27. В кадетском корпусе

НА СНИМКЕ: На вклеенном листе, по верхнему краю  приклеена чёрно-белая фотография (3,5Х5). На фотографии запечатлена красивая женщина, сидящая за столом. Левая рука лежит на столе, вторая рука согнута в локте,  приподнята над столом и в ней она держит стакан.  Голова женщины повернута вправо, и женщина смотрит в сторону.

На обороте фотографии читается надпись: «Мать. 1912 год», чуть ниже, но уже  на листе, еще одна надпись: «Моя мать. Снимок 1912 года на террасе».

Ниже фотографии рисунок, выполненный на листе альбомной бумаги, точнее набросок – фасада дома выполненный простым карандашом. По левому краю рисунка читается надпись: «На этой квартире мы жили в 10,11,12 годах. Дом Перковского на Ботанической улице»


…Наполеоновская гора – большой холм заросший орешником. Говорят, здесь Наполеон смотрел свои войска. Мы  дети бегали сюда играть, а однажды увидели подводу, людей, а в подводе человека накрытого одеждой с головой. Нам сказали, что это повесился человек,  его сняли и везут в больницу. Как потом говорили, это тот больной, который катал нас на «поезде». Мы сюда больше не приходили, а я боялся один оставаться дома…

…В городе я продолжал посещать школу «Белого Креста». Я подружился с мальчиком Антоном жившим у ксёндза Олехно под…го человека с невероятно большим носом. Антон учился в гимназии и я гордился  его дружбой. Она длилась до нашего переезда на другую квартиру.

… В праздник Рождества к нам вечером пришли «Три Короля». Группа молодёжи одетые в костюмы «королей» с коронами и «королевы» с вуалями , в сопровождении слуг, один из которых держит на палке красную звезду, в середине которой горит свеча. Они поют песни и ходят по квартирам. Мы всегда с нетерпением ждали их прихода…
…Переезд на другую квартиру –Георгиевский проспект д19, кв.20. Комнаты меньше, тёмная столовая, двор – колодец. В этот год я поступил во 2 Виленскую гимназию, где уже учился мой брат. Это учебное заведение никакого следа в памяти не оставило.

1907 г. по 1910 год.
г.Орёл. Отец, я и брат Василий в гостинице. Нас привезли помещать в Орловский Бахтина кадетский корпус. На казённый счёт принят только я. Отец с братом уезжают, и я остаюсь один среди чужой, суровой обстановки и чужих мне сверстников. Я в первом классе, 4 й роте. Мой наставник Потёмкин, офицер с усами и острой бородкой. Началась новая полоса в моей жизни.

Здание корпуса четырех этажное. Построено  буквой Н.  Возведено оно при императоре Николае Первом. Если посмотреть на здание сверху, то в одну сторону это буква «Н», в другую это римская цифра I, что значит – Н.I – Николай первый.
Фронтоном оно выходит на соборную площадь – плац, кругом усаженный липой и расположенный перед собором – постройкой в стиле ампир. Другой стороной на двор и большой парк с липовыми аллеями и большой площадью, где сооружены лестницы и пр. принадлежности для физ.упражнений, а зимой каток и две огромных горы для санок.
Остов этих гор сделан из балок и высота их в двух этажный дом.

Жизнь в корпусе строго размеренная, но свобода не попиралась. Смех и шум от молодых голов целый день наполняла коридоры, классы, зал…
Я бегаю по залу; на мне парусиновые брюки, гимнастёрка, черный кожаный пояс с медной бляхой; погон нет т.к. я их ещё «не заслужил», на ногах сапоги. За мной гонятся Долгорукий и Багратион. Что-то видно мы нашалили т.к. вечером я после ужина, когда уже все спят, стою в коридоре. Тишина. И мне кажется, что ко мне идет «белая дама», я боюсь…, но стою.

Урок рисования. Мы рисуем в альбомах урок, а преподаватель Щеглов сидит за кафедрой и рисует: ему мы кладём бумагу, карандаши, и он всегда оставляет нам свои рисунки. У меня долго хранился рисунок павлина спящего на вазе…

За уроки садились в пять часов, в восемь ужин и спать. Утром занятия с 9 до 2х. Обед и свободное время. Зимой на свой каток и горы. Осенью и весной на прогулку или по городу или в парк…

8 ноября День Михаила, храмовый праздник в корпусе, именины основателя корпуса.
С утра мы в мундирах: чёрные суконные брюки, суконный мундир с одним рядом пуговиц и красным воротником с золотыми галунами. Погоны. Всё блестит.
Церковь. Белые колонны и на них мраморные доски, где золотыми буквами выбиты фамилии окончивших корпус на круглые 12.

Служба длинная, из церкви прямо в столовую, где подан завтрак. В 3 обед. Подано несколько блюд, торт, конфеты в мешочках «Царская карамель», одна бутылка мёда на двоих, чистейшее столовое бельё, музыка, тосты…

В 10 ужин и малыши спать, а из зала доносятся музыка, голоса, …. Там бал…

… Актовый двусветный зал. Всё бело, мраморные подоконники, люстры, большие портреты царей, блестящий паркет. Кадеты в строю. Парад. Церемониальный марш, ряды в ниточку, движения – как один…

… Мы своей ротой выстроились вдоль коридора в две шеренги. В сопровождении военных в коридор входит высокий человек, с крупными чертами лица, с бородкой, волосы «ёжиком». «Здогово четвертая рота!», Поздоровался картавя вышедший, и медленно стал проходить вдоль строя. Это великий князь Константин Константинович, к которому мой отец ездил просить о приёме меня с братом в корпус…

Родительские каникулы. Я еду домой! Для сестры я купил ёлочных игрушек. Приехал ночью. Мы с Зиной не расставались. Она уже училась в институте и была немного «задавакой». Мы с ней гуляли по проспекту, я отдавал честь, становился во фронт. Были на балу в Военном собрании. Громадное здание с роскошным залом, хорами, гостиными. Я танцевал без удержу…

… Я сижу с папой и Зиной в вагоне. На душе очень тяжело: мне так не хочется уезжать!

Второй звонок и мы прощаемся, они уходят. Я опять не могу и с третьим звонком я беру свой сундук и выскакиваю из уже отходящего поезда. Дверь мне открыла Варвара, наша няня. Вышла мать и с плачем бросился к ней. «Ну, отправили!» слышу я голос отца, приехавшего после меня минут через 20 – 30. Последовало строгое объяснение, на следующий день меня с денщиком отправили на вокзал, чтобы я вновь не убежал проводил меня до Минска, где у меня была пересадка…

… Пустые комнаты. Синий свет. Я лежу в кровати и около сидит сестра в белом халате. Я болен и помещён в лазарет. Оказывается, я уже давно в лазарете, но лежал в общей палате, а теперь с меня сняли все компрессы и перевели в отдельную.

Рано утром, в открывшуюся дверь, входит мать и с ней Зина. Я быстро поднимаюсь и падаю в объятья матери. Через несколько дней я поправился, мать с Зиной уехали. Оказывается я умирал, и моих родных срочно вызвали к умирающему. Приезд родных мне людей меня воскресил…
…Ученье моё давалось плохо, здоровье было слабым и моему отцу предложили меня взять т.к. военным я не буду: я в церкви стоял у окна, т.к. от духоты падал в обморок, гимнастика, маршировка мне тоже не давались – летом 1909 года я окончательно порвал с кадетским корпусом…
… Май. Утро. Я в форме кадета стою перед отцом, лежащим в постели и читающим извещение из корпуса: я уволен…

Это лето мы провели в деревне Можейки, в девяти километрах от станции.