Глава 3 - Туда и обратно

Ключ в замке, серый пол троллейбуса, толпы народу, японский сквер за окном, всё ближе к вокзалу – ведь всё это понарошку, правда?

...Если она даст задний ход – покроет себя позором. Сама же орала о чести, как последний фанфарон.

Но она отдалась фатуму, который раньше мог называться сакральным именем Универ или Деканат, а сейчас не имел никакого имени, и её это слегка пугало. Но одновременно – неодолимо влекло.

Асфальт был словно вымыт солнечными лучами, небо голубело, как цикорий. Капитан явно проникся настроением: он вольготно расположился на парапете, закинув ногу на ногу, и попивал из картонного стаканчика сладкое вокзальное пойло. При виде Алеси он поднялся и приветливо помахал.

Она коротко кивнула и сдержанно поздоровалась. Медля, как перед прыжком с вышки, смерила Батуру взглядом с головы до ног. Сухо дёрнула подбородком в сторону урны. Чуть заметно пожав плечами, капитан выкинул стаканчик и пожевал губами, слизывая послевкусие.

- Ну вот теперь пойдём, - тихо, не особо ласково приказала Алеся.

- Куда?

Мозг работал ещё относительно чётко. Но вот тело подводило. Проснулся первый тонкий лучик боли. «Это от стресса, вот видишь, чисто невротическое явление...» - высветилась суетливая фраза в голове. Ноги были как на финишной прямой во время кросса – переставлялись усилием мысли, но по ощущению были инородные, чужие. 

- Нам нужен северный вход, где дверь-вертушка.

- Куда мы едем? – спросил капитан. – В Строчицы? Там вроде какое-то капище было, место Силы, как-никак...

- Никуда мы не едем, - проговорила Алеся, - нам нужно просто пройти через вертушку.

В её голосе зазвучала неожиданная, внезапно навалившаяся усталость. Она глубоко вздохнула и продолжала с монотонной интонацией:

- Мы остаёмся в Минске. Но только в некотором смысле. А теперь небольшой инструктаж, уж не знаю, насколько он покажется серьёзным, но прочесть его – это мой долг. Сейчас мы совершим перемещение, оно поддаётся определённым законам. Лучше всего их переносят люди богемно-творческих профессий, но надеюсь, с тобой тоже всё будет нормально: твой ум обладает огромным созидательным потенциалом и высоким уровнем абстракций – он просто другого типа. Реакция организма также зависит от общего здоровья, но здесь у тебя точно без вопросов.  Перемещение  бывает  с  использованием  вспомогательного  портала  и  без  него. В первом случае это может быть арка, дверь, окно, во  втором  случае  достаточно  символической  границы.  Сакральным  значением обладает  порог – это  знают все.  Но опытный  специалист  может  использовать  даже  стык  между  плитами  тротуара.  В  первом  случае  с  человеком  чаще  всего  не происходит трансформации. Во втором случае тело разбирается на атомы в одном пространстве и собирается в другом.



У капитана дёрнулся уголочек рта.

- Интересно. Даже термины из физики.

«Даже». Не верит. Кровь прихлынула к щекам. Но она не могла ощущать обиды. Она слишком сосредоточилась и заледенела изнутри, инеем покрылся пищевод, и рёбра, и диафрагма...

- Давай руку.

Бесцветный голос. И никакого внимания на чужое выражение лица.

Со стороны выглядело, будто парочка молодых чиновников, долговязая щеголиха и интеллигентный служака, взялись за ручку и ринулись в помещение касс, опаздывая на поезд. Но ощущалось совсем по-другому.

До локтя проползло покалывание, когда Батура взял коллегу за руку, но он не придал этому особого значения. Когда они переступали порог, толкая перед собой стеклянную дверь, рука уже занемела, как отлёжанная. Стало жутковато от ощущений тела: он  описал  бы  это  как подпрыгивание электронов на орбитах всех его атомов.

Тело не слушалось, плыло, колебалось, вихрилось – капитан ощутил, как почва уходит из-под ног, разжижаются коленки, немеет лицо... «Боже, спаси!» - он  даже  не  закричал  это,  всего  лишь  подумал.

В  следующую  секунду  капитан  уничтожился - но разум  остался  жить.  И  он вопил от паники. Он изо всех сил цеплялся за осознанность: только бы скорее всё кончилось,  только  бы  реальность  собралась  из  тьмы.  Тело  разъединилось  на  клетки  и, дико,  пьяно гикая, неслось кусками через пурпуровую бесконечность.  Остатки  капитана Батуры молили об освобождении, но континуум был беспощаден.

Момент объединения ошеломил ещё больше, чем распад. Это было безжалостное выталкивание, вылет в чужой сияющий апрель, как из трубы аквапарка. Батура от неожиданности охнул. А потом, теряя равновесие, стукнулся лбом о водосточную трубу, согнулся пополам, и его стошнило прямо под ноги. Он бочком отодвинулся от лужицы, осел, привалившись к какой-то стене, и пытался сфокусировать плывущее изображение.

- И всё-таки не надо было пить вокзальную бурду из автомата, - донёсся до него ехидный голос Алеси.

Он постепенно приходил в себя. Алеся вытерла капитану рот салфеткой, потом принялась поглаживать по голове, по плечам, и приговаривать:

- Ничего, ничего. Нормальная реакция. Ты молодец вообще. В себя приходишь. Тебя не расщепило, не засосало – всё в порядке. Только посиди оклемайся.

Капитан пошевелился, подобрался, ещё сидя поправил мундир и глухо выговорил:

- Что это было?

- Перемещение, - слабо улыбнулась Алеся. – То, во что ты не верил. Добро пожаловать в иной... – Тут её голос дрогнул. – В иной мир.

Она казалась странно растерянной. Ноздри раздувались, как у хищного животного, и на месте она повернулась два раза, как собака, потерявшая след.

- Где мы?

- Нам надо выйти на улицу, - с приклеенной улыбкой сообщила Алеся. – Ох, да, - спохватилась она, - а перед этим наложить заклятие незаметности.

В её голосе почудилось смятение.

Но она как ни в чём ни бывало принялась делать пассы. Наводила формулу с полминуты, может, больше.

-  Так.  Ничего,  вроде  нормально.  Мы  не должны привлекать внимания. Это  я  ещё выгляжу  более-менее,  а  увидят  тут  твой «немецкий» мундир...

- Он литвинский! – возмутился Батура.

- Да хоть кубинский. Мы по-любому выглядим, как пришельцы.

Капитан пожал плечами. Он утратил свой скепсис и смирно принимал всё происходящее и окружающее. А окрестности были эффектные: живописные  гирлянды  белья,  заросли  черёмухи,  старые  балконы  и  суставчатое  железо водосточных труб. Под ногами сновали вездесущие голуби. Машин было очень мало. На капоте белого «жигулёнка» грелась полосатая кошка. Она потянулась и широко, от души зевнула.  Хлопнула  разболтанная  дверь  подъезда –  мимо  них  прошла  скромно  одетая молодая  женщина, с ней дочка  лет  пяти.  На них не обратили внимания.

Они вышли из двора, и Алеся почему-то зашипела, закусив губу.

- Что такое? – снова спросил Батура. Он изо всех сил пытался выровнять походку.

- Улица Немировича-Данченко... – прошептала чуть слышно Алеся, задрав голову на табличку.

- Ты знаешь эти места? – упрямо допытывался капитан.

- Знаю, - упавшим голосом сказала Алеся. – Но ты... ты только не паникуй и не нервничай. – О да, а сама-то она этим и занималась. – Мы вышли не туда. Мы не в Минске, а в Москве.

- Это, э-э, ну-у... не так страшно, - проговорил капитан.

- Хуже того, - продолжала Алеся, - мы не только «не туда», мы ещё и «не тогда». Мы в Советском Союзе, товарищ.

Она чувствовала себя ненамного лучше Батуры, измятого перегрузкой. Наползало жутковатое ощущение, что эскапада на спор зашла слишком далеко, и в то же время не верилось в реальность происходящего. Путешествия во времени считались трансцендентной привилегией высших посвящённых, почти легендарной способностью. Не было ни одного достоверно подтверждённого прецедента среди современников. Ну с чего бы ей совершить такой прорыв?!.. Но если он произошёл, надо что-то делать.

- Так значит, это государство существует... – ошеломлённо произнёс капитан.

- Ещё как.

- А сколько мы можем здесь находиться? Я очень хочу посмотреть! Ну, просто глянуть, как тут живут, хотя б со стороны! – воскликнул Батура.

Алеся ответила, что заклятие действует два с лишним часа. Потом надо восстанавливать силы и снова наводить формулу. Причина простая: низкая проводимость воздействий плюс материалистическое общество – в итоге усложнение работы раза в два. Оптимальным выходом было одно: поймать токи Силы и найти портал обратно за указанное время. Что, если они выбьются из лимита? Неизвестно. И поэтому со временем лучше не шутить.

- А ещё лучше не приближаться к витринам и зеркальным поверхностям, - предостерегла она. – Честно говоря, я кучу сил угробила на выполнение маскировки. Но нас всё равно видно в отражениях. Бледно, но видно! Лучше не рисковать.

Капитан усмехнулся. Конечно же, ему захотелось проверить, и он с хулиганской ухмылкой потянул Алесю за руку к витрине ближайшего магазина, хорошо хоть, людей вокруг было негусто. В стекле вырисовывались две полупрозрачные фигуры: довольный офицер в отглаженном мундире и кисловатая номенклатурная девица.

- Всё, налюбовался? – недовольно спросила Алеся. – Пошли уже!

Они кружили по переулкам и глазели по сторонам. Судя по одежде окружающих, они очутились в середине семидесятых. Их беседа сначала напоминала катехизис: Батура задавал вопросы от простых до сложных, а Алеся на них по мере сил отвечала,  причём  во  многом  помогала  нежно  ею  нелюбимая  история  международных  отношений.  Но это  успокаивало:  создавало  иллюзию  понимания, контроля над ситуацией. А потом она раззадорилась и оседлала любимого конька: одиозные темы в грубовато-шутливой подаче. Тут уже нашлось место и Дзержинскому, и Берии, и всем легендам Лубянки.

Её накрыло странное одурение. Смутно ухмыляясь, она сравнивала себя как раз с экзальтированным Дзержинским. Внутри от сотрясения пространств и плоти опять гудела эта странная боль. Она холодным пауком расползалась по правой стороне поясницы, серебристой проволокой пронзала бедро и гулко отдавалась: бомм, бомм... – словно нутро её было стенкой бака или гаража. Но Алесе было плевать. Точнее, она испытывала извращённое удовольствие от этой боли. Она казалась сигналом, мерцанием маяка во мгле. Её охватывала сладкая тоска и стремление – непонятно к чему, зато походка ускорялась так, что капитан то и дело отпускал недовольные замечания. Впрочем, она и их игнорировала. Она летела на свет.

При  этом не  забывала  прощупывать  атмосферу  на  предмет  магических  колебаний. Тут и  там иногда проблёскивали вспышки,  но эти проявления были вялыми, как комочки в киселе. Она шла на другой зов, но и он прерывался, тут же  наступали  помехи,  будто  широкую,  прозрачную  волну  разбивал  корпус  некого здания  или  порыв  ветра.  Но почувствовав невнятный  всплеск  Силы,  она  жадно  стремилась  к  нему,  а  потом  к  следующему,  как воробей, подбирающий крохи.

Они вышли на площадь.

- Вот это – Большой театр, - показала Алеся.

- Ух ты, совсем как в нашем мире, - обрадовался Батура. – Здесь не всё такое уж другое.

- Да  внешних  отличий  и  правда  меньше,  чем  кажется, - вздохнула  Алеся. – Главные  отличия – историко-политические, сценарные. Представляешь, как трудно заново учить историю человеку, переселившемуся к вам? – Она непроизвольно произнесла «к вам».

- И не говори, - согласился капитан. – Вон у меня уже мозги кипят. Но ты ничего, ты кипяти!

- Спасибо! – усмехнулась Алеся. – Так, знаешь, давай вернёмся к переулкам. Здесь вообще глухо. А там хоть были просветы.

- Тебе виднее.

Алеся  замедлилась  и  внимательнее  смотрела  по  сторонам.  Не  толпились  на тротуаре  столики  кафе,  почти  не  видно  было  нерусских  лиц,  витрины  магазинов оформлены  были  более  чем сдержанно,  зато  в  глаза  не  лезла  наглая  реклама.  В  целом впечатление было строгое и, как ни удивительно, приятное.

Она вдруг засияла улыбкой.

- Чего ты так развеселилась?

- Да я вспомнила, как здесь с подругой гуляла, в нормальном, нашем времени, и мы болтали про пиночетовскую Чили.

Алеся  вздохнула  полной  грудью  и  на  секунду  прикрыла  глаза. 

- С тобой явно сейчас что-то... ты какая-то другая, - заметил капитан.

Она не отозвалась, просто стучала каблуками по асфальту. Просто кинула через плечо:

- Иди, иди за мной!..

Снова включились могучие токи притяжения, деликатно и вдохновенно сводящие с ума, как шампанское брют. Она шла, бездумно улыбаясь. Нежный весенний ветер наносил удары по онемевшему носу, словно она и в самом деле перебрала. Алеся захихикала:

- О чёрт.

- Что?

- Видите ли, пан офицер, я привела вас на Лубянку.

Батура недоумённо помрачнел.

-  Дело  в  том,  что  сигнал  идёт  отсюда, -  усилием  воли  посерьёзнев,  объяснила Стамбровская.

- Откуда? Из какого-то сооружения поблизости, да хоть из телефонной будки вон там? – с  сомнением протянул капитан.

- Нет. Боюсь, что изнутри.

Батура хмуро встал перед ней, скрестив руки на груди. От его расслабленности не осталось и следа.

- Леся, ты издеваешься?

Стамбровская молча закатила глаза, резко выдохнула и с напором произнесла:

- Нет,  Дима,  я  не  издеваюсь.  Дебильно  прозвучит,  но  единственно  доступный  мощный портал  находится  здесь,  внутри  здания.  И  нам  придётся  туда  зайти.  Потому  что,  по предварительным данным, действие заклятия кончается через двадцать минут. И тогда нас точно схапают, не гэбуха, так менты. Надо идти ва-банк.

И,  не  глядя  на  друга,  она  принялась  двигаться  вдоль  стены  здания,  медленно  отмеряя шаги, как метроном секунды.

- Меня смущает, что именно ты говоришь про «ва-банк», - заметил капитан.

Не ответив, Стамбровская достала из сумочки разрыв-траву и приложила к тяжёлой дубовой  двери  с  бронзовой  надписью  наверху  «Подъезд  №  3».  Это  была  одна  из  тех монументальных, как могильная плита, дверей, что никогда не открываются – по крайней мере, на глазах простых смертных. Но Алеся была не простой смертной, она была ведьмой – что-то тихо щёлкнуло, и створка немедленно подалась.

Они  оказались  в  тёмном  маленьком  холле,  за  которым  следовали  ответвления коридоров, лестницы – Алеся внезапно увидела внутренним взором всё здание и испытала странное чувство: неестественную спокойную радость и сосредоточенность.

Они сюрреалистично скользили по коридорам, уворачиваясь от людей – ведь если б  те  столкнулись  с  двумя  вполне  материальными  телами,  вся  их  маскировка  пошла  бы насмарку. Алесю это, казалось, не смущало, она с усмешкой добавляла в свои движения танцевальные  па  из  сальсы  или  танго.  Это  изрядно  раздражало,  как  и  то,  что  она оглядывалась вокруг с мечтательной улыбкой, как человек, давно не бывший дома.

- Вот это да, - хмыкнул капитан, - надо ж было тебе найти такого эгрегора...

- Вах, неужели ты, инженерище, такие волшебные слова знаешь! – съехидничала Алеся.

- От тебя нахватался. Так что с эгрегорами, почему мы бегаем по странным траекториям? Сколько  минут  осталось?  Восемь?!  Ты  гонишь!  Нам  что,  надо  идти  в  какое-то  место,  где сильнее излучение, в подвалы?

- А вот и нет, вовсе даже не в подвалы... – с неожиданной задумчивостью заявила Алеся и встала посреди коридора как вкопанная. Батура  налетел и  толкнул её плечом. Ведь в раздумья она именно впадала: это смотрелось как резкое битьё по тормозам.  Капитан  еле  удержался  от  казарменной  лексики  и  припустил  вслед  за Стамбровской.

Они неслись, петляя, по третьему этажу здания, и Алеся напомнила Батуре корабли имперцев из «Звёздных войн», так резко и стремительно она двигалась – причём не останавливалась и не колебалась ни секунды, будто у неё щёлкнул тумблер и включилась какая-то программа. Он даже удивляться перестал.

Они миновали узкий зал с несколькими рядами стульев, к счастью, пустой, подбежали к двери в конце помещения, Алеся снова шлёпнула на замок разрыв-траву, и вот они оказались на просторной лестничной площадке. У Батуры было хорошее пространственное воображение, он смекнул, что сейчас они находятся ближе к угловым помещениям здания. Перед ними открылся пятиугольный вестибюль с тремя дверями. У капитана невольно пробежал неприятный холодок по спине – неужели придётся выбирать, как в сказках, а Алесина «программа» даст сбой? Но она даже не глянула в ту сторону и увлекла его в коридор, отходящий вбок. Здесь им пришлось на цыпочках пробираться мимо прапорщика, который сидел у тумбочки с телефоном. Он настороженно поёжился и повернул голову вполоборота, словно ощутив на себе тяжёлый взгляд. К счастью, обошлось.

Батура невольно отметил, как у него колотится сердце и неприятно влажнеет рубашка на спине. У Алеси лицо было отрешённое, но всё лихорадочное, пылающее, с диковатым блеском в глазах. Однако шёпот её прозвучал спокойно.

- Без паники. У нас одна минута. Портал – здесь.

Чуть дрогнувшей рукой она приложила карточку с разрыв-травой к замку высокой двустворчатой двери. За ней оказалась вторая, внутренняя. Капитан мучительно сглотнул, когда Алеся протягивала руку с карточкой ко второму замку: во-первых, боязно вот так вламываться в неизвестное помещение, во-вторых, уже представил, что сейчас придётся испытать.

И тут Алеся выкинула фортель. Она схватила его за плечо и толкнула в проём, капитан даже крикнуть не успел, как его поглотило прозрачное марево портала.

Сама она занесла ногу над порогом, готовясь к дезинтеграции, но замерла и застыла неподвижно на несколько мучительных секунд, обливаясь жаром. Перед нею была высокая стойка, за которой у пульта с сотней телефонных переключателей сидел дежурный офицер. Сбоку дверь в кабинет была распахнута, и она не могла видеть, но нутром знала, что там находится – бюст Дзержинского, камин, огромный стол... И, главное, она различила фигуры двух людей, ведущих беседу на ходу: один лысый, малорослый военный с невыразительными скукоженными чертами, второй – высокий, дородный седой человек в очках, одетый в элегантный синий костюм. Алесю поглотило волной бурной экзальтации, будто она достигла самой заветной цели в жизни. Разволновалась она почти до обморока. И, прекрасно осознавая своё состояние, ринулась от греха подальше в мерцающий силовым полем портал.