Ты помнишь, Том?

 



     Помнишь, Том, тот сентябрьский день, когда мы впервые увидели друг друга?  Ты был  маленьким черным комочком месяц от роду. Ты еще ничего не понимал, но уже тогда в твоих блестящих коричневых глазах был виден большой ум. Мы ехали в маршрутном такси, ты лежал на руках у моего десятилетнего сына Никитки, и мы все боялись, что ты не выдержишь  долгого пути и кое-что сделаешь прямо в салоне.  Но ты оказался молодцом. Ты вытерпел, ты не подвел.
     Но зато сколько луж делал потом  в доме. А в один прекрасный день               
 вдруг сразу повзрослел и стал исправно проситься на улицу.
     Помнишь, как ходили мы с тобой по нашему саду,  где созревали яблоки и цвели розы? Ты с удивлением открывал этот мир, радовался каждой травинке, каждому цветочку, каждой букашке, а я радовался вместе с тобой.
     Помнишь, как требовательно будил ты меня ранним зимним утром, когда за окном еще было темно, и приглашал меня на прогулку? Как мне хотелось спать, как неохота было вылезать из теплой постели и идти в холод улицы. Но приходилось вставать, потому что твоя настойчивость, твое желание были неисчерпаемы.
 В сумерках мы шли по снежной тропинке  мимо пруда к роднику. Ты весело бежал впереди, временами возвращался назад и с восторгом прыгал мне на грудь, выражая тем самым все свои чувства, все свои мысли. О, как мы были счастливы!
     Помнишь, как ты, совсем еще юный и неопытный, «загулял» и не вернулся домой ночевать С утра пораньше под проливным дождем я пошел тебя искать и нашел насквозь промокшего в компании бродячих собак. С какой нежностью  и радостью я нес  тебя домой. А ты вины своей совсем не чувствовал,  дома с удовольствием   поел и залег спать.
     Помнишь, как ездили мы с тобой в ветлечебницу? Ты не хотел  заходить в кабинет к  врачу и упирался изо всех своих сил, когда я пытался тебя туда завести. А врач, между прочим, оказался очень хорошим специалистом и человеком. Он ласково поговорил с тобой и к своим профессиональным обязанностям отнесся очень ответственно. К счастью, ничего серьезного он у тебя не нашел, и жизнь продолжалась.
    Нам  с тобой много о чем можно вспомнить. Сколько счастливых минут и часов было у нас за эти четыре года. Ты все понимал, ты все знал. Глядя в твои умные глаза, разве мог я поверить в то, что у собак нет души. У тебя она , несомненно , была. Ты  был как человек, только не мог говорить. И ничего не сказал в нужный  момент. Если бы ты  это сделал, все, быть может, было бы по-другому. По-прежнему встречал бы ты меня с ликующим визгом у двери, когда я возвращаюсь с работы. По-прежнему ложился бы рядом со мной на диване и подставлял бы теплый живот , чтобы я его чесал…
     Ты не мог сказать. А я в суете повседневных дел не обратил должного внимания, не придал серьезного значения твоей хандре. А когда спохватился, было уже поздно. И вот теперь я без тебя. И вот теперь я плачу. Прости меня,  Том. Конечно, ты простишь, ведь ты добрый, умный и понятливый пес. А прощу ли я сам себя? Но это мои проблемы.
  А ты не грусти, дружочек мой. Будь счастлив.