственными догадками, что понял это лишь теперь! Ей богу в этом запахе было, нечто особенное, я не желал двинуться с места, пытаясь вдыхать его снова и снова! Ощущения, что я сейчас испытывал, сложно передать словами! Знаете чувство, когда после затяжной серой зимы ты выходишь на улицу в первый весенний по-настоящему тёплый денёк, и, делая глубокий вдох, понимаешь, насколько прекрасна жизнь! В такие дни обычно сама природа наполняет воздух незримыми флюидами! Помните этот аромат?! Вот, чем-то подобным сейчас был пропитан воздух и здесь! Наречём сей аромат – дыханием весны! В Москве весной я не был, поэтому не знаю, как пахнет здешняя весна, но в родном городе, она пахла именно так!
Ладно, хватит Пуаро изображать, по дороге позвоню Косте, тот мне и прольёт свет истины на загадочных соседей, в существовании которых я теперь не сомневался! Весна весной, а волчьи ягодки, знаете ли, на первый взгляд тоже красивые и такие аппетитные!
Весь  вечер, гуляя по улицам столицы, я  совершенно не мог отвлечься, размышляя о ситуации на этаже! На какой-то момент стало жутко! А вдруг у меня от переживаний этого дурацкого кризиса просто начался маразм, и никаких соседей нет в помине! Но как же нет, я же видел сам! Поинтересоваться что ли у прохожих: не дымит ли у меня из ушей?! Да зачем мне вообще, кто там прячется?! Пусть себе и дальше не находится, главное – чтоб с меня спроса не было. Кстати, Косте я так и не дозвонился! Он у нас деловой, зачем ему отвлекаться на такие мелочи, как звонок старого друга!
Все! Хватит забивать голову чепухой! Вон сколько девушек красивых пропадает, а я только и знай, что спотыкаюсь о них! И, надо сказать, очень вовремя я спохватился, и распрощался с чепухой. Прямо навстречу, цокая каблучками, шла миниатюрная кукольного вида  брюнетка.
– Вечер добрый! – пробасил я. – Старший опер уполномоченный ФСКБ, Шуткин Балагур Хохмович, будьте любезны,  предоставить лицензию, разрешающую прибывать вашей персоне  на планете Земля?!
– ФСКБ?! – ошарашено переспросила девушка, судя по мимике болезненно пытаясь понять, бояться ей или смеяться.
И вот же что забавно! На вторую часть моего опуса, она совершенно не обратила внимания! Значит, есть, чего бояться?! Впрочем, это уже детали! Позже узнаем! А сначала – лицензия!
– Так точно! – козырнул я, сам же едва сдерживаясь от желания согнуться пополам. – Федеральная Служба Комической Безопасности, к вашим услугам!
– Ах, вот оно что! – с облегчением выдала красавица в ответ, и на её лице вспыхнула улыбка.
Следующая часть вечера развивалась настолько стремительно, что я и не заметил, как очутился дома! А точнее, у подножия пятидесятиэтажного исполина! Поднявшись на этаж, я включил свет в пустом холле и направился к своим апартаментам. Огни за  огромным и почти таким же сплошным, как у меня в квартире, окном, лучезарно играли всеми оттенками неоновой радуги. Прежде, чем войти к себе, стараясь ступать насколько можно тише, я осторожно приблизился к загадочной соседней квартире и прислушался. А потом ещё и принюхался!
За дверью была абсолютная тишина, а воздух, вопреки ожиданию, оказался пресным. Представив себя со стороны, я смутился, и приторное чувство неловкости оттолкнуло меня от чужой двери. Зайдя к себе в квартиру и закрыв дверь на ключ, будучи с незапамятных времён тем ещё неряхой, я небрежно бросил куртку на один из декоративных кубов, коими было частично заполнено пространство комнаты. Благодаря находчивой мысли пытливого дизайнерского ума, сей куб совмещал в себе сразу несколько функций, являясь прямым потомком советского пуфа. Полость этого пуфика служила для хранения вечно нужного барахла, что может тоннами скапливаться в квартирах практически каждого второго россиянина и ёмко называется,  «жалко выкинуть, но  нафиг не нужно" Отдельные экземпляры выполняли ещё и задачу мини-морозилки, это, наверное, для тех, кому даже лень на кухню выйти, «Мерседеса»-то под боком нет, так чего напрягаться! Наружностью куб выполнял строго декоративную задачу, хотя вру,  в случае нехватки сидячих мест на всей площади обители, частью которой он являлся,  успешно  заменял таковые своим прочным покрытием, готовым стерпеть любую «Жизненную Особенность Постсоветского Ужаса».
Протяжно зевая, я включил ноутбук. Дежурный экран приветствия рассеял густой сумрак комнаты приятной сизой дымкой. Огни за чёрным проёмом окна продолжали суетно мелькать, приветливо встречая хозяйку-ночь! Подведя курсор к нужному ярлыку, я  сделал клик по иконке программы word. А уже минуту спустя не успевал записывать рождающийся на ходу сюжет! Ух, как меня понесло, я аж присвистнул от впечатлений,   казалось, строки сами собой, возникают на листе! Но, как и следовало ожидать, так не могло продолжаться вечно! Наступило время многозначительной паузы! Ну чему же тут удивляться, ведь определяться с характером персонажа всегда было не просто, даже в моей художественной практике. Когда в стёкла первыми лучами рассвета постучалось утро, я понял: пауза, однако, затянулось! Напряжённо потягиваясь в попытке размять затёкшие мышцы, я сладко зевнул. Первым делом, первым делом – ноутбук и Интернет! Ну, а прочие утренние радости в виде личной гигиены, завтрака, естественной нужды, девушек и еже с ними отложим на потом! Палец машинально стукнул по клавише пробела! И сонный монитор нехотя развернул лист с ночной писаниной.

«Недавно я провёл незабываемый день в одном сказочном парке с прекрасной незнакомкой, похожей на настоящую принцессу! Весь этот день напролёт мы купались в солнечных лучах, танцевали вместе с листвой, резвились, словно дети, не зная устали, и заливаясь смехом, дарили друг другу самые искренние улыбки на аллеях этого парка.
Когда закат застал нас у высоких ворот, с небес хлынул дождь из лепестков роз, а стебли живой изгороди изящно переплелись являя собой удобные качели, сидя на которых всю ночь напролёт мы наблюдали за звёздами в ожидании той самой, заветной, дабы загадать желания...
В тот важный момент я зажмурился, но вместо желания отчётливо увидел, как твой силуэт растворяется, словно дым, а вместо звезды мне прямо в ладони планирует белоснежное перо, на коем сияло золотом ... «Найди меня».
Когда я открыл глаза, было утро, которое, пробиваясь сквозь окно лучами настойчивого солнца, давало понять… прекрасная незнакомка была всего лишь сном… Но я отказался верить, в то, что мы больше не увидимся, так как если мы впервые встретились во сне, совсем ещё не означает, что тебя не существует на самом деле… поэтому обязательно черкни мне, исполнилось ли твоё желание…»
А вчера-то казалось, трехтомник сочинил! Ну да ладно, перечитаем, подумаем, а засим извольте откланяться и отлучиться по делам первейшей важности! Всё то время, что я занимался этими самыми делами, не покидало какое-то странное чувство тревоги! Будто дурной сон до сих пор крутился в голове, не желая отпускать и сейчас! И точно, я должен был сделать что-то очень важное, но не успел! Почему?! А главное что и кому я был должен?! Затылок снова пронизало ледяными иглами! Я оглянулся на собственную дверь! Что-то состояние это участилось, и сия частота меня ни капельки не радует! Не успел выругаться от души, как отчётливо услышал всхлипы. Они доносились прямо из-за двери! Судя по тембру, принадлежали эти всхлипы молодой девушке! Вот только приведений мне тут ещё и не хватало! Подкравшись к двери с грацией партизанского отряда, я как заправский лазутчик, постарался слиться с плоскостью этой самой двери, надеясь случайно не уронить, какую-нибудь по такому случаю (обязательно не пойми, откуда) взявшуюся сковородку. И сейчас меня удивляло скорее то, что я её всё-таки не уронил, нежели то, что её здесь быть и не могло в принципе! Но, как доказывает мировая практика и вселенская статистика, в таких делах всё обычно бывает с точностью до наоборот. Едва я начал исполнять прямую функцию подслушивающего устройства, всхлипы, как назло, стихли и без грохота всякой сковородки! За дверью воцарилась тишина! Зря я надрывался из себя  ниндзя корчить! Или надо было обронить всю посудную полку?! Хотя как же я сразу-то не догадался?! То-то Костя, скотина, трубку опять вчера не взял! Помним, знаем. Проходили! Причём тут Костя?! Ох, друзья! Лучше бы вам этого не знать, но, боюсь, иначе не поймёте!


Разбивая лед на пороге весны.

Голь на выдумку хитра – это определённо его случай, и, надо сказать, он уже не раз успел прославиться своей выдумкой чуть ли не на полстраны. Да и всё бы ничего, вот только чувство юмора у моего приятеля, как оказалось, носит достаточно специфичный характер. Ввиду чего последний розыгрыш друга едва не закончился бригадой «скорой», нарядами полиции, и приличной такой административной ответственностью, притом для нескольких человек сразу и в нескольких городах подряд!
Что?! Где?! Когда?! Понимаю ваше любопытство, но простите за вольность, подробности позже! Ведь на меня снизошло озарение! Эти всхлипы, они продолжались уже давно, будучи в своём начале плачем! Всепоглощающая тоска и грусть с налётом обречённости отражались в сих стенаниях. Вот же оно – то, что так встревожило сон! Вот почему чувство незавершённости не оставляло меня в покое!
Этот плач, определённо, был наполнен призывом, самым настоящим призывом о помощи. И, оказывается, я не раз порывался откликнуться. Вот только, чем яростней я порывался, тем сильнее неведомая сила вдавливала обратно в диван, и мне так предательски не хватало духу с нею совладать. Память полностью восстановила подробности. Я так и не смог прийти на выручку, отчего испытывал бесконечное чувство вины за свою слабость. Чёрт, ну, точно – одно из двух! Либо здесь на самом деле завелись призраки, либо Костя устроил очередной феерический цирк, за который в этот раз не отделается без хорошего подзатыльника.  Надо и совесть иметь, в конце-то концов!
Хотя, пожалуй, есть и третий вариант! Очень, надо сказать,  маловероятный, но уж намного логичнее догадок о всяких там  призраках! Ко мне подселили психа! А вообще, почему так сразу и психа? Жестокий вы, Антон Андреевич, и категоричный! Может, сталось, человек негодует, оправляясь от естественных потрясений, а ты сразу – психа, психа! 
– Ну, всё! – злорадно поддакнул внутренний голос, и, в  решительном порыве распахивая парадную дверь, я было вознамерился повторить сей трюк с соседской. Но, к счастью, очень вовремя поймал своё благоразумие на мысли: «А что если Костя всё же не причём?! А ежели и в самом деле не причём, то, быть может, я не кувырнулся через сковородку не потому, что в этой истории её нет, а просто потому, что она всё это время находилась по ту сторону двери! А сейчас ещё и очень кстати найдётся под рукой в качестве портативного укротителя незваных гостей!»
«Пыл открытий чудных» угас так же стремительно, как и воспылал!
– Эй! – осторожно окликнул я стихшую незнакомку. – Эй, – прохрипел снова, всё ещё скрипучим после недавнего  пробуждения голосом.  – С  тобой  там всё в порядке?! Быть может, тебе нужна помощь?!
И опять ничего – разве только её величество тишина расхаживала  по ту сторону своими неспешными шагами.
Ну, здорово: то полночи без устали рыдаем, то и вовсе незыблемо молчим!
Ай, да что я распинаюсь?! Была бы действительно нужна помощь, сама бы прибежала! Отмахнувшись от мыслей, я развернулся, чтобы уйти, но тут за спиной снова раздался всхлип!
Натянутая струна моего терпения всё же лопнула!
– Да что за шутки-то такие?! – замолотил я (ваш непокорный слуга) ребром кулака по двери. – Хорош, Костян, все уже всё поняли, так что сворачивай балаган, выходи с поднятыми руками, и  обещаю, за чистосердечное признание в срочном порядке отделаешься всего одним, но не обещаю что волшебным, «пендалем»!
Не успел я закончить свою тираду, всхлипы стали в разы  интенсивней!
– Ах, ты ж японский воробей! – схватился я в сердцах за дверную ручку. И грянул ГРОМ! Нет, друзья, то, о чём я сейчас говорю, далеко не фигура речи. Под моей ладонью полыхнуло сизым пламенем, и воздух с треском взорвался! Да с такой силой, что стены пошатнулись, стёкла задрожали, а меня самого мощным электрическим разрядом отшвырнуло к одной из этих качающихся стен. Всё случилось настолько стремительно, что боли как таковой я не ощутил! Лишь лёгкий шок и острое жжение в области кисти, пальцы на которой, к счастью, остались целы! Шатаясь, я поднялся на ноги и в порыве паники бросился в съёмную квартиру со словами: «ВОТ же хрень какая!» Но за какую-то долю секунды паника сменилась необузданной яростью! Казалось, каждой частичкой тела овладела лютая злоба! Появилось неудержимое желание распахнуть эту злосчастную дверь ударом ноги и вытрясти дух из моего шкодливого друга, предварительно поведав о недостоверности его  паспортных данных. И, когда меня от заветной мести отделял всего один удар, дверь неожиданно распахнулась сама по себе! Из щели потянуло приятной прохладой и таким же чарующим ароматом, как и вчера! Едва я сделал вдох, голову вскружило, и мой праведный гнев исчез словно по волшебству, а в напряжённых мышцах волнами разлилось блаженство. Будто зачарованный я толкнул приоткрытую дверь, совершенно позабыв о её электрошоковых свойствах! Внутри было прохладно и свежо! Так же свежо, как бывает под вечер после обильного дождя. А ещё здесь было совершенно пусто! Нет, такое же богатое в тёплых тонах убранство и ощутимый акцент на деталях – всё это здесь, безусловно, присутствовало! Равно, как и изящная ваза с самыми свежими живыми цветами, к которым почему-то и приклеился взгляд в первую очередь! Но вот того, кто издавал душераздирающие стоны, в комнате абсолютно не было!
Мне стало как-то не по себе, несмотря на всё ещё дурную голову! Ну не могла же страдалица сквозь землю провалиться! Не успел я об этом подумать, порыв свежего ветра окончательно привёл меня в чувства! ВЕТРА?! Только сейчас я заметил рвущиеся с петель шторы. К удивлению, в этой квартире вместо жалюзи были самые настоящие шторы! Я уставился на секцию таких же огромных, как в собственной квартире, окон формата «в полный рост», на одном из которых была распахнута створка! СТВОРКА! РАСПАХНУТА?! И это на пятидесятом этаже?! Да откуда ей вообще здесь взяться при таком виде застекления! Что за чертовщина тут всё же правит бал?!
– Эй! – окликнул я пустоту, распахивая дверь ванной. Ни души, как и на кухне! А что если?! Страшная догадка ввергла в ступор! Да нет, не могла она выброситься! Пытаясь найти опровержение этой мысли, я было бросился к распахнутой створе, но вовремя опомнился! Что я там разгляжу с такой-то высоты? А быть может, нужно спуститься, для успокоения души «скорую» там вызвать, помочь как-то! «СКОРУЮ»?! – завопил мой внутренний зануда. –  «Ты вообще в своём уме? Сам-то хорошо себя чувствуешь?! Тут не «скорую», тут дворников вызывать надо, чтобы её от асфальта отскребать! Вот же веселуха! Теперь по отделениям затаскают! Приехал, называется, книгу написать! Ох!» Злорадное желание в виде дружественного акта удушения Кости внезапно исчезло, а если быть точнее, сменилось крайне противоположным! При текущем положении дел пусть лучше всё это действительно окажется его злой  шуткой! Пусть сам Костя сию секунду выглянет из-под кровати, со словами: «Ага, попался?!» И я даже не буду «включать Отелло». Только пусть это произойдёт как можно скорее!
Чего я так запаниковал?! А вы бы как поступили на моём месте?! Прикиньте сами! Если всё это не один большой  розыгрыш, меня,  как и любого нормального человека, сейчас серьёзно должно будет обеспокоить две вещи! А точнее, что-то одно из этих двух вещей! Первое – состояние собственного психического здоровья! Второе – возможные перспективы, если невидимая сумасшедшая мадам перепутала руки с крыльями.
Может, всё-таки кризис меня доконал, и не было никакой мадам? Говорят, все творческие люди немного с приветом, но, насколько  мне известно, даже из личных примитивных познаний в области психиатрии – стадия галлюцинаций, это уже довольно тяжёлая стадия «протекания крыши». «Ох!» – завопил костный мозг, что бывший тренер по баскетболу: «Внимание! На старт! Марш!» – «А толку-то уже?! Да и куда бежать!»
«Ладно, без паники, приятель! – к удивлению подбодрил старый ворчливый доходяга изнутри. – Давай только без паники, лучше Косте дозвонись!» А вот это мысль! Я достал мобильный и набрал номер друга, с замиранием сердца ожидая услышать знакомую мелодию где-нибудь за спиной. Но этого не случилось… даже после восьмого гудка!
И означать это могло только одно: Кости здесь, на самом деле, нет!  Промывает, небось, как всегда «опилки» очередным воротилам игростроя, вместо того, чтобы самому играть в подкроватного монстра! Все последующие попытки «оборвать» мобильный друга и выслушать любезности на тему неправдоподобности уже моих паспортных данных тоже не увенчались успехом. Как не увенчались успехом поиски вразумительного объяснения случившемуся спустя несколько часов! Для успокоения души я всё же спустился вниз и тщательно обследовал окрестности на предмет неопознанных летающих девушек, ну или хотя бы того, что от них осталось! Но, не то что девушек, никакой вмятины в асфальте, а как следствие  кареты «скорой помощи», дежурного наряда ППС и толпы брызжущих слюной зевак, я не обнаружил! Тут бы с облегчением выдохнуть, да опять не судьба! Сделалось только хуже! Ведь теперь я вообще не знал, что и думать!
В мистику, полтергейстов, барабашек и чебурашек с крокодило-генами там всяких я даже в детстве не верил, поэтому сейчас подобные варианты исключались на корню, хотя, на фоне последних событий, признаться бы, и рад поверить, только справочку дайте, что собственная «крыша добровольно не решила теплоходом прикинуться». Вам-то смешно, а мне не до смеха было! Сами ещё в первые минуты, поди, зачемоданились бы  и  от винта, аки грачи Соврасова. А может, у неё все-таки парашют был?!» – приободрился внутренний перечник.
Ещё один остряк нашёлся! Твоих пяти копеек для полного счастья мало! Отвянь, плесень! Не до тебя! А вы посудите сами,  если рыдания через стену, пусть и в пустой высотке, ещё как-то можно попытаться объяснить, то раскат грома и всполох молний (окаянный пробрал меня до самых штанов в солнечное февральское утро!) внутри этой самой высотки – это что вообще за дикость?!
Выдумываю?! Да, конечно, выдумываю, чего уж там! И, правда, всего-навсего в Москве, как всегда и бывало по случаю моего второго с половиной приезда, стряслось мини-землетрясение, от этого в здании слегка коротнуло проводку, а  рыдания какой-то полоумной бабы так вообще всё это время с улицы доносились через распахнутое окно. Ну и подумаешь, что на высоте более чем в сотню метров, ПУСТЯКИ! Мир и не такие случаи знает, а акустика – та ещё капризная наука! Очень просто, очень логично, очень понятно! Только ни разу не справедливо!
Вот же блин! Что за ахинею я несу, ведь  причитать самому себе под нос – тоже, надо сказать, не признак самого здорового человека!
«Зеркало, любимая стекляшка! Расскажи да всю правду доложи! – Я здоровый или пьян?!»
Подойдя к трюмо, я стал внимательно себя разглядывать. Вроде не пьян, да и зрачки абсолютно нормальные, чувствую себя сносно! Температуры тоже как бы нет, а ещё я не сплю. Ну, значит,  удовлетворительно здоров! По крайней мере, на первый взгляд!  Если бы нанюхался или наелся чего, были бы хоть какие-то признаки, а тут, на ровном месте «катапульта сработала»!  СТОП! Нанюхался! Ключевое слово – нанюхался! Запах, может, всё дело в нём?! Опять стало не по себе! 
Да ладно, хватит валить вину на соседский освежитель воздуха!
 Просто признайся, Антоха, доработался ты  по ночам, что катапульта и, правда, сработала!
Скривив лицо в болезненной гримасе, я отвернулся от зеркала и отправился на кухню.
К ноутбуку вернулся уже с бутербродами и  кружкой горячего чая, в котором плавала золотистая долька лимона. Как говориться,  истерика – истерикой, а обед – по расписанию! И потом, если ты сошёл с ума, совсем ещё не значит, что теперь  нужно и желудок до обморока довести! Шутки – шутками, но мне пришлось немного взять себя в руки до тех пор, пока не дозвонюсь другу! В сложившейся ситуации я решил попытаться рассуждать здраво: если уж я и сошёл с ума, хотя и раньше-то не особо в себе был (чего только вон, мои раздвоения личности стоят!)  то от этого не убежишь! Вдобавок, как самый истинный псих в сей факт и не поверишь! Так какой, спрашивается, смысл тогда напрягаться?! Особенно от того, во что и сейчас не особо веришь! Видите, как всё у меня легко и просто, а ещё каких-то несколько часов назад начиналось с того, что других людей в слабоумии обвинял! Ладно, разглагольствовать можно много, но проку никакого! Поэтому?! Поэтому лучше мы с моим раздвоением личности поработаем!
Надо сказать, работа, и в самом деле, благоприятно сказалась на моём состоянии, несмотря даже на то, что под конец я практически полностью всю её стёр. Увлечённый собственной беспомощностью на писательском поприще я только сейчас услышал мобильный, который надрывался где-то позади меня, будучи оставленным на «вибро» режиме! "Ох, ты ж,  Андерсон Антон Андреевич! С такой рассеянной "чебурашкой" (в переводе на русский, головой то-есть), война начнется, ты и танки прозеваешь затирая свой несчастный backspase. Наконец, найдя мобильный, основательно завалившийся меж подушками дивана, словно одержимый схватил устройство и пристально вперился в дисплей!  Настя. Ну, или точнее «Извините», бедняга пытала счастье уже в седьмой раз! Вот, братцы! Настя – это, пожалуй, самый лучший способ забыть о том, что ты сошёл с ума, а если нужно, и вообще забыть о чём угодно!
Добавляя в голос виноватых ноток, в срочном порядке я поспешил ответить девушке, обладающей грацией  львицы,  фигурой порно-актрисы, внешностью голливудской модели и  полной дисфункцией мозга!
– Привет, красавчик! –замурлыкала прямо в ухо «Извините».
– И тебе не скучать, одуванчик, – ответил я, чувствуя, как сознание без спроса скидывает одежду с этого далеко не одуванчика!
– Ты про меня совсем забыл, – произнесла девушка, добавляя такие же фальшивые нотки обиды, подобно моей серенаде «вины».
– Эм… ну, что ты, крошка, как я мог… Я же заранее предупреждал,  о парочке  деловых встреч.
– Ну, да … ну, да. Ладно, соловушка, кончай мне… – последовала умышленная пауза… – заливать, – хихикнув, дополнила довольная собственным намёком пошлячка. – Знаем мы ваши деловые встречи! Девушку «потанцевал», галочку поставил, как результат «поматросил и бросил»! А девушка – потом рыдай, жди, когда там Иванушка сказ сложит о ней, про не «у разбитого корыта». Но я претензий и не имею, просто хочу, чтобы в старости обоим было о чём вспомнить. Понимаешь, Антоша?!
– Заманчиво, – ответил я иронично, старательно делая вид, будто сия тирада блондинки не удивила ни капли.
В холле громко хлопнули дверью! Вздрогнув от неожиданности, я еле удержался, чтобы не выругаться прямо в трубку, и покосился в сторону собственной. Зачем же так двери ломать и чужое спокойствие нарушать?! «Что сделали в холле?!» – переспросил скучным тоном мой несменный внутренний сатир.
– Настик, детка, я тебе сейчас перезвоню, – дрогнувшим баритоном протараторил я в трубку и, бросив на диван  мобильный, направился к дверному глазку. «Вот и я тебе о том, растяпа!» – довольно осклабился старый перечник внутри.
– Алло?! Алло?!… – доносилось протяжно где-то за спиной.  Но я уже не обращал никакого внимания на безуспешные потуги «Извините», которую, как оказалось, не удосужился отключить. Мне не могло показаться! Ведь так громко хлопнули намеренно! Даже как-то ревностно! Значит, пытались привлечь внимание?
Оглядев коридор сквозь призму кривой линзы и в который раз не идентифицировав единого живого существа, я с раздражением пренебрёг чувством самосохранения, и распахнул входную дверь!
– Кто ты?! – гаркнул я злобно, ступая за порог и не особо, правда, надеясь дождаться ответа. 
К моему удивлению в этот раз боковым зрением я успел заметить чью-то юркую тень, сгинувшую за дверью лестничной клетки.
– Эй! – рявкнул я ещё громче вслед убегающему и бросился вдогонку по залитому солнечным светом холлу. – Постой! – кричал я, не сбавляя ходу. – Ты всё-таки существуешь, и, значит, я не сошёл с ума?!
Безопасность меня теперь волновала меньше всего! Ведь подтверждение моей адекватности было так близко! Логика, конечно, железная, но человек есть человек, себя вспомните! Вбежав на лестницу и оглядевшись, я снова не обнаружил никого и ничего, кроме старого доброго сквозняка, который  начинал становиться  уже намного больше, чем просто приятель!
«Продолжишь меня доставать, – позлорадствовал теперь уже я, обращаясь к своей внутренней ворчалке, – переселю тебя на крышу, а сквозняк на твоё пригретое местечко главным советником назначу! Он, в отличие от некоторых, вон какой дружелюбный!» Ворчалка, видимо, хорошенько струхнув, в коем-то веке заткнулась, и моё раздражение сменилось досадой! Да и страх, будто очнувшись ото сна и, наверное, в отместку на угрозы  внутреннего пройдохи не заставил себя ждать! А ещё он не заставил ждать, потому что я не успел взглянуть ему в глаза! Ведь, как известно, больше всего всегда пугает неизвестность! Вот никоим образом не имея желания сталкиваться с этой самой безызвестностью, я сбавил обороты и решил повременить с вылазками на крышу, поспешно ругая себя на обратном пути за очередную крайнюю неосмотрительность!
«Ну, что ты за болван-то такой, Антон Андреевич,  как можно быть таким беспечным, когда находишься в чужом городе на куриных правах, да ещё и наедине со своими галлюцинациями! Ты вообще хоть помнишь, что многие фильмы ужасов начинались с чего-то похожего?» – съехидничал осмелевший внутренний зануда, беззастенчиво пользуясь слабостью хозяина. «Понимаешь?!» – настойчиво переспросил он, когда я проворачивал ручку собственной двери (ну, или почти собственной!). Щёлк! Продолжая ругать себя, я не сразу и понял, что именно не так! Щёлк! – раздалось снова вопреки усилию руки. Я судорожно задергал ручку! Щёлк! Щёлк! Щёлк!
Ну, здорово! Осознание происходящего отрезвило! Ко всем прочим прелестям теперь ещё и дверь захлопнулась, да как вовремя-то, будто только и ждала, когда я тут один на один с маньяком застряну! И дайте угадаю! Ключи вместе с курткой, деньгами и мобильным, конечно же, по ту сторону остались?! И это уже точно было как в кино! Вот только почему всё, что как в кино,  всегда обязательно должно быть самым плохим?! Почему, к  примеру, я не нашёл абсолютно бесхозный кейс с миллионом долларов, или, скажем, ключи от приёмной президента с годовым  абонементом под названием «Всё включено»?!
Прислонившись лбом к безответной двери, я обреченно выдохнул: «ЗАРАЗА!» Если здешний призрак нарисуется прямо сейчас, я не очень-то удивлюсь! Удивлюсь, если будет наоборот! Всё идёт как надо, в лучших традициях жанра!
С минуту я перебирал возможные варианты попадания обратно в квартиру без помощи самых радикальных мер, и, к собственной радости, искомый запрос был найден!
«Автор знает, что «гугл» знает!» – вспомнились слова Кости на тему озвученных мною книжных планов. Вот и я теперь знал! Знал, что на самом деле глухо звякнуло на лестнице, но чему сразу не придал должного значения!
«Ох же, Маша-растеряша!» –снизошло озарение. Воодушевлённый спасительной догадкой я было тронулся на всех порах в обратном направлении, как резко на что-то натолкнулся. От столкновения ноги предательски подкосились, из глаз посыпались искры, а выдох застрял где-то в области моей и без того три раза сломанной носовой перегородки под аккомпанемент бьющегося стекла и падающего тела. Несмотря на то, что после падения перед глазами бегали одни лишь разноцветные весёлые чёртики, я решил не дожидаться контрольного  удара! Чуть ли не с медвежьим рыком вскакивая на ноги и принимая стойку, дабы упредить возможный натиск, вместо того, чтобы совершить прыжок берсерка, неожиданно для самого себя я растерянно отпрянул обратно! «Так держать, лежать-валяться!» – загорланила в край обнаглевшая язва внутри собственной головы.
Но я её уже не слышал! Одна только мысль сейчас крутилась: «Неужели в нашем не кино бывают исключения?!»
А то, что они бывают, да ещё и как бывают, доказывали собственные глаза, которым я, правда, немного отказывался верить!
Прямо напротив меня, боязливо озираясь и обескуражено хлопая огромными глазами, в неловкой позе застыла хрупкая очень юная девушка в светло-розовых брюках и белоснежной водолазке, поверх которой было накинуто серое неброское пальтишко! В изумрудно-голубых глазах неожиданной гостьи пылал неподдельный ужас, выдавая трепет хозяйки и желание спешно провалиться сквозь землю, только бы подальше от буяна супротив! Очень робко и осторожно она начала пятиться, стараясь сдерживать себя в неосторожных движениях! И, надо сказать, после нашей головокружительной встречи её мотивы были вполне очевидны, стоило бы только вспомнить себя любимого минутой ранее и взглянуть со стороны. До последней секунды я был готов поверить здесь в кого угодно, только не увидеть это лучезарное создание.
– Так вот ты какая?! – почти неосознанно и торопливо обронил .
От моих неосторожных слов незнакомка замерла, а вместе с ней и время! Теперь, казалось, мы  уже целую вечность стоим так, смотря друг на друга, с одной лишь  разницей: я будто зачарованный, абсолютно не внемля воле и боясь пошевелиться, а девушка, словно ребёнок, то смущенно роняла взгляд, то испуганно украдкой, как- то по дикому смотрела на меня! Продолжая на неё смотреть, я вдруг понял, что не существовало никакого маньяка! Теперь было ясно, чей взгляд сверлил мой затылок почти двое суток! А ещё ясным было и то, насколько она неподдельно естественна! Ни одно движение не было спектаклем! Никакого скрытого подтекста в мимике, намёков в жестах! Она просто такова и глубоко напугана! А ещё отчаянно красива! Удивительно, но, видя этого ангела всего несколько минут, я был бесконечно уверен в чистоте её помыслов! Чары первого впечатления начали слабеть, но, наверное, только для того, чтобы ещё сильнее вскружить мне голову! Сознание жадно выхватывало детали! Кроме гипнотических  глаз, в которых я  бессовестно утонул с первых мгновений, у чаровницы были длинные прямые волосы светло-кремового цвета и  абсолютно правильные черты лица! Изящные скулы, аккуратный носик, в меру пухлые щёчки, безупречные губы! И каждая эта линия такая отчего-то родная, будто высечена скульптором под заказ! Скульптором,  который, кажется, собрал , с любовью и во имя любви всё самое лучшее и неуловимо прекрасное от настоящей, искренней и чистой красоты людей и вложил в образ одного человека! Не девушка, а картинка! Вот точно, она словно из мультфильма! Ты смотришь на неё, и нет сомнений: такую красоту способна излучать только душа, отражаясь в общих чертах внешности! Даже страху не было властно скрыть того тепла и обаяния, которыми без капли фальши и пошлости была наделена моя гостья.
Меня охватило непреодолимое желание нежно обнять её за хрупкие плечи, скорей прижать к себе, и никогда больше не  выпускать в этот огромный и жестокий мир. И, казалось, это от того, будто знал её вечность, но, только мечтая прикоснуться, никогда не мог приблизиться! Прямо наваждение какое-то!  Моё естество кричало: «Хватай и не отпускай, покуда она не растворилась!» Благо, рамки моего здравого смысла сейчас были сильнее меня, за что им огромное, конечно и человеческое спасибо! Иначе, выглядеть бы мне круглым идиотом до конца отпуска и самому потом передвигаться перебежками! И, наверное, это в буквальном смысле "половое" свидание при других обстоятельствах затянулось бы больше, чем надо, если бы незнакомка не перевела свой взгляд нам под ноги, где искрился кристально прозрачный куб, с заключённым в его грани декоративным алым сердцем. Вот только вид у сего произведения после столкновения был далеко не товарный, и в прямом смысле битый, так как, видимо, при падении куба на пол, несколько граней откололись и разлетелись на мельчайшие осколки; основа  же его осталась вполне себе узнаваемой, обнажая один лишь из краев самого сердца, а ещё от этого куба почему-то сильно веяло холодом, и на какое-то мгновение мне показалось, что он даже состоит изо льда. Вокруг же сей кристальной вакханалии были разбросаны не пойми откуда взявшиеся лепестки роз…
– Ох, чёрт, – непроизвольно слетело с непослушных губ. Только сейчас я понял, что девушка обеспокоена вовсе не разбитой стекляшкой, а раненой и самой настоящей птицей, которая лежала тут же и била крыльями по этим осколкам, рискуя  искалечиться еще сильнее. Вот зараза! Досадный ком и чувство вины, что не заметил птаху сразу, подступили к горлу. Гостья неотрывно смотрела на меня огромными глазами, полными отчаяния, пытаясь, наверное, определить степень моей жестокости. 
 – Прости… – сдавленно выдавил я из себя. – Прости, пожалуйста, – повторил виновато и потянулся было рукой к птице, пока несчастная ещё сильнее не поранилась. Но девушка довольно резво опередила меня, схватила голубку, и, прижав её к груди, попятилась назад, выказывая всем свои видом, что не намерена дать пернатое существо в обиду. В  это же мгновение меня постигло очередное важное открытие: дурманящий аромат, оный сводил с ума второй день подряд, исходит именно от этой дикой незнакомки! А ещё, мне показалось, что настал момент, которого я так давно ждал и в тоже время сторонился! Недобитый романтик внутри больно уколол самолюбие, и мне стало ясно: вот так и влюбляются люди… Говорят, что мы влюбляемся без причины,  просто так... Но на самом деле сейчас я был уверен: «Мы влюбляемся в нежность, в искренность, а ещё в доброту». В глазах этой беспомощной незнакомки я видел столько искренней готовности к самопожертвованию ради крохотной птицы, сколько не видел в глазах ни одной женщины, кроме глаз матери, защищающей своё дитя. И, пожалуй, повторяюсь, но на то есть веские причины: это необыкновенное создание было по-настоящему красиво, обладая особенной, естественной красотой, которую подчеркнула сама природа, и такой, которую мир давно позабыл. Не сравнить со всеми этими гламурными, пафосными и бездушными куклами, целиком состоящими из силикона и косметики. Её красота действительно начиналась изнутри, и поэтому от всего её естества веяло теплом, и поэтому же совокупность всех перечисленных качеств создавала столь сильный эффект! Да что там, просто она была живой и настоящей, и, бьюсь об заклад, в этом создании действительно никогда не было ни капли грубости или даже намёка на неё.
– Давай помогу, – протянул я  руку.
Теперь девушка смотрела на меня так, будто впервые видела настоящего живого человека. Я добродушно улыбнулся, стараясь показать миролюбивость намерений, равно как и то, что не собираюсь причинять вреда не только птице, но и, тем более, ей!  И незнакомка даже как будто согласилась принять мой жест помощи, но в последнюю секунду отчего-то передумала, и самостоятельно хоть и неуклюже поднялась на ноги. Все еще прижимая одной рукой раненному голубку к груди, свободной рукой она протянула мне  связку ключей .
Это, наверное, вы обронили на лестнице, – наконец, раздался её бархатный,  но немного подавленный голос.
– А это, наверное, ты со мной в прятки играла?! – спросил я, принимая ключи, вместо того, чтобы сказать «спасибо».
Не говоря  больше ни слова, скромная гостья застенчиво опустила голову и прошла к двери соседней квартиры, давая тем самым негласный ответ на мой вопрос.
– Куда же ты?! – окликнул я её.
Девушка обернулась и как-то обиженно, даже укоризненно посмотрела на меня. Казалось, ещё чуть-чуть и на её глаза навернутся слёзы! Но, так ли это на самом деле, узнать мне было не дано: загадочная подруга, не поднимая головы, скрылась за дверью.
Подойдя к той же двери и протянув было руку к ручке, я стыдливо одёрнул себя.
– И куда это ты намылился?! – проснулся старый внутренний зазноба.
И мне ничего не оставалось, как согласиться с ним! Ломиться в чужую квартиру моё величество правом никто не наделял!
Ну и ладно, главное – хотя бы теперь я знаю, с кем имею дело! И самое главное, что этот кто-то, к счастью, простой человек, а не какой-нибудь Бабайка или, чего хуже, вечно бессмертный «Джейсон»… Хотя новые знания ответов на мои вопросы особо и не давали! Более того, этих вопросов только прибавилось! Ну, столкнулись мы, как я уже теперь понимал, лоб в лоб, ну, ослеплённый яростью от неожиданного удара, бросился я было растерзать это милое создание на миллион атомных частиц (опять же ошибочно полагая, что вместо её лба, моей таранной части организма  достиг кулак какого-нибудь маньяка переростка), но это же не повод трястись от страха, как серый зайка под осиной, и тем более не повод  разрыдаться.
Кстати, насчёт рыданий, моя бурная фантазия тут, по-моему, действительно не причём, ведь теперь не осталось сомнений об их источнике...
А ещё, похоже, распускать чуть что нюни – это у источника личная такая характерная особенность, нежели реакция на мою оборонительную позицию! И, конечно, я чуть было не угробил её питомца, и, более того (я взглянул на искрящиеся осколки «кубичного сердца», так и оставшегося неподвижно лежать возле моей двери), в прямом смысле слова разбил девушке сердце. Но это всё равно не повод всякий раз прикидываться Танечкой из всем известного стишка Агнии Львовны!
Кстати, об осколках, склонившись над ними, я  протянул руку к истерзанному падением кубу, на сей раз отчетливо чувствуя, как от него веет холодом, и попутно удивляясь всё-таки очевидности сего факта. С предельной осторожностью, коснувшись  пальцами одной из уцелевших граней, я ощутил, как кожу обожгло ледяной влагой.
Вот те раз, да это же и в правду самый настоящий лёд, а  не какое-то  стекло.
Переведя взгляд на сердце, я заметил, что оно тоже частично пострадало. Несколько отколовшихся багровых осколков сияли не хуже настоящих рубинов.
И только я вознамерился поднять один из этих рубинов, как он свернулся близ моей руки аморфной капелькой, по консистенции похожей на кровавую ртуть. Брезгливо и с опаской я отдёрнул руку! Но благоразумия хватило ненадолго, любопытство одержало верх, и, переведя взгляд на куб, я снова потянулся рукой уже к самому сердцу. При  более детальном рассмотрении, оказалось, что ещё до падения, сердце было далеко не идеальной формы. Его грани имели несколько рубленные, кристаллические черты. Едва я успел коснуться оголённого участка сердца, как оно содрогнулось, и от моего тёплого прикосновения край начал медленно таять, сглаживая грубоватый контур.
На ощупь же он стал вязким будто каучук, но что удивительно – тёплым и влажным.
– Вот здорово! – завёл новую пластинку недремлющий внутренний зануда. – Мало того, что ты соседку перепугал до полусмерти непонятно чем, и та теперь вселенски обижена тоже непонятно на что, вдобавок ещё и какой-то ртути нахватался! Вот почему ты вечно свои ручищи тянешь быстрее, чем у меня разрешения спрашиваешь?! Уроки химии почему прогуливал?! Химичку не любил?! Не аргумент! Химичку любил, не любил – вопрос второй, а вот собственную голову любить никто не отменял! По той же причине у тебя и нос  три раза сломан! Ибо не фиг совать его, куда не попадя, пока не будешь уверен в собственной безопасности!
– Но кто ж знал?! – виновато, отмахнулся я. – Кто ж знал, что у нас теперь на каждом углу мини реакторы в виде сердечек из девушек высыпаются! Китайцы скоро, ей богу, в своей изобретательности мир перевернут без точки опоры, чего уж там какую-то портативную АЭС забабахать! И вообще, почему сразу ртуть, зараза, отрава?! Да мало ли, что это может быть на самом деле за вещество! Может, химию и не помню, зато хорошо помню, хоть и до сих пор не знаю, математику! Пока не докажешь своё решение, не имеешь права что-либо утверждать! А ты всё-таки и, правда, болван редкостный, Антон Андреевич! Стоишь, споришь тут сам с собой, ещё на ромашке погадай – трахнет, не трахнет! Вопрос-то в другом! И, кстати, буквально помнится утром же ещё тебя и трахнуло! Током! И ведь всё по той же причине! Вот на кой чёрт хвататься за всё, что подозрительно выглядит?! Или ты думаешь такую хреновину можно сделать из жвачки?!
От последней мысли действительно стало страшно! К горлу подступил вязкий ком, и, вернувшись к двери незнакомки, я решительно постучал.
На сей раз хоть и пришлось подождать, дверь всё-таки открылась, а точнее уже по традиции приоткрылась, и через привычный зазор на меня вопросительно уставились бесконечно голубые, но всё такие же красивые и грустные глаза.
– Слушай, правда, извини… Мы ещё толком не успели познакомиться, а я уже успел разбить тебе сердце!
Довольный собственной тирадой я замер в ожидании хотя бы улыбки, и  виновато улыбнулся сам. 
Но девушка не спешила отвечать взаимностью.
Я нахмурился.
– Хорошо, красавица, просто скажи, как бы я мог загладить  это недоразумение?!
Реакция не изменилась!
Дальше изображать Петросяна мне что-то совсем перехотелось: девушка, видимо, была плохо знакома с чувством юмора.
– Может, тогда скажешь, где я могу купить точно такой же сувенир,  или  что-то взамен?!  Главное, пойми правильно, твой вынужденный приятель (то бишь я) в Москве совсем недавно, поэтому он бы и рад сделать сюрприз, вот только боюсь, без твоей подсказки ему не обойтись.
И опять тишина!
Кажется, я зря сотрясаю воздух! Прекрасно понимая каждое моё слово, соседка продолжала безмолвно и обиженно сверлить меня взглядом, и снова показалось, готова вот-вот расплакаться! А моя новая подруга, похоже, и  правда, немного с приветом!
– Ладно, я понял, что ты не очень любишь разговаривать с незнакомцами, сам что-нибудь придумаю, только ответь, пожалуйста, а то сердце у меня теперь не на месте. Эта штуковина токсичная или нет?! Ртуть там или что-нибудь в этом духе, понимаешь?! А то я успел из любопытства, будь оно неладно, вляпаться, а твоя игрушка там от прикосновений шевелиться и оживать начинает! Тревожно мне теперь и боязно!
Девушка тяжело вздохнула, опустила глаза и едва слышно прошептала:
– Не токсичная, не бойся. И оставь как есть, я сама  виновата,  голубушке ранки справлю и сама всё уберу.
Едва она это договорила, как дверь стремительно захлопнулась перед моим носом,  и я был готов поклясться,  что на её глазах всё-таки проступили слёзы!
– Постой! – крикнул я намеренно громко. – Я тоже виноват и теперь не смогу смириться, но ты, пожалуйста, не обижайся, а  просто скажи, где можно купить такое же сердце?!
– Такое же, не купишь, – раздалось из-за двери почти навзрыд.
– Боже, похоже, я опять поторопился с первым впечатлением, ничем ты не отличаешься от других девушек, – проворчал я сам себе под нос, опережая зануду внутри себя, – такая же вредная, да ещё и  слова не скажи, сразу сопли пузырит…
– Как звать-то хоть тебя ?! – рявкнул я в пустоту холла.
Ответа, как и предсказывал мой опыт, я  не дождался.
– Прекрасно, – склоняясь над диковинным сувениром, взвилось задетое эго, которое в коем-то веке было на моей стороне! Хотя чего удивляться, его же интересы в первую очередь и задели! 
– И что прикажете делать,  ваше Величество?! – спросил я у обиженной ворчалки.
– Что, что?! Один хрен – вляпался, вот давай собирай это барахло, и «гугл» тебе в помощь!
Поднимая  разбитый куб,  увлечённый собственными мыслями, я и не заметил, как носком ботинка зацепил  несколько багровых частиц,  тем самым подтолкнув их к собственной основе. Но вместо того, чтобы со звоном разлететься, частицы будто магнитом притянулись к местам сколов. Нет, действительно, зачем я так постоянно тороплюсь?! Вот и сейчас слишком поторопился удивиться! Только они соприкоснулись друг с другом, как начали сливаться. Я тряхнул головой и пригляделся снова! Вне сомнения, части воссоединялись, буквально прирастали обратно!
Уже без всякой опаски, я поднял ещё несколько отколотых от сердца частичек. Как и предыдущие, они свернулись капельками, похожими на кровь, но происходил сей процесс уже на моей ладони. Я поднёс руку к сердцу!  Переливаясь, что гранатовые ядра, капельки  мягко скатились с ладони на свою основу и начали словно припаиваться строго на  местах скола. В этом была почти разумная систематика. По каким-то немыслимым законам этой удивительной субстанции было важно вернуть часть себя в той же последовательности, в которой эта часть была утеряна!
Пробрало лёгкой волнительной дрожью, ведь безумно аномальное действо творилось сейчас не на экране в зале кинотеатра, а прямо у меня в руках! Хотя, будучи до мозга костей прожжённым материалистом, в глубине души я понимал, что даже этому захватывающему действу есть своё логическое объяснение! Абсолютно никакой магии! Просто я ещё не успел познакомиться с новой технологией, новость о которой обошла меня стороной! Тем более, мы с моим раздвоением личности далеко не из тех людей, кто, продрав глаза, первым делом несётся к компьютеру, кликая дрожащими руками вкладку с новостями инновационных технологий! Да и какие тут технологии, всяко же не искусственный интеллект! Видимо, очередные китайские тамагочи с режимом росомахи, а полмира опять же кипятком исходится ! Вот точно, может, это и есть его сердце?!
Тем не менее, слегка злорадствуя по поводу небольшой потери моей вредной соседки я продолжал наблюдать, как невидимая сварка стягивала части между собой, оставляя шероховатые микро шрамы на местах спайки.
Основательно увлёкшись процессом, я даже сделал несколько открытий: без моей помощи процесс стопорился и начинал протекать намного медленнее.
Получалось, что от воздействия тепла регенерация усиливалась, но стоило только убрать руки, источником коего они были, процессы замедлялись. Ещё ниже склонившись над кромкой сердца, я открыл рот и медленно сделал выдох. Теория окончательно подтвердилась, больше тепла – быстрее реакция! От направленного потока тёплого воздуха шрамы мягко сгладились, исчезая без следа!
Идея родилась тут же. Ухватив ледяной осколок, я стремительно внёс его в комнату.
Собственно, чего я напрягаюсь, если это не стекло, а лёд (а в том, что это так мы уже убедились), так чего нам стоит куб построить?! Ну, или точнее, подлатать: наморозим на сколах нового льда, и делов-то – раз плюнуть… Осторожно поставив на свой рабочий столик глыбу идеально ровной гранью, одной из чудом уцелевших, я зачем-то помчался на кухню пытаясь сообразить на ходу, каким образом лучше всего будет намораживать сколотые углы!
И хотя моя идея казалась сейчас новаторской, что-то подсказывало: такой специфичной кристальной прозрачности у меня, пожалуй, не выйдет… Думаю, в составе самой ледяной корки  была не просто вода, или скажем,  не одна только вода! Уж больно презентабельно и идеально сияла эта корка, даже сейчас. Так и не найдя на кухне ничего, что  помогло бы мне ускорить процесс наморозки или приморозки (называйте как удобно), я вернулся в холл, дабы собрать все оставшиеся частички сердца… Звучит-то как!.. Вы тоже это прочувствовали?! И увидел, что вместо лепестков и осколков льда, по гладкой плитке растеклись лужицы характерного цвета, что с одной стороны было и логично, в случае со льдом, и абсолютно не логично с другой стороны, в случае с лепестками. А вот это уже заставляло снова хорошенько призадуматься! Опять проделки чертовщины? Изначально-то лепестки выглядели как вполне естественные и обычные. Я тяжело выдохнул! Если не свихнусь до конца своего отпуска, будет очень здорово!
Вернувшись в квартиру с полным комплектом недостающих граней, я присел напротив куба. Оставалось дело за малым, правда, последние осколки сердца, были в разы крупнее предыдущих. Они даже в руках не сворачивались капельками, а только мягко  оплавлялись на рваных краях. Проделав уже привычную операцию по сшиванию «хрустального» сердца и чувствуя себя по такому случаю почти микрохирургом, я поднёс было руки к плавно срастающейся массе, в желании ускорить процесс, но…
Теперь это почему-то не работало. Метод искусственного дыхания тоже дал нулевые результаты, разве только моё лёгкое головокружение можно было засчитать в качестве результата. Правда, несмотря на тщетность моих стараний, разделённые части всё же срастались, но происходило теперь это очень и очень медленно. Да и надо сказать, мне уже стало в тягость продолжать врачевание, так самому сейчас не помешало бы срастись с чем-нибудь потеплее холодильника, например, с батареей. Я ощутил, что очень продрог, пока возился с ледышкой!
Плут его знает, главное же – срастаются! Вот и пусть себе срастаются. А я, если честно, проголодался. Пойду-ка… Ох, ты ж, ёшкин кот! Пока мы тут в кардиолога играем, «кубик Рубика»-то, и правда, не стеклянный, а в морозилку ещё рано: сердце же  только на тепло реагирует. И что делать?! А делать что-то нужно, и нужно это делать в очень срочном порядке, ибо глыба глыбой, но и у меня не ледовый дворец, и не царство Снежной королевы, а значит, точно скоро потечёт. И из носа тоже. Я на секунду замер, но тут же взвился от внезапно охватившей догадки. Сколько бы я не трогал ледяную стекляшку, да и сколько бы эта стеклянная мерзлота сама по себе ни находилась в тепле, она не только не собиралась таять, но и не собиралась давать на это никакого намёка. Когда я брал искалеченный куб в руки, он подтаивал от теплоты ладоней и становился влажным, но стоило убрать руки, лёд снова схватывался. Осмотрев стол, я окончательно пришёл к выводу: с момента пребывания мини-айсберга в комнате, с него не упало и капли талой воды. И тут  взыграл уже сугубо исследовательский интерес!
Я подставил разбитый куб с израненным сердцем к внутренней системе обогрева и стал ждать, попутно согревая руки. Спустя четверть часа, ровным счётом ничего не изменилось. Лёд совершенно не хотел таять, несмотря на то, что его же собственные  осколки в коридоре холла абсолютно естественным образом  расплылись бесформенными лужицами по плитке. Лепестки не в счёт! Оставшийся вечер я рыскал по Интернету с одним только желанием – найди аналог сего чуда! Но кроме характерных картинок, песен со схожими названиями по запросу, брелоков и прочей подобной чепухи, я так ничего и не нашёл. Шёл третий час  моих беспочвенных стараний, но «Гугл» был бессилен, а лёд непоколебим. Устав вбивать запросы по теме  в поисковой строке браузера, я ощутил, как меня отчаянно тянет постучаться в дверь загадочной соседки. Найти что ли предлог? Я перевёл взгляд на сердце. Навязчивость – не самый лучший способ добиться симпатии или вернуть расположение к себе.
– Терпение, друг мой, прояви терпение! – очень неожиданно раздалось в голове.
– Ох, и с каких это пор вы у нас таким выдержанным стали, мистер Эго! Ты ж у нас обычно сам -  первая истеричка на деревне!
– Вообще-то, только благодаря этой моей выдержке, ты у нас и такой важный Антон Андреевич! А жил бы без меня, уже давно бы жил под каблуком и перед каждой крысой пресмыкался!
 – Хорошо, хорошо, тут спорить не стану, и даже «спасибо» скажу, и даже завтра в зеркале расцелую! Вот только если б и в остальном, такой же покладистый был, цены б тебе не сложить!
– Так я-то ворчу только по делу, в отличие от некоторых! О твоей же заднице пекусь, Антон Андреевич, так как при всех наших обычных разногласиях она у нас всё-таки – одна на двоих!
– Ладно, хорош трепаться, уговорил, – хлопнул я мысленно по незримой ладони своего внутреннего,  исходя из опыта прошлых лет, скорее всего, временного союзника! Так и поступим! Обожду, починю игрушку и сделаю всё красиво!
Разговорившись по душам с собственным внутренним голосом, я опять забыл о многом, в том числе и о мобильном! Бедняга,  похоже, весь вечер надрывался без проку! Желания с кем-то говорить, у меня определенно не было. Но рассчитывая на то, что мог звонить Костя, пришлось искать навязчивую жужжалку! Угу, как же, аж два раза «Костя»! Дождёшься ты его! снова Настя!
– ДА вы только посмотрите, – завелась старая пластинка. – Барин-то зажрался! Ему барышня звонит, а он по мужику сокрушается!
Недолго музыка играла, как и полагал: «Вот не умеешь же ты всё-таки быть человеком, да! Не хочешь, момента ждёшь, как бы больнее,  да со спины ударить!»
– Шучу, хозя-я-я-я-ин, шучу, только не кипятись, у нас, и правда, общая цель! – оправдалась пластинка. Я отшвырнул мобильный в другой конец дивана, да простит меня «Извините», но не до неё! Да и назойливая больно!
За всё то время, пока мы обменивались любезностями с  собственной ворчалкой, а также ставили эксперименты на льду и пытались сломать несчастный Интернет, у меня родилась схема восстановления многострадального льда!  Правда, вспомнил об этом я уже только утром, предательски заснув в самый ответственный  момент! Да и как уснул, чуть ли слюнки не текли, – так сладко! Остроты впечатлений дня минувшего давали результаты! Конечно, и здесь без неё не обошлось! Без неё самой, неожиданной гостьи, которая теперь сводила с ума!  Безумно яркие, насыщенные пейзажи совместных будней с моей новой знакомой незнакомкой отчаянно охватили сознание буйством красок, и,  казалось, выше только звёзды в своей недосягаемости! Соседка так колоритно вписывалась во все мои грандиозные, но порядком запылившиеся планы на будущее (разумеется, будущее совместное), что в кои веки просыпаться не хотелось! А я, признаться, спать ненавидел с самого детства! Ведь сон отнимает ровно половину жизни! Но стоило мне об этом подумать, непонятная тревога распахнула двери разума! Декорации беззаботного радужного мира внезапно исчезли, образ подруги растворился словно дым, а передо мной выросла высокая стена! Недолго думая, преисполненный злобы от вопиющей несправедливости, я в сердцах ударил кулаком  по бездушному  монолиту! А потом ещё! И ещё! «Почему?! Почему?!» – кричал я, нанося удар за ударом. Я бил словно одержимый, пока из стены не посыпалась крошка! Но для такой стены это было каплей в море! «А вот хрен тебе, всё равно сломаю! – рычал я на непреступную каменюку. – Отвечай, зачем ты здесь?!» Силы начали покидать, а кулаки жутко пекло, пекло так, будто дикие пчёлы удумали превратить их в свой улей! «Всё равно не отступлюсь, пока один из нас не рухнет!» – кричал я и, не желая сдаваться, продолжал натиск! Только когда собственная кровь из разбитых рук залила локти полностью, непоколебимая твердыня барбакана дала трещину и, содрогнувшись, с грохотом обрушилась к моим ногам, вздымая клубы пыли!
– Неужели ты ещё сам не догадался, Антон? – раздался знакомый и ядовитый в своих интонациях голос. Мой собственный голос!
– Нет, не быть тебе человеком, ей богу не быть, жаба ты  бездушная!
– Это тебе, Антоша, пора бы опуститься на землю! Самому-то, поди, не надоело ронять себя с небес?! Неужели мне постоянно  нужно абсолютно всё тебе разжёвывать, чтобы ты хоть иногда не делал глупостей?
– Например?! – с вызовом огрызнулся я на собственное Я.
– Глупец! – зарычало оно в ответ. – Ей же даже на вид не больше семнадцати! Чем ты думаешь вообще?! Ты же для неё уже хрыч старый! На девчонку ворчал, а сам-то растаял пред соплячкой  и нюни распустил?! Какие планы? Какое совместное будущее?! В Набокова  решил поиграть, Гумберт недоделанный?!
На лбу проступил холодный пот! Как было ни прискорбно сознавать, но моё нутро неплохо потрудилось, чтобы отрезвить себя любимое! Понимая, насколько оно сейчас было правым, я  тяжело выдохнул и открыл глаза! Из густой синевы полумрака лилось тёпло-оранжевое свечение! И исходило оно прямо из сердца ледяного куба! Чёрт! Новое озарение с отчаянной жестокостью полоснуло сонный разум! Я же так и не успел доделать задуманное! Никакого сюрприза не выйдет! Попытавшись было встать, я понял, что абсолютно бессилен. В этот раз неведомая сила сделала конечности неподъёмными, я едва мог шевелить руками! Единственное, что мне было подвластно – были собственные глаза! Продолжая разглядывать волшебную иллюминацию, я взглядом зацепился за идеально ровные грани куба! Да, именно куба! Больше это был не изломанный падением огрызок льда! Выходит, он тоже способен восстанавливаться без посторонней помощи?! Но ответа я уже не услышал! Веки с тяжестью сомкнулись под чарами его величества сна. Бесцеремонно обрывая все вопросы и ответы, Морфей забрал меня в дивные дали сладких грёз! Но не прошло и вечности, как уже очередное утро стучалось в окно своим лучезарным всепроникающим светом. И,  наверное, не один только я чувствовал во всём этом намёк на неминуемо приближающуюся весну!
Овладев собственным телом, я поднялся с дивана. И к удивлению хорошо выспавшегося человека по дороге в уборную испытал жуткое смущение и неловкость за вчерашние мысли и поступки. Правда, это ещё было не самым страшным открытием! Намного хуже стало, когда я вспомнил, как бесконечно глупо  проворонил  встречу с Настей! Да ещё и по доброй воле! С досады захотелось отхлестать себя по щекам. СТОП! А по такой ли и доброй воле?! Опять начиналась чертовщина! С появлением соседки, необъяснимости  астрономически множились! А, что если она, не так проста, как хочет казаться?! Ведьма какая-нибудь, или гипнотизёрша-маньячка... Вот сейчас, словно пелена спала, а  вспомнить вчера, так дурак дураком: только волю дайте – сам себе подзатыльников навешаю! Что-то во всём этом определенно было не так! Моё настроение, поступки, мысли были будто мне не подвластны!  Или, точнее, подвластны не до конца!
Выйдя на кухню, я с жадность младенца присосался к бутылке с минералкой. Пить хотелось люто… Наверное, переусердствовал на ночь с солями.
Ну, надо же, царь-батюшка всё же удостоил чести! Да ещё и какой: перезванивал аж целых два раза! Но вы уж простите великодушно, Константин Сергеевич, ложка дорога к обеду! В такое время всем нормальным самопровозглашённым писателям, которые по уши влюбились в загадочных соседок,  полагается отбросить всё лишнее и перейти в режим подзарядки!
Продолжая не без интереса листать журнал звонков, я перешёл к значку конверта: 480 непрочитанных сообщений, а ещё вечером было 479.
Да, друзья, я ровно из тех людей, кому бесконечно лень открывать, листать, читать и тем более удалять весь этот нужный только самим отправителям спам! А при условии, что я  ненавижу общаться посредством смс, в принципе, пытаться привлечь с помощью сей опции моё внимание – дело гиблое и провальное на корню. Хотя у некоторых это всё же может получиться! Например, вот у Кости! И зная Костю, я вам признаюсь честно! Я ни секунды не колебался на предмет 480-го сообщения! Бьюсь об заклад, оно было именно от него! Будьте уверены, если этот  парень захотел, что-то до вас донести, он сделает это, даже если вас придётся выковыривать из вечной мерзлоты, а сам вы в ней – тот ещё неандерталец!
«Жду в офисе завтра в 10-00, адрес знаешь, как и обещал, встречаемся со шведами! Ты в числе желанных гостей».
Опаньки, а вот это уже интересно! Мероприятие обещало быть захватывающим, не менее чем приятельское – такое чаепитие с Мелом Гибсоном!
Вот только! Вот только я не сразу проникся ключевым словом «завтра»! В очередной раз минуя дела первой утренней важности и с аппетитом неспешно поглощая завтрак, я очень вовремя обратил внимание на звон в левом ухе! И знаете, что звенело?! Колокольчик на шее жирафа! ЗАВТРА! Это вчерашнее Костино ЗАВТРА – это сегодняшнее уже «вон за окном» полыхает себе безмятежно самым звёздным шариком! Не было печали. Соседка, ей богу, – ведьма!
Молящий взгляд  повстречался с дисплеем мобильного! 8.02.
Ну-у-у… Не так уж всё и плохо! При условии, конечно, если стартовать прямо сейчас в одних лишь трусах (которые я, к слову, не ношу) и лететь со скоростью гепарда, преодолевая любые  помехи на манер слона в посудной лавке, а потом каким-то чудным образом успеть  на ждущее по такому случаю меня одного  метро за секунду до того, как двери вагона захлопнутся, то я не только успевал, но ещё и выигрывал во времени, на целых ноль целых, фиг десятых миллисекунд. А за  подробности личной гигиены вы уж простите, но должен же я дать ханжам, хоть какую-то тему для обсуждений. Так что, ханжи, не стесняйтесь, разрешаю изойтись желчью, а мне  пора бы собираться! Благо, очень хорошо зная отношение Кости к расстояниям в этом городе, я  был более чем уверен: время  озвучено с запасом. Затолкав в себя остатки нечто, что я громко ознаменовал завтраком, моя невежественная персона пулей рванула из квартиры, совершенно не обратив внимания на холодную стекляшку. Прости, родная, но сейчас у дяди Антона есть дела поважнее, чем в кубики играть! Спешно следуя в направлении лифта, я успел отметить две вещи: на месте вчерашнего ЧП была идеальная чистота, и дверь соседки снова была слегка приоткрыта.
Скорчив гримасу в духе «послал же бог соседей» и показав язык пустому дверному проёму, я заскочил в лифт. Дорога в офис друга сняла напряжение и расслабила окончательно. Кажется странным, но в любом путешествии на общественном транспорте всегда есть своя романтика. Для многих это рутинный, утомляющий путь, а для меня особый ритуал. И особенно в нём всегда нравилось, что ты никогда не можешь знать, кем могут оказаться твои следующие попутчики! А если эти попутчики оказываются ещё и знойными красавицами, у которых ты стреляешь номерки телефонов (что я и сделал на последней станции), то желание поклоняться своему ритуалу возрастает вдвое! Как результат, в кабинет друга я поднимался новым, свежим бодрым человеком, опоздавшим на каких-то жалких 27 минут и снегурочка его знает, сколько секунд, человеком! Правда, и продлился мой восторг от сего триумфа, не очень долго!
Секретарь старого товарища с амбициями Иосифа Виссарионовича – пышногрудая краснощёкая брюнетка в строгом тёмном костюме, подчёркнутом вертикальной белой полоской,  чуть ли не голосом самого Сталина цитировала  извинения в связи с перенесённой на завтра встречей. А ещё она перечислила все многозначительные проклятия в адрес мобильных операторов, коим именно сегодня же надо было издохнуть так некстати! Оказалось: и сам Костя, и его рядовая бюрократического фронта не раз пытались дозвониться мчащемуся на всех порах гостю, но незримая стена, ставшая на пути сих важных новостей, так и осталась неприступной вплоть до почти пунктуального появления этого самого гостя. Я, начиная догадываться, что на самом деле случилось, поспешил выудить мобильный из бездонного кармана своего пальто. И тут моя совесть запиликала на скрипке: телефон был наглухо разряжен!
Но признаваться в своей же оплошности да перед этой язвительной хоть и прелестной стервой мне вовсе не улыбалось, поэтому с видом самой важной птицы, приняв чистосердечные извинения, я по-партийному пожал руку «будущему вождю, скорее всего, кадровой силы» и,  нагло чмокнув секретаря в самый румянец, поспешил прочь! Уходя я заметил, что от сего прецедента волнению дамочки  не было придела, и, едва не задыхаясь то ли от важности момента, то ли от возмущения, она даже попыталась что-то бросить вслед, но мне до этого уже не было никакого дела! По поводу же перенесённой встречи зря я поспешил расстроиться! В целом  ничего непоправимого не случилось, знакомство с влиятельными людьми из мировой ниши игроиндустрии только лишь откладывалось, да ещё и на смешные, надо сказать, сроки! Зато у меня появился целый день, который с радостью можно было посвятить всем радостям безделья! Разве это не прекрасно, друзья?! Как насчёт книги?! Ну, право слово, не всё коту масленица! Обещаю, конечно, когда-нибудь вы обязательно её прочтёте! Только  давайте не стану ничего обещать по срокам?! Но разродиться в ближайшее тысячелетие я, положа руку на сердце, гарантирую. Ровно так же, как и гарантирую устроить по всему миру грандиозную серию салютов в ночь с 31 декабря на 1 января ТОЛЬКО В ВАШУ ЧЕСТЬ, и более того продолжать их устраивать по такому же принципу дальше хоть в течение всего этого тысячелетия! Так что приготовьтесь и, едва услышав бой Курантов, знайте в честь кого на самом деле в воздух взмывают залпы тысяч салютов! Кстати, пока мы тут с вами болтаем, я столько всего успел сделать по пути! Безделье, да в хорошей компании, надо признать, – штука, ох какая,  продуктивная, особенно, если подходить к ней с умом и позволить  затянуться целым куражом! Рассказать?! Да, не вопрос! Сначала я попал на премьеру долгожданного ужастика. Здешний кинотеатр в сравнение с кинотеатром родного города не на шутку удивил своими ну просто космическими масштабами, затем я, в буквальном смысле, перевернул вверх дном несколько крупных торговых центров, накупив такое количество барахла, что любая светская львица сбросила бы собственную шкуру от зависти, возьмись она закупаться со мной наперегонки. А потом настало время подзаправиться самому, всяко не «энерджайзер», а одним попкорном с колой сыт не будешь! На входе в подземку меня уже встречал его Величество Закат! Устроившись поудобнее в вагоне, я поспешил на скорую руку сотворить мысленный отчёт о плодотворности Костиного «завтра», что ещё и было моим календарным сегодня, оказалось, его продуктивность была не только на высоте, но и была какой-то особенно особенной!
Всё началось ещё в кино. Едва я вышел на белый свет, меня начало преследовать волнительное чувство трепета, которое не оставляло в покое и по сей час! Складывалось ощущение, будто вокруг творилось  волшебство и настоящая магия! Хотя, кому я вру-то?!  Все давно догадались и знают, как это волшебство называется! Да не хотел я признаваться, даже самому себе, как соскучился по этой  взбалмошной девчонке из соседней квартиры, и уж тем более не хотелось признаваться, что так и не смог перестать думать о ней! И, кстати, внутренний сборник злословий, на удивление, сегодня абсолютно молчал! Не услышав за целый день и упрёка, я даже затосковал по этой ворчалке! В этом-то, пожалуй, и была основная проблема! Обычно, когда мы спорили, в ходе диалога, как не крути, всегда следовал однозначный консенсус, а сейчас я был, признаюсь, растерян. Ведь совершенно даже не с кем было посоветоваться! И что теперь думать-то самому на тему наших с вами догадок в отношении  оккультных способностей моей подруги?! Что-то во всей этой ситуации,  бьюсь об заклад, не до конца чисто! Ведь ещё буквально утром обозвав соседку Ведьмой, я забыл даже глянуть, как там поживает, чувствует прооперированная «кубышка»  этой самой «Ведьмы». Но не прошло и половины дня, опять все мысли только о ней да о ней! Вот, кстати, вам фантасмагория – у современных ведьм нынче ледяные кубы вместо хрустальных шаров! Хотя молнии у них, насколько запомнила моя ладонь, всё ещё такие же шаровые!
Дверцы лифта распахнулись! Опять я не заметил, как очутился дома, за бурным потоком размышлений! Стоило мне только осознать близость к объекту своих грёз, как по телу пробежала дрожь! Что там шведы с их Мелом Гибсоном! Или не их?! Да впрочем, какая разница! Идя к собственному порогу, я всячески старался привлечь внимание соседки, нарушая тишину холла своими шагами и громким покашливанием. Не факт, что поклонница мокрых подушек дома, но… Тоже мне Ромео, сначала забыл на весь день, а теперь, видите ли, вернулся Барин – встречай, женщина! Хотя это уже другой вопрос, а пока что: напомнить о себе – никогда лишним не будет! Путь к собственной же двери мне показался длиннее, чем  весь путь, проделанный домой, настолько я постарался его растянуть. В пределах разумного, конечно, но не обошлось и без «случайно» громко брошенных пакетов, разумеется, с небьющейся провизией! Ничего не изменилось, никакого проявления любопытства за дверью соседки, абсолютная тишина. «Эх, – проворачивая ключ в замке, думал я с лёгким привкусом досады. – Вот так всегда! Ты тут, понимаешь, почти втрескался по уши, вернулся, значит, домой как истинный добытчик да не с одной шкурой мамонта, а никто из местных красавиц в количестве целой одной вредины из соседней квартиры,  так и не торопиться кидаться с распростёртыми объятиями на шею. Да, драматизма-то навёл, прямо Пьеро! Неожиданно за спиной раздался лязг ключей, и  дверь распахнулась!
Настроение было угасающее, словно угли догоревшего костра, а тут полыхнуло вновь со всей мощью реактивной тяги, и ударило в голову волнами щенячьего восторга. На пике таких эмоций, не ровен час, и глупостей можно начудить! И вовремя, надо сказать, я об этом подумал, без ворчалки сдерживаться от глупостей становилось всё сложнее и сложнее! Меня одолело дикое желание развернуться, подхватить соседку на руки и закружить в танце страсти, рассыпаясь ей в признаниях!! Но я удержался! Вот только опять меня взволновали эти безумные порывы! В обществе незнакомки так и тянуло на подвиги! С ужасом представил ситуацию! Хватаешь ты вот так не глядя, девушку на руки, а это, оказывается, жених её из квартиры вышел, или отец. Вот бы потеха была! Я обернулся! Несмотря на разыгравшуюся фантазию, объект моего внезапно вспыхнувшего обожания оказался один. Но только сам объект задерживаться в дверях намерен не был! Девушка была основательно укомплектована в зимнюю верхнюю одежду, собираясь на прогулку явно не к противоположному окну коридора. Окинув соседку взглядом, я едва сдержал  улыбку, так забавно она выглядела в своей дутой куртке. Хотя не столько пожалуй куртка, сколько огромный шарф, намотанный, наверное, раз сто пятьдесят вокруг шеи, и белоснежная шапка, так небрежно надетая поверх распущенных волос, придавали соседке забавный вид! И спору нет, на красивой девушке любая одежда преображается, вот только рассмеяться от этого меньше не хочется! Будто прямо на вершину Эвереста намылилась. СТОП! Шарф, шапка, это сейчас мода такая особенная в Москве, или... или не её ли я и видел в метро?!
Впрочем, если даже и её, после ледяного куба с живущим в нём  своей собственной жизнью сердцем можно было не спешить удивляться! Как же опять много мыслей! А ведь и полминуты не прошло,  как мы оказались вместе! Взгляды встретились, и к моему изумлению некогда капризное дитя мягко улыбнулось, приветствуя соседа!
Что ж, раз ты не вредничаешь, то и мне выделываться проку нет! Я  расплылся в ответной улыбке и подмигнул.
– Как Ваша голубка? – не теряя времени, поспешил я справиться о здоровье птицы, но мой вопрос застал девушку уже  на полпути к лифту. Настроение снова упало, как раненая птица, разбиваясь о камни досады! 
«Да что ты, в самом деле, как мальчишка последний, ещё на коленки упади да ноги расцелуй, размазня! Девка улыбнулась, а он уже растаял! Эскимо, блин, без палочки! Да плевать ей на тебя с крыши этого небоскрёба!»
«Не уж-то вернулся?! – мысленно возрадовался я пробудившейся ворчалке. – Ты очень вовремя!» – поприветствовал я старого друга.
Поднимая пакеты с покупками, я с чувством разочарования ступил за порог, как вдруг за спиной раздалось:
– Пошла на поправку, с ней всё будет хорошо!
Девушка ещё раз дружелюбно улыбнулась и скрылась за дверью лестничной клетки.
Она категорически игнорировала лифт! Пятьдесят этажей пешком, надо сказать, – это подвиг, даже для молодой и стройной красавицы. Пока спустишься, забудешь, куда собирался, а про «подниматься» – вообще молчу! И, в самом деле, чуднаАя, хотя, помнится, раз уже пользовалась лифтом! По крайней мере, на моей памяти! Эврика! Соседке не нужен лифт, потому что она встречается с моим старым приятелем по имени сквозняк! От того и закуталась по уши бедняга!
– Унылая вышла шутка, – проскрипел сонный друг в голове.
– Сегодня я даже не стану с тобой спорить, приятель, ведь иногда ты бываешь прав!
– Иногда?! – взбунтовалось альтер эго.
– Ладно, не заводись, просто мне что-то грустно, дай похандрить, – вежливо отделался я от очередной часовой лекции. Вроде и снова рад его слышать, но сейчас же как заведёт свою жужжалку, фигус заткнёшь!
Побросав сумки прямо в прихожей, без какого-либо желания их разбирать, я прошёл в комнату и завалился на диван, лениво уставившись в потолок! Оно стремительно подкрадывалось! И я уже давно знал его, это гаденькое чувство! Знал и не старался противиться! Противиться бесполезно! Нужно просто принять удар, а затем либо сломать, либо сломаться самому! Тут уж всё индивидуально от человека и по ситуации! Вы, осмелюсь предположить, тоже с ним знакомы, отдалённо оно  напоминает ревность. Но, спасибо, до конца ею не является! Скажем так – не тот уровень! Да и разница есть, хоть и похоже! Оно не сверлит тебя будто червь изнутри! А лишь осторожно подтачивает, и только на самых первых этапах общения с человеком, который тебе начинает больше чем просто нравиться! Просто, не просто, эх,  просто сегодня она совсем какая-то чужая…  Хотя, и вчера особой приветливостью не отличалась, но вчера эмоции были, да ещё и какие! А они обычно сближают людей! А ещё опять эта неизвестность! Я же до сих пор ничего о ней не знаю! Кто такая, откуда, зачем здесь, куда ушла?! Опять проклятая неизвестность! Ладно, к чёрту, веду себя, и правда, как пацан сопливый!
Приподнявшись на диване, я потянулся к ноутбуку, как вдруг взгляд зацепился за ледяную глыбу с сердцем! Точнее за куб, уже самый настоящий куб! Меня пробрало! Как же я про тебя и забыл-то, друг?! Сразу вспомнился мой лучезарный сон.  А сон ли?! Выходит, нет! Некогда исцарапанная поверхность с отбитыми краями сейчас пребывала практически в первозданной форме, за исключением одного из углов. Он всё так же оголял краешек сердца, но и здесь, видимо, ждать оставалось недолго. Притом, лёд так и не думал плавиться. Я переставил волшебный куб поближе, приглушил свет, включил ноутбук и принялся стучать по клавишам… Вы угадали, я снова решил взяться за книгу. А ещё мне начинала нравиться эта удивительная игрушка! В моменты затяжных размышлений я увлечённо рассматривал, как умиротворяюще  переливаются её  грани. И клянусь, в этой игре бликов было что-то гипнотическое! Но при этом  гипнотика была абсолютно ненавязчива, как и запах исходивший от  моей соседки! Вот точно, то же самое чувство! Меня так же тянуло любоваться этим кубом, как и вдыхать запах её волос! С чего я взял, что пахнут именно волосы?! Да Бог его знает! Пусть и не волосы, не столь важно, главное – смысл понятен! Чего не скажешь о работе! Опять она не шла, вот совершенно! Я с раздражением отодвинул ноутбук, понимая, что не работаю, а только насилую себя. И опять вы правы! И опять я вру, не шла не работа, а соседка! Совершенно не шла окаянная  из моей головы. Куда ушла?! Зачем?!  Когда вернётся? Теперь я суетно ждал, ждал, когда же, наконец,  хлопнет дверь её квартиры. Пытаясь заглушить это скверное чувство, я задавал самому себе эти глупые вопросы! А чувство – зараза, всё же меня одолело! В результате я основательно себя накрутил. Творческое воображение, знаете ли, – палка о двух концах! Как всегда такого нагородило! Сценаристы, смелее хватайте ручки – сей драмы мир ещё не знал! Вот они идут по заснеженной аллее вечернего парка, и она задорно смеётся каждой глупой шутке робкого юноши, вот они останавливаются и, взяв её за руку, он рассыпается в признаниях и протягивает ей огромную  розу, а вот они замирают в глухом сквере, он несмело тянется к её нежным губам, и каждый из них постигает вкус самого прекрасного – вкус первого поцелуя. С чего я взял то, что первого?! Наверное, с того, что представить эту девушку в более откровенных смыслах совершенно не мог и, признаться, не горел желанием! Хотя, при всём драматизме, я всё-таки был рад! Рад за этих двоих, у которых сейчас были крылья, весна, небо, а ещё самое главное – у них были отражения! Но, несмотря на радость, я все ещё был ранен и чувствовал боль! Нестерпимую боль  досады, безысходности и никчемной жалости к своему бессилию. Старая рана опять кровоточила и, как не крути, я действительно был бессилен, даже при всём своём желании оказаться на месте хоть и выдуманного самим же собой, но конкурента! В этой истории само его Величество время было уже далеко не на моей стороне! Ведь в этой истории рядом с ней я был пережитком прошлого! Не знаю, куда бы меня завели эти терзания, не вмешайся так кстати мой внутренний приятель! Небольшая душевная терапия – и я снова начал понимать смысл старого афоризма про то, что мы сами создаём себе проблемы! Чёрные мысли отступили, и всё бы здорово, но любопытство оказалось сильнее! Оглянувшись, я снова увидел их! Их или нас?! Почему нас? Потому, что сейчас в том робком юноше, я видел себя самого! Это было странно, но очень вовремя. Мне окончательно сделалось легко, терзающая душу боль отпустила, улыбка стянула маску безразличия, а потом кто-то выключил свет и смазал краски…
С тех пор, казалось, прошла вечность. А, может, лишь миг? Я открыл глаза! Взглянул на мобильный!
Оказалось, пока изображал Отелло, вечность я не пропустил, а вот провалиться после насыщенного дня умудрился! Точно маразм подкрадывался незаметно. Снова будто отпустило, и стало стыдно!  Вот, что за ереси я себе навыдумывал?! Сгинь, наваждение! Эта девочка, действительно, слишком юная для тебя: максимум, что тебе светит, – дружба! А оно тебе надо? Воспитывать кому-то жену и облизываться при этом?! И это ещё даже полбеды! Хуже будет, когда после тебе отведут почётную роль, и далеко не жилетки, а целого носового платка. И зачем тебе это?! Вот и правильно! Раньше ты не одной женщине не позволял  сделать с собой подобного, и теперь ничего не должно измениться!
Злясь на самого себя, я так и не услышал долгожданного хлопка соседской двери, отчего стук в собственную стал волнительной неожиданностью! Я вздрогнул и немного смутился! Охватило ощущение, будто стоящий за дверью всё это время подслушивал мои мысли и в последний момент решил себя проявить...
Стук повторился.
Когда я подошёл к двери, оказалось, что все усилия здравого смысла – отрезвить меня, были напрасны! А ещё оказалось, что неи разу не отпустило! Сердце бешено заколотилось, дыхание спёрло, и мне ничего не осталось, кроме как признать – сейчас на пороге я хотел увидеть только одного человека!
И надо сказать, ожидания, застенчиво переминаясь с ноги на ногу, приятно оправдали мои надежды! В глазах же у моего ожидания играли искорки азартного задора! Но при этом он совершенно не был пошлым или вызывающим!
– Привет! – поздоровалась девушка, нежно улыбаясь второй раз за вечер.
– Привет! – не скрывая восторга, улыбнулся я в ответ, едва не начав заикаться.
– Я решила извиниться за вчерашнее, за то, что была такой невеждой. Вот, в знак примирения! – протянула она противень с шоколадным печеньем в форме сердечек.
Принимая угощение и за малым, не краснея, я едва нашёлся от захлестнувших эмоций:
– Как символично, и надо сказать неожиданно! Только когда же ты успела, хозяюшка?! Считай и пяти минут не прошло, как вернулась?!
О том, что я сморозил глупость, понял, как обычно, опосля.
– Ох, ты только не подумай, мол, я за тобой слежу и всё такое, просто в этой высотке уж больно акустика хорошая.
Оправдание, надо сказать, вышло то ещё! Лучше б вообще промолчал! Ей Богу веду себя, словно школьник, к которому впервые в гости пришла тайно-любимая соседка по парте.
Девушка захихикала, будто прочла  мои мысли:
– Я заметила, акустика здесь действительно хорошая! А что до моего угощения – так тут дело нехитрое. Весь секрет в том, милорд, что это вас дома не было целый день, а я только под вечер отлучалась всего на часок по делам неотложным.
Вот и вправду же я дурак! Язык мой – враг мой!
– Прости, красавица, как-то я об этом не подумал. Слушай, а чего мы в дверях-то стоим?! Наверное, прозвучит нагло, но мне кажется, ты уже поняла, что я не кусаюсь! И по такому случаю, быть может, пройдёшь в мои хоромы, а там  вместе и чаю выпьем с твоим угощением? Я как раз с дороги зверски проголодался, а без повода трапезничать – лентяй ещё тот… Приставать к тебе не буду, честное постпионерское!
– Угу, – присвистнул мой внутренний задира, – ты ещё прощения попроси за то, что влюбился!
– Ох, пожалуйста, – взмолился я, – давай потом с тобой подерёмся?!
– Я-то не тороплюсь, в отличие, например, от твоей подружки, – равнодушно ответил тот. – Подерёмся, конечно, тем более, ждать осталось недолго!
И в самом деле, только я было закончил своё клятвенное постпионерское, как объект моих воздыханий изменился в лице и  отстранённо уставился  в пол.
– Да, что я опять-то не так сказал? – ужалило  неозвученное возмущение.
– Прости, – не заставила ждать соседка. – Прости, и спасибо за приглашение, но лучше как-нибудь в другой раз, а сейчас мне пора.
Закончив фразу, девушка помрачнела, сжалась и направилась в сторону своей квартиры.
– Как тебя всё-таки зовут, красавица? – окликнул я гостью, будучи уверен в ответе, который просто был обязан последовать в качестве утешительного бонуса за проваленное свидание. Хотя бы имя, наконец-то, узнаю, не пройдёт и тысячи лет.
– Маливьена, – обернулась девушка в дверях, грустно вздыхая.
– Маливьена! Какое необычное, но красивое имя! А меня Антон зовут!
– Очень приятно, Антоша! – засияла девушка.
И я отчётливо увидел, как её пухленькие щёчки налились краской. Неужто наша принцесса смущаться не разучилась? А ещё, так сразу и – Антоша! Зато на свидание мы не ходим! Ну, да ладно, и на том неплохое начало, несмотря на грустную недосказанность. Кровь, вон, до сих пор бурлит, что мексиканская похлёбка на костре!
– Что за повод-то для радости? – с оттенком безразличия вставился внутренний зануда. – Не ты ли  всю жизнь грезил остаться холостяком?!
– Допустим, я! Но тебе-то с того какое дело? И чего, вообще, ты сразу так запаниковал?! Неужто испугался, что я тебя выселю, если вдруг вы с ней местами поменяетесь?!
– Ох, и дурак же ты, Антоша, будешь, если на моё место бабу пустить удумал! Ох, и дурак!
– Да ничего я не удумал! Не одному ж тебе дразниться… Но врать не стану, однажды тебе придётся потесниться: будем строить на руинах моей разгульной демократии незыблемый коммунизм с некоторой степенью патриархата, где ты и пригодишься! А пока что отстань и дай нарадоваться, сволочь! Не ломай так сразу  крылья, хотя бы сейчас!
– Поступай, как знаешь, – ответил тот. – Я хоть и твоя голова на плечах, но, к сожалению, действительно не всё зависит только от меня! Хотя, Антоша, чайник ты всё-таки пойди, выключи, да поскорее, а то ведь в космос улетит!
– Ох ты ж, точно, а про чайник-то я и забыл!
Как только чай был готов, а половина противня принесена в жертву первобытному аппетиту, я намеренно басовито одобрительно постановил: «Очень даже вкусно!  Если честно кажется даже не соврал, выпечка оказалась действительно вкусной, и что важно – очень кстати!»
Ещё один положительный штрих к портрету нашей капризули – готовить вроде умеет! Хотя, на радостях я,  наверное, опять тороплю события, да и в остальном тоже… Что же на самом деле творится в голове у этой ходячей трагедии – одному лишь сизокрылому известно. И имя ещё, какое-то не совсем человеческое. Ну, точнее, оно-то вполне себе человеческое, просто необычное.
СТОП! Исполненный энтузиазма, я подскочил с дивана и ухватил ледышку с сердцем! Подумаешь, край не затянулся, осталось-то – всего ничего… ЗАТО! Угадали?! Правильно, если гора не идёт к Магомету, то мы сами сходим в гости! В буквальном смысле, в гости я, разумеется, не собирался: всё же не хотелось, чтобы настойчивость спутали с навязчивостью! Но кто запрещает поднять человеку настроение, если есть хороший повод – увидеть человека снова?! Выйдя за дверь, как и полагается каждому порядочному кавалеру, я был очень решительно намерен возвратить сердце девушке прямо из рук в руки, но в самую последнюю секунду всё же передумал! А то, не ровен час, увлечёшься, и так всякую выдержку можно потерять! Не всё тебе и сразу, господин хороший, успеешь, да и повод ещё не раз случится. Тот же противень вот надо вернуть. Поэтому сейчас лучше мы с Магометом поскромничаем, а утро принесёт ребёнку приятную неожиданность: капризуля найдёт свою игрушку целой и невредимой и сама ещё прибежит, расцелует! Вот и решено! Я аккуратно придвинул куб к двери, и едва развернулся, чтобы уйти, как свет в холле погас, дверь со скрипом приотворилась, и я не поверил собственным ушам. Опять громыхнуло, послышался  шелест дождя! И всё бы ничего, если бы сквозь окна холла я не видел абсолютно сухой пейзаж вечерней Москвы! Осторожно толкнув дверь, я не только услышал, но теперь ещё и увидел… Всполох самой настоящей молнии с грохотом разорвал пространство прихожей, запахло озоном, руки и лицо окропило брызгами самого настоящего дождя. Только я в ужасе отпрянул от порога, как тут же неожиданно погас и снова включился свет, адское действо стихло,  и на пороге возникла хозяйка квартиры с заплаканными глазами!
– Что ты здесь делаешь, Антон? – спросила девушка, загораживая обзор теперь уже простой с виду комнаты.
– Да вот, – указывая ошарашено на куб, оправдался я, – хотел  тоже сделать сюрприз…
Представляешь, каким-то чудным образом, мне удалось вернуть этой штуковине первозданный вид. А точнее она сама…
Вместо «спасибо», девушка прервала меня жестом, а затем окинула таким суровым взглядом, будто я только что вырвал её собственное сердце и заковал в этот злосчастный  лёд…
– В том-то и дело, Антон, – с грустью сказала она. – В том-то и дело…
– В чём? – растерялся я.
Но повелительница молний явно не была настроена отвечать на вопросы!
– Это больше не принадлежит мне, – указала соседка на куб, – поэтому если хочешь, оставь его себе, но, пожалуйста, не делай так больше…
– Как?! – переспросил я, чувствуя закипающее  раздражение.
– Не подкрадывайся к двери, ведь я тебя ещё не приглашала!
«Хорошее продолжение!» – закусил я с досады губу. Теперь из-за сложившегося недоразумения эта вертихвостка начнёт считать меня маньяком. А ведь подумать только, – у неё самой за дверью весь заповедник стихийных бедствий собрался!
– Боже, да я и не пытался, – поспешил я снова оправдаться, понимая, в какой дурацкой ситуации оказался.
Но девушка, не желая слушать, окончательно оборвала меня  щелчком хлопнувшей двери.
И проваливай, барышня кисейная. Стоило- то извиняться!
И, вообще, бесишь ты меня уже! Правда, долго беситься, не получается при всём желании, но это мы обязательно исправим! Прав был мой внутренний приятель, когда говорил: «Ведьма – она и в городских джунглях ведьма!»
После очередного фантастического прецедента прошло уже  полчаса, а я всё продолжал причитать и разглядывать собственные руки, не веря в существование на этих самых руках подсохших потёков от дождевых капель! НО это же воистину бред! Какой дождь?! Какие капли?! Какая к чёрту гроза?! У неё что там, прямо посреди квартиры личное ручное облако в качестве душа?! В Москве ещё одна новая мода?! Вместо живности начали природные явления в доме разводить, а я тут опять сижу и ничего не знаю?! А может, я всё-таки схожу с ума?! А, может, просто сплю?! «Пожалуй, всё-таки не сплю», – подытожил я, смотря в самое сердце куба, который теперь принадлежал мне. Вот же парадокс: мне бы и дальше злиться, а совершенно не хочется! Опять, как дурак, сижу и вспоминаю её глаза, волосы, улыбку, голос. И не могу понять, откуда в этой юной бестии что-то настолько неуловимо родное?! Может, вы подскажете? Почему  мне этот едва знакомый человек кажется безумно близким, и я списываю ему капризные выходки, вместо того, чтобы давно сказать: «Се ля ви!» Какое там… Только дайте возможность, и прелестное дитя больше никогда не проронит и слезинки. И это вместо того, чтобы на фоне текущих событий инквизиторов вызывать вместе с крестным знамением и ведьмаком в придачу?! Но об этом отчего-то думается меньше всего! И, правда, подумаешь – у соседки за дверью адские недра разверзлись… Мне-то с того что? Я же сейчас самый настоящий  влюблённый дурак! В подтверждение собственных мыслей, словно одержимый, я схватил бумагу с ручкой и осторожно начал выводить контуры любимого лица, пытаясь попутно вспомнить, когда в последний раз вот так рисовал на бумаге. Пусть я сейчас и примерял на себя роль писателя, и мне бы не каракули чёркать, а поэму свою завершить. Вот же тебе и сюжет живой! Но рисование было такой же частью меня, как и рука, которой я рисовал, а поэтому в такие минуты оно было намного ближе! Не помню, сколько прошло времени, но когда глаза начали слипаться, портрет был готов. Никогда не рисовал так быстро и легко! Взяв лист бумаги, я вытянул руку перед собой и вгляделся в рисунок, оценивая целостность композиции! На рисунке Маливьена, кажется, так её зовут, загадочно улыбалась зрителю, стоя под сводом кроны высоких деревьев парка и щурясь от слепящего солнца, под всей этой идиллией, значилась надпись: «Улыбнись», а в правом углу зияла размашистая подпись: «Skulptor». Стоило признать, вышло довольно неплохо, можно было даже сказать, что я был доволен проделанной работой!
Из последних сил, подняв себя с дивана, я приоткрыл дверь и осторожно выглянул. В коридоре царил полуночный мрак, дверь соседки была наглухо закрыта. Отлично, у меня, кажется, есть шанс! Припомнив горький опыт предыдущей попытки и всячески от того не желая заставить соседку возненавидеть меня, окончательно приняв за маньяка, я на цыпочках прокрался к двери. По сути один в один повторяя свою же ошибку и стараясь не дышать, я быстрым движением закрепил листок с рисунком тонкой полоской скотча прямо по центру соседской двери. Говорю же – дурак! Но что сделано, то сделано! И кстати, кто не рискует?! Правильно! Тот рискует остаться без закуски! Да, и, вроде, риск оправданный вышел: ни молний, ни торнадо тебе, ни рогатых парнокопытных с трезубцами не наблюдается! И на том спасибо! Но не успел я добраться до собственного порога, как из-за двери  раздались до боли знакомые всхлипы! Стиснув зубы, я притворил собственную дверь и, будто нашкодившей зверёныш, метнулся к дивану, словно это как-то могло меня спасти, прознай соседка о моей непрошенной, в который раз, инициативе. Завтра утром, если она не полная дура, должна здраво отреагировать на «спасибо за печенье». А сейчас, пожалуй, надо спать, пока ещё чего похлеще в голову не стукнуло! А то я могу свой бредогенератор так перед сном настроить, что потом вместо сна и самому покоя нет, и окружение выть начинает!
Всё, раз спать – значит, спать! И только я, устроившись поудобнее, сомкнул уставшие веки, как яркие всполохи теперь уже волшебного свечения (спасибо, что не молний!) резво заплясали по стенам.
– Опять ледышка светится! – пнул меня взволнованный «друг изнутри». Я открыл глаза.
– А то ж и сам не вижу, мистер очевидность?!
Сердце, действительно, полыхало ровно, как и прошлой ночью. И значит, всё, что я видел прошлой ночью, на самом деле не было сном! А кто сказал, что ты и сейчас не спишь?!
Тоже верно! Может, подняться и проверить, чтоб наверняка? Да вот беда – сил нет совершенно никаких! Попробуем просто понаблюдать, а завтра опять будем гадать: приснилось – не приснилось! Боже, а как красиво-то, пусть даже и снится! Кстати, а вчера оно шевелилось, или нет?! Сегодня вот шевелится! Ох, братцы, да оно не просто шевелится, оно перестраивается, под действием незримой силы. Я крепко зажмурился и снова открыл глаза. Волшебное действо продолжало представление! На пылающем, словно раскалённый уголёк, сердце, один за другим проступали тончайшие лепестки, будто их вырезала невидимым лезвием незримая рука! Сердце прямо на глазах распускалось, что  бутон пылающей розы! Едва метаморфоза была закончена, роза вспыхнула и засияла пуще прежнего, источая ощутимое даже на предельном расстоянии тепло! И это сквозь такую толщу ледяной корки?! Зачарованный зрелищем, я изо всех сил поторопился поднять себя на ноги, но из этого, в который раз, ровным счётом ничего не вышло. Твоя взяла, холодная стекляшка! Не желая больше делать лишних движений, я окончательно расслабился, и убаюкивающее мерцание сомкнуло тяжёлые веки.
Когда я их снова разомкнул, было уже утро, а вот удивлению моему предела не было! На столе стояла ваза с живыми цветами, точно такая же ваза, которую я видел в квартире соседки несколькими днями ранее. Но даже не это повергло меня в шок. Поднимаясь на ноги, я стянул с себя тёплый, не пойми откуда взявшийся, плед, которым, получалось, был заботливо укрыт всю ночь. Вспоминая ночное видение, я уставился на аномальную ледышку, внутри которой так и осталась распустившаяся роза в форме сердца! «Да кто же ты такая?! –  подскочил я на диване с отрезвляющей мыслью. Вы, значит, к ней не подкрадывайтесь, а как самой по чужим квартирам шастать, так в порядке вещей! Неужто и правда соседка ночью побывала в моей квартире?!
Быстрым шагом я достиг двери и дернул ручку. Та сухо щёлкнула  в ответ. И ключи на месте! Мне снова стало не по себе!  Либо на самом деле здесь творится чертовщина, а источник её –  моя незабвенная любовь, либо? Либо меня намеренно пытаются свести с ума потехи ради, наблюдая сейчас, скажем, через объективы тысячи скрытых камер, какого-нибудь очередного «Застеколья», о котором я, лопух, и не догадываюсь.
Иного объяснения происходящему, с точки зрения логики, найти я не мог!
Озираясь по сторонам, в надежде разглядеть линзы потайных камер, я закружился, как электровеник, по всей квартире. Ничего! Даже и близко похожего на камеру нет! Хотя, если бы камеры и прятали, то навряд ли прятали в очевидных и доступных местах. Наивный ты, Антоша! Так, ладно, всё равно это не повод сдавать оборонительных позиций! Я подошёл к входной двери и, распахнув её, уставился на противоположную. В коридоре было привычно пусто и тихо, рисунок неподвижно висел там же, где я его и оставил ночью! Взыграла лёгкая обида, и я даже на секунду позабыл о своём расследовании! Хотя чего обижаться, мобильный показывал семь утра! Всем нормальным безработным соседкам в это время ещё обычно положено спать. Но с другой стороны?! С другой стороны у меня теперь точно не оставалось сомнений: всё происходящее вокруг – лишь части одного большого розыгрыша, в котором без Кости всё-таки не обошлось. Сколько я уже не слышал и не видел своего друга?! И каждый раз обязательно находилась уважительная причина. События минувших дней сошлись в голове, словно пазлы одной мозаики. Вы бы знали, как во мне вскипела праведная ярость! Злорадно прищурившись, я повторно взглянул на дисплей мобильного. Настало самое время собираться к виновнику моего помешательства. Ну, Костя, погоди! Как только мы встретимся, я без толики сомнения намылю тебе шею.
Спору нет, сам как последний болван, дал себя обвести вокруг пальца! Но ответственности это с вас, ребятки, не снимает! Решили поиграть с его Величеством Антонием? Ну, теперь держитесь, холуи! Полетят головушки, что спелые груши!
Не прошло и часа, я стоял собранный и исполненный решимости рассказать другу всё, что я думаю о его шуточках! Одно вот только было обидно и ранило, как в моём сне. Влюбился я по-настоящему, и оттого злоба становилась только ярче! Играть на чувствах – не самая лучшая затея! Тем более, на чувствах друзей! К соседке я решил не заглядывать, дабы не вскрыть карты раньше времени, с неё спрос отдельный. Но выходя из квартиры, намеренно очень громко шарахнул дверью, со словами: «Спишь, солнышко?! Ну, так пора вставать! Кукареки-то уже давно откукарекали на вашем Останкино.
Но, как обычно бывает, мы предполагаем, а жизнь располагает! Вместо того, чтобы оторвать Константину уши, весь следующий день мне пришлось провести с этим балагуром, не то, что не тронув его пальцем, но и  почти не заикнувшись о результатах своего расследования! Начиная с самого порога и вплоть до позднего вечера, этот мерзавец то и дело нарушал все мои планы вселенской мести. Едва я вошёл в приёмную, пронизанный испепеляющим взглядом несменной партийной амазонки, как Костя с одержимым видом, будто всё это время только и карауливший меня под дверью, вылетел навстречу, разбрасывая по столу приёмной какую-то макулатуру, со словами:
– Ну, сколько тебя можно ждать? Идём же скорее!
Я не успел и рта открыть, приятель почти насильно затолкал меня в кабинет, где в широких мягких креслах восседали несколько человек. Оказалось, что это и были те самые шведы, правда, почему-то без Мела Гибсона. Почему?! Ну, так быть может, потому, что он не швед?
В качестве извинений за вынужденно перенесённое знакомство, заграничная троица решила провести встречу на нашей территории,  или, точнее сказать, на Костиной!



На краю мечты

Здороваясь с сей заморской делегацией, я уже не тешил себя наивными надеждами: назревший разговор, в самом деле, придется отложить на вечер, так как знакомство с зарубежными  партнерами, сейчас было для обоих в разы важнее личных неурядиц! Но тем не менее это не помешало в один удобный момент  взять с друга обещание, вернуться к волнующей меня теме по окончанию мероприятия и пусть там хоть вся ассамблея Риксдага на голову свалиться, лукавый плут больше не отвертится!
Хорошо-Хорошо выставил Костя перед собой руки, потом ежели пожелаешь хоть собственноручно, тебе помогу мои уши пилить, а пока, что давай с людьми пообщаемся!
Общаться с этими людьми, и вправду, было интересно, но с каждым часом мой интерес  плавно сменялся раздражением, с коим приходилось мириться, запивая его  минералкой. Сначала мы просто говорили о новинках игрового рынка и неминуемом развитии виртуальной реальности, ведущей всех геймеров мира семимильными шагами, в предначертанное фантастами будущее.  Затем об особенностях, скорее всего последнего в своем роде движка, который нашими новыми друзьями и представлен как вероятно последняя ступень переходного этапа с обычной визуализации к той самой виртуальной реальности,  а потом, заявились какие-то телевизионщики, и мы начали повторять все это снова, но уже на камеру.
Вечер подкрался не очень то незаметно, поэтому,  когда я взглянул на часы, мне уже были безразличны любые продолжения банкета, так меня измотала эта встреча. Более того, я  почувствовал непреодолимое желание плюнуть на разговор с Костей, ровно, как и на саму затянувшуюся встречу,  лишь бы поскорее выбраться и глотнуть свежего воздуха. А затем уже по традиции я ощутил непреодолимую тягу возвратиться домой, пробирало аж  до костей. Вы угадали ! Меня  не столько тянуло домой, сколько к девушке, которую еще утром я  посчитал актрисой и  знал которую лично настолько же хорошо, насколько  и  вездесущего Мела Гибсона будь он ладен и вечно здоров. Но тем не менее, вопреки  моих догадок, утренний гнев теперь  казался  безразличным как  и грядущий разговор с Костей, по этой же  причине  и обещавший не состояться.
А как же бар  и расслабиться за стаканчиком светлого с фисташками  разочаровано нахмурился мой дружелюбный эгоист внутри?! Это, действительно, было похоже на наваждение, но  плевать я теперь  хотел на бар, на пиво, и на фисташки. Только бы скорее увидеть ее глаза, и улыбку. А еще, однозначно сама она уже должна была увидеть свой портрет! Почему-то сейчас переполняла исключительная уверенность:  Эта девушка по достоинству оценит мои труды! Да-Да  это говорит вам человек, который еще утром считал случившееся настоящей постановкой! А вот теперь, все было с точностью наоборот! И, конечно, вы правы,  одна часть меня  понимала: пора бы ставить точки над i, вместо чего  своим упрямством я мог только усугублять, добровольно помогая  облапошивать себя и дальше, но другая часть,  была без оглядки влюблена, и ей было  абсолютно индифферентно  разыгрывают ее или нет, а раз карты  все еще не вскрыты, то оно даже к лучшему. Почему бы не позволить себе, пообманываться хотя бы еще чуть-чуть?! Ведь если мои подозрения на самом деле оправдаются, это будет чертовски  обидно  и сердце разобьют уже мне.
- Антон, выдернул меня голос Кости из раздумий. - Ты с нами, друг?!

И друг принял окончательное решение. При всем  желании, выходило: даже в баре по душам  поговорить нам не удастся. Шведы настолько прониклись знакомством, что расставаться  совершенно не торопились пламенно пообещав присоединиться и как следует отпраздновать это самое знакомство вне официальной обстановки! Костя только картинно развел руками, мол сам все понимаешь! Значит действительно не судьба, но парадокс - я был счастлив! Ведь больше не нужно  колебаться! Что же за создание ты такое, человек?! Не умеешь жить, без самообмана! Попрощавшись с Костей и предельно уже раздражавшим  консилиумом, на всякий случай я загадочно пообещал другу, надрать его задницу  при первом удобном случае, и направился домой, едва не согнувшись  пополам от его наигранно растерянного вида!
Час спустя, трясясь  в вагоне метро, я думал: да плевать!  даже если  на самом деле разыгрывают ! пусть себе  разыгрывают на здоровье, главное сам  жив и здоров. Всяко не "Хостел", а  там еще и деньжат в оконцове подкинут, а не подкинут так стребуем, аки моральный ущерб,   и потом,  лишняя известность лишней никогда не бывает .Единственной сложностью будет смириться с лицемерием соседки! Но так как я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления, об этом у меня еще настанет время подумать, а пока, что дайте  вернуться домой  с настроением человека, которого не менее моего соскучившись ждут,  в котором нуждаются, которого с порога готовы заключить в объятия,  растворить любую усталость, сбросить любую тяготу с плеч, и накормив вкусным ужином, отдать себя до капли, что б скорее  помочь забыть обо всем окружающем суетном мире. Как быстро он стал для меня суетным.. Но она же юная?! Да и пусть, главное, что бы нам было хорошо вместе, сколько вон зрелых большим умом не блещут?! А еще  именно сейчас я от чего-то стал, уверен: капризничает подруга вовсе не в силу скверного характера. На то есть куда более веские причины, о  которых мне просто невдомек, а сама девочка озвучивать не решается, опасаясь быть непонятой!
 -Боже, отряхнулся внутренний ворчливый приятель от забвения, да о чем ты вообще, Антон Андреевич,  без пяти минут звезда  телеэфира «Сам себе лопух» философствует тут на тему возвышенной и утонченной души восходящей актрисы. 
-Вот опять, началось! Пожалуйста, давай  вернемся к этому разговору завтра, я только что настроился! А ты кабы время не терять лучше  займись  разработкой плана отмщения!  Так... на всякий случай! У меня  же, есть дела поважнее! Какие?! Например, продолжить летать в облаках и верить в свои спятившие мечты!
Хотя в одном  ворчалка, все же права,  избавиться от ощущения, что за тобой наблюдает вся страна, мне  еще долго теперь не получится. В остальном  подъезжаем, нужно начинать готовиться. К чему?! К очередным моральным потрясениям!  ведь очень скоро меня  ждут новые острые впечатления  и более чем уверен  не один  повод,  для любого здравого человека  в срочном порядке поторопиться, прочь из этого  чудного на всю крышу небоскреба.
Поднявшись на этаж, я с трепетом отметил, что  рисунок  с соседской двери исчез! Это безусловно было прекрасным знаком, но настроение от чего-то начало стримительно угасать! Не этого ли я хотел? Пожалуй, этого, вот  только проблема: представлял себе это самое «это» несколько иначе! Представлял и надеялся, а тут, видите ли опять никто из соседок  на шею кидаться не торопится! Зайдя в квартиру, я и вовсе ощутил опустошение! Что там люди, устроившее это жестокое шоу, собственные  эмоции играли мною словно  куклой. И, конечно, как взрослый человек я понимал, с чего бы собственно тем объятиям  взяться, но именно от сего  понимания и становилось тяжелее всего! А вообще все намного проще, солдат!  Ты просто устал годами сдерживать эти чувства, копя их за своей маской,  и на самом деле они вовсе никуда не исчезали, как тебе казалось раньше. Просто все это время, у них не было случая и подходящего повода! А рано или поздно однажды каждый даже самый черствый человек, оказывается в подобной ситуации! Поэтому ничего удивительного, просто настала твоя очередь!
За нескончаемым потоком размышлений взгляд зацепился за основательную лужицу на полу и я, позабыв о собственных печалях, даже ахнул от неожиданного сюрприза. Кубик-рубик будь он неладен! решился-таки растаять. Нет, я, конечно, знал, что людям свойственно эдакое  жирафье качество, как затяжной полёт мысли, но совершенно не мог представить, что оно заразно и, более того, что природным явлениям им тоже свойственно подражать! «Позднее зажигание что ли?!» маме я твоей дарил цветы, – в унисон язвительно обратились мы с моим раздвоением личности к кубу. А этот поганец продолжал делать своё мокрое дело, не просто подтаяв, а продолжая интенсивно таять с того самого края, который буквально еще утром был сформирован последним, закрывая сердце! Само же сердце обрело прежнюю форму и, видимо, основательно, пригревшись в местном климат контроле, пульсировало не хуже живого, источая теперь без всякой украдки такое же сияние, что и по ночам! Правда, сейчас сияние в своих масштабах было не больше искорки в тлеющем угле и концентрировалось исключительно по самому центру сердца!
Боже, какие ещё сюрпризы уготованы мне этим кубом?! Или съёмочной группой?! Или моим помутившимся сознанием?!
Убрав лужу под ледяным питомцем и затем бегло пролистав почту, я отправился стряпать ужин, всё-таки продолжая ждать хоть и не объятий, но, по крайней мере, очередного жеста внимания от своей загадочной соседки. Время шло, но, судя по несменной обстановке в качестве исключительной тишины за входной дверью, так и не предвещало долгожданной встречи. Пока готовился ужин, я окончательно для себя решил больше даже не пытаться удивляться чему-либо в стенах этой квартиры. Пусть хоть сию же минуту сам господин Тесла верхом на трицератопсе заявится на огонёк. И ежели заявится, тем лучше: хоть кто-то сможет, наконец, объяснить мне, отчего здешние дверные ручки иногда выполняют прямую задачу громоотвода. Ужин был съеден, пресса отсортирована и прочитана. Но ни сам почтенный Никола, ни моя скромная подруга совершенно не торопились радовать наивного мечтателя неожиданным визитом, по причине чего мечтатель (то есть я), всё ещё исполненный неоправданных ожиданий, так и уснул за открытым ноутбуком.
Когда мечтатель открыл глаза, за окном её Величество – городская ночь всё ещё правила балом, мерцая несменными огнями неона и фар. Судя по положению моего сонного тела, из долгожданных гостей мечтателя так никто и не навестил. Но, определенно, что-то разбудило меня прежде времени…. И это что-то – был мой снова обильно подтаявший ледяной «приятель», который словно оплавился ещё с другой стороны, наполняя очередную лужу капелью талой воды…. Искра же внутри сердца тоже разрослась, став на вид раскалённым угольком. «На тебя что, подействовало глобальное потепление?!» –  подумал я, приподняв голову с подушки, и в который раз не поверил ушам. За дверью раздалась живая птичья свирель, а затем я  отчетливо услышал шелест листвы и стрёкот сверчков. Казалось, по ту сторону двери сейчас всё дышало и бурлило жизнью дикой природы. Я устало поднялся с дивана, выполняя данное себе обещание на тему проявления всякого рода удивлений,  и, зашаркав ногами, что старик, направился в коридор. Дверь соседки, как всегда, была приоткрыта, но, к счастью, вместо ослепительных всполохов через образовавшуюся щель струился такой же тёплый, мягкий свет, как и свет, который все предыдущие ночи струился из моего неудержимо таящего «друга». Абсолютно уже не боясь быть обвинённым в женских слезах, я прошёл в комнату девушки, и у меня перехватило дыхание.
Там, где должно быть окну, сейчас шумел бурлящий водопад, чья влага ощутимо обдавала меня свежей прохладой. Пол под ногами был покрыт скатертью молочной зелени, состоящей из  луговых трав и цветов. По краю лужайки высились стволы могучих деревьев, шумя густой кроной. Часть стен исчезла, а оставшиеся были  изящно оплетены жилами густого плюща. Сами же стены напоминали  руины заброшенного древнего города, пропитанные спорами мха и природной плесени. На месте санузла раскинулась самая настоящая опушка леса, уводящего взор гущей дремучих зарослей в бесконечную неизвестность, откуда лилось нежно голубое свечение. Стволы всех деревьев также были  увиты лозой плюща и усыпаны бутонами экзотических цветов. Распускаясь прямо на глазах, цветы выбрасывали в воздух пыльцу, с сияющей всеми цветами радуги аурой. Особенно волшебное светопредставление пыльца создавала в мрачной синеве леса придавая сему пейзажу таинственное магическое свечение. Я сделал глубокий вдох: «Вот что, оказывается, на самом деле источало этот необыкновенный аромат, коим сопровождалось каждое появление Маливьены». И, надо сказать, теперь я отлично понимал огромных диких пчёл, которые своими бархатными лапками подхватывали не успевающую осесть пыльцу и стремительно уносили её в улей. «Интересно, каков на вкус здешний мёд? – подумалось мне. – И ещё интересно, здешний мёд так же светится, как и пыльца?!» Озираясь по сторонам, я едва успел отпрянуть от стайки диковинных птиц очень пёстрого окраса, пронёсшихся у меня прямо над головой и что-то задорно щебечущих на своём птичьем диалекте. Где-то справа в зарослях среди мясистых корней векового дерева что-то зашуршало, а через секунду на залитую предрассветными солнечными лучами полянку буквально вприпрыжку выкатился белоснежный ушастый комочек. Это был самый настоящий заяц. Всё вокруг шумело, шевелилось и бушевало жизнью внезапно пробудившейся весны. Я поднял голову, и она закружилась от бездны раскинувшегося звёздного неба, края которого на горизонте уже были подёрнуты ослепительно-оранжевой дымкой от восходящего солнца.
«Но это же фантастика!» – обронил я вслух, желая ощутить реальность происходящего, потянул руку к одному из цветков. Но едва я его коснулся, всё вокруг загрохотало и затряслось, неотвратимо закручиваясь беспощадным вихрем, который, безжалостно смазав все краски, поднял  окружающее буйство природы прямо к звёздам, а мгновение спустя с неистовой, но абсолютно бесшумной силой обрушил мне под ноги, разбивая на тысячи разноцветных осколков. Едва осколки касались пола, они вспыхивали, превращаясь в пепел, и бесследно растворялись на моих глазах. Я обернулся и среди уже обыденного интерьера увидел Маливьену, стоявшую напротив. Судя по выражению её лица и надутым губкам, не нужно было вызывать предсказателя, чтобы понять настроение девушки!
– Я же просила тебя, Антон, не заходить ко мне без спроса!
 – Но почему?! Почему, Маливьена?! – восторженно воскликнул я. – Ведь тут было так красиво! Чего боишься, почему ты хочешь утаить от меня всю красоту своей души, пряча её за маской капризной девчонки?
Я не мог остановиться от захлестнувших меня эмоций:
– Ведь я же знаю, я уже понял, что ты совсем необычная девушка!
– Потому, Антоша, что ты всё равно не захочешь поверить в правду! И мне кажется, никогда не поверишь, – погрустнела та.
Как только девушка произнесла последние слова, пространство комнаты померкло, Маливьена  исчезла, а я, изрядно вздрогнув, подпрыгнул на диване от вопля мобильного, заботливо забытого мною на громком режиме. Сердце в груди бешено колотилось. Я выдохнул и взглянул на дисплей. –  Костя! – Переведя взгляд на значок времени, я жёстко выругался… Бесконечная тактичность моего друга свидетельствовала только об одном: вчерашний поход в бар, всё-таки удался, и, как следствие, закончился ровно только что, а изрядно нагулявшийся приятель, проникнувшись угрозами,  видимо, очень жаждал поскорее узнать, по какому случаю ему предстояла экзекуция слухового аппарата.
Нет, друг, извини, конечно, но шёл бы ты спать! А то, как всегда вовремя, то хрен дозвонишься, то взял и бессовестно выдернул меня из такого прекрасного сна.
Мобильник смолк, и, отбросив его в сторону, я плавно перевёл взгляд на личный домашний мини-айсберг, который перестал таять так же внезапно, как начинал. А вот уголёк в сердце, напротив, стал ещё ярче, охватывая в разы большую площадь своей обители мерцающим свечением.
Я потянулся, встал и очень уверенно направился к двери. Пять утра! Да плевать! Кто из вас никогда не делал приятных глупостей? Каких? Да хотя бы хоть раз в жизни вот так же плевал на предрассудки и отправлялся в гости в 5 утра. Не верите? Тогда вам к Винни-пуху! А сам на Костю ещё ругался. Ну, так он и виноват, поэтому я даже не совру, если пальцем придётся показывать.
Распахнув дверь, я тихонько постучался в дверь противоположной квартиры, вкрадчиво проскрипев  сонным голосом: 
– Простите, а спящая красавица здесь проживает? Будильник заказывали?
«Что он творит, что творит?! Псих ненормальный! Из одной крайности в другую!» – опомнилось моё ошалевшее от собственной дури сознание.
– Ну, так ведь я же влюблен, значит, теперь можно делать глупости, не краснея, а потому: отвянь, ворчалка, и не мешай мне мешать другим! У тебя сегодня законный выходной, вот и наслаждайся: суббота же! И ещё! Официально и торжественно разрешаю не приходить в себя до понедельника! Я знаю, что дурной, и, наверное, ещё пьяный! – загорланил я на весь коридор, уже громко замолотив по двери соседки, прибывая при этом в полной уверенности, что меня, кроме моей жертвы и сквозняка, всё равно никто не слышит. Не всё же ей надо мной издеваться в самом-то деле?!
– Ваше Высочество, я знаю ваш секрет: вы и есть Спящая Красавица, оттого мне крайне необходимо передать поцелуй одного важного господина. По такому случаю, одолжите посланцу свою щёчку буквально на секунду! Пьяный?! Вообще-то это Костя у нас пьяный. А я?! Я пьян тобой, Маливьена! – заорал я ещё сильнее, испытывая смешанные чувства.
А вы как думали? Конечно, боязно: сейчас как шаркнет утюгом мне по опилкам, или чего пуще – полицию вызовет, и продолжать серенаду буду уже в отделении. Но я так соскучился, что желание увидеть подругу пересиливало всякую осторожность! Она действительно ведьма, вон  что со мной творит!
– Маливьена! – взмолился я, падая картинно на колени перед дверью, на случай, если этот цирк записывается или просматривается через глазок. – Почему же ты так безответна и жестока ко мне!
Я орал и орал, пока не охрип! Несмотря на все потуги, этот совершенно бесчувственный и равнодушный к чужим страданиям "бублик" продолжал предательски молчать. Ни шороха за дверью!
Наверное, сидит сейчас и лапки потирает, выжидает, насколько меня хватит!
– Вот точно, теперь буду тебя Бубликом называть, так и знай! –  завопил я в замочную скважину! Чтоб знала, как Снежной королевной прикидываться! Ан-ну ВЫХОДИ, БУБЛИК!
Порядком подустав надрываться без проку, я решил выбросить последнюю карту… 
– Маливьена, я знаю, что веду себя как настоящий кретин, и ещё я знаю, что уже говорил это… Но у тебя же есть сердце! А значит, тебе должно быть знакомо это всепоглощающее чувство! Чувство, когда тебе очень-очень, просто крайне необходимо увидеть какого-то определенного человека. Вот в моём случае этот человек – ты! Пожалуйста, выйди, хотя бы для того, чтобы съездить мне по рогам за весь этот цирк, ввиду чего у меня на ближайшие пару дней появился бы повод сгорать от стыда! Только выйди же, наконец!
– Мали….
– Не знаю, как насчёт кретина, – раздалось знакомое хихиканье  за спиной, – но то, что твои вопли слышно на несколько этажей сразу, факт…
Едва не подпрыгнув от неожиданности, я обернулся. Долгожданный и беспощадный к мольбам «Бублик» вместо того, чтобы, как полагалось, потирать лапки за дверью, бодренько так шагал со стороны лестничной клетки, при этом довольно улыбаясь. Ещё б ей не улыбаться! Я на её месте уже по полу бы катался!
– Вот те раз, я тут значит, из последних сил стараюсь, как  можно тише орать, дверям ее в комплиментах рассыпаюсь, дабы не встревожить принцессу в далях снов видений чудных, а её Высочество значит, не то что уже и не спит вовсе, но и вообще только домой возвращается!
И хотя каждое сказанное слово с виду сквозило иронией, к горлу подступил знакомый ком мерзкой досады. Ну, вот догадывался же полудурок, а всё равно полез, и теперь уж точно  выгляжу, как самый круглый и полный дурак. Девка вон ночами дома не спит, а я её всё за ребёнка держу!
Будто прочтя эти мысли, девушка нахмурила брови, сердито посмотрела на меня, а затем, хитро улыбнувшись, ловко  расстегнула молнию куртки и явила придирчивому взору  собеседника некогда раненную голубку!
– Хотела отпустить её на рассвете, – сказала Маливьена, проводя пальцами по головке птицы, – но она всё ещё слишком слаба, рановато маленькой летать.
Взглянув на птицу, я сглотнул поганый ком, и мне стало стыдно. Очередная попытка оправдаться с треском провалилась, а вот подруга поняла ревностный подтекст. И с одной стороны  было, конечно, приятно, как вовремя девчушка поспешила развеять сомнения, но с другой стороны я почувствовал себя абсолютно голым.
Не этого ли я по доброй воле добивался, вопя под чужой дверью, словно мартовский кот? Справедливо, спору нет, шишка заслуженная!
– Ах, простите, простите великодушно моё невежество, Ваше Высочество, – попытался я скорее скрасить неловкий момент.
– Так уж и Ваше Высочество?! – прищурилась соседка.
– Воистину так, милейшая!
– Странно, а ведь минуту назад вредным Бубликом была!
– Ох! – воскликнул я, делая нарочито растерянный вид.
– Да ничего, на самом деле я тоже СО-СКУ-ЧИ-ЛАСЬ! – прокричала по слогам эта милая задоринка, заразительно хихикнув.
– Правда?! – замер я в ступоре, обронив неосторожную фразу вслух.
Расслышав мой вопрос, девушка тоже замерла и, помрачнев, замялась. «Ну, что допрыгался?! Допрыгался, Антоша, или ты продолжал наивно надеяться, что ребёнок бросится тебе на шею?! Давай, Ромео, теперь ещё обидься на неё», – пробурчал с сарказмом внутренний голос.
Я закусил губу. А к чёрту! Понимая, что терять, собственно, уже нечего, я схватил девушку за руку и пристально пронизал её взглядом.
– Послушай, Малиш, я понимаю, как это всё нелепо звучит, и, должно быть, выглядит так же. Я отдаю себе полный отчёт в том, что ты не давала никаких поводов мне так себя вести, особенно при условии, что тебя и о тебе я ровным счётом не знаю ничего, но признаюсь честно: в этом и вся проблема! Проснувшись этим  прекрасным утром, я окончательно понял насколько хочу исправить ситуацию! Поэтому, – я приподнял рукой милое лицо подруги за подбородок, – как ты смотришь на то, что это прекрасное утро мы продолжим встречать вместе?
Решив не торопить события, дабы не спугнуть положительный  ответ, я затаил дыхание, стараясь даже не шевелиться. Но подруга продолжала молчать, лишь грустно смотря на меня, и, казалось, её глаза снова вот-вот взмокнут.
– Ну, чего? Чего ты молчишь? Думаешь, этот старый дурак напридумывал себе влюблённостей, а теперь и намёков не понимает? Так ты, главное, сама пойми правильно: этот старый дурак больше, чем о прогулке, и не просит. Мы тут как бы только вдвоём застряли между небом и землёй, оттого показалось, сама судьба велит нам подружиться. Вот я и решил положить конец предрассудкам, вознамерившись предложить тебе изучать этот город вместе, если, конечно, ты его не знаешь так же, как и я.
– Я совсем не знаю этот город, – робко прервала молчание соседка…
– Вот видишь?! А теперь представь, как здорово, когда у двух незнакомых людей в абсолютно чужом, незнакомом им городе, оказывается, друг у друга уже есть они сами! Одни впечатления на двоих!
Осторожно отпустив мою руку, девушка распахнула дверь своей квартиры и, ступив за порог, нерешительно потянула за ручку. Воодушевлённый собственной речью, по причине чего напрочь позабывший обо всех правилах приличия, я поспешил было следом, но неизбежно надвигающаяся дверь отрезвила меня.
Правда, справедливости ради, стоило отметить, на сей раз дверь  не захлопнулась прямо перед моим носом. Оставляя привычную щель, ходячая трагедия в который раз окинула меня печальным взглядом.
– Тебе сюда нельзя, Антон, прости…
– Но почему?! – непонимающе возмутился я.
Ох, да не уж-то события повторяются? Точь-в-точь как в моём сне! Вот сейчас, кажется, стоит только задать ей вопрос: «Почему ты не пускаешь меня в свой настоящий мир?», как она ответит такое, что я всё равно ей не поверю… Ну-ка, проверим!
– Потому, что ты совершенно не готов принять мой мир, Антоша, и ещё потому, что этой ночью ты и так увидел много лишнего, нарушив границы дозволенного!
Ох, ты ж мать честная! Вот сейчас я точно помню, что ничего не говорил вслух, а только подумал… Неужели, помимо всего прочего, она копается в моей голове?!
– Что я нарушил?! – изумленно встрепенулся я.
– Ничего, – осеклась девушка, понимая, что сболтнула лишнее.
– Простите, Антон Андреевич, – перевела соседка разговор в неожиданно официальный тон отстранённым ледяным голосом, – мне нужно заняться голубкой.
Где-то я это уже слышал, насчёт голубки! Да, и насчёт всего остального, впрочем, всё ясно, раз мы опять на «вы»… Ну, а чего я обижаюсь-то? И так ситуация очевидна! А то и обижаюсь, ибо есть человеческий прямой и русский язык! А девчонка «дурочку включает», поиграть решила с дядей. Оттого и не обида это, а противно сделалось! Да, ладно, сам виноват, знал прикуп, знал риски, знал, что могу выставить себя на посмешище. И снова ну,  да ничего, и не из такого, как говорится, выплывали, поэтому эмоций ты от меня не дождёшься, вертихвостка!
Ничего не говоря, я лишь улыбнулся, играя желваками, и, развернувшись, бросил через плечо:
– Ну, значит, не судьба! 
– Антоша, постой! – как-то испуганно раздалось за спиной. Стараясь не выдать и намёка на ярость, разбушевавшуюся внутри, я уже закрывал дверь, как девушка, настигнув меня, очень крепко ухватила за руку и, продолжая смотреть своим дежурным страдальческим взглядом, поднявшись на цыпочки,  чмокнула в щёку.
Несмотря на удивление, я лишь хмыкнул, не изменившись в лице, и сурово вперился в лицемерку взглядом.
– Просто, – нерешительно начала она, – не успела сказать «спасибо».
– На здоровье, – иронично и совершенно равнодушно улыбнулся я.
– Антон, – начала девушка, – ты был прав. Многое сейчас выглядит очень странно, и я сама понимаю, что веду себя как избалованный ребёнок. И также понимаю, что другой на твоём месте уже давно бы забыл моё имя, но я хочу, чтобы ты знал! Не потому я такая, что капризной росла. Пусть прозвучит глупо, но ты был искренен, и я теперь не вправе промолчать. На самом деле, ты для меня значишь намного больше, чем может показаться. Ты сейчас не поймёшь, но, поверь, я очень боюсь потерять тебя, и поэтому прошу, не обижайся, пожалуйста, и дай мне ещё немного времени. Ты не можешь себе представить, насколько я сама хочу, чтобы между нами всё было иначе, а главное – насколько я хочу, чтобы ты мне сейчас хотя бы постарался поверить...
Откровения девчонки меня поразили, пожалуй, больше всех вместе взятых событий последних дней. Не то, что бы в них было что-то особенное… Более того, можно смело продолжить мысль, мол, поняла, что добыча улепётывает, и поэтому изощряется из последних сил, стараясь как можно сильнее привязать. Но в её словах я на самом деле услышал неподдельное отчаяние…
При других обстоятельствах, пожалуй, я бы и оттолкнул горе-сердцеедку, посчитав актрисой погорелого театра. Но, так как сама  Маливьена, равно, как и всё, что окружало нас в этом небоскрёбе, было соткано из загадок и некой магии, а речь её, казалось, была настолько выстраданной от давно наболевшего, я решил дать девчонке то, о чём она просит, что вкупе и решило ситуацию. Если окружавшее можно было воссоздать с помощью  умелых ручек шоуменов и техников по спецэффектам, то вот мысли читать не под силу ещё ни одному Якубовичу! Да и  девушку, действительно, что-то не на шутку угнетало, сейчас я более чем ощутимо это прочувствовал: её тело  дрожало от волнения. Так бывает, когда человек и рад провести с тобой больше, чем всю оставшуюся жизнь, но какая-то страшная личная тайна рушит всё на корню. У каждого эта тайна своя, но я думаю, все поняли, о чём я говорю! Продолжая внимательно и так же хладнокровно смотреть в мокрые глаза, теперь исполненные трепета, я сухо ответил:
– Да я тебя и не тороплю.
– Спасибо! – подпрыгнула та от восторга и, повторно чмокая в щёку, заключила в довольно крепкие объятия.
– Только обещай мне, – чувствуя инициативу в своих руках, властно потребовал я.
– Обещаю! – не дожидаясь окончания моей просьбы, уверенно ответила девушка.
– Со временем ты объяснишь мне все странности и недоразумения, которые творятся в этих стенах?
– Непременно! – глаза подруги вспыхнули ещё большей надеждой, и теперь вся она сияла не хуже сердца из ледышки, чем-то даже неуловимо начав мне его напоминать.
 – Ей богу, странные вы, женщины, существа: стоит только подарить надежду, и все печали позади, без всякой магии!
Маливьена, смущенно улыбнувшись, осторожно отстранилась от меня и, не отрывая взгляда, ступила обратно за свой порог, впервые, наверное, улыбаясь перед тем, как закрыть дверь…
– До встречи, – раздалось за моей спиной, когда я уже  притворял свою.
 – До встречи, – добавляя тёплых ноток, бросил я через плечо, чувствуя, как всё моё естество ликует.
Теперь день, и в правду, обещал быть чудесным. Пусть загадочная соседка и не приняла моего приглашения, но тяжёлое грозовое облако непонимания, нависавшее все эти дни над нами, наконец, отступило и рассеялось! Да и, пожалуй, после таких признаний от девушки, в которую ты влюблён, сложно  прикидываться дальше лимоном.
Приняв душ, я состряпал скорый завтрак и, жадно поглощая пищу, определялся с планами на сегодня. Сидеть в такую погоду в четырёх стенах было преступлением, но причина, по которой я был здесь, тоже оставалась неразрешённой. Кстати, совсем забыл сказать! Я решил переделать свою книгу. А если ещё точнее, я её  отложил, так как совершенно не определился с характерами персонажей, но зато я надумал вести хронологические записи. Какие? А вот то, что вы сейчас читаете, они и есть. Поэтому, кстати, спешу передать пламенный привет в будущее!
В дверь неожиданно постучали, и, понимая, что, кроме соседки, это мог сделать только Костя, который сейчас, по идее, должен видеть десятый сон, я поспешил встретить гостя. Моё ожидание оправдалось: сияя и едва не подпрыгивая от нескрываемой радости, она (уже почти моя Маливьена!) стояла у меня на пороге! А в качестве дополнительного бонуса был внешний вид этого лучезарного создания, которое находилось в полной прогулочной экипировке, так что сомнений, с какой целью оно постучалось в дверь, не оставалось! Вот же, не девочка, а, правда, чудо чудное! То рыдает, как заведённая, а то уже через считанные минуты вся светится, как солнышко!
И, не заставив ждать, чудо восторженно озвучила мою догадку:
– Я согласна!
Не удержавшись от переполнявших её эмоций, Маливьена , всё-таки запрыгала на месте  в нетерпении:
– Ты ещё не передумал?
– Гулять? – на всякий случай переспросил я.
– Да-да-да! –словно пулемётная очередь, застрочила та в ответ с выражением лица человека, который для себя решил что-то очень важное и с этой секунды отбросил все сомнения прочь. Вот же, воистину, диво чудное: то умирающий лебедь, то игривый котёнок!
«Значит, всё-таки суббота удалась, – подумал я про себя, – и, на самом деле, прав был Евгений Павлович, озвучивая своего героя, который говорил, что кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!»
– М-м-м, Ваше Высочество, а вы позволите мне хотя бы немного собраться?!
– Конечно! – одобрительно воскликнула Маливьена, кружась на месте, что заведённый волчок.
Сейчас в ней было столько позитивной энергии и какого-то всё ещё детского задора, что мне почудилось, будто на самом деле существует две Маливьены: одна – Трагедия, другая – Комедия.
– Ну, тогда чувствуйте себя как дома, Ваше Высочество! – ухватив девушку за талию, я ловко подтолкнул её в комнату, захлопывая дверь. – А ваш рыцарь очень скоро будет готов!
Издав утробный смешок и зарычав, словно тигр, я окинул гостью взглядом одержимого маньяка, развернулся и с невозмутимым видом направился в ванную комнату.
– А вот и не боюсь! – раздалось мне вслед счастливое хихиканье.
– Надо же! И с каких это пор? Аж целый час уже так вот и не боишься?! – продолжил я диалог, уже выходя из ванной.
– Здорово! – последовал очень восторженный возглас вместо ответа.
– И в самом деле, вроде не трущобы, но и с твоей опочивальней разница незначительная! – проходя мимо соседки с полотенцем в руках, озадачился я восхищением той. И только потом заметил, как девушка, словно зачарованная, смотрит на почти полностью оттаявшее сердце, которое теперь постоянно пульсировало, излучая свет. На полу была очередная лужа, и я картинно вскинул руки к потолку в молящем жесте… 
– Да, кстати, может, расскажешь, наконец, что это всё-таки за хреновина такая?! – покосился я на пылающее сердце, затягивая ремень на джинсах.
Девушка хмуро взглянула на меня, надула свои пухлые губки и обиженно выдала:
– А вот и ни капельки не хреновина это никакая…
– Всё, всё! – примирительно выставил я перед собой руки. – Ещё не время, это не хреновина, и всё такое! Только не дуйся, Бублик! – и не в силах больше сдерживаться, находясь в такой близости от своего благоухающего обожания, я уткнулся носом прямо в макушку её головы.
От неожиданности девушка вздрогнула, разворачиваясь в вопросительном жесте.
– Я просто хотел немного опьянеть от дурманящего аромата этих волос, Ваше Высочество! Всего лишь один глоточек! –  картинно оправдался я. – Думаю, это не повод, чтобы снова вогнать в немилость и наградить своего рыцаря презренным взглядом Бублика?!
– Посмотрим на Ваше поведение, почтеннейший, – ухмыльнулась Маливьена без доли дерзости, – и про сердечко расскажу, я же обещала, но позже, а сначала мы пойдём гулять. И хватит называть меня Бубликом, – несколько обиженно фыркнула гостья.
– Слушаюсь и повинуюсь, Бублик! – ответил я. – И, собственно, ваш кавалер готов!
Сейчас мне как никогда раньше казалось, что Маливьена искренна, даже её сердитый взгляд и местами резкие ответы не несли в себе ни капли негатива. Девушка лишь иронично подыгрывала и шутила, подчеркивая своё чувство юмора, как оказалось, которого она была не лишена. Да, как и всякой девушке, ей нравилось поддразнивать, а мне несказанно нравилось, что в этих дразнилках нет хамства и сарказма, которые приходилось бы постоянно купировать, а как результат – бесконечно пререкаться друг с другом, упражняясь в риторике, вместо того, чтобы наслаждаться проведённым вместе временем. Это радовало меня ещё сильнее, ведь собственные надежды начинали оправдываться, и теперь я видел эту девушку настолько открытой, искренней и задорной, насколько изначально себе и представлял…
Я замкнул дверь и не успел отправить ключи в карман, как был схвачен за руку  трясущейся от переполнявших эмоций подругой:
– Пойдём сначала со мной, я кое-что тебе покажу! – поманила меня девушка.
 И что бы вы думали?! Правильно, не о лифте вы думали! Мы направились к лестничной клетке, и у меня перехватило дыхание, едва представил, что подруга захочет спускаться все пятьдесят этажей пешим ходом. Я даже решил было запротестовать, но, не успев и рта открыть, ощутил, как наше направление изменилось в сторону верхнего пролёта, ведущего на крышу.
«Ну, хотя бы так», – подумал я, выдохнув с облегчением. И в следующее мгновение нас ослепило вспышкой яркого света, а  леденящий поток шквального ветра ударил прямо в лицо. А, может, рано я радуюсь, и на самом деле спутница задумала ещё более головокружительный спуск, нежели могло показаться?! «И, кстати, здесь же раньше не было двери», – неожиданно  вспомнилось мне, но, решив сдержать обещание, я не подал виду. Секунду спустя мы стояли на крыше, и от свободного пространства вокруг у меня закружилась голова. Ну, или точнее, почти от  свободного, – ведь это был ещё не самый верх. Справа от нас голым бетонным остовом раскинулась замороженная стройплощадка будущего пентхауса*, а прямо у самого края крыши, напротив вездесущих строительных лесов, гордо высилась металлоконструкция, из огромных букв, составляющих в совокупности будущее название этой самой площадки: «Penthouse Plaza».
– Я на секундочку, – промурлыкала Маливьена прямо мне в ухо и, юрко просочившись между лесами, скрылась за строящейся стеной. Сам же я, оглядевшись и решив пощекотать себе нервы, подошёл к краю крыши, но, не успев глянуть вниз,  услышал звонкий голос девушки:
– Правда, это КРАСИВО?!
Оборачиваясь к подруге, оказалось, что я больше не только не хочу повторять встряску для своих нервов, но и едва могу  выдавить из себя многострадальное: «Угу». Не то, что бы меры безопасности на здешней кровле не внушали доверия, просто с детства у меня было особенное отношение к высоте. Я одновременно её и любил, и ненавидел... Сначала тебя одержимо  тянет забраться как можно выше, но стоит только достичь намеченной цели, как скулы сводит, дыхание перехватывает, а ладони начинают обильно потеть, пронизанные тысячью иглами, и твой костный мозг в истерике вопит, как дворовая девчонка: «Пора тебе, братишка, обратно, или, как минимум, подальше от края!» Вот и сейчас я испытывал примерно такие же ощущения, умноженные на количество цифр, что в своей совокупности составляют полное расстояние до Луны. Но вид отсюда, на самом деле, открывался чудесный! Город, залитый ослепительной дымкой солнечного света, простирался перед взором, как на ладони, по случаю чего, раз уж мы всё равно сюда выбрались, я был просто обязан сделать хотя бы пару-тройку снимков на этом фоне.
 Когда я снова оглянулся, чтобы разглядеть, чем там настолько увлечённо занята подруга, я поймал себя на мысли, досель ко всему удивлению не посетившей меня ещё ни разу. Помимо всех прочих достоинств, у Маливьены была очень красивая фигура и идеальные, по моему представлению, формы, которые было не скрыть даже под покровом зимней одежды.
Но так же, как эта мысль посетила меня, она и исчезла. Удивительно, но факт: одному мартовскому коту из всех самых, самых мартовских котов на нашей планете сейчас совершено не хотелось думать о пошлом. Друзья бы сейчас обязательно сказали: «Эта девчонка на тебя плохо влияет!» И признаюсь, в этом случае я бы только порадовался!
Сделав пару запланированных кадров, и всё же найдя силы глянуть вниз, с вытаращенными глазами я попятился обратно.
– Что ты тут делаешь? – спросил я, подходя к сидящей на корточках девушке.
– Кормлю, – улыбаясь, ответила подруга, открыв мне обзор на  уютный закуток. Он образовался вследствие нагромождения строительных блоков и какого-то монтажного мусора, чем отлично мог защитить от ветра и от незваных гостей какую-нибудь мелкую живность, вроде той вот самой голубки. И не успел я об этом подумать, как догадка оправдалась. Девушка крошила хлеб прямо возле голубиного гнезда, в котором распушивший перья голубь прикрывал телом довольно уродливых птенцов.
– Это что, птенцы голубя? – спросил я с некоторой брезгливостью.
– Да, – мягко улыбнулась Маливьена, щурясь от слепящего солнца почти так же, как на моём рисунке.
– Какие же, однако, они поначалу уродливые, – скептически наморщился я.
А чем, собственно, не сюжет для книги? Смело можно писать продолжение гадкого утёнка.
– Не без этого, – хихикнула девушка, – но на самом деле они милахи, – и, продолжая крошить хлеб, погладила по голове взрослую особь, которой это определенно нравилось.
– А это, я так понимаю, отец семейства? – указал я на урчащего сизокрылого, обращаясь к  работнице местного Гринписа.
Птица на вид явно была больше в размерах, чем та, которую выхаживала Маливьена.
– Да, – ответила девушка. – Голуби, создания моногамные и до крайности верные. Он ждёт свою голубку, но она ещё слишком слаба. А если бы она погибла, едва только птенцы подросли, покинув гнездо, он вполне бы мог под стать лебедю перестать питаться, или даже бросился бы камнем вниз. Вот такие они создания, во многом даже лучше людей,  – грустно улыбнулась девушка.


– Хм, пожалуй, я уже ревную! – нахально ухмыльнулся я в ответ. – И вообще… почему ты их всех не прихватила в квартиру, Мать Тереза?!
– В этом нет необходимости, – спокойно ответила девушка, не обращая внимания на мою колкость. – Здесь их дом, их стихия, это только мы с тобой здесь в гостях.
– В гостях? – многозначительно переспросил я.
– Да, – ответила Маливьена, – в гостях у неба.
И вообще, лишний раз приручать не желательно: иммунитет должен формироваться правильно, организм должен мобилизовать свои инстинкты, уметь адаптироваться во внешней среде, и всё такое, но в первую очередь – им лучше не привыкать к людям, которые однажды могут сыграть на доверии и причинить зло.
Я смотрел на Маливьену и продолжал про себя восхищаться, насколько в этом самом ещё юном и неоперившемся, по сути, существе уже были так сильно выражены самоотверженность и материнские чувства. Ведь у многих девушек, которым далеко за тридцать, они порой и не то, что спят, а напрочь стерилизованы окружающим миром.
– А не высоковато ли будет здесь птичкам учиться летать?
– В условиях дикой природы их предки селились на прибрежных скалах, в горных ущельях либо вдоль обрывистых берегов рек, – ответила девушка. – Природа всегда возьмёт своё.
– Ты красивая, – окончательно позабыв о головокружении, улыбнулся я, любуясь, неподдельной нежностью, которая исходила от Маливьены.
– Спасибо, Антоша! А ты… а ты, –с серьёзным видом почти на распев произнесла подруга и выдохнула, наконец, – тоже красавчик! И её щёчки  налились краской, лишний раз доказывая, что Маливьена, как человек, при всей своей загадочности проста и очень искренна.
 Не то, что бы я сейчас вам, друзья, похвалился по принципу: «Сам не похвалишь – других заставишь», но я, и правда, на вид далеко не голубиный птенец.
Мы оба рассмеялись, и, внезапно схватив меня за руку, девушка потянула обратно к лестнице со словами: «Ну, вот и всё! Идём же скорее на мою первую прогулку в этом городе!»
– Первую?! – переспросил я, не сумев скрыть удивления.
 – Да, – ответила Маливьена, игриво закусив нижнюю губу, – я же как только здесь очутилась, сразу вселилась в своё гнездышко, а там и не довелось..
Я снова настороженно глянул на подругу, но промолчал, стараясь не акцентировать внимание на очередной странности её слов.
– Красавица, а можно нескромный вопрос? – поспешил я перевести тему.
– Легко! – раздалось в ответ.
– Ты же не хочешь сказать, что обратно мы тоже пешком?!
– А что? – захихикала девушка. – Для здоровья полезно! – и показала мне язык.
– О Боже! – взмолился я, воздев руки к небу. А уже минуту спустя мы ждали лифт.
И я признаюсь вам: «Это был поистине незабываемый и очень насыщенный день. А главное – именно такой, каким я себе его и представлял. Сначала мы долго бродили по улицам города, девушка звонко смеялась моим шуткам, я же, не переставая восхищаться, в порыве нежных чувств не раз подхватывал её на руки и кружил, что пушинку. Потом мы даже успели поиграть в прятки среди потока прохожих и устроили догонялки вокруг уличных артистов. Она, как завороженная, смотрела на обыденные вещи и восхищалась ими, словно была пришельцем с другой планеты или мира. Девушка заваливала меня тысячью вопросов обо всём, что видела вокруг, и порядком начала напоминать девочку Машу из того самого мультфильма про Машу и Медведя: «Миша, у тебя клюёт? А почему клюёт? А зачем клюёт? А когда клюёт? А как клюёт?»
Казалось, Маливьена пытается впитать как можно больше информации об окружающем мире, о котором она была очень хорошо наслышана, но никогда толком не видела. Она очень пристально разглядывала детали, ощупывала предметы, вдыхала полной грудью каждый запах, даже порой неприятный, и в эти минуты она напоминала некий биосканер, который считывал данные и резервировал их в личной базе. Но при этом она отнюдь не была похожа на бездушного робота. Всё, что она делала, она делала очень ярко, проявляя свои эмоции и ощущения.
Основательно набродившись по бутикам, книжным магазинам, памятникам архитектуры и прочим заповедным местам, мы решили перекусить в попутной кафешке, откуда так вкусно пахло свежесваренным кофе и шоколадом. После сытной трапезы, когда девушке принесли огромную порцию мороженого, я, недолго думая,  измазал им кончик её носа, в ответ же получив только смущённый взгляд и стеснительную улыбку. Потом я ещё долго сидел напротив, зачарованно любуясь тем, как она с удовольствием расправляется с десертом, но в какой-то момент не удержавшись, перебрался к ней  и легонько приобняв, поспешил сделать миллион совместных селфи снимков. Девушка сейчас была настолько прелестна, выражая свои настоящие эмоции, что любой уличный мим* сгорел бы от зависти, увидев такие снимки. Вот я решил не упустить такой момент!
Один за другим я делал кадры, непрестанно щёлкая камерой, а потом мы начали корчить рожицы и дурачиться, едва не пролив на себя кофе. Когда мы вышли из кафе и  задумались над дальнейшими планами, сама ситуация решила всё за нас. Не пройдя и пары кварталов, мы набрели на парк аттракционов, который, нужно сказать, по своим масштабам напоминал целый Диснейленд, и я даже призадумался. Устоять от соблазна, не испытав хотя бы половины из той массы развлечений, что здесь имелись, было бы кощунственным по отношению не только к девушке, но и к своей персоне. Перепробовать же всё – никакого и желудка, и дня не хватит! Но самое-самое интересное мы решили испробовать в обязательном порядке, как минимум  по одному разу. Уже вечерело, и парк развлечений предстал перед нами во всей красе, освещённый своей сказочной иллюминацией. Сначала мы прокатились на колесе обозрения, и во второй раз за день я пожалел, что решил испытать себя снова. В сравнении, конечно, с крышей нашего пятидесятиэтажного скворечника – это была «тьфу», а не высота, но вот зловещий скрежет кабинок и порывистый ветер заставляли мои надпочечники работать в удвоенном режиме. Чего, кстати, нельзя было сказать о подруге, той хоть бы что! Будто не замечая зловещих моментов, она, в изумлении открыв рот, любовалась пейзажами городских джунглей, наслаждаясь новыми впечатлениями.
– Закрой жевалку, а то муха залетит, – передразнил я девушку, стараясь не выдать дрожи в голосе.
– Хи-хи, – раздалось в ответ, – не залетит: они на такую высоту не поднимаются!
– И правильно делают, – иронизировал я. – Это только мы дураки двуногие судьбу любим испытывать!
Когда, наконец, мои мучения были окончены, мы продолжили наше адреналиновое приключение серией заездов на более приземлённых аттракционах, которые, несмотря на многообразие функционала и разности названий, можно было смело охарактеризовать одним ёмким выражением: «Не вздумай идти сюда с полным желудком»! А потом я увидел праздник для своей души: помимо обычного тира, стрельбы из арбалета и лука, а также дартса с шариками, здесь можно было поупражняется в метании ножей. Я возликовал! Ведь это была моя вторая стихия. Как-то давно, совершенно случайно один приятель, зайдя на огонёк, принёс с собой самый настоящий метательный нож, и меня настолько увлёк процесс, что из «пошвырять перочинку в дерево» затея переросла в страсть и серьёзный спортивный интерес. Титулы я, конечно, не завоёвывал и на чемпионатах не выступал, но при первой удачной возможности всегда основательно упражнялся, заимев собственную коллекцию разношёрстных «металок» всех мастей и калибров. Помимо азарта, данное увлечение очень хорошо развивало реакцию и успокаивало нервы. Удивив аборигенов меткостью и выиграв огромного белого игрушечного зайца, мы ушли с довольным видом, в отличие от организатора этой метательной потехи.
Маливьена аж попискивала от восторга, настолько ей понравился заяц, и, крепко теперь его обнимая, то и дело, уткнувшись в него своим милым носиком, периодически теребила игрушку, словно пыталась растерзать, на тысячу маленьких зайчат, собственно, так же, как и мне хотелось сделать тоже самое с ней самой.
В один момент, взяв подругу за руку, я ощутил, как она вся дрожит от волнения, преданно смотря мне в глаза. И только я открыл рот, как это нежное дитя робко потянулось и чмокнуло меня в щёку. Судя по выражению её лица, становилось ясно, что  «ребёнок» таким образом выражал свою благодарность за насыщенный событиями день. От переполнивших меня эмоций я снова забыл, что собирался сказать, поэтому очень кстати я увидел музыкальный автомат, скромно стоящий подле высокой точёной  беседки. Она полностью была оплетена лозой дикого плюща, а  внутри за счёт правильно подобранных световых эффектов царила поистине волшебная атмосфера. Когда мы вошли внутрь, мне не оставалось выбора, как провести параллели с моим утренним сном. Казалась, эта беседка олицетворяла в себе всё то, что я видел этой ночью в царствии Морфея!
Загрузив какую-то медленную романтическую мелодию, я пригласил девушку на танец, пообещав её новому ушастому «кавалеру» вернуть даму, как только – так сразу.
Ну, и что, что я в пальто, а она в красной дутой куртке? На то, кажется, и нужны музыкальные автоматы (для тех, кому уж очень приспичило)... Едва музыка заиграла, мы закружились в танце прямо в центре этой самой беседки, ослепленные огнями каруселей и торговых шатров, будто софитами большой сцены. Сегодня я всё-таки был очень счастливым человеком! Пожалуй, самым счастливым человеком на этой планете! Неужели судьба подарила мне второй шанс и вернула крылья?! Неужели я  всё-таки нашёл заветное отражение и находясь сейчас в его объятиях, ощущал неминуемое приближение упущенной весны?! Неужели весь окружающий мир замер, оставляя, наконец-то, нас вдвоём, продолжавших существовать вне времени и пространства на пути к небесам. Как же это всё-таки бесконечно здорово, когда есть Мы. Сейчас я это понимал как никогда! А ещё очень здорово, что у нас есть взаимные чувства, слияние рук, прикосновение тел и обжигающее дыхание друг друга. Мелодия стихла, и, как ни грустно, нужно было снова прятать чувства, но  вместо этого Маливьена, только сильнее вцепившись в меня,  зарыдала, словно ребёнок, который очень боялся остаться один, если его выпустят из рук. Она больше совсем не хотела их (чувства) прятать! «У этой девушки, действительно, непростая судьба», – подумалось мне. И я окончательно понял, что не хочу больше никогда с ней расставаться!
Через несколько минут, как только мне удалось вернуть улыбку на лицо моего «слёзогенератора» (то есть Маливьены), и мы отправились навстречу новым приключениям! Правда, я был ужасно измотанным... Но, что такое усталость, когда рядом с тобой есть «личная батарейка» с очаровательной улыбкой. Кстати, сама же «батарейка», идя рядом со мной, как ни в чём не бывало опять болтала без устали, будто ещё каких-то десять минут назад и не вымочила мне всё пальто до нитки.
– И что было в этом клоуне такого необычного? – спрашивал я её в который раз.
– Не знаю, он такой забавный со своим «мммуууууу-хрю»…
И снова последовало заразительное: «Ха! Ха! Ха!»... Теперь уже и я не выдержал, вспоминая гримасу встреченного нами на выходе клоуна, и рассмеялся. Завернув на первом перекрёстке в сторону дома, мы неожиданно вышли к тому самому кинотеатру, где буквально на днях я был сам. Окинув девушку уверенным взглядом, чтобы у той даже не возникло мысли об отказе, я рявкнул, что сержант на плацу:
– Ну, что, «Бублик», силёнки-то есть ещё в твоих «ходилках», «обнималках», «сопелках» и «пыхтелках»?!
Девушка звонко рассмеялась в ответ:
 – Не дождётесь, товарищ сержант! И более того, теперь не отделаетесь от меня сами! Куда вы – туда и я!
Вот это я понимаю – девушка! Не то, что все эти дутые пафосом куклы, которые на своих каблуках даже себя нести не могут, через пятнадцать минут начиная скулить от усталости. Толку-то от красоты, если подавать её без мозгов!
Ознакомившись с расписанием предлагаемых фильмов, мы закончили этот насыщенный день в лучших традициях жанра всех классических парочек, с той только разницей, что мой рот, в отличие рта Маливьены, был прикрыт, ну и, пожалуй, я не подпрыгивал на своём кресле, задавая тысячи уместных и не очень вопросов. Создавалось такое впечатление, что девушка впервые оказалась в кино! Когда вышли из кинотеатра, над городом уже нависала ночь, охлаждая раскалённый горизонт сиреневой дымкой. Мы шли мимо сверкающих витрин и обсуждали какие-то глупости, вместо того, чтобы хоть чуточку поинтересоваться друг у друга подробностями личной жизни. «Тоже мне, влюблённые голубки! – подумал я. – Даже знать друг друга – не знают, а уже шекспировских страстей тут навели».
Но, сказать вам честно, сейчас это казалось настолько не важным и второстепенным, что я больше не стал придавать этому значения.
Проходя мимо очередной витрины цветочного магазина, я жестом остановил Маливьену, которая напоминала мне накачанного эмоциями ребёнка, и наказал ожидать Царя-батюшку (то есть меня) с минуты на минуту, а попутно при этом сохраниться ей в целости и сохранности и не быть украденной.
Не прошло и минуты, как я вернулся с огромной алой розой в руках. Точно с такой же, как в моих ревностных бреднях, которые я пережил позавчерашним вечером. И меня пробрало: ведь сейчас я хоть и был далеко не юношей, но, определённо, я ощущал себя таковым.
– Ты же так любишь цветы! – хитро улыбнулся я…
– Да! – восторженно ответила девушка, принимая розу и совершенно не поняв намёка.
Не успел я об этом подумать, как меня окатили таким благодарным взглядом, будто я подарил спутнице не простую, а золотую, инкрустированную бриллиантами, розу. Следующую четверть часа, пока мы добирались домой, у меня даже закралось подозрение, что счастливый «ребёнок» затискает свои подарки: до состояния гербария – в случае с цветком, и открученных всё-таки ушей – в случае с зайцем.
Наконец, еле передвигаясь на своих уставших ногах, мы решили окончить этот прекрасный день там, откуда его и начали, – на крыше! Правда, прежде Маливьена поспешила занести подарки в квартиру и там же взять корм для её питомцев.
Поднявшись «в гости к небу», мы уже вдвоём щедро  накормили пернатую буржуазию, и, умостившись повыше на строительных лесах, наблюдали за тем, как ночь, подбирая тёмные тона, плавно выравнивала цветовую гамму на линии горизонта, заставляя город светиться миллиардами разноцветных огней.
Рядом с этой девушкой, даже на краю крыши, с которого при всем желании,  что бы свалиться нужно было очень постараться, голова у меня совершенно не хотела кружится.
Мы сидели, прижавшись друг к другу, словно голуби.
– Спасибо тебе огромное, Антон, –поворачивая ко мне голову, вдруг с чувством произнесла Маливьена, – за этот чудесный день, за то, что ты есть, за то, что ты поверил мне и появился в моей жизни, спасибо за всё! И как же сегодня было здорово! – закончила девушка.
Её глаза светились настоящим щенячьим восторгом. И я был этому рад. Рад тому, что она чувствовала и не сдерживала больше то, что переполняло её сердце, а щедро делилась этим. Вот такую девушку можно и на руках носить, и в НОС целовать, и – хоть на край света, ведь она относится ко всему происходящему, не как к должному, а с полным пониманием и благодарностью, и будет такой всегда!
Но как не крути, мне стало грустно, ведь я осознавал, что в свои двадцать девять по уши влюбился, практически, ещё в ребёнка, который хоть уже и во многом отличался от сверстниц. Но от этого было не легче. «Ты опять усомнился, а ведь ты же обещал! – мелькнула отрезвляющая мысль. – Но на каждое но всегда найдётся контраргумент». Что ни говори, а в таких отношениях будущее предрешено: даже если ты  решишься взвалить на свои плечи всю ответственность за неё и  проявишь железобетонное терпение, в итоге, только снова потратишь время, а девчушке испортишь юность. И опять  контраргумент – но ведь она же другая…
И только я собрался как следует себя обматерить, как подруга, впившись в меня тревожным взглядом, очень уверенно сказала:
– Антон,  пожалуйста, не сомневайся! Ведь ты даже меня смог убедить, что сомневаться не стоит.
– Откуда ты знаешь? – удивлённо спросил я.
А девушка молча вцепилась в моё пальто, ещё сильнее прижалась и так по родному положила голову мне на плечо.
– Хорошо! – вдыхая любимый аромат её волос, твёрдо пообещал я. – Больше не посмею пустить сомнение в своё сердце и душу! Ведь я так долго этого ждал!
Нащупав в кармане огромный буклет, оставшийся после посещения парка аттракционов, я достал его и, неожиданно для самого себя, начал сворачивать самолётик.
– Что ты делаешь? – спросила Маливьена.
– Крылья! – ответил я уверенно. – Я делаю нам крылья, на счастье, Малиш!
Девушка увлечённо наблюдала за процессом. А когда бумажная игрушка была готова, я выудил из кармана дежурный маркер и написал на одном из крыльев имя  избранницы, затем протянул ручку ей. Мне даже не пришлось ничего пояснять. Как в детстве, поставив напротив своего имени знак «плюс»,  подруга дописала на втором крыле уже моё имя со знаком равенства и подрисовала сердечко!



Калейдоскоп забытых желаний

Когда процедура была окончена, моё вдохновение, ласково улыбаясь,  вернула  ручку и, проникшись важностью момента, ухватилась рукой за край наших крыльев там же, где держался я! Размахнувшись, как следует в унисон, мы отпустили бумажную птицу навстречу неблизкому рассвету и, смотря, как она безмятежно планирует,  так и просидели до самых звёзд. Да друзья, оказывается, при желании их можно увидеть даже в Москве. Или всё-таки это только сегодня, и для нас?! Или просто только с такой высоты их можно разглядеть, вне всей иллюминации мегаполиса.
Вспоминая описанные самим же собой события, мне показалось, что где-то я уже это видел. Опять дежавю?! «Что-то оно участилось», – возразил было я, и тут же мысленно отмахнулся. Тоже мне, нашёл чему удивляться, сидя в обнимку с девушкой, свалившейся с одной из этих звёзд!
Когда мы вернулись на этаж, напоследок Маливьена очень крепко обняла меня и уже в третий раз за сегодня чмокнула в щёку, а перед тем, как закрыть дверь, в качестве бонуса я ещё и получил  воздушный поцелуй. Во взгляде подруги в этот момент было столько же искренности и чистоты, насколько был прозрачно чист мой растаявший куб.
– Доброй ночи, Антоша!
– Доброй ночи, красавица! – ответил я. – И чтоб тебе приснилось как можно больше розовых верблюдов, жующих бублики.
Девушка засмеялась и затворила дверь.
Только я сам зашёл к себе, взгляд мгновенно прилип к сердцу. Сегодня оно пылало и переливалось похлеще любого светильника, каким-то особенно волшебным свечением, источая жар даже на расстоянии вытянутой руки. Лёд полностью сошёл, оставив от своей основы лишь изящную чашу, в которой с помощью изогнутой дугой ножки держалось сердечное огниво! Теперь мне не просто казалось, что оно живёт и дышит своей собственной жизнью, мне казалось, что оно живёт нашей совместной с Маливьеной жизнью, и знает обо всём происходящем, отражая реакцию на все события вокруг нас и его хозяйки в частности, таким вот удивительным образом.
Его Хозяйки?! Точно! Это, однозначно, самый настоящий бред!
«Что ты есть такое?» – задался я вопросом, подходя ближе и пристально смотря на сердце. Кстати, сейчас оно было абсолютно гладкой и идеальной формы. Все намёки на рубленные места и шрамы, коими стягивались отколотые грани, абсолютно исчезли. Не успев задать вопрос, в ответ я получил яркую мигающую пульсацию, словно само солнце улыбалось мне из его глубин, и, клянусь, это можно было воспринять как самую настоящую улыбку. Не осталось никакого сомнения, что это сердце живое и, более того, по-своему разумное. «Я не знаю, как это возможно, друзья, но поверьте мне на слово, оно действительно живое…» – это было последней мыслью за секунду до выхода организма в открытый режим анабиоза.
Вообще, каждое новое утро, ра;вно как и день, не заставляли  меня скучать в этом городе и этом доме, не оставляя без приключений. Вот и воскресное утро началось с новых неожиданностей. Разлепляя в отличнейшем настроении глаза, я подпрыгнул на своём дежурном диване, ощущая запах горячего шоколада и каких-то свежих вкусностей к нему.
–  С добрым утром! – нежно раздалось  у меня  над  ухом.
Я поднял голову и застыл. Её Высочество собственной персоной протягивало мне  поднос со свежеприготовленной пищей, из которой всё ещё струился пар.
– Как ты сюда попала? – удивился я, протирая заспанные глаза.
– Так ты же, дурашка, дверь совсем не замыкаешь, а ежели замыкаешь, так не с той стороны… Вот я и подумала, что по такому случаю можно накормить ещё одного своего питомца, – девушка захихикала.
– Я те дам – питомца, – заворчал я нарочито.
Маливьена снова захихикала и, показав язык, убежала на кухню.
– Погоди минутку, и сейчас блины подоспеют!
– Минутка пошла! И вообще, ты у нас прямо Аладдин в юбке! –крикнул я, прислушиваясь к шкворчанию сковороды, принимающей очередную порцию блинного теста.
– Как это? – переспросила моя инициативная гостья.
 – То есть Султан, только женской национальности. Как же её там звали? Дай вот только вспомнить… Жасмин! Точно! Гарем себе тут, понимаешь, развела, и ходит бублик деловой, что самая настоящая колбаса.
Девушка задорно рассмеялась и ответила, что, при всём желании, второй её мужчина никогда не сможет изменить своей безупречной пернатой подружке с таким уродливым созданием, как самка человека, после чего ещё раз задорно рассмеялась…
– Ты мне вот что лучше скажи, – хлебнув горячего шоколада, спросил я. – Ты у нас всё-таки кто: Ходячая смешинка, или Ходячая слезинка?! 
– А вот и блины! – отрапортовала девушка. – Я ни то и ни другое, Антоша, просто я твоё отражение!
Я чуть не подавился, не веря собственным ушам.
– Кто ты?! – переспросил, проводя ладонью по её жаркой щеке.
– Как кто?! – растерянно заулыбалась девушка. – Маливьена, существо женской, как ты любишь говорить, национальности, самочка человека и всё такое!
– Нет, я о другом, ты  упомянула о моём отражении!
– Да, – уверенно продолжала улыбаться девушка, – так ведь это же просто: ты даришь мне настроение, и я отвечаю улыбкой. Ты даришь мне тревогу, и я отвечаю слезами.
Я снова отхлебнул шоколада, внимательно слушая. А моё отражение, не переставая лучезарно улыбаться, взяла вилку и, что ребёнку, поднесла мне к губам лакомый кусочек блина.
– Ты ешь, Антош, пока горячее, остынет же.
– Да-да, – сказал я, принимая угощение, и, жуя, продолжил, – я  знаю, но у меня складывается такое впечатление, что ты умеешь читать мысли, а ещё, что ты – совсем не та, за кого себя выдаёшь.
– О чём теперь ты?! – поникшим голосом спросила Маливьена.
– Не совсем я то хотел сказать, – поправился быстро и находчиво я.
– Я имел в виду, что ты как принцесса из сказочного сна! В твоё существование сложно поверить. Но  ты,  оказывается,  всё же есть на самом деле…
Девушка дрогнула и отпрянула.
А за её спиной раздался какой-то звенящий хруст. Я выглянул из-за плеча Маливьены, и увидел, как сердце, всё это время пылавшее жаром, потускнело и сжалось от проступивших прямо поверх него прожилок льда.
– Этого не может быть! – воскликнул я. И прожилки тут же обратились шипами! Девушка снова вздрогнула.
В следующую секунду шипы осыпались со стеклянным звоном.
– Значит, оно на самом деле живое?! Маливьена, это твоё сердце, ведь так?!
По щеке подруги  скатилась слезинка!
– Эй, – с нежностью в голосе сказал я, поднимая её прелестное личико за подбородок, – сейчас же посмотри на меня.
Девушка послушно воззрилась на меня грустными глазами.
– Не грусти, солнце! – ласково сказал я и отставил завтрак в сторону.
– Я просто хотел сказать, какой же я всё-таки дурак. И за всё это время, сам не смог понять очевидного! И ты знаешь, – бережно взял я её за плечи. – Мне абсолютно плевать сейчас, насколько это кажется безумным, и ещё я помню, что ты просила не сомневаться, а, значит, я просто не имею права тебя подвести. Просто понимаешь, для простого человека это все очень неожиданно, и в нашем безумном мире поначалу кажется диким! Но ведь это совершенно не означает, что я отказываюсь верить?!
Я замолчал, а после непродолжительной паузы выдал, что потерявший контроль  РПК:
– Получается, очень давно, откуда-то зная меня, ты тянулась ко мне, но не знала с чего лучше начать?! И  боялась, что я не поверю во многое из чудес, что ты умеешь творить?! И поэтому ты не показывалась на глаза, желая, наверное, очень постепенно дать привыкнуть к себе? А когда я обронил ключ, ты отвлечённая голубкой, не ожидала, что дверь, захлопнувшись, оставит меня в коридоре, и мы волею самой судьбы столкнёмся? В этот самый момент в твоих руках, был заготовленный подарок в виде собственного сердца, которое ты намеривалась оставить под дверью? А как только я бы его нашёл, всё бы начало развиваться более романтично и естественно с самого начала, и главная без лишнего травматизма для моего приземленного сознания! Но неожиданное столкновение спутало все карты? Ведь так? – зашёлся я  в потоке безумных догадок.
Склонив покорно голову, девушка, молча, слушала мои излияния. А  я всё не мог остановиться:
– Слышишь, малыш, а ну, отставить сопли пузырить! Не грусти, дурашка, даже не вздумай больше, ведь ты же видишь, лёд осыпался, не успев появиться! А это ли не значит, что я говорю правду? И если ты не веришь мне, ему-то ты точно веришь? – указал я на сердце за её спиной. – И знаешь, сейчас я уверен больше, чем когда-либо: я нашёл того, кого искал всю жизнь. Я, действительно, нашёл своё отражение. И я безумно этому рад!  И плевать я хотел на то, кто и что скажет, и плевать я хотел вообще на всех тех, кто попытается нам помешать. Ты была права,  я вселил в тебя уверенность, а ты – в меня. Так и должно быть в отношениях! В настоящих отношениях не должно быть и капли сомнения! Пожалуйста, только пойми правильно, конечно, твоё появление, сопровождающие его тайны и загадки не могли не удивить, и продолжают удивлять до сих пор!  Но это, действительно, не даёт мне повода сомневаться! И, тем более, это совершенно не значит, что я не верю в тебя, тебе и во всё происходящее. Я хочу, чтобы ты сейчас это очень хорошо запомнила, и помнила всегда, что бы ни случилось! А я уверен, что случится ещё многое, что мне сложно будет сразу понять и принять, но  я не подведу! Ты пообещала мне дать ответы, но просила подождать, и я подожду! Главное знай, кем бы ты ни была,  и какой бы ни оказалась правда, мне абсолютно уже это не важно! Важно только то, что ты теперь есть у меня! Такая нежная, такая  красивая и бесконечно чистая  своим сердцем и душой!
Я перевёл взгляд на сердце, которое снова светилось, что мини реактор.
Слезинка сорвалась с подбородка девушки и упала прямо мне в кружку.
Я  улыбнулся и сделал глоток:
– Видишь, теперь ты от меня тоже не отделаешься, так как теперь ты есть и  у меня внутри.
– Надолго ли? – со слезами на глазах усмехнулась девушка.
– Навсегда! – уверенно ответил я. – Позволь, разве что, последний вопрос, если, конечно, ты сможешь на него ответить! Сколько тебе лет, моя принцесса? – очень осторожно  и вкрадчиво спросил я.
– Много, – смутилась Маливьена. – Но и  на самом деле очень мало, – как-то странно подытожила она, – всего лишь семнадцать.
«Глаз-алмаз!» – восхитился я своей интуиции.
– Просто дай нам ещё немного времени, Антоша, и постепенно ты всё узнаешь, обещаю! – замолчав, Маливьена улыбнулась и  вцепилась в меня, по традиции чмокнув в щёку.
Значит сегодня, обойдется без молний! У меня отлегло:
– Вот и славненько! – приобнял я подругу. – А теперь дай  деду  дожевать свой завтрак, и потом мы придумаем, как взорвать выходной.
– Тоже мне дед нашёлся! – зашлась любимая Смешинка. – Сегодня, чур, я водить!
– Вот оно как?! Но ты же совсем не знаешь этот город?
 – Не то, что бы прямо совсем, хотя мне это и не обязательно… Просто доверься, и я уверена, тебе понравится очередной мой сюрприз!
– Я даже и не смел сомневаться!
Иронично кивая в сторону завтрака, спросил:
– Как и твой завтрак?!
– А что с ним не так? – встревожилась Маливьена.
– Да в том-то и дело, что с ним всё очень даже так, особенно для сказочной принцессы, которая по идее не должна уметь готовить априори в виду своего знатного происхождения.
– Я многое умею! – гордо вздёрнула носик подруга. – В хорошем смысле, – добавила она, хихикая, и промурлыкав: – что-то ещё очень сладкое! – вприпрыжку отправилась на кухню…
А я, сделав последний глоток из кружки, думал про себя, не отрывая взгляда от сердца: «Неужели я всё-таки сошёл с ума?»
Когда завтрак был доеден, посуда очень скоро вымыта и  больше ничего не останавливало на пути к заветному сюрпризу, который, я надеялся, окончательно не доведёт меня до психушки, мы вышли в коридор, и, взяв меня за руку, девушка, наконец-то пригласила к себе в квартиру!
– Какая честь! – воскликнул я. – Неужели сегодня Ваша Светлость,  допускает смертных на экскурсию по своим покоям?!
– Сегодня, да! – нарочито деловито ответила Маливьена и притворила дверь.
В комнате царил полумрак, а воздух полностью был пропитан запахом её волос. Девушка подвела меня к двери ванной комнаты, и это меня очень взволновало.
– Маливьена, я не думаю, что это хорошая идея, – поспешил я вразумить подругу, понимая как впечатление о ней стремительно начало  портиться.
Всё же до последнего я надеялся, что эта девочка совершенно другая, а выходит всё-таки всё очень просто и банально! Решила совратить дядю, наивно полагая, что за тёплое отношение к себе нужно расплачиваться исключительно телом. Мне стало противно. Захотелось поскорее выйти прочь!
– Закрой глаза, – шепнула подруга мне на ухо.
– Малиш, я правда…
– Антоша, пожалуйста, – очень трепетно попросила Маливьена, тем самым припомнив мне собственное обещание.
– Хорошо, – постарался я довериться подруге.
А  если  скверные ожидания начнут оправдываться, никогда не поздно остановиться! Уж, что-что, а в этом плане я вполне мог устоять перед любой женщиной! Гордость и УКРФ превыше всего! Я закрыл глаза и буквально сразу ощутил, как от затылка по всему телу разливается приятная истома, переходящая в ощущение тепла, которое струилось прямо в лицо ослепительным светом! Это было ощутимо даже сквозь закрытые глаза! И снова над ухом раздалось:
– Антоша, очнись!
Прямо из распахнутой двери на нас лился ослепительный золотой свет. Смотреть на него, не прищурив глаз, было невозможно! Улыбаясь, Маливьена потянула меня вперёд, увлекая за собой.
Мы ступили в сияющий проём, напоминавший портал в другое измерение, и на какое-то мгновение пространство вокруг вспыхнуло, будто тысячами вспышек фотокамер, а в следующую секунду, начали проступать очертания, контуры, звуки и запахи окружающего нас мира!
– Где мы? – спросил я, разинув рот. Теперь, видимо, была моя очередь задавать сотни тысяч вопросов и ходить с отвисшей челюстью.
Неужели я находился в её мире?! И неужели рассказы о параллельных мирах вовсе не выдумки?! Неужели простая дверь в ванную, и в правду, оказалась порталом?! А ещё, какой же я дурак, опять усомнился. Я закружился на месте, пытаясь ощутить реальность окружающей действительности всеми органами чувств. Я до сих пор не верил глазам, но вместо холодных февральских пейзажей нас поглотило буйство жарких летних красок! Тёплый приветливый ветерок мягко шелестел над головой сочной листвой, со всех сторон доносилось звонкое пение птиц, а где-то позади, раздавался громкий детский смех, и были слышны голоса прогуливающихся по парку людей. Я обернулся и увидел, как на залитой солнцем игровой площадке резвилась малышня. Мы стояли на одной из аллей безумно красивого и ухоженного парка! То, что это парк, сомнений не оставалось. Идеальные формы клумб, аккуратная живая изгородь, разделявшая тропинки своими извилистыми хитросплетениями, подобно зелёным лабиринтам королевских дворцов, изящные беседки, увитые лозой растений, фонари и таблички указателей,  исполненные в лучших традициях художественной ковки, идеально точная симметрия пропорций и деталей в каждой частице всех атрибутов. Чувствовалось, как всё вокруг изначально и очень щепетильно было проработано рукой человека. Тропинка под ногами основательно была заляпана лужицами солнечного света, проникающего сквозь зелёные кроны. Ветер то и дело выхватывал из этих световых клякс весёлых солнечных зайчиков, и те, совершенно не страшась двуногих, задорно резвились вокруг нас, играя между собой в догонялки и прятки. Немного привыкнув к какофонии звуков, я смог выделить шум фонтана и, продолжая озираться, приметил внушительных размеров чашу,  исполненную в лучших традициях античной эпохи, из которой очень высоко била ключом струя голубой воды! По её окружности в выразительных позах безмолвно замерли каменные статуи смиренных девушек. Некоторые из них сидели прямо у воды, другие же подносили могучим воинам в рыцарских доспехах чаши изобилия, из которых также струились фонтанчики влаги. Горделивые позы воинов негласно намекали на чин завоевателей. Пройдя ещё немного вперёд, прямо за фонтаном я увидел огороженный живой изгородью участок, по всей площади коего густыми рядами распускались бутоны огромных алых роз, а по центру высился самый настоящий трон, на спинке которого, обхватив лапами подлокотники, спал грозный дракон! Маливьена крепко сжала мою руку, и только сейчас к своему стыду я вспомнил, что находился здесь с нею. Едва я посмотрел на девушку, и челюсть отвисла ещё ниже. Подруга выглядела как самая настоящая  принцесса.
Вместо привычного свитера и джинсов на девушке было шикарного кроя сиреневое платье с вставками белоснежных узоров и пышной юбкой, волочащейся прямо по земле, на голове же у неё сияла драгоценная диадема, а волосы были собраны в причёску из хитро переплетённых шелковистых прядей.
– Какая ты сегодня… особенно красивая! – не зная, как ещё точнее  можно подчеркнуть своё восхищение, пробормотал я, млея.
– Ты тоже, любимый! – раздалось в ответ.
Опомнившись, только сейчас я заметил, что и сам выгляжу иначе! Вместо родных рваных джинсов и футболки с принтом полуголой красавицы собственноручного бренда, на мне были  лёгкие классические брюки сизого цвета и белая строгая сорочка с изящными запонками на рукавах. Звонко рассмеявшись, наверное,  от моего изумлённого вида,  девушка дёрнула  за руку со словами:
– Идём же скорее, Любимый! 
И мы пошли. Нет, вру, мы не пошли, а помчались, сломя голову! «Сколько же энергии в этом маленьком чертёнке!» –  подумалось мне. Но к собственному удивлению оказалось, что и у меня сейчас её было не меньше! Мы бежали сквозь тенистые аллеи, казалось, бесконечного парка, и я совершенно не испытывал дискомфорта и тяжести, будто кто-то выключил гравитацию и усталость! Мимо мелькали всё новые и новые тропинки, декорации, которые совершенно не повторялись. На секунду глянув под ноги, в желании удостовериться – не стерлись ли они, – я аж подпрыгнул от неожиданности, заметив, как обычная тротуарная дорожка прямо на глазах начала меняться. За считанные секунды она покрылась сегментами чёрно-белой плитки уложенной в шахматном порядке, создавая невероятное сочетание контрастов с зелёным антуражем вокруг! Какая-то незримая сила, следуя по пятам, приумножала эффект динамичного действа, яростно выхватывая эти сегменты буквально из-под наших пяток и весело подбрасывая их в воздух, бесследно там растворяла. От сего представления голова начала немного кружиться, и не успел я  спросить у разгорячённой и весёлой девушки, куда мы так торопимся, волосы её неожиданно растрепались, а богатый наряд  сменился лёгким белым платьишком, оголившим стройные ноги чуть выше колена. Разглядывая новое убранство подруги, я ощутил, как лицо обдало брызгами освежающей влаги. Зажмурившись и рефлекторно задрав голову  вверх, я и не заметил, как в следующую секунду мы попали под струи самого настоящего грибного дождя, который усиливался  буквально с каждым шагом. Не успел я подумать, что так можно и до нитки промокнуть, как на первом же перекрёстке поворот налево вывел нас на оживлённый городской проспект, где незатейливый дождик и вовсе хлынул шквальным  ливнем, рисуя яркую радугу на голубом небе.
Плитка осталась где-то позади, и теперь мы, как в детстве, бежали босиком прямо по тёплым лужам на асфальте. Наконец-то Маливьена остановилась и, весело смеясь, закружилась, подставляя ладони воде, но не успел я отдышаться, как неугомонный чертёнок снова потянул за собой навстречу неминуемо приближающейся городской площади, где уже в совершенно безоблачное небо взмывали тысячи разноцветных воздушных шариков.
Площадь до предела была заполнена людьми в празднично ярких одеждах. Прохожие приветливо улыбались друг другу и воодушевлённо ликовали под грохот торжественной музыки! На многих были цветастые колпаки, в руках детворы неумолимо таяла сахарная вата и мороженое из разноцветных кубиков. Бедняга-мороженщик не успевал раздавать угощения всем желающим. Стоп! Мороженое из кубиков?! Над головой загрохотало, и с неба хлынул дождь из конфетти всех цветов радуги. Шарики, которые давно должно было унести ветром, лопались прямо над нами, разбрасывая феерическую мишуру. За зелёной стеной парка, сквозь дымку кристально голубого неба грядой небоскребов высился какой-то явно не маленький город! Немного пробившись через толпу, мы вышли к  розовому зданию местного общепита, напоминающего дизайном экстерьера закусочные из старых американских фильмов.
– Теперь твоя очередь пробовать здешнюю кухню! –  улыбнулась подруга.
Мы прошли  внутрь. Первым делом мой взгляд приклеился к полу. Он тоже был выложен из квадратов чёрно-белой плитки, которую, к счастью, не срывало и не подбрасывало к потолку от каждого нашего шага. Строгого вида сексуальная официантка с огромной грудью, буквально вываливающейся из широкого кружевного декольте, выдала по здоровенному вафельному стаканчику, наполненному разноцветными кубиками с лопающейся во рту крошкой, и Маливьена потянула меня обратно на улицу. Я с жадностью ухватил зубами один из кубиков и, разжевав, очень удивился. Не то что бы здешнее мороженое сильно так отличалось от мороженого в моём мире, но на вкус оно было как в детстве! Вот точно, это самое верное определение! 
– Как называется это угощение? – спросил я у Маливьены.
– Вкус детства! –  улыбнулась, подруга.
Я замер, но так и не решился озвучить догадку.
Поглощая сладость, мы опять двигались в сторону парка,  только уже в другую его часть, расположенную через очередной  проспект, уходящий резким склоном к морскому побережью. По бокам проспекта стояли припаркованные авто, и рядами высились постройки, казалось, бесконечных магазинчиков с яркими вывесками. На одной из вывесок я даже успел прочесть: «Библиотека!» Стены же этих магазинчиков в проулках были основательно покрыты граффити и завалены мусором. Неожиданно земля задрожала, и мимо нас, ревя мотором, на дикой скорости промчался красно-жёлтый «мустанг». Из салона с запрокинутым верхом громыхал забористый хард-рок 80–х. Подходя к парку, я снова увидел резвящуюся детвору, которая пыталась управлять пёстрыми воздушными змеями, рассекавшими небесную гладь. Миновав детвору и ступив, наконец, на близлежащую пункта назначения лужайку, мы остановились перевести дух у самого входа, ослеплённые золотом уже вечернего солнца. Обняв меня, Маливьена зачем-то укусила за ухо и звонко расхохоталась! Попытавшись ухватить девушку поудобнее, чтобы в отместку защекотать, я зажмурился от ярко вспыхнувшего солнца, и картинка внезапно сменилась, словно просмотренный слайд. Вместо девушки теперь я держал в руках огромное зелёное яблоко. Вокруг же меня, ра;вно как и под ногами, сгустилась бесконечная небесная синева. Встряхнув от неожиданности головой, я снова зажмурился, чувствуя, как на губах проступает сладкий яблочный сок. Когда же я открыл глаза, сомнений, по какому принципу это работает, не осталось! Картинка снова сменилась! Бесконечная синева исчезла, моя юная подруга появилась, правда, теперь вместо белого платья, на ней была  школьная форма, и красная лента с надписью «Выпускница!». На голове же девушки некогда распущенные волосы сейчас были собраны в роскошные хвостики и прихвачены двумя огромными бантами.
Я огляделся. Бульвар исчез, и теперь мы стояли под раскидистым каштаном на какой-то городской улочке в компании двух незнакомых девчонок. На них была точно такая же форма, пересечённая ленточками. Я отметил, что стало значительно жарче, даже несменный ветерок, вместо бодрящей прохлады, только обжигал радостные лица, роняя назойливые хлопья тополиного пуха под ноги. Девчонки о чём-то пламенно перешёптывались между собой и смеялись, а Маливьена, смотря влюблёнными глазами, спросила:
– Тебе нравится здесь?
– Я, конечно, не совсем понимаю, что происходит, но да, мне здесь нравится, и почему-то всё, что я вижу, кажется чертовски родным и бесконечно знакомым!
– Ты пригласишь меня на танец сегодня вечером? – будто не слыша ответа, спросила Маливьена.
– Но разве меня пустят? Я же не твой одноклассник, –  озадачился я.
– Зато ты – мой парень! – улыбнулась девушка и, нежно коснувшись  моего лица  мягкой ладонью,  указала куда-то вдаль.
Я вгляделся в указанном направлении. Несмотря на то, что декорации поменялись, наступавший нам на пятки ещё с прогулки по парку вечер спешил неминуемо овладеть городом. Ослепительный шар раскалённого докрасна солнца закатывался за угольный  контур высоток на фоне багрово-сиреневой дымки. Едва небесное огниво скрылось за линией горизонта, на чёрном омуте небосвода вспыхнули плеяды мерцающих звёзд. Но не успел я восхититься, все эти звёзды взорвались ослепительными огнями школьной дискотеки. Теперь мы стояли в самом её центре, посреди разгорячённой толпы. Стоило нам взяться за руки, как ритмичную музыку сменил мелодичный такт, а вся толпа,  разбиваясь по парам, перешла на  медленный танец. В точности, как и вчера в загадочной беседке, забыв обо всём окружающем мире, мы кружились в нежном танце, страстно смотря друг на друга!
– Забери меня скорее отсюда! – шепнула на ухо девушка, едва мы остановились, и я зажмурился.
Теперь мы были очень далеко, кажется, даже за пределами собственной страны! Вместо пылающего шара в небе висел диск огромной луны, заполняя пространство глухой синевы своим серебристым свечением. Вокруг нас была вода, очень много большой воды. Плеск её волн задавал окружающей атмосфере ещё больше загадочности и легонько покачивал двух безумцев в старинной гондоле, стиль которой, ра;вно, как и стиль окружавшей  архитектуры, буквально кричал о том, что находиться мы можем только в одной точке планеты. Я взглянул на подругу, и догадки только окрепли. Лицо девушки наполовину скрывала  карнавальная маска, а сама же она была облачена в безумно пышное карнавальное платье. Сознание отказывалось верить, но мы, действительно, находились в самом сердце Венеции!
– Ты же здесь так давно хотел побывать, – улыбнулась подруга.
– Но как, как ты узнала?!
– Когда придёт время, ты узнаешь и об этом, Антоша.
Я снова зажмурился, и вода отступила, возвращая нас, на какой-то загородный отшиб земной тверди, откуда под чёрным омутом звёздного неба открывался шикарный вид на ночной город. Ни души вокруг, разве что только уходящая всеми своими стальными перекрытиями в бездонный космос телевизионная вышка на склоне ещё более высокого хребта, напоминала о благах цивилизации. Но она нам совершенно не мешала. И только я было подумал, насколько здесь тихо и уютно, как небо над головой взорвалось залпами салютов, затмивших мерцание звёзд! Когда залпы стихли и воцарилась тишина, которую нарушал лишь стрекот вездесущих сверчков, Маливьена устало положила голову мне на плечо и потянулась к моей руке.
– Какое же умиротворение, – выдохнул  я  вслух. И словно по заказу, будто со старой пластинки, заиграла приятная, мелодичная музыка, льющаяся словно из ниоткуда. Измотанный за этот насыщенный день, но очень счастливый, я улыбнулся девушке, с трепетной взаимностью касаясь её ладони, но едва пальцы скрестились, меня охватило чувство бесконечной тревоги. А через секунду я понял и её причину! Рука подруги светилась призрачной синевой. По спине волнами пробежали мурашки, и, отстранившись, я посмотрел в лицо девушки, ужаснувшись призрачному свечению. Увидев в моих глазах страх, Маливьена, с немым вопросом уставившись на меня, коснулась рукой своего лица, и я, вздрогнув от ужаса, проснулся.
Привычный полумрак знакомой реальности меня немного успокоил, позволив оглядеться уже без паники. Я снова в своём мире (вроде бы в своём!), лежу вот на роскошной кровати подруги (уже лучше!), по крайней мере, приснилось мне не абсолютно всё с момента прибытия в Москву. А приснилось ли? Всё было так реалистично и ощутимо…
– Маливьена?! – поднимаясь с постели, вопросительно захрипел я в пустоту комнаты.
– Маливьена?! – выйдя  на кухню, повторил я тревожно. 
Но не успел я повторно испугаться, как входная дверь распахнулась, и моя сказочная принцесса вошла в квартиру.
– С добрым утром, соня! – расплылась она в нежной улыбке.
С легкостью выдохнув, я впился в девушку взглядом, стараясь разглядеть каждый контур её лица. Сейчас оно выглядело абсолютно естественно. Ещё лучше.
– Я кормила наших друзей, а теперь собираюсь накормить и тебя, любимый, – с этими словами, чмокнув меня по традиции, Маливьена сделала ловкий рывок, словно ожидая, что её собрались поймать будто котёнка, но было слишком поздно.
«Всё, не могу больше!» – мелькнула коварная мысль, и я потянулся к губам подруги, ощущая, как приятная дрожь пронизывает каждого. Но теперь схитрила уже она. Прижавшись было ко мне с закрытыми глазками, девушка потянулась во взаимном жесте, но вместо губ звонко чмокнула своего  завоевателя в нос и, хихикая, улизнула на кухню.
– Вот ты всё-таки плутовка! – крикнул я вслед.
–Хи-хи! – донеслось снова из кухни. 
– Тебе понравился  сюрприз, Антоша?!
«Так, значит, это был не сон?» – чуть не слетело у меня с губ, но я вовремя осёкся.
– Безумно понравился, но он был настолько сказочным, что мог показаться сном.
Девушка тяжело вздохнула, но не обиженно, а как-то с пониманием.
Заходя на кухню, я увидел привязанный к спинке стула воздушный шарик.
– Неужели это, действительно, был не сон?!
Не успел я закончить, лицо подруги побледнело. Грустно улыбнувшись, она  многозначительно посмотрела  на шарик…
И всё-таки ляпнул, дуралейбус. 
– Прости, пожалуйста, Малиш! Похоже я  неисправим.
– Исправим, Антон… Исправим… Ты имеешь полное право знать всё про ту, которой время своей жизни отдаёшь. Но я так боюсь этой правды. Я так боюсь, что она напугает тебя.
Девушка развернулась спиной ко мне.
Подойдя сзади, я, молча, обнял её за талию, ощущая бесконечное блаженство от осязания реальности этого милого создания в своих руках.
– Я же говорил тебе, Малиш, я не могу не удивляться, ведь я живой, но это нисколько не отталкивает меня. Видишь?!
И после этих слов я буквально ощутил, как на лице подруги появилась улыбка, а затем она вкрадчиво спросила:
– А хочешь, сегодня мы снова кое-куда сходим?
– Сегодня ты опять танцуешь кавалера, вредная проказница? –  шепнул я на ухо виновнице вопроса.
– А тебе разве жалко? – раздалось с некоторой досадой в ответ.
– Что вы, Ваше Высочество, для вас мне не жалко ничего! Даже собственной нахальной морды, открытой всем ветрам и жаждущей новых приключений. Куда сегодня курс держим, Кэп?! 
– Туда, где ты давно мечтал побывать, но также давно и забыл об этом!
– Ну, в таком случае, почему мы всё ещё здесь?! 
Предчувствуя остроту новых впечатлений, по телу разлилось уже знакомое ощущение тепла, и я поймал себя на мысли: «Наверное, так и должно проявляться настоящее доверие между людьми, о котором мы так часто говорим вслух, но которого никогда не испытываем!»
– Потому, что ты ещё не позавтракал, товарищ Кот, а я не привела себя в порядок!
– А ты? – перебил я, как последний невежа.– А я не голодна! Ведь это ты у нас соня, а я же тот ещё жаворонок! 
– Ну, и ладно, бублик, мне же больше достанется, –  передразнил я Маливьену, гримасничая и неожиданно вспоминая о времени настоящем, из которого мы для всех остальных, считай, провалились, как сквозь землю.
– Только, Малыш…
– Только? – тревожно переспросила девушка.
– Мне на пару минут нужно к себе по делам первой женской необходимости. Носик там попудрить, а заодно и мобильный проверить! Мало ли кто звонил, мы-то с тобой аж на двое суток выпали из реальности.
Девушка снова как-то грустно, но понимающе кивнула, продолжая колдовать над дразнящим мой нюх лакомством.
– Я мигом, солнце, не успеешь и глазом моргнуть.
«Сердце» приветливо встретило меня своим лучезарным сиянием прямо с порога, и, улыбнувшись в ответ, я суетно заметался в поисках телефона. Но искать пришлось недолго. Настолько недолго, что я даже не успел порядком выругаться, расслышав, как моя пропажа, весело заверещала где-то под диваном. «Какого чёрта ты там делаешь, приятель?» – спросил я у бездушного набора микросхем и пластика, с кряхтением пытаясь дотянуться кончиками пальцев  до его дребезжащей  панели.
– Вот же гад! – выдохнул я уже в трубку.
– И я тебя люблю, Антон Андреевич, великий и такой же неприступный, что бастион завоёванных мною в прошлой жизни владений!
– Ты хоть сам понял, что сказал, Завоеватель?! – съязвил я, как оказалось,  Косте.
– А, что не так, Антоша?!
– Да нет, всё очень даже так, «Неприступный бастион завоёванных владений»! – передразнил я друга.
– Кончай к словам цепляться, мистер пропажа, сам-то проштрафился по следующий год, что тебя уже весь «Рим» обыскался.
– Я, вообще-то, с этой целью и перебрался в Москву.
– Спору нет, – ответил Костя, – но хоть иногда можно и даже нужно с друзьями встречаться!
– Угу! И это говорит человек, живущий и женатый на своей работе!
– Да ладно тебе! – рассмеялся Костя. – Мы же оба сейчас сделаем вид, что ты этого не говорил!
– Точно! – выдохнул я. – Жалуйся вообщем, баламут, чего там у тебя новенького, что случилось, что не случилось, куда пропал, собственно?!
– Очень многое случилось, Костямбо, очень многое, но со мной всё в порядке, в отличие, например, от твоей квартиры. Так что не волнуйся и извини, я просто тороплюсь, у меня там завтрак стынет.  Поэтому ты по делу или просто воздух посотрясать решил?!
– Вот так и помогай людям, – философски раздалось на другом конце трубки. – Костя нужен всем только по праздникам и когда у этих всех хорошее настроение. А когда Косте нужны они, всё, у них, видите ли, завтрак по расписанию. Тоже мне, Сэр Овсянка!
– Так тебе и надо! – съехидничал я за то, что собеседник сделал вид, будто не расслышал колкости насчёт своей квартиры.
– Ладно, не буду зубы скалить попусту, сразу по делу! –  неожиданно сменил тон, старый друг. – У меня тут сегодня «окно» появилось вот по такому случаю, если ты ещё не передумал намылить мне шею бог весть за что, и всё-таки поподробнее рассказать о таинственной незнакомке, живущей по соседству, я готов помочь тебе в этом начинании за бутылочкой отменного виски!
Меня  словно двинули кувалдой! Ведь точно, вот что значит влюбиться на старости лет. Умудрился даже позабыть, как ещё пару дней назад во всём происходящем винил приятеля! Маразм крепчает!
– Ну, ежели только под бутылочку отменного виски, в противном случае – сдался ты мне тут в гостях, на своей собственной квартире! И вот ещё что, Костян, самое главное, что бы ты сегодня ни увидел и ни услышал, советую морально подготовиться. Ибо гарантирую, когда ты увидишь всё своими глазами, то даже перестанешь обижаться и поймёшь, почему я с таким рвением тянул ручонки к твоей буржуйской шее, но, к слову, больше и не намерен продолжать!
 – Какая честь! – раздалось с не меньшим сарказмом в трубке. – Не велите казнить, велите миловать, царь батюшка! О вашем же здоровье, дорогой отец, пекусь, потому любопытствую: доктора с собой не прихватить ли? – затараторил на распев Костя.
– Доктора?!
– Да, ладно, не обращай внимания, Антоха, это я тут с ума схожу, и пока не полностью рехнулся – выезжаю. И вот ещё что! – крикнул  Костя, будто испугался что я уже его не слышу, тебе от шведов пламенный привет, аж чуть не кланялись, распинались мне весь вечер, как ты им понравился, планами на тебя грозились!
– Надеюсь, я им понравился не в общеевропейском смысле по всем канонам нынешней моды?!
– Надейся! – осклабился приятель, выдержав паузу, а затем, зловеще захихикав, добавил: – Не робей, с этими ребятами всё в порядке, шучу я просто, сугубо деловой интерес.
– Вот и здорово! – подытожил я. – А теперь жду, и дай мне, пожалуйста,  наконец-то пожрать!
– Ага, давай! – послышалось традиционное телефонное прощание, вместо «до встречи» или хотя бы «пока».
– Малиш! – спеша поделится новостями, ворвался я в комнату подруги. – Сегодня я тебя познакомлю с одним замечательным человеком. Хотя, быть может, ты и без того уже заочно знакома с ним! Но всё же сегодня мы встречаем гостей!
– Конечно, любимый, – выходя из ванной, ответила девушка с нотками грусти в голосе.
– Ты снова грустишь, детка? – озадачился я.
– Всё хорошо, Антоша, – улыбнулась девушка. – Не обращай внимания, просто мне тоже нужно привыкать.
– Значит, порядок? – расслабленно выдохнул я.
– Да, полный порядок, – прижимаясь ко мне по-кошачьи,  промурлыкала подруга.
– Слушай, кроха-енот, – не сбавляя оборотов, воспользовался я моментом, – а ты не против, если мы ещё и похвастаемся твоим кулинарным мастерством?!
Я перевёл взгляд на ждущий меня завтрак:
– Просто знаешь, это любимая мужская тема для обсуждения, ну, по крайней мере, определённо, одна из любимых, в точности, как у вас, кости нам перемывать, на какой-то определённый мотив. Ты вот, к примеру, в свои 17 уже личный, приличный такой шеф-повар, а девушки постарше тебя и сухари высушить иной раз не способны.
– Конечно, не против! – доброжелательно кивнула Маливьена. – А ты лопай, давай, зря я что ли поваром прикидывалась?!
– Лопаю, лопаю, и только долопаю – надо пулей по магазинам, провиантом запастись для твоих изысков, а там по пути и Костю встречу. И пока мы пошепчемся о своём (о женском!), ты как раз наколдуешь какой-нибудь вкуснятины на ужин. На своё усмотрение, конечно! Костя – человек с некоторых пор в этом плане стал избирательным и капризным, ведь покорял Москву на сухпайках, поэтому стал страшным фанатом домашней стряпни.
– Хорошо, Любимый, – ответило покладисто моё нежное чудо.
Когда, опустошив посуду, я прошёл в зал, Маливьена стояла  спиной к входу, застёгивая на своей точёной спинке лямки бюстгальтера. Ощутив присутствие, девушка робко вздрогнула, стеснительно поведя плечами, и прижала руки к груди, будто я мог её увидеть. Опять всё нутро пробрало пьянящим дурманом, разлившимся по всему телу. Сдерживая эмоции, вплоть до обжигающего конфуза, я быстро нашёлся, сдернув плед со спинки кресла, и, осторожно приобняв  подругу, накинул его ей на плечи.
– Спасибо, очень признательна, – сказала Маливьена, склонив голову мне на грудь.
– Не бойся, малыш, нам некуда торопиться, я уже давно понял, что для тебя это важно, да и вообще, для любой нормальной девушки это и должно быть важно, а ещё должно быть красиво, и  главное, тогда, когда ты сама будешь готова.
– Спасибо, – снова повторила девушка, умиротворённо улыбаясь в моих объятиях.
– Антош…
– Да?!
– Да, нет, ничего, – смутившись, улыбнулась она, – перенесём  тогда  прогулку на завтра?
Меня словно окатило ведром ледяной воды!
Ну, что за растяпа: зашёл за телефоном и забыл про прогулку.  Маливьена  увидела мой озадаченный вид.
– Не волнуйся, любимый, я всё понимаю, ты говорил, что у  Кости очень редко бывает выходной. А мы встретились благодаря этому человеку! Я просто не имею права обижаться! – поспешила успокоить подруга.
– Разве?! – удивлённо воззрился я на неё. – Разве я уже рассказывал тебе про Костю?!
– Конечно, рассказывал, вчера, и позавчера тоже, когда мы любовались звёздами, мы  много говорили об этом.
Меня  снова пробрало, но я не подал виду. Хотя признаться честно, внутри всё забурлило. Очень озадачила и начала пугать собственная, как оказалось, рассеянность. И это при светлой-то памяти обо всех событиях. Ладно, не будем паниковать раньше времени, покуда его и без того мало!
– Я рад, что мы с тобой находим общий язык практически с полуслова, Малиш, и поэтому спасибо тебе за терпение и понимание,  – поблагодарил я своего чертёнка.
– Беги уже, – выпустила меня девушка из прощальных объятий. – Время в этом городе  летит очень быстро.
– Не то слово, – ответил я и, отпуская подругу, стремительно  направился за пальто.
Время в этом городе, действительно, было неумолимо и беспощадно. Я только и успел, что в первый встречный торговый центр.
Но в чём плюс крупных городов – здесь всегда хватает и одного захода. На встречу к другу я уже шёл с рвущимися от покупок пакетами  в одной руке, и огромным белым плюшевым медведем в другой. Костя  присвистнул:
– Никак самый последний бабник на земле влюбился?!
– Ты можешь, хотя бы поздороваться нормально? – спросил я с раздражением, едва не выронив игрушку.
– Так, вроде, здоровались уже, – ухмыльнулся приятель и протянул руку. – Давай лучше помогу! – сказал он, понимая причину моего негодования.
– Ты знаешь, Костян, – открывая дверь, продолжал я свой рассказ, начавшийся ещё с момента встречи, – а ты давно и прилично меня знаешь, особенно в отношении взаимоотношений. Но эта девчонка перевернула мой мир.
Костя слушал, не говоря больше ни слова, продолжая загадочно  улыбаться, и только кивал с видом доктора вынужденного терпеть назойливого пациента.
– Чувствуй себя как дома, Сергеич, – сострил я, а я хозяйку позову.
– Наконец-то! – Костя рассмеялся, ловко свинтив крышку с бутылки виски. – А напомни, пожалуйста, друг мой, где у тебя тут стаканы? – застал он  меня вопросом почти в самых дверях.
Я картинно осклабился взаимной иронии и уже было ступил за порог, как за спиной  снова раздался голос друга:
– Антош?!
Чувствуя, как внутри содрогнулся червь раздражения, я  обернулся, глядя на друга с немым вопросом.
– А давай для начала хотя бы по стаканчику пропустим? Чего суеты с дороги наводить. Да и потом, я более чем уверен, подруга твоя прекрасно слышала, что мы пришли, и уж кому как не тебе знать, какие женщины в этом смысле щепетильные. Как только будет готова, сама нарисуется.
– Да, но между прочим, я тебе же сюрприз хотел сделать.
– Сюрприз?! – искренне удивился Костя. Ну, а ты думаешь, чего мы надрывались всю дорогу, сумки волокли.
– А, ну тебя, Костян! Опять всё испортил!
– Антош, старый ты волчара, да присядь ты хоть на секунду. Всё успеется, у нас ещё весь вечер впереди! Я же немного прошу?! – закончил приятель, разлив алкоголь по стаканам. – И, кстати, у тебя есть лёд?!
«Лёд!» – заворожено посмотрел я туда, где сейчас должно  было сиять аномальное сердце. Вот что, оказывается, мне так не давало покоя с самого прихода!
– Конечно, у меня есть лёд, Костя! – я суетно заметался по комнате.
– Антон, – нахмурился мой друг, – всё в порядке?!
– Что? – переспросил я.
– Я спрашиваю, всё ли в порядке с вами, царь-батюшка?!
– А, да, Костя, всё в полном порядке, – ответил я, не останавливая свой квартирный марафон, – так, всего лишь  маленькая личная истерика на фоне тихого помешательства. В остальном всё в полном порядке!
Представляю, каково было другу наблюдать за мной: ведь я, что заведённый волчок, переворачивал буквально каждую бумажку, по инерции даже умудрился заглянуть под диван.
– Ты держишь лёд под диваном? – откровенно рассмеялся Костя. Но я его будто не слышал!
– Антон! – прикрикнул мой приятель. – АНТОН АНДРЕЕВИЧ!
– Да! – вдруг замер я, отрезвлённый криком.
– Что ты делаешь?! – спросил тот.
– Ну, как же, Костян, лёд ищу!
– Антоша, – уже более мягко сказал друг, выдерживая паузу. – Бог с ним, со льдом! Давай так выпьем?!
Но я опять совершенно не слышал друга! Меня охватывало  чувство первобытного ужаса. Сердце Маливьены исчезло!
Да и сама девушка, действительно, должна была слышать, что мы вернулись, но она до сих пор не подавала признаков жизни.
Чувствуя, как кровь приливает к вискам, я остановился. Здравый смысл всё же взял верх, суетой, и правда, делу не поможешь. Только я об этом подумал, как навалилась какая-то неясная  усталость. Я упал в кресло напротив Кости и, схватив стакан, жадно осушил его до дна!   
– Антоха, сбавляй обороты, – возмущённо посмотрел на меня друг. – Не подумай, не то что бы мне жалко, но ты мне ещё хотя бы пару часов нужен в светлом сознании.
– Да-да, – дрожащим голосом пробурчал я под нос, судорожно пытаясь понять, что могло случиться. Меня снова охватило первобытное чувство страха! Теперь я боялся, что, зайдя  в комнату Маливьены, могу там  не застать и её.
 – Поначалу я думал, ты шутишь, – вкрадчиво начал мой друг. – Но теперь ты просто пугаешь меня Антон?!
– О чём вы, Константин Сергеевич?! – возмутился я, его бессердечному равнодушию и холодному скептицизму! Он такой был всегда и во всем!
– А ты сам-то как думаешь?!
– Никак не думаю, я с тобой выпил, а теперь будь другом, и ты  прояви уважение,  обожди минутку!
Закончив, я поднялся из кресла и решительно направился в сторону распахнутой двери.
– Антон! – снова раздалось за спиной. – Ты же сам знаешь, что некого звать!
– В каком смысле? – насторожился я. – Что значит некого?… Это всё-таки был твой грёбаный розыгрыш, да, скотина? – зарычал я от досады.
– Антош, Антош, спокойно, не кипятись, не было никакого розыгрыша! В квартире, где с твоих слов живёт загадочная девушка, ещё полным ходом ведутся отделочные работы. Как минимум, я бы знал о новых подселенцах! Понимаешь, о чём я?!
Обернувшись, я увидел, что приятель смотрит на меня совершенно растерянно.
– Тебе надо было в артисты идти, Костян! – злобно скривился я. – Не проведёшь больше ты своим невинным взглядом  непричастной овечки, по горло уже сыт твоими шуточками! Ты у меня-то спросил, чёртов сукин сын? – зашёлся я в порыве неконтролируемой ярости. – СПРОСИЛ?!
– Антон, – жёстко схватил меня за руку Костя, и тоном, не терпящим возражений, сказал, сверля меня взглядом, – быть может, я и на самом деле чего-то не знаю, но слово даю – после прошлого розыгрыша мне самому до сих пор стыдно и повторять ошибок уж точно не тянет!
– Да пошёл ты со своим словом! – вырвался я в коридор,  распахивая дверь соседки. – Чего спорить, как в дешёвой киношке, когда до причины спора два шага ступить!
– Маливьена?! – закричал я.
Из мрачной тишины пустой комнаты не раздалось и звука.
– Маливьена? – повторил я, не веря в происходящее.
Бессильно озираясь по сторонам, сейчас я своими глазами увидел, что Костя не соврал. Комната была совершенно пуста и находилась в стадии отделки. Лишь сумбурно расставленная на скорую руку мебель, накрытая широким полиэтиленом, создавала вид жилого помещения.
– Антон, – раздался голос друга за спиной, – ещё когда на встрече со шведами, ты мне шепнул о соседке, я несказанно  удивился,  но решил не торопить события, мало ли. После встречи я позвонил отчиму, и начал уточнять подробности. Жить-то здесь, – обвёл руками вокруг себя приятель, стоя на пороге, – и в самом деле, ничего не мешает. Просто работы ещё не закончены. Но на той линии меня восприняли ровно так же, как и я воспринял тебя после краткого рассказа о подруге. Последние несколько дней, я пытался  связаться с тобой, но ты же и сам знаешь, что пропал! И честно признаюсь: ты не на шутку меня напугал, поэтому у меня не совсем выдалось «окно», Антон, просто я взял отгул.
Крепкая рука легла мне на плечо.
– Я бы в любом случае приехал, ведь в какой-то степени и я отвечаю за тебя! – при этом выражение лица  друга  выдавало явное неподдельное волнение. Сейчас Костя был серьёзен как никогда!
– Но как же? – выдохнул я. – Как же так, Костя? – растерянно смотрел я на друга молящим взглядом. – Ведь буквально утром я проснулся вон на той кровати! И она была более чем реальная, на ней не было никакой плёнки, как и стены, они тоже были  совершенно нормальные, они были окрашены в сиренево-пастельные тона. Да, что за бред? –возмутился я.
– Антон, – прервал мой пыл приятель, – давай вернёмся, присядем, и ты всё подробно расскажешь. Хорошо?!
– Но как же? – снова зашёлся я в порыве возмущения и непонимания, абсолютно отказываясь верить в то, что вижу. Словно одержимый я метался по квартире, озираясь по сторонам на пустые и холодные стены. – Я же сегодня так верил в тебя, так как никогда раньше! Почему ты исчезла?
Костя настойчиво потянул за плечо. Не помню, сколько с той минуты прошло времени! Сначала мы достаточно долго оба сидели молча. Снова выпили. И меня немного отпустило! Да какой там отпустило, вру, конечно, и вам, и себе; просто теперь я сидел в кресле с остекленевшим взглядом, а не суетно бился в истерике о стены пустой квартиры.
В третий раз мне стало очень страшно! Но теперь страшно стало от вспыхнувшей ярким пламенем догадки: «Неужели я всё-таки рехнулся?!» Всё указывало на то, что приятель здесь был, действительно, не причём!
А может, строю тут из себя важного пингвина, а по факту – до сих пор наивный щегол, который так и не научился разбираться в людях?! И может, Костя на самом деле ещё как причём! Я решил подыграть! Но очень скоро оказалось, что это было бесполезной затеей! Каждое моё слово друг теперь воспринимал без доли иронии или сарказма, а взгляд его  был сосредоточенным и немного печальным.
Мы снова выпили.
Когда я закончил, не меняя выражения лица, Костя сказал:
– А давай-ка, Антоха, я сегодня останусь у тебя?!
– А вот этого совсем не нужно! Нет, нет и ещё раз нет, друже, не серчай, но не хватало ещё, чтобы ты мне в няньки нанимался. И потом, мне сегодня как раз-таки лучше побыть одному, в компании у меня, при всём желании, не получится нормально расслабиться и всё обдумать. Обещаю, что всё будет чинно и без глупостей. Ты ж знаешь, чертяка, что как бы у меня ни ехала крыша, а ведь не впервой?!
Мы оба рассмеялись!
– Да-да-да, я слишком люблю этот сумасшедший шарик и жизнь на нём!
– Да, это я, действительно, знаю, – уверенно ответил Костя. – И раз так, то лучше мне оставить тебя с твоими тараканами, чем раньше, тем лучше.
– Спасибо за понимание.
– Да на здоровье, – отмахнулся приятель, пожимая мне руку в дверях собственной квартиры.
– Слушай, Кос! – окликнул я друга на полпути.
– Весь внимания! – обернулся он, как всегда фирменно улыбаясь кончиками губ.
– Ты теперь тоже думаешь, что у меня поехала крыша?
Костя скорчил задумчивую гримасу:
– Почему тоже?! Разве есть ещё кто-то, кто может так думать?!
– Потому, что я сам теперь так начинаю думать, Костян.
Приятель широко улыбнулся:
– Я думаю, Антоха, что тебе просто нужно отдохнуть от своих тараканов и как следует проветрить на чердаке. Такое случается, особенно у творческих людей, ты  просто устал.
– Спасибо, Кос, – тяжело выдохнул я, ощущая, как  болезненная усталость вернулась с пущей силой.



Тот кто хранит ключи от брошенных дверей вопреки забвению.


Закрыв за другом дверь, я уже больше часа неподвижно сидел на полу и наблюдал за  гипнотическим мерцанием суетных огней по ту сторону окна. На столе всё ещё оставалась стоять недопитая бутылка. Устав на неё отвлекаться, я, не жалея, уже в третий раз плеснул в стакан хорошего виски. Вы правильно поняли, я не нашёл ничего лучше, кроме как предаться слабости и основательно надраться. Новая доза неразбавленного алкоголя принесла долгожданную лёгкость, правда, совсем ненадолго. Ровно минуту я смеялся, а потом опять стало тошно.
«Интересно, так и выражается настоящая истерика?» – задал я мысленно сам себе вопрос.
Но вместо ответа услышал раскат грома. От неожиданности я даже расплескал на себя часть содержимого стакана. Хмель как рукой сняло! Метнувшись к выходу, с замиранием сердца и в ожидании чуда я распахнул дверь загадочной квартиры напротив. Сейчас всё повторялось так же, как и в одну из ночей. Комнату озарил яркий всполох молний, прямо в лицо брызнули капли освежающей влаги, и я с упоением запрокинул голову, внимая шуму плачущего неба. Трепетное облегчение забилось птицей  в раненой груди. 
– Маливьена! – восторженно завопил я. – Зачем ты прячешься от меня?! 
Новый раскат грома и всполох молнии за окном вернули меня в чувства. Обернувшись, я увидел, что дождевая вода всего лишь хлещет через распахнутую створку окна.
– Боже! – упал я на колени, упёршись лбом о косяк входной двери, и сглотнул подступивший ком досады. Теперь я отчётливо понимал – каково это: осознать, что ты сошёл с ума. Хотя самое страшное крылось в другом. Хуже всего – осознание собственного безумия и бессилия что-либо изменить. Из этого следовало, что всё-таки мой рассудок помутился не до конца. У нормальных психов хотя бы свой внутренний мир есть, и он не имеет свойства исчезать или появляться от случая к случаю, они так в нём и доживают беззаботную жизнь, а у меня даже сойти с ума по-человечески не получилось. Да, чёрт возьми, мне даже как следует и не дали этого сделать! Даже пожалеть себя любимого в одиночестве нельзя! Суровая реальность уже в который раз поспешила убедить в своей равнодушной прагматичности, ломая и без того слабые крылья прямо в небесах и безжалостно швыряя вниз! Увлечённый страдальческими потугами, я только сейчас заметил, что в кармане «надрывается» мобильный. Трясущимися руками я потянулся за ним, с остервенением выхватывая его из кармана, будто это могла звонить Маливьена. И только от этой мысли снова где-то внутри закрался лучик надежды, как мне опять указали вниз. Опять разочарование! Это был Костя! И как всегда он был «вовремя»!
– Чего тебе, малый? –проговорил я голосом, исполненным отчаяния.
– Малый хочет лишний раз поинтересоваться, не передумал ли старый принять руку помощи? Вдруг мне стоит вернуться?!
– Так и скажи, что за «вискарь» жаба задушила, – язвительно заворчал я.
– П-ф-ф! – протяжно раздалось в ответ.
– Да, шучу я, Костян! Не обижайся, просто скверно на душе, и спасибо за заботу, но я не передумал. Не волнуйся, со мной, в самом деле, всё путём, потому что «вискарь» у тебя, действительно, отменный.
– Всегда к вашим услугам! – ответил дружелюбно Костя. И, как ни в чём не бывало, завёл новую пластинку: – А меня по дороге гроза застала.
– Тоже мне новость! – с вновь подступившим раздражением ответил я. – Будто и сам не вижу, что льёт как из ведра.
– Да я не о том, Антоха, просто гроза в середине февраля – ну, это знаешь ли дико, что ли!
– Тоже мне событие, – продолжил ворчать я уже отрешённо, – у нас на КМВ это обычное дело даже порой в декабре, не говоря уж про февраль! Я же не раз тебе рассказывал, бывало, что и в канун нового года, в последних числах, до двадцати шести апельсинов градусник поднимался.
–Да, помню я, Антоха. Просто решил на всякий случай позвонить, пока связь не «сдохла». Не серчай ты так, я ж по-человечески переживаю!
– Хорошо, – смягчил я тон, – и доброй ночи, Костя.
– Доброй ночи, Антоха, – с пониманием заключил мой друг.
– Обещай, что это останется между нами! – вместо того, чтобы сбросить вызов, потребовал я. Костя промолчал…
– Костя! – настойчиво попросил я.
– Обещаю, – ответил он, видимо, почувствовав и прервав очередной приступ накатывающего на меня раздражения.
– Спасибо! И ещё… – продолжил я, будто и не первым рвался сбросить вызов.
–Да-да?! – воодушевился приятель.
Только теперь, говоря с приятелем, я понял жестокий смысл Костиной шутки про врача:
– Возможно, мне и на самом деле нужно будет пообщаться с доктором. Я могу рассчитывать на твою помощь?!
– Вне сомнения! – утвердительно заверил друг.
– Ну, тогда бывай и тоже не серчай там, а я дальше пошёл тараканов травить твоим пойлом!
Костя засмеялся, а я нажал кнопку сброса.
Сегодня, за всё время, проведённое здесь, мне впервые отвратительно спалось.
После звонка я так и продолжил сидеть на полу, подпирая любимый диван, иначе, казалось, без моих надёжных плеч, он просто рухнет от усталости. Потом на какое-то время я даже отключился, но очередной раскат грома привёл меня в чувства.
 Больше не беспокоясь за диван, в истеричном порыве я начал суетно разбрасывать вещи, открывать все дверцы, которые были в квартире, и, буквально ползая на карачках, заглядывать под каждый плинтус, злобно ворча: «Я не верю!»
Я, правда, не хотел верить, что сошёл с ума!
– Где же ты, грёбаный огрызок галлюцинаций? ГДЕ???!!!… Я хочу нажраться ещё сильней, но меня уже тошнит, пить эту дрянь тёплой, мне так нужен ЛЁД! Не поступай так со мной…
Когда, обессилев, я упал возле любимого дивана, мне снова  показалось, что ему нужна моя помощь. По стеклу тяжело стекали дождевые капли, рисуя причудливые узоры. За окном разбушевалась настоящая стихия, и ближайшие часы она явно не намеревалась сбавлять оборотов. «Действительно, это ж надо – в середине февраля...», – подумалось мне.
Глядя на непрекращающийся дождь, я решил добить несчастную бутылку, и, тяжело вздохнув,  плеснул  остатки выпивки в стакан. Недолго раздумывая и осушив его со словами: «Это я всё испортил!», я запустил им в стену. «Ладно, солдат, нажрался, но и меру нужно знать в поступках! Хотя о какой мере речь, когда ты уже рехнулся. Вот сами представьте, это же до какой степени нужно сбрендить, чтобы влюбиться в несуществующую девчонку, а теперь сидеть тут сопли жевать, виня себя за то, что её не существует!» Находясь под впечатлением собственного умозаключения, я истерично рассмеялся. И смеялся ещё долго, пока основательно не свело скулы. А потом мне показалось, что я  просто сплю с открытыми глазами. Не знаю, сколько я ещё так просидел, уставившись в одну точку, равно как и не знаю, сколько это ещё должно было продолжаться, если бы в один момент сердце снова бешено не заколотилось в груди. Боковое зрение зафиксировало в глубине комнаты какое-то тусклое сияние. Неужели я, и правда, спал с открытыми глазами? Впрочем, сейчас это было не так важно. Я был взволнован, эмоции захлестнули необузданным потоком. С одной стороны я был уверен: это сияние мне бесконечно знакомо, но с другой стороны я не решался повернуть голову, боясь обмануться вновь, окажись это очередным визуальным обманом, которому можно будет найти вполне логичное объяснение, как в случае с той же грозой.
Сияние начало нарастать, наполняя комнату голубоватыми  оттенками, и, больше не в силах сдерживать себя, я перевёл взгляд на один из огромных декоративных  кубов, являвшихся прототипом пуфа обыкновенного, о коих я рассказывал вам ещё в самом начале. Сияние лилось прямо меж сомкнутых граней.
Я вмиг протрезвел и, словно одержимый, бросился к кубу, одним движением скидывая верхнюю панель. В комнате тут же стало светлее. Вместе с сизым заревом прямо из сердца куба исходила тёплая розовая аура!
– ВОТ ТЫ ГДЕ! – воскликнул я, чувствуя, как тело пробирает дрожь.
Значит, я не сошёл с ума! Но не успел я обрадоваться столь приятному умозаключению, как моему удивлению не было предела, когда я вновь увидел то, что так долго искал.
– А ты-то как сюда попал? – возмутился я, уставившись на игрушечного медведя, обнимающего потерянную ледышку с сердцем внутри.
С одной стороны – сердце опять было со мной, и это не могло не радовать, но с другой стороны – оно снова было полностью покрыто льдом. Мой восторг сменился чувством вины! Всё-таки я подвёл тебя! Сердце светилось, но вовсе не как прежде, оно очень тускло мерцало, переливаясь розовым холодком.
«Да, я подвёл тебя! – заговорил я с ледышкой, беря её в руки. – Но, пожалуйста, вернись! Я обещаю всё исправить, обещаю, что не повторю былых ошибок, только возвращайся скорей!» Я обнял ледышку и решил, что не выпущу её из рук до тех пор, пока та хоть на каплю талой воды не станет теплее. Едва я прижал её к груди, сияние пропало вовсе! От удивления я чуть было не выронил  холодный монолит и, переполняемый непониманием, осторожно поставил его на пол. Но только он коснулся плитки, как сердце внутри зажглось с прежней силой!
– Почему ты гаснешь? – с горестной досадой в голосе спросил я. – Ты больше не хочешь быть рядом?! Хотя, зачем я спрашиваю, ведь и так ясно: я снова причинил тебе боль. Не люблю говорить этих слов, потому что не хочу, чтобы время превратило их в избитую фразу, но сейчас скажу! Прости меня!
Подняв ледяной куб с пола, я опять обнял его крепко, насколько хватало сил! Холодно?! Да плевать, такова цена ошибок,  не отпущу столько, сколько потребуется, главное, чтобы лёд начал плавиться.
Сердце снова погасло. Мне захотелось выть! Я смотрел на сердце и кричал:
– Почему ты молчишь?! Ведь чувства не могли исчезнуть за каких-то полдня?!
– Ладно, – устало подытожил я, – требовать взаимности я права не имею, как собственно, и ни один человек на свете. Насильно мил не будешь. Спасибо хотя бы за то, что вернулась, мы снова рядом, и это главное. И ты, действительно, вправе обижаться!


Тяжело вздохнув, я поднял медведя и заботливо вернул погасшую ледышку в его объятия, вспоминая как ещё утром точно так же очень бережно обнимал обладательницу этого заточенного в ледяной плен сердца, укрывая пледом её хрупкие плечи. И только я убрал руки, холодный розовый комочек очень ярко вспыхнул, с былой силой обдавая меня приветливым теплом. Камень свалился с моих плеч, я улыбнулся,  понимая, что, не смотря на обиду, меня слышат.
– Ты очень нужна мне, – прошептал я, – пожалуйста,  возвращайся поскорее.
Сияние в ледышке усилилось до пламенно-алого, и сердце  лучезарно замерцало, будто снова улыбаясь. На душе стало очень  легко, а вот на тело усталость навалилась с новой силой. Но теперь усталость была лёгкой и расслабляющей. Тёплое убаюкивающие мерцание, от которого я так сладко засыпал все последние ночи подряд, окончательно растворило моё отчаяние, заставляя веки закрыться, и я крепко уснул, ощущая приятную истому в каждой клеточке тела.
Но ничто не вечно, даже самые сладкие сны!
Очередное утро стучалось в окно, заставив меня вздрогнуть! После ночного ливня на небе, на удивление, не было и тучки.  Открыв глаза, я ощутил противную горечь и сухость во рту.
– Ты основательно вчера надрался, приятель, – проворчал внутренний голос.
– И без тебя тошно, – поспешил мысленно послать его я в глубины подсознания, несмотря на то, что мы уже давненько не общались. Мне опять стало страшно! Я лежал в оцепенении, боясь пошевелиться, и пытался по кусочкам собрать подробности минувшей ночи. Неужели алкоголь усугубил безумие, и мне снова привиделась эта жестокая сказка про загадочную соседку с её сердцем в куске льда.
Вместо того, чтобы просто повернуть голову, продолжая лежать, я мучительно вспоминал каждую мелочь, но, не в силах более себя пытать, пришёл к выводу, что вся эта свистопляска, посетившая меня в середине ночи, с медведем, глыбой льда, её мерцанием и безоговорочная уверенность в существовании Маливьены, не могли быть безосновательны. Эта мысль окончательно вернула силы. Не желая терять и секунды, я решительно перевёл взгляд туда где, должен был оставить куб, окажись все восстановленные сознанием детали не плодом измученного воображения. Как и минувшей ночью, справа от меня, продолжая мерцать и пульсировать, полыхало полностью оттаявшее сердце. Лишь изящная чаша, удерживающая его, оставалась на своём месте (по понятным причинам!). А вот  медведь пропал.
Но я всё равно с облегчением выдохнул! И только сейчас заметил, что снова укрыт пледом! Скинув плед и подняв себя на ноги, я, затаив дыхание, ворвался в квартиру призрачной соседки!
Сегодня здесь опять всё было по-прежнему, так же, как и до визита Кости. Даже если это были декорации, их невозможно менять с такой скоростью. Едва шагнув за порог, становилось ясно: эта квартира принадлежит прекрасной молодой девушке! Бесконечное тепло и уют чувствовался в каждой детали. Да, что там, вчерашняя встреча с Костей сейчас казалась более нереальной, нежели существование моей подруги! Хотя самой подруги в квартире всё же не оказалось. Мне снова стало грустно. Но незримая рука словно щёлкнула в голове тумблером, и я на всём ходу, вломившись в свою квартиру, метнулся на кухню. На столе меня ждал свежий и горячий завтрак! А с противоположной стороны, свернувшись по-кошачьи и обнимая медвежий подарок, тихо сопело моё пропавшее чудо. Каким образом пища оставалась горячей, когда девушка сладко спала, я даже не стал задумываться. Да и сейчас это волновало меньше всего! Я осторожно подкрался к подруге и уткнулся носом в её макушку, вдыхая любимый аромат.
Теперь сомнений не оставалось, запах, который источали волосы девушки, – вовсе никакой не парфюм, а самый что ни наесть естественный запах самой Маливьены.
– Привет, любимый, – поднимая голову с заспанными глазами и, как всегда, нежно улыбаясь, сказала  Маливьена.
– Привет, спящая красавица, – не в силах сдерживать эмоций, обнял я её.
– Не хочу больше спать! – промолвила девушка, продолжая улыбаться. – А ещё я жутко соскучилась! – нахмурила она бровки.
Как же она сейчас безмятежна, а у меня внутри всё переворачивается. И всего-то нужно было – снова почувствовать тепло её тела, запах её волос, услышать этот родной голос.
– Ты не представляешь, как соскучился я, – тиская подругу, что  котёнка, буквально прорычал я от удовольствия. – Вчера ты так внезапно исчезла, словно сквозь землю провалилась, я места себе не мог найти! Но потом понял, что сам в этом и виноват. Хотя, думаю, ты уже в курсе о том, что мы успели уладить этот вопрос, пообщавшись с твоим  милым сердечком с глазу на глаз. Осталось вот только у тебя уточнить, ты больше не сердишься на меня, как прошлой ночью, малыш?
– С чего ты взял, что я сердилась, Антоша?! И хватит винить себя. Тебе не за что просить прощения.
– Но тогда почему ты вчера не хотела разговаривать, почему сердце снова покрылось льдом, и, когда я пытался его растопить, оно просто меркло?
Девушка зажмурилась, шлёпнув меня ладошкой по лбу.
– Дурашка ты, Антоша, право слово.
– Почему? – обиженно спросил я.
– Потому, что не можешь отличить заботу от обиды!
–Заботу? – не скрывая удивления, уставился я на подругу, пытаясь уловить её мысль.
– Заботу, – вздохнула та, – или по-твоему было бы лучше, если б ты схватил воспаление лёгких  или сильно простудился?
– И правда, дурак, – медленно оседая на стул  согласился я, обнимая девушку за бедра и прижимая свою голову к её животу.
Она потрепала  меня за волосы.
– Можно, я больше никогда тебя не отпущу, Малиш? – признательно посмотрел я ей в глаза.
– Нужно! – раздалось в ответ.
Я больше не стал повторять вопросов на тему её пропажи. Единственное, что я ещё спросил, так это не передумал ли мой чертёнок о перенесённой прогулке?
– Не дождёшься! – звонко рассмеялась Маливьена и, юрко выскользнув из моих объятий, коснулась моего носа кончиком своего, задорно морщась от щекочущего ощущения.
– Я – на крышу и обратно! А ты, Антоша, давай уплетай за обе щёки, пока не остыло!
Четверть часа спустя, как и днём ранее, мы вошли в  сияющий портал, который опять вспыхнул ослепительным светом на месте входа в ванную. Мне показалось, что мы снова оказались в парке, но очень быстро я понял, что ошибся. Это был не парк, и сейчас было далеко не «позавчерашнее» лето. Осенний сквер пылал в лучах заката и простирался перед моим взором, уводя своей раскалённой тропинкой, казалось, к самому солнцу. Внешний облик Маливьены являл собой полную противоположность тому, как выглядела она при прошлой встрече. На подруге сейчас были светло-голубые  джинсовые шортики с рваными краями, подчёркивающие сексуальность ног и ягодиц, просторная футболка с широким вырезом на шее и жёлтая кепка, развёрнутая козырьком назад. По центру футболки, разинув клыкастую пасть, красовалась нарисованная акулья морда, прямо над которой огромными жёлтыми буквами была выбита надпись «Summer 1986». Волосы под кепкой были распущены и развивались на ветру. Сейчас  Маливьена мне казалась даже моложе, чем есть на самом деле, совсем юная озорная девчонка. Пройдя сквер сквозь пляшущую на ветру листву, мы подошли к высокому коттеджу, окружённому со всех сторон деревьями. Листва на деревьях пылала всеми оттенками огненных красок, и визуально было несложно понять, что на дворе осень! Более того, это чувствовалось в воздухе: он был основательно пропитан осенним шармом. И  коттедж, и всё вокруг мне показались до безумия знакомы! С интересом оглядывая окрестности, я судорожно начал вспоминать, откуда знаю эти места. Ещё и Маливьена то и дело поглядывала на меня так, словно пыталась подтолкнуть к нужной мысли. Вот же хитруля! Нет бы – всё сразу на чистую воду! А вообще, умница, правильно делает, иначе совершено станет не так интересно. Я обязан вспомнить сам! Но, как ни удивительно, именно взгляд девушки и принёс осознание, отчего меня бросило в дрожь.
Это же то самое место, где я мечтал жить в детстве и юности. Но это место абсолютно нереально, оно целиком и полностью соткано моим воображением. Не в силах сдерживать удивления, я опять шёл, разинув рот, и озвучивал каждую догадку. А подруга, лишь хитро улыбаясь, уводила меня всё дальше и дальше, пока, не добравшись до невысокого заборчика, мы не прошли во двор. Неподалеку от крыльца коттеджа ветер раскачивал одиноко стоящие старые качели. Высвободив свою ладонь  из моей руки и пробежав вперёд, Маливьена со смехом прыгнула на покачивающееся сиденье качели, весело крича: 
– Антоша, помогай!
Сгорая от нетерпения посетить коттедж и одновременно стараясь оттянуть этот заветный момент, я ещё долго катал подругу. Только когда листва словно подрумянилась, освещённая лучами заходящего солнца,  мы остановились и замерли друг напротив друга. Каждый знал о том, что должно было случиться, но при этом каждый из нас не решался сделать шаг первым, стараясь оттянуть этот сладкий момент. В результате, весело морщась в лучах догоравшего солнца, мы так и не решились на первый поцелуй, исключительно уверенные в том, что поступаем правильно. Ведь в следующий раз он должен быть ещё слаще. Понимая, что заветный момент отложен, осторожно взяв меня за руку, девушка спросила: 
–Ты готов, Антоша?
– Готов! – решительно ответил я.
И дверь коттеджа со скрипом отворилась. Аккуратно ступая по ступеням, мы прошли в обитель. Внутри царил вечерний полумрак, но сквозь распахнутые шторы с улицы всё ещё пытался пробиться тусклый свет, создавая прохладную сизую дымку. Здесь всё выглядело так же, как и в моём воображении много лет тому назад. Я закружился по комнате, стараясь прикоснуться ко всему, что видел, и это оказалось на ощупь не менее реальным, чем собственная кожа.
Когда я вдоволь накружился, Маливьена снова взяла меня за руку и потянула на лестницу. Осознав, в каком направлении  девушка меня увлекла, я едва не начал задыхаться от охватившего волнения! Ведь посещение того места, куда обещала привести лестница, скажу я вам, должно было стать по значимости самым главным событием этого путешествия. Когда мы замерли на мансарде у закрытой двери, ведущей в единственную комнату, я затаил дыхания, вне всяких сомнений зная, что увижу по ту сторону. Думаю, многим из вас тоже знакомо, каково понимать, что ты стоишь в шаге от своей заветной мечты и сейчас с ней соприкоснёшься. Так оно и случилось со мной! Едва подруга распахнула дверь, я встретился взглядом с реальным воплощением своих порядком запылившихся фантазий. Показалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди! Я стоял на пороге  собственной комнаты, в которой много лет назад всегда мог скрыться от любых проблем и сложностей. А ещё здесь я делал всё то, из чего был соткан сам: творил, мечтал, воплощал и созидал,  до тех пор, пока реальный мир не заставил покинуть это место навсегда и совершенно о нём забыть. Я ступил внутрь, чувствуя, как ноги подкашиваются.
В окно на противоположной стороне комнаты всё ещё пробивался свет почти уснувшего солнца, лучи которого проглядывали сквозь крону высоких деревьев. В любом случае, здесь было на порядок светлее, нежели внизу. Всё-таки сказывалось положение окна над уровнем земли. Когда глаза окончательно привыкли к освещению и стало возможным разглядеть детали, я не знал, за что хвататься в первую очередь. Хотя колебаться долго и не пришлось, взгляд как-то сам собой приклеился к стенам. Все они, по совместительству являясь ещё и покатой крышей, были увешаны плакатами и рисунками с изображениями кумиров детства. А в одном углу так и осталась висеть специальная доска для стикеров, вместе с этими самыми исчёрканными стикерами заметками. Справа от входа находился классический (знакомый каждому современному человеку) дуэт письменного стола и, на первый взгляд уютного, кресла, на спинке которого висела потрёпанная джинсовая куртка с закатанными рукавами. На самом же столе царил не меньший хаос, чем на стенах и в голове того, чьё воображение нарисовало его же будущее. Правую часть столешницы занимал первобытный моноблок, чей монитор размером не превышал дисплей современного планшета. Рядом с этим «динозавром» пылилась не менее антикварная клавиатура, без какого-либо намёка на перевод клавиш. Вокруг сего допотопного электронного безобразия основательно были разбросаны очередные писульки, тетради и просто листы с зарисовками. Здесь же находились и горячо любимые сувениры, некоторые из коих существуют в реальном времени и по сей день. Я всегда был тем ещё любителем подобного рода безделушек (начиная от мягких игрушек, подаренных бывшими девушками, продолжая статуэтками, изображающих полуобнажённых, к сожалению, не бывших девушек, и оканчивая весёлыми тыквенными рожицами, как дань любимой музыкальной группе, символом которой эта рожица и является по сегодняшний день ещё с 1985 года). На этом царствие личного пространства заканчивалось,  а следом начиналось царствие сонное, в виде двуспальной аккуратно застеленной кровати, что занимало львиную долю площади слева от стола. Над самой кроватью нависала громоздкая полка с личной коллекцией  любимых книг. Я бегло прошёлся по названиям: Айзек Азимов – «Двухсотлетний человек», Брюэр Джин – «Планета К-Пэкс», Ричард Метисон – «Я легенда», Герберт Уэллс – «Человек Невидимка», братья Стругацкие – «Сталкер» и многое-многое другое. Не удивительно, что здесь я увидел именно эти книги, ведь они – одни из самых любимых мною, оставивших яркие впечатления на долгие годы. И  совершенно не важно, что все они –  атрибуты абсолютно разных эпох, главное, что они давно и навсегда стали частью моего неотъемлемого настоящего. Смакуя приятное ощущение ностальгии, я плавно перешёл к соседней части комнаты. Напротив кровати, рядом с небольшим шкафом для белья, я приметил чёрную электрогитару и скромно лежащую рядом с ней ещё одну заветную мечту детства – это новенький баскетбольный мяч. На самом же шкафу сияло неисчислимое  количество  моделей  военной техники, подавляющее большинство оной были самолёты. На дверцах шкафа осыпалась некогда мною же нарисованная краской (выцветшей от времени) огромная ракета на фоне звёздного неба. Добравшись, наконец, до окна, я чуть не споткнулся о самый настоящий телескоп, что всё это время прятался за спинкой ещё одного широкого удобного кресла. По всему подоконнику были разбросаны магнитофонные кассеты, вперемежку с яркими картонными папками, в которых хранились пластинки любимых музыкальных групп. А вот, собственно, и главный голос всех этих групп – огромные колонки, расставленные по углам на радость соседям. В довершении, подняв интуитивно голову вверх, я так и осел от апофеоза моих впечатлений! Прямо над кроватью своей прозрачной глубиной, уходящей в нависающий космос, зияла огромная ниша с оконной рамой. Пожалуй, это одно из самых немыслимых желаний в моей личной детской планировке будущего дома. Ведь тогда я считал, что так можно бесконечно любоваться звёздами, не выходя на улицу. Продолжая сливаться в единое целое с собственной фантазией, ощупывать его и позволять проникнуть ему в своё нутро, я  снова предательски забыл о подруге. И,  наверное, так не вспомнил  бы о ней, если бы уже сама девушка,  не выдержав моего затянувшегося обморока на ногах, с нетерпением не спросила:
– Тебе нравится, Антоша?!
На что я, за малым не подпрыгнув, лишь развёл руками, мол, это очевидно, вот только объясни, как это возможно?!
Вместо ответа Маливьена, с благоговейной улыбкой на лице, протянула мне ключ  так же, как и в первый день нашей встречи.
– Вот только, – сказала она, – теперь немного иначе. Это принадлежит тебе, Антоша.
Приняв загадочный ключ, но догадываясь, что это может означать,  я  с укоризной посмотрел на подругу:
– Ты шутишь, Малиш?! Нельзя вот так просто взять и подарить целый дом.
– Почему? – обиженно нахмурилась подруга.
– Потому, что это дом, детка! И хотя это очень здорово, но не совсем правильно: девушка не может подарить мне дом, это я должен привести её в свой.
– Так ты уже это сделал. Это же и есть твой дом, Антоша! Разве ты ещё не понял?! И что важно, я не дарю, я лишь возвращаю хозяину то, что он давно потерял! Очень надеюсь, ты не затаишь на меня зла, ведь всё равно кто-то всегда должен присматривать за домом, пока хозяин отсутствует.
– Ты хочешь сказать, что всё это время жила здесь?!
– Да, любимый! Я жила здесь с тех самых пор, как мы перестали встречаться…
– Встречаться? – ещё сильнее удивился я.
– Я же говорила, Антоша, что правда может тебя напугать, и всё слишком запутано, я сама не понимаю ещё всего происходящего. Мы уже очень давно с тобой знакомы, любимый, и мы встречались до тех пор, пока большой мир не поглотил тебя в пучину соблазнов. С тех пор, как мы расстались, мне только здесь и нашлось место, а ещё только здесь мне было хорошо, Антоша.
– Но ведь этот дом ненастоящий! – необдуманно вырвалось у меня.
Девушка сжалась.
– А я настоящая? А разве это важно? – спросила она таким тоном, словно задавала вопрос не столько мне, сколько самой себе. Главное ведь не то, как выглядит твой дом, главное, чтобы твой дом был там, где тебе уютно с близкими людьми. А девушке всегда уютно там, где уютно её любимому.
Я виновато закусил губу и присел на кровати, понимая, что задел ребёнка за живое.
– Прости, Малиш.
Но человек – существо неисправимое. Не успел я попросить прощения, как тут же чуть не выдал новую глупость, способную уколоть подругу:
– Так значит ты…
И снова благоразумие этого юного оплота добродетели спасло ситуацию от накала! Маливьена осторожно приставила  указательный палец к моим губам:
– Не торопись, Антоша! Если эмоции захлестнут тебя, может стать только хуже.
Решив довериться подруге, я проглотил последнюю часть глупости и, ухватив ту за палец зубами, лукаво прищурился. К счастью, мой ход сработал, сумев отвлечь девушку. От неожиданности подруга вскрикнула и рассмеялась. 
– Так, значит, говоришь, спала в моей кровати и тайно мерила боксёрские трусы в горошек, Красная Шапочка? – повалил я её на кровать, беспощадно щекоча.
– Нет! – уже звонко смеялась девушка. – Не мерила, только играла с ними в прятки!
– Ах, в прятки, значит! С моими-то трусами?!
– Ха-ха-ха! – заливисто хохотал мой лучезарный чертёнок. – Отпусти, Антоша, не могу больше!
Когда мы устали смеяться, Маливьена положила голову мне на грудь и вкрадчиво спросила:
– Ты, правда, больше меня не оставишь, Антош?
И всё-таки я ошибся, мой ход не сработал! Тело девушки начало содрогаться – Маливьена снова тихо плакала, и моя футболка на груди стремительно намокла.
– Эй, ну вот опять солнце слёзки роняет. Хватит нам вчерашней грозы и урагана за окном! Конечно, не оставлю, родная.
– Мне очень страшно, Антон…
– Жизнь – вообще штука не простая, местами суровая, местами ужасающая, местами уродливая и зачастую страшная, но поверь, она сто;ит всех пролитых нами слёз… Чего именно ты боишься, малыш?!
– Боюсь, что вчера может повториться, и самое скверное, – что я не могу повлиять на это.
– А кто может, Малиш?! 
– Только мы вместе, любимый. 
В который раз меня пробрало, ведь это всегда была моя фраза.
– Слышишь меня? – ещё крепче обнял я подругу за плечи. – Вчера не повторится, но в том мире, где живу я, без трудностей не бывает. Главное, знай, что бы ни случилось, я тебя не оставлю, обещаю! Мы преодолеем все трудности!
– Я верю, любимый, – уверенно ответила девушка, перестав вздрагивать, – в моём мире, как оказалось, тоже без трудностей не бывает. А ещё я знаю, что ты очень давно мечтал побывать и у меня дома. И даже знаю, как часто ночами перед сном ты представлял меня, думая о том, какая я на самом деле в твоём мире, чем занимаюсь, кем окружена, к чему стремлюсь, чего добьюсь, с кем останусь. И хотя я смутно помню свой дом, всё же закрой глаза, Антоша.
Догадываясь, что задумала подруга, я выполнил просьбу и,  открыв глаза, понял, что не ошибся. Только вот теперь путешествие стало особенное. В этом мире, как оказывается, можно совершенно беспрепятственно путешествовать по прошлому…

Сейчас я стою прямо посреди детской комнатки. Декор всего интерьера буквально кричит: здесь уготовано жить и вырасти юной принцессе. Огромное пространство нежно-розовых стен занимает сразу несколько широких зеркальных панно. В них отражается вся противоположная часть комнаты со своей белой кроваткой, окружённой секциями полок и тумб, поверх которых аккуратно расставлены плюшевые игрушки , куклы, а также раскидан прочий девчачий атрибут: от заколочек с расчёсками до бантов с блёстками. По всему полу разбросаны разноцветные кубики с буквами алфавита. Возле самой кроватки лежат пастельные мелки и альбомные листы с радужной мазнёй. Сквозь просторные окна комнату наполняет яркий солнечный свет, создавая волшебную атмосферу за счёт игры бликов. Воздух здесь пропитан запахом клубники и карамели. К одному из зеркал подбегает милая девчушка в пышном кружевном платье, юное Величество, любуясь собой, начинает, хихикая, гримасничать, абсолютно меня не замечая. Внезапно девочка и вовсе заходится заразительным смехом, но где-то в глубине дома хлопает парадная дверь, и ребёнок стремительно выбегает из своей комнатки с криком: «Папуля пришёл!» Ей сейчас невдомёк, но всем и без лишних слов понятно, что этой юной принцессе судьбою уготовано только два пути: либо стать роковой женщиной, разбивая мужские сердца, либо так навсегда и остаться  маленькой наивной принцессой, живущей в мире фей, которых я вижу на её рисунках. Вопрос только в том, какой  путь выберет она сама. С порывом ветра в комнату врывается гвалт уличной шумихи. В слиянии прочих звуков я различаю детский смех  и  звонкий лай собаки. Мне даже не нужно приближаться к окну, чтобы понять причины каламбура за ним. Вокруг старого дерева с настоящим домиком, спрятанным посреди могучих раскидистых ветвей, кружит детвора, весело смеясь и пуская мыльные пузыри. А огромный рыжий пёс, надрывно лая, разрывается в желании угодить всем и сразу, то порываясь ловить своей слюнявой пастью эти самые пузыри, то бросаясь вдогонку за пластиковой летающей тарелкой, которой ребятня дразнит пса. Вот вплотную к распахнутому окну подходит краснощёкий мальчишка с растрёпанными золотистыми волосами.  Едва юная принцесса возвращается в комнату с коробкой, перевязанной пышным праздничным бантом, восхищённый взгляд скромного рыцаря намертво приклеивается к виновнице его сердечных страданий. Заметив гостя, девочка приветливо машет ему рукой и улыбается, так же нежно, как и Маливьена.
Но, не проходит и минуты, как восторг на лицах юных героев сменяется грустным паритетом.
Статная взрослая женщина строгого вида неожиданно для всех одним ловким движением задёргивает шторы, будто и не замечая гостя. Тяжело вздохнув, мальчишка, молча, разворачивается и  медленно удаляется по залитой солнцем тропинке, идя к   возвышающемуся вдали мегаполису.
– Этот мальчик, – не отводя глаз от происходящего, спрашиваю я у Маливьены, – кто он?!
– Ты и сам знаешь, Антоша, – отвечает мне девочка голосом Маливьены.
Я зажмуриваюсь и открываю глаза. Мы по-прежнему лежим на кровати в моей нарисованной сознанием комнате.
– С тех самых пор, как задёрнули шторы, в том доме холодно и пусто, а той идиллии, которую ты видел, просто не существует, и она является всего лишь иллюзией, в которую я сама верила долгое время. Это всё исчезло тогда, когда этот мальчик ушёл в сторону города, и мне не оставалось ничего, кроме, как пойти вслед за ним. 
– То есть, ты хочешь сказать, что ты не знаешь собственного прошлого, своих родителей, и как ты вообще появилась на свет?!
– Почти так, долгое время я этого не знала, любимый.
– А женщина, что задёрнула шторы, – разве не твоя мать?!
– Эта женщина, скорее всего, из твоего мира, Антоша, нежели из моего.
Я задумчиво хмыкнул, совершенно не имея представления о том,  кем бы могла быть эта женщина.
– А что было дальше, Малиш?
– Очень-очень долго я шла по тропинке, но и та однажды закончилась, а вместо города, до которого, казалось, подать рукой, я очутилась посреди пустыни. Меня окружили сплошные пески, стало очень страшно и одиноко. Но, к счастью, к гряде песков я вышла уже глубокой ночью, и само ясное звёздное небо наметило путь. Несколько дней и ночей я брела, ориентируясь по солнцу и  звёздам, они говорили со мной, указывая дорогу, и в один прекрасный момент пески закончились, появилась прежняя знакомая тропинка, по ней я и вышла к тому самому парку, где мы позавчера гуляли. Моей радости не было предела. Здесь балом правила её величество жизнь! Она сочилась в стебельке каждой травинки, она струилась весёлыми ручейками между камней, под ногами, она дрожала и шепталась с листвой над моей головой. Я с упоением вдыхала свежий прохладный воздух, безмятежно и долго  гуляя среди аллей этого цветущего парка, в поисках того мальчика. Он так несказанно понравился мне, буквально с первого взгляда. Но, увы. Я так и не смогла его отыскать. Понимая, что мне больше некуда идти, этот парк в итоге стал моим домом. Я облюбовала  уютную скамейку в беседке, заросшей лозой дикого винограда. Густая листва защищала от дождя и палящего солнца, а сочные спелые ягоды утоляли голод и жажду. Не помню сколько прошло времени, я давно сбилась со счёта, но всё же не оставляла попыток найти своего друга. От безысходности и одиночества я нашла развлечение в том, чтобы отпугивать прохожих озорным хихиканьем, как последнее хулиганьё. Те почему-то совсем меня не замечали, даже если я становилась напротив и начинала корчить рожицы, показывать язык, и хватать  их за руки. Вместо этого они долго озирались, а потом испуганно кто-то убегал, кто-то просто уходил. Прошло ещё несколько дней моих скитаний, и я поняла: «Теперь отсюда выхода нет, и я лишь хожу кругами, даже звёзды больше не в силах мне помочь». Но однажды утром мальчик-пропажа неожиданно появился сам по себе. Он просто спокойно сидел напротив меня и, судя по его восторженному взгляду, любовался спящей девочкой. Едва я  открыла глаза, он, улыбнувшись, протянул мне ромашку и крепко обнял. Моей радости не было предела, и, недолго раздумывая, мы помчались навстречу приключениям по уже любимому и почти родному парку, границы которого теперь стали ощутимо шире. Удивительно, но после того, как он появился, мы стали забредать в такие сказочные места, где я ещё никогда не была, а ведь, казалось, не раз проходила мимо. Здесь нам никто не мешал, поэтому мы весело играли дни и ночи напролёт, совершенно не замечая, как летит время, а однажды утром у меня даже снова появился дом. Вместо любимой скамейки, я просто проснулась в настоящей кроватке. Только теперь здесь всё было по-другому. Взамен розовой штукатурки и панно из зеркал, в моей комнатке на стенах были тёмно-синие обои с декоративным орнаментом из луны и звёзд, кроватка в размерах стала значительно больше, и была такого же персикового цвета, как вся остальная мебель.  На полу, застеленном белым пушистым ковром, замерли небрежно разбросанные новые игрушки, куклы, и даже книги, единственное, что здесь не поменялось, это разноцветные кубики с буквами. Когда я проснулась в первый раз в этом доме, прямо перед кроваткой из них было собрано слово: «Привет», а рядом, упоительно мурлыча, сладко спал белоснежный котёнок. Но больше всего я радовалась тому, что у меня снова были родители, я помню, как каждое утро они готовили мне завтрак, собирали на прогулки, а перед сном всегда читали сказки, но до сих пор совершенно не могу вспомнить их лиц. Они остались словно в тумане. Но зато я очень хорошо помню лицо своего друга, который опять подарил мне дом (в этом не оставалось сомнения!), ведь дом у меня появлялся только тогда, когда мы встречались. Теперь мы были и вовсе неразлучны долгое время. Помню даже, как летом плескались в бассейне, а зимой играли в снежки, лепили снеговиков и катались на санках. Он всегда был так  добр ко мне и делился всем, что у него было. Тем самым он научил меня взаимности и пониманию слова «забота». Вплоть до того, что мы отдавали друг другу последние конфеты, а он ещё и не жалел собственных подарков в свой день рождения. А потом он снова пропал, так же внезапно, как и появился. А вместе с ним исчез и  новый дом, родители, игрушки и всё-всё, что у меня было. И опять меня ждала длинная-длинная дорога, по той же самой тропинке,  уводящая в неизвестность. И опять я очень долго шла, с замиранием сердца ожидая подвоха или тупика. Но вопреки ожиданиям, я вышла сюда, к этому коттеджу.
Девушка обвела взглядом пространство комнаты:
– И здесь мы снова встретились! Правда, теперь он выглядел значительно старше, и я даже застеснялась. Сначала я просто подглядывала за ним, страшась, что он может испугаться, сочтя меня чумазой бездомной, ведь за дни, проведённые в пути, одежда на мне обветшала и истрепалась, волосы спутались, а лицо было покрыто толстым слоем пыли. Но это продолжалось недолго, сама судьба благоволила, вынудив меня чихнуть, тем самым, выдав своё присутствие. Мне захотелось провалиться сквозь землю, но мой друг только улыбнулся, словно знал о моём присутствии всё это время, и для него это не было неожиданностью. И тогда я осмелела, вспомнив как пугала прохожих в парке. Я начала хихикать и всячески привлекать к себе внимание. Мне так безумно хотелось оказаться поскорее рядом с ним, но страх предстать в его глазах последней неряхой сдерживал меня, и я постоянно держалась в тени. Ведь он должен был запомнить меня красивой, как сказочную принцессу, а не рухнуть в обморок, при виде меня, словно от болотной жабы. Но оказалась, что все мои страхи, как и старания, были напрасны. Этот наглец просто взял и поймал меня за руку. А потом и вовсе оказалось, что всё это время он лишь подыгрывал, делая вид, будто совсем меня не замечает. А ещё он ничуточки не испугался, даже наоборот, когда он меня узнал, я поняла, что наши чувства от встречи взаимны. И опять я была счастлива, только мой внешний вид омрачал долгожданную встречу, и радость на моём лице сменилась смущением, я опустила голову, такая  маленькая и неряшливая, перед его пусть всё ещё и мальчишеской, но статью. А он снова просто взял и обнял, так же как и в первый раз. А потом снял с головы жёлтую бейсболку и ловко натянул мне прямо на глаза! Бейсболка оказалась немного велика, и мой рыцарь рассмеялся. А я ещё сильнее смутилась и покраснела, но, словно поняв мой конфуз, он тут же сказал: «Тебе очень идёт, ты такая милая в ней». И, взяв меня за руку, предложил остаться на этот вечер и понаблюдать за звёздами через вон тот телескоп, – указала девушка в сторону окна.
– После чудного вечера, проведённого вместе, мой друг вызвался проводить меня домой, и у меня снова появился дом. И он был очень похож на самый мой первый дом, на секунду мне даже показалось, что это он и есть. Теперь мы снова были вместе, но теперь мы не просто играли и дурачились. Этот мальчик научил меня многому новому и интересному. Мы смотрели мультфильмы, рисовали, катались на великах и коньках, постоянно что-то изобретали, а также играли в футбол, баскетбол, бадминтон, а ещё он учил меня читать и писать. Правда, самой мне больше всего из этого нравилось наблюдать за тем, как он рисовал. Я совсем не умела делать этого, тем более так же здорово, как и он, но его работы меня очень вдохновляли, подталкивая учиться. Однажды я увидела себя в зеркале и поняла, что тоже стала старше. Я очень сильно подросла с тех самых пор, как очутилась здесь. И теперь я поняла значение слова «счастье», ведь я была по-настоящему счастлива, и, казалось, ничто и никогда больше не способно омрачить моей радости и отнять всё то, что снова обрела. Тем более, мой друг сказал: «Как только мы вырастем, и  сразу же обязательно поженимся». И после этих слов, я начала считать дни, желая стать старше как можно скорее, а потом быть настоящей женой и матерью. Но ничто не длится вечно, это я тоже с горестью осознала в итоге.
Мальчик снова исчез, но всё остальное осталось на своих местах. Каждую ночь я засыпала с его кепкой в обнимку, ожидая, что следующим утром он обязательно будет так же сидеть рядом у моей кроватки. И я дождалась, всего несколько недель спустя, он вернулся, но теперь он был совсем другой, словно чужой и холодный, как ледышка. Казалось, он совершенно не рад меня видеть, и даже больше, мне казалось, я просто стала ему  безразлична.
Да и встреча наша длилась совсем недолго, он лишь забрал кое-что из личных вещей и сгинул за дверью. С тех пор он очень долго не появлялся. Устав его ждать, я решила вернуться домой, но там меня тоже ждал сюрприз. Вместо родителей, в моём доме теперь жили какие-то очень злобные и отвратительные люди. При виде меня они постоянно кривились, будто я была им противна, и о чём-то очень язвительно перешёптывались. «Это теперь наш дом, –  сказали они, – и, если ты хочешь остаться в своей комнате, ты должна соблюдать все правила, которые мы установим». И почему-то самым первым правилом было – отказаться от рисования. Мне на секунду даже стало смешно, но эти люди заставили меня поверить в серьёзность своих намерений, отняв  мелки и бумагу. И я начала ненадолго сбегать сюда, чтобы просто немножко порисовать. Мой друг опять не хотел возвращаться. Более того, теперь мне начало казаться, что он сам этого не хочет. А вот, когда я однажды вернулась домой, правил стало больше. Это были очень странные люди, поначалу они совершенно не обращали никакого внимания на моё отсутствие, а теперь и вовсе отказывались выпускать из дома под предлогом запрета посещения всех любимых мною мест. А когда они прознали о том, что я тайком рисовала, очень строго наказали, запрятав в глубокий, сырой и мрачный подвал. И опять я потеряла всё. Единственное, что мне здесь напоминало о прежнем мире, это любимая кепка, с которой я теперь была неразлучна. Обнимая её, я каждую секунду представляла, что мой друг вот-вот вернётся и защитит от этих проходимцев. Но время тянулось, боль и тоска только крепчали, но ничего не менялось. В моём сердце скопилось столько эмоций и впечатлений, одними рисунками теперь их было просто не передать. И едва дождавшись момента, когда меня выпустят, я решила сбежать навсегда и перебраться сюда. Но сразу сделать это не вышло. В тот же вечер здесь я и написала свой первый стих, а потом с упоением писала их каждый день, делая зарисовки едва не к каждой рифме. Мне так понравилось сочетать одно с другим. Как я ни хотела остаться здесь навсегда, но мне предстояло вернуться  домой, ведь там оставались самые первые рисунки, спрятанные от этих людей. Когда я вернулась, меня больше не стали наказывать, а просто, как котёнка, вышвырнули за порог со словами: «Убирайся прочь, никчемное создание, всё равно тебя не существует!» И теперь мне точно ничего не оставалось, как вернуться сюда и ждать пропавшего друга.
В ту ночь, проплакав несколько часов и потеряв последние силы, я очень крепко уснула, и, казалось, мой сон затянулся на вечность. Но даже у вечности есть своя кульминация, как минимум, – в моей истории точно была. Из забвения в чувства меня привели протяжные душераздирающие стоны, и я увидела, что прямо рядом со мной, на самом краю этой вот кровати, сжавшись калачиком, лежит мой старый друг и отчаянно рыдает, видимо, пытаясь заглушить боль. А его боль была настолько сильна, что её ощутила даже я. Он, наконец-то, вернулся, но я вовсе не так представляла нашу следующую встречу. Теперь он был совсем взрослым, на щеках вместо румянца проступала щетина. Осмотрев себя, я поняла, что за время сна тоже очень сильно повзрослела и превратилась в настоящую девушку. Но сейчас мне было совершенно не до этого, мой друг был в беде, ему было больно, и единственное, что меня заботило, это во что бы то ни стало облегчить его страдания. По крайней мере, я считала своим долгом хотя бы попытаться. И я очень осторожно коснулась его щеки. От неожиданности он вздрогнул и, подскочив на кровати, растеряно уставился на меня. Мы, молча, просидели так какое-то время, пристально смотря друг другу в глаза, и я прочла на его губах немой вопрос. Но, оказалось, я опять ошиблась. Он не спрашивал, а утверждал. «Какая же ты красивая! Но почему, почему ты существуешь только здесь? – взмолился он. – Почему реальный мир не такой же радужный и светлый? Почему мы все должны пройти испытание, прежде чем обрести счастье?!» Я грустно опустила голову, не совсем понимая, о чём он говорит, но вместо того, чтобы продолжить свои чаяния, он нежно обнял меня и сказал уже с сияющей улыбкой: «Да плевать, главное, что нам хорошо вместе, а где это самое вместе, – не так и важно!» И мы снова начали встречаться. Теперь он опять приходил каждый день и восхищался не только моей красотой, но и плодами моего творчества. Особенно ему нравились рисунки и стихи! Он говорил, что творчество человека, в чём бы оно ни проявлялось, – это отражение его души. И, значит, душа у меня не хуже моей же прелестной внешности. Он давал мне столько сил и внушал столько уверенности, что, осмелев, я хоть и не стала жаловаться на заселенцев, но рискнула попасть к себе домой на разведку. Ведь мой рыцарь снова был здесь, а когда он был рядом, у меня всегда всё было хорошо. К моему удивлению дом стоял на прежнем месте, но я абсолютно не знала, кого могу там встретить, ведь прошло столько лет. Оказалось, что там уже давно никто не жил. По всему выходило, что злые люди давно сгинули, но их присутствие не прошло бесследно. Мне пришлось очень долго приводить всё в порядок. Внутри царило запустение и хаос, словно здесь жили не люди вовсе, а свиньи в хлеву. Тогда я подумала, что отражение души человека – это ещё и то, как выглядит его обитель. Весь пол был покрыт следами грязных подошв, мебель изломана, все стены ободраны, всюду следы  жирных пятен, и стойкое зловоние, которым было пропитано буквально и абсолютно всё.
Я потратила не один день для того, чтобы вернуть своему дому былое величие. И я справилась, точнее, мы справились вместе. Мой рыцарь не оставил меня одну, и в мои белоснежные окна снова каждое утро приветливо стучалось солнце, а в этих стенах снова пахло клубникой и карамелью, как когда-то в детстве. Теперь я могла спокойно предаваться любимому делу, лёжа в уютной кроватке и беззаботно болтая ногами с карандашом в зубах. Но однажды утром солнце почему-то не взошло, небо стянули свинцовые тучи, и мой мальчик опять не пришёл. За окном грянула гроза, и начался сильный ливень, который с тех пор не кончался несколько месяцев. Но едва он закончился, началась затяжная зима, и я, до этого привыкшая уже к пропаже своего друга, испугалась, как никогда. Я опять осталась в этом мире совсем одна, и даже собственный дом не радовал меня. В нём было абсолютно пусто. Мне ничего не оставалось, кроме, как перебраться в его дом. Лишь это сейчас могло немного скрасить серые и пустые будни. И когда однажды я вернулась к себе, решив проведать родные, хоть и пустые стены, я не поверила своим глазам. В моём доме снова поселились чужаки. Только теперь это была не просто семья. Их были сотни. Я даже ужаснулась, как им удавалось здесь разместиться. И они обратили в пыль все мои былые старания.
Они ходили обутые по сверкающему чистотой полу, ели пищу беря её не вилками и ложками, а руками, при этом противно и жадно чавкая, вытирали эти жирные руки о мною скроенные шторы, не глядя,  плевали себе под ноги, очень громко кричали что-то неразборчивое, периодически дерясь между собой за краюху хлеба, которую были не способны поделить, отравляли сквернословием, дымом и огненной водой воздух и, абсолютно не стесняясь моего присутствия, придавались вожделению, лишь мерзко смеясь над моим возмущением. Продолжая своё дикое действо, абсолютно все они тянули ко мне свои отвратительные грязные лапы, со словами: «Иди скорее к нам, детонька, уж мы-то научим тебя жить по-настоящему!» Но каждый раз, когда они понимали, что хоть я и бессильна изгнать их всех, а сломить им меня не удастся, они начинали кричать: «Мы сделаем всё, чтобы изгнать тебя отсюда навсегда! Тебе больше нет места среди нас, ты – лишь устаревшая избитая иллюзия, и ты совершенно не нужна со своей ограниченной душонкой в настоящем мире, полном соблазнов. Поэтому, как только мы доберёмся до тебя, мы обязательно сломаем тебе руки, чтобы ты больше никогда не смогла рисовать и писать дурацких стихов! А главное – ты больше никогда не увидишься со своим гадёнышем, потому что теперь и отныне он принадлежит только нам».
Так и не сумев изгнать их, я вернулась в твой дом, Антоша. И ещё долго рыдала от тяжёлых ран, которые они оставили  в моём сердце своими словами и поступками. И когда показалось, что боль стихла, я снова их услышала. Они так громко и долго кричали, что их было слышно даже в этой комнате, за бастионом этих стен, ведь здесь не было того самого мальчика, в не было тебя, Антоша! Правда, теперь их слова были адресованы не только мне одной, они словно побуждали друг друга и самих себя верить в смысл собственных воплей! «Хватит мечтать, хватит жить грёзами, хватит любить, сопереживать, созидать, творить, стремиться, хватит быть искренними, и хватит рисовать ваши никчемные рисунки и писать никому не нужные стихи. Ведь ничего этого не существует, и каждый, кто становится взрослее, рано или поздно забудет о тебе и подобных тебе, Маливьена!» Да, они даже знали моё имя! Я закрывала уши, забивалась под одеяло, но это тоже не спасало, я слышала их захлебывающийся смех, вплоть до того, что они кричали уже в моей собственной голове. Но я дала себе слово, что вопреки всему, я не поверю им, что бы они ещё  ни сказали, и сколько бы это ни продолжалось. Нет веры в грязь, но есть вера в то, что на ней можно взрастить цветущий сад. И как только я это поняла и убедилась, что не отрекусь от своего начала, они замолчали. Точнее, они всё ещё продолжали кричать, но я совершенно их не слышала. Было так забавно смотреть на их лица. Теперь они открывали рты, словно рыбы, скалились, что псы, брызгали пеной, как бешеные звери, а я их не слышала. И я решила, что сохраню в своём сердце надежду ровно до тех самых пор, пока ты снова не вернёшься, мой милый мальчик. Пусть я делала всё, что умела, лишь как могла, пусть я была не настолько талантлива как ты, но ведь рисуя, я создавала свой мир, в котором мы с тобой всегда были вместе. И пусть теперь мой дом был безвозвратно потерян, а все мои труды растоптаны и запятнаны скверной. Я дала самой себе слово, что никогда не пущу их сюда, в твой дом, Антоша! Не пущу, чего бы мне это ни стоило. И так продолжалось очень долго. Но однажды я снова уснула. Ты так и не появился, исчезнув надолго,  и это отнимало у меня львиную долю сил. А вот их только наполняло свежими силами. Им оказалось мало того, что они уже отняли: мой дом, мой мир, моего любимого! Им всё же хватило наглости ворваться и сюда! Проснувшись после долгих лет, я увидела, что все мои труды растерзаны и растоптаны. Благо, сил у них хватило только на это, сам же дом они не смогли тронуть, и он устоял. Поэтому я была спокойна и счастлива. Но понимая, что ты так и не появился, рыдала от досады. А после долгих размышлений я осознала:  если я буду только жалеть себя,  то ничего не изменю. А ещё я поняла, что нельзя прекращать верить. И я снова начала творить, а многое мне даже удалось восстановить. За то время, я потратила очень много сил, но мне удалось закончить всё задуманное,  перед тем как опять войти в реку забвения.
– Ты не обидишься, если я покажу тебе? – спросила Маливьена.
– Шутишь?! – разинул я рот.
Мне даже не пришлось зажмуриваться, как декорации в комнате сменились сами собой. В окне полыхнуло огненное зарево,  и на стенах, полу, потолке начало проступать бесчисленное количество листов с яркими радужными рисунками и вязью прописных строчек. Каждая строчка и каждый рисунок фиксировались в моём сознании. Голову вскружило от такого потока мыслеобразов, созданных и  посвящённых этой девушкой: мне, жизни, любви, надежде, нашей долгожданной встрече, будущему – и всему тому, в чём она находила смысл своей жизни. Не успел я насладиться полнотой новых впечатлений, как в окно ворвался ветер и, срывая работы со стен, закружил их, превращая каждый листочек в лепесток розы. На нас хлынул дождь из этих лепестков. Комната снова обрела прежние черты, а мы так и лежали, полностью усыпанные розовым бархатом цветочных слёз. С этой минуты я, наверное, в сотый раз  зарёкся не удивляться, решив воспринимать всё происходящее, как естественный ход событий. Да вот только, насколько в этом было проку, после таких-то откровений? Как минимум, следующей ночью мне предстояло хорошенько многое обдумать, связать и сопоставить… Маливьена приподняла голову и посмотрела мне в глаза.
У меня тоже больше не было ни сил, ни какого-либо желания сдерживать всё то, что сейчас скопилось внутри. Чувствуя, как подрагивают тела, мы потянулись друг к другу, и мои губы коснулись её губ. Сегодня всё-таки состоялся наш первый настоящий поцелуй, за всё время, проведённое вместе! И знаете, я не ошибся! Он, действительно, был сладок, как никогда  ни с одной девушкой! А затем мы ещё очень и очень долго наслаждались этим долгожданным моментом. Я не помню, сколько мы ещё так провалялись в объятиях друг друга, увлечённые процессом, но когда остановились – губы ужасно пекло, а сердце бешено колотилось. Тяжело дыша, я посмотрел на свою подругу и сказал то же, что и много-много лет назад: 
– Какая же ты у меня красивая!
Та улыбнулась и, что котёнок, вцепилась коготками в мои рёбра, проурчав нечто взаимное. А потом, испытывая истинное блаженство, просто от того, что находимся рядом друг с другом,  мы крепко уснули.

Но вопреки ожиданию, сон был не таким ярким и красивым, как окружающая меня явь. Буквально с первых же минут этого тяжелого сна, мне явился образ Кости. Он укоризненно смотрел на меня с минуту, а потом язвительно спросил:
– Антон, ты в курсе последних новостей?
– Каких? – настороженно спросил я, заметив подвох в интонации друга.
– Ты всё же сошёл с ума! – ответил  он и злорадно рассмеялся.
Я почувствовал, как на лбу проступила холодная испарина, руки задрожали, а ноги стали ватными. Тяжело сглотнув, я принялся судорожно озираться по сторонам. Оказалось, теперь я стоял в пустой и покрытой льдом комнате Маливьены. В комнате из нашего одного на двоих небоскрёба. Я заметался в поисках двери, исполненный всепоглощающим желанием бежать прочь, но, не желая меня выпускать, со стеклянным звоном лёд на стенах взорвался мириадами сверкающих осколков, и комната растворилась, оставляя  меня  в кромешной темноте. Ужас овладел каждой клеточкой моего тела. В голове нестерпимо загудело. Ухватившись за неё, я закричал, что было мочи, вспоминая слова Маливьены о столь же нестерпимом гвалте голосов. И вдруг сквозь этот отвратительный гул я услышал надрывный девичий крик. Это был крик Маливьены. Я понял, что она зовёт меня, пытаясь выдернуть из этой жуткой темноты. Но тьма совершенно не хотела отпускать. Из последних сил я встал с колен и побежал прямо на зов её голоса, но чем дальше я бежал, тем хуже получалось  разбирать слова девушки. В конечном счёте голос и рыдания подруги затихли совсем. И теперь я тоже услышал! Услышал тысячи голосов, перешёптывающихся между собой.
Я услышал их прямо в своей голове: «Не делай этого, Антон, забудь все свои иллюзии, не верь миражам, они бесплотны и обманчивы, они не принесут тебе выгоды, проснись и возвращайся к нам, мы же так скучаем, не дай фантомам свести себя с ума, не существует ничего, кроме власти материи и торжества нашего разума. Ты нужен этому миру с ясным и чистым сознанием! Поэтому не вздумай больше верить этой сучке!» Шёпот усиливался, и я снова закричал:
– ЗАТКНИТЕСЬ! Да, что вы вообще знаете о жизни, о разуме, о мире, когда сами утопаете в своих проблемах?
Мне снова явился образ Кости.
– Прости, приятель, – сказал тот равнодушно, – но, по-моему,  у меня снова для тебя плохие новости. Твоя подружка Маливьена  (кажется, так её зовут?!), в общем, её не существует! Она совершенно ненастоящая, и ты был прав! Ты сам её себе выдумал, а потом поверил. Но пока ещё не слишком поздно, это можно исправить, и я могу тебе помочь!
– Заткнись! – закричал я пуще прежнего, но уже на Костю.
А он снова злобно рассмеялся в ответ.
– ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ, ВЫ ВСЕ! – кричал я в охватившей меня истерике.
Но голоса, как и мой друг, совсем не замолкали, от этого невыносимого напора я упал ниц и, хватаясь за чёрную пустоту скрюченными пальцами, попытался ползти. Отчего-то очень сильно саднил правый бок, и кололо в спине, тело начала пробивать частая дрожь. В горле ужасно пекло, и, ощутив привкус крови на растрескавшихся губах, я понял, что сознание вернулось, а я всё не оставлял попыток ухватиться за пространство перед собой. Туман перед глазами начал плавно рассеиваться, и первым, что я увидел, это было несменное слепящее солнце, которое восходило над горизонтом,  увлекая этот мир в новый день.
– Ай! – заскулил я, пытаясь приподняться с отлёжанного бока и ужасаясь пониманию причины, по которой так замёрз! Укутанный в дежурное пальто я лежал прямо на голом бетоне меж строящегося остова и каких-то деревянных нагромождений. Через просторную нишу пробивался ослепительный свет несменной звезды. Кое-как поставив себя на ноги и шатко минуя своего старого приятеля по имени сквозняк, я поспешил в спасительное тепло квартиры. Едва ввалившись внутрь, я окинул беглым взглядом привычный интерьер комнаты. Самое важное было на месте. Ледышка с сердцем непоколебимо стояла  там, где я её и оставил. Правда, сердце снова затянуло льдом, и  оно опять  приобрело идеальную форму куба. Слова давались мне с трудом, и, едва ворочая губами, я сиплым голосом позвал подругу. Но та была в своём репертуаре, и вместо Маливьены ответила её протеже-тишина. В собственной квартире девушки тоже не оказалось, а вот мебель снова была покрыта плёнкой, как в  тот день, когда мы были здесь с Костей.
– Боже! – вырвалось у меня где-то между очередным «ой» и  стуком зубов. И со всех ног я рванул в ванную комнату. Только спустя час, когда горячая вода наконец-то успокоила простуженное нутро, я начал восстанавливать хронологию событий.
Картинки в голове мелькали одна за другой. Соседняя квартира опять была нежилой, и сердце в этот раз не пропало. Но тогда что я делал на крыше, как там очутился и почему остался без сознания?! Куда делась подруга на этот раз? Неужели голоса были правы, и она – это не больше, чем зловещий мираж, который задался целью погубить меня, прикрываясь благими предлогами?! На секунду я представил, под каким гипнозом должен оказаться человек, чтобы совсем вот так не помнить, как он мог очутиться на крыше, а главное –  это ЧТО под таким гипнозом он мог совершить, например, делая неосмотрительный шаг вниз. С каждой  догадкой ужас охватывал меня всё больше своими скользкими ледяными щупальцами. Выбравшись из душа, я укутался в тёплый халат и первым делом решил перепроверить наличие ледышки. И снова дар речи покинул меня. Сердца с кубом не было. Но я же чётко помню, что, когда заходил в комнату, оно стояло на месте, или мне это привиделось?!
– Ох, ты ж, матерь всех людских страстей! – выдохнул я бранно. – Неужели всё-таки шизофрения? Неужели приплыли?
Плюшевый медведь, которого я дарил подруге днём ранее, бесхозно валялся возле дивана.
Я снова выбежал в коридор и в отчаянии внимательно осмотрел соседнюю квартиру. Час спустя ничего не изменилось. Пулей вернувшись обратно, я судорожно захлопнул дверь, провернул ключ в замке и дрожащими руками схватил мобильный. Но, как и положено по всем законам жанра, на линии адресата раздавались лишь протяжные и заунывные гудки. Меня начало знобить ещё сильнее. Только теперь морозило вовсе не от холода.
Вопреки утраченной надежде и не веря собственным ушам, я всё же услышал долгожданный голос друга:
– Привет, Антоша, извини, что долго не брал трубку: у меня сегодня аврал, а вчера так и не смог дозвониться, ты опять куда-то провалился.
– Костя, – будто не слыша друга, проговорил я, – мне нужна консультация врача, и как можно скорее.
– Понял тебя, – посерьёзнел тот, – жди звонка, как определюсь со специалистом, сразу тебе наберу. 
Следующие несколько дней прошли, как в тумане. Пожалуй, единственное важное событие, которое запомнилось, – это была встреча с доктором.
– Ваш друг абсолютно здоров, – сказал тот. – Но всё то, что он рассказывает, не подлежит никакой логике, – развёл руками док. –  За такое, конечно, можно при желании и закрыть надолго в стенах нашего увеселительного диспансера, но повторюсь, этот молодой человек абсолютно здоров. Это даже было несложно понять без моей консультации. 
– По каким таким признакам это можно понять, Виктор Алексеевич? – спросил Костя.
– Если человек способен усомниться в здравости собственных намерений и признаться в этом окружающим, как минимум – он по-прежнему в своём уме; по ряду сделанных анализов и проведённых тестов, как максимум – это подтверждённый факт. В виду чего, Константин Сергеевич, смею сделать вывод: либо Антон Андреевич вас просто разыгрывает, либо он – симулянт.
Мы вышли из клиники и сели в Костин автомобиль. А я всё ещё  не мог успокоиться:
– Костя, я ведь реально не вру, я на самом деле видел всё это.
– Верю, – хладнокровно ответил друг, – верю, но ты сам слышал, что сказал профессор Незабудка. Кстати, да он не совсем даже доктор, а полноценный такой себе профессор. Ты вот что, Антоша, давай-ка, пожалуй, поменяешь свою дислокацию.
– Это ты сейчас так тонко меня выдворяешь? – возмущённо спросил я у друга.
– Что ты, Антоша, за глупость такую выдумал? Просто пятьдесят этажей  безлюдных стен могут свести с ума любого, а ты вообще у нас натура творческая, склонная к буйству фантазии. А тут ещё, Антоша, Москва, как у нас любят говорить, – большая деревня, за всем не уследишь, всей правды не прознаешь.
– О чём ты, Костя?
– Да так, – отмахнулся он, – есть кое-какие догадки, но они из области фантастики. Наши бы точно не стали стройку затевать в неблагополучном месте.
– Ничего такого нет там, Костя, и чувствую я себя здорово, разве что за исключением не очень комфортного пробуждения на крыше и общения с мистической незнакомкой.
– Слушай, а, может, это какая-то из новых подружек чем-то тебя опаивает, что шарики за ролики вот так уезжать начинают?!
– Ты это о чём? – с непониманием спросил я.
– Ну, есть же всякие там клофелинщицы и иже с ними! Я об этом, Антоша! И это, пожалуй, самое правдоподобное объяснение. Собирайся, в общем! В любом случае нам теперь придётся подыскать тебе новое жильё и избавиться от всех новых здешних друзей, дабы исключить часть наших бредовых догадок. Ну, если ты, конечно, ещё и вовсе не передумал оставаться в столице.
– Не передумал, Костя, но и переезжать – совсем не улыбается, я уже обвыкся и хотел бы оставшуюся часть отпуска провести там, где полюбилось.
– Ты хотя бы подумай над моим предложением, – произнёс друг, останавливая машину у подъезда дома, и похлопал меня по плечу.
– Подумаю, Костя. Обязательно подумаю! И спасибо тебе!
– Было бы за что, – дружелюбно усмехнулся Костя, поворачивая ключ зажигания.
Я вышел из машины и направился к подъезду. Как только я оказался в квартире, липкие путы уныния, не медля, сковали разум своими прочными цепями. Теперь мне было одновременно страшно за себя и тяжело на душе от очередной пропажи подруги. Несколько раз на протяжении дня я заходил в её квартиру в надежде найти хоть какую-то зацепку, способную дать любые вразумительные объяснения происходящего. Так ничего и не найдя, я обессилено выдохнул и, почему-то снова присев на пол, по старой привычке решил подпирать спиной диван.
Угрызения совести не заставили себя ждать. Мало того, что ничего путного так и не совершил за время, проведённое в Москве, ещё и опозорился на всю столицу. Теперь этот Незабудка всем будет рассказывать обо мне, как об очередном забавном случае в собственной практике. И плевать, пусть думают, что хотят. Я всё равно останусь при своём, ведь того, что мне привиделось, не отнять, а быль то или  галлюцинация – уже не важно. 
– А ты, – злобно оглядел я пустую комнату, – могла бы и перестать играть в эти прятки и загадки, если такая заботливая. А то лёд к себе, Антоша, не прижми: простынешь, лапонька! А бросить Антошу на бетонном краю крыши на всю ночь – ничего не скажешь, хорошая такая себе забота. Да гори всё оно синим пламенем!
Мне жутко захотелось забыться и поскорее выбраться на какую-нибудь вечеринку. Вот точно же, людное место и весёлая компания – это как раз то, что мне сейчас нужно!
И только я начал подниматься с пола, как резкая колющая боль пронзила бедро. От неожиданности я буквально подпрыгнул на месте. Рефлекторно хватаясь рукой за очаг боли, в кармане я нащупал продолговатый металлический предмет, который и впился своим острым краем в бедро. Едва я достал  предмет из кармана, дыхание перехватило. Это был тот самый ключ, который вчера мне вернула Маливьена. Ключ от моего воображаемого дома. Не теряя  ни секунды, я бросился к телефону, исполненный желания поделиться с другом прямым доказательством, что я говорил правду, но на кураже беспамятства налетел на кубический пуф и перевернул его, приземляясь рядом на многострадальные коленные суставы.
Не успел я от души выругаться, как  снова замер в изумлении. Из перевернутого пуфа (по совместительству мини-холодильной камеры), сверкая и переливаясь, виднелась ледышка, имеющая патологическую склонность пропадать без вести.
Взяв её в руки, я спросил:
– Скажи, я, правда, сошёл с ума?!
Но в ответ не получил даже прежнего холодного мерцания. Сердце внутри казалось мёртвым и опустошённым, и совершенно не подавало признаков жизни. Взяв мобильный, я всё же набрал  друга. Выслушав меня с некоторым раздражением, Костя всё-таки согласился вернуться. Пока я его ждал, разглядывая куб, меня посетила гениальная, но несколько проблемная идея. Сложность этой идеи собственно заключалась в том, что пришла она слишком поздно. И почему я-дурило раньше не догадался, как заправский блогер, заснять на камеру все метаморфозы, происходящие с квадратной мерзлотой и сердцем внутри! Впрочем, куб теперь был у меня в руках, и свидетельствовал в мою пользу, что не такой уж я и симулянт. Уже более часа я сидел, продолжая отрешённо смотреть на ледышку, осмысливая всё происходящее. Костя почему-то совсем не торопился, и моё негодование  сменилось горестью от тяготы нахлынувшего раскаяния. Я  почувствовал, как собственное сердце обливается кровью. Мне  стало ужасно стыдно и мерзко за то, что я, как последний трус, предал этот кусок льда. Я вспомнил, насколько громко обещал не причинять больше никогда боли сердцу внутри. А сам что сделал?!
Что я вообще сейчас делаю! Продолжаю его убивать!
– Но если ты настоящее, то почему, почему тогда я оказался на крыше?!
– Так ведь это же очевидно, –  к удивлению тут же откликнулся собственный внутренний голос. – Ты без оглядки поддался сомнениям, поддался и пошёл на зов тех голосов, а вовсе не на зов своей подруги. А ведь она говорила тебе, говорила твои же собственные слова: только вместе можно справиться со всеми проблемами. Она же справилась, когда ждала тебя, только вера в тебя, в собственные силы спасла её. Хрупкая девушка морально оказалась сильнее прожжённого волчары. А ты не смог справиться, твоя вера была слабой всё это время. Да что там, ты просто боялся верить в неё, ничтожество! И что ты ещё хотел?! Она тебя бросила?! Нет, приятель, – продолжал зудеть внутренний голос, – это ты её бросил. Снова бросил одну, когда она была ещё очень слаба в твоём мире. Поэтому она и исчезла.
Боже, казалось, от этих мыслей сейчас мне точно осталось свихнуться.
Совесть меня окончательно загрызла, и, схватившись за трубку, я снова набрал друга.
– Я знаю, ты возненавидишь меня, Костян! Но отбой…
К собственному изумлению, оказалось, что я снова ошибся, тот не только не спешил вознаградить меня ненавистью, но ещё и  дружелюбно рассмеялся:
– Не возненавижу, Антоша, для этого у меня сейчас слишком хорошее настроение, а вместе с ним и отличные новости. На обратном пути я  подумал, если мы на пару-тройку дней махнёмся жилплощадью, ничего криминального не случится, а там уже подыщем тебе новые пенаты. 
– Не нужно этого, Костя, – исполненным чувством вины голосом отрезал я.
– Но ты же обещал подумать! – возмутился друг.
– Вот я уже и подумал, и поэтому останусь здесь, разве что обещаю не создавать новых проблем.
– Это не обсуждается, – с былым раздражением раздалось в трубке, и  приятель сбросил  текущий разговор.
Зашвырнув телефон в угол дивана и чувствуя дикое опустошение, я снова уставился на куб, продолжая поедать себя изнутри, за то, что снова все испортил. Глаза предательски намокли, и, казалось, вот-вот из них хлынет ручьём. Но я сдерживался из последних сил, не пристало взрослому мужику сопли распускать. А вот исправить свои ошибки и сдержать обещание – никогда не поздно.



Безумие вдребезги.


Но существует ли куб с сердцем на самом деле?! А существую ли я?! Костя?! Этот мир?! А что такое молоток?! При чём тут молоток?! Всё просто. Обычно, когда я не знал ответа на какой-либо вопрос, я задавал себе именно этот вопрос. Сам не знаю почему, но это как-то даже помогало. А, чёрт, сомнения полностью захватили мою душу.
– Я  не могу так больше! – закричал я во всё горло. – Поговори со мной, бессердечная ты стекляшка!
– Ты прав, – раздалось за спиной…
Я вздрогнул и обернулся.
– В том-то и дело, Антоша, – грустно улыбаясь, сказала юная девушка, – что ты несказанно прав в своих догадках. И главное – не  переживай, с тобой всё в полном порядке.
Маливьена подошла ближе, и только сейчас я заметил, что она совершенно не отражается в зеркальных поверхностях.
– Боже, ты не отражаешься в зеркале?! – с опаской спросил я, ощущая, что правда может оказаться намного хуже, чем мне подумалось.
Маливьена кивнула и, опуская глаза, печально подтвердила мои слова:
– Теперь да, а ещё я не ем и не пью.
В голове замелькали дурацкие мысли. Показалось, сию же секунду заиграет зловещая музыка, и, обнажая клыки, любимая  бросится к моей шее. Но я  решил не выдавать своих страхов этому очаровательному призраку и с осторожностью поинтересовался:
– Так ведь мы не раз с тобой лопали вместе, и я отчётливо помню твой здоровый аппетит! Или это всё тоже было иллюзией?
– Нет, Антоша, это не было иллюзией, и я, действительно, могу потреблять людскую пищу, просто я не нуждаюсь в ней так, как нуждаетесь вы. Моя пища – это чувства, Антоша... если ты ещё не понял.
Сейчас впервые за долгое время мне было жутко общаться со своей подругой, но та совершенно не подавала признаков агрессии. 
– Ты – призрак? – спросил я уже прямо.
– Вот это-то мне и самой не понятно… Но нет, Антоша, я не призрак: ты же чувствовал тепло моего тела. По крайней мере, не совсем такой призрак, о каком ты подумал. Я не питаюсь людской кровью или страхом, как это показывают в кино и пишут в романах, мне нужно полностью противоположное. Тогда я расцветаю и дышу.
– Любовь? – спросил я.
– Да, милый, – ответила девушка, смотря на меня так же преданно, как и всегда, – мне нужны все самые светлые и тёплые чувства.
Только вот вид у неё был совсем не такой счастливый, как прежде. Мне опять сделалось стыдно и отвратно за свои сомнения. А подруга, словно прочтя мои мысли, продолжила.
– Ты не должен себя винить во всём случившемся, Антоша, не должен винить себя в недоверии, думаю, окажись я на твоём месте,  я бы ещё раньше пошла сдаваться Незабудке, – грустно подытожила она.
– Ты и о нём знаешь?!
 – Конечно, родной, ведь я ещё не исчезла, – ответила Маливьена. – Проблема лишь в том, что ваш мир чрезмерно материален, вплоть до крайностей, вплоть до того, что люди совершенно не хотят воспринимать всерьёз его оборотную сторону, которая является ничем иным, как их же собственными душами. Ведь всё то, что вы испытываете в этом мире, в первую очередь проходит через тот, другой мир, и отражается от того мира, откуда я родом. Все ваши чувства, мысли, желания, мечты и ощущения – всё это рождается в вашей душе, а душа, опять же, есть не что иное, как та самая незримая изнанка материи. И, кстати, теперь я тоже кое-что поняла. Я поняла, что это были за люди в моём доме, и чьи это были голоса, Антоша. А ещё догадываюсь, что это понял и ты. Поэтому не кори себя во всём, что случилось: просто так устроен ваш мир.
Девушка подошла ближе, и я увидел, что она светится таким же  призрачным светом, как и той ночью, которая показалась мне сном. Я с хрипом выдохнул, понимая, что меня пробирает озноб.
– Я предвидела, любимый, что рано или поздно этот момент настанет, но ты так же знаешь, что мне, как никому и никогда на свете, хотелось оттянуть его приближение, настолько долго, насколько это было возможным. Точнее, ты не столько даже знаешь, сколько чувствовал и продолжаешь чувствовать. Поэтому ко всему вышесказанному я хочу добавить признание: за всё то время, что мы провели вместе, я была несказанно счастлива, несмотря на все трудности, которые нас с тобой разлучали, начиная с самого детства. И самое главное – хочу, чтобы ты помнил, милый, я  не жалею ни о чём. Более того, если бы я хотя бы чуточку могла ранее догадываться о том, какое всё-таки счастье – жить в вашем огромном мире, а не только быть его изнанкой, и при этом быть такой желанной и любимой для мужчины, какой я была для тебя, знать насколько сладок первый поцелуй, знать, как здорово просто засыпать и просыпаться вместе. Я бы променяла всю вечность своего мира на то время, что мы провели вместе.
Я присел на диван и склонил голову, подруга присела рядом.
– Странные всё-таки люди в твоём мире, любимый. Почему они  совершенно не понимают и не ценят того, что имеют, разменивая жизнь на всякие пустяки. Но речь не о тебе, а о том, что я увидела в отражении их поступков и услышала из их уст. Тебе я, напротив, в который раз хочу сказать «спасибо», Антоша. Несмотря на то, что моё сердце сковано льдом… я благодарю тебя за всё без доли иронии. То тепло, которое ты мне подарил, я никогда не испытывала и не испытала бы по ту сторону. Несмотря на твой вполне обоснованный страх, всё, что между нами было, – было самым искренним и чистым, а страх есть у каждого из нас, и даже у меня.
С каждым словом девушки её тело становилось всё более и более прозрачным.
– Что происходит, Маливьена?! – спросил я, растерянно глядя на подругу. – Я же не меньше твоего привязался к тебе, и ты тоже подарила мне намного больше, чем любая из настоящих девушек. Что творится с твоим телом?!
Маливьена мягко улыбнулась и, опустив глаза, грустно ответила:
– Я исчезаю, Антоша.
– Что значит «исчезаешь»? – нервно выдавил я из себя, не веря сказанным словам.
– Это и значит, милый, я растворяюсь, так как тому и положено случаться, когда люди перестают испытывать потребность в своих фантомах, – любимый призрак нежно провёл уже прозрачной рукой по моей щеке…
– Нет! Подожди! – воскликнул я, чувствуя, как схватывает дыхание от волнения и досады. – Я знаю, что я тебя подвёл, причинил тебе очень много боли, но ведь я всё осознал! Я действительно, понял причину твоих исчезновений, и я снова здесь, и больше не хочу  ни капельки сомневаться. Ведь, даже если после стольких испытаний, я всё равно продолжаю тебя видеть – значит, не всё ещё потеряно, значит, не так и слаба моя вера?! Просто скажи, что мне нужно сделать, чтобы всё исправить? И давай, наконец, навсегда расплавим этот чёртов лёд, забудем о ненастьях, и, если хочешь, даже уедем отсюда, прямо сейчас, уедем в мой родной город, где нет такой суеты, и будем каждое утро просыпаться вместе, как ты того и хотела!
– Прости, родной, процесс необратим, моё сердце слишком долго пробыло во льду. И как я тебе уже говорила, увы, мне не подвластны все процессы, которые происходят со мной, к тому же в твоём мире многое из доступных мне возможностей работает совершено иначе, а что-то и вовсе не работает. Потому, к  сожалению, у меня действительно осталось очень мало времени, любимый, как бы того я сама не хотела, но от правды не спрятаться.
– Ты не можешь так со мной поступить, ведь я тебя только обрёл, только осознал, только понял, как хочу изменить свою жизнь, в которой ты мне стала дорога! Почему, Маливьена, почему самая жуткая несправедливость всегда творится не с самыми плохими на свете людьми?!
– То, что случилось, Антоша, доказало, что всю твою жизнь я, действительно, только мешала тебе, ведь идеалов не существует, а продолжая верить в них, ты попусту тратишь драгоценное время,  тебе нужна настоящая женщина, пусть и несовершенная, пусть и с недостатками, но зато из плоти и крови.
– СТОЙ! – властно закричал я. – Откуда тебе знать, кто мне нужен?! Мне надоело соблюдать все эти правила и жить по единственному принципу, по всем канонам которого, чтобы в конце жизни получить краюху счастья, сначала нужно сгореть в аду. А то, что я продолжал верить в свой идеал, означает лишь, что я стремлюсь к лучшему, а не пытаюсь довольствоваться подачками судьбы, а ещё и то, что я никогда не опускаю руки и не сдаюсь. Каждый, кто ищет, обязательно найдёт, это всего лишь вопрос времени! Единственной моей ошибкой было неверие в окончание поисков. Потому, что как любой приземлённый человек, продолжал ждать их проявления в привычной для моего сознания форме! Вот моя единственная ошибка, и за неё я покаялся, поэтому в остальном не смей решать за меня, женщина!
 – Не сердись на меня, Антоша! Я совершенно не пытаюсь решать за тебя! Целью моих последних слов является донести любимому человеку, что  ни капельки не держу на него зла, и в моём уходе нет его вины. Уходя, я просто не имею права оставить тебя на самоистязания, ведь хоть сама я и ненастоящая, но мои чувства к тебе, как и любовь, были самыми настоящими и продолжают таковыми оставаться. Даже когда я исчезну, эти чувства не умрут и продолжат жить в твоём сердце, любимый. А когда ты уже будешь с другой, с настоящей женщиной, мои чувства подскажут ей, как надо заботиться о тебе, как воспитывать ваших детей и как поддерживать пламень семейного очага.
– ЗАМОЛЧИ! – взвился я. – Зачем ты всё это говоришь, если на самом деле любишь? 
– Прости, родной, потому и говорю, что люблю, и потому, что нет иного выбора. А если бы ещё раньше призналась во всём, как есть, это бы закончилось ещё быстрей. Просто знай, даже в столь тяжёлый момент моё сердце переполнено радостью, что, по крайней мере, у нас было хотя бы какое-то время. У меня был всего один шанс, и раз у тебя всё же возникли сомнения, значит, в том только моя вина. Была не так убедительна, как хотелось бы. И это не я придумала, это  ваше древнее человеческое правило: мужчина должен быть настойчив, а женщина убедительна и безупречна. Ты не должен был увидеть меня так скоро, и ты не должен был видеть меня в таком виде, в котором я сейчас, но я не могла не попрощаться. Последние минуты мне хочется провести с тобой, любимый и, наконец-то, ответить на все твои вопросы. Настал тот заветный момент, которого ты ждал с самого начала. Всю свою жизнь мне не меньше твоего хотелось увидеть тебя. Думаю, ещё из моего прошлого рассказа ты это понял, родной, но сейчас я могу сказать больше! Если я была твоей мечтой, то для меня было мечтой – увидеть того, кто так сильно и искренне любил меня, того, кто подарил мне возможность видеть и воспринимать оба этих мира правильно, того, кто всю мою жизнь шёл рядом. А ещё я очень сильно хотела испытать, что такое быть совершенной. Что такое быть человеком! У вас, реально существующих, есть больше, чем вам кажется. У вас есть два мира одновременно: физический и духовный. А я, – дитя лишь духовного мира, – которая волей счастливой случайности смогла попасть к вам сюда. Поэтому не такой уж я и идеал, любимый.
– Мы совершенные? Ты сейчас шутишь, Малиш?! Какие же мы совершенные? Да мы – самые несовершенные из всех живых тварей. Особенно в своей духовной составляющей, такие слабые и порой даже жалкие.
– Поверь, Антоша, это только на первый взгляд так, но если не брать за пример человеческие слабости, а взять в расчёт человеческие возможности, которыми вас наделила природа, то вы очень совершенны. Другое дело, что вы сами не хотите развиваться, ведь это требует усилий. А вот я как раз – не более чем мираж, который всегда будет лишь призрачной тенью своего создателя, и эта тень будет растворяться каждый раз, как станет досягаема солнечным лучам, ведь снова она – всего лишь тень. Но повторюсь, любимый, это совсем не значит, что я исчезну  навсегда. Просто, храни меня, как и раньше, в своём сердце, мне там будет очень уютно.
Стиснув зубы, я попытался собраться с мыслями и найти подходящие слова: столько эмоций сейчас переполняло меня.
– На самом деле, твоя вера в меня всегда была очень крепкой и сильной, любимый, вопреки всем сомнениям, ведь даже столько лет спустя, ты вспомнил обо мне, и  мы сделали невозможное.
– Ты о нашей встрече?!
– Да, Антоша, я именно о ней, а она стала возможна только благодаря твоей вере, но в совокупности с моей. Уверена, ты слышал о таком золотом правиле: если очень сильно чего-то желать, то это обязательно сбудется. Мы оба верили и желали одного и того же, любимый, и судьба подарила нам шанс. В первые минуты я так обрадовалась, но, увидев своё тело (а оно было таким же иллюзорным, как и сейчас), я и осознала, насколько совершенен ваш мир. Именно поэтому мы и не могли видеться помногу, поэтому я плакала ночами, и поэтому в самый первый день ты  меня только слышал, но не мог увидеть. А потом я заметила: чем ближе я находилась к тебе, и чем сильнее ты проявлял интерес, тем дольше моя плоть оставалась реальной. Я не знаю до конца, как всё это работает, Антоша, знаю лишь, что едва твой интерес достиг максимума, я полностью обрела материальный облик, но всё равно была ещё слишком слаба и каждую ночь становилась призрачно-прозрачной. Меня так тянуло к тебе, но в тоже время я так боялась, что в любую секунду это тело начнёт предательски клубиться туманом, и тогда вера в меня могла не только ослабнуть, но и иссякнуть вовсе. Ты ведь мог просто посчитать меня призраком и, испугавшись, предаться страху, а он бы довершил нашу пьесу без всякого спроса. Поэтому не обижайся, любимый, за холод первых встреч, ведь я тогда считала, он во благо. И только потом уже я поняла: чем больше мы проводим времени вместе, тем крепче становится моя материальная сущность.
– Зачем, Малиш?! Зачем вообще ты отдала мне своё сердце?! И почему этот проклятый лёд на нём так ни разу и не растаял до конца?!
– Всё началось в стенах этого дома, Антоша, ровно за день до того, когда ты здесь окончательно отгородился от окружающего мира и начал работать. Твоя душа, как и в детстве, снова открылась, и никто больше не мог учинять препятствий на пути к  забытым мечтам и фантазиям. В тот день я была ещё совершенно бесплотна и воспринимала происходящее, как сон моего бесконечного забвения! Хотя моей радости всё равно не было предела! Ведь пусть и спустя столько лет, пусть и во сне, но я, наконец-то, оказалась в вечно недосягаемом городе! А ещё я чуть не сошла с ума от одной мысли возможной встречи с тобой! И снова, как по волшебству, моя надежда оправдалась! Буквально через какие-то мгновения я увидела тебя! Теперь забавно, ты тогда боялся меня, слыша, но, не видя, а я же, имея возможность видеть тебя, думала, что ты мне снишься, и тоже боялась, только теперь я боялась проснуться! Но на следующий день, открыв глаза, я снова увидела, что город не исчез, а сама я стою на пике одной из  его вершин, и теперь он не просто стал доступен, теперь он  раскинулся перед моим взором, будто на ладошке. Появиться здесь и осознать, что это всё-таки не сон, для меня было равноценно твоей первой прогулке в моём мире. Разница только в одном, несмотря на призрачную недосягаемость этого города ( и как следствие, мира), – я никогда не сомневалась в их существовании! Не успела я толком оглядеться, как неожиданно прямо за спиной раздались голоса мужчин. Умудрённая горьким опытом я испугалась, что люди из моего дома, нашли меня и здесь. Но, к счастью, я ошиблась, этим незнакомцам в яркой робе и жёлтых касках вообще было плевать на всех окружающих, как и ровным счётом на самих себя. Единственное, что их заботило: поскорее утолить свою хмельную жажду, чем они  увлечённо и занимались, то и дело звеня стаканами. А ещё, зачем-то с ними был самый настоящий кот, полностью предоставленный самому себе и забытый хозяевами. Полосатый передвигался по крыше, крадучись, и постоянно что-то вынюхивал. Я испугалась, что животное ненароком может свалиться и решила взять его на руки, но едва попыталась коснуться, мои бесплотные руки прошли сквозь тело зверя. Да и сам котейка, казалось, совершенно меня не замечал, а, приметив какое-то движение в стороне, и вовсе замер, приняв позу охотника в засаде. Тогда-то и случилось непоправимое. Я слишком поздно увидела находку полосатого монстра, это было уже известное тебе гнёздышко, где только-только вылупились птенцы. Хищник размышлял недолго, ведь для него это было настоящей забавой на такой пустой и скучной крыше, а, как результат, ещё и свежим лакомством. Отец пернатого семейства, не теряя и секунды, грудью встал на пути вторженца, но не успел полосатый сломать хребет храброй птице, как голубка самоотверженно подставила шею смыкающейся пасти, закрыв собственным телом птенцов и супруга. Ты бы знал, какую я тогда испытала боль, словно клыки хищника пропороли мне собственную шею. В тот момент я усвоила ещё один урок вашего мира – он (мир) жесток и беспощаден, но в то же время бесконечно красив и прекрасен. А ещё я поняла, какую порой жестокую цену приходится платить за жизнь близких и родных. В отличие от моего мира, здесь у каждого есть только одна жизнь. Представь, любимый, то чувство, когда ты первый раз узнал, насколько бесценна жизнь и понял, что кто-то способен пожертвовать ею за близкое существо?! Я просто не могла не вмешаться. В кота полетела увесистая банка с краской. Увлечённый хищник испуганно взвизгнул и, бросив добычу, пустился наутёк. Мужчины же, услышав грохот и увидев со всех лап мчащегося к ним в руки питомца, а также летящие тому вслед ещё несколько банок с краской, напрочь позабыв о пиршестве, схватили полосатого чуть ли не за хвост и бросились к выходу с воплем: «Шухер, Петруха! Начальство!» Лишь несколько минут спустя, я поняла, что руки обрели силу, но у меня совсем не было времени радоваться: сердце болело о другом. Всё ещё живая голубка трепыхалась возле гнезда. Растерянно озираясь, я взяла раненую птицу на руки. Самец грустно урчал, наблюдая за моими действиями, и я готова поклясться, в его глазах можно было прочесть надежду и благодарность. Не успела я  осмотреть раны, как кровотечение прекратилось, птица перестала лихорадочно бить крыльями. Душа была преисполнена единственного желания: вернуть семье хозяйку. Я очень сильно пожелала этого. Ведь это всё, что я сейчас могла вдалеке от собственного дома. И только я зажмурилась, ладони буквально вспыхнули незримым пламенем. Я ощутила, как по телу разливается тёплая дрожь. Взглянув на свои руки, я обомлела, теперь они были совсем живые и, судя по поведению птицы, очень тёплые. И снова на меня снизошло озарение. Факты как-то сами сложились в голове, тогда я  и задумалась в первый раз, что между верой в меня и моими собственными желаниями есть некая связь. Впрочем, долго размышлять я  не могла, птице всё ещё требовалась реальная первая помощь, ведь раны обработать никто не отменял. По пути на этаж я ещё сильнее возжелала увидеть тебя и скорее прикоснуться. Тогда же я решила для себя, что если потребуется, ради любимого человека я поступлю так же, как эта смелая птица. В те минуты я даже не догадывалась, насколько близко было свершение моих желаний. Спускаясь по лестнице, я настолько замечталась и в тоже время корила себя, за то, что упустила этот шанс днём ранее, что поклялась самой себе: если нам снова будет суждено встретиться в этом городе, то я обязательно подарю тебе своё сердце. Я посчитала, что если ты опять меня покинешь, то, оставшись с тобой, моё сердце больше не будет знать тоски. Я в красках представила, как отдаю его тебе прямо в руки, усыпанные лепестками роз, а в следующую секунду случилась наша непредвиденная встреча. Хотя на тот момент я была ещё практически невидима, но столкновения с птицей мне вполне хватило, чтобы ощутить себя. И наша встреча сыграла злую шутку. От соприкосновения с тем, кто так давно ждал меня и верил в эту встречу, моя плоть окончательно обрела материю, а вместе с ней материю обрели и мои мысли. Случилось то, о чём я мечтала! Моё сердце оказалось вне тела и, в буквальном смысле, приобрело форму красочной игрушки. Ведь такая форма в этом мире оказалась самая оптимальная и символичная для моей клятвы. А фантазии всегда обретают те контуры, которыми мы сами наделяем их. С одной стороны это было очень здорово, хотя и весьма неожиданно. Но с другой – всё вышло не совсем так гладко, как я хотела. Законы устройства и существования физической материи оказали своё влияние, так как ты, любимый, очень давно забыл обо мне, и  с тех самых пор был таким же непроходимым материалистом и скептиком, что и весь социум в большинстве своём. Именно поэтому сердце оказалось закованным в лёд. Это тот самый лёд, который всегда разделяет людей в разлуке или начинает таять перед тем, как их сердца согреет тепло первой встречи. Это лёд, который твоё сознание выставляло барьером всему тому, чему человек не способен найти логического объяснения, и ещё, этот лёд – это негласное испытание. Он всегда существует в моём мире, Антоша, но в вашем мире он материализовался вместе с моим телом.
Я смотрел на подругу так, что она без слов поняла мой следующий напрашивающийся вопрос и продолжила:
– Да, любимый, я очень сильно растерялась. Ведь оба моих желания исполнились, но совершенно не вовремя! А тут ещё и раненая птица. Когда я ощутила, что ты меня видишь, то всеми силами я  постаралась не выдавать своего волнения, надеясь, что целиком и полностью выгляжу как нормальная, полноценная девушка, а не какой-нибудь «каспер». Спасибо интуиции и твоей вере. Притворив дверь, я заметалась по комнате в поисках медикаментов и, к своему счастью, нашла необходимое быстрее, чем предполагала. Уже после первой перевязки голубка выглядела намного лучше, несмотря на дополнительный стресс и ушибы от падения во время нашего столкновения. И, надо сказать, ей действительно повезло. Полосатый хорошенько потрепал её, но, видимо, жизненно важные органы и артерии были не задеты. Голубка отделалась только рваными ранами да перебитым крылом. Когда я закончила с птицей, мне снова стало страшно. Ведь моё сердце теперь оказалось в твоих руках. Но боялась я иного. Его наличие для тебя создавало множество вопросов, и если бы ты всё неправильно понял или, чего хуже, просто выбросил его, то сбылись бы мои самые страшные опасения. И тогда я бы исчезла навсегда, не успев появиться. Но не прошло и часа, я ощутила, как лёд от прикосновения твоих рук начал плавиться, а в то субботнее утро, когда ты волею собственного выбора грезил нашей встречей, я окончательно убедилась в своих догадках. Единственное, о чём я долго ещё не подозревала, так это о том, что возможность жить в вашем мире даётся один раз не только вам, но и мне. Сердцу было очень больно во льду, и чем больше я становилась материальной, тем больше я становилась уязвимой, ведь оно так же оживало, пусть и выглядело словно игрушка.
– Но, зачем, зачем ты дважды прятала его от меня, Малиш?! Ведь это лишь добавило сомнений!
– Я не прятала его от тебя, любимый, просто, чем слабее становилась твоя вера, тем слабей становился наш контакт, а сердце хоть и было в твоих руках, но по-прежнему являлось частью меня. От сомнений оно тоже страдало, ему было плохо во льду, но и без него не сладко. Без твоего тепла, любви и заботы оно чахло, а во льду каменело. Конечно, всё это время у меня был выбор забрать его обратно, разбить лёд, но тогда бы мы тоже расстались навсегда. Поэтому единственный способ сохранить всё, как есть, и не сгубить сердце ещё какое-то время, –  был способ снова заморозить его и надеяться, что карты судьбы лягут удачно. Поэтому, Антоша, я не виню тебя, а напротив – благодарна, ты подарил мне возможность ощутить себя человеком, и главное –  понять, насколько бесценна жизнь в вашем мире. Поверь, я была счастлива, и счастлива до сих пор. Не каждой живой девушке дано ощутить, что мужчина способен любить её, даже переступая через собственный страх. Просто, действительно, Антоша, нет в вашем мире места идеалам, здесь нельзя разыграть всё по нотам, запланировать наперёд, а главное – у всего есть своё начало и финал. Но и об этом я не жалею, ведь любовь должна быть чистой и единственной, а если чувства ко мне исчезают, то исход у меня быстрый и один,  лучше так, чем полжизни потом гулять по рукам и не знать покоя.
– Ты хочешь сказать, что твоё сердце умерло?
– Да, Антоша, к сожалению, оно слишком долго пробыло во льду.
– Прости меня, – произнёс я и попытался обнять девушку, но руки прошли сквозь её тело. Я не хотел верить тому, что увидел. – ПРОСТИ! – закричал я с отчаянием в голосе, вспоминая, как несколько дней был озабочен только собственными проблемами, а час назад и вовсе хотел забыть о ней навсегда, так хладнокровно и жестоко помогая умирать любимому сердцу.
– Послушай, Малиш! – взмолился я, чувствуя, как губы дрожат от каждого слова. – Я знаю, как можно всё исправить. Но мне нужна твоя помощь, я хочу, чтобы ты зажмурилась, как в своём рассказе и очень-очень сильно захотела этого вместе со мной.
Не дожидаясь ответа, я схватил ледяной куб и с силой бросил его об пол. К моему удивлению, ледышка, упав, лишь гулко бухнула, но даже не подумала треснуть. В яростном порыве я снова и снова бросал неподвластную мне твердыню об пол, чувствуя, как отчаяние съедает меня изнутри. От таких ударов треснул бы любой гранит, но постылая ледышка и не думала поддаваться.
– Остановись, пожалуйста, Антоша, – мягко сказала девушка. – Уже слишком поздно, любимый, лучше давай побудем вместе, пока у нас есть ещё немного времени. Хотя обещаю, что буду оставаться рядом на столько, насколько у меня хватит сил, даже когда ты перестанешь видеть меня, знай – я буду рядом до своей последней секунды.
Я,  обессилев, замер и тоскливо посмотрел в глаза подруги:
– Неужели так уж совсем и нельзя ничего сделать?!
– Можно, любимый! – улыбнулась та, пытаясь сдерживать слёзы. – Давай выпустим голубку, ведь её сердечко мы всё ещё можем вернуть обладателю, а я бы очень хотела провести последний вечер на крыше вместе с нашими друзьями.
– Это не справедливо! – зарычал я, чувствуя, как внутри закипает неистовая злоба. Злоба на самого себя, на этот мир, на наше людское малодушие.
Любимая девушка таяла на глазах, а я ничего не мог поделать.
– Умеешь ты выбирать девушек, – попыталась меня подбодрить Маливьена.
– Ты ещё и шутишь? – взглянул я на подругу, которая уже была едва различима. – Я всё равно не смирюсь, Малиш! Ведь если ты –  моя фантазия, ты прекрасно знаешь, какой я упёртый, а ещё: раз ты, действительно, моя фантазия, то тем более только мне и подвластно всё вернуть на свои места.
– Ты не представляешь, Антоша, как бы мне хотелось, чтобы у тебя это получилось, но ведь я уже побывала в вашем мире, и моё сердце умирает на самом деле.
Я с яростью ударил кулаком по столу, от чего стекло на нём треснуло и разлетелось искрящимися брызгами.
– Проводи меня, Антоша, – вздрогнув от удара, попросила Маливьена.
Мне стало стыдно: мало того, что сам всё испортил, теперь ещё и вёл себя как последний кретин. Собрав волю в кулак, я поднялся на ноги и ощутил противную резь в глазах. Как следует проморгавшись, я, крепко стиснув зубы, улыбнулся подруге, которая так безмятежно стояла напротив, словно мы собирались на увеселительную прогулку, а не провожали её в последний путь. Мы  вышли в коридор, и я чуть не взвыл. Сегодня я собственными руками убил свою любовь, а та, вместо того, чтобы возненавидеть, умирая, лишь улыбалась и просила в последние часы её жизни оставаться с ней.
– Зайдем ко мне, – попросила девушка, смущённо смотря на собственные руки.
И я осознал ужасный намёк. Она уже была совсем бесплотна. Ещё крепче стиснув зубы, я потянул ручку входной двери. В глаза ударил яркий всепоглощающий свет нависшего над горизонтом солнца. Только вот нависло оно вовсе не за окном, а прямо на месте глухой стены. В  центре комнаты, так же как и в одном из моих снов, в высокое синее небо тянулись раскидистые кроны могучих деревьев. Листва на ветвях была по-осеннему жёлто-красной. Тёплый ветерок срывал её и бросал прямо под ноги. На оставшихся стенах один за другим начали проступать бумажные и уже знакомые мне листы с творчеством подруги. Любуясь каждой работой, я опять с неистовой болью ощутил, насколько все они пронизаны бесконечным стремлением быть со мной рядом и искренней верой. Верой в то, что однажды, соприкоснувшись, миры позволят нам обрести друг друга. Мне опять стало отчаянно стыдно. В отличие от меня, Маливьена верила до последнего, даже тогда, когда сама была готова выть от одиночества, даже после того, как я так бесцеремонно о ней позабыл.
– Так, значит, ты всё-таки и есть тот самый идеал, который живёт в каждом из нас, но который мы никогда не можем найти, а, даже найдя, обязательно умудряемся потерять, – обронил я хриплым голосом.
Девушка только улыбнулась, а ветер, подхватив с земли опавшие листья, закружил их в хороводе, по спирали устремляя куда-то вверх.
Маливьена указала в направлении одного из деревьев, на ветвях которого я и разглядел голубку. Птица выглядела совершенно здоровой и полной сил. А ещё она абсолютно не испугалась появления незнакомца.
– Возьми её, Антоша, – попросила Маливьена.
И я понял, что теперь с трудом начинаю разбирать её слова. Не успел я протянуть руку, как голубка бодро взмахнула крыльями и очутилась у меня на плече. Подруга радостно улыбнулась, и мы вышли обратно, подгоняемые порывом попутного ветра, который игриво швырнул нам вслед очередную пригоршню багряной листвы.
– Теперь ты снова дома, малышка, – сказала девушка, когда я осторожно протянул к гнезду руку с восседавшей на ней птицей.
Голубка в благодарном жесте склонила голову и скользнула по руке клювом, выражая, как я понял, своё почтение.
Сколько в этой встрече было радости, мне сложно передать словами, но от увиденного на душе стало легче. Птицы закружились и заурчали что-то на своём голубином, и даже целовались клювами, попутно выплёскивая радость взмахами крыльев.
– А ещё говорят, что зверьё не умеет чувствовать, – сказала Маливьена. – Ну, вот и всё, Антоша, – подытожила она, и по прозрачным щекам скатились искрящиеся слёзы.
– Не всё, – смотря в благодарные глаза птиц, ответил я, скрипя зубами. – Я всё равно тебя не отпущу.
Девушка открыла рот, видимо, желая что-то добавить, но слова растворились с последними контурами её лица, и уже по исчезающим губам, я прочёл: «Люблю тебя!»

Уже несколько часов подряд я сидел так же, как и в день встречи с Костей, в абсолютной тишине полумрака своей комнаты и смотрел на мертвенно пустую глыбу льда, в которой навсегда оледенело и погасло любимое сердце. Судьба, казалось, смеялась надо мной, словно оставив его в знак вечного напоминания о собственных ошибках. Я так долго гипнотизировал ледышку, что внутри неё словно что-то вспыхнуло и тут же погасло.
– Нет, приятель, ничего подобного, – подтвердил мою грустную догадку внутренний голос. – Тебе лишь показалось! 
Зато у меня возникла новая идея и, схватив безмолвную ледышку, я помчался в ванную, решив окунуть куб в горячую воду, но и это не принесло результатов. Даже час спустя, под прямой струёй кипятка проклятый кусок льда и не думал сдаваться. Он будто превратился в стекло, и лишь обжигающий холод его граней доказывал обратное. Очередные попытки растопить, разбить, даже расколоть потерпели фиаско. Это было, действительно, бесполезно. Будто назло вспомнилось любимое высказывание, что я отниму сердце у каждой, которая мне понравится! И вот я, действительно, отнял! Так отнял! Ну, что теперь, счастлив, балабол?! Вот и нет, как раз с точностью до наоборот, – хотелось свернуть горы, только бы вернуть его обратно. Иногда мы совершенно не отдаём отчёта собственным словам, даже не представляя, какая сила заложена в них и какую злую шутку они могут сыграть с нами в ответ.
За спиной изрядно громыхнуло, и я услышал стук дождя. Правда, сейчас я был уверен, что этот сырой плут занялся вовсе не за окном. «Надо же, – поймал я себя на мысли, – ты поди, Антон Андреевич, и звуки различать никак научился, да вот толку-то теперь… Ведь пройденный этап жизни – не лучшее время для запоздалых открытий». Выйдя в пустой коридор, я увидел, что дверь соседней квартиры слегка приоткрыта. Смело шагнув за порог и сию же секунду промокнув до нитки, я убедился в собственных догадках. Из бездонного омута неба, которое теперь было чёрно-алым, хлестало, как из ведра. Озираясь по сторонам, я не сразу понял, что стою по колено в воде. Честно сказать, я был рад этому дождю, и он сейчас был очень кстати, казалось, небо в своём плаче выплёскивало и мои страдания, поэтому я не стал торопиться обратно. Упав на колени и раскинув руки, я пронзительно и протяжно закричал, перекрикивая шум стихии:
– Я знаю, что ты здесь, родная! Пришло время умыться твоими слезами!!!
Едва мой крик оборвался, комнату озарил яркий всполох молнии, обжигая пустые стены дочерна. Нестерпимо запахло гарью, и вместе с дождём сверху посыпало раскалёнными угольками пепла, который, оседая, прилипал к лицу тяжёлыми чёрными комьями. Это был пепел трудов моей подруги, которые после нашего ухода так и остались висеть на стенах, перед тем как их сначала промочила, а потом сожгла стихия. Вода под ногами стала тёмной и мутной, стены дымились, а местами их даже лизало пламя. Вход в ванную (и по совместительству, негласный портал в мир Маливьены) теперь и вовсе зиял обугленной аркой, через которую виднелись голые кроны деревьев, которые ветер, хвастаясь удалью, то и дело порывался вырвать с корнем. Каждым своим могучим порывом он срывал с почерневших стен  недогоревшие листы и швырял высоко в небо, где их сжигали дотла всполохи молний. В груди невыносимо пылало. Пылало, как никогда раньше. На плечи вдруг навалилась знакомая нестерпимая усталость, и ей совсем не хотелось сопротивляться. Единственное, чего хотелось, – это поскорее закрыть глаза и забыться. Вспомнились былые отношения, и я, как никто другой, сейчас, понимал Маливьену и её слёзы. Ведь кому, как не мне, было хорошо известно, какой царит ураган в душе любого потерявшего свою любовь человека. И лучшим средством всегда было – сразу всё выплеснуть, а потом просто переждать, чем накапливать годами нестерпимую боль. Но сейчас это были слёзы не только одного человека, это были наши общие слёзы.
Опустив голову и протерев глаза от слепящих капель, я заметил у своих ног обугленный листочек с размытым водой рисунком. На нём были изображены парень с девушкой, обнимавшие друг друга в самом эпицентре разбушевавшейся стихии. Их лица уже были обожжены нездоровым заревом, и казалось, в следующую секунду яркая вспышка вовсе растворит их навсегда. Но, несмотря на это, они явно не собирались отпускать друг друга, желая уйти в вечность только вместе. Я очень осторожно взял рисунок и прижал к телу, чтобы хоть как-то защитить его от беспощадного буйства вокруг. Теперь у меня появился смысл сопротивляться апатии, и я уверенным шагом направился к двери.
Мне было важно сохранить этот рисунок любой ценой, ведь он был частичкой любимой девушки. Не прошёл я и метра, как что-то под ногами привлекло моё внимание. Наклонившись и протянув руку, я выудил из воды уже собственную работу с портретом Маливьены. Она и здесь всё предусмотрела! Мой подарок был бережно заключён в изящную рамку. Несмотря на то, что стекло треснуло, видимо, из-за удара об пол, оно героически продолжало защищать картинку от бушующей бури. Прихватив и его, я из последних сил ввалился в собственную комнату, и непонятная усталость окончательно свалила меня с ног.
Когда сознание вернулось, было уже утро. Я лежал на своём любимом дежурном диване рядом с поломанным столиком. Ноутбук почему-то валялся на полу. Внимательно себя осмотрев, я не нашёл ни малейших следов от ночной феерии, разыгравшейся квартире напротив. А вот спасённые мною рисунки, аккурат лежавшие рядом с диваном, своим видом доказывали обратное. Даже на первый взгляд было ясно, что бумага ещё сырая.
Еле подняв себя с дивана, я с ужасом вспомнил о старом друге  Косте, возжелавшим заглянуть на огонёк. Разговор обещал быть тяжёлым и потому я был рад, что мобильный до сих пор молчал. Быть может, успею что-то придумать со столом. Хотя, что тут придумывать, проще всего будет – элементарно оплатить. Мёртвая ледышка, теперь выглядящая, как самая обыкновенная стекляшка, неподвижно стояла на законном месте и искрилась в лучах восходящего солнца. По крайней мере, случившееся ночью мне уже не приснилось. Но от этого не становилось легче, а лишь наоборот. Я вспомнил подробности, и боль от потери любимой навалилось с прежней силой.
Найдя пакетик с семенами подсолнечника, я нехотя побрёл на крышу. Заботу о птицах никто не отменял, а, кроме меня, теперь заниматься этим стало некому. Хотя, по идее, воссоединившееся семейство должно начать самостоятельно кормиться. Но тут уже дело в другом – ведь мы же стали друзьями.  Птицы встретили меня с восторгом. Самочка так вообще, что заправский какаду, взлетела мне на плечо. В ответ я приветливо улыбнулся и пригляделся к птенцам. Молодняк уже порядком подрос и казался не таким уж и уродливым. Лишь лысый лоб всё ещё выдавал в птенцах пернатую поросль. Сколько же прошло времени?! И, глубоко задумавшись, я понял, что не только сбился со счёта, но и вовсе забыл какой на дворе день недели.
– Ещё один признак шизофрении! – поспешил позлорадствовать внутренний доходяга.
Я не остался в долгу:
– Подумаешь, всего какая-то шизофрения… Зато вот не скучно, и с компанией проблем нет. Точнее, теперь-то как раз есть, а вот  раньше не было. И вообще, столько всего успел, книгу вот, например, надо сказать, заканчиваю, хотя в ней ещё даже конь не валялся. Да и какая, собственно, теперь вообще книга. События последних дней доказали вселенскую мудрость: баловаться реактивами искусства чревато не меньше, чем обычными. Хотя  я же начал вести хроники этих самых событий, поэтому в любом случае, как минимум, их необходимо закончить. Попрощавшись с птицами, я вернулся в квартиру и решил перекусить сам, но, как и ожидалось, удовольствия от поглощения пищи не получил. Все мысли были только о подруге. Знать, что она всё ещё рядом, но увидеть, услышать и коснуться её больше нельзя, – оказалось очень жестоким испытанием. Который час я опять сидел, молча, не имея желания заняться чем-нибудь полезным, не говоря уже о чём-то грандиозном. Только смотреть на ледяную стекляшку тоже опостылело. Скажу больше, кажется, я даже начал её ненавидеть. Сейчас намного ближе беспощадного льда для меня стал рисунок Маливьены, который я, не отрывая глаз, и разглядывал, как последнюю надежду.
Неожиданно меня озарило. Схватив ручку и бумагу, я начал рисовать девушку, и каждая новая композиция буквально кричала о её возвращении в реальный мир. Всё то время, пока я рисовал, меня не покидала какая-то неуловимая мысль. У меня так и не вышло сконцентрироваться на ней, но я всё же понял: в моих рисунках определённо чего-то не хватает. Целый день, словно одержимый, я продолжал этот лихорадочный танец ручки по бумаге, пока не обессилев, свернулся калачиком прямо на полу и заснул. Точнее, теперь мой анабиоз вовсе нельзя было назвать сном. Процесс протекал очень вяло и болезненно. Мозг совершенно не желал расслабиться, непрерывно прокручивая события последних дней снова и снова. Когда я, наконец-то, открыл глаза, взгляд неожиданно упал на зеркало, на котором был чётко виден след от губной помады.

Дрёму, как рукой, сняло, и я со всех ног бросился к зеркалу. Значит, ты всё ещё здесь.
– Малиш, – приникнув к холодному стеклу, сказал я с надеждой в голосе.
С минуту я безнадёжно водил руками по безответному стеклу, ожидая новых знаков присутствия подруги, но больше ничего не произошло.
– Помни, родная, я всё равно найду способ, как вернуть тебя, –  уверенно огласил я свою мысль, тем самым демонстрируя своё окончательное пробуждение.
 Едва я отошёл от зеркала, грустно глядя на мерцающий за окном город, как синева оконного стекла запотела, и теперь уже на его плоскости одна за другой начали  проявляться буквы – Л, Ю, Б, Л, Ю.
Я тут же схватился за мобильный и судорожно начал делать снимки, будто это как-то могло теперь помочь. Весь следующий день прошёл, как и предыдущий, с разницей только в том, что больше я не получил новых знаков от незримой подруги.
Видимо, у неё не осталось сил даже на это. И, наверное, мои рисунки не так уж и помогают. С этого момента время начало тянуться невыносимо медленно, и чем больше его проходило с нашего расставания, тем сильнее меня начинало тянуть в соседнюю квартиру. Но после той ураганной ночи меня словно что-то постоянно останавливало у самой двери. И это что-то есть страх. Самый первобытный и лютый. Теперь я боялся этой квартиры, как ребёнок огня, боялся, что отчаяние снова ухватит меня своими ледяными руками и не захочет отпускать. Вот и сейчас, простояв с минуту у порога и не решившись ступить за него, с камнем на душе я вернулся на дежурный диван. Но только я успел присесть, как на экране компа прямо на глазах по белому полю открытого листа в программе Word возникли слова: «Прощай, любимый!». Сомнений больше не осталось! Все мои потуги оказались напрасны.
В сердцах я схватил ледяной куб и снова швырнул его на  пол. Ещё несколько дней в таком темпе, и, кажется, Костину квартиру можно будет собирать по кусочкам.
Кстати, о Косте, мой настойчивый друг, уже который день совершенно не торопится выполнять своих обещаний. Но не успел я подумать об этом, как чья-то сильная рука ухватила меня и как следует тряхнула за плечо!
Неужели я уже сплю?! И правда, что за столько тревожных дней сон, наконец-то, приносит покой, поэтому, перевернувшись на другой бок, я лишь отмахнулся от назойливой руки и накрыл голову подушкой.
– Кому сказал, рота, подъём! –раздался где-то над головой гневный и до боли знакомый рык.
–Отвали! – раздражённо ответил я незваному наглецу, и, прибывая в полной уверенности, что этот наглец является лишь плодом собственного спящего воображения, со всей силы пнул ногой в пространство возле себя.
– Ах, ты ж, падла! – раздался приглушённый вскрик после того, как нога ощутимо врезалась во что-то мягкое и живое. Мало того, что полквартиры мне разбабахал, так ещё и дерётся! А ну-ка,  вставай, скотина неблагодарная! – раздалось ещё громче над моей  многострадальной головой.
И, окончательно проснувшись, я с ужасом понял, что разыгравшаяся  перебранка – вовсе не сон.
– Привет, Костя, – посмотрел я виновато на приятеля, не найдя ничего лучше, кроме как расплыться в дурацкой улыбке.
– Какого чёрта?! Какого чёрта, Антон, ты разнёс мне полквартиры?! Ты понимаешь, что придётся возмещать убытки?!
– Понимаю, – холодно ответил я другу на вполне обоснованную агрессию.
– Ладно, об этом позже, в пути объяснишься, а пока что подрывай зад и собирайся, мы уезжаем!
– Никуда я не поеду, Костян, – с вызовом огрызнулся я.
– Что значит «не поеду»? – раздражённо спросил тот. – После того, что я здесь увидел, Антон Андреевич, мне начинает казаться, что ты либо, правда, сошёл с ума, либо подсел на тяжёлую наркоту. Буквально по дороге об этом думал, захожу, и тут нате вам, пожалуйста. Да и Незабудка тогда не раз намекал, но, зная тебя, я  без доли сомнения отмахивался, мол, за Антоху ручаюсь, он этой дряни – ни в жизнь. А вот сейчас, Антоша, я вижу, что с тобой, действительно, творится неладное.
– Не поеду, – настойчиво повторил я.
– Антон! – Костя снова схватил меня за плечо.
Но я грубо одёрнул его руку, не давая закончить:
– Кажется, я оплатил своё пребывание здесь?! Оплатил! За погром не волнуйся – тоже не заржавеет, а ежели потребуется, ещё и сверху накину, но за меня решать не нужно. Уж, прости, Костя, но ты мне не отец, а я не ребёнок.
Не говоря  ни слова, друг теперь внимательно смотрел на меня, играя желваками.
Да я и сам понимал, что был не прав, но ничего не мог с собой поделать, возмущение захлёстывало.
– Как ты не поймёшь, Антоша, – смягчил тон настырный приятель, – речь-то сейчас вовсе не о деньгах. Я же о тебе, дурне, пекусь. 
Но я уже больше совершенно не слышал друга и как завороженный смотрел на злополучной ледышку, сердце внутри которой начало отчётливо шевелиться, а через секунду  сжалось и приняло форму шара, по всей своей площади ощетинившегося острыми, как  иглы, шипами.

– Как же вовремя ты заехал, Константин Сергеевич! – ехидно проговорил я вслух, указывая в сторону ледышки, чтобы мой нахальный друг мог теперь во всём убедиться сам.
– Если я – наркоман, или сошёл с ума, тогда что ты скажешь на это, дружище? – с очередным вызовом спросил я у приятеля.
В ответ Костя лишь с недоумением развёл руками.
– Ты  это тоже видишь?! – задал я вопрос.
– Что именно, Антон?!
– А что ты сам видишь, Костя?!
– Боже! – взорвался тот. –Ты издеваешься надо мной?!
– Нет, – взволнованно ответил я, – пожалуйста, Костя, просто скажи, что ты на самом деле видишь?!
– Я вижу чёртову стекляшку с красной хреновиной внутри, напоминающей кактус! И что из этого, Антон?!
– Значит, ты всё-таки можешь видеть его! – восторженно воскликнул я.
– Мне не очень понятны причины твоего щенячьего визга,  Антоша, но зато мне теперь вполне понятны собственные сомнения в компетентности Незабудки. Похоже, эта ветхая ходячая энциклопедия сама порядком запылилась и выжила из ума, раз не может поставить диагноз явно спятившему человеку.
– Просто вспомни, что я тебе рассказывал о сердце, закованном в лёд, – продолжил я таким же невозмутимым тоном, совершенно не бращая внимания на колкости друга. – Только сейчас там не сердце, Костик, понимаешь, не сердце, а колючка, но главное – в другом. Раз ты тоже его видишь, это лишь доказывает, что я не выдумал всё.
– Понимаю, Антоша, очень хорошо понимаю, что ты, к сожалению, рехнулся и ведёшь себя как настоящий псих. Повторяю тебе ещё раз: это кусок грёбаного стекла с мимикрирующим воском внутри, и уж, тем более, он никакой не ледяной, а с точностью наоборот, работает только от нагревания! Поэтому, Антоша, собирайся!
– Да пошёл ты! – злобно огрызнувшись, оттолкнул я приятеля.
Ответно негодуя, приятель развернулся и, подойдя к кубу, провёл пальцами по его верхней грани, меняясь в лице.
– Ну что, теперь-то веришь? –с язвительностью в голосе спросил я.
– Верю, Антоша, теперь верю, – вкрадчиво ответил тот.
Несмотря на боль утраты, моя душа ликовала от торжества справедливости.
– Только я вот не сказал, во что именно верю, Антоша, – оборачиваясь, ухмыльнулся Костя.
Понимая, что его издёвка прошла на ура, я крепко стиснул зубы, сдерживая себя из последних сил, чтобы не разбить товарищу нос.
– Своим глазам я верю, Антоша, и собственные руки только что подтвердили, насколько им можно доверять!
– Значит, не веришь?! – перешёл я на озлобленный рык.
– Ты издеваешься надо мной, Антон?! –взорвался тот в ответ.
– Хорошо! –с раздражением я схватил собеседника за плечо и подтолкнул к зеркалу.
– Смотри!
– На что? – злобно отмахнулся приятель. – На что смотреть, Антон?!
Я пригляделся и с нескрываемым удивлением понял недоумение друга, лишившись возможности тому возразить. След от вчерашнего поцелуя исчез, а моё поведение с этой минуты, кажется, начало вызывать ещё больше вопросов.
– Но как же? –я с растерянностью вцепился в телефон, судорожно листая снимки, абсолютно не замечая одержимости в своих действиях.
Найдя нужные кадры, я суетно протянул телефон другу.
– А сейчас что видят твои правдивые глаза? –спросил я у него с издёвкой.
– Они видят губную помаду, которой какая-то сучка испачкала моё зеркало… Хотя нет, постой, Антоша! Как же я, дурак, сразу-то не просёк! Это сделала вовсе не какая-то сучка?! Это поцелуй самой Мерлин Монро?
Пропустив очередную колкость приятеля, я попросил его пролистать все кадры.
Закончив просмотр, Костя хмыкнул в ответ, со словами:
– Можно задать тебе один нескромный вопрос?!
– Стой! –перебил я друга, припомнив о самом главном козыре, и достал из кармана ключ от своего воображаемого дома. Следом в руки этого законченного скептика отправились и  рисунки.
– Посмотрим, как ты теперь запоёшь! –ликовал я.
– ОСТАНОВИСЬ, АНТОН! – не выдержал хозяин квартиры.
– Да и так, вроде, не сижу! –огрызнулся я в ответ.
– А теперь скажи на милость, Антоша, какая связь между всем  этим и тем, что ты рассказывал у Незабудки и мне лично?!
– Действительно, никакой! – раздражённо ответил я, не желая больше продолжать этот бесполезный разговор.
– Просто пойми, Антон, я тоже хоть сейчас могу накрасить губы, расцеловать половину зеркал в этой квартире, понаписать на стёклах сопливых словечек, и, сунув тебе под нос ключ от собственного подвала, рассказывать басни о соседке-невидимке. Поставь себя на моё место и хорошенько подумай, что ты сейчас несёшь друг! – взмолился Костя. 
– Не смешно! –ответил я ему сухо.
– Вот и я о том же, Антоша, ни разу не смешно! Если ты всё ещё в своём уме, ты прекрасно должен понимать, что эти снимки ничего не объясняют! А покуда так пойдёт дальше, ты отдаёшь себе отчёт, как грустно это может кончиться, например, пропиской в жёлтом доме, лишением прав и закатом карьеры?! Антон, я, конечно, отношусь к тебе очень дружелюбно, но и моё терпение не безгранично. Неужели ты не сознаешь, что единственное, почему я не тороплю событий, – это моё желание не навредить тебе?
– Уходи! – ненавистно процедил я сквозь зубы.
Совершенно не ожидая подобного ответа, Костя схватил пиджак и размашистым шагом направился к двери со словами:
– Как скажешь!
Развернувшись в дверях, он гневно добавил:
– Только будь любезен, убери за собой бедлам. Послезавтра истекает оплаченное время, поэтому, в любом случае, если и дальше решил здесь отираться (дело в общем-то твоё), надумаешь продлить, то ты помнишь, где меня найти! В остальном – живи, как знаешь, и правда, что не лялька уже!
– Договорились! – прокричал я остервенело вслед.
И не успела дверь захлопнуться, как ваш непокорный рассказчик помчался к кубу!
– Значит, ты всё ещё живое? – запричитал я, и в голове закружились новые догадки.
Неужели рисование сработало? И меня в который раз осенило: та навязчивая мысль, что не давала покоя которые сутки подряд, неожиданно стала осязаема! Теперь я знаю, как разбить этот чёртов лёд! Ведь всё же так элементарно! Всего-то нужно было –  соблюдать последовательность и нарисовать продолжение нашей истории со счастливым концом. В результате, должен получиться своего рода комикс. Я ухватился за бумагу с ручкой,  как утопающий за спасательный круг, и весь следующий вечер так и  пролетел за работой. Увлечённый процессом, я даже не понял, что вокруг ничего и не думало меняться! Более того, за сегодня я больше не получил ни одной весточки от подруги. Но ожившего сердца и так было достаточно. В остальном, сразу всего не бывает. Любой истории нужно время. В том же режиме прошло ещё несколько дней, пока я, наконец, не выпустил ручку из трясущихся рук. Всё пространство вокруг меня было усыпано пронумерованными листами с раскадровкой сцен. На часах пробило полночь! Мой обиженный приятель, несмотря на обещание, так и не появился за минувшие дни. Хотя, помнится, он что-то говорил о моей инициативе. Впрочем, сейчас это всё от лукавого! Тем лучше, подождёт, не растает, а  у меня ещё есть дела поважнее!
Поудобнее устроившись на диване, я протёр уставшие глаза и не успел их сомкнуть, как сладкая дрёма рассеяла моё сознание. Сегодня я мог позволить себе выспаться. Ведь, закрывая глаза и вспоминая об очередных метаморфозах с кубом, я был бесконечно  уверен, что мои старания не будут напрасны, и подруга в ближайшее время снова вернётся ко мне.
Так оно и случилось! Правда, случилось ещё до моего пробуждения!
– Здравствуй, милый! – услышал я  внезапно голос любимой девушки. – У меня осталось слишком мало времени, поэтому постараюсь быть краткой. Я так соскучилась, но уже даже не способна писать. Хотя чувствую, что нам обоим несказанно хочется коснуться друг друга. Это, действительно, так несправедливо, но это и не может продолжаться вечно. Я больше не могу видеть, как ты мучаешь себя, хоть и сама мучаюсь не меньше. Я помню, что обещала быть рядом столько, сколько смогу, но теперь я вижу, от этого становится только хуже. Я надеюсь, ты простишь меня за эти слова, хоть сейчас они и кажутся предательскими. Я должна поставить точку, Антоша, пока твоё сознание ещё способно выдерживать нагрузки. Самой мне уже терять нечего, а вот ты себя изматываешь не на шутку. Потому, любимый, знай – это только ради твоего же блага! Я не хочу, чтобы ещё и ты потерял этот мир, друзей, близких, смысл жизни! Наоборот, ты должен продолжать жить и двигаться вперёд, чтобы моя смерть, если её можно назвать таковой, не была напрасна. Я бесконечно хочу, чтобы время, проведённое со мной, ты запомнил, как одно из ярких впечатлений своей жизни, и встреча со своей Галатеей помогала тебе строить самое прекрасное и светлое будущее. Не затаи обиды, но сегодня твоя муза пришла, чтобы навсегда попрощаться. Я знаю, как ты ненавидишь это отвратительное выражение «так получилось», поэтому скажу иначе: я полностью отдаю отчёт принятому решению! Если ты не сможешь простить, я не обижусь, и даже пойму. Главное знай – твоя муза окончательно смирилась и приняла удел, отведённый ей судьбой, но, уходя, она не перестала любить. Прощай, мой любимый создатель, и найди меня снова там, где мне всегда и было место – в собственном сердце.
Едва голос стих, я вздрогнул, открывая глаза, и только успел разглядеть, как растворилась сизая дымка прямо напротив моего лица.
– Маливьена, – прохрипел я, пытаясь ухватиться за воздух.
Ответа не последовало, но секунду спустя я ощутил тёплое и ласковое прикосновение невидимых губ к своей небритой щеке. После сказанного я уже не сомневался – это, действительно, был  прощальный поцелуй. И это было несправедливо. Ведь я так верил и потратил столько сил! В порыве злости я расшвырял неудавшийся комикс и целый день просидел возле любимого дивана, смотря в бесконечно голубое небо за окном. Костя приехал следующим утром, и мы снова сцепились! Но сегодня у меня было много новых козырей. Вспомнив первую прогулку с подругой, я опять поторопился с выводами, наивно полагая, что на сей раз приятель уж точно не только понесёт, но и полностью признает собственную капитуляцию! Конечно, из вредности, он вполне может сказать что-то в духе: «Так можно любую девку в кафе нащёлкать, а потом книгу про это написать!» Но, к счастью, у меня было несколько снимков сделанных с Маливьеной в соседней квартире, при полном комфортабельном обустройстве последней. Посмотрим, как он теперь запоёт!
– Ну, что? – ухмыльнулся я. – Твои аргументы иссякли?!
– Что ты употребляешь? – словно не слыша меня, вопросом на вопрос ответил Костя.
– Хорошо! – в который раз проигнорировал я очередную издёвку в свой адрес. – Тогда моя очередь предоставить вам, Константин Сергеевич, факты.
– Знаю я твои факты! – снова рассмеялся злорадный гость. –  Небось, опять губы помадой красил, проказник эдакий!
Сделав клик по нужной папке, с несменным безразличием на лице я протянул другу мобильный:
– А теперь, что скажешь?!
– Ого! – раздалось в ответ. – Скажу, Антоха, что по тебе цирковое училище плачет!
– Что ж, и на том спасибо! – ответил я. – Можешь хамить и дальше, но вывести из себя ты меня не сможешь, так и знай!
– Нет, Антоша, – взмахнул Костя руками, – я сейчас на полном серьёзе и абсолютно без доли сарказма! В самом деле, ты наделён ещё одним скрытым талантом! Изображать свои фантазии у тебя получается намного лучше, нежели придумывать это.
Костя протянул мобильный обратно.
– Ладно, твоя взяла, Константин Сергеевич, но только давай договоримся, что с этой минуты тема закрыта, пока мы окончательно не разругались!
Не торопясь с ответом, Костя целую минуту смотрел на меня немигающим взглядом, а после выдал:
– Прости, Антоша, но, кажется, я всё понял. Это ты сейчас держишь меня за дурака, а не наоборот!
Быстро выхватив телефон из рук приятеля, я начал остервенело листать снимки, чтобы всё же утереть нос этому острослову, но, найдя искомое, я в растерянности остановился.
Только сейчас я понял Костин сарказм: на всех снимках, где мы с Маливьеной были сфотографированы вместе, теперь я был совершенно один. На некоторых фото по положению тела было видно, что я якобы обнимал девушку, но самой девушки не было больше ни на одном кадре. Снимки, сделанные в соседней квартире, тоже принесли разочарование: на них не только не было Маливьены, но и вообще не было ничего, кроме голых и пустых стен. Я растерянно посмотрел на друга, взгляд которого сейчас выражал лишь сочувствие.
Значит, она на самом деле исчезла безвозвратно, а кроме того, её никто и никогда не мог видеть. Хотя, быть может, если  бы сердце не погибло, всё было бы иначе?! Впрочем, какая теперь уже разница. Потянув палец к значку крестика, я взглядом зацепился за важную деталь. Если внимательно приглядеться, то можно было заметить интересные детали: вот следы от пальцев, которыми девушка так любила вцепляться в меня, и это очень хорошо было сейчас видно на  пальто. Такое невозможно создать ни одной пантомимой, если, конечно, ею не промышляет человек невидимка. Хотя, о чём я вообще? И так уже без пяти минут клиент психушки. По крайней мере, Костя точно теперь так считает. Да куда я полез-то, дурень?! В век цифровых технологий и буйства фотошопа снимками спекулировать! Тем более, сам полжизни этим только и занимался, что создавал подобные иллюзии.
– Антоша, – неожиданно подобрел приятель, выключив надменный тон, – а одолжи-ка, пожалуйста, ещё на секунду мобильный!
Внутри закрался лучик надежды, но я словно очнулся от наваждения. Даже если я докажу Косте существование Маливьены, что мне это даст?! Девушку это мне не вернёт, потому, действительно, зачем вообще всё это продолжать? Решив не задавать лишних вопросов, я протянул телефон другу. Глянув на дисплей и загадочно улыбаясь, Костя пробурчал что-то несвязное себе под нос и, сделав несколько кликов, вернул устройство.
– Не знаю, Антоша, зачем тебе понадобилось всё так усложнять, – прервал, наконец, он затянувшуюся паузу, – но признаться, у тебя шикарно вышло отыграть свою роль. Скажи, только честно, – это всё-таки месть за мой прошлый розыгрыш?!
Я угрюмо покачал головой, искоса взглянув на ледышку. И словно по заказу в кубе стала происходить какая-то трансформация. Колючка прямо на глазах приняла форму идеально гладкой капли.
– Смотри! – ухватил я друга за рукав.
Костя равнодушно взглянул в указанном направлении, а затем  с каменным лицом подошёл к кубу. Расплывшись в своей дежурной ухмылке, он внимательно вгляделся в каплю...
– И правда! – картинно вознёс он руки кверху, придавая важности моменту. – В прошлый раз здесь была какая-то колючка, а теперь вот капля.
– Ты и сейчас скажешь, что это всего лишь стеклянная игрушка? – спросил я непонятно зачем. 
Лицо Кости изменилось, и, казалось, адское пламя заиграло в зрачках друга, когда он свою ухмылку сменил на демонический оскал. А в следующий миг совершенно неожиданно, схватив куб, приятель со всего маху бросил тот на пол! Безответная прежде ледышка, пережившая и более суровые испытания, к моему удивлению, с лёгкостью и сопутствующим звоном разлетелась на тысячи мельчайших осколков.
– ДА, АНТОН! – закричал Костя с упоением. – Я снова скажу, что это всего лишь грёбаный фонарь. Ты хотел вывести меня из себя, Антоша?! Так скорей давай зачётку, у тебя это вышло на славу!
Костя продолжал кричать, а я лишь завороженно смотрел то на пол, то на беснующегося друга и ощущал, что наступает мой черёд выплёскивать накопленный гнев!
– ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ, СВОЛОЧЬ?! – бросился я на гостя, опьянённый единственным желанием – пустить ему кровь из носа.
Но я так и не успел осуществить задуманного, поскальзываясь на жидкости, растёкшейся по полу из разбитого куба. Спасибо любимому дивану, благодаря которому мне едва получилось удержать равновесие, а то ещё не известно, чей бы нос пришлось штопать первым! Как следует выругавшись, я почувствовал, что самая яркая волна ослепительной злобы отступила, и, тяжело дыша, поднялся на ноги! Ломать приятелю нос я решительно передумал, но мне несказанно хотелось что-нибудь. В сердцах я  двинул по первому, что попалось под руку! Многострадальный стол, хрустнув в своём деревянном основании, окончательно сложился пополам.
– Зачем ты сделал это, сволочь?! – повторил я свой вопрос.
– Затем, что это был единственный способ, спасти тебя, – ответил Костя совершенно спокойным тоном.
– Хватит говорить грёбаными загадками! – прорычал я. – Уже  по горло сыт! Что значит спасти меня?!
– То и значит, Антоша. После нашей последней встречи я снова общался с Незабудкой. Именно он и посоветовал разбить стекляшку. «Ваш приятель, – сказал он, – пока ещё не переступил черту, но исходя из фактов, которые мы имеем, он находится на грани. Видимо, ваш друг, – заключил профессор, – переживает последствия сильнейшего морального напряжения. К этому склонны многие творческие люди! Всё то, нереализованное, скопившееся за долгие годы, как следствие, привело Антона Андреевича к кризису личного характера, внося  диссонанс в повседневный ритм жизни! Поэтому формально он ещё здоров, но окружающие уже сейчас могут заметить определённые странности в поведении парня! Дальнейшая судьба молодого человека зависит лишь от его характера и силы воли, если ему удастся выстрадать (а ему сейчас крайне необходимо выстрадать всё скопившееся!), и сделать это нужно через потерю того, с чем он ассоциирует и на чём концентрирует все свои переживания. Как правило, это должен быть какой-то предмет, вещь или символ, которым человек становится одержим. В момент утраты всё, скопившееся за годы, выльется наружу подобно извержению! И,  если ему удастся смириться с произошедшим, всё снова станет на свои места! Но не каждый человек, Константин Сергеевич, способен простимулировать сам себя на подобного рода разрядку, поэтому здесь нужен катализатор. Наверняка, молодой человек рассказывал вам о каком-нибудь предмете, который он очень бережно хранит, как символ осознания собственных ошибок. Даже мне помнится, ваш приятель не раз упоминал про некое сердце в ледяной корке. Найдите среди его вещей что-то очень похожее и спровоцируйте друга на откровения. Пусть он начнёт выплёскивать эмоции, главное – не обижайтесь на его реакции, всё, что вам нужно, – это сохранять хладнокровие. Когда же ощутите, что ситуация достигла пика своего накала, разбейте на глазах друга предмет, коим он одержим. Важно, чтобы это сделали именно вы, поскольку вы – лицо независимое, а сам человек, находящийся в подобной ситуации, как правило, даже случайно попортив такой предмет, никогда не смирится и не поверит в потерю, вплоть до того, что может бросить все силы на замену или восстановление. Здесь важно отрезвить! Важно, чтобы Антон Андреевич совершенно не ожидал от вас подобного! Тогда ему ничего не останется, как только осознать, смириться с сим фактом и отпустить ситуацию, а вместе с ней, я надеюсь, он  отпустит и  всех своих демонов».
– Мне, правда, жаль, Антоша, но это на самом деле всего лишь чёртов фонарь!
– Фонарь, говоришь?! – злобно фыркнул я.
– Фонарь, – повторил Костя.
– А ну, пойдём! – схватил я друга за руку, но вместо повиновения тот только легонько двинул мне коленкой под дых, хотя этого вполне хватило, чтобы выбить весь пыл. Поначалу я загорелся ответить взаимностью, но передумал, посмотрев на приятеля, которого  по своей комплекции раза так в два превосходил, и который, как теперь почему-то казалось, действительно преследовал благие намерения.
– А теперь пойдём со мной, Антоша, – вежливо пригласил  меня к двери терпеливый гость, дождавшись пока я прокашляюсь. Мы вышли в коридор, и Костя распахнул дверь соседней квартиры.
– Видимо, Антоша, ты это хотел мне показать?!
Я застыл в изумлении, словно видел мир абсолютно другими глазами! Стены внутри были совершенно голые, вместо мебели по полу был разбросан монтажный мусор и мешки со стройматериалами,  никаких коммуникаций, никакой штукатурки и отделки.
– Прости, друг, но пора принимать реальность таковой, какова она есть на самом деле.
 – Но как же? – удивлённо обернулся я на Костю. – Ты же в прошлый раз своими глазами видел, что здесь всё было иначе?!
– Да не было здесь ничего иначе, Антоша, просто тебе хотелось в это верить, а я лишь не стал торопить события, думая, как быть дальше. Вдобавок, мне казалось, что ты разыгрываешь меня.
И снова я не слышал друга, вглядываясь в холод бетонного монолита, когда заметил то, чего одновременно и хотел, и боялся заметить. Пройдя вглубь комнаты, я провёл рукой по стене и взглянул на ладонь.
– Костя! – позвал я друга.
– Да! – дружелюбно откликнулся он.
Но в самую последнюю секунду что-то остановило меня от новых откровений.
– Нет, ничего, извини, просто показалось, – направился я  обратно к выходу, стирая с руки золу.
 Сейчас я понял, что пришло время, и я готов! Готов смириться!
Моя самая лучшая подружка, с которой мы шли вместе бок о бок с самого детства, сегодня ушла. Ушла навсегда, и теперь я должен был отпустить её так же, как она отпустила меня. У большинства нормальных, обычных людей осознание того, что в мире нет места идеалам, проходит, как правило, менее болезненно в сознательном возрасте. Всю свою жизнь мне тоже так казалось, но оказалось, что это на самом деле произошло только сейчас. Ведь всю эту самую жизнь я только и делал, что стремился к поиску и обретению этих идеалов, и это проявлялось во всём: начиная от работы и творчества и заканчивая личной жизнью, где  слишком большое значение я всегда придавал деталям. Видимо, в этом нежелании принимать истину за действительность у меня и начала трогаться крыша.
Нет, в существовании подруги я не сомневался и теперь. И не сомневаюсь до сих пор. Она, на самом деле, существовала. Но существовала лишь внутри моей головы. Как и у всех нас, всегда существует кто-то незримый, кто помогает двигаться вперёд, своего рода, ангел-хранитель, о котором они помнят, но, не обретя в реальной жизни, спокойно живут дальше. «Что ж, я тоже люблю тебя, и прощай, родная!» – прошептал я, ощущая, как безумие выпускает сознание из своих цепких лап. Представив себя со стороны, мне стало жутко неловко и жутко смешно одновременно.
– Спасибо тебе! – обернулся я к другу с виноватой улыбкой на лице.
– Ты серьёзно?! – посмотрел он на меня.
– Серьёзнее, чем когда-либо. И Незабудке тоже «спасибо», сегодня я, действительно, обуздал своих демонов. Больше они не потревожат ни тебя, ни кого-либо ещё! А теперь нам, кажется, пора!
– Куда? – удивлённо спросил  приятель.
  – Для начала я хочу внести оплату ещё за пару-тройку недель, затем мне, и правда, не помешает прибраться в моей (твоей!) берлоге, а там, пожалуй, придётся всё-таки закончить то, по причине чего я и оказался здесь. Я имею в виду свои мемуары, Костян.
– Почему-то теперь я тебе верю, – улыбнулся тот. – И вот ещё, – добавил он, – насчёт мебели, так как я тоже успел тут насорить, вам, Антон Андреевич, несказанно повезло, поэтому столик мы спишем на собственные неумелые ручки.
 – Хорош хитрец! – подчеркнул я находчивость хозяина квартиры. – Но покуда Ваша Светлость столь щедра, я и моё раздвоение личности выражают вам сердечную благодарность за эту  настольную индульгенцию.
 – Да брось! – рассмеявшись, протянул Костя руку, и мы обменялись крепким рукопожатием. – Антоша, – добавил  приятель уже на пороге, – ты бы сходил, проветрился, а то, небось, к дивану совсем прирос, а мы как раз тут приберёмся и столик грамотно спишем с твоей совести!
– Намёк понял, не дурак! – отрапортовал я. – Скажешь только, когда!
– Вот и славненько! – раздалось в ответ. – Бывай, старина!
То, что Костя намылился провернуть какую-то мелкую афёру и разжиться неплохим бонусом с многострадального столика, я понял сразу, но то, что это было лишь предлогом, я узнал только потом, даже не представляя, что на самом деле задумал мой приятель.
Закрыв за другом дверь, я поднял с пола ноутбук и умостил его на коленках. Столик теперь годился, разве что, для топки камина. И, конечно, я – человек честный, от ответственности при первом удобном случае улизнуть не спишу, но зная этого плута, я был уверен: раз он расщедрился – значит, ему однозначно это на руку. Со спокойной совестью я открыл рабочий документ со своими записями и ахнул. Когда удалось столько успеть – оставалось загадкой, но я не стал вдаваться в подробности, а лишь увлёкся чтением, даже не заметив, что Костя ушёл не сразу.

Едва дверь закрылась, приятель задумчиво вгляделся в испачканную золой руку. Развернувшись, он вернулся в соседнюю квартиру и, осмотрев стены, лукаво прищурился. Уже когда Костя выходил из комнаты, среди серого мусора под ногами его внимание привлекло нечто яркое, напоминавшее древесный лист. Костя наклонился,  поднял совершенно свежий и, действительно, самый настоящий кленовый лист, загадочно улыбнувшись. «Кажется, теперь моя очередь сходить с ума», – подумал он, исчезая в кабинке лифта.




 

Отрываясь от зимы.

Моя же собственная жизнь с тех самых пор вернулась в привычное русло, лишь редкими вечерами напоминая о днях беспамятного буйства приступами ностальгии. И в такие моменты накатывали очередные сомнения о собственной вменяемости. Ведь разве может нормальный человек тосковать по временам собственного безумия?! Хотя, конечно, всем, кто знает эту историю, уже давно известно, что тосковал я вовсе об ином. Пусть Маливьена и была созданием выдуманным и нереальным, но при этом она была созданием, которое смогло подарить самые реальные чувства и оставалось моим детищем. А я, греха таить не буду,  несказанно привязался к этому творению. Но время шло, и даже эти шрамы начинали зарастать, заставляя двигаться дальше. Полностью отредактированный текст уже который день был готов и ждал лишь своей законной кульминации. Вот только теперь меня постигла новая, неразрешимая проблема – я совершенно не знал, как закончить. Вы понимаете?! Написать что-то вроде: «Последним февральским днём он погрузился в поезд и, подгоняя цоканьем  машинистов, решил держать курс на родные юга». Умоляю свою совесть и жалею ваши нервы: «Не дай мне сделать того, родная фантазия!». Но что-то более вразумительное мою светлую голову ныне не посещало уже который день. Как же быть?! И я нашёлся. Самым  наилучшим решением перед тем, как отбыть на этом самом поезде на те самые юга, – было отложить всю работу и навестить старых друзей, которые являлись единственным реальным напоминанием о Маливьене. За то время, пока я редактировал сию болтологию, мы ещё сильнее сдружились с сизокрылой эскадрильей. Привыкшие ко мне птицы всегда встречали гостя с нескрываемым восторгом и взаимной радостью, а главное – вне зависимости, был я с угощением или без него. И каждую встречу после обмена любезностями мы могли еще долго просидеть вместе, с грустью вспоминая общую подругу. А каждый раз, когда пернатые взмывали в небо, я напоминал себе давным-давно забытую многими из нас истину: несмотря на то, что мы все такие разные, чувствовать умеем мы абсолютно все, и, несмотря на разность взглядов, чувствуем одинаково. Поэтому я ещё и  завидовал своим друзьям самой белой завистью! Ведь у них были крылья. А кому из вас не хотелось хотя бы раз в жизни так же вот, ступив с обрыва, вместо того, чтобы распластаться на асфальте, раскинув крылья, воспарить?! Я не соврал, и сегодня на самом деле был последний день моего запланированного пребывания в этом величественном городе. Мне стало отчаянно тоскливо. Хоть бери и выкупай квартиру. Но решение было принято, и перед контрольными сборами оставалось, правда что, попрощаться с друзьями, попутно проводив закат уходящего месяца. Провожать последний я собрался за бутылочкой виски, которую на днях подарил мне незабвенный приятель в знак окончательного примирения и моего скорого отъезда. Поднявшись на крышу, где словно по заказу царил штиль, я присел на давно облюбованное место, у самого края. Понимая, что к следующему  приезду здесь всё будет иначе, я только убедился в верности сделанного выбора. Квартира-то Костина останется, а вот полюбившийся скелет будущего эдема… Свинтив крышку и  плеснув в изящный стакан ароматный напиток, я громко присвистнул:
– Официант! Мне нужен лёд!
Осознав, что оценить остроумие, кроме самого себя, сейчас было некому, я улыбнулся собственной грустной шутке и сделал несколько глотков. Огненная вода легко провалилась, мягко обжигая горло, и разлилась приятным теплом по всему телу. Сегодня не хотелось себя ограничивать, хотя перебрать со спиртным – тоже не входило в мои планы. На город опускалась тёплая вечерняя дымка, и даже запах здешнего воздуха говорил о неминуемом приближении весны. Мне снова стало грустно, ведь уже завтра, трясясь в поезде, я не смогу вот так непринуждённо подняться на крышу, которая стала частью моей жизни. Наблюдая за городом сегодня, я испытывал какой-то особенный восторг. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Когда ты обладаешь чем-то в постоянной величине, ты, как правило, не придаёшь значения тому, чем обладаешь, но стоит только понять, что у этой величины есть мера, всё меняется.
Закат сегодня обещал быть особенно долгим. Но, конечно, это лишь мне так хотелось да думалось. За день ничего не поменялось. Сознание захватили воспоминания самых лучших моментов за время, проведённое здесь, и только, когда их шум в голове окончательно стих, я понял, что бутылка опустела больше чем наполовину.
Обжигая кожу, заходящее солнце из последних сил пыталось разлепить непослушные веки, но они уже отказывались подчиняться и ему. Пьяная ты скотина, которая утонула в бесполезном кризисе, а потом, пожалев бедняжку, вытянула себя  за шиворот  руками друга! Да вот есть ли толк?! Наверное, всё-таки надо плюнуть на должность никому неизвестного, но по совместительству главного писателя страны (а что немаловажно ещё и самого скромного!), и возвращаться к своему призванию. Задержался я тут, а столица-то у нас, и правда, не резиновая, своих понаехавших хватает. Хотя, бомжевать по крышам за полсотни рублей в месяц и запивать свою тоску не самым последним вискарём, это, я вам скажу, тоже талант надо иметь. Одно только жаль – Москву-то, считай, и не увидел, проспав весь отпуск в четырёх стенах. Пусть и в стенах наполовину личного небоскрёба. Но, если по чесноку, на самом деле, здесь я увидел гораздо больше, чем дозволено многим! Правда, философию, наверное, оставим на потом, в дороге ещё будет время потрепаться! А мне бы сейчас уложить  непослушное тело, а то ведь, зараза, грозится бессовестно рухнуть без спроса.
– Вставай, сволочь! – раздался сонный голос собственного инстинкта.
Но, так как прилечь я собрался совсем ненадолго, и к тому же прилечь на удобное деревянное перекрытие, расположенное на приличном расстоянии от голого бетона, я послал нахальный инстинкт в известном всем сведущим людям направлении. Едва голова коснулась досок, знакомая панорама открыла взору прежние детали в новом свете.
Теперь, казалось, город не только шевелился, будто заправский муравейник, но и порядочно так двоился. Решив не дожидаться, когда головокружительное представление вывернет меня наизнанку, я  закрыл глаза, пытаясь размеренно дышать. Не знаю, сколько в итоге я так пролежал, но то, что «совсем на чуть-чуть» затянулось – факт. Да и очнулся я тоже, надо сказать, не по собственной воле, а от того, что назойливый голубь, выписывая пируэты прямо напротив моего лица, пытался, как я понял, сожрать старого друга! Вот только, судя по всему, совершенно не знал, откуда лучше начать.
– Отвали, людоедина пернатая, – прохрипел я, глядя на птицу приоткрытым глазом – тоже мне друг называется!
Но птица и не думала останавливаться!
– Да чего тебе? – махнул я рукой. – Сначала хрен знает, где его черти носят, пока я один здесь, понимаешь, спиваюсь, а теперь вы посмотрите, подлизывается он! Всё, дядя Антон обиделся, поэтому проваливай, пока штурвал исправен да фюзеляж цел. 
Птица только взмахнула крылами и снова присела прямо напротив, бессовестно клюнув в щёку.
– Ах, ты ж, пакость вредная, я тебя сейчас вот точно с крыши выброшу, если не перестанешь кусаться и охотиться на мою пьяную харизму!
Не успел я договорить, как оказалось, что мои ругательства только подстёгивают крылатого наглеца. Не заставив себя ждать, птица подтвердила мои бурные догадки, повторно клюнув прямо в нос.
– Ну, всё! – злорадно рявкнул я, неуклюже поднимаюсь на ноги. – Сейчас ты узнаешь, что чувствует каждый уважающий себя  воробей, из которого делают  мячик!
И снова, не обращая никакого внимания на мою хмельную брань, взмахнув крыльями, голубь бесцеремонно приземлился на плечо.
– Разве я не говорил тебе, дружище, что ты совершенно не в моем вкусе?! Говорил, вроде. Так и чего пристал-то?! Даже как следует поваляться не даёшь пьяному человеку.
Пернатый садист, будто не слыша, совершил клювом целую серию остервенелых ударов в шею.
– ДА что ж ты за "человек-то" такой?! – взвыл я. – Нет, ты даже не "человек", ты – скотина неблагодарная! Я его кормил, поил, жену его спасал, а он теперь мне голову откусить пытается.
Не желая сдаваться, птица из последних сил тревожно замахала крыльями, пытаясь задеть меня по лицу.
– А вот это уже настоящее покушение на частную собственность! – рыкнул я злобно, отмахиваясь от голубя.
 Сделав ловкий вираж с риском для собственной шеи,  сизокрылому бедняге  всё же удалось заставить меня обернуться.
И я оцепенел, приметив у дверей, ведущих на лестничную клетку, изящный женский силуэт. Приглядевшись, я отметил, что  не ошибся! Силуэт на самом деле принадлежал молодой девушке, притом девушке, которая очень сильно мне кого-то напоминала! Одета незнакомка была вовсе не по погоде. Кроме ночной сорочки чуть выше колена, на ней  больше, собственно, ничего и не было. Обхватив себя руками за плечи и дрожа от промозглого ветра, она осторожно ступала босыми ногами по ледяному бетону, с опаской озираясь по сторонам. Каким чудом её одеяние оставалось на положенном месте, оставалось только догадываться. Птица, пытавшаяся ещё минуту назад свершить практически акт человекоедства,  наконец-то утихомирилась и смиренно восседала у меня на плече.
Повернув голову, я с недоумением взглянул на голубя, мол: «Ты тоже видишь эту девушку, приятель?!» Сама же девушка, словно не видя нас, прошествовала в предельной близости, абсолютно не сбавляя темпа, и выбранное, ею направление меня интуитивно не вдохновило.
– Эй! – окликнул я незнакомку, пытаясь перекричать гул поднявшегося ветра.
– СТОЙ! – завопил я ещё громче, когда девушка была уже на опасном расстоянии от края.
Сомнений насчёт намерений сумасшедшей у меня не осталось: подобное явление, шагающее в конце февраля босиком по крыше недостроенного небоскрёба, вовсе не сулило ничего хорошего, вне зависимости от того, насколько каждый из нас верит в приметы. Едва не спотыкаясь, я бросился наперерез девушке, моля на ходу небеса о том, чтобы успеть! Считанные секунды, разделявшие нас, показались вечностью. За это время я даже умудрился протрезветь и понять, отчего пернатый так надрывался! И за то ему, конечно, медаль полагается, а вот мне – ремня, и хорошего такого ремня, но это подождёт.
– Стой! – тяжело дыша, заорал я девушке прямо в ухо, нагнав её уже у самого края.
Окинув взглядом почему-то до сих пор неогороженный край крыши, я с ужасом убедился в правоте собственных догадок! Мы сейчас стояли, пожалуй, на единственном участке кровли, где по непонятным причинам отсутствовало ограждение. Вздрогнув от крика, девушка испуганно обернулась и растерянно вперилась взглядом в свою помеху! А вот я же только и смог, что открыть от неожиданности рот, будто захлёбываясь собственным вздохом.
– Маливьена?! – пробормотал я с несказанным удивлением.
Вместо ответа и радостных объятий, девушка, подрагивая всем телом, начала пятиться назад.
По щекам подруги катились огромные слёзы. Сумев, наконец, глубоко вдохнуть, я нервно закусил губу и поморщился! Видать, Москва совсем не хотела отпускать меня спокойно и без новых впечатлений! От вида обезумевшей девушки стоящей возле самого края крыши, у меня самого кровь забурлила в жилах! Решив отложить удивление и прочие сопутствующие очередной встречи любезности до лучших времён, я судорожно начал перебирать действенные в подобных ситуациях слова, пытаясь найти самые нужные! А действовать требовалось очень быстро, поскольку с секунды на секунду моя чудесная на всю голову подруга, обещала сорваться по-английски.
– Маливьена, детка! – заикаясь, повторил я. – Ты куда это собралась, на ночь глядя, родная?!
Вздрогнув от моих слов, девушка пошатнулась! Что за люди, у меня адреналин сейчас из ушей потечёт, а этой хоть бы хны: стоит себе, качается. Да и встреча, надо сказать, как всегда, вышла самая что ни наесть оригинальная! У меня по-другому же и не бывает! А, и правда, зачем?! Ведь жить долго и счастливо и любить друг друга – это слишком просто и скучно! «Ладно, шутки в сторону, позже поскалимся, если плакать не представится!» – осёк я себя, готовый взвыть от счастья и досады одновременно. Ведь я снова видел любимую девушку целой и невредимой, но хлоп же по лбу вать машу, опять на волосок от очередной её смерти!
– Солнце, ты всё же нашла возможность вернуться? –  заговорил я со старой подругой, словно с ребёнком, держащим в руках пулемёт.
Наконец-то, губы немой собеседницы дрогнули, и она с недоумением спросила:
– О чём вы?
– Ну, как же, – продолжил тянуть время я таким же дурацким тоном, – о нашей с тобой судьбе! Послушай, Малиш, что бы с нами не случилось, и кем бы  ты не оказалась на самом деле, пожалуйста, сейчас дай мне руку, детка, и мы с тобой поболтаем без обид, хорошо?! Я просто не привык разговаривать с девушками, когда они находятся в столь деликатном положении, да и ты к тому же такая раздетая, а там сквозняк, околеешь ведь от холода.
Ситуация была крайне странной, но ковыряться в деталях было некогда, и я продолжал нести всякую чепуху, которая казалась уместной. Единственное, о чём я не мог перестать думать, так это о взгляде подруги. Он был отрешённый и какой-то даже стеклянный, к тому же складывалось стойкое впечатление, что любимая девушка совершенно меня не знает.  Но после сказанного, я увидел, как в этих глазах блеснула живая искра, будто начали пробуждаться основательно затёртые воспоминания.
– Давай так, – не останавливался я, – не хочешь дарить кавалеру танец, так и скажи, но ничего не знаю – ты просто обязана принять пальто. Пожалей мою совесть, ведь она не вынесет, если я заморожу целую девушку на этой крыше! Договорились?!
Медленно сняв пальто, я очень осторожно вытянул перед собой руку, надеясь ухватить подругу, если та всё же машинально потянется за одеждой. 
– Видишь, я даже не делаю резких движений, чтобы ты ничего скверного не подумала.
Девушка продолжала смотреть на меня  молча, но, к счастью, в её глазах начал проявляться интерес. Теперь она мучительно старалась что-то понять.
– Маливьена! – умоляюще воскликнул я, пытаясь незаметно приблизиться как можно ближе. – Неужели ты меня совсем забыла, детка?!
Губы девушки задрожали, но так и застыли, ничего не вымолвив в ответ.
– Ладно, хочешь поделиться тем, о чём так надрывно думаешь?! А я же вижу, думаешь! Вероятно, тебе нужно выговориться?! Если так, можешь не стеснять себя в выражениях, главное – выплесни накопленное, а потом мы договоримся оставить это в секрете, как в детстве. Помнишь, как мы с тобой всегда делились секретами?! Не подумай, ради Бога, что я люблю воровать чужие тайны, просто, мне кажется, кричать об этом на весь город с крыши – не самая хорошая идея!
«Унылый из тебя парламентер», – как обычно, не к месту пнул меня по живому  внутренний голос.
И мне снова захотелось взвыть от накала страстей. Но броситься вперёд и постараться её ухватить – это, считай, сам спровоцирую падение, притом ещё и вместе улетим, а девчонка, может, всего-то пришла городом полюбоваться! Продолжать пафосные излияния? Так она почти не реагирует на них.
– Ну, что мне сделать, чтобы ты отошла от этого дурацкого края?! – взмолился я, уже не скрывая своих опасений. – Хочешь, на колени стану?
– Просто, моё предназначение иссякло, – прорвало, наконец  девушку потоком сумбурных откровений, – а без него у меня нет ни смысла, ни цели в жизни. Я жила только во имя своего создателя, но сердце говорит, что однажды судьба нас разлучила, и мне пришлось покинуть его навсегда перед тем, как река забвений забрала разум. Теперь я даже не помню его имени, а у него, наверное, давно другая и новая жизнь, в которой я буду лишней, и в которой я ему больше не нужна. Так зачем, скажите, продолжать этот одинокий путь без единственного близкого человек?!
– Послушай меня, Малиш! – поспешил я воспользоваться моментом. – Ты не представляешь, как тебе сейчас повезло! СЛЫШИШЬ, очень-очень повезло, потому что я знаю твоего создателя! Сама судьба сейчас привела тебя сюда, нам, действительно, есть, что обсудить. Ведь это именно он послал меня к тебе.
– Правда? – удивлённо воззрилась на меня девушка. И я увидел, как искра в её глазах вспыхнула пламенем надежды! 
– Разве стал бы я обманывать того, кто находится средь бела дня в такой неловкой ситуации, да на краю крыши?! Конечно, стал бы! – подытожил я. – Но только не в этот раз!
Девушка пожала плечами, показывая своё непонимание. Моя очередная шутка не удалась.
– Правда, Солнце, истинная правда! Иначе, скажи на милость, откуда мне тогда известно твоё имя?!
– И точно! – воодушевилась девушка. – Откуда вы знаете моё имя?!
– Так я же говорю, что отлично знаю человека, которому ты ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ нужна, и для которого ты никогда не будешь лишней, просто обстоятельства сыграли с вами злую шутку, и река забвений уничтожила многое, но она не стёрла главного, о чём тебе следовало знать.
Договорив, я возликовал! Она поверила мне! Застенчиво улыбнувшись и протягивая руку, Маливьена сделала шаг навстречу. И только я с облегчением выдохнул, как прямо за спиной девушки буквально из ниоткуда возник бумажный самолётик. Это был тот самый самолётик, который  в наш первый вечер мы вместе запустили на счастье. Я не поверил своим глазам! Подруга рефлекторно подняла голову вверх, пытаясь внимательно разглядеть неожиданного гостя, но её нога, предательски дрогнув, подвернулась, и, покачнувшись, девушка сорвалась вниз.
Время замерло! Замерло настолько, что я даже успел увидеть, как во взгляде несчастной полыхнули новые воспоминания! Я был готов поклясться, что она тоже узнала этот злополучный клочок бумаги! Но как же опять не вовремя! После этой мысли ход времени принял своё обыденное русло, а вот дальше всё  произошло настолько стремительно, что я не успел как следует удивиться.
В отчаянном порыве я бросился к девушке, вытянув обе руки и чувствуя, как всё тело пронизывает иглами. Но было слишком поздно. Оставляя лишь вскрик, который эхом разнёсся вокруг, Маливьена скрылась из виду. Бьюсь об заклад, сейчас в моей крови была лошадиная доза адреналина! Чуть ли не тормозя носом и зажмурившись, я машинально вцепился рукой в воздух там, где мгновение назад промелькнула рука подруги, с ужасом  приготовившись ощутить пустоту в сжатой ладони. Но, к собственному удивлению, вместо пустоты я почувствовал, что мою кисть пронизала жгучая боль!
Острые коготки крепко впились мне в запястье, проникая глубоко под кожу! Какой же сладкой показалась эта боль. И дело вовсе не в скрытых наклонностях мазохиста, просто мне так и не верилось, что успел! Я всё-таки успел! Правда,  повода радоваться, было всё же маловато! Сейчас я, в прямом смысле слова, ощутил, какой тяжёлой может показаться даже самая хрупкая фантазия, если при этом ты сам почти наполовину свисаешь вниз головой с крыши пятидесятиэтажного небоскрёба, удерживая одной рукой эту самую фантазию, а второй – пытаясь удержать вас обоих! И всё бы ничего (что того веса в хрупкой девчушке!), вот только я всё же немного опоздал! А неудачный хват рукой лишь усугубил ситуацию. От напряжения в глазах потемнело, и, казалось, суставы вот-вот затрещат! Глядя на подругу и положение собственного тела, я понял, что из-за столь самоотверженного усердия почти наполовину перегнулся через край и неотвратимо соскальзываю вниз. В глазах девушки застыл страх, и она открыла рот, пытаясь что-то сказать. «Мне бы только удержаться, родная, и потом мы обязательно поженимся!» – «Ты ещё пытаешься шутить?!» – вспомнил я собственные слова, некогда адресованные виновнице нашего остросюжетного положения. Держась рукой за кромку острого бетона, я почувствовал, как мои пальцы слабеют.
– Держись! – улыбаясь, как последний кретин, крикнул я подруге, едва не теряя сознания от этой головокружительной операции спасения собственной фантазии.
– Давай, Малиш, помогай! – прохрипел я и сделал резкий рывок. Подруга изо всех сил подтянулась, пытаясь ухватиться за бетонный край, но в последний момент её рука соскользнула, и она опять беспомощно повисла на моём запястье.
– Ещё разок! – прохрипел я, стиснув зубы и понимая, что рано радовался. Это так глупо и так несправедливо. Снова, казалось бы, обретя друг друга, мы опять оказались над пропастью, рискуя сорваться в неё в любую секунду. Девушка обеими руками вцепилась мне в предплечье, и, превозмогая боль, я сделал новый рывок! Бетон ещё сильнее впился в пальцы, но боль, превращаясь в ярость, добавила новых сил. «А вот и хренос два! – зарычал я. – Не должна наша история закончиться так нелепо!» Из последних сил я потянул нас обоих, понимая, что: либо восходящая звезда многоэтажной акробатики всё-таки дотянется, либо мы уже вместе сорвёмся вниз. И она дотянулась! Всё-таки дотянулась! А в следующее мгновение чья-то, очень кстати возникшая над нашими головами, рука ухватила Маливьену за запястье, и вдвоём с неизвестным помощником мы втянули подругу и меня самого, держащегося, можно сказать, зубами.
– Ох же, чей-то папа чью-то маму любил! – выругался я, пытаясь понять, не оторвалось ли чего в собственных плечах. Рыдая и сильно дрожа, девушка по привычке  впилась мне в рёбра.
– Ну, всё, всё! – прижал я её к себе – Всё хорошо, теперь мы с тобой вернёмся к твоему создателю и совсем ему не скажем о том, что ты напроказничала! Правда же, Малиш?!
– Разве вам не говорили, детишки, что крыши – это не самое лучшее место для брачных игр простых смертных?! Ну, в самом деле, поди, не Карлсон, Антош.




В гостях у неба на дне рождения весны.


Гладя девушку по голове, я поднял собственную и увидел, кого бы вы думали?
– Костя?! – удивился я, вопросительно смотря на друга.
– Нет! – ответил тот. – Я всего лишь твоя новая галлюцинация! Бу! – Костя пронзительно рассмеялся.
– Но, как ты здесь оказался?! И потом, ты же не верил, да и  вообще… Стоп!
– Да-да-да, Антоша! – загадочно ухмыльнулся друг. – Могу понять твоё удивление, но сначала уж лучше ребёнка приведи в порядок, – он перевёл взгляд на Маливьену, – а потом продолжишь челюсть ронять. По крайней мере, это справедливо! – Костя расплылся  в улыбке.
Словно в подтверждение слов друга, пернатая команда почти в полном составе закружила вокруг нас, радостно хлопая крыльями.
Я перевёл взгляд на Маливьену и, за малым, снова не выругался. Вместо того, чтобы, как любой нормальной девушке, продолжать мазать соплями надёжное плечо любимого в постшоковом состоянии, моё сказочное сокровище уже во всю  улыбалась старым друзьям, чуть ли не переговариваясь с теми на их птичьем языке. Как же у неё всё просто: каких-то пару минут назад готова была сдать зачёт по прыжкам без парашюта на «отлично», а теперь птицам глазки строит.
– Я знаю, что мы были друзьями! – внезапно сказала девушка.
Пернатые, пользуясь случаем, продолжали выражать свой восторг, ластясь к подруге лучше любых котят.
– Правильно, знаешь, – подчеркнул я. – А эти мелкие уродцы, как видишь, теперь тоже умеют летать. А ещё я, конечно, не меньше вашего рад этой трогательной сцене воссоединившихся сердец, и всё такое, но позвольте немного поумничать, ваше высочество, – поднимаясь на ноги, сделал я наигранный реверанс.
Девушка  звонко захихикала.
– Таки вот, спешу сообщить, ежели ваша милая попа примёрзнет сейчас к сему бетону, птенцов всяко, ясно, не высидите, а вот проблемы с собственной кладкой в будущем гарантированы!
Девушка цепко ухватилась за мою руку и поднялась вслед за мной. А я, отряхнув пальто, накинул его продрогшей альпинистке на плечи.
– Куда мы теперь? – загадочно спросил Костя.
– Воооон туда, – ответил я, указывая на недавнюю стоянку небоскрёбного человека, возле которой не было пепелищ и бетонной живописи, но стояла далеко не пустая бутылка виски. 
– А ты, я вижу, время даром не терял, – присвистнул Костя.
Когда мы подошли ближе, присвистнул уже я! И всё-таки у судьбы своеобразное чувство юмора! Рядом с бутылкой лежал тот самый счастливый и одновременно злополучный самолётик, подняв который, я протянул девушке. Приняв потрёпанную ветрами бумажную игрушку, девушка замерла, словно гипнотизируя её взглядом! Сейчас она мне напомнила ту, которую я видел после нашей первой встречи! Да, что там, сейчас каждый мог заметить, что к подруге возвращалась память! Притом возвращалась бурными волнами, открывая всё новые и новые подробности нашей дружбы! В воздухе повисла многозначительная пауза, но нетерпеливый Костя поспешил всё испортить.
– Кхм-кхм! – «ненавязчиво» прокашлялся мой старый друг. –  Помнится мне, Антон Андреевич, вы одно время так отчаянно порывались познакомить меня с дамой вашего сердца, – кивнул приятель в сторону Маливьены, – а теперь вижу, никак даже передумали представить?!
Закончив тираду, Костя широко и картинно улыбнулся! Расплывшись в ответной, но фальшивой улыбке, я торжественно ответил не менее пафосным тоном:
– Конечно, Государь-батюшка, извольте простить моё невежество. Бесконечно прекрасная Маливьена Антоновна, собственной персоной, будьте знакомы.
Девушка, дрожа от холода, кивнула, пытаясь улыбнуться, но тут же, изменившись в лице, переспросила:
– Даму сердца?!
Мы с Костей переглянулись.
– Маливьена, детка, –  взял я подругу осторожно за руку, – а ты и в самом деле ни капельки не помнишь, кроме того, что мы были добрыми друзьями?!
– Простите, – замялась она. – Я помню… нет… я знаю… я чувствую, что знаю вас, и чувствую, что вы мне очень близкий человек.
Но не успела Маливьена закончить фразу, как её огромные глаза раскрылись ещё шире.
– Вы и есть мой создатель! – воскликнула девушка.
– К сожалению, нет, – поспешил я опровергнуть её догадку, – на самом деле я тот человек, из-за которого он тебя уже несколько раз едва не потерял, а если точнее – один раз уже потерял. Но, к нашему всеобщему счастью, сегодня я искуплю свою вину, вернув тебя ему обратно!
Костя не без интереса вслушивался в каждое слово и продолжал загадочно улыбаться.
– Я  виноват перед тобой, милая, очень виноват! Но, наконец-то, моя роль в этой драме подошла к концу, разве что осталось последнее, – подытожил я.
Девушка замерла в ожидании с немым вопросом на губах.
– Мне осталось передать тебе его послание!
Продолжая говорить, я смотрел на своё любимое творение и до сих пор не мог поверить, что она снова стояла напротив, такая живая, такая настоящая и такая замёрзшая! А в этом не оставалось сомнений, ведь Костя теперь тоже мог её видеть! Странно, но у меня совершенно не осталось сомнений в отношении причастности старого друга ко всей этой истории. Как не крути, но, по-моему, ни одна даже самая бездарная актриса, ни за какие деньги, будучи в здравом уме, не рискнула бы падать с крыши на авось.
Проникнувшись важностью момента, девушка продолжала терпеливо ждать своё послание. А я не говоря и слова, приблизился к ней настолько близко, насколько это допускали законы физики, крепко обнял и нежно коснулся губами бархатной щеки так же, как это сделала она сама в ночь последней нашей встречи.
И снова в её огромных глазах вспыхнул неистовый жар воспоминаний!
Подмигнув подруге и не теряя больше ни секунды, я уверенно попятился назад и сделал добровольный шаг с края крыши. И снова время замерло! И знаете, в таких моментах всё-таки есть какая-то магия! Несмотря на энергию снаряда, которую приобретает ваше тело, окружающий мир наоборот замедляется!
Замедляется настолько, что ты успеваешь разглядеть изумление в глазах друга, пламень в глазах любимой, отчаяние и страх в глазах обоих, когда они осознают величину глупости совершенного тобой поступка. Ты даже успеваешь заметить взволнованных птиц, срывающихся вслед за тобой, и зафиксировать каждый взмах их крыльев! Раскинув руки, я больше не сомневался в правильности выбранного решения, как не сомневался и в том, что Маливьена вспомнила абсолютно всё! Всё, что между нами было! А ещё я, наконец-то, смог ощутить то, что ощущают наши пернатые друзья, каждый раз поднимаясь в небо! Пусть и на какие-то секунды, но, поверьте, эти секунды стоили того! Скажу больше, сейчас, как и во всём прочем, я не сомневался, что мои друзья вместо ужаса успели заметить на моём лице улыбку. Улыбку от ощущения свободы и безмятежности, пожалуй, именно так можно назвать моё состояние в момент свободного падения. И скажу ещё больше, друзья: сейчас я был по-настоящему счастлив, ведь, когда у тебя есть всё, а под твоими ногами раскинулся целый мир, чего ещё можно желать?!
«После этого, приятель, ты хочешь сказать, что не самый настоящий и законченный псих?» – буквально предвижу я ваш единственный  вопрос.
И, конечно же, не имею права спорить! Ваш вопрос справедлив и оправдан! Но знаете, иногда каждому человеку нужно переступить через собственный страх, чтобы избавиться от него раз и навсегда! В моём случае это было действительно необходимо. Необходимо для того, чтобы помимо страха избавиться ещё и от сомнений! И дело здесь, пожалуй, не только в одном лишь страхе, сомнениях или в желании ощутить глоток свободы, ведь её я ощущал какие-то жалкие секунды! А вот бесконечно родное и  крепкое объятие, в котором коготки любимой в эти секунды впились прямо в спину, и её такой близкий, испуганный и снова родной взгляд, в котором больше не было той остекленевшей, кукольной пустоты, я ощутил, едва мои ноги оторвались от бетона! А потом ощущал на протяжении всего падения, и даже продолжал ощущать после того, как наши тела глухо врезались в строительно-улавливающую сетку, которая была так заботливо кем-то  натянута двумя ярусами ниже. Поэтому, друзья, дело, действительно, в другом! «Ты думаешь, что после этого ты меньший псих?» – скажете вы снова. И я опять не стану перечить! Но скажите, кто из вас хотя бы раз в своей жизни не совершал безумных поступков?! И что-то мне подсказывает, что мой поступок в категории самых безумных далеко не на первом месте! Но зато я больше не сомневаюсь в том, насколько моя подруга реальна, и главное –  насколько реальны наши чувства! В самый последний момент эта девочка, не раздумывая ни секунды, сделала то же, что сделал и я. Понимая, что её хрупкими руками делу не поможешь, она просто и самоотверженно ступила вслед за своим любимым, не думая о последствиях, а желая лишь одного – просто быть рядом, пусть даже и в последние секунды. Переворачиваясь на спину, я ощутил, как на моей груди снова, дрожа и зажмурившись, лежит такая хрупкая и такая смелая девочка. В спину по-прежнему больно впивались острые коготки, коими за сегодня я был изодран, словно игрушка в клетке у тигрёнка. Но меня это только радовало, потому что эти раны, как оказалось, были единственным серьёзным последствием нашего падения.
– Ну, всё, малыш, – начал я во второй раз за последние десять минут успокаивать подругу, прижимая к себе так крепко, как только мог.
Наверное, впервые за всё время Маливьена так громко рыдала.
– На меня, главное, обзывалась, а сама-то, дурашка, ещё и похлеще меня будешь, – подытожил я. 
Раскрыв свои огромные заплаканные глаза, в которых я был готов тонуть бесконечно, девушка смотрела на меня так, словно боялась, что теперь я сам могу раствориться в её руках. 
– Это ты самый настоящий псих, Антоша, – ударила она меня в грудь кулачком и, делая глубокий вдох, чтобы не зайтись новым всхлипом, запинаясь, добавила, – но зато, зато я вспомнила… Я всё вспомнила!
– Знаю, – с уверенностью в голосе ответил я, улыбаясь. – На то и было рассчитано наше воздушное приключение. Ты так интересно рассказывала о жертве голубки при встрече с котом, что я не сомневался! Но это не снимает с тебя вины за необдуманный поступок! – сурово сказал я. – Зачем гибнуть обоим?!
– Затем, – обиженно фыркнула Маливьена, – затем, что без тебя всё это мне абсолютно не нужно. Я так устала столько лет тебя терять!
Не успели мы как следует поворковать, а пернатая команда в полном составе уже была тут как тут!
– Малиш! – улыбаясь, сказал я, смотря на девушку.
– Да? – вытирая глаза, нежно ответила та.
– Я, и в правду, вовсе не твой создатель! На самом деле, ты сама по себе такая! Я лишь дал тебе основу, спроецировал модель собственного идеала, но остальной путь ты выбрала сама! И выбрала его ты ещё в тот самый момент, когда только-только осознала себя девушкой, не желая разменивать свою духовную сущность в угоду всем слабостям, свойственным нам. В тебе больше человеческого, чем во многих из нас! Даже когда мы приземлились, ты была развёрнута спиной, чтобы принять первой удар на себя, и ты сделала это осознанно. Я прочитал всё в твоих глазах в момент падения! Будь ты только частью моей фантазии, то никогда бы так не поступила, потому что в силу собственного эгоизма, я никогда бы не позволил своей фантазии рисковать её идеальностью! Ты самый настоящий человек, Малиш, а главное – мой человек!
Девушка снова крепко зажмурилась и только сильнее прижалась ко мне.
– Мне даже не верится, – сказала она, немного погодя, – что я не всегда была человеком, это так странно!
– Ты им была всегда, детка! Ведь человек – это  не только внешняя оболочка, но и его внутренний мир. Твой мир, Малиш, который делает нас теми, кто мы есть!
– Ты – моё крыло, – сказала вдруг Маливьена, поднимая на меня заплаканные, но бесконечно счастливые глаза.
– А ты – моё! – ответил я любимой.
– Мы – крылья! – подытожила она.
– Крылья одной любви! – улыбнулся я.

– Эй, голубки! – уже по традиции раздалось над нашими головами. – Я смотрю, вы всё больше и больше осваиваете жизнь на высоте, в прямом и переносном смысле слова, и, надо сказать, весьма неплохо там устроились, да и вообще закалка – штука, конечно, полезная, но сейчас всё же не май месяц, – прищурился забытый нами Костя.
 – А я смотрю, вы тоже нашли общий язык? –морщась,  спросил я у друга, приметив у того на плече одного из молодых птенцов.
– Да, вот, – ухмыльнулся Костя, – налаживаю дипломатические отношения, чтоб небо над моей головой всегда оставалось мирным… а одежда чистой!
– Мы так и поняли! – ответил я.
И все дружно рассмеялись.
– Ну, а если серьёзно, – решил прервать я затянувшееся веселье, – есть предложения?!
– Нет, – развёл приятель руками, – конечно, вы, найдя друг друга, снова чредой такого тернистого пути можете насмерть там замёрзнуть, я как бы не против… Но какая-то мелкая дрянь внутри меня, которую люди ещё называют совестью, подсказывает, что  это не самое лучшее продолжение этой истории. А так больше никаких предложений особо нет.
– Ой-ой, – передразнил я друга, – можно подумать, ты бы просто так совесть свою поощрял, если б не ждал продолжения банкета, ага, как же. И вообще, без лысых знаем, что не май месяц.
– Сам ты лысый, – осклабился приятель, продолжая щуриться от слепящего света заходящего солнца.
– А правду-то скажешь, Кос?! – крикнул я, чувствуя, как сам  продрог насквозь.
– Правду? – воззрился с некоторым непониманием Костя.
– Я о том, какого чёрта ты так вовремя оказался рядом?!
– Ну-с, – начал Костя, – скажем так! Судя по тому, что я теперь вижу твою подругу, получается, моя крыша тоже немного  тронулась. Как результат, решил вот прийти за новой, а тут вы, как раз в скалолазов играете, – сострил мой друг.
– Ха! –с иронией произнёс я, скривившись.
– И, кстати, я тебя о том же хотел спросить, Антоша!
– Меня? – удивился я.
– Тебя, тебя, Ромео! Ты ничего не забыл?!
– Эммм, – непонимающе покачал я головой.
Ничего не добавляя, Костя развернулся и пропал из виду. Вот же человек-загадка! И только я об этом подумал, как прямо над нашими головами угрожающе просвистело что-то увесистое и сверкающее! От неожиданности мы одновременно вытянули руки вперёд, пытаясь ухватить тяжёлый предмет, прежде чем тот раскроит нам черепа. Но не успели мы его поймать, как эмоции захлестнули нас, заставляя обоих разинуть рты! Я не верил собственным глазам, держа в руках, некогда разбитую самим же Костей, целую и невредимую ледышку с заветным сердцем внутри.
– Но как?! – вопросительно уставился я на Костю. Сердце сверкало и пульсировало,  как и прежде.
– Он, действительно, ледяной! – раздался голос друга. – А это значит, не такой уж ты и спятивший, сукин сын, – делая глоток виски из моего стакана, улыбнулся  Костик.
– Эй! – возмущённо крикнул я. –  Хватит разорять мою бутылку!
– Жлоб! – фыркнул Костя и сделал ещё несколько жадных глотков.
– Это же моё сердце! – воскликнула Маливьена. – Но как?! –  повторила уже она мой вопрос.
– Да всё просто, дети мои! – раздалось сверху. – Теперь-то, думаю, можно раскрыть секреты партии! Поначалу, Антоша, я, и правда, грешным делом думал, что у тебя конкретно так поехала «чебурашка»! И признаюсь ещё кое в чём! Я даже намылился звонить твоим родителям... Хотя знал, что после прошлого своего розыгрыша, их такими новостями лучше не тревожить, а то меня в психушку и упекут первым. Но ведь ответственность за тебя, никуда не делась, понимаешь?! Поэтому я продолжал поддерживать контакт с Незабудкой, хотя последние дни меня не покидало стойкое чувство, что я втянут в авантюру. А ты знаешь меня Антош: я же такой человек, который любит всё усложнять, а усложнив, любит в этом покопаться! А попутно я ещё и тот самый человек, который заставлял тебя нарисовать «Нер`зула» сроком в 15 минут и ни секундой позже, прибывая в полной уверенности, что если ты не справишься, работы тебе не видать, как собственных ушей!
– Старость – не радость! – съязвил я. – У вас, батенька, склероз: ведь меня ты, к счастью этого делать уже не заставлял, но рассказывать – рассказывал, не без этого!
Мы оба рассмеялись.
– А знаешь, что это означает, Тош?
– Весь внимание! – поспешил выказать я другу свой глубочайший интерес.
– Мне всегда хотелось верить в чудеса, понимаешь?! И, главное, я всегда верил, что Москва – безмерно могущественный город, город контрастов и любых возможностей, где реально исполнить практически любые мечты, было бы желание! И ещё,  конечно, мозги! А раз так, то почему бы, собственно, девушке хоть и из твоей головы не взять и не материализоваться в этом городе?
Закончив фразу, Костя деловито оттопырил нижнюю губу, наверное, тем самым желая показать, мол, вообще плёвое дело, чуть ли не каждый день что-то подобное происходит на половине из строящихся небоскрёбов.
– Но самое забавное в этой истории – нечто другое! Чем больше я продолжал общаться с Незабудкой, тем больше, как ни странно, из вас двоих хотелось верить именно тебе! И  первое, что меня по-настоящему зацепило (будешь материться!), –  это твои снимки! А точнее, самый особенный! Уж слишком убедительными были следы от женских пальцев! И, конечно, я не исключал возможности элементарного монтажа, особенно при условии, что показывал мне это человек частью работы, которого столько лет являлся фотошоп. Но именно сей факт и дал мне главную зацепку! Выходило: либо мой друг действовал от противного, дабы  казаться более правдоподобным, либо на самом деле свято верил в то, что говорил! Поэтому, на всякий случай, я стащил у тебя парочку фотографий, ты уж не обессудь!
Костя достал из кармана мобильный, сделал несколько кликов и уже  прицельно бросил его прямо мне в руки.
– Нет, ты точно захотел нас покалечить! – взмолился я . – Ещё кирпич вдогонку кинь!
– Не ворчи,  как старый хрыч, рановато тебе! – парировал приятель.
На дисплее светилась та самая фотография,  которую я порывался предоставить другу в качестве веского аргумента, но передумал в самый последний момент! И сейчас на ней мы с Маливьеной снова были вместе!
– А потом, – продолжил Костя, – я сложил некоторые факты, добавил сюда вот этот кадр и сопоставил последовательность событий дня, когда разбил заветный куб!
– Например, – съехидничал я, испытывая злорадное упоение, ведь мой недоверчивый друг сейчас признавал каждое моё слово.
– Например, когда мы попрощались, пожав друг другу руки!
– Ты заметил на руке сажу? – перебил я друга.
– Именно! – ответил он. – Затем я вернулся в соседнюю квартиру, припоминая, как ты ощупывал стены, и оглядев комнату порядком ошалел! Буквально на каждой стене был тонкий налёт пепла! Затем, уже когда я покидал квартиру, ещё одно дивное явление взбудоражило меня не на шутку: прямо под ногами лежал абсолютно свежий кленовый лист. Мне оставалось только признать, что в этой квартире, действительно, было много необъяснимого, и подкупало во всём этом сходство примеченных мною деталей с твоими словами! На протяжении всей дороги домой я прокручивал в голове каждый твой рассказ.
– И…?! – нетерпеливо подгонял я друга.
– И я понял, что либо у нас с тобой на пару «кукушка» прохудилась, либо мы даже здоровее самого Незабудки! Чтобы это прояснить окончательно, собственно оставалась последняя деталь!
– Куб?! – спросил я.
– Именно! – подытожил Костя. – Хотя на тот момент буквально ещё какие-то минуты назад, разбивая куб, я был непоколебимо уверен в том, что это лишь стекло! Но потом, Антоша, я вспомнил твои же очень давнишние слова: «Мы видим то, что хотим видеть!». Вот как теперь оказалось с кубом, я и был слеп. Ведь не смотря на свою любовь к чудесам, в каждом действии я оставался  прожжённым реалистом! А без веры даже в собственные действия,  как доказала практика, желания не сбудутся, а чудеса так навсегда и останутся фантастикой. Поэтому, до тех пор, пока я не захотел во всём разобраться глубже, куб в моём пространстве существовал не более чем броская стекляшка, когда ты уже давно видел его другую сторону, ту сторону, от которой каждого из нас с детства учат отгораживаться! И едва мне пришла эта мысль в голову, я попросил тебя ничего не трогать!  И, собственно, в один из назначенных дней, на ваше счастье, вместо горничной явился ваш покорный слуга! Я осторожно прошёл в комнату, оглядывая место нашей кубичной трагедии, где сам квадратный пострадавший так и оставался на прежнем месте лишь грудой битого мною стекла! Внимание привлекло бесконечное множество рисунков, и я,  признаться, увлёкся, понимая, что это целый комикс! Закончив чтения и набираясь смелости, я решил проведать соседнюю квартиру, и только уже потом начал изучать сами осколки! Помимо них, на полу оставались следы от запёкшегося и напоминающего кровь вещества, которое ты называл сердцем, а я принимал за воск! Я провёл по нему пальцами, желая понять, какой на ощупь этот самый воск, и к собственному удивлению испытал шок! От вещества исходила морозная аура! Едва пальцы коснулись его снова, как оно начало усиленно кристаллизоваться! Осколки же самого куба теперь холодили не меньше! Я поднял несколько бурых кристаллов и ощутил некий магнетизм! Их с неистовой силой притягивало друг к другу! Решив не препятствовать процессу, я соединил кристаллы, и, не заставив долго ждать, с ледяным хрустом они принялись срастаться! Прикинув что к чему, я ускорил процесс, один за другим соединяя бурые частицы, и прямо на моих глазах в своём единстве они явили форму сердца!
А едва это сердце обрело первозданный вид, на его гранях начал проступать самый настоящий иней. С не меньшей скоростью он покрывал сердце остроконечными ледяными пиками, которые, переплетаясь между собой, образовывали всё новые и новые  пласты льда! Это всё происходило настолько стремительно, что я не успевал удивляться каждой новой метаморфозе! Те же осколки, что я прежде считал стеклянными, прямо под моими ногами растеклись лужицами талой воды.
Это было удивительно, за какие-то считанные минуты я держал в руках то, во что отказывался верить не один день! Тогда я понял для себя кое-что важное: пока ты сидишь на месте и лишь, выдвигаешь гипотезы, строишь предположения, гадаешь на кофейной гуще, ничего и никогда не произойдёт! Но если ты начинаешь хотя бы исследовать свои, пускай и бредовые предположения, тогда можно воплотить многое! Ведь именно так рождался этот мир! И ни одно чудо на ровном месте не вершится, поэтому в нашем мире материалистов так мало чудес! Люди просто отрекаются априори! И хотя мне это помогло увидеть многие вещи иначе, меня ещё долго не покидало чувство, что я и сам сошёл с ума! А в один момент даже, грешным делом, возникла мысль позвонить Незабудке, благо, вовремя опомнился!
– Но постой, разве частички сердца не таяли от тепла твоих рук? –  спросил я у друга.
– Нет, – мягко улыбнулся Костя. – Они бы и не стали таять, по крайней мере, у меня в руках, ведь в своём единстве они уже давно и навсегда принадлежали одному известному всем присутствующим засранцу! Если с трёх раз не отгадаешь, дам тебе фору: ты каждое утро здороваешься с этим парнем в зеркале!
– Даже не имею понятия, кто бы это мог быть! – подыграл я другу.
– Вот и славно! – отмахнулся Костя. – И вообще, не перебивай старших!
– Вообще-то, если что – это ты у нас младшенький!
– Вообще-то, если что – я твой бывший начальник!
– Вообще-то, заказчик, а не начальник, а это разные вещи!
– Вещи?! – аж подпрыгнул Костя.
 – Мальчики! – взмолилась Маливьена.
– Хорошо, родная! – сказал я. И  мы дружно рассмеялись.
– Я не об этом, Антоша! Просто, кажется, я окончательно поняла, как смогла вернуться!
– Ну, колись тогда, заяц-партизан, – почём водка на Фонтанке?!
– Дядя  Костя, – смущённо замялась девушка, явно не зная, как правильнее назвать друга!
– Дядя Костя?! – оскорбился приятель. – Сама ты, тётя Мальвина!
– Константин Сергеевич, – помог я подруге.
– Да! – воскликнула Маливьена. – Константин Сергеевич тоже поверил! Поверил не только в меня, но и в тебя, Антоша, в нас, любимый! И поэтому я здесь! Его вера дала мне новых сил и не позволила сердцу остановиться! Всё точно так же, как и с голубкой! Помнишь, я рассказывала?! И как же вовремя это случилось, ведь к тому моменту я уже практически исчезла! Но не всё сразу было так радужно, как кажется теперь! Ведь Константин оставался для меня чужим, моё сердце принадлежало только одному тебе, а его вера была основана исключительно на твоих рассказах и собственных догадках! Поэтому вернулась лишь моя внешняя основа, которая  внутри же теперь была, что чистый лист! Слишком долго я пробыла в реке забвений, из которой мою сущность вытянули в последний момент, собрав по частицам! Но так как в твоём сознании и сердце, любимый, я оставалась неизменной, наша встреча вернула мне душу, которая, действительно, как говорят в вашем мире, бессмертна, и которая  всё это время продолжала жить в тебе и твоём сердце!
– Ах, ты ж, каналья! – восторженно прикрикнул я на друга.
– Хе-хе, – деловито улыбнулся приятель в ответ, после чего, важно вздёрнув подбородок, Костя стал что-то пристально разглядывать вдали.
– Спасибо, – сказал я искренним тоном.
– Ваше спасибо, Антон Андреевич, вы всегда можете перевести на мой личный счёт, реквизиты, помнится, вам известны, ну а если забыли, то заботливая и порядком истосковавшаяся по вам Машенька всегда с радостью напомнит.
– Ну, вот ты можешь хоть минуту побыть нормальным человеком?! – спросил я у друга.
– Не могу, – отмахнулся тот, – ведь тебе же первому станет со мной скучно! И, кстати, – тут же сменил тему Костя, – именно по той же самой причине ты и не мог одолеть лёд!
– Что ты имеешь в виду?!
– Не имею, а опираюсь на рассказ твоей тёти Маливьены, – передразнил он подругу, видимо, и правда обидевшись на её слова о дяде.
– Просто, Антоша, ты слишком сильно соприкоснулся с двумя мирами одновременно. И механизмы измерения, в котором жила девушка прежде, начали оказывать влияние на тебя самого! А мне на тот момент ничего не стоило разбить куб, ведь в моём мире он оставался только в той форме, в коей я сам хотел его видеть!
Больше не слушая Костю, я взглянул на подругу, которая,  протянув руку, осторожно коснулась ладошкой одной из сторон куба. Обжигающий лёд начал мгновенно испаряться, образуя клубы сияющего пара вместо талой воды!
Костя с улыбкой наблюдал за происходящим и о чём-то перешёптывался со своим новым сизокрылым «авианосцем». Менее чем за четверть минуты непослушный некогда лёд полностью растаял! Даже привычная чаша, обычно удерживающая сердце, обратилась в пар! Настал момент истины! Наши ладони теперь разделяло только само сердце, переливающееся ослепительным светом! Оно будто зависло в воздухе прямо меж ладоней, и чем ближе они соприкасались, тем чаще становилась пульсация сердца!
– Сложи руки лодочкой и раскрой ладошки, – попросил я девушку.
– Зачем? – нахмурилась та.
– Затем, что я должен сдержать обещание!
– Какое обещание, любимый? – вкрадчиво спросила Маливьена.
– Я дал слово, что я обязательно верну его  тебе, если мы когда-нибудь встретимся снова, чего бы мне это не стоило! Ведь никто не имеет права держать сердце в плену!
– Глупенький, – приставила подруга указательный палец мне к губам, – оно не может быть в плену у того, кому принадлежит! Ты же сам видишь, что лёд полностью сошёл, а это значит, настало время, которого я так давно ждала! Время, когда между нами больше не осталось ни одной преграды! Поэтому оно не только должно, но и просто обязано всегда биться в унисон с твоим, являясь его несменной половинкой!
Закончив речь, девушка очень уверенно прижала пылающий красный комочек своей ладошкой к моей ладони. Едва руки сомкнулись, кожу приятно обдало мягким, щекочущим жаром, а секунду спустя меж скрещенных кистей ослепительно полыхнуло розовое пламя, растворяющее многострадальное сердце в наших телах волнами мощных пульсаций!
– Мои поздравления молодожёнам! – хлопая в ладоши, крикнул Костя. – Можно сказать, вы только что сочетались узами брака, и бьюсь об заклад, сделали так, как этого ещё никто и никогда не делал, и, уверен, вряд ли сможет повторить! Главное – первую брачную ночь  посреди стройки не проведите.
– А, это мысль! – подначил я друга. – Лучше давай  оттуда ходу, мыслитель, сетка, поди, неказённая, продавите ненароком, чем я потом новых астронавтов ловить буду?
Шутки шутками, а Костя был прав! Когда мы, наконец, выбрались из синтетической паутины, так удачно спасшей наши жизни, Костя уже ждал нас с двумя тёплыми пледами и парой моих зимних кроссовок.
– Сергеевич! – удивлённо воскликнул я. – Ты не перестаёшь удивлять!
– Да брось, просто выпрашиваю добавку к пенсии, – отмахнулся приятель. – Хотя, об этом поговорим на самой пенсии, а пока, Антош, знаешь, что я думаю?
– Жалуйся, – похлопал я друга по плечу.
– Нет, Антош, я даже не думаю, теперь я просто уверен! Другие измерения, действительно, существуют! Ну, по крайней мере, два из них существуют точно! И если одно, существует вот здесь, – приятель коснулся своей головы пальцем, – то это совершенно не значит, что его нет!
– Мне кажется, – замялся я, – или наш любимый друг после второго стакана виски начал повторяться?!
– Дослушай, невежа! – фыркнул он. – Любая наша  фантазия – это целый, отдельный и несказанно огромный мир, который при этом способен целиком и полностью уместиться в одной лишь вот такой маленькой головушке, – ткнул он теперь уже меня пальцем в лоб. – Это фундамент всего того, что мы имеем и видим вокруг! Ведь именно с неё начинался, начинается и всегда продолжит начинаться мир по эту сторону! Те игры, которые делаю я, и которые оживляешь ты, как и твоя книга, наши образы и характеры в головах тех людей, кто, возможно, будет её читать, как и любой прочий труд абсолютно любого без исключения творца, пусть даже этот творец ещё ходит пешком под стол, а его труд – всего-навсего бессмысленная каля-маля, коей суждено только в будущем перевернуть этот же мир – всё это, без исключения, рождалось, рождается и будет рождаться только и исключительно здесь, – снова ткнул мне пальцем в голову приятель.
– А если кому-то кажется, что я говорю глупости, – раскинул он руки, будто сие ораторство внимали, разинув рты, миллионы последователей, – то пусть этот человек вспомнит, что абсолютно любая, даже его любимого, самая скупая идея, как прочие сюжеты из перечисленного, зарождалась здесь же! И, несмотря на то, что всякую идею в своём зародыше нельзя осязать немедленно, так же как и всего перечисленного, всегда можно увидеть плоды любой идеи в будущем, поэтому как минимум –  нельзя отрицать факт существования идеи в качестве составляющей материального мира, как максимум – отрицать данность глупо! Хотя, если конечно, тот человек всё ещё не согласен, пусть попробует оспорить! Но сомневаюсь, что отрицание веры в существование собственной мысли – будет признаком здравого рассудка! А раз так, значит, только в нашем реальном мире иных измерений уже целых два! А сто;ит любому из нас лишь взять в руки инструмент, поверив в собственные силы, как начнут множиться и оживать новые измерения! Поэтому, если мы чего-то не способны увидеть, – это совершенно не значит, что этого не существует, это значит, что просто мы очень ленивые задницы, и живём зачастую только так, как нам проще! А ведь у каждого вот здесь, – коснулся он снова собственной головы, – пропадает, как было сказано ранее, такой богатый ресурсами мир, мир в котором нет ничего невозможного, и главное, который всегда открыт каждому, стоило бы только захотеть! Осознавая это, Антоша, мне самому теперь очень обидно за многих людей, одни из которых боятся, а другие просто не хотят! Я это, собственно, к чему?! Если наш мир буквально соткан из всего того, что было рождено там, и мы способны это осязать, то кто сказал, что не может существовать потустороннего разума?! По крайней мере, рано или поздно ему должно было зародиться и там!
– Правда, милая? – обратился Костя к Маливьене.
Подруга воодушевлённо кивнула и, игриво вцепившись в мои  рёбра, словно котёнок в шерстяной клубок, зачем-то начала закутывать меня ещё и в собственный плед.
– Ты вот, например, друг мой, – сказал Костя, – сделал невозможное, сотворив вон тот шедевр с такой очаровательной улыбкой! – кивнул он в сторону Маливьены. – И, поверь, это больше, нежели любое из бесплотных творений и твоих собственных мечтаний о них! Ведь твоё творение живое и, что важно, одушевлённое! И пусть отныне его душа и сердце принадлежат одному тебе. Но кто сказал, что с нашим равнодушным миром твоему творению нельзя делиться теплом этой души даря его каждому нуждающемуся и вселяя надежду в сердце каждого страждущего?!
– В этом нет моей заслуги, Костя, я даже Маливьене говорил об этом!
– В этом, прежде всего, твоя заслуга, Антоша, ведь если бы ты не поверил в собственные силы, ты бы не смог наделить ими  своё творение! И, конечно, здесь мало одной только веры, ведь абсолютно для каждого воплощения нашей фантазии нужен свой определённый инструмент! В твоём случае мало было иметь лишь один холст, кисть и веру в то, что ты владеешь ими по призванию! Здесь нужны были чувства, друг мой! Наши чувства – самый мощный ресурс и одновременно инструмент, который, что важно, подвластен человеку! Ты же сам хотел сотворить что-то фундаментальное, а что-то фундаментальное возможно сотворить только с помощью этого инструмента! Просто зачастую, к сожалению, этот мир учит обратному, заставляя как можно меньше вкладывать их во всё, чего мы касаемся. А ведь любой шедевр, прежде всего, начинался именно с них, в зависимости от того,  насколько верно автор расставил акценты! Без них бы наш мир был скучным и серым! Но ты, Антоша, молодец, ты не просто смог вернуть себе этот ресурс, но ещё и вложил его по максимуму! Твои чувства стали её сердцем, твои мечты стали её целью, твоя жизнь стала её смыслом! Ты сделал очень много, дав своей фантазии разум и при этом подарив возможность выбора, желая разделять, а не только властвовать! Но смог ты это сделать тоже не сразу, а  лишь очень много лет спустя! А теперь угадай, почему?!
Костя не стал ждать ответа:
– Потому, что всю свою взрослую жизнь ты жил в мире рамок и стереотипов, по законам которых мы сейчас все живём, но ведь не обязаны?! Безумный ритм нашей жизни превратил тебя, как и многих, в равнодушного, циничного материалиста и зануду. Помнишь себя до событий в этих стенах?! А меня?! А всех остальных помнишь, Антоша?! И лучше чем кто-либо другой знаешь: становясь таковым, жить становится проще, но вот полезнее ли?! Став такими, многие вовсе забывают о мире наших чувств, но ты и подобные тебе, обычно ещё долгое время  пользуются параллельным измерением, лишь как источником ресурсов, забыв о том, что в нём можно творить чудеса, а главное – о том, что именно в этом мире живут наши чувства! И только потому, что по призванию и долгу службы ты ещё привык там задерживаться, стереотипам не удалось до конца осушить верное русло твоего мышления и заставить окончательно забыть о том, что делает нас людьми! Отсюда следует: твой кризис, друг мой, скажу тебе без всякого Незабудки, не что иное, как защитная реакция собственного искалеченного реальностью подсознания! Знаешь зачем? Затем, чтобы вытолкнуть из этого омута многострадальное сознание, хотя бы ненадолго, хотя бы ради единственного глотка свежих, неискажённых ощущений и дать возможность осмыслить всё происходящее с тобой, пока ты окончательно не превратился в бездушного зомби, растение, машину – называй, как хочешь! Поэтому скажи своему кризису только «спасибо», Антоша! Если бы не он, ты бы не оказался здесь, среди этих стен, где ещё волей случая не властны законы стереотипов нашего серого социума, и где ты смог нормально восстановить свой  израненный внутренний мир, поняв снова,  насколько прекрасна возможность чувствовать! А главное – ты начал бороться за эту возможность, воскресив всё то, из чего теперь соткана Маливьена! И больше никогда, Антош, слышишь, никогда не позволяй запретить кому-то, даже если этот кто-то ты сам, верить в чудеса, продолжать чувствовать, а главное – делиться чувствами с другими!
Наконец замолчав, Костя включил свою фирменную улыбку и,  закусив губу, в который раз уставился куда-то вдаль. Несколько минут он стоял, молча, то ли гипнотизируя закат, то ли наоборот, поддавшись чарам заката, а затем, похлопав меня по плечу, сказал: «See you later, my friends! И, пожалуйста, проводите солнце! Ведь даже оно сегодня дарит вам незабываемый закат!»
Развернувшись, приятель очень энергично зашагал в сторону выхода!
– Костя! – окликнул я друга.
– Да?! – обернулся он с видом человека, только что решившего для себя самого нечто важное.
– Я правильно догадываюсь о том, куда ты собрался?!
– Наверное, да, – ответил приятель и лукаво прищурился.
– Тогда удачи тебе, друг, и, пожалуйста, не сгинь там навсегда!
 – Не хорони меня раньше времени, друг, – ответил Костя. – Ты же меня знаешь, я, как "железный Арни", всегда успею вернуться и всех достать.
– Это, уж точно!
– А куда он собрался? – озадаченно спросила Маливьена.
– В твой мир, – ответил я  подруге. – В твой мир, детка.
Решив отдать должное просьбе двуногого друга, мы остались на крыше провожать, и в самом деле, по истине, прекрасный закат, навстречу которому, взмыв в воздух, устремились уже наши пернатые друзья! Обнимая меня, Маливьена ещё долго и сладко что-то мурлыкала на ухо, а потом, помахав птицам рукой, смущенно сказала:
– Антоша, а я тоже хочу птенцов… только не таких уродливых.
– Даже и не думай, – по-отечески нахмурился я. – Какие могут быть птенцы? Тебе только семнадцать, а статья за тебя тянет на все пятнадцать! К тому же теперь у тебя очень много важных задач! Школу вот, например, придётся закончить, ну хотя бы одиннадцатый класс, паспорт и прописку получить, в универе отучиться. Ох, да сколько ж всего тебе ещё нужно!
– Мне уже восемнадцать! – перебила восторженно девушка.
– Как это? – удивился я.
– Так ведь сегодня 1 марта, и у меня день рождения, любимый!
– Как первое марта?! Не может быть!

Эпилог

Мне казалось, что так и не смогу найти нужных слов!
Но всего-то: стоило довериться интуиции – и судьба сама расставила всё по местам!
И знаете, оглядываясь назад, на тот момент, когда я только начал делать первые заметки и, сопоставляя с опытом, который  получил к моменту написания этих строк, я извлёк очень мудрый урок, о котором отзовусь так!
Пусть у меня не вышло потешить своё тщеславие и оправдать все амбиции! И пусть вы, действительно, оказались правы, и сейчас мне стыдно за грандиозность начальных (пусть и ироничных!)  порывов, в коих я замахнулся на высокое! Да какое там высокое, у меня-то и книги, как таковой, толком не получилось! Так, лишь немного приукрашенные хроники собственной жизни (хотя, надеюсь, вы мне это простите, ведь я всё же не писатель).  Но зато у меня вышло написать счастливую историю своей нынешней и будущей жизни, и, что важно, как минимум – вернуть себе давно позабытую возможность любить и чувствовать! А ещё у меня получилось вдохнуть жизнь в одну из самых своих сокровенных фантазий, которая на самом деле всегда жила и до сих пор живёт в моём сердце, а теперь вот ещё и будет жить на этих страницах! И, наверное, многим после сказанного может показаться, что подобная сентиментальность свойственна только законченному до мозга костей романтику, но на самом деле признаюсь: «Это мнение  ошибочно, так как к такой сентиментальности может прийти  человек, во многом отлично знающий цену собственной черствости, оттого и понимающий, какую боль она порой способна причинять!»
Поэтому в заключении хочу пожелать вам, друзья: «Делайте то, что велит ваше сердце, и то, что чувствуете нужным сделать, а не только то, что вас обязывают делать, внушая страх быть непонятыми! И очень надеюсь, многие из вас дадут моим словам верную трактовку, а не увидят призыв к бесчинствам».
И, пожалуй, последнее, уж поверьте!
Костя всё же был прав в своей теории о чувствах, которая на практике, и в самом деле, лучше любой суеты и погони за одним лишь материальным благом, за которыми мы забываем наслаждаться красотой и многогранностью  обоих миров!
Помните, друзья, мы оставляем свой отпечаток на всём, к чему прикасаемся, обретая в этом бессмертие, но то, каким будет ваше бессмертие, зависит лишь от того, как вы предпочтёте оставить свой отпечаток.


Бонусы

0. Во многом автор старался общаться с читателем на языке метафоры и аллегорий, и по этой причине просит не воспринимать слишком буквально всё то, что на первый взгляд может показаться непонятным.

1. Выражение «внебрачная сигарета» получило славу в личных кругах автора после забавного снимка, на котором друг помогает подкурить автору без помощи рук! Снимок, в фигуральном смысле, отражает «поцелуй» сигарет, поэтому носит ироничный характер, за что и получил данное название.

2. После 8 лет стажа курильщика автор на самом деле бросил курить за один день и без всяких сподручных средств, что и вам настоятельно рекомендует сделать.

3. В книге представлены три реально существующих человека:  Антон, Костя, Настя.

4. Насчёт реальности Насти автор частично приврал, но ему думается, вам и без того ясно, что данная девушка символизирует вполне  реальные знакомые автору прототипы.

5. Старый добрый друг автора Константин Сергеевич, на самом деле занимает не последнее место на рынке игровой индустрии и цифровых технологий, ввиду чего фамилию Константин просил не разглашать.

6. Грандиозный розыгрыш Константина, часто упоминаемый в произведении, действительно, имел место быть на период 2011 года. Молодой человек очень ловко заставил и автора, и его семью поверить в своё похищение, которое инициировал достаточно правдоподобно. Как результат, автору пришлось обращаться в Московское ОВД, находясь за тысячи километров от столицы и даже задействовать некоторые личные связи,  пытаясь помочь другу (что в результате только по счастливой случайности не окончилось административной ответственностью, и не очень положительно сказалось на состоянии здоровья некоторых близко знакомых балагуру людей). С тех пор вроде бы больше так остро не шутит.

7. Вопрос на тему «Молотка», на самом деле, существует в жизни автора с самого детства!

8. Имя главной героини родилось в результате слияния  нескольких полюбившихся автором женских не менее выдуманных имён, в число которых входят такие имена, как Малифесента и Мальвина. На запрос Гугла о существовании имени Маливьена поисковик до момента выгрузки данного произведения выдавал  только один сайт и единственное упоминание! Привет тому человеку, с чьими мыслями сошлись мысли автора вне всяких материальных контактов.

9. Сама же главная героиня произведения – Маливьена –  является собирательным образом личных представлений автора о собственных идеалах женского естества и настоящей красоты.

10. Также Маливьена – реально существующий образ девочки- друга и мечты, с самого детства застрявшей в голове автора и дожившей до дня сегодняшнего!

11. Фрагмент разговора главного героя со своим другом Константином о завоевании последним личных неприступных бастионов является следствием ошибки самого автора в момент написания данного фрагмента, но найдя ошибку достаточно удачной, с точки зрения личного чувства юмора, автор решается оставить её, как ироничную часть диалога между друзьями.

12. В момент написания фрагмента о переживаниях Антона после исчезновения любимой девушки и разыгравшейся в это время грозы в середине февраля в Москве по интересной случайности на самом деле  проходит аномальная февральская гроза!

13. Помимо прочих хобби, автор на самом деле увлекается метанием ножей больше чем на уровне «просто покидать пирачинку в деревяшку».

14. Релизы некоторых игровых проектов, в которых автор принимал участие в качестве 2D игрового художника, успешно состоялись в сообществе steam, но баснословных гонораров, в отличие от версии, озвученной в произведении, они ему не принесли.

15. Автор на самом деле мечтает работать в Valve.

16. А ещё однажды автор совершенно бескорыстно помог одному из своих бывших учителей построить дом. Это-то к чему?! Ну, так, к тому, чтобы хоть за что-то у вас появился повод похвалить  предельно скромную бездарность автора!
P.S. так как даже редактор автора не понял вышесказанного правильно, автор спешит сообщить, что изложенное не имеет никакого отношения к примитивному хвастовству и самолюбованию, и было приведено исключительно в целях самоиронии, в виду чего, несмотря на строжайшие рекомендации редактора, автор оставляет за собой право допускать абзац к публикации.

17. К птицам, упомянутым в произведении, с некоторых пор автор испытывает, действительно, крайне положительные и тёплые чувства, ввиду чего по причине старой дружбы пернатые прохвосты были выбраны не только символично, но и в знак проявления дружелюбия между всеми нами такими разными!

18. Автор не исключает возможности существования его героини произведения в реальной жизни, как и встречи с ней! Поэтому на всякий случай, пользуясь моментом,  заранее спешит поблагодарить девушку, как за возможную встречу, так и за  её существование!

19. На написание данного произведения автора подтолкнуло впечатление от собственной графической работы. На рисунке изображён город на фоне заката с парящими над этим городом птицами. При первой возможности автор с радостью представит эту работу на обозрение всем желающим.

20. Ну и, пожалуй, главное: автор на самом деле больше не боится высоты, и в этой части истории вы уже сами знаете, почему!

21. Если появятся вопросы, или возникнут собственные мысли на тему того, чем бы автору ещё захотелось с вами поделиться, он оставляет за собой возможность дополнять этот раздел.

22. А здесь если хотите,  вы можете начать, собственную историю, почему бы и нет ?
Ведь если вы  читаете эти строки, то кажется мы уже выяснили, что не стоит робеть и сдерживать себя в благих порывах, тем более на фоне только глупых и зачастую неоправданных страхов. Будьте смелее и все обязательно получится!