Как Полторак и Рюмин чуть было Россию не спасли

Рюмин сидел у себя в чиновничьем  кабинете и ждал следственный комитет. Он только что взял очередную  взятку и надеялся, что наконец-то его возьмут с поличным. Брать он уже не мог, но не брать тоже, он был как наркоман, наркоман, которому наркотики уже не приносят эйфории, они просто дают возможность чувствовать себя нормально. Рюмин брал взяток много, брал их грубо, с каким-то остервенением, не скрывал этого и не таился, и он мечтал, чтобы следственный комитет в один миг прекратил этот кошмар. Но следственный комитет всё не шёл, а самому идти к нему духу не хватало. И купить его на взятки тоже невозможно, дух этот, штука такая не приобретаемая… Рюмину казалось, что всё это оттого, что он разочаровался в капитализме, ему хотелось в социализм. Без разницы в какой: советский, православный, только бы в социализм, туда, где справедливость, немножко очередей и дефицита. Так низко он бы никогда не пал при социализме – так ему казалось.
Вот сейчас он сидел в кабинете и смотрел телевизор деньги для ремонта дорог что ли: диктор на экране с упоением рассказывала, как какого-то чиновника поймали на взятке. «Почему не меня? -  Думалось Рюмину, - почему этого, кто приказал прекратить его страдания?» Рюмин был уверен, что все взяточники хотят раскаяться, как и он. «И сколько же в стране чиновников, до меня очередь может и не дойти. Наверное, это мой личный ад.» Рюмин грустно осмотрел немалую взятку, оценил сколько детишек не доедят, сколько больниц не достроят, дорог не отремонтирую и  пригласил в кабинет свою секретаршу Чепикову Свету. Чепикова вошла, как всегда готовая к самым непредсказуемым поворотам, особенно после того, как Рюмин попросил её закрыть дверь. Она была готова к очередному нравственному падению, но Рюмин посмотрел на неё с укором и спросил:
- Света, почему я тебе не омерзителен? Я же мразь.
- Я не понимаю, к чему вы клоните, Виктор Викторович.
- Иди, дура.
- Как по мне – вы святой.
Чепикова развернулась и вышла. К такому поведению своей секретарши он уже привык, даже перестал с ней спать. Она даже обиделась: ей всё же думалось, что это похабное чувство между ними перерастёт во что-то большее, и Рюмин запишет на неё что-нибудь недвижимое. Она могла и родить ему. Он великодушно отказался, всё-таки рожать это больно – единственный раз он пожалел её тогда. 
А вот скромный труженик Полторак, менеджер по продажам вантусов  и прочего нужного, много и упорно думал о судьбе России. Он по три часа к ряду думал об этом каждый день уже на протяжении  двух лет. Раньше как-то не думалось, а теперь как-то вдруг стал сознательным гражданином и не отделял свою судьбу от судьбы Родины. Он всё надеялся что-то придумать, чтобы как-то помочь России, или хотя бы облегчить её страдания. Иногда он был уверен, что вот-вот придумает что-то невероятно полезное, но мысль как-то уходила в сторону и ничего кроме риторическое «это жизнь» не рождалось. Полторак всё же упорно продолжал размышлять, для этого у него была прекрасная усидчивость и улёжчивость. Стоя думать не мог, это правда. Полторак был твёрдо уверен в одном – на правительство в этом вопросе полагаться нельзя, «эти ничего путного придумать не умеют и не хотят». Вообще, Полторак нескромно полагал, что вся надежда в этом вопросе легла на него.  Как крест, как миссия. Иной раз он оглядывал на улице на своих сограждан, и ему становилось грустно, потому что никто из них не думал о важных вещах.
Вообще, Полторак любил углеводороды, и ему нравилось, что их у нас много. «Нефть и газ», «нефть и газ» - часто вертелось у него в голове. Но возлагать на них спасение Родины он не спешил. «Они хороши для подержания штанов, а вот Ренессанса от них я бы не ждал». Эту мысль он даже записал в своём дневнике, который, как он наделся, найдут после его смерти(он его хранил на видном месте) и все восхитятся его мудростью. Кое-какие фразы, он был уверен, достойны школьной программы. А для некоторых необходима уже и высшая школа.
И вот сегодня после обеденного сна Полторак осознал, что придумал способ. Он долго не мог поверить в реальность этого. Перепроверил всё, убедился в правильности. То, что придумалось верное средство, он не сомневался лишь по одной причине: этот способ явился к нему во сне. В точности, как Менделееву таблица. Да, получается, что он его не придумал, а тот сам явился ему. Но ведь именно те годы беспробудного размышления и стали результатом этого. Он заслужил. Как и Менделеев.
Полторак принял решение держать это всё в секрете, пока дела в стране не поправятся. А вот потом, когда уже начнётся «ренессанс», это слово ему казалось подходящим, вот тогда он уже выйдет из тени и всем расскажет, что это он. Хотя тут же подумал, что согласен и вовсе обойтись без почестей – пусть даже никто и не узнает об авторе, сами понимаете «пусть правая рука не в курсе, что делает левая». И вот к четырём дня он уже был в приёмной у Рюмина. Чепикова равнодушно проводила его в кабинет, где находился Рюмин. Не сразу поняв, что Полторак не из следственного комитета, а просто неравнодушный гражданин перед ним – Полторак изъяснялся витиевато, пытался нагнать на себя авторитету, употреблял много заимствованных слов -  Рюмин предложил сесть и коротко обо всё рассказать. И тут же начал врать, что у него много дел и он… Рюмин остановился и начал слушать просителя. Полторак начал.
- Сапожники.
Полторак замолчал. Рюмин же продолжал слушать. Рюмин повторил.
- Сапожники.
Рюмин решил вмешаться в беседу.
- Что сапожники? Что-то случилось?
-  Сапожники, вся причина в них.
- Охотно верю. Мы разберёмся.
Полторак понял, что беседа ускользает и решил сказать самое главное:
- Я предлагаю план по спасению России.
- Наконец-то. Хоть кто-то. Очень рад знакомству.
- Хотите обо всём по порядку?
- Что?
- По порядку обо всём могу рассказать.
- Конечно.
- Всё дело в том, что я не протяжении нескольких лет думал о том, как спасти Россию.
- Подождите. Дайте сначала взятку.
- Что?
- Дайте взятку. Пожалуйста. Маленькую, совсем чуть-чуть.
- Но у меня… Я как бы не готовился…
- Ста рублей хватит.
- Сто рублей? 
- Да, да, хоть что, чисто символически пусть…
- Хорошо.
Полторак достал купюру.
- Это последние.
Рюмин кивнул и забрал протянутую купюру.
- Просто не могу нормально вас слушать, мысли только о том, чтобы с вас хоть что-то поиметь, сконцентрироваться не могу. А дело важное, я же понимаю. Пожалуйста, повторите всё, что вы сказали.
- Откуда повторять?
- С самого начала, как вошли. Не слушал, мысль только одна сидела.
Рюмин даже покраснел, Полторак повторил.
- И как же спасти Россию?
Рюмин был искренне заинтересован в этом.
- Дело в том, что обувные мастера, сапожник - «по-царски», они совсем перестали пить. А ведь недаром говорится, «пьёт, как сапожник». Сейчас такого не увидишь, поверьте. Совсем молодые парни работают, видно, что употребляют крайне редко, есть ощущение, что вообще не пьют. Обувь вся ко сроку готова, да ещё и с квитанцией. Так нельзя. Приобретя трезвых сапожников, мы потеряли Россию. Ту самую счастливую, царскую.
Царское время представлялось им обоим невероятно счастливым. Особенно после отмены крепостного права. Все ходили по Руси и улыбались, и не было слёз и обид – воображение именно так рисовало прошлое. Монархия – это лучше социализма, так решил про себя Рюмин. А Полторак даже осмелился пошутить.
- Если бы у меня была машина времени, я бы всех перевез в то время и запер в этом славном прошлом. Но пока машины такой нет, кто-то должен  сделать будущее более светлым, или хотя бы как то его облегчить для всех нас, обезболить что ли. Вы знаете, у меня есть товарищ, историк, в школе преподаёт, так он мне так сказал, что в России никогда не было хорошо, никогда. Поэтому кто хотел быть счастливым – тот и был им. Я нахожу это кощунственным. Я уверен, что было и будет счастливо. Как в раю будет.
- Естественно. Товарища уволим из школы. Такие люди не должны учить наших детей. Гордости за страну ребёнок не испытает ни разу за всё школьное время, а ведь оно самое счастливое.
- А я почему это дело в свои руки взял, знаете? Потому что любители строили ковчег, а профессионалы Титаник.
- Метко. Метко. Удачно так сказано. Вообще с хорошей мыслью вы пришли. Но… а это точно поможет? Может, с коррупцией сначала разберёмся?
- Хватит уже про эту коррупцию. Надо споить сапожников и всё, заживём.  Да, будет неудобство, конечно, но каждое приобретение есть потеря и наоборот.
- Согласен как никогда.
- Как бы это до сведения «выше» довести? Всё-таки знамение мне было, не просто так с головы взял.
- А мы не будем, мы поступим по-другому с Вашим приятным знамением, решительно поступим. Мы проведём этот эксперимент на местах, то есть на месте, прямо у нас. Если мы начнём жить лучше, доложим «наверх», каким путём мы стали жить лучше и по всей России внедрим метод. Думаю, вас наградят.
Полторак заплакал, а Рюмин тут представил, что таким поступком он снимет тяжесть своего стяжательного греха. Он решил взять программу по спасению страны в свои руки. «Как хорошо, что ума на это у меня хватило. Другой бы отмахнулся от гражданина, в жопу послал, а я нет – со всей открытостью. Не зря занимаю своё место. Я, видимо, как та палка, которая один раз стреляет. Вот он – мой выстрел».
Сапожники недолго сопротивлялись приказу, некоторые хотели кое-как возразить, но долг перед Родиной сразу всех приземлил. Всё-таки не в окопах сидеть просили. Да и патриотизма в них было больше чем тяги к трезвости. Спасать страну в хмельном угаре – это весело. И вообще, хотелось посмотреть на чудо, как это от такой мелочи страна расцветёт. И принялись пить. Пили жадно, но ответственно, без дебошей. Люди приносили им закуску, самогона, чтобы не потравились богатыри. Граждане понимали, что пока придётся потерпеть с ремонтом обуви, даже стали ходить как-то осторожней, меньше спешить, обдуманно перемещаться в пространстве, лужи обходить. Чиновники даже несколько ямок заделали в рамках программы по ликвидации луж. Но дальше как-то не пошло. Стали ждать. Все ждали, хором. Иногда казалось, что действительно лучше стало, солнце как-то ярче светить начало, ветер тёплее. Хотя тут пессимисты начали всё это на начавшуюся весну списывать.
Подождали граждане с месяц, да и решено было эксперимент признать неудачным, не в сапожниках дело, в чём-то другом. Хотя сапожники требовали продолжения, ещё с месяц хотя, так что их пришлось похмелять, а потом кодировать. Рюмин приказал Полтораку не отчаиваться и придумать ещё что-нибудь. Потому что в этом деле метод тыка очень даже хорош. Полторак согласился и обещал придумать ещё что-нибудь этакое. Ему нравилось быть мыслителем и продавать вантусы - амплитуда радовала. Он решил увеличить часы сна, вероятность спасения России-матушки будет выше. После всего этого он как-то отчётливо понимал, что Родина она матушка, а он её сыночек. «Любимый». Полторак заснул. Прямо в магазине, стоя. Ему снилась счастливая-счастливая Русь. Он улыбался.

КОНЕЦ