Дон Жуан и Золушка играют в догонялки гл. 10

Глава 10
Молоко с хлебом

Палыч проснулся, бодреньким, и сразу расставил приоритеты.
Пока Крошка Матрёна спала, он занялся уборкой. Впрочем, работы было немного. Хорошо, что мама приходила позавчера и прибрала.. Шторы постирала, в холодильнике порядок навела. Ванная  и туалет блистали. Вроде, он и не неряха. Но квартира должна быть похожа на жильё, а не на помещение, которое ожидает, когда его навестит хозяин.

Сначала он навёл порядок в кухне. Собственно, там было практически чисто. Ну, немного грязной посуды в мойке не могло составить мнение о нём. Быстро помыл посуду, и мойка опустела. В холодильнике ассортимент «быстро, вкусно и сытно для нормального здорового мужика». Бутылка водки и бутылка коньяка. Хороший коньяк, хорошая водка.  Это отец позаботился. И не для того, чтобы обязательно сразу открывать и пить. Пусть стоит. При необходимости можно и открыть. Надо же, как удачно отец вчера продуктами холодильник забил.

 Пылесосом не стал пользоваться. Протёр везде пол. В темпе и качественно. Оценил выполненную работу и остался доволен. Потом на цыпочках,  будто опасался быть обнаруженным, подошёл к двери спальни, приложил ухо к дверному полотну и замер. Тишина. Беззвучно приоткрыл дверь. В каком положении он её оставил, так и спит. Пусть спит. Серёга сказал, часов двенадцать спать будет.

Та-а-ак! Надо перекусить.  Готовить сегодня ничего не будем. Она к ночи проснётся. Там, в холодильнике, много чего есть перекусить. Хотя бы яичница. И омлет можно сделать. Точно! Сейчас себе омлетик надо сделать.  Принять душ, сделать омлетик и полежать. Посмотреть что-нибудь спортивно-мордобойное и  опять подремать. К этому времени она и проснётся.

Он стоял под душем и думал о том, что надо настроиться на общение с ней. А в голову не приходило ровным счётом ничего.  Интересно, как её зовут в действительности? И что она там искала?  И кто её так избил? Одни и те же вопросы. И все без ответов.

Вышел из душевой кабинки, вытерся, построил гримасы своему отражению в зеркале и пошёл на кухню. Кормиться.

А какие у неё волосы! Необычайно красивые волосы. Так и стоит перед глазами, как Маргарита Николаевна ей волосы расчёсывает и косичку заплетает. Ни у кого из его знакомых таких не было. Ей бы в рекламе сниматься. И даже не шампуня, а чего-то такого женственно-обворожительного. Духи женские. Мужская туалетная вода. Точно! В рекламе именно мужской туалетной воды. На берегу моря. Нет, не моря! Океана! Она – в суперусловном купальнике, волосы распущены. Ветра нет. Так, слабый ветерок, слегка шевелит  завитки её волос. На фиг нужна тебе эта реклама! Без рекламы. Он и она на берегу океана. Она – в суперусловном купальнике.

Бли-и-ин! Ошалел! Чуть омлет не сгорел! Что-то ты, Палыч, такой дёрганный становишься! Только не говори, что влюбился. А почему бы и нет? Очумел! Ты о ней ничего не знаешь! Ты даже имени  её не знаешь. Крошка Матрёна. Здорово она прикололась над вами! Ну, пусть будет Крошка Матрёна. Кто она такая по жизни, ты не знаешь. Только не говори сам себе, что это – любовь с первого взгляда. А почему, не говори! Точно! Это любовь с первого взгляда! Что-то есть такое в природе, что порождает эту любовь с первого взгляда. Вот, ты с этим  явлением и встретился. Ни одна женщина так тебя по мозгам не шарахнула, как она. Не в буквальном, а в переносном смысле. В буквальном она тебя только укусила. Кстати, не до крови. Так, слегка сдавила. Наверное, пожалела тебя насмерть загрызать. Жалостливая! Вот, нашёл одно достоинство в ней. Почему, одно? А фигура? Идиот! Фигура – это видимое достоинство. Видимое и осязаемое. Что, покраснел, вспомнил, как  её осязал. Сначала, когда со двора тащил, потом, когда держал, а Слава её обыскивал. А потом из-за дома её тащил. Тут она и не сопротивлялась.
 
Он  перевёл глаза на часы. Ого! Восемь часов вечера. Чёрт! Омлет остыл. Ну и что. И такой можно съесть.
Он ел омлет, смотрел в темнеющее окно, в котором, как в зеркале, отражалась вся кухня, и думал о ней. Крошке Матрёне.

Ничего! Через день-два кто-нибудь заявление подаст о её пропаже. Родители, бабушка или дедушка. Или любимый человек. А-а-а! Неприятно стало. Вполне вероятно, что у неё есть любимый человек. Любимый человек, который её любит. Или которого она любит. Или они любят друг друга. И тут ему пришла в голову неприятная мысль. Её мог избить любимый человек. Да-да! Любимый человек мог её зверски избить. Испинать ногами. Такое бывает. Не-е-е-еет! С ней такого не может быть. Она не похожа на девушку, которая позволит с ней так обращаться. Не похожа, поэтому и сбежала. Хм-м-м! Ошибочка. Избили её две недели тому назад. Что она делала эти две недели?

Последние мысли были ему весьма неприятны. Он даже омлет не стал доедать. Да и что его доедать, если он уже остыл совсем. Он подумал, что, если бы даже зажарил не омлет, а кухонную тряпку, то и этого не заметил бы. Точно, крыша съедет от этой Крошки Матрёны.

Убрал со стола, помыл посуду, оценил чистоту в пищеблоке и пошёл к себе. По пути опять заглянул в спальню. Гостья спала. В этот раз полностью укрытая одеялом, из-под которого  выглядывала только кисть руки. Правой руки. Кисть висела так бессильно, что он сначала испугался, хотел ухватить руку и потрогать пульс. Потом увидел, как мерно «дышит» одеяло, и успокоился. На всякий случай включил слабый свет светильника, чтобы она, проснувшись, не потерялась в тёмной комнате. И в коридоре оставил свет включенным. Зашёл к себе в комнату, плотно прикрыл дверь, чтобы звук телевизора не  помешал ей, завалился на диван и включил телевизор. Не мордобойное. Клиф-дайвинг. Прыжки в воду со скалы.
 
Под аплодисменты зрителей задремал. Проснулся, будто его кто-то толкнул. Ёлки-палки! Половина двенадцатого! Ничего себе разоспался. Так всё проспать можно.
Зевая, вышел из комнаты. В коридоре горел свет. Тишина. Приоткрыл дверь в её комнату. Темно. Тихо.

На цыпочках пошёл в ванную, умыться, смыть этот бесконечный сон, нащупал рукой выключатель, и тут его сразил приступ зевоты. Прямо на пороге ванной. В зевоте закрыл глаза, перешагнул порог ванной. На голову свалилась мокрая тряпка. Махнул рукой и запутался в верёвках. Открыл глаза.

Блин! Она просыпалась! Постирала и развесила  в ванной выстиранное. На какой-то тоненькой вёрёвочке, привязала её одним концом к вешалке, другим к трубе.  И где она её нашла? Так, что это на тебя свалилось? Футболка. Колготки. А вот и брюки.  А это что? Хм-м-м! Голубенькие. Кружевные. «Примерил» на себя. Миленько. Миленько!

Огляделся. Так, она приняла ванну. Потом постирала. Развесила выстиранное. Стоп! А в чём она ушла? Все полотенца на месте. Не хватает одного. Средних размеров. Не мочалку же она на себя надела! Все мочалки на месте. Хм-м-м! Интересно. Ладно, пусть спит. Проснётся, надо будет накормить.

Нашёл в шкафчике верёвочку покрепче. Привязал взамен лопнувшей. Развесил бельё. Полюбовался. Надо сходить на лоджию за прищепками.  Сейчас, молочка холодного съедим. С хлебушком. С детства любил молоко с хлебом. Откусываешь от серого хлеба кусок и запиваешь молоком. Или макаешь в кружку хлеб и откусываешь мокрые куски, с которых в кружку капает молоко.

Сплошная деревянная дверь на кухню так и была плотно закрыта. Он открыл дверь и остановился.

Крошка Матрёна сидела на кухне и ужинала. Перед ней стояла большая чашка с молоком, рядом с которой на столе лежали аккуратно нарезанные ломти серого хлеба. Обмакивая в чашку хлеб, она подставляла рот под капающее с хлеба молоко.

Продолжение следует

http://www.proza.ru/2016/03/13/1691