***

Опять ночь, где-то вдалеке проезжают десятки потерянных фар, свет которых никогда не дотянется до моего 22. Отсюда только ближе к звездам и ветру. Кажется, до 24 подать рукой. Этаж, который является для меня роковым, который собрал в себе все радости и мысли. Салюты давно отгремели, сигареты кометами упали вниз на чьи-то светлые головы. Зима переходит в лето и обратно, а ты все тянешься к крышам, сломанные крылья зудят от прогулки по облакам. Странно, ведь должен быть инстинкт самосохранения, заставляющий кровь отбивать в висках чечетку. А сердце, захлебываясь, работает на износ. Почему только о грустном? А вы пробовали делиться радостью, той горящей искоркой, которую вы с огромным трудом разожги с кем-то вместе, подставляя ветру и брызгам спину; склонившись так близко, что твоя непослушная светлая прядь игриво мазнула его по щеке. Сотни неудач, которые наконец-то увенчались успехом: годы разговоров, прогулок, песен, писем и эмоций, совместная работа. Радость хочется запаковать в пленку и прикладывать к больному месту. Но хранилища часто и быстро дают течь, обжигая дотла. Коллекционирую рубцы, говорят, они прочее обычной кожи. Мне часто приходится использовать живых людей, как альтернативный источник. Я зависима… И вы хотите, чтобы я так просто поделилась звездной пылью? То, что я с таким трепетом храню под сердцем. Ни за что. Болью делиться легче, когда тебя переполняет, все льется через край и туманит сознание. Слова рвутся наружу, хочется кричать, срывая голос, чтобы разбить проблему на мелкие осколки. И надеяться, что тепло близких поможет тебе оплавить их острые края.