Лунной дорогой, глава 8

глава 8

 — А что ты делаешь, Хельг?

 — Аск.

 — Аск? — переспросил Кэйо.

 — Да, ярл Кэйо, так называются наши корабли.

 — А почему?

 — Потому, что мы делаем их из ясеня. Давным-давно Асы по­садили Мировое дерево, что соединяет все Девять Миров. И это дерево дали людям. Мы называем его аск, вы зовёте его ясенем. Первого человека боги тоже вырезали из ясеня.

 — Интересно! А почему тогда вас зовут драгги?

 — Это вы нас так называете, мы же зовёмся аскеманы, ясе­невые люди.

 — Понятно. Значит, для вас ясень - это священное дерево.

 — Да, никто не срубит его просто так, для забавы, — кивнул Хельг.

 — А почему ты отложил эту доску?

 — Для руля нужно брать ту часть дерева, что была обращена на север. Ей меньше доставалось солнца, и древесина будет мелкослойная, крепче будет держать удар. Для киля я возь­му бревно из ясеня, что рос в густом лесу, оно будет ровное, без сучков, а для носа или кормы лучше всего подойдёт де­рево, росшее на открытом месте, можно даже нужную кривиз­ну подобрать.

 Старый корабел рассказывал, охотно делясь знаниями с юным ярлом, а Кэйо слушал и смотрел — это было не менее интересно, чем давешние уроки с Ратхой, к слову она так и не появилась, будто передала его другому и ушла. Кэйо нем­ного скучал по ней, но вообще особо было некогда. Он быс­тро понял, что звание младшего ярла налагает на него не меньше ответственности, чем на самого Вагне, забот было не­мало, то, что входило в обязанности женщин, лежало на пле­чах старой Ингрид, а всё остальное разделили между собой её сын и Кэйо.

 Когда Вагне был дома, это было легко, Кэйо всегда мог наде­яться на поддержку, но сейчас муж ушёл в море, последний раз в этом году. Потом начнётся осенняя непогода, придут зимние бури и драгги надолго окажутся запертыми на своей суровой земле. А пока следовало запастись нужными продук­тами, привезти пшеничной муки, рожь и ячмень выращивали на островах. В огородах сеяли репу и морковь, лук и брюкву. Собирали птичье яйцо и держали кур, коз, овец, но больше всего у драггов было свиней. Они не походили на привычных Кэйо медлительных и толстых хрюшек, здешние животные бы­ли злыми, поджарыми и длинноногими.

 — А сколько нужно деревьев, чтобы построить один аск? — спросил он.

 — Не меньше одиннадцати в двойном обхвате, длиной в во­семь шагов.

 — Ого, это же много, попробуй найди такие ясени!

 — И ещё одно дерево длиной в двадцать пять шагов. Из него делают киль.

 — Много… — повторил Кэйо.

 — Не каждый ярл может позволить себе иметь много асков. Наш род богат. У нас целых три корабля, а Вагне удачливый вождь. С ним наша молодёжь не засидится на берегу.

 — Да, наверное… — Кэйо с тоской посмотрел вдаль, мужа не было уже несколько недель, и он уже скучал.

 Вагне оказался вовсе не тупым диким варваром, и то, что раньше пугало Кэйо обернулось жаркими ночами, когда он плавился от умелых сильных рук, или, когда сам вёл в посте­ли. Ярл не чинился, не требовал полного подчинения, приз­нав мужа равным, он был равен во всём. Кэйо вспомнил, как горячие губы спускались поцелуями по спине, словно отме­чая огненный путь, и почувствовал, как в паху потяжелело. Он неловко переступил с ноги на ногу — ещё не хватало, что­бы драгги заметили его несдержанность. Снова глянул на бе­рег и вскочил на ноги, заметив бегущих ребятишек.

 — Что-то случилось, Хельг, посмотри…

 Старик корабел выпрямился, прикрыл глаза от солнца и нах­мурился, повернулся к Кэйо:

 — Собирай народ, это нападение Торберга, он наш сосед сле­ва, клан Волка.

 — Почему?

 — Наш род богаче, а Вагне нет дома. Видно он выждал вре­мя и решил напасть сейчас, чтобы мы уже не успели подго­товиться к зиме.

 — Мы можем погибнуть?

 — Да.

 — Он думает, что в деревне нет взрослых мужчин и её не­кому защищать!

 — Да, так и есть. Но он не знает о тебе.

 — Нет, а я знаю, как выдерживать в осаде.

 Кэйо сорвался с места, крича на ходу, чтобы скот загоняли под защиту стен, чтобы люди уходили с полей, забирая, что могут, чтобы старухи готовили котлы и воду, а подростки и женщины доставали свои арбалеты. Пусть идёт сюда Тор­берг, его ждёт много неприятностей. Они отобьются, а потом вернётся Вагне и добьёт волка в его логове.

 Торберг рассматривал высокие стены, окружающие Хедбю и мрачно молчал. Надежды на то, что деревня беззащитна, не оправдались. Сквозь узкие бойницы выглядывали защитники, наставившие на врагов арбалеты, из-за стен тянуло дымом, наверное, жгли костры, и вода уже закипала. А мало радос­ти, когда тебе на голову льют кипяток. Да и снаружи немного нашлось добычи, скот успели угнать, а что репа на огородах осталась, да кому она нужна? Своей девать некуда.

 — Мой ярл, никого нет, все попрятались, — подошёл один из воинов. Хороший воин, такой если секирой ударит, так и рас­половинить может. А если вызвать вожака на хольмганг? Та­кой поединок освящёно богами, отказаться не посмеет ни один драгг.

 — Эй, там! Я бросаю вызов ярлу Хедбю. Пусть боги судят, кто выйдет победителем в священном круге, а я подчинюсь воле богов!

 Со стены свесилась черноволосая голова, и Торберг с удив­лением уставился на неё, а это ещё кто такой и почему он распоряжается в деревне?

 — Куда вызываешь? В какой круг? — прокричал незнакомец.

 — На хольмганг! Выходи и сражайся, как мужчина!

 Кэйо спрыгнул на землю и повернулся к людям.

 — Что он хочет?

 — Ярл Торберг вызвал тебя на хольмганг, это поединок, где победителя выбирают боги.

 — И что? Я должен взять вот этот топор, выйти за ворота и сразиться с кем-нибудь из его людей?

 — Да, ни один драгг не смеет отказаться от поединка, этим он оскорбит богов.

 — Ха! Но я-то не драгг, и это не мой поединок. И вообще, как там сказал Вагне? Что я дар Владыки морей? Мне ли бо­яться гнева богов? Так, ворота не открываем, никого не вы­пускаем, если кого и накажут, так только меня. Готовимся к защите нашего дома, и плевать мне на всех чужих ярлов мес­те взятых.

 Люди расходились, переглядываясь. С одной стороны, боги могут рассердиться, а с другой, Кэйо взял всё на себя.

 — Ну, что, снова влип?

 — Ратха!

 — Ну, я. И нечего так орать.

 — Ты где была? Я соскучился.

 — Спала, — туманно объяснила Ратха.

 — Ой, а почему?

 — Переела, — отрезала девушка и повернулась к ошарашен­ным драгам, — ну, что уставились? Призраков не видели? Так вот она я, собственной персоной пра-пра… и так далее этого балбеса. Почти родная кровь, можно сказать. А там у нас кто? Гости пришли? А их звали? Нет? И зачем нам такие гости? Стены ещё поломают, а потом, их чем-то кормить на­до… Мда… кормить…

 Ратха взлетела на стену и свесилась вниз. Кэйо поспешил за ней, пристраиваясь рядом.

 — Что скажешь?

 — Ничего так, — протянула Ратха. — А мне вон тот нравится, с топором. Видишь?

 Кэйо осмотрел огромного драгга, играючи перекидывающего здоровый топор с двумя лезвиями, и недоумённо покосился на подругу.

 — И что в нём хорошего?

 — Его много… — облизнулась та. — Я поохочусь немного, а ты пока тут покомандуй.

 Нападавшим между тем надоело ждать, когда из ворот вый­дет поединщик и они пошли на штурм. Честно говоря, вялая была атака, так себе, почти никакая: драгги бежали мед­ленно, орали без воодушевления, мечами сильно не разма­хивали. А что стараться? И так понятно, что бояться их никто не собирается, так что побегают они немного, а там и ужин. А вот ночью уже можно будет попытаться подкоп сделать, да внутрь пробраться. Торберг заранее пригнал десятка два ра­бов с кирками и лопатами, но его план внезапно резко изме­нили. Драгги уже добежали до ворот и стали вяло стучать в них топорами. В ответ они услышали невнятные ругательства, а на головы им пролилось несколько котлов кипятка. Готовые к такому повороту, нападавшие заранее припасли щиты и ус­пели прикрыться. Разочарованный вопль осаждённых, был го­раздо слышнее.

 Отряхнуться от капель уже остывшей воды, было делом нес­кольких минут, когда из ворот, вот прямо из них, крепко за­пертых изнутри, высунулась головка молоденькой девушки. Рогатый чепец на голове, прихотливо уложенные косы, губки сложены, будто для поцелуя.

 — Мааааальчики… здравствуйте, мальчики!

 — Ааааа… — теперь нападавшие орали куда громче.

 — Ну, куда вы?!

 — Ааааа…

 — Фу, какие… — Ратха выбралась из ворот целиком и плото­ядно осмотрелась.

 Закалённые в боях драгги уже успели немного успокоиться — девчонка же, что они с ней не справятся? Выстроились в полукруг, ощетинились кто копьём, кто мечом, а кто и то­пором, и начали медленно наступать на Ратху. Сверху на них глазело чуть не всё население Хедбю, кто смог забраться ту­да, конечно, остальные топтались внизу и жадно спрашивали счастливчиков, что там происходит.

 — Какие вы злые… уйду я от вас… Только тебя с собой прих­вачу. Или нет, не буду забирать, — Ратха выразительно об­лизнулась, блеснув белоснежными зубами, и медленно поплы­ла к выбранной жертве. — Иди ко мне, сладенький…

 Молниеносный бросок и вот драгг медленно оседает на зем­лю, глядя вперед остекленевшими глазами. Чем там питалась Ратха, непонятно, но делала она это быстро.

 — Вкусссно… Кто ещщщё хххочччет умереть?

 Не хотел никто. Нет, умереть на поле боя, чтобы потом пи­ровать с богами — это одно, а вот так тихо от рук, вернее, от зубов демона, желающих не нашлось. Торберг, уже нап­равляя аск из бухты понял, что бездарно про… ну, вы по­няли: больше шансов захватить Хедбю у него не будет, те­перь его люди начнут обходить несчастливое место десятой дорогой. Да как бы вообще не разбежались, от такого-то яр­ла.

 Оборонявшимся только и оставалось, что проводить врага на­путственными возгласами, да потушить костры. Кипяток, кста­ти, не пропал: в Хедбю устроили общий помывочно-прачеч­ный день. А что зря дрова переводить?

 С этого дня на Кэйо начали смотреть с ещё большим уважени­ем, то, что из него ярл получился очень даже неплохой, жи­тели успели убедиться: он оказался очень хозяйственным. А вот что юноша, даже не драгг, сможет отбить нападение вра­гов, у всех были сомнения, теперь их не осталось. Местный скальд уже начал слагать бесконечную — как и положено у драггов — сагу, называя Кэйо посланцем богов, подарком Владыки морей, не испугавшимся взять в союзники потусто­ронние силы.

 Вечером под крышу нырнул почтовый голубь: Вагне был уже на пути к дому. И хоть народ начал доверять младшему ярлу, всё-таки возвращение опытных воинов успокаивало, тем бо­лее что осень уже вступала в свои права, намекая на скорый приход зимних бурь.

 Кэйо начал подсчитывать, когда же ждать мужа. Завтра? На третий день? Хотелось бы скорее, но тут уж когда придёт. На­до бы приготовиться, посмотреть, что там у них из мяса есть на леднике: воины будут оголодавшие, в море-то горячей пи­щи приготовить негде. И воды в баню наносить, и в огородах проверить, всё ли убрали. Юноша решил этим прямо с утра и заняться, мало ли что там наглые враги натворили? Поди, по­топтали всё.

 А ночью к нему пришёл сон. Жуткий, до дрожи, до холодного пота, до крика. Кэйо вырвал себя из кошмара, выдернул, при­казав себе проснуться. Но перед глазами стоял ящерого­ловый бог, совокупляющийся на алтаре с молодой девушкой. Кэйо не стал смотреть, что будет потом. Не захотел.