Полицейская хроника или маленький Бухенвальд. ч. 2

       
                2.

     Итак, камера  приобрела себе ещё одну жертву в лице Антона Петровича Тунцева.
     Он попал в среду обитания о которой много знал и в которой мечтал оказаться снова, чтобы увидеть этот, скрытый от посторонних глаз  мир, увидеть, услышать, запомнить и использовать в своих произведениях.
      
     Духота и теснота. Запах свежего алкоголя смешался с запахом перегара и разгорячённых мужских тел. Эта  смесь  висела  в воздухе и  становилась всё более насыщенной. Проще говоря, дышать в камере  было практически нечем, не хватало  воздуха.  Камера или «обезьянник»  - так  называлось это помещение здесь – была переполнена задержанными.

      Все вели себя по-разному, так как  находились в разной степени алкогольного опьянения. Они стояли, сидели, молчали или общались между собой, один даже пел негромко, отрывки из песен – запомнившиеся и любимые.Все ждали здесь своего часа, вызова на допрос в кабинет следователя.
      Поддатым мужикам, а таковыми здесь были все в двадцать третье февраля, в мужской праздник - им здесь  было не скучно, хотя и не особенно весело…

- Сгорели мы по недоразумению
  он за растрату, а я за Ксению…
  Она кричала, …лядь, сопротивлялася …
  На нас двоих нагрянула беда.
  И вот теперь мы в образе  ЧеКа –
  Зэка Васильев и  Петров зэка …

        Антон Петрович  поморщился, кровь стучала в висках и  сильно болела голова. Влажный от сырости в камере и спёртый  воздух действовали на пожилого нездорового мужчину не лучшим образом.

-  И  шо там может болеть, там же кость! –  он  не заметил, как заговорил с собой вслух.
-  Ну вот, очнулись, папаша…, а то гляжу – всё молчите, небось в  первый раз тут оказались…
-  Я бы сказал… в очередной раз.
-  А-а-а …

     Рядом стояли двое.
-  Ты  Бони М  знаешь? –  второй качнул головой, мол, знает.
-  Ну, вот …  Почему ты  худой, милок ?
-  Бо  ни ем , бабка !
   Шутка  вызвала улыбку на лице Антона Петровича, а его молодой собеседник громко засмеялся, но не сразу. "Каждому своё" - вспомнил  Антон Петрович  надпись  на воротах Бухенвальда, переведённую им с немецкого.
         
-  За меня невеста отрыдает честно -  донеслось из  группы уголовников, они "кучковались"  отдельно от всех,  и их песенный репертуар состоял исключительно из  песен Владимира  Семёновича…
-  За меня ребята отдадут долги.
За меня  другие  отпоют все песни
И, быть может, выпьют за меня враги…

     Время от времени  грохотала дверь и в камере становилось на одного задержанного меньше.

-  Надоела  рутина и обыденность, я ведь ветеран чеченской войны… Сидят тут, офицеры тоже, блин …
-  А мне говорит, мол, по мокрому пойдёшь… Он меня оскорбил, назвал алкалоидом.
-  Жестоко, а ты што…
-  А я теперь здесь вот парюсь.

                (продолжение следует)