Цикл. Сказочки от Ивана Егоровича

Сказочка пятая, про то, как в дом для престарелых президент приезжал  или сон в летнюю ночь.

- Деда, деда! Кого это, там, в телевизоре показывают?
- Это, детынька, президент наш.
- А что он говорит?
- А кто ж его знает? Звука всё равно нет. Да и какая разница? От его слов бедному люду не жарко, ни холодно.
- А Петькина бабушка из соседнего подъезда говорила, что президент обещал пенсию повысить, и жить станет лучше.
- Дура она, эта твоя Петькина бабушка. У нас одной рукой пенсию прибавляют, другой – цену на коммунхоз, да на продукты повышают. Так ей и передай. Лично от меня, с приветом.
- А что, президент не может сказать, чтобы цены не повышали?
- А он уже говорил, что цены на гречку будут регулироваться. Вот и урегулировали, теперь мы с тобой на манку с перловкой перешли.
- И неужели ничего нельзя сделать, чтобы можно было бы на твою пенсию прожить?
- Можно. Продать мой патент на изобретение нового сверхэффективного  химического оружия американцам, чтобы они мне пенсию платили, и уехать отсюда на …  на  кудыкину гору!
- Ну, так в чем же дело, деда? Продай!
- Не могу, родимый, может я, конечно, и дурак, но зато патриот! Да ты не расстраивайся, лучше сказку послушай, про мужика, про президента, да про то, как они судьбу государства обсуждали. В некотором царстве…
- В рассейском государстве…
- Умница моя! Жил мужик с дочерью, да зятем. И вот стал он им в тягость, потому как старенький. Ручки болят, ноженьки не ходят. Решили мужика дочка с мужем в дом для престарелых отдать.
     Привезли его туда, помахали ручкой, да и уехали. Стал мужик в доме эвтом жить, да по прежнему житью тосковать. А с ним ещё человек сорок, стариков и старушек. А хуже всего то, что питание там было жуткое, отопление почти отсутствовало, а персонал обслуживающий пил люто, да стариков бил и обижал. Никакой жизни! И вот, однажды, во время обеда, пролил себе мужик нечаянно на брюки компот. Накостыляли ему по первое число, а чтоб, во время битья не кобенился, привязали его к койке в мокрых штанах. Отдыхай, мол, дед.
    И вот лежит мужик привязанный, за окном птички поют, солнышко светит, а в ухо чей-то голос раздаётся: «Потерпи, болезный, недолго уж осталось! Потерпи, потерпи, потерпи…».
     Вдруг, в коридоре шум, гам! Входит в комнату обслуга, и, отвязав его, начинает мыть, да причесывать. Штаны новые надели. В столовую обедать отвели. А там, уже все старички со старушками сидят, причесанные, да принаряженные. Что за диво?
    Тут директриса входит и речь толкает. Мол, приедет к нам сейчас президент в гости, посмотреть, как старики живут, а вы все должны улыбаться, да говорить ему, что де жалоб никаких нет, и всё у вас есть. Понятно?
     Старики перемигнулись, как не понять?
     А директриса: «Вот и ладненько!» и велела подавать обед, в аккурат, к приезду дорогого гостя. Приехал  он на машине с мигалками, вышел. По бокам мужики в серых плащах, со слона размером. Сам то он росту невеликого, тихий такой, вежливый. Как – спрашиват – поживаете, господа?
     Старички ажно поперхнулись. Ну, а наш – то, не промах, и отвечат: «Какие мы тут к лешему господа? Господин, это то, кто чем-то или кем-то владеет, а у нас шиш с маслом!». На мужичка директриса исподтишка шикает, персонал кулаком грозит, смотрит зверем, а тот и в ус себе не дует. Президент ухмыльнулся.
 «Весело, - говорит - живёте,  коли шутите!»
      А мужичёк опять: « А чего не пошутить, когда уже терять нечего?».
     Ну, тут начальство, чтоб дело замять, приказало суп подать. А суп как принесли, да по тарелкам разлили, тут старички все и обалдели. В борще мяса с полмиски, скуснотища! Не успел глава государства ко рту ложку поднести, как старички всё с тарелки выхлебали, да ещё и облизали. А повариха, язва гнойная, сладенько так говорит, точно песню поёт: «Кому добавочки?». Сама же волком смотрит.
     Все в один голос как рявкнут: «Мне!» Подивился президент такому аппетиту, но ни слова не сказал. А как на второе подали котлеты по киевски, да с картошечкой и салатиком, у всех аж носы захрустели.  Потом, когда уже чай с пирогами пить стали, беседа как-то пошла. Стал президент народ про житьё-бытьё спрашивать. Ну, половина маразматиков головой трясла, да губами шамкала, мол, живём хорошо и всё у нас есть.
      Тут мужичку после сытного обеда скучно стало, он возьми и спроси: «А как Вы, господин президент, будущее Рассеи себе представляете? Догоним мы Америку, иль нет?». Ну, тут глава правительства своим привычным делом занялся. Стал долго и непонятно рассказывать про дальнейшую политику и международные отношения. А наш мужичёк, даром, что дурак, ему и говорит: «Ну, это всё понятно. А вот как у нас тут на местах с хозяйствованием да с экономикой будет? Сколько, к примеру, здесь, в доме для престарелых, пар штанов на каждого выдаваться будет, исходя из размеров пенсии?». Президент и спрашиват: «А кака у Вас пенсия?». Тут завхоз к мужичку сзади подошел и тихонько на ногу наступил, в ухо шепчет: «Поговори у меня ещё, гнида старая!». А тот в ус не дует, сумму пенсии назвал и хитро прищурился. Но президент считать умел.
      «Ежели, - говорит – две трети вашей пенсии идут на ваше содержание в этом доме, то одна её треть как раз на новые штаны и останется. Только к чему сей вопрос?»
    Тут мужик, вконец забывшись, и ничьих взглядов косых, да кулаков не замечая, и крикнул в сердцах: «А к тому, господин хороший, что пенсии своей законной я здеся вообче не вижу, она вся на счет заведения поступает. А ежели мне с остатку  кажный месяц штаны полагаются, то с каких - таких дел меня за облитые портки к койке привязыват, точно собаку на цепь?!».
- А это как?
- Да вот так! Ежели бы Вы к нам не приехали, нипочем они бы меня не отвязали, так и лежал бы! И спасибочки Вам сердечное, потому как сегодня впервые кормили нас по человечески, с роду так не ели! А куда уходит пенсия наша мне теперича совсем непонятно!
       Ну, тут такое началось, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Потому как дом для престарелых этот был государственный, и обязаны там были старичков кормить, да содержать за счёт государства. А пенсию они должны были на руки получать. Увидал президент тако фирменное надувательство, во гнев вошёл! Брови насупил, зубами заскрежетал.
 - Я вас всех,- кричит – заарестую, супостатов! – рукой махнул, тут же появились люди, скрутили всё начальство, да персонал, и в кутузку, – Я тут наведу порядок, и у вас, и по всей Рассее-матушке!
       А старички, увидав, как арестованных ведут, на радостях плясать стали.  И мужик наш тож, таки коленца отбиват, что молодым завидно. Только чувствует он вдруг, что мокро ему. Удивился он несказанно, глубоко вздохнул… и проснулся.
       Глядит, а на ём портки, компотом залитые, и лежит он, привязанный к койке. А из соседнего кабинета голос скрипучий доносится: «Потерпи, болезный, потерпи!». Это попугай врача местного надрывается. Выучился у хозяина, потому как почти  «всё лечение» врач делал без наркоза, проворовался скотина, ему ведь тоже семью кормить надоть.
     Вошел тут в комнату мужик из обслуги, посмотрел на страдальца, рожу скорчил. «Мало того, - говорит,- что ты, старый хрыч с морковкой, компотом облился, так ты ещё и обделался! Так вот теперь и будешь лежать!».
- А если президент сюда в гости приедет?
- Совсем сбрендил, старый козёл!? Я те дам сейчас президента! Запомни, урод: здесь Я – и царь, и Бог, и президент!
                *                *               *
- Деда, а у президента, сколько пар штанов?
- Эх милай, про то мне неведомо. Спи, давай, завтра перловку тебе сварю. Баю-бай, баю-бай!