Значок. Грамота. Эмблема

Значок. Грамота. Эмблема.

В детстве я не увлёкся геральдикой.
Почему?
А как я мог ею увлечься при отсутствии материального субстрата?
Интернета не было.
Рунета не было.
Жалкой Википедии – и той не нашлось!
Книг по геральдике в доме не водилось.
Не водилось и церковных мышей.
В доме водился страх.
В доме репрессированного писателя водился ужас.
В доме водилось ожидание скорой и неизбежной смерти.
Какая уж там геральдика!
По субботам бабушка разделывала курочку.
Холодильника в доме не было.
Телевизора не было.
Малышева с телеэкрана ценных советов не давала.
Да и куда было худеть Роне и бабушке?
Худеть было уже больше некуда.
Потому курочку готовили сразу на всю неделю.
Сегодня делим одно крылышко на четверых.
Завтра другое.
В понедельник – требушки!
Требушки – это желудок и сердце бедной курочки Рябы!
А вот легкие отдавали Жанке – нашей трёхцветной кошке.
Впрочем с тех пор, как она меня цапнула за палец, с Жанкой я не дружил. Не сложилось у нас. Не сложилось.
Не забуду нашего мясного магазина на 8-е Марта.
Мы с Роной входили в него и я с благоговением взирал на цену килограмма говядины – два рубля пятьдесят копеек!
Мне в день на школу давали 15 копеек.
Три на трамвае туда и три обратно.
А на девять я мог взять ватрушку в школьном буфете.
Я знал, что Роне нужно есть мясо.
Но денег у семьи на это не было.
Был фантастический долг после того, как Рону, раненную тигрицей, спасли в реанимации.
Впрочем и реанимации тогда не было.
Это было просто кардиологическое отделение.
И вот тогда я решил откладывать "школьные" деньги и накопить Роне на килограмм мяса.
Я ездил "зайцем" в трамвае или бегал пешком, и категорически не ходил в школьный буфет.
Экономил.
Сдерживался.
Терпел.
Был декабрь 1962-го года.
Я собрал к Новому Году два рубля двадцать две копейки.
Эту цифру я запомнил на всю жизнь.
Три двойки.
Два в третьей степени (в кубе!) - восемь!
Восемь - моё Число.
Шли зимние каникулы.
Копить пока было не из чего и подарок откладывался.
Я дважды бегал в магазин, но каждый раз именно к моему приходу мяса не было, и я не смог - просто не смог! - взять недовес.
Искать в другом месте мне и в голову не приходило.
Я потом, много лет спустя, облазил ВСЕ Киевские рынки.
Словно искал.
Словно пытался вернуть невозвратимое.
А там и тогда...
Рона часто лежала при смерти – у неё было три порока сердца.
Один – врожденный.
Она родилась 15 августа 1922-го года в Киеве.
Это за четыре месяца до появления СССР!
Её младшей сестре, родившейся там же, но через шесть лет, довелось умереть, когда СССР уже тринадцать лет, как скончался.
Вот: две сестры. Одна родилась, когда герба СССР еще не было, а вторая умерла, когда самого СССР уже не было!
Какая уж там геральдика!
Нам в СССР объявили, что царь – это плохо.
Это очень плохо.
Что церковь – это вообще не туда!
Что все эти старорежимные приколы – от лукавого!
Разумеется, я был историком.
И в истории всякие влипал легко и непринуждённо.
По глупости.
По недомыслию.
По невежеству.
А в доме наступила пора смертей.
Первой ушла Жанка.
Потом я похоронил воробьёнка.
Он подавился хлебом, которым я пытался кормить птенца.
А потом не стало Роны.
Мир для меня перевернулся.
Впереди был Коммунизм – светлое будущее всего человечества.
Но во «всём человечестве» не стало Роны.
Я не смог этого понять и принять.
Вместе с Роной для меня ушло всё человечество.
Осталась только его, далеко не самая лучшая часть.
Лучшая – это была Рона.
А я болел и болел.
И упорно не умирал.
Тогда пришла смерть и забрала бабушку.
Когда я прибыл в Свердловск – все были живы!
Я помню!
Все!!!
Всё человечество!
А теперь из окружавших меня людей не стало двух самых главных, кроме мамы. Я обратил внимание: человечество этого не заметило.
А вы говорите: геральдика!
А потом я стал бегать.
Стал участвовать в соревнованиях.
И вообразил, что я обязательно и пренепременно стану олимпийским чемпионом!
В марафоне.
Вот так прямо взял и решил!
Олимпийская медаль будет лежать на моей ладони!

А пока я подрастал, развивался, становился всё сильнее и выносливее – меня награждали грамотами.
Грамот было много.
Очень много.
Я мог бы ими к восемнадцати годам оклеивать своё жилище, как обоями.
Но все они были похожи одна на другую, и все они были заполнены наспех, в с суете состязаний.
Ведь на любом состязании тонны грамот!
И потому я вновь не увлекся геральдикой.
Я даже не догадывался, что я и есть на самом деле гений геральдики.
Что геральдика – моё истинное призвание в жизни.
Не ёкало сердце!
Ничто не позвало.

Миновало полсотни лет.
Пролетели.
Промелькнули.
И вдруг я обнаружил, что все мои грамоты куда-то исчезли.
Испарились.
Словно их и не было никогда.
Вот у Люси Сауниной личный архив сохранил все её грамоты и медали.
А я не сохранил.
Не смог.
Не сподобился.
Даже свою олимпийскую медаль – (не поверите – получил!)* не сберёг.
Двадцать два переезда равны одиннадцати пожарам.
Нет-нет.
Жильё я менял чаще и его было гораздо больше.
Это я основные семейные переезды подсчитал.
Свердловск-Архангельск.
Архангельск-Фоминский.
Фоминский-Свердловск.
Свердловск-Качканар
Качканар-Свердловск.
Свердловск-Урай.
Урай-Свердловск.
Свердловск-Архангельск
Архангельск-Дмитров
Дмитров-Ленинград
Ленинград-Брест
Брест-Херсон
Херсон-Дмитров
Дмитров-Урай
Урай-Екатеринбург
Екатеринбург -Варшава
Варшава-Киев
Киев- Екатеринбург
Екатеринбург-Киев
Киев- Екатеринбург
Екатеринбург-Урай

Это без подробностей переездов с Ильича 33 на Целлюлозную 23 или со Свердлова на 5-ый микрорайон 33, или с Маркса 8 на Шаронова 33.
Только 33-их домов было ТРИ! В Архангельске, Качканаре и Екатеринбурге!
А ведь и в Урае было минимум три жилья…
Бесконечные командировки, утомительные перегрузки, обстановка военного времени.
Геральдика!**
И вдруг я получил в один день под флагом с эмблемой и Грамоту и Значок!!!
Словно детство и юность вернулись в моё, уже сделавшее положенные ему по максимуму три миллиарда сокращений, сердце!
Собственно сердце на этой самой эмблеме и изображено!
И нефтяная капля – как слезинка под ресничкой из крыла волшебной северной птицы!
Слезинка по моей бабушке, по моей Роне, по моей маме, по моему дяде Мише…
И вот эта Грамота и Значок – единственная моя Геральдика.
Геральдика моей судьбы.

*Моя Олимпийская медаль (образец для Московской Олимпиады 1980 года) была вручена мне на Старом Арбате Борисом Самойловичем Вайнштейном за победу в его знаменитом Всесоюзном сеансе, как первому, обыгравшему именитого автора. Эту историю я подробно вспоминаю отдельным текстом.

** http://www.proza.ru/2015/11/02/571 К истории герба Урая