Мореходы. Арктическая ледокольная авантюра

                Мореходы.  Арктическая ледокольная авантюра.

 
                {... Минтранс недавно заявил, что осуществляющие завоз по реке Хатанга
                два речных танкера не успели вернуться в порт и вмерзли в лед. Весной
                они будут раздавлены ледоставом.
                Начальник администрации Севморпути Анатолий Горшковский заявил,
                что доставлять из Дудинки 14 тыс. тонн топлива в Хатангский район
                Таймырского округа придется по воздуху,  что обойдется в $10-15 млн.
                * Источник информации : Известия,18.12.1999 //* Рег.Ном.- 1091200247.28 }

                * * *
                Признаться, я и не слышал, что где-то на Крайнем Севере, поселок Хатанга испытывает
    нужду, из-за каких-то хозяйственных проблем. Может быть даже и никогда бы не узнал об этом,
    если бы случайно не встретил знакомого радиста. Он уже давно был на пенсии, но во время
    нахождения  ледокола в отстое или при работе в порту, каким-то образом, благодаря своей
    "небритой руке" в Управлении,  занимал должность начальника радиостанции.

          - Привет, - с дружеской ухмылкой, остановил он меня. - Вижу ты "бичуешь". Не хочешь ли
            подработать?
          - А ты что, фирму по найму моряков открыл?
          - Да нет. Подмени меня на "рейсик". Видишь ли, ледокол, на котором я тружусь, отправляют в
            Арктику на недолго, а меня в море уже давно не пускают. Вот я и подыскиваю кого-нибудь,
            не заинтересованного "подсидеть" меня. 
            А как-только вернетесь - я снова приму у тебя "дела". Согласен?
            Я в "кадрах" скажу, что ты согласен. Жди приглашение.

         И действительно, через некоторое время мне позвонили из отдела кадров пароходства и
    пригласили - для оформления на ледокол. Я  не стал возражать. Ведь впереди зима и найти
    что-нибудь лучшее - вряд ли удастся.

          Ледокол "Капитан Косолапов" стоял у причала на "Красной пристани" порта Архангельск,
     откуда в Арктику отправлялись все исторические экспедиции.

         Год  назад, мне  уже приходилось работать на этом судне, так что прием-передача
     дел - стал простой формальностью подписи документов.

          . . .
         
          - Вот и хорошо, что ты пришел. А то с неопытным "начальником" боязно идти в Арктику, -
            сказал капитан Лем, - подписывая наш Акт. -
            Два капитана, два вторых штурмана, старпом и третий - вот сколько судоводителей собрали,
            а радист только один, справишься?
          - Должен справиться, - ответил я.

          Несмотря на то, что к выходу в рейс все было готово - в сообщение, о том, что пойдем сегодня
     вечером, никто не верил.
           - Поговорят, поговорят да и "отставят", - так мыслили члены экипажа, родственникам которых,
     уже надоели ежедневные проводы в море.

          Тем не менее, в середине ноября, Москва все же приняла решение и нам поступил Приказ -
     следовать к острову Диксон.

          Погода благоприятствовала нашему плаванию. Осенние шторма, как по заказу, сделали
     передышку на двое суток, чем мы и воспользовались. Прежде чем северный ветер задул с новой
     силой - мы успели "заскочить" в пролив Карские ворота.
          Карское море уже замерзло тонким льдом и потому выглядело бесконечной снежной пустыней.

        Прямой связи с ледоколами, дежурившими в Карском море, у нас не было и капитан заметно
    обрадовался, когда увидел силуэт атомохода "Вайгач".
 
          - "Капитан Косолапов"! Почему с вами через спутник не связаться? У вас оборудование
     включено? - раздались в динамиках радиостанции, претензии от ледокола, после приветствия.
          - Так нам нечего включать. У нас оно еще не смонтировано.
          - И что же, мы вас "на веревочке" будем водить, чтобы не потерять?
          - Как хотите. Мы здесь не по доброй воле. Нас срочно послали к вам.
          - Хорошо. Готовьтесь. Будем брать на "усы".


       "Катание на усах" - приятнейший способ передвижения во льдах. Приткнулся носом в специальное
    мягкое место в корме ледокола, закрепил у себя стальные буксировочные тросы и волочись
    за ним.
        Таким методом мы добрались до самого острова Диксон. Полярная ночь еще не полностью
    овладела суточным временем и южная часть небосвода озарилась малиновым солнечным светом.
    Ничего не предвещало неприятностей. Да и откуда им взяться. Погода: безветрие, сильный
    мороз, часть огромной "ковриги" малинового солнца, едва вылезшего из-под  горизонта.
    Диксон - как на ладони. Манит к себе, игриво сверкая отраженными солнечными лучами.

         - "Косолапов"! Здесь вас отцепим и воткнем в припай. Там будете ждать дальнейших
           указаний, - отдал команду по рации "Вайгач".
         - Поняли, - ответил старпом.

        Не знаю, увидели бы мы что-нибудь подобное, если бы подошли чуть раньше или позже,
   но к этому явлению - подошли во-время.

        Место, в котором мы остановились, было ледяным торосистым полем, "перепаханным"
    ледоколами.

          . . .
           - Буксир выбран, - донесся до нас доклад с кормы "Вайгача".
           - Ясно, - ответили ему с их ходового мостика.
           - "Косолапов"! Мы сейчас отойдем на корпус вперед, а вы следуйте за нами.

        Через минуту любезность и доброжелательность предыдущих команд, сменилась на
     откровенную ругань.

           - "Косолапов" !!! Куда вы прётесь. Я же сказал, что вы пойдете за нами, как только мы отойдем
     на корпус. А вы зачем лезете нам под корму.
           - Никуда мы не лезем. Течение разворачивает нас и несёт на вас. Отходите вперед, а то можем
     столкнуться.
          . . .

          За кормой "Вайгача" вспенилась ледяная шуга, взбаламученная винтами атомохода.
          Казалось, что он сейчас же устремится вперед, между нами образуется безопасная дистанция
     и аварийная ситуация исчезнет в небытие. Однако, предполагаемое - не осуществилось.
     С яростью бурных горных рек, гнал "Вайгач" от себя водно-ледяные буруны, но  сам продвижения
     вперед не имел. Видимо, в данное время происходил пик сжатия плавающего льда.
          За кормой атомохода создалась опасная ситуация. Полным ходом вперед он не мог работать,
     из-за вероятности пробить льдинами наш борт, и льды поджимали нас бортом к его "кранцевой"
     корме.

          - Может нам объявить "Аврал"? Выйдем с баграми и отпихнёмся от него, - послышалась чья-то
            неуместная шутка.
       Однако серьёзное выражение лиц обоих наших капитанов, не позволило шутнику развить свою
     мысль.
   
          Напряженность нависала над нами более часа и ослабла лишь после того, как между кормой
     "Вайгача" и нашим бортом образовалась небольшая размытая "лужица", позволившая судам 
     увеличить дистанцию.
         
                *  *  *

           - "Вайгач", я "Арктика". Уж не "целуетесь" ли вы с "Косолаповым"? Смотрю по радару -
             будто бы "срослись", - донесся из динамика радиостанции, ироничный голос капитана
             атомохода "Арктика".
           - Да - нет. Но еще бы чуть-чуть ... и да. Не можем с места сдвинуться. Зажало нас тут.
             А у вас как обстановка? - ответил капитан атомохода "Вайгач".
           - Да тоже не имеем движения. Надо подождать пару часиков.
           - Григорий Алексеевич, Смирнов звонил. Требует доклад о доставке "Косолапова", - продолжил
             капитан "Вайгача".
           - Так вот, как только воткнем его в припай - доложу.
             В Москве наш вопрос уже решают Ельцын с Путиным. А губернатор Таймыра Неделин - мечется!...
           - Значит, скоро побежим.
           - Побежим. Только куда, на восток или на запад?
           - Да нам все равно: что на Запад, что на Восток.

                * * *
                25 ноября 1999 г.

          Я проснулся от внезапно наступившей тишины. Куда девались: утомительный гул дизелей,
     проникающий сквозь все переборки судна, и писклявый скрежет, трущегося о толстый лед
     корпуса ледокола.
         Взгляду не нужно было шарить по переборкам в поиске часов, они были тут в недалеке,
      напротив в двух метрах, освещенные полумраком настольной лампы.
         - Такая рань! Ещё 04:20! - терзались мысли в голове.
         - Почему встали? Неужели такие льды, что атомоходу не под силу?
           А ведь как "бежали на усах" у него. (на коротком буксире).

         Моё любопытство все же превозмогло сонливость. Я быстро облачился в спортивный
    костюм и, как был в тапочках, поднялся на ходовой мостик.  Мрак, присутствовавший там
    круглосуточно, был изгнан вон за иллюминаторы,  светом от "подволочных" светильников.

         Обычной тишине,  царящей во время несения морских вахт, там не осталось места.
     Все вахтенные, почему-то собравшиеся в одно время, о чем-то спорили, что-то доказывали
     друг другу и заключали пари.
   

         На моё появление никто первоначально не среагировал, но минуту спустя до меня донесся
     голос с легко различимым тембром. Это старпом, с серьезным выражением лица, произнес:
          - Начальник, а ты за кого?  Чего молчишь? Никого не поддерживаешь?
          - Да я еще толком ничего не понимаю. В чем дело? О чем спорите?

          - Ну ты дрыхнуть! Все проспал.
            Ведь нас одних в Ледовитом океане бросил атомоход. Посмотри ему в след, его огни
            ещё виднеются.
       
          - Не вер..., - поперхнулся боцман от легкого толчка старпома.

          - "Усы" оборвались и наш "локомотив" расцепился. И вот, мы остались здесь, а он
            убежал вперед. 
             Теперь гадаем - заметили они, что мы от них оторвались или  нет?
            При их то мощи и не почувствуешь, что легче "бежать" стало. Неужели и у них вахтенные
            штурмана - "распидяди"?
            И вот мы теперь спорим. Через какое время они заметят, что нас нет и вернутся за нами?
           Три варианта:  одна вахта, 12 часов и сутки. Проигравшие отдадут свои запасы водки -
            выигравшим.
            Не секрет, что каждый взял с собой водку для обмена на рыбу.  Так ты за кого будешь?

          - А можно узнать, кто и на какое время поставил? - поинтересовался я.
          - Ха-ха-ха, - разразился хохотом старпом. - Я же говорил, что каждый запасся водкой.   
            У "начальника" наверняка - не меньше ящика. У него много кладовок, есть где хранить.

          - Так чего стоим? - спросил я старпома, не прореагировав на его "развод".

          Старпом попытался еще "углубить" свою "шутку для сельского жителя", но я не стал
      дожидаться пока иссякнет его "словесный понос" и ушел к себе в каюту с мыслью:
       "Если шутят, значит все в порядке. Минут через пять ... десять, все "разбегутся", тогда
      вахтенный сам расскажет всю истину происходящего".

           У себя я оделся "по сезону", на улице ведь мороз, ниже минус 30*, и вышел на верхнюю палубу.
     В атмосфере царил полный штиль. Мороз сначала не ощущался, но
     очень скоро, после каждого движения, стал пощипывать за нос и щеки. Полнейшая
     тишина округи, поглощала даже негромкий шум из выхлопной трубы дежурного дизеля.
     Казалось бы, почему так? Здесь же нет препятствий звуку. Лети себе. Распространяйся. Однако
     же он затухал, едва вырвавшись из дымовой трубы.
          - Что-то не так, - подумал я. - При такой температуре на "материке" всегда безоблачное небо 
     с мириадами звезд на нём, а здесь не видно ни одной. Весь небосвод  скрыт мглой.
     Только над головой, зеленоватый оттенок лунного "матового плафона", пытается пробить
     светом, этот верховой туман.  Мне понятно: когда туман ниже облаков, а тучи выше тумана.
     Здесь же, над поверхностью заснеженного льда видимость хорошая, а свет Луны едва проникает.
     Может быть "это", как-то связано с Северным сиянием?

          - А куда же ушёл атомоход? Его след должен остаться и быть видимым по носу судна.

          Я спустился с верхнего мостика и прошел на бак. К моему удивлению, на льду отсутствовал,
     хоть какой-нибудь признак, его недавнего присутствия.  Невозможно было поверить в то, что еще
     час назад, тут  был "тракт", шириной в тридцать метров, оставленный атомоходом. И теперь, все
     без остатка,  было поглощено Ледовитым океаном. Кругом простиралась ровная заснеженная
     безмолвная  пустыня. 
         - Вот это сжатие! - промелькнула мысль "под шапкой". - Такая силища может раздавить и нас.
               
         Во избавление от Арктического холода,  назойливо напоминавшем о себе "обжиганием" лица,
     я вошел во внутрь судна и поднялся в ходовую рубку.
         Там обстановка разрядилась, собеседников заметно поубавилось, но появились новые.
     Механикам наскучило "вахтить" в ЦПУ и любопытство, их тоже привело на мостик .
 
           - Что, проверил? - услышал я голос старпома, обращенный ко мне. - Его след на  глазах
     исчез. Лёд будто срастался, а снег - все равнял. Уже через полчаса, мы не смогли обнаружить
     контур его следа, а ты хочешь отыскать - через час. Нашего следа, как видишь, тоже нет. Мы, как
     будто по воздуху сюда прилетели.
          - А нас сильно жмёт?
          - Ещё как. В машине все трещит. Видишь, механики испугались, что их там сплющит и сюда
     прибежали. Так что готовь аппаратуру, может скоро "SOS" придется подавать.
          - А толку-то? "SOSы" - отменили. Наблюдение на частоте бедствия - никто не ведет.
            Теперь все отдано компьютерам, они сами осуществляют связь.
          - Ты же "корочки" оператора ГМССБ имеешь, вот и осуществляй аварийный обмен.
          - Да. "Корочки" есть, а аппаратуры - нет. Не успели до выхода в рейс её смонтировать.

          - Так что единственный информатор о нашем бедственном положении - аварийный радиобуй.
            Спутник "засечёт" его сигнал и сообщит в Москву. Там посмотрят по координатам, где мы и
        прикажут атомоходу возвращаться.
             Только вот, успеет ли? Здесь, как мы видим, и следы не остаются. Представляешь? Мы
         противостоим напору льдов, всего Ледовитого океана.  Но думаю нам все же удастся
         спрыгнуть на лед.

          - Хватит "пессимистику" разводить, народ пугать. Смотри механики рты раскрыли и "уши
      развесили" - слушают тебя. Ври, да знай меру!
          - Я же не вру. У нас единственная связь с атомоходом по УКВ. Отсюда, с мостика. Но если он
      ушёл далеко, то и этой связи нет. Можем ещё им телеграмму послать через Мурманск, но это -
      если связь есть.
      
          - А ты не темни. Говори, куда "Ямал" девался? Не за остров же он отошел пописать. Через
            час-два вернется?
          - Надейся... Может нам придется его целые сутки ждать.
            Он "побежал" в пролив Вилькицкого, разведать ледовую обстановку. А то, как бы не
             пришлось нам домой поворачивать, если там проход - "непроходимо-заторошен".

                .  .  .
           В тишине почему-то не спалось и в семь часов, я снова поднялся на мостик. Там теперь
     стояла тишина. Наговорившись, одни ушли спать, другие - готовиться к сдаче вахт.

           - Ну что? Тоскуете в одиночестве? - иронично, спросил я. - От атомохода ни слуха, ни духа?
             Позабыли все о нас, позабросили...
           - Почему же, - ответил старпом. - Недавно два каких-то "босых мужика" подходили. Что им
             нужно было - не сказали. Может свои  шубы хотели на что-то обменять. Об этом, тебе лучше
             поинтересоваться у вахтенного Василия. Он  в тот момент делал обход судна по наружному
             контуру. Парень так  "струхнул", что, наверное,  до сих пор с "толчка" сойти не может.
             Посмотри, какие следы они оставили.

            Старпом повернул прожектор правее и на гладком снегу высветились чьи-то следы. Они,
       несомненно, напоминали следы прогуливающейся парочки. Издали, один след явно
       "смахивал" на след  босоногого человека, другой - на ступни путника в валенках.

            - И где же медведи сейчас? - с интересом, спросил я.
            - А кто его знает? Может ушли по своим делам, а может затаились и выжидают.
              Ты, любитель гулять по палубам, будь осторожен. Им "перемахнуть" через наш борт,
              ничего не стоит. Без "начальника" нам трудно будет встретиться с ледоколом, - хихи-кнув,
              перестал нести "жуть" старпом.

                .  .  .
           После завтрака вахтенные сменились, но проблемы остались те же. Хотя часы и показывали
      08 утра, но ночь продолжалась.
          Одевшись потеплей, я снова вышел на верхний мостик. Внешне - ничего не изменилось.
      Луна, как "висела" над головой, так там и оставалась.  Даже не верилось, что сколько не пялься
      в южную сторону, никакого следа от прокатывающегося под горизонтом Солнцем, не увидишь.
           - Вот она какая Полярная ночь. "Темень" - круглосуточно, - резюмировал я, свой очередной
             выход на свежий воздух.

                *  *  *
          Атомоход "Ямал" вернулся к нам только через 12 часов. Вахтенные давно заметили  чьи-то
     мерцающие огни вдалеке, но не были уверены, что это он. По мере приближения, ледокол
     обрёл орел и превратился в сияющий шар. Радиосвязь с ним появилась, но  позже.
    
          - "Косолапов", у вас все в порядке?
          - В порядке!
          - Тогда "подымайте пары". Скоро подойдем.
          - Поняли, - ответил старпом, без всяких сомнений в ироничности команды.

                .  .  .
              Из-за яркости его прожекторов, громадный силуэт атомохода мы смогли рассмотреть
      только в непосредственной близости, когда он лихо проходил мимо нас. Медленно
      развернувшись в недалеке, он прошел с другого нашего борта, выкалывая нас из ледового
      плена. В итоге, мы оказались околотыми с обеих сторон и способны двигаться.
               Процесс взятия нас на "усы", прошел быстро и мы тандемом последовали в пролив
      Вилькицкого.

           То, что мы находимся в проливе ничем не ощущалось. Никакие органы чувств не могли
     подсказать организму, что вот сейчас, мы находимся в самой северной точке материка, где никогда 
     не бывает лета и называется это место - мыс Челюскин. Что где-то в недалеке, проходит 80-я
     параллель и выше нас - только необитаемые острова Северной Земли.
          Как не обыденно воспринималось все происходящее, однако  душу все-таки обуяла гордыня.
      Вот мол, никто еще здесь не проходил в это время года, тем более в конце тысячелетия,
     а мы - здесь. Конечно, могут быть и последователи, ведь не зря же стоит на Диксоне танкер с
     дизтопливом. А до "скончания" века - еще целый месяц.

           Может быть самостоятельно атомоход двигался бы с большей скоростью, но нас вел - с
     большой осторожностью. Ведь любой большой торос, мог оказаться небольшим айсбергом.
     А результат столкновения с айсбергом, хорошо известен любому школьнику и любителю кино.

          Как не труден был путь, но нам удалось его преодолеть и 7 декабря, мы были доставлены в
    Хатангский залив. Казалось, радость экипажа, передалась и атомоходу. Отцепив нас, "Ямал"
    пустился в "пляс". Он направо и налево кромсал лед, то и дело появляясь в лучах наших
    прожекторов, с красивой, улыбчиво-сказочной пастью, на своем "утюжистом" носу.
   Только создав большое озеро, источающее туман, он остановился вблизи от нас.

         Так как мы спустились с севера на юг Таймыра до параллели Диксона, но уже с восточной
    стороны полуострова, то в полдень снова увидели малиновый солнечный рассвет.

                * * *

         Выполнив свою миссию, атомоход встал, уткнувшись штевнем в лед. При его
    одиннадцатиметровой  осадке, дальше "сунуться" в залив - глубина не позволяла. Теперь настал
    наш черёд, показать на что мы  способны.
         Некоторые члены экипажа были в таких условиях впервые, поэтому старались
    не пропустить момент первого "закола". Всем было интересно, поддастся ли нам лед?
         Я тоже был малосведущ в этом вопросе, поэтому одевшись потеплей, присоединился к
    зевакам на верхнем мостике.

         Глядя, на наше неуверенное повиливающее подкрадывание к кромке льда, можно было
    сравнить этот маневр, с обнюхиванием животным чего-то не знакомого. Но вот ледокол
    закончив свое бражирование, отошел назад и медленно набирая скорость, набросился на кромку.
    Удар был не сильный и зарубка в лед, не удалась. Пришлось повторить маневр и с большей
    скоростью ринуться на ледяное поле. Вторая попытка стала более удачной. Ледокол выскочил
    носом на лед и, на миг застыв, провалился, отломав от кромки несколько льдинок.
         Моряки, глазеющие с мостика на беспомощность ледокола, недоумевали по этому поводу.
          - И это все, на что мы способны! - за ехидничали некоторые.
          - Стоило столько "переться", чтобы продемонстрировать свою беспомощность.

        Пока велась эта дискуссия, наш ледокол снова отошел назад, уже на большую дистанцию.
    Взревели дизеля, вырабатывающие полную мощность, почувствовалась необычная дрожь корпуса
    и с быстро нарастающей скоростью, он пошел  на таран "ледового редута".
          Удар, который мы ощутили, был сопоставим лишь с подобным, когда случается авария и
     судно налетает на скалу. Мачты и антенны так завибрировали, что вызвали вопрошение: "Как
     это они не сломались?"  На смену праздному любопытству собравшихся, пришло "шкурное"
     опасение за личное имущество, не закрепленное в каютах. Они разбежались по каютам, а я
     "бросился" в радиорубку. С закрепленной аппаратурой там ничего не произошло, был только
     погром с документацией. Собирать её не было резона, во мне клокотала забота о технике,
     стоящей на ходовом мостике.
          Мое беспокойство оказалось ложным, в рулевой рубке все было штатно.
         "Машина" стояла на "стопе". Суеты не наблюдалось. Все "прилипли" к лобовым иллюминаторам
      и молча вопрошали:
     "Что же мы натворили?"
          Но страшного ничего не произошло. Капитан повернулся от иллюминатора и  спокойно сказал:
          - Только таким способом, он нам поддастся.

          Я молча подошел к свободному "окошку" и посмотрел вниз. Судно - "на корпус" вошло в лёд,
     разбросав по сторонам разноформенные толстые льдины.

          - Объявите, пусть везде "осмотрятся". Если все в порядке - продолжим, - отдал распоряжение
            вахтенному штурману, капитан.

          После получения докладов об отсутствии повреждений от всех служб ледокола, капитан
     сам взялся за "телеграф" - ручку управления гребными двигателями.
                . . .
         Наш ледокол снова и снова отходил назад и, как "баран на ворота", вновь бросался на ледостав.
         Глядя вперед, на заснеженный лед, вера в успех задуманной операции, полностью отсутствовала,
     но взгляд назад, на уже пробитое русло, закрадывал в душу какую-то мизерную надежду.
         За пол-суток, к очередному "просветлению неба с Юга", мы пробились не более, чем на километр.
     Об отдыхе в привычной обстановке, пришлось забыть. "Долбление" прерывалось только на время
     общего приема пищи, остановка для других нужд - не предусматривалась.
                . . .
         За шумом дизелей, мы не услышали тарахтения вертолета, а заметили его уже при подлёте. Это
     был не наш "знакомец" с атомохода, а больший по размерам и иной раскраски. При посадке, он создал
     вокруг себя снежный буран, напрочь, спрятав себя в нем. Как только винты остановились - появились
     пассажиры. По тому, как услужливо суетился один из летчиков, было понятно, что прибыло высокое
     начальство.
          Конечно же, наш ледокол прекратил "долбание" и гостям была спущена "сходня". Капитан не
     стал ждать, когда они поднимутся на борт - сам спустился к ним. Там и состоялось их знакомство, а
     также представление друг другу.
          После недолгого наружного осмотра ледокола и результатов наших усилий, прибывшие поднялись
      на борт.

          Слух о прибытии губернатора Таймыра, распространился в экипаже быстро и к моменту общего
     сбора в столовой, все уже знали об этом. Собрание, естественно, было посвящено одной проблеме -
     пробиться к танкерам и как можно быстрей их вызволить.
          Так как время "ура"-призывов на ударный труд уже прошло, то губернатор применил более
      современный стимул - обещание.
           В своей краткой речи, он обмолвился, что сводки о нашем продвижении, каждый день ложатся на
      столы президента  и премьер-министра страны. А это значит - мы выполняем государственное задание.
      Ну а за выполнение госзадания - награды. Кому грамота, а кому - медаль.

           - "Медаль на грудь поймаешь за отвагу", - голосом Высоцкого, съёрничал кто-то из моряков.

          Пронесшийся смешок, не озадачил губернатора и он продолжил обещания. Обещал и более "весомые"
      подарки - каждому по оленьей туше и мешку свежей рыбы.
           Один молодой моторист "клюнул" на это обещание и попросил для себя оленя с рогами. Чем вызвал
      шквал шуток, на тему семьи и верности в браке.

           На этом весёлом моменте собрание закончилось и гости поспешили к вертолету. В подтверждение
      "губернаторского слова", вертолетчики выгрузили с борта несколько безголовых туш животных и
      мешков с рыбой.
                .  .  .
           Визит губернатора никак не повлиял на нашу активность и как только его вертолет скрылся в сумеречной
       синеве неба, наши дизеля снова взревели и ледокол продолжил "челночную" операцию.

            Организм постепенно привыкал к внезапным соударениям корпуса и даже стало казаться, что так было
       всегда. Конечно, в такой обстановке можно было только работать, об отдыхе, в привычном значении этого
       слова, мы забыли. Ни почитать книжку, ни посмотреть фильм. Только сосредоточишься на чем-то и вдруг -
       "БАХ-х-х". Книга вылетает из рук и поднимать её больше не хочется.
             Кто-то, даже, предложил временно переселиться в палатки на льду и от туда ходить на вахты, как бы - из
       дома. Но его предложение оказалось неприемлемым, из-за отсутствия палаток на ледоколе.

             Как-то произошел случай, разрядивший грусть. Ледокол остановили для внешнего осмотра и мы, как
       пингвины, "высыпав" на лёд, окружили его. Осматривая вывороченные льдины, толщиной в пол-
       человеческого роста, кому-то захотелось поточнее знать их размеры. Но, так как рулетки с собой не было,
       то он приложил бутылку из под водки, вынесенную механиком для забора воды на анализ. 

          - Толщина льда, три "Соловецких" и одна без горлышка, - демонстративно, поднял он бутылку над торосом.
          - Это сколько же? Девяносто сантиметров! Ни фига себе! - удивился кто-то.
          - А в фонарях она толще, - пошутил второй штурман, - пять моих фонарей.

            Ну тут и понеслось. Мерили тем,  кто на что был горазд.
         Самой толстой оказалась льдина в пуговицах от курсантского бушлата, их оказалось около пятидесяти.
         На измерение "в кальсонных пуговицах", времени не осталось.  Внезапный гудок тифона, прервал
         развлечение и все поднялись на борт.
             Перерыв все же напомнил о спокойной жизни. Затухающий грохот первого  удара корпуса о лед, продолжила
         чья-то тирада матерщины,  донёсшаяся  откуда-то со шлюпочной палубы.
 
              Как ни велики были наши старания, но с природой справиться мы не смогли. За десять дней тщетных потуг,
        мы смогли продвинуться не далее 20 миль. Хотя силуэта атомохода было уже не видно, но его огни были
        заметны не "вооруженным глазом".
             Лед стал таким крепким, что "долбёжка", ставшая уже обыденной, не помогала. Ледокол ударялся в лед,
        наваливался на него, но не проламывал.
             Нам ничего не оставалось делать, как доложить о своем бессилии и ждать участи.
 
          Государственные инстанции долго тянули время с принятием решения о нашем выводе из ледовой "авантюры",
        но все же решились дать "отбой"  спасательной операции.
             Угрозу, быть самим вмороженным в лед, хоть с трудом, но удалось преодолеть. Кое-как мы смогли пробраться,
        среди самими же навороченных торосов. Казалось, что еще бы неделька 30-градусных морозов и нам бы уже не
        выбраться по собственному фарватеру.

              Атомоход "Ямал" снисходительно отнёсся к нашему возвращению и принял под покровительство своего
        маломощного "старшего брата". Пополнил истраченные нами запасы дизтоплива и протянул нам "братскую
        руку", в виде толстого буксировочного троса.

              Обратный путь был не менее труден, чем пройденный декаду назад. Но теперь показалось, что "Ямал" стал
        менее церемонен с нами, вероятно убедившись в нашей "твердолобости" и шел с большей скоростью, чем "туда".

             Проход пролива Вилькицкого, мы не оставили без внимания. Все-таки наш след на вершине материка,
       становился последним в тысячелетиях. Теперь-то, мы это точно знали.

                . . .
             Остров Диксон встретился на нашем пути, за пару суток до Нового года. Здесь мы сменили "лошадь".
        Новым нашим "опекуном", стал атомоход "Арктика".
             Большое любопытство у нас вызвал - проход "поезда" по Северному морскому пути.
         Мы с "Арктикой" готовились продолжить путь на запад, но нам запретили, приказав находиться в стороне
         от фарватера. Вскоре показались лучи от трех мощных прожекторов атомохода. Необычно быстро он
         приблизился к нам. Я-то думал, что идет обычный караван судов, а тут оказалось - движется целый "поезд".
          Ста пятидесятиметровый атомоход "Россия", тащил  на "усах" огромный, двухсот шестидесятиметровый,
      атомный лихтеровоз "СевМорПуть". К его корме, был пристыкован транспорт "Иван Папанин", соизмеримый
      с атомоходами. Упершись в  корму "Папанина", всю процессию толкал атомоход "Вайгач".
            - Ну впрямь поезд, иначе и не назовешь, - удивился наш капитан.

            Во мне же, глазеющем с мостика, все это, почему-то ассоциировалось с проходящим в ночи пассажирским
       поездом. Перед глазами, точно так, как окна в поезде, мелькали многочисленные светящиеся иллюминаторы.

            Удивленно поморгав глазами в след уходящему "поезду", капитан поднял трубку радиостанции, чтобы
       присоединиться к пожеланиям уходящему каравану - "Счастливого плавания".

            Когда фарватер Севморпути освободился, "Арктика" подхватила нас за "усы" и через всё Карское море -
       потащила на Запад.
            Новый Год нас настиг - посреди замерзшего моря. Как не сильны были атмосферные помехи,
       мне все же удалось отстроиться от них и мы услышали шокирующую новость - о добровольной смене власти в
       стране.
            Обойдясь без всяких затейных мероприятий, мы дружно съели приготовленную к торжеству "вкуснятину"
      и рассредоточились по каютам, чтобы там осмыслить услышанное, от нового президента.

            Расстались мы с атомоходом почти в том же месте, откуда и началась наша ледовая авантюра -
       в проливе Карские Ворота,  между островами Новая Земля. 

                *  *  *
            Новый год не принес с собой хорошую погоду. Мороз с ветром грозили нам сильным обледенением с
       потерей остойчивости судна. Брызги от волн превратили нас в единую "сосульку". Глядя на бак, трудно
       было распознать, расположенные там механизмы.
            Но удача не покинула нас.  Белое море, в которое мы успели заскочить до краха, оказалось для нас
       спасительным. Ветер стал поменьше и мы, всем экипажем, принялись околачивать лед, для
       восстановления остойчивости.

                .  .  .
            В порт Архангельск мы вернулись 3 января 2000 г. Пришвартовались к тому же причалу на
       "Красной пристани", откуда и ушли.
            Мы не стали триумфаторами, поэтому нас высокое начальство и не встречало.
            Я уже было отошел от иллюминаторов ходового мостика, когда услышал голос старпома:
               - Начальник, собирай чемодан. Замена идет.
            Вернувшись назад, я увидел торопливо шагающую по причалу знакомую "личность", обладателя
      "небритой руки".
   
                *  *  *
               
               P.S.                {  " Лед не по зубам ледоколу".

                Архангельский ледокол "Капитан Косолапов", отправившийся из Диксона
                в Хатангский залив, чтобы освободить вмерзшие в лед речные танкеры "Эмба"
                и "Жиганск", не смог пробиться к ним.
                По данным окружного комитета по делам ГО и ЧС, он не дошел до них несколько
                десятков километров - далее толщина льда в реке Хатанге намного превышала
                возможности "К. Косолапова". Ледокол возвращается домой.
                Морской танкер "Рундуле", ожидавший в Диксоне конца этой операции, скорее
                всего  отправится в Дудинку. Там топливо скачают и будут отправлять в Хатангу
                авиацией.
                Н. Ефимов.

                Номер 194 (09.12.1999) }

              < Видео-фильм, об этом путешествии, 
  с названием "Ледокольная авантюра", есть в "Одноклассниках".>

 sk