Весеннее, лесное письмо 1

                Письмо 20

                Привет, привет, привет!!!

А ну его всё! Все правительства и всех, кто считает себя вечными. Приволоку я немного мёда в наш улей. Не погибать же нам от их… вот не знаю даже, как это назвать. Сейчас о другом. О весне.

Сегодня услышала жаворонка. День начался туманом. Настоящим весенним туманом, который поднялся из ложбинок. Сырость, которая не раздражает, а заставляет вспомнить о свежести лесного ручья или даже о море, пусть оно и невообразимо далеко. Туманчик поднялся и рассеялся под лучами солнышка. А вот запахи остались. Травка проклюнулась молоденькая. Жёлтые кнопки мать-и-мачехи уже вовсю красуются. Подснежники доцветают, уже начали подсыхать.

А вот и не получилось чинно-мирно и по порядку всё рассказать. Как всегда! Уже вечереет. Слышим, рокочет что-то. Прислушались. Ёшкин кот! Гром! Первый весенний гром. Ты представляешь? Недаром после обеда сине-серые тучи волнами бугрились. К теплу, дождю и влаге. Но дождик прошёл несильный. Да и громыхнуло только один раз. Но всё равно – первая гроза отметилась в наших краях.

Вербы уже полностью расцвели. Стоят пушистыми жёлтыми облачками. И даже первые пчёлки лесные возле них крутятся, пыльцу собирают. Они её складывают на задних ножках,счищая с себя щёточками в такие толстенькие жёлтые корзиночки, и – бжжж! – полетели к себе. Эта штука так и называется «обножка». Они её накладывают в соты, перемешивая с мёдом, утрамбовывают и запечатывают. Это - перга или пчелиный хлеб. Предназначен он для кормления личинок, из которых пчёлки вырастают. Обножки им сейчас есть – немеряно. И орешник зацвёл, пылит. Усеян весь длинными изящными серёжками.

Кизил пробует расцветать. А вот на айве японской первыми показались листочки. Слушай, если ты сегодня будешь чувствовать себя покинутой всеми, заброшенной и ненужной – короче, депрессивно, это не твоё такое мироощущение. Сегодня ведь солнечное затмение. Вот и я стараюсь дописать до того, как хандра запустит когти в мою нежную душу (гы!). А то начну страдания страдать, а потом безобразия безобразничать. Хотя мне сегодня грех это делать. У меня сегодня неплохо день начался.

Первое, самое главное, моя кошка Крыска первый раз за неделю поела сама. Вот тебе последствия любовной страсти. Я ведь рассказывала прошлой весной, как эти два моих рыжих охламона сорвались на Крещение в двадцатиградусный мороз в любовное турне под ёлочку. Двое суток их не было. Самое обидное, что такие морозы были только в эти два дня за всю зиму. А потеплело, они домой вернулись в виде кошачьего зомбоапокалипсиса. На негнущихся лапах и с дурными-предурными глазами. Кошкина ж ты мать!

Крыска заявилась раньше. Я её закинула на буфет возле печки. Она вся деревянная была. Сидит, трясётся и лупает оттуда. Вася до неё дободался. Только я уж из песни слов выкидывать не буду, ладно? Подойдёт к буфету и Крыске: «Ты куда, курва, моего Ванечку увела? Загрызла в лесу?» А она смотрит, только башка телепается. Вася на балкон и причитает оттуда: «Ванечка, Ванюша, ты где, котик?» Котик заявился через полчаса. Прошуровал к постели, улёгся, надулся. День так лежит, два лежит. Потом начал вставать, воду пить. А кроме воды – ничего. Пробовала насильно его кормить, его рвёт. Может, нажрались какой гадости? От мордочки ацетоном несло. Проболел Ванюшка мой двадцать дней и умер.

А вот Крысапета отошла, да не совсем. Частично парализованная осталась. Когти в подушечки не убирает. Голова иногда трясётся. Летом полностью отходит. А вот осенью и весной пробует к Ванюше уйти. Я её вынянчиваю, из шприца кормлю. Может, и надо бы по-хорошему отпустить. Но я не могу, не получается. От неё остаются кожа да кости, шейка становится тоненькая и глазищи – огромные, почти на всю мордочку. И она мне в глаза заглядывает. Смотрит, смотрит. Куда не иду, поворачивается и в глаза заглядывает. Не понимаю, что она мне хочет сказать. Может, спасать просит. А, может, отпустить? Но то, что я в неё впихиваю, организм принимает. Значит, не совсем пропащее дело. И потом, когда кризис минует, она мне песенки поёт.

Спит она со мной. Возле лица устраивается, чтоб я на неё дышала. А приспичит пойти куда-нибудь, то шурует прямо по роже, со своими кинжальчиками на лапах. Поэтому я, бывает, просыпаюсь исцарапанная. А сегодня утром она сама поела, после недельного поста.

Бась мой приходит только подхарчиться и немного посидеть. Чтоб не забывали, что в доме и кот имеется. Мурашка чёрная больше под печкой и у Васи на коленках. Но тоже откормить её нормально пока не получается. Видимо, сказывается голодное бездомное детство. Ничего, летом они все идут на поправку. Вот такие мартовские кошачьи истории.

Я их называю – мои морские камушки. Разноцветные. Серо-белый Бась, чёрная Мурашка и Крыска – моё рыжее солнышко.

А вот собачьему царству сейчас не до глупостей. Ночами напролёт гавкать нужно. Возле большого става лягушка начала голос пробовать. Звучит изумительно! Мурашки по шкуре. Да птахи, вновь прилетевшие, возятся, на новых местах устраиваясь. Да филины спевку пытаются проводить. Кое-когда и козёл, томимый любовной страстью, в сад забредает. И вот эту всю какофонию перегавкать нужно. Днём на балконе дружный храп стоит. Иной раз и машины ленивыми взорами провожаются. Даже вкусные и наглые колёса просто так, безнаказанно, проезжают. Да и я второй день сонная хожу. Сплю чутко, а тут эти концерты ночные.

Должны бы и аисты быть уже тут. Но их я ещё не видела. Они сразу тормозятся у речек и у ставов, подкормиться после перелёта. А вот ещё утром увидела «интересное» растение. Серебристо-зелёная розетка пушистых листьев. Просто намёком на зелёный цвет. Такого я ещё не встречала. Ага! Думаешь это правда? Это просто я, слепандя куриная, не пригляделась. Первый день надземной жизни лопуха обыкновенного. Вот и я, за компанию, тоже – лопух обыкновенный.

Но не одна я такая в нашей семье «умная». Лет десять назад на наших клубничных грядках появился необыкновенный куст клубники. Листья высоко поднятые, слегка волнистые, тёмно-зелёные. А соцветия в букеты плотные собраны. И цветочки – густо-махровые, пышные. Вася восхитился, всю весну любовался, всё надежду имел размножить такую красотищу, сверхъурожая, сверхъягод ожидал. Но ягодки были меленькие, зелёненькие, тоже пушистой остью покрыты. Решил он их оставить и размножить, как декоративное растение.

Только через два месяца пришла умная мысля в справочнике посмотреть. Оказалось, что это не красота, а совсем даже наоборот. Куст, поражённый нематодой. Пришлось его срочно выкапывать, сжигать, а лунку обеззараживать. Да не одни мы такие юмористы в жизни. У нас знакомые есть, живут на окраине Черновцов. Есть свой небольшой огородик при доме. Вот тоже рассказывали о своих подвигах по спасению живой природы. Зашла речь о майских жуках. Помнишь, в детстве, вечером летит такой тяжеловоз – Бжжж! – бац в лоб, моментально с копыт валишься. А когда колхозы начали немеряно химию на поля сыпать, то и жуки пропали, повывелись начисто.

И вот появились у них единичные жуки. Сердце радуется. Жужжат, как в детстве. Это когда развал полный произошёл. У нас в ручье даже раки появились. А то в него до этого химию ссыпали и сливали. Когда нечего стало ссыпать и сливать, ручей очистился и жизнь появилась. Так вот, про жуков… Стали наши пенсионеры-энтузиасты в память о счастливом детстве разводить жуков. Кто, где, на огороде выкопает личинку, они быстренько волокут к себе и прикапывают в укромных местечках. Жуков развелось! Пришёл май, детство на пороге. Жуки гудят, в лоб стучат.

Вот только клубника стала пропадать. Какая-то гадость корни начисто сжирает. Два дерева в саду зачахли. Особенно обрадовались наши «юннаты», когда осень пришла. От картошки, от свеклы и морковки, в основном, только шкорочки по форме корнеплода. Остальное стрескано. Вот тогда и они начали вопрошать, мол, что за напасть? А это жук их «отблагодарил».

***  ***  ***

Знаешь, вот прочитала «Старуху». Кроме сказанного, и добавить нечего. Странный уклад у нас всех, в наших странах. Шума и трескотни много, а на деле… тут уже не мне тебе рассказывать. У Жени Серенко рассказывается, как относятся в стране к пенсионерам. Да не только ведь в Канаде такое. Есть и другие страны. У нас, на сайте, есть такой автор – Наташа Лазарева. У неё несколько повестей под одним названием «Нелегалка». Это дневниковые записи женщины из Питера, работающей на Сицилии по уходу за их стариками.

Мне эта тема понятна. У нас ведь половина женщин уже давно этот вид заработка освоила. Многие уже работают легально. У нас это всё рядом. Италия, Испания, Португалия. Так что мы хорошо знаем, как там всё устроено. И почему они так массово нанимают ухаживать за своими стариками. Причём, даже к таким пенсионерам, которые ещё сами за руль садятся. Их стараются беречь.

И не нужно никого, ни к чему призывать, мол, заботьтесь, это же ваши родные. И не потому, что все такие богатые. Пенсионер, это огромное счастье для семьи. Сами по себе пенсии огромные. Но ещё и детям или родным государство доплачивает с определённого возраста пенсионера, за работу по уходу за ними. А размер доплаты такой, что хватает на то, чтоб нанять прислугу или сиделку, ещё и жить всей семье. Если супруги пенсионеры. То, после смерти одного, его пенсия полностью выплачивается второму. И только после смерти второго, пенсионные выплаты отменяются.
 
Как думаешь, возможно ли у нас такое? Я думаю, что никогда. У нас и дети никому не нужны особо. Так что будем доживать так, как есть. И у кого, как получится. Вот такая сермяжная правда жизни. Думаешь не примерила на себя такое решение? Лучше промолчу о результате. Но пока есть возможность, всё время помню: «Я не сдамся, буду биться до конца. Я отважная Собака из созвездия Стрельца!» И пусть я не Собака, а Коза (так и хочется схулиганить, написать – ободранная), но мы ещё пободаемся.

Уже стемнело. Идёт лёгкий весенний дождик, с крыши – как-кап-кап. А я буду дописывать про тайгу и про снега.

Наша тайга

Зима стояла трескучая, с редкими метелями, но обильными снегопадами. Наша баба Дуся усиленно варила самогонку. На берегу речушки у неё был малюсенький домик. Катерина не разрешала в хате, где жили, вонь разводить. Закутается Дуся в десять одёжек, намотает несколько пуховых платков, совсем колобком становится, только нос торчит. Напробуется, весёлееенькая! Катька ругается!

А к егерю внук прикатил, Борька, пятнадцати лет. В школе карантин был из-за гриппа, потом вскоре намечались зимние каникулы. Вот он и рванул в самоволку. Пришлось родителям радиограмму давать, чтоб не переживали. Появилась у нашего сынули персональная нянька. Я и не думала, что в таком возрасте мальчишка может любить возиться с ребёнком.

На ноябрьские праздники егерь с компанией маленько укушамшись был. Приходит довольный, просто светится весь, мол, наконец, Матрёну разоблачил, что ведьма она. Закрыл он её в подвале, чтоб не вредила. Пошли выручать. Мало ли? Замёрзнет ещё. В подвале никого не оказалось. Матрёна, здоровёхонька, чаи откушивала. Походил он ошарашено вокруг, полез в подвал, увидел маленькое окошечко-отдушину, успокоился. Нам объяснил, что ведьмы, они такие, через щёлочку могут убежать. А Матрёна, значит, настоящая, поэтому он с ней больше не будет связываться. Матрёна отморозилась : «А мы пошто знам? Пьяный, дурной, всё выдумал». Может, действительно, ведьма?

Перед Новым годом собрался Вася в Сор ехать. Болота позамерзали, просека по тайге ровная, а там уже посылок собралось, да и «Буран» нужно было на ремонт отвезти. Что-то с ним неладно было, но пока ещё на ходу был. Уехал. Три дня его не было. На четвёртый все мы начали беспокоиться. А пятый день был уже 31 декабря. Совсем я разволновалась. Уже стемнело, когда со стороны просеки шум мотора донёсся и слабенький огонёк засветился. Саша пошёл к нему навстречу с фонариком. Видно было, что снегоход еле ползёт.

Оказалось, что он глох ещё по дороге в Сор. Пришлось оставить на дороге и идти в посёлок пешком. Охотники возвращались и взяли на буксир. Тогда не страшно было технику на дороге оставлять. Кто ехал, понимал, что случилось что-то и, по возможности, оттаскивал в посёлок. Полностью отремонтировать его не удалось, с запчастями неразбериха. Мы только через год узнали, что нужные детали были отправлены по разнарядке в Среднюю Азию. Плановая экономика, бывало, планировала совсем странно. Снегоходы – на Север, а вот запчасти к ним – на юг.

А вот на болотах, на обратном пути совсем печально стало. «Буран» опять заглох, заводиться не получалось. Тихо, пространство широкое, до просеки ещё километр оставался. И тут – волчий вой. Страшно было. Даже если бы деревья рядом были – что с того? Сколько на том дереве можно в такой мороз высидеть? А из оружия – один нож. Но техника всё же завелась и потихоньку, на одном цилиндре, дотянула домой.

Про Новый год и пляски под балалайку писала раньше, не буду повторяться. В конце января собрался Вася в Сор уже на лыжах, Борьку сопровождать в цивилизацию. Я уже не помню причину, по которой дед его не смог. Может, болел? Сорок километров на лыжах по хорошей ровной дороге, это пустяк. Просто Борьку не рискнули одного отпускать, чтоб не присел отдыхать. А вот это было бы плохо. Так и замёрзнуть можно. Прогулялся Вася хорошо. Пришёл на следующий день. Без никаких приключений. Зато у меня с Дусей приключилось. Когда Вася ушёл, на дежурство как раз заступила Дуся. Первый срок сдала, а на второй радиостанция не включилась. И гадство-то ведь какое? Римму вызвали на курсы в Омск. Саша с ней улетел, в самоволку, получается. Мы за него работали. Да и Вася ушёл без разрешения. У нас ведь порядок был такой: если нужно выехать, то предварительно нужно было давать запрос в управление. Разрешат – едь. Нет – сиди на месте. Станция труднодоступная, шастать самовольно никому не разрешалось.

Само собой, что мы не всегда придерживались правил. Но тут уже сам отвечаешь, если что случается. А о разрешении можно было и не мечтать. Чтоб два человека всего на станции оставалось, да о таком и речи не шло. А у нас именно так получилось. На станции – два человека и два самовольщика. Не выйдем несколько сроков на связь – прилетит вертолёт. Всем мало не покажется. Пришлось разворачивать ремонтные работы. Сейчас даже вспоминать смешно. А, вот ещё один нюанс. Запасная радиостанция у нас была поломана. В управлении об этом знали, её должны были через несколько дней заменить, вместе с заброской.

До чего мы только не додумывались. Мы даже местами их меняли. Было такое экстравагантное предположение, что место нашей красавице не нравится. Потом успокоились, перестали паниковать и начали проверять всё по порядку. Оказалось, ерунда. Предохранитель сгорел. Через час связались с кустовой, объяснили ситуацию. А мы жутко загордились собой. Самостоятельно радиостанцию отремонтировали!

Теплеть начало ещё в марте. Снег стал сероватым, рыхлым. Хорошо прочувствовали наступление весны, когда стало проблемно до площадки добираться. Снегу нападало много, почти в пояс. К площадке дорожка натоптана. И на некоторое время появилось у всех «высокоинтеллектуальное» развлечение – наблюдать за добирающимся на площадку. Края у натоптанной дорожки обтаяли, стала она острой, а по сторонам снег рыхлый. Редко кто смог пройти по ней и не сверзиться в сторону. Как по канату идёшь. А потом ведь нужно ещё выползти обратно на дорожку и успеть кулак показать особо веселящимся.

А в апреле днём стало совсем жарко. До двадцати градусов тепла. Мы сделали под солнечной стенкой сынуле манеж, чтоб он в снег не уползал. Помост высокий, на него одеяло тёплое кинули. Ребятёнок в одном свитерочке игрался там. Мордаха загорела, как у профессионального курортника. А тут ещё и Тайга наша ощенилась. Целых одиннадцать щенков принесла. Я ей помогла всех выкормить. Использовала старые бутялочки с сосками своего ребятёнка. Щенки тоже к нему на солнечную полянку заползали, так что недостатка в друзьях-товарищах не наблюдалось. К нам за этими щенками потом очередь образовалась из охотников. Тайга наша была знаменитой в тех кругах, щенки от неё ценились.

Вечером уложим ребёнка спать, выйдем на крылечко, сядем и слушаем тайгу. Знаешь, она весной звенит. Еле слышный звон стоит, как будто сосульки с колокольчиками чуть слышно позвякивают. И кедры вздыхают. Ощущение сказочности и зачарованности. Я бы абсолютно не удивилась, если бы над тайгой ступа с Бабой-Ягой пролетела, рассыпая искры.

И уж совсем фантастическая картина не забудется. Снег на нашей поляне растаял почти весь. Но земля промёрзла глубоко, и на её поверхности образовался лёд. Большое пространство возле кедра было чуть вогнуто. И на этом льду был слой воды сантиметров в двадцать. Две Катерининых коняшки и конь егеря уже бродили по территории. И вот сидим мы на крыльце, тёплый ветерок веет, луна вышла из-за деревьев, в воде отражается. А было как раз полнолуние. И тут – лёгкое ржание, цокот копыт по льду. Из-за кедра вылетают три коня и бегут просто по воде. Шеи выгнуты дугами, головы гордо вскинуты. Хвост и грива развеваются. Из-под копыт хрустальные брызги летят.

Мы замерли. От такой красоты дух перехватило. Как будто не простые рабочие кони бегут, а сказочные, красоты неописуемой. И чувствую я, что они видят и понимают, что ими любуются. Косят глазами в нашу сторону, ещё сильнее шеи выгибают. Пробежали и скрылись за площадкой. И что ты думаешь? Ещё три вечера, пока была такая погода, пробегали они перед нами. И вот точно знаю, что ждали они, когда мы выйдем и устроимся на крыльце. Только тогда выбегали они из-за кедра. А потом небо затянули тучи, начал дождь идти. Он быстро растопил лёд, вода впиталась в землю. И хрустальные брызги стало выбивать не из чего.

Вот из таких, мимолётных картин, складывалась наша жизнь тогда. Они были разные, но судьба ими баловала. И я ей благодарна, да и себе тоже, что не потратилась большая часть жизни на погоню за суетой. Оказалось, что эти подарки были самыми дорогими.

А в конце апреля мы уже уезжали в отпуск. В Тюмени, в аэропорту, оформлялись мы в комнату матери и ребёнка. Ждать самолёт на Киев нужно было около двадцати часов. Он летел один раз в сутки. У сынули был комбинезон из болоньи с рисунками Лёликов и Боликов. Мне мама прислала к отпуску в подарок от папиного брата. Он тогда в Польше служил военврачом. И медсестра всплеснула руками при виде моего самодовольного ребёнка в комбинезоне: «Что это у нас за Лёлик такой довольный?» Да так этот возглас и прижился. Чем-то это имя ему жутко понравилось, он моментально начал откликаться только на него. Так что для посторонних он – Юра, а для своих – только Лёлик.

А следующий день в Тюмени был очень жарким. Температура поднялась почти до тридцати градусов. Толпы народа, одетые по-летнему. Хорошо, что у нас хватило ума сходить к девочкам на метео и поинтересоваться о погоде в Киеве. Оказалось, что там всего около семи градусов и моросит дождик. Так что мы курточки и комбинезон не сдавали в багаж, а взяли с собой в салон. С нами ещё летела одна женщина с ребёнком. Познакомились в комнате матери и ребёнка. Она добиралась в Полтаву. Ей тоже подсказали. А больше нас никто не послушался.

В Киеве смешно было наблюдать, как пассажиры с нашего самолёта ожидали багажа, а встречающие сразу кидались к нам, пытаясь выяснить, не из Симферополя ли рейс и ошарашено застывали, услышав, что из Тюмени. Северяне, в летних платьях и рубашках, в босоножках, загорелые, припрыгивали и тряслись, ожидая своего багажа, чтоб поскорее и потеплее одеться. Ведь они на юг прилетели!

А дальше поездом в Черновцы приехали первого мая. У сестрёнки как раз был день рождения. Гвоздём программы моментально стал наш маленький сибиряк, принимавший поклонения себе с королевской снисходительностью. Это был такой вальяжный малыш, даже смешно вспоминать. А разговаривать почему-то начал с английским уклоном. Почти всё заканчивал на «у». Пауу – упал. Колёуу – корова. И всё в таком духе.

Отпуск у меня плавно перетёк в декретный. А в августе родилась дочка, Сюзанночка. И почти на два года мы остались в цивилизации. Вася съездил за вещами на станцию. Но так мы и не прижились. Ночами снилась морзянка. Иногда я подскакивала со страху, что проспала срок. Жизнь как-то измельчала, иссуетилась, стало ни на что не хватать времени.

С Заполярья мы привезли сынулю, из Тюменской тайги – доченьку. И крёстной мамой нашей малышки стала знаменитая таёжная охотница и рыбачка Катерина. Но больше увидеться им было не суждено. Меньше, чем через два года, подхватив детишек и окончательно измаявшись в цивилизованных краях, мы, как и положено настоящим дикарям, сбежали на Камчатку. Но это уже совсем другая история.

Многое осталось нерассказанным. Может, как-нибудь, другой зимой. Вдруг будет зима со снегом, с метелями? И вспомнится опять поляна в тайге, метеостанция. Катерина, суровая, обветренная, с удивительно синими глазами. Мы первый раз увидели, что она умеет так ласково и мечтательно улыбаться, когда попросили её стать крёстной. Тогда и увидели удивительные её глаза. И опять побегут сказочные лошади, высекая из-под копыт хрустальные брызги.

Я ещё расскажу, как варила каждый день ведро каши. Вася выходил на крыльцо и свистел по-разбойничьи, и со всех ног к нам летели одиннадцать серых четырёхлапых смешных комочков. Как они забавно ели! Сопя, пыхтя и оставаясь стоять на передних лапках, задние в это время от усердия висели в воздухе. Смешно, но маленькие щенки часто так едят. И, может быть, даже удастся вспомнить хоть одну из тех фантастических историй, что мы придумывали.

***  ***  ***

Ну вот, пока писала тебе, прошло два дня. И солнечное затмение давно позади. И настроение немного улучшилось. Я поставила себе на окно букет из вербовых веток. У нас прошлой осенью наломало ранним мокрым снегом много верб. Сейчас они цветут, но уже подсыхают. Жалко, но ничего не поделаешь. А вчера вечером печатала и всё никак не могла понять – что же расцвело из моих растений? Сильный запах жасмина с мёдом. Сейчас у меня цветёт спатифиллум, но он не так пахнет. Оказалось, что ночью так верба пахнет. А днём запах совсем другой. А вот на вербную неделю цветущей вербы совсем не будет.

Кое-где уже есть цветочки лесной сирени. Всё больше появляется медуницы на солнечных местах. И кизил уже расцвёл.

Два дня шёл дождик небольшой, а вечером похолодало. Сейчас вышла на балкон, а он весь белый от инея. Вот и хорошо, деревья не начнут цвести раньше срока. Шмеля сегодня видела. Дождь, холодно, а он летает, жужжит. Устала, пойду спать.